Прóклятое королевство (Закончен)
Сообщений 21 страница 40 из 70
Поделиться212008-11-14 16:49:57
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Поделиться222008-11-14 16:51:20
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Глава 9. Замкнутый круг
Среднестатистический москвич, услышав в новостях сообщение об очередных катастрофе, аварии, урагане, разрушениях и терактах, думает: «Ужас какой! Вот не повезло людям, не дай бог попасть в такое. Но мне, к счастью, это не грозит». Разумеется, такая оптимистическая наивность не оправдана ничем, кроме психологических защитных механизмов и, пожалуй, изрядной доли традиционного русского «авось». Поезда столкнулись? Да я только самолетами и летаю. Самолет упал? Да я уже сто лет никуда не летал, дел куча, в отпуске несколько лет не был. Авария? Да я чуть ли не с детства за рулем. Пьян? Ерунда, всего-то пару бутылочек пива выпил! Дом рухнул? Не, наш еще крепкий, на дня комиссия ходила, проверяла. А, его взорвали? Ой, да кому наша разваливающаяся хрущоба нужна? Если и будут взрывать, то во-о-он тот высокий дом, там квартир намного больше, и все равно одни буржуи живут… И так до бесконечности. И поэтому потом, если с этим среднестатистическим москвичом что-то все же случается, удивлению его нет предела. Если, конечно, он успевает удивиться.
* * *
В различных романах с одинаковой частотой встречаются две фразы: «У него/нее/них было предчувствие, что случится что-то ужасное» и «Ничто не предвещало трагедии». Поскольку в последний год Катин круг чтения ограничивался в основном книгами по истории и экономике, а художественной литературы в ее активе было крайне мало, то ни одну из этих фраз она не встречала. Но если она хотя бы раз прочитала первую из них, то сказала бы, что это глупость – подобные предчувствия могут быть только у ясновидящих, но никак не у обычных людей, и небрежно пожала плечами – как потом делала это всегда, когда слышала эти слова от Малиновского.
Все произошло так быстро, что никто даже не успел ничего понять.
Александр и Кира договорились вместе пообедать, и Воропаев заехал за сестрой в «Зималетто». В результате, когда в компании начался обеденный перерыв, у одного из лифтов собрались Андрей и Роман (которые чаще всего обедали вместе, в то время как Воропаевой обычно составляла компанию Вика), Кира, Александр и Катя, подруги которой уже ушли в «Ромашку», поскольку у личной помощницы президента была срочная работа, и девушка не была уверена, что успеет сделать ее до обеда, но все же успела.
Андрей и Александр по обыкновению сверлили друг друга неприязненными взглядами, Кира делала вид, что в упор не замечает Пушкареву, а Роман – как всегда веселый и жизнерадостный – пытался разрядить обстановку. В итоге, когда они все зашли в подъехавший лифт, где никого больше не было, Малиновский болтал не умолкая, в то время как все остальные напряженно молчали.
Пару этажей они проехали нормально. А затем вдруг лифт резко тряхнуло, и он остановился. Несколько раз мигнул и окончательно погас свет.
- Что это было? – громко спросила Кира, даже не пытаясь скрыть страх.
- Наверняка какая-нибудь ерунда, - попробовал успокоить сестру Александр. – Надо связаться с диспетчером.
Воропаев достал телефон, намереваясь осветить кнопки, чтобы нажать нужную, в это время лифт снова тряхнуло, и кабина стремительно помчался вниз. В кромешной темноте Катя налетела на кого-то из мужчин, уронила его на пол, упав сверху, и с размаху ударилась тыльной стороной левой ладони о стенку кабины, разбивая вдребезги камень в перстне. «Это конец», - успела подумать она, прежде чем у нее заломило виски и перехватило дыхание. Несколько минут она не чувствовала своего тела, а затем она охнула - ей показалось, что на нее навалилась многокилограммовая тяжесть, не дающая свободно вздохнуть или шевельнуться. Еще пару секунд Катя не слышала ничего, кроме собственного бешено бьющегося сердца, а потом потеряла сознание. Но за мгновение до этого она осознала, что куда-то падает.
Андрей, перед тем, как потерять сознание, успел подумать о том, что встретится с родителями быстрее, чем ожидал, Кира – что так и не наденет восхитительное свадебное платье, сшитое Милко, Роман – что очаровательная Леночка не дождется сегодня его на свидание, а Александр – что не хочет умирать.
Когда лифт со страшным грохотом ударился о пол, разлетевшись на кусочки, в его кабине уже никого не было.
Интермедия – 9
Наэрия, 1324 г.
На бал в честь дня рождения короля Мира опоздала. На целых три дня. Выезжая из Грестенвуда, принцесса была уверена, доберется до Кермина накануне бала, однако неожиданно застигнутая врасплох сильной грозой Мира умудрилась заблудиться и вместо деревеньки Лагран, где она собиралась переждать непогоду, она оказалась в другой деревне – Миттаж, которую, как она вскоре выяснила, уже много лет терроризировала свихнувшаяся волшебница. То, что в Миттаже творится что-то неладное, Мира поняла едва ли с первых минут – очень уж странным был в деревушке магический фон, такой обычно бывает в тех местах, где долго занимаются магией, причем не самой безобидной. Пару дней принцесса пыталась выяснить у угрюмых и неприветливых местных жителей, в чем дело, но ей, как и следовало ожидать, ей никто ничего не сказал. Откровенно говоря, в любом другом случае Мира, возможно, и не стала заниматься этим расследованием, но дождь лил из как ведра несколько суток, и девушка понимала, что путешествовать в такую погоду – удовольствие не из приятных. Уже на второй день ее попытались отравить, и Мира порадовалась паранойе Герхарда Рила, придворного мага, который был уверен, что излишняя осторожность – благое дело, и поэтому, помимо массы мощных охранных заклинаний, которыми он окружал короля и членов его семьи, маг настаивал также, чтобы они носили множество различных защитных амулетов. Именно он наложил на один из перстней Миры заклятье, которое меняло цвет его камня, когда рядом с ним находился яд. После этого последовал еще ряд покушений на жизнь принцессы, довольно нелепых и, к счастью, неудачных. Спятившая волшебница, хоть и была довольно сильна и боялась, что ее поймают и накажут, не привыкла иметь дело с противником, по умениям и опыту превосходящим ее саму. В конце концов, докопавшись до истины, Мира отправилась к дому волшебницы, стоявшем у самого леса. Выпущенный в принцессу «небесный огонь» отразил защитный амулет, все остальное было делом техники: волшебница, не ожидавшая, что Мира останется после «огня» в живых, растерялась, и принцесса, не тратя силы на применение магии, быстро выхватила меч и пронзила им соперницу. Прошло уже то время, когда Мира испытывала ужас, убивая кого-то.
Поскольку тот факт, что время от времени Мира уезжает из дворца вовсе не в Ломвелл-касл, расположенный на берегу моря, чтобы поправить там свое здоровья, а для того, чтобы исполнить какое-либо поручение брата, касающееся интересов государства, или по делам, связанным с магической безопасностью, ни в коем случае не должен был стать достоянием гласности, всякий раз, когда Мира возвращалась в Кермин, она сначала заходила в неприметный дом на окраине города, где ее ждал экипаж и верные слуги. Таким образом, в ворота замка принцесса въезжала в той же карете, в которой покидала родной дом, создавая иллюзию того, что она действительного провела все это время в Ломвелл-касл. Мира знала, что ее ждали в замке еще три дня назад, но свою задержку она могла объяснить так кстати испортившейся погодой. Принцесса не слишком жалела, что не попала на бал в честь дня рождения брата – она терпеть не могла подобные шумные сборища, хотя об этом знали лишь ее родные, но она понимала, что ее присутствие там было желательно из политических соображений: королевская семья Лиеж всегда демонстрировала свою сплоченность, и отсутствие старшей из сестер, которая и без того часто отлучалась из замка, могло быть превратно истолковано. Ну, а кроме того, она не смогла послать весточку о том, что задерживается, и теперь Морган и Ник наверняка беспокоились.
Впрочем, как выяснилось, беспокоились ее брат и кузен беспокоились не слишком сильно, гораздо больше за нее переживал граф Стокхерст. Именно он первым встретил ее у кареты.
- Ваше высочество, с возвращением!
Марк Стокхерст помог Мире выйти из кареты и почтительно поцеловал ей руку.
- Мы беспокоились, что с вами что-то случилось. Все в порядке?
Стокхерст, советник короля, был одним из тех немногих придворных, кто знал, куда на самом деле периодически отлучается из замка принцесса, и сейчас он с беспокойством оглядел Миру.
- Все в порядке, граф. Мы задержались из-за дождей – дорогу размыло. Надеюсь, за время моего отсутствия не случилось ничего плохого?
- О нет, Ваше высочество, все было в полном порядке. За исключением, конечно, того, при дворе не было вас, моя леди.
Мира настороженно улыбнулась. Стокхерст был умным и суровым мужчиной, который крайне редко делал кому-либо комплименты, считая их бессмысленным вздором, поэтому она могла быть уверена, что все что он говорит – не милая лесть, дань вежливости, а чистая правда.
- Вот как? И для чего же мое присутствие было столь необходимо?
Стокхерст слегка нахмурился.
- Если позволите, моя леди, я хотел бы отложить этот разговор на потом, когда вы отдохнете с дороги.
Мира пристально посмотрела на Стокхерста, но, судя по выражению его лица, ничего такого, что действительно требовало бы ее немедленного вмешательства, не произошло, и принцесса кивнула.
- Хорошо, граф.
- Я немедленно извещу вашего брата о вашем благополучном возвращении.
- Спасибо.
В первую очередь Мира приняла горячую ванну, а затем, отпустив фрейлин, села поужинать у камина. Обычно, после того, как она возвращалась в замок, Морган давал ей пару часов, чтобы отдохнуть и прийти в себя, а затем уже приходил к ней в комнату – расспрашивать о том, как прошла ее поездка, и все ли с ней в порядке. И Мира, неспешно потягивая принесенное им вино, рассказывала обо всем. А потом, после того, как Морган уходил, к ней заходили девочки – Ивон и Александра – и наперебой принимались пересказывать ей все сплетни, что родились за время ее отсутствия. Минут через двадцать после прихода двойняшек в покои Миры проскальзывал Тони, взглянув на старшую из сестре, ворчал «хорошо, что ты вернулась живой и здоровой», и, усевшись в кресло, слушал щебетание двойняшек, а когда те выдыхались, принимался в свою очередь рассказывать, какие новые приемы владения мечом он усвоил, как здорово они поохотились с друзьями и как леди Кристен, «эта белобрысая дура», три раза вынуждала его приглашать ее на танец, а ведь Тони терпеть не может танцевать, и теперь пытается избегать леди Кристен, которая его всюду преследует, и «кстати, Мира, как ты думаешь, что ей можно подарить на день рождения?». Иногда, после того, как младшие, наконец, оставляли Миру одну, к ней заходил Ник, если он находился в тот момент в замке. Он целовал ее в щеку, спрашивал, все ли с ней нормально, и непременно приносил какую-нибудь милую безделицу – цветок, симпатичные сережки, изящную пряжку для пояса и тому подобные вещицы. Он начал так делать после их ночного разговора на башне, положившего конец тому отчуждению, что возникло между ними, в тот момент, когда Ник объявил о своем решении жениться на леди Эрвик.
Мира просидела перед камином около трех часов, пока у нее не начали слипаться глаза, но ни Ник, ни кто-либо из ее братьев и сестер так к ней и не зашел. И хотя Мира понимала, что глупо на это обижаться – в конце концов, они все могли быть заняты, не говоря уже о том, что Стокхерст мог забыть известить всех о ее приезде (хотя это было крайне маловероятно) – но все же она никак не могла заглушить ту обиду, что вдруг почувствовала. В конце концов, ее не было почти два месяца, а никто из членов ее семьи не посчитал нужным лично прийти и поздороваться с ней. «Не говори ерунды, - строго сказала она самой себе, - значит, у них у всех есть дела поважнее. И иди спать, а то тебе в голову уже лезут глупые мысли».
* * *
Мира ожидала что за завтраком, как это обычно бывало, соберется вся семья. Но ошиблась. Когда она спустилась в обеденный зал, то увидела, что за столом сидят лишь Морган и Ник. И еще кое-кто – барон Рик Дэшвуд и его сестра Элеонора. Это удивило Миру, поскольку обычно король завтракал только с членами своей семьи.
- Моя дорогая сестра, - улыбнулся Морган, вставая. – С возвращением.
- Ваше величество, - улыбнулась в ответ Мира, склонив голову.
- Принцесса Амиранда, - Ник поцеловал ей руку.
- Ваше высочество, - Дэшвуд поклонился, а его сестра присела в реверансе.
- Сестра, ты, конечно же, помнишь моего хорошего друга Рика Дэшвуда и его очаровательную сестру Элеонору, - сказал Морган
- Конечно, - сдержанно ответила Мира.
Рика Дэшвуда она помнила, хотя когда она в последний раз его видела, он еще не был «хорошим другом» короля. И Мира не понимала, чем это высокомерный, заносчивый и скользкий тип завоевал расположение короля. Но едва она заметила, каким взглядом одарил ее брат Элеонору Дэшвуд, как все сразу стало понятно. Мира не была ханжой - она знала, что у ее брата были любовницы, и никогда не осуждала его за это, но Морган никогда не брал себе фавориток, он вообще не связывался с незамужними высокородными дамами и никогда не допускал, чтобы его личная жизнь стала известна тем, кого это не касается. Но сейчас он изменил своим принципам, и отчасти Мира могла понять, что его на это толкнуло – Элеонора была необычайно красива. И, тем не менее, это было так не похоже на ее брата – выставлять напоказ свои отношения с незамужней леди и приближать к себе такого человека, как Рик Дэшвуд, что Мира сделала себе мысленную заметку проверить, не замешено ли тут какое-нибудь приворотное зелье или заклятье, и поговорить об этом с Герхардом.
Когда Мира заняла свое место, Морган дал знак, что можно начинать трапезу.
- Наши сестры и брат не присоединяться к нам, Ваше величество? – спросила Мира, в присутствии посторонних играя по правилам и соблюдая максимальную вежливость и сдержанность при общении с королем. Она так редко называла его «Ваше величество», что сейчас это обращение резало ей слух.
- Увы, нет. Принц Энтони со своей свитой еще вчера уехали на охоту в угодья барона Эстервиля, принцессы Ивон и Александра, их свита и наши высокие гости отправились на пикник к Зейлским холмам и, полагаю, вернуться только к вечеру.
Мира кивнула и приступила к завтраку, во время которого она не проронила ни слова. В отличие от Моргана, откровенно флиртовавшего с Элеонорой и дружески беседовавшего с Риком. Морган, как и его кузина, также молчал, погруженный в свои мысли. Едва король закончил есть и отодвинул от себя тарелку, Мира поспешно встала из-за стола, однако прежде, чем она вышла из комнаты, к ней обратился Дэшвуд.
- Ваше высочество, - масляно улыбнулся он, - Его величество великодушно согласился составить нам с сестрой компанию в верховой прогулке. Не окажите ли вы нам честь, присоединившись к нам?
Мира не успела даже открыть рот, чтобы сказать «нет», когда ей на выручку пришел Ник.
- Увы, боюсь, что это невозможно, поскольку Ее высочество уже пообещала мне прогулку, - улыбнулся граф Мариваль и, также встав из-за стола, подошел к Мире и предложил ей руку, которую девушка с благодарностью приняла.
- Ваше величество, барон Дэшвуд, леди Дэшвуд, приятного дня.
Ник и Мира вышли из комнаты.
- Спасибо, - криво улыбнулась кузену Мира. – Признаться, я не ожидала ничего подобного. Морган на редкость быстро сблизился с Дэшвудами. Все так серьезно, Ник?
Граф Мариваль лишь пожал плечами.
- Ты сама видела. Теперь не только все придворные знают, что у короля наконец-то появилась фаворитка, но некоторые из них еще и нетерпением ждут, когда Элеонора Дэшвуд ему надоест и они смогут подложить под Моргана свои дочерей и сестер.
- Отвратительно. Никогда не думала, что Морган уподобится королям Мэливара и Саддарта.
Ник снова пожал плечами.
- У тебя что-то случилось? – осторожно спросила Мира мрачного Ника.
- Что? Нет, все в порядке, не волнуйся. Жду тебя через полчаса на конюшне.
- Зачем? – удивилась Мира.
- Как это зачем – для верховой прогулки, как я и сказал Дэшвуду. Лгать, знаешь ли, нехорошо, особенно в присутствии короля.
И Ник так задорно улыбнулся Мире, что немедленно стал похожим на самого себя десятилетней давности – беззаботного жизнерадостного юношу.
- Хорошо, - не могла не улыбнуться в ответ Мира.
Они расстались у лестницы, которая вела в то крыло замка, где находились покои принцесс, и размышлявшая о сложившейся ситуации Мира, медленно поднимавшаяся по ступенькам, не подозревала о том, каким неприязненным взглядом проводила ее стоявшая в холле леди Блэкли, дочь барона Блэкли. Мира, конечно, не знала, что именно эта девушка вот уже несколько недель была причиной плохого настроения Ника. Барон Блэкли, бывший на грани разорения, хотел выдать дочь замуж за графа Мариваля – самого завидного жениха королевства. И собирался осуществить свое намерение любой ценой. Иными словами, на Ника была объявлена самая настоящая охота: после того, как он открыто дал понять, что Мэри Блэкли его не интересует, куда бы Ник ни пошел, он везде натыкался на нее. Дошло до того, что он стал бояться заходить в свою спальню, опасаясь, что застанет там дочь барона, которая решила таким образом погубить свою репутацию и женить на себе Ника. Блэкли уже стали посмешищем для всего двора, и некоторые придворные даже стали делать ставки на то, удастся ли барону осуществить свою мечту. И поэтому Мэри Блэкли любую женщину рядом с Ником воспринимала как свою соперницу, даже если это была одна из принцесс.
* * *
- …абсолютно точно, никаких приворотных зелий и заклинаний. Король сошел с ума из-за вожделения, а не из-за магии, я несколько раз проверял, - уверенно ответил Герхард Рил.
Мира поморщилась. Пожалуй, она предпочла бы, чтобы нынешнее поведение Моргана было вызвано приворотным зельем.
- И что на него нашло? – вслух удивилась она.
- Вы действительно не понимаете, Ваше высочество? – слегка усмехнувшись спросил придворный маг.
- Нет. Объясните?
- В детстве вы ведь были неразлучны со старшим братом, верно?
Мира согласно кивнула.
- А потом, когда ваша тетушка, графиня Мариваль, после смерти мужа переехала с сыном, вашим кузеном Николасом, во дворец, он стал вашим с братом лучшим другом, так? Вы и граф Мариваль всегда были рядом с Его величеством, вы поддерживали его, давали ему советы, помогали, чем могли, всегда были на его стороне, оставались его лучшими друзьями. Подумайте сами, принцесса, - король привык к тому, что он в любой момент может обратиться за помощью и советом, ободрением и утешением. Вы – практически единственные, с кем он может разговаривать, оставаясь при этом самим собой, не опасаясь проявлять слабость и свои истинные чувства. Конечно, есть еще младшие принцессы и принц Тони, но они еще слишком юны, чтобы быть интересными собеседниками Его величеству, а те немногие друзья короля, которым он может доверять, в последнее время редко бывают при дворе. Как и вы, Ваше высочество, и граф Мариваль. Королю не хватает обычного человеческого общения, и следовало предположить, что рано или поздно он попытается найти вам замену. Неосознанно, конечно, и тем хуже – он выбрал в друзья весьма неподходящих людей. Но теперь он доверяет Рику Дэшвуду так же, как доверяет вам и графу Маривалю, графам Стокхерсту и Стардену и барону Рэндаллу. И, боюсь, это не есть хорошо – я не уверен, в том, что Дэшвуд не попытается использовать расположение короля в своих интересах.
Мира тяжело вздохнула. Она не знала, что ей делать. Зато она точно знала, чего ей делать не следовало: пытаться открыть глаза Моргану на Дэшвудов, ни к чему хорошему это явно не приведет.
- Знаете, принцесса, я бы посоветовал вам не покидать замок в ближайшие, скажем, пару месяцев. На всякий случай.
- Да, пожалуй, именно так я и сделаю, - задумчиво сказала Мира. – Спасибо, мастер Герхард.
* * *
К концу второй недели своего пребывания в замке Мира ничего не хотела так, как уехать оттуда хоть куда-нибудь. Они никак не могла понять, то ли все, что происходило с членами ее семьи – временно, и все они скоро перебесятся; то ли они все действительно изменились так, что она их не узнает; то ли с ними ровным счетом ничего не случилось, просто это она сама стала ханжой и занудой.
Тони вернулся с охоты в землях своего друга барона Эстервиля через несколько дней после приезда Миры, и с тех пор постоянно устраивал шумные вечеринки, где рекой лилось вино и периодически вспыхивали потасовки. Когда терпение Миры лопнуло и она решила поговорить с младшим братом о его недостойном принца поведении, то, придя вечером к нему в комнату, обнаружила его в кровати с полуголой служанкой. Побагровевший от смущения Тони тем не менее не собирался признавать свой вины.
- Интересно, чем, по-твоему, я должен заниматься целыми днями? – раздраженно спросил он сестру. - Я – младший брат короля, Мира, и у меня только две возможности занять себя: либо помогать Моргану в управлении королевством, либо развлекаться. Но наш брат не нуждается в моих советах или помощи, и мне остается только охота, вино и…, - тут Тони смутился и снова покраснел.
- Думаю, если бы ты захотел, ты смог бы помогать Моргану в управлении страной, - заметила Мира, но Тони лишь фыркнул в ответ.
- Помощников у него и без меня хватает – ты, Ник, Стокхерст, теперь вот Дэшвуд.
- Тебе не кажется, что ты еще молод для такого количества вина и подобного времяпрепровождения, - Мира показала глазами на кровать.
- Нет, не кажется, - огрызнулся Тони, и Мира поняла, что больше она ничего от него не добьется.
С двойняшками же разговора у старшей принцессы вообще не получилось.
Едва Мира заикнулась о том, что Ивон и Александре, по ее мнению, не стоит столь откровенно флиртовать с мужчинами, тем более – в таком количестве, и что принцессы должны вести себя гораздо скромнее, как Ивон, не дав сестре заговорить, безапелляционно заявила:
- Ничего подобного! Мы не выходим за рамки приличий. Что дурного в том, что нам нравится общаться с привлекательными мужчинами, а им - с нами? И Морган считает также, он, в отличие от тебя ни разу не делал нам замечаний.
- Это потому что у Морган сейчас очень занят и не может уследить за всем.
- Неправда! Ты так говоришь, потому что завидуешь – ты ведь ста… - Ивон умолкла на полуслове, получив тычок в ребра от Александры.
Она, разумеется, хотела сказать, что Мира завидует им, потому что она – старая дева. Не то, чтобы Ивон действительно так думала, просто ей было неприятно получать выговор от старшей сестры, которую она очень любила и уважала, к тому же, в глубине души она понимала, что Мира права, ей самой надоел уже бессмысленный флирт с мужчинами, некоторые из которых, несмотря на всю свою привлекательность ей даже не нравились. Но и Ивон, и Александре, так же, как и пятнадцатилетнему Тони, предоставленным самим себе, нечем было занять себя. Раньше, когда Мира и Ник постоянно жила в замке, они много времени уделяли общению не только с Морганом, но и с младшими, как они называли двойняшек и Тони, но в последние несколько лет они все реже и реже виделись с ними. И, опять же в глубине души, Ивон и Александра чувствовали себя брошенными и обижались за это на Миру и Ника. Вот почему Ивон так резко и агрессивно говорила сейчас со старшей сестрой. Которая, к сожалению, приняла это близко к сердцу.
Но это было бы не страшно – Мира остыла бы и успокоилась, а Ивон – замучила совесть, и в результате сестры быстро помирились бы, - если бы старшую принцессу, минут через двадцать после этого злополучного разговора, не вызвал к себе Морган. Знай Мира, решившая, наконец, открыто поговорить с королем обо всем происходящем, чем закончится этот разговор, она непременно избежала бы его любой ценой. Но, увы, даром предвидения она не обладала.
- Ваше величество, - Мира зашла в кабинет брата и присела в реверансе. Теоретически, так и полагалась делать по этикету, даже если они были наедине. Практически же, Мира, как любимая сестра короля, оказывала королю подобные знаки уважения, лишь когда они находились на публике. Ну, или когда она была зла на Моргана или же хотела его поддразнить.
- Мира, - король улыбнулся девушке. – Садись. Хочешь вина?
- Нет, - покачала головой Мира. – Но я хочу поговорить с тобой.
- Я тоже. Позволишь мне начать?
Принцесса склонила голову в знак согласия.
- Вчера ко мне приходил посол Элвэя, лорд Териголд, как ты знаешь – племянник короля Элвэя. И он просил меня кое о чем. Кое о чем, не связанном с политикой, - Морган умолк, словно ожидая реакции сестры
- Вот как? – подняла бровь Мира. Она плохо знала лорда Териголда, он был назначен послом немногим менее двух лет назад, но он казался ей спокойным и уравновешенным мужчиной, но чересчур высокомерным и гордым.
- Он просил у меня позволения официально ухаживать за одной из принцесс, моих дорогих сестер.
Снова пауза.
- Ты называешь это «не связанном с политикой»? – усмехнулась Мира и предположила: - Ивон?
Морган покачал головой. Старшая принцесса нахмурилась.
- Не уверена, что Александре понравится эта идея. Кажется, и ни ей, ни Иви не нравится Териголд. По крайней мере, я ни разу не видела, чтобы они часто с ним общались, он не принадлежит к их «свите».
- Опять не угадала.
Мира нахмурилась еще сильнее и уставилась на брата с открытым ртом.
- Ты шутишь? Я не перемолвилась с ним и парой слов с тех пор, как мы были представлены друг другу.
Король пожал плечами.
- Очевидно, ему не слишком интересны разговоры с тобой… в отличие от твоих руки и сердца. Но тем не менее я ответил ему согласием.
- Что?! – воскликнула шокированная Мира. – Теперь ты точно шутишь! Ты не мог такого сделать.
- Мира, успокойся, пожалуйста, и выслушай меня спокойно, ладно? Я же не пообещал ему, что отдам тебя за него замуж. Я лишь разрешил ему за тобой ухаживать, в этом нет ничего страшного.
- Я не хочу, чтобы он за мной ухаживал. Он мне неинтересен, и у нас нет ничего общего.
- Мира, ты же сама сказала, что совсем его не знаешь. Вдруг, когда вы поближе познакомитесь, он тебе понравится?
- Нет, - отрезала Мира. – Мне абсолютно точно не понравится мужчина, который видит во мне лишь богатую титулованную партию, а не личность. Как тебе вообще в голову пришло согласиться на это безумие?
- Поверь, я забочусь лишь о твоем благе. Мира, тебе уже двадцать три, Карлис погиб около года назад, тебе пора забыть о нем и жить дальше, устраивать свою жизнь.
- Тогда позволь мне самой решать, с кем я хочу ее устраивать, - резко ответила принцесса. – Я не собираюсь терпеть ухаживания лорда Териголда.
- И все же некоторое время тебе придется их потерпеть – я дал ему слово.
- Так возьми его назад!
- Ты знаешь, что это невозможно, - Морган вздохнул и добавил умоляюще: – Мира, пожалуйста, не воспринимай это как трагедию, ладно? Ничего страшного не случится, если ты позволишь ему подарить тебе какое-нибудь украшение и пару раз прогуляешься с ним по парку.
- Это ваше окончательное решение, Ваше величество? – холодно спросила Мира, вставая с кресла.
- Мира, ну не надо так, - простонал Морган. – Я делаю это только ради тебя.
- Благодарю Ваше величество, - все так же холодно сказала Мира. – Я, разумеется, подчинюсь приказу своего короля. Дозволено ли мне уйти?
Морган слишком хорошо знал свою сестру, чтобы понимать, что сейчас она не просто зла – она в ярости. Это редко с ней случалось, и в такие моменты она была глуха к доводам рассудка.
- Да, Ваше высочество, вы можете идти, - мрачно сказал король, решив, что он еще раз поговорит обо всем с Мирой, когда она немного успокоится.
* * *
Видимо, эмоции Миры так явно были написаны на ее лице, что встречавшиеся ей на пути придворные и слуги поспешно расступались перед старшей принцессой. Мира была даже не в ярости – в бешенстве, и она с трудом контролировала себе, чтобы не допустить случайного выброса магии, который может кому-нибудь навредить. Сейчас Миру мог успокоить только один человек – Ник. За последние две недели он был единственным, кто во всем ее поддерживал, во всем с ней соглашался и, кажется, совсем не изменился, в отличие от Моргана, двойняшек и Тони. Правда, временами он был чересчур задумчив и чем-то обеспокоен, но Мира, так и не выяснив, в чем дело, перестала обращать на это внимание: захочет – расскажет сам. Именно эти две недели снова пробудили в Мире надежду на то, что, возможно, ее детские мечты все же сбудутся, и они с Ником все же будут вместе.
Тем страшнее оказалось для нее его предательство.
Узнав от слуг, что Ник в саду, Мира направилась туда, и действительно нашла кузена там. Но не одного – он целовался с Мэри Блэкли. О матримониальных планах семьи Блэкли Мира не знала: она не интересовалась сплетнями, а ее доверенные фрейлины не рискнули сообщать принцессе о том, что дочь барона Блэкли буквально преследует графа Мариваля, пытаясь вынудить его жениться на ней. Впрочем, что даже если бы Мира знала об этом, не факт, что она отреагировала бы как-то по-другому на увиденное. Резко повернувшись и закусив губу, Мира быстро убежала из сада, незамеченная ни Ником, ни леди Блэкли. Меньше чем через полминуты Ник, чьему терпению наконец пришел конец, вырвался из объятий Мэри Блэкли и заявил ей, что лично попросит короля убрать ее и ее отца из замка, отлучить их от двора – до этой минуты граф Мариваль не сделал этого только потому, что сочувствовал барону, но он не собирался позволять тому решать свои проблемы за его счет. Мэри тут же принялась рыдать, но Мира, увы, этого уже не видела.
Совершенно не думая о том, что она делает, принцесса быстро дошла до конюшни и приказала оседлать для нее любого быстрого коня. Мужским седлом. Удивленный конюх пытался было что-то возразить, но под ее взбешенным взглядом осекся и кинулся выполнять приказ. Когда жеребец был оседлал, Мира без чьей-либо помощи вскочила в седло и поскакала прочь из замка. Добравшись до того дома на окраине города, где она обычно оставляла карету и слуг, когда якобы уезжала в Ломвелл-касл, и своего коня, оружие и одежду для путешествий, когда возвращалась из своих поездок, Мира спешилась, бросила поводья ошеломленному ее внезапным появлением слуге – одному из тех немногих, что постоянно жили в доме и присматривали за ним, - приказала оседлать ее собственного коня и вошла в дом. Взбежав по лестнице и игнорируя удивленные взгляды двух служанок, Мира распахнула дверь в ту комнату, где хранилась ее одежда и различные магические вещи, с трудом расшнуровала корсет, скинула с себя платье и переоделась в мягкие бриджи, свободную льняную рубаху, плотный кожаный жилет, выполнявший роль кольчуги, и длинный плащ с капюшоном. Застегнув пояс, с висевшими на нем мечом и кошельком, надев на шею амулеты и талисманы, а на пальцы – два перстня, хранившие запас магической энергии, и сложив в дорожную сумку сменную одежду, еще один мешочек с деньгами и некоторые магические предметы, Мира спустилась вниз, заглянула на кухню, где добавила в сумку припасы, затем пошла в конюшню, вскочила на верного Сикха и, пришпорив его, поскакала к городским воротам. Все это Мира делала абсолютно бездумно, на автомате, руководствуясь лишь одним нестерпимым желанием – оказаться как можно дальше от всей своей семьи вообще и Ника в частности.
* * *
Лишь на второй день своего побега, когда Мира остановилась отдохнуть в таверне небольшого городка, она осознала две вещи: во-первых, что она поступила ужасно глупо, необдуманно и безответственно, сбежав таким вот образом, а во-вторых, что едет она в Эльсский лес – туда, где незадолго до своей смерти Джеффри Карлис, который был когда-то женихом Миры, случайно обнаружил врата, ведущие в другие миры. Разумеется, тогда он не знал, чем является то старое, полуразрушенное здание, вокруг которого была такая мощная аура магии, что даже он, не будучи магом, ее почувствовал. Мира, Герхард Рил и его помощники, маги Майлз и Лоис Доннон внимательно исследовали ворота, и, хотя они так и не сумели понять принцип их работы, выяснили, как ими пользоваться. С тех пор они побывали уже в трех мирах, которые, впрочем, ничем их не заинтересовали. Один из них, судя по всему, и вовсе был необитаем. И хотя в самом начале маги договорились, что изучать ворота и другие миры они будут как минимум по трое, Мире сейчас было на это наплевать. Умом она понимала, что надо успокоиться, вернуться, извиниться перед родными за свое поведение и раз и навсегда забыть Ника, но ее сердце бурно протестовало против такого решения: принцесса была слишком обижена, уязвлена и возмущена, чтобы действовать логично и разумно. Поэтому Мира упрямо продолжала скакать к Эльсскому лесу, старательно заглушая голоса совести и рассудка.
До Эльсского леса было добрых восемь дней пути. Мире потребовалось больше десяти суток, чтобы добраться до него – она выбирала окольные пути, опасаясь, что Морган может послать кого-то на ее поиски. Еще день ушел на то, чтобы добраться до врат, которые находились в подвале полуразвалившейся башни. Привязав Сикха к дереву метрах в двухсот от башни, Мира села на землю и впервые за последние десять дней разревелась. А когда она успокоилась, то сказала вслух самой себе:
- Какая же ты дура!
Сикх, услышавший голос хозяйки, поднял было голову, но тут же снова ее опустил и продолжил щипать траву. Мира вздохнула – пора было возвращаться домой, но ни у нее, ни у коня не было на это сейчас сил. И принцесса решила, что она даст отдохнуть себе и Сикху по меньшей мере день, и только потом они отправятся в обратный путь. Перекусив твердым сыром и сушеными фруктами, Мира задумчиво посмотрела в сторону башни, которую, впрочем, не видела – они с Герхардом замаскировали ее иллюзией, и теперь тот, кто смотрел на то место, где она стояла, видел лишь обычное дерево. Принцесса вдруг подумала, что ужасно глупо проделать такой долгий путь, только для того, чтобы тут же повернуть назад. Конечно, они договорились и Герхардом и остальными, что никогда не будут изучать врата поодиночке, а уж тем более – пытаться войти в другие миры, но сейчас Мира знала, что, если она целый день будет просто отдыхать и ничего не делать, то она будет думать только о том, из-за чего она сбежала из замка, а этого принцессе хотелось меньше всего, так что…
Снова вздохнув, Мира поднялась на ноги, подошла к той черте, где начиналась наведенная иллюзия, сняла ее и, уже стоя в дверях, ведущих в подвал, снова ее восстановила. Сикх даже ухом не повел, когда его хозяйка исчезла – он уже не раз видел подобное зрелище.
Врата представляли собой выложенный на полу серый мозаичный круг, который сохранился почти в идеальном состоянии, несмотря на то, что башне явно была не одна сотня лет, и расположенную перед ним стену, выложенную разноцветной мозаикой. Для того чтобы попасть в другой мир, необходимо было встать в круг и коснуться в определенной последовательности ряда камешков, для каждого мира – разных. А потом попросить врата открыться: сказать «откройся» на древнем языке и распахнуть дверь, которая мгновенно появлялась перед мысленным взором после произнесения заклинания. На первый взгляд казалось, что разноцветные камешки в мозаике выложены в произвольном и хаотичном порядке, но на самом деле это было не так, но у Миры и других магов ушло больше полугода на то, чтобы найти шифр, с помощью которого становилось ясно, какие до каких именно камешков и в какой последовательности дотрагиваться. Еще пару месяцев маги потратили на то, чтобы сообразить произнести вслух слово «откройся», начертанное над мозаикой. В тех трех мирах, что они уже побывали, врата выглядели точно так же, как и те, через которые они прошли, и, следовательно, принцип их работы был тем же. Однако, поскольку маги понимали, что случиться может все, что угодно, у их ворот всегда оставался дежурный, который должен был открыть ворота с этой стороны, если ушедшие маги не возвращались в оговоренный срок. Но пока что маги-исследователи других миров всегда возвращались самостоятельно и без проблем. «Все будет в порядке, - сказала себе Мира. – Я просто загляну в новый мир минут на двадцать и вернусь назад. Ничего страшного не произойдет, я уверена. Все будет в порядке».
Встав в круг, Мира сделала глубокий вздох, улыбнулась и дотронулась до первого камешка…
Конец Первой части.
tbc
Поделиться232009-10-05 10:10:53
Такая пытка ожиданием должна быть запрещена Женевской конвенцией. Ну когда же будет продолжение-е-е?! Спасибо автору за это мое нетерпение сердца.
Отредактировано lemka (2009-10-05 10:39:15)
Поделиться242009-11-06 22:38:16
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
ПрОклятое королевство
Часть 2. Мозаика
Глава 10. Дом, милый дом.
Мир Материка, 1325 г.
У Андрея чесался нос. И складывалось такое впечатление, что по нему кто-то полз. Андрей поднял руку, стряхнул с носа какое-то мелкое насекомое и открыл глаза. Высоко над ним раскинулись кроны деревьев, сквозь густую листву которых проглядывало серое небо.
- Я сплю, - вслух сказал Жданов. – Я сплю, и мне все это снится. И лифт мне тоже приснился.
Но тут где-то сбоку раздался чей-то стон, сильный порыв ветра взъерошил Андрею волосы, и президент «Зималетто» понял, что все это происходит наяву. Он хотел было сесть, но закружившаяся голова вернула его в лежачее положение. Lосчитав до двадцати, Андрей повторил попытку, на сей раз медленнее и осторожнее. Голова снова закружилась, но уже не так сильно. Жданов осмотрелся. Слева от него стоявший на коленях Роман одной рукой тер глаза, а другой – лоб. Позади Малиновского ничком лежала Кира. Справа от Андрея зашевелился очнувшийся Воропаев, в некотором отдалении от него, прислонившись спиной к дереву и уткнувшись лицом в согнутые колени, сидела Катя. Глядевший на нее Жданов не заметил, как к нему подошел Роман, наклонился и больно ущипнул его за шею. Вскрикнувший от неожиданности Андрей мгновенно вскочил на ноги, готовый дать отпор любому врагу.
- Ты ошалел? – гневно спросил Жданов, глядя на друга
- Это не сон, - медленно сказал Малиновский, и недоумение в его серо-голубых глазах сменилось страхом. – Я не сплю.
- Ты убедился в этом, ущипнув меня? Вообще-то, в таких случаях обычно щипают себя, - ворчливо отозвался Андрей, словно надеясь, что привычная дружеская перепалка чудесным образом вернет их в нормальный мир.
- Себя я уже щипал, - серьезно отозвался Роман, но Жданов, направившийся к Кире, его уже не слушал.
- Кира, Кира, - Андрей легонько потряс ее за плечо, - с тобой все в порядке? Давай, приходи в себя.
- Что, черт возьми, происходит? – раздался за спиной Жданова недовольный голос Воропаева.
Кира слабо застонала, приходя в сознание.
- Что случилось? - хрипло спросила она.
- Хотелось бы мне самому это знать, - пробормотал Андрей, помогая Кире сначала сесть, а затем подняться на ноги
Некоторое время она неподвижно стояла, ожидая, пока пройдет головокружение, а потом дрожащим голосом потрясенно сказала:
- Лифт. Мы падали. Мы что… умерли?
- Не похоже на рай, - отозвался подошедший к ним Александр.
- И на ад тоже, - добавил Роман.
Оставив Киру с братом и Малиновским, Андрей пошел к Кате, которая по-прежнему сидела у дерева. Теперь Жданов видел, что у нее трясутся плечи. Конечно, ситуация, в которой они все оказались, была странной и пугающей, но он не думал, что всегда спокойная и выдержанная Катя так «расклеится».
- Катя, - Андрей присел перед ней на корточки и неловко погладил ее по голове, - с вами все в порядке? Ну, в смысле, вы не ранены? Кать, ну не надо так, все хорошо, мы живы и, надеюсь, скоро вернемся домой.
Плечи девушки почти перестали дрожать, и она наконец подняла голову. Ее лицо было залито слезами, щека – в крови, волосы растрепаны, но Катя счастливо улыбалась.
- Домой? Я уже дома, - срывающимся голосом сказала она. – Я не могу в это поверить, это невозможно, но я дома!
«Умом тронулась», - обреченно подумал Андрей.
* * *
Она очнулась от боли в щеке. Девушка встала на ноги, но, почувствовав, что они ее не держат, доковыляла до ближайшего дерева, прислонилась к нему спиной и сползла по нему на землю. Последним, что она помнила, был падающий лифт. Они все – и она сама, и Жданов, Малиновский и Воропаевы, которые лежали неподалеку от девушки – должны были умереть. Но не умерли. Ну, по крайней мере, то место где они сейчас находились – небольшая лесная поляна – совершенно не соответствовала ее представлениям о загробной жизни. Ненадолго забытая боль в щеке снова дала о себе знать. Девушка потерла ее, увидела на ладони кровь и, переведя взгляд на левую руку, обнаружила, что ее перстень разбит. Безусловно, она расстроилась, но было кое что еще… Закусив губу, она закрыла глаза и сосредоточилась на том, чего не делала уже много месяцев: на магии. Она не знала, как они очутились в этом лесу и не верила, в то, что могло случиться чудо и она вдруг перенеслась домой, но не попробовать она не могла. Она была почти уверена, что у нее ничего не получится, но ошиблась: она мгновенно почувствовала знакомое с детства ощущение – буквально каждую клеточку ее тела наполняла магия. Девушка нерешительно протянула руку в сторону лежавшей в паре метров веточке и призвала ее к себе, сформировав мысленный приказ, замешанный на магии. Веточка послушно подчинилась и легла рядом. Девушка медленно провела по ней пальцем и внезапно разрыдалась, поняв, что это не сон, что она действительно в своем мире, потому что она снова может колдовать и потому что это была веточка зимника – дерева, которое она не росло на Земле.
Она слышала голоса Жданова и остальных, понимала, что надо успокоиться и взять себя в руки, но никак не могла этого сделать. Все те чувства, не отпускавшие ее последние полгода – напряжение, неуверенность, тоска, отчаяние, которые она так старательно пыталась игнорировать, - вылились наконец в полноценную истерику. Девушка почувствовала, что кто-то присел перед ней и погладил ее по голове. Это не мог быть только Жданов, никто иной.
- Катя, с вами все в порядке? – услышала она знакомый голос шефа. - Ну, в смысле, вы не ранены? Кать, ну не надо так, все хорошо, мы живы и, надеюсь, скоро вернемся домой.
Девушка нашла в себе силы посмотреть на Андрея и сказала, улыбаясь и плача одновременно:
- Дома? Я уже дома. Я не могу в это поверить, это невозможно, но я дома!
Судя по взгляду Жданова, тот решил, что она сошла с ума.
- Э-э-э… Катя, я не знаю, где мы, и что случилось, но это явно не Москва, - тихо сказал Андрей.
Девушка улыбнулась еще шире.
- Вот именно. Это мой мир. Вот, - она показала Жданову веточку, - это веточка зимника, он не растет на Земле, я точно знаю: его настойка укрепляет сердце, и я хотела заварить ее Валерию Сергеевичу, но выяснилось, что в вашем мире зимника нет. И меня зовут не Катя, а Мира.
Малиновский, Воропаев и Кира ей не верили. Ни капельки. А вот Жданов колебался. Его помощница, по все видимости уже бывшая, встала на ноги, оглядела собравшихся вокруг нее людей и покачала головой.
- Я понимаю, что вам сложно мне поверить. Поэтому… вам нужны доказательства? Смотрите.
Девушка подбросила вверх веточку зимника и, вопреки ожиданиям Андрея и остальных, та не упала на землю, а неподвижно повисла в воздухе. Кира ахнула и зажала рот рукой, ее брат нахмурился, а Малиновский начал озираться по сторонам и нерешительно провел рукой вокруг ветки, ожидая найти веревки, на которых она висит. Но их не было.
- Это что, розыгрыш? – спросил он. – Нас снимают скрытой камерой? Если так, то это не смешно! – крикнул он куда-то вверх.
Мира вздохнула.
- Роман Дмитриевич, это не шутка. Мы действительно в другом мире, не на Земле.
- Вы нас похитили? – резко спросила Кира. - Чего вы хотите? Выкупа? Вы его получите, только скажите об этом честно и не морочьте нам голову вашими трюками.
Мира не успела ничего ответить, потому что в разговор вступил Воропаев:
- Хорошо, я готов допустить, что мы действительно в другом мире, - медленно сказал он. – В каком-то смысле, это даже неплохо, что мы здесь оказались, иначе при падении лифта нас размазало бы по полу «Зималетто». Но теперь вы можете вернуть нас обратно домой.
Мира опустила глаза, закусила нижнюю губу и позволила веточке упасть. Пока она размышляла над ответом, Кира, с удивлением глядя на брата, воскликнула:
- Саша! Ты что, веришь ей?!
На самом деле Воропаев сам не знал, верит он Кате, Мире или как-ее-там, или нет, но он точно знал, что сумасшедшим и преступникам надо подыгрывать и соглашаться с ними во всем.
- Андрей, ну что ты молчишь? – обратилась к жениху взвинченная Кира. – Скажи ей!
Что Жданов должен был сказать Кате, не знал ни Андрей, ни сама Кира. Но голос Воропаевой вывел Андрей из того транса, в который он впал после признания Кати. Потому что ему, за последние полгода привыкшему безоговорочно верить и доверять своей помощнице, после демонстрации ее возможностей и в голову не пришло сомневаться в ее словах.
- Кто вы, Катя? - спросил Андрей, пристально глядя в глаза той, кого еще пять минут назад считал Катей Пушкаревой. Теперь он уже не был в этом уверен.
Девушка подняла на него глаза и сказала, покраснев.
- Меня зовут Мира, я – маг, я родилась в этом мире, и я прошу у вас у всех прощения за то, что вынуждена была вас обмануть, притворившись Катей Пушкаревой. Я не пошла бы на ложь, если бы это не было действительно необходимо.
Выражение, промелькнувшее на лице Жданова, прежде чем тот отвернулся, Мира разглядеть не успела, но ей показалось, что она заметила разочарование и обиду.
- Я всегда знала, что ей нельзя доверять! – с неприязнью сказала Кира. – Неизвестно еще, с какой целью она устроилась в «Зималетто» и притащила нас сюда. Все эти сказки о спасении наших жизней можете оставить себе, меня вы не проведете.
- Кира, будь добра, успокойся, - стальным голосом попросил Воропаев сестру, крепко взяв ее за локоть. Он понимал, что от Пушка… то есть Миры, зависит их возвращение домой, и поэтому злить ее не стоило. - Так как насчет того, чтобы отправить нас назад в наш мир? – нарочито небрежно поинтересовался он.
- Я не могу этого сделать, - призналась Мира. – По крайней мере – прямо сейчас. Потому что я понятия не имею, как мы здесь очутились. Это… это невозможно – путешествовать между мирами, не пользуясь вратами, так я всегда считала.
- Вы что, хотите сказать, что мы застряли тут на всю жизнь? – встревожено спросил Малиновский.
- Этого я не говорила. Чтобы вернуть вас на Землю, нам необходимо добраться до врат. А для этого надо сначала выяснить, где мы находимся, - терпеливо пояснила Мира.
- Замечательно, просто великолепно! - язвительно сказал Воропаев, которого новость о том, что быстро вернуться домой не получится, окончательно выбила из колеи. – Ну, что вы стоите столбом, выясняйте, где мы и как идти к этим вашим воротам, - нетерпеливо прикрикнул он.
И Андрей, который в этот момент снова повернулся к Ка… Мире, увидел в ее глазах вспышку гнева.
- Александр Юрьевич, - холодно произнесла девушка, и, если бы в этот момент на поляне оказалась Наталья Ларина, она увидела бы на лице помощницы Жданова знакомое выражение, - вам лично я могу пообещать, что если вы не смените тон, разговаривая со мной, вы на Землю не вернетесь.
- Извините, - буркнул Александр.
- Я понимаю, что вы оказались в непростой ситуации, но постарайтесь сдерживать свои эмоции, - мягко сказала Мира. Она сознавала, что хотя ни Кира, ни ее брат, не отличались покладистыми характерами, сейчас их злость и раздражение были лишь защитной реакцией на происходящее.
Мира тяжело вздохнула и, не обращая внимания на направленные на нее взгляды, потерла лицо руками. Ее эйфорию сменила вдруг свинцовая усталость и неуверенность. Потому что в словах Воропаева была доля истины: она действительно понятия не имела, где они находятся. Конечно, в любом случае Мира не собиралась идти прямиком к вратам, сначала она планировала добраться до Кермина. Но если они в Наэрии – неважно, где именно, - то им несказанно повезло. Если же они оказались не на ее родине, то их положение довольно незавидное: ни денег, ни оружия, ни лошадей, ни даже подходящей одежды. И хорошо еще, если они в Занкоре, Лерзе или Шенгаре – дружественных Наэрии странах, где ей достаточно заявить, что она и есть пропавшая (или погибшая) наэрийская принцесса Амиранда (тем более что с королем Занкора она знакома лично, а король Шенгара – кузен ее покойной матушки). Но если они на территории Илии, Тариса, Элвэя, Саддарта и, в особенности, Мэливара, который всегда был врагом Наэрии, шансы на то, что они благополучно достигнут до Кермина, – ничтожно малы.
- Встаньте позади меня, и каждый пусть дотронется до моей спины ладонью, - сказала Мира.
Жданов, Воропаевы и Малиновский недоуменно переглянулись, но сделали, как сказала Мира. Она почувствовала, как сразу четыре руки легли ей на спину. Закрыв глаза и сосредоточившись, девушка развела руки в стороны. Иногда самый лучший способ что-либо узнать – просто спросить. Именно так Мира и собиралась сделать. Но для этого необходимо было найти кого-нибудь, кому можно задать нужные вопросы.
Что такое магия? Ответ на этот вопрос на Материке не знали до сих пор, хотя множество магов и волшебников пытались постичь сущность магии, ее природу*. Но все их предположения и догадки оставались лишь непроверенными теориями. Вероятно, древним – загадочным предкам всех обитателей Материка, которые, согласно легендами и преданиям, обладали невообразимой мудростью, было это известно, но сохранилось слишком мало книг, написанных ими, чтобы утверждать что-либо наверняка. До того, как попасть на Землю, Мира, будучи скорее магом-практиком, нежели магом-теоретиком, могла лишь повторять чужие определения магии. Сейчас она сказала бы, что магия – это мощный поток энергии, имеющий неизвестное происхождение, но определенно не физическое. Возможно, это была та самая ноосфера, о которой Мира узнала на Земле, или же информационное поле их планеты.
Так или иначе, сейчас Мира собиралась с помощью магии, чем бы она ни была, определить, есть ли в радиусе километра люди, помимо нее самой, Жданова, Малиновского и Воропаевых (она попросила их дотронуться до нее, чтобы они воспринимались как часть нее самой и, соответственно, не влияли на результат поиска). То, что делала сейчас Мира - сканируя окрестности в поисках человеческих форм жизни, - было под силу только магам. Даже для волшебников это была нелегкая задача, и радиус сканирования для них ограничивался максимум полукилометром.
На Материке всех, кто мог управлять магией, называли «дáры», словом древнего языка. Дáры делились на три категории. Самая низшая – ведьмы и ведьмаки, которых в разных странах звали по-разному: ведьмы, колдуны, ведуньи, знахарки, чародеи. Их силы хватало только на примитивные заклинания и заговоры, и поэтому они активно использовали вспомогательные средства - ритуалы, талисманы и амулеты, зелья. Обычно ведьмы жили в деревнях, где лечили людей и скот. Далее шли волшебники и волшебницы, которые значительно лучше, чем ведьмы и ведьмаки, оперировали магией, но все же их сил было недостаточно для того, чтобы овладеть всеми возможностями магии и им трудно давалась невербальная магия. В отличие от магов, которые стояли на высшей ступени магической иерархии и в полной мере могли использовать магию. Теоретически. Потому что практически для этого необходимы были годы учебы и тренировок. Сильнейшими из магов были те, кто посвятил свою жизнь – всю, без остатка - магии. У них не было ни семьи, ни друзей, ни учеников – все это заменяла магия: заклинания, талисманы и амулеты, зелья и ритуалы. Но первый учитель Миры – придворный маг Кирсен – едва ли не с первых же дней ее обучения предупредил ее об опасности этого пути: если она хочет добиться небывалого могущества, то должна хорошенько все обдумать и взвесить: готова ли она отказаться ради этого ото всего. Впрочем, уже в пять лет Мира знала, что никогда не сможет отказаться от семьи. Нет, ну правда же, разве она может бросить родителей и Моргана? Нет, конечно.
Но, даже несмотря на то, что Мира не была лучшим магом Наэрии, та задача, которую она сейчас перед собой поставила, была ей по плечу. Вот только сканирование это не дало никакого результата. Точнее говоря – отрицательный результат.
Открыв глаза, Катя сделала пару шагов вперед и повернулась.
- В радиусе километра нет ни одной живой души, кроме нас с вами, - сказала она.
- Значит, мы в глухом лесу? – спросил Малиновский.
Воропаева, тесно прижавшаяся к Жданову, бросила на Катю очередной неприязненный взгляд.
- Андрей, Саша, ну сделайте же что-нибудь, - в отчаянии взмолилась Кира. – Надо выбираться отсюда! Она может поступать, как хочет, пусть хоть остается и сгинет в этом лесу, но я хочу вернуться домой. Немедленно!
На глазах Киры выступили слезы, она всхлипнула и бросилась в объятия Жданова – на нее, закоренелую городскую жительницу, словосочетание «глухой лес» наводило какой-то первобытный ужас, и впервые за последние полчаса она осознала, что они могут никогда больше не увидеть Землю. Андрей попытался успокоить невесту, чей брат мрачно спросил Миру:
- Ну и что вы собираетесь делать?
- Я? – выгнула бровь девушка. – Ничего. А вот вам придется.
- Мне?
- Вам или Роману Дмитриевичу. Джентльмены, кто из вас хорошо лазит по деревьям?
* * *
- Катя… тьфу ты, Мира, ну откуда я знаю? – раздраженно сказал Малиновский, отряхивая брюки и свитер. – Километра три-четыре. Может, пять, но вряд ли больше. Я не бойскаут и определять расстояние на глаз, сидя на верхушке дерева, не умею.
Лезть на дерево пришлось Малиновскому. Жданов был для этого слишком тяжел, а Воропаев так побледнел, взглянув на высокий зимник, и так решительно отказался «изображать из себя обезьяну», что всем стало очевидно, что у Александра Воропаева есть по меньшей мере один страх – страх высоты. В результате, благополучно взобравшийся на самую вершину дерева Малиновский увидел где-то на северо-востоке в неизвестно-скольких-километрах-отсюда дым, по всей вероятности поднимавшейся из труб нескольких деревенских домов. Но сказать, сколько до предполагаемой деревни было километров, даже приблизительно, Роман не мог.
Мира задумалась. Положим, до деревни было пять или даже шесть километров – это означало, что они дойдут до нее не раньше чем через четыре часа, а то и больше: пробираться сквозь густой дикий лес вовсе не то же самое, что прогуляться по ухоженному саду или парку, особенно учитывая тот факт, что на Кире были сапоги на высоких тонких каблуках. Кроме того, нет никаких гарантий того, что они сразу же пойдут в абсолютно правильном направлении. А часов через пять, по прогнозам Миры, стемнеет. Идея ночевать в незнакомом лесу, безоружной и обремененной четырьмя спутниками, от которых было мало толка, Мире категорически не нравилась, но, похоже, другого выхода у них нет: им придется это сделать, если до темноты они не успеют выйти к деревне или городу.
- Идемте, - решительно сказала Мира, разворачиваясь и направляясь в ту сторону, куда показал Малиновский.
Она не оглянулась, чтобы посмотреть, последовали ли за ней ее товарищи по несчастью: во-первых, она была в этом уверена, а во-вторых, она не собиралась молить их об этом или уговаривать: у нее и без того хватало забот, и если кто-то из них хочет остаться на этой поляне или самостоятельно найти дорогу домой – пожалуйста, мешать им Мира не собиралась, в конце концов, каждый сам творец своей судьбы.
О том, что они будут делать, когда выйдут к людям, Мира решила пока не думать
* * *
Андрей без тени колебания пошел за Мирой: он верил всему, что она рассказала им, но он все еще был оглоушен произошедшим и тем, что Катя, его верная умница-помощница, которая сделала для него больше, чем кто-либо в его жизни, оказалась не той, за кого она себя выдавала. Еще полгода назад он немедленно заклеймил бы ее предательницей и лгуньей. Сейчас он просто не знал, что думать, и ему требовалось время, чтобы уложить все в голове. Потом, когда он сможет рассуждать здраво и непредвзято (хотя он не был уверен, что ему это удастся), он обязательно поговорит с Катей (он пока не мог заставить себя называть ее другим именем), но не сейчас. Поэтому мрачный Жданов молча брел за девушкой.
Кира, полная решимости держаться жениха, последовала за ним, хотя перспектива слушаться Пушкареву ее по-прежнему не радовала.
Воропаев до сих пор не был уверен, стоит ли верить словам Кати, но, поскольку особого выбора у него не было, тем более что его сестра не собиралась расставаться со Ждановым, Александр поплелся за Кирой и Андреем.
Малиновский, который никогда и ничего не воспринимал слишком серьезно, быстрее всех адаптировался к той ситуации, в которой они оказались. Другой мир? Почему бы и нет. Магия? Ого, вот это круто. Не можем скоро вернуться домой? Мда, вот это уже хуже, но ведь рано или поздно мы все же вернемся. Зато испытаем настоящие приключения. Не то, чтобы Малиновскому этого действительно хотелось, но он всегда считал, что в жизни надо попробовать все - ну, в разумных пределах конечно. И поэтому сейчас, будучи самим собой, Роман ускорил шаг, вклинился между Андреем, который держал увязавшую каблуками в земле Киру, и Катей, которая, как выяснилось, вовсе и не Катя, а какая-то Мира, и принялся забрасывать девушку вопросами.
- Катя… Мира, значит, вы – настоящая шпионка? – весело спросил он. – Проникли к нам на Землю, выучили язык, получили профессию экономиста, внедрились в «Зималетто»… Зачем, кстати? Чем вас так заинтересовала наша компания? Вряд ли она поможет вам завоевать наш мир. Между прочим, надеюсь, вы поняли, что это будет не так-то просто: сомневаюсь, что ваша магия справится с нашими ракетами и ядерными боеголовками.
Меньше всего Мире хотелось болтать с Малиновским, но, с одной стороны, она знала, что так просто он от нее не отстанет, а с другой – этот бессмысленный разговор мог помочь ей отвлечься от тягостных мыслей и волнения, а кроме того, она чувствовала, что должна и Роману, и всем остальным объяснение.
- Роман Дмитриевич, не говорите ерунды, - сказала, не оборачиваясь, Мира. – Я не шпионка и никто в моем мире не собирается вторгаться на Землю. Я оказалась в вашем мире случайно, по ошибке. На Земле нет магии, и я не смогла открыть врата, чтобы вернуться.
- Э-э-э, сочувствую. Значит, вы много лет проторчали на Земле?
- Нет, - покачала головой Мира. – Всего год. Целый год.
- Вы точно гений - выучить язык, даже несколько, и профессию за такой короткий срок, - заметил Роман.
Невысказанные им слова: «…или же вы лжете» повисли в воздухе.
- Мне не было нужды учить русский, или английский, или немецкий, - отозвалась Мира. – Это одно из свойств врат: каждый, кто проходит сквозь них в другой мир, получает знание языка этого мира. Точнее – всех его языков. Я думаю… Я не уверена, но, кажется, у нашего перемещения сюда тот же эффект. Минут пять назад я невольно перешла на свой родной язык, но вы все меня понимаете.
- Вау, значит мы теперь можем говорить на языках вашего мира? – против своей воли спросил заинтересованный Воропаев. Иностранные языки никогда ему не давались, и сейчас его самолюбие потешила мысль о том, что он, не прикладывая ни малейших усилий, знает по меньшей мере несколько языков, пусть даже и чужого мира.
- Да, - кивнула Мира. – Впрочем, врата работают и в обратном порядке: когда путешественник второй раз проходит через врата, обратно, он получает знание теперь уже всех языков своего мира, в дополнение к своему родному языку.
- Ого, вернувшись, мы сумеем свободно изъясняться и с японцами, и с китайцами, и с итальянцами. Класс! Хотя, как я всегда говорил, язык любви – интернациональный и всем понятный язык.
- А что, помимо знания языков, врата дают также профессию экономиста? – тихо спросил Андрей.
На сей раз Мира обернулась, чтобы ответить.
- Нет, Андрей Павлович. И я не такой хороший экономист, как вам кажется, хотя с момента начала работы в «Зималетто» я изрядно поднаторела в этой науке. Я признаюсь, что бóльшую часть работы делал за меня Коля Зорькин, мой друг. Вернее, друг настоящей Кати Пушкаревой. Вот он действительно гениальный экономист.
- Замечательно, - ничего не выражающим голосом произнес Жданов.
Кира хотела бы снова сказать, что никогда не верила Пушкаревой, но тут она споткнулась о корень дерева и едва не упала. К счастью, Андрей, придерживавший ее за локоть, вовремя ее подхватил, и Воропаева, вместо того, чтобы набрасываться на Миру с оскорблениями, предпочла сосредоточиться на дороге.
- Слушайте, но вы же жили в московской квартире, с родителями, у вас был паспорт на имя Екатерины Валерьевны Пушкаревой, диплом и другие документы. Вы их подделали? С помощью магии? Или вполне традиционным путем? – продолжал расспрашивать ее любопытный Малиновский.
- Роман Дмитриевич, вы невнимательны: я же только что сказала – на Земле нет магии. Что до документов… Они вполне подлинные. Вот, смотрите, - Мира порылась в сумке и достала оттуда паспорт. – Приглядись повнимательнее к фотографии и ко мне. Я и девушка на ней похожи, только когда мы одинаково причесаны, одеты и в одинаковых очках.
Пока Роман лазил на дерево, Мира, слетевшие очки которой остались на полу лифта, заплела растрепанные волосы в косу, и Малиновский, а с ней и Воропаев, сунувший свой нос в паспорт, не могли не признать, что между ней и девушкой на фотографии действительно мало общего. Роман спросил себя, как бывшей Кате Пушкаревой удалось всех обмануть, но быстро понял, что, в принципе, это было несложно: она, как и настоящая Катя с фотографии, так нелепо одевалась и причесывалась и носила такие дурацкие очки, что в первую очередь люди обращали внимание именно на это и совершенно не замечали ее лица.
- Меня… подобрали Пушкаревы, Валерий Сергеевич и Елена Александровна. За год до этого у них пропала единственная дочь Катя. Они поверили моей истории, не сразу, но поверили. Мне некуда было идти и я не знала вашего мира. Сначала я просто жила у них, привыкала к Земле, к Москве, а потом… Меня по ошибке приняли за Катю, и… Пушкаревы очень тосковали по дочери, они не могли смириться с тем, что она мертва и больше никогда к ним не вернется. И они решили выдать меня за Катю: частично, чтобы помочь мне, частично - чтобы помочь самим себе, ведь таким образом они снова обретали дочь, пусть даже суррогатную. И тогда я стала жить жизнью Кати Пушкаревой. Это было сложно, но необходимо. Я никогда не думала, что смогу попасть обратно домой: я много раз пыталась открыть врата, но это невозможно, на Земле нет магии, – Мира старалась говорить ровным спокойным голосом, чтобы не выдать тех чувств, что владели ей тогда, в том числе и какого-то странного иррационального страха, который она испытывала время от времени, когда ей казалось, что Пушкаревы действительно верят, что она – их Катя.
- Не нравится мне это, - сказал вдруг Жданов. – Если на Земле нет магии, то как мы попали сюда? Да еще так вовремя, избежав верной смерти при падении лифта? Что еще вы от нас скрываете?
- Ничего, клянусь, - заверила его Мира. – Мне это интересно не меньше, а то и больше вашего. Но я не могу себе даже представить, как это возможно. Правда, мы так и не разобрались в том, как именно работают сами врата, так что я не исключаю возможности того, что есть и другие возможности путешествовать между мирами, неизвестные мне.
- Слушайте, Мира, а у вас тут что, средневековье и феодализм? – спросил Малиновский, вспомнив об их с Мирой – тогда еще Катей поединке на мечах. – Все носят мечи и умеют фехтовать ими, даже очаровательные девушки? – Роман не был бы самим собой, если бы не попытался флиртовать даже сейчас.
- Роман Дмитриевич, - усмехнулась Мира, - забудьте все те фильмы об отважных и прекрасных дамах, которые бесстрашно и быстро расправляются со своими врагами, отвоевывают свой трон и спасают своих женихов от дракона. Из женщин в моем мире в основном только маги и волшебницы умеют хорошо обращаться с мечом, и то по большей части те из них, кому приходится много путешествовать. Остальные дамы – как благородного происхождения, так и низкородные – сидят дома и ведут домашнее хозяйство. Война, как и политика, - прерогатива мужчин. Ни эмансипации, ни феминизма.
Роман поцокал языком.
- Жаль, я не отказался бы познакомиться с Зеной – Королевой воинов или какой-нибудь очаровательной амазонкой.
Жданов никак не отреагировал на слова друга, Воропаев презрительно фыркнул, а Кира укоризненно посмотрела на Романа – на большее ее сил уже не хватало. Следующие полчаса прошли в полном молчании. Сказать, что все путешественники поневоле устали значило не сказать ничего. Пробираться сквозь густые дебри и пролезать под низко нависающими ветками деревьев, то и дело спотыкаясь об их корни и цепляясь одеждой кусты, оказалось гораздо сложнее, чем земляне себе представляли. В этом мире в отличие от Земли стояла поздняя весна, и поэтому все сняли пальто и несли их в руках (причем Жданов - сразу два: и свое, и Кирино), кроме того, на плечах у обеих дам висели дамские сумочки, в которые, как известно, помещается такая масса вещей, которая с трудом влезет в просторный багажник любого внедорожника. И всем очень хотелось есть, а еще больше – пить, но никто, даже Кира, не хотел первым в этом признаваться.
Воропаев уже хотел сказать, что, по его мнению, они уже прошли как минимум два километра, а то и больше, как вдруг Мира резко остановилась и уставилась на кряжистый дуб слева от нее. Ее спутники, обрадованные этой небольшой передышкой, в изнеможении опустились на брошенные на землю пальто. Мира несколько минут задумчиво смотрела на дуб, а затем, нахмурившись, огляделась. Кира сидела, закрыв глаза и прислонившись к Андрею, и поэтому не увидела выражение лица Миры, которое очень не понравилось мужчинам.
- Что? – не выдержал Андрей. – Ка… Мира, что-то не так?
- Пока не знаю, - честно ответила маг. – Кира Юрьевна, у вас есть какая-нибудь помада или блеск, чем ярче, тем лучше?
Воропаева, вздрогнув, открыла глаза и недоуменно взглянула на Миру.
- Думаете, если вы накраситесь, мы быстрее доберемся куда надо? – устало, но все же язвительно спросила Кира. – Хотите очаровать лесных духов или как они там называются?
Мира метнула на Воропаеву гневный взгляд.
- Молчите! У вас на Земле есть хорошая поговорка: «Не буди Лихо, пока оно тихо». Для моего мира она более чем актуальна. Советую вам молчать и не говорить о том, чего вы не понимаете.
- Что здесь правда водятся лес… - начал было Малиновский, но его перебила Мира.
- Молчите! – прошипела она. – Молчите. Это в ваших же интересах. Ибо себя одну я защитить смогу, и то не факт, а вот нас всех – точно нет.
И от ее слов у землян по спине пробежал холодок, потому что было совершенно очевидно, что Мира не шутит и даже не преувеличивает. Кира, порывшись в сумочке, достала оттуда помаду и блеск и подала их Мире, которая подошла к так заинтересовавшему ее дубу и нарисовала на нем большой розовый крест. А затем она закрыла глаза и провела еще одно сканирование, которое снова ничего не дало. Мира поморщилась и, вспомнив придворного мага Герхарда Рила, а точнее говоря - его любимое изречение о том, что излишняя осторожность – благое дело, резко сказала своим спутникам:
- Вынимайте пояса из своих пальто. А вы, Александр Юрьевич, давайте сюда ваш галстук.
Получив желаемое, Мира связала четыре пояса (у Малиновского была куртка) и галстук в одну длинную веревку и привязала один ее конец к своему запястью.
- Кира Юрьевна, идите сюда, - позвала Мира.
Воропаева, с трудом поднявшись на ноги, подошла к магу, уже догадываясь, что та хочет сделать. Без каких-либо объяснений Мира привязала импровизированную веревку к запястью Киры, так, чтобы обе девушки могли идти на некотором расстоянии друг от друга и чтобы оставшегося куска веревки хватило на то, чтобы привязать мужчин. После Киры Мира привязала Андрея, затем Воропаева, а замыкал цепочку Малиновский. Когда второй конец веревки был надежно закреплен на запястье Романа, Мира пробормотала скрепляющее заклинание, и теперь никто кроме нее самой не мог развязать или разорвать веревку. Конечно, в какой-то степени это было не слишком удобно, но если происходит то, о чем подозревает Мира, лучше им всем держаться как можно ближе друг другу – так, чтобы они просто физически не могли никуда друг от друга отойти дальше, чем на полметра.
- Это обязательно? – обреченно спросил Андрей.
- Да, - отрезала Мира. – Идемте, нельзя терять время.
И они пошли. Орешник, осины, дубы, зимник, снова орешник, осины, осины, чья-то нора, буки, пара вязов, дубы, березы, дубы, ясень. Осины, осины, дубы, зимник, снова орешник, осины, осины, чья-то нора, буки, пара вязов, дубы, березы, дубы, ясень. Осины, осины… и так до бесконечности. Пригнуться, перешагнуть, перешагнуть, пригнуться, пригнуться… и так до бесконечности. Лес, а точнее говоря – необходимость плестись по нему, усталыми и голодными, действовала на нервы. И не было никаких сил возразить Мире, упорно тащившей их вперед – как овец на заклание. Даже мужчины едва шли, не говоря уже о Кире, которую практически нес Андрей. Когда Роман, чуть не провалившийся ногой не то в нору, не просто в дырку в земле, уже готов был заявить, что больше не может и что ему надо отдохнуть, Мира остановилась перед дубом. Подозрительно знакомым дубом. Да и вообще, это место казалось очень знакомым. Но этого не просто не могло быть, ведь на дубе не было креста, нарисованного Мирой Кириной губной помадой. Не мог же этот крест исчезнуть, так? Или мог?
- Узнаете это дерево? – спросила Мира, не обращаясь ни к кому конкретно.
- В этом чертовом лесу сотни деревьев, похожих друг на друга как две капли воды, - раздраженно отозвался Александр, плюхаясь за землю. Его примеру последовали все, кроме Кати. – Этот дуб ничем не отличается от того, который мы прошли минуту назад. И от того, который мы прошли две минуты назад, и десять, и пятнадцать минут назад.
- Вы что, слепая? – поинтересовалась едва живая от изнеможения Кира. – На этом дубе нет вашей метки, так что это абсолютно точно не тот дуб.
- Да, креста нет, - согласилась Мира, продолжая разглядывать дерево.
- Гензель и Гретель, - пробормотал вдруг Андрей.
- Что? – не поняла Мира, а Воропаевы и Малиновский удивленно уставились на Жданова.
- Гензель и Гретель. Есть на Земле такая сказочка. Детей завели в глухой лес и бросили там. Они собирались найти дорогу домой по хлебным крошкам, которые разбрасывали по пути в лес, но птицы склевали хлеб. Что, кто-то «склевал» вашу метку на дереве, Катя? Или это действительно не тот дуб?
- Не знаю, - серьезно ответила Мира, даже не заметившая, что Андрей оговорился и назвал ее «Катей», и с одобрением посмотрела на бывшего начальника. – Пока не знаю.
Девушка подошла к дубу и снова поставила на него метку, теперь уже невидимую глазу, магическую, которую мог убрать только другой сильный маг, но не те, о ком она непрерывно думала весь последний час.
Отдохнув минут десять-пятнадцать, Мира встала и сказала со вздохом:
- Надо идти. Часа через два стемнеет.
- А если я не хочу больше никуда идти? – с вызовом спросила Кира. По лицу ее брата было понятно, что его интересует тот же вопрос.
Мира равнодушно пожала плечами.
- Тогда вы можете оставаться здесь и делать все, что пожелаете. Ваша жизнь – ваше решение. Мы идем вперед не потому, что я этого хочу, а потому что это необходимо. Если вас что-то не устраивает – это не мои проблемы. Лично я твердо намерена выбраться из этого леса любой ценой и вывести отсюда тех, кто решит остаться со мной. Остальные свободны поступать так, как им заблагорассудится, - ответила Мира.
Она казалась спокойной и сдержанной, но ее карие глаза, не скрытые по обыкновению очками, выдавали ее крайнюю усталость и тщательно подавляемый гнев. И Андрей подумал о том, что у нее все же была поразительная способность держать себя в руках в любой ситуации. Если бы Мира смогла прочитать мысли Жданова, она горько рассмеялась бы, потому что сама считала по-другому.
И они снова пошли вперед. И опять - орешник, осины, дубы, зимник, снова орешник, осины, осины, чья-то нора, буки, пара вязов, дубы, березы, дубы, ясень. Осины, осины, дубы, зимник, снова орешник, осины, осины, чья-то нора, буки, пара вязов, дубы, березы, дубы, ясень. Осины, осины… и так до бесконечности. Пригнуться, перешагнуть, перешагнуть, пригнуться, пригнуться… и так до бесконечности. Пасмурный и унылый день, вовсе не похожий на солнечный теплый денек поздней весны, наводил тоску. У всех путешественников была только две мысли: «Поскорее бы выбраться отсюда» и «Ноги моей больше не будет ни в каком лесу».
Никто даже не удивился, когда примерно через час Мира остановилась как вкопанная перед дубом. И ни у кого уже не возникло сомнений в том, что это тот самый дуб. Мира дотронулась до него ладонью, почувствовала свою метку и кивнула. Да, это был он. А значит, ее худшие подозрения подтвердились.
- Нас водят, - пробормотала она, усаживаясь на землю.
- Что? Кто? Что вы имеете в виду? – засыпали Миру вопросами ее спутники.
- Лешие. Лесные духи. Хранители леса, - пояснила маг.
- Вы что, шутите? – недоверчиво спросил Малиновский.
Если с существованием в этом мире магии он еще готов был примириться, то информация о том, что здесь водятся лешие, домовые и русалки казалась ему неправдоподобной.
- Ага, конечно, шучу. По мне разве не видно, что я веселюсь от души? – криво улыбнулась Мира, и от ее взгляда Роману захотелось провалиться сквозь землю. Заодно это избавило бы его от необходимости и дальше тащиться по этому треклятому лесу. – Лешие… они, в принципе, безобидные, если только никто не вредит их лесу. Но мы не сделали ничего такого, чтобы могло бы вызвать их гнев. Хотя, вполне возможно, таким образом лешие дают нам понять, что мы – нежеланные гости, и наказывают нас за вторжение на их территорию. Или же с нами играют, забавляются.
- Что значит, «водят»? – спросил Воропаев.
- Вы не знаете? В земном фольклоре это тоже встречается: лешие водят людей по кругу, и куда бы те не пошли – назад, вперед, влево, вправо, - они каждый раз возвращаются к одному и тому же месту. Как мы – к этому дубу. Судя по всему, нас водят примерно по километровому кругу.
- Вы что, хотите сказать, что мы до конца своей жизни будем таскаться по этому лесу? По кругу, как дрессированные лошади? Пока не умрем от истощения? – взвился Воропаев.
- Этого я не говорила, Александр Юрьевич. Магия леших – это особая магия, магия самого леса, и волшебники и маги не в состоянии… вмешаться в нее. По крайней мере – серьезно. Я могу вывести нас из того круга, по которому нас водят, но только один раз, и это потребует больших усилий. Если лешим вздумается снова начать нас водить, я уже ничего не смогу сделать. Кстати, я связала нас вместе, чтобы лешие нас не разделили, они мастерски это умеют: сейчас вы находитесь одной части леса, а через секунду оказываетесь за десятки километров, в противоположном его конце.
Некоторое время земляне переваривали это сообщение, а затем мертвую тишину нарушил Малиновский
- Не знаю, как вам, а мне уже осточертел этот дуб. И та нора, в которую я уже третий раз чуть не провалился. И тот куст, о который я дважды оцарапался. Кат… Мира, сделайте милость, выведите нас отсюда, - взмолился Роман.
- Поддерживаю, - кивнул Андрей.
Мира закусила губу, явно что-то обдумывая, а затем, тяжело вздохнув, достала из сумочки зеркальце.
- Ладно. Но даже если нас не начнут снова водить, когда мы выйдем из круга, мы все равно не успеем добраться до деревни до темноты, и нам придется заночевать в лесу, - предупредила она.
Представьте себе, что вы находитесь в помещении без окон и дверей, с полами и потолком, сделанными из резины, не слишком толстой, но и не настолько тонкой, чтобы легко порваться. Выбраться наружу вы можете лишь разорвав резину. Но для этого у вас нет никак подручных средств. И поэтому вы упираетесь руками в одну из стен и идете вперед, пока резина не натянется так сильно, что не выдержит и лопнет.
Для того чтобы выйти из заколдованного круга, Мире надо было сделать примерно то же самое: найти границу и попробовать ее продавить. И хотя на практике ей ни разу не приходилось сталкиваться с чем-то подобным, теорию знала хорошо, спасибо Герхарду Рилу. И она была уверена, что сил ей хватит, но основная проблема заключалась в том, чтобы «нащупать» границу – все-таки магия леших слишком отличалась от привычной Мире магии. Именно для этого Мире и понадобилось зеркальце.
В любое другое время Жданов и остальные с интересом следили бы за ее манипуляциями, но сейчас они были чересчур для этого измотаны. Зачаровав зеркальце, Мира, хоть и с немалым трудом, потратив на этом минут двадцать, все же нашла границу. Теперь оставалось самое сложное и одновременно самое легкое – прорвать ее. Как правило в таких случаях маги использовали драгоценные и полудрагоценные камни, хранящие запас магической энергии, и сейчас Мира с сожалением вспомнила свой топазовый перстень, разбившейся в лифте (драгоценные и полудрагоценные камни, начиненные магией, становились очень хрупкими). Нет, конечно, своей силы ей должно было хватить, но после этого она будет выжатой как лимон, и ей потребуются по меньшей мере сутки на восстановление. Это значит – никакой магии. А ночью в лесу – опасно. Мира устало потерла лицо.
- Просто идите за мной, - сказала она.
Мира вытянула вперед руку и недовольно отметила, что та чуть дрожит. Год назад подобная прогулка по лесу далась бы ей значительно легче. Девушка сосредоточилась и решительно шагнула к невидимому глазу барьеру, установленному лешими.
- Поехали, - едва слышно прошептала она.
* * *
На то, чтобы вырваться из заколдованного круга, у Миры и ее товарищей ушло около сорока минут. Когда маг окончательно убедилась, что их больше не водят, она остановилась и бессильно опустилась на землю.
- Мы вышли, - сказала она. – Сейчас немного отдохнем и начнем искать подходящее место для ночевки.
Поняв, что они вынуждены будут провести ночь в лесу, все поежились. Спать на голой земле, голодными, в диком лесу, где наверняка водятся хищники – удовольствие не из приятных. И тут, словно в ответ на их мысли, где-то неподалеку раздался вой. Определенно волчий. Все вздрогнули, Кира уткнулась лицом в плечо Андрея, а Мира быстро вскочила на ноги, потянув за собой остальных, поскольку они все еще были связаны друг с другом.
- Черт побери, - выругалась она.
Впрочем, нет, она явно сказала что-то иное, ее спутники это отчетливо слышали, но почему-то их мозг воспринял ее слова как земное ругательство. Возможно, так случилось потому, что переход в другой мир давал знание лишь языка, но не культуры, и там где можно, подсознание пыталось перевести незнакомые понятия в известную ему систему координат, облачить их в привычные представления и слова. Разумеется, это было не всегда возможно, и поэтому Мира не понимала, что такое «тургеневская барышня» или что значит «ни пуха, ни пера». Но ругательства, надо полагать, были универсальным явлением во всей вселенной, и поэтому заменять проклятия и брань одного мира на нецензурные выражения другого мира было не слишком сложно.
- Нам придется остаться здесь, - сказала нахмурившаяся Мира. – У меня нет сил, чтобы установить вокруг нас защиту от хищников, но, надеюсь, их отпугнет огонь. Надо собрать хворост.
Но сделать этого они не успели.
Лешие появились внезапно, словно выросли из-под земли. Хотя, вполне возможно, именно так и случилось. В мгновение ока Мира, Андрей, Кира, Александр и Роман оказались окружены низкорослыми фигурами, лишь отдаленно напоминавшими людей. Лешие с ног до головы были покрыты чем-то зеленым, больше всего походящим на мох и траву, на их телах имелись многочисленные выступающие наросты, а на их лицах выделялись огромные янтарные глаза.
И Кира закричала.
Интермедия – 10
Земля, Новгородская область, за год до описанных выше событий
Первым, что она почувствовала, когда открыла глаза в новом мире, был холод, от которого не спасал теплый, но далеко не зимний плащ. Мира поежилась и огляделась: она находилась в полутемном и полуразрушенном помещении. На полу лежали камни, какой-то мусор и снег, а из дыр в стенах и потолке струился неяркий белый свет. Зима. Девушка снова поежилась, выбралась наружу и, не сдержавшись, выругалась: она была в лесу. Зимнем пасмурном заснеженном лесу, с черными голыми деревьями и сугробами по пояс. За-ме-ча-тель-но. Просто великолепно! Мира посмотрела на сугробы, потопала ногами, поплотнее закуталась в плащ, оглянулась и увидела, что врата располагались в небольшом, практически лежащим в руинах домике, предназначение которого могло быть каким угодно.
- Ну уж нет, - пробормотала Мира. – Не буду я пробираться через эти сугробы. Какая же я дура… - сейчас решение исследовать в одиночку новый мир казалось ей еще более глупым, чем ранее. – Все, кажется, пора возвращаться домой.
Она осторожно зашла обратно в дом, по крошащимся под ногами ступеньками, встала в круг перед мозаичной стеной, сохранившейся в разы лучше, чем сам дом, дотронулась до камешков, которые символизировали ее мир, закрыла глаза и произнесла «Откройся» на древнем языке Материка. Но ничего не произошло. Перед ее мысленным взором не появилось привычной двери. Мира закусила губу и попыталась еще раз. И снова не вышло. Она вышла из круга, встала в него еще раз, безуспешно попробовала вернуться домой, затем дотронулась до камешков, которые могли перенести ее в другие миры, в которых она уже бывала, но у нее также ничего не получилось. Подавив подступающую панику, Мира сосредоточилась и вдруг поняла, что что-то не так: она не чувствовала магии. Совсем. Девушка протянула руку к ближайшему камню, призывая его к себе, но он даже не шелохнулся.
- Нет, не может быть… - прошептала она пересохшими от страха губами.
В отчаянии она вложила всю силу, что была сосредоточена в сапфировом перстне, чтобы воздействовать на камень, но тот по-прежнему никак не реагировал на ее усилия. Сапфир рассыпался в мелкую пыль, как это часто случалось с драгоценными камнями, из которых резко извлекали большое количество хранящейся в них магической энергии.
- Нет магии… В этом мире нет магии, - изумленно и испуганна сказала самой себе Мира. – Но ведь этого не может быть. Не может!
Ведь если это так, она оказалась в ловушке и не может вернуться домой. Нет, должен быть выход, должен! Она просто не может застрять здесь на всю оставшуюся жизнь. Морган убьет ее за подобную глупость. «Если узнает», - мрачно подумала Мира. Она уже промерзла до костей, и понимала, что ей необходимо выбраться из леса, чтобы найти людей и теплый кров. «И еще неизвестно, как местные жители ко мне отнесутся и поверят ли они мне». Но у нее не было другого выхода.
Мира не знала, сколько она брела по лесу, увязая в сугробах и с трудом передвигая непослушные от холода ноги. Она безумно хотела лечь в ближайший сугроб и заснуть, но не могла позволить себе этого - хотя у нее больше не было никаких физических сил идти, ее упрямство и злость на саму себя гнали ее вперед. Уже начало темнеть, когда она увидела вдали дом с горящим окошком.
- Пусть он будет настоящим, - взмолилась она. – Не галлюцинацией, не миражом.
И она побежала к нему, как ей самой казалось, хотя на самом деле она едва плелась. Дом оказался настоящим.
* * *
«Слышь, Пушкаревы опять приехали. – Знаю, как не знать. То и дело сюда наведываются, а толку-то? Оно, конечно, понять, дочь все-таки, да только и дураку понятно, что сгинула она, с концами. – Так-то оно так, но сердце родительское с этим смириться не может. Пущай приезжают, может, так им и лучше».
За последний год Пушкаревы часто наведывались в деревню, затерянную в одном из новгородских лесов: в любое время года, в любую погоду, даже когда дороги были размыты или занесены снегом. Год назад в этом лесу пропала их единственная дочь, но они никак не могли смириться с тем, что она мертва и упорно надеялись на ее возвращение.
Тем мартовским вечером, услышав тихий стук в дверь, они подумали, что им показалось, что это – игра их воображения. Но стук повторился, и муж с женой ринулись открывать дверь. Это не мог быть никто из соседей – немногочисленные жители деревеньки всегда стучали громко и при этом не менее громко кричали свое имя, а заодно и цель визита. Разумеется, в головах Валерия Сергеевича и Елены Александровны пронеслась одна единственная мысль: «Катя!». Но когда они открыли дверь, то увидели на пороге незнакомую, чуднó одетую девушку.
- Пожалуйста, добрые люди, я прошу у вас помощи и приюта, - посиневшими и онемевшими губами сказала девушка.
Пушкаревы, не задумываясь, посторонились, позволяя девушке пройти в дом.
________________
* См. подробнее: Дармис Дарлинда. Магия: суть и возможности. - Миграна (Элвэй): Силисон и Сыновья, 1236. – 226 с.; Алькан Стэннор, Джонатан Рискин. Исследование, посвященное магии в общем и ее происхождению и истинной природе в частности. – Кермин (Наэрия): Королевская школа маги и волшебства, 1267. – 559 с.; Зарид Ковач. Что такое магия? Учебник для младых умов. – Мильсар (Саддарт): Мудрость, 1315. – 138 с.; Амиранда Лиеж. Некоторые аспекты проблемы определения сущности и происхождения магии. – Аквилон (Гардия): Королевское издательство, 1345. – 317 с.
Поделиться252009-11-06 22:39:35
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Глава 11. Знать или не знать - вот в чем вопрос
Невозможно за полгода хорошо изучить человека, особенно если все время разговаривать с ним в основном о работе. Но все же Мира, неплохо разбиравшаяся в людях, успела немного узнать Жданова: он был умен, но временами ленив; безответственный, он умел брать себя в руки и работать столько, сколько было нужно; бабник и любитель легкой жизни, Андрей, тем не менее, был готов на все, чтобы добиться того, чего хочет и о чем мечтает. И, откровенно говоря, Мира не ожидала от Жданова такой быстрой и совершенно правильно реакции на происходящее: он резко схватил Киру за руку, притянул к себе и прижал ее лицо к своей груди, заставив тем самым невесту замолчать. И правильно сделал – лешие редко контактировали с людьми и не испытывали к ним особой любви, поэтому Мира даже приблизительно не могла сказать, как они отреагировали бы на громкий крик Киры, едва ли не переходящий в ультразвук. Впрочем, Мира не могла не отдать Воропаевой должное – она сломалась гораздо позже, чем принцесса ожидала, та же Клочкова на ее месте и ста метров не прошла бы без того, чтобы не высказать всем окружающим, в том числе и деревьям, как она устала и как ей надоел этот лес.
- Маг, - скрипучим голосом сказал один из леших, пристально глядя на Миру, и девушка с трудом сдержалась, чтобы не вздрогнуть. Значит, дело в ней. Паршиво.
- Сильный маг, - продолжил леший, подойдя поближе к Мире, и та уловила исходящий от него запах сырой земли и травы. – Смогла выйти из круга. Но сможешь ли ты сделать это снова? И снова? И снова? Ты сильный маг, но это наш лес, и тебе нас не одолеть.
Так, а вот это уже совсем плохо – открытая угроза. Что странно, поскольку лешие, как правило, не агрессивны и не нападают без повода. А ни Мира, ни ее спутники такого повода, вроде бы, не давали.
- Я, от своего имени и от имени своих товарищей, прошу прощения, если мы невольно причинили вред лесу или чем-то вам оскорбили. Но я уверяю вас, что мы уважаем законы леса и не хотели ничего дурного, - осторожно подбирая слова, сказала Мира.
Некоторое время лешие молчали, не сводя с девушки своих немигающих янтарных глаз.. Кира тихо всхлипывала, уткнувшись в грудь Жданову, который напряженно смотрел поверх ее плеча на леших. А Воропаев и Малиновский стояли, затаив дыхание и, казалось, вообще забыли, что надо дышать.
- Нам нужна твоя помощь, маг, - наконец сказал все тот же леший, по всей видимости, лидер.
А вот это неожиданно.
- О какой помощи идет речь? – спросила Мира, не в силах скрыть изумление: должно было случиться что-то экстраординарное, раз хранители леса обратились за помощью к магу-человеку, которому недоступна магия леса.
Тут где-то совсем близко снова раздался волчий вой, и лешие переглянулись, как показалось Мире – обеспокоенно.
- Долго объяснять, а наше время заканчивается. Скоро настанет ночь – время наших братьев. А вы, люди, устали и валитесь с ног. Если ты, маг, сейчас согласишься нам помочь, мы доставим вас туда, где вы будете в безопасности и переживете эту ночь. А утром мы все расскажем.
- А если я откажусь? - поинтересовалась Мира, уже понимая, что она не сможет этого сделать.
- Мы уйдем. Вы останетесь здесь. И не доживете до утра, потому что тебе, маг, не одолеть наших братьев - ты сильна, но сейчас ты слишком слаба.
Определенно, у леших была весьма странная манера изъясняться.
- Но вы можете хотя бы вкратце пояснить, чего вы от меня хотите? – продолжала настаивать Мира, которой не нравилась идея соглашаться на неизвестно что.
- Нет времени. Решай сейчас: да или нет.
- Хорошо, - сдалась Мира, - я согласна помочь вам, но только при двух условиях: во-первых, если эта помощь не состоит в причинении любого рода вреда моим родным, друзьям и спутникам; во-вторых, если взамен вы выведете нас пятерых, в целости и сохранности, из леса.
На долю секунды Мира задумалась над тем, стоит ли еще потребовать, чтобы лешие снабдили их всем, что необходимо для длительного путешествия, но решила, что это уже чересчур: главное – выбраться из леса, а там будет видно.
Главный леший кивнул головой и сказал торжественно:
- Да будет так.
- Так будет, - отозвалась Мира, удивляясь тому, что лешим известна фраза, традиционно используемая на Материке для скрепления соглашений. Хотя она не имела магической силы, считалось, что если все стороны договора ее произнесут, он непременно будет исполнен.
- Отдыхайте, мы увидимся утром. И не выходите на улицу до наступления рассвета.
С этими словами лешие исчезли так же внезапно, как и появились, а Мира и ее спутники вдруг обнаружили, что стоят вовсе не там, где были еще секунду назад, а перед небольшим деревянным домиком.
- О-о-о, ни фига себе! - хрипло сказал снова обретший дар речи Малиновский.
- Я хочу домой. Андрей, Саша, пожалуйста, сделайте что-нибудь, я хочу домой! – всхлипнула все еще прижимавшаяся к Жданову Кира. Почти весь разговор Миры с хранителями леса прошел мимо Воропаевой, но кое-что она все же уловила: они не вернуться домой пока маг не поможет лешим, и непонятно, сколько времени это займет и получится ли это у нее.
Жданов по инерции продолжал гладить Киру по голове, но внимание его было приковано к Мире и к дому. Андрей показал глазами на строение и вопросительно посмотрел на свою бывшую помощницу. Девушка, у которой от усталости и напряжения уже подгибались колени, утвердительно кивнула и сказала громко:
- Джентльмены, Кира Юрьевна, ночевать мы будем в этом доме. Вы слышали, что сказали лешие: ночью из дома выходить нельзя, и поэтому, если кому-то необходимо… удовлетворить естественные потребности организма, советую сделать это сейчас. Полагаю, минут десять у нас есть.
Не все сразу поняли смысл этого высказывания.
- Что, нас как в детском саду всех дружно сажают на горшок? – ухмыльнулся Воропаев, который первым сообразил, что Мира имела в виду.
Маг равнодушно пожала плечами.
- Время идет, - сказала она и, повернувшись, направилась к ближайшим кустам.
- Девочки налево, мальчики направо, - услышала она за спиной голос Малиновского. – Интересно, а лопухи тут растут?
* * *
Когда Мира разожгла огонь в очаге – используя для этого не магию, но зажигалку Андрея, то увидела, что на низком, грубо сколоченном столе лежат орехи, несколько крупных птичьих яиц и стоит большой кувшин воды. Да, судя по всему, лешим действительно очень нужна помощь Миры, раз они даже позаботились о ее ужине. Кровати в домике не было, ее заменяла широкая, накрытая шкурами каких-то животных лежанка. «На пятерых ее не хватит, - подумала Мира, - как минимум одному, а то и двум придется спать на полу». На стене возле очага висела полка, на которой стояла пара глиняных бутылочек (в которых, как впоследствии обнаружилось, хранились соль и перец), котелок и сковородка, а на полу под ней располагался массивный сундук (пустой). И все это было покрыто изрядным слоем пыли.
В первую очередь путешественники напились, при этом пролив на себя примерно половину кувшина – стаканов в домике не нашлось, а из широкого горла было неудобно пить. После этого все кроме Миры со стоном опустились на пол, привалившись спинами к столу. Утоленная жажда с радушием уступила место голоду, но земляне слишком устали, чтобы готовить яйца, и поэтому потянулись было к орехам, но Мира шлепнула своих спутников (точнее говоря – Малиновского и Воропаева) по рукам.
- Орехи будут на завтрак, - сказала она, - поскольку я не уверена, что гостеприимство хранителей леса распространяется так далеко, чтобы обеспечить нас завтраком. Подождите, сейчас я сделаю яичницу.
- Давайте я помогу, - без энтузиазма предложил Андрей.
- Нет, спасибо, - вежливо, но твердо ответила Мира.
Когда яичница была готова, Мира задумалась над тем, как ее есть (не руками же, для этого она была слишком горячей), а затем достала из сумки ежедневник, вырвала из него кучу листочков и свернула их, сделав из них подобия ложек.
- Вот, держите. Андрей Павлович, разбудите, пожалуйста, Киру Юрьевну. Я понимаю, что она, как и все мы, устала, но ей надо поесть.
Кира действительно уснула сидя, прислонившись к Жданову. Когда Андрей принялся будить ее, она недовольно заворчала, но все же открыла глаза. И по выражению ее лица было понятно, что она до последнего надеялась, что все, что с ними случилось – дурной сон.
- О каких братьях говорили лешие? – внезапно спросил Андрей. – Что, в вашем мире существуют не просто лешие, но несколько их разновидностей? Дневные и ночные? Добрые и злые? Ночной дозор, дневной дозор, всем выйти из сумрака?
Мира покачала головой и криво улыбнулась.
- Нет, конечно. Лешие говорили о своих братьях-волках. Волках вообще и оборотнях в частности.
Кира и Александр недоверчиво взглянули на мага, а Роман поперхнулся.
- Скажите что вы пошутили, а?
- Нет. Но, как уже советовала, забудьте земные фильмы и книги. Здешние оборотни вовсе не такие, какими их представляют себе жители Земли. В первую очередь потому, что они никогда не были людьми. Хотя… это даже странно, я никак не могу понять, как ваш мир, в котором нет магии, знает о волшебстве, оборотнях и драконах, - задумчиво сказала Мира. - С другой стороны, раз кто-то когда-то каким-то образом сумел построить у вас врата, то, возможно, в древности на Земле тоже была магия и лешие. Но, так или иначе, здешние оборотни не боятся серебра, и их превращения не связаны с полной луной. Их время – ночь, ночью они охотятся и только ночью они могут оборачиваться в людей. Но не стоит обманываться их внешним видом – они не люди, они были и всегда останутся зверьми, даже если они выглядят как мы и говорят на нашем языке. Что, кстати редкость, большая их часть – дикари и варвары. Они охотятся на зверей и на людей, воруют скот и птицу в деревнях, примыкающих к лесу. Существует много теорий их происхождения, в основном это сказки и легенды, и почти все они говорят о связи человеческой женщины и волка. Но мало кто из магов в это верит, и некоторые из них предпочитают другое объяснение: лешие возникли и действуют, если можно так выразиться, не сами по себе, они – дети Королевы леса, Лесной колдуньи, и поскольку они называют волков своими братьями, можно предположить, что оборотни также дети лесной колдуньи. Проблема вся в том, что из людей никто и никогда не встречался с Лесной колдуньей, она что-то вроде мифа, неподтвержденной гипотезы.
- Ого, ничего себе, - потянул Роман. – И что, это все правда, про Лесную колдунью?
- Роман Дмитриевич, ну я же только что сказала: это непроверенная гипотеза, - вдохнула Мира. - Я не знаю. Но, кажется, завтра у меня будет шанс это выяснить.
- Вы хотя бы примерно представляете, чего они могут от вас хотеть? – мягко поинтересовался Андрей.
- Нет.
На этом разговор закончился.
Поев: несмотря на голод – без аппетита, так как усталость затмевала собой все (да и есть импровизированными ложками из бумаги было непросто и невкусно), они начали укладываться спать. И всем казалось, что если они сейчас этого не сделают, то попросту умрут. Мира улеглась перед очагом, предварительно наложив на дверь и окна сигнальные чары, которые должны были предупредить ее, если кто-то захочет проникнуть в дом. То, что Кира будет спать на лежанке, даже не подлежало обсуждению, а это в свою очередь означало, что и Андрей будет спать там же, рядом с невестой. И Воропаев, пробормотав, что скорее луна и солнце поменяются местами, нежели он ляжет спать в одной кровати со Ждановым, устроился на полу, тем самым оставив на лежанке место для Малиновского.
- Не волнуйся, Жданчик, невеста друга для меня – святое, - сонно пробормотал Роман и обнял Андрея за талию – по инерции, поскольку обычно он засыпал в одной постели с какой-нибудь привлекательной девушкой, а то и двумя
Жданов хотел было сбросить руку Романа, но не успел, крепко заснув.
* * *
Утром Андрей проснулся оттого, что ему страшно хотелось в туалет. В единственное мутное окно – не застекленное, а затянутое какой-то пленкой, лился свет, а часы говорили, что сейчас половина девятого утра. Впрочем, Жданов не был уверен, что в этом мире земным часам можно доверять, кто знает, чему у них здесь равняется минута? Андрей взглянул на свернувшуюся калачиком Миру, спящую у потухшего очага, затем перевел взгляд на дверь, и решил, что, несмотря на леших и оборотней и прочую нечисть, будь он проклят, если станет будить девушку только для того, чтобы попросить у нее разрешения сбегать в ближайшие кустики, тем более что с нее станется проводить его, в целях безопасности. Поэтому Андрей осторожно перебрался через Романа и Воропаева и открыл дверь, ожидая что либо она сейчас скрипнет, либо сработает какая-то магия Миры, которую, он видел, она вчера накладывала. Но ничего подобного не произошло, и Жданов бесшумно вышел из домика.
Сегодняшний день был не в пример солнечнее вчерашнего, и Андрей со вкусом потянулся, подставив лицо теплым лучам. Если забыть о том, что он находится черт знает где и с ним случилось черт знает что, жизнь кажется прекрасной и удивительной: теплое тихое утро, свежий лесной воздух, птичье пение. Сказка, да и только.
Когда Андрей вышел из-за кустов – живой и невредимый, не встретившийся ни с одним лешим или волком, и подошел к дому, то увидел, что на крыльце сидит Мира и смотрит прямо на него. Хотя издалека он не мог разглядеть ее глаз, Андрей был уверен, что в них неодобрение. И оказался прав. Впрочем, она все же была не настолько недовольна, как Жданов опасался.
- Андрей Павлович, я понимаю ваши чувства, но это небезопасно – гулять по лесу без меня. Хотя время волков уже прошло, а лешие вряд ли причинят вам вред, в лесу хватает хищных зверей, включая медведей.
- Я знаю, - честно признался Андрей, - но…
Он неопределенно махнул рукой, не желая объяснять то, что и так было очевидно.
После недолгих раздумий Жданов сел рядом с Мирой и принялся ее разглядывать: сначала искоса, незаметно, а затем, плюнув на приличия и условности, - открыто, не скрывая этого. Андрей попытался разглядеть в девушке, сидящей сбоку, Катю Пушкареву, к которой он привык и к которой привязался, но не смог. В незнакомке Мире не было ничего от Кати. И дело не в отсутствии очков и иной прическе: никогда Андрей не видел в Катиных глазах столько решимости, твердости и непреклонности. Да, его помощница всегда была уверена в себе и в том, что она делала, и она всегда была сдержанна и малоэмоциональна, однако Жданов ни разу не слышал, чтобы она говорила так жестко и безапелляционно, как вчера. «Ответственность, - сообразил вдруг Андрей. – Катя такая, потому что сейчас она несет ответственность за наши жизни, без нее мы в этом чертовом лесу просто не выживем». Но осознание этого не заставило исчезнуть ту злость, обиду и разочарование, что чувствовал Андрей. Он злился на Катю за то, что она его обманула, притворившись той, кем на самом деле не была, и на себя самого – за то, что позволил провести себя. Когда-то Катя дико его раздражала из-за того, что казалась почти совершенством, идеалом, а сейчас он был разочарован тем, что она свалилась с того пьедестала, на который он ее возвел. Андрей чувствовал себя полным идиотом, потому что купился на ее ложь, и еще бóльшим идиотом – потому что, несмотря ни на что, он до сих пор ей верил, верил тому, что она не имеет отношение к их попаданию в этот мир; тому, что она сделает все возможное, чтобы вернуть их обратно; тому, что она не желает им зла. Разум и здравый смысл уверяли Андрея, что он идиот, сердце и память – что он прав в своем доверии к Кате. И поэтому Жданов, который никак не мог определиться, как же ему относиться к Кате, оказавшейся Мирой, плюнул на все свои внутренние противоречия, решил вести себя с девушкой как прежде, только с бóльшей настороженностью и некоторой долей подозрительности.
Впрочем, мучавшая Андрея обида, тут же заставила его изменить принятому им секунду назад решению:
- Для той, кто не любит и плохо умеет лгать, у вас замечательно это получалось, - язвительно сказал он, глядя Мире в глаза.
Маг поморщилась.
- Андрей Павлович, вопреки всему, что вы, должно быть, обо мне думаете, я не отъявленная лгунья. Я уже говорила, что у меня не было другого выхода. Кроме того, у Кати Пушкаревой я позаимствовала только имя и документы, но все, что я говорила, делала и чувствовала, было моим и только моим. Я не притворялась другим человеком, я лишь жила под чужим именем.
Андрей невесело усмехнулся.
- Хотелось бы верить.
- Это ваше право, верить мне или не верить, - пожала плечами Мира. - Изменить ваше мнение я все равно не могу, и у меня сейчас и без того хватает проблем, чтобы хотя бы попытаться это сделать. Так что ваше отношение ко мне – исключительно ваше дело. Ну, конечно, до тех пор, пока оно остается в рамках разумного и не становится моей проблемой.
- Дадите мне знать, если я начну преступать эти рамки? - улыбнулся Андрей.
- Просто не уподобляйтесь Александру Юрьевичу, и вы их не преступите, - улыбнулась в ответ Мира.
- Это я могу вам обещать, Катя, - преувеличенно торжественно заявил Андрей. – Извините, я еще не привык к тому, что вас теперь надо называть «Мира».
- Ничего. Знаете… вы не столь уже неправы, мое второе имя – Кэтрин, практически Катя.
- Второе имя?
- Да. Мое полное имя – Амиранда Кэтрин.
- Амиранда Кэтрин… - задумчиво повторил Андрей, пробуя это имя на вкус. И, откровенно говоря, он ему не слишком нравилось, оно было слишком громоздким и совершенно ей не шло. Каждая его часть по отдельности девушке подходила, но вот вместе…
- Знаю, знаю, - рассмеялась Мира, - это звучит ужасно. Говорят, когда мои родители выбирали мне имя, они первый и едва ли не последний раз в жизни страшно поругались: каждый хотел назвать меня в честь своей мамы. В конце концов, отец и мама пришли к компромиссу и решили назвать меня обоими именами. О том, что «Амиранда Кэтрин», не говоря уже о «Кэтрин Амиранда» звучит ужасно, они, конечно, не подумали.
- И поэтому вы предпочитаете, чтобы вас называли «Мира».
- Точно. Я знаю, что в вашем мире тоже есть имя Кэтрин, сокращенно – Кэти или Кэт, но здесь «Кэтрин» никак не сокращается. Так что я Мира.
- Ясно. А ваши родители… им известно, что с вами случилось? – осторожно спросил Андрей.
- Они давно уже мертвы. Но моя семья не в курсе того, что со мной произошло. Боюсь, они считают, что я погибла.
- Мне жаль, - неловко сказал Андрей, почему-то чувствуя себя виноватым.
- Мне тоже. Но вы тут совершенно ни при чем.
«Моя семья…». Андрею в голову вдруг пришла неожиданная мысль, и он, не подумав, выпалил:
- Вы замужем?
- Нет, - коротко ответила девушка, и выражение ее лица давало понять, что она не хочет разговаривать на эту тему.
- Мира, скажите честно, каковы наши шансы на то, чтобы выбраться отсюда? – спросил Андрей.
- Не знаю, - призналась Мира. – Теперь – не знаю. Но встреча с лешими определенно их понизила.
Некоторое время они молчали. А когда Андрей хотел было открыть рот, чтобы сказать что-то, Мира внезапно напряглась и вскочила на ноги.
-Вам лучше вернуться в дом, - тихо сказала она.
Андрею не надо было спрашивать, в чем дело, он уже увидел: перед крыльцом стояли лешие, появившиеся так же бесшумно и незаметно, как и в прошлый раз. Правда, что ли, они из-под земли вырастают?
- Вы уверены? – нерешительно спросил Андрей. Он прекрасно сознавал, что ничем не сможет ей помочь, если что-то пойдет не так, но он мог попытаться сделать хоть что-то.
- Да, - твердо ответила девушка, не сводя глаз с леших. – Идите и проследите, чтобы никто не выходил из дома, пока мы не закончим разговор, хорошо?
Андрей кивнул, хотя Мира не смотрела на него и не могла этого увидеть, и скрылся в доме.
- Итак, что я должна для вас сделать? – мрачно поинтересовалась Мира у леших.
* * *
- Нам нужна королева.
- Королева? – нахмурилась Мира. – Какая?
Вот только этого twеще не хватало – похищать королеву! Причем неважно какой страны: королевские стражники-маги любого государства Материка сотрут Миру в порошок, попытайся она это сделать – как правило, монархов тщательно охраняют, и убить или похитить их можно только в результате тщательно спланированного заговора и при поддержке не менее трех сильных магов, а то и больше.
- Человеческое проклятье нарушило магическое равновесие по всей стране, на земле и в небе, в лесах и реках, всюду, - сказал леший, по всей вероятности, тот же, что разговаривал вчера с Мирой – они все были так похожи друг на друга, что человеку сложно было их различить. – За весной может идти зима, а за осенью – лето. Несчастья и неудачи, неурожай и болезни. Наша королева, лесная колдунья, как называете ее вы, люди, умерла, не успев призвать свою преемницу.
Мира потрясла головой, пытаясь осмыслить услышанное.
- Подождите, о каком проклятии идет речь? – в глубине души понимая, о чем идет речь, но отказываясь в это верить.
Лешие переглянулись.
- Ты – человек и маг, - медленно сказал леший, которого Мира мысленно назвала «Лидер». – Все люди и все маги знают о проклятье. Но ты появилась в нашем лесу внезапно. Из ниоткуда. Свалилась с неба. Ты не знаешь?
- Нет. Где… - Мира глубоко вздохнула, прежде чем задать вопрос, ответ на который она боялась услышать: - Где мы находимся? В лесу, это понятно, но в какой стране этот лес? Где мы?
- Люди зовут эту страну «Гардия». И она была проклята. Тридцать лет назад.
Сердце Миры пропустило один удар и ухнуло в пятки. Гардия, Прóклятое королевство. Тридцать лет назад с ней что-то случилось, и с тех пор никто не мог пересечь ее границы, которые надежно скрыл серый клубящийся туман, - ни изнутри, ни снаружи. Гардийцы оказались запертыми в своей стране, накрытой невидимым и неосязаемым, но прочным колпаком. И никто не знал, что произошло. Единственное, что смогли определить маги: магическая аура, исходящая от Гардии, напоминает ауру, окутывающую проклятые предметы и людей. Но кто и как мог проклясть целую страну и в чем состояла суть проклятья - никому не было известно. И сейчас Мира многое отдала бы за то, чтобы и дальше оставаться в неведении. Ведь то, что они каким-то непонятным образом очутились в Гардии – ну почему, почему из всех стран Материка они свалились именно в гардийский лес? – означало, что они не смогут даже покинуть эту страну, не говоря уже о том, чтобы добраться до врат. Если только…
- Границы, - сказала Мира, облизнув пересохшие губы, - границы до сих пор закрыты? Никто не может ни покинуть Гардию, ни въехать в нее? Или же теперь возможно и то, и другое?
- Пока проклятье не будет снято, границы Гардии останутся на замке, - ответил Лидер.
Но это же невозможно. Не-воз-мож-но! Ведь они же как-то сюда попали! Некоторое время Мира молчала, пытаясь успокоиться и собраться. О проклятии она подумает потом, когда сможет более-менее здраво рассуждать, а пока надо сосредоточиться на насущной проблеме.
- Я не гожусь на роль лесной королевы, - твердо сказала Мира.
- Конечно нет, - в скрипучем голосе лешего Мире послышалось презрение. – Но ты поможешь нам ее найти.
- Я ничего не знаю о магии леса.
- Это не имеет значения. Перед тем, как присоединиться к предкам, королева указала нам на деревню, где живет та, что станет новой королевой. Но она не осознает себя, баланс нарушен, и человеческое в ней пока доминирует, поэтому она не откликается на зов леса. Ты найдешь ее и вернешь ее лесу.
- Как?
- Королева рождается в день, который делит год пополам. И этот день снова настанет через несколько недель. Дай ей это, и ты сразу поймешь, королева ли перед тобой или нет, - с этими словами леший протянул Мире веточку.
- Каким образом?
- Увидишь.
- Хорошо, - Мира с немалым трудом скрыла свое нетерпение и раздражение из-за более чем пространных ответов лесовика. – Допустим, я сразу пойму, что имею дело с вашей королевой. Что, если она не пожелает становиться лесной колдуньей, не захочет идти со мной в лес? Похитить ее? Пожертвовать ее свободой ради нашей? Это неприемлемо.
- Королева леса принадлежит лесу.
- Нет, если она этого не хочет, - отрезала Мира.
- Ты человек, маг, тебе не понять наш мир и нашу магию, - быстро сказал Лидер.
- Так объясните мне,- жестко сказала девушка. - Потому что я не собираюсь менять ее свободу на наши жизни.
«Простите меня, - мысленно сказала Мира Жданову, Малиновскому и Воропаевым, - но я не могу по-другому». И она действительно не могла. Ради своей страны и ради тех, кто был Мире дорог, она готова была на многое, но на похищение невинного человека и хладнокровное убийство того, который не сделал ничего дурного, она была неспособна. Ничто не может оправдать подлость или предательство – это Мира твердо усвоила еще с детства.
- Баланс нарушен. Без королевы лес начинает… дичать. Все идет не так. Нас осталось совсем мало. А вот наших братьев стало много, гораздо больше, чем необходимо лесу. И это плохо. Нам нужна королева, иначе сначала погибнет лес, затем – человеческие деревни вокруг. А затем вся страна, потому что хаос добавится к хаосу, а людям не выстоять против него. Королева леса не может жить среди людей, даже если она не осознает себя и не знает, кто она. Это сильнее ее, и если она не воссоединится с лесом, то рано или поздно принесет смерть окружающими ее людям.
- Почему я должна вам верить?
- Мы - не люди. Мы не лжем, мы либо говорим правду, либо молчим.
- Подождите, - воскликнула вдруг Мира, поняв кое-что, - вы сказали, что королева всегда рождается «рождается в день, который делит год пополам. И этот день снова настанет через несколько недель», так? Но ведь это же 31 июня, призрачный день? – обычно на Материке в году было триста шестьдесят четыре дня, а каждый четвертый год - високосный - появлялся триста шестьдесят пятый день, 31 июня, который делил год на две равные части: сто восемьдесят два дня до него и сто восемьдесят два дня – после. Для магов 31 июня, которое во многих странах Материка называли еще «призрачный день» и «макушка года», имело особое значение, так как только в этот день можно было проводить ряд обрядов и ритуалов, а также собирать некоторые травы, используемые для приготовления зелий. – Этого не может быть, сейчас поздняя весна, примерно середина мая – жимолость еще даже не начала цвести, а на мельконе только-только формируются «сережки».
- Я уже говорил, маг: проклятье нарушило равновесие, теперь за весной может идти зима, а за осенью – лето. Сейчас – середина июня. И сейчас – поздняя весна.
Ошеломленная Мира недоверчиво посмотрела на леших, оглянулась вокруг и потерла лоб.
- Мне… мне надо подумать, - сказала она, рассеянно вертя в руках палочку, которую ей дал Лидер.
- Думай. Но у тебя мало времени. Мы вернемся через два часа.
И лешие исчезли.
* * *
- Долго еще нам здесь торчать? – недовольно спросил Воропаев. – Я хочу выйти из этой тесной клетушки.
Разумеется, дело было не в тесноте, а в том, что Александру, да и Роману, и Кире, как ранее Андрею, необходимо было срочно посетить ближайшие кусты.
- Вперед и с песней, - раздраженно откликнулся Малиновский, которому не меньше Воропаева хотелось выйти, но который понимал, что этого лучше не делать. – Лично я ничуть не огорчусь, если тебя превратят в лягушку или распылят.
- Я тоже, - поддержал друга Андрей. – Правда, Сашка, выйди, а? Мне любопытно, что они с тобой сотворят. А мы посмотрим, как делать не надо.
- Андрей, Роман! – укоризненно сказала Кира. На фоне заросших щетиной и лохматых мужчин она казалась просто образцом элегантности и опрятности: аккуратный «хвост», умытое с помощью салфеток для снятия макияжа лицо, свежее дыхание (благодаря мятной жвачке) – вопреки всем обвинениям недоброжелателей мужского пола в дамской сумочке просто не бывает ненужных вещей. - В самом деле, Андрей, когда мы уже сможем выйти отсюда? Что она тебе сказала?
- Ничего. Ничего особенного, Кира. Когда она закончит разговор с лешими, она нас позовет.
- Бред какой-то, - пробормотала Кира. – Лешие, магия, оборотни. Не верю я во все это, слышите – не верю.
- Кирюш, ну ты же сама все видела. Так что либо ты не веришь Кате, либо своим собственным глазам, - хмуро отозвалсяАндрей.
- Это все ловушка. Я не знаю, чего она добивается, но я ей не верю и никогда не поверю! Это из-за нее мы здесь оказались, непонятно где, в каком-то богом забытом лесу, и не можем отсюда выбраться.
- Ты предпочла бы погибнуть в рухнувшем лифте? – спросил начинающий терять терпение Андрей.
- Да, - с вызовом ответила Кира, веря, что говорит чистую правду. – Это лучше, чем зависеть от Пушкаревой.
- Говори за себя, - устало сказал Андрей.
- Да, лучше уж туалет под дубом, чем дубовый гроб, - ухмыльнулся Роман.
В этот момент дверь распахнулась, и Мира, заглянув в домик, буркнула не слишком приветливо:
- Можете выходить.
Роман, Алекс и Кира разбрелись по кустам, а Андрей вопросительно посмотрел на Миру, но та в ответ лишь слегка покачала головой.
- Потом, все потом, часа через два. Андрей Павлович, я пока посижу во-о-о-н там, под осиной, а вы сделайте одолжение: проследите, пожалуйста, чтобы мне никто не мешал. И постарайтесь не уходить далеко: хотя я уверена, что лешие не дадут вам заблудиться, рисковать я не хочу.
- Будет сделано, - пообещал Жданов.
Мира улыбнулась и пошла обдумывать все, что услышала от леших.
* * *
Мира не знала, что ей делать. Она не была уверена в том, стоит ли верить лесовикам - в конце концов, даже если они действительно никогда не лгали, это не означало, что они не могли заблуждаться и ошибаться. Мысль о том, что ей придется похитить какую-то девушку и навсегда заточить ее в лесу, превратив ее в лесную королеву, или, как выразились лешие, «вернуть ее лесу», Мире по-прежнему не нравилась. Возможно, если она этого не сделает, все действительно будет так, как предсказали лесные духи: хаос завладеет лесом, а затем и всей страной. А возможно – и не будет. Не обладая необходимым знанием и сомневаясь, Мира не могла приять единственно верного решения. Как она действовала бы, если бы была одна? Наверное, попыталась бы выбраться, раз за разом ломая зачарованный круг, по которому ее водили бы лешие, пока окончательно не выбилась бы из сил, а затем попробовала бы что-то еще. Магия леса магией леса, но Мира, не последний маг Наэрии, в состоянии была преподнести лешим пару-другую сюрпризов. Но сейчас… сейчас она вынуждена была принимать во внимание тот факт, что он нее зависят жизни четырех людей, которые были совершенно беспомощны в ее мире и ничем не могли ей помочь. Мира несла за них ответственность, даже несмотря на то, что она не имела никакого отношения к их появлению на Материке, и на то, что половина из них были ее недоброжелателями, хотя бы потому что она - единственная, кто может вернуть их на Землю. Теоретически. Поскольку она понимала, что на практике выбраться из Гарди и дойти до врат будет, вероятно, невозможно. Да, каким-то странным непостижимым образом они попали сюда, но границы страны были до сих пор надежно заперты проклятием, и Мира не была такой наивной оптимисткой, чтобы поверить в то, что персонально для них границы вдруг откроются. С другой стороны, учитывая, что Жданов, Воропаевы и Малиновский не принадлежали этому миру, вполне могло случиться так, что на них проклятье не действует. Кстати, неплохо было бы узнать, в чем, собственно, состоит суть проклятья. Спрашивать об этом леших Мира не собиралась, просто потому что у них иное, чем у людей, восприятие магии, и они не сумели бы правильно ответить на вопросы мага.
Но лесная королева, лесная колдунья… Та, что считалась легендой, мифом, сказкой, теорий, вдруг оказалась реальностью. В любое другое время Мира, пожалуй, даже была бы счастлива оттого, что узнала кое-что новое о магии леса и его хранителях, но сейчас она предпочла бы не знать этого и покинуть лес как можно быстрее. Что случается с девушкой, которая становится лесной колдуньей? Захочет ли она стать новой лесной королевой, оставить свою прежнюю жизнь и навсегда заточить себя в лесу? Осознает ли она, что не такая как все, или магия леса в ней никак себя не проявляет? Забывает ли она себя прежнюю? Становится ли она похожей на леших? Действительно ли лешие и оборотни – ее дети? Насколько сильна ее магия? И узнает ли Мира когда-нибудь все это?
И, самое главное, что же ей все-таки делать?
* * *
Со стороны могло показаться, что погруженная в свои мысли Мира не заметила появления леших, но это было не так: она уже научилась улавливать едва заметные колебания магии, предшествующие этому. Девушка подозревала, что на самом деле эти колебания значительно сильнее, просто она, незнакомая с магией леса, улавливает лишь их слабые отголоски.
- Я решила, - сказала она, вставая на ноги. – Я помогу вам, но у меня есть ряд условий.
- Ты не только сильный маг, но еще и храбрый, раз ставишь нам свои условиям в той ситуации, в которой находишься, - по лицу лешего невозможно было понять его чувства, но Мира готова была поклясться, что если бы он был человеком, он сейчас непременно ухмылялся бы. А еще она подумала о том, что его речь стала больше похожей на обычную человеческую.
- Мои спутники, как я понимаю, останутся здесь, - это был даже не вопрос, а утверждение. – Я хочу, чтобы хотя бы один из них пошел со мной.
- Они не маги. Они бесполезны.
- Я хочу, чтобы хотя бы один из них пошел со мной, - твердо повторила Мира.
- Хорошо. Но только один.
- Нам нужны лошади. Одежда, не слишком дорогая, но и не отрепье. Деньги. Оружие, по меньшей мере один меч – обязательно. И все это не должно быть украдено в той деревне, куда мы направимся. Это во-первых. А во-вторых, пока меня не будет, вы должных заботиться о тех моих товарищах, что останутся здесь. Они… они не умеют выживать в лесу. Им нужна еда и защита. Думаю, вы сможете убедить своих братьев не приближаться к ним ни днем, ни ночью и обеспечить моих спутников провиантом.
Мира пристально смотрела в глаза Лидеру, давая понять, что это ее окончательное решение, и она не изменит его ни при каких обстоятельствах, нравится это лешим или нет. Им не нравилось, но у них не было выбора: во-первых, сильный маг, случайно оказавшийся в лесу накануне дня рождения будущей лесной королевы, дня, когда она наиболее сильна, - это редкая удача, и Мира, таким образом, была единственной, кто мог помочь лешим; а во-вторых, все они, даже самые молодые прекрасно знали и помнили – благодаря той генетической памяти, что передавалась из поколения в поколение, - как годы назад короли различных стран Материка и их верные подданные жгли те леса, хранители которых пытались помешать знати там охотиться. Ни одна лесная колдунья не смогла тогда успешно противостоять королевским магам. И лешие с тех пор твердо знали, что людей, особенно магов, от которых можно ожидать всего, следует опасаться.
- Хорошо маг. Мы принимаем твои условия. Да будет так.
- Так будет.
Интермедия – 11
Наэрия, Эльсский лес, 1324 г.
Сэму Брауни не повезло. В кои то веки. И поэтому сейчас он вынужден был спасаться бегством от преследовавшей его королевской полиции, скрываясь в чаще Эльсского леса, куда, казалось, давно уже (а может, и никогда) не ступала нога человека. Впрочем, как оказалось, он ошибся: выбравшись из очередного колючего кустарника, порвавшего его и без того находившуюся в плачевном состоянии одежду, и ругаясь на чем свет стоит, Сэм вдруг увидел перед собой коня. Отличного, породистого красавца-коня, рядом с которым лежали седельные сумки. Присвистнув от удивления, Сэм осторожно приблизился к животному, оглядываясь по сторонам. Хозяина жеребца нигде не было видно, и Сэм, недолго думая, взял всхрапнувшего коня под уздцы, подхватил с земли сумки и поспешил прочь от этого места. Кажется, удача, эта ветреная девица, снова ему улыбнулась
* * *
Наэрия, Кермин, королевский замок, 1324 г.
- … не нашел никаких следов ее присутствия. Если она там и была, поступившись всеми правилами, то сейчас это невозможно обнаружить, прошло слишком много времени, - бесстрастно сказал королю придворный маг Герхард Рил.
О том, что Мира покинула замок, Морган и остальные узнали только на следующее утро после того бегства старшей принцессы. Король поспешил объявить придворным, что Ее высочество заболела, а тем, кто был в курсе происходящего, приказал держать рот на замке. Хотя Моргана несколько удивил необдуманный поступок сестры, он все же не слишком этим обеспокоился: он верил ее благоразумие и здравый смыл и был уверен, что она просто отправилась куда-нибудь, чтобы успокоиться и остыть, например к Тилмарам или в одну из королевских резиденций, раскиданных по стране, и скоро даст о себе знать. Когда через неделю никто из семьи не получил от Миры ни одной весточки, Морган начал волноваться, хотя и не слишком сильно, и отправил своих доверенных людей, включая Ника, искать сестру, но тайно, не привлекая ничьего внимания. Когда же через несколько дней поисков и расспросов стало ясно, что Мира исчезла, Морган забеспокоился по-настоящему, разослал по всей стране поисковые отряды и назначил награду за любые сведения, которые помогут найти принцессу Амиранду. Но пока что, спустя два месяца после исчезновения Миры, ее местонахождение по-прежнему оставалось неизвестным. И Морган уже начал отчаиваться: требований о выкупе за наэрийскую принцессу так и не поступило, а это означало что Мира, скорее всего, уже мертва. В конце концов, несмотря на то, что она являлась сильным магом и неплохим воином, она не была всесильна или бессмертна, и с ней могло случиться все, что угодно, особенно учитывая то, в каком эмоциональном состоянии она уезжала из замка.
- И это все моя вина, - пробормотал Морган самому себе, забыв о присутствии в его кабинете мага, который пожал плечами, услышав слова короля, и едва заметно покачал головой. – Что, скажете нет? – криво усмехнулся наэрийский монарх. – Полно, мастер, вы самый прямолинейный и объективный человек из всех, кого я знаю, не стоит притворяться. Я прекрасно понимаю, что все случившееся только на моей совести.
- Насколько мне известно, вы не выгоняли Ее высочество и не приказывали похитить ее. Она сделала то, что сделала, сама, ее никто не заставлял. У нее есть своя голова на плечах, и до последнего времени она умела ей пользоваться. Впрочем, если вам так угодно винить себя, Ваше высочество, - добавил Рил, увидев выражение глаз короля, - извольте, только не в том, о чем вы думаете. Териголд и ваши попытки навязать его принцессе в качестве поклонника не имеют с этим ничего общего.
- Вот как? И в чем же я тогда, по-вашему, виноват? – хрипло спросил Морган.
Маг снова пожал плечами.
- Ваше величество, как вы сами сказали, я прямолинейный и объективный человек, и то, что вы от меня услышите, может вам не понравиться, - предупредил Рил.
- Говорите.
- Ваше величество, принцесса Мира с детства ходила за вами, любимым старшим братом, как привязанная, и самым большим ее страхом было разочаровать вас, подвести, не справиться с чем-то, что вы от нее хотели. Она всегда была самым верным вашим другом, союзником, советником, а вы этим пользовались, потому что вам было это удобно, и вы ни разу не взяли на себя труд подумать, а чего хочет она. Нравится ли ей то, что она для вас делает? Не будет ли для нее лучше оставаться в стороне от оружия, от дворцовых интриг и заговоров, от ваших поручений, от убийств, в конце концов. Она никогда не колебалась убивать ради вас и ради страны, но кто сказал, что ей это нравится?
- Я никогда и ни к чему ее не принуждал, - произнес Морган, не узнавая своего голоса. – Она делала только то, что хотела.
- Вот в этом все и дело, Ваше величество. Она всегда делала то, что хотела, но при этом ни одно ее желание не противоречило вашим интересам, и вы во всем ей потакали, даже в том, что ваши родители сочли бы неприемлемым.
- Моя сестра никогда не удовлетворилась бы сидением дома, вышиванием и подготовкой к балам, - упрямо сказал Морган.
- Вы уверены? Это вы так думаете, это вы видите ее такой, а она всегда старалась соответствовать вашим ожиданиям. У нее не было шанса понять, чего хочет она сама, что она любит, а что нет, потому что свое первое убийство она совершила в четырнадцать лет, после чего с головой окунулась в раскрытие заговоров и поддержку нового короля Наэрии, то есть вас. Если бы она больше времени проводила в замке, и меньше – разъезжая по стране и выполняя ваши поручения, каждое из которых могло стоить ей жизни, придворным магом Наэрии была бы она, а не я. Я не обвиняю во всем случившемся исключительно вас, ваше величество: если бы принцесса чего-либо действительно не хотела, она бы этого не делала. Но ради вас она всегда готова была на все, а вы ей это позволяли
Когда Герхард ушел, Морган некоторое время сидел неподвижно, а затем, резко встав с кресла, изо всех сил ударил кулаком по стене. Боль физическая на долю секунды затмила боль душевную, и король, подойдя к столику, неловко взял левой рукой графин с кришанским вином и присосался к его узкому горлышку. Когда он снова поставил некогда полный графин на столик, тот был пуст.
Поделиться262009-11-06 22:46:58
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Глава 12. Тайны леса
От автора: тан – обращение к мужчинам в Гардии, независимо от их семейного статуса, тáна – обращение к замужним женщинам и вдовам, тáни – обращение к незамужним женщинам. Но это все относится только к тем, у кого нет титула. К тем, у кого он есть, обращаются, соответственно: лорд или леди; маркиз или маркиза; герцог или герцогиня и пр. К волшебникам и магам как правило обращаются госпожа/господин маг/волшебник/волшебница.
I
- Почему я? – раздался над ухом Миры низкий голос ее спутника.
Мира едва заметно пождала плечами.
- Вам действительно интересно? – спросила она, не сводя глаз с дороги. – Боюсь, мой ответ вам не понравится.
- Ничего, я переживу. А иначе я, как та пресловутая кошка, сдохну от любопытства, - насмешливо сказал сидевший позади Миры мужчина.
Лешие смогли достать только одного коня – беспородного, довольно неказистого, но выносливого, и поэтому Мира и ее товарищ вынуждены были делить одно седло. Подобное соседство не напрягало девушку, но и не радовало. В первую очередь потому, что она не привыкла к физическому контакту с чужими людьми, даже если это было лишь рукопожатие. В том обществе, в котором она выросла, объятия, поцелуи, да и просто невинное прикосновение к обнаженной коже между людьми противоположного пола, не состоящими друг с другом в родстве или браке, были если не табу, то, по меньшей мере, чем-то неприемлемым на людях. Именно по этой причине женщины благородного происхождения постоянно носили перчатки – чтобы мужчины могли свободно оказывать те вежливые знаки внимания, что были приняты в их мире: поцеловать даме руку, помочь спуститься по ступенькам или выйти из кареты, подсадить на коня и так далее. К тому же положение Миры, ее титул принцессы фактически делали ее неприкасаемой, и единственными представителями мужского пола в ее жизни, для которых в порядке вещей было обнять ее, поцеловать, пожать руку или похлопать по плечу, являлись Морган, Тони, Ник и, когда-то, отец. Вот почему Мире была просто невыносимо ездить на земном общественном транспорте – десятки людей, прижимавшихся к ней в переполненном вагоне метро или автобусе, сводили ее с ума и вызвали тошноту.
- Что ж, откровенно говоря, я предпочла бы не брать с собой никого из вас, поскольку все вы можете лишь помешать мне, но никак не помочь. Однако оставлять вас всех вместе без присмотра было бы ошибкой.
- Да? А вам не кажется, что мы вполне взрослые и самостоятельные люди и сами можем о себе позаботиться?
- Вот потому вас необходимо было разделить. Половина из вас мне не верит, и никто до конца не осознал, что все происходящее – более чем реально, что магия в моем мире так же привычна, как электричество – в вашем, и не менее опасна, если небрежно с ней обращаться. А лешие с оборотнями представляют реальную угрозу, в то время как вы воспринимаете их как персонажей сказок и фильмов ужасов. Убеждена, как только я вас покинула бы, вы – я имею в виду вас всех – затеяли ли бы на какую-нибудь глупость, вроде попытки самостоятельно выбраться из леса и найти дорогу домой. Разделив вас, я сделала любую подобную выходку с вашей стороны практически невозможной.
- Вот как? – даже не оборачиваясь, Мира знала, что ее спутник недовольно скривился. – Вы в этом уверены? И почему в таком случае вы решили прихватить с собой именно меня? Считаете меня главным смутьяном?
- Ну-у-у, что-то вроде того, - позволила себе улыбнуться Мира. – Видите ли, Кира Юрьевна никуда не пойдет без Жданова и без вас. А вы, при всех своих недостатках, любите сестру и никогда ее не бросите. К тому же, не сомневаюсь, что в итоге вам удалось бы убедить Киру Юрьевну оставить Жданова, возьми я его с собой, и бежать без него. Так что я выбирала между вами и вашей сестрой, но и решила, что будет лучше, если компанию мне составите вы. Во-первых, я не хотела бы по возвращении обнаружить два хладных трупа – ваш и Андрея Павловича, поскольку вы наверняка убили бы друг друга, к тому же мне жаль Роман Дмитриевича, которому пришлось бы голыми руками копать две могилы; а во-вторых, хотя я и считаю себя терпеливым человеком, вынести длительный тет-а-тет с вашей сестрой я не смогла бы.
- Полагаете, что я не смогу сделать вашу жизнь невыносимой? Что я приятнее Киры?
- Вовсе нет. Но Кира Юрьевна – беззащитная женщина, которая намного слабее меня, и на нее у меня не поднялась бы рука. А вот вы – другое дело. Попробуете сделать мою жизнь невыносимой – я отвечу вам тем же.
- Угрожаете, Екатерина Валерьевна, вернее, Мира?
- Предупреждаю.
- Если вы думаете, что я вас боюсь, то ошибаетесь, - резко сказал вдруг Воропаев. – Как вы верно заметили, я вам не верю, и шансы на то, что мы вернемся домой, представляются мне более чем сомнительными. Так что, в той ситуации, в которой я сейчас нахожусь, бояться вас – бесполезно и непродуктивно.
Мира сомневалась в том, что Воропаев хотя бы наполовину верит в то, что говорит, но он, по крайней мере, пытался быть (ну, или же казаться) храбрым, и одно это заслуживало уважения. Во всяком случае, в данный конкретный момент.
Сказать, что все были удивлены, когда Мира заявила, что берет с собой Александра Юрьевича, значило ничего не сказать. После того, как маг рассказала о том, что отправляется на поиски лесной королевы и берет с собой одного из землян, те мгновенно решили, что Мира имеет в виду Жданова. И ошиблись. Едва ли не впервые в жизни принцесса увидела наглядную иллюстрацию фразы «челюсти отвисли от изумления». Причем, если Роман был просто удивлен, но Андрей казался еще и обиженным, а на лице Киры явственно читалось облегчение – отпустить с «этой девкой», как она мысленно называла Миру, брата было проще, чем жениха. Кстати, помимо всего прочего, была и еще одна причина, по которой Мира не взяла с собой Андрея, не озвученная девушкой в разговоре с Воропаевым: Жданов был единственными из четверых землян, которому Мира доверяла и, судя по всему, самым рассудительным и сдержанным, так что маг надеялась, что в ее отсутствие Андрей присмотрит за невестой и другом. Что до Воропаева, то он не испытывал никакого восторга от того обстоятельства, что ему придется отправиться с Мирой, но понимал, что выхода у него нет.
На Земле многие верили в судьбу, в то, что их жизнь предопределена кем-то свыше еще до рождения. На Материке, в мире магии, где не было ни одной по-настоящему массовой монотеистической религии, в подобное верили весьма немногие, однако в последнее время Мире начало казаться, что в этом подходе есть рациональное зерно, потому что когда лешие привели коня, выяснилось, что из всех землян только Воропаев умеет ездить верхом (благодаря дружбе с некоторыми весьма состоятельными и влиятельными людьми Петербурга, а потом и Москвы, у некоторых из которых были свои конюшни). И первое, что пришло Мире в голову, когда она это узнала, - «Судьба!». К сожалению, в отличие от Малиновского, Воропаев никогда не держал в руках холодного оружия, которого лесовики принесли более чем достаточно: четыре обычных прямых обоюдоострых меча, две изогнутые саддартские сабли, три кинжала и лук с колчаном, полным стрел. Один из мечей и одна сабля уже никуда не годились, но остальное оружие находилось в неплохом состоянии. И Мире, хотя она и была в курсе, что из остающихся в лесу землян лишь Малиновский умеет фехтовать, и то посредственно, было спокойнее оставлять своих товарищей зная, что они вооружены.
О том, что они находятся в Гардии, стране, границы которой невозможно пересечь, Мира решила пока не говорить.
- Так как я должен себя вести? – после некоторого молчания поинтересовался Воропаев. – Надеюсь, вы понимаете, что я не имею ни малейшего представления о повседневной жизни средневековой деревни?
- Самое главное – постарайтесь держать язык за зубами. Пока вы одеты как житель Гарди и молчите, вы вполне сойдете за своего. А говорить буду я. Да, и вот еще что, я буду обращаться к вам на «ты» и «Алекс», а вы ко мне – также на «ты» и, соответственно, «Мира». Понятно?
- Конечно, дорогая, – медовым голосом отозвался Воропаев.
Впрочем, Мира отреагировала на его слова не так, как он ожидал.
- До тех пор, пока вы дéржите при себе свои руки, - Мира покосилась на обнимающие ее за талию руки Алекса, - можете звать меня «дорогой», «милой» «любимой» и так далее – все равно все подумают, что мы любовники.
- И вас это не волнует? – непритворно удивился Воропаев. – А как же репутация?
- Сейчас она неважна. К тому же, я все равно притворюсь странствующим магом, а у женщин - странствующих магов всегда не самая лучшая репутация, априори.
- Притворитесь? – уточнил Воропаев. – Помнится, вы говорили Малиновскому, что в вашем мире из женщин только странствующие маги владеют мечом. Вы, как я слышал, фехтовать умеете. Так вы солгали Роману или сейчас мне?
- Ни то, ни другое. Из каждого правила есть исключения. Я маг, но не странствующий, просто мне приходилось много путешествовать, а это не одно и то же. У странствующих магов нет дома, они – перекати-поле, разъезжают по стране или даже по разным странам и берутся за ту работу, что не в силах сделать маги на местах, а работу эту они находят в основном в небольших деревеньках, где из дáров – только слабая колдунья-знахарка, которая только и может, что лечить простуду и варить приворотные зелья.
- А странствующий маг приезжает и немедленно убивает дракона и освобождает первую красавицу деревни, так? И становится героем? – насмешливо спросил Алекс.
- Что-то вроде того. Правда, драконов у нас нет, но хватает другой гадости. А сильные и хорошо обученные маги и волшебники есть далеко не везде. Так, все мы подъезжаем. Помните: ведите себя тише воды и ниже травы. Да, и не вздумайте вынимать меч из ножен, это выдаст вас с головой. Слушайтесь меня, и все, надеюсь, будет хорошо.
* * *
Деревушка производила не самое лучшее впечатление. Убогое, прямо скажем: покосившиеся заборы, серые и неопрятные дома, неровная, вся в колдобинах дорога. Было очевидно, что деревня эта давно уже порядком обнищала и пришла в упадок. Что было тому причиной: проклятье, лень ее обитателей или же все сразу – сказать было трудно, поскольку и в родной Наэрии Мира иногда видела подобные деревни. И она сразу почувствовала защитный магический круг, установленный вокруг поселения. В этом не было ничего странного, даже обычные деревни, не говоря уже о тех, что располагаются так близко к лесу, часто окружали охранными и сигнальными чарами, однако здесь наложенные заклятья были довольно слабы и неэффективны, их наверняка устанавливала местная колдунья. И, судя по всему, первым они увидели именно ее дом – небольшой, увитый плющом и обнесенный забором, на котором были нарисованы защитные знаки и висели различные охранные амулеты и талисманы. А сама колдунья стояла у калитки и, прищурившись и скрестив руки на груди, смотрела на путников. И выражение ее лица было далеко от гостеприимного.
- У нас не рады попрошайкам и бродягам, - резко сказала ведьма: высокая молодая женщина с неправдоподобно синими глазами и русыми волосами, заплетенными в косу. Она была симпатична, но угрюмое выражение лица, поджатые губы и нахмуренные брови ее определенно портили.
Несмотря на то, что принесенную лешими одежду трудно было назвать роскошной, нищими бродяжками Мира и Воропаев не выглядели, и ведьма не могла этого не видеть. К тому же, ведьма не могла не ощутить, как Мира «прощупывала» цепь защитных заклинаний, окружающую деревню, что почти со стопроцентной вероятностью говорило о том, что путешествующая девушка – не кто иная, как странствующий маг или волшебница. Впрочем, Мира догадывалась, что стояло за негативной реакцией колдуньи, ее грубостью: неприязнь, та самая, которую испытывали к странствующим магам и волшебникам многие ведьмы и ведьмаки, особенно деревенские. Нет, дело было не в зависти - хотя, пожалуй, частично она все же присутствовала, - а скорее в ревности: деревенские колдуньи и колдуны, несмотря на свои ограниченные магические возможности, изо всех сил старались защищать свои деревни и удовлетворять просьбы и желания своих односельчан, обращавшихся к ним за помощью, хотя порой это было нелегко, а иногда и невозможно. А странствующие маги… они приезжали и мгновенно становились героями дня – им удавалось все, что не получалось у местных знахарей, их заклинания были надежнее и действеннее, амулеты и талисманы – мощнее, и даже зелья, если маги до них снисходили, – конек ведьм и ведьмаков – эффективнее. И колдуны ничего не могли с этим поделать, таков был порядок вещей, но это не значило, что им это нравилось: видеть, как твою работу делает кто-то другой, и у него выходит это намного лучше – это, по меньшей мере, обидно.
- Мы будем не просить, но предлагать, - спокойно ответила Мира.
- В этой деревне для тебя нет работы, маг, - бросила колдунья, безошибочно признав в Мире лидера.
- У тебя есть право решать это? – спросила принцесса. – И ты действительно так думаешь?
На щеках раздраженной ведьмы проступили алые пятна.
- В деревне нет никого, кто нуждается в твоих услугах, - продолжала настаивать колдунья.
- Еще раз спрашиваю: у тебя есть право решать за всех? – Мира чуть повысила голос.
- Сейчас, в смутные времена, по дорогам шляется много всякого сброда, который только и ищет, чем бы поживиться, и не гнушается ничем, чтобы добыть пару золотых. Откуда мне знать, что вы не воры и не убийцы?
- Ниоткуда. Но мы не замышляем ничего дурного, даю слово. Мы пришли с миром, - сказала принцесса, мысленно поморщившись, поскольку ее заявление не совсем соответствовало действительности. Но она вынуждена была солгать.
Ведьма фыркнула.
- Верить честному слову подозрительной незнакомки? Я не такая дура! Но ты права, - неохотно призналась собеседница Миры, - я не могу запретить вам войти в деревню, но учти: я буду за вами следить, так что даже не думай сделать ничего такого, что может дорого тебе стоить.
Пожалуй, несколько лет назад Мира лишь насмешливо улыбнулась бы в ответ – что могла деревенская знахарка противопоставить ей, хорошо обученному магу с боевым опытом? Но жизнь (и Герхард Рил) научила ее, что даже слабейший из людей способен доставить много неприятностей сильнейшему магу. Так что, все то время, что ведьма будет следить за Мирой, Мире придется отказывать ей ответную любезность. Как будто у нее без того мало проблем!
Мира подавила вздох, оглянулась на притихшего Воропаева, и они двинулись дальше, чувствуя на себе пронзительный взгляд ведьмы. Кажется, все будет еще сложнее, чем думала Мира, особенно если окажется, что остальные жители деревни разделяют чувства своей знахарки.
* * *
Ранним прохладным утром мрачный Андрей сидел на крыльце домика, вот уже пятый день служившего их пристанищем, и лениво размышлял обо всем, что случилось с ними с тех пор, как они вошли в этот злосчастный лифт. Несмотря ни на что, Жданов до конца не мог в это поверить. И он знал, что был не одинок – Малиновский, к примеру, в глубине души все еще надеялся, что все это чья-то глупая и нелепая шутка, дурацкий розыгрыш. А Кира так вообще до сих пор была почти уверена, что они по-прежнему на Земле, только в каком-то богом забытом лесу у черта на куличках. А что думал по этому поводу Воропаев Жданов не знал, поскольку до отъезда Сашки Андрея это не интересовало, а потом было уже поздно. Сашка, Сашка… Вот забавно: они враждовали с раннего детства, и были времена, когда Жданов на полном серьезе мечтал, чтобы Воропаев подох, причем самой мучительной смертью из всех возможных, но сейчас вот Андрей за него беспокоился. Хотя, конечно, меньше, чем за Катю. Да, она была сильной и волевой натурой, магом, уроженкой этого мира, но все это не отменяло того, что она была также юной хрупкой девушкой, а Андрей еще не настолько проникся идеей магии, чтобы уверовать в то, что Катя – нет, конечно, Мира, - сможет защититься от чего угодно с помощью волшебства и меча: ну что она одна сможет сделать с толпой вооруженных мужчин, тем более магов? И Воропаев явно не придет ей на выручку - не столько потому что не захочет, сколько потому что ни на что не способен. Ну почему, почему Мира не взяла с собой хотя бы Ромку, он хоть мечом махать умеет? С одной стороны Андрей обижался на Миру за то, что она выбрала в напарники Сашку, обижался совсем по детски и сам же над этим смеялся, с другой – он уже понял самое главное в отношении Миры: она никогда и ничего не делала просто так, и раз уж она отдала предпочтение Воропаеву, значит на это была веская причина, хотя Жданов совершенно не представлял, какая именно.
Ждать возращения Миры и Сашки, опасаться за их жизнь и здоровье и при этом не иметь возможности хоть чем-то им помочь, находясь в заложниках у леших, - это было невыносимо. Да и вынужденное безделье сводило с ума. В эти дни из них троих только Малиновскому было чем заняться: он либо оттачивал свои навыки владения мечом, либо исследовал окрестности, убежденный, что лесовики не дадут ему заблудиться. Кира то рыдала, то бушевала и ругалась на те обстоятельства, к которых они находились, вообще и на Миру в частности. После нескольких безуспешных попыток утихомирить невесту, Андрей махнул на нее рукой и вот уже сутки практически игнорировал. Сам Андрей все это время предавался размышлениям, периодически отвлекаясь на то, чтобы приготовить еду – яйца, орехи и клубни, похожие на картошку, которые, как было выяснено опытным путем, так же как и русский «второй хлеб» надо было запекать в углях или варить, каждое утро появлялись на крыльце домика, надо полагать, стараниями лесовиков. Воду же они набирали в протекающем неподалеку ручье, о котором еще Мире рассказали лешие. Правда, когда полчаса назад Андрей вышел из дома, на крыльце ничего не было, но пока что это не слишком встревожило Жданова.
Из задумчивости Андрея вывело появление проснувшихся Киры и Романа, который уже прицепил к поясу меч.
- Доброе утро, ранняя пташка! – весело сказал Малиновский, плюхаясь рядом с другом.
- Роман, дай пройти, - недовольно произнесла стоявшая за их спинами Кира. – Некоторые по утрам в первую очередь умываются, а не играются с холодным оружием.
Но ответить ей Роман не успел: кусты напротив крыльца вдруг зашевелись, и оттуда вышла собака… нет, волк, державший что-то в пасти. Андрей и Роман понимали, что делать резких движений и тем более быстро вскакивать на ноги, чтобы зажать рот Кире, если та надумает заорать, было опасно.
- Кирюш, ради всего святого, только не кричи, - вполголоса сказал Андрей, медленно и осторожно вставая.
Роман, последовавший его примеру, положил руку на рукоять меча. Некоторое время волк стоял неподвижно, а затем двинулся в сторону домика. Но едва он прошел пару шагов, как воздух вокруг него задрожал, словно марево в жаркий летний день, очертания волка расплылись и через минуту на его месте стоял мужчина: обнаженный, с головы до ног поросший густыми волосами, больше смахивающими на шерсть, и с широкой дикой улыбкой. В руках он держал тушку кролика. По-собачьи встряхнувшись, незваный гость продолжил свой путь к дому.
Андрей хотел было уже удивиться тому, как спокойно, без крика, отреагировала на увиденное Кира (как будто больше ему нечему было удивляться!), как услышал сзади звук падающего тела – на этот раз при виде детей леса Воропаева упала в обморок.
II
- Я принес еду странным людям не умеющим охотиться по просьбе братьев моих, - на одном дыхании, без единой паузы, произнес оборотень (а никем другим существо, стоявшее перед домиком, быть не могло), и землянам потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что сказал мужчина-волк.
Андрей крепко обнимал Киру, с трудом удерживая ее в вертикальном положении: она быстро пришла в себя, но от страха ее трясло, и она едва держалась на ногах, уткнув лицо в плечо Жданова и отказываясь смотреть на тварь – назвать это человеком у нее не поворачивался язык. Малиновский, чья рука по-прежнему лежала на эфесе меча, заслонил собой друга и его невесту, хотя он и понимал, что если оборотень снова превратится в волка и атакует их, шансы Романа на то, чтобы успеть выхватить меч из ножен, не говоря уже о том, чтобы ударить им животное, равны нулю. И тем не менее, Малиновский собирался попытаться.
- Э-э-э, спаси…, - тут у Романа сорвался голос, но, прочистив горло, он продолжил: - Спасибо, мы ценим… гхм, вашу заботу…
Что еще сказать он не знал. Впрочем, оборотня это не волновало. Продолжая ухмыляться, он подошел вплотную к крыльцу и сунул Малиновскому в руки серую тушку с длинными ушами. Пока Роман переводил растерянный взгляд с кролика на оборотня и обратно, Андрей, решивший, что тот, кто еще пять минут назад был волком, не представляет, вроде бы, угрозы, отвел Киру в дом, вернулся на крыльцо и встал плечом к плечу с Романом.
- Спасибо, - таким ровным голосом сказал Жданов, что никто и никогда не догадался бы, каких усилий ему стоит сохранять спокойствие. – Мы благодарим вас за вашу доброту. А… вы ничего не знаете о наших товарищах? С ними все в порядке?
- Они в человеческом поселении, - ответил оборотень так, словно это все объясняло.
А затем он повел носом, принюхался и тряхнул головой.
- Странные глупые люди ничего не умеют и ничего не знают, - фыркнул он. – Наши братья-лешие не могут заходить в людские деревни, а мне и моим братьям-волкам в любом обличии не слишком там рады.
- То есть, никто не узнает, если у них будут неприятности? – нахмурился Андрей.
- Если они не вернутся – вы это поймете, - пожал волосатыми (которые так и хотелось назвать мохнатыми) плечами.
Этот ответ не слишком понравился Андрею, но прежде, чем Жданов успел что-либо сказать, оборотень снова принюхался и повернул голову, словно вслушиваясь во что-то, недоступное человеческому уху.
- Мне пора, - заявил он, вставая на четвереньки. – Но я еще вернусь. С едой. Меня зовут Ян.
После этих слов оборотня окутало уже знакомое землянам марево, и через пару секунд на его месте стоял крупный волк с почти человеческим выражением лица. Высунув язык, он бросил на людей последний взгляд и потрусил прочь.
И только когда он скрылся за деревьями, Андрей и Роман дружно выдохнули.
- Черт, - пробормотал Малиновский, - не дай бог тут водятся еще и драконы.
* * *
Андрей, Роман и Кира, типичные обеспеченные горожане, никогда не увлекавшиеся охотой, мясо в своей жизни видели только в двух состояниях: в упаковке в магазине и уже приготовленным, поэтому как разделывать кролика не представлял ни один из них. Впрочем, Киру это и не интересовало - она немедленно заявила, что к дохлому кролику и пальцем не притронется и пошла к ручью. Хотя гулять по лесу после визита нежданного гостя было жутковато, глядеть на то, как с кролика сдирают шкуру и вынимают из него кишки, она ни в коем случае не собиралась. К тому же, они почти убедила себя в том, что оборотень ей привиделся. Приснился. А раз так, то и опасаться нечего.
Глядя на прозрачную бегущую воду, Кира, как и чуть ранее Андрей, размышляла обо всем, что произошло с ними за последние дни. Она могла сколько угодно могла говорить себе, что все это – дурацкий сон, игра воображения, горячечный бред, но постепенно к ней приходило осознание того, что они действительно попали в другой мир, в котором существует магия, оборотни и лешие. И это пугало. Вся Кирина жизнь была подчинена тем планам и «рамочкам», которые устанавливались как ей самой, так и окружающими: быть хорошей и воспитанной девочкой, слушаться маму и папу, отлично учиться, выбирать правильных друзей, окончить престижный и модный вуз, работать в семейном бизнесе, отдыхать за только за границей и только в шикарных местах, выйти замуж за достойного мужчину своего круга, то есть за Андрея Жданова, родить красивого и умного ребенка, который будет потом следовать тем же правилам и соответствовать тем же ожиданиям, что и его мать. Любовницы Андрея в эти планы ну никак не вписывались, и потому Кира, хотя и устраивала жениху скандалы из-за его измен, все же закрывала на них глаза и спускала все на тормозах, предпочитая делать вид, что все идет так, как она всегда и хотела – отношения, помолвка, свадьба. С самого начала Екатерина Пушкарева, нелепая страшная девушка, которую Андрей сделал своей помощницей, раздражала Киру именно потому, что она была чуждым элементом в их мире, где секретаршам президента полагалось иметь не столько мозги, сколько ноги от ушей. И то, что они оказались в этом проклятом лесу (а все из-за Пушкаревой!) было так чертовски неправильно, что Кире хотелось одновременно плакать и крушить все вокруг, включая Катю-Миру. И Андрея – за то, что он принял сторону своей бывшей помощницы и так спокойно относится к сложившейся ситуации. И Малиновского, который вообще ведет себя так, словно наслаждается этим «приключением», как он это называет. И даже Сашку – за то, что покорно согласился поехать с Пушкаревой непонятно куда. Сама Кира ни за что бы так не поступила!
Услышав за спиной шорох кустов, Кира резко обернулась, но вместо того, чтобы с облегчением вздохнуть при виде Андрея и Романа, а не очередного оборотня она вскрикнула и в ужасе прикрыла рот рукой: оба мужчины с ног до головы были заляпаны кровью.
- Извини, - смущенно-виновато сказал Андрей, увидев реакцию невесты. – Но мы как-то не думали, что в таком маленьком зверьке столько кровищи.
- Да уж… - вздохнул Роман. – Но мы его таки разделали. Только совершать такой подвиг каждый день я не согласен ни за какие коврижки. Лучше уж я стану вегетарианцем и перейду на орехи и яйца.
- Я тебе, пожалуй, присоединюсь – с кривой усмешкой отозвался Андрей, пытаясь отмыть в ручье окровавленные руки и кинжал.
- Господи, что вы несете?! – взорвалась Кира. – Вы все посходили с ума! Вместо того, чтобы думать о том, как выбраться отсюда, вы… вы приспосабливаетесь к жизни здесь! Разделываете кроликов, общаетесь непонятно с кем, махаете мечом! Так нельзя, Андрей, неужели ты не понимаешь?!
Несколько секунд Жданов молча и пристально смотрел на Воропаеву, а затем вдруг схватил ее за плечи и отнюдь не нежно встряхнул.
- ХВАТИТ! – рявкнул он. – Хватит, Кира. Если ты думаешь, я безумно рад торчать в этом лесу и вести светские беседы с оборотнями, ты глубоко заблуждаешься! Но я хочу жить, и делаю для этого все возможное, а не устраиваю истерики по каждому пустяку. Так что хватит уже рыдать и строить из себя невинную жертву. Мы все находимся в одинаковом положении, однако ты единственная, кто до сих пор и пальцем не пошевелил, чтобы сделать хоть что-нибудь полезное. Очнись, Кира, это лес чужого мира, а не московская тусовка, и если ты рассчитываешь, что мы до самого возвращения домой будем ходит вокруг тебя на задних лапках, пока ты упиваешься своими страдания, ты ошибаешься.
Кира никогда еще не видела у Андрея такого выражения лица, и ей стало вдруг страшно - не меньше, чем когда перед ней появились лешие и оборотень. Но сдаваться она не собиралась.
- Андрей, ты что, правда на понимаешь?! Я не могу здесь больше оставаться, посреди этой дикости, варварства и убожества, слышишь, не могу!
- Не можешь? – переспросил Андрей с опасным блеском в глазах. – Тогда уходи. Вперед, я тебя не держу. Не нравится жить в лесу и разделывать кроликов? Уходи. Ищи сама дорогу домой. По крайней мере, мы хоть какое-то время поживем в тишине.
Больше всего сейчас Кире хотелось залепить Андрею пощечину, но ее останавливало лишь то, что она с детства хорошо усвоила: «это пошло и вульгарно». И поэтому Кира резко развернулась на каблуках (что вышло не столь впечатляюще, как она хотела бы, поскольку каблуки увязали в мягкой земле) и быстро пошла прочь. Ни Андрей, ни Роман не сделали ничего, чтобы ее остановить.
* * *
«Идиот, кретин, хам, дубина неотесанный», - мысленно ругалась Кира, углубляясь в чащу леса. У нее внутри все клокотало от гнева, обиды и боли. Андрей ее снова предал, но в этот раз все было гораздо серьезнее, чем измена с очередной моделькой. Он продемонстрировал, что ему на нее наплевать, что он ни капельки ее не любит, потому что так с любимыми не поступают. Если бы он любил ее, то обнял бы, прижал к себе, утешил бы, ободрил, встал на ее сторону.
- Дура! Какой же слепой дурой я была все это время, - пробормотала себе под нос Кира.
И остановилась как вкопанная, осознав, что она отошла уже очень далеко от домика и находится в совершенно незнакомом месте, где деревья растут так густо, что сквозь их кроны практически не проникает солнечный свет. Кира, поежилась и, временно выкинув из головы Андрея, повернула назад. Она успела пройти всего пару метров, когда опять была вынуждена остановиться и замереть – перед как из-под земли вырос крупный, оскаленный волк. Почему-то Кира решила, что это тот самый, что навещал их утром.
- Хорошо, - дрожащим голосом сказала она. – Я все поняла, я больше не буду так далеко забредать. И я уже возвращалась.
Несколько секунд волк немигающими желтыми глазами смотрел на Киру, а затем бросился на нее.
III
Они поселились в единственной комнате при местной таверне, которая принадлежала семье кузнеца и прилегла к кузнице. За стойкой обычно стояла высокая дородная жена кузнеца, дама с тяжелой рукой и нелегким характером, а роль официантов выполняли ее младшие сын и дочь. Двое старших сыновей помогали отцу.
- Содержание коня – полсеребряника. Постой – полсеребряника. Завтрак, ужин и горячая вода для мытья – целый серебряник, - сказала тáна Джонсон (которую в деревне все знали как Бет, или же Громкая Бет) так недовольно, словно она делала огромное одолжение Мире и Алексу, пуская их за их же деньги пожить в комнате, которая уже давным-давно никак не использовалась.
- Серебряник, и мы получаем еще и обед, - твердо ответила Мира.
- Ладно, - неохотно согласилась Бет, - но если что – поможете мне его готовить.
Мира неопределенно пожала плечами, и по выражению ее лица было понятно, что ничего подобного она делать не собирается.
Когда Бет ушла, Воропаев посмотрел на кровать и перевел взгляд на спутницу.
- Всего одна кровать.
- Хочешь сказать, что не сможешь себя контролировать? – выгнула бровь девушка, решив называть его на «ты» не только на людях, но и наедине: в конце концов, им предстоит делить постель, путь только прямом смысле этого слова.
Алекс фыркнул.
- Наоборот, опасаюсь за твой самоконтроль.
- Не стоит. Ты не в моем вкусе, - усмехнулась Мира. – Можешь пока отдохнуть, а я посижу внизу.
- Так нечестно, - запротестовал Алекс. – Я должен торчать в этой пыльной убогой комнатенке, пока ты будешь напиваться в трактире? Я пойду с тобой.
- Кто сказал, что я собираюсь там пить? Я – странствующий маг, и весть о моем прибытии скоро распространится по всей деревне, если уже не распространилась. И ко мне потянутся те, кому нужна квалифицированная магическая помощь. Ну, если, конечно, здесь найдутся такие люди. Но староста наверняка придет, засвидетельствовать свое почтение, так сказать. Впрочем… ты можешь составить мне компанию и даже выпить, только держи язык за зубами.
- Договорились. Надеюсь, в этом притоне найдется приличный алкоголь.
- Не надейтесь, - хмыкнула Мира.
* * *
Староста, тан Криплен, оказался невысоким тщедушным мужчиной лет пятидесяти, который заверял Миру в том, что безумно рад видеть в их скромной деревне такую важную персону, как госпожа странствующий маг, но при этом не переставал смотреть на нее с изрядной долей страха, словно опасаясь, что она в любой момент может стереть поселок с лица земли. И, надо полагать, у него были на то основания: Мира уже догадалась, что ситуация в стране была не самой спокойной.
Воропаев, как и обещал, молчал, мусоля кружку с вином, вполне себе пристойным. Со стороны могло показаться, что его больше интересует дно кружки, нежели происходящее вокруг, но на самом деле Алекс замечал все, что творилось в таверне, и слышал не только разговор напарницы со старостой, но и многое другое. Например, как Громкая Бет отчитывает дочь, за рассеянность и невнимательность, а сына – за разгильдяйство, как два типичных пьянчужки за столиком в углу жалуются друг другу на свою нелегкую жизнь и жен-мегер, как неровно дышит волнующийся мистер Криплен и как на улице загоняют домой скот. Никогда прежде Алекс не замечал за собой такого пристального внимания к подобным мелочам, но сейчас, казалось, все его органы чувств обострились и от его внимания не ускользали даже малейшие детали. «Это все чувство самосохранения, - мысленно объяснил он самому себе. – Хочешь жить – придется видеть и слышать все, что поможет сохранить тебе жизнь».
Они просидели в таверне около трех часов. За это время они выяснили, что большинство жителей деревни либо убежденные трезвенники, либо предпочитают расслабляться за кружкой вина или пива дома. Алекс, вспоминая русские деревни и производимую там самогонку, склонялся ко второму варианту. Мира, в родной стране которой таверны и трактиры служили по вечерам (и не только) центрами общественной жизни, была удивлена такому небольшому количеству посетителей, но рассудила, что, возможно, такое положение сложилась из-за бедности деревни и ее обитателей или же традиции и обычаи Гардии резко отличались от наэрийских. Как бы там ни было, малочисленность клиентов Громкой Бет Миру не слишком волновала, а вот полное отсутствие свои собственных клиентов – очень даже. Не то, что бы она ожидала, что они толпой к ней повалят: в конце концов, она была пришлой незнакомкой и не провела еще в деревне и дня, к тому же, наверняка многие деревенские жители полагали, что услуг их ведьмы им вполне хватит, - и тем не менее, Мира рассчитывала хотя бы на пару человек, нуждающихся в ее помощи. И дело тут было, разумеется, не в деньгах, просто если у нее не найдется в деревне работы, то ее долгое пребывание здесь будет на редкость подозрительным, а ей требовалось время, чтобы найти лесную ведьму. В самом деле, не станет же она прямо сейчас расспрашивать всех, кто из деревенских девушек родился 31 июля!
Если бы Мира была меньше занята своими мыслями, любопытные и оценивающие взгляды посетителей таверны раздражали бы ее гораздо сильнее, однако в настоящий момент они ее не слишком заботили. С другой стороны, эти взгляды были не такими назойливыми, как могли бы, поскольку мрачный Воропаев, время от времени исподлобья оглядывающий помещение и всех в нем находящихся, отбивал всякую охоту интересоваться им самим и Мирой: помимо того, что Алекс уже на первый взгляд не казался милым и приветливым мужчиной, в Гардии, где рыжий цвет волос был редкостью, всех рыжеволосых побаивались, считая их людьми, способными абсолютно на все.
В конце концов, не дожидаясь закрытия таверны, Мира и Алекс пошли спать. Удивительно, но ни одного из них больше не волновал тот факт, что им придется провести ночь в одной кровати. И до самого утра, несмотря на то, что постель была не слишком широкой, они ни разу даже не дотронулись друг до друга, каждый оставался на своей половине кровати. А утром их разбудил стук в дверь.
IV
Испугаться Кира не успела. Прыгнувший на нее волк, хотя и быстрый и сильный, в те секунды, что он находился в воздухе, был беспомощен. К тому же он не ожидал нападения. Поэтому второй волк, появившийся, казалось, из ниоткуда, сумел сбить его на землю. Кира, с трудом поборовшая искушение закрыть глаза, наблюдала за схваткой сцепившихся зверей, превратившихся в один огромный яростный комок меха, зубов и когтей. Битва продолжалась недолго – уже через пару минут тот из волков, что пытался атаковать Киру, поджав хвост и прихрамывая ретировался с поля боя, а второй неспешной трусцой направился к блондинке. И только тогда Киру накрыла волна страха, такая мощная, что ноги Воропаевой стали ватными и не могли больше ее держать. Кира бессильно и обреченно осела на землю, понимая, что ее сейчас просто-напросто сожрут. Однако она ошиблась. За пару шагов до нее волка окутало уже виденное сегодня Кирой марево, и на месте волка появился мужчина. Высокий, обнаженный, поросший густыми волосам мужчина. Знаковый Кире. Он протянул ей руку, и Воропаева не раздумывая ухватилась за нее. Рывком подняв женщину на ноги, мужчина по-волчьи оскалился и рявкнул, глядя ей в глаза:
- Дура!
* * *
- Я – не волк, меняющий обличья. Но я и не человек. Я – серединка, - медленно сказал Ян, тщательно подбирая слова, чтобы ответить на вопрос Романа.
После того, как Ян спас Киру от волка – обычного, не оборотня, он привел ее к домику, по дороге не проронив ни слова, и снова растворился в лесу. Снова он объявился только вечером следующего дня и, как и в первый раз, принес гостям леса кролика. Кира ничего не рассказала Андрею и Роману о том, что с ней случилось, и, судя по всему, Ян также не собирался затрагивать эту тему. Он перебросился парой слов со Ждановым и Малиновским, бросил мимолетный взгляд на Киру, и ушел. Когда он спустя два дня, в течение которых Кира, Роман и Андрей питались остатками кролика, а также орехами и клубнями, которые оставляли им на пороге лешие, вновь пополнил продовольственный запас землян, мужчины предложили ему разделить с ними трапезу. Отчасти – желая выразить свою благодарность, отчасти – надеясь выяснить что-нибудь интересное и полезное. Они были почти уверены, что Ян откажется, но оборотень принял их приглашение. Президент «Зималетто», теперь уже, по всей видимости, бывший, и его вице-президент ожидали, что Кира откажется принимать участие в этом ужине, но, к их удивлению, она спокойно уселась у костра, на котором жарился кролик и возле которого уже устроились Андрей, Роман (оба положили сбоку свои мечи) и Ян. После ее ссоры с Андреем, они все дружно сделали вид, что ничего такого не произошло, но Кира поняла для себя кое-что: ей нужно какое-нибудь занятие, которое поможет ей отвлечься от окружающей ее реальности, а заодно и справиться с теми приступами гнева и отчаяния, что ее иногда охватывали. И она не придумала ничего лучше, как научиться обращаться с луком. Во всех фильмах, что она видела, герои обращались с этим оружием легко и непринужденно, но сама она сначала не смогла даже натянуть тетиву. Впрочем, это было к лучшему: с тех пор все свои силы Кира тратила на то, чтобы справиться с луком, и у нее оставалось энергии на скандалы и слезы. К тому же, она наконец осознала, что они действительно находятся не на Земле, и она действительно в любой момент может погибнуть, а значит, ей необходимо контролировать свои чувства, сохранять ясную голову и уметь давать отпор врагам, хоть какой-нибудь. Примерно по тем же соображениям Андрей стал брать у Романа уроки фехтования.
И вот сейчас, сидя рядом с Яном и глядя на рыжие языки огня, Роман, помнивший все, что говорила им об оборотнях Мира, решился задать человеку-волку вопрос: как так получилось, что Ян может менять форму по желанию, в то время как они думали, что это возможно только ночью.
И Ян ответил как мог. Увидев на лицах землян непонимание, оборотень попытался объяснить:
- Моя братья – «чистые» оборотни, могут менять форму на человеческую только ночью. Моя мать – «чистый» оборотень, мой отец – человек. Я – серединка.
- Полукровка, - уточнил Роман.
- Да, - кивнул Ян. – Человеческое слово. Отец учил меня человеческим словам. И обычаям. Дал имя. Люди – странные и смешные. Но интересные.
- Скажите, а в лесу много таких же, как и вы, полукровок? – спросила Кира, сама не понимая, почему это ее вдруг заинтересовало.
- Нет, - оборотень энергично помотал головой. – Нету. Вообще. Это… нельзя, запретно, не разрешено. Королева всегда строго за этим следила, старейшины рассказывали. Братьям моим, меняющим форму, нельзя было спариваться с людьми. Но из-за проклятья больше нет королевы, и некому больше следить. Старые старейшины стареют и теряют силу. А новые… - Ян нахмурился и поежился, - они отступники, хотят поменять древние обычаи и законы.
- Революция в отдельно взятой волчьей стае, - хмыкнул позволивший себе пошутить Роман.
- Не знаю, что такое революция, но знаю, что отступники – это плохо, - твердо сказал Ян.
- А про наших друзей что-нибудь известно? – спросил Андрей, меняя тему разговора. – Как у них дела?
- Я не знаю. И лешие не знают. Если они не справятся – мы узнаем. Если справятся – мы тоже узнаем, а у леса снова появится королева. Вот только… - Ян сделал паузу, а когда снова заговорил, то понизил голос до шепота, - отступники они потому и отступники, что хотят отступить от прежнего порядка, сломать его. И они не хотят, чтобы в лес возвращалась королева. Очень не хотят. Мы думаем… мы думаем, что они могут попытаться помешать ее возвращению.
V
-… она только и может, что лечить сопли да варить зелья от бессонницы, - презрительно сказал тан Марель – самый зажиточный житель деревни.
Сантры, государственная деревня, находящаяся у самой границы с Иллией, на окраине Рейлского леса, никогда не была богатой, но проклятье, точнее говоря – то действие, которое оно оказывало на страну, едва не разорило Сантры. Но все же деревня еще держалась на плаву, а некоторые из ее обитателей даже умудрялись богатеть. Как, например, тан Марель, чье хозяйство было самым большим в деревне (и самым далеким от леса) и на которого работали девять батраков и трое слуг, один из которых и пришел сказать Мире и Алексу, что их ждет его хозяин.
Тан Марель объяснил своим гостям, он не доверяет местной ведьме (которую, кстати, завали Бастина). Ну, не то, что бы не доверяет– не верит в то, что она сможет надежно и эффективно сделать то, что ему надо: наложить на его земли, все хозяйственные постройки и дом охранные чары; зарядить его защитные амулеты и талисманы; зачаровать клейма на скотине, чтобы в случае кражи ее можно было быстро найти; наложить антиворовские чары на самые ценные вещи; и – на этом месте тан Марель запнулся, но продолжил - сварить несколько укрепляющих зелий для его единственной дочери. Но это – в последнюю очередь. Поторговавшись насчет цены – всякий уважающий себя странствующий маг всегда пытается стрясти с клиентов как можно больше – Мира согласилась на эту работу. Откровенно говоря, она согласилась бы на нее и за вдвое меньшую сумму, только бы иметь предлог остаться в Сантры, но Марелю вовсе не следует об этом знать.
Правильнее всего было бы отослать Алекса обратно в таверну, но Мира боялась, что он может – скорее нечаянно, нежели нарочно – выдать их. Поэтому весь день он ходил за ней хвостом по владенью Мареля, наблюдая за тем, как она колдует. И кто бы сомневался, что не сможет хранить молчание!
- Так по какому принципу это работает? – спросил Воропаев Миру, после того, как она наложила цепь охранных заклинаний вокруг земель Мареля. Это заняло у нее почти весь день, и теперь смертельно уставшая и голодная Мира больше всего на свете хотела поужинать и лечь спать. Алекс в отличие от нее был не таким уставшим и определенно не слишком голодным – у него, ничем не занятого, нашлось время пообедать. – Помахала руками, пробормотала себе под нос что-то вроде «абракадабра» и готово?
Марель разрешил им остаться в его доме, пока Мира не закончит работу, но она решительно отказалась: таверна, нейтральная территория, была безопаснее. Хотя Мира и не думала, что ее настоящий работодатель собирается причинить ей или Алексу вред, но она давно уже знала, что излишняя осторожность никогда не бывает лишней.
- Нет, - буркнула она, оседлав коня, - все гораздо сложнее. Но ты не дар и не поймешь.
- А ты попробуй, - хмыкнул занявший привычное место позади нее Алекс. – В конце концов, я не настолько туп, как Жданов, и много чего могу понять.
* * *
- Я не знаю, что такое магия, - честно призналась Мира. Она сидели за столом в своей комнате и ужинали. Судя по тем взглядам, что бросали на Миру и Алекса, когда они поднимались к себе, посетители таверны, новость о том, что маг согласилась работать на Мареля, разнеслась уже по всей деревне. – И никто в этом мире не знает. Многие думают, что знают, но это не так. Она… она везде, повсюду. Она – нематериальна, но все дáры ее чувствуют. Я не могу описать это чувство, - Мира покачала головой, досадуя, что не может объяснить то, что было частью ее натуры. – Если говорить на языке вашего мира, то, полагаю, магия – что-то вроде особого энергетического поля, присущего нашему миру и еще некоторым мирам, но отсутствующего на Земле. Дáры используют эту энергию, чтобы творить магию, делать то, что не могут делать обычные люди. То, что противоречит всем законам природы, физики, химии и прочих наук.
- Хорошо, допустим, магия – это энергия, - сказал Воропаев, которого неожиданно действительно заинтересовал феномен магии. – Тогда заклинания – это то, с помощью чего вы ей управляете.
- Нет, не совсем, - покачала головой Мира. – Хотя… в чем-то ты прав. Представь себе, что магия – это компьютер. Для того чтобы компьютер выполнил то, что ты от него хочешь, ты должен нажать либо клавишу на клавиатуре, либо кнопку мыши. И ты видишь результат. Но самом деле, насколько я понимаю, все сложнее, потому что за каждым нажатием клавиши стоит определенный алгоритм, набор процессов. То же – с магией. Смотри, - Мира протянула руку в направлении кровати, и лежавший там кошелек плавно поднялся в воздух и, подлетев к магу, упал в ее ладонь. – Для этого мне необходимо было сосредоточиться, мысленно представить всю последовательность действий кошелька и направить поток магии на то, чтобы воплотить их в реальность. Но это требует определенных усилий, и поэтому когда маг хочет сделать что-то более сложное и требующее бóльшей концентрации, он прибегает к заклинаниям. Фактически, заклинания - этот тот же алгоритм действий, только воплощенный в словах. Но работают только древние заклинания, то есть те, что были… составлены, придуманы еще в древности. Не знаю почему. И новые заклинания сейчас создаются исключительно на древнем языке.
- Любопытно…
Больше Алекс за весь вечер не сказал ни слова, обдумывая то, что услышал от Миры. В общем и целом он понял, что она пыталась объяснить, но ему почему-то казалось, что он что-то упускает. Что-то важное. Воропаева самого удивлял такой интерес к магии – тому, что было ему недоступно. В конце концов, Алекс мысленно обругал себя за глупость и последовал примеру давно уже заснувшей Миры. И уже проваливаясь в сон, он вспомнил, что хотел спросить у девушки: как определяют, является ли человек магом или нет. Но утром он забыл задать этот вопрос.
Поделиться272009-11-06 22:51:54
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
* * *
- Вот, госпожа маг, - дочка Громкой Бет, Лиззи, поставила перед Мирой и Алексом тарелки с завтраком и сделала неуклюжий реверанс.
Перед рыжим Алексом, которого, из-за цвета волос, мрачного взгляда черных глаз и молчаливости, вся деревня уже считала беспощадным убийцей, Лиззи трепетала и боялась лишний раз посмотреть на него, не говоря уже о том, чтобы заговорить с ним. Миру Лиззи совсем немного побаивалась – Мира вовсе не казалась опасной, и гораздо больше уважала – за то, что маг была всегда приветлива, вежлива и улыбалась в ответ. Лиззи не отличалась особым умом, но она был милой, доброй и старательной девушкой, и Мире она нравилась.
Прошло уже пять дней с тех пор, как тан Марель нанял Миру, и она почти завершила работу, ей оставалось только зачаровать пару вещей и осмотреть тáни Марель, которую она еще ни разу не видела, чтобы определить, какое именно укрепляющее зелье ей надо приготовить. Впрочем, что-то подсказывало Мире, что тан Марель не сказал ей всей правды, когда говорил о том, что у его дочери просто слабое здоровье и ничего больше, но с этим она разберется потом. И за эти пять дней Алекс и Мира две ночи подряд просыпались от шума за окном: собачьего лая, мужских криков, волчьего воя – на деревню нападали волки, оборотни или нет, трудно было сказать. К счастью, к их нападениям уже привыкли, а сигнальные чары по периметру предупреждали жителей Сантры о вторжении, так что каждый раз волков успешно прогоняли. Но все понимали, что такое везение не может быть вечным.
- Ты сегодня вся светишься, - улыбнувшись, заметила Мира, глядя на Лиззи.
Лиззи просияла.
- Джимми Стоун, сын старосты, сделал мне предложение, госпожа маг! – счастливо сказала она. – Правда, когда он пришел к моему отцу, тот сказал, что не будет обсуждать это до того, как мне исполнится шестнадцать, но ждать осталось совсем не много, до 31-го июня осталась всего неделя с небольшим.
К счастью, Лиззи не заметила, как вздрогнула Мира. Зато она заметила тот пристальный оценивающий взгляд, который бросил на нее Воропаев, покраснела, смешалась и опустила глаза.
- Не бойся его, Лиззи, - усмехнулась Мира. – Он не кусается, честное слово. Ну, если его не злить, конечно, - проигнорировав раздраженный взгляд Алекса, Мира продолжила: - Значит, ты родилась в «макушку года»?
- Да, госпожа маг. Аккурат в ведьмин день
Значит, «макушку лета» в Гарди называли «ведьминым днем». Любопытно…
- Дарить подарки заранее не принято, но я не уверена, что, буду здесь в твой день рождения, поэтому вот, - Мира достала из кармана палочку, которую ей дал леший и с которой она с тех пор не расставалась. Пытаясь сдержать улыбку при виде разочарования, появившегося на личике Лиззи, Мира продолжила: - Это – палочка с дерева баобаб, - теперь уже Воропаев едва сдержался, чтобы не улыбнуться, услышав это. – Оно растет очень-очень далеко отсюда. Баобабов осталось совсем мало, и из-за проклятья многие из них уже утратили свою силу, но то, с которого эта палочка, еще действует. Знаешь, чем знамениты баобабы? – Лиззи помотала головой. – Они приносят удачу. Достаточно прикоснуться к самому баобабу или даже к его веточке, и твои желания и мечты – но непременно хорошие, не связанные со злом или насилием – наверняка сбудутся, а тебе еще долгое время будет сопутствовать удача. Дотронься до палочки, Лиззи, и я уверена, что это принесет тебе счастье.
Лиззи осторожно и немного нерешительно коснулась палочки. Мира затаила дыхание, но ничего не произошло. Абсолютно, ровным счетом ничего. Конечно, ни Мира, ни Воропаев не знали, что должно было случиться, когда лесная колдунья возьмет в руки палочку, но раз леший сказал, что Мира сама все увидит и поймет, значит, это должно было быть что-то, видимое глазу. Но, очевидно, лесной королевой была не Лиззи. И Мира частично разочарованная этим обстоятельством, в то же время радовалась этому, поскольку Лиззи меньше всего годилась на роль лесной ведьмы. Пока дочка кузнеца держалась за палочку, Мира осторожно сплела аркан удачи и наложила его на девушку. Конечно, вечной удачи это заклятье не гарантировало, но, по крайней мере, в ближайшие пару месяцев, аркан будет способствовать наилучшему устроению всех ее дел и убережет от беды.
- Спасибо, госпожа маг, - широко улыбнулась Лиззи. – Уверена, теперь я буду самой счастливой девушкой деревни.
- Даже не сомневаюсь в этом, Лиззи
Лиззи уже повернулась, чтобы уйти, но помедлила и сказала:
- Если позволите, госпожа маг… Мои родители думали, что я тоже буду ведьмой, как Бастина, не зря же ведьмин день называют ведьминым днем. Когда я была маленькая, то очень хотела быть магом или хотя бы знахаркой. А теперь мне кажется, что простым человеком быть лучше, счастливее, что ли, и ответственности меньше.
- Возможно, ты и права, Лиззи. Но иногда у нас нет возможности выбирать, кем быть, - ответила Мира.
- А что, Бастина также родилась 31-го июня, - резко спросил Воропаев, увидевший, что Мира не обратила на эти слова Лиззи.
- Да, господин, - снова присела в реверансе Лиззи. – Она ровно на шесть лет старше меня. Я могу идти?
- Конечно, Лиззи, ступай.
Девушка ушла, а Воропаев насмешливо взглянул на Миру.
- Великий сыщик, - фыркнул он. – Если так будет продолжаться и дальше, мы никогда не найдем эту чертову лесную ведьму. А это, знаешь ли, не входит в мои планы: Жданов и Малиновский мне безразличны, их я с удовольствием оставил бы в лесу навечно, в отличие от Киры. Ее я вытащу оттуда любой ценой, - немного помолчав, он добавил язвительно: - Баобабы?
- Заткнись. Я действовала по обстоятельствам.
- С Бастиной этот номер не прокатит, - усмехнулся Алекс. – Советую заранее придумать какую-нибудь более правдоподобную историю. Баобобы…
Мира поморщилась и ничего не ответила.
* * *
Почти пятнадцатилетняя тáни Валерия Марель оказалась бледной, белобрысой, тощей девицей с капризным выражением лица. Она жаловалась на временами накатывающую на нее слабость, отсутствие аппетита, головную боль и перемену настроения, чаще всего – в сторону беспричинного раздражения и злости. Вначале Мира заподозрила, что причина ее недомогания - то состояние, которое испытывают многие женщины перед началом критических дней, как называли это на Земле, не говоря уже о них самих. Но, расспросив девушку поподробнее, Мира поняла, что дело не в этом.
- Меня тошнит, - недовольно ответила Валерия на вопрос Миры о том, как она себя чувствует. – Тошнит от этого дома и от этой деревни. Жду не дождусь, когда отец наконец выдаст меня замуж за какого-нибудь богача, как он мечтает, и я навсегда уберусь отсюда.
При этом в ее голосе было столько злости и неприязни, что можно было поверить в то, что жизнь Валерии и в самом деле невыносима. Но это явно было не так. По словам слуг, точнее говоря, верной служанки этой семьи, Наны, тан Марель, человек суровый и с непростым характером, дочь любил и выполнял бóльшую часть ее прихотей и желаний. Что не мешало ему вынашивать честолюбивые планы о том, чтобы женить дочь на каком-нибудь денежном мешке, желательно – с титулом. Именно поэтому он не разрешал Валерии общаться с жителями деревни и даже выписывал ей из ближайшего крупного города учителей, которые, впрочем, долго не продержались, не вынеся скуки и уединенности деревенской жизни. В Сантры Валерию звали не иначе как «Гордячка». И лет до тринадцати-четырнадцати она отличалась достаточно уравновешенным и покладистым характером, который испортился года два назад, и с тех пор Валерия изводила всех в доме своими капризами, за которые потом, успокоившись, долго извинялась. Извинилась она и перед Мирой, когда та пришла на следующий день дать девушке первую, пробную порцию зелья – на зелья, как и на земные лекарства, у некоторых людей могла быть аллергия.
- Я прошу прощения, что вчера так с вами разговаривала, госпожа маг, - сказала Валерия, смущенно опустив глаза. – Я знаю, что временами говорю ужасные вещи и дурно веду себя, и каждый раз мне за это ужасно стыдно. Но я ничего не могу с этим поделать, это сильнее меня. Я чувствую себя так, как будто меня окутывает черный туман и заставляет говорить то, что я не хочу.
Мира с сочувствием взглянула на девушку.
- А твой отец не просил Бастину тебя осмотреть?
- Просил. Сначала он ужасно не хотел этого делать, но когда я швырнула в него вазу, он сдался. Это было около года назад. Сначала Бастина сказала, что я так веду себя из-за того, что я росту и становлюсь девушкой. Она сварила мне зелья, но они не помогли, и она заявила, что я просто злая испорченная девчонка.
- Ясно. Валерия, скажи, а то, что ты говоришь окружающим, когда у тебя случаются эти приступы… когда ты успокаиваешься ты совсем-совсем так не думаешь? Или же в твоих словах есть доля правды, и в глубине души ты и впрямь так считаешь?
- Нет, - отчаянно помотала головой Валерия, - я так не думаю. Я люблю отца, и Нану, и мой дом. Вот только… - девушка внезапно запнулась, но продолжила шепотом: - То, что я сказала вам вчера, ну, что хочу уехать отсюда, - кажется, это немножко правда.
- Вот как? А почему?
- В последнее время у меня такое чувство, что на меня давят эти стены. И мне нестерпимо тут находиться. Хочется куда-то, где просторно, где больше свободы, где можно дышать полной грудью. Но я не знаю, откуда берутся эти мысли.
- Признаюсь честно: я не имею ни малейшего представления, что с тобой происходит, но я попытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы тебе помочь.
Врачом наэрийская принцесса не была, и хотя у нее имелись начатки медицинских знаний, их хватало только на то, чтобы уметь остановить кровь или, когда другого выхода нет, зашить рану. Определить, чем больна Валерия, Мира не могла, поэтому все, что было в ее силах – сварить ей общеукрепляющее зелье и зелье от головной боли. Это занимало максимум день, но Мира собиралась растянуть процесс как минимум дня на два, а то и больше, чтобы иметь возможность поговорить с Бастиной. Пока маг машинально помешивала зелье – которое, кстати говоря, намного лучше вышло бы у ведьмы – она думала о том, что ей сказать Бастине. И не придумала ничего лучше, кроме как объяснить все как есть, разумеется, с небольшими купюрами.
Именно с такими мыслями Мира и направилась вечером к Бастине, оставив Алекса в таверне, как она выразилась, пугать посетителей. Мира начало казаться, что Воропаев упивается своей ролью классического злодея-убийцы и что ему доставляет удовольствие бросать на окружающих мрачные пристальные взгляды и время от времени бормотать что-то себе под нос, вызывая тем самым настоящий ужас у всех, кто находился рядом, поскольку в деревне до сих пор достоверно не знали, маг Алекс или нет, а значит, существовала вероятность, что он может страшно проклясть любого, кто ему не понравится. Мира не мешала ему развлекаться – это, по меньшей мере, способствовало тому, что он хранил глубокомысленное молчание. Вместе с тем, то, что Алекс так хорошо себя вел и выполнял все ее требования и условия, настораживало Миру, и она не переставала ждать от него всего, что угодно, любой пакости, подлости или глупости – принцесса не верила, что человек может измениться так радикально и за такой короткий срок, невзирая на стрессовые и прочие обстоятельства.
Бастина стояла у забора, словно знала, что Мира собирается ее навестить, и ждала ее.
- Нам надо поговорить, - спокойно сказала маг, глядя в глаза ведьме.
- Нам не о чем говорить, - отрезала Бастина, но тем не менее ушла в дом, а осталась стоять на месте, выжидательно глядя Миру.
- Даже если я скажу, что мне нужна твоя помощь? – спросила принцесса.
Бастина молча отворила калитку и посторонилась.
* * *
- Ну, чего встал – ни туда, ни сюда? Или проходи, или иди, куда шел, - не слишком любезно сказал кузнец, не поворачивая головы.
В кузницу Алекса привели праздное любопытство и, как ни противно ему было это признавать, скука. Впервые за последнюю неделю с небольшим оставшись так надолго в одиночестве, без Миры, Воропаев дико, до зевоты, скучал. Конечно, массовиком-затейником она не была, но он с интересом слушал ее рассказы о жизни мира Материка в общем и, ее родной страны Наэрии в частности, их истории и культуре. Накладывать охранные заклинания было делом несложным, но нудным, и, поскольку для этого не требовалось особой концентрации, Мира могла разговаривать во время работы, развлекая тем самым не только Воропаева, но и саму себя. Но сейчас, когда Мира ушла разговаривать с ведьмой, Алекс понял, что ему нечем заняться, потому что пугать посетителей таверны, чему он посвящал почти каждый вечер, ему уже надоело (тем более, что он стал чем-то вроде комнаты страха для местных жителей – и страшно, и хочется пощекотать себе нервы), а кино или, на худой конец, бильярда, в этой дыре еще не придумали. И тогда он пошел исследовать окрестности, решив начать с кузницы. Которая всегда представлялась ему чем-то вроде мини-ада, царством ревущего огня, расплавленного металла и грохота. Однако в реальности все выглядело совсем иначе. Огонь в горне горел, но был не таким ярким и жарким, как думалось Алексу, и никто ничего не ковал. А в сидящем на деревянном чурбаке мужчине, внимательно рассматривающим какую-то железяку, можно было опознать кузнеца только по кожаному фартуку. Так уж вышло, что за все время пребывания в Сантры, ни Алекс, ни Мира ни разу не видели тана Джонсона, кузнеца, и теперь Воропаев с трудом мог поверить в то, что вот этот вот невысокий, широкоплечий мужчина лет сорока пяти, с интеллигентным лицом и острой бородкой, больше всего похожий на профессора-гуманитария, и есть кузнец. С другой стороны, едва он заговорил, то сразу стало понятно, что никакой интеллигентностью здесь и не пахнет. Алекс очень хотел вскинуть бровь и надменно и с долей гнева процедить сквозь зубы: «Да как вы со мной разговариваете?!», так хотел, что уже почти открыл рот, чтобы сказать это, но что-то, какое-то даже не шестое – десятое чувство подсказало ему, что не стоит этого делать. И поэтому Воропаев, стоявший на пороге, лишь молча прошел в кузницу и встал рядом с кузнецом.
- Не маячь перед глазами, - бросил тан Джонсон, по-прежнему не отрывая глаз от железки, - сядь куда-нибудь.
Воропаев подтащил поближе к кузнецу еще один чурбак и уселся на него.
- Вы меня не боитесь? – с некоторым удивлением спросил он. – Ваши односельчане шарахаются от меня, как прокаженного.
- Тебя? Еще чего не хватало, - хмыкнул кузнец и в первый раз взглянул на Алекса. – Ты еще слишком молод и глуп, чтобы тебя бояться. Но вот через пару лет я не стал бы поворачиваться к тебе спиной.
Еще пару месяцев – да что там месяцев, дней! – назад Алекс счел бы слова кузнеца глупостью и не обратил бы на них внимания. Но он уже начал понимать, что в этом мире следует прислушиваться ко всему, даже самому странному и нелепому. Что, впрочем, не мешало ему чувствовать себя Алисой, разговаривающей с Безумным Шляпником.
- Это предположение или утверждение?
Кузнец усмехнулся. Странно, когда Алекс смотрел на него минуту назад, ему показалось, что у тана Джонсона серо-голубые глаза, такие же, как и у его дочери Лиззи, но сейчас Воропаев ясно видел, что они темные, почти черные, и в них застыло непонятное выражение.
- Это – вероятность. Одна из многих, очень многих. Но, в конечном итоге, решать тебе и только тебе. Хотя, думаю, не все будут с этим согласны.
- Кто вы? – резко спросил Алекс.
- Во-о-от, я же говорю – глупый мальчик. Кузнец я, разве не понятно?
- С каких это пор кузнецы делают предсказания, а предсказатели – подковывают лошадей? – язвительно поинтересовался Воропаев.
- Дурень! – рассмеялся тан Джонсон. – Кузнец – это профессия, а пророк… это такой дар природы, от которого и рад был бы отказаться, да не выйдет. Но я не пророк. Да и какие могут быть пророчества в прóклятом королевстве, где жизнь меняется каждую секунду, а то и быстрее? К тому же, самое главное, самое важное пророчество уже было сделано, почти тридцать лет тому назад, а все остальное – чепуха и пыль под ногами, ни к чему тратить на это время. И я не вижу будущее, я в него заглядываю, и лишь предполагаю, что может быть и то, чего быть не может; что возможно и что невероятно.
- И что вы предполагаете насчет меня?
- Узнаешь. Вот доживешь и узнаешь, - ухмыльнулся кузнец. - Кроме того, время – не прямая линия, а будущее не определено раз и навсегда, так что никто не может точно сказать, что там, впереди, не то что через несколько лет – через пару минут.
Замолчав, он снова уставился на железку, которую так и не выпустил из рук. И Алекс понял, что аудиенция окончена. Он встал с чурбака, немного потоптался на месте и, не увидев абсолютно никакой реакции со стороны Джонсона, пошел к двери, пытаясь понять все, что было только что сказано в этой кузнице, не похожей на кузницу, мужчиной, который, судя по всему, был чем-то большим, чем просто кузнец.
- Да, и еще одно, - снова заговорил Джонсон, когда Алекс уже почти вышел за дверь. – Спутница твоя, та, что сейчас разговаривает с моей двоюродной сестрой, девка толковая, боец, каких мало, упертая, смышленая, так что ты к ней прислушивайся и зазря с ней не ругайся. Но и сам не плошай, потому что она, как и все мы, люди-человеки, может ошибаться, и если она ошибается, то обычно по-крупному – у нее в голове столько умных мыслей, что аж страшно становится. А поэтому, пока она присматривает за тобой, присматривай за ней, так, на всякий случай.
И кузнец снова замолк. Алекс покачал головой и покинул кузницу. Что-то ему подсказывало, что произошедшее только что – не самое странное в его теперешней жизни, и то ли еще будет… А еще он решил, что не будет пока рассказывать об этом Мире.
* * *
- Чего тебе надо, маг? – без обиняков спросила Бастина Миру, ставя перед ней чашку травяного чая. – Для чего такой сильный маг как ты может попросить помощи такой скромной ведьмы как я? Наложить чары на владения Мареля? Даже если бы я умела делать это лучше тебя, я все равно не согласилась бы. Помочь с лечением его дочери? Она ничем не больна, а если и больна, то я не знаю чем. У нас с тобой нет общих дел, маг, и а у меня – желания помогать тебе в чем-либо. И тебе это прекрасно известно. А значит, то, что привело тебя ко мне, – действительно серьезно.
- Меня зовут Мира, - сказала вдруг наэрийская принцесса. – Можешь называть меня по имени. - «Потому что в любом случае это будет звучать вежливее, чем просто «маг»», - мысленно добавила она. – И да, все и впрямь очень серьезно. Мне нужна твоя помощь не только ради меня самой или моих друзей, но также ради безопасности этой деревни и всех других прилегающих к лесу поселений.
Бастина пыталась казаться невозмутимой, услышав это признание, но ее взгляд ясно давал понять, что она заинтригована. И Мира начала свой рассказ. Фактически, она сказала правду, только правду и ничего кроме правды, просто кое о чем она предпочла не распространяться. Например о том, что она и ее спутники не просто случайно оказались в лесу, а попали туда из другого мира. И о том, что сама Мира – принцесса Наэрии. Но про требования леших, лесную королеву и нарушенный баланс она рассказала в мельчайших деталях.
- Ты хочешь, чтобы я поверила в то, что я лесная колдунья? – спросила Бастина, отхлебывая чай и пристально глядя на Миру. – Я не такая дура, маг. Лесная королева – миф, сказка. Но даже если она и впрямь существует… Я – не она.
- Как ты можешь быть в этом уверена?
- Я знаю. Мне двадцать четыре, я с детства обучалась магии у своей матери, также колдуньи, и за все эти годы я ни разу не почувствовала даже искры любви к лесу. Не скажу, что ненавижу его: ненависть – слишком сильное чувство, но лес – это опасность и угроза, а в последние годы он наш злейший враг. Во мне нет ни капли любви к лесу, и больше всего я хочу не восстановить нарушенный баланс, а стереть с лица земли и волков, и оборотней, и леших. Я – не лесная колдунья.
- Докажи. Просто дотронься до этой ветки, и мы увидим, кто из нас прав.
- Допустим… допустим, я лесная колдунья. Но я не собираюсь провести остаток жизни в лесу. Что ты будешь делать, если я откажусь возвращаться с тобой в лес? Применишь силу?
- Нет. Но, полагаю, как только лесная королева дотронется до этой палочки, она осознает себя и захочет последовать своему предназначению, так что ее не нужно будет ни к чему принуждать.
- Полагаешь или надеешься? – прищурившись, спросила Бастина.
- И то, и другое, - поморщилась Мира. – Так ты дотронешься до палки?
- Я не лесная королева, - твердо повторила Бастина и спокойно коснулась веточки.
И снова, как и в случае с Лиззи, ровным счетом ничего не произошло. Мира не смогла сдержать разочарованного вздоха, а Бастина усмехнулась.
- Права была я, - констатировала она. – Что ты будешь делать теперь, маг?
- Сдается мне, в деревне больше нет женщин, рожденных в ведьмин день…
- Нет, - покачала головой Бастина. – Ты сильный маг, я чувствую, но ты чересчур наивна: лешим нельзя доверять. Никому из детей леса нельзя доверять. Для нас это закон, и лишь благодаря ему мы до сих пор живы. Лешие солгали тебе.
- Либо же они сами не знают всего, - вяло возразила Мира, думая о том, как ей теперь быть.
- На твоем месте, я постаралась бы освободить друзей силой, - заметила Бастина.
- Победить лесовиков на их территории невозможно, - закусив губу, ответила Мира.
- Еще несколько лет назад я с тобой согласилась бы. Но баланс и впрямь нарушен, я это чувствую. И лешие уже не столь сильны, как прежде. У тебя есть хороший шанс их одолеть. Если ты решишься на это, я тебе помогу.
- Поможешь? Чего ради? – нахмурилась Мира, меньше всего верившая во внезапно проснувшийся в Бастине альтруизм.
- Ради безопасности деревни.
- Думаешь, если я избавлю лес от пары другой леших, оборотни и другие лесные твари забудут дорогу в Сантры?
- Кто знает? Возможно, пока они будут оправляться от нападения, мы хоть какое-то время поживем спокойно.
- Они начнут мстить.
- Нельзя утверждать наверняка. Может и нет.
- И ты готова рискнуть? – холодно спросила Мира.
- Да. Атаки волков с каждым месяцем становятся все чаще и настойчивее, рано или поздно мы не сможем их сдерживать. Не думаю, что их месть будет страшнее того, что происходит сейчас.
- А я не готова. На моих руках больше крови, чем ты можешь себе представить, и гораздо больше, чем мне хотелось бы, и я не собираюсь умножать ее, не имея на это веских причин. Сначала я постараюсь решить проблему мирным путем, а если не удастся, там будет видно.
- Как хочешь, - не менее холодно ответила Бастина, - дело твое. В конце концов, эти не моих друзей держат в заложниках лешие. А свою деревню я как-нибудь защищу.
- Вот именно, это мое дело, - нарочито невозмутимо сказала Мира, вставая из-за стола, и вышла из дома ведьмы.
И, оказавшись на улице, выругалась. Она редко себе такое позволяла, и если бы ее услышали Морган или Ник, они, несомненно, были бы шокированы. Сделав глубокий вдох, Мира пошла в таверну, обдумывать то положение, в которое она попала. А оно было, мягко – очень, очень мягко - говоря, незавидным.
* * *
- Выпустите меня отсюда!
Валерия Марель была в ярости. Утром она вышла из дома, никого не предупредив, и без сопровождения пошла в сторону леса. Так уже было пару раз и, как и до этого, девушку случайно увидел один из слуг, правая рука ее отца, и остановил ее, послав другого слугу за таном Марелем. Валерию вернули домой, где она закатила истерику и вот уже больше трех часов сидела в своей комнате и бушевала, требуя, чтобы ее выпустили.
Дождавшись Миру, тан Марель мрачно сказал ей: «Дайте ей что-нибудь это невозможно слушать» и ушел, вполне логично рассудив, что раз он ничем не может помочь дочери, то лучше займется чем-нибудь полезным.
- Она всегда устраивает такие бурные истерики? – поинтересовалась Мира у Наны.
- Нет, госпожа маг, я первый раз вижу, чтобы она так неистовствовала, - ответила взволнованная и обеспокоенная Нана. – Бедная девочка. Думаете, она все же чем-то больна? Может, ее прокляли? Моя бедная, бедная девочка. У ее матери было бы разбито сердце, если бы она это увидела, она была таким нежным созданием.
- Отчего она умерла? – спросила Мира. Возможно, болезнь матери передалась дочери?
- При родах, госпожа маг. Как я уже сказала, она была нежным и хрупким созданием.
Значит, наследственная болезнь отпадает. Но вполне вероятно, что причиной такого поведения Валерия стала родовая травма. Как бы то ни было, сейчас Мире важнее было успокоить Валерию, нежели разбираться в том, что с ней творится. К счастью, Мира уже приготовила все необходимые зелья, в том числе и успокоительное, и они успели настояться.
- Надеюсь, это ей поможет, - пробормотала Мира, встряхивая бутылочку с зельем.
- Лучше всего ей сейчас поможет смирительная рубашка, комната с мягкими стенами и галоперидол, - язвительно сказал из-за спины принцессы Алекс. – У тебя все это есть?
Вообще-то, когда Миру вызвали к Марелям, хотела оставить Воропаева в таверне, но тот увязался за магом, проворчав что-то о том, что за ней нужен глаз да глаз.
- Заткнись, - шикнула на него Мира и вошла в комнату Валерии, плотно закрыв за собой дверь.
Мире потребовалось около сорока минут, чтобы уговорить девушку выпить зелье, и завидная ловкость и отменная реакция, чтобы уворачиваться от тех предметов, которые кидала в нее Валерия.
- Плохо, все плохо, - тихим сонным голосом сказала Валерия, которую Мира уложила в кровать. – Неправильно и плохо.
- Тебе плохо, Валерия? У тебя что-то болит?
- Все неправильно. Мне надо выйти, я должна быть там, чтобы восстановить порядок, чтобы не дать… - но договорить Валерия не успела, она заснула.
В коридоре напротив двери в комнату Валерии дежурили Нана и Воропаев. Нана по-прежнему была взволновала, а Алекс откровенно скучал.
- И долго ты еще будешь возиться с этой ненормальной? – раздраженно спросил он, когда они шли к таверне. – Ты не забыла, что Кира и остальные уже больше недели торчат в этом чертовом лесу, и мы даже не знаем, все ли с ними в порядке. Как ты собираешься вытаскивать их оттуда, теперь, когда выяснила, что никакой королевы в деревне нет?
- Не знаю, - угрюмо ответила Мира. – Попробую договориться с лешими, а если не удастся… Бастина предложила устроить кровавую баню, но мне не нравится эта идея, хотя бы потому что я не уверена, что заложники останутся при этом в живых.
- Если с Кирой случится что-то по твоей вине, я сам устрою кровавую баню, - не менее угрюмо сказал Алекс. – Тебе.
- Попробуй, - бросила Мира, которой было не до Воропаева: у нее было такое ощущение, что она что-то упускает, что-то важное, но она никак не могла понять, что. И это ей не нравилось. Абсолютно.
* * *
Остаток дня Мира и Алекс не разговаривали друг с другом. Воропаев до позднего вечера устроился за угловым столиком в таверне и своим мрачным видом пугал посетителей еще больше, чем обычно, а Мира сидела на полу в их комнате, прислонившись спиной к стене и положив подбородок на подтянутые к груди колени, и думала. Чувство собственного бессилия и неуверенность сводили ее с ума, еще ни разу в жизни она не оказывалась в ситуации, выход из которой она никак не могла найти. А ведь в прошлом были времена, когда она искренне была уверена, что не выберется живой из тех переделок, в которые попадала. Но даже тогда ей не было так паршиво, как сейчас. Вероятно, она просто потеряла навыки за год пребывания на Земле, где ее волновали совершенно другие проблемы. И теперь ей срочно необходимо было вернуть их, чтобы без потерь выйти из этой ситуации, если такое в принципе осуществимо.
Когда Алекс поднялся наверх, чтобы лечь спать, Мира все еще сидела на полу. Воропаев еще не успел заснуть, как в дверь постучали.
- Ты?!
На пороге стояла Бастина. И она казалась растерянной и смущенной.
- Надо поговорить, маг.
Мира с трудом подавила желание ответить: «Нам не о чем разговаривать». Пожалуй, она бы так и сделала, если бы не глаза Бастины. Глаза человека, которому необходимо, чтобы его выслушали.
- Проходи.
Обновив антипрослушивающие чары, наложенные на комнату еще в самом начале, Мира повернулась с Бастине.
- Я… я не сказала тебе всей правды, - призналась ведьма, отводя взгляд. – Точнее говоря, я не сразу вспомнила: в деревне есть еще девушка, рожденная в ведьмин день. Я не знала, стоит ли говорить тебе об этом, но когда сегодня по Сантры поползли слухи о том, что Валерия Марель сошла с ума…
И Мира охнула, поняв, что Бастина имеет в виду.
- Моя мать принимала роды у покойной таны Марель. Они длились несколько дней, и тана разрешилась от бремени 31 июня. Но тану Марелю не понравилось, что его дочь родилась в ведьмин день, и он приказал маме молчать об этом, а сам сказал всем, что Валерия родилась 30 июня, на день раньше. Она теряет разум, маг, ее зовет к себе лес.
Все выражения, которые вертелись на языке Мира, были исключительно неприличными, и поэтому она лишь фыкрнула и, резко развернувшись на каблуках, подхватила дорожную сумку, меч и плащ.
- Идем, - скомандовала она. – Ты, - тут она ткнула пальцем в Алекса, - остаешься здесь.
- Не дождешься, - отрезал Воропаев, быстро натягивая плотную кожаную длинную куртку. И добавил, взглянув на и без того разозленную Миру. – Иди к черту! Я с вами, и это не обсуждается.
- Замечательно, если ты где-нибудь сломаешь себе шею, у меня будет меньше проблем, - проворчала Мира и стремительно вышла из комнаты, Бастина и Алекс последовали за ней.
* * *
Когда они подъехали к дому Мареля – Мира и Алекс на своем коне, Бастина – на лошади своего кузена-кузнеца – то поняли, что опоздали: почти по всех окнах горел огонь, а во дворе, освещенном факелами, собрались слуги, которые, впрочем, уже начали расходиться в разные стороны.
- Она все-таки сбежала, - прошептала маг.
Дождавшись, пока двор более-менее опустеет, Мира, Бастина и следовавший за ними по пятам Алекс осторожно подобрались поближе к дому, чтобы взять след Валерии – не по запаху, разумеется, но используя магию. Первой это удалось сделать Бастине.
- Она ушла минут двадцать назад, - тихо сказала она. – Туда, в сторону леса.
- Тогда бежим, надо догнать ее. Она должна войти в лес королевой, а не человеком, иначе ей не выжить.
И они побежали. У них было преимущество перед поисковой партией, состоящей из слуг Мареля, - они точно знали, в каком направлении шла Валерия. А догнали они ее быстрее, чем ожидали: минут через десять они увидели впереди медленно бредущую, то и дело спотыкающуюся, девушку в белой ночной рубашке.
- Валерия! – вполголоса окликнула ее Мира, но та никак на это не отреагировала, продолжая идти вперед. – Валерия, послушай, мы хотим тебе помочь, - с каждым словом Мира и ее спутники все ближе и ближе подходили к тани Марель. – Мы понимаем, что с тобой происходит, поверь. Мы знаем, что сделать, чтобы тебе стало лучше.
- Вперед, - едва слышно сказала Валерия, - он говорит мне идти вперед.
- Кто? Кто говорит?
- Голос. Голос в моей голове. Он говорит мне идти вперед.
- Это лес, - прошептала Бастина, - это он зовет ее.
- Мне страшно, - надтреснутым голосом призналась Валерия, - мне так страшно, но я не могу остановиться.
- Пожалуйста, позволь нам помочь, Валерия. Мы желаем тебе добра. Тебе просто надо дотронуться до этой палочки. И все. Это ведь совсем не сложно. Прикоснись к ней, и все будет хорошо.
Валерия остановилась и повернулась к Мире. В темноте – света неполной луны катастрофически не хватало - маг не видела ее лица, но ей показалось, что на нем промелькнула надежда. Валерия протянула дрожащую руку к веточке, данной Мире лешими, и несмело дотронулась до нее. И Мира поняла, что имели в виду хранители леса, когда говорила, что увидит, королева леса перед ней или нет: палочку окутало тусклое золотисто-зеленоватое сияние, и она вдруг начала расти – на ней появились веточки, покрытые крошечными листьями. От неожиданности Мира уронила палочку, и она упала землю, но не горизонтально, а вертикально, и уже через минуту на этом месте стояло молодое деревце высотой в несколько метров, от которого исходило все то же золотисто-зеленоватое сияние, которое, впрочем, быстро потускнело и исчезло. Мира выдохнула. А Валерия, безучастно смотревшая на деревце, внезапно рухнула как подкошенная.
- Поднимай ее, живее, - приказала Мира Алексу. – Чем быстрее она окажется в лесу, тем лучше.
- Ты сдурела? – воскликнул Воропаев, взваливая, тем не менее, бесчувственную Валерию на плечо. – Хочешь, чтобы нас всех сожрали волки?
- Не сожрут, королева не даст.
- Твоя королева в отключке, если ты не заметила, - язвительно заметил Алекс.
- В лесу она придет в себя. А иначе она может и не дожить до утра. Не забывай, лешие отпустят Киру и остальных, только если мы вернем лесу королеву, так что в наших интересах поскорее сделать это. Поэтому пошевеливайся. Бастина, тебе, наверное, лучше вернуться в деревню.
- Не дождешься, - повторила знахарка слова Воропаева, тревожно посмотрев на небо, где скрылась за облаками луна. – Я с тобой, маг. Идем.
* * *
Жизнь в глухом средневековом лесу вдали от цивилизации предполагала отсутствие развлечений и определенную рутину, по крайней мере, так было для Киры, Андрея и Романа. Они просыпались, выходили на улицу, иногда находили на крыльце орехи, яйца и коренья, -если же их не было, то это означала, что чуть позже к ним в гости заглянет Ян с кроликом или куропаткой в руках (ну, или в зубах, поскольку время от времени он веселился, пугая землян своим появлением в волчьем обличии), - шли умываться, завтракали, некоторое время ленились, затем начинали тренировки: Кира с завидным упорством старалась научиться стрелять из лука и метать кинжалы, а Малиновский, в меру своих сил и возможностей, пытался обучить Андрея фехтованию. И, надо сказать, у Киры дела шли лучше, чем у мужчин, хотя бы потому, что для нее эти тренировки были не просто способом убить время, как для Романа и Андрея, но и дать выход тому гневу, тому раздражению, тому страху за брата, что обуревали ее. После нескольких часов подобных тренировок они обедали, снова ленились, порой гуляли или обследовали окрестности. Ближе к вечеру они зажигали костер, и пару раз к ним на огонек заглядывал Ян, которому было не менее интересно общаться с «гостями леса», как он называл Киру, Андрея и Романа, чем им с ним. Но ни в одном из разговоров он больше не касался темы лесной королевы, или леших, или оборотней-отступников. Спать заложники ложились рано, во всяком случае по московским светским меркам, и их крепкий сон не нарушал даже волчий вой или уханье совы. Но в ту ночь все было по-другому.
Они и сами не поняли, отчего проснулись. Словно от толчка, но не… физического, материального, если можно так выразиться. Мысленного, ментального, телепатического – это было ближе к истине, но все равно не описывало сути произошедшего. По лесу словно прошла невидимая глазу и неосязаемая волна, принесшая с собой надежду на новое начало, на спокойствие, на избавление, на возвращение к истокам. Никто из землян не был в состоянии до конца уловить это и уж тем более облачить свои чувства в слова, но не почувствовать эту волну магии они не могли.
- Что это было? – хрипло спросил Роман, напряженно вглядываясь в темноту.
- Не знаю, - отозвался Андрей, обнимая дрожавшую Киру.
Некоторое время они сидели молча, вслушиваясь в то, что творилось снаружи, но, казалось, лес замер в ожидании чего-то, не слышно было ни звука, ни малейшего шороха. Наконец, немного успокоившиеся земляне снова улеглись, но долго лежали без сна, не в силах расслабиться и отдаться во власть Морфея, пока не раздался громкий стук в дверь. И «гости леса» снова подскочили на лежанке – одной на всех.
- Откройте, это Ян. У меня есть вести от ваших товарищей. Вам надо их услышать. Это важно. Нужна ваша помощь.
Где-то вдали раздался протяжный волчий вой. Кира поежилась. Роман и Андрей переглянулись, и, хотя они едва видели друг друга в неверном свете полупотухшего очага, мгновенно поняли друг друга.
- Оставайся здесь, - коротко приказал Андрей Кире.
Кира кивнула, а мужчины, не забыв прихватить мечи, открыли дверь и вышли на крыльцо. Ян был взволнован. Даже нет, не взволнован – возбужден и немного напуган. Он переступал с ноги на ноги, скалился и встряхивал головой.
- Они нашли королеву, - выпалил он.
- Но это же хорошо, нет? – спросил Андрей. – Именно это они и должны были сделать.
- Хорошо, хорошо. И плохо, плохо, плохо, - ответил Ян, и Жданов с Малиновским отчетливо услышали поскуливание в его голосе. – Я говорил вам: некоторые мои братья не желают возвращения королевы – она восстановит древний порядок, и они уже не смогут охотиться сколько хотят и на кого хотят или делать, что хотят. И они знают, что королева уже в пути и скоро снова воссоединится с лесом. Они собираются остановить ее, пока она еще не успела вернуться к нам.
По телу Яна прошла крупная дрожь.
- Подожди, ты хочешь сказать, что они намерены… убить ее?
- Да, да, да! И не только ее – они не пощадят и ваших друзей. Я и мои братья – правильные волки – идем остановить их. Зубы против зубов, когти против когтей. Братья наши лешие ничем не могут нам помочь: это не их время. Но ваше оружие – острая сталь - может принести нам победу и спасти ваших товарищей. Вы присоединитесь к нам?
- Да, - твердо ответила из-за спины Андрея и Романа Кира.
- Кира, я же сказал, оставайся в доме, - нахмурился Андрей. – Да, - ответил он Яну, - мы с вами. Кира, подопри чем-нибудь дверь.
- Я иду с вами.
- Что?! – дружно воскликнули Жданов и Малиновский.
- Кира, даже не думай! – рявкнул Андрей. – Иди в дом.
- Не смей, - низким угрожающим голосом сказала Кира.
Такой тон Андрей слышал от нее впервые и, растерявшись, не нашелся, что ответить.
- Я с вами, там Сашка, я его не брошу. К тому же, не думаю, что нам стоит разделяться, неизвестно еще, в какой части леса может оказаться этот дом, если что-то пойдет не так. Ну же, Ян, веди нас, - нетерпеливо прикрикнула Кира на оборотня.
Все трое мужчин ошеломленно уставились на хрупкую изящную блондинку с луком через плечо.
- Несколько моих братьев ждут нас недалеко отсюда, в месте, откуда мы сможем переместиться к окраине леса, туда, куда идет королева и ее спутники. Мы – не лешие, но наши старейшины тоже кое-что могут. Поспешим.
* * *
До леса оставалось совсем немного, когда сначала Мира, а затем и Бастина почувствовали исходящую от него угрозу. А раздавшийся через пару минут волчий вой указал на источник этой угрозы. Бастина выругалась, озвучив то, о чем думала Мира. Возможно, Алекс сделал бы то же самое, но он берег дыхание: хотя Валерия и была худенькой девушкой, тащить ее на себе было тяжело. Мира обнажила меч, лихорадочно прикидывая, что им делать дальше. В том, что на них нападут, она не сомневалась ни секунды, и неважно, зачем и почему. Главная задача Миры и ее товарищей – доставить Валерию в лес, но, судя по всему, пройти те полкилометра, даже меньше, что отделяли их от леса, будет чертовски трудно, если не невозможно. Во всяком случае – без потерь. Мира могла бы сейчас накрыть их четверых защитным колпаком, через который не проникнет никто и ничто, но он продержится максимум три-четыре минуты, а покрыть четыреста метров за это время… нет, невозможно, ни теоретически, ни практически, особенно учитывая тот факт, что Мира не сможет на бегу поддерживать защитное поле. В принципе, если постараться накрыть колпаком только Алекса и Валерию, выставив минимальные характеристики: защиту лишь от физической опасности вроде мечей, стрел, а также клыков и когтей, но не заклинаний… нет, этот вариант тоже не подходил, поскольку тогда Воропаев с тани Марель доберутся до леса быстрее Миры и Бастины, а маг не могла пойти на риск оставить их одних, без «огневой поддержки» - хотя Мира и надеялась, что как только Валерия войдет в лес и окончательно осознает себя лесной королевой, она все исправит, стопроцентной уверенности у принцессы в этом не было. Значит, выход один – сражаться, по максимуму прикрывая Валерию и Алекса, чтобы всем вместе прорваться к лесу. Если бы только владения Мареля были поближе к нему…
- Умеешь обращаться с мечом? – спросила Мира Бастину.
- Плохо.
- Как можешь. Бери его меч, - Мира кивнула на Алекса.
- А он?
- А у него заняты руки, - на самом деле Бастина могла извлечь из меча больше пользы, чем Воропаев, поскольку в руках умелого дáра меч служил неплохим проводником магической энергии, не усиливая ее, но фокусируя. И несмотря на то, что Бастина была всего лишь ведьмой, не магом и не волшебницей, Мире почему-то казалось, что она сможет найти мечу применение. – Бежим!
- Я не могу бежать, - пропыхтел Воропаев, - как ты себе это представляешь? Только если я ее брошу.
- Тогда просто пошевеливайся.
Волки напали через три минуты.
* * *
Если бы у Алекса спросили в тот момент, что он испытывает, он не задумываясь честно ответил бы – страх. В темноте не было видно ничего, только черные тени с горящими янтарными глазами, атакующие со всех сторон, и Воропаев не мог не понимать, что их шансы выжить с каждой секундой стремятся к нулю. Если бы он смог разглядеть выражение лица Миры, то он испугался бы еще больше.
У старшей наэрийской принцессы был достаточно богатый боевой опыт, но с оборотнями до этой ночи она сталкивалась всего дважды, и оба раза это были оборотни-одиночки, один из которых к тому же передумал атаковать, когда понял, что перед ним маг. Как справиться с целой стаей оборотней Мира не знала. А когда стало ясно, что им с Бастиной не выстоять против такого количества зверей, Мира решила как можно дороже продать свою жизнь. Их жизни. И маг сосредоточилась на схватке, только на ней и ни на чем больше, перейдя в своеобразный «боевой режим» - в ее голове не было ни единой посторонней мысли, только заклинания, чары, пассы и фехтовальные приемы. Последние, впрочем, были не слишком актуальны, поскольку сражалась Мира не с людьми, а с животными. Она не замечала никого и ничего, кроме врагов.
Если бы эту битву решил экранизировать какой-нибудь земной режиссер, то мечи Миры и Бастины непременно светились бы. Но в реальности оружие никак не реагировало на тот поток магии, те заклятья, что проходили через него, к тому же вскоре мечи были покрыты густой кровью, от которой пальцы обеих дар скользили по рукояткам, и девушки боялись попросту выронить оружие из рук.
Но Мире и Бастине в какой-то степени было легче, чем Алексу: они боролись за жизнь и у них не было времени ни на раздумья, ни на сомнения, ни на страх. Алекс же, помимо того, что боялся, чувствовал себя отвратительно беспомощным и бесился из-за того, что ничем не может помочь. Мысль о том, что он умрет мучительной отвратительной смертью, будет разорван на куски, приводила его в ужас. То, что у него не будет даже приличной могилы в этом чертовом мире, вызывало у него досаду и злость. И ему невыносимо было оставлять здесь Киру одну - Жданов и Малиновский, два идиота, не в счет.
Они медленно, очень медленно приближались к лесу, и на какое-то мгновение Алексу даже показалось, что они успешно до него доберутся, но тут Мира вскрикнула от боли, когда один из оборотней пропорол ей когтями бедро, и она, с трудом удержавшись на ногах, не сумела остановить кинувшегося на Алекса волка. Воропаев был уверен, что это конец. Все, что случилось потом, произошло так быстро, что он не успел даже это осмыслить. Ему внезапно вспомнилось, как Мира объясняла ему, как колдуют маги, и множество фильмов, в которых герои небрежным движением руки отбрасывают противника на несколько метров назад, и Алекс свободной рукой попробовал изобразить нечто подобное. Он не рассчитывал на успех, вовсе нет, но он не хотел умирать. И у него перехватило дыхание, когда волк, уже готовый вцепиться ему в горло, вдруг отлетел в сторону и рухнул на землю, жалобно взвизгнув. Мира, которую выдернула из боевого транса боль, заставив обратить внимание на товарищей, ошеломленно уставилась на Алекса и едва не пропустила следующую атаку, но вовремя опомнилась и вонзила меч в бок очередного оборотня. Но это уже не могло ничего изменить: они с Бастиной проигрывали этот бой. Волков было слишком много, а сил у обеих дáр оставалось все меньше и меньше. Алекс перевел удивленный взгляд со своей руки на ближайшего оборотня и опять взмахнул ей, но чуда больше не произошло: волк остался на месте, злобно скалясь и собираясь напасть. Позади Воропаева с разорванным острыми клыками боком упала на землю Бастина, грязно выругавшись. Мира немедленно подскочила к ней, пытаясь наложить хотя бы минимальную защиту на нее и Алекса, по-прежнему державшего Валерию, но ей это не удалось – она была слишком измучена и никак не могла сконцентрироваться. Оборотни, которые прежде нападали по трое-четверо, теперь, почуяв, что противник готов сдаться, окружили Миру и остальных и, казалось, ждали, когда неприятели сами шагнут им в пасть. Но те не спешили. Бастина тихо постанывала от боли, сжимая раненый бок, Мира судорожно сжимала меч, прикидывая, какое заклинение применить, чтобы забрать с собой в могилу как можно больше врагов, побелевший Алекс с бешено колотящимся сердцем оглядывался вокруг, надеясь увидеть пусть к спасению. Казалось, время на мгновение остановилось. А потом Алекс и Мира увидели приближающиеся к ним со стороны леса черные четырехлапые фигуры с горящими янтарными глазами. «Как будто этих мало», - пересохшими губами пробормотала Мира, поудобнее перехватывая меч. Но, к ее удивлению, большая часть окруживших их оборотней вдруг резко повернулась в сторону своих братьев и зарычала еще более угрожающе, чем раньше. И Мира не могла понять, в чем дело, то тех пор, пока новоприбывшие волки, не сбавляя скорости, набросились на тех, с которыми только что сражались Мира и Бастина. Осознав, что добыча может от них уйти, несколько волков, уворачиваясь от атаковавших их соплеменников, снова метнулись к дáрам и Алексу, и Мира, занятая отражением их натиска, не заметила, что им на подмогу пришли не только оборотни, но и двое людей – мужчин с мечами.
* * *
Оставив протестующую Киру на самой окраине леса, откуда она могла наблюдать за сражением, Андрей и Роман с головой окунулись в схватку. При этом они не думали ни о том, что их навыки владения мечом оставляют желать лучшего, ни о том, что могут погибнуть. Они вообще ни о чем не думали, им руководило лишь желание помочь друзьям, ведь, в конце концов, ни Мира, ни особенно зараза-Воропаев не были им чужими. К тому же, за последние почти две недели их настолько достала их невыносимо скучная жизнь, что они готовы были на все, чтобы хоть немного развлечься, даже если развлечение это было таким вот нетрадиционным и, мягко говоря, опасным.
* * *
Алекс, напряженно следивший за происходившим вокруг, не сразу почувствовал, как висевшая на его плече девушка пошевелилась.
- Отпусти, - прошептала она так тихо, что Воропаев ее не услышал. – Отпусти, - уже громче добавила она.
Алекс поставил ее на ноги и придержал, когда она пошатнулась.
- Надо бежать, - хрипло сказала Валерия. – Здесь я ничего не могу сделать… лес, мне нужно в лес.
- Какой лес?! Ты свихнулась? Не видишь, что творится?
- Мне нужно в лес, - упрямо повторила Валерия, подняла опущенную до этого голову и посмотрела на Алекса своими ставшими изумрудного цвета глазами, которые слабо светились в темноте. – Верь мне. Бежим.
Она схватила Воропаева за руку и они побежали, причем Алекс до последнего не мог поверить, что он сделал такую глупость. Но, к его изумлению, они прошли через ожесточенно дерущихся волков как нож сквозь масло. Казалось, оборотни даже не заметили ни Алекса, ни ту, которую половина из них намеревалась убить, а другая половина – защитить ценой собственной жизни. Только оказавшись под сенью деревьем, Воропаев сообразил, что это стало возможным только потому что Валерия откликнулась на зов леса и стала лесной королевой, хотя и не до конца. Но для того, чтобы завершить перевоплощение ей требовалось находиться в самом лесу. Что будет, когда это случится, он не знал, интуитивно предполагал. И не ошибся. Углубившись немного в лес, Валерия, которая, судя по всему, в отличие от Воропаева, прекрасно видела в темноте, обняла ближайшее к ней дерево, прислонилась к его шершавой коре щекой и закрыла глаза. Почти в ту же секунду по лесу прошла мощная магическая волна, подобная той, что прокатилась по нему, когда Валерия дотронулась до веточки, данной ей Мирой, только в этот раз она была видимой: весь лес несколько секунд был залит ровным матовым зеленым светом. А когда он погас, то Валерии нигде не было видно. Обессиленный Алекс осел за землю, уверенный, что он просто не в состоянии подняться. И опять ошибся, потому что раздавшийся вдали жуткий волчий вой, полный ужаса и боли, заставил его подскочить на ноги и помчаться туда, где он всего минут десять-пятнадцать назад оставил своих товарищей. Откуда он знал, куда именно бежать, учитывая, что он ничего не мог разглядеть в почти кромешной тьме, Алекс не имел ни малейшего представления.
Когда он снова очутился на поле боя, все уже было кончено. Повсюду лежали трупы и тела оборотней, выжившие скрылись в лесу. Мира склонилась над Бастиной, двое мужчин – бородатых и всклоченных - в которых Алекс не сразу узнал Жданова и Малиновского, стояли растерянно озираясь по сторонам. Еще один мужчина, обнаженный и незнакомый Воропаеву, сидел на корточках возле них. В голове Алекса не было ни одной связной мысли, он чувствовал себя словно во сне – странно, нелогичном и совершенно невероятном. И только спустя несколько минут до Воропаева дошло, что не видит Киру. Сердце ухнуло в пятки со сверхзвуковой скоростью. Алекс подскочил к пребывавшему в некоторой прострации Жданову и принялся трясти его за плечи.
- Где Кира? Ты слышишь? Где Кира, что с ней? Жданов, где Кира?
Ответить Андрей не успел, за него это сделала сам Кира.
- Саша! – раздался за спиной Алекса возглас сестры. – Это ты? Слава богу, ты цел!
И она со всхлипом повисла у него на шее. А Воропаев неожиданно понял, что случилось нечто невообразимое – они спаслись.
VI
Мира устала. Дико устала, и единственное, чего ей сейчас хотелось – лечь спать, желательно на пару суток, не меньше. Но пока что она не могла себе этого позволить. После того, как лесная королева призвала к себе тех оборотней, что пришли ей на выручку, и уничтожила большую часть тех, кто пытался ее убить (Мира не знала, как именно лесная ведьма это сделала, но, несмотря на то, что на телах волков не было видимых ран, это явно была страшная смерть: их полный боли вой до сих стоял у мага в ушах), Мира с товарищами, придя в себя, направились к дому тана Мареля. Откровенно говоря, она предпочла бы найти временное пристанище где-нибудь в другом месте, но, увы, это был ближайший к ним дом, а им нельзя было терять время: Бастине необходимо было срочно оказать помощь, ее рана была тяжелой, но, как надеялась Мира, не опасной для жизни.
Люди Мареля, посланные на поиски Валерии, видели, что на Миру и ее спутников напали волки, но вмешиваться не стали, поскольку перевес явно был на стороне оборотней. Так что когда на пороге дома Мареля появились трое незнакомых ему мужчин, один из которых был обнажен и покрыт волосами с головы до ног, а еще один держал на руках раненую Бастину, хрупкая блондинка, Мира и Алекс, Марель ничуть не удивился. Но поняв, что среди них нет Валерии, он изменился в лице и с отчаянием посмотрел на Миру, которая в ответ лишь печально покачала головой. Сейчас у нее не было сил рассказывать Марелю о судьбе его дочери, к тому же она не была уверена, что ему стоит знать всю правду: Мира склонялась к мысли, что легенде о существовании лесной королевы лучше по-прежнему оставаться легендой. К счастью, Марель разрешил Мире и остальным остаться пока в его доме. Дальше Мира действовала практически на автомате: попросила Нану принести все имеющиеся в доме мази, настойки и отвары, чистые полотенца, воду, нитки и ножницы; промыла раны Бастины, потерявшую к тому времени сознание, зашила их, наложила повязку вымоченную в целебной мази; проделала примерно то же самое с глубокой рваной раной на плече оборотня, которого Жданов коротко представил: «Это Ян, друг»; обработала довольно пустячную рану на руке Малиновского, и отправила всех спать, в то время как сама осталась присматривать за Бастиной – на случай, если у той начнется лихорадка. Кроме того, только в одиночестве она могла, наконец, заняться собственными ранами на ноге, которая болела уже совсем нестерпимо. Последним из комнаты выходил Жданов – Мира, как и Воропаев, не сразу узнала в растрепанных бородатых мужчин, похожих на разбойников с большой дороги, Малиновского и Жданова. Он задержался на пороге, пристально посмотрел на Миру и вдруг стремительно пересек комнату и обнял мага так крепко, что у нее затрещали кости.
- Хорошо, что с вами все в порядке, - пробормотал он и быстро ушел.
Мира недоуменно посмотрела ему вслед, но решила не придавать этому никакого значения: ведь чего только не делают люди, чудом избежавшие смерти.
* * *
Жданов и Малиновский остались в живых благодаря огромной дозе адреналина и не менее большой дозе удачи – ничем иным нельзя было объяснить тот факт, что мужчин, не умевших даже толком обращаться с мечом, не разорвали на кусочки жаждущие крови оборотни. На двоих Роман с Анлреев убили одного волка и тяжело ранили другого – если бы его не прикончила лесная королева, он все равно не выжил бы. Совсем неплохой результат.
И сейчас, лежа на полу – Марель выделил им всем одну гостевую комнату с двумя кроватями, и Андрей предпочел устроиться на полу – Жданов думал о том, какую вопиющую глупость они с Ромкой сделали, ввязавшись в безнадежную, заранее проигрышную драку; и что им невероятно повезло, что их не убили; и что он все равно повторил бы это снова и снова. И о том, что он невероятно рад тому, что Мира и Воропаев тоже целы и относительно невредимы. Хотя неприязнь Андрея к своему настоявшемуся шурину никуда не делась, Жданов все же хотел бы видеть растерзанного Алекса. Уж лучше он убьет собственной рукой, если тот его окончательно доведет.
А еще Андрей видел, что между ним-теперешним и им-прошлым: «золотым мальчиком», дамским угодником, президентом «Зималетто», - пропасть, а он даже не заметил, как и почему она появилась. И вот над этим стоило призадуматься.
* * *
Они оставались в деревне еще неделю, в основном чтобы дать зажить ранам Миры, для которой это была самая тихая и спокойная неделя за долгое время. Бастина уже через день после того, как была ранена, перебралась от Мареля в свое жилище, не возражая против того, чтобы Мира составила ей компанию. Комнату в таверне Мира отдала в распоряжение Воропаевых, Жданова и Малиновского, впрочем, места на всех там все равно не хватало, и поэтому Андрей и Роман благородно переселились на конюшню. Вообще-то, предполагалось, что Воропаев последует их примеру, оставив комнату Кире, но Алекс заявил, что он привык спать на кровати и не собирается ничего менять. Конечно, Кира предпочла бы, чтобы с ней остался Андрей, но сказать об этом брату, которого она не видела почти две недели и за которого все это время ужасно переживала, она не могла. С Мирой Кира принципиально не разговаривала, и, поскольку Воропаева постоянно держала возле себя Андрея, мотивируя это тем, что в деревне даже более опасно, чем в лесу – кто знает, что на уме у этих крестьян, которые так неприязненно на них смотрят, то обсудить с Мирой все, что случилось, у Жданова никак не получалось, несмотря на все его желание. Не разговаривал с Мирой и Алекс – на следующее утро после схватки с оборотнями, маг попыталась было выяснить, как так могло получиться, что Воропаеву удалось колдовство, но Алекс решительно отказался затрагивать эту тему и ушел в глухую оборону. И Мира, несмотря на то, что ее разбирало любопытство, не стала пока на него давить. Малиновского же больше интересовало общение не с Мирой, а с местными красавицами, и уже к через пару дней принцесса начала беспокоиться, что Романа таки побьют местные парни за излишнее внимание к их невестам, как реальным, так и потенциальным. С Бастиной же Мире было удобнее и… уютнее, что ли, молчать. Так что магу выпала отличная возможность обдумать сложившуюся ситуацию и дальнейший план действий.
К лесу никто из них и близко не подходил. Пожалуй, еще пару лет назад Мира непременно попыталась бы расставить все точки над «i», потребовать от леших объяснений, на худой конец – наорать на них, невзирая на опасность подобных действий. Сейчас же она была рада тому, что все благополучно разрешилось, и не планировала по доброй воле снова попасть в ловушку. К тому же Ян, на котором все заживало как на собаке (что неудивительно) и который сразу же после того, как Мира зашила ему рану, вернулся в лес, следующим вечером подошел к границе владений Мареля, куда не мог войти, долго ждал, когда хоть кто-нибудь его увидит, а дождавшись попросил позвать Андрея или Романа, которым и сообщил, что лесная королева и братья его лешие и оборотни благодарят Миру и ее спутников за помощь и отныне гарантируют им абсолютную безопасность в их лесу. «И на том спасибо», - пробормотала Мира, услышав это.
Так что в итоге вся эта история с лесной колдуньей закончилась на редкость удачно и даже относительно бескровно.
* * *
Мира, Воропаевы, Андрей и Роман покидали деревню на рассвете – в тишине и с массой нерешенных вопросов и сомнений. Им не удалось купить еще одного коня, не говоря уже о двух, и поэтому держали курс на ближайший крупный населенный пункт, где можно было достать лошадей. Но зато путники приобрели в Сантры удобную дорожную одежду и обувь, припасы, обычный прямой меч взамен саддартской сабли, а также целебные зелья и несколько защитных амулетов.
Провожала Миру и ее товарищей только Бастина.
- Вот, держи, маг, - сказала знахарка, так ни разу и не назвавшая Миру по имени, протягивая ей два пузырька с мутной желтоватой жидкостью. – Отвар мяльмика, тебе и ей, - Бастина кивнула на Киру.
И некоторому недоумению землян Мира слегка покраснела, но пузырьки взяла.
- Спасибо, - усмехнулась она, оправляясь от смущения. – Удачи, Бастина.
- И тебе удачи, маг, - кивнула Бастина. – Сдается мне, она вам ой как понадобится.
- Что она тебе дала? – поинтересовался самый беззаботный и радостный из путешественников, Роман, который, вдохновившись примером Алекса, стал звать Миру на «ты». – И почему только вам с Кирой? Что за шовинизм и мужененавистничество?
- Противозачаточное, - ответила Мира с непроницаемым выражением лица.
Следующие километра три ни один из них не проронил ни слова.
Поделиться282009-11-06 22:52:12
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Интермедия – 12
Наэрия, королевский замок, 1324 г.
- Мой король расстроен и печален, - промурлыкала Элеонора Дэшвуд и, встав с кровати, подошла к мрачному Моргану, сидевшему в кресле, устроилась у него на коленях, обнимая и целуя короля.
Он не посылал за ней сегодня, но Элеонора, уверенная в своем положении фаворитки, пришла сама. Она больше часа ждала, когда король присоединится к ней в постели, а затем решила взять инициативу в свои руки.
- Забудьте все ваши горести и неприятности, Ваше величество, уверена, ничто не стоит вашего плохого настроения, - прошептала она на ухо Моргану. – Взбодритесь, мой король, - Элеонора снова поцеловала его и принялась расшнуровывать его камзол. – Ваше королевство процветает, ваши подданные – счастливы и довольны своим королем, вы – красивы, молоды, полны сил, чего еще желать? Я знаю, что надо сделать, чтобы вы развеселились: устроить бал. Только представьте – музыка, танца, множество гостей! Все это оживит ваш замок, который с недавних пор под стать вам, такой же мрачный и тихий. Вам нравится моя идея, Ваше величество?
- Моя сестра пропала, Элеонора, - угрюмо сказал Морган, отстраняя руки девушки, расстегивающие его бриджи, - я не могу и не хочу веселиться до тех пор, пока не узнаю, что с ней.
- Бедняжка принцесса Амиранда, - притворно вздохнула Элеонора. – Но, я слышала, в последнее время она много болела и часто уезжала в Ломвелл-касл, чтобы поправить здоровье. Возможно, вы все равно вскоре потеряли бы ее. К тому же, у вас осталось еще две сестры, обе красавицы, и для блага и процветания страны вы с легкостью сможете выдать их замуж за кого только пожелаете. Я бы тоже огорчилась, если бы что-то случилось с моим дорогим братом, потому что у меня нет больше ни братьев, ни сестер. Но вам, Ваше величество, не следует так печалиться, ведь у вас есть принцессы Ивон и Александра, и принц Энтони, и граф Мариваль, в чьей любви и преданности вам не приходится сомневаться. И потом, как знать, возможно, Ее высочество принцесса Амиранда попросту сбежала с мужчиной, союз с которым вы никогда не одобрили бы. Ваше величество…
Элеонора, как и ее брат, появились при дворе совсем недавно, и хотя они и постарались узнать о короле все, что могли, они так и не поняли, что Амиранда - его любимейшая сестра, лучший друг и вернейший союзник. Обладай Элеонора этим знанием, она, возможно, прикусила бы свой не в меру длинный язычок, но, не зная всего этого, она продолжала в том же духе, не подозревая о том, что Морган едва сдерживается, чтобы не ударить ее. Ему потребовалось немало сил, чтобы обуздать свой гнев и вместо того, чтобы влепить Элеоноре оплеуху, приказать, коротко и холодно:
- Вон!
Вначале Элеонора подумала, что Морган шутит, но когда он повторил приказ, и она взглянула в его потемневшие от ярости глаза и увидела судорожно сжатые в кулак ладони, то вздрогнула и почти выбежала из его комнаты.
Тем же вечером Морган распорядился, об отлучении барона Дэшвуда и его сестры от двора, а после напиться, с неудовольствием сознавая, что слишком часто за последние месяцы позволяет себе это.
* * *
Наэрия, три месяца спустя
В кабинет короля ворвался огненный разъяренный вихрь. И у него было имя – Ивон.
- Как ты мог?! – с порога закричала она. – Как ты мог так поступить?
Из-за ее спины выглядывала расстроенная Александра, нервно заламывающая руки – привычка, которую она не осознавала.
Неделю назад принцессы уехали погостить к подруге, своей бывшей фрейлине, а ныне баронессе Вильгорн, которая недавно родила первенца. И Морган полагал, что они пробудут в замке Вильгорнов по меньшей мере еще несколько недель. Но он ошибся. А судя по тому, что на обеих сестрах была дорожная одежда, они очень спешили увидеть его. Точнее говоря – наорать на него.
- Как ты мог прекратить поиски? Как ты мог сдаться? Отказаться от Миры?!
Морган покачал головой.
- Ивон, послушай…
- И слушать не хочу, - отрезала принцесса. – Почему ты прекратил поиски? Ты что-то узнал? Или ты просто решил, что не стоит тратить на это время и деньги?
- Ивон…
- Неужели тебя не мучает совесть? Мало того, это что ты виноват в том, что она пропала, так ты еще и не хочешь ее найти? - продолжала зло выговаривать брату Ивон.
- Хватит, - рявкнул Морган, - да, меня мучает совесть, и я и без твоих напоминаний знаю, что это моя вина. И не смей говорить, что я не хочу ее найти – сейчас это мое единственное желание в жизни, - Ивон, впервые услышав от брата такой тон, даже попятилась. Морган глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. - Сядь, Ивон, - уже тише и мягче сказал сестре: – Сядь и прекрати уже вести себя как ребенок. Александра, закрой, пожалуйста, дверь, и тоже садись.
- Ты что-то узнал о Мире? – с надеждой спросила Александра.
- Нет, дело не в этом. С пор, как она пропала, добрая половина нашей армии не раз и не два перевернула страну сверху донизу. Но так не может больше продолжаться - я не могу рисковать безопасностью страны, ослабляя армию, даже ради Миры. Ее поиски будут продолжены, но не столь масштабно и публично. Возможно, тайные агенты короны смогут выяснить хоть что-нибудь.
- Но ты в это не веришь, так? – поинтересовалась Александра.
- Прошло уже больше полугода, Лекси… - Морган не договорил, но его сестры поняли, что он имел в виду.
- Но ты запретил продолжать поиски Нику! – нахмурилась Ивон. – Почему?
- Иви, ты когда в последний раз его видела? Он стал похож на привидение, совсем забросил дела, и все время проводит разъезжая по стране в надежде найти Миру. Я не хочу потерять еще и его, - устало ответил Морган.
- Я понимаю, - кивнула Александра, встала и, подойдя к брату, поцеловала его в щеку. – Нам всем нелегко, но тебе тяжелее всего.
- Ну да, конечно, - проворчала себе под нос Ивон, и Лекси бросила на нее гневный взгляд.
- Я верю в Миру и в то, что мы ее еще увидим, - твердо сказала Александра. – Идем, Ивон.
И – удивительно, но факт – своевольная и взбалмошная Ивон, лидер в их тандеме, безропотно и послушно последовала за сестрой и даже аккуратно закрыла за собой дверь.
А вечером к Моргану зашел Тони.
- Если ты тоже собираешься на меня накричать, будь добр, отложи это до завтра, сегодня у меня слишком болит голова, - пробормотал король, который сидел с закрытыми, откинув голову на спинку кресла.
- Не волнуйся, брат, думаю, выговора Иви тебе надолго хватит, - усмехнулся Тони, усаживаясь напротив Моргана. – Я пришел, чтобы попросить у тебя кое-что.
- Очередную лошадь или свору не получишь, - не открывая глаз предупредил король.
- Нет, не это. Я прошу твоего разрешения отправиться со Стокхерстом в Гленнсбрук.
Сказать, что Морган был удивлен, значило ничего не сказать. Он уставился на брата и вдруг впервые, неожиданно для себя, увидел перед собой не младшего братишку, мальчика, каким для него всегда был Тони, но юношу, находящегося на пороге зрелости.
- Это не увеселительная прогулка, Тони, - заметил король.
- Знаю, и поэтому хочу составить ему компанию. Если бы… если бы Мира была здесь, она поехала бы с ним, верно? Так что надо же кому-то заменить ее, пока она не вернется.
- Тони, мне кажется, ты не совсем понимаешь… - осторожно начал Морган, но Тони перебил его:
- Я все понимаю. И именно поэтому я хочу этого. Знаешь, после той ночи, когда мы узнали, что отец и тетя убиты, мне часто снились кошмары, в которых неизменно присутствовала Мира, стоящая над моей кроватью, с окровавленным мечом, и то, как мы спасаемся от преследователей, бежим по коридорам пустого темного страшного замка. Но даже в кошмарных снах, где-то в глубине души, я твердо знал, что она никогда не причинит мне вреда. И я никогда не забывал, что свое первое убийство она совершила, чтобы защитить меня. Мы с ней… перед тем, как она пропала, у нас с ней был разговор, не слишком приятный, и я намерен доказать, что могу быть лучше, чем она обо мне думает. Что могу быть достоин такой сестры, как она, - смущенно сказал Тони.
Король долгое время молчал. Его первым порывом было категорически запретить Тони ввязываться в подобные дела. Морган уже потерял сестру, был на гране того, чтобы потерять Ника, который никак не мог смириться с тем, что они, возможно, никогда больше не увидят Миру, и теперь не собирался отпускать от себя Тони (да и двойняшек, если уж на то пошло), зная, что из какой-нибудь подобной поезди он может и не вернуться. К тому же Морган прекрасно помнил слова Герхарда Рила, заявившего королю, что тот виноват в исчезновении Миры, потому что всегда шел на поводу у ее желаний, не оспаривая их и не подвергая сомнению. Но затем Морган взглянул в глаза Тони, и понял, что лучше будет его отпустить. Потому что в противном случае он либо попросту сбежит, либо продолжит развлекаться – охотиться, пить, спать с тем, с кем не следует, пока это его не погубит. И Морган похлопал брата по плечу.
- Хорошо. Ты можешь ехать. Я так понимаю, ты достаточно знаешь о цели поездки, раз пришел ко мне. В детали тебя посвятит Марк, если он еще этого не сделал. Удачи, Тони. И будь осторожен.
- Обязательно буду – я хочу быть первым, кто обнимет Миру, когда она вернется.
Поделиться292010-02-13 22:24:05
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Глава 13. Точка отсчета
- 1 -
До Кальдона – городка, куда направлялись Мира и ее спутники – было около четырех-пяти дней пути. Разумеется, верхом они добрались бы гораздо быстрее, но у путников имелся лишь один-единственный конь, который нес на себе их припасы и пожитки. Безымянного жеребца (чему немало возмущался Роман и предлагал назвать его Россинантом, или Буцефалом, или, на худой конец, Сивкой-Буркой) вела под уздцы Мира, не перестававшая думать о том, что же ей делать. О том, что они могут не выбраться из Гардии, Мира товарищам пока не говорила, но понимала, что рано или поздно они об этом узнают, и лучше, если им скажет об этом сама Мира, иначе то шаткое, хрупкое доверие, что они к ней испытывают – все, кроме Киры, - исчезнет и никогда больше не вернется. Время от времени оглядываясь назад, Мира видела, как Андрей и Алекс хмурятся, явно размышляя о чем-то не слишком приятном, Кира старательно удерживает на лица маску безразличия, и только Роман по обыкновению делает вид, что все в порядке. О том, что творилось в головах Жданова и Воропаева, Мира представляла. Алекс наверняка гадал, как так получилось, что он смог отбросить напавшего на него волка, сделать то, что под силу только волшебникам и магам. Собственно, Миру это интересовало не меньше, а, возможно, даже больше Алекса, поскольку, помимо всего прочего, это могло пролить свет на то, каким образом они переместились с Земли в прóклятую Гардию. А еще Мире казалось, что перспектива оказаться магом пугает Воропаева до судорог, хотя за год ее пребывания на Земле она пришла к выводу, что многие земляне, вопреки тому, что не верят в магию, в глубине души мечтают оказаться волшебниками, обладать сверхъестественными способностями. Очевидно, Алекс к их числу не принадлежал. Что до Андрея, то его мысли были менее прозрачны, хотя и о них Мира подозревала, потому что и она, как сейчас Андрей и остальные, очутилась когда-то в чужом ей мире, почти без надежды на возвращение домой. И она тоже чувствовала ту растерянность и то отчаяние, что владели в данный момент ее спутниками. Более того, на Земле Мира была в худшем положении, чем Жданов, Воропаевы и Малиновский на Материке, потому что Пушкаревы и Зорькин не могли помочь наэрийской принцессе вернуться на родину, в то время как у Миры была возможность отправить своих товарищей по несчастью обратно в Москву. Если, конечно, им удастся пересечь гардийскую границу. Но в свете последних событий Мира начала думать, что если это кому и удастся, то именно землянам.
На ночевку они остановились задолго до темноты, исключительно потому, что все, даже Мира, страшно устали и с трудом передвигали ноги. К сожалению, при том уровне технического развития, что существовал сейчас на Материке, машин и автобусов его жители не увидят еще как минимум еще лет пятьсот, а то и больше. Если, конечно, в мире магии электричество в принципе будет открыто.
Слева от дороги, по которой шли путешественники, тянулся тхорошо знакомый им лес, близко к которому они подходить не рисковали, а справа, метрах в пятидесяти, - сначала деревенские поля, сменившиеся лугами, а затем – роща, на краю которой Мира и решила разбить стоянку. Костер разожгли быстро – Андрей и Роман помогли Мире собрать хворост, пока Алекс распрягал коня и доставал припасы. Обессиленная Кира в это время молча сидела на земле. Воропаевой приходилось тяжелее всех, поскольку она, не занимавшаяся никогда никаким спортом кроме танцев, заброшенных еще лет десять назад, была наименее выносливой и наиболее слабой по сравнению с остальными. Ничего, у Киры есть, по меньшей мере, около четырех-пяти месяцев – примерно столько им понадобится, чтобы достичь наэрийской границы, - для того, чтобы привыкнуть к походной жизни и научиться ездить верхом, спать на земле, мыться в ручьях и речках и есть то, что удастся достать. Правда, и сама Мира никогда не жила в подобных условиях дольше месяца, но у нее хотя бы был подобный опыт, и знала, что и как делать. Впрочем, наличие опыта и магические способности вовсе не служили абсолютными гарантиями выживания в прóклятом королевстве, и Мира прекрасно это осознавала. Но заранее думать о поражении значит обречь себя на него, и поэтому Мира постаралась выбросить из головы мысли о возможном неудачном окончании их путешествия. В конце концов, члены семьи Лиеж никогда не сдаются без борьбы.
* * *
- Ты как? – спросил Алекс, распрягая коня, у сидевший на земле сестры. Пожалуй, он никогда еще не видел ее такой уставшей, даже после их первого для пребывания в Гардии, во время которого они наматывали бесконечные круги по лесу.
- Жива, - едва слышно ответила Кира не открывая глаз. – Но с трудом.
- Сейчас поедим – станет получше, - попробовал ободрить ее Алекс.
Кира приоткрыла один глаз, посмотрела на брата, хмыкнула, но ничего не ответила.
- Кира, - после некоторого молчания снова заговорил Алекс, не уверенный, что стоит начинать этот разговор, – ты не помнишь, отец никогда не упоминал, что в его семье были… странные люди?
- Странные люди? – переспросила Кира и, открыв глаза, с удивлением посмотрела на Алекса. – Что ты имеешь в виду?
- Не знаю, - немного раздраженно ответил Воропаев, ругая себя за идиотские мысли. – Странные. Может, кто-то необычно себя вел, был психом или… считался колдуном.
Ну вот, он все-таки это сказал. И, кажется, зря, потому что Кирино удивление сменилось тревогой.
- По-моему, ты переобщался с этой… с Катей, Мирой или как она там себя называет. Какие колдуны, Саша?! Это все чушь и ерунда! На Земле нет никаких колдунов и никакой магии. И я до сих пор не уверена, что они есть здесь. Почему ты вообще об этом спрашиваешь?
- Неважно, Кирюш, не обращай внимания, - пробормотал Воропаев. – Забудь.
Если бы Кира не была такой измотанной, она непременно выпытала бы у брата, с чего вдруг он поднял эту тему. Но ей было не до того: больше всего она хотела сейчас поесть и лечь спать, даже несмотря на то, что сон на голой земле ее не слишком вдохновлял.
- Интересно, что думают о нас дома? – сказала вдруг Кира. – Про то, что с нами случилось.
- Нас наверняка считают пропавшими без вести, - угрюмо ответил Алекс, глядя на приближающихся Миру, Андрея и Романа, которые несли хворост для костра. – И гадают, куда мы делись. Где-нибудь через полгода, если мы не объявимся, нас признают погибшими, и все забудут о том, что мы вообще когда-то существовали.
- Боже, бедная Кристина! Она не выдержит, Саша, - сначала родители, теперь мы…
- Не переживай так за Кристину, уверен, кому-кому а ей будет проще всего пережить это – она просто решит, что мы перенеслись в Шамбалу, искать духовное просветление, и искренне за нас порадуется, - разумеется, Алекс так не думал и беспокоился за Кристину не меньше Киры, но он хотел отвлечь сестру от мрачных мыслей, и ему это почти удалось
- Саша! – укоризненно воскликнула Кира. – Ты по-другому не можешь, да? Прав был папа – вредность раньше тебя родилась
- Что за шум, а драки нет? – жизнерадостно поинтересовался приблизившийся к ним Роман и бросил на землю хворост.
- Не твое дело, - огрызнулся Алекс.
Роман философски пожал плечами и предпочел не развивать тему – у них и без того впереди масса времени, чтобы ссориться сколько влезет. Мира вообще не взглянула на Воропаевых, а Андрей, бросив на них мимолетный взгляд и убедившись, что все нормально, принялся помогать Мире с костром. Жданов уже много лет знал Алекса и хорошо изучил своего врага, а потому мог с уверенностью сказать, что в последние дни с Воропаевым творилось что-то непонятное. С чем это было связано, Андрей не мог даже предположить, но что-то ему подсказывало, что дело тут не только в самом факте их пребывания в чужом мире. Но, поскольку Жданова мало волновали душевные терзания Воропаева, он не особо задумывался над тем, что мучает Алекса, у него хватало своих забот и сомнений. Вот только сейчас страдания Воропаева не доставляли Андрею той радости, которую могли бы вызвать еще месяц назад. И эта странность не переставала его удивлять Жданова.
* * *
Ужин прошел в почти полном молчании, ставшем уже привычным за последние дни. Кира чересчур устала, чтобы говорить, да и нечего ей было сказать; ее брат, еще более хмурый, чем днем, невидяще смотрел перед собой, не обращая внимания на то, что он ест; Малиновский, всегда отличавшийся завидным аппетитом, был слишком поглощен едой, чтобы разговаривать (к тому же, хорошее воспитание не позволяло ему беседовать с полным ртом); Андрей был бы прочь пообщаться с Катей, тьфу ты, Мирой – он никак не мог привыкнуть к новому имени Пушкаревой, как ни старался – но, судя по выражению ее лица, девушка была не расположена к разговорам, и поэтому Андрей, подобно остальным, не проронил за весь ужин ни слова и молча грыз вяленое мясо.
Костер, разожженный с помощью магии, не надо было поддерживать всю ночь, он в любом случае не погас бы, а кольцо защитных заклинаний, наложенных на их небольшой лагерь, должно было отразить или хотя бы на какое-то время сдержать любую возможную атаку и не пропускало внутрь чужих, так что дежурить ночью у костра не было никакой необходимости. И хотя Мира не была уверена, что здесь, в Гардии, где на магию влияло проклятье, охранные заклинания сработают так, как она рассчитывала, не спать всю ночь, охраняя лагерь, она не могла, а от остальных в этом вопросе было мало толку. И поэтому Мира решила положиться на судьбу и удачу и легла спать – утро вечера мудренее, как говорят на Земле.
- 2 -
Гардия. Эшвиль, главная резиденция семьи Эклхаст, 1325 г.
Эшвиль, родовое гнездо рода Эклхаст принадлежало этой семье уже несколько веков. И за это время замок не раз достраивали, надстраивали, укрепляли, обновляли, ремонтировали и накладывали множество защитных заклинаний, не заботясь при этом ни о красоте, ни о едином стиле, и в итоге замок превратился в надежную, но на редкость некрасивую крепость. Но Джон Спенсер Дэймон Эклхаст, нынешний хозяин Эшвиля, любил замок, в котором он родился и вырос, таким, какой он есть. А в свете событий последних лет главное достоинство замка – его надежность и способность выдержать штурм и длительную осаду – перевешивали все его недостатки.
Гостей, которые не предупреждали о своем приезде заранее, в Эшвиле не слишком жаловали, и поэтому было сделано все, чтобы узнавать об их приближении как можно раньше – на Эклхастов всегда работали сильные и опытные маги. И лишь очень и очень немногие могли приезжать в замок, когда им будет угодно, твердо зная, что им всегда там рады. Например, леди, которую встречал во дворе лично Джон Эклхаст, маркиз Терсский.
- Камилла, рад тебя видеть, - Эклхаст помог своей гостье выйти из кареты, не переставая улыбаться, и одно только это говорило, насколько хорошо относился маркиз Терсский к приехавшей леди – улыбку на его лице можно было увидеть крайне редко.
- Я тоже рада тебя видеть, Джон, - улыбнулась в ответ гостья, откинув капюшон плаща.
Она была красива: черные вьющиеся волосы, уложенные в незамысловатую прическу, высокие скулы, выразительные голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, идеально прямой нос (чуть длиннее, чем считалось красивым в высшем обществе Гардии, но это совершенно не портило даму), четко очерченные губы, - однако непохоже было, что Эклхаст замечает эту красоту, потому что он смотрел на Камиллу как на близкого друга или члена семьи, но не как на привлекательную женщину, и в его взгляде не было и намека на восхищение или вожделение. И, возможно, это было одной из причин, по которой Джон Эклхаст и Камилла Багáрд оставались друзьями уже около двадцати лет.
- Надеюсь, ты доехала без проблем? – чуть нахмурившись спросил Эклхаст, прекрасно зная, что на дорогах сейчас опасно, даже для таких сильных волшебниц, как Камилла.
Камилла поморщилась.
- Разбойники, но мы с ними разобрались, - «мы» - это сама волшебница и ее верные слуги-дáры, сопровождавшие ее в длительных поездках.
- Кто-нибудь пострадал?
- Из них или из нас? – с печальной улыбкой спросила Камилла. – Если это была вся банда, то с ней покончено, если половина или больше – они еще долго не выйдут на дело. Они слишком внезапно появились, Джон, мы едва успели вовремя среагировать и даже не поняли вначале, кто на нас напал. В таких условиях у нас просто не было другого выбора, кроме как бить на поражение, а уже потом разбираться, в чем дело.
В голосе Камиллы слышалось сожаление, и Эклхаст с усмешкой покачал головой.
- Камилла, только ты можешь оправдываться за смерть мерзавцев, которые собирались сделать с тобой то же, что и со многими невинными путниками – ограбить и убить.
- Ты же знаешь, Джон, меня учили спасать жизни, а не отнимать их, - покачала головой Камилла. – Но давай не будем больше об этом.
- Конечно, - кивнул Эклхаст, зная, что его гостье действительно претят убийства. – Что сначала: отдых или ужин?
- Ужин. Я потратила слишком много сил, и теперь умираю с голоду, - призналась Камилла.
На самом деле, несмотря на то, что она действительно очень хотела есть, она предпочла бы сперва немного отдохнуть, но после стычки с разбойниками ей не хотелось оставаться в одиночестве – Камилле и впрямь тяжело давалось любое убийство, но, к счастью, на ее совести их было не так уж много, – и поэтому она выбрала ужин с компании Джона.
Ужинали они не в главном зале и не в малой столовой, а в кабинете Эклхаста – наиболее защищенной и от любого рода прослушивания, и от нападения комнате замка.
- Где мальчики? – спросила Камилла, когда слуги, принесшие подносы с едой, бесшумно вышли из кабинета.
Камилле было уже за сорок, но ей нельзя было дать больше тридцати пяти, это признавали все, даже ее недоброжелатели. По меркам всех без исключения стран Материка, она была уже даже не старой девой, а почти старухой, но никому и в голову не могло прийти так про нее думать - из-за ее красоты, ухоженности и неизменной уверенности в себе. И Эклхаст, который знал Камиллу со своей ранней юности и ее детства (он был старше ее на десять лет), не заметил, как пролетели года, и для него Камилла, троюродная племянница и близкая подруга, оставалась по-прежнему молодой, и слышать, как она называет «мальчиками» девятнадцатилетнего Альберта, сына Джона, и тридцатидвухлетнего Бернарда, своего троюродного кузена (и троюродного племянника Джона), было на редкость странно. Но объяснимо: у Камиллы имелся мощный материнский инстинкт, но не было детей. И препятствием к этому было вовсе не отсутствие мужа (Камилла вполне могла бросить вызов обществу и родить ребенка, оставаясь незамужней), но твердое убеждение, что давать жизнь детям в прóклятом королевстве, тем более тем, в жилах которых будет течь кровь королевской семьи Коллер, – преступление. В какой-то степени Джон Эклхаст разделял эту точку зрения, особенно в последние годы, когда стало окончательно ясно, что дела в стране идут все хуже и хуже и ничего не изменится до тех пор, пока не будет выполнено пророчество. Если оно будет выполнено. Джон уже начал сомневаться и в этом.
- Альберт гостит у Брэндонов. Их дочь, Элис, уже совсем взрослая, и я все же надеюсь, что успею увидеть внуков. А Бернард… - Джон на мгновение замолк и махнул рукой, - путешествует.
- От него давно не было вестей? – встревожено спросила Камилла, прекрасно осведомленная о характере путешествий, в которые постоянно уезжал Бернард.
- Да, - коротко ответил Эклхаст.
Камилла тяжело вздохнула. Они с Джоном понимали, что рано или поздно из какой-нибудь такой поездки Бернард не вернется, и им каждый раз было тяжело ждать от него известий и готовиться к тому, что в любой момент им могут сообщить о том, что Бернард погиб. И это в лучшем случае, в худшем Бернард пропадет без вести и они так никогда и не узнает о его судьбе, как они до сих пор не знают, как именно закончила свои дни Катарина Миасс, троюродная сестра Джона и близкая подруга Камиллы, исчезнувшая пятнадцать лет назад.
- Он умен, опытен и легко не сдастся, - попробовал утешить Камиллу Эклхаст, но он сам не верил в то, что сказал. Как и Камилла.
- А еще он бывает безрассудными и чересчур импульсивным, - добавила она. – Вспомни, сколько раз за последние годы он едва не попался, и это только те случаи, о которых он нам рассказывал, уверена, их было больше.
Они уже не раз обсуждали это, так что Эклхаст в ответ лишь тряхнул головой и сказал спокойно:
- После смерти Мари он мстит за троих, и ты не хуже меня знаешь, что он не успокоится, пока не доведет месть до конца. На его месте я поступил бы так же.
- Не сомневаюсь, - горько усмехнулась Камилла. – Я уже говорила, но повторюсь: Бернард похож на тебя больше, чем твой родной сын Альберт.
- И я до сих пор не уверен, хорошо это или плохо, - пробормотал Эклхаст. – Так как дела в столице? – сменил он тему разговора, неприятного не столько ему самому, сколько Камилле, которая всегда переживала за обоих «мальчиков» больше, чем следовало бы.
И под «столицей» он подразумевал не сам город, Аквилон, но королевский двор.
- Я была бы рада сказать, что все как обычно, но… король дает Дэвиду все больше и больше власти и свободы действий, а при его характере это может дорого обойтись всей стране. Я не верю, что Уильям этого не понимает, но почему он так делает для меня остается загадкой. Возможно, у Дэвида есть рычаги влияния на короля, возможно Уильям просто использует Дэвида в каких-то своих, только ему ведомых целях. Так или иначе, темницы замка переполнены, и то, что творит с пленниками Дэвид… - Камилла закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь побороть тошноту, вызванную воспоминанием о посещении темницы.
Ее визит в тюрьму и желание помочь арестованным не выывало ни у кого подозрения или удивления, поскольку Камилла принадлежала к ордену Виктории Милосердной. Более того, ей просто не могли в этом отказать, это было бы нарушением договора между властями Гардии и Орденом, заключенного много лет назад. И каждый раз, когда Камилла приезжала в столицу, она спускалась в темницу и по мере сил и возможностей облегчала мучения пленников. Но впервые за все то время, что она была целителем, она увидела столько боли, страдания и ужаса в одном месте. Тюрьма королевского замка превратилась в игровую площадку для принца Дэвида Коллера, правой руки короля Уильяма Коллера, своего троюродного дяди. Того самого Дэвида Коллера, чьи садистские замашки и явно нестабильная психика, проявившиеся еще в детстве, откровенно пугали Камиллу.
- Вот, выпей, - Эклхаст подал ей стакан воды, и женщина сделала несколько судорожных глотков.
- Спасибо. Я никогда не была в восторге от твоих планов, но сейчас… Считай я одобрю и поддержу любые твои решения и действия. Твои и Бернарда, - твердо сказала Камилла, пристально глядя в глаза Джону.
- Спасибо. Для меня это много значит, - серьезно ответил Эклхаст.
Для него действительно много значила ее поддержка, и он знал, чем она рисковала, окончательно вставая на его сторону и участвуя в заговоре. Но ему нужны были союзники, чем больше, тем лучше. Он сознавал, что не может кардинально изменить ситуацию в стране: не в его силах было снять проклятье, но, по крайней мере, он мог стать лучшим королем, чем Уильям. И в это верил не только он сам, но и Камилла, и Бернард. А их он подвести не мог.
- 3 -
Мира проснулась еще до рассвета. Во-первых, она уже отвыкла спать на земле, во-вторых, маг даже во сне не переставала беспокоиться о безопасности. И поэтому первым, кого увидел, едва разлепив глаза, проснувшийся ни свет, ни заря Андрей, была именно Мира, сидевшая у костра и задумчиво смотревшая на пламя.
После недолгих раздумий Андрей встал с земли, стараясь не разбудить спящую рядом Киру, перешагнул через Малиновского, потянулся и сел рядом с Мирой.
- Доброе утро, - буркнул он.
Ночь, проведенная в не самых комфортабельных условия, не способствовала хорошему утреннему настроению, равно как и знание того, что на завтрак не будет ни кофе, ни свежего белого хлеба, ни яичницы с ветчиной. И, определенно, никакого душа до завтрака. Походная жизнь, воспетая писателями приключенческого жанра, быстро утрачивала свое очарование при тесном с ней соприкосновении. Не зря Жданов никогда не любил книги Жюля Верна, Вальтера Скотта и им подобных.
- Доброе утро, - отозвалась Мира и добавила чуть насмешливо: - Хорошо выспались?
- Замечательно. А с Воропаевым вы на «ты», Катя, - хрипло и немного сварливо сказал Андрей, сам удивляясь, с чего он вдруг он об этом заговорил.
Мира, не обратив внимания на оговорку Жданова, широко улыбнулась.
- Пришлось. Хотите, с вами я тоже буду на «ты»? – предложила она.
- Хочу, - согласился Андрей и поскреб заросшую щетиной щеку. И вдруг улыбнулся, не менее широко, чем Мира. Потому что, как ни крути, все происходящее было чистейшей воды безумием, достойным картины если не Босха, то уж точно Пикассо – другой мир, оборотни, лесные ведьмы, маги. Хотя, пожалуй, Васнецов был бы не прочь проиллюстрировать все, что случилось с Андреем и его товарищами. Вот только картины получатся вовсе не сказочными, а довольно страшными, и показывать их детям будет нельзя. Но, как Андрей убедился, жизнь вообще – страшная штука. Нет, конечно, он и раньше это знал, но только в теории. Смерть родителей стала первым практическим доказательством. Его попадание в этот мир – вторым и, кажется, последним. Поскольку Андрей уже окончательно поверил в те аксиомы, которые большинство людей усваивают гораздо раньше: например, что все люди смертны; что не все в этом происходит по нашей воле и так, как нам хотелось бы; что этот мир вообще несправедлив и жесток. И раньше «золотой мальчик» Андрей Жданов, которому в этой жизни удавалось почти все (а все, что не удавалось, он считал странным недоразумением) лишь читал в книгах или слышал по телевизору про эти аксиомы, но они никогда не затрагивали его лично, даже когда в автомобильной катастрофе погибли Юрий и Ольга Воропаевы, родители Киры, Сашки и Кристины. Зато теперь мировоззрение Андрея, под воздействием шоковой терапии, то есть событий последнего месяца, кардинально изменилось. Правда, он до сих пор так и не разобрался, хорошо это или плохо.
Андрей ухмыльнулся, представив, что сказала бы московская тусовка, увидев его в этой не пойми какой одежде, с мечом в руках, небритого и лохматого. А что сказал бы Милко, узнав, что стало с костюмом Андрея от Brioni… Упал бы в обморок, не иначе. И Москва, и «Зималетто» казались Андрею в данный момент чем-то нереальным и бесконечно далеким
- Здесь есть почта? - неожиданно спросил Жданов, глядя в серое рассветное небо.
- Почта? – подняла бровь Мира.
- Ну да, знаешь, письма, марки, посылки и все такое. Гонцы, курьеры, почтовые голуби? Волшебные зеркальца, яблочко на тарелочке? Хоть что-нибудь?
Поняв, о чем речь, Мира хмыкнула.
- Есть, - ответила она. – Точнее говоря, в моей стране она точно есть, здесь же… Полагаю, что здесь тоже. А что?
- Просто… - Андрей смутился, - ты говорила, что у тебя есть семья, и я подумал, что ты могла бы дать им знать, что с тобой все в порядке. По крайней мере, если бы обо мне было кому беспокоиться, я непременно попытался бы с ними связаться, - Жданов помолчал немного и добавил тихо: - Если бы родители были живы, у отца наверняка не выдержало бы сердце, когда он услышал бы о том, что я, Кира и Сашка пропали и, возможно, умерли. А мама сошла бы с ума. Так что… в какой-то степени им повезло, что они не дожили до этого кошмара.
Мира покачала головой.
- Никому не дано знать, что будет и что могло бы быть, Андрей. Только пророкам и ясновидящим, но вы… ты явно не из их числа. Не стоит забивать себе этим голову. Твои родители умерли, ты о них скорбишь. Точка. Если бы они были живы, это была совсем другая история и другая реальность, не имеющая ничего общего с настоящим.
Пару минут Андрей обдумывал услышанное.
- Ты тоже думала о чем-то подобном? – скорее констатировал факт, нежели спросил он.
- Да, когда-то, - неохотно ответила девушка, на глазах замыкаясь в себе.
- Так как насчет почты? – после неловкой паузы снова заговорил Андрей.
- У меня два брата, даже три, если считать кузена, и две сестры. И, уверена, они считают, что меня уже нет на свете. Я была бы счастлива, если бы могла написать им и сказать, что я жива. Но отсюда в Наэрию мои письма не дойдут, между этими странами… непростые отношения, - вообще-то, последние тридцать лет Гардия и Наэрия никак не общались, но и Жданову, и остальным пока не стоит об этом знать. – К тому же, такие новости лучше сообщать лично.
- Как скажешь, - Жданов пожал плечами.
У него было ощущение, что его бывшая помощница что-то недоговаривает, но, как ни любопытно ему было узнать всю правду о той, которую он то и дело хотел по привычке назвать «Катей», он не хотел на нее давить. Во всяком случае, пока.
- Доброе утро, ранние пташки, - раздался с другой стороны костра голос Малиновского, неприлично жизнерадостный, на взгляд Жданова.
- Было добрым, пока ты спал, - проворчал Андрей. Не потому что он действительно имел что-то против Ромки, а просто так.
* * *
Кальдон оказался не в пример больше Сантры, что было на руку Мире и ее спутникам: меньше внимания и, следовательно, подозрений. Согласно легенде, Мира и Воропаев являлись странствующими магами (ни от кого не укрылся тот взгляд, который бросил на Миру Алекс, но чего в нем было больше – гнева, раздражения или разочарования, не понял никто), которые спасли от разбойников господина Эндрю, его друга, господина Романа, и сестру господина Романа и нареченную господина Эндрю – госпожу Киру (в этом месте Мира поморщилась, поскольку что-то ей подсказывало, что такого женского имени в Гардии нет. С другой стороны, некоторые родители на редкость странно называют своих детей). Правда, спасли уже после того, как разбойники украли у господ Эндрю и Романа и госпожи Киры карету со всем багажом и убили их слуг. Мира надеялась, что этому поверят, но в Кальдоне но ни сами путники, ни их история никого не заинтересовали: владельцев постоялого двора, где они остановились, волновало только одно - расплатятся с ними новые постояльцы или нет, а другие постояльцы, встретившиеся Мире и компании, лишь мельком взглянули на них и вернулись к своим делам. Тем лучше.
Мира и Кира поселились в одной комнате, мужчины – в другой. Кира заикнулась было о том, чтобы остановиться в одной комнате с женихом, но маг успела вовремя ткнуть ее локтем в ребра. Уже одно то, что незамужняя женщина путешествует в компании троих мужчин, без компаньонки, ощутимо подрывало ее репутацию (Мира, будучи странствующим магом, на роль компаньонки решительно не годилась, ибо странствующих магов-женщин никому в голову не придет назвать респектабельными дамами), а если Кира будет жить в одном номере с женихом, то на ее репутации можно будет поставить жирный крест. Не то, чтобы это особенно беспокоило Миру или саму Киру, но наэрийская принцесса не знала законов Гардии – к примеру, в том же Саддарде, всех особ женского пола, которых признавали распутницами (а для этого там требовалось гораздо меньше, чем ночь, проведенная в одной комнате в посторонним мужчиной, - любой незамужней девушке достаточно было приветливо улыбнуться обаятельному незнакомцу на улице, чтобы ее тут же заклеймили падшей женщиной), приговаривали к тюремному заключению, а поэтому Мира не хотела рисковать – в ее планы не входило устраивать кому-либо, особенно Кире, побег из гардийской тюрьмы.
Покупать лошадей Мира и ее спутники пошли на следующее утро после прибытия в Кальдон. Маг с большим удовольствием оставила бы Жданова, Малиновского и Воропаевых на постоялом дворе, но она рассудила, что под ее присмотром они не наделают глупостей и не попадут в неприятности. Как это часто бывало в последнее время, она ошиблась.
* * *
- Ой, больно же! – возмутился Роман, дернувшийся, когда Мира приложила к глубокой ссадине на его щеке кусочек льняной ткани, пропитанный целебной мазью.
- Да неужели? – язвительно спросила Мира. – С чего бы это?
У Романа хватило совести (и благоразумия) смутиться и опустить глаза. Хотя, откровенно говоря, виноватым он себя не чувствовал. Ну кто же знал, что местные девушки такие… правильные. И что их братья такие неправильные психи!
Кальдон стоял на пересечении двух дорог и был местным центром торговли - именно постоянно действующий рынок, разраставшийся в выходные дни, обеспечивал процветание городка. Вот на рынок Мира и повела своих спутников.
Овощи и фрукты, домашняя утварь и одежда, оружие и магические амулеты – на рынке было все. Но Мира не могла не отметить, что в Наэрии на подобных базаров продается гораздо больше товаров и лучшего качества. Гардия была бедной страной, и следы упадка лежали буквально на всем: давно не ремонтированных, местами покосившихся домах, изрядно поношенной, залатанной одежде, тощей скотине. Но было и кое-что еще, кое-что неосязаемое и невидимое глазу – ощущение полной безысходности, отчаяния, бессилия, усталости, неясной тревоги, которое время от времени охватывало Миру, особенно в толпе гардийцев. Маг понимала, что так, должно быть, проявляет себя проклятие, и при мысли об этом ее охватывал безотчетный страх: она не представляла, какую надо было иметь силу, чтобы наложить проклятье на целую страну. И как при этом надо было ее ненавидеть…
Пока Мира искала лошадей, а Воропаевы и Жданов оглядывались по сторонам, внимание Малиновского привлек один симпатичный лоток, где продавались расшитые полотенца, простыни, фартуки и тому подобные штучки. Собственно, сами они, хотя и были, безусловно, симпатичными, Романа не интересовали, а вот привлекательная девушка, которая все это продавала – очень даже. А потому Роман Дмитриевич Малиновский, известный дамский угодник и просто неотразимый мужчина, ринулся в атаку. Девушка, которую, как он быстро выяснил, звали Аннель, краснела, закрывала лицо рукой, хихикала, улыбалась, но, вроде бы, благосклонно внимала болтовне Романа, щедро сдобренной комплиментами и похвалами. И все было, возможно, в порядке, если бы Малиновский не допустил серьезную тактическую ошибку – он взял Аннель за руку и поцеловал узкую ладошку девушки (покрытую, надо сказать, изрядным количеством мозолей). Вот это уже, по мнению Аннель, никуда не годилось, и она, зардевшись пуще прежнего, попыталась вырвать руку, но Роман пресек ее попытки на корню и запечатлел поцелуй на внутренней стороне запястья. И в этот самый момент к соседнему лотку, на котором были разложены ножи, ухваты, кочерги и еще какие-то железки, назначения которых Малиновский не знал, подошли два парня, с которых можно было писать картину: «Богатыри на рынке». Если бы Роман чуть лучше знал нравы и обычаи Гардии, он сообразил бы, что такая молоденькая и миловидная девушка просто не может торговать на рынке сама по себе, рядом обязан находиться кто-то из мужчин: отец, дед, брат, чтобы защитить невинное создание от негодяев и развратников, подобных Малиновскому. Но Роман был не в курсе кардинальных различий между его моралью и моралью простых гардийцев, и неприятно удивился, когда тяжелый кулак одного из подошедших парней (брата Аннель; второй богатырь был ее кузеном) близко познакомился с лицом Романа. Чересчур близко, на вкус Малиновского.
Вообще, все «рыночное приключение» Романа состояло из сослагательного наклонения: если бы он не был таким бабником, драка бы не началась, если бы Малиновский не умел драться, она закончилось бы гораздо быстрее: вторым ударом его отправили бы в нокдаун, братья Аннель отнесли его бесчувственное тело подальше от своей торговой точки и думать о нем забыли бы. Но этого не случилось, поскольку драться Малиновский, худо-бедно, все же умел. Быстро увернувшись от второго удара, Роман с боевым кличем врезал одному из молодцов куда-то в район глаза. Все, что было потом, он Малиновский помнил смутно, последним четким воспоминанием стал Жданов, пришедший ему на выручку и абсолютно одинаковое выражение лиц «богатырей», однозначно говорившее: «Убью».
Сколько длилась драка, ни Роман, ни Андрей не знали. Но они точно знали, когда она закончилась – когда они вдруг отлетели в сторону и врезались в лоток с овощами. И это точно не было делом рук их соперников, поскольку тех также отшвырнула в сторону – к счастью, в другую – неведомая сила. С трудом поднявшись на ноги, Роман потряс головой и огляделся: несколько сломанных и опрокинутых лотков; валяющиеся на земле товары; окружившая «поле битвы» толпа людей, уже начавшая, впрочем, расходиться; стоявшие метрах в десяти от Малиновского и Жданова их противники, ошалело озирающиеся по сторонам; Кира с ужасом смотрящая… нет, не на Андрея – на своего брата, у которого был такой вид, что Романа даже передернуло: больше всего Воропаев был похож на человека, увидевшего свою смерть. Мира, прищурившись, отсутствующим взглядом смотрела перед собой, и Малиновский голову готов был дать на отсечение, что она колдует. Расходящиеся по своим делам зрители, недовольные, что представление так быстро закончилось, бросали на Воропаевых и Миру странные взгляды, и Роман с Андреем пришли к выводу, что это Мира остановила драку. Но, с другой стороны, непонятно было, при чем тут Воропаев. Однако спросить, что произошло, Роман не успел: Мира вышла из своего «магического транса», как мысленно назвал это Малиновский, с такой яростью взглянула на своего бывшего шефа и его лучшего друга, что те непроизвольно отступили назад. Быстро расплатившись за причинный ими ущерб, она схватила за руку Воропаева и пошла в сторону их постоялого двора, нимало не интересуясь тем, следуют ли за ними Кира, Роман и Андрей. И, конечно, те шли за Мирой и Алексом – а куда им было деваться?
Оба «бойца» ожидали, что Мира устроит им грандиозную головомойку, едва они окажутся на постоялом дворе, но, к их удивлению, она молча достала из сумки целебную мазь и несколько лоскутов ткани и принялась обрабатывать раны Романа, отдав Андрея на откуп Кире. И за все то время, что она оказывала Малиновскому первую помощь, она не произнесла ни единого слова, не считая ее ответа на возмущенную реплику Романа о том, что ему больно. Кира, дрожащими руками наносившая на ссадины Жданова мазь, также молчала, равно как и угрюмый Воропаев, тенью отца Гамлета, стоявший у двери.
Как только с обработкой ссадин Романа было покончено, Мира стремительно вышла из комнаты, прихватив с собой Воропаева со словами: «Идем, надо поговорить». И, к изумлению всех, Алекс подчинился магу без единого протеста. Малиновский, не удержавшись, присвистнул и, вспомнив Машу Тропинкину, находящуюся сейчас невообразимо далеко, сказал задумчиво:
- А что это сейчас было, а?
Поделиться302010-02-13 22:27:33
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
* * *
Далеко Мира с Алексом не ушли – только до соседнего номера, в котором остановились Жданов, Малиновский и сам Воропаев. Втолкнув Алекса в комнату, Мира, по-прежнему сохраняя ледяное молчание, тщательно заперла дверь – на замок и на заклинание, затем наложила на номер чары против подслушивания, и только потом повернулась к Воропаеву, который все то время, что она колдовала, стоял у окна, скрестив на груди руки. И было совершенно очевидно, что меньше всего на свете он хотел разговаривать с Мирой, в особенности о том, что так ее сейчас интересовало. Маг хотела было подойти к нему поближе, но затем передумала и отступила назад, рассудив, что так безопаснее. Для Воропаева. Потому что Мира была зла. Даже нет, не зла – в ярости, и ярость эта, душившая ее, была столь сильна, что девушка боялась, что сделает что-нибудь с Алексом. Что-нибудь непоправимое и непростительное. А это было бы несправедливо по отношению к нему, ведь злилась Мира вовсе не на Воропаева, а на тех двух «героев», которые находились сейчас за стеной. Именно поэтому, когда она лечила Малиновского, Мира не сказала практически ни слова: она чувствовала, что может сорваться и, чтобы этого не случилось, мысленно декламировала все известные ей стихи, – какими бы идиотами не были Роман и Андрей, у Миры не было желания оставить от них кучку дымящегося пепла. Хотя нет, желание-то как раз было, но его сдерживали совесть и врожденное человеколюбие Миры.
Девушка глубоко вздохнула и закрыла глаза, стараясь успокоиться и сосредоточиться на предстоящей беседе, которая явно будет не из легких. Некоторое время маг и Воропаев играли в простую, но утомительную игру: кто кого переглядит. Пожалуй, она могла длиться намного дольше, но в конце концов у Миры лопнуло терпение.
- Рассказывай, - потребовала она.
- О чем? – невыразительно поинтересовался Воропаев.
- О драке, - устало сказала Мира.
Никогда еще ей не приходилось путешествовать с теми, за кем требовалось постоянно следить, как за маленькими детьми, чтобы они не попадали в неприятности, и поэтому Мира допустила сегодня ошибку, оставив Воропаевых, Жданова и Малиновского одних. Но она, занятая поиском лошадей, была уверена, что пока ее спутники исследуют рынок и продаваемые там товары, с ними ничего не случится. Однако, вопреки этой уверенности, когда Мира услышала доносящиеся с другого конца рынка крики и улюлюканье толпы, свидетельствующие о том, что там что-то происходит, она сразу подумала, что в этом замешан кто-то из ее товарищей. Скорее всего Жданов или Воропаев, подумалось Мире. Добежав до места потасовки, она успела увидеть, как драчуны разлетаются в разные стороны: Андрей и Роман – в одну, двое незнакомых Мире мужчин – в другую. И судя по ошарашенным лицам и недавних противников, и зрителей, тут не обошлось без магии. А потом Мира заметила Воропаевых. Кира вцепилась в руку брата, на которого она смотрела с нескрываемым страхом. А на лице Алекса было такое выражение, что наэрийская принцесса немедленно поняла, что это он разнял драку. При помощи магии, разумеется. Чтобы убедиться в этом, Мира, глубоко вздохнула и начала сканировать окружающее ее пространство, пытаясь найти следы той магии, которая отбросила сцепившихся мужчин на несколько метров назад. И, конечно, нашла их, ничуть этому не удивившись: это еще раз доказывало, что Александр Юрьевич Воропаев – маг. Хотя как это возможно, Мире было неведомо. Тряхнув головой, она решила на время забыть об Алексе, поскольку сначала ей надо было заняться решением тех проблем, которые возникли по вине Жданова и Малиновского – заплатить за причиненный ими ущерб торговцам (она не сомневалась в том, что драку затеяли именно они) и постараться не убить этих двух молодцев.
- Малиновский пытался соблазнить местную красотку, но ее родственникам – или кто они там ей – это не понравилось и они попытались научить Романа правилам хорошего тона, используя при этом грубую силу. Жданов, конечно, вмешался.
- Саша, да сделай же уже что-нибудь! – закричала Кира, с ужасом глядя на то, как ее жениха и его друга бьют молодые и крепкие парни. И хотя Андрей и Роман вполне были способны постоять за себя, Кире казалось, что их сейчас если не прикончат, то покалечат.
Вообще-то, ввязываться в драку Алекс не собирался, но у Киры были такие несчастные и испуганные глаза, а его самого вдруг охватила такая злость на этих двух придурков, которым обязательно надо влипнуть во все возможные неприятности - они ведь жить без этого не могут! - что Воропаев вышел вперед и рявкнул:
- ХВАТИТ!
Он и не надеялся, что его окрик прекратит драку, и готов был растаскивать противников, рискуя заработать при этом пару синяков, ссадин или даже сломанных костей, но этого не понадобилось: к его изумлению Жданов, Малиновский и их неприятели разлетелись в разные стороны, словно отброшенные чьими-то невидимыми гигантскими руками. И Алекс соврал бы, если бы сказал, что не понял, что произошло, - понял, в ту же секунду, и от этого у него перехватило дыхание, а сердце ухнуло в пятки. Это было невозможно, невероятно, противоречило всяческой логике и законам природы, но он снова колдовал, не имея не малейшего представления, как ему это удалось.
И это вогнало его в такой ступор, что он помнил ничего из того, что произошло потом, и пришел в себя только на постоялом дворе, когда Мира потянула его за собой из комнаты со словами «Идем, надо поговорить».
И вот сейчас он стоял напротив нее и не испытывал ни малейшего желания разговаривать об этом с магом. Таким же, как он сам. С другой стороны, возможно, Алекс и не маг вовсе, а просто волшебник или даже колдун, хотя в последнем Воропаев сомневался, поскольку, если верить Мире, у колдуна не хватило бы сил на то, что сделал он.
- И это все?
В ответ Воропаев пожал плечами.
- Вот что, давай начистоту: я знаю, что ты дар, маг или колдун. И да, мне крайне любопытно, как это возможно. Но я не собираюсь тянуть из тебя информацию клещами или пытать тебя, не хочешь – не говори. В сущности, это меня не касается, можешь делать что хочешь и как хочешь, лишь бы ты мне не мешал. Однако ты должен кое-что усвоить: пока не научишься колдовать, пока не научишься контролировать ту магическую энергию, которая составляет суть каждого дáра, и использовать ее, она будет использовать тебя, а ты так и будешь применять магию спонтанно, под влиянием сильных эмоций. До сих пор тебе везло: ты спас свою жизнь и жизнь Валерии, когда отразил атаку волка, и ты никого не покалечил, останавливая драку, но такое везение не будет продолжаться вечно - рано или поздно магия выйдет из под контроля, и пострадают невинные люди. Что, если в следующий раз ты разозлишься за что-нибудь на Киру? Что, если ты ранишь ее или убьешь? Я понимаю, что Жданова ты ненавидишь, Малиновский тебе безразличен, а я смогу защитить себя, но что ты будешь делать, если из-за тебя пострадает твоя любимая сестра? Сможешь простить себя, зная, что все могло бы быть по-другому, что виной всему твое упрямство и зашоренность?
Мира плохо знала Воропаева, но ей было известно по меньшей мере одно его слабое место – Кира, вот по нему-то принцесса и била.
- Если ты сама все знаешь, - после долгого молчания тихо спросил Воропаев, - то что ты хочешь услышать от меня?
- Подробности, - ответила Мира, видя, что Алекс уже почти сдался.
- Да нет никаких подробностей, - прошипел Воропаев, которому очень хотелось заорать, но он не решился. – Нет! Эти кретины, Малиновский и Жданов , ввязались в драку, Кира испугалась, что ее ненаглядного Андрюшеньку могут пришибить, и попросила меня, цитирую, «сделать хоть что-нибудь». Я крикнул: «Хватит», и внезапно все они – и Жданов, и Малиновский и те, кто их бил, - разлетелись в разные стороны. Конец истории. Я даже предположить не могу, как мне это удалось.
- И что, пассов руками или чего-то в этом роде?
- Нет, - покачал головой Воропаев.
- Мило, - пробормотала себе под нос Мира и добавила уже громче, показав на кровать: - Садись.
- Что, привыкли решать все проблемы через постель, Екатерина Валерьевна? – с издевкой поинтересовался Алекс.
- Даже если ты дар, тебе меня по одолеть, по крайней мере, пока, так что не забывай, пожалуйста, что я в любой момент могу размазать тебя по стенке, - фыркнула Мира, без особой, впрочем, злости, сознавая, что если бы наэрийские придворные услышали сейчас свою старшую принцессу, всегда сдержанную и учтивую, они были бы шокированы. – Садись.
Воропаев бросил на нее гневный взгляд, но послушался и сел на край кровати.
- Нет, - покачала головой Мира, - забирайся на кровать с ногами, так будет удобнее.
- Кому? И в чем, позволь узнать, «удобнее»? – с подозрением спросил Воропаев, не делая ни малейшей попытки двинуться с места. Не то, чтобы он всерьез верил, что Мира покушается на его честь и достоинство и, в принципе, не имел ничего против, но сейчас ему было как-то не до этого.
- Всем, - отрезала Мира. – Давай, я не собираюсь торчать здесь весь день – к твоему сведению, я так и не купила лошадей.
- Я тут не причем, - быстро сказал Алекс.
Мира помрачнела.
- С теми, кто тут при чем, я потом поговорю. Залезай на кровать, живо.
Наверное, со стороны их диалог звучал дико, но к изрядной доли дикости и сумасшествия в своей новой жизни Воропаев уже почти привыкать. В итоге Алекс все же сел на постели, прислонившись к ее спинке и скрестив ноги. Мира устроилась напротив, приняв точно такую же позу.
Как правило, магические способности обнаруживаются у дáров еще в раннем детстве, и уже тогда можно определить, кем конкретно является маленький дар: магом, волшебником или колдуном. Этим и собиралась заняться Мира – узнать, маг Воропаев или волшебник и насколько он силен.
Мира взяла Алекса за руку.
- Закрой глаза и расслабься, - приказала принцесса.
Алекс настороженно посмотрел на нее.
- Как? – спросил он.
- Обыкновенно. Только не говори, что не умеешь закрывать глаза и расслабляться, - Мира потихоньку начинала раздражаться.
- События последнего месяца, знаешь ли, не способствуют расслаблению, - криво улыбнулся Воропаев. – А закрывать глаза в твоем присутствии после того, как ты пообещала размазать меня по стенке, я, пожалуй, не рискну.
- Знаешь, для того, что я хочу сделать, мне даже не надо, чтобы ты был в сознании, - заметила Мира и, увидев выражение лица Алекса, рассмеялась и добавила: - Вообще-то, я имела в виду, что у меня есть хорошее и быстродействующее снотворное.
- Ну уж нет, - живо запротестовал Воропаев, - никаких снотворных, зелий и прочей чуши. Я… попытаюсь расслабиться, и можешь делать со мной, что хочешь, дорогая.
Алекс закрыл глаза и сдержал свое обещание. Как только его дыхание стало глубоким и ровным, Мира также закрыла глаза и попыталась нащупать, дотянуться до того, что делало Воропаева его магом, того, чему на Материке до сих пор не было названия, но что позволяло дáрам чувствовать магию и взаимодействовать с ней. Сама Мира называла это «внутреннее магическое поле». Вначале ей даже показалось, что она опять ошиблась, как это часто случалось в последнее время, потому что складывалось впечатление, что перед ней сидит обычный человек, не дар. А затем она наконец «увидела» (не глазами, конечно, но внутренним взором) что-то вроде тонкой дрожащей пленки, окружающей магическое «Я» Воропаева, о котором тот до последнего времени даже не подозревал. Без малейших колебаний Мира попробовала проникнуть за эту пленку, чтобы получше «разглядеть», на что способен Алекс, его магический потенциал, и тут ее накрыло. Ощущение было такое, что на нее обрушилась гигантская морская волна, Мира ослепла, оглохла, не могла ни дышать, ни двигаться. Сколько времени продолжалось это оцепенение – минуту, десять, час – Мира не могла сказать, и она готова была уже поверить, что умерла, когда в ее голове словно взорвалась атомная бомба, и невероятная, невыносимая головная боль снова вернула принцессу к жизни. Придя в себя, Мира обнаружила, что лежит ничком на кровати и стонет от боли. А Алекс трясет ее за плечо и испуганно и обеспокоенно просит очнуться. И от его громкого голоса головная боль Миры только усиливается.
- Заткнись, пожалуйста, - прошептала Мира. – Я в порядке.
- Да? – яростным шепотом спросил Воропаев. – А еще минуту назад ты была похожа на труп.
- Не хочу тебя огорчать, но я жива, - отозвалась Мира.
Головная боль просто убивала ее, и она чувствовала себя так, будто только что в одиночку победила целую армию оборотней. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это чтобы те отбойные молотки, которые, казалось, усиленно долбили сейчас ее мозг, прекратили свою работу. А еще – спать.
- Что случилось? – поинтересовался Алекс, глядя на бледную как смерть Миру.
- Не знаю. Сколько прошло времени?
- Минут пять, наверное. Я открыл глаза, когда твоя рука вдруг стала холодной как лед. Я позвал тебя, потряс за плечо, но ты ни на что не реагировала, а через минуту повалилась на постель, как мертвая.
- Я… поговорим позже, сейчас я на это не способна. Будь добр, помоги мне, пожалуйста, подняться.
Едва Мира встала с кровати, ее тут же повело, а в ее голове, которой категорически не понравилось вертикальное положение, взорвалась еще одна атомная бомба, правда, поменьше первой. Принцесса тяжело оперлась на плечо Алекса, и на мгновение ее охватил страх, что ей не удастся снять с двери запирающее заклинание. К счастью, у нее это получилось, но отняло последние остатки сил, и Воропаев был уверен, что она сейчас упадет в обморок, а если и не упадет, то все равно не сможет самостоятельно никуда дойти и ее придется нести. Но Мира была принцессой, а это, помимо всего прочего, означало не показывать свой слабости никому, даже в самые трудные времена. А потому перед тем, как выйти в коридор, Мира расправила плечи и подняла голову, чтобы при взгляде на нее никто не мог заподозрить, насколько ей плохо. И Александр не мог не восхититься ее выдержкой и силой воли.
Когда Мира и Воропаев зашли в соседний номер, где их ждали Кира, Андрей и Роман, последние и не заметили, что с девушкой что-то не так. Мира задумчиво посмотрела на землян и, сняв с пояса кошелек, дала им каждому несколько монет, причем Кире - чуть больше, чем остальным
- Вот, это вам на обед и на ужин. За территорию постоялого двора ни ногой. Меня не беспокоить, в эту комнату не входить, даже в случае пожара. Кира Юрьевна, если я ближе к ночи так и не выйду отсюда, попросите хозяина предоставить вам другой номер. Если свободных комнат нет – выгоняйте вашего брата и остальных из их номера и ночуйте там. С вами, - Мира показала пальцем на Романа и Андрея, - я потом поговорю. Алекс, постарайся, держать себя в руках. А теперь оставьте меня одну… пожалуйста, - последнее слово далось Мире с некоторым трудом, потому что она бессознательно перешла на свой лучший королевский приказной тон, не предполагавший любезности.
Воропаевы, Жданов и Малиновский молча вышли за дверь, без единого вопроса – что-что, а отдавать приказы, так, чтобы им беспрекословно подчинялись, Мира умела, хотя и нечасто пользовалась этим умением. Ей хватило сил только на то, чтобы дрожащими руками вытащить из сумки пузырек с болеутоляющим отваром, залпом его выпить и рухнуть на кровать. Она даже не закрыла на ключ дверь, не говоря уже о том, чтобы наложить на комнату защитные чары. К счастью, отвар был еще и со снотворными свойствами, так что, несмотря на по-прежнему нестерпимую головную боль, Мира вскоре заснула.
Проснулась она оттого, что на нее навалилось что-то тяжелое, мешающее дышать. Даже не что-то – кто-то, это явно был человек. Открыв глаза и не увидев ничего, кроме темноты, Мира попыталась было освободиться, сбросить с себя наглеца, улегшегося на нее – кем бы он ни был, - но ее остановило нечто холодное и острое, упершееся ей в шею.
- Не дергайся, не шуми, , и останешься жива, - прошептал Мире на ухо незнакомый мужской голос
Поделиться312010-02-13 22:32:32
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
* * *
Дед Александра и его сестер был в годы войны партизаном, и если бы он видел сейчас своего внука, то наверняка гордился бы им, потому что на допросе, устроенном Александру Кирой, Андреем и Романом, жаждущими узнать, что вообще творится и о чем Алекс разговаривал с Мирой, новоявленный маг не сказал ни слова. На все вопросы он отвечал угрюмым молчанием и время от времени рычал «Да отстаньте вы от меня». В конце концов, от него действительно отстали, поняв, что ничего от него не добьются. При этом Кира разозлилась за брата за его скрытность – ну какие могут быть тайны, когда речь идет об этой (как Кира продолжала мысленно называть Миру); Малиновскому, в принципе, было все равно, о чем там секретничали Мира и Алекс, а Андрею с каждым днем, проведенным в Гардии, все больше и больше не нравилось, что его бывшая помощница уделяет столько внимания Воропаеву, который явно был не самой подходящей компанией для кого бы то ни было, за исключением других таких же подлецов и негодяев. И Жданов искренне недоумевал, как Мира могла найти общий язык с Алексом и, главное, с какой стати она им так интересуется. Нет, конечно, можно предположить, что Мире Воропаев нравился… в романтическом смысле, так сказать, но одна мысль об этом была Жданову глубоко противна. Хотя, если вдуматься, личная жизнь Миры Андрея никак не касалась и не должна была волновать, пусть влюбляется в кого хочет…
- О чем задумался? – гаркнул на ухо Жданову Малиновский.
От неожиданности Андрей, сидевший на полу, вздрогнул и приложился затылком о стену, к которой прислонился спиной.
После того, как Мира выгнала всех из номера, который она делила с Кирой, земляне перебрались в соседний, тот, что занимали Андрей, Роман и Сашка. Кроватей в их номере было только две, и предыдущей ночью им пришлось играть в камень-ножницы-бумага, чтобы определить «счастливчика», который будет спать на полу. Им оказался Малиновский, и Жданову с Воропаевым следовало бы благодарить судьбу за то, что Роман обладал редким даром мгновенно засыпать где угодно и при любых обстоятельствах, иначе они долго слушали бы жалобы несчастного и обиженного Малиновского на несправедливую злодейку-судьбу. Сейчас же кровати заняли Воропаевы, а Роману и Андрею пришлось устроиться на полу, поскольку сидеть в комнате было не на чем (конечно, Андрей мог бы сесть на Кирину кровать, но общество невесты за последний месяц успело Жданову осточертеть; видеть рядом с собой Романа Воропаева явно не желала, а ее жених и его лучший друг не желали видеть рядом с собой Сашку, так Андрею и Роману ничего другого не оставалось, кроме как оккупировать пол).
Занять себя землянам было нечем, время обеда еще не подошло, да и светиться лишний раз внизу, в трактире, им не хотелось, а посему они уже несколько часов сидели в номере и медленно сходили с ума от безделья.
- Ни о чем, - поморщившись, ответил Андрей. – И не ори как больной слон.
Ничуть не обидевшийся Роман тем не менее вздохнул.
- Эх, надо же было умудриться попасть в такую дыру. Вот почему мы не оказались в каком-нибудь мире развитых технологий, а? Здесь же ни Интернета, ни телевизора, ни даже радио, на худой конец, нет. Слууушай, а этой мысль! Андрюха, помнишь, как мы в тогда в деревне сарай заброшенный чуть не взорвали самодельным порохом? Вернее, пытались взорвать, но пороха не хватило… Короче, ты рецепт помнишь? В смысле, формулу пороха? Тут его, кажется нет. Жданчик, представляешь, какую научно-техническую революцию мы здесь устроим! И культурную: футбол, хоккей, театр, стриптиз. Андрей, ты у нас начитанный и «Ромео и Джульетту» почти наизусть помнишь, будешь местным Шекспиром? Ты такой вклад в литературу аборигенов ты сделаешь, что тебе поставят памятники и напишут о тебе в учебниках! Только не говори мне, что не хочешь славы – такой шанс выпадает раз в жизни. Я тоже чему-нибудь научу аборигенов, - по горящим глазам Романа было понятно, что идея о том, чтобы познакомить мир Материка с техническими достижениями Земли, ему очень понравилась. – Кира познакомит их с высоким искусством танца… Кстати, кто-нибудь в курсе, как делать пенициллин? Мы же станем героями и спасителями миллионов жизней, мы... Что? – осекся Роман, увидев насмешливые взгляды товарищей. – Что? Я серьезно!
- Кулибин доморощенный, - лениво сказал Воропаев, - ты слышал об одном архитекторе, которому выкололи глаза, чтобы он больше не смог построить ничего подобного? За порох тебя прикончат раньше, чем ты успеешь научить местных жителей чему-нибудь еще.
- Правильно, Малина, истину глаголешь, - похлопал друга по плечу Андрей. – Только чего мелочиться? Порох – это несерьезно, а вот атомная бомба – в самый раз. Конечно, ты в школе с физикой не дружил, но ради аборигенов обязан постараться ее вспомнить. Уверен, для полного счастья им только пороха и не хватает, в придачу к оборотням и магам.
- Злые вы и недобрые, - притворно надулся Роман, не обидевшийся и на этот раз, - уйду я от вас. Эх, если бы только было, куда уйти…
Последние слова Малиновского тут же убили ту атмосферу и веселья и непринужденности, что начала было воцаряться в номере. После чего Роману следовало бы закончить этот разговор, но он не мог – в то время, как Воропаева в данный момент больше заботили личные переживания, Кира зациклилась на том, как вернуться домой, а Андрей переживал за и их безопасность, Малиновского волновало, как обстоят дела дома.
- За компанию обидно, - озвучил он те мысли, что вертелись у него в голове в последние дни, - мы только-только разворачиваться начали, выход на международный уровень перед носом маячил, а тут бац – и мы торчим здесь, а «Зималетто» там загибается. И вернемся мы к разбитому корыту…
- Малина, сделай одолжение – помолчи, - сказал Андрей, увидев, как расстроилась Кира из-за Ромкиного предположения о судьбе «Зималетто».
- Что, правда глаза колет, Жданов? Так мы все сейчас в одной лодке, все к разбитому корыту вернемся, как выразился твой дружок, - заметил Александр с кривой ухмылкой.
- Вы что, и впрямь так думаете? – спросила Кира, переводя взгляд с брата на жениха и обратно. – Что «Зималетто» развалится, пока нас не будет?
- Да компания не была образцом стабильности, даже когда ей руководил Жданов, а в отсутствие практически всех акционеров «Зималетто» вообще никому не будет нужна. Или ты веришь, что компанией займется Кристина? Не смеши меня, Кира. «Зималетто» растащат по кусочкам все стервятники, которые только смогут до нее добраться.
- Мои акции перейдут родителям, а они уж точно заниматься «Зималетто» не будут, - с горечью сказал Роман. И был прав: его отец, довольно известный художник, считавший себя гением, был далек от бизнеса, а его мама давно уже обосновалась в Австрии со вторым мужем, была хранителем какого-то местного музея и не собиралась ничего менять в своей жизни. – Скорее всего, они продадут их первому, кто предложит их купить.
- А я не знаю, кому достанутся мои акции, - скривился Андрей. – Черт, да у меня и родственников никаких не осталось, дядя Сергей три года назад умер, Женька с Аней через полгода после него в аварии разбились. Хотя… кажется, мама что-то говорила про свою троюродную сестру, которая прекратила все контакты с семьей еще сто лет назад, но я и имени ее не помню.
- Да-а-а, фигово… Может, найдется кто-нибудь, кому выгоднее будет поддерживать компанию на плаву и развивать ее, а не продавать с молотка? – понадеялся Роман.
- А ты оптимист, оказывается, - хмыкнул Алекс.
- Знаете, - неожиданно для всех сказала Кира, - да забудьте вы про «Зималетто», самое главное – вернуться, а что будет дальше – дело десятое. Мне все равно, что нас ждет в Москве, лишь бы мы вернулись туда живыми и здоровыми, а компанию всегда новую основать можно.
- Правильно! – с энтузиазмом воскликнул Андрей, перебивая уже раскрывшего рот Малиновского, который хотел было сказать, что жить под мостом и просить милостыню ему не кажется «делом десятым». – Правильно, Кирюш, надо мыслить позитивно. Давайте-ка мы все-таки спустимся вниз: обед уже скоро, а мне до смерти надоела эта комнатушка.
Обедали они долго, намеренно растягивая трапезу, чтобы не возвращаться наверх, в опостылевший им номер. Но им все же пришлось это сделать. Проходя мимо комнаты, где спала Мира, Андрей приложил немалые усилия, чтобы побороть желание хоть одним глазком заглянуть туда и убедиться, что с его бывшей помощницей все в порядке. Но здравый смысл победил эмоции, и Жданов направился прямиком в соседний с Мириным номер, при этом умудрившись войти туда первым и занять одну из кроватей. Воропаев бросил на Андрея злобный взгляд и, не долго думая, улегся на вторую кровать рядом с Кирой.
- Вспомним детство, сестренка, - ухмыльнулся он. – Сидеть на холодном жестком полу я не собираюсь.
- Один я, как всегда, бедный, несчастный и одинокий, - жалобно сказал Роман. – Андрюха, может, мы тоже что-нибудь вспомним, а?
- Обойдешься, - отрезал Андрей, но потом смягчился: - Ладно, потом поменяемся, я сегодня добрый.
Вечером, во время ужина, в трактире было гораздо больше народа, чем днем. Впрочем, очевидно было, что все пришли сюда не столько для того, чтобы поесть, сколько для того, чтобы выпить и пообщаться. И это было на руку землянам: в такой толпе на их затянувшиеся посиделки никто не обращал внимания. За часы заточения в номере, Воропаевы, Жданов и Малиновский исчерпали все возможные темы для разговора, и сейчас развлекались тем, что наблюдали за посетителями трактира на постоялом дворе. Первым это наскучило Малиновскому.
- Ладно, вы как знаете, а я пошел курить. Никто не хочет составить мне компанию? – поинтересовался Роман, выходя из-за стола.
Его товарищи покачала головами и Малиновский, пожав плечами, вышел из трактира.
- Может, не стоит отпускать его одного? – спросила Кира. – С его-то способностью попадать в неприятности…
- Брось, Кира, - поморщился Александр, - ну что с ним может случиться за пять минут? К тому же, он тут неподалеку, если что - его верный друг опять придет ему на помощь.
Но ни через пять, ни через десять, ни через пятнадцать минут Роман не вернулся.
- Андрей, наверное, тебе нужно…
Договорить Кира не успела.
- Королевские защитники порядка, ищем опасного преступника, всем оставаться на месте, - раздался от входной двери громкий, хорошо поставленный голос, мгновенно положивший конец всем разговорам в трактире.
У двери стояли пятеро мужчин: один - высокий, худой, с тяжелой лошадиной челюстью, тот, что приказал всем оставаться на местах, четверо других - одинаково рослые, широкоплечие и угрюмые. Быстро рассредоточившись по трактиру, эти четверо молодцев заглянули в лицо каждому посетителю, включая Андрея и Воропаева (женщины их не интересовали), но разыскиваемого преступника среди них не было. Синхронно, как по команде, крепыши повернулись к типу с лошадиной челюстью – очевидно, своему начальнику, – и тот кивнул в сторону лестницы, ведущий на второй этаж. Защитники порядка бодрой рысью направились к лестнице, за ними, медленнее и с бóльшим достоинством, последовал «конь», как мысленно окрестил его Андрей. И только когда все пятеро скрылись наверху, находящиеся в трактире гардийцы, которые до этого боялись пошевелиться, словно в игре «море волнуется раз…», «отмерли».
- Номера пошли проверять, - громко сказал проходивший мимо стола, за которым сидели земляне, хозяин постоялого двора.
И не похоже было, что его это радовало. Жданову и Воропаеву потребовалось не меньше минуты, чтобы сообразить, какие последствия это повлечет для них. Вернее, для Миры, в чей номер могут вломиться для обыска представители местной милиции, явно имевшие не самую лучшую репутацию, поскольку их испугался весь трактир. Для Миры, которая была чертовки раздражена и зла, когда Андрей, Александр и Кира видели ее в последний раз. Мужчины вскочили с места и пообжали на второй этаж, Кира бросилась за ними, и Роман Малиновский был на время забыт.
* * *
- Не дергайся, не шуми, и останешься жива, - прошептал Мире на ухо незнакомый мужской голос.
С этим словами незнакомец, проникший в номер Миры с пока неясными ей намерениями, рукой зажал ей рот. А это означало, что обездвиженная и не имевшая возможности произнести заклинание принцесса никак не могла избавиться от напавшего на нее мерзавца. При других обстоятельствах она попробовала бы прибегнуть к «мысленной магии», не требующей слов или пассов, но у Миры все еще болела голова (хотя и не так сильно, как когда девушка ложилась спать), и магу было трудно сосредоточиться.
- Слушай меня внимательно: с минуты на минуту в дверь постучатся королевские защитники порядка. Они скажут, что ищут опасного преступника, и потребуют разрешения войти и обыскать номер. Не смей открывать им дверь, и сделай все возможное, чтобы убедить их, что ты в номере одна. И даже не думай о том, чтобы заикнуться о моем присутствии: меня они, может, и поймают, но ты к тому времени уже будешь мертва. Поняла?
Мира изобразила нечто вроде утвердительного кивка головой.
- Хорошо.
Глаза Миры уже привыкли к темноте, и теперь она могла разглядеть, что мужчина, вдавливающий ее в матрас, был на редкость растрепан и белозуб. И в то время как «опасный преступник» ждал, пока за ним придут его преследователи, Мира думала о том, как ей лучше поступить, когда у нее снова появится возможность говорить. Конечно, проще всего было бы обезвредить наглеца с помощью магии и сдать его местной милиции, но у этого плана было одно «но»: гардийские стражи порядка наверняка заинтересуются личностью и самой Миры, и ее спутников, и не факт, что они поверят в историю про странствующего мага и случайно спасенных ей людей. А проблемы с властью, как и их внимание, Мире были не нужны. Значит…
В дверь постучали.
- Все помнишь? – едва слышно спросил у Миры тот, по чью душу пришли королевские защитники порядка. – Дверь не открывать, убедить их, что ты одна.
Мужчина медленно и осторожно отнял руку ото рта Миры, в любой момент готовый вернуть ее обратно, если девушка попытается закричать. Убедившись, что та хранит молчание, он бесшумно встал с кровати, потянув за собой Миру. Стук в дверь повторился.
- Это королевские защитники порядка, откройте дверь именем короля и закона!
- Иди, - шепотом скомандовал преступник, подталкивая Миру к двери.
Идеальнее всего было бы наложить на него чары быстрого сна и маскировочное заклинание, подобное тому, что применяли Мира, Герхард Рил и их помощники, чтобы скрыть от чужих глаз Врата, но, увы, у принцессы не было сейчас на это ни времени, ни сил, и поэтому ей пришлось ограничиться чарами быстрого сна. С трудом взгромоздив обмякшее тело мужчины, дерзнувшего напасть на нее, на кровать, Мира глубоко вздохнула, взмахом руки зажгла свечу, стоявшую на подоконнике, и пошла разбираться с очередной проблемой, которых за время пребывания в Гардии на нее свалилось столько, что она уже начала верить, что они – результат проклятья, а не случайного стечения обстоятельств и редкостной глупости Жданова и остальных.
- Откройте! - теперь в дверь не стучали – барабанили. – Мы ищем опасного преступника, и тот, кто не окажет нам содействия, будет признан его сообщником со всеми вытекающими из этого последствиями.
- Кто вы? Чего вы хотите? Я неважно себя чувствовала и прилегла отдохнуть, а вы меня разбудили! А от ваших воплей у меня еще сильнее разболелась голова, - сказала Мира, стараясь, чтобы это прозвучало жалобно и возмущенно одновременно. Дверь она, разумеется, не открыла.
- Это королевские защитники порядка, госпожа. Мы должны обыскать ваш номер, чтобы убедиться, что там не прячется разыскиваемый нами опасный преступник. Впустите нас.
- Еще чего! – воскликнула Мира. – За кого вы меня принимаете? Я – честная и порядочная девушка, я не могу приглашать в свою комнату мужчин, когда я совершенно одна и меня некому защитить. Откуда мне знать, что вы действительно защитники порядка, а не бандиты? К тому же вы только что оскорбили мою честь и достоинство, заявив, что у меня в номере находится посторонний мужчина! Я этого так не оставлю, я пожалуюсь вашему начальнику, если вы действительно защитники порядка. А если нет, я добьюсь, чтобы вас поймали и повесили на ближайшем дереве, вот так-то! Какое неуважение, просто немыслимо!
Все-таки, знакомство с Викторией Клочковой принесло хоть какую-то пользу. Поток возмущения Миры, которая не давала защитникам порядка по ту сторону двери вымолвить ни слова, прервали появившиеся в коридоре Жданов и Воропаевы.
- Что здесь происходит? – услышала Мира голос Андрея. Он казался твердым и спокойным, но Мира неплохо изучила Жданова и знала, что он растерян, не уверен в том, что делать, и, возможно, немного напуган. Но не настолько, чтобы потерять голову и перестать соображать. И этим следовало воспользоваться, благо они не успели никому рассказать «сказку про белого бычка», то есть про то, кто они.
«Милосердные предки, - мысленно взмолилась Мира, - пусть Андрей и Алекс поймут, что я от них хочу, а Кира им не мешает».
- Эндрю, дорогой брат, это ты?! – завопила Мира так, что у нее самой заложило уши. – Эти мужланы пытаются пробраться ко мне в номер и обесчестить меня! И они оскорбили меня, сказав, что я прячу у себя любовника. Защити меня!
- Что-о-о?
Заявлению Миры удивился не только Жданов, но и защитники порядка.
- Что здесь происходит? – снова поинтересовался Андрей.
- А вы, собственно, кто? – резко спросил у Жданова один из представителей гардийской милиции
- Эндрю… - секундная пауза, - Бонд.
И если Мира, краем уха слышавшая на Земле эту фамилию, никак на нее не отреагировала, то Кире и Александру стоило огромных трудов сдержать смех. Но это было единственное, что пришло в голову Андрею, который понимал, что фамилия «Жданов» в этом мире звучит странно.
- А в номере находится моя сестра Мира, которую вы напугали и оскорбили, - Андрей мастерски изобразил возмущение.
- Мы ищем опасного преступника, и у нас есть сведения, что он скрывается на этом постоялом дворе. Уверяю вас, мы не собираемся причинять вред вашей сестре, но если она не откроет нам дверь, мы ее просто-напросто вышибем и все равно войдем, вот только она при этом будет считаться пособницей разыскиваемого нами преступника.
- Уверен, в номере моей сестры его нет, - отрезал Андрей. – Мира, скажи, ты одна?
- Конечно!
- Вот видите. Моя сестра не стала бы врать в таком важном деле, она законопослушная подданная и верна своему королю, - слышать подобное от Жданова было весьма забавно.
Мира понятия не имела, поверили Андрею защитники порядка или нет, и жалела, что не видит их лиц, чтобы понять это.
- Мы обязаны проверить ее номер, тан Бонд.
- Послушайте, в номере Миры никого нет. И она боится незнакомых мужчин, она у меня очень робкая и застенчивая, - после этих слов Андрея Алексу пришлось отвернуться, чтобы скрыть ухмылку. – Я не хочу ее лишний раз травмировать. Поэтому я вот что предлагаю: давайте я сам проверю ее комнату. Обещаю, если я найду там кого-нибудь, я прикончу этого мерзавца собственными руками.
Андрей не дал защитникам порядка обдумать это предложение.
- Мира, я вхожу, - громко объявил он. – Один.
- Хорошо. А это точно ты? – если уж строить из себя истеричную дурочку, то по полной. – Как звали наших родителей?
- Павел и Ольга, - послушно ответил Андрей.
Он по-прежнему не понимал, что происходит, но сумел осознать самое главное: Мира не хочет пускать в номер посторонних людей. В самом ли деле она прятала там преступника или по какой иной причине, Жданов не знал, но он сделал все возможное, чтобы ей помочь. Сработало это или нет, пока сложно было сказать. Но Андрея интересовало, что случится, если Мира пойдет-таки на прямую конфронтацию с местной милицией. Что-то ему подсказывало, что ничего хорошего из этого не выйдет. А потому Жданов очень надеялся, что стражи порядка купятся на их маленький спектакль.
Дверь номера открылась ровно настолько, чтобы в нее мог протиснуться один человек, и как только Андрей зашел внутрь, Мира быстро захлопнула ее. Лежащего на кровати человека Жданов увидел сразу же, но сказать по этому поводу ничего не успел: Мира приложила палец к губам, покачала головой, и прошептала:
- Крикни, что здесь никого нет. Тут же выйди и попроси Киру составить мне компанию, это убедит их, что ты не врешь. Вернетесь, когда все стихнет. Давай, действуй.
И Андрей подчинился - а что ему оставалось?
* * *
Строго говоря, Роман Малиновский не курил. Так, покуривал иногда, в особо стрессовых ситуациях. Но, несмотря на то, что дымил Роман редко, он предпочитал всегда держать под рукой пачку сигарет. К его счастью, как раз в тот момент, когда он каким-то таинственным образом переместился из падающего лифта в другой мир, в кармане его пальто лежала еще нераспечатанная пачка старых добрых «Marlboro», и, как ни странно, за почти месяц пребывания в Гардии, Роман выкурил меньше половины. Хотя уж чего-чего, а стрессов за это время он пережил немало, и одним из самых сильных стало сражение с оборотнями. Это тогда, на волне адреналина, он не думал о том, что это могло стоить и ему, и Андре жизни, а сейчас, когда Роман вспоминал о горящих глазах и оскаленных клыках волков, у него по спине бежали мурашки. И он сомневался, что еще раз решиться на подобную авантюру.
Погруженный в свои мысли, Роман не заметил, как напротив него остановилась какая-то дама.
- Прошу прощения, уважаемый тан… - тихий мелодичный женский голос выдернул Малиновского из задумчивости.
Роман вздрогнул от неожиданности и приглядевшись повнимательнее к леди, смотревшей на него большими доверчивыми глазами, расплылся в широкой улыбке – девушка была ослепительно красива: зеленоглазая брюнетка с такими соблазнительно полными губами, что у Малиновского мгновенно возникло желание их поцеловать. И хотя ее фигура была скрыта длинным плотным плащом, Роман был уверен, что у этой куколки его любимый третий размер. С тех самых пор, как в отношениях со своими многочисленными дамами сердца Роман впервые зашел дальше стандартного молодежного сценария: «кино-мороженое-прогулка в парке», он еще ни разу не проводил так много ночей подряд в одиночестве, и в данный конкретный момент, в обществе прекрасной дамы, это ощущалось настолько остро, что Малиновский неловко переступил с ноги на ногу и слегка поморщился.
- Я к вашим услугам, любезная тáни, - с энтузиазмом отозвался Роман. – Чем могу помочь столь очаровательной леди?
Девушка зарделась.
- Меня зовут Лиара Эрмиль, и мне ужасно неловко, тан, но я хотела бы попросить вас об одном одолжении… - Лиара в смущении опустила глаза. – Видите ли, дело в том, что я гощу у своих тети и дяди, они уже немолоды, и потому не смогли пойти сегодня со мной на рынок. Я обещала вернуться домой засветло, однако, признаться, потеряла счет времени, а дядя с тетей живут на самой окраине Кальдона, и поэтому мне страшно в такое время идти через весь город одной. Не могли бы вы меня проводить? Я понимаю, это очень невежливо и неприлично с моей стороны просить вас об этом, но… Мне больше не к кому обратиться, я совсем никого здесь не знаю, а вы – единственный достойный тан, которого я увидела сегодня в Кальдоне, не считая моего дядюшки, разумеется.
Даже если бы Лиара была не столько сногсшибательно красива, Роман не устоял бы перед тем, что его назвали достойным джентльменом, точнее – тáном, и все равно выполнил бы ее просьбу. Ну а при такой потрясающей внешности девушки в этом вообще не было никаких сомнений. И потому, поспешно затушив сигарету, Малиновский залихватски перемахнул через забор, чем заслужил восхищенный взгляд Лиары.
- Я к вашим услугам, милая тáни. Ведите!
Если бы Малиновский увидел себя со стороны, то, вероятно, понял бы, что похож вовсе не на «достойного тана», а на бродягу – растрепанный, с ссадинами и царапинами на лице, держащий во рту непонятную бело-желтую палочку и выпускающий изо рта вонючий дым (сигарет и их аналогов в Гардии не было). Но Роман все еще находился во власти приятного заблуждения, что неотразим всегда и везде и безоговорочно нравится всем женщинам, а поэтому он без колебаний последовал за Лиарой, даже не подумав предупредить Андрея о том, что уходит, и наплевав на приказ Миры не покидать пределов постоялого двора.
* * *
Королевские защитники порядка поверили. Неохотно, с трудом, но поверили. И этому немало способствовал тот факт, что им было точно известно: преступник, которого они искали, всегда действовал в одиночку, у него не было сообщиников, а значит, вряд ли он действительно прячется в номере полоумной девицы, брат которой им помогает. К тому же, защитники не были стопроцентно уверены в том, что он действительно прячется в гостинице, – им сообщил об этом надежный информатор, но в таких делах никогда не бывает полной гарантии. Так или иначе, местная милиция в номер Мира так и не вошла, и принцесса, хотя и была рада этому обстоятельству, не могла не отметить непрофессионализм защитников порядка – их аналог в ее родной Наэрии, преступный надзор, такого себе не позволил бы: наэрийские надзорники были слишком хорошо натренированы, и их держал в ежовых рукавицах барон Велтинг, уже больше пятнадцати лет занимавший пост Министра по преступному надзору и отправлению правосудия. К тому же, они почти всегда работали с магами, что значительно повышало эффективность расследования преступлений и поимки преступников. Впрочем, возможно Мира просто идеализировала надзорников, охваченная острым приступом ностальгии.
Как только королевские защитники порядка убрались с постоялого двора (все, кроме одного, оставленного в засаде, что само по себе было смешно после того переполоха, что они устроили), Андрей и Алекс пробрались в номер, занимаемый Мирой и Кирой. Мужчины старались держаться непринужденно и раскованно, но у них это плохо получалось, и в итоге они выглядели как коты, стащившие у хозяйки рыбу. Все то время, что Кира находилась в одной комнате с Мирой и крепко спящим наведенным сном преступником, она сидела на кровати, подтянув колени к груди и положив на них подбородок, и бросала гневные взгляды на ту, которую знала когда-то под именем Кати Пушкаревой.
- Что, черт побери, за фокусы? – прошипел Воропаев, едва он переступил порог номера. – Ты рехнулась? На кой тебе сдался преступник, которого ищет милиция? Мало нам своих проблем?
- Где Малиновский? – вопросом на вопрос ответила Мира, отмахиваясь от Алекса.
- Это еще одна наша проблема, - мрачно ответил Андрей. – Он вышел покурить час назад и не вернулся. На территории двора его нет, мы проверили. Надеюсь, самая большая неприятность, которая могла с ним случиться, - это попадание в милицию. Лучше это, чем его утренние обидчики, жаждущие продолжить драку.
Мира закрыла глаза и сосчитала сначала до десяти, а потом до двадцати, пытаясь успокоится. Если Малиновского никто еще не убил, она сделает это сама, голыми руками, не прибегая к мечу или магии.
- Так, если он уже мертв, мы ему уже ничем не поможем. Но я склонна верить, что он отправился искать в Кальдоне ночную жизнь. На его поиски мы отправимся позже, сейчас у меня есть более увлекательное и важное занятие, - сказала Мира. И немного слукавила: она переживала за Романа больше, чем показывала, но броситься искать его прямо сейчас не могла: действие заклинания быстрого сна заканчивалось минут через десять, и Мира не для того приложила такие усилия по спасению от защитников порядка спящего на ее кровати преступника, чтобы просто так его отпустить. Девушке надоело оставаться в неведении относительно гардийского проклятья, и теперь у нее появился удобный источник информации, который она не могла упустить.
Мира вынула из ножен меч, подошла к преступнику и, дотронувшись до его плеча, сняла сонные чары. Первым, о чем подумал проснувшийся «опасный преступник» был побег, но меч, упиравшийся ему в живот, пресек эту попытку на корню. Меч и взгляд Миры, ясно дававший понять, что она без малейших колебаний выпустит ему кишки, если потребуется.
- Не повезло, - задумчиво и чуть насмешливо сказал преступник. – Надо было в другом номере прятаться.
- Не повезло, - согласилась Мира. – Надеюсь, ты понимаешь, что я спасла тебе жизнь? Дважды: когда не выдала защитникам и когда не убила тебя сама, хотя искушение было велико. Так что теперь ты мне должен, по крупному должен.
- Да? Жаль, такая потрясающая женщина и вдруг такая корыстная… У меня нет денег, но я могу расплатиться натурой, - ухмыльнулся он, взглянув на Миру «раздевающим» взглядом.
Руки Андрея непроизвольно сжались в кулаки, и он едва удержался, чтобы не подойти и не набить морду развалившемуся на кровати ублюдку. «Это все стресс, - мысленно сказал Жданов, удивляясь своей столь бурной реакции. – Я точно также отреагировал бы, если он сказал такое Кире».
Мира нарочитомедленно оглядела с головы до пят напавшего на нее чуть более часа назад мужчину: грязная черная одежда, растрепанные и давно не мытые русые волосы, бледная кожа, серо-голубые глаза, свежий тонкий шрам, тянувшийся через левую щеку, от виска до уголка рта. Шрам был неглубоким, и он не оставит следа, когда заживет, но пока что он служил отличным опознавательным знаком для всех преследователей того, кого Андрей хотел сейчас нокаутировать за неподобающее отношение к Мире.
- Не думаю, что мне это интересно, - хмыкнула принцесса. – Но ты можешь расплатиться кое-чем другим – информацией. Не волнуйся, твои разбойничьи секреты меня не интересует. Мне нужно, чтобы ты рассказал мне кое-что другое. Но для начала представься.
- Бернард, - буркнул мужчина. - Что, если я откажусь?
Мира пожала плечами.
- Тогда у меня не будет ни одной причины, чтобы оставить тебя в живых, - равнодушно произнесла она.
- Что, если ты блефуешь?
- Что, если я прикончу тебя здесь и сейчас? Ты не стоишь того, чтобы тратить на тебя больше времени и усилий, чем уже потрачено.
С этими словами Мира вдавила кончик меча в живот Бернарда – недостаточно сильно, чтобы нанести серьезную рану, но так, чтобы царапина была ощутима.
- Хорошо, - с легкой гримасой сказал Бернард, - пожалуй, я могу пойти на эту маленькую сделку, но с одним условием: если ты спросишь о том, что я не хочу или не могу рассказать, я тебе не отвечу, что бы ты не делала и чем бы не грозила.
- Если мне действительно нужен будет ответ, я его услышу независимо от твоего желания или доброй воли, - мрачно ответила Мира.
Бернард был прав в своем предположении о том, что она блефует: она не смогла бы хладнокровно убить его, без малейшей на то причины. Но Морган и Ник, много лет назад научившие Миру играть в карты, научили ее и мастерски блефовать, так что Бернард поверил в то, что девушке достанет смелости и решительности прикончить его.
- Да, и вот еще что: ты должен поклясться, что никому не расскажешь о том, что произошло в этой комнате, что ты здесь увидишь и услышишь.
- Клянусь, - процедил Бернард.
Мира тряхнула головой и сказала угрожающе:
- Я маг, Бернард, сильный маг, и если я узнаю, что ты нарушил свое слово, ты будешь умирать долгой и мучительной смертью, это я тебе гарантирую.
- Для такого хрупкого и очаровательного создания, ты слишком много говоришь о смерти, - скучающим тоном заметил Бернард. - К тому же, тот, кто всерьез настроен на убийство, не ведет таких долгих разговоров с жертвой.
Мира покраснела и одарила наглеца гневным взглядом.
- Еще секунда, и ты убедишься в серьезности моих намерений на своей шкуре, - Мира хотелось, чтобы это прозвучало сурово и неумолимо, но, увы, этот раунд она проиграла. Ну, и ладно.
Андрей, Александр и Кира слушали этот «дружеский» разговор с интересом и некоторым удивлением, не понимая, что Мире может быть нужно от Бернарда. Принцесса предпочла бы, чтобы Жданова и Воропаевых не было в комнате, когда она начнет расспрашивать (или допрашивать, уж как получится) Бернарда, в основном потому что они могли услышать что-то нежелательное – с точки зрения Миры, разумеется. Или увидеть. Не то, чтобы девушка и впрямь намеревалась пытать Бернарда, но… Однако она уже твердо усвоила, что ее товарищей с Земли ни в коем случае нельзя оставлять без присмотра, а события сегодняшнего утра, казавшегося таким далеким, лишний раз это подтвердили.
- Расскажи нам о проклятии наложенном на страну. Представь себе, что мы совершенно ничего о нем не знаем, - попросила Мира Бернарда.
- А вы не знаете? – прищурившись, резко спросил Бернард.
Мира не удостоила его ответом.
- Как пожелаешь, - сказал Бернард, и маг могла не отметить его странный тон. - С 1233-го года Гардией правил король Генрих II. Он взошел на трон, когда ему было восемнадцать, и с самого начала проявил себя как умный и жесткий монарх. Его нельзя было назвать тираном, однако все его приказы выполнялась беспрекословно, даже самые непопулярные и неоднозначные. Полагаю, этому немало способствовало то, что Генрих на редкость сильным магом. У страны шестьдесят два года не было придворного мага, Генрих делал все сам, в том числе и казнил тех дáров, которые нарушали закон. Его боялись, да, но и уважали, совершенно искренне. Он был четыре раза женат, имел семерых детей, кучу внуков и дожил до трех правнуков. И он так долго занимал трон, что его наследникам надоело ждать, пока Генрих умрет, и они решили взять дело в свои руки.
- Заговор, - кивнула головой Мира.
- Разумеется. На тот момент трое из детей Генриха уже были мертвы, включая его старшего сына Ричарда, о судьбе еще двоих ничего не было известно – принц Питер пропал без вести, принцесса Марианна стала полной послушницей ордена Кристины Великодушной, что предполагает уединение в монастыре и отсутствие любых контактов с внешним миром. Таким образом, наследником престола стал принц Джейсон, второй по старшинству сын Генриха, и это не слишком понравилось принцу Фредерику. Который, собственно, и организовал заговор. Это было довольно авантюрная затея, поскольку Генрих по-прежнему оставался самым могущественным магом страны и находился в курсе всего, что происходит в его владениях. Если бы Фредерик действовал в одиночку, то король казнил бы его сразу после того, как Фредерик первый раз подумал о заговоре. Но принцу помогали несколько его племянников и племянниц – принц Фрэнк и принцесса Элизабет, брат и сестра, и принц Мартин, маг. Кроме того, Фредерик перетянул на свою сторону ряд высокопоставленных дворян и не самых последних дáров королевства. Иными словами, заговор, который подготавливался несколько лет, удался. В 1295 году к столице были стянуты военные отряды, которыми командовали генералы, примкнувшие к заговорщиками, а верные Фредерику маги атаковали Генриха и серьезно его ранили. Точнее говоря – смертельно ранили. Вот только умер король не сразу и успел перед смертью проклясть страну. Как ему это удалось, до сих пор никто не может понять, но, вероятно, он вложил в проклятие всю свою силу… - Бернард задумчиво замолчал.
- В чем конкретно состояло пророчество? – нетерпеливо спросила Мира.
…Король умирал. Ему оставались жить считанные минуты, и он прекрасно об этом знал.
- Трусы, ничтожества и слабаки, - прохрипел он, обращаясь к окружившим его людям. К своим убийцам. – Вы ни на что не годны, у вас даже не хватает духа добить меня. За это и поплатитесь.
- Фредерик, может, и правда добить его? - прошептала Элизабет.
- Он сейчас сам подохнет, надо только подождать, - ответил Фредерик, не сводивший глаз с отца. В чем-то Генрих был прав: у Фредерика достало ума и воли, чтобы довести до конца свои планы, но он был недостаточно жесток, чтобы прикончить умиравшего короля. Фредерик еще не знал, что этим он обрек страну на годы несчастий и бед.
- Ты хотел трон, сынок? Теперь он твой. Но не думаю, что ты долго на нем продержишься. Я проклинаю всех, в ком течет моя кровь, и я проклинаю эту страну: после моей смерти не видать ей покоя и счастья, ураганы будут сменяться наводнениями, наводнения – засухой, мор и болезни унесут жизни тысяч людей, лето будет сменяться зимой, а зима – осенью. И вы никуда не сможете убежать, потому что границы Гардии отныне невозможно будет пересечь, и никто не придет вам на помощь. Страна расплатится кровью за ваше предательство… - в предсмертной агонии Генрих выгнулся дугой, и изо рта у него потекла черная кровь. Фредерик и остальные были уверены, что это конец, но внезапно король снова заговорил. – Так будет продолжаться, пока… особа королевской крови не сделает невозможное – не приведет в Гардию чужака из далекой страны, который станет королем. А до этого… мучайтесь…. страдайте все… и помните меня… и то, что вы сделали… Будьте вы прокляты!
- Не обращайте внимания, - громко сказал Мартин, глядя на испустившего последний вздох деда. – Ерунда все это, невозможно проклясть целую страну, тем более одному человеку. Идемте, у нас еще куча дел.
- Да, да, конечно, - неуверенно пробормотал Фредерик, - идем.
Он изо всех сил надеялся, что Мартин прав, и Генрих лишь пугал их, желая хоть как-то отомстить. Но, как выяснилось впоследствии, судьба страны оказалась в точности такой, как пожелал старый король…
- Это было тридцать лет назад? - спросил вдруг Воропаев, понятия не имевший, какой сейчас в Гардии год, когда Бернард закончил свой рассказ.
- Что? – нахмурился Бернард, не сразу понявший, что Алекс имеет в виду.
- Короля убили тридцать лет назад?
- Да, - ответил Бернард, укрепляясь в своих подозрениях относительно того, что сидящие перед ним люди и впрямь абсолютно ничего не знали о проклятии, что казалось ему невероятным.
- «Самое важное пророчество уже было сделано, почти тридцать лет тому назад», - пробормотал Воропаев, вспомнив свой разговор с кузнецом-прорицателем.
Мира вопросительно на него посмотрела, но Алекс не обратил не это внимания, потому что до него, как и до Киры с Андреем дошел смысл проклятия.
- Подождите, что значит: «границы Гардии отныне невозможно будет пересечь»? – воскликнула Кира прежде, чем Мира успела подать знак своим товарищам, чтобы они пока молчали, а она объяснит им все позже. – Ты сказала, что ворота находятся в другой стране, - Воропаева посмотрела на Миру с нескрываемой злостью. – Но выходит, мы не можем туда попасть, так? Не можем вернуться домой? И ты об этом с самого начала знала и врала нам!
- Это правда? – напряженно спросил Андрей.
Мира закусила губу, лихорадочно соображая, что ей делать. Общаться с Воропаевыми и Ждановым на тему врат и возвращения на Землю в присутствии чужака ей не хотелось. Но еще меньше ей хотелось запирать Бернарда в этом номере, перебираться с землянами в соседний, там объяснять им, что к чему, потом опять возвращаться с Бернарду и расспрашивать его дальше. К тому же, он и так уже услышал больше, чем Мире хотелось бы. И Мира, вздохнув, ответила устало:
- Насчет запертых границ Гардии – да, правда. Насчет того, что я об этом знала с самого начала – тоже правда. Но я никогда вам не лгала: я допускаю, что вам, возможно, и удастся покинуть Гардию, учитывая обстоятельства нашего появления здесь.
От Миры не укрылось, с каким жадным любопытством посмотрел на них Бернард, определенно сделавший очевидные выводы из того, что услышал, и она снова вздохнула. Да что же это такое, а? Ну почему с того момента, как они оказались в Гардии их проблемы растут в геометрической прогрессии?
- Я вам не верю! – на этот раз в голосе Киры отчетливо слышались истерические нотки. – Не знаю, что вы задумали и в какую игру вы играете, но мы все равно вернемся домой, как бы вы не старались нам помешать, слышите!
В любое другое время Мира пропустила бы мимо ушей обвинения Киры, как она обычно это делала (тем более, что Кира не в первый раз обвиняла ее чем-то подобном), но сегодня у принцессы был на редкость длинный и тяжелый день, и очередная стычка с Кирой не способствовала ее душевному равновесию. А полный недоверия взгляд Андрея, стал последней каплей. Побелевшая от злости Мира, которая, к счастью для всех, тем не менее сохранила последние остатки самообладания, взмахнула рукой, и стоявший позади Киры колченогий стул, единственный в номере, влетел в воздух, ударился о стену и разлетелся на куски. Кира взвизгнула, Бернард упал на пол, прикрывая голову руками, Алекс заслонил собой сестру, а Андрей с героической глупостью бросился к Мире и обнял ее, крепко прижимая ее руки к телу, чтобы на месте стула не оказался кто-то из присутствующих в комнате людей. При этом не переставал приговаривать: «Катя, успокойтесь, все в порядке, не обращайте на нее внимания. Спокойно, Катя, спокойно». Мира попыталась вырваться, но Андрей был намного сильнее ее, и в конце концов Мира успокоилась и затихла.
- Все в порядке, можете уже меня отпустить, - смущенно пробормотала она, опустив голову. – Обещаю, я никого не собираюсь убивать или калечить.
Андрей с сомнением посмотрел на ее макушку и неохотно разжал руки.
- Прошу прощения, - коротко бросила она Кире, с опаской выглядывавшей из-за спины брата. – А теперь послушайте меня внимательно и запомните, я говорю это в последний раз и повторять не буду: к тому, что мы все здесь оказались, я не имею никакого отношения. И я вам ничего не должна. Я помогаю вам исключительно по доброй воле и из-за определенной симпатии, к тому же, пока что наши цели совпадают. Но если вы полагаете, что я буду вас терпеть, вы заблуждаетесь. Еще одно подобное выступление – и вам представится шанс выяснить, действительно ли вы можете без меня обойтись. Вы поняли, Кира Юрьевна?
Кира, сверлившая Миру яростным взглядом, кивнула.
- Я не слышу, - спокойно сказала Мира.
- Да, я поняла, - прошипела Кира.
- Хорошо, - кивнула Мира и повернулась к вставшему с пола Бернарду. – Надеюсь, вам не надо напоминать, что вы поклялись сохранить в тайне все, что увидите и услышите в этой комнате?
- Не надо, - широко, несмотря ни на что, улыбнулся Бернард.
- Замечательно. А теперь вернемся к разговору. Кто и почему решил, что слова Генриха про особу королевской крови – это именно предсказание, а не часть самого проклятия?
- Быстро соображаешь, - хмыкнул Бернард. – Там были маги, и это они так сказали. Впрочем, даже если бы это было частью проклятия, они все равно выдали бы это за предсказание: зачем лишать всех надежды?
В голосе Бернарда была откровенная издевка, и Миру передернуло.
- Не хотите теперь объяснить нам, о чем идет речь? – раздраженно поинтересовался Воропаев.
- Известно, что перед смертью сильные маги часто делают различные предсказания, - начала объяснять Мира. – Но в данном случае король перед смертью проклинал страну, и было бы логичнее предположить, что абсолютно все, что он сказал, относилось к проклятию, - увидев непонимание на лице землян, Мира ненадолго задумалась, пытаясь как можно понятнее сформулировать мысль. – Вы видели когда-нибудь сказку про Деда Мороза и юношу, превращенного в медведя… не помню, как она называется? – наконец спросила она у Воропаевых и Жданова.
Когда Мира только поселилась в квартире Пушкаревых, она была заворожена телевизором и смотрела его целыми днями напролет, для нее он стал и одним из способов познания земной жизни, и развлечением.
Когда Андрей, Кира и Алекс синхронно кивнули (а Андрей пробормотал себе под нос: «Морозко»), Мира продолжила:
- Представьте себе, что я проклинаю того юношу: «И оставаться тебе в медвежьей шкуре, пока не зацветет старый пень». В данном случае условие «пока не зацветет старый пень» - это часть проклятья, не предсказание, и означает только одно – юноша снова станет человеком, когда зацветет старый пень. Вот только пень этот может и не зацвести, просто я, проклиная парня, выбрала одно из наиболее неосуществимых условий. Если пень зацветет, то это будет чудом, и юноша сбросит медвежье обличие. Но, скорее всего, он не зацветет, и тогда тот, кого я прокляла, навсегда останется медведем. Понятно? То же – с проклятием Генриха. Он вполне мог придумать такое условие отмены проклятия, которое вряд ли когда наступит, ведь он лично позаботился о том, чтобы никакие особы королевской крови – и вообще никто - не могли пересечь границы Гардии и кого-то сюда привести. Однако если это не условие, а пророчество, то положение кардинально меняется, и проклятье непременно, обязательно спадет, потому что Генрих это предсказал, и случится это, когда в страну придут чужестранцы, ведомые все той же особой королевской крови. Боюсь, все только запутала, - немного беспомощно призналась Мира, - но по-другому я объяснить не могу.
- Да нет, все понятно, - заверил ее Андрей, хотя, по правде говоря, мало что понял.
- Но это точно было предсказание, - заявил Алекс, пристально взглянув на Миру.
- И откуда такая уверенность? – подняла бровь маг.
- У меня свои источники, - туманно ответил Воропаев, и Мира сделала мысленную заметку не забыть расспросить его об этих источниках.
- Так, стоп, если я правильно понял, то вырисовывается следующая картина: тридцать лет назад король страны, которого убили собственные дети и внуки, перед смертью проклял свое королевство, наслав на него кучу гадостей и заперев границы. А сразу после того, как он проклял Гардию, у него было видéние о том, что проклятье его отменится, когда какая-то там королевская особа приведет из другой страны будущего короля, что в принципе невозможно, потому что в Гардию из других стран попасть невозможно. Так, что ли, получается? – спросил Андрей, наконец-то разложивший по полочкам все, о чем говорила Мира. - И мы застряли здесь до тех пор, пока не исполнится это чертово пророчество?!
Меньше всего в ответ на свои слова Андрей ожидал услышать смех – веселый искренний смех Бернарда.
- Что, в вашей далекой стране все такие… несообразительные? – ухмыльнулся Бернард, и было совершенно очевидно, что он хотел использовать более обидный эпитет. – Может, нам все-таки стоит познакомимся как подобает? – обратился он к Мире. – Разрешите представиться: Бернард Бенджамин Коллер, принц Гардийский, маркиз Горни, - Бернард церемонно кивнул Мире и поцеловал ей руку. – А вы - предсказанная особа королевской крови?
Мира не знала, чему удивляться больше: тому, что напавший на нее разбойник с большой дороги и разыскиваемый властями преступник оказался принцем, или тому, как быстро сообразил, что Мира и ее спутники - центральные фигуры предсмертного пророчества короля Генриха, а Мира - та самая «особа», постоянное упоминание которой уже набило магу оскомину. И неожиданно для себя, не задумываясь о последствиях, Мира с легкой улыбкой сказала:
- Амиранда Кэтрин Лиеж, принцесса Наэрийская.
Она почти услышала стук, с которым челюсти Воропаевых и Жданова упали на пол.
* * *
Роман плохо помнил, как они с Лиарой шли в сгущавшихся сумерках через весь Кальдон, в его памяти не осталось ничего, кроме легкого цветочного запаха ее духов и ее танцующей походки. С каждым шагом Малиновскому становилось все более и более безразлично, куда он идет и зачем, лишь бы как можно дольше быть рядом с Лиарой – самой потрясающей женщиной, которую он когда-либо встречал. Роман ничуть не удивился, когда она привела его к небольшому покосившемуся дому на окраине городка. То, что в этом заброшенном доме давно никто не живет, становилось ясно с первого взгляда, однако Малиновского это не смутило, как не смутил и тот ставший очевидным факт, что Лиара лгала о том, что живет с дядей и тетей. Напротив, это обрадовало Романа: отсутствие родственников означало, что у него есть шанс осуществить то, о чем он не переставал думать с того момента, как увидел Лиару, - провести с ней ночь.
Будто прочитав его мысли, девушка улыбнулась и провела пальчиком по его груди.
- Огромное спасибо, благородный тан. Если бы не вы – кто знает, что могло бы со мной случиться. Я вам очень, очень признательна и хотела бы отблагодарить вас за вашу доброту… и узнать вас поближе.
Малиновский не обратил внимания на то, что дверь дома открылась, повинуясь взмаху руки Лиары, ему было не до того: он пытался взять в толк, почему, несмотря на жгучее желание обнять стоящую перед ним девушку, он не может пошевелить и пальцем. Голос, как и тело, также отказывался ему повиноваться, и потому, когда Роман вдруг увидел за спиной Лиары какого-то человека, поднявшего руку для удара, он не смог вымолвить ни слова, чтобы предупредить завоевавшую его сердце красавицу об опасности. И он, застывший на месте подобно жене Лота, ничего не мог сделать, когда Лиара, которую ударили сзади по голове, покачнулась и упала на землю, едва не сбив его с ног. У Романа потемнело в глазах и на несколько секунд перехватило дыхание, а когда зрение к нему вернулось, то он с изумлением увидел, что над бесчувственной Лиарой, распростертой на земле, стоит его утренняя знакомая с рынка, Аннель, а в руке у нее – увесистый камень. Откуда-то отчетливо пахнуло гнилью и болотом. Непроизвольно поежившись, Роман понял, что он снова в состоянии двигаться. Выяснить, может ли говорить, он не успел – Аннель схватила его за руку и с криком» «Бежим!» потащила его за собой.
Забег по ночному Кальдону с Аннель, как и прогулку с Лиарой, Роман запомнил плохо, но на этот причиной тому был не сладкий дурман, затуманивавшего его сознание, а бешеная скорость, с которой они с Аннель бежали. Малиновский и не подозревал, что способен так быстро бегать, даже с учетом его хорошей физической формы, которую обеспечивало регулярное посещение спортзала. К тому же, уже почти совсем стемнело, и Роман не представлял, как Аннель умудряется не падать и не натыкаться на многочисленные заборы. К счастью, она по-прежнему держала его за руку, и исключительно благодаря этому Малиновский не сломал себе шею в первом же овражке.
Они остановились, только когда достигли противоположного конца городка. Аннель привалилась с какому-то заботу и постаралась отдышаться, Роман последовал ее примеру. Он твердо намеревался поинтересоваться, какого черта она вытворяет, как только восстановит дыхание, но Аннель его опередила.
- Ты что творишь, а? – спросила она, всплеснув руками. – Ты всегда такой ненормальный, или это мои братья тебе утром весь ум отшибли?
- Я?! – возмутился Роман. – Я? Да я, в отличие от тебя, никого не убивал!
Как ни странно, сейчас мысль о том, что Лиара мертва, не вызвала у Романа того ужаса, который он испытывал еще минут двадцать назад. А вот внезапное осознание того, что он находится в обществе убийцы, вызвало нервную дрожь.
- Пфы, убьешь шушну камнем, как же, держи карман шире! Она наверняка давно уже очнулась.
- Шушну? – переспросил Роман.
- Пфы, - опять фыркнула Аннель, - ты что, шушну не узнал? Тебя что, правда мои братья так сильно по голове ударили? Ух, я им задам!
Мда, а утром Роман был уверен, что Аннель – застенчивая тихон
- Нет, с моей головой все в порядке, но… - Малиновский почесал в затылке, соображая, что сказать, чтобы не выдать в себе чужака. – Я не понял, что это шушна, поскольку… э-э-э… никогда раньше их не видел и… м-м-м… только слышал о них краем уха. Вот.
Роман искренне надеялся, что он не ляпнул какую-нибудь глупость. Даже при скудном свете звезд и убывающей луны он увидел, как округлились глаза Аннель.
- Ну, ты даешь! – воскликнула она. – Я домой возвращалась, засиделась у Круни, моей подружки, а тут ты, плетешься за шушной как привязанный. Я сразу смекнула, в чем тут дело, и пошла за вами: вдруг, думаю, смогу застать ее врасплох и помочь тебе. И помогла! Но, вообще-то, мне – и тебе – очень повезло: обыкновенному человеку, не дáру, одолеть шушну практически невозможно. Мне это удалось, потому что она не ждала нападения – очень уж ей хотелось тебя заполучить.
Откровенно говоря, Аннель немного соврала: она не сразу распознала в Лиаре шушну, просто ей почему-то было ужасно неприятно видеть красавчика, который утром заигрывал с ней и осыпал комплиментами, с другой. (Признавать, что это ревность, Аннель отказывалась.) И пошла Аннель за ними, только чтобы узнать, что это за девица. О том, что это шушна, Аннель догадалась уже позже.
- Спасибо тебе, конечно, но хотелось бы поподробнее узнать, от чего ты меня спасла, - осторожно сказал Роман. – Шушны это кто?
- Ну, ты даешь! – вновь воскликнула Аннель. – Это ведьмы, но не обычные. Говорят, раньше их не было, они после проклятья появились. Шушны очень привлекательны, они привораживают мужчин, соблазнят их и высасывают из них жизненные силы, и потому долго живут, не стареют и остаются красивыми. А мужчины эти или умирают, или теряют рассудок. О них все знают все, и лишь дураки связываются с шушнами.
- М-м-м… там, откуда я родом, шушны – редкость, - попытался оправдаться Малиновский.
- Тогда вам повезло. Но с каждым годом шушн становится все больше и больше, так что они скоро и до твоего города доберутся, - «обнадежила» Романа Аннель. – Слушай, а давай я тебя чаем напою, - предложила она. – Я завариваю лучший чай в деревне.
После ее рассказа о шушнах Роману не слишком хотелось идти куда-либо с незнакомой девушкой, но на злодейку Аннель, вроде бы, не тянула, а Малиновскому, которого начало трясти от пережитого и услышанного, необходимо было успокоиться, и он согласился. Как оказалось, Аннель жила в том доме, к забору которого они прислонялись. Точнее – гостила.
- Это дом моей сестры Элиссы и ее мужа, - щебетала Аннель, разжигая очаг, ставя на огнь чайник и смешивая в заварочном чайничке душистые травы. – Она колдунья и сейчас в соседней деревне принимает роды. Элисса – лучшая повитуха в окрýге. Она заколдовала дом так, чтобы никто посторонний не смог в него проникнуть. А ее муж сидит с моими братьями в кабачке дядюшки Пера, они наверняка там до утра проторчат. Мы с братьями в Арисе живем, это недалеко от Кальдона, но часто сюда приезжаем, на ярмарку. Раньше у дядюшки Пера останавливались, а после того, как Элисса год назад замуж вышла и сюда переехала – у нее. Наша с Элиссой бабка тоже была колдуньей, и я в детстве мечтала, что когда вырасту, стану похожей на нее. Но, увы, я не дар. Ну и ладно, значит, не судьба. Зато я вышиваю так, что мне все завидуют. Вот, держи.
Чай и впрямь оказался замечательным, ароматным, крепким, бодрящим.
- А ты где живешь? – спросила Аннель у Романа, прихлебывая чай.
- Далеко, в городе Москва. Вряд ли ты о таком слышала.
- Неа. Но там, наверное, здорово, раз у вас даже шушн нет, - мечтательно сказала Аннель.
- Неа, - поддразнил ее Малиновский, - не так уж и здорово: люди все недобрые, воздух плохой, а опасностей и без шушн хватает.
- Жалко, - вздохнула девушка. – А ты туда путь держишь или оттуда?
- Туда. Вот только не знаю, когда я туда доберусь и доберусь ли вообще, - теперь настала очередь Романа вздыхать.
- А давай я тебе погадаю! – воодушевилась Аннель. – Я здорово на айгами гадаю, меня бабка научила, и для этого не надо быть даром. Подожди, я их сейчас принесу.
Аннель сорвалась с места и вскоре вернулась с полотняным мешочком в руках, который она около минуты энергично трясла, а потом высыпала его содержимое на стол. Это были разноцветные – синие, желтые и белые, приплюснутые с одного бока шарики, усыпанные красными точками. На взгляд Романа, точки эти располагались на поверхности шариков в хаотичном порядке.
- Тебя ждет дальняя дорога, - начала Аннель, пристально глядя на aйгами, и Роману пришлось приложить чудовищные усилия, чтобы не рассмеяться – он, конечно, и не собирался относиться серьезно к этому гаданию, но все же не ожидал, что оно будет настолько похоже на тот развод на деньги, которым на Земле занимались профессиональные мошенники, называя это «гаданием». Черт, да оно даже начиналось теми же словами! – Но неизвестно, приведет ли она тебя к желаемой цели. Это опасная, очень опасная дорога. И долгая. Но один ты не останешься, вокруг всегда будет много разных людей, и с тремя… нет, четырьмя из них ты почти не будешь разлучаться. У тебя в руках – меч, который ты часто будешь использовать и прольешь немало крови. Но чьей и почему, я не знаю, aйгами не говорят об этом. Еще… - девушка нахмурилась и закусила губу, озабоченно разглядывая гадательные шарики, - тебе предстоят тяжелые испытания, и над тобой постоянно будет виться смерть, но пока непонятно, заполучит она тебя или нет. И ты сделаешь что-то важное, очень-очень важное, но что конкретно я не знаю.
- Что, это все? – удивился Роман. – Значит, попаду я домой или нет – вопрос открытый. А как насчет богатства и любви?
- Никакого богатства я не вижу. Ни богатства, ни любви. Хотя… - девушка задумчиво почесала кончик носа, ненадолго замолчала, а затем призналась: - Я не понимаю, что aйгами говорят про твою любовь: кажется, что-то про постижение и замкнувшийся круг, но я не уверена.
- Ну во-о-о-т, - разочарованно потянул Малиновский, - как гадости нагадать, так это запросто, а как что-нибудь приятное, сразу все непонятно.
- Это не гадости, - сурово отозвалась Аннель, - это твое будущее, нравится тебе оно или нет.
- Не нравится, - проворчал Роман.
- Могу себе представить, - без тени иронии сказала Аннель. – И мне было бы не по себе, если бы я узнала, что мне придется убить кучу народа. Мне очень-очень жаль, честно.
- И на том спасибо, - мрачно сказал Роман.
Аннель тяжело вздохнула.
- Бабушка часто говорила, что не мы выбираем судьбу, а судьба – нас.
- А про то, как обмануть судьбу, она ничего не говорила?
- Нет. Но сдается мне, это нереально. Так что даже и не пытайся.
- Без сопливых разберусь, - едва слышно пробормотал Роман. – Ладно, спасибо за гостеприимство, но, боюсь, мне пора.
Уходить от Аннель ему не хотелось – он понимал, что Мира свернет ему голову, когда он вернется на постоялый двор, а Андрей ей в этом поможет.
- Правильно, а то вдруг мои братья придут, - кивнула Аннель. Она объяснила Роману, как дойти до постоялого двора и сказала с теплой улыбкой. – Удачи.
- Спасибо. И тебе.
Собрав всю свою волю в кулак, Роман вышел на улицу – темную и безлюдную, где за каждым углом его могла поджидать шушна Лиара, - навстречу своей судьбе.
Поделиться322010-02-13 23:40:16
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Интермедия-13
Тук-тук-тук. Пара минут тишины. И снова: тук-тук-тук.
Кристина, погруженная в свои мысли, не сразу поняла, что это стучат в дверь. Предполагалось, что обо всех посетителях ей должна сообщать Виктория, но та в последнее время если и появлялась на работе, то ближе к обеду, и ее редко можно было застать на рабочем месте. Вика, по ее собственным словам, «переживала тяжелое эмоциональное потрясения и была вне себя от горя из-за того, что случилось с Кирой», и поэтому «ну никак не могла сосредоточиться на работе». Кристина закрывала на это глаза, отчасти потому что ей было все равно, отчасти потому что она верила Вике – ведь и сама Кристина не могла думать ни о чем другом, кроме брата и сестры, месяц назад пропавших без вести. Вот уже третью неделю она целыми днями просиживала в президентском кабинете, которые еще совсем недавно занимал Андрей Жданова, и ждала. Терпеливо ждала новостей от Киры и Саши. Кристина не знала, что с ними случилось – она не верила ни в то, что они погибли, ни в то, что их похитили, ни в то, что их забрали инопланетяне или высшие силы, - но отчаянно надеялась, что они скоро найдутся и жизнь вернется на круги своя. Кристина почему-то была уверена, что Сашка первым делом зайдет именно в президентский кабинет, который он так жаждал заполучить, как, впрочем, и Андрей, с которым обязательно будет Кира.
Но об истинных мотивах пребывания Кристины в президентском кабинете никто не знал, все были уверены, что она безвылазно торчит там, потому что теперь она – главное лицо компании и должна ей управлять. Но дела «Зималетто» Кристину не интересовали, и уж точно она не собиралась ничем и никем руководить. Кристина отмахивалась от всех предложений что-то подписать, согласовать, подтвердить, поехать на переговоры или важную встречу, и сделала исключение только для рыжей секретарши (которую звали не то Света, не то Вета), и то лишь потому, что та так долго рассказывала Кристине про накладные, поставщиков и текущие расходы, что Воропаева наконец сдалась, не в силах больше слушать эту ерунду, и подписала пару каких-то бумажек. Сальдо, дебет и кредит Кристине были безразличны, единственное, о чем она готова была говорить (и слушать) – Кира, Сашка и, пожалуй, Андрей. Вот только у Кристины не осталось никого, кому можно было бы излить душу и на чьем плече поплакать. Она была совсем одна.
Тук. Тук. Тук.
Кристина наконец-то сообразила, что кто-то стучится в дверь, и в ее сердце вспыхнула и тут же угасла безумная надежда на то, что это Кира или Саша – нет, никто из них, конечно, стучаться не будет, они в «Зималетто» хозяева, а не гости.
- Войдите, - вздохнув, сказала Кристина.
Худого растрепанного юношу в очках, застывшего на пороге, Кристина видела впервые. Ну, или просто не помнила.
- Кукусики, - поприветствовала она его, и если бы Кира услышала ее непривычно вялый и безжизненный голос, она непременно разрыдалась бы.
- Здравствуйте, - тихо ответил юноша, неловко переступил с ноги на ногу и нервно взъерошил волосы. – Вы – Кристина Воропаева?
Кристина кивнула.
- Меня зовут Николай Зорькин, я - друг Кати Пушкаревой.
- Кати Пушкаревой? – переспросила Кристина и наморщила лоб, пытаясь вспомнить, кто это такая
- Это помощница Жданова, которая пропала вместе с ним и с Воро… с вашими братом и сестрой, - поспешил объяснить Коля.
Да, кажется, вместе с Кирой, Сашей и Андреем и правда исчезла еще какая-то сотрудница «Зималетто».
- А-а-а, та странная смешная девушка, - протянула Кристина. - Она нашлась?!
- Нет, нет, дело не в этом, - быстро сказал Коля, увидев, как загорелись ее глаза. Впрочем, после его слов они снова потухли, подернулись мутной серой пеленой. – Просто… Понимаете, мы с Катей учились вместе, я тоже экономист, и она иногда советовалась со мной по некоторым вопросам, связанным с «Зималетто». Но ничего секретного она мне не рассказывала, честное слово. В общем, вот, это кое-какие бумаги, которые она брала домой и показывала мне. Не то, чтобы они были очень-очень важными, но все равно, они вам понадобятся.
Только сейчас Кристина заметила, что Зорькин судорожно сжимает в руках толстую папку.
- Ладно, оставляйте, - равнодушно сказала Кристина, потерявшая всякий интерес к Зорькину, как только стало ясно, что он ничего не знает и Кире и Саше. – Положите их куда-нибудь сюда, - она обвела рукой стол, заваленный документами, которые ей приносили секретарши и которые она не читала.
- Угу.
Зорькин кое-как пристроил папку на чудом не развалившуюся стопку буаг, неуверенно потоптался на месте, набираясь решимости, и, наконец, сказал:
- Я понимаю, что, наверное, вмешиваюсь не в свое дело, но по договору с «Карминой», поставщиком аксессуаров, подходит срок выплаты…
- Не хочу даже слышать о выплатах и поставщиках, - перебила Зорькина Кристина. – Я в них не ничего не смыслю, этим занимаются Андрей и Кира. И ваша Пушкарева, надо полагать. Вот они вернуться и со всем разберутся.
- Ммм, да, разумеется, но некоторые выплаты нельзя откладывать, их надо сделать как можно быстрее. Нельзя тянуть, иначе у «Зималетто» возникнут серьезные проблемы, если уже возникли, понимаете?
- Нет. Андрей и Кира вернутся и все уладят, - упрямо сказала Кристина.
Зорькин тяжело вздохнул.
- Вряд ли они обрадуются, если «Зималетто» развалится, - заметил он. – В конце концов, когда они вернутся, им надо будет на что-то жить.
- Да, наверное, - с сомнением сказала Кристина.
Как ни безразлично ей было все связанное с финансами, она осознавала, что деньги не растут на деревьях, и их необходимо так или иначе зарабатывать. Но для этого у нее не было ни желания, ни знаний, ни таланта, и поэтому ее всегда кто-то обеспечивал: сначала родители, потом Ждановы и Кира, делающие все, чтобы «Зималетто» процветала и приносила как можно больше прибыли своим акционерам. И хотя средств на счетах Кристины хватит еще как минимум на полгода безбедной жизни, даже если их не пополнять, то про счета «Зималетто» этого сказать было нельзя. Компании требовался грамотный руководитель, который сможет удержать ее на плаву до появления Жданова и остальных. Если, конечно, они вообще объявятся. К тому же, Зорькин был прав – и для Киры, и для Саши, и для Андрея «Зималетто» много значило, и они будут огорчены, если компания, в которую они вложили столько сил, пойдет ко дну. И тут у Кристины родилась замечательная идея.
- Вы сказали, что тоже экономист, как Пушкарева, да? И она с вами даже советовалась? – спросила она Зорькина.
- Да. И да.
- Вот и вы и займитесь управлением «Зималетто», - предложила Кристина. – Хотите?
В ответ Коля энергично затряс головой, выражая таким образом свое согласие, - дар речи он, от переизбытка чувств, временно потерял.
- Ну, вот и славно, - с облегчением сказала Кристина. - Ступайте к Жоре Урядову, скажите, что вы теперь отвечаете за все дела «Зималетто». Да, и еще скажите ему, какая зарплата вам нужна. Все, теперь идите и не отвлекайте меня.
- Э-э-э… спасибо. Я вас не подведу, честно слово, - промямлил Коля, бросил последний взгляд Кристину, чей взгляд снова стал пустым и отрешенным, и вышел из кабинета.
Зорькин не знал, что произошло со Ждановым и остальными, но подозревал, что девушка, которую все «Зималетто» считало Катей Пушкаревой, нашла-таки способ вернуться домой. Во всяком случае, Коля очень на это надеялся. Наверное, ему следовало порадоваться за нее, но он не мог. По крайней мере – от всего сердца. Потому что он был рядом с Валерием Сергеевичем и Еленой Александровной в тот момент, когда они узнали, что их дочь пропала – во второй раз, и уже месяц видел в их глазах только боль. Потому что он сам потерял подругу, пусть и не настолько близкую и любимую, как настоящая Катя Пушкарева, но, тем не менее, подругу. Потому что «Катя» прихватила с собой – случайно или намеренно – тех, по кому горевала сейчас Кристина Воропаева, медленно сходящая с ума.
- Надеюсь, где бы ты ни была, тебе там лучше, чем нам всем здесь, - пробормотал себе под нос Коля. – И надеюсь, оно того стоило.
Поделиться332010-02-13 23:42:43
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Глава 14. И всё-таки она вертится!
Когда Роман, никого не обнаруживший в номере, который он делил с Андреем и Воропаевым, постучал в соседнюю дверь, он был уверен, что ему сейчас оторвут голову. Если, конечно, его друзья не ушли на его поиски, - в этом случае голову ему все равно оторвут, но немного позже.
- Кто? – кажется, это спросила Мира, но Малиновский не был уверен.
- Это я, Роман. Впустите несчастного страдальца обогреться у гостеприимного очага.
Хохмил Роман на автомате, по привычке, и только потом сообразил, что не стоило этого делать. «Потом» - это когда он, зайдя в номер, даже в неверном свете свечей увидел злые прищуренные глаза Миры.
- Живой? – с ледяным спокойствием поинтересовалась она, подойдя к Роману.
- Д-да.
- Здоровый?
- Да.
- Замечательно, - с этими словами Мира влепила Роману звонкую оплеуху. – Еще одна подобная выходка, и ты будешь искать дорогу домой самостоятельно, без моей помощи. А если повезет, компанию тебе составит Кира Юрьевна.
После этого Мира, утратив всякий интерес к Роману, повернулась к мужчине, которого Малиновский сначала даже не заметил.
- Положим, я вам верю, Ваше Высочество, - насмешливо сказала Мира. – Но как принц стал разыскиваемым властями опасным преступником?
- Это долгая история, - хмыкнул незнакомец.
- Что здесь происходит? – вполголоса спросил Андрея Роман, потирая горевшую щеку (рука у Миры, как выяснилось, была тяжелой, а так ведь и не скажешь!). – Это что еще за тип?
- Потом объясню, - нахмурился Жданов, не сводивший глаз с Миры и Бернарда.
Бернард Андрею не нравился. Категорически. И поэтому Жданов, наплевав на голос разума, говорящий ему, чтобы он не маялся дурью, встал рядом с Мирой, давая понять, что во всем ее поддерживает и защит, если потребуется.
- Ничего, мы никуда не торопимся, - невозмутимо сказал Андрей.
Мира кивнула, подтверждая слова Жданова.
- Ммм… Скажем так, определенные разногласия с действующей властью, о которых я не могу сказать открыто, заставили меня найти другие… формы выражения моего недовольства с проводимой королем политикой.
Бернард замолк, понадеявшись, что Мире и остальным хватит этого объяснения, но надежды его не оправдались.
- И что это за формы? – поморщившись, спросила принцесса, приблизительно догадываясь, о чем идет речь.
Похожие догадки пришли в голову и Андрею, как, впрочем, и Алексу. К счастью, все оказалось не так плохо, как они подумали: Бернард не был ни террористом, ни убийцей (во всяком случае, он не планировал ни одного из тех убийств, что он совершил, однако он пошел на них, потому что все они были необходимы для достижения его целей).
- Не одному мне не нравятся некоторые действия и решения короля, и из чувства солидарности я помогаю своим единомышленникам впутаться из неприятностей, которые им создают власти.
- И под неприятностями ты имеешь в виду…
- Тюрьму, к примеру, - неохотно отозвался Бернард.
- То есть, вы организовываете побег из тюрьмы ворам и убийцам? – уточнил Андрей.
- Нет, - с некоторым возмущением сказал Бернард, - я вытаскиваю из тюрем тех гардийцев, которые нашли в себе смелость высказать протест против бесчеловечной политики короля. Вы знаете, какие непомерно высокие налоги установила власть, и это при нынешнем катастрофическом положении в стране?! Вам известно, что верным короне вассалам разрешается почти все – убивать, насиловать, грабить, лишь бы они оставались преданными королю? Последние тридцать лет Гардия умирает, а король ускоряет этот процесс, хотя должен был бы делать все возможное, чтобы помочь ей выжить, пока не исполниться пророчество Генриха.
Бернард довольно хладнокровно реагировал на преследования защитников порядка и на то, что Мира переиграла его в его же собственной игре, и даже на новость о том, что маг и ее спутники – предвестники избавления страны от проклятья, он отреагировал менее эмоционально, чем на вполне логичное предположение Андрея. Судя по всему, у него были личные причины не любить гардийского короля. Что было тем более интересно, учитывая его титул.
- Один заговор уже стоил стране тридцати лет несчастий и бед, - Мира пристально посмотрела на Бернарда. – Хотите повторить?
- Во-первых, я ни слова не сказал о заговоре, - Бернард изо всех сил старался обуздать раздражение и гнев, - а во-вторых, вы защищаете тирана, Ваше Высочество?
- Мой отец, король Наэрии, был убит при попытке переворота. Против моего брата, ставшего королем после него, не раз организовывали заговоры. Если бы мы сейчас находились в Наэрии, вы бы, со своим отношением к монарху, не дожили бы до утра, - холодно сказала Мира.
- А, так вы такая же верная цепная собака своего короля, как и Дэвид Коллер, правая рука короля Уильяма? Готовы на все ради него? Убивать, пытать, грабить? – презрительного и зло процедил Бернард.
Ответить Мира не успела – Андрей решил, что следует вмешаться, пока эти двое не перебили друг друга. Он сделал шаг вперед, наполовину заслонив собой Миру, и произнес как можно спокойнее:
- Брейк, леди и джентльмены, брейк. Вам не кажется, что вы ушли от темы? Ваши политические разногласия можете обсудить потом, в настоящее время нас больше интересует, как попасть домой, чем быстрее, тем лучше, что делать с проклятьем и что за это за ерунда про нового короля?
Еще около минуты Бернард и Мира (из-за спины Жданова) сверлили друг друга яростными взглядами, а потом принц-преступник вдруг широко улыбнулся и, переведя взгляд на Киру, неожиданно подмигнул Воропаевой.
- Вам надо добраться до Наэрии, я правильно понял? Нет ничего проще: для этого кто-то из вас должен свергнуть короля Уильяма и занять его место, как предсказал Генрих. Проклятие исчезнет, границы будут проходимыми, и вы сможете убраться из Гардии. И все. Пустяки, верно?
Рома не понимал, о чем идет речь, но все его сегодняшние приключения временно лишили его здравого смысла и умения промолчать, когда это необходимо. И потому, не замечая повисшей после слов Бернарда напряженной тишины, Роман заявил голосом мужика из мультика «Падал прошлогодний снег»:
- Кто последний в короли? Никого? Тогда я!
Тишина стала просто оглушительной.
* * *
- …и за язык тебя никто не тянул.
Головная боль Миры, начавшаяся в результате попытки вторжения в разум Воропаева, утихла, но ей на смену пришла ломота в затылке, вызванная голодом. Больше всего Мире сейчас хотелось забиться в какую-нибудь темную нору, свернуться там клубочком и ни о чем не думать: ни о том, какую цену им придется заплатить, чтобы исполнить пророчество и выбраться из Гардии; ни о том, какую глупость она сделала, так быстро открыв Бернарду все карты; ни о том, какие проблемы это за собой повлечет; ни о том, что ей с товарищами делать в ближайшее время. Но, увы, Мира понимала, что пока это невозможно, а потому ей оставалось лишь стиснуть зубы и слушать, как Жданов, Воропаевы и Малиновский решают, кто станет предсказанным пророчеством королем.
После того, как Роман, сам того не ведая, предложил в монархи свою кандидатуру, Мира поняла, что объяснять Малиновскому происходящее, а также обсуждать проклятие и пророчество следует без посторонних ушей. То есть без ее нового «друга» Бернарда. Для этого она отправила товарищей в соседний номер и вскоре последовала за ними, задержавшись только для того, чтобы напомнить Бернарду, что если он распустит язык, то она его из-под земли достанет. Впрочем, не похоже было, чтобы принца эта угроза испугала. Уходя, Мира даже не закрыла за собой дверь – ни магическим способом, ни самым обыкновенным. Во-первых, на то, чтобы качественно запечатать номер заклинаниями у нее еще не было сил, во-вторых, то, уйдет ли Бернард или останется, о многом скажет. Если он останется, следовательно, все, что он сказал, и все, о чем догадалась Мира, – правда, и Бернард, скорее всего, захочет втянуть их в заговор против действующего короля. Если он сбежит, то либо он сдаст наэрийскую принцессу и ее спутников властям, либо он забудет про все услышанное сегодня. Но об этом Мире также думать не хотелось.
После того, как Малиновскому рассказали про проклятие и предсказание короля Генриха (рассказывал Андрей и, к удивлению Миры, на удивление внятно), Кира заявила: «Так что быть тебе королем, Рома. Ты сам предложил, и за язык тебя никто не тянул».
- Что?! – Роман хоть и не до конца еще осознал всей серьезности положения, но возмутился с чувством. – Еще чего! Я пошутил. Вон, пусть Сашка королем будет, он всю жизнь мечтал до власти дорваться.
- Рома! – укоризненно воскликнула Кира.
Мира понимала, к чему она клонит: Алекс был Кириным братом, Андрей – любимым мужчиной, и, разумеется, она не хотела, чтобы кто-то из них на всю жизнь остался в Гардии. Так что в данном случае Кира не задумываясь готова была пожертвовать Малиновским. Похоже, это понял и Роман - на щеках у него выступили красные пятна, и он с неприязнью взглянул на Киру.
- Ну уж нет, - решительно сказал он. – Никаким королем я быть не собираюсь. Вон, пусть Жданчик с Сашкой договариваются, кому из них протирать штаны на троне. Из меня короля все равно не выйдет, а из них обоих – очень даже.
- Тебе только так кажется, - попыталась уговорить Романа Кира. – Вдруг ты станешь великим правителем?
- А давай мы не будем рисковать. Не буду я королем, и точка!
Жданов неловко переступил с ноги на ногу.
- Слушайте, может, поговорим об этом завтра на свежую голову? – немного нервно сказал он. – Утро вечера мудренее…
- Нет уж, Андрюша, лучше сразу расставить все точки над «i», - скривившись, возразил Воропаев. – Ты у нас президент «Зималетто» и сделал все, чтобы заполучить этот пост, даже сделал предложение Кире, так что тебе прямая дорога в короли. А мне и «Зималетто» хватит. Или что, у тебя кишка тонка, пожертвовать собой, чтобы спасти невесту и друга?
- У меня? А как насчет тебя? – взвился Андрей. – Ты не хочешь пожертвовать собой, чтобы спасти сестру? К тому же, как правильно сказал Ромка, ты всегда к власти рвался, вот и становись королем, удовлетворишь, наконец, свои непомерные амбиции.
- Андрей, Саша, немедленно прекратите! - встряла в перепалку брата и жениха Кира. – Вы можете нормально разговаривать? Вернемся на домой, ругайтесь сколько влезет, а сейчас надо решать проблему.
- Угу, конечно, и ты, Кира, уже придумала, как ее решить – бросить меня здесь, - язвительно заметил Роман.
Мира помассировала затылок и устало вздохнула. Проще всего, конечно, было дать землянам выпустить пар, а когда они, смертельно обиженные друг на друга, надуются и замолчат, взять слово, но Мира боялась, что так долго их криков она не выдержит.
- Хватит, - негромко, но властно сказала она.
Мира, будучи принцессой, умела приказывать так, что все ее приказы выполнялись беспрекословно, и ее товарищи, хоть и нехотя, замолчали и вопросительно на нее посмотрели.
- Значит так, мне лично абсолютно все равно, кто станет новым королем Гардии, но в силу некоторых обстоятельств, которые Александр Юрьевич пока не готов разглашать, я уверена, что именно он должен быть гардийским монархом.
Воропаеву очень хотелось сказать, что это все ерунда, и Мира придумала бог весть что, но он не решился, подозревая, что если он это сделает, то новость о его магических способностях быстро станет известна Кире и остальным. Вместо этого он возразил упрямо:
- Это ничего не значит.
- Значит. В свете того, кем был Генрих, это очень много значит. Но я могу ошибаться, конечно. Однако в данный конкретный момент ты кажешься наиболее вероятной кандидатурой.
- О чем она, Саша? Какие обстоятельства? – недоуменно спросила Кира.
- Неважно, - сквозь зубы ответил Алекс. – Потом объясню.
- Конечно неважно, - не преминул высказаться Роман, - главное, что от трона Сашке не отвертеться.
- А у тебя, смотрю, от этого радости полные штаны, - огрызнулся Воропаев, и Мире снова пришлось вмешаться, чтобы предотвратить очередную перебранку.
- Хватит. Будем считать, что это тема временно закрыта до изменения обстановки.
- Хорошо, а насчет другой темы: что нам теперь делать? – спросил Андрей. – Если для того, чтобы дойти до ворот, которые вернут нас на Землю, надо посадить Сашку на трон, то как это сделать? Устроить государственный переворот, сместить действующего короля?
- Зришь в корень, - хмыкнула Мира.
- Ты что, серьезно? – поинтересовался шокированный Андрей.
- А ты видишь другой вариант? Я – нет. И поэтому нам придется поломать голову над тем, как короновать Алекса как можно быстрее и с минимальными потерями. Но об этом я предлагаю подумать завтра.
- Ладно. А что с этим? – Андрей кивнул на стену, за которой располагался номер Киры и Миры.
Мира молча вышла из комнаты и, вернувшись через пару секунд, сказала невозмутимо:
- Ничего. Он уже ушел.
- И?
- И ничего. Надеюсь, он не доставит нам проблем. Все, всем спать.
Перекусив остатками вяленого мяса, обессиленная Мира уснула, едва ее голова коснулась подушки. Принцесса была единственной, кто спал крепким беспробудным сном всю ночь. Никто из ее друзей так и не смог заснуть.
* * *
Следующим утром, едва взглянув на вялых, не выспавшихся землян, Мира поняла, что проще всего будет оставить их на постоялом дворе и заняться своими делами. Правда, она немного опасалась, что Бернард все же «сдал» их властям, и в ее отсутствие за Ждановым и остальными придут защитники порядка, но это опасение было не настолько сильно, чтобы взять товарищей с собой. Пообещав оторвать голову любому, кто высунет нос из номера, Мира поспешила на рынок.
Денег у нее осталось мало. Ну, относительно, конечно: на эти деньги можно было прожить на постоялом дворе полтора-два месяца, но для целей Миры - покупки двух лошадей со сбруей и припасов - их было в обрез. В итоге после приобретения всего необходимого средств у мага практически не осталось, и это при том, что купленных ей припасов хватит максимум на неделю. Возможно, лошади обошлись бы ей дешевле, постарайся она сбить на них цену, но торговаться наэрийская принцесса не умела.
К счастью, за время отсутствия Миры ее спутники не попали ни в одну неприятность, и Бернард, кажется, сдержал клятву, но на душе у девушки все же было неспокойно, и она предпочла покинуть Кальдон как можно быстрее.
Лошадей вели под уздцы: из пятерых путешественников ездить верхом умели только Мира и Воропаев, и при посторонних взгромождать в седло Киру и, в особенности, Романа с Андреем, означало выдать себя с головой: мужчин, не умевших ездить верхом, в Гардии практически не было. Первые уроки верховой езды Мира планировала дать этой троице, когда они отойдут от Кальдона как можно дальше.
Километра через два на дороге пред ними «нарисовался», другого слова не подберешь, Бернард. И первым, что заметила Мира, был его шрам, который еще вчера был совсем свежим, а сегодня выглядел так, словно ему по меньшей мере пара месяцев.
- И снова здравствуйте, - широко улыбнулся Бернард. – Давно не виделись. Думаю, нам надо поговорить.
- Сомневаюсь, - сухо ответила Мира, выхватившая из ножен меч раньше, чем успела подумать, стоит ли это делать.
- Не сомневайся. Давай начистоту. У вас есть задача: выбраться из Гардии. У меня есть огромное желание убрать с трона короля Уильяма и наказать его и его приспешников за все их преступления. Для того, чтобы выполнить вашу задачу, вам необходимо осуществить мое желание, только и всего. И я с удовольствием вам в этом помогу.
- Все-таки ты заговорщик, - по-прежнему сухо сказала Мира, не убирая меч.
- Это зависит от того, под каким углом на это посмотреть. Я предлагаю объединить наши усилия: я познакомлю вас с теми, кто сделает все возможное, чтобы со страны было снято проклятие. Одни вы не справитесь, даже не надейтесь. Да в вас издалека видно чужаков. Это здесь, на границе, где странники – редкость и никто не знает, как живут люди в других частях страны, вас не раскусили, но чем ближе к столице, тем больше вы будете бросаться в глаза. Бросьте, Ваше Высочество, вы же понимаете, что я прав.
- Допустим, я это признáю. Что дальше?
- Дальше мы поедем в гости к одному очень гостеприимному человеку, который будет просто счастлив вас видеть.
- К еще одному заговорщику? – уточнила Мира.
- Дались тебе эти заговорщики. Неважно, кто он, главное, что он вам обязательно поможет. Или вы уже не хотите возвращаться домой и планируете застрять в Гардии до конца жизни?
Мира закусила губу и с неохотой призналась самой себе, что Бернард прав: в одиночку они Алекса на трон не посадят, сил не хватит.
- Хорошо, - сказала она наконец, вкладывая меч в ножны. – Едем. Но если это ловушка, живыми мы не сдадимся.
- Поверь мне, мертвыми вы мне не нужны. Ну, по коням?
Сказать было легче, чем сделать. После недолгих препирательств, оханий и кряхтений, Кира уселась впереди брата, Бернарду и Роману пришлось делить одно седло, а Андрей устроился позади Миры, крепко обняв ее за талию.
- Ну, поехали? – на ухо Мире спросил Андрей.
- Поскакали, - тряхнув головой отозвалась Мира и пустила коня вскачь.
* * *
Роман и Бернард в очередной раз что-то не поделили, Алекс, от нечего делать, их подзуживал, Кира тщилась их всех утихомирить, и Мира, посмотрев пару минут на это безобразие, раздраженно фыркнула и ушла туда, где поспокойнее, то есть на бревно, лежащее в добрых ста метрах от поляны, на которой путники разбили стоянку. Шла вторая неделя их путешествия из Кальдона к Эшвилю.
Первые два дня земляне напоминали живые трупы – после многочасовой верховой езды у всех, включая Алекса, единственного из землян, кто умел держаться в седле, болело абсолютно все, даже то, что болеть в принципе не могло. Да и Мира, которая уже больше года не ездила верхом, была совершенно разбита. Только Бернард чувствовал себя великолепно и был на редкость жизнерадостен. Возможно, именно поэтому он постоянно ссорился по поводу и без с Романом: они были очень похожи, оба самоуверенные, веселые и в изрядной степени наглые. Но иногда у Миры складывалось впечатление, Бернард лишь притворяется беззаботным и нахальным, потому что время от времени она замечала у него в глазах выражение, которое никак не сочеталось с его образом, выражение, которое она видела в глазах Моргана после смерти их отца и в глазах Ника после смерти его жены и ребенка.
Утром третьего дня Роман заявил, что хочет отточить свои навыки фехтования, и Мира должна ему в этом помочь и стать его спарринг-партнером. Не успела Мира оправиться от удивления, как Андрей изъявил желание научиться обращаться с мечом, и научить этому его должна тоже она. Вообще-то, с большим удовольствием Мира поучила бы Алекса заклинаниям и методам обращения с магией, но он пока был к этому не готов, и она оставила его в покое. Временно, конечно. Так что вместо этого ей пришлось учить фехтованию Андрея. Романа же она поручила заботам Бернарда, поскольку учить было легче, чем переучивать, а Малиновского надо было именно переучивать. Не сказать, что Романа это воодушевило, но он, скрепя сердце, согласился. С тех пор каждое утро Алекс, которого холодное оружие не привлекало, наблюдал спаррингами Романа и Бернарда, за попытками Андрея овладеть искусством фехтования и за упорными стараниями Киры научиться стрелять из лука. Самым забавным было то, что наибольшего прогресса достигла именно его сестра.
Вечером шестого дня Мира рассказала Бернарду, что произошло в других странах Материка за тридцать лет изоляции от них Гардии, а Бернард ей – о жизни самой Гардии.
Утром седьмого дня Мира случайно заметила, как Кира собралась было поцеловать Андрея, но тот быстро уклонился и, опустив глаза, поспешно отошел от невесты. Увидев лицо Киры, Мира впервые за последние полтора месяца ее пожалела.
Ни разу за эту неделю они не заговаривали о проклятии и предсказании.
И сейчас, размышляя о том, что произошло с ней за год с небольшим, она вдруг подумала, что когда она вернется в Наэрию – если, если вернется! – то, пожалуй, не сразу поверит в то, что она, наконец, дома.
Где-то позади Миры хрустнула ветка. И даже не оборачиваясь, она точно знала, кто это.
- Если бы вы только знали, как я от вас устала, - с чувством сказала Мира, не глядя на присевшего рядом Андрея.
Еще пару недель назад, услышав такое, Жданов развернулся бы и ушел, но сейчас он просто пожал плечами и ответил с ухмылкой:
- Ты не поверишь – мне они все тоже до чертиков надоели! Может, бросим их и пойдем дальше вдвоем?
Мира улыбнулась и сделала вид, что задумалась.
- Нет, - с сожалением покачала она головой, - заманчивое предложение, но нет. Этой стране и так досталось, не стоит добавлять ей неприятностей, оставляя без присмотра Малиновского и Воропаевых. Боюсь представить, что они сделают с Гардией.
Возражать Андрей не стал, поскольку понимал, что она в чем-то права. В то, что Сашка, Ромка или Кира смогут существенно ухудшить положение в стране, Жданов не верил, а вот в то, что в отсутствие Миры и самого Андрея они (особенно Малина) вляпаются в какую-нибудь неприятность, - очень даже.
Мира поерзала, усаживаясь поудобнее, и случайно придвинулась вплотную к Андрею, коснувшись плечом его плеча. Еще несколько месяцев назад она отодвинулась бы, но сейчас Мира осталась на месте: с некоторых пор присутствие Жданова в ее личном пространстве не доставляло ей никакого дискомфорта. Она привыкла к Андрею и в определенной степени к нему привязалась. Впрочем, «привязалась» - не совсем удачное слово, но Мира не знала, как по-другому описать свое отношение к Жданову. Когда она только начала работать в «Зималетто», Андрей ее раздражал и даже злил, потому что он напоминал ей любимого Ника (хотя чем – она до сих пор не могла объяснить), а у Ника просто не могло быть тех недостатков, которые в изобилии демонстрировал Жданов. Мире потребовалось время, чтобы осознать, что Андрей Павлович Жданов – не Николас Мариваль, и она предвзято к нему относится. Потом Мира увидела, что помимо недостатков у Андрея есть и достоинства, а потом – что некоторые из его недостатков можно исправить, в том числе и с ее помощью. Зачем ей понадобилось брать на себя роль няньки и воспитателя, Мира сказать не могла, ведь жизнь, характер и благополучие Жданова, по сути чужого, безразличного ей человека, не должны были бы ее волновать. Но почему-то ей хотелось помочь Андрею, который из-за своих недостатков набил себе немало шишек и нажил массу проблем. Возможно, Мира неосознанно старалась сделать из него второго Ника или, скорее Моргана, но как бы там ни было, она радовалась тому, что Жданов научился самостоятельно принимать решения и нести за них ответственность.
И сейчас ей было легко общаться с Андреем, за полгода она неплохо его изучила, и он стал одним из немногих землян, которым она доверяла. Правда, она не была уверена, что решится доверить ему свою жизнь, но все остальное – да. Здесь, в Гардии, он был единственным, кто почти во всем ее поддерживал и приходил на помощь (Воропаев не в счет, потому что все его действия были совершены либо по принуждению, либо из чувства самосохранения).
Андрей снял очки – как он умудрился их нигде не разбить или потерять, для Миры оставалось загадкой, - потер переносицу и спросил, повернувшись к магу:
- Мира, а можно личный вопрос?
- Можно. Но не обещаю, что я на него отвечу, - уголками рта улыбнулась Мира.
Андрей снова потер переносицу, и Мире показалось, что он уже пожалел, что начал этот разговор, но любопытство не позволило ему его закончить.
- Ну… в общем… честно говоря, как-то я себе по-другому представлял средневековых принцесс, - наконец виновато признался Андрей.
- И как ты их представлял? – заинтересованно спросила Мира.
- Э-э-э… уж точно не волшебницей с мечом в руках, - выкрутился Жданов. В его понимании средневековые принцессы были либо робкими клушами, способными только на вышивание и рождение детей, либо интриганками вроде Анны Болейн, но он не хотел озвучивать эти свои мысли из опасения ляпнуть глупость.
- Я маг. Это во-первых. А во-вторых, я не типичная принцесса, смею тебя заверить. Отец был очень мягким человеком, что стоило ему жизни, и он позволял своим детям много того, что не позволяют не только короли, но и аристократы и даже простолюдины. Когда выяснилось, что я маг, он решил, что меня надо научить всему, чему только можно, а не только тем крохам, которым учат девушек-дáров из благородных семейств. Он не имел ничего против того, что я тенью ходила за старшим братом, и он разрешил ему учить меня фехтованию. А потом его убили. Мне тогда едва исполнилось четырнадцать, Моргану – шестнадцать с половиной, и он был слишком молод и неопытен, чтобы в одиночку удержать трон. Мы могли доверять очень и очень немногим, и я делала все, чтобы поддержать брата. Как сестра, как принцесса, как маг.
- Значит, ты была правой рукой короля?
- Нет, скорее левой, - покачала головой Мира. – Правой был наш кузен Ник. Если бы не он, Морган, вероятно, не долго занимал бы престол.
- А-а-а… - протянул Жданов и, вспомнив первые месяцы работы в «Зималетто» Миры, добавил, втайне надеясь, что девушка его опровергнет: - Подозреваю, нелегко тебе со мной пришлось.
- Вначале – да, потом стало проще. Знаешь, из тебя мог бы получиться неплохой король, - задумчиво сказала она.
Андрей поперхнулся.
- Спасибо, конечно, но лучше уж я останусь скромным президентом «Зималетто», - с кривой улыбкой отозвался он.
- Разумеется, - кивнула Мира, и в ее голосе не было ни капли разочарования. Она все понимала, но почему-то от ее понимания легче Андрею не становилось – он чувствовал себя виноватым, так легко согласившись оставить здесь Сашку. – Гардия практически в разрухе, из-за полной изоляции и чехарды со временами года она откатилась на несколько десятилетий назад. До проклятия Гардия процветала за счет экспорта древесины для строительства кораблей, превосходных луков и, самое главное, знаменитых гардийских тканей, самых дорогих и высококачественных тканей в нашем мире. Милко бы за них душу продал. Но, боюсь, сейчас производство этих тканей прекращено – оно требовало строжайшего соблюдения технологий, несовместимых с проклятьем. В первую очередь новому королю необходимо будет построить новый гардийский флот и возобновить производство тканей, восстановить из руин экономику и наладить дипломатические отношения с соседями, сделав все возможное, чтобы у них не возникло и мысли напасть на Гардию – войны она не переживет.
- Иными словами, перед Сашкой встанет непосильная задача, - заключил Андрей.
Мира вздохнула.
- Не обольщайся. Я уже говорила, и снова скажу: я могу ошибаться, и вовсе не Алекс будущий король Гардии, а ты или Малиновский.
- Ты не ошибаешься, - уверенно заявил Жданов.
- Ошибаюсь, - жестко отрезала Мира. – Людям свойственно ошибаться, и я не исключение. Однажды моя ошибка стоила человеку жизни, и хотя я делаю все, что в моих силах, чтобы этого больше не повторилось, я не могу этого гарантировать, понимаешь? Так что не строй иллюзий на мой счет, я очень тебя прошу, и, вполне вероятно, это поможет тебе сохранить жизнь.
- Ты это серьезно? – Андрей надеялся, что она так своеобразно шутит, но не увидел в ее глазах и намека на юмор.
- Да. Андрей… когда я начала работать в «Зималетто», я сразу же дала понять, что вся ответственность за компанию лежит на твоих плечах, а не на моих, потому что хотела, чтобы ты наконец осознал, что будучи президентом, ты и только ты отвечаешь за нее. Ты доверял мне, советовался со мной, прислушивался ко мне, но «Зималетто» было исключительно твоей ношей. То же самое относится к твоей жизни: я хороший маг, сносный мечник и знаю этот мир лучше, чем ты, Малиновский и Воропаевы вместе взятые, но я не смогу защитить вас ото всего и всех, как не смогу всегда принимать правильные решения. Нельзя слепо мне доверять и также слепо следовать за мной, ради вашей же безопасности. Хотя и уподобляться Кире Юрьевне не стоит, ее когда-нибудь погубит ее недоверие. Как там у вас на Земле говорят: «На бога надейся, но сам не плошай»? Считай, что я – ваша личная версия бога.
Некоторое время Жданов обдумывал все сказанное Мирой, а затем мрачно пообещал:
- Я постараюсь.
Потом он еще немного подумал и добавил:
- Мне жаль. Я имею в виду: сочувствую, что из-за твоей ошибки кто-то умер, и теперь тебя мучает совесть. Но мне кажется, что своими добрыми делами ты уже это искупила. Одно то, что мы четверо все еще живы, - только твоя заслуга, и дорого стоит.
- Спасибо, конечно, но ты слишком мало обо мне знаешь, чтобы это утверждать, - с усмешкой сказала Мира. – Я – убийца, и на моих руках много крови, по крайней мере, гораздо больше, чем мне хотелось бы. Хотя я убивала, защищая свою страну, свой народ и своих близких, я этим не горжусь. Если бы ад существовал, я наверняка туда попала бы.
- Не веришь ни в ад, ни в рай? – спросил Андрей, чтобы отвлечься от мыслей о том, что Мира, оказывается, убила кучу народа.
- Нет. Ни в одной стране Материка нет ни понятия рая и ада, ни монотеистической религии. Собственно, и политеистических мало. Нашим предкам не надо было придумывать объяснение грому, молнии, дождю или радуге, у них уже был готовый ответ – магия. Правда, это в значительной степени тормозило и до сих пор тормозит развитие науки, но в некоторых сферах, напротив, магия способствовала научным открытиям.
- Только не говори, что вы не знаете, что мир круглый.
- Это ты не говори ерунды. Все знают, что он плоский, – только когда Мира рассмеялась, увидев ошарашенное выражение его лица, Андрей понял, что она шутит. – Мы всегда знали, что наш мир – круглый как шар и вращается вокруг солнца, потому что так нам сказали Древние. Только не спрашивай, кто такие Древние, я и сама не знаю. И никто не знает. Они были очень сильными магами, они научили наших предков, как контролировать магию, как накладывать чары, как варить зелья и многому другому. Фактически, как я понимаю, они были первыми магами Материка. И я уверена, что они пришли из другого мира. Во всяком случае, Врата явно были построены ими. Как ни странно, правителями Древние не были и в управление странами не вмешивались. И они действительно много дали нашему миру. А потом они внезапно ушли, оставив после себя массу разрушений и бед: пожары, разрушенные города, наводнения. Почему они это сделали, что тогда произошло – неизвестно, о том времени не сохранилось практически никакой информации, как, впрочем, и о предыдущих годах пребывания Древних на Материке. Как бы там ни было, первое десятилетие после ухода Древних назвали «Черное десятилетие». А тот год, когда жизнь во всех странах Материка более-менее устаканилась, объявили «Светлым годом» и решили начать от него отсчет новой эры. И случилось это тысячу триста двадцать пять лет назад.
Так вот, возвращаясь к круглой земле: Древние сказали, что она круглая много веков назад, и мы всегда в это верили, но доказано это было только лет сто пятьдесят назад. Два мэливарских мага искали способ контролировать погоду, а в итоге изобрели телескоп и доказали, что наша планета – круглая, используя для этого математику, физику и магию. До них никому и в голову не пришло доказывать такую всем известную вещь.
- Ничего себе… - Андрея явно впечатлил рассказ Миры. – Когда читаешь про хоббитов и драконов, как-то не задумываешься про их экономическую систему или уровень развития науки. Так что, получается, у вас еще не совершили ни одного кругосветного путешествия? Это же лучшее доказательство того, что Земля - круглая.
- На Материке нет ни хоббитов, ни драконов. И нет, кругосветных путешествий не было, потому что в их нет никакого смысла: на нашей планете только два континента, Материк, где мы сейчас находимся, и Карнова, но он необитаем, располагается на другом конце планеты и там нет ничего интересного. Об этом нам тоже рассказали когда-то Древние. Жаль, что многие знания, которые они нам дали, утеряны.
- Зато у вас есть шанс самим сделать великие научные открытия, - усмехнулся Андрей.
- Да, но вопрос в том, когда это будет. Как я уже сказала, магия одновременно способствует развитию науки и тормозит ее. На Материке, во всех странах кроме двух – Гардии и Иллии – добывают свет-камень. После его первоначальной активизации, которая занимает пару секунд, свет-камнем могут пользоваться не только дáры, но и обычные люди. В зависимости от размера камня и интенсивности его использования, он функционирует от трех до семи лет. Не могу сказать, что в Наэрии свет-камни доступны всем слоям населения, но их можно найти не только в домах аристократии, но и среднего класса, как говорят у вас на Земле. Добыча свет-камня обходится очень дешево, его запасов по самых грубым прикидкам хватит еще лет на сто пятьдесят. Бедняки освещают дома свечами из зачарованного состава, которые горят дольше обычных свечей. Как думаешь, как скоро при таких обстоятельствах на Материке откроют электричество и изобретут лампы?
- Понятно.
- Да ничего тебе не понятно, - рассмеялась Мира. – Это тебе только так кажется. Но к тому времени, как мы доберемся до Врат – если, конечно, мы до них доберемся, - может, ты что-то и поймешь. Пойдем, а то они друг друга поубивают, и Гардия останется без короля.
Она легко соскочила с бревна.
- Кстати, насколько плохое у тебя зрение? – спросила она обернувшись.
- А-а-а… на знаю точно, где-то минус полтора-два, наверное, - растерянно отозвался Андрей.
- Ты думаешь, мне это о чем-то говорит? – снова рассмеялась Мира. – По-человечески, пожалуйста.
- Плохое, но не очень. А что?
- Увидишь. Идем.
Поделиться342010-02-13 23:45:53
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Глава 14. (Часть 2: Разговоры и размышления)
* * *
День второй (вечер).
- Ты когда-нибудь слышала об айгами?
Роману не спалось. В кои-то веки умение засыпать везде и при любых обстоятельствах его подвело, и он, промучившись час, встал и присел рядом с Мирой, которой выпало первой дежурить у костра. Тем более что семенить ее должен был как раз Роман. По словам самой Миры, дежурств можно было бы избежать, наложив на костер чары, не дающие ему погаснуть, и окружив их стоянку защитными заклинаниями, но она не готова была пойти на такой риск – в конце концов, всегда может найтись маг (или какое-нибудь порождение гардийского проклятия), который легко пройдет через кольцо охранных чар. К тому же, на это пришлось бы ежедневно тратить силы, которые могли пригодиться на следующий день, ведь путешествовать по Гардии было делом далеко небезопасным. Да и Бернард высказался за ночные вахты у костра, так ему было спокойнее, поскольку он, коренной житель Гардии, давно уже понял, что в некоторых ситуациях лучше полагаться не на магию, а на свои собственные силы. И в итоге все, включая Киру (от которой, в принципе, было бы мало толка при внезапном нападении, но предполагалось, что в этом случае она должна немедленно разбудить Бернарда и Миру), ночью по нескольку часов дежурили у костра.
- Слышала. А вот откуда о них знаешь ты?
- Да так… Птичка одна на хвосте принесла, - туманно отозвался Роман, не сводя глаз с языков пламени.
- Красивая? – усмехнулась Мира.
- Кто? – не понял Малиновский и повернулся к Мире.
- Птичка, - широко улыбнулась Мира. – Подозреваю, Милко не отказался бы сделать эту птичку одной из своих моделей.
Роман хмыкнул и пожал плечами.
- Может быть… Им можно верить? Айгами, я имею в виду.
Теперь настала очередь Миры хмыкать.
- Это зависит от того, что ты вкладываешь в понятие «верить айгами». Айгами – это шары для гадания, основное их отличие от рун или других способов гадания в том, что айгами могут пользоваться не только маги, но и простые люди, если, конечно, умеют их читать. Но настоящих айгами – тех, которые были сделаны руками Древних, на Материке осталось мало, большая их часть была потеряна много веков назад. В Наэрии, полных наборов айгами – только два, и оба находятся в собственности короны. Так что вероятность того, что первая встречная птичка погадает тебе на настоящих айгами, равна нулю.
- Ясно, как я думал, это полная фигня, - разочарованно пробормотал Роман.
- Ну, я бы не была в этом стопроцентно уверена, - покачала головой Мира.
- Ты же только что сказала…
- Я сказала, что не всем айгами можно верить, но я не сказала, что каждое гадание на фальшивом айгами – «полная фигня», как ты выразился. В девяносто девяти случаях из ста это действительно так, но вот оставшийся один процент… Как ни странно, но не все предсказатели, прорицатели и ясновидящие – дáры. Скорее наоборот, очень немногие дáры могут видеть будущее, предсказания, сделанные магами на смертном одре, – не в счет. При этом ясновидческие способности проявляются по-разному: у кого-то время от времени бывают видения, кто-то просто абсолютно точно знает, что случится в будущем, а кто-то не догадывается о своем даре. И на чем бы такие предсказатели не гадали - на айгами (не важно, фальшивых или настоящих), рунах (на которых могут гадать только дáры) или на картах, - они говорят правду, ту, которую им позволяет увидеть их талант, а не ту, которую, якобы, им рассказывают айгами или руны. Конечно, шанс встретить такого настоящего прорицателя с поддельными айгами крайне невелик, и в любых других обстоятельствах я бы утверждала, что твоя птичка тебя обманула. Но ты… и ты, и Андрей, и Алекс, и Кира – особый случай, к вам, сдается мне, не применимы обычные законы и правила. Так что я вполне допускаю, что все, что тебе нагадали – правда. А может, и нет. Еще вопросы будут?
- Да, - выпалил Роман, который точно знал, что вопросы у него еще будут, но не представлял, какие именно. Некоторое время он обдумывал услышанное, а потом, наконец, нерешительно спросил: - Тебе ведь приходилось убивать людей, верно?
- Допустим. И что?
- Что чувствуешь, когда убиваешь человека?
- Это праздный интерес или ты планируешь кого-то убить? – Мира, меньше всего желавшая сейчас обсуждать совершенные ей убийства, хотела перевести разговор в шутку, но Малиновский был слишком серьезно настроен, чтобы ее маневр удался.
- Ну, я не прочь был бы прикончить Его Высочество, - Роман кивнул на спящего Бернарда, - но пусть живет, может, еще пригодится, - на секунду Мира поверила, что Малиновский оставит эту тему, но ее надеждам не суждено было сбыться. – Так каково это – убивать?
Мира никогда еще не видела Романа таким. Она привыкла к вечно веселому, жизнерадостному, легкомысленному, неунывающему Малиновскому, и тем неожиданнее был тот Роман, который сидел сейчас рядом с Мирой, - жесткий, решительный, мрачный. Мира не знала, кто и что ему нагадал, но, судя по всему, Роману это не слишком понравилось. Глядя на отбрасываемые пламенем костра тени, танцующие на лице Малиновского, Мира вспомнила совсем другой вечер и совсем другого мужчину, на лице которого танцевали точно такие же тени и застыло точно такое же выражение, как сейчас у Романа. В тот вечер Морган отдал первый в своей жизни приказ о казни.
- По-разному, - нахмурившись, ответила Мира. – В первый раз… мне было четырнадцать, когда я убила в первый раз. Я не просто боялась – я была в ужасе. И мне бы это не удалось, если бы я защищала только себя, но со мной был младший брат, и я не могла позволить, чтобы с ним что-то случилось. И поэтому я отрубила голову человеку, которого хорошо знала и который мне нравился. При этом я даже не была уверена, враг он или нет. Но я не могла рисковать жизнью брата. А потом… В общем, мне еще не один день снились кошмары. Дальше было легче. Убивать, я имею в виду. Точнее говоря, легче давалось само убийство - уже ни о чем не думаешь, только о том, как побыстрее все закончить, чтобы тебя не ранили или чтобы противник не сбежал. Но потом никуда не можешь деться от угрызений совести. Я никогда не убивала невинных людей, только преступников, с которыми невозможно было поступить иначе, и тех, кто пытался убить меня саму, но от этого не становится проще, потому что я все время помню, что они тоже были людьми, с семьями, надеждами, мечтами. Впрочем, есть те, о чьей смерти я ничуть не жалею, и, если бы у меня была возможность, я бы сделала так, чтобы они умирали очень долго и очень мучительно. Но это мой опыт и мои эмоции, и совершенно не обязательно, что бы будешь думать и чувствовать то же самое. Есть люди, которые вообще не могут лишить жизни человека, пусть он того и заслуживает, а есть такие, которые убивают без малейших раздумий и тут же забывают от этом.
Роман если ты окажешься в ситуации, когда у тебя не будет другого выбора, кроме как убить, чтобы выжить самому, не смей сомневаться или колебаться, иначе тебя прикончат, не успеешь ты и глазом моргнуть.
- Я постараюсь, - пробормотал Роман.
Мира поморщилась, затем вдруг одной рукой зажала Малиновскому рот, а второй больно ущипнула его за руку. Роман дернулся и с изумлением посмотрел на девушку.
- Ты сдурела? – яростно прошептал он, когда Мира отняла руку от его рта. – Это еще за что?
- Ни за что. Больно?
- А ты как думаешь?!
- Больно?
- Да, да.
- Умирать еще больнее. И не менее реально, чем синяк, который будет у тебя на утро. Пойми уже, что все происходящее не шутка и не игра, а реальность, и если ты погибнешь, то не воскреснешь и не вернешься на Землю. Тебя сожгут, развеют пепел по ветру и все, твоя жизнь будет закончена. Так что, ради собственного же блага, не пытайся, а делай.
- Хорошо, - вздохнув, пообещал Роман, - я буду осторожен, серьезен и не буду искать неприятностей на свою… э-э-э… голову.
- Замечательно. Хотя верится с трудом, - с улыбкой сказала Мира.
Кажется, непутевый Роман Дмитриевич Малиновский начинал ей нравиться.
* * *
День третий
- Куда делся твой шрам? – спросила Мира, осторожно дотронувшись до шрама на лице Бернарда, шрама, который еще позавчера был совсем свежим, а сегодня почти совсем затянулся.
- Ваше Высочество предпочитает мужчин со шрамами? – ухмыльнулся Бернард, подмигнув Мире. – Я запомню.
- Мое высочество предпочитает прямые честные ответы на поставленные ей вопросы, - бесстрастно отозвалась Мира, поклявшаяся, что не даст Бернарду вывести ее из себя.
- Принцесса, тебе никто не говорил, что ты зануда? – весело поинтересовался Бернард, и Мира лениво подумала, что Морган, услышав это, немедленно приказал бы казнить наглеца. Ну хорошо, не казнить – бросить в тюрьму, но с рук Бернарду это не сошло бы. Но говорить об этом вслух Мира не стала.
- Это имеет какое-то отношение к твоему шраму?
- Страшная зануда.
Бернард надеялся, что Мира прекратит этот разговор, но она продолжала пристально, не мигая, смотреть на него, и Бернард, которому под ее взглядом кусок не лез в горло, сдался, хотя и не без попытки выиграть это маленькое сражение.
- Считай, это мой маленький секрет. Я не обязан рассказывать тебе все подробности моей жизни. Хотя… я слышал, некоторые жещины возбуждаются, когда…
- Что, если мы оставим тебя наедине с твоим маленьким секретом, - перебила Бернарда Мира, - и отправимся дальше одни? Проклятья и пророчества такая тонкая и непредсказуемая материя, что никогда не знаешь, как будут развиваться события. Вдруг нам удастся покинуть Гардию, не снимая проклятия? Или же снять его другим способом? Без твоей помощи.
- Ладно, ладно. Вот, - Бернард вынул из кармана маленькую склянку и дал ее Мире.
Маг осторожно сняла притертую крышку и принюхалась. В баночке была неизвестная Мире мазь. Судя по запаху, в нее определенно входили пижма и ладонник, но других ингредиентов принцесса опознать не смогла.
- Сильное средство, - задумчиво заметила Мира. – Не уверена, что в Наэрии готовят что-то подобное.
- Абсолютно точно не готовят, - сказал Бернард. – Эту мазь делала по секретному рецепту моя тетка, послушница Ордена Виктории Милосердной. Там знают толк в таких вещах.
- Орден Виктории Милосердной? Не слышала о таком. Если я правильно помню, самым главным и влиятельным Орденом Гардии тридцать лет назад был Орден Эльнара Светлого.
- Ключевое слово - «был». Орден Эльнара Светлого патронировался королем Генрихом, в него же входил принц Мартин, внук Генриха, один из организаторов заговора против деда. В итоге, после смерти Генриха Орден Эльнара раскололся, половина его послушников поддерживали Мартина, другая половина оставалась верна своему королю и покровителю и жаждала отомстить за его убийство, так что лет через десять после того, как Фредерик взошел на трон, Орден в муках прекратил свое существование. Еще до этого Мартин приложил немалые усилия, чтобы создать свой Орден, но ему это не удалось. А Орден Виктории Милосердной был основан чуть позже Ордена Эльнара. По преданию, гардийскую принцессу-колдунью Викторию из какой-то побочной ветви королевской семьи Гардии выдали замуж за наследного принца Иллии, славного, но бесхребетного парня, у которого была младшая сестра, просто-таки бредившая властью. Прежде, чем муж Виктории стал королем, у них родилось не то трое, не то четверо сыновей. Но правил он недолго, едва он стал королем, все его дети, один за другим, были убиты, а потом на тот свет отправился и он сам. О том, что это было делом рук его сестры догадаться не сложно, тем более что следующим королем стал именно муж этой самой сестры. Викторию оставили в живых, до сих пор непонятно, почему, но вернуться в Гардию ей не позволили, заточили в каком-то отдаленном замке. А потом в Иллии разразилась эпидемия, люди умирали в страшных количествах, заболели и король, и его дети. И тогда королева послала за своей невесткой, известным лекарем. Честно скажу, будь я на месте Виктории, я бы послал королеву далеко и надолго, но Викторию не зря потом назвали Милосердной: она выходила семью той, которая убила ее собственных детей и мужа. После этого Виктории позволили вернуться в Гардию, где она и основала Орден, после ее смерти названный в ее честь. Орден Виктории Милосердный, чьей основной задачей всегда было лечение и утешение страждущих, сделал больше, чем все остальные гардийские Ордены вместе взятые, когда из-за проклятия страна начала погружаться в хаос* .
Мира снова понюхала мазь.
- Хотела бы я познакомиться с кем-нибудь из этого Ордена, для обмена опытом, так сказать.
- Если вы будете хорошей девочкой, Ваше Высочество, я, так уж и быть, познакомлю вас с моей тетей, которая сделала эту мазь.
- Да? Какое великодушие! Что, если я расскажу твоей тетушке, каким плохим мальчиком был ты? С ножом напал на беззащитную девушку, угрожал ей, готов был убить. Спорю, послушнице Ордена, который лечит людей и помогает им, это не понравится. Может, не понравится настолько, что она перестанет снабжать любимого племянника такой замечательной мазью.
- Не надейся, принцесса, моя тетя слишком меня для этого любит.
- Тогда я передумала: я не хочу с ней знакомиться – она совершенно не разбирается в людях.
- Зато она варит потрясающие лечебные мази.
- Только это ее и извиняет. Все-таки я, пожалуй, с ней встречусь, только чтобы открыть ей на тебя глаза.
- С удовольствием на это посмотрю.
Мира широко улыбнулась. Бернард был совершенно невыносим, совсем как Герхард Рил, придворный маг Наэрии. И он ей нравился.
* * *
День пятый
- Принцесса, - взглянув на Миру, фыркнула Воропаева, и восхищения в ее голосе было больше, нежели планируемого презрения.
В Гардии были суровые законы в отношении браконьеров, которыми признавались все, кто охотился на чужой земле без разрешения. В Наэрии, как и во всех других странах Материка, браконьеров также не любили, однако там не считалось браконьерством поймать парочку зайцев или куропаток. В Гардии же и такая мелочь строго наказывалась, и Мира, которая планировала добывать пропитание охотой, была рада, что ей встретился Бернард, не давший ей совершить такую глупость. Поэтому еду им пришлось покупать во встречавшихся по пути деревнях и городках, хотя вначале Мира собиралась держаться от них как можно дальше: во-первых, из-за того, что Бернарда разыскивали защитники порядка (шрам на лице принца-преступника – единственная примета, по которой местная милиция могла его опознать, – уже зажил, но ни Мира, ни сам Бернард не хотели рисковать), во-вторых, Мира полагала, что чем меньше они будут «светиться», тем лучше – так, на всякий случай. К счастью, у Бернарда, в отличие от Миры, были деньги, так что голодная смертью путешественникам не грозила.
Купив все необходимое в очередной деревушке, путники уже медленно шли к околице, ведя лошадей под уздцы, когда один из деревенских парней сказал вслед Мире непристойность, услышав которую покраснели даже земляне, выросшие в мире, который бóльшая часть жителей Материка назвала бы безнравственным и аморальным. Приятели парня громко и довольно засмеялись, и только абсолютно очевидное отсутствие у них ума, могло объяснить тот факт, что они осмелились так вести себя, прекрасно видя, что у Миры есть четверо защитников, трое из которых с мечами (меч на поясе самой Миры они всерьез не восприняли). Только когда Бернард положил руку на эфес меча, а Андрей, Роман и Алекс сжали кулаки, «деревенские гопники», как их мысленно назвал Малиновский, сообразили, что их шутка принимает неприятный оборот. Но Мира не дала товарищам наказать своих обидчиков, с которыми она легко могла справиться сама. Она нарочито медленно повернула высоко поднятую голову в сторону деревенских парней, прищурившись, окинула их пренебрежительным взглядом и спокойным, обыденным и немного скучающим тоном пообещала, что если они не извинятся перед ней, она собственноручно оторвет все, что делает их мужчинами, и заставит их это съесть. И выражение ее глаз ясно говорило, что она не шутит.
В общем, Роман страшно пожалел, что у него нет с собой камеры, чтобы запечатлеть сцену извинения. А Кира, при всей своей неприязни к Мире, не смогла не восхититься тем, как та держалась.
- Принцесса, - согласился Бернард. – Настоящая.
- Да неужели? – ядовито спросила Кира.
Вообще-то, это был риторический вопрос, но Бернард не понял или не захотел этого понять.
- Как ни странно – да.
- Странно? – подняла бровь Кира, не видевшая в Мире ничего странного, только заносчивость и высокомерие.
- Сразу видно, что до Амиранды ты никогда не встречалась с принцессами, красавица, - Бернард начал звать Киру «красавица» уже на второй день их знакомства, но только когда они были наедине. Сначала Воропаева злилась, раздражалась и требовала, чтобы он прекратил ее так называть. Но Бернард лишь усмехался и не обращал никакого внимания все ее просьбы. Тогда Кира стала демонстративно игнорировать его, когда он обращался к ней «красавица», но это только забавляло Бернарда, и Воропаева решила, что лучше сделать вид, что ничего особенного не происходит. Почему Кира ни разу не рассказала об этом Андрею или Саше, не попросила их по-мужски поговорить с Бернардом, она и сама не понимала. Возможно, потому что в глубине души ей было приятно, что хоть кто-то находит ее привлекательной и открыто флиртует с ней – Андрей давно уже не делал ни того, ни другого.
- Хочешь сказать, что обычно принцессы более приятные в общении, чем Мира?
- Как раз наоборот. Не знаю, какие принцессы там, откуда ты родом, но ни одна принцесса на Материке никогда не покинет дворец без свиты и охраны и не удостоит простолюдина даже мимолетным взглядом, ни одну принцессу не учат боевой магии и владению мечом. И любая принцесса приказала бы казнить или бросить в тюрьму любого, кто посмел бы вести себя с ней так, как ты с Мирой. А Амиранда – хотя она та еще заноза в… кхм… ну ты поняла – возится с вами четырьмя, охраняет и старается научить вас выжить в нашем мире, и это при том, что ты и твой брат – не слишком с ней любезны. На твоем месте, красавица, я бы был ей благодарен. Впрочем, я вижу, что у тебя есть личные причины не любить Миру. Но мой тебе совет, красавица: забудь об этом, все равно он тебя не достоин.
- Понятия не имею, о чем ты, - холодно отозвалась Кира. И солгала. Она точно знала, о чем говорил Бернард, который в подтверждение своих слов посмотрел вперед и кивнул Воропаевой, призывая ее сделать то же самое. Кира проследила за его взглядом и резко втянула в себя воздух: Андрей и его бывшая помощница шли рядом, плечом к плечу, Жданов что-то рассказывал Мире, и Воропаева отчетливо видела его улыбку – искреннюю, веселую, восхищенную, улыбку, которой он уже очень давно не улыбался самой Кире. И это причиняло ей почти физическую боль.
- Спокойно, красавица, - тихо сказал Бернард, и Кира поняла, что крепко вцепилась в его руку.
- Я спокойна, - сквозь зубы процедила Воропаева, едва сдерживаясь, чтобы не закричать и не устроить сцену ревности здесь и сейчас, - я чертовски спокойна.
- Я заметил, - хмыкнул Бернард. – И я серьезно: ты заслуживаешь бóльшего.
- Да что ты?! – язвительно сказала Кира. – Ты знаешь нас меньше двух недель, но уже даешь мне советы по поводу моей личной жизни? Это не твое дело! Я сама разберусь в том, что мне думать и чувствовать. Не лезь в это. Все, тема закрыта.
Несмотря на обуревавшие Киру эмоции, она не повысила голос, что стоило ей немалых усилий, и теперь она могла гордиться собой. Но вместо гордости Кира внезапно почувствовала смертельную усталость: ей надоело в тысячный, миллионный раз испытывать ревность, злость, обиду, которые овладевали ей каждый раз, когда она видела Андрея, флиртующего с другой женщиной. Это было неправильно, потому что любовь предполагала полное доверие, но Кира никогда не доверяла Жданову, постоянно подозревала его в изменах (и почти всегда была права в своих подозрениях), но вместе с тем верила его оправданиям, даже самым нелепым и неправдоподобным, – просто потому что очень хотела ему верить, потому что боялась его потерять. Она мучила и Андрея, и саму себя слезами, ссорами, истериками, но была убеждена, что делает все правильно. Сейчас ей вдруг пришло в голову, что, возможно, она была неправа, и ей следовало вести себя по-другому с Андреем.
Когда Кира публично кричала на Жданова, обвиняя его в связи с очередной моделькой, когда она выставляла себя полной дурой, названивая друзьям и деловым партнерам Андрея в поисках непутевого загулявшего жениха, ее не особо волновало, что о ней будут говорить. В такие моменты она вообще ни о чем не думала, кроме своих раненых чувств. Но в данную минуту жалость и сочувствие Бернарда были ей неприятны. И унизительны. Впрочем, Кира не была до конца уверена, что странное, непонятное выражение его глаз это именно жалость, но чем другим оно могло быть?
- Как скажешь, - пожал плечами Бернард. – Но ты знаешь, что я прав.
- Вы слишком много о себе воображаете, Ваше Высочество, - сказала Кира, намеренно подчеркивая титул Бернарда, как делали это все земляне (особенно Роман), когда хотели уязвить принца и высказать ему свое недовольство.
- Ну что ты, красавица, я – сама скромность, - ухмыльнулся Бернард.
- А что, все принцы такие же наглые и самовлюбленные как ты? – поинтересовалась Кира.
- Нет, - из голоса Бернарда исчезли все игривые нотки, - веришь или нет, но бóльшая их часть – самовлюбленные ублюдки. Принцы - наследники престола вырастают в уверенности, что мир принадлежит им и они имеют право делать все, что пожелают, и никто не посмеет им перечить, младшие ненаследные принцы с детства жаждут только одного – заполучить трон, и готовы ради этого на все. У моего деда, короля Генриха, была куча детей, внуков и правнуков, все принцы и принцессы, и хороших людей среди них очень и очень мало. Принц Дэвид, мой троюродный брат и правая рука короля Уильяма, садист и мерзавец, принц Грегори, его лучший друг и помощник, – не лучше. И это никак не связано с проклятьем, почитай хроники и летописи всех стран Материка – негодяев во всех правящих династиях было гораздо больше, чем праведников.
- Интересно… А как насчет тебя? Ты негодяй или праведник? Кажется, до сих пор ты отчаянно пытался убедить нас в последнем.
Кира ожидала, что Бернард по обыкновения отшутится, но он сказал по-прежнему серьезно:
- Я абсолютно точно не такая сволочь, как Дэвид, но о том, хороший я человек или нет – судить не мне. Но мне очень хочется верить, что я все же неплохой парень. Как думаешь?
- Я еще не поняла, - не менее серьезно ответила Кира. – Но я обязательно разберусь.
- И на том спасибо, - невесело улыбнулся Бернард.
* * *
День шестой.
- Ты замужем?
Вопрос был совершенно неожиданным. Мира вместе с товарищами сидела у костра и ужинала, когда Бернард ни с того, ни с сего решил выяснить, есть ли у наэрийской принцессы муж или нет.
- Нет.
- Значит, в последние годы с внешней политикой у Наэрии дела обстояли вполне благополучно, - уверенно заявил Бернард.
Мира кивнула.
- Как успех внешней политики страны связан с замужеством ее принцессы? – озадаченно поинтересовался Андрей.
Мире и самой было любопытно, как Бернард пришел к такому выводу, но спрашивать его об этом не собиралась - пока что в их маленькой глупой игре под названием «Кто умнее и находчивее: принц Бернард или принцесса Амиранда?», начавшейся в тот вечер, когда они познакомились, выигрывал Бернард. Не то чтобы это сильно расстраивало Миру, привыкшую считать себя выше подобной ерунды, но все же… Все же ее гордость была немного уязвлена.
- Династический брак – один из самых популярных инструментов внешней политики почти во всех странах Материка. Правда, не самый надежный и эффективный, но к нему часто прибегают. Тому из вас, кто станет королем Гардии, рекомендую это запомнить. (Из соображений безопасности Бернарду не сказали, что предсказанный Генрихом король это, скорее всего, Воропаев.) Если бы у наэри йского короля были проблемы с соседями, он, скорее всего, постарался бы решить их, выдав замуж сестру. Тем более что сестра эта – умный сильный маг.
- Он это серьезно? – не могла не спросить Кира, в общем-то, сознававшая, что удивляться тут нечему: еще пару веков назад династические браки на Земле были весьма популярны.
- Да, - коротко ответила Мира.
- Варварство какое, - буркнул Андрей.
- Привыкай: если ты еще не понял – в нашем мире много того, что тебе покажется варварством, - сказала Мира и тихо добавила: - Моему брату повезло, ему не пришлось выбирать между благополучием страны и счастьем сестры.
- А если бы он все же был вынужден сделать этот выбор, каким бы он был? – спросил Бернард.
- Правильным.
Мира знала, что в случае необходимости Морган выбрал бы Наэрию, как бы тяжело ему это ни далось. И на месте брата, она поступила бы точно так же, но думать об этом было больно. А еще принцесса знала, что хотя Моргану было трудно примириться с мыслью о возможном династическом браке всех своих сестер, больше всего он не хотел такого замужества для Миры, из-за чего его мучила совесть, однако он ничего не мог с собой поделать – он, безусловно, любил Ивон и Александру, но любимой сестрой Моргана всегда была Мира, и ее счастье было важнее его собственного. Но не важнее благополучия страны. И все они - и Морган, и Мира, и двойняшки, и Тони: король, принц и принцессы Наэрии, - были заложниками своего долга, повелевавшего им идти на любые жертвы ради своего королевства.
- Что на самом деле ты хочешь узнать? – с легкой улыбкой поинтересовалась Мира. – Явно не о моем семейном положении. Что произошло в странах Материка, пока Гардия была от них изолирована? Про политику, войны, конфликты, скандалы, пакты и соглашения?
- Конечно, - ухмыльнувшись, признался Бернард. – Если в скором времени проклятье будет снято, то нам придется заново налаживать отношения с соседями, да так, чтобы у них не возникло искушения напасть на ослабленную Гардию. Так что чем больше я буду знать о потенциальных врагах, тем лучше.
- Я плохо осведомлена об Иллии и Тарисе. Что до всех остальных… Вскоре после того, как Гардия была проклята, скончался король Лерзы. На трон взошел его племянник, который….
* * *
День девятый
- Идиотские волосы, - проворчала Кира, пытавшаяся расчесать спутанные и еще мокрые пряди.
За время пребывания Киры в Гардии от ее стильной прически, сделанной в одном из самых дорогих и популярных салонов Москвы, не осталось и следа, а отросшие волосы начала раздражать Воропаеву – она всегда была послушной дочерью и старалась не разочаровывать родителей, но когда родители в ее восемь лет отказались отрезать своей принцессе длинные волосы, Кира сделала это сама. С тех пор она носила только короткие прически и ничуть об этом не жалела.
Они выехали из Кальдона девять дней назад, передвигаясь днем и останавливаясь на ночь, и последние сутки, проведенные на одном месте, были исключением: Мира решила, что им надо отдохнуть и как следует вымыться и постирать одежду, раз уж так случилось, что они разбили стоянку совсем рядом с от заводью реки. К счастью, погода была на редкость теплой и солнечной, и путешественникам не грозило при купании продрогнуть до костей. Во всяком случае, Мира очень на это надеялась.
Ее надежды оправдались. Более того, «водные процедуры» явно пошли всем на пользу: вода смыла не только пыль и пот, но и усталость, накопленную за последнее время. Не всю, разумеется, но этого хватило, чтобы снова почувствовать себя людьми. Пожалуй, Кира могла бы назвать этот день великолепным, если бы не проклятые волосы, которые невозможно было толком промыть и расчесать. Вообще, с объективной точки зрения, Кирины волосы были не такими уж и длинными, но они все равно ее раздражали.
- Чертовы волосы, - в очередной раз пробормотала Кира, силясь освободить из плена волос расческу.
Воропаева и Мира сидели на берегу реки, полуодетые, и ждали, пока подсохнет их выстиранная и разложенная на нагретых солнцем прибрежных камнях одежда.
- Да уж… - задумчиво согласилась с ней Мира, не обращая внимания на изумленный взгляд Киры: наэрийская принцесса редко заговаривала с Воропаевой, только если в этом была острая необходимость, и уж тем более редко в чем-то с ней соглашалась.
Но сейчас Кира не могла не признать, что у Миры имелись причины нарушить свой «обет молчания»: у нее были еще бóльшие проблемы с волосами, чем у самой Воропаевой. На Земле, где Мира притворялась Катей Пушкаревой, одевалась в нелепые одежки и носила старомодный пучок, ее вечно прилизанные волосы казались жидкими и бесцветными, и никто и подумать не мог, что на самом деле они каштаново-рыжие, длинные, густые и волнистые. Когда Кира впервые увидела Миру с распущенными волосами, она не поверила своим глазам. Ухаживать за такой гривой в походных условиях - мыть, сушить, расчесывать - было адски трудно. И в данную минуту волосы Миры больше всего были похожи на воронье гнездо, в котором безнадежно застрял деревянный гребень.
С трудом высвободив гребень, Мира отложила его в сторону и поморщилась. Купленное в Кальдоне мыло было отвратительным. Как правило, изготовлением такого рода вещей – мыла, кремов, тоников, пудры и помады – занимались ведьмы и изредка волшебники, и Мира была уверена, что тот дáр, изготовивший это мыло, - слабак, дилетант и неуч. Глядя на то, как Кира сражается с непослушными белокурыми волосами, Мира приняла решение относительно своей собственной каштановой копны. Принцесса дотянулась до предусмотрительно захваченной с собой сумки, вытащила оттуда нож, собрала волосы в «хвост»… одно быстрое движение рукой, и Мира тряхнула непривычно легкой головой с непривычно короткими волосами. Безжалостно (и неровно) отрезанный длинный пышный «хвост» остался в ее крепко сжатом кулаке.
Кира ахнула. При всей ее нелюбви к Мире, отрезать такие роскошные волосы Воропаевой казалось изуверством, которого она не могла понять. Сама она никогда не пошла бы на такое, но Мира… иногда поступки наэрийской принцессы ставили Киру в тупик.
Кира Воропаева совершенно не разбиралась в людях, потому что оценивала их по весьма своеобразной системе, центром которой была сама Кира. Любой деловой партнер, сделавший ей комплимент, заключивший удачную сделку с «Зималетто» или просто с приятной внешностью, в глазах Киры был неплохим человеком. Любая женщина, бросившая восторженный взгляд на Жданова, тут же оказывалась в стане врагов, даже если она понятия не имела о том, что у Андрея есть невеста, или же просто отдавала должное его привлекательности, не думая ни о чем большем. Для Киры люди делились на плохих и хороших только на основании субъективных факторов, в зависимости от того, что хорошего или плохого они сделали лично ей, нравились или не нравились они лично ей. Никакой объективности. Никакого анализа. Эмоции, только эмоции и ничего кроме эмоций. Впрочем, добрая половина населения земного шара делала то же самое, и никто еще от этого не умер. Ну, почти никто.
Одни делят мир на белое и черное, хорошее и плохое, другие видят его разноцветным, а есть те, кто воспринимает мир только белым, только черным или же серым. Для Киры белым было все, что казалось ей белым, а черным – все, представлялось ей черным. Но казаться и представляться не значит быть. До сих пор неумение понять, каков на самом деле тот или иной человек и на что он способен, не доставляло Кире никаких проблем, но весь мир Материка и Гардия в частности были не тем местом, где можно полагаться лишь на эмоции. Об этом Кира не подозревала, как не подозревала о том, что ее критерии оценки окружающих ее людей постепенно меняются. А началось все с оборотня Яна, того самого, которого Кира считала чудовищем и не-человеком и который спас ей жизнь, защитив от другого оборотня (или обыкновенного волка, Кира так и не выяснила). Воропаева долго размышляла над тем, к какой категории - плохих или хороших – отнести Яна. Вначале все было предельно ясно: Ян – мерзкое животное, недостойное называться человеком. Ошибка природы, которая в принципе не может существовать. Но затем он спас ее, не сказал Андрею и Роману о том, что она едва не погибла по собственной же глупости, ни разу заговорил об этом с Кирой, словно зная, что она стыдится своего поведения в тот день, и помог Мире и Алексу. После этого Кира перестала воспринимать его как дикого неразумного зверя и увидела в нем человека, но делало ли это его хорошим? И как быть с тем, что до этого она считала его плохим? С тем, что она, оказывается, может ошибаться в своих суждениях о людях? Или она все же права? Вопросов, как всегда, было больше, чем ответов. К тому же разговор с Бернардом заставил Киру задуматься о Мире и впервые проанализировать ее поступки. Действительно ли им повезло с наэрийской принцессой? Действительно ли без нее они все – и она, и Саша, и Андрей с Романом – погибли бы в первые же часы пребывания в Гардии? Бернард считал Миру хорошим человеком. Кира терпеть не могла Катю Пушкареву с первого же дня их знакомства. И, если разобраться, не потому что та сделала что-то плохое вообще, а потому что сделала плохое лично Кире – поломала ее планы навязать Андрею в личные помощницы свою подругу Вику, которая должна была следить за Ждановым и докладывать о каждом его шаге Воропаевой. Но, с другой стороны, Кира знала, что работать Клочкова не умеет, умом не отличается, а Андрею позарез нужна была толковая секретарша. Такая, как Екатерина Валерьевна Пушкарева. Пушкарева была отличным профессионалом (ну, по крайней мере, производила такое впечатление) и ее вклад в процветание «Зималетто» был неоценим, однако Кира этого не замечала, все затмевала злость, даже ненависть, потому что Пушкарева проводила с Андреем больше времени, что Воропаева, Пушкаревой Андрей доверял больше, чем невесте, Пушкарева покрывала все похождения шефа (никаких доказательств этому у Киры не было, но ей хватало ни на чем не основанного убеждения). Потому что Пушкарева, серая мышка и уродина, держала себя как королева. Для Киры Екатерина Пушкарева была если не олицетворением вселенского зла, то чем-то близким к этому; при этом ее не интересовало, что о Кате думают другие, и мысль о том, что эту точку зрения можно изменить никогда не приходила Кире в голову. Но после слов Бернарда Воропаева начала присматриваться к Мире, стараясь понять, насколько права или неправа она была в своих взглядах относительно не только Пушкаревой, но и других людей. Пока что Кира не пришла к какому-либо однозначному выводу, но выяснила, что некоторые действия Пушкаревой-Миры не соответствуют Кириным о ней представлениям. Например, Воропаева меньше всего ожидала, что Мира пойдет на то, чтобы отрезать волосы.
Кира откровенно не любила Пушкареву, но никогда не ревновала к ней Андрея, твердо зная, что у ее жениха слишком хороший вкус, чтобы связаться со страшненькой секретаршей. Вместе с тем Воропаева была почти уверена, что Пушкарева влюблена в своего начальника – в конце концов, кто мог устоять перед Андреем Ждановым? И от Киры не укрылось, с каким восхищением Андрей смотрел на распущенные волосы Миры. Воропаева полагала, что не отличавшаяся красотой Мира никогда не отрежет свои роскошные волосы. Но она ошиблась.
Мира вздохнула, и Кира не смогла удержаться и спросила:
- Зачем вы это сделали?
Мира пожала плечами, словно удивляясь тому, как можно не понять такой элементарной вещи.
- В походных условиях от них одни проблемы.
- Но ведь Бернард сказал, что мы доберемся до замка самое большее через неделю, - нахмурилась Кира.
- Может быть. А может быть и нет. Всякое может случиться. Как бы там ни было, замок – это не панацея.
- Что, там нет горячей воды? – частично насмешливо, частично с разочарованием спросила Кира, не сознавая, что впервые со дня их знакомства, она по-настоящему разговаривала с Мирой.
- Дело не в этом. Полагаю, в замке есть все возможные удобства. Все возможные для этого мира, конечно. А вот что будет, когда мы покинем замок, пока неизвестно, однако, предполагаю, мне придется провести немало времени в седле, так что короткие волосы – самое то. Впрочем, не волнуйтесь, вам это не грозит.
- Что вы имеете в виду? – почти благодушное настроение Киры вновь сменилось агрессивностью, правда, не столь явной, как прежде.
- Кира Юрьевна, вы как себе представляете ближайшее и не столь ближайшее будущее? – невозмутимо поинтересовалась Мира. И, не дожидаясь ответа, объяснила: - Для того чтобы доставить вас к Вратам и вы вернулись на Землю, надо снять проклятье. Для того чтобы снять проклятье, надо сделать вашего брата королем Гарди. Для того чтобы сделать Алекса королем, надо сместить с трона действующего короля. А это означает заговор и переворот, который вряд ли будет быстрым и бескровным. И для него нужна армия, которую необходимо будет контролировать и которой пригодится опытный маг.
- Иными словами, вы собираетесь мотаться по всей стране с армией повстанцев и помогать им сражаться? – уточнила Кира, вспомнив Жанну Д’Арк.
- Ну, кому-то надо этим заняться. К тому же, в подобных обстоятельствах личный контроль никогда не помешает. А волосы… волосы отрастут.
Мира знала, о чем говорила: через год после смерти отца и тети, когда двойняшки еще не вышли из того возраста, когда подкладывать лягушек в чужие постели интереснее, чем засматриваться на мальчиков, а Тони уже вошел в тот возраст, когда настоящие мечи интереснее игрушечных, эти паршивцы пробрались ночью в комнату Миры и отрезали ей волосы. Пошутили. И, в общем-то, весело и впрямь было всем кроме Миры, чьи прежде длинные и волнистые волосы стали короткими и кудрявым, а их рыжий оттенок – более явным. Морган потом еще не один месяц называл ее «Рыжим барашком».
- А Саша? И Андрей с Романом? Им что, тоже придется сражаться?
- Алексу – да, как будущему королю. Андрею и Роману – не обязательно, более того – нежелательно, но если они захотят, останавливать я их не буду, при условии, конечно, что они научатся хорошо фехтовать. В конце концов, это в их же интересах - помочь Алексу.
- Но это же опасно!
- Конечно, а вы чего ожидали? Бескровные государственные перевороты в нашем мире редкость. Но при всем при этом, жить на Материке гораздо безопаснее, чем на Земле.
- Что-то не похоже.
- Это вам так кажется. Здесь нет ни наркоманов, готовых любого убить за копейки, ни пьяных от алкоголя и безнаказанности водителей, ни СПИДа, ни оружия массового уничтожения.
- Зато здесь есть оборотни и лешие.
- С ними договориться проще, чем с мчащейся на тебя на скорости 200 километров в час машиной или ядерной боеголовкой, - сухо сказала Мира. – Я уже говорила Андрею: на Материке нет понятий ада и рая, но если бы они были… Земля для многих жителей моего мира показалась бы адом.
- Жду не дождусь вернуться в этот ад, - вздохнула Кира.
- Я тоже, - усмехнулась Мира и, заметив непонимающий взгляд Воропаевой, пояснила: - Жду не дождусь, когда вы вернетесь на Землю.
Пару недель назад Кира непременно сказала бы какую-нибудь резкость, но сейчас она промолчала. Подругами они с Мирой вряд ли когда-нибудь станут, но, возможно, научатся терпеть друг друга.
* * *
День десятый
- Идем, - Мира нагнулась, взяла сидевшего на земле Алекса за руку и потянула его вверх.
Бернард учил Романа очередному фехтовальному приему, Андрей и Кира метали ножи в толстый дуб (не то в этом лесу не было леших, не то они знали, что путешественники сделали для их собратьев, а потому не прекращали издевательство над деревом), а Александр наблюдал за ними со скучающими выражением лица. Мира сразу после завтрака скрылась где-то в глубине леса, пробормотав что-то насчет важных дел, а когда вернулась на поляну, где путники разбили лагерь, направилась прямиком к Воропаеву.
- Куда? – недовольно спросил Воропаев, вставая, но всем своим видом показывая, что меньше всего он желает идти куда-то,
- Увидишь, - коротко пообещала Мира, увлекая за собой Алекса.
Бернард и Малиновский вообще не заметили прихода Миры, Кира проводила брата и наэрийскую принцессу настороженным взглядом, а Андрей – обеспокоенным, но уже через минуту они вернулись к своему занятию.
Мира и Алекс шли минут двадцать, пока не остановились на крошечной полянке, где примерно на одинаковом расстоянии друг от друга были разложены кучки хвороста.
- Будем прыгать через костры? – хмуро поинтересовался Воропаев.
- Нет, будем их разжигать.
Взгляд Алекса ясно говорил, что Мире самое место в клинке для душевнобольных, если таковые существуют на Материке. В ответ Мира небрежно пожала плечами. Она дала Воропаеву достаточно времени, чтобы все обдумать и примириться с мыслью о том, что он – маг, и надеялась, что он сам придет к ней, чтобы поговорить об этом. Однако Алекс не проявил в этом вопросе инициативы, и Мира решила взять дело в свои руки.
- Ты – маг, - не допускающим возражения тоном сказала Мира. – Судя по всему – очень сильный маг. И если ты думаешь, ты будешь стоять в стороне, пока тебе добывают трон, ты сильно заблуждаешься. А поэтому с сегодняшнего дня ты начинаешь учиться магии, хочешь ты этого или нет.
- Да неужели? Будешь учить меня силой? Посмотрим, как тебе это удастся, Песталоцци.
- Не силой: шантажом. Отказываешься учиться, я умываю руки, перепоручаю вас заботам Бернарда и жду, чем все закончится. И если тебе кажется, что так даже будет лучше – вперед. Вот только учти, что Гардии нужен предсказанный король, но это не означает, что обязательно должен быть самостоятельным – марионетка на троне заговорщикам гораздо удобнее и выгоднее, тем более что у тебя есть такое очевидное слабое место: Кира. Так что я не гарантирую, что без моей помощи она вообще попадет когда-либо на Землю. Решать тебе.
Воропаев долго и пристально смотрел на Миру, пытаясь понять, блефует она или нет, но определить это наверняка было невозможно. Исходя из того, что он успел узнать о ней, она вполне могла так поступить, и, откровенно говоря, если бы Александр был на ее месте, он сделал бы то же самое.
- Хорошо, считай, ты меня уговорила.
Мира улыбнулась, но не торжествующе и победно, как ожидал Алекс, а задумчиво и почему-то немного печально и тряхнула головой.
- Садись, - сказала она, опускаясь на землю. Пару секунд Воропаев колебался, а затем сел напротив нее, скрестив по-турецки ноги. – Закрой глаза и глубоко дыши – вдох-выдох, вдох-выдох. Расслабься, представь, что плывешь под водой, где тихо и спокойно. Ощути, как эта бесконечная вода тебя обволакивает тебя, проникает в каждую клеточку твоего тела, заполняет тебя, становится с тобой одним целым. Как будто что-то щекочет тебя изнутри и в то же время наполняет тебя энергией, текущей сквозь тебя мощным потоком. Ты и окружающая тебя вода – нечто единое, неразделимое. Представил? А теперь, продолжая чувствовать воду вокруг себя, ни в коем случае не теряя ощущения проходящей через тебя энергии, медленно, очень медленно открой глаза.
Александр точно выполнил все указания Миры, к собственному удивлению быстро почувствовав то, о чем она говорила, но едва он открыл глаза, это «чувство воды» бесследно исчезло.
- Ничего, попробуй еще раз, - ободряюще сказала Мира. – Тебе только кажется, что это невероятно сложно, на самом деле, все очень просто, потому что мы маги, и это наша суть, наше предназначение – чувствовать океан магии вокруг нас и внутри нас.
Уже с третьей попытки у Александра все получилось, и это было на редкость странно: видеть и чувствовать не только окружающий его реальный мир, но и незримую и неосязаемую магию. Мира снова улыбнулась, на этот раз широко и радостно – точно также она улыбалась, когда ее младший брат Тони сделал свои первые шаги.
- Замечательно. Со временем тебе не придется так долго этого добиваться, это ощущение будет с тобой всегда и везде. А сейчас скажи, сколько будет, если двенадцать умножить на пять и разделить на три.
- Понятия не имею, – отозвался Воропаев, которого в данный момент не интересовало ничего, кроме переполнявшей его магии.
- А ты посчитай. В уме.
«Так, двенадцать на пять, столбиком… пятью два – десять, ноль пишем, единица в уме… пять на один – пять, плюс один – шесть…». Сосредоточившись на устном счете, Воропаев не сразу заметил, что больше не чувствует магии.
- Тебе пока трудно концентрироваться на магии и одновременно думать о чем-то еще. Но этому ты тоже научишься, надо только потренироваться. Давай начнем с начала: закрой глаза…
На освоение нового умения – не терять ощущения магии, разлитой в воздухе и вибрирующей где-то глубоко внутри него, во время мысленного решения различных сложных задач - у Алекса ушло больше часа. Наконец, когда «сигнал стал устойчивым», как назвал это Воропаев, Мира решила, что пора приступать к заклинаниям – зря она, что ли, собрала такую прорву хвороста.
- Пока что я буду учить тебя использованию заклинаний, до ментальной магии тебе еще далеко. Теорию объяснять не буду, на это нет времени, начнем сразу с практики. «Эсор» - слово огня. Для того чтобы разжечь костер или зажечь свечку, надо произнести это слово, вкладывая в него магию, – ты словно выталкиваешь из себя частичку той магии, что есть в тебе. Чем больше магии ты вкладываешь в слово огня, тем сильнее пламя. Вперед, - Мира показала на ближайшую кучку хвороста.
- Я еще не готов, - быстро и немного нервно сказал Алекс, делая шаг назад. – Потом, я потом попробую.
- Сейчас. Смотри, - Мира перевела взгляд с Воропаева на хворост, который вспыхнул, как только она мягко произнесла: «Эсор». – Теперь ты. Никакие пассы или жесты не нужны, но если хочешь, можешь протянуть руку, направляя магию в нужную сторону. Но, в принципе, для этого достаточно зрительного контакта.
На поджог всех разложенных Мирой костров у Александра ушла пара часов. С первым он бился минут сорок, но, в конце концов, костер занялся, а Воропаев утер пот со лба.
- Дальше будет легче, - уверено сказала Мира.
Но после последнего костра Алексу начало казаться, что ничего легкого в его жизни уже не будет.
- Молодец! – похвала была искренней и очень восторженной, потому что она не ожидала от Воропаева такого прогресса. Пожалуй, она пока не станет ему говорить, что он гораздо более сильный маг, чем она предполагала. – Идем, лично я уже умираю от голода.
Мира несколькими взмахами руки погасила все разожженные Алексом костры и пошла в лагерь. Обессиленный Воропаев плелся следом, мечтая только об одном – лечь и отдохнуть. О том, что подумают об их многочасовом отсутствии остальные, Мира предпочитала не думать.
* * *
День одиннадцатый
- Э-э-э… слушай, то, что сказала про тебя Мира, это правда?
Решиться этот разговор было непросто, но не выяснить все Андрей не мог.
Воропаев поднял бровь, давая понять, что не понимает, о чем говорит Жданов, и Андрей пояснил, отводя глаза:
- Мира сказала, что королем должен стать ты, ввиду особых обстоятельств. Эти обстоятельства действительно существуют и важны? Или же она выбрала тебя по каким-то иным причинам?
- А тебе-то что, Жданов? Самому хочется в короли?
Андрей знал Воропаева много лет, давно уже изучил его вдоль и поперек, и сейчас точно знал, что Сашка нападает на него не просто по привычке, а потому что ему не хотелось об этом говорить. Не хотелось настолько, что он готов был на все, чтобы Жданов от него отстал. Но Андрей не собирался так легко сдаваться, ему не позволяли сделать это муки совести.
- Успокойся, никто не собирается отнимать у тебя трон, - раздраженно ответил Жданов, но сумел быстро взять себя в руки. – Но если у Миры нет по-настоящему веских причин сваливать всю ответственность на тебя, мы все – ты, я, Ромка, - могли бы бросить жребий, кому быть королем. Думаю… думаю, нечестно было бы заставлять тебя отдуваться за всех, просто потому что так решила Мира, - добавил Андрей почти смущенно: беспокоиться за Воропаева казалось ему странным и неправильным, но вместе с тем он чувствовал, что все делает правильно.
Александр резко остановился и повернулся к Андрею.
- Решил поиграть в благородство, Жданов? – криво усмехнулся он. – С чего бы это? – Андрей не удостоил его ответом, но продолжал пристально смотреть на несостоявшегося шурина, и Воропаева, который в последние дни не переставал думать о сложившейся ситуации, но ни с кем не мог поделиться, «прорвало»: - Поверь, я бы с удовольствием оставил тебя здесь, мне этот трон не нужен, кресло президента «Зималетто» привлекает меня гораздо больше, но Мира, черт бы ее побрал, права – судя по всему, королем придется быть именно мне.
- И что это за таинственные обстоятельства? – как можно небрежнее спросил Жданов, делая вид, что на самом деле это не слишком его интересует.
- Много будешь знать, скоро состаришься, - отрезал Воропаев.
Некоторое время мужчины молча собирали хворост, а затем Александр вдруг положил хворост на землю, нервно провел рукой по волосам и сказал тихо:
- Раз уж ты сегодня такой… добрый и раз уже мне придется пожертвовать собой, чтобы ты вернулся домой, я хочу тебя кое о чем попросить. – Слова эти дались Воропаеву с трудом: он не привык ничего ни у кого просить, особенно у Жданова. – Пообещай, что в случае опасности, ты сделаешь все возможное и даже невозможное, чтобы спасти Киру, чего бы это ни стоило.
Андрей снял очки, рассеянно потер переносицу, водрузил очки обратно и ответил твердо:
- Мог бы не просить: я и так бы это сделал.
Александр усмехнулся и почти неверяще покачал головой.
- Знаешь, что во всем это самое забавное: что ты в это действительно веришь.
- Намекаешь на то, что я способен бросить Киру в беде? – прищурился сжавший руки в кулаки Жданов.
- Нет, не способен. Но в первую очередь ты придешь на помощь Мире. Думаешь, мы все слепые и ничего не замечаем? Еще на Земле Пушкарева была тебе ближе, чем Кира, а здесь ты глаз с нее не сводишь и, если что, в первую очередь кинешься на выручку Мире, а уж потом вспомнишь о Кире. Вот только Мира в состоянии сама о себе позаботиться, а при необходимости – и о тебе тоже, в то время как Кира – самая беззащитная из всех нас, и поэтому я хочу, чтобы ты пообещал мне, что на первом месте для тебя будет жизнь и благополучие моей сестры, а не Миры. Не забывай, ты должен Кире, должен по-крупному за все твои измены и ложь.
- И поэтому ты считаешь, что ради Киры мне надо будет пожертвовать Мирой, предать ее? – зло спросил Андрей.
- Я ни слова не сказал о предательстве или жертвовании, - фыркнул Воропаев. – Очнись, Жданов, и подумай хоть раз в жизни той головой, что у тебя на плечах: если Мире, магу и мечнику понадобится помощь, ты все равно ничего не сможешь для нее сделать, а вот Кира абсолютно беспомощна, и когда меня не будет рядом с сестрой, я хочу, чтобы о ней позаботился ты. Можешь ты это пообещать?
Тяжело вздохнув, Жданов сказал мрачно: «Обещаю», потому что Воропаев был прав – с того момента, как они попали в Гардию, именно за Миру Андрей беспокоился и переживал больше всего, хотя из них пятерых она единственная могла выжить в одиночку в этом мире; и именно Миру он бросился бы защищать в случае нападения, а не Киру, которая не умеет постоять за себя. Наверное, ему следовало бы испытывать стыд за то, Мира была ему важнее невесты… но нет, он его не чувствовал, потому что Андрей уже признался себе, что Мира стала ему дороже Киры. Но, тем не менее, Жданов пообещал Воропаеву позаботиться о его сестре, в основном потому что пару дней назад Мира сказала бывшему шефу: «Если действительно желаешь мне помочь – не мешай», и Андрей сознавал, что от него будет гораздо больше пользы, если в опасной ситуации он сосредоточится на Кире и не будет мешать Кате… то есть, конечно, Мире.
Воропаев удовлетворенно кивнул. Его собственное будущее было более чем неясным, но он надеялся, что с Кирой все будет в порядке, и, возможно, Жданов внесет в это свою лепту.
___________
* См. подробнее: Все Ордены Гардии X-XVI вв. Энциклопедия. - Аквилон (Гардия): Новые горизонты, 1903. – 629 с.; Свиллин Ларонет. Орден Эльнара Светлого: расцвет и упадок. – Аквилон (Гардия), 1887. – 173 с.; Эммелин Криволл. Орден Виктории Милосердной: История и влияние на политическую и общественную жизнь Гардии. – Эшвиль (Гардия), 1915. – 213 с.; Расс Глимарн. Орден Виктории Милосердной: правда и легенды. – Аквилон (Гардия), 1899. – 146 с.
Поделиться352010-06-22 16:01:44
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Глава 15. Вопрос веры
* * *
Их удача, благодаря которой они разу не встретились с разбойниками и благополучно разошлись с несколькими патрулями защитников порядка, изменила им, когда до замка, куда их вел Бернард, оставалось два дня пути. Как произошло то, что произошло, Бернард и сам не понял. Он, почти всегда выходивший без потерь даже из самых опасных ситуаций, когда ему казалось, что все уже кончено, собирая хворост, умудрился не заметить небольшого, но довольно глубокого, поросшего лопухами овражка, упал в него и сломал ногу. Первые несколько секунд Бернард не чувствовал боли и даже пробормотал с облегчением: «Легко отделался, а ведь мог бы сломать шею», однако едва он пошевелился его пронзила столь острая боль, что он не сдержал вопля, временно оглушившего его самого. «Помогите!», - успел крикнуть Бернард, перед тем, как потерять сознание от болевого шока.
* * *
Нечеловеческий вопль боли и крик: «Помогите!» раздались совсем недалеко от лагеря. Кира вздрогнула, Андрей и Роман, расседлывавшие лошадей, застыли на месте, Мира резко повернула голову в ту сторону, откуда донесся крик, и прислушалась. Глядя на отрешенное выражение ее лица, Андрей решил, что она, вероятно, колдует, чтобы узнать, кто кричал и почему. Бернард и Алекс ушли собирать хворост и, скорее всего, это был кто-то из них.
- Роман, оставайся с Кирой Юрьевной, - наконец скомандовала Мира, - Андрей, идем со мной.
- Кто это? – спросил Жданов.
- Не знаю, но опасности, кажется, нет.
Они нашли Бернарда минут через двадцать, и когда Мира увидела его лежащим без сознания на дне овражка, c окровавленной ногой, она ахнула.
- Он живой? – спросил Андрей, собираясь было спуститься к Бернарду, но Мира его остановила.
- Да, он просто в обмороке, и тем лучше. Но он может очнуться в любую минуту. Принеси мою сумку и приведи Алекса и Романа, я останусь с Бернардом. И поторопись, пожалуйста.
Андрей побежал к стоянке, а Мира быстро, но осторожно – чтобы не оказаться на месте Бернарда – спустилась к принцу. Приглядевшись к его раненой ноге, она увидела, как из разорванной плоти торчит что-то острое и белесое: кость.
- Открытый перелом, - прошептала Мира, похолодев - она прекрасно понимала, что это может стать концом Бернарда: в походных условиях не допустить заражения раны и крови было почти нереально, тем более что ближайший доктор был далеко.
Бернард слабо застонал, приходя в себя, и Миру, представившую, какую боль он почувствует через мгновение, передернуло. Глубоко вздохнув, Мира крепко сжала его руку, готовая сделать все, чтобы он не умер от болевого шока до прихода Андрея с целебными бальзамами и отварами. Стоны почти очнувшегося Бернарда стали сильнее и громче, а Жданова все не было, и Мира поняла, что необходимо действовать. Принцесса глубоко вздохнула, сжала зубы и взяла на себя часть боли Бернарда. Это было не самое лучшее и уж тем более не самое приятное решение, но, увы, единственное в данной ситуации. У раненого человека боль концентрируется непосредственно на месте раны, эхом отдаваясь в другие части тела, но у дáра, оттягивающегося на себя эту боль, она распределяется по всем его нервным окончаниям, потому что здоровый организм не понимает, откуда взялась боль и пытается рассредоточить ее по всему телу. Мира до крови закусила губу, чтобы не закричать, и выгнулась дугой от невыносимой боли. Долго выносить эту пытку было невозможно, и Мира, не выдержав и двух минут, отпустила руку Бернарда. Горло свело судорогой, и магу показалось, что она никогда уже не сможет дышать. А когда ей удалось судорожно вздохнуть, она подумала, что на свете нет ничего лучше свежего прохладного воздуха, наполняющего легкие.
- Что, все паршиво, принцесса? - шепотом спросил Бернард.
- Заткнись, - коротко приказал Мира. – Я не дам тебе умереть.
- Не смей… не смей отрезать мне ногу, лучше смерть, чем это.
- Ты идиот, - спокойно отозвалась Мира. – Я сделаю все возможное, чтобы не допустить ампутации, но если мне все же придется на это пойти, я колебаться не буду. Лучше жизнь с одной ногой, чем смерть, я тебя уверяю. И помолчи, тебе надо беречь силы.
В этот момент Мира увидела, как к краю оврага подошли Андрей, Роман и Александр. Жданов, держащий в руках ее сумку с лекарствами, нахмурился, увидев необычайную бледность, измученный вид Миры и ее прокушенную губу. На лице Романа любопытство смешивалось с сочувствием, а Воропаев был нарочито бесстрастен и равнодушен – последнее время, с тех самых пор, как они с Мирой начали уроки магии, он все чаще и чаще скрывал свои истинные эмоции под маской безразличия.
- Андрей, подай мне, пожалуйста, сумку. Алекс, Роман, оставайтесь, где стоите.
Андрей спустился в овраг, отдал Мире сумку и присел на корточки рядом с ней.
- Это ведь просто перелом, так? – спросил он ей на ухо. – Он выкарабкается.
Но уверенности в его голосе не было.
- Если не будет заражения, - тихо ответила Мира, откупоривая пузырек с болеутоляющим зельем. – Подержи ему голову.
Пока Андрей держал голову Бернарду, Мира влила в принца зелье – все до последней капельки. Достав из сумки второй – и последний – пузырек с тем же зельем, она задумчиво посмотрела на него, затем на Бернарда, затем снова на пузырек и, покачав головой, убрала зелье обратно в сумку. Вместо него она вынула склянку успокаивающего отвара со снотворным действием и напоила им раненого товарища.
- Потерпи немного, это снимет боль, - успокаивающе сказала она, погладив Бернарда по голове. – Правда, не полностью, но тебе станет легче, обещаю.
Бернард изобразил нечто вроде кивка головой и закрыл глаза: успокаивающий отвар в такой большой дозе одурманивал и затуманивал рассудок.
- Надо поднять его наверх, - Андрей снял очки и прищурился, прикидывая, каким образом это можно осуществить. – Сделать носилки или волокушу…
- Носилки надо будет сделать, но для того, чтобы донести его до стоянки, а отсюда я его сама вытащу.
Андрей скептически посмотрел на невысокую худую Миру и хмыкнул.
- С помощью магии, я надеюсь?
- Конечно.
Мира снова погладила Бернарда по голове и сказала:
- Мы отойдем, чтобы поднять тебя наверх, но будем рядом. Мы не бросим тебя.
Мира не была уверена, что в том состоянии, в котором Бернард находился, он слышал и понимал, что ему говорят, но не сказать это она не могла. Они с Андреем выбрались из оврага и встали возле Романа и Алекса.
- Я собираюсь левитировать его, - объяснила Мира и добавила, посмотрев на Воропаева: – Но это довольно сложно, потребуется много сил, и поэтому ты мне поможешь.
Никто, даже Андрей, ни словом не обмолвился о ежедневных часовых утренних отлучках Миры и Алекса, и никому и в голову не пришло предположить, что они уединяются для чего-то, что, как сформулировал Роман, «требует отсутствия свидетелей и одежды». Земляне решили, что Мира учит Александра быть премудростям управления страной, а Бернард, хотя и не признавался в этом, слишком уважал Миру, чтобы заподозрить ее в непристойном поведении. Воропаев не хотел, чтобы его товарищи и сестра узнали, что он маг, и до сегодняшнего дня Мира уважала его решение, но сейчас у нее не было выбора – его тайну придется раскрыть, чтобы спасти жизнь Бернарду.
Мира отошла на несколько шагов от края оврага и сказала Алексу:
- Встань за моей спиной, положи руки мне на плечи и представь, что ты передаешь мне часть своей силы. Почувствуй, как твоя магия вливается в меня. И, боюсь, у тебя не будет времени, чтобы потренироваться, ты должен это сделать если не с первого раза, то уж точно со второго. Возражения не принимаются.
- Ты это о чем? – озадаченно спросил Малиновский, но Андрей шикнул на него, чтобы он не мешал Мире.
Жданов также не имел представления, о чем говорила девушка, но он привык, что она знает, что делает, и в такие моменты лучше не отвлекать ее.
- Я… - Александр все же попытался возразить, но гневный взгляд Миры пресек эту попытку на корню. – Хорошо, давай.
Он положил ладони на плечи Миры, закрыл глаза и сосредоточился на стоящей пред ним задаче. К его удивлению, это оказалось несложно: он ощутил, как идущий от него поток магии вливается в Миру, смешивается с ее собственной магической энергией, делая ее в несколько раз сильнее. Мира протянула руки в направлении лежащего в овраге Бернарда, и тот медленно поднялся в воздух. С каждой секундой он поднимался все выше и выше, пока, наконец, не поравнялся с краем оврага. Мира слегка подняла ладони, и Бернард плавно опустился на землю между ней и оврагом. Принцесса, все это время сдерживающая дыхание, облегченно выдохнула и опустила дрожащие от напряжения руки.
- Э-э-э… так что, ты тоже умеешь колдовать? – ошеломленно спросил Роман у Воропаева, чье лицо было еще более непроницаемо, чем прежде.
Александр нехотя кивнул. Роман собирался еще что-то сказать, но его прервал Андрей.
- Потом об этом поговорим, сейчас надо решить, что делать дальше.
- Вам необходимо соорудить носилки, чтобы донести Бернарда до лагеря, - произнесла Мира. – А потом… Я не знаю.
* * *
Носилки Андрей, Роман и Александр кое-как смастерили при помощи своих рубашек и части бинтов из сумки Миры. Бернард не то снова потерял сознание, не то впал в забытье под действием отвара, - сказать было трудно. Но, по крайней мере, он не стонал от боли, и это уже было хорошо.
Оставленная в одиночестве Кира нервно ходила вокруг разожженного костра, который сложила из принесенного братом хвороста. Увидев ногу Бернарда, она вскрикнула и зажала рот рукой.
- Рыдать и устраивать истерику будете потом, - жестко сказала ей Мира. – Идите наберите воды. Роман, ты с ней, хватит с нас одной сломанной ноги.
Воропаева и Малиновский скрылись за деревьями, а Мира бессильно опустилась на колени радом с носилками.
- Я не знаю, что делать, - прошептала она. – Не знаю.
- Как что? - удивился Андрей. – Лечить его, что еще?
- Я не умею! Я не доктор! Как я буду его лечить?! Как?
Андрей видел задумчивую Миру, нерешительную Миру, сомневающуюся Миру, но отчаявшуюся и сдавшуюся – еще никогда.
- Кажется, ты только что запретила слезы и истерики, - холодно заметил Александр.
Андрей взглядом попросил его заткнуться, встал на колени рядом с Мирой и взял ее руки в свои. Она столько раз поддерживала его, что теперь он не мог не оказать ей ответную услугу, тем более что ему больно было видеть, как она мучается.
- Разве есть что-то, чего ты не можешь? – улыбнулся он. – Я серьезно, между прочим. Хорошо, ты не врач, но ты видела в своей жизни не одну рану, и у тебя есть целебные зелья, и хоть что-то ты можешь для него сделать. И потом, разве у тебя есть выбор? Если ты сейчас опустишь руки, он умрет, если попытаешься помочь, он, возможно, выживет. Но даже если нет – твоя совесть будет чиста. Но тебя все получится, потому что я тебя верю, слышишь? Верю, что если кто и может его спасти, то это ты. Просто подумай, как можно его вылечить, используя те средства, что у тебя есть.
Мира за закрыла глаза, с силой потерла лицо и на секунду уткнулась лбом Андрею в плечо, а когда она снова выпрямилась и открыла глаза, то Жданов увидел в них решимость и лихорадочную работу мысли. Это вновь была решительная и уверенная в себе Мира, так хорошо знакомая Андрею.
- Теоретически, надо промыть рану, желательно каким-нибудь дезинфицирующим раствором, сделать надрез, чтобы вправить кость, зашить рану, наложить повязки с ранозаживляющей мазью и шину. У меня остался один пузырек с болеутоляющим зельем, один – с ранозаживляющим, плюс немного чудодейственного средства Бернарда. Этого недостаточно.
- У меня есть три таблетки пенталгина, - сказала вернувшаяся с котелком воды Кира.
- Хорошо, его можно смешать с зельем, но этого все равно мало: промывание раны с этим он выдержит, а все остальное – нет, - Мира помассировала виски.
- Что, неужели твоя хваленая магия ничем не может помочь? – спросил Александр.
- Она такая же моя, как и твоя, - огрызнулась Мира. – Нет, не может. Хотя… Роман возвращайся к ручью и поищи там белый мох, он обычно растет на прибрежных камнях, а заодно и ладонник – сорняк с листьями, похожими на растопыренную ладонь. Андрей, иди к оврагу, я видела там окопник, это такое высокое растение с шершавыми листьями, мне нужно по меньшей мере пять штук, обязательно с корнем. И еще подорожник, чем больше, тем лучше. Впрочем нет, не надо подорожник, только окопник. Алекс, найди мне дурман-ягоду. Это невысокий колючий кустарник с мелкими продолговатыми листочками. Нам повезло, что он плодоносит с ранней весны и до поздней осени. Собери как минимум две горсти ягод и отломи пару веток. Я постараюсь отыскать все остальное. И поторопитесь, у нас мало времени: во-первых, Бернард скоро начнет приходить в себя, во-вторых, вот-вот стемнеет. Кира, оставайся с ним, но ни в коем случае не давай ему обезболивающее, оно понадобится позже.
Крики боли были слышны за много метров от лагеря. Когда принцесса, найдя часть нужных ей трав, вернулась к костру, Кира обтирала лицо Бернарда холодным компрессом и уговаривала его потерпеть и дождаться прихода Миры, а Андрей и Роман, принесшие все, что просила маг, сидели рядом.
- Давно он так? – спросила Мира.
- Минут пять, - хрипло ответила Кира, в чьих глазах стояли слезы. – Это ужасно, сделай что-нибудь!
- Алекс не приходил?
- Нет еще.
- Ладно, неважно, пока что дурман-ягода мне не нужна.
Мира протянула руку с раскрытой ладонью к котелку с холодной водой, тихо произнесла какое-то заклинание, и вода забурлила, мгновенно вскипев, после чего маг добавила туда две связки принесенных ей трав и снова магическим путем довела воду до кипения.
- Растолки пенталгин, всыпь его в пузырек с болеутоляющим зельем и напои Бернарда, - сказала она Кире. – Роман, держи его, а ты, Андрей, осторожно, предельно осторожно разрежь ему штанину, а потом тоже держи его. Бернард, ты меня слышишь? Сейчас тебе будет очень больно, но без этого не обойтись. Я обещаю, что закончу все так быстро, как только смогу.
С помощью магии Мира остудила воду для компрессов, окунула туда кусок чистой льняной ткани, специально купленной для подобных целей, и нежно приложила его к ране, оставленной сломанной острой костью. Перелом был довольно «чистым», но маг сознавала, что внутри могут находиться мелкие осколки костей. Кроме того Мира понимала, что видная глазу кожная рана гораздо меньше раны внутренней, то есть зоны повреждения мягких тканей. Самой Мире повезло – самый серьезный перелом, который у нее был, это закрытый перелом запястья, но она не раз слышала, что открытые переломы очень опасны для жизни, потому что велик риск развития тяжелой инфекции и гангрены, и она не была уверена, что подручными средствами сумеет устранить эти угрозы. Но, как правильно сказал Андрей, она хотя бы попытается.
В воду Мира добавила семена зверобоя, найденного у самой дороги, и взятый еще у Бастины высушенный тимьян, не переставая при этом благодарить выверты смены сезонов прóклятой Гардии, в которой бок о бок росли, цвели и плодоносили весенние, летние и осенние растения. Тимьян и зверобой должны были придать воде дезинфицирующие средства, и хотя при их добавлении Мира не соблюла некоторые правила, она надеялась, что они все же сработают.
Александр появился, когда Мира уже почти закончила промывать рану, получив опыт, который она и врагу не пожелала бы, и накрыла ее белым мхом. Карманы Воропаева были набиты дурман-ягодой, а в руках он держал охапку веток.
- Ты как раз вовремя, - искусанными в кровь губами слабо улыбнулась Мира. – Сходи, пожалуйста, за водой.
Алекс молча выложил ягоды, развернулся и пошел к ручью. Бернард постанывал, но оставался в сознании.
- Как ты? – спрашивать такое было на редкость глупо, но Мира не сдержалась.
- Из тебя получился бы первоклассный палач, принцесса, - с кривой усмешкой ответил Бернард.
- Я подумаю над этой карьерой. Бернард, послушай меня внимательно: я собираюсь сварить зелье короткой смерти. Ты выпьешь его, и отключишься на сутки, при этом твое дыхание и сердцебиение замедлятся, ты ничего не будешь чувствовать, и я смогу вправить тебе кость. Но нам нужна помощь. Я хочу послать кого-нибудь в замок, куда ты нас вел, но для этого ты должен нам сказать, как убедить твоих друзей в том, что мы не враги, а то они бросят нашего гонца в темницу еще до того, как он объяснит им ситуацию.
- Эшвиль. Замок называется Эшвиль, его хозяин – мой дядя, Джон Эклхаст, маркиз Терсский. Передайте ему… передайте ему, что я прошу его вспомнить о Клее Дэренвуде. Он поймет.
- И все? Больше ничего?
- Этого хватит.
- Хорошо.
Мира отошла от него на подгибающихся ногах, буквально рухнула на землю в нескольких метрах от того места, где лежал Бернард, подтянула колени у груди и положила на них подбородок. Через минуту она почувствовала, как кто-то сел рядом с ней. Это тог быть только Андрей.
- Я не могу, - глухо сказала Мира. – Я просто не могу этого сделать.
- Брось, ты уже сделала полдела. Ладно, треть дела. Но останавливаться уже поздно.
- Ты не понимаешь, я на редкость паршивый зельевар. У меня не получится правильно сварить зелье короткой смерти. Я вызубрила рецепты кучи зелий, но удачно сварила не больше десятка. К тому же, я не нашла всех требуемых ингредиентов, и их придется заменять аналогами. Да я угроблю Бернарда своими же руками.
- Может, Сашка? – нерешительно предложил Андрей.
- Нет, магам вообще с трудом дается зельеделье. А Алекс в жизни ничем подобным не занимался.
- Ну кто-то же варит хорошо эти ваши зелья!
- Ведьмы, это их епархия. Но нам некогда искать ведьму.
- И что ты предпримешь?
- Попробую сварить короткую смерть, что еще. Проблема в том, что я не узнаю, удалось оно или нет, пока Бернард его не выпьет. Если зелье удастся, он очнется через сутки. Если нет – умрет в течение получаса. И мне придется за этим наблюдать.
- Смотри, мы не погибли в лифте и попали сюда. Мы победили оборотней и выбрались из леса. Мы узнали, как снять проклятье. Неужели не может произойти еще одно маленькое чудо, чтобы Бернард выжил? – улыбнулся Андрей.
- Думаешь, мы заслуживаем так много чудес?
- Думаю, да. Особенно ты.
- Ты не представляешь, как мне хочется, чтобы это было правдой, - грустно сказала Мира. – Но, боюсь, наш лимит чудес уже исчерпан. Все, мне пора, надо приступать к приготовлению зелья - короткая смерть варится по меньшей мере час.
- Удачи. И чуда.
Мира поднялась на ноги, подошла к Бернарду и осмотрела его распухшую ногу, поморщилась и поставила на огнь котелок с водой.
Две ложки растолченной дурман-ягоды, листья болиголова, куриная слепота, кора дуба вместо крушины и ивы, листья ясеня, полынь, крапива, мяльмик, кора лиственницы, еще несколько трав, заменяющих положенные по рецепту ингредиенты, которые Мира не нашла.
- Стой! – сосредоточенная на приготовлении зелья Мира, занесшая руку над котелком, чтобы добавить в воду третий компонент зелья, вздрогнула и резко обернулась, уверенная, что Кира остановила ее только потому, что Бернарду стало хуже. Но нет, причина была не в этом.
- Там трава разного вида, - пояснила Кира, которая, оказывается, пристально наблюдала за работой Миры.
- Что?
- Трава, она разная, не одного вида. Так и должно быть?
Кира и сама не знала, что заставило ее остановить Миру, но когда она увидела, как маг собирается высыпать в зелье два разных вида трава, Кира почувствовала себя так, словно ее ударили под дых – настолько неправильными, недопустимыми были действия Миры. Воропаева не могла объяснить, что на нее нашло. Как не могла объяснить появившуюся вдруг на лице Миры широкую улыбку.
- Иди сюда, - приказала Кире Мира. – Подставляй ладони.
Мира переложила травы, которые держала в руках, в сложенные лодочкой ладони Киры и быстро выбросила травинки, сорванные ей по ошибке.
- А теперь сыпь это в воду и помешай три раза по часовой стрелке и четыре раза – против. Хорошо, теперь бери кору дуба, она слева, разломи на части и бросай в котел. Теперь куриную слепоту. Так, правильно. Два раза по часовой стрелке. Теперь…
Если бы Миру спросили, с чего она взяла, что Кира – ведьма, она не смогла бы внятно ответить. Это была просто догадка, и Мира, никогда не отличавшаяся особо развитой интуицией, не поручилась бы, что эта догадка верна. Но Алекс был дáром, а магические способности, передававшиеся по наследству, не были редкостью. К тому же Кира, никогда не сталкивавшаяся с зельедельем, с первого взгляда заметила то, что проглядела Мира. И все это давало принцессе надежду на то, что она не ошиблась, и Кира и в самом деле колдунья. В одном Мира не сомневалась – оба ее учителя: и Кирсен, и Герхард Рил, оторвали бы ей голову за такую выходку. Но ради Бернарда она обязана была рискнуть.
Действие обезболивающего бальзама, смешанного с пенталгином, окончательно прошло минут за пятнадцать до того, как короткая смерть была готова. Руки Киры, которой невыносимо было слышать крики боли Бернарда, дрожали, но она все же довела дело до конца и под руководством Миры приготовила зелье.
- Получилось? – спросила Воропаева у Миры, которая заклинанием медленно охлаждала котелок.
Принцесса пожала плечами.
- Выясним опытным путем, - ответила она и влила Бернарду в рот несколько ложек зелья. – Теперь нам остается только ждать.
Через пятнадцать минут сердцебиение Бернарда стало замедляться. Мира, держа пальцы на пульсе принца, напряженно смотрела на циферблат часов, одолженных у Романа. Девятнадцать минут – сердце бьется. Двадцать три минуты – сердце бьется, медленно, очень медленно, но бьется. Двадцать семь минут – сердце по-прежнему бьется. Тридцать одна минута – сердце все еще бьется. Тридцать пять минут – сердце еще не остановилось. Сорок три минуты – сердце бьется. Мира с облегчением выдохнула.
- Получилось.
Она раскалила нож и сделала глубокий надрез на ноге Бернарда, удлиняя оставленную острием сломанной кости рану; осторожно, не дыша, вправила кость, вытащила несколько мелких, едва заметных осколков кости (Андрей и Роман стояли по обе стороны от нее с факелами, освещая «операционное поле»); зашила рану; забинтовала ногу бинтами, пропитанными залитыми кипятком растертыми корнями окопника, кашицей из растолченного подорожника и ладонника и ранозаживляющей мазью; наложила шину. За время этой экзекуции Бернард ни разу не пошевелился.
- Если не начнется инфекция, он выживет.
Поделиться362010-06-22 16:03:55
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
* * *
Мира сознавала, что следующие несколько часов станут для Бернарда решающими, и не собиралась отходить от него ни на минуту, хотя от усталости и нервного напряжения у нее уже слипались глаза. Андрея, Романа и Воропаевых Мира отправила спать – все равно они не могли ничем помочь ни ей, ни, тем более, Бернарду. Рома захрапел, едва его голова коснулась сумки, которую он использовал как подушку. Алекс лежал тихо и ровно дышал, но спал он или просто обдумывал все произошедшее за день, Мира не знала. Андрей и Кира долго ворочались, не в силах заснуть, и, в конце концов, встали – сначала Жданов, затем его невеста. Воропаева подошла к Бернарду, потрогала его горячий лоб и вопросительно посмотрела на Миру, которая в ответ слегка покачала головой – да, у Бернарда поднялась температура (началась лихорадка, как говорили на Материке), но пока что признаков инфекции не было. Впрочем, прошло еще слишком мало времени, и Мира не исключала, что рана начнет гноиться чуть позже. Кира намочила компресс и протерла лицо и шею Бернарда, не заметив удивленного взгляда Андрея, который еще ни разу не видел, чтобы Кира так заботилась о ком-либо, кто не носил фамилию «Воропаев» или «Жданов». И Андрей не был уверен, осмыслила ли она в полной мере, что произошло и какие последствия это влечет. У него у самого до сих пор не укладывалось в голове, что Кира – колдунья, равно как и то, что Сашка – маг.
- Если он переживет ночь, то, скорее всего, выживет. Хотя всякое может случиться, так что лучше я помолчу, чтобы не сглазить.
- А ты можешь? Сглазить, я имею в виду.
- Нет, это глупые земные суеверия. Просто… так часто говорила Елена Александровна, мама Кати Пушкаревой.
- А что… - Андрей хотел было спросить, что стало с настоящей Катей Пушкаревой, но передумал – незачем было расстраивать Миру еще больше.
И Мира благодарно пожала ему руку. Еще на Земле они прошли непростой путь от взаимной неприязни и конфронтации до взаимопонимания и доверия, что здесь, в Гардии, позволило им понимать друг друга с полуслова, а иногда и вообще без слов. Вот почему даже Кира с трудом уловила суть их последующего разговора, бóльшая часть которого велась мысленно, а постороннему человеку это и вовсе не удалось бы. Мира взглянула на Бернарда, на Жданова и сказала нерешительно:
- Андрей… кому-то надо отправиться в замок и привести помощь.
- Да, конечно, только покажи куда. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.
- Если отправишься на рассвете и остановишься на ночь, когда уже совсем стемнеет, сможешь добраться туда дня за полтора.
- Коня не загоню?
- Нет, не думаю. Главное, чтобы ты как можно быстрее достиг замка, остальное не имеет значения, и меня не волнует, что станет с твоим конем после этого. Может, Роман…? Может, Роман поедет с тобой?
- Не доверяешь? Я и один справлюсь!
- Доверяю. Но мне так будет спокойнее, лишний клинок никогда не помешает. Это опасно, Андрей, и мне будет спокойнее, если Роман составит тебе компанию.
- Вам тоже. Ну а мне будет спокойнее, если с тобой останется хоть один человек, умеющий владеть мечом.
- Два мага и колдунья, мы сможем о себе позаботиться. Ты, кажется, забываешь, кто я и на что способна .*
- Я тоже. Я тоже способен о себе позаботиться. Это во-первых. А во-вторых, не смеши меня: Сашка – маг-недоучка, а Кира, по-моему, вообще не подозревает, что она колдунья.
- Иногда ты просто невыносим.
- У меня был хороший учитель.
- Если Роман останется с нами, то изведется сам и изведет нас. Роман – твой друг, и если ты уедешь один, он будет за тебя беспокоиться, а нам и своего беспокойства за глаза хватит.
- Хорошо, хорошо, я возьму его, но мне это не нравится. Дэренвуд? Ладно, раз уж ты так жаждешь избавиться от Ромки, я, так и быть, возьму его с собой. О ком я там должен напомнить дяде Бернарда, о Дэренвуде?
- Да, Клей Дэренвуд. А имя хозяина замка – Джон Эклхаст.
- Маркиз какой-то-там.
- Терсский. И, вероятнее всего, также принц.
- Еще один? Многовато в этой стране принцев. Да, мне… не по себе, и поэтому я готов трепаться о всякой ерунде, лишь бы не думать о том, что я могу больше никогда не увидеть тебя, Киру, Сашку.
- Так исторически сложилось, что титулы «принц» и «принцесса» носят не только дети короля, но так же его внуки и правнуки. Я понимаю. Но ты сам сказал, что до сих пор удача нам улыбалась. Так будет и на этот раз.
- Откуда ты столько знаешь о Гардии? Ты не можешь этого знать.
- Я спросила у Бернарда. Не могу, но я надеюсь. И верю в тебя.
- Спасибо.
- Всегда пожалуйста.
* * *
Андрей и Роман уехали, едва начало светать. Бернард пережил ночь, рана, к счастью, не загноилась, и Мира даже поверила, что с принцем все будет хорошо. А если она найдет все нужные для заживляющего зелья и отвара, помогающего срастаться сломанным костям, травы, и Кира правильно их сварит, то Бернард, скорее всего, полностью поправится и не будет хромать.
Кире не нравилось, что Андрей уезжает, было очевидно, что это опасно, но возразить она не могла, понимая, что это бесполезно. К тому же им и впрямь нужна была помощь, иначе они застрянут на этой поляне на несколько месяцев, пока Бернард вновь не начнет ходить, а эта перспектива ни Киру, ни остальных не прельщала. Правда, Мира не представляла, как им удастся перевезти Бернарда в замок так, чтобы не разбередить рану и не навредить ему, но это была проблема, решение которой можно было пока отложить.
Прощание Андрея с Воропаевыми и Мирой вышло сухим и каким-то неловким: он быстро обнял Киру, поцеловав ее в щеку, похлопал по плечу Сашку (Мира ожидала, что Алекс скривится и скажет, по обыкновению, какую-нибудь колкость, но Воропаев, к удивлению всех, не только промолчал, но и неуклюже похлопал Андрея по плечу в ответ), кивнул Мире (у нее создалось впечатление, что он хотел сделать что-то другое, возможно, обнять ее, но в последнюю секунду передумал) и вскочил в седло – за время их путешествия он, равно как и Роман с Кирой, научился верховой езде. Роман был более эмоционален при прощании, он звонко расцеловал Киру и Миру, обнял Воропаева, который явно не пришел от этого в восторг, а затем также сел на лошадь.
- Удачи, - хором сказали Воропаевы и Мира.
Роман улыбнулся, Андрей тряхнул головой, и, пришпорив коней, они отправились в путь.
- С ними все будет хорошо, - прошептала Кира. – С ними должно быть все хорошо.
Мира промолчала, но подумала о том же.
* * *
То ли вера Миры сыграла свою роль, то ли сбежавшая было удача снова к ним вернулась, но к концу второго дня Андрей и Роман благополучно достигли Эшвиля. С того момента, как они выехали из Кальдона, местность, по которой они путешествовали, становилась все более и более населенной, а различные деревушки и городки попадались на их пути все чаще и чаще. Если бы они были на Земле, Андрей сказал бы, что они приближаются к областному центру, а вспомнив земную историю, феодалов с их землевладениями и титул владельца замка, рассудил, что он недалек от истины.
Замок стоял на невысоком холме, возвышаясь над рассыпанными внизу разномастными домами небольшого города (как выяснилось позже, город назывался Эшвиль-лог). Даже неискушенному в местной архитектуре землянину было понятно, что красивым Эшвиль назвать было нельзя, но, наверное, у него имелись другие достоинства. Например, мощная крепостная стена с бойницами и массивными подъемными воротами, у которых стояли стражники в полной боевой выкладке. И было совершенно очевидно, что они не горят желанием впустить Андрея и Романа в замок.
- Кто такие, чего надо? – не слишком любезно спросил один из стражников, когда Жданов и Малиновский спешились.
- Нам нужен Джон Эклхаст, маркиз Терсский, - спокойно и уверенно сказал Андрей.
Второй стражник рассмеялся коротким лающим смехом.
- Маркиз много кому нужен… Он вас ждет?
- Нет, но…
- Вот когда он вас будет ждать, тогда и приходите, - оборвал Андрея стражник.
- Да, но нам надо…
- Всем надо. Ты глухой? Говорю же: вот будет маркиз вас ждать, тогда и приходите.
Жданов неплохо умел вести переговоры, не в последнюю очередь благодаря Мире (вернее, Кате Пушкаревой), но то были переговоры с деловыми партнерами, а стражники поставили Андрея в тупик, и как договориться с ними, он не знал. Черт, да их даже подкупить было нечем! Хотя, скорее всего, у него это и не получилось бы – стражники казались неподкупными, и это был тот случай, когда первое впечатление оказывалось верным. Андрей, убежденный, что в замок их с Романом не пустят, уже принялся лихорадочно вспоминать все прочитанные им приключенческие книги, пытаясь придумать, как пробраться в Эшвиль, но тут Малиновский взял дело в свои руки. Роман до смерти устал, и ему ничего так не хотелось в данную минуту, как поесть, принять горячую ванну и лечь спать в нормальную мягкую кровать. Не то чтобы он верил в то, что он немедленно получит все это по прибытии в Эшвиль, но, в конце концов, надежда умирает последней. И Малиновский, в отличие от друга не боявшийся преждевременно выложить все карты на стол (а точнее говоря – не проинструктированный Мирой до поры до времени держать рот на замке), заявил громко и неприлично радостно:
- Слушайте, вы знаете Бернарда, племянника здешнего хозяина? Можете не отвечать, вижу, что знаете. Так вот, этот самый Бернард практически помирает в двух днях пути отсюда, потому что он ухитрился сломать себе ногу – то еще зрелище, скажу я вам, – а у нас нет нормальных лекарств, чтобы его вылечить. Да и вообще – сырая жесткая земля не лучшее место для больного. Так что если вы не пропустите нас, мы переживем, а вот Бернард – вряд ли, - и, не давая стражникам времени для размышлений, сказал, снова садясь в седло: - Поехали, Андрюха.
Стражники переглянулись, один из них неохотно бросил: «Ждите здесь», и ушел. Роман спешился и подмигнул Андрею, который не знал, чего ему хочется больше: придушить Малиновского или расцеловать – в переносном смысле этого слова, конечно. Ушедший стражник вернулся минут через двадцать, смерил Жданова и Малиновского неприязненным взглядом и сказал мрачно: «Следуйте за мной». Его напарник был удивлен таким поворотом событий, никак это не прокомментировал. Роман довольно ухмыльнулся, а Андрей постарался выкинуть из головы мысли о том, что это ловушка, из которой они могут и не выбраться.
Джон Эклхаст, маркиз Терсский, оказался высоким мужчиной лет пятидесяти, седовласым и с суровым благородным лицом, по которому, как выразилась бы Маргарита Жданова, «отчетливо видна была порода». Глядя на Бернарда, трудом верилось, в то, что он принц, а вот на Эклхасте его титул и происхождение были написаны крупными буквами.
В комнате, куда привели Андрея и Романа, - просторной, светлой, с круглым столом в центре, мгновенно напомнившим землянам о короле Артуре, - их ждал не только маркиз. Рядом с Эклхастом, на полшага впереди, стоял среднего роста коренастый мужчина, под холодным пристальным взглядом которого Андрей невольно поежился, а за спиной у маркиза – красивая темноволосая женщина средних лет с большими тревожными глазами. А у самой двери, привалившись плечом к стене, расположился высокий поджарый молодой человек с темными растрепанными волосами, и от него исходила настолько ощутимая угроза, что ее почувствовал даже Роман, обычно не обращавший внимания на подобные вещи. Как только стражник, провожавший Жданова и Малиновского, закрыл за собой дверь, этот молодой человек быстро и бесшумно переместился за спины Романа и Андрея, вызвав у землян, краем глаза заметивших этот маневр, холодные мурашки. Андрей не знал, были ли в этом мире киллеры и ниндзя, но если были, то молодой человек явно принадлежал к их числу. Как ни странно, мечи у Жданова и Малиновского не отобрали, и сейчас они создавали иллюзию того, что в случае необходимости друзья смогут за себя постоять.
- Господа, - маркиз склонил голову в знак приветствия. – Прежде, чем мы начнем разговор, не могли бы вы представиться?
- Разумеется. Меня зовут Андрей, это мой друг Роман.
- Вы сказали, что у вас есть сведения о моем племеннике Бернарде.
- Есть, - кивнул Андрей, но с объяснениями спешить не стал, решив дождаться, пока его спросит об этом маркиз. Жданов не играл в шахматы, но интуиция ему подсказывала, что его беседа с Эклхастом – шахматная партия, в которой важно тщательно продумывать свои ходы, чтобы выиграть.
- И что же вы хотите мне рассказать? – после долгой паузы поинтересовался наконец маркиз.
- Вообще – много чего, - честно ответил Андрей, - но в данный конкретный момент только то, что Бернард сломал ногу эрзах** в девяносто отсюда, открытый перелом, и ему нужна помощь. Маг, путешествующий с нами, сделала для него все, что могла, но ее возможности не безграничны, и Бернарда надо перевезти в замок. Когда мы уезжали, он был жив и стабилен, но я не знаю, в каком состоянии он сейчас.
- Любопытно, - ничего не выражающим голосом сказал Эклхаст, и Андрей понял, что тот не поверил ни единому его слову. Чего, собственно, и следовало ожидать.
- Очень, - сухо отозвался Андрей. – В жизни не видел более увлекательного зрелища, чем кость, торчащая из раны в ноге.
Услышав это, дама за спиной маркиза заметно побледнела и хотела что-то сказать, но Эклхаст крепко сжал ей руку, заставляя молчать.
- У Бернарда мало друзей, и я знаю их всех. Мой племянник как правило путешествует в одиночку. И он не приглашает в замок гостей, не предупредив меня. Кто вы, господа?
- Андрей Жданов и Роман Малиновский. С Бернардом нас свела случайность, и не скажу, что счастливая, но в итоге выяснилось, что мы можем быть друг другу полезны. Очень полезны. Но это длинная история.
- И вы хотите, что я вот так просто вам поверил?
- Ну, вообще-то, да, - ухмыльнулся Андрей. – Но раз уж вы такой недоверчивый, то я напомню вам о Клее Дэренвуде.
- Вот как? И что конкретно вы хотите мне напомнить?
- Вам виднее, - уклончиво ответил Андрей, который, конечно, не мог признаться, что понятия не имеет, кто такой Клей Дэренвуд и почему одно упоминание о нем должно убедить Эклхаста в правдивости слов Жданова. - Но Бернард считал, что это послужит доказательством того, что мы не лжем. Однако если он ошибся, то мы, пожалуй, пойдем. В конце концов, Бернард – ваш племянник, и хотя он неплохой парень, я не собираюсь тратить на него больше сил и времени, чем уже потратил. Всего доброго, дамы и господа.
Андрей и Роман повернулись, чтобы уйти, машинально положив руки на рукояти своих мечей, - оба сознавали, что их могут и не выпустить из комнаты.
- Подождите, - остановил их маркиз, и даже не видя его лица, Жданов и Малиновский поняли, как непросто далось ему это решение. – Я готов поверить в то, что говорите правду, но я вам не доверяю и потому предлагаю следующее: один из вас отправится с моими людьми к Бернарду, а второй в это время побудет моим гостем.
- Хорошо, - выпалил Роман прежде, чем Андрей успел обдумать предложение Эклхаста. – Я остаюсь. Спокойно, Андрюха, прорвемся, - вполголоса сказал Малиновский другу. – А то мы еще надолго здесь застрянем.
- Одного я тебя здесь не оставлю, - покачал головой Андрей.
- Брось, ничего со мной не случится. Господин маркиз, вы ведь не планируете задушить меня во сне? – громко спросил Малиновский и широко улыбнулся Эклхасту.
Стоящего рядом с маркизом мужчину перекосило, а вот сам маркиз небрежно пожал плечами и ответил с усмешкой:
- Нет, ну что вы, у нас такое не практикуется. Однако если через три дня Бернарда не доставят в замок, вас повесят.
- Ну это вряд ли, - жизнерадостно заявил Роман. – Мне, знаете ли, нагадали, что я еще поживу на этом свете. Езжай, Жданчик.
- Нужна какая-нибудь телега или что-то вроде этого, что перевезти Бернарда, - сказал Андрей, которому категорически не нравилась идея оставить Романа заложником в Эшвиле, но который в то же время понимал, что это необходимо.
- Мы обо всем позаботимся, - отозвался Эклхаст. – Джерон поедет с вами.
Молодой человек с глазами убийцы отлепился от двери и встал рядом с Андреем.
- Я тоже, - сказала вдруг дама, которая, как подозревал Жданов, и была теткой-ведьмой Бернарда. – И это не обсуждается, - добавила она, взглянув на Эклхаста.
- Как пожелаешь.
* * *
В итоге, в операции, которую Андрей мысленно называл: «Спасти нерядового Бернарда», приняло гораздо больше человек, чем он предполагал. Джерон взял с собой пятерых молодцов, как на подбор высоких, широкоплечих и с каменными физиономиями, а предполагаемая тетка Бернарда, к которой все обращались «госпожа Камилла», двух не то служанок, не то подруг – симпатичную девушку с цепкими глазами, на поясе которой висел меч, и женщину лет тридцати пяти, полную и какую-то… уютную, напомнившую Жданову об Ольге Вячеславовне. А позади этой кавалькады из десятерых всадников ехало нечто вроде цыганской кибитки, в которой они собирались доставить Бернарда в Эшвиль. И Андрей не переставал надеяться, что Бернард еще жив.
* * *
Они пережили эти четыре дня. Чудом, но пережили.
Сразу же после отъезда Жданова и Малиновского, Мира отправилась искать травы для обезболивающего и противовоспалительного зелий. Бернард должен был очнуться ближе к вечеру, и к тому времени обезболивающее зелье необходимо было сварить любой ценой. Пока что рана не загноилась, но Мира понимала, что это еще может случиться в любой момент.
Мире повезло – нужные травы она нашла быстро, стоило только углубиться в лесную чащу, а Кира, чувствуя настроение принцессы, не задавала лишних вопросов и четко выполняла все ее указания: добавить эти листья, помешать по часовой стрелке, против часовой стрелки, бросить вон тот корешок и прочее, и прочее, и прочее. Александр напряженно наблюдал за работой сестры, и в его глазах Мире чудился затаенный страх, точно такой же, какой она видела в них, когда Воропаев узнал, что он маг.
Весь день они потратили на приготовление новых зелий и пропитывание повязок зельем вчерашним. Мира постоянно щупала пульс Бернарда, и пару раз ее сердце уходило в пятки, когда ей казалось, что сердце принца перестало биться. Но, к счастью, ей это только казалось.
Бернард очнулся часа на полтора позже, чем ожидала Мира, и эти долгие минуты ожидания стоили ей, двадцатичетырехлетней девушке, пары седых волос. Кира нервничала не меньше нее, и только Алекс оставался более-менее спокойным. Как только все дела и процедуры, требующие, чтобы Бернард оставался в создании, были закончены, Мира напоила его обезболивающим зельем, и он снова заснул, но на этот раз сон его не был похож на смерть. И только тогда Мира почувствовала, как тугая невидимая пружина, сжавшаяся вчера где-то у нее в груди при виде сломавшего ногу Бернарда, лопнула с тихим, но отчетливо слышным звоном.
Весь следующий день, большую часть которого Бернард проспал, Мира только и делала, что объясняла, убеждала и учила: объясняла Кире, что та – колдунья и что Алекс – маг, убеждала, что это совсем не страшно, учила Воропаеву магии. О том, что ее брат обладает магическими способностями, Кира начала подозревать еще с той минуты, когда базарная драка Андрея и Романа с местными парнями была остановлена с помощью магии. Тогда все были уверены, что это сделала Мира, но Кира видела, что принцесса прибежала, когда все уже было закончено, а у Сашки при этом на лице был написан такой ужас напополам с удивлением, что в ее голову невольно закралась мысль, что прекращение драки – его рук дело. Но вот в то, что она сама ведьма, Кира верить не хотела, хотя, в общем-то, наличие подобного дара пугало ее гораздо меньше, чем Александра. Но она смирилась с тем, кто она, гораздо быстрее брата, - стоило только Мире упомянуть, что Бернард жив исключительно благодаря Кире. К тому же тот факт, что Мира не умела варить зелья, в то время как Кира, даже не зная, что она колдунья, прекрасно с этим справилась, грел Воропаевой душу.
На третий день Мира едва не убила двух девочек, вышедших из кустов. Как впоследствии выяснилось, девочки, жившие в деревне неподалеку, заигрались и незаметно для себя ушли намного дальше, чем им было разрешено. И когда они, с шумом пробравшись через подлесок, показались на поляне, где у костра мирно разговаривали Воропаевы, Мира и Бернард, принцесса вскочила на ноги и занесла было руку для магического удара, но Александр вовремя ее остановил. Впрочем, девочки ничуть не испугались, поскольку даже не поняли, что им грозило. Но их появление стало буквально благословением свыше, потому что у путешественников уже заканчивались припасы. И Мира, отдав Алексу остатки денег, отправила его проводить девочек, а заодно купить еды. Вернувшийся со съестным Воропаев не стал рассказывать, что жители деревни пытались обвинить его в том, что это он завел девочек в лес и сотворил с ними что-то нехорошее. Огненного шара, зажегшегося на ладони Алекса, было достаточно, чтобы убедить деревню, что лучше с магом не связываться.
Четвертый день Мира провела, обучая Воропаевых магии.
А на пятый день, уже ближе к вечеру приехал Андрей.
* * *
До прибытия в Эшвиль поговорить с Андреем его товарищам толком не удалось: первые полчаса после его возвращения Мира была занята тем, что объясняла тетушке Бернарда, как и чем она лечила ее племянника, и демонстрировала остатки зелий, пока Воропаевы сворачивали лагерь под пристальными взглядами главы сопровождавшего Жданова отряда, эрц-капитана, и его гвардейцев. А как только Бернарда уложили в то, что Андрей называл кибиткой, а Воропаевы и Мира расселись по коням, эрц-капитан разделил их, и в результате в Эшвиль они ехали в следующем порядке: эрц-капитал и Жданов впереди; за ними один из гвардейцев; потом кибитка с Бернардом, его теткой и ее помощницей; следом за ней - вторая помощница госпожи Камиллы; затем – Мира бок о бок с еще одним гвардейцем; после них очередной гвардеец, Воропаев и четвертый гвардеец, а замыкали эту процессию Кира с последним, пятым гвардейцем.
Во время привалов эрц-капитан, которого, по словам Андрея, звали Джерон, делал все возможное, чтобы Воропаевы, Жданов и Мира как можно меньше общались друг с другом, - он не доверял им и не пытался этого скрыть.
До Эшвиля они добрались только через трое суток, почти на закате, и в дверях замка их встречал сам маркиз, которого предупредил один из людей Джерона, посланный вперед.
- Не знаю, кто вы и можно ли вам доверять, - без обиняков сказал Эклхаст Андрею, Воропаевым и Мире, - но вы спасли жизнь моему племяннику, и за это я всегда буду вам благодарен. И, думаю, нам о многом надо поговорить, но не сейчас – вам необходимо отдохнуть.
«А мне – прежде поговорить с Бернардом, когда у него будут на это силы», - подумал маркиз.
- Слуги проводят вас в отведенные вам комнаты.
Весь день Мира, как и ее спутники, провела в седле, и сейчас валилась с ног от усталости. Но даже больше, чем спать, ей хотелось принять нормальную горячую ванну.
- Меня зовут Шелиана, - представилась Мире миловидная темноволосая служанка, приведшая ее в комнату, которую принцесса надеялась занимать не один день, - но все называют меня просто Шелли. И я буду вашей камеристкой, госпожа. Что прикáжите?
- Ванну, Шелли, если это возможно.
- Конечно, госпожа. Я сейчас все устрою.
Пока готовилась ванна, Мира дремала, свернувшись калачиком в большом мягком кресле, а вымывшись и высушив волосы у камина, легла в постель и мгновенно уснула.
* * *
Просыпаться в кровати было странно – за последние два месяца Мира уже успела от этого отвыкнуть. Принцесса потянулась и нехотя открыла глаза, борясь с желанием снова зарыться в необъятное толстое одеяло и заснуть. В высокое стрельчатое окно лился серый утренний свет - последние пару месяцев Мира вставала на рассвете и даже в безопасном (относительно) замке с мягкой постелью не смогла изменить этой привычке. Машинально, по старой привычке, не отдавая себе отчета в том, что делает, Мира дернула за шнур для вызова слуг, висевший над изголовьем кровати. Затем принцесса встала и босиком – благо, под ногами лежал пушистый теплый ковер, подошла к столику, на котором стоял кувшин с водой и керамическая миска. Безусловно, земной водопровод с горячей и холодной водой был куда удобнее, но, с другой стороны, лучше умываться так, чем в реке или ледяном ручье. Потрогав пальцем воду, Мира решила, что ее можно не подогревать, но начать умываться принцесса не успела – внезапно она почувствовала за спиной и резко обернулась, готовая магически атаковать любого незваного гостя. К счастью, Мира увидела перед собой не врага, жаждущего лишить ее жизни, а всего-навсего Шелли, которую она сама же и вызвала пару минут назад.
- Г-госпожа? – запинаясь, спросила служанка, интуитивно почувствовав исходящую от Миры угрозу
- Все в порядке, Шелли, - успокаивающим тоном сказала Мира, расслабляясь. – Но запомни, пожалуйста, на будущее, что не следует ко мне подкрадываться, особенно сзади.
- Да, госпожа, конечно. Но я не хотела ничего дурного, и я не подкрадывалась.
- Ты просто на редкость бесшумно ходишь. В следующий раз будь немного… пошумнее, можешь даже что-нибудь уронить, - Мира улыбнулась Шелли, и та, хоть и робко, улыбнулась ей в ответ, поняв, что Мира на нее не злится.
- Хорошо, госпожа, - Шелли присела в книксене. – До завтрака еще три часа, госпожа, - в Эшвиле завтрак всегда начинается в девять, - но если вы хотите, я принесу вам перекусить.
- Я была бы признательна, если бы ты принесла мне чашку травяного чая, больше ничего не надо. Иди, умоюсь я сама.
- Да, госпожа.
Шелли удалилась так же бесшумно, как и вошла, сделав перед этим очередной книксен, и Мира, посмотрев ей вслед, подумала, что, пожалуй, она вчера не ошиблась, посчитав Шелли весьма милым созданием. И, кажется, Шелли была не только очень милой девушкой «на кошачьих лапках», но еще и очень шустрой – она принесла Мире чай, вскоре после того, как та закончила умываться, а на это определенно ушло мало времени.
- Ваш чай, госпожа, - Шелли поставила на столик дымящуюся чашку. – Доусон, это наша кухарка, только что его заварила. Госпожа Камилла тоже всегда пьет до завтрака чай.
- Спасибо, Шелли.
Мира отхлебнула чай и с трудом подавила разочарованный вздох. Нет, чай был вкусным, но Мира, впервые за полтора года снова оказавшаяся в замке, пусть и не слишком похожем на тот, в котором она жила в Наэрии, почему-то ожидала, что у напитка будет такой же вкус, как у того чая, который она пила каждое утро дома. Мысленно отчитав себя за глупость, Мира запретила себе вспоминать о Наэрии.
- Шелли, узнай, пожалуйста, проснулись ли уже мои друзья. Я уверена, что они не вызывали слуг, - о том, что они, скорее всего, не знали, как это сделать, Мира говорить не стала, - так что загляни в их комнаты. И ничего не бойся, если что, скажи, что действуешь по моему приказу. Тем из моих товарищей, кто проснулся, вызови слуг и передай, что я жду их у себя за полчаса до завтрака.
- Конечно, госпожа. Мне сделать это прямо сейчас, или сначала помочь вам одеться?
- Сейчас, Шелли. Одеться я всегда успею.
На этот раз Шелли отсутствовала дольше, а когда она вернулась, то на ее щеках горел румянец.
- Из ваших друзей встал только господин Роман. И я сделала все, как вы приказали.
От внимания Миры не укрылось, что при упоминании Малиновского Шелли покраснела еще гуще.
- Что-то случилось, Шелли? – прищурившись, спросила Мира, подозревая, в чем дело.
- Н-нет, госпожа, ничего.
- Шелли, если господин Роман сделал или сказал что-то, что тебе не понравилось, обидело тебя или смутило, не бойся мне рассказать.
- Нет-нет, ничего такого, только… только когда я вошла в комнату господина Романа, он был не совсем одет и начал… начал… в общем, он стал говорить мне комплименты и все такое, но я быстро ушла оттуда.
- Надеюсь, он не распускал руки?
- О нет, госпожа.
- Хорошо. Обещаю, ничего подобного больше не повторится.
- Спасибо, госпожа.
Шелли вдруг широко улыбнулась, но тут же приняла серьезный вид, хотя глаза ее оставались лукавыми.
- Что такое, Шелли? – не удержавшись, спросила Мира, обнаружившая, что у Шелли очень заразительная улыбка.
- Когда, Мэнди, моя подружка, тоже служанка, впервые увидела господина Романа, она решила, что он, наверняка, очень любит женщин.
- Она так и сказала?
- Ну, вообще-то, она выразилась немного по-другому: «он, должно быть, ни одной юбки не пропустит». Но вы не думайте, госпожа, я не такая, - поспешно добавила Шелли. – И я слишком много болтаю. Тáна Миллиган, экономка замка, всегда меня за это ругает.
Сконфуженная Шелли, ругая себя на все корки за то, что разоткровенничалась с пришлой госпожой, опустила голову.
- Все в порядке, Шелли, не беспокойся. Я верю, что ты не такая. И твоя подруга права – господин Роман действительно «очень любит женщин». Но я с ним поговорю, и он не посмеет никому докучать.
- Спасибо, вы очень добры, госпожа, - Шелли, пришедшая к выводу, что Мира ей нравится, снова присела в книксене. – Вы будете одеваться, госпожа? Принести вам платья?
- Платья? У меня нет платьев, - нахмурилась Мира, чья дорожная одежда состояла из пары мужских бриджей, длинных плотных рубах, кожаного жилета, плаща и куртки.
- Теперь есть, госпожа, - Шелли опять покраснела.
- Каким образом? – подняла бровь Мира.
- Я… прошу прощения, если я сделала что-то не так, я лишь… вчера я случайно упомянула госпоже Камилле, что у вас совсем нет подходящей для леди одежды, и она приказала мне и Трейси – Трейси это камеристка госпожи Киры, она тоже присутствовала при этом разговоре, - найти вам и вашей подруге платья. Прошу прощения, госпожа, если я вас оскорбила, я правда не хотела! – на глазах у Шелли выступили слезы.
Так, понятно: госпожа Камилла расспрашивала служанок о гостях, желая узнать о них как можно больше подробностей, и Мира ее понимала. А Шелли чувствовала себя виноватой в том, что проговорилась об этом Мире.
- Все в порядке, Шелли, все в порядке. Я ничуть не сержусь, и ты все сделала правильно.
Услышав это, Шелли просияла, слезы были мгновенно забыты.
- В самом деле? Благодарю, госпожа!
- Не за что. И раз уж благодаря тебе у меня теперь есть платья, неси их сюда и помоги мне одеться.
Платьев было три, и выяснилось, что Шелли успела отдать их замковой портнихе, чтобы та за ночь подогнала их по фигуре Миры, которую Шелли описала портнихе («показала на пальцах», как выразилась сама Шелли). То ли у Шелли был глаз алмаз, а у портнихи – безусловный талант, то ли так совпало и платья нуждались в минимальной переделке, но наряды сидели на Мире как влитые.
Перемерив все платья, Мира остановила выбор на наряде из знаменитой гардийской ткани, светло-зеленом, с серебристой нижней юбкой и серебряной же вышивкой, с длинными руками, высоким воротником-стойкой и, к счастью, без кринолина. Но с корсетом, который, как Мира уже успела забыть, был сродни орудию пытки. Сделав несколько осторожных вдохов и выдохов, Мира подошла к зеркалу. По меркам наэрийского королевского двора платье было совсем простым, по меркам здешнего двора оно, возможно, также не представляло собой ничего особенного, но это было лучше, чем ничего. К тому же, оно шло Мире, больше, чем сиреневое платье с фиолетовыми вставками и пышными рукавами-фонариками или же жемчужно-серое с бело-голубой отделкой, расшитое бисером. В общем, несмотря на одежду с чужого плеча и осунувшееся лицо, Мира выглядела неплохо, но могла бы выглядеть еще лучше, если бы не копна неприлично коротких вьющихся волос, с которыми решительно ничего нельзя было поделать. Проведя рукой по непослушным кудряшкам, принцесса вздохнула и пожала плечами: раз уж ее волосы нельзя было привести в порядок, то нечего было о них и думать.
- Госпожа, - нерешительно сказала Шелли, - если позволите высказаться… может, вам стоит убрать волосы под широкую ленту?
Мира представила, как это будет выглядеть, и кивнула.
- Возможно. Но у меня нет лент.
- Если вы немного подождете, госпожа, я сбегаю к портнихе, у нее оставалась обрезки платья, из которых можно сделать ленту.
- Хорошо, я подожду. И, Шелли, нет нужды бежать, просто иди. Но прежде проводи меня к Бернарду, хочу узнать, как.
- Конечно, моя госпожа.
* * *
Мире почему-то казалось, что у комнаты Бернарда непременно будет стоять стража, но она ошиблась. Постучавшись и не потрудившись дождаться ответа, Мира зашла внутрь, но не успела она закрыть за собой дверь, как к ней подошла высокая миловидная девушка с холодными цепкими глазами, и по тому, как она застыла напротив Миры, было совершенно очевидно, что она не собирается пускать ее дальше даже ценой собственной жизни. А судя по висевшим у девушки на груди боевым амулетам и защитным оберегам, ей было что противопоставить Мире.
- Я пришла проведать Бернарда, - тихо сказала Мира, не желая провоцировать девушку. – Я никому не желаю зла.
- Он в порядке, - резко, но все же не настолько, чтобы это выглядело откровенным хамством, ответила девушка.
- Могу я его увидеть?
- Нет.
- Почему?
- Он спит.
- Я обещаю, что не разбужу его.
- Нет.
Неизвестно, как долго пререкалась бы Мира и ее противница, если бы не Камилла Багáрд, вышедшая из спальни племянника.
- Все в порядке, Джудит. Госпожа Амиранда – друг, и Бернард будет рад ее видеть.
Джудит, похоже, была другого мнения, но промолчала и отошла к окну.
- Спасибо, - улыбнулась Камилле Мира. – Как он?
- Лучше, чем могло бы быть, но хуже, чем мне хотелось бы. Дорога сказалась на нем сильнее, чем я ожидала.
Мира поморщилась.
- С ним все будет в порядке, - сказала она, - он боец.
- Да, этого у него не отнять, - гордо и в то же время печально отозвалась Камилла. – Идемте, он действительно будет вам рад.
- А, это ты, принцесса, - Бернард с трудом повернул голову в сторону Миры.
Выглядел он довольно паршиво, но Мире и впрямь был рад. Однако кроме радости, Мира увидела промелькнувшее в его глазах облегчение, причина которого оставалась для нее вначале загадкой.
- Я, - подтвердила Мира. - Кира еще спит, но, полагаю, она обязательно зайдет к тебе после завтрака.
- Нет, - выпалил вдруг Бернард. – Я не хочу ее видеть, скажи ей, чтобы она не приходила!
И тогда Мира поняла: Кира находилась рядом с Бернардом, когда он был слаб и уязвим, наблюдала не самые приятные проявления и последствия его раны, и сейчас ему было за это стыдно, стыдно настолько, что он не желал, чтобы Кира его навещала. С точки зрения Миры это было на редкость идиотское, но типично мужское поведение.
- Как скажешь, - Мира, старательно сохранявшая на лице серьезное выражение, поклялась себе, что приведет Киру к Бернарду, чего бы ей это не стоило, и поменяла тему разговора.
У Бернарда принцесса наэрийская пробыла недолго, чтобы не утомлять больного, который к концу ее визита начал клевать носом.
- Тáни Амиранда, - сказала Камилла, когда они с Мирой вышли из спальни Бернарда. – Как бы ни развивались события дальше, сейчас я хочу повторить слова Джона… маркиза: я всегда буду вам признательна за то, что вы сделали для моего племянника – он жив только благодаря вам.
- Не только, - покачала головой Мира. – В том, что он жив, не только моя заслуга, и если мы достигнем взаимопонимания с маркизом Терсским, я хотела бы обсудить это с вами, как с послушницей Ордена Виктории Милосердной.
- Разумеется, - в знак согласия склонила голову Камилла.
* * *
Когда Мира вернулась в свою комнату, Шелли уже была там. На аккуратно заправленной кровати были разложены ленты для волос различной ширины и цвета – зеленая, сиреневая, золотая, серебряная, красная, голубая, темно-синяя.
- Вот, госпожа.
Определенно, Шелли была чудесной девушкой, но ее постоянные книксены начали раздражать Миру. Даже в Наэрии ей, принцессе наэрийской, слуги и придворные не делали столько реверансов. «Если останемся во дворце, запрещу книксены. Вообще», - мрачно подумала Мира.
Зеленая лента, повязанная на голову наподобие широкого ободка, значительно улучшила внешний вид Миры, хотя некоторые особо упрямые кудряшки все равно выбивались из-под ленты и торчали в разные стороны.
- Сойдет, - проворчала Мира.
Если бы она была сейчас в родном замке, то стала бы объектом насмешек для всех его обитателей. Но, как Мира не раз за это утро повторила себе, в данной ситуации ей придется довольствоваться тем, что она имеет.
- Шелли, пожалуйста, зайди снова к моим друзьям и разбуди тех, кто еще не встал, и передай им, что если они не соберутся у меня по меньшей мере за полчаса до завтрака, я превращу их в жаб. И я не шучу.
- Хорошо, госпожа.
Едва Шелли вышла из комнаты, Мира достала из дорожной сумки ножны, прикрепила их к лодыжке и вложила в них единственный имеющийся у нее кинжал. Не то чтобы этот кинжал мог в опасной ситуации защитить ее, но он придавал ей уверенности в себе.
* * *
Надо полагать, Камилла Багáрд приказала найти приличную одежду не только Мире и Кире, но и остальным непрошенным гостям, потому что и Андрей, и Роман, и Александр, впервые за два месяца одетые прилично, в бриджи и темные расшитые камзолы, были похожи не на бродяг, а на людей благородного происхождения. К тому же все трое не только побрились, но и подстриглись. А Кира, в светло-голубом платье с розовой отделкой и волосами, уложенными в высокую прическу, выглядела даже лучше самой Миры, которая с некоторой завистью заметила, что Воропаева не надела корсет и может спокойно дышать. Единственным, что категорически не понравилось Мире, были мечи на поясе у Андрея и Романа.
- Снимите мечи, - нахмурившись, сказала она.
- Это еще почему?
- Потому что в мирное время в замках никто кроме охраны не ходит с мечом. Это неприлично и знак неуважения к хозяину.
- Что, если на нас нападут? – не унимался Роман.
- Не волнуйся, если от тебя решат избавиться, то выберут что-нибудь попроще, например, яд.
Разумеется, Малиновского это не успокоило, но меч он снял.
- Замечательно. Значит так: за завтраком – ни слова о пророчестве, Земле и тому подобном. Пока что для всех мы – путешественники издалека, направляющиеся к восточной границе с Наэрией. С Бернардом мы встретились случайно, нам оказалось по пути, поэтому некоторое время мы путешествовали вместе. Если кто-то будет настаивать на деталях – не отвечайте, я сделаю это сама. Только внимательно слушайте, что я буду врать.
- Да, мэм. Конечно, мэм. Как скажете, мэм, - отсалютовал Мире Роман. У него было хорошее настроение, и он не собирался никому позволять его испортить.
Мира одарила его убийственным взглядом, но Малиновский с удовольствием его проигнорировал.
- Что-то еще? – язвительно спросил Александр.
- Да. Я не знаю тонкостей гардийского этикета, а потому советую вам троим не заговаривать с дамами, если вы не были им представлены. Кира, то же самое в отношении мужчин, плюс я бы в принципе не рекомендовала первой заговаривать с мужчинами, Эклхаст. как хозяин замка, не в счет.
- Что, и все? – состроил обиженную рожицу Малиновский. – Длинной лекции о том, какой вилкой есть салат, не будет?
Мира не удостоила его ответом, а Кира – единственная из землян сообразившая, на что намекал Роман и при чем здесь вилка для салата, – весело улыбнулась.
Постучавшись, в комнату зашла Шелли.
- Госпожа, завтрак начнется через несколько минут, проводить вас в Большой зал?
- Да, Шелли, будь добра.
Шелли вновь присела в реверансе, и Мире потребовалась огромная сила воли, чтобы не заскрипеть зубами. Если в Гардии все слуги так часто делают книксены, то она сделает все, чтобы вернуться в Наэрию как можно быстрее, даже если для этого ей надо будет собственными руками убить нынешнего короля!
- Идемте. И, Роман, - веди себя прилично.
- Чуть что, сразу Роман, - пробурчал Малиновский, не слишком, впрочем, обидевшись – за время их пребывания в Гардии он слышал это от Миры по меньшей мере раз двадцать.
- Алекс, возьми под руку Киру, а ты, Андрей, меня, - вполголоса, стараясь, чтобы ее не услышала Шелли, сказала Мира, когда вышли в коридор.
Андрей и Александр послушно выполнили ее просьбу, ничем не выдавая своего любопытства. Объяснять, что будет лучше, если все увидят, что у нее с Кирой есть надежные защитники – а Воропаев и Жданов выглядели достаточно солидно, чтобы казаться серьезными потенциальными соперниками, - было слишком долго…
___________________
* От автора: всем, кто смотрел и любит «Вавилон-5» - прошу прощения, но я не могла удержаться:))
** Эрза – местная единица измерения. Только не спрашивайте, как она соотносится с километром – я не знаю, а Жданову было не до выяснения таких подробностей. О том, сколько эрз от лагеря до Эшвиля он знает со слов Миры.
Поделиться372010-06-22 16:06:23
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
* * *
Увидев накрытый к завтраку длинный деревянный стол, Андрей подумал, что обитатели замка лишь чудом остаются стройными и не весят центнер. Огромный запеченный окорок, мясные рулеты, колбаски, пара головок сыра, вареные яйца, омлет с зеленью, объемный котелок с кашей, несколько корзинок с хлебом и сладкими пирожками, два больших мясных пирога, множество кувшинчиков и мисочек с вареньем, медом, маслом и сливками, кувшины с вином, чайники с травяным чаем – стол ломился от блюд, которыми на Земле семья из четырех человек могла питаться как минимум месяц.
- Нехилый завтрак. Мира, в вашем мире известно понятие «диета»? – вполголоса поинтересовался у наэрийской принцессы Роман.
- Нет. Зато в нашем мире есть понятия «верховая езда», «фехтование», «корсет» и «умеренность», которые делают ненужным понятие «диета», - хмыкнула Мира.
- Что в переводе на общечеловеческий означает «не нажирайся», - язвительно сказал Александр, и Роман не слишком правдоподобно изобразил возмущение. – Как-то не похоже, что в стране кризис.
- Во-первых, это замок маркиза королевской крови, а во-вторых, вся оставшаяся еда будет подана за обедом, - рассеянно пробормотала Мира, внимание которой было приковано к будущим сотрапезникам.
Хозяин замка, Джон Эклхаст, маркиз Терсский, уже занял свое место во главе стола, по правую руку от него расположилась Камилла Багард, а по левую – худой растрепанный юноша, с которым гости Эшвиля еще не встречались. Два места рядом с Камиллой и три рядом с юношей пустовали, они определенно были предназначены для новых друзей Бернарда. Почти все остальные стулья были заняты.
- Андрей, садись рядом с Камиллой, после тебя Кира и Алекс. Я сяду возле того юноши, Роман - рядом со мной.
Жизнерадостность и легкомысленность Романа, которые так ценили многочисленные земные модели, вряд ли придутся ко двору в Эшвиле, по крайней мере, пока что. Как, впрочем, и мрачная язвительность Алекса, и надменность Киры. Андрей, вроде бы, должен был вести себя прилично.
- А можно я поменяюсь с Андреем? – жалобно спросил Роман. – Или с Сашкой? Или с Кирой? Я не хочу сидеть рядом с этим.
«Этим» был Джерон, молодой человек с глазами убийцы, и Мира понимала нежелание Романа находиться возле него.
- Нет, - едва слышно ответила она. – Переживешь.
- Дамы и господа, - обратился к собравшимся за столом Эклхаст, когда Мира и остальные подошли к столу, - разрешите представить вам людей, которые спасли жизнь Бернарду: госпожа Амиранда, госпожа Кира, господа Андрей, Александр и Роман. Они любезно согласились воспользоваться нашим гостеприимством прежде, чем продолжить свое путешествие, и это самое малое, что я могу для них сделать, чтобы отблагодарить за Бернарда.
Эклхаст слегка поклонился Мире и остальным, те поклонились в ответ и синхронно с маркизом, стараясь не обращать внимания на множество любопытных взглядов, сели за стол. Все приступили к еде только после того, как Эклхаст сделал первый глоток вина. Как только первый голод был утолен, настало время допросов, замаскированных под праздную беседу. При этом Мира была уверена как в том, что Эклхаст еще не говорил с Бернардом, так и в том, что он не ожидает услышать от них правду.
- Надеюсь, вам нравится Эшвиль, - отдав должное куриному рулету с орехами, сказал Эклхаст. – Если у вас есть какие-то просьбы или жалобы – немедленно обращайтесь ко мне или же к тáне Миллиган, экономке замка. Мы не можем допустить, чтобы дорогим гостям было неуютно в Эшвиле.
- Не стоит волноваться, маркиз, - с любезной улыбкой отозвалась Мира, - нас все устраивает, и мы наслаждаемся вашим радушием.
- Рад слышать, госпожа. Однако мы до сих пор не знаем ничего о том, откуда вы родом и куда держите путь. Господин Андрей, не хотите ли поведать нам свою историю? – спросил Эклхаст у Жданова.
Андрей, который в этот момент жевал кусок мясного пирога, запивая его чаем, едва не поперхнулся. Мира на мгновение застыла, а затем положила обратно на тарелку не тронутый кусок хлеба, намазанный маслом и вишневым вареньем. Почему-то ей казалось, что если Эклхаст захочет услышать историю своих гостей, то он адресует свой вопрос не кому-то конкретно, а в общем. Во всяком случае, именно так поступила бы сама Мира, хотя бы для того, чтобы узнать наверняка, кто в их группе лидер. Но у Эклхаста, судя по всему, были другие соображения.
Чем-чем, а богатой фантазией Андрей никогда не отличался и даже отдаленно не представлял, какую «сказку на ночь» собиралась рассказать обитателям Эшвиля Мира, а потому он на некоторое время «завис», пытаясь сообразить, что бы такого соврать. К счастью, на помощь другу пришел Роман. Он тоже не знал, какую лапшу Мира планировала навешать на уши маркизу, но в отличие от Жданова воображения Малиновскому было не занимать. К тому же за почти три дня безвылазного сидения в не слишком комфортной комнате (в его нынешние апартаменты Романа перевели уже после возвращения в Эшвиль Андрея с живым Бернардом), бывший вице-президент «Зималетто» успел вдоль и поперек изучить подробную карту Гардии, оставленную им Андреем. Правду говорить было нельзя, но Роман сознавал, что и полуправда тут не подойдет: группа путешественников, в состав которой входят брат и сестра, жених последней, конфликтующий с будущим шурином, друга жениха и совершенно посторонняя девица-мага, по местным меркам - очень странная и обязательно вызовет подозрение. Вот если бы Мира тоже была чьей-то невестой или родственницей…
- Господин маркиз, - Роман так и не выяснил, как правильно называть Эклхаста, но его это ничуть не смущало, - простите моего друга: он голоден как волк, и поэтому плохо соображает. Давайте оставим его наслаждаться пирогом, а нашу историю позвольте рассказать мне. Мы все родом из Белльмора, это небольшое селение между иллийской границей и Вабурским лесом. Мы с Андреем – названные братья. И молочные. Да, молочные и названные братья. Кира – моя сестра, и Александр с Амирандой тоже брат с сестрой, - никогда еще Малиновского не хотело убить столько народа сразу: и Мира, и Андрей, и Кира. – У семьи Андрея в Белльморе было поместье, когда-то процветающее, но, сами понимаете, проклятье. В общем, в последние годы земля пришла в упадок, селенье захирело, а несколько месяцев назад там случился пожар, и больше половины домов сгорело, включая поместье Андрея, да и мы едва не погибли. После этого нам в Белльморе больше незачем было оставаться, и Андрей решил попытать счастья в Грибсбоне, там дальний его родственник живет. Они ни разу не виделись, характер у старикашки, говорят, мерзкий, и с семьей он все отношения давно порвал, но вдруг поможет? Ну, мы и отправились в Грибсборн – Андрей, Кира и я. Но путешествовать через полстраны сейчас не слишком безопасно, и Амиранда с Александром взвались нас проводить. Мира – маг, она незадолго до пожара приехала в Белльмор навестить брата. В Кальдоне мы познакомились с Бернардом, выяснили, что нам немного по пути. Ну а что было дальше, вам известно. Вот и вся история.
Роман залпом выпил стакан вина, надеясь, что никто из присутствующих в зале гардийцев не быль в Белльморе, и только тогда осмелился посмотреть на Миру. Но у той было непроницаемое выражение лица, и Малиновский перевел взгляд на Андрея, в глазах которого был один единственный вопрос: «Ты что, сдурел?!». Тем же вопросом задавалась и Кира, и только ее брата все происходящее, кажется, забавляло.
- Вы проделали немалый путь, - заметил юноша, сидевший слева от Эклхаста.
- Прошу прощения, я проявил себя плохим хозяином и никудышным отцом, - с натянутой улыбкой сказал маркиз и, показав на юношу, представил: - Это мой сын Альберт.
Несколько смущенный обращенным на него вниманием Альберт кивнул головой. У него были большие карие доброжелательные глаза, темно-русые волосы, вьющиеся и растрепанные, и длинные тонкие пальцы музыканта.
- Вы шли через Вальбурский лес или в обход? – полюбопытствовал Альберт. – Ходят слухи, лес этот стал опасен в последнее время.
- В обход, - быстро сказала Мира. – Лес действительно опасен: лешие не хотят видеть в нем людей, а оборотни стали нападать на близлежащие деревни.
Эклхаст с Камиллой переглянулись – очевидно, они не знали, что ситуация в том районе настолько плоха, и Мира решила, что потом надо будет непременно рассказать им всю правду о том, что произошло в Вальбурском лесу, - Эшвиль также был окружен лесами, и Мире не хотелось бы однажды проснуться от завывания оборотней под окном.
- Вам повезло, что вам не встретились разбойники, - подал голос Джерон. – Вальбурский лес – не единственная опасность в том районе.
- Ну почему же, - лениво отозвался Александр, включаясь в коллективное сочинение «Сказки для маркиза», - встретились. Но нам повезло: мы отделались легким испугом и потерей почти всего багажа.
- Да? Любопытно. Никогда еще не слышал о таких благородных разбойниках, - прищурился Джерон.
- Благородных? Я бы их так не назвал, - небрежно ответил Андрей. – Они с удовольствием лишили бы нас всего, включая наши жизни, но они не думали, что среди тех, на кого они напали, есть два сильных мага.
- Помнится, ваш друг говорил только об одном, - поднял бровь Джерон.
- Александр тоже маг, - неохотно признался Андрей, подозревая, что Мира не хотела разглашать эту информацию раньше времени. Но когда он взглянул на нее, Мира едва заметно кивнула ему, давая понять, что все в порядке. Зато Сашку удерживали от убийства Жданова только правила приличия: в самом деле, убивать за завтраком в чужом доме – дурной тон.
- Это у нас семейное, - усмехнулась Мира.
Ответная ухмылка Алекса была больше похожа на волчий оскал.
- Какую конкретно область магии вы практикуете, Амиранда, - спросила Камилла.
- Все понемногу. Я – странствующий маг, снимаю порчу и проклятия, лечу, ставлю охранные заклинания. Маг широкого профиля, - невозмутимо ответила Мира, догадываясь, какую реакцию вызовут ее слова.
И действительно: у Джерона в глазах появилось легкое презрение, у Альберта – еще бóльшее любопытство, а Камилла бросила на Миру оценивающий взгляд. Только Эклхаст продолжал смотреть на мага как прежде. То ли у маркиза не было предрассудков – ведь странствующих магов-женщин не слишком-то уважали во всех странах Материка, то ли он просто притворялся.
- Вы, должно быть, многое повидали в своей жизни, - сказал Альберт, - и много где побывали.
- Нет, я бы так не сказала, - покачала головой Мира. – Я никогда не была дальше Бродхунского брода. И все, что я видела в своих странствиях, сводится к проклятью – повсюду разруха, ожесточение, нетерпимость, безысходность.
- Все и впрямь так плохо? – нахмурился Альберт.
- С моей точки зрения – да. Но, кто знает, возможно, у вас будет другое вúдение ситуации. Однако для того, чтобы выяснить это, вам надо самому попутешествовать по стране.
- Может быть, когда-нибудь я так и сделаю, - смутился Альберт.
- Я с удовольствием составлю вам компанию, - улыбнулась Мира.
Альберт смутился еще больше.
- А вы, Александр?
- Что «я»?
- Вы странствуете с сестрой?
- Нет. У меня нет тяги к кочевой жизни, - поморщился Воропаев. – Я всю жизнь прожил в… - секундная пауза, во время которой Александр пытался вспомнить название своей якобы родной деревни, - Белльморе, пока она не сгорела. И, как выразилась моя дорогая сестра, я тоже маг широкого профиля.
- Бернарду повезло, что он с вами встретился, - сказал Эклхаст.
- Вы даже не представляете как, - язвительно пробормотал Александр.
- У вас были большие владения, тан Андрей? – спросил Эклхаст.
- Не слишком. Но и не крошечные. Нескольким поколениям моей семьи хватало, чтобы жить безбедно, пока проклятье все не испортило. Земля перестала давать урожай, скотина дохла как мухи осенью, даже наш знаменитый яблоневый сад засох, а ведь мы делали самые лучшие сидр и варенье в округе, - если бы Роман не слышал этого собственными ушами, он никогда не поверил бы, что Андрей может так вдохновенно врать про сидр и коров. – Но мы еще долго продержались, соседняя деревня умерла намного раньше.
- Мне жаль, - искренне сказал маркиз.
На этом допрос закончился, а с ним и завтрак. Эклхаст встал из-за стола первым, давая понять, что можно расходиться.
- Надеюсь, мы еще поговорим чуть позже, а сейчас меня ждут дела. Чувствуйте себя как дома, - Эклхаст коротко поклонился Мире и ее товарищам и покинул зал.
«Но не забывайте, что вы в гостях» - Роман был уверен, что именно это очень хотел добавить Эклхаст, но сдержался. Вслед за маркизом, пожелав гостям приятного времяпрепровождения в Эшвиле, ушла Камилла.
- Госпожа Амиранда, - нерешительно сказал Альберт, - если позволите, я хотел бы как-нибудь расспросить вас о ваших странствиях. Признаться, я нечасто выезжаю за пределы Эшвиля, и мне интересно, как и чем живет страна.
- Разумеется, - с фальшивой улыбкой выдавила Мира, надеясь, что к тому времени, как Альберт решит поговорить с ней на эту тему, он уже будет знать, что она из Наэрии. О том, как и чем живет ее родное королевство, она с радостью ему поведает.
Альберт показался ей милым мальчиком, но он ни капли не был похож на своего отца или Бернарда. После получаса знакомства Мира успела увидеть, что ему не хватает твердости, жесткости, уверенности в себе. Нет, это ни в коем случае не делало его хуже или лучше Эклхаста, Бернарда или Андрея, - в конце концов, не всем же быть воинами, не меньше солдат и героев обществу нужны поэты, музыканты и фермеры, - но сейчас, в это смутное и кровавое время, в Гардии любому музыканту лучше было родиться солдатом. Знает ли Альберт о том, что его отец и Бернард заговорщики? Участвует ли сам в этом заговоре? Вряд ли.
Мира поднялась, и ее товарищи – все, кроме Романа, немедленно сделали то же самое. Малиновский был слишком занят ореховым рулетом, чтобы обращать внимание на окружающих. Андрей прочистил горло.
- Кхм, Роман Дмитриевич, нам пора, - сказал он, мысленно обещая свернуть Ромке шею, если тот немедленно не поднимет голову.
То ли Роман услышал мысли Андрея, то ли окончательно объелся (до рулета он успел съесть несколько острых колбасок, солидный кусок мясного пирога, яблочный пирожок, пару бутербродов с маслом и вареньем и запить все это кружкой вина), но он все же взглянул на Жданова и остальных.
- Что? А, пора так пора.
Роман быстро вскочил с места, не забыв прихватить со стола пару пирожков, – кто знает, когда удастся поесть в следующий раз.
- До обеда я буду у себя в комнате, - сказала Мира, когда они дошли до лестницы, ведущей в то крыло замка, где находились их комнаты. – Алекс, ты составишь мне компанию. Не уверена, что в замке можно колдовать в полную силу, - добавила она вполголоса, - но мы попытаемся. Роман, та девушка, которая заходила к тебе утром, - моя новая камеристка Шелли, держись от нее подальше. Что до остальных служанок замка… помни, пожалуйста, что «нет» значит «нет» во всех мирах. Да, и еще – и это касается всех: что бы там не говорил Эклхаст, постарайтесь не бродить по замку неприкаянными душами – это наверняка вызовет подозрение, даже если у вас нет дурных намерений. Я бы посоветовала вам сидеть в своих комнатах, но, полагаю, эта идея не вызовет у вас энтузиазма. Можете погулять в саду, так будет лучше всего. Увидимся за обедом, - с этими словами Мира развернулась и придерживая юбку взбежала по лестнице. – Ты идешь? – позвала она Воропаева, перегнувшись через перила.
При любых других обстоятельствах Алекс сказал бы в ответ что-то вроде: «Я тебе не собака, чтобы ходить за тобой на поводке», но сейчас альтернативой очередному уроку магии было либо исследование замка в компании Жданова, либо прогулка в саду (опять же, вместе с Андреем), либо сидение в своей комнате в одиночестве. Ни то, ни другое, ни третье Воропаева не привлекало, и он неохотно поднялся по лестнице, не преминув процедить сквозь зубы:
- Я тебе не Жданов и не один из твоих подданных. Ими будешь командовать, а мной – не смей.
- Ладно, - легко согласилась Мира, – не буду. Извини, если тебя это так задело.
- С чего вдруг такая доброта? - подозрительно спросил Алекс.
- Это не доброта. Ты прав, у меня нет права распоряжаться тобой, или Андреем, или Кирой, и до сих пор я делала это только ради того, чтобы мы все выжили. Но в данный момент в этом нет необходимости, просто… полагаю, я просто увлеклась. К тому же, вы уже более-менее освоились на Материке. Обещаю, я больше не буду вам приказывать, разве что в экстренных случаях.
- И на том спасибо, - проворчал Алекс.
Ему в принципе не нравилось, когда им командуют, а выполнять приказы женщины, - не нравилось вдвойне, хотя он и понимал, что все, что хотела от него Мира, было обусловлено необходимостью, и она никогда не старалась унизить или оскорбить его. Но ему было странно слышать, как свободно Мира отказывается от того, чтобы контролировать его и остальных. Александр точно знал – и честно себе в этом признавался, - что ему это не удалось бы. Власть в его понимании всегда была тем, от чего не отказываются по доброй воле, особенно люди, в которых течет королевская кровь. При мысли о том, что когда-нибудь у него самого, возможно, будет право повелевать целой страной, Алекс поежился. Раньше эта перспектива вызвала бы у него восторг. Теперь же к этому восторгу примешивалась изрядная доля страха.
* * *
Едва Мира и Александр скрылись из вида, Роман сказал жизнерадостно:
- Ну, я пошел исследовать замок.
- Ты что, глухой? – спросила Кира. – Хочешь, чтобы стража замка порубила тебя на куски, если ты случайно забредешь куда не надо?
Андрей молча с ней согласился.
- Не забреду, - подмигнул друзьям Роман. – Я надеюсь найти себе экскурсовода. Какую-нибудь симпатичную служаночку, не обремененную моралью.
- Тогда Мира тебя сама убьет, - мрачно отозвался Андрей.
- Вот уж не думаю, - весело улыбнулся Роман. – Ее Высочество видит и понимает больше, чем ты считаешь, мой дорогой друг. Все, я пошел. Удачного дня. Вас с собой не зову, сами понимаете.
- Кот мартовский, - не удержался от комментария Андрей, глядя в спину Малиновскому.
Кира фыркнула, обняла Андрея за талию и, не обращая внимания на то, как он напрягся, прошептала:
- Знаешь, у меня нет ни малейшего желания ничего исследовать. Пойдем в мою комнату?
- Э-э-э… ты уверена? Сегодня такой хороший день, мы могли бы погулять в саду.
- Забудь о саде, - Кира прижалась к нему всем телом, - идем ко мне. Нельзя упускать такую возможность.
Еще на Земле их отношения дали трещину, которая в Гардии превратилась в глубокую зияющую пропасть, и Кира это прекрасно понимала. На протяжении всего пути в Эшвиль они практически не разговаривали друг с другом, Андрей почти не замечал Киру, которая, в свою очередь, то не обращала на него внимания, то не сводила с него глаз. С него и с Миры. И обоих это устраивало. Андрей никогда не считал себя трусом, но от мысли о том, что ему придется объясняться с Кирой, его сердце проваливалось в пятки. Кира же... она чувствовала себя так, словно у нее раздвоение сознания: одна ее личность давно уже осознала, что все, что было у них с Андреем – фальшивка, и даже в какой-то степени смирилась с этим, а вторая никак не могла в это поверить.
Что нашло на нее сейчас, Кира и сама не знала. Наверное, ей до чертиков надоела эта неопределенность, и она хотела, наконец, выяснить, была ли она все эти годы дурой, потому что любила Андрея Жданова и верила ему, или все же у них еще оставалась надежда на «и жили они долго и счастливо». Впрочем, какая-то ее часть с большей готовностью оставалась бы в неведении до конца своих дней. Будь они на Земле, Кира никогда не пошла бы на это, - она наверняка продолжала бы обманывать себя, забывать измены Андрея и делать вид, что у них все в порядке. И если бы Кира не считала, что их с братом жизни, ежедневно подвергавшиеся риску в Гардии, дороже ее любви к Андрею, она обязательно сказала бы спасибо судьбе, которая помогла ей хоть немного разобраться в себе, отправив их всех в эту прóклятую и проклЯтую страну.
- Хорошо, - тяжело вздохнул Андрей. Похоже, ему больше не удастся избегать этого объяснения. – Идем.
- … так… давно… не были… вместе… - выдохнула между поцелуями Кира.
Едва они с Андреем вошли в комнату, которую она с сегодняшнего утра называла своей, Кира прижала Жданова спиной к двери и буквально накинулась на него с поцелуями. И Андрей соврал бы, сказав, что ни на секунду не задумался о том, чтобы отложить объяснение и воспользоваться тем, что так щедро предлагала Кира. Ему стоило огромных трудов отстранить от себя невесту, чьи поцелуи напоминали о том, как давно он не был с женщиной.
- Кира… Кира… подожди… Кира, да подожди ты! Нам надо поговорить.
- Поговори-и-ить? – протянула Кира и рассмеялась – коротко, нервно и зло. – Раньше ты предпочитал действовать.
- Кира, не надо так, - поморщился Андрей, - давай успокоимся и поговорим как взрослые вменяемые люди.
- Да? Выходит, до этого между нами все было по-детски и несерьезно?
- Кирюша…
- Так, стоп. Жданов, ответь мне на один вопрос. Только на один, но честно, если ты, конечно, еще помнишь, что означает это слово. Ты меня любишь?
- Это сложно…
- Неужели? А по-моему, ничего сложно тут нет, вариантов ответа всего два: «да» и «нет». Так ты любишь меня или нет?
Андрей снял очки и нервно потер переносицу – он делал так всегда, когда нервничал. И что ему отвечать? Сказать правду, полуправду или соврать?
- Нет, - угрюмо признался наконец Андрей, который чувствовал себя в этот момент не только трусом, но и полным идиотом. – Извини. Я… я не хотел, чтобы все так получилось.
Кира снова рассмеялась, но теперь уже скорее истерично.
- Не хотел? Не хотел?! Ты себя хоть слышишь? А чего ты хотел, когда четыре года назад соблазнял в Новый год меня на родительской даче? Когда признавался мне в любви? Когда делал предложение? Хотя я и сама знаю – тебе нужно было кресло президента «Зималетто» и ради этого ты готов был на все, даже на то, чтобы спать со мной. Ради этого ты решился на самый страшный для тебя шаг – жениться на мне. Конечно, какой же дурой я была раньше: следовало бы сразу догадаться, что на свадьбу тебя может сподвигнуть исключительно президентство. Ты же не способен на любовь, Жданов! Ни на любовь, ни на верность. Ты меня использовал, Саша меня об этом предупреждал, а я не хотела верить. Какой же ты мерзавец, Андрей. Ты мерзавец, я дура – хорошая парочка! – Кира говорила быстро, без пауз, и ее ничуть не интересовало, что скажет ей в ответ Жданов: она сама себе давно уже все объяснила, и Андрей не смог бы ее переубедить. Впрочем, тут же Кира добавила, противореча самой себе: - Неужели ты ни капельки не любил меня? Даже когда устроил мне на День рождения сюрприз, о котором я не подозревала до последней секунды, и отвез на Санторини? Даже когда дарил охапки цветов, осыпал лепестками роз, приносил завтрак в постель? Да ты лучший в мире притворщик Андрей!
По щекам Киры катились слезы, но она их, казалось, не замечала.
- Нет, все не так, Кира. Выслушай меня, пожалуйста, - Андрей взъерошил волосы и принялся мерить шагами комнату, избегая смотреть на уже бывшую невесту. – Я… я был в тебя влюблен, правда. Тогда, в Новый год, на даче твоих родителей, я вдруг впервые увидел в тебе женщину, а не девчонку, почти сестру. Ты была ослепительна, - Жданов улыбнулся воспоминаниям. – И я поклялся себе, что сделаю все, чтобы завоевать тебя. Я не думал, что все так получится. Я не представлял, что все закончится так… Прости.
- Почему? Почему ты меня разлюбил? Что я сделала не так? – с трудом сдерживая рыдания спросила Кира.
- Ничего. Не знаю. Кира, я не знаю, когда и что пошло не так!
Он знал. Конечно, он не мог назвать точный день и час, но он не мог сказать об этом Кире. Не мог сказать, что когда его чувства к ней были влюбленностью – сладкой, умопомрачительной и мимолетной, – но никак не любовью. Не мог признаться, что когда развеялся розовый туман этой влюбленности, он осознал, что Кира душит его своим тотальным контролем, своей любовью, больше похожей на одержимость. Да, наверное он лгал ей, признаваясь в любви, но ложь эта была невольной – тогда он верил в это. Но Кира была удобна ему – сначала как безотказная любовница, затем как средство получения президентского поста, и поэтому после того, как его увлечение ей прошло, Андрей оставил все как было. Поступок труса и подлеца? Возможно, хотя Андрей и не считал себя таким уж мерзавцем. И в данную минуту он чувствовал невыразимое облегчение от того что все, наконец, закончено.
- Что мне сделать, Андрей? Что сделать для того, чтобы ты снова меня полюбил? – Кира почти проклинала себя за эти слова. «Почти» - поскольку несмотря ни на что в ней все еще жила любовь к Андрею, сумасшедшая и безграничная.
- Кира… - глухо сказал Андрей, и на его лице Кира прочла ответ на свой вопрос.
- Уходи, - отвернувшись, шепотом приказала Кира, боясь, что сорвется на крик. – Ненавижу тебя. Уходи, убирайся.
Андрей неуверенно потоптался на месте, раздумывая над тем, стоит ли попытаться утешить Киру или оставить ее в покое, и в итоге тихо вышел из комнаты. Едва за ним закрылась дверь, Кира бросилась на кровать и разрыдалась.
* * *
- Почему в замке нельзя колдовать?
- Обычно замки такого размера и статуса охраняет слишком много заклинаний, многослойных и разновременных, они не позволяют применять внутри замка магию высокого уровня. Что, кстати, довольно бессмысленно в плане внутренней безопасности – причинить немало вреда можно и простейшим заклинанием, если произнести его в нужном месте и в нужное время, но зато система защитных заклинаний отражает внешние атаки. Закрой глаза. Сеть охранных чар должна выглядеть примерно как… схема вашего московского метро или паутина, усыпанная каплями с каплями росы. Эти капли, светящиеся точки – узловые пункты, именно по ним нужно бить, чтобы разрушить всю сеть, но для этого надо сначала выяснить, какие конкретно накладывались заклятья. Увидел? Замечательно. А теперь открывай глаза, у нас другая задача….
http://egoisto.5bb.ru/i/blank.gif
-… о-о-о, господин Рома-а-а-ан…
* * *
Все смешалось в доме Облонских, все смешалось в доме… Это у него, у Андрея, в голове все смешалось. Его захлестывали эмоции – облегчение, стыд, неловкость, раскаянье, почему гнев, - и он чувствовал себя как бурлящей котелок, чье содержимое вот-вот выплеснется на плиту. Андрею срочно необходимо было проветриться и остыть, и он рассудил, что лучшее для это место – парк за Эшвилем. От замка парк отделяла широкая утоптанная площадка, на которой сражалась… нет, не сражалась, тренировалась примерно дюжина мужчин – стража замка. Звон клинков смешивался с боевыми воплями и стонами боли, на языке ощущался металлический привкус, а в воздухе стоял запах пота и еще чего-то, что Андрей никак не мог разобрать. На краю площадки застыл Джерон, он не сводил глаз со своих людей и время от времени выкрикивал то похвалы, то замечания.
Разумнее всего было обойти площадку и зайти в парк сбоку, но в эту минуту Андрей не дружил со здравым смыслом. В данный момент больше всего на свете ему хотелось что-нибудь разбить, запустить в стену, со сладострастием растоптать ногами. Будь он на Земле, он непременно так и сделал бы, после чего ему пришлось бы менять монитор в кабинете или же кофейный столик дома, но раз уж сейчас Андрей не мог ничего разнести на кусочки (чужой замок все ж таки!), он утешился тем, что решил понаблюдать за тем, как практикуются стражники. Их спарринги были ничуть не похожи на те учебные бои, что были у Жданова с Мирой и у Романа с Бернардом или же на поединки Миры и Бернарда, - на первый взгляд складывалось впечатление, что солдаты сражаются не на жизнь, а на смерть, и только приглядевшись можно было понять, что как бы ожесточенно они не бились, ни один из них не был ранен. Андрей остановился в нескольких шагах от Джерона, отлично сознавая, что следовало бы держаться от эрц-капитана подальше, но… плевал Жданов на доводы рассудка. Когда им руководили сильные эмоции, он терял способность рассуждать логически.
Некоторое время Андрей молча смотрел, как упражняются стражники, пока Джерон не поинтересовался, не поворачивая головы:
- Вы что-то хотели, господин Андрей? - в голосе эрц-капитана была неприкрытая насмешка.
- Да нет, ничего, - нарочито небрежно отозвался Андрей. – Просто смотрю. Что, это запрещено?
- Нет, не запрещено, - после долгой паузы ответил Джерон. – Но мои люди – не шуты или артисты, они тренируются не на потеху публике, а оттачивают навыки, с помощью которых они зарабатывают себе на хлеб и при необходимости могут справиться с разбойниками, попавшимися им на пути, самостоятельно, не прячась за женскую юбку.
Неважно, что Джерон не поверил той истории, что рассказал за завтраком Роман, неважно, что она действительно была ложью, - оскорбление есть оскорбление.
- Мне показалось, или я слышал тявканье нахального щенка? – спросил он ледяным тоном. Андрей нарывался, равно как и Джерон, и оба сознательно на это шли.
- Я верен маркизу Эклхасту и своему долгу перед ним, однако честь мне дороже. И тем не менее, я не стану требовать удовлетворения… пока что. Репутация маркиза как доброго хозяина безусловно пострадает, если во время пребывания в Эшвиле здоровью одного из его гостей будет нанесен серьезный ущерб.
- Совершенно с вами согласен, - кивнул Андрей, снимая очки. – В самом деле: прятаться за женскую юбку – это позор для настоящего мужчины. А вот прятаться за широкую спину маркиза – это, бесспорно, высшее проявление доблести и отваги.
Уже через секунду кончик меча Джерона уперся Жданову в кадык.
- Я советую вам не играть с огнем, господин Андрей. Жизнь у вас одна, и будет обидно, если она преждевременно оборвется.
- Цените лучше собственную жизнь, эрц-капитан, - сквозь зубы ответил Жданов. – У вас их тоже не десяток.
- Брент, меч, - пролаял Джерон, отстраняя свой клинок от горла Андрея.
Один из стражников подал эрц-капитану меч, который Джерон протянул Жданову.
- Готовы отвечать за свои слова? – спросил юноша.
- Всегда готов, - ухмыльнулся Жданов.
Шансов у него не было. Он совсем недавно научился держать в руках меч и мало что умел, даже Малиновский был более искусным мечником, чем он. И все же Андрей надеялся, что произойдет чудо, и он, как в голливудских фильмах, победит опытного и сильного противника исключительно силой воли и желанием к победе. Но чуда так и не произошло. Как только Андрей принял у Джерона меч, его сознание словно отключилось, отдав «бразды правления» телу, которому быстро пришлось вспомнить все, что оно делало на уроках фехтования, и Жданов действовал практически на автопилоте. Сколько времени занял их с Джероном поединок – хотя, пожалуй, это было слишком громкое слово для того, что произошло, - Жданов не знал. Когда он снова вернулся в реальность, то обнаружил, что лежит на земле, а над ним возвышается эрц-капитан с нацеленным на Андрея мечом. И снова тело Жданова среагировало быстрее мозга: Андрей стремительно откатился в сторону, за секунду до того, как клинок Джерона вонзился в почву в пяти сантиметрах от того места, где только что было плечо бывшего президента «Зималетто». Не давая противнику времени опомнится, Андрей быстро перевернулся на бок и со всей силы нанес Джерону несколько ударов ногой: в щиколотку, колено и бок. Эрц-капитан, не ожидавший от Жданова такой прыти, упал, и Андрей, не вспоминая про свой меч, валявшийся примерно в метре от него, бросился на Джерона. Так дуэль на мечах превратилась в обычный мордобой, в котором шансы Андрея и Джерона были примерно равны.
Неизвестно, как долго продолжалась бы эта драка, если бы Альберт, случайно проходивший мимо, ее не остановил. Ему ничего не было известно о бойцовских качествах Андрея, зато он хорошо знал Джерона (и, откровенно говоря, немного его побаивался), а потому был уверен, что если он не вмешается, гость не доживет до заката. Увлеченные потасовкой эрц-капитан и Жданов не слышали, как Альберт сначала поинтересовался, что происходит, потом потребовал от Джерона прекратить бой, а потом приказал стражникам разнять дерущихся. Что те и сделали, хотя и с неохотой: пусть номинально Альберт и был их господином, Джерона они уважали гораздо больше, чем сына маркиза.
- Не трогайте меня!
- Пустите меня!
Джерон и Андрей были солидарны в своем желании продолжить выяснение отношений.
- Эрц-капитан, что здесь творится? Что вы себе позволяете? – тонким звенящим голосом спросил Альберт. – Вы подняли руку на нашего гостя?
- Все в порядке, не стоит беспокоиться, - хмуро сказал Андрей, сплевывая кровь. – Он не виноват.
- В задачу эрц-капитана Джерона входит обеспечение безопасности обитателей замка, а не нанесение им телесных повреждений, - сухо возразил Альберт, переводя взгляд со Жданова на Джерона и обратно.
- Я…
- Это моя вина, - перебил Джерона Андрей. – Я попросил эрц-капитана дать мне пару уроков владения мечом, и мы несколько увлеклись, сравнивая… различные приемы самообороны, - оправдание вышло неправдоподобным, но Жданов не хотел, чтобы Джерону влетело. Вернее, хотел, но понимал, что это может быть чревато, особенно если они надолго задержатся в Эшвиле.
- Эрц-капитан не должен увлекаться. Я сообщу капитану Мазелю о вашем недостойном поведении.
- Может, не надо? – улыбка Андрея, которая предполагалась быть обаятельной, вышла довольно страшной, как у вампира, из-за разбитой губы. – Джерон просто не мог отказать гостю. Если бы я не был столь настойчив, ничего не случилось бы. У меня нет претензий к эрц-капитану.
- Хорошо, - поколебавшись, сказал Альберт. – Но, Джерон, если подобное повторится, последствия будут самыми неблагоприятными.
Джерон коротко кивнул.
- Господин Андрей, давайте я провожу вас к тане Миллиган, она всегда хранит запас очень действенной ранозаживляющей мази, - предложил Альберт.
- Да, думаю, это хорошая идея.
- Господин Андрей, - окликнул Джерон Жданова, когда тот уже повернулся, чтобы уйти с площадки. – Фехтуете вы плохо, но вас хорошие задатки. Если решите сменить род занятий, обращайтесь. Да, и благодарю за… приемы самообороны.
С этими словами эрц-капитан протянул Андрею руку, которую Жданов с готовностью пожал.
- Всегда пожалуйста. Буду иметь в виду.
У Джерона была рассечена бровь, а правый глаз уже начал заплывать, и Андрей честно признался себе, что гордится этим, и к черту всех, кто считает, что кулаками ничего не добьешься. Он не только выпустил пар, он – добился, осталось только выяснить, чего именно.
* * *
Тана Миллиган оказалась не дородной матроной неопределенного возраста, как ее представлял себе Андрей, а невысокой сухонькой старушкой, с ясными внимательными глазами, острым носом и поджатыми губами. С бесстрастным выражением лица она выдала Жданову пузырек с мазью, поохала над тем, какой Альберт худой, пообещала ему, что завтра на завтрак будут его любимые пирожки, и выпроводила обоих из кладовой.
- Господин Андрей…
- Просто Андрей.
- Да, хорошо, конечно. Андрей, не хочу лезть не в свое дело, но Джерон – опасный враг, с ним лучше не связываться. Но он никогда не ударит в спину и всегда будет драться в открытую. Что, впрочем, не делает его менее опасным.
- Спасибо, я учту, - пробормотал Андрей.
- Вам помочь нанести мазь?
- Да нет, я сам справлюсь.
- В таком случае, всего доброго.
Когда Андрей поднялся к себе, то выяснил, что с «сам справлюсь» он погорячился – в комнате не было ни единого зеркала. А обрабатывать ссадины на ощупь - малоприятно и не очень эффективно. К тому же у Андрея возникло вдруг острое желание, чтобы его пожалели. И поэтому он тихонько поскребся к Мире.
- Кто? – раздраженно спросила она, недовольная тем, что их с Алексом прервали. Но ее недовольство мгновенно сменилось тревогой, когда она увидела «изрядно ощипанного, но не побежденного» Андрея. – Что случилось?
- Ничего особенно.
- Наконец-то Жданов получил по заслугам, - довольно сказал из-за ее спины Александр.
- Шел бы ты отсюда. Например, к Кире, ты ей сейчас нужен.
- Что ты опять…
- Иди, - Мира не дала закончить Воропаеву предложение. – Ругаться потом будете.
Негодующий Александр вышел из комнаты, а Мира, взяв у Жданова мазь, снова спросила:
- Так что случилось?
- Я порвал с Кирой, - выпалил Андрей.
- Это она тебя так? – изумилась Мира.
- Нет, это другая история, - рассмеялся Жданов и охнул от боли.
- Сочувствовать или поздравлять?
- Немного того, немного другого, - поразмыслив, ответил Андрей. – Я полагал, все будет хуже, - неожиданно для себя разоткровенничался он. – А она даже не влепила мне пощечину.
- И это так тебя расстроило, что ты полез с кем-то в драку? – насмешливо поинтересовалась Мира, осторожно промывая ссадины на его лице.
- Ну, можно сказать и так, - хмыкнул Жданов. – Как-то все перевернулось с ног на голову. Были бы мы на Земле, Кира бы… В общем, наверняка все было бы по другому, не так легко.
- Твоя скромность тебя погубит, - улыбнулась Мира. Нет, ну надо же: он расстроен тем, что для Кира восприняла их разрыв не так болезненно, как он думал!
- Что?
- Да так, ничего. Все же кто тебя так разукрасил?
- Джерон. И я, между прочим, отделал его не хуже, - похвастался Жданов и рассказал о его стычке с эрц-капитаном. Но реакция Мира на его рассказ была немного не такой, как он рассчитывал – вместо того, чтобы разозлиться, посочувствовать ему или похвалить, она закусила нижнюю губу и задумчиво потерла лоб.
- Что-то тут не сходится, что-то так, - сказала она. – Такое впечатление… Сдается мне, он тебя проверял.
- Что значит проверял?
- Джерон не из тех людей, что станут вот так провоцировать гостя хозяина и тем более поддаваться на его провокации. Это противоречит всем правилам и принципам, и честь тут ни при чем. Он слишком хладнокровен и выдержан, чтобы так легко выйти из себя. Скорее всего, Джерона попросили… как это выражаются у вас на Земле… а, да, - прощупать тебя и нас всех, вот он и постарался выяснить, как ты владеешь мечом и как ты реагируешь на оскорбления, твои сильные и слабые стороны.
- Черт бы его побрал!
- Ничего страшного, он не узнал ничего такого, что не видно невооруженным взглядом.
- Что-о-о?
- Не делай такие глаза. И сиди спокойно, пожалуйста. То, что ты пока еще никудышный мечник, легко понять, и это совпадает с историей, придуманной Романом, - фермер и не должен хорошо фехтовать. А то, что ты не образец невозмутимости… ну, это, в общем-то, тоже не секрет. Но сегодня у тебя были причины, чтобы действовать более импульсивно, чем обычно, о чем Джерон не знает. Это может быть нам на руку.
- Бред какой-то, - вздохнул Жданов. – Мне лично уже надоело видеть в каждом встречном врага и подозревать во всех смертных грехах.
- В том состоянии, в каком она сейчас находится, Гардии далеко до дружелюбия, а беспечность с новыми знакомыми может стоить жизни. Откровенно говоря, я тоже к такому не привыкла, в Наэрии все совсем по другому, но я научилась никому не доверять на Земле. Ты не представляешь, как я поначалу боялась машин. Панически! Но водопровод и канализация меня покорили. Вы вернетесь на Землю, Андрей, и все будет по-старому: никаких проклятий, никаких пророчеств, дуэлей, магов, разбойников, оборотней; обычная земная жизнь со своими опасностями – маньяками, террористическими актами, падениями самолетов и так далее.
- Очень оптимистично, - пробормотал себе под нос Андрей и добавил уже громче: - И без тебя.
- Что «без меня»?
- Там не будет тебя.
- Я не буду скучать по Земле. Но некоторым ее обитателям – да. Все, готово, к вечеру будешь как новенький, - Мира нервно закрыла склянку с мазью. – Иди, тебе надо прийти в себя.
- Я…
- Иди.
Она была не готова к этому разговору. Не сейчас.
* * *
На обеде в главном зале Эшвиля ни Эклхаст, ни Камилла, ни Фрейн Мазель (тот пожилой мужчина, который стоял за спиной маркиза, когда Андрей и Роман впервые приехали в Эшвиль, отец Джерона и капитан дворцовой стражи) не появились. Как, впрочем, и Кира, и половина тех людей, которые присутствовали на завтраке. Андрей (чьи ссадины, как и обещала Мира, почти зажили) был мрачен, злой Воропаев бросал на него испепеляющие взгляды, напряженная Мира подозревала, что маркиз разговаривает в этот момент с Бернардом, и готовилась к непростому разговору с хозяином замка, и лишь с лица Романа не сходила широкая улыбка. Мира, прекрасно понимавшая, чем занимался Малиновский в то время, пока она учила колдовать Алекса и лечила Андрея, мысленно поморщилась: она не была ханжой, и амурные похождения Романа ее не волновали, но она не исключала, что из-за них Малиновский может влипнуть в неприятности, которые скажутся не только на нем, но и на них всех. Но об этом пока думать было рано. Джерон (чей синяк под глазам был едва заметен, а рассеченная бровь выглядела значительно лучше, чем утром), сидевший на том же месте, что и за завтраком, равнодушно наблюдал за Мирой и остальными, но равнодушие это было показным – эрц-капитан следил на каждым движением чужаков, запоминая их привычки, вкусы, предпочтения. В Гардии было на редкость мало людей, пользовавшихся абсолютным доверием Джерона, а все остальные автоматически заносились в категорию потенциальных врагов, о которых следовало выяснить как можно больше – так, на всякий случай. Альберт, выглядевший немного виноватым, извинился за то, что его отец не в состоянии уделить должное внимание гостям, поскольку очень занят, и попытался занять Миру разговором, но ей было не до светских бесед. Из вежливости она старалась слушать Альберта и отвечать ему, однако отвечала она невпопад, и в конце концов юноша замолк, а Мира пообещала себе, что в ближайшее время обязательно сделает все, чтобы загладить свою вину перед ним. Что-то ей подсказывало, что Альберту будет интересно послушать о том, как и чем живут Наэрия и Земля.
После обеда Мира, Андрей, Роман и Александр разошлись по своим комнатам, но оставались там недолго – примерно через час к Мире пришла Шелли и сказала, маркиз Эклхаст ждет ее с товарищами в Круглом кабинете. Воропаевы, Андрей и Роман уже ждали Миру в коридоре, и увидев красные опухшие глаза и отрешенное лицо Воропаевой, принцесса испытала острое желание собственными руками придушить Андрея за то, что тот выбрал столь неудачное время, чтобы порвать с невестой. Сейчас им всем необходимо было трезво мыслить и оставаться спокойными и сосредоточенными, а вместо этого Кира упивалась своим горем, Андрей – чувством вины, а Алекс слишком сочувствовал сестре и ненавидел Жданова, чтобы думать о чем-то еще.
- Слушай, что говорить-то? – шепотом поинтересовался у Миры Малиновский – единственный из землян, кто в данный момент рассуждал логически, чему немало способствовало приятное времяпрепровождение с одной миленькой служанкой в одном из многочисленных неиспользуемых помещений замка. Счастливый и довольный Роман всегда был умнее Романа неудовлетворенного.
- Правду, только правду и ничего кроме правды, - отозвалась Мира. – Но придержи пока информацию о том, кого мы считаем будущим королем. Слышите? Это всех касается, - обратилась она к Воропаевым и Андрею.
Жданов пробормотал что-то невразумительное, остальные ничего не ответили.
Круглым кабинетом оказалась та самая комната, где маркиз впервые принимал Жданова и Малиновского (как потом выяснилось, «круглым» кабинет называли из-за стоящего там стола редкой для Гардии круглой формы), и, как и тогда, Эклхаст был не один, рядом с ним сидели Камилла и Фрейн Мазель.
- Прошу, присаживайтесь, - сказал Эклхаст, едва Мира и ее друзья зашли в комнату. – Я предлагаю не ходить вокруг да около, теряя время, а сразу говорить начистоту. Час назад Бернард рассказал мне крайне занимательную историю, которая не имеет ничего общего с той, что вы поведали нам за завтраком. Так кто вы на самом деле?
Глубоко вздохнув, Мира начала свой рассказ.
- И вы хотите, чтобы я вам поверил? – покачав головой, спросил Эклхаст, когда она закончила
- Ну, Бернард же поверил, - хмыкнул Андрей.
- Бернард… Бернард умен, но он еще молод и неопытен. И он очень любит свою страну, так что я понимаю, почему он с такой готовностью принял ваши слова на веру. Но мне нужны доказательства.
- Главное доказательство – мы сами, - пожал плечами Жданов. – Переместиться на Землю прямо на ваших глазах мы не можем. Паспорт с пропиской вас, подозреваю, не убедит.
- Эх, были бы живы мобильники, - пробормотал Роман.
- Не помогло бы, - тихо заметил Воропаев. – Сочли бы их магическими штуками.
- Андрей прав, - сказала Мира. – Единственное доказательство – мы сами. Как я могу убедить вас в том, что я действительно принцесса Наэрийская, а мои спутники – уроженцы другого мира? Правда, если вы расспросите леших в Вальбургском лесу, они скажут, что мы появились из ниоткуда, свалились с неба, но я сомневаюсь в том, что они захотят с вами общаться. Вы либо верите нам, либо нет.
- Мне нужно подтверждение вашей истории. Я не могу рисковать.
- Да? Насколько мне известно, вы в любом случае намеревались устроить переворот и захватить трон. Вам не придется кардинально менять планы, просто королем станете не вы, а один из моих друзей.
- Кто, кстати?
- Полагаю, если вы нам не верите, это не имеет никакого значения, - ухмыльнулся Роман, поудобнее устраиваясь на жестком стуле.
Услышав это, Мира мило улыбнулась маркизу, демонстрируя, что согласна с Малиновским.
- Если вы и впрямь опытный маг, вы должны знать, что узнать правду можно разными способами, - Эклхаст пристально взглянул на Миру.
- Знаю, - кивнула наэрийская принцесса. Она ожидала такого поворота событий, но он ее, мягко говоря, не радовал. – «Четыре минуты», никакое другое зелье меня не устроит.
Камилла слегка нахмурилась.
- Госпожа Амиранда, за последние тридцать лет в Гардии было изобретено более безопасное во всех отношениях зелье… - начала она, но Мира перебила ее:
- Нет. «Четыре минуты», причем зелье и противоядие должны быть сварены и разлиты в нашем с Кирой присутствии, а сосуды с ними - магически запечатаны.
- Как пожелаете, - Камилле явно было не по душе решение Миры, но настаивать на своем она не стала, «Четыре минуты» так «Четыре минуты». – Я начну варить зелья завтра на рассвете и пошлю за вами Джудит.
Андрей хотел было спросить, что за «Четыре минуты», но Мира крепко сжала его руку, лежавшую на колени. Я потом объясню.
- Хорошо. В таком случае мы поговорим завтра вечером, - сказала Мира, вставая.
- Я почти верю, что вы принцесса Наэрии, госпожа Амиранда, - усмехнулся вдруг Эклхаст. – Вы очень похожи на вашу бабку.
- Вот как? – подняла бровь Мира. – Любопытно. На какую из двух? На королеву Софию Кэтрин Амстед Лиеж, которая никогда не покидала пределы Наэрии? Или же на мать моей мамы, Амиранду Сельвани, умершую лет пятьдесят назад?
Это было даже не смешно. Неужели Эклхаст всерьез надеялся, что Мира купится на эту маленькую провокацию? Маркиз предпочел оставить вопрос Миры без ответа.
- Увидимся за ужином, - подчеркнуто вежливо сказал он.
- Разумеется, - в знак согласия склонила голову Мира. – Всего доброго.
Андрей и Роман, понявшие, что встреча закончена, переглянулись, неторопливо, нога в ногу, чеканя шаг, дошли до двойных дверей и широко распахнули их, чтобы Мира и Воропаевы могли выйти из Круглого кабинета. Мира и Кира покинули комнату первыми, плечом к плечу, забыв на время о своих разногласиях, чтобы не портить мальчикам шоу. За ними последовал Алекс – мрачный, собранный, прикрывающих их. Жданов и Малиновский вышли последними, аккуратно закрыв за собой двери.
* * *
- И что это было? – спросила Мира Андрея и Романа, когда они все собрались у нее.
Вопреки опасениям Жданова и Малиновского, она не была рассержена, скорее удивлена и немного позабавлена их поведением.
- Да так, ничего особенного, - тряхнул головой Роман.
- Так, ерунда, - подтвердил Андрей. – Просто они сидели все такие важные, озабоченные, недоверчивые, что аж противно стало.
- Точно, строили из себя не пойми кого. А мы, между прочим, тоже не лыком шиты. Не верят они! Мы, понимаешь ли, пришли спасти их страну, а они еще сомневаются.
Мира опустила голову, чтобы скрыть улыбку. Мальчишки они и есть мальчишки.
- Что за «Четыре минуты»? – поинтересовался Воропаев.
Он стоял, положив руку на плечо сестры, и прищурившись смотрел на Миру.
- Зелье.
- Об этом я как-то догадался, - ядовито сказал Александр. – А конкретнее?
- Зелье правды.
- И к нему нужно противоядие?
- Да.
- И оно опасно, – Андрей не спрашивал, он утверждал
- Это зависит от того, как на это посмотреть, - уклончиво ответила Мира.
- И как на это смотришь ты?
- Существует несколько разновидностей зелий правды – «Болтун», «Четыре минуты» и другие. Самым безопасным во всех отношениях является зелье «Четыре минуты». По сути, это яд. Первые четыре минуты после его принятия человек говорит только правду, он не может солгать, это выше его. На пятой минуте зелье начинает действовать непосредственно как яд, проявляются симптомы отравления – судороги, остановка дыхания, учащенное сердцебиение. Противоядие должно быть выпито в течение минуты после этого, потом оно будет поздно. Зелья правды – самые популярные и эффективные средства допроса в нашем мире, но проблема в том, что у большинства из них много побочных явлений. К примеру, «Болтун» превращает допрашиваемого в идиота. В прямом смысле этого слова – по уровню развития человек, которого напоили «Болтуном», умственно деградирует до трехлетнего ребенка.
- Забудь об этом, - твердо сказал Андрей.
- О чем? – не поняла Мира. – О «Болтуне»?
- Об этих твоих «Четырех минутах». Еще чего не хватало – травиться ради того, чтобы доказать, что мы не верблюды. В конце концов, мы им нужны больше, чем они нам.
- Правильно, и без них справимся. Доедем до столицы, проберемся во дворец, быстренько сбросим короля с трона, коронуем Сашку и все, дело в шляпе, - как ни странно, Малиновский говорил вполне серьезно. – Пять человек быстрее и незаметнее, чем целая армия.
- В главный королевский дворец так легко не попадешь, у нас уйдет полжизни, чтобы найти способ сделать это. К тому же коронация – это церемония, официальная и сложная. Ритуал, тщательно подготовленный и правильно проведенный. Нет, без помощи Эклхаста мы не справимся, а значит надо доказать, что мы говорим правду, и если для этого надо принять «Четыре минуты», то так тому и быть. Риск невелик, а потенциальная польза – огромна.
- Хорошо, тогда это буду я. Я выпью это чертово зелье, - безапелляционно заявил Андрей.
Мира улыбнулась ему теплой благодарной улыбкой и покачала головой.
- Нет. Спасибо за предложение, но это должна быть я. Потому что мой честный ответ на один единственный вопрос может убедить Эклхаста, что мы не лжем.
- И что это за вопрос?
- Где и когда я родилась. Наэрия, двадцать четыре года назад. Это маркизу будет понятнее, чем планета Земля, город Москва, тысяча девятьсот какой-то там год от рождества Христова.
- Все равно, мне это не нравится, - Андрей не собирался так просто сдаваться. – Должен быть другой способ.
- Но его нет, - развела руками Мира. – Вот нет и все тут. А это значит, что послезавтра вечером, когда зелья настоятся, я приму «Четыре минуты», и что будет – то будет. И это не обсуждается.
* * *
- Ваше полное имя?
- Амиранда Кэтрин Лиеж.
- Дата и место рождения?
- Наэрия, Кермин, королевский замок, третьего марта тысяча триста первого года.
- Титул?
- Принцесса наэрийская.
- Кто ваши родители?
- Эдвард и Дженнифер Лиеж, ныне покойные король и королева Наэрии.
- Как долго вы живете в Гардии?
- Не живем. Пребываем. Около трех-четырех месяцев.
- Как вы и ваши спутники оказались в Гардии?
- Не знаю.
- Но у вас есть догадки на этот счет?
Вопреки ожиданиям Миры, допрос под зельем правды проводил не Эклхаст, а капитан Фрейн Мазель. Сама Мира ни разу не присутствовала на подобных допросах ни в каком качестве, но представляла себе, как они проходят, и знала, что для каждого зелья есть своя методика. В случае «Четырех минут» самым главным было задавать четкие и конкретные вопросы. Справа от Миры, не сводя глаз со своих наручных часов, стоял Андрей, а слева, сжимая в руке пузырек с противоядием, - Роман. Рядом с ним сидела Кира с еще одной дозой противоядия, на всякий случай, а на противоположном конце стола – Эклхаст, Камилла и Мазель.
- Да.
- И как вы думаете, вы сюда попали?
- Мне кажется, это произошло вследствие ряда совпадений: мы все находились в падающем лифте, когда это случилось, у меня при себе был перстень, в котором хранился запас магической энергии, и он разбился за несколько секунд до того, как мы переместились с Земли в Гардию. Хотя на Земле нет магии, полагаю, силы пророчества, присутствия в одном месте всех, к кому это пророчество относится, и высвободившейся магической энергии хватило, чтобы вытащить нас с Земли. Но я не уверена в правильности моих догадок.
- Где находится Земля?
- В солнечной системе, третья планета от солнца, галактика Млечный путь. Но ее нет на картах Материка, потому что это другой мир.
- Как вы там очутились?
- Пройдя через Врата.
- Какие Врата?
- Ведущие в другие миры.
- Сколько времени вы провели на Земле?
- Около года.
- Почему вы не вернулись домой?
- На Земле нет магии, я уже говорила. Врата не открылись, и я застряла в другом мире.
- Вы хотите попасть обратно в Наэрию?
- Да.
- Что вы намерены для этого предпринять?
- Помочь исполнению пророчества короля Генриха.
- Как?
- С помощью маркиза Эклхаста. Но как конкретно - не знаю.
- У вас есть какие-либо приблизительные планы на этот счет? Если да, то какие?
- Практически никаких. Теоретически, надо организовать заговор, собрать в столице верных людей и незаметно подтянуть туда по меньшей мере один отряд, если не удастся переманить на свою сторону хотя бы часть королевской дворцовой стражи и военного гарнизона, еще -договориться с тем, кто проводит коронацию или же заменить его своим человеком. Потом захватить замок, арестовать или же убить действующего короля, возвести на трон короля, предсказанного пророчеством. Однако это вряд ли осуществимо.
- Вы и ваши спутники готовы рисковать жизнями, чтобы вернуться домой?
- Я – да, мои друзья путь говорят за себя.
- Кто из них должен, по-вашему, стать новым королем Гардии?
- Александр больше всего подходит на эту роль, потому что он сильный волшебник, как и Генрих. Но, возможно, все совсем наоборот.
- То есть вы хотите сделать королем Александра?
- Не хочу. Это не имеет ничего общего с моим желанием или нежеланием. Но я считаю, что он самая подходящая кандидатура. Я могу ошибаться. Проклятия и пророчества – зыбкая почва.
- Осталась минута, - напряженно сказал Андрей.
- Бернард был первым, кто рассказал вам полный текст проклятия и предсказания короля Генриха?
- Да.
- Знали ли вы до встречи с ним о том, при каком условии проклятие будет снято?
- Нет.
- Намеренно ли вы искали встречи с Бернардом, чтобы он свел вас с маркизом Эклхастом, или же ваше знакомство было случайным?
- Случайным. Мы не знали, кто он, пока он не представился, но мы не до конца ему поверили.
- Планируете ли вы, сейчас или в будущем, намеренно причинить какой-либо вред маркизу Эклхасту, убить его или сообщать о его действиях королю Уильяму и его людям?
-Нет.
- Встречались ли вы когда-нибудь с королем Уильямом, принцем Дэвидом, принцем Грегори или же с кем-то из доверенных людей короля? Были ли вы завербованы ими?
С точки зрения Миры и ее товарищей, последние вопросы Мазеля были абсолютно идиотскими и бессмысленными, но, с другой стороны, в них был свой резон.
- Нет.
- Были ли вы… - договорить капитал не успел: Мира вдруг дернулась как от удара, и ее тело свело судорогой.
- Андрей, держи ей голову, - скомандовал другу Роман и влил ей в рот противоядие.
Она обмякла и примерно полминуты была совершенно не подвижна, а затем открыла глаза и сказала тихо:
- Все в порядке, я жива. И Андрей, ты уже можешь отпустить мою голову.
* * *
Мира и остальные оставались в Эшвиле на неопределенный срок, и это значило, что их пребыванию в замке надо было придумать правдоподобную причину.
- Я слышал, что вы умеете обращаться с мечом, - сказал Мазель Андрею. - Один из стражников Фрэнк Тильер в последнее время начал пить, несколько дней назад я предупредил его, что если еще раз увижу его пьяным на посту – тут же выгоню. Сегодня он заступил на дежурство пьяным, так что теперь у нас есть вакантное место, которое вы можете занять.
- Но я не настолько хорошо фехтую.
- Ничего, Джерон вас быстро научит, - улыбнулся Мазель, и Жданов мысленно застонал от ужаса, но внешне ничем своих эмоций не выдал.
- Еще кто-нибудь из вас владеет мечом? – спросил Эклхаст.
- Я и Роман, - ответила Мира.
Эклхаст вопросительно посмотрел на капитана.
- Эштон Радал собирается через пару месяцев жениться и выйти в отставку, но, полагаю, если заранее сделать ему щедрый подарок на свадьбу, он может уволиться со службы прямо сейчас, и мы наймем вместо него Романа.
- Хорошо, допустим, - согласился с этим планом Эклхаст. – Роман и Андрей будут стражниками. Что до остальных… Александр, вам этот вариант не подходит, рисковать вами мы не имеем права. Ваше Высочество, госпожа Кира, единственное, что приходит мне на ум – выдать вас за служанок. Увы, в замке нет хозяйки, Камилла здесь только гостит, так что вы не можете стать камеристками или фрейлинами.
- Нет, - хором сказали Кира и Амиранда.
- Нет, - твердо повторила Мира. – Ни я, ни Кира служанками не будем. Во-первых, странствующие маги служанками не становятся, одно это вызовет массу подозрений. Во-вторых, госпожа Камилла, вы не уедите из Эшвиля, пока Бернард окончательно не поправится, так? Это дает нам около двух месяцев. Кира – ведьма, и если вы возьмете ее в ученицы, ее присутствию в замке никто не удивится, а дальше будет видно. А мы с Алексом… Почему у вас нет придворного мага?
- В нем нет необходимости, - ответила Камилла. – Когда я сюда приезжаю, я за всем присматриваю, а в мое отсутствие я время от времени присылаю сестер по Ордену, чтобы проверить, все ли в порядке, обновить защитные чары и так далее. К тому же в городе живет волшебник и несколько ведьм, которых зовут в экстренных случаях.
- Думаю, Эшвилю настало самое время обзавестись придворным магом. Алекс легко с этим справится. Правда, братец?
- Конечно, сестрица. А в качестве кого остаешься ты?
- Что может заставить странствующего мага осесть на одном месте, временно или навсегда? – задумчиво спросила Мира, перебирая в уме все возможные варианты.
Вопрос был скорее риторическим, но Камилла предложила ответ:
- Навсегда – потеря способности колдовать или обзаведение семьей. На время – выгодный контракт.
- Эшвиль ведь очень старый замок, верно? Очень-очень старый замок. С многослойными сетью защитных чар, некоторые из которых тоже очень-очень старые. Так что не будет ничего странного в том, что новый замковый маг решит обновить охранные заклинания и убрать часть старых. А поскольку это сложная, ответственная и долгая работа, то он привлечет к ней свою сестру-мага.
- Хорошо, - кивнул Эклхаст. - Итак, решено: Андрей и Роман – новые стражники, госпожа Кира – ученица Камиллы, Александр – придворный маг, а Ее Высочество – его временная помощница. Еще раз добро пожаловать в Эшвиль
Поделиться382010-06-22 16:09:35
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Интермедия-14
Земля.
Коля Зорькин опаздывал на работу. И это была не его вина. Ну, почти не его: вчера он допоздна задержался на этой самой работе, в «Зималетто», где он уже четвертый месяц трудился финансовым директором, домой приехал уже черт знает когда и сразу же уселся за компьютер – работать. В результате спать он лег около трех ночи и утром проспал, попросту не услышав будильник. Хорошо хоть, сегодня у него было никаких деловых встреч. С тех пор, как пропали Жданов, его помощница Катя Пушкарева и начальники отделов продаж и маркетинга Кира Воропаева и Роман Малиновский, единственным, кто хоть как-то управлял компанией и держал ее на плаву, был Зорькин. Кристина Воропаева заниматься «Зималетто» не могла и не хотела, и первое время ее безвылазное сидение в президентском кабинете наводило на Колю ужас, но потом, к счастью, из-за границы приехала давняя подруга Ольги Воропаевой, узнавшая об исчезновении Киры и Александра, и она быстро отправила Кристину в подмосковный санаторий при клинике неврозов. Кристина, с каждым днем все больше и больше уходившая в себя и перестававшая замечать, что делается вокруг нее, согласилась, толком даже не поняв, куда ее увозят. Зорькин, успевший вовремя оформить доверенность, с облегчением вздохнул и продолжил тащить на себе компанию. За последнее время он, и без того тощий, похудел еще больше, и если бы не добросердечные дамочки из Женсовета, которые к своим должностным обязанностям прибавили еще одну – кормить Колю, его давно бы уже сносило ветром.
- Николай Антонович, вам там ждут, - Светлана Локтева ждала припозднившегося шефа на ресепшене и, кажется, даже пританцовывала от нетерпения.
- Кто? – удивился Коля не столько тому, что его кто-то ждет, сколько реакции на это Локтевой.
- Родственники Жданова, - почему-то шепотом сообщила Светлана.
И всего-то? Эх, вот если бы вернулся сам Жданов…
* * *
На диване возле кабинета Зорькина сидели двое: мускулистый парень, как выяснилось позже – на полторы головы выше Коли, и хрупкая девушка, оба – зеленоглазые, оба – блондины, у обоих – острые упрямые подбородки и немного курносые носы. С первого взгляда становилось ясно, что они брат и сестра и что они ни капельки не похожи на Андрея Жданова.
- Доброе утро, - девушка одарила подошедшего к ней с братом Зорькина ослепительной улыбкой. – Вы – Николай Зорькин, да?
- Ну да. А вы…?
- Оксана Васильева. А это мой брат, Олег Васильев, - Оксана протянула Коле руку, которую тот машинально пожал. – Мы можем поговорить? Вам, наверное, уже сказали, что мы родственники Андрея Жданова?
- Д-д-а, в смысле, да, сказали, и да, мы можем поговорить. Пойдемте.
Зорькин открыл дверь кабинета и, пропустив вперед Васильевых, зашел в него, спиной чувствуя любопытные взгляды Светланы и Татьяны Пончевой.
Как оказалось, в «Зималетто» Васильевы явились вовсе не за наследством, как подумал было Зорькин.
- Отец Маргариты Рудольфовны умер, когда она была совсем еще маленькой, - рассказала Коле Оксана, которая попросила называть ее просто «Ксюша», - и вскоре ее мама вышла замуж второй раз, за Игоря Мельникова. Он вырастил Маргариту Рудольфовну как свою дочь, и она всю жизнь называла его отцом. У него была младшая сестра Ирина, они с мужем погибли, когда их дочери Насте, нашей маме, было четырнадцать лет, и Мельников с женой взяли племянницу к себе. Мама была младше Маргариты Рудольфовны на два года, но они всегда дружили и хорошо друг к другу относились. На первом курсе университета – она окончила иняз – мама влюбилась в нашего отца, но ее дядя с тетей его не одобряли, и мама с папой встречались тайно, пока она не закончила учебу, а потом поженились наперекор воле родных. Только Маргарита Рудольфовна ее не осуждала и они поддерживали отношения. А потом, вскоре после маминой свадьбы, ее дядя с тетей скончались, папе предложили работу в Питере, и родители переехали туда. Правда, мама продолжила переписываться с двоюродной сестрой. Но через пару лет папу надолго командировали в Мурманск, мама поехала с ним, и связь с Маргаритой Рудольфовной прервалась. Когда они вернулись обратно в Питер, мама написала двоюродной сестре, но письмо вернулось – по этому адресу никакой Маргариты Рудольфовны Шнайдер не проживало. Общих знакомых у них практически не было, мама позвонила одному, но он тоже переехал, и мама решила не разыскивать Маргариту Рудольфовну, не до того ей было, она с нами нянчилась. А буквально пару лет назад мама случайно, буквально чудом, потому что такого рода прессу она принципиально не читает, увидела в журнале фотографию четы Ждановых – Павла Олеговича и Маргариты Рудольфовны. Но мама тогда уже сильно болела, и не стала связываться с сестрой, да и не знала как. Она умерла за пару месяцев до гибели Ждановых, и перед смертью все просила, чтобы мы отдали Маргарите Рудольфовне коробку со старыми фотографиями, открытками, письма и прочим в этом духе. Но мы не успели этого сделать. Потом хотели передать все Андрею Жданову, и тоже не успели. Откровенно говоря, мы не пришли бы сюда – Жданова-младшего мы не знали и помочь ничем не можем – если не переезд в Москву. Олег, - тут Оксана с нежностью посмотрела на брата, который за все время пребывания в «Зималетто не сказал ни слова кроме «здравствуйте», - женится, а его невеста, москвичка, категорически отказалась перебираться в Питер. Ну и, раз уж гора не пошла к Магомету, то Магомет пошел к ней. А я не в силах расстаться с Олегом – мы двойняшки, и никогда в жизни не расставались. Вот мы и рассудили, что раз уж мы теперь почти живем в Москве, то стоит зайти в «Зималетто» и спросить, как продвигаются поиски Андрея Жданова, мы все же как бы родственники. В газетах о его исчезновении много пишут, и все какую-то чушь.
- Да никак не продвигаются. У следствия несколько версий и все идиотские. То они считают, что Жданов и остальные все инсценировали, а сами скрылись, то что их похитили. Бред, короче.
- А вы вместо него?
- Нет, то есть да. Формально, я финдиректор, а фактически я и вместо президента, и вместо вице-президента и еще вместо кучи народа. Жданов же не один пропал, а вместе со всем руководством компании, после чего из «Зималетто» сотрудники стали увольняться один за другим, бежали как крысы с тонущего корабля, опасаясь, что компания вот-вот развалится, - Васильевы, люди, которых Коля видел первый раз в жизни, ему нравились и вызывали доверие, такое, что он, не задумываясь, поделился с ними своими проблемами. – Ходили слухи, что на «Зималетто» нацелились рейдеры, что ее вот-то отберут за долги и прочая ерунда. Потом, правда, стало поспокойнее, кто-то из сотрудников решил остаться, вместо ушедших мы наняли новых, но пока они войдут в курс дела… А маркетинговый отдел до сих пор «голый», никак не можем найти подходящего руководителя. И…
- Маркетинговый отдел? – перебила Зорькина Оксана, и глаза ее, потускневшие, когда она вспомнила об умершей маме, снова загорелись. – Считайте, что вам крупно повезло. Я – ваш новый начальник Отдела маркетинга.
Олег Васильев тяжело вздохнул и с некоторым сочувствием посмотрел на Колю: нет, его сестра была отличным специалистом, но слишком уж активной и деятельной особой, и выжить после урагана по имени «Ксюша» удавалось далеко не всем.
Поделиться392010-06-22 16:12:01
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Глава 16. Переходные моменты
Что такое время? На Земле представители различных наук дали этому понятию множество определений. Время физическое и астрономическое; время в философии и грамматике; время как непрерывная величина, априорная характеристика мира, ничем не определяемая, и время как анизотропическое условие смены состояний в материальной действительности; время дискретное и время линейное. Но с тех пор, как не стало Древних, в мире Материка никого не интересовало, что такое время, его природа и виды, оно воспринималось как нечто самой собой разумеющееся, и никому и в голову не приходило его «препарировать». Материку далеко было до своих ньютонов и эйнштейнов. И Андрей, Роман и Воропаевы, пожалуй, не удивились бы, если бы им сказали, что в этом мире у каждого жителя свое время, персональное и субъективное, потому что для каждого из них два месяца длились разное количество минут, часов и дней.
Для Киры два месяца прошли незаметно. Незаметно – потому что вдали от компьютеров, мобильных телефонов и телевизора с радио она потеряла счет дням, и если бы ее спросили, когда Миру допрашивали с зельем правды, Кира затруднилась бы с ответом. По ее внутренним ощущением это произошло не больше трех недель назад, но она знала, что с тех пор прошло два месяца. Ее ученичество у Камиллы Багард было реальным, а не ширмой, скрывающей истинную цель пребывания в Эшвиле Воропаевлй и ее спутников, и у Киры уходило много времени и сил на то, чтобы освоить премудрости колдовства. Это оказалось сложнее и одновременно проще, чем она думала. Сложнее – потому что приходилось запоминать массу информации: названия растений, рецепты зелий, заклинания и пассы, виды амулетов и талисманов и их свойства, не говоря уже о том, что почти ежедневно Кира, сопровождаемая Камиллой, Джудит или же Гейл – той самой пожилой ведьмой, которая ездила с Камиллой за Бернардом, - ходила в лес и училась разбираться в растениях. Проще – потому что сам по себе процесс приготовления зелий давался Кире очень легко, словно она всю жизнь этим занималась, и она с удивительной точностью выбирала самые лучшие, самые подходящие ингредиенты для зелий, ни разу не сорвав больной лист или червивую ягоду. Воропаева не боялась магии, с ней у ведьм вообще были особые отношения – для высших дáров магия была тем, что надо покорить и усмирить, с чем следует держать ухо востро, чтобы не натворить бед; для ведьм же магия не просто являлась неотъемлемой частью их самих, но они были магий, а магия – ими. «Вы невероятно талантливая колдунья», - похвалила Киру Камилла, и Воропаева не догадывалась, что некоторые вещи даются ей гораздо быстрее, чем ожидала ее наставница.
Камилла Кире нравилась, она не давила, была дружелюбна, но не лезла в душу, и искренне симпатизировала Кире. С Камиллой и Гейл у Воропаевой сложились хорошие отношения, а с помощницей Камиллы, Джудит, - почти дружба. С Андреем Кира почти не общалась, и не только потому что не хотела, но и потому что он был занят, а все свое свободное время посвящал Мире. Как-то раз Джудит, увидев, как Кира наблюдает за прогуливающимися по парку Андреем и Мирой, сказала чуть презрительно: «Любить мужчину – это глупо. Все равно что по доброй воле становиться рабыней. Любовь – это кандалы, только не у всех хватает ума их сбосить. Нет, лучше уж связь с мужчиной, которого не любишь, но который любит тебя. Во всяком случае, лично я выбираю роль не рабыни, а хозяйки». Кира не стала тогда спорить, хотя была категорически не согласна с Джудит, однако через пару дней, обдумав ее слова, пришла к выводу, что, возможно, в чем-то она права. Каково это было бы, стать хозяйкой Андрея Жданова? В переносном смысле, разумеется. Владеть его сердцем? Быть единственной, кому достается его любовь? Этого Кира никогда не узнает. В самом начале ее ученичества Камилла рассказала ей, что делают приворотные зелья с теми, кого ими опаивают, и Кира поклялась себе, что никогда не сварит ничего подобного, как бы ни было сильно искушение.
Не меньше времени, чем с Камиллой и Джудит (которая также тренировала Воропаеву в стрельбе из лука), Кира проводила с Бернардом. То ли родные – ну, почти родные, поскольку Эшвиль был все же его вторым домом, а не родовым замком, – стены ему так помогали, то зелья его тетушки были просто суперэффективными, но он поправлялся так стремительно, как никто не смел и надеяться. Когда Кира навестила его в первый раз после прибытия в Эшвиль, он был не слишком рад ее видеть, все время отворачивался и отводил глаза, и если бы не Мира, которая, собственно, и попросила Воропаеву зайти к Бернарду, объяснив, почему он непременно будет ее стесняться, Кира обиделась бы настолько, что вряд ли когда-нибудь снова заговорила с ним. К счастью, прикованный к кровати и смертельно скучавший Бернард предпочел забыть, что Воропаева лицезрела его в не самом приглядном виде, и потом радовался каждому ее визиту. Они разговаривали, много и долго, Кира рассказывала Бернарду о Земле, он ей – о своей жизни и о Гардии, такой, какой она была когда-то. Как-то раз, когда Бернард уже с грехом пополам начал передвигаться по комнате, Воропаева, заглянув к нему перед завтраком, застала его полупьяным, с бутылкой крепкого вина, которое он пил прямо из горлышка, - ночью ему приснилась умершая несколько лет назад любимая. В то утро Кира стала одной из тех немногих людей, которым было известно, за что Бернард так ненавидит короля и его присных. Бернард с детства любил Мари Дженнель, дочь герцога Виванти, чьи земли соседствовали с землями Бернарда. Герцог, упрямый, высокомерный и амбициозный человек, никогда не ладил с королем Уильямом, и в конце концов король обвинил Виванти в неуплате налогов. Не дожидаясь прибытия королевских солдат, у которых был приказ арестовать герцога и конфисковать его имущество, герцог с помощью нескольких единомышленников сколотил отряд и двинулся на столицу. Разумеется Виванти был разгромлен. Он остался жив и даже успел добраться до дома, надеясь выдержать там осаду, но ему это не удалось: при захвате замка, которым руководил принц Дэвид Коллер, правая рука короля, герцог был убит, а его дочь Мари – изнасилована. Девушка не выдержала всего произошедшего и бросилась с башни. Бернард в то время гостил в Эшвиле, и у Эклхаста хватило решимости и силы воли не выпускать из замка племянника, который рвался помочь Виванти. Не сделай маркиз Терсский этого, и Бернарда казнили бы за пособничество мятежному герцогу. А у Бернарда хватило ума не держать за это зла на Эклхаста и не винить его в смерти Мари. Нет, он понимал, что ее убил король и Дэвид Коллер, и она была не первой и не единственной их жертвой. За несколько лет до этого отца Бернарда, Эльберта Коллера, принца гардийский и маркиза Горни, нашли мертвым в сточной канаве неподалеку от королевского дворца, куда он направлялся по срочному вызову короля. Убийство маркиза Горни свалили на разбойников, по притонам столицы провели рейды, обогатившие королевскую казну и позволившие Уильяму взять контроль над «баронами» преступного мира, король посетил пышные похороны своего кузена и всячески выражал свою скорбь, но Бернард и Джон Эклхаст знали, что Эльберта убил Уильям, поскольку маркиз Горни был видной политической фигурой и мог в будущем доставить немало проблем королю. После этого главой тайной оппозиции стал Эклхаст, а Бернард намеренно отошел в тень, не желая лишний раз попадаться на глаза Уильяму и Дэвиду – не из-за трусости, но сознавая, что так у него будет больше шансов нанести власти удар в спину. Впрочем, король все равно подозревал Бернарда, но следил за ним не так пристально, как за Эклхастом. Еще при жизни короля Генриха его дети и внуки не были одной большой дружной семьей, а уж после его смерти они принялись ненавидеть и истреблять друг друга с удвоенной силой. Так, Камилла была уверена, что с исчезновением ее тетки и близкой подруги Катарины Миасс связана Джессика Коллер, всегда ненавидевшая Катарину.
Выслушав рассказ Бернарда, Кира вытерла мокрые от слез щеки и отобрала у него бутылку. «Вот выздоровеешь и можешь напиваться до потери пульса, а пока что забудь об этом». За два месяца Бернард превратился в ее друга, такого, которого у Киры никогда не было, - друга, с которым можно разговаривать, а не только сплетничать и обсуждать новинки моды. О том, кем была для него она, Кира не могла сказать точно. Он по-прежнему называл ее «красавица» и по-прежнему флиртовал с ней, но когда Воропаева услышала о Мари, она вдруг отчетливо поняла, что весь флирт Бернарда, все его комплименты… не то что бы ложь, но уж точно не что-то серьезное. И Кира никак не могла разобраться, обрадовало это ее или огорчило. О том, что будет с ее жизнью дальше, она не задумывалась и просто плыла по течению, постепенно привыкая к той ситуации, в которой оказалась.
Для Романа, который был самым легкомысленным и вместе с тем едва ли не самым приземленным из пятерых гостей замка, два месяца длились два месяца, как им и положено. И львиная доля этого времени приходилась на муштру. Джерон муштровал Романа и Андрея: он спускал с них три шкуры, обучая их не только фехтованию, но и всему, что необходимо было знать стражнику Эшвиля. Точнее – солдату, потому что Эклхаст содержал отряд гораздо бóльший, чем требовалось для охраны замка. Одна треть отряда была расквартирована в Эшвиле, остальные две трети солдат жили в окружавшем замок городке Эшвиль-лог, чтобы не привлекать лишнего внимания. К подобной дрессировке Роман не привык, да и Джерон был ему не слишком приятен, а потому пару раз Малиновский психовал и срывался, отказываясь выполнять те или иные приказы эрц-капитана. В наказание Романа посылали чистить конюшни. А потом Джерон устроил Роману с Андреем боевое крещение, после которого Жданов и Малиновский (даже несмотря на то, что Роман мысленно готовился к этому с того самого гадания на айгами) напились вдрызг. На следующее утро их разбудил все тот же Джерон, окатив их ледяной водой, и сказал, что отныне они будут заступать в караулы наравне с остальными стражниками.
В свободные часы Малиновский – иногда один, иногда с Андреем – исследовал Эшвиль-лог и вскоре разведал, в каком трактире продают самое приличное в городе вино, а в каком – пиво, где живут молодые симпатичные вдовы, скучающие по мужскому вниманию, а где собираются по вечерам любители картишек. Иными словами, Роман вполне приспособился к жизни в Эшвиле, что не исключало его желания вернуться на Землю.
Для Александра два месяца прошли как в тумане, плотном и вязком, сотканным из магии, которой Воропаев так много учился, и которую так часто применял, что, казалось, еще чуть-чуть, и она хлынет из него фонтаном. Но все же, к удивлению самого Алекса, занятия магией были ему интересны и приносили удовольствие. Магия, которую он так поначалу страшился, стала для него наркотиком, дававшим не только цель в жизни, но и власть – то, к чему он всегда стремился. Даже не саму власть – обещание власти, знание того, когда-нибудь он сможет стать почти всемогущим. И это кружило голову. Мира говорила, что так и должно быть, что через пару месяцев магия лишиться этой притягательности, и Алекс будет воспринимать ее как нечто самой собой разумеющееся, скучное и требующее упорной работы, но Воропаеву не слишком в это верилось. А потому он одержимо учил заклинания, осваивал мысленную магию и штудировал все книги по колдовству, которые нашлись в Эшвиле. И не только их – поскольку никаких развлечений замок не предлагал, на досуге Александр либо оккупировал обширную библиотеку Эклхаста, читая все подряд, либо совершая конные прогулки, часто в компании сестры. Воропаева не покидало ощущение, что в будущем его ждет что-то очень-очень важное.
Для Миры два месяца тянулись бесконечно долго. Монотонность и сложившаяся рутина ее дней медленно сводили ее с ума. От бесконечной магии, которой она учила Алекса, ее уже тошнило, и она использовала любую возможность, чтобы отвлечься от этих уроков. По утрам Мира фехтовала с Фрейном Мазелем, который, несмотря на возраст и комплекцию, оставался отличным мечником, а после обеда занималась с Альбертом гардийским языком. Последнее было непросто – Мире потребовалось некоторое время, чтобы выяснить, как «отключить» то умение понимать все языки стран Материка, которое она получила при переходе через Врата, но в итоге ей это удалось. Альберт был удивлен просьбой Миры, замечательно говорящей на гардийском, помочь ей выучить этот язык, но не допытывался, зачем ей это. У наэрийский же принцессы имелись веские на то причины: она понятия не имела, как именно переходящие из мира в мир путешественники получают способность говорить на всех языках этих миров, и потому не могла гарантировать, что способность эта не исчезнет в самый неподходящий момент. Хороши они будут, если в один прекрасный момент внезапно обнаружат, что ни слова не понимают по-гардийски.
Познакомившись поближе с Альбертом, Мира сделала вывод, что не ошиблась насчет него – он и впрямь был милым, немного стеснительным юношей, умным, любящим музыку, любопытным собеседником.
Вечерами Мира любила гулять по парку, и если Андрей мог, он присоединялся к ней. Больше занять себя Мире было нечем. Рукодельничать, подобно другим девушкам благородного происхождения, принцесса никогда не любила и, положа руку на сердце, у нее это отвратительно получалось. Дома у нее, по крайней мере, были обязанности по управлению королевским замком, и она выполняла свой долг старшей принцессы, появляясь при дворе, в Эшвиле же ничего подобного от нее не требовалось, и она медленно сходила с ума от скуки и безделья, не в силах дождаться, когда, наконец, положение изменится.
А свои начавшие было отрастать волосы, Мира снова безжалостно отрезала, привыкнув к ненавистным кудряшкам, за которыми было легко ухаживать.
Для Андрея два месяца пролетели как один день. Он с завидным упорством, стиснув зубы, когда становилось совсем уж тяжело, учился фехтовать под руководством Джерона, и поначалу по утрам он чувствовал себя так, словно наканун его переехал каток. Потом стало легче, но не намного. Андрей и сам не мог объяснить такую настойчивость. С одной стороны, ему наверняка предстояло участвовать в сражениях, и он хотел быть к этому готов; с другой стороны, Жданов желал сравняться с Мирой в искусстве владения мечом, и не только чисто мужского шовинизма, диктующего ему ни в чем не уступать женщине, но и из стремления получить шанс прикрыть ее, когда в этом возникнет необходимость. Андрей не переставал размышлять над этим на протяжении последних месяцев трех. Он, дитя западной культуры конца двадцатого века, не видел ничего особенно в бизнесвумен и женщине, кладущей рельсы или же ловящей преступников, но мысль о том что хрупкая девушка будет драться, защищая его, а не наоборот, Жданову претила. Хотя, в общем-то, несмотря на невысокий рост и сложение, хрупкой Миру нельзя было назвать. Но Андрей не мог допустить, чтобы кто-то причинил ей вред, а потому он упражнялся в фехтовании до тех пор, пока не начинал валиться с ног. К тому же, теперь он умел убивать.
Разбойников, этот бич дорог современной Гардии, - разорившиеся крестьяне, ищущие способ прокормить семью, и просто любители легкой наживы, - подобрались совсем уж близко к Эшвиль-логу, и замковая стража, выполнявшая, помимо всего прочего, обязанности местной полиции, отправилась на их поимку. Джерон, руководящий операцией, взял с собой Жданова и Малиновского, «для боевого крещения», как проворчал Роман. И оно состоялось. Андрей до сих пор отлично помнил тот чавкающий звук, с которым его меч вошел в тело одного из разбойников, и каждый раз при этом воспоминании его передергивало. Жданов до последнего пытался избежать убийства, но ему это так и не удалось, как и Роману. После этого друзья впервые за почти пять месяцев напились до потери пульса, и Андрей еще пару дней избегал Миру из опасения, что она увидит в его глазах то, что он на секунду позволил себе о ней подумать – как она могла убить столько людей за свою еще короткую жизнь? Хорошо хоть, он быстро осознал свою глупость, но чувство вины еще долго не отпускало. Тогда же он внезапно понял, что Мира для него стала кем-то вроде жены Цезаря, которая, как известно, вне подозрений: любое действие Миры, даже убийство, рано или поздно получало полное одобрение Андрея, убежденного, что она все и всегда делает правильно. Вряд ли это была верная тактика, но по-другому Жданов не мог. Ну никак не получалось у него воспринимать Миру критически. Вначале – получалось, а после ее болезни и их разговора о его погибших родителях, – нет, хотя Андрей и старался.
С Кирой и Александром в течение этих двух месяцев Андрей практически не общался, Роману больше был интересен противоположный пол, нежели долгие разговоры с другом, ни с кем из обитателей Эшвиля Жданов близко не сошелся, а потому Мира была единственной, с кем он проводил свое свободное время. Они прогуливались по парку и либо беседовали, либо молчали, но молчание это было не неловким, а каким-то уютным и вовсе не тягостным.
Андрей не представлял, что ждет его в будущем, но что-то подсказывало ему, что крови там будет немало.
* * *
Мира уже около недели ходила сама не своя. Это заметили все, даже те, кто плохо ее знал. Она постоянно хмурилась и явно была чем-то раздражена и разозлена. «ПМС», - со знающим видом сказал Роман, и первое время Жданов полагал, что Малиновский прав: Мире не свойственно было вести себя так без причины, а насколько Андрею было известно, не случилось ничего такого, что могло бы вызвать у Миры такую реакцию. Но когда стало ясно, что Роман ошибся, Андрей, который последние несколько дней был занят и перекинулся со своей бывшей помощницей лишь парой слов, решил выяснить, что же с ней происходит.
Он нашел Миру в парке на ее любимой скамье. Она сидела, наплевав на все условности и приличия – прислонившись спиной к дереву, подтянув к груди колени и положив на них подбородок. При этом она невидящим взглядом смотрела перед собой, полностью погруженная в свои мысли, и, Андрей, уже уяснивший, что лучше к ней не подкрадываться и не заставать ее врасплох, несколько минут нерешительно топтался в паре метров от скамьи, ожидая, пока Мира не выйдет из задумчивости. Наконец Мира, продолжая смотреть куда-то в пустоту, сказала, не поворачивая головы:
- Садись. Как говорят у вас на Земле, в ногах правды нет.
Андрей сел на скамью лицом к Мире.
- Что-то случилось? – нахмурившись, спросила принцесса.
- Нет. Разве непременно должно что-то случиться, чтобы я захотел с тобой поговорить? Я не могу сделать этого просто так? Мы же друзья, верно? А друзья обычно разговаривают друг с другом, делятся проблемами.
- У тебя проблемы? – еще сильнее нахмурилась Мира.
- Не у меня – у тебя, - решил не ходить вокруг да около Андрей.
- У меня нет никаких проблем, неспособность Алекса освоить пару боевых заклинаний не в счет, - равнодушно ответила девушка, и по ее тону Жданов понял, что она отлично знает, о чем он говорит.
- А, так значит, ты из-за Воропаева уже неделю ходишь сама не своя, - фыркнул Андрей. – И как я сразу не догадался!
Мира надулась (не отдавая себе в этом отчета, поскольку всегда считала это довольно вульгарным, но Андрей находил, что с надутыми губками Мира была очаровательна), и некоторое время они молча смотрели друг на друга, пока Мира не сдалась.
- На Земле было легче, - призналась она, махнув рукой. – Там все было чужое, непонятное, и ничто не напоминало о доме. А здесь… Я нахожусь в соседней с Наэрией стране, но не могу вернуться домой, не могу даже написать письмо своей семье, и это… это…
- Огорчает, - подсказал Андрей.
- Бесит, - покачала головой Мира. – Бесит и раздражает. Я ужасно скучаю по братьям и сестрам. Я ненавижу чувствовать себя такой беспомощной. И я не люблю ждать. Но второй месяц мы только этим и занимаемся, и неизвестно, сколько еще нам придется торчать в Эшвиле, не занимаясь ничем полезным.
- Ну, я бы так не сказал: мы с Ромкой научились вполне сносно владеть мечом, а Сашка и Кира – колдовать.
- Это не польза, это необходимость. Вынужденная необходимость, - отрезала Мира.
- Ясно, у тебя еще более плохое настроение, чем я думал, - рассмеялся Андрей, ничуть не смущенный резким тоном Миры.
За последние месяцы их и без того доверительные отношения, установившиеся после попадания в Гардию, перешли на более высокий уровень – теперь Андрей в разговорах с Мирой не только откровенно разговаривал с ней обо всем, что думает, и ждал в ответ такой же откровенность, и но и подшучивал над принцессой, поддразнивал ее. Когда-то, в самом начале его романа с Кирой, романа который быстро превратился во что-то совсем иное, ни капли не романтичное, он так же беззлобно подтрунивал над Воропаевой, но, увы, в какой-то момент она, несмотря на свое неплохое чувство юмора, перестала понимать его шутки и страшно на них обижалась. Мира же не только позволяла ему дразнить себя – что для леди ее статуса и характера было довольно необычно, и Андрей прекрасно сознавал это, - но и с удовольствием дразнилась в ответ. И Жданову было приятно, что так Мира ведет себя только с ним одним. Да, она подружилась, если это можно так назвать, с Романом, Сашкой и Бернардом, но с ними, как бы хорошо она к ним не относилась, Мира никогда не была столь открытой и столь… уязвимой. Впрочем, нет, «уязвимой» - не то слово, скорее – не боящейся показать свою слабость, и Андрей был рад, что хотя бы рядом с ним она может расслабиться и перестать вести себя так, словно она держит на своих плечах небесный свод и ни секунды не может передохнуть. Практически Атлант и Геракл в одном лице, агент 007 и кардинал Ришелье в юбке. Андрей восхищался ей, но в то же время жалел ее, потому что знал: взвалить на себя ответственность за судьбу целой страны, не говоря уже о судьбе четырех землян, - почти непосильная ноша. И пускай сейчас будущее страны в первую очередь зависло от Эклхаста и его присных, Мира была не последним винтиком в этом уродливом механизме, запущенном королем Генрихом, проклявшим Гардию.
- Тебе так не терпится повоевать? – спросил Андрей.
- Мне не терпится побыстрее покончить со всем этим, - вздохнула Мира. – И даже не потому что это позволит нам всем вернуться домой, просто… Просто я хочу очень узнать, каким будет конец у это тридцатилетней трагедии и увидим ли мы его.
- Ты сегодня прямо-таки полна оптимизма, - язвительно проворчал Андрей и потянулся было к лицу, чтобы снять очки, но в последнюю секунду опустил руку, вспомнив, что уже почти два месяца они ему не нужны: Мира попросила Камиллу сварить сложное и дорогое зелье, исправляющее все дефекты зрения. И если бы Андрей знал, что в процессе приготовления в его добавляют толченое стекло, он ни за что не согласился бы закапать его в глаза.
Мира пожала плечами.
- Кому-то же надо быть реалистом.
- Знаешь, что я думаю? – спросил Андрей и, не дожидаясь ответа, сказал: – Я думаю, что дело не только в том, что ты скучаешь по семье и не умеешь ждать. Тебя так злит и бесит то, что не ты, а Эклхаст всем руководит и все контролирует. А ты не можешь ничем ему помочь, потому что это не твоя страна и не твои подданные, а его. Ты привыкла быть в центре событий, на первых ролях, а сейчас вынуждена стоять в стороне, ничего не делая. Вообще-то, – понизив голос, добавил Андрей, – я тебя понимаю. Мне тоже не нравится ждать у моря погоды, но у нас с тобой нет выбора, так? Мы никого в Гарди не знаем, кроме Эклхаста и Бернарда, и можем рассчитывать только на них. Но, уверен, наш звездный час еще настанет.
Мира посмотрела на Жданова долгим странным взглядом.
- Что? – спросил Андрей. – Что?
- Не замечала в вас раньше способности к эмпатии, Андрей Павлович, - усмехнулась Мира. – Равно как и наблюдательности. Определенно, воздух Гардии положительно на вас влияет.
Откровенно говоря, эмпатию Андрей проявлял исключительно в отношении Миры, чувства и настроение прочих людей, с которыми он общался (за исключением, разве что, Ромки), чаще всего по-прежнему оставались для него тайной за семью печатями. Зато у Андрея развились наблюдательность и умение анализировать все происходящее вокруг, – в начале их знакомства Мира не верила, что он на это способен.
- Я полон сюрпризов, - пробормотал Андрей, не зная, радоваться ему или обижаться.
- Я заметила. Ты молодец, - тихо и серьезно сказала Мира. – Ты справляешься со всем лучше, чем я ожидала. Гораздо лучше.
Очков, которые можно было бы снять и потереть переносицу, Андрей больше не носил, и вместо этого он запустил руку в волосы и взъерошил их.
- Э-э-э… спасибо. А мне казалось, что лучше всех к сложившейся ситуации адаптировался Ромка.
- Роман… Роман – это такой человек, который в любых обстоятельствах чувствует себя как рыба в воде. Этому невозможно научиться, это врожденное. Если… если я ошибаюсь, и королем суждено стать не Алексу, то ты – самый подходящий на этот пост кандидат.
- Я уже вижу мои новые визитки: «Андрей Павлович Жданов. Король Гардии». Черные с золотыми буквами. Ручаюсь, моим подданным это понравится.
Он сказал это так нарочито самодовольно и высокомерно, что Мира рассмеялась.
- Все, решено – королем будешь ты. Алекс и вполовину не такой самоуверенный, как ты.
- Только не говори этого Сашке раньше времени, не то он меня отравит.
Мира улыбнулась, но одними губами, глаза ее были серьезными и немного тревожными. Андрей достаточно хорошо ее изучил, чтобы видеть, что она чего-то не договаривает.
- Ты не доверяешь Эклхасту? – спросил Жданов, пытаясь докопаться до истинной причины плохого настроения Миры. – Полагаешь, он может вести нечестную игру?
- Доверяю, настолько, насколько это возможно в данных обстоятельствах. И я считаю его честным человеком. Вопрос в том, доверяет ли он мне. Даже нет, не так: я знаю, что он доверяет мне в той же степени, что и тебе, и Роману, и Воропаевым. Но ни меня, ни Киру он не воспринимает всерьез. А я, знаешь ли, к такому не привыкла.
- Чушь какая, - сказал удивленный Андрей. – Что значит «не воспринимает всерьез»? Ты – маг и принцесса, умная, сильная, решительная. Если бы не ты, мы никогда не добрались бы до Эшвиля, и у Гардии не было бы шанса на спасение. И Эклхаст это знает.
- Эклхаст – маркиз, его титул принца – простая формальность, и поэтому он может позволить себе вести образ жизни, не подобающий принцу. Но он в курсе того, что представляют собой настоящие короли, принцы и принцессы и как их воспитывают. К тому же, не забывай, в нашем мире о феминизме, равноправии мужчин и женщин никто не слышал. Женщины – существа низшего порядка, они не такие умные, как мужчины, не способны к логическому мышлению, не разбираются ни в чем, кроме рождения детей и ведения хозяйства. Самостоятельно зарабатывать себе на жизнь могут только служанки, проститутки или же дáры, но последних мужчины могут бояться, иногда – уважать, но никогда не признают равными себе. Мужской шовинизм и домострой, выражаясь земным языком. А я не просто женщина, я еще и принцесса. Неправильная принцесса, потому что ни одну принцессу не учат тому, чему научили меня: боевой магии, фехтованию, политике, самостоятельности, в конце концов. Но в глазах Эклхаста это не делает меня достойной того, чтобы быть посвященной в его планы. Неделю назад я спросила у него, сколько у нас союзников, особенно из числа богатой аристократии, какова будет примерная численность войска, если бескровный переворот не удастся, и какие вообще у него планы. Думаешь, он мне ответил? Как бы не так! Он разговаривал со мной таким снисходительным тоном, словно я неразумный ребенок, который ничего еще не понимает в этой жизни! И не соизволил ответить ни на один мой вопрос, – с каждым словом голос Миры становился все громче и громче, и к концу своей гневной речи она почти кричала. – Я для него – забавное дрессированное животное, которое умеет делать то, что не умеют обычные животные, но не обладающее разумом! Со мной никто и никогда так не разговаривал, даже у вас на Земле. Да он был шокирован, когда узнал, какие поручения я выполняла для брата и короны. Я говорила, что твой мир для жителей Материка покажется адом? Забудь, это рай для женщин, потому что там они могут заниматься чем хотят и подавать в суд на тех, кто считает их глупыми курицами! Если бы не пророчество и допрос под зельем, Эклхаст никогда не поверил бы в то, что я принцесса.
Не найдя больше слов, Мира издала звук, больше всего похожий на шипение рассерженной змеи, и только громадным усилием воли Андрею удалось удержаться от улыбки. Он всегда полагал, что Мира выше того, чтобы вот так выходить из себя из-за задетого самолюбия. С другой стороны, она была человеком, а всем людям свойственны слабости.
- Бернард уважает тебя и общается с тобой на равных, - попробовал успокоить Миру Андрей.
- Бернард любит делать все по-своему и зачастую вразрез с общественным мнением, так что он не показатель, - парировала Мира.
- И все же мне кажется, что ты ошибаешься: посмотри, как Эклхаст обращается с Камиллой.
- Камилла умница, и она исключение. Почти. Во-первых, они с Эклхастом знакомы друг с другом с детства, во-вторых, она стоит во главе Ордена, и в-третьих, что самое главное, она не принцесса, не фехтует, не ездит на лошади в мужском седле, никогда не занималась контрразведкой и обеспечением внутренней безопасности своей страны, не лезет в политику. Эклахаст рассказывает ей о своих решениях и действиях, но не советуется. Улавливаешь разницу? Она его союзник и доверенное лицо, но никак не лидер заговорщиков. Она не претендует на мужскую работу. В отличие от меня.
- Что тебя расстраивает больше: уязвленное самолюбие или то, что Эклхаст не посвятил тебя в свои дела? - с ухмылкой спросил Андрей, глядя в потемневшие от гнева глаза Миры.
- Пфы, это не уязвленное самолюбие!
- Ну да, конечно, Ваше Высочество.
- Андрей…
- Что? Ладно, ладно, молчу. Но если хочешь знать мое мнение, то у тебя есть два выхода: либо методично долбиться в эту стену, стараясь ее пробить, либо же плюнуть на это и не обращать на Эклхаста и остальных внимания.
- Второй вариант – не выход. Я была бы рада наплевать на них, но нам необходимо с ними сотрудничать, от этого зависят наши жизни. И я, честно говоря, не готова из кожи вон лезть, чтобы Эклхаст признал меня равной себе. Я – принцесса, меня воспитали в уверенности, что выше меня только мои родители и старший брат.
- Удивляюсь, как вообще умудрилась выжить на Земле: повелевать некем, колдовать нельзя.
- Некем повелевать? Ошибаетесь, Андрей Павлович, у меня в распоряжении была целая компания, включая ее президента, - ехидно отозвалась Мира.
- Ну-у-у, в таком случае Ваше Высочество весьма достойно распорядилась этой компанией и в особенности ее президентом.
- Очень на это надеюсь, - веселье, появившееся было во взгляде Миры, сменилось грустью. – Даже если я все делаю правильно, даже если я точно знаю, что мои действия были единственно верными, червячок сомнения все равно остается, он грызет, и грызет, и грызет… Это, конечно, не смертельно, но ужасно выматывает.
- По-моему, ты слишком много на себя берешь. Ты кто, Супермен? Спаситель? Нельзя объять необъятное, невозможно спасти всех, нереально думать о каждом человеке, с которым тебя свела жизнь, - неожиданно сердито ответил Андрей. - Да-да, я помню, что ты принцесса, отвечаешь за своих подданных и все такое, но это глупо – так себя изводить. Не вешаться же на первом попавшемся дереве, если ты вдруг совершила ошибку.
- Все не так! Когда я пришла в «Зималетто», я сказала тебе, что компания – только твоя ответственность, не моя. Я не взваливаю на себя чужую ношу, но я привыкла нести свою, я не оставляю дела незаконченными и я не могу не думать о том, какие последствия имели мои поступки. И я уже говорила: одна моя ошибка уже стоила жизни человеку. Не хочу, чтобы это повторилось.
- Угу, конечно, и поэтому свою жизнь ты проведешь, медленно сходя с ума, пытаясь искупить все свои грехи, а заодно и грехи окружающих.
- Я… я… - Мира не знала, что на это ответить. Вернее, знала, но не готова была пока об этом говорить. – Я подумаю, - наконец сказала она, всем своим видом давая понять, что эта тема закрыта.
- Подумай, думать вообще полезно, - наставительным тоном сказал Андрей. Ему не нравилось, когда Мира расстраивалась, нервничала или злилась, и поэтому он всегда старался поднять ей настроение, развеселить, успокоить. Жданов не отдавал себе отчета в том, что ни к одной женщине в его жизни (за исключением, быть может, его матери) он не испытывал еще таких чувств, хотя желание защитить Миру от всего и всех, видеть ее счастливой и довольной было иррационально и даже нелепо, поскольку наэрийская принцесса могла само о себе позаботиться, а ее счастье или несчастье, на первый взгляд, никак не было связано с Андреем. Еще на Земле Мира незаметно стала его точкой опоры, и сейчас Жданову было странно думать о том, что когда/если он вернется на Землю, он никогда больше не увидит Миру.
- Что-то не так? – озабоченно спросила Мира, глядя на внезапно помрачневшего Андрея.
- Да нет, все в порядке, - натянуто улыбнулся Жданов. – Послушай, тебе действительно так важно знать, что планирует Эклхаст и с кем он заключает союзы?
- Я твердила тебе об этом битых пятнадцать минут. Надо убедиться, что у Эклхаста есть голова на плечах. Помимо всего прочего, если дело дойдет до полномасштабной гражданской войны, уверена, именно он станет главнокомандующим. И я хочу быть уверенной в том, что приказы мне будет отдавать тот, кто не угробит все войско в первом же сражении.
- Не думаю, что если я прочитаю Эклхасту лекцию о феминизме, он проникнется и сделает тебя своей правой рукой, но мы втроем – ты, я и Ромка, можем пойти к нему и выяснить, какие шаги маркиз уже предпринял, чтобы организовать заговор. Нам с Романом он не откажется об этом рассказать, мы имеем на это право. К тому же, я тоже не прочь услышать, с кем и с чем нам придется иметь дело в будущем. В конце концов, командовать он будет не только тобой, но и нами с Малиной.
- Раньше тебя этот вопрос не интересовал, - прищурилась Мира.
- Если ты не заметила, последние два месяца, я был чертовски занят, - криво ухмыльнулся Андрей. – Но сейчас я весь твой.
- Правда?
Мира вдруг соскочила со скамьи, наклонилась к Андрею, тихо сказала ему на ухо: «Спасибо» и к удивлению не только Жданова, но к своему собственному, крепко его поцеловала. Прямо в губы. Прежде, чем Андрей успел должным образом отреагировать, то есть обнять ее и ответить на поцелуй, Мира отстранилась.
- Ни слова, - прошептала она и убежала, в буквальном смысле этого слова, побрав подол юбки.
Несколько секунд Андрей ошарашено смотрел ей вслед, а затем улыбнулся широкой, до ушей, улыбкой.
* * *
Андрей сдержал свое слово: вечером он с Мирой и Романом зашел к Эклхасту. При этом он вел себя так, словно днем не произошло ничего особенного, словно никакого поцелуя и не было. Впрочем, возможно его и не было. Вернее, был, но не такой, каким Андрей его себе представлял, - ведь Мира могла поцеловать его, руководствуясь совсем не теми чувствами, которые воображал себе Жданов. Или надеялся. Или подспудно ждал вот уж два месяца.
- Хорошо, - согласился Эклхаст на просьбу Андрея рассказать о своих планах по свержению короля Уильяма. – Но, уверен, госпоже Амиранде будет неинтересен этот долгий и скучный рассказ, - со снисходительной улыбкой добавил маркиз. Принцессой в Эшвиле Миру никто не называл, опасаясь чужих ушей
Если бы взглядом можно было убивать, от Эклхаста сейчас осталась бы лишь кучка пепла.
- Что вы, уверяю, ей будет очень интересно, - поспешно сказал Андрей, не желавший, чтобы Мира прикончила Эклхаста. Маркиз действительно не видел, что злит Миру, не воспринимая ее всерьез, или же он специально провоцировал ее? Учитывая, Эклахаст был умным человеком, Жданов склонялся к последнему варианту, в то время как Мире, кажется, такая мысль и в голову не пришла.
- Более чем, - подтвердила Мира, пристально, не мигая, смотревшая на маркиза.
Эклхаст едва заметно поморщился, и Мира, которой надоело это хождение вокруг да около, спросила с вызовом:
- Вы готовы разговаривать с Андреем и Романом, но не мной? Не объясните, почему?
Андрей, сидевший рядом с Мирой, положил свою руку на ее, призывая успокоиться. Эклхаст снова поморщился, на этот раз гораздо заметнее и очевидно недовольно.
- Что же, если вам так угодно… У меня много причин. Ваше Высочество, вам не откажешь в уме и вы, безусловно, сильный маг, но политика, заговоры и кровь – не женское дело, и уж тем более не дело принцессы древней и славной династии, к тому же уже много пережившей. Я понимаю, что вам не терпится вернуться домой, но позвольте мне обо все позаботиться. В вашем вмешательстве нет необходимости. В конце концов, это моя страна, и я больше вашего заинтересован в ее благополучии. Кроме того, я не могу не думать о будущем. Гардии тридцать лет не приходилось беспокоиться о соседях, но если проклятие будет снято и границы вновь откроются, ее безопасность окажется под угрозой, а Наэрия – наш самый опасный потенциальный враг. И возвращение наэрийскому королю его сестры, целой и невредимой, ее гардийскими друзьями может послужить основой гардийско-наэрийской дружбы, а поэтому я планирую сделать все возможное, чтобы вы оставались живой и здоровой. Ну, и еще одно: вы привыкли приказывать и распоряжаться своими подданными, но здесь командую я, и я не потерплю никакой борьбы за власть. И чем меньше вы знаете, тем меньше у вас искушения покомандовать моими людьми и нашими союзниками.
- Это все? – холодно спросила Мира.
- В общем и целом – да, - не похоже было, что Эклхаст смущен или неловко себя чувствует, но в глаза Мире он все же старался не смотреть.
- Я, как вы верно изволили заметить, принцесса, а значит привыкла не только отдавать приказы подданным, но и получать все, что захочу. А хочу я быть в курсе того, какие шаги вы предпринимаете для организации заговора и с кем вы заключаете союзы, а в дальнейшем - принимать участие в военных советах. Боитесь нашей с вами борьбы за власть? Не бойтесь, ее не будет, я не попытаюсь вырвать из ваших рук бразды правления. Но я уже сказала: я намерена сражаться, и не собираюсь отсиживаться в каком-нибудь дальнем безопасном замке. Участия в заговорах я не принимала, врать не буду, зато я их раскрывала, так что определенный опыт у меня есть. И забудьте про то, что политика и война – не женское дело. Если мне не изменяет память, Бернард упоминал, что к свержению короля Генриха приложила руку одна из его внучек. А Андрей и Роман могут подтвердить, что в их мире женщины во всем равны мужчинам, – Мира не стала уточнять, что не везде и не всегда.
- Угу, - энергично кивнул головой Роман.
- Но мы не в их мире, - нахмурился Эклхаст. – И Элизабет, в отличие от вас, не заслуживает ни единого доброго слова. Даже если вы будете только сражаться как маг, это вызовет косые взгляды и недоумение, но участие в военных советах… Нет, это никак невозможно.
- Ну почему же? – усмехнулся Андрей. – Вполне возможно. Более того, даже необходимо. У вас просто нет выбора, потому что нам вы точно не можете отказать, а где мы, там и Мира, и это не обсуждается. И, поверьте, она будет полезнее нас всех вместе взятых.
- Вот-вот, - опять кивнул Роман. – Мы без Миры никуда, мы все, включая Сашку, то есть будущего короля Александра Первого. Вот откажется он быть королем, если вы продолжите дискриминацию Миры, и что вы тогда будете делать?
Мире пришло в голову, что после этого Эклхаст, который и без того не слишком тепло к ней относился, вряд ли будет испытывать к ней добрые чувства.
- Ладно, - скрипнул зубами маркиз. – Пускай так. У меня есть несколько верных и надежных друзей, богатых и занимающих высокое положение, - двоих из них, герцога Эланта и барона Марсдена, вы видели, они приезжали Эшвиль, - которые поддержат меня в любом случае. Я не говорил им, что предсказанные пророчеством Генриха «особа королевской крови» и приведенный ей «чужак из далекой страны, который станет королем» находятся в замке, но дал понять, что в наших силах в скором времени снять проклятие со страны. Элант и Марсден готовы выступить прямо сейчас, если это необходимо, и уже начали незаметно увеличивать численность их замковых гарнизонов. Еще за двумя моими преданными друзьями, баронами Григери и Олвин, пристально наблюдают королевские соглядатаи, поэтому с ними я могу встретиться только на нейтральной территории, где наше совместное присутствие не вызовет подозрения, и лучше всего для этого подойдет бал, который через несколько недель дает барон Брош. Помимо Эланта, Марсдена, Григери и Олвина там соберется ряд других оппозиционно настроенных аристократов и зажиточных купцов. Если хотя бы три четверти из них согласятся выступить против короля не на словах, а на деле, у нас появятся хорошие шансы, на то, чтобы выиграть. Но рассказывать им о вас я пока не буду.
- И как именно вы рассчитываете добиться победы под королем? – прищурившись, поинтересовался Андрей. – Вряд ли нам удастся собрать армию, по численности равную королевской. Тихой сапой взять королевской замок не удастся, а столица далеко, и добраться до нее, сохранив войско, насколько я понимаю, будет нереально. Нас встретят на полпути, и даже если не разобьют наголо, на то, чтобы занять город, у нас уже не хватит сил.
- Вы все правильно понимаете, - хмыкнул Эклхаст. – У меня есть определенные соображения, но пока не станет ясно, какими силами мы будем располагать, соображения эти остаются пустыми фантазиями.
- Разумно, - кивнула Мира.
- А что, замок точно не получится захватить изнутри? – спросил Роман, никак не желавший забыть об этой идее. – Заслать туда наших людей под видом слуг и стражников, а потом бац! и мы в замке: захватили короля и короновали Сашку.
- Через три года после того, как Фредерик сверг Генриха, его самого предал принц Фрэнк, купив половину дворцовых слуг. После этого следующий король, заполучивший трон, маг Мартин, сделал все, чтобы избежать подобного: он наложил… не знаю, как правильно называются эти чары на языке магов, заклинание верности на замковый гарнизон и слуг, чтобы те даже если хотели, не могли предать своего короля. Эту практику перенял у Мартина нынешний король Уильям. А временных слуг и слуг приходящих тщательно проверяют, так что нет, тихо захватить замок невозможно.
- Жаль, - вздохнул Роман.
Они еще некоторое время беседовали с Эклхастом о текущей политической ситуации в стране и о тех, кто, по мнению маркиза, рискнет побороться с Уильямом, а затем ушли.
- Как думаешь, что он все-таки планирует? – спросил Андрей у Миры, когда провожал ее до комнаты.
- Понятия не имею, - пожала плечами Мира. – Вариантов – масса. Я… я все же не генерал и не стратег. Пожалуй, самым эффективным было бы оттянуть по крайней мере часть королевского войска подальше от столицы, но единственный способ это сделать представляется мне неоправданно жестоким.
Мира не пояснила, что она имела в виду, и она не представляла, что окажется верна в своих догадках.
Поделиться402010-06-22 16:12:50
- Активный участник
- Зарегистрирован: 2008-11-13
- Приглашений: 0
- Сообщений: 150
- Уважение: +16
- Позитив: 0
- Провел на форуме:
1 день 5 часов - Последний визит:
2023-10-23 12:18:55
Интермедия-15
Наэрия, королевский замок, 1324 г.
- Лекси, ты не представляешь, что я только что… - принцесса Ивон, ворвавшаяся в покои сестры-двойняшки, чтобы с утра пораньше рассказать ей свежую сенсационную сплетню, услышанную от камеристки, осеклась, увидев, что Александры нигде нет. И это было странно, потому что Лекси ранней пташкой не являлась и ненавидела рано вставать. В этом Ивон и Александра похожи не были.
- Где моя сестра? – нахмурившись, спросила Ивон у одной из фрейлин.
- Не могу знать, Ваше Высочество. Она проснулась больше часа назад, приказала быстро ее одеть и ушла, сказав, что у нее дела, но не уточнила, какие именно.
- Она ушла одна?
- Нет, Ваше Высочество, принцесса Александра взяла с собой леди Амину и леди Касси.
После получаса бесплодных поисков, обойдя весь замок, Ивон нашла Александру там, где меньше всего ожидала – в комнатах управляющего замком, мистера Салливана. Лекси сидела за столом напротив Салливана, который с серьезным видом что-то ей втолковывал, и внимательно его слушала. Ее фрейлины стояли позади нее и время от времени кивали в такт словам управляющего.
- Александра, ну сколько можно тебя искать?! – воскликнула Ивон, не обращая ни малейшего внимания на вставшего при виде ее Салливана. – И что ты тут забыла, скажи на милость?
Белокурая принцесса неторопливо повернулась к своей рыжеволосой сестре и осуждающе покачала головой.
- Иви, ты что, не видишь, что я занята? – укоряющим голосом поинтересовалась Александра.
- Занята? Ты шутишь? Чем ты можешь быть занята?
Александра вздохнула.
- Прошу прощения мистер Салливан, мы договорим позже.
- Разумеется, Ваше Высочество, как вам будет угодно.
- Амина, Касси, ступайте к себе и запишите все, о чем говорил мистер Салливан.
- Да, Ваше Высочество.
- Объяснишь, что ты делала у Салливана в такую рань?
- Я… я спрашивала у него, что именно делала Мира для управления замком, - не глядя на Ивон, отозвалась Александра.
- Зачем? – удивилась Ивон.
- Затем что теперь кто-то должен взять это на себя. Мистер Салливан – хороший управляющий, но замку нужна хозяйка.
- И ты решила занять место Миры? – задохнулась от возмущения Ивон.
- Миры нет уже четыре месяца. Я жду ее возвращения не меньше тебя или Моргана, но ее отсутствие не означает, что все ее дела должны замереть. Морган отвечает за страну и ему не до замка, а между тем настало время закупать вино для королевских погребов, но в этом году был плохой урожай, мистер Салливан не уверен, что тот сорт, что мы обычно берем – хорош, и он обязательно посоветовался бы с Мирой, если бы смог. В западном крыле в одном из покоев, где сто лет никто не жил, прогнил пол, и Мира собиралась отремонтировать эту комнату и ряд смежных, но после того, как она пропала, ремонт был отложен, потому что наша сестра собиралась лично заняться интерьером. Продолжать? Кто за всем этим будет присматривать? Не Морган, не Тони и явно не ты!
- Вот как? А с чего ты решила, что это получится у тебя? Ты никогда в жизни не проявляла интереса к хозяйственным вопросам.
- По крайней мере, я пытаюсь, в отличие от тебя. А ты носишься по замку так, словно тебя не волнует, что Мира пропала.
- Не смей так говорить! Это не я хочу занять ее место, и это не я веду себя так, как будто она уже не вернется!
- Неправда! Я верю, что она жива!
Вполне возможно, девушки наговорили бы друг другу еще массу неприятных вещей, если бы у обеих был одинаково вспыльчивый характер. Но, к счастью, Александра была более спокойна и сдержана, чем Ивон, и поэтому она резко развернулась и ушла.
- Ну и отлично, ну и целуйся со своим Салливаном, - пробормотала Ивон.
На самом деле ей было обидно, что не она первой подумала о том, что у замка больше нет хозяйки и кто-то должен взвалить на себя ее обязанности. Но, с другой стороны, Ивон отдавала себя отчет в том, что у не хватит терпения тратить время на такую скукоту, так что ладно уж, пусть Лекси этим занимается. Правда, получается, что она, Ивон, единственная из королевской семьи, кто бездельничает и не делает ничего полезного, но ничего, она что-нибудь придумает, и когда Мира найдется, она ахнет от удивления и восхищения. И с этими мыслями Ивон пошла в конюшни: с Александрой она может помириться и позже, а обещанную графу Элгару верховую прогулку Иви отменять не собиралась.
* * *
Наэрия, 1325 г.
- Поверь, брат, я далек от того, чтобы осуждать тебя, но ответь, пожалуйста, какого лешего ты вообще разрешал Мире заниматься этим? – спросил Моргана Тони, вернувшийся после выполнения очередной миссии, где он едва не лишился головы.
- Пытаешься вызвать у меня чувство вины? – невесело усмехнулся Морган. – Пару месяцев назад у тебя это получилось, но сейчас – нет. Я разрешал ей это, потому что ей это нравилось.
- Нравилось убивать людей и постоянно подвергаться опасности? – скептически поинтересовался Тони, наливая себе бокал вина.
- Ты же помнишь, что случилось в ту ночь, когда мы узнали, отец и тетя убиты: Мира не задумываясь снесла голову тому, кто мог причинить тебе вред. И в этом была вся Мира - она готова была защищать свою семью до последней капли крови, причем еще с детства. А когда умерла мама, Мира решила, что теперь она должна заменить ее, и в понимании нашей сестры это означало охранять нас от всего и всех. Что они и делала как могла, помогая мне обеспечивать безопасность страны. Это было смыслом ее жизни, и я попросту не решался отнять его у нее. Ты представляешь себе Миру, которая целыми днями напролет вышивала бы или же веселилась на балах? Я - нет. Да, Мира часто оказывалась в опасности и действовала неподобающе для принцессы, но по-другому она не умела, кто бы что ни говорил. А потому я отказываюсь чувствовать себя виноватым за то, что позволял Мире жить так, как она хотела. Пожалуй, были ситуации, когда мне следовало оставить ее в замке и никуда не отпускать, но сейчас уже поздно говорить об этом – несмотря ни на что, Мира была счастлива и довольна тем, что имела.
- Да, вот только это, возможно, стало причиной ее смерти.
- Возможно. А может, и нет. Может, она простудилась бы на одном из балов, которые она пропустила, выполняя очередное мое поручение, и умерла бы. Или же упала бы с лошади во время прогулки с двойняшкам и свитой и сломала себе шею. Я стал верить, что все, что происходит с нами, имеет определенную причину, неизвестную нам, но важную для мироздания, и следовательно, судьба Миры сложилась именно так, как было угодно высшим силам, что бы они из себя ни представляли.
- По-моему, это просто самоутешение.
- Пусть так. Тебе это мешает?
- Да нисколько. Мне плевать на мироздание и высшие силы – когда я выясню, кто виноват в исчезновении Миры, клянусь, ему или им точно не поздоровится.
И Морган не стал говорить брату, что раньше не замечал, насколько тот похож на Миру.
* * *
Наэрия, 1325 г.
Внешне дочь барона Гленндейла, Амалия, ни капли не была похожа на Миру – высокая, светловолосая, голубоглазая, на пару лет младше принцессы Амиранды. Но когда Ник, заехавший к барону по делам и задержавшийся в его родовом поместье несколько дольше, чем планировал, познакомился с ней поближе, то нашел, что у Амалии и Миры есть немало общего: обе были умны, начитаны, имели хорошее чувством юмора и не боялись говорить, все что у них на уме. Нет, граф Мариваль вовсе не увлекся леди Гленндейл, и их долгие прогулки по окрестностям вовсе не носили романтический характер, просто Амалия умела слушать (так же, как и Мира), а Нику необходимо было излить душу. Конечно, он не называл имени Миры, в этом и не было необходимости. Амалия искренне сочувствовала Нику и постаралась ободрить его как могла. От Гленндейлов Ник уезжал с более легким сердцем, чем в начале своего визита. А через месяц он снова заглянул к ним в гости. Ник говорил себе, что не знает, что привело его в дом барона, но он лукавил – ему хотелось снова увидеться с Амалией, потому что с ней впервые за последний год, со дня исчезновения Миры, он почувствовал себя живым. Ник сознавал, что он трус, потому что женился на Клеменсии, испугавшись своих зарождающихся к Миру чувств; дважды трус, потому что так и не сумел признаться Мире, что любит ее; и трижды трус, потому что был недостоин Амалии, но все же не находил в себе сил отказаться от нее, однако все это, по большому счету, не имело уже никакого значения, поскольку переделать себя или изменить прошлое Николас не мог.
Узнав о новом увлечении кузена, Тони и Ивон перестали с ним разговаривать, Лекси обняла Ника и сказала, что все понимает, а Морган мрачно улыбнулся и похлопал его по плечу.
- Любовь это такая штука… В общем, сердцу не прикажешь. Вперед, женись и будь счастлив.
- Но если вернется Мира…
- И что? Бросишь леди Гленндейл, признаешься в любви к Мире и на коленях будешь просить у нее прощения?
- Нет. Нет, но… я ощущаю себя предателем по отношению к ней.
- Брось, моя сестра не стала бы осуждать тебя за то, что ты полюбил другую.
- Не стала бы? Ты не веришь в то, что она жива?
Морган залпом осушил бокал вина.
- Пару недель назад я видел ее во сне. Представляешь, она приснилась мне впервые за долгое время. Мы находились в том летнем домике, где часто проводили время в детстве, помнишь? Было лето, снаружи пели птицы, Мира сидела на подоконнике и смотрела в окно, а потом она повернулась ко мне и сказала уверенно: «Вот теперь все будет хорошо. А я сомневалась-то, что это случится». А потом она улыбнулась, радостно, заразительно.
- И ты думаешь…?
-Я думаю, что Мира, где бы она ни была и что бы с ней ни произошло, наконец-то обрела покой.
- И ты больше не ждешь ее возвращения, потому что тебе приснился какой-то там сон? – не веря своим ушам, спросил Ник.
- Если она чудом вернется, я запру ее в замке и не спущу с нее глаз. Но мне кажется, что она погибла. Год, Морган, ее нет уже год, и если бы она была жива, она непременно нашла бы способ сообщить нам об этом.
- Но я все равно не собираюсь хоронить ее раньше времени, - упрямо сказал Ник. – Пока мы не выясним точно, мертва она или нет, я буду ее ждать ее.
- Это твое право. Твое, Тони, Иви, Лекси. Я же не хочу становиться тем, кто своими мыслями и пустыми надеждами держит Миру на этом свете, не давая ей воссоединиться с родителями, Карлисом и остальными в Землях Усопших.
Ник ничего на это не ответил.