Глава 11. Скелеты в шкафу

- 1 -
Жизнью правят случайности и совпадения, Катя поняла это уже давно, но ее нервировало то, что в последнее время они слишком уж часто влияли на ход расследования. Когда Катя увидела, что отправила анонимное письмо с текстом «Я знаю твою тайну» Кире Воропаевой, а не Алексею Воронцову, как хотела, сердце ее ушло в пятки. Но, успокоившись, она поняла, что ничего страшного, в общем-то, не случилось. Когда Кира Юрьевна, которая никак не могла быть «клубным убийцей», получит анонимное письмо со стандартным для дешевых фильмов ужасов текстом, она, скорее всего, недоуменно поднимет бровь и удалит его. А значит, решила Катя, чуть позже надо будет все-таки отправить письмо Воронцову - скажем, после обеда, когда она окончательно проснется и придет в себя после безумной ночи.
Катя так никогда бы не узнала реакцию Киры на анонимку, если бы не бумаги по потенциальным партнерам в регионах, которые она должна была отдать Воропаевой. Обычно подобного рода бумаги передавались через Амуру, но та еще не пришла на работу, как, впрочем, и Кира, и Вика. Оставлять документы на столе Клочковой было чревато их скорой потерей и гневом Воропаевой, так что в любой другой день Катя дождалась бы прихода Амуры или самой Киры, однако сейчас она боялась, что попросту забудет отдать бумаги – учитывая, как она ошиблась с письмом, это было вполне возможно, так что она решила пойти на этот риск. Заодно Катя захватила корреспонденцию, которую нужно было отправить с курьером, решив, что ее вполне можно оставить на ресепшене – Маша придет и отдаст Феде.
В дверях кабинета Катя столкнулась со Ждановым. Выглядел он, честно говоря, ужасно – темные круги под глазами, бледное лицо и злость на весь мир в черных глазах. «Вампир с бодуна, - мысленно усмехнулась Катя. – Надо полагать, Кира  вчера вечером, точнее ночью, высказала Андрею все, что о нем думает».
- Доброе утро, - неприветливо буркнул Жданов. – Вы предварительный отчет по продажам составили?
«Интересно когда я это могла сделать? – все так же мысленно поинтересовалась Катя. – С трех до пяти ночи? Вы, Андрей Палыч, между прочим, вообще разрешили мне опоздать, а я, тем не менее, в такую рань на работе. Ценили бы!». Кате очень хотелось обидеться на шефа, но она не могла, так понимала причину его отвратительного настроения.
- Нет еще, Андрей Палыч, - смиренно ответила она, опустив глаза.
- Ну так идите, составляйте.
- Да, Андрей Палыч.
И Катя пошла. На ресепшен. Да, день не задался с самого начала.
К Катиному удивлению Маша Тропинкина уже была на рабочем месте. Права, чисто номинально, поскольку сладко спала, положив под голову папку с документами. Будить подругу Кате не хотелось, но пришлось.
- Маша, Маш, просыпайся давай.
- Что?! Где?! Я не сплю! Фу-у-х, Катька, это ты.
- Извини. Вот, отдай это Феде, пусть отвезет.
- Так Федька в отпуске на две недели. Он в Питер поехал, к родне. Хорошо ему, он отдыхает, а я, мы, то есть, вкалываем  как проклятые. Да ты не беспокойся, сегодня из агентства временный курьер придет, он все доставит. Ты Жданова уже видела?
- Да.
- Злой как черт. И Кира такая же. Небось опять поцапались.
Катя равнодушно пожала плечами.
- Ладно, Маш, я пойду, мне к Кире Юрьевне надо.
- У-у-у, бедная, она в таком настроении, что съест тебя на завтрак без соли и перца.
- Ну спасибо, подруга, - пробормотала Катя, уходя.

Ни Шуры, ни Клочковой на рабочих местах не наблюдалось. Дверь Кириного кабинета была приоткрыта, и Катя уже хотела было постучаться и войти, но передумала, услышав голос Воропаевой – глухой и надтреснутый. Катя никогда не слышала у Киры такого голоса – так говорят в минуту страшного отчаяния.
- Я не могу успокоиться, Саша, ты понимаешь? Не могу!
Очевидно, Кира разговаривала с братом.
- Я же говорю – я не знаю, кто это. Он не представился. Господи, Саша, что теперь будет? Нет. Нет. Не знаю. Кто, кто это может быть? Ведь никто, кроме нас с тобой не знает. Что!? Саша, что ты сказал? Ты же… О Боже, Саша, ты же мне говорил, что погибли все трое, что никто не выжил. Как ты мог!? Не знаю, что-нибудь. Что? Девушка? Ослепла? Боже, но…
Скорее всего, Катя услышала бы еще немало интересно, но тут за ее спиной раздался визгливый голос Клочковой:
- Пушкарева, ты что здесь делаешь?
«Собраться, успокоиться, быть уверенной в себе и ни в коем случае не выглядеть виноватой», - мысленно приказала себе Катя и обернулась к Вике.
- Я здесь работаю, - невозмутимо ответила Катя. – Чем и тебе советую заняться.
С этими словами она вручила Клочковой документы, которые держала в руках.
- Передай Кире Юрьевне.
- Чего? Я тебе кто, девочка на побегушках? Я, между прочим, в МГИМО училась. Сама передавай. Деловая какая! И вообще…
- Что здесь происходит!? – на шум из кабинета вышла Кира.
И выглядела она как настоящая валькирия – растрепанная, с горящими глазами и явным намерением стереть в порошок всех, кто осмелится ей перечить.
- Кирочка, представляешь, эта выскочка меня учить решила! Ходит тут, вынюхивает что-то. Кира, не представляешь, как ужасно ездить в маршрутках, я вся…
- Кира Юрьевна, - спокойно перебила Клочкову Катя, глядя Кире в глаза, - я зашла, чтобы передать Вам документы по региональным партнерам, но не успела этого сделать, так как пришла Вика, и я решила, что лучше будет Вас не беспокоить и отдать бумаги Вике. Что вызвало у нее несколько неадекватную реакцию.
Разговаривая с Кирой, Катя сделала все, чтобы убедить ее в своей правоте: ровный тон, отсутствие волнения, зрительный контакт. И это сработало, хотя Кира и без того терпеть не могла Катю, а сейчас у нее был великолепный повод спустить на всех собак.
- Спасибо, Катя. Можете идти.
Катя поспешно ретировалась, слыша за спиной тихий, но решительный голос Киры:
- Вика, учти, если ты не перестанешь в рабочее время красить ногти и раскладывать пасьянс, я тебя уволю, несмотря на то, что ты моя подруга.
- Но Кира…

Лестницей в высотке «Зималетто» пользовались исключительно для того, чтобы там покурить или поговорить по телефону о чем-то личном. Кате повезло: ввиду раннего времени на лестнице никого не было, и она могла спокойно поговорить с Аней Трофимовой, не опасаясь, что разговор услышат чьи-то любопытные уши. Вообще-то, профайлеры уже решили, что Кира никак не может быть «клубным убийцей», ее брат также не соответствовал психологическому портрету серийника, так что Катя вполне могла бы не обращать внимания на то, что услышала – скелеты в шкафу семейства Воропаевых ее, по большому счету, не интересовали. Но, с другой стороны, если речь шла о преступлении, то она обязана была сделать все, чтобы его раскрыть. В том, что отчасти ею движет банальная женская ревность, настоятельно требующая уничтожить противницу всеми доступными способами, она себе ни за что бы не призналась.
- Аня, привет. Мне нужна твоя помощь.
- Всем нужна, - меланхолично ответила Аня.
- Но мне она очень нужна.
- Всем она очень нужна, - не меняя тона, откликнулась Аня.
- Анечка, солнышко, я тебе два ведерка мороженого принесу, - подхалимски сказала Катя.
- Маловато будет, - голосом мужичка из мультика «Падал прошлогодний снег» отозвалась Аня.
- Плюс эклеры в шоколаде.
- Идет. Но только я все равно сейчас занята, освобожусь дня через два, не раньше.
- Да мне срочно и не надо. Аня, проведи перекрестный поиск по базам данных нераскрытых преступлений, уголовных дел, закрытых из-за отсутствия состава преступления, несчастных случаев и ДТП, особенно нераскрытых. Ключевые слова: трое пострадавших, двое погибших, выжившая девушка, отсутствие свидетелей. А потом прогони фамилии выживших девушек, которых найдешь, по базам данных слепых. Если потребуется, сделай запрос во Всероссийское общество слепых и другие подобные организации.
- А период? – деловито поинтересовалась Аня.
- Попробуй начать с последних двух лет.
- У-у-у, слушай, подруга, это займет много времени.
- Не страшно, мне не горит.
- Ну, тогда ладно. Не забудь: мороженое и эклеры.

- 2 -
Катя отправила анонимку Воронцову как и собиралась - после обеда. Но когда она зашла в юридический отдел минут пять-десять спустя (благо, поводов было достаточно), то не увидела у Воронцова никаких признаков волнения - он был спокоен и весел. И его хорошее настроение не исчезло и через полчаса, когда Катя снова зашла в юротдел, и через два часа, и в конце дня. Конечно, это ничего не значило, и Воронцов мог просто иметь стальные нервы, но все же Катя сомневалась, что он - "клубный убийца".
Следующие несколько дней не принесли перемен - Аня все не звонила, "Зималетто" безуспешно пыталась сбыть коллекцию в регионы и найти дешевую и качественную ткань, а мрачный Жданов волком смотрел на все и вся, лишь изредка делая исключение для Кати и Романа. Какая муха в очередной раз укусила президента "Зималетто" Катя не знала, но подозревала, что по размерам она была не меньше Це-Це. В чем крылась причина плохого настроения Андрея, Кате было неизвестно, но она была уверена, что неудавшаяся коллекция - лишь косвенная причина.
В четверг резко похолодало, и все выходные мерзлявая Катя запоем читала литературу по психологии, закутавшись по самый нос в шерстяной плед.
А в середине следующей недели в президентский кабинет влетел радостный Малиновский, размахивающий какими-то бумагами.
- Палыч, Катя, пляшите. Я нашел нам ткани!
«Как же вы не вовремя, Роман Дмитриевич", - с досадой подумала Катя. Она хотела попытаться уговорить Жданова на продажу франшиз «Зималетто», а Малиновский своим приходом свел эту затею на «нет». К тому же от его мельтешения перед глазами у Кати, которая и без того неважно себя чувствовала, мгновенно закружилась голова.
- Ткани, превосходные, по низкой цене! – возбужденно говорил Роман, всовывая Кате и Андрею бумаги. – Да мы такую коллекцию сошьем – Европа просто ахнет! Палыч, ты посмотри какое качество!
Роман бухнул на стол папку с образцами ткани.
Пока Катя, которая никак не могла сосредоточиться, читала принесенные Романом документы, Андрей внимательно изучал образцы.
- Да, Малина, ткани первоклассные. Ты где их нарыл?
- Секрет фирмы, Жданчик, - гордо ответил немного успокоившийся Роман. – Скажу только, что поговорка «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» очень верна. Фирмочка, конечно, небольшая и неизвестная, но какое качество! А уж цена-то какая!
- Так что за фирмочка-то?
- Узбекская, Андрей Палыч, - подала голос Катя. - И, на мой взгляд, совершенно нам не подходит.
- Чего!? – возмутился Роман. – Вы образцы видели, Катя? Это же золото, а не ткани. И достанутся они нам почти даром. Да у российских поставщиков такая ткань раза в три дороже стоит, я уже не говорю о зарубежных.
- Я в тканях не разбираюсь, Роман Дмитриевич, - тихо ответила Катя, - зато я разбираюсь в экономике и бизнесе, и точно знаю, что бесплатный сыр только в мышеловке. Со стопроцентной предоплатой сейчас никто не работает, даже в Узбекистане, если только это не мошенники.
- Какие мошенники, Катя, мне за них головой ручались.
- Это не аргумент, Роман Дмитриевич, - упрямо сказала Катя, взглядом прося Жданова о поддержке.
Но тот ее просьбу проигнорировал. Редкое сочетание низкой цены и превосходного качества вскружило Жданову голову – если он купит эти ткани, то одним махом разрешит почти все проблемы компании. И Андрей, почти не задумываясь, поддался искушению.
- Конечно, надо все тщательно изучить, переговорить с ними лично, но, думаю, мы согласимся на это предложение.
- Здорово!
- Андрей Палыч, послушайте, не стоит рубить с плеча. Стопроцентная предоплата и такие низкие цены – это слишком похоже на мошенников.
- Волков бояться – в лес не ходить, Катя, - бодро ответил за Жданова Роман. – Ну, значит, я пошел с ними связываться.
И Роман удалился, насвистывая «Марш Тореадора».
- Андрей Палыч, я все равно считаю, что принимать это предложение нельзя
Катя, в порыве чувств, резко встала и сразу же поняла, что это было ошибкой. Голова закружилась еще сильнее, Катю «повело», и, чтобы не упасть, она изо всех сил вцепилась в край стола.
- Катя, что с Вами, Вам плохо? – сквозь шум в ушах услышала она голос Жданова.
Но ответить она не смогла, потому что потеряла сознание, и Андрей едва успел подхватить медленно оседающую на пол помощницу. То, что Катя упала в обморок, Жданов понял, хотя и не сразу, а вот что с ней делать – этого он не знал. В голове вертелась одна единственная мысль – искусственное дыхание. Если подумать, мысль была совершенно дурацкой, но как раз времени думать у Жданова не было. Ему показалось, что бледная Катя перестала дышать, и он, запаниковав, не придумал ничего лучше, чем положить ее на президентский стол. По иронии судьбы, которая, как известно, обладает весьма своеобразным чувством юмора, в тот самый момент, когда Жданов одновременно расстегивал пуговки Катиного пиджака и делал (точнее, неумело пытался) дыхание рот в рот, в кабинет зашла Кира. Увидев, как жених прямо на рабочем столе раздевает и целует секретаршу, она застыла на месте как жена Лота, не время лишившись дара речи, а затем гневно прошипела: «Господи, Жданов, до чего ты докатился!» и, резко повернувшись на каблуках, выбежала из комнаты.
- А, черт, - выругался Жданов, отвлекшись от Кати.
- Жданов, что ты Оять натвОил? – послышался за полуоткрытой дверью голос Милко. – Кира, бедняжка, убЕжала от тЕбя в слЕзах, - продолжил он, войдя в кабинет. – У-у-у, какой тЯжелый случай. До чЕго ты докатился, Андрей.
- Заткнись и позови кого-нибудь, быстро, - сквозь зубы сказал Андрей.
- Что, Одной ПушкАревой тебе мало? – поинтересовался Милко.
- Черт, где шляется Амура? Уволю к чертовой матери, - снова выругался Жданов. – Не стой столбом, вызови доктора, не видишь – Кате плохо. Да шевелись ты, - вдруг заорал на Милко Андрей, - не можешь сам ничего сделать, найти мне кого-нибудь вменяемого, быстро.
И Андрей вернулся к прерванному занятию – попытался сделать Кате искусственное дыхание.
- Да-а-а, - потянул Милко с непонятной интонацией, в два шага оказался у стола и отодвинул Андрея от Кати.
- Ты что делаешь?!
- СпАсаю твОей помощнице жизнь, - ответил Милко. – А то ты ее Угробишь, Парацельс недоделанный.
Милко проверил пульс, потрогал Китины руки, посмотрел глаза.
- Так, ну ясно, - пробормотал он себе под нос и, подняв девушку, понес ее в сторону дивана.
Андрей опешил от удивления.
- Ну что ты стОишь, помОгай, - скомандовал Милко, кладя Катю на диван. – ПоднИми ей ноги.
- Что? Милко, ты что творишь?
- Оказываю медИцинскую помОщь твОей помощнице. Ноги поднИми ей нЕмного. На подлОкотник их полОжи.
Андрей, окончательно переставший что-либо понимать, послушался. Никогда еще он не слышал в голосе Милко столько решимости и твердости, даже когда тот спорил со Ждановым о моделях и тканях.
В этот момент в кабинет вошла Амура.
- Андрей Палыч, Катя, у вас все в порядке. А то я смотрю, дверь открыта и… Ой, что случилось? Что с Катей?
Рассудив, что отчитать Амуру за отсутствие на рабочем месте он всегда успеет, Андрей ответил:
- Катя в обморок упала. Амура, вызовите, пожалуйста, врача.
- Не надо врАча. Он уже приходит в себя, - сказал Милко.
И действительно, Катя зашевелилась, открыла глаза и попыталась встать
- Что, прОснулась, спящая цАревна? – насмешливо спросил Милко, щупая ей пульс. – Амура, принЕси ей вОды, побольше, один стАкан обязательно с соленой вОдой. А потом возьми у ОлЕчки тонометр и принЕси сюда.
Учитывая, с какой быстротой Амура сначала принесла воду, а потом и тонометр, Андрей готов был поверить, что она и впрямь прямая наследница африканских шаманов.
Стакан соленой воды Катя выпила с гримаской отвращения.
- А лЕкарства приятными и не бЫвают, - сказал пристально наблюдавший за ней Милко. – Зато дАвление поднимется.
Андрей ни слова еще не произнесший с того момента, как Катя очнулась, сказал язвительно:
- Милко, вот уж не знал, что ты у нас великий доктор. И где ты только этого набрался? В Шамбале?
- Ты не пОверишь, Андрей, но в инстИтуте, медИцинском. У-у-у, как ты до сих пор жива еще? - риторически поинтересовался великий дизайнер у Кати, измерив ей давление.
- Как видите, - едва слышно ответила Катя.
- Да уж вижу – жИвой труп. ЛЕчиться не пробОвала?
- Не помогает, - отрезала Катя.
- Да она уже несколько раз чуть в обморок не падала, - наябедничила Амура. - Все работает и работает, иногда даже без обеда остается.
- Это смОтря как лЕчиться, если без гОловы, то кОнечно не поможет. Что Андрей дОволен, дОвел ПушкАреву? Я всЕгда говОрил, что ты тИран и деспот. В общем, если не хочешь, чтобы Она в мертвый труп преврАтилась, советую ее накОрмить и домой отпУстить.
- Лучше наоборот, - сказала Катя. – Я дома поем.
- До дома ты не дОедешь, если только нОгами впЕред.
Катя вздохнула и попыталась подняться с дивана, но Жданов, мрачно на нее взглянув, пресек эту попытку – он просто поднял ее на руки.
- Андрей Палыч, я сама, не надо, пустите, - пролепетала Катя, заливаясь румянцем и пытаясь вырваться.
Но Андрей ее слова проигнорировал.
- Амура, соберите вещи Екатерины Валерьевны и принесите их к моей машине. И побыстрее, пожалуйста.
Появление в холле Жданова, несшего на руках Катя, вызвало небольшой фурор среди сотрудников, но мрачный вид президента «Зималетто» и неестественная бледность Пушкаревой служили надежным щитом от всевозможных расспросов, даже Тропинкина ничего не сказала, с открытым ртом уставившись на живописную парочку.
Первые минут десять в машине царила гробовая тишина: Жданов сосредоточенно следил за дорогой, а Катя молчала от смущения – мало того, что в обморок грохнулась, так еще Жданов ее на руках перед всеми нес, вот ужас-то. Увлеченная своими переживаниями, Катя не сразу поняла, что едут они явно не к ней домой.
- Андрей Палыч, а куда мы едем? - робко поинтерсовалась Катя. Больше всего ей сейчас хотелось оказаться дома, но Жданову она об этом сказать не решилась.
Андрей не удостоил ее ответом и даже не взглянул на Катю. "Ничего себе! "Похищение Европы" в миниатюре", - подумала Катя. К счастью, ехали они недолго, и Катя поняла, куда и зачем, только когда они припарковались перед рестораном, носящим название "Трактир "Кролевский стол"".
- Андрей Палыч, отвезите меня домой, пожалуйста. Мне уже намного лучше. И есть я совсем не хочу.
- Екатерина Валерьевна, мне вовсе не хочется привезти Вашим родителям хладный труп.
Собрав остаток сил, Катя быстро вышла из машины - не хватало еще, чтобы Жданова снова таскал ее на руках. Нет, в определенном смысле это, конечно, было приятно, но не настолько, чтобы наслаждаться этим на глазах у изумленной публики. Заказ делал Андрей, при этом в меню он заглянул лишь мельком, значит, был здесь постоянным клиентом.
- Девушке два стакана свежевыжатого апельсинового сока, салат "Цезарь", картофель, запеченный с овощами, и свиной рулет с шампиньонами, на десерт - горячий шоколад и тирамису. Мне..., - Жданов на мгновение запнулся, - греческий салат и томатный сок. Да, и поторопитесь, пожалуйста.
Судя по тому, как быстро им принесли заказ, Жданов действительно был здесь постоянным клиентом. Ну, и мрачное выражение его лица, вероятно, также сыграло свое роль. Он не произнес ни слова до тех пор, пока Кате, к которой неожиданно вернулся аппетит, не принесли десерт. Увидев, что девушка окончательно пришла в себя и порозовела, Андрей откинулся на спинку стула и  поинтересовался:
- Катя, Вы что, считаете, что я бессердечный монстр?
- Что вы имеете в виду, Андрей Палыч? - осторожно спросила Катя, отхлебывая горячий шоколад.
- Ну, Вы наверняка должны считать меня монстром, жестоким тираном и деспотом, как говорит Милко, раз предпочли рисковать своим здоровьем, но не говорить, что плохо себя чувствуете, - Андрей говорил тихо и спокойно, но именно от этого спокойствия Кате было не по себе.
- Все не так, как Вы думаете, Андрей Палыч. У меня вообще низкое давление, и иногда случаются такие вот кризы. Предугадать когда - невозможно
- Знаете, Катя, я, конечно, не доктор, в отличие от Милко, но даже я понимаю, что напряженная работа без обеда вредна для здоровья. Вам не приходит в голову, что мне не безразлично Ваше здоровье и благополучие? Почему Вы не сказали, что Вам вредно столько работать?
- Андрей Палыч, а Вам не приходило в голову, что столько работать вредно не только мне, а вообще всем людям, даже с отменным здоровьем? - устало спросила Катя. - Если бы я не упала в обморок на Ваших глазах, Вас бы это, как и прежде, не волновало.
Андрей набрал воздуха в грудь, чтобы ответить, но вдруг передумал. Он снял очки, положил их на стол и потер лицо руками.
- Черт, Катя, извините меня, пожалуйста, сам не знаю, что несу. Просто я за Вас очень испугался. Не знал что делать, запаниковал. Я Вам даже искусственное дыхание делал, - признался смущенно Жданов.
Катя хихикнула.
- В таких случаях это не помогает.
- Ну что, мир? - Андрей снова, как когда-то, протянул ей ладонь с оттопыренным мизинцем. - Мирись, мирись, мирись, и больше не дерись. Вы прощаете мне, что я такой идиот, а я прощаю Вас за то, что Вы такая скрытная. Идет?
- Идет, Андрей Палыч.
- Вот и договорились. И учтите, завтра у Вас выходной. И послезавтра - тоже. Раньше понедельника в "Зималетто" ни ногой.
- А как же...
- Я сам справлюсь, президент я или нет? Да, и еще одно, Катенька: не пугайте меня так больше, хорошо?
- Да, Андрей Палыч. Я постараюсь.
Андрей довез Катю до дома и на обратном пути в «Зималетто» ругал себя за идиотизм. Он действительно страшно испугался, когда Катя упала в обморок. От одной мысли, что она, не дай Бог, могла умереть, у него заходилось сердце. А ведь он мог стать этому виной. Нет, правильно Милко говорит, он «тИран и деспот». Но Милко-то каков! Медицинский институт, надо же, кто бы мог подумать?!

- 3 -

Аня Трофимова позвонила в пятницу вечером.
- Привет, Кать. Я знаю, что ты гений, но знаешь ли ты, что в своей области я тоже гений? – риторически спросила она. – Все, что можно было найти – я нашла. Приезжай завтра в ЭКО, и я все тебе расскажу, во-первых, так будет быстрее, чем самой изучать все данные, во-вторых, я по тебе соскучилась, а в-третьих, ты мне должна мороженое и эклеры.
- Хорошо, - улыбнулась Катя, - завтра буду.

ЭКО работал и по выходным, и в праздники, и ночью, и днем, а потому там всегда было оживленно и шумно – ЭКО напоминал модель броуновского движения с криминалистами, экспертами, следователями и оперативниками, подозреваемыми и свидетелями вместо молекул. Но в кабинетах Отдела поведенческого анализа было непривычно тихо и темно – Кречет улетел в Нижнекамск, где поймали бандитскую группировку, несколько лет промышлявшую грабежами, за которой числилось немало кровавых убийств. Задача Кречета состояла в том, чтобы разговорить ее членов, что пока не удавалось сделать местным следователям. Ну, а кроме того, он намеревался собрать там  материал для диссертации. А Асуфьев, новый профайлер отдела Наталья Ремизова и Горин отправились в Белоречинск – небольшой городок в Сибири, где были найдены обезображенные трупы уже трех женщин. Даша Доронина решила в кои-то веки насладиться выходным.
По дороге в кабинет Трофимовой Катя зашла на кухню, располагавшуюся рядом с комнатой отдыха, и налила себе и Ане кофе, который технический аналитик ЭКО обожала не меньше мороженого, а, может, и больше. И не она одна – на кухне стояли сразу три обычные кофеварки и одна кофе-машина с капучинатором, а начальник Отдела снабжения не переставал жаловаться Рогозиной, что львиная часть бюджета у него уходит на кофе.
- Привет.
- О, Кать, привет.
Катя удовлетворенно отметила, что Аня совсем не изменилась. Конечно, глупо было думать, что за три месяца с Трофимовой произойдут какие-то радикальные изменения, но Катя по натуре свой была консерватором, и все то время, что она работала в «Зималетто», она подсознательно боялась, что ЭКО без нее изменится так, что когда она туда вернется, то никого и ничего не узнает.
- Минуточку, - Аня вывела на экраны двух мониторов массу информации и повернулась к Кате. - В общем так, сначала лирическая партия в исполнении меня: за последние два года была куча различных дел, в которых было трое пострадавших и погибших, но таких, где погибли двое человек и выжила одна девушка всего пять – два пожара: один в Москве, другой в области, одно ограбление и два ДТП. Ни одна из девушек в официальных списках слепых не значится, но это ни о чем не говорит. В первом пожаре погибли Рушанская Мария Викторовна, сорок семь лет, и ее отец, Рушанский Виктор Анатольевич, оба были алкоголиками. Установлено, что пожар произошел по их вине. Выжившая девушка – Рушанская Люба, дочь Марии Рушанской, на тот момент ей было семнадцать лет. Ее доставили в больницу с ожогами, через несколько месяцев она была выписана. Я сделала запрос в эту больницу: на момент выписки Рушанская не была слепой, но у нее было сильно обожжено лицо, так что неизвестно, что с ней сейчас. А еще я показала ее историю болезни Потаповой, - Потапова была патологоанатомом ЭКО, - и она сказала, что девушка вполне могла потом ослепнуть.
Второй пожар произошел вследствие поджога, согрела дача, личность преступника не установили. В огне погибли Комаров Роман и его друг Васнецов Сергей, в живых осталась сестра Васнецова Дарья. Пожар случился ночью, девушка спала на втором этаже, а когда проснулась и поняла, что происходит, то, спасаясь, выпрыгнула в окно. Сломала ногу, больше повреждений нет. Если она потом и ослепла, то не из-за пожара.
Ограбление. Двое бандитов в масках ворвались в небольшой ювелирный магазин в центре Москвы, убили охранника и одну девушку-продавца, вторую – Семенову Марину Васильевну - серьезно ранили. Грабителей не нашли, Семенова долгое время провела в больнице, но, опять же, на момент выписки была вполне зрячей. Потапова говорит, что ранения к слепоте привести не могло, ибо были в живот и плечо.
Первое ДТП: Рогожкина Анжелика, двадцать лет, и Баринова Екатерина, девятнадцать лет, решили прокатиться с ветерком по подмосковной дороге на новеньком спортивном Мерседесе Рогожкиной и врезались в Вольво Козина Семена. Козин скончался на месте, Рогожкина – по пути в больницу, а Баринова, несмотря на черепно-мозговую травму и повреждения внутренних органов выжила. Из областной больницы она улетела долечиваться за границу. Зрячей. Дальнейшая ее судьба неизвестна.
И, наконец, последний случай – ДТП, водитель не справился с управлением и врезался в дерево на обочине. Двое погибших: Русланов Олег и его жена Русланова Виктория. В машине также находилась их дочь, Русланова Соня, девятнадцати лет. Ее увезли в больницу с черепно-мозговой травмой, но на мой запрос больница ответила, что найти ее карту они не могут, куда она делась из архива – непонятно. Я так думаю, они либо безответственные лентяи, либо разгильдяи. В любом случае, в списках слепых Русланова не значится.
- И это все? – скептически поинтересовалась Катя, зная, что самое интересное и важное Аня всегда сообщает в конце.
- Не совсем. С пожаром у Рушанских и аварией с участием Рогожкиной все, вроде бы, понятно. Пожар у Рушанских произошел по их же вине, из-за непотушенной сигареты. Рогожкина была навеселе и, превысив скорость, не справилась с управлением. Того, кто поджег дачу Комарова, так и не нашли, точнее – не смогли доказать вину некоего Степина Ивана, который ревновал свою девушку к Комарову, да так, что прилюдно грозился его убить. Но прямых улик против него не было, пришлось отпустить. Следователь, который вел это дело, до сих пор по этому поводу сокрушается. Что касается ограбления, то в нем подозревали братьев Каниных, членов Клинской преступной группировки. Почему – долгая история, но закончилось все тем, что трупы братьев были найдены через полгода после ограбления с пулями в головах. Разумеется, доказать их причастность не смогли. Но интереснее всего последний случай. По официальному заключению авария произошла вследствие того, что водитель – Олег Русланов не справился с управлением, возможно, заснул за рулем. Но: во-первых, в протоколе допроса чудом выжившей Сони Руслановой есть очень интересные строчки. Она говорила, что аварию спровоцировала другая машина, неожиданно вылетевшая на встречную полосу. Ни цвет, ни марку автомобиля она не запомнила, а следов присутствия на месте происшествия второй машины не обнаружено. Девушку допрашивали, едва она пришла в сознание после трепанации черепа, так что вполне логично, что ее словам не очень-то поверили. А во-вторых, я загнала в программу по реконструкции ДТП все данные этой аварии, включая состояние здоровья водителя, погодные условия и степень стертость покрышек. И знаешь, что выдала машина? Вероятность того, что авария произошла по вине водителя – 58%. А того, что она произошла под влиянием внешних факторов, таких, как вторая машина или заяц, перебегавший дорогу, - 42%. Иными словами, вполне возможно, что вторая машина таки была. И, в-третьих, я проверила еще кое-что – дорога, на которой произошла эта авария, находится недалеко от земельного участка с домом, который принадлежит Ждановым Павлу и Маргарите. Вот.
- Да-а-а, - потянула Катя. – Ты точно гений.
- А то! – гордо откликнулась Аня. – Катька, признавайся, ты вычислила маньяка?
- Нет, - покачала головой Катя, - к «клубному убийце» это не имеет никакого отношения.
- Да? – удивилась разочарованная Аня. – Тогда зачем тебе все это сдалось? В смысле, по любому из этих дел: аварии с участием Руслановых, поджогу дома Комарова, ограблению – улик нет. Ладно, положим, в поджоге дачи Комарова чистосердечное признание, может, и примут, но во всех остальных пришедшему сдаваться с повинной скорее всего просто-напросто посоветуют хорошего психиатра. Ничего доказать мы все равно не сможем.
- Да я знаю, Ань, - с досадой ответила Катя. – Мне просто надо все выяснить, ну, для себя. Вот Павел с Димой вернуться, и я попрошу их найти в первую очередь Русланову, потом Рушанскую, потом Васнецову, а уже потом Баринову и Семенову. Пусть все проверят.
- Как хочешь, - пожала плечами Аня. – Кстати, подруга, ты ничего не забыла? Мое мороженое, например?
- Нет, - рассмеялась Катя, - я оставила мороженое, эклеры и мамин фирменный салатик в холодильнике на кухне.
- И ты молчала!? Пойдем быстрее, пока это кто-нибудь не слопал.
- Не бойся, не тронут, я записку оставила: «Мое. Д.Кречет». На его собственность никто не решится покуситься.
- Ага, конечно, эти троглодиты обед Рогозиной схомячат и не подавятся. Идем.

Едва девушки удобно устроились на мягком диванчике, перед которым на низком столике стояли чайник, чашки и всякие вкусности, как в комнату отдыха вошла Даша Доронина.
- Привет.
- Привет, - хором отозвались Катя и Аня.
- Ты же, вроде, выходная сегодня, - удивилась Аня. – Что, ни дня не можешь прожить без работы?
- Я кошелек вчера в столе забыла, - мрачно ответила Даша, садясь рядом на диван рядом с Катей. – Хотела сегодня по магазинам пройтись, а кошелька нет. А теперь и настроения уже нет куда-то идти.
- Попей с нами чай, и сразу настроение появится.
- Не думаю, но чай выпью.
Когда эклеры и печенюшки были съедены до последней крошки Катя, чтобы повеселить подруг в красках описала им операцию по спасению рядового Жданова из вражеских кустов. Вообще-то, она давала слово Андрею, что никому об этом не расскажет, но под «никто» она тогда подразумевала его знакомых и сотрудников «Зималетто», так что совесть ее была чиста. Отсмеявшись и поправив макияж, Даша вдруг серьезно сказала:
- Ты, Кать, правильно сделала, что к Димке за помощью обратилась. Мало ли что могло, случиться, а Кречет тебя в обиду не даст.
- Конечно не даст, - поддержала Дашу Аня, и рассеянно добавила, наливая себе уже третью чашку чая. – Он из-за тебя даже с Асуфьевым не побоялся поругаться.
- Чего? – синхронно спросили ее Даша и Катя.
- Ой, зря я это сказала, очень даже зря. Да это я так, не обращайте внимания.
- Ага, конечно. Раз уж начала – договаривай, - потребовала Аня.
- Давай-давай, - кивнула Катя, - выкладывай.
- Только поклянитесь, что никому не расскажите. В общем, я нечаянно их подслушала, Диму и Кирсаныча. На следующий день после того, как Асуфьев уломал таки Галину Николаевну разрешить тебе работать под прикрытием, я на работу рано пришла, надо было кое-что сделать. А когда проходила мимо кабинета Кирсаныча, то услышала, как шеф о чем-то громко спорит с Димкой – дверь была приоткрыта, и слышно было великолепно. Я не собиралась подслушивать, честно, но услышала твое, Кать, имя и не выдержала. Дословно, естественно, не помню, но суть в том, что Кречет был очень недоволен, что Кирилл Саныч все это затеял, он говорил, что ты не оперативник и  не то, что «под прикрытием», а даже «в поле» ни разу не работала. А еще, что для тебя будет большим стрессом работать в окружении такого большого числа незнакомых людей. И, наконец, что "клубный убийца" вообще может быть не из "Зималетто", мало ли как брелок на место убийства попал, и тогда вся эта затея бессмысленна, а если маньяк все-таки работает в этой компании, то тогда это может быть для тебя, Кать, опасно, потому что организованные серийные убийцы, цитирую "умные и внимательные сукины дети".
- А Кирилл Саныч что?
- Ну.... Ты только не обижайся, Кать, это он говорил, я так не думаю. Короче говоря, Кирсаныч ему ответил, что ты хоть и гениальная девочка, но социально не адаптированная и эмоционально не развитая. В смысле, что ты свободно общаешься только с теми, кого давно и хорошо знаешь: родными, коллегами и друзьями. Ну, еще с обвиняемыми, подозреваемыми и потерпевшими, но они не в счет. А весь остальной мир для тебя изначально чужой и враждебный, и поэтому тебе трудно общаться с людьми и находить с ними общий язык. И поэтому работа в "Зималетто" пойдет тебе на пользу - научишься работать в совершенно иной среде, чем сейчас и, скорее всего, найдешь с этим миром общий язык. Он еще добавил, что в жизни все может поменяться, и не факт, что ты всегда будешь работать в ЭКО в частности и в окружении дружелюбно настроенных коллег в общем, так что тебе надо учиться держать удар. А по поводу "Зималетто" он сказал, что ему шестое чувство подсказывает, что убийца там. Правда,  Дима тут же потребовал официального определения научного термина "шестое чувство", но больше я ничего не слышала, потому что побоялась, что меня застукают, и ушла. Вот.
Аня виновато посмотрела на Катю.
- Не бери в голову, - решительно заявила Даша. - Асуфьев, конечно, специалист первоклассный, но иногда его заносит.
- Да нет, в чем-то он прав, - задумчиво сказала Катя, которая разозлилась меньше, чем ожидала. Если бы она все это услышала до того, как начала работать в "Зималетто", то наверняка была бы возмущена подобным вторжением в ее личную жизнь, но сейчас она понимала, что Кирсаныч во многом был прав. За время работы "под прикрытием" она изменилась - научилась болтать о всяких женских глупостях с новыми подругами, подслушивать чужие разговоры (что до этого для нее было табу) и даже врать в интересах дела.
- Как бы там ни было, ставить на тебе эксперименты,  мягко говоря, не этично, - твердо сказала Даша и уже мягче продолжила. - Хотя, я признаю, что работа в "Зималетто" пошла тебе на пользу, мне кажется, ты стала более уверенной в себе и не такой убийственно серьезной.
- Ну спасибо! -  с веселым возмущением сказала Катя.
- Всегда пожалуйста, - в тон ей отозвалась Даша.
- Так, это надо заесть, - сказала Аня, направляясь к холодильнику и доставая мороженое. – Чур, я шоколадное.

Глава 12. Вниз по кроличьей норе.

- 1 -

В понедельник утром Малиновский улетел в Узбекистан "наладить контакт и разведать обстановку", как он сам выразился. Жданов намеревался присоединиться к другу через пару дней, если контакт будет установлен, а обстановка окажется благоприятной. За то время, что Кати не было на работе, Андрей и Роман развили бешеную деятельность по заключению контракта с потенциальными поставщиками. Милко от образцов тканей пришел в восторг, заявив, что они ничуть не уступают самым лучшим в мире тканям - иранским. Разумеется, Жданову и Малиновскому пришлось соврать и сказать, что новые поставщики из Польши, поскольку даже не разбирающимся в моде и бизнесе людям было понятно, что никому не известная узбекская фирма - не самый надежный партнер. И если Милко было все равно, откуда возьмутся качественные ткани, то Кира, пожалуй, сделала бы все, чтобы отговорить Андрея от сотрудничества с этими поставщиками. В общем-то, в любом другом случае Андрей и сам крепко подумал бы, прежде чем подписывать подобный контракт, но сейчас он, во-первых, верил Роману, который был убежден, что фирма надежная, а во-вторых, Жданов горел желанием как можно быстрее наладить дела "Зималетто".
Катя попросила Аню Трофимову и Павла Горина пробить по своим каналам узбекского поставщика, но результатов пока не было. И вполне могло оказаться, что их и не будет: то, что фирма мошенническая, чаще всего выяснялось слишком поздно, когда обманутые ею клиенты обращались в правоохранительные органы. Катя не верила в предчувствия и интуицию, только в точный расчет, анализ и опыт, и сейчас они подсказывали ей, что шансы на то, что фирма окажется надежной, ничтожно малы. Но убедить в этом Жданова не представлялось возможным. Впрочем, Катя понимала, что даже если Паша и Аня выяснят, что фирма подставная, она не сможет рассказать об этом Андрею, не раскрывая себя. Да и не факт, что он ей поверит. Единственным положительным моментом во всей этой истории было то, что Жданов повеселел и перестал смотреть на всех волком. Он явно решил, что жизнь налаживается, и Катя не могла его за это винить. Жаль только, что про свою жизнь она не могла сказать того же.
Перед обедом Жданов ввалился в Катину каморку - высокий, широкоплечий, веселый - и деловито приказал:
- Так, Катя, собирайтесь, мы едем обедать.
- Обедать? Но я не помню, чтобы у нас на сегодня были запланированы переговоры.
- Катя, я разве сказал "переговоры". Я сказал "обедать". Есть то есть. Тьфу ты, в общем, Вы меня поняли.
- Признаюсь, не очень, - осторожно сказала Катя, не зная, что еще взбрело в голову Андрею.
- Господи, какая Вы непонятливая, Катя, - вздохнул Андрей, закатив глаза. - Объясняю: мы с Вами едем в ресторан. Хороший. И будем там есть. Надеюсь, вкусно. Теперь понятно?
- Э-э-э, Андрей Палыч, вообще-то я всегда с девочками обедаю, в "Ромашке".
- Катя, ну сами посудите, я-то "Ромашке" обедать не могу, следовательно, не могу проконтролировать, как Вы питаетесь. А на подруг Ваших в этом вопросе надежды мало.
- Не надо меня контролировать, - испугалась Катя. - Зачем?
- Еще как надо. Милко сказал, что Вам надо хорошо питаться и нельзя переутомляться. Второй ваш обморок я не переживу. И вообще Вы нужны мне живой и здоровой, - тут он почему-то смутился и добавил торопливо: - Для работы. Раз уж я был таким "тИраном и деспотом", что довел Вас до обморока, значит, мне за Вами и присматривать
- Не надо, Андрей Палыч. Я обещаю, что со мной все будет нормально.
- Катенька, а давайте не будем рисковать. Собирайтесь.
Как ни странно, во время обеда Катя и Андрей ни разу не упомянули о работе, у них нашлись более интересные темы для разговора. Андрей не переставал удивляться тому, как много Катя знает, и, чтобы не казаться совершеннейшим идиотом рядом с ней, он выуживал из глубин памяти знания и факты, которые считал давно и надежно похороненными. Он и забыл уже, когда говорил вот так с Кирой или с Романом. Кира любила все модное и интеллектуальное, и восхищалась кино и книгами «не для всех», даже если их не понимала, в отличие от самого Андрея, который ничуть не стеснялся того, что не понимает «этой интеллектуальной хрени», а посему Кира с Андреем редко обсуждали книги или фильмы. А Ромка… подумать только, когда-то Андрей с верным другом Малиной мог часами, до хрипоты, обсуждать литературу и искусство, кино и политику, но в последнее время все их разговоры сводились в основном к женщинам и деньгам.
И уж точно Андрей никогда не подумал бы, что их с Катей объединяет любовь к мультикам «Черный плащ» и «Чип и Дейл». А Катя даже не подозревала, что Андрей Жданов вообще знает о ее любимых мультяшках. Когда она представила себе, как Андрей смотрит "Чипа и Дейла" ей стоило немалых усилий сдержаться и не засмеяться - очень уж потешным должно было быть это зрелище.
Впрочем, понедельник вообще оказался для Кати днем сюрпризов. Пока она отдыхала дома, Роман Малиновский умудрился не только соблазнить Машу Тропинкину (что, судя по всему, не составило большого труда), но и бросить ее. Естественно, что в понедельник Маша встречала подруг из Женсовета горьким плачем. В результате работа секретариата была парализована на полдня - весь Женсовет, за исключением Кати, заседал в туалете, утешая Машу. Пожалуй, Малиновский улетел в Узбекистан как раз вовремя: если бы он в понедельник объявился на работе, с ним могла бы случиться какая-нибудь мелкая неприятность вроде сломанной руки или ноги. При взгляде на зареванную Машу Кате очень хотелось посоветовать ей изменить свое отношение к жизни и поведение, не гоняться за каждым обеспеченным и привлекательным мужчиной, попадавшим в ее поле зрения, и больше полагаться на свои силы. Но Катя понимала, что пока ничего подобного она подруге сказать не может. Вот когда ее инкогнито будет раскрыто, тогда она и проведет пару сеансов психотерапии, если, конечно, подруги захотят.
А вечером, к неудовольствию Киры и удивлению Женсовета, Андрей подвез Катю домой, объясняя это тем, что не хочет, чтобы она замерзла и простудилась, ведь без нее он с "Зималетто" не справится. Вот только Катя этому почему-то не поверила, хотя, казалось бы, никаких других причин так о ней заботиться у Жданова, не страдающего излишним альтруизмом, не было.
"Аттракцион неслыханной щедрости", как назвала это Катя, продолжился и во вторник. Обедали они, правда, в другом ресторане, но о делах опять не говорили, хотя в среду Жданов должен быть вылетать в Ташкент для подписания контракта. Совершенно случайно речь зашла о спорте, точнее говоря, о футболе.
- Катя, - восхищенно сказал Андрей, - Вы едва ли не единственная женщина в моей жизни, которая разбирается в футболе.
- Ну что Вы, - улыбнулась Катя, пытаясь понять, что он имел в виду под «женщина в моей жизни», - просто мой папа очень любит футбол, и моим третьим словом было «гол».
- Какая у Вас спортивная семья, Катя, - папа футболом увлекается, брат в волейбол играет. А Вы никаким спортом не занимаетесь?
- Нет, - покачала головой Катя, - и никогда не занималась. У меня даже от физкультуры освобождение было. Единственное, что я умею спортивного – немножко кататься на коньках, подруга научила.
Подругой этой была Даша Доронина, которая много лет профессионально занималась фигурным катанием. Настолько профессионально, что выиграла когда-то чемпионаты России и Европы среди юниоров и заняла второе место на аналогичном чемпионате мира. Но, к удивлению всех: и родителей, и тренеров – она ушла из большого спорта, как только поступила в престижный столичный вуз – самостоятельно, без блата и взяток. «Хочу зарабатывать головой, а не ногами, потому что голова всегда при мне, а вот ноги, и не только ноги, фигуристы травмируют регулярно», - заявила она тогда. Да, что ни говори, а у многих сотрудников ЭКО были необычные судьбы.
Вечером Андрей снова подвез Катю домой, после чего отправился к Кире, где умудрился поругаться с невестой. Ссора началась из-за недовольства Киры тем, что Андрей уделяет Пушкаревой больше времени, чем ей, и закончилась уходом Жданова. При этом Андрей удивился сам себе – обычно он старался умаслить Киру комплиментами, заверениями, что он больше так не будет (чаще всего – лживыми) и сексом. Но в этот раз в него словно вселился какой-то бес, подзуживающий Андрея говорить то, что не следовало: что Кира ненормальная, раз ревнует его к Пушкаревой и вообще к любому фонарному столбу, что она не разделяет его интересов, что ей нравится трепать Андрею нервы своими обидами и постоянными выяснениями отношений и что он уже не уверен, что хочет видеть ее своей спутницей жизни.
Только сев в машину, Андрей осознал, что он наговорил, и первым его порывом было вернуться и извиниться перед Кирой. Но, подумав, он отказался от этой мысли – сегодня он уже получил почти смертельную дозу Киры и больше не выдержит. В конце концов, ему уже надоело каждый раз вымаливать у Киры прощение за все на свете. Злость и раздражение требовали выхода, обычно в таком состоянии Андрею помогал алкоголь, женщины или спортзал, но сейчас ничего этого не хотелось. Хотя... возможно, спортзал был не такой плохой идеей. Точнее говоря, не спортзал, а... Андрей вытащил телефон.
- Алло. Катя, добрый вечер. Катенька, понимаете, тут такое дело, даже не знаю, как сказать, - Андрей нервно хохотнул. - В общем, Вы не хотите сходить со мной на каток, покататься? Вот прям сейчас. Как Вам такая идея?
На том конце провода повисла тишина. Андрей был уверен, что Катя ему откажет. На ее месте он бы точно отказал и подумал бы, что начальник, мало того, что "тИран и деспот", так еще и сошел с ума.
- Андрей Палыч, Вы как себе это представляете? – помолчав, поинтересовалась Катя. - В смысле, Вы что, на коньках кататься умеете?
- Да, - гордо ответил Андрей.
Когда-то в юности они с Малиной часто ходили на каток и клеили там симпатичных девчонок. А вот Кира никогда не стояла на коньках - она долгое время занималась балетом, а балет и фигурное катание вещи несовместимые.
- Ну хорошо, только недолго. Кстати, Андрей Палыч, у Вас коньки-то есть?
- Я по дороге куплю. Буду у Вас через полчаса, ждите.
Нет, все-таки здорово, что у него есть Катя!

- Фу-у-х, Катя, дайте мне отдышаться, - Жданов тяжело плюхнулся на скамейку. - И это называется "немножко"? Катя, Вы точно не Ирина Слуцкая в гриме?
Когда Катя и Андрей вышли на лед, выяснилось, что Андрей уже разучился кататься на коньках. А вот Катя, вопреки его ожиданиям, каталась очень даже неплохо. Он, разумеется, не знал, что где-то через год после того, как Катя начала работать в ЭКО, она заболела бронхитом. Болела она долго и тяжело, врачи даже подозревали воспаление легких, но, к счастью, этот диагноз не подтвердился. И когда она, выздоровев, вышла на работу, то была похожа на приведение - бледная и шатающаяся. При выписке доктор посоветовал ей хорошо питаться, принимать витамины и ходить в спортивный зал. Услышав об этом, Даша заявила, что каток лучше спортзала, и потащила Катю в магазин покупать коньки. Саму Дашу, как и многих других спортсменов, привели в группу здоровья секции фигурного катания из-за того, что в детстве девочка часто болела, и с тех пор Даша свято верила в целебную силу катка. На первом занятии Катя так цеплялась за руку Даши, что у той еще неделю не сходили синяки, но потом она втянулась и научилась не только кататься, но и делать шаги, вращения и спирали. Даша учила ее этому из-за ностальгии по фигурному катанию, а Катя не имела ничего против. Конечно, в Катином катании не было ничего экстраординарного, но на фоне Жданова она казалась олимпийской чемпионкой. Завтра синяки будут не только у не раз падавшего Жданова, но и у Кати, потому что Андрей, падая, пытался держаться за нее.
- Вы же сказали, что умеете кататься, - рассмеялась Катя.
- Когда-то умел. А сейчас вот... - Андрей развел руками.
- Да уж. Ой, Андрей Палыч, поздно уже. Мне завтра на работу, а Вам в Ташкент лететь.
- Поздно? - удивился Андрей, посмотрев на часы. - И правда. Время как-то незаметно пролетело.
Андрей с трудом встал со скамейки, а Катя, глядя на него, подумала, что с кровати он завтра утром вряд ли поднимется, потому что болеть у него будет абсолютно все.
До Катиного дома они ехали молча, но это была хорошая тишина, правильная, когда все понятно без слов. Только когда Катя уже собралась выходить из машины, Андрей положил ей руку на плечо и сказал серьезно:
- Катя, Вы, наверное, не поверите, но это был один из самых лучших вечеров в моей жизни.
- Я верю, Андрей Палыч, - тихо ответила Катя, глядя ему в глаза.
Она хотела добавить, что это был лучший вечер в ее жизни, но не решилась. Торопливо попрощавшись, она буквально выскочила из машины и скрылась в подъезде.
"Дура, какая же ты дура, Пушкарева", - сказала она себе. Когда Андрей позвонил ей со странным предложением пойти покататься на коньках, она удивилась и обрадовалась одновременно. Зачем это надо было Андрею, она не понимала, но она соскучилась по катку, на который не выбиралась уже пару месяцев, и к тому же у нее появлялась возможность провести немного времени наедине с Андреем. И когда они катались, Катя позволила себе помечтать, представив, что они с Андреем обычная влюбленная пара, которая пришла вечером на каток, чтобы приятно провести время. Катя отдавала себе отчет, что подобными иллюзиями только растравляет себе душу, но сдержаться не могла. А фраза Андрея о том, что этот вечер был одним из лучших в его жизни, заставляла поверить в то, что когда-нибудь ее мечты могут осуществиться. Но она понимала, что обманывает себя. Катя не знала, что руководило Андреем, но твердо знала, что никогда и ни при каких обстоятельствах они не смогут быть вместе. Максимум, на что она могла рассчитывать, это дружба с Андреем, да и то ровно до того момента, как выяснится, кто Катя на самом деле. Андрей не разбирался в людях, у него была почти нулевая способность к эмпатии, но Катя была уверена, что при всем при этом предательства он ей не простит. "Тем лучше, - горько подумала она, - проще будет забыть Андрея, если он будет меня презирать и ненавидеть».

- 2 -

Отъезд Жданова якобы в Польшу сопровождался такими мерами предосторожности и конспирации, чтобы никто не узнал, куда он на самом деле отправляется, что Катя мысленно называла себя «двойным шпионом «Зималетто»». Перед отъездом Андрей вел себя так, словно не было накануне их с Катей совместного похода на каток, был в меру весел, в меру дружелюбен, помирился с Кирой и ничем не напоминал вчерашнего Андрея Жданова, который неуклюже стоял на коньках и цеплялся за Катину руку.
Отсутствие Андрея на работе автоматически означало, что Кате придется работать за двоих, сверхурочно и без обеда. Определенно, это ее не радовало, но другого выхода не было. Через день после отъезда Андрей позвонил и бодрым тоном доложил обстановку: полет нормальный, договор скоро будет подписан, и они вернутся в Москву со щитом. Катя, которая предпочла бы, чтобы эта сделка не состоялась, благоразумно промолчала. В тот день Катя уходила с работы, когда все сотрудники «Зималетто» давно уже разошлись по домам. Кроме Феди Короткова, который сидел за Машиным креслом на ресепшене и с задумчивым видом составлял цепочку из канцелярских скрепок.
- А, это ты, Кать. Я думал, кроме меня здесь никого нет. Что, пашешь на благо отечества, в смысле «Зималетто», без сна и отдыха?
- Что-то вроде того, - улыбнулась Катя.
Федя по обыкновению пытался шутить и балагурить, но Катя видела, что глаза у него оставались серьезными и печальными.
- Слушай, Кать, а Малиновский когда из командировки вернется, - спросил вдруг у нее Федя.
- А что?
- Да так… просто Малиновскому повезло, что он в командировке, а то его лицо близко познакомилось бы с моим кулаком, - мрачно ответил Федя.
Ну, понятно: вышедший сегодня из отпуска Федя узнал о коротком романе Маши с Малиновским. И, глядя на Федю, Катя понимала, что он вполне мог бы, некуртуазно выражаясь, набить Роману морду.
- Кать, ну скажи ты мне, почему Машка такая дура, а? Ведь знала же, что Малиновский – бабник, что он ее на следующий же день бросит, а все равно… сколько раз она уже наступала на одни и те же грабли? И все без толку. Вот как ее вразумить, а, Кать?
Катя покачала головой.
- Боюсь, что никак. Пока она сама этого не поймет, ты ничего ей не докажешь, скорее наоборот.
- А если она никогда не поймет, что я именно тот, кто ей нужен? Если она до старости будет шататься по ночным клубам и спать с каждым встретившимся ей мужиком? Что тогда? – зло спросил Федя.
- Ничего. Значит, так тому и быть. Все люди разные, Федя, и невозможно заставить их жить так, как хочется нам.
- Спасибо, утешила, - буркнул Федя.
- Ну, извини. Ты домой-то идешь или собираешься здесь всю ночь страдать?
- Иду.
У лифта Федя с Катей обнаружили, что кроме них в офисе «Зималетто» в этот поздний час находится еще один человек. Когда подъехал лифт, они услышали за спиной голос Милко:
- ПушкАрева, вот уж не думал, что у тебя такие явные суицидальные наклонности.
Катя повернулась к Милко. Тот стоял, слегка наклонив голову и разглядывая Катю как редкий и неизученный феномен. А когда он подошел поближе, Катя уловила исходящий от него запах алкоголя, правда, не слишком сильный. Но выглядел Милко вполне трезвым.
- Боюсь, я Вас не понимаю.
- Ну, если будешь продОлжать работать в том же духе, то скоро прОтянешь ноги, и Андрей будет приходит к тебе на мОгилку с цвЕтами.
Катя ничего не ответила.
- И ты, конечно, не лечишься, - скорее констатировал факт, нежели спросил Милко.
- У меня нет времени. И вообще, это не лечится.
- Ну кОнечно. Ладно, пОшли, пОка я добрый, - сказал Милко.
- Куда? Мне домой пора, и вообще уже поздно, - испуганно запротестовала Катя.
- Идем, говОрю. Не бойся, не съем, я вегетАрианец.
Милко привел Катю в свою мастерскую, порылся в шкафу, достал оттуда три небольших бутылочки и вручил их Кате.
- Вот, держи. Сейчас напИшу, как это принимать.
- Милко, спасибо, конечно, но я не хочу ничего принимать.
- Что, правда, так сильно хочешь помЕреть?
- Нет, но…
- Ну, тогда мОлчи, когда говОрят старшие и к тому же врАчи.
То, что Милко врач, до сих пор не укладывалось у Кати в голове. К тому же несвойственная ему доброта настораживала. Пока Милко что-то писал, Катя изучала этикетки бутылок, которые были на редкость неинформативны – на них были лишь названия, написанные от руки: «Пантокрин», «Элеутерококк» и «Левезия». Заметив, каким взглядом Катя смотрела на бутылки, Милко насмешливо заметил:
- Не бойся, это не яд. Просто травки, от твоей гипотОнии. А то, и правда, пОмрешь, и тОгда все «Зималетто» будет в траУре, а я черный цвет не перЕношу. Вот, - он протянул ей листок, - инструкцИя по применению.
- Милко, - не удержалась Катя, - а Вы действительно врач?
Милко смерил ее взглядом.
- Да, врач, был когда-то. Или ты думаЕшь, что я еще в детском сАду слюнявчики всем придумывал и шил?
- Нет, - невольно улыбнулась Катя, - просто… извините, но меньше всего Вы похожи на врача.
- Да, потОму что сЕйчас я дИзайнер.
- Потому что это Ваше призвание? – спросила Катя, решив, что надо пользоваться моментом, раз уже Милко снизошел до того, чтобы с ней поговорить. Конечно, скорее всего, это было вызвано алкоголем, но тем не менее.
- ПотОму что врач не может вылЕчить разбитое сердце. А еще потОму что в той стране, где я рОдился, невОзможно было нОрмально жить. В КосОво и сЕйчас нЕльзя жить сербам и трудно – всем остАльным. И уж тем более на мОей исторической родине не ценят дИзайнеров, особенно геев. Вот сОлдатов – да. ВрАчей тоже, но постоянно лЕчить огнестрельные раны – сомнительное удовольствие.
- Извините, - пробормотала Катя, мысленно обругав себя за несообразительность. Она знала, что Милко – серб, но почему-то никогда не думала о том, что он родился и вырос в не самой мирной стране.
- Как вы говОрите: проехали. Пей нАстойки, как я нАписал, и больше не будешь падать в обМороки и пУгать Андрея. Все, пОшли дАвай, не тОрчать же здесь всю ночь.

- 3 -

Телефонный звонок разбудил Катю в половине пятого ночи. С трудом разлепив глаза, она попыталась прочитать, кто ей звонит.
- Да, Дим, что случилось?
- А что могло случиться? Труп, конечно. Собирайся, машина будет у твоего подъезда через пятнадцать минут. И, кстати, на этот раз у нас кое-что есть.
- Получше брелка? - поинтересовалась Катя, стаскивая с себя пижаму.
- Намного. Ждем.

К тому времени, как Катя на служебной машине подъехала к ночному клубу «Дикий Запад», тело очередной жертвы «клубного убийцы» уже собрались увозить. Длинноногая брюнетка восточного типа, в тонком платье и короткой шубке, при жизни, наверное, была красива, но сейчас дырка во лбу определенно ее портила. Катя поежилась от холода и пошла в клуб, там было теплее и интереснее. В «Диком Западе», несмотря ни на что, было много людей, и лишь малая их часть являлась сотрудниками ЭКО. Остальные – молодежь, жавшаяся у стен, - были свидетелями. И, судя по их количеству, у ЭКО впервые появилась реальная зацепка в этом деле, раз Горин намеревался выжать максимум информации из такой кучи народа. Профайлеры ЭКО и несколько экспертов-криминалистов расположились за барной стойкой. Перед одним из экспертов, Иваном Мищенко, стоял ноутбук, на котором тот работал, периодически расспрашивая о чем-то незнакомого Кате мужчину, - Иван был специалистом по составлению фотороботов. Осталось только выяснить, фоторобот кого – подозреваемого или свидетеля он составляет сейчас.
- Привет, Кать, - шепотом, чтобы не отвлекать свидетеля и Мищенко, поприветствовал ее Дмитрий.
- Привет.
- Слушай, давай отойдем, чтобы им не мешать, и я введу тебя в курс дела.
- В общем, так, - начал Кречет, когда они с Катей устроились за одним из пустующих столиков, - труп девушки обнаружили около двух часов ночи в переулке рядом с клубом. Ее личность установили, это Эльвира Крымова, в прошлом – модель. Убита выстрелами в голову и живот, в общем, ничего нового. Но когда мы стали опрашивать свидетелей, выяснилось кое-что интересное. Оказалось, что Крымова пришла в «Дикий Запад» около двенадцати ночи, и первые полчаса провела за барной стойкой, именно поэтому бармен, вон тот мужик, - Дмитрий показал на мужчину, сидевшего рядом с Мищенко, - ее и запомнил. Потом она пошла танцевать, а когда вернулась за стойку, то была уже не одна, а с высоким голубоглазым шатеном в дорогом деловом костюме, обычно такие в «Дикий Запад» не заглядывают. И вели они себя так, как будто давно друг друга знают. Сначала они просто разговаривали, а затем начали ссориться, то бишь орать друг на друга. Конечно, на фоне музыки их не особо было слышно, но отдельные слова бармен все же разобрал. В частности, мужчина назвал Крымову «дрянью» и «проституткой», после чего резко встал и, очевидно, ушел из клуба. Было это в районе часа. Крымова заказала текилу, выпила ее и снова пошла танцевать. Убили ее где-то без двадцати - без пятнадцати два. Сейчас Мищенко колдует над фотороботом, а Трофимова пытается найти нашего подозреваемого в записях видеонаблюдения, так что есть шанс, что мы все-таки достанем этого ублюдка. Извини, Кать.
- Не нравится мне все это, - задумчиво сказала Катя. – Не допускают организованные преступники таких промахов, как скандал на публике. К тому же, они в 90% случаев не знают своих жертв.
- Ну, может, бармен ошибся, и Крымова вовсе не была знакома с подозреваемым. А, может, и не ошибся, просто у «клубного убийцы», наконец-то, снесло крышу, отсюда – и публичная ссора, и убийство знакомой. Я даже допускаю, что это именно из-за нее он убивал девушек. Скорее всего, он долгое время был влюблен в Крымову, но она ему постоянно отказывала, однако он не терял надежду, а для разрядки убивал похожих на нее девушек. Но что-то случилось, возможно, он понял, что ему ничего не светит, вышел из себя, поссорился с Крымовой, обозвал ее «проституткой», а затем убил. Ну, как тебе такая версия?
- Звучит убедительно, но ни одного факта, ее подтверждающего, у нас нет. А что говорит Кирилл Саныч?
- Веришь, нет – ничего не говорит.
В это время из неприметной двери служебного помещения вышла Аня Трофимова с ноутбуком в руках и присоединилась к коллегам за барной стойкой. А еще через несколько минут Мищенко завершил составление фоторобота, и Катя с Дмитрием поспешили к нему.
На экране ноутбука Ани был стоп-кадр из записи видеонаблюдения, на котором, несмотря на отвратительное качество, можно было разглядеть высокого шатена, стоящего спиной к стойке. А на экране ноутбука Мищенко был фоторобот этого шатена. И, увидев оба изображения, Катя от удивления открыла рот.
- Что, ты его знаешь? - спросил внимательно наблюдавший за ней Асуфьев.
- Да, но... не верится, что он может быть убийцей. Это Герман Полянский из "Seven Group", партнер "Зималетто".
- Так, Аня, мне нужны все данные по Полянскому, особенно адрес. Надо брать его по горячим следам.

- 4 -
Кате казалось, что крепкий черный кофе, которого она за последние пару часов выпила не меньше литра, скоро польется у нее из ушей. Впрочем, точно также себя чувствовали все: и Кречет, и Даша Доронина, и Горин с Асуфьевым, которые уже около сорока минут допрашивали задержанного Германа Полянского. Правда, сказать "допрашивали" было не совсем верно. Полянский наотрез отказался говорить что-либо до тех пор, пока не приедет его адвокат, и сейчас Горин и Асуфьев пытались добиться от него чего-нибудь, пока не приехал адвокат. Желательно - признания в убийствах. Но Полянский молчал и не реагировал ни на фотографии с места убийств, ни на классическую "игру" в доброго и злого следователя. Один из оперативников, присутствующих при задержании Полянского, сообщил, что в тот момент, когда Герман узнал, что его арестовывают за убийство Эльвиры Крымовой, он был более разговорчив, чем сейчас. В частности, клялся, что не делал этого, что в последний раз, когда он видел Крымову в "Диком Западе", девушка была жива. Но как только Полянский понял, что дело принимает серьезный оборот, то потребовал адвоката и замолчал.
Когда мрачные и измотанные Горин и Асуфьев вышли из допросной, по выражению их лиц было понятно, что они ничего не добились. Очевидно было, что после приезда адвоката Полянский вовсе ничего не скажет. Асуфьев залпом выпил чашку едва теплого кофе, скривился и устало потер лицо.
- Кирилл Саныч, - осторожно сказала Катя, - можно я с Полянским поговорю?
- А смысл?
- Ну, мы все же немного знакомы, и мне показалось, что он мне симпатизирует. Возможно, мне он что-нибудь расскажет.
- А ты не подумала, что таким образом раскроешь себя?
- Если он окажется убийцей, то это будет уже не важно, а если нет - вряд ли он захочет кому-либо рассказывать, что его подозревали в убийствах, а допрашивала его я. И потом, его можно попросить ничего никому не говорить.
Асуфьев некоторое время раздумывал. Катино предложение ему не нравилось, но не зря же говорят, что отчаянные времена требуют отчаянных мер.
- Хорошо, иди. Но помни, времени у тебя мало, с минуты на минуту приедет его адвокат.
- Спасибо.
Катя налила чашку чая себе, кофе - Полянскому и пошла в допросную.
- Ни пуха, ни пера, - сказал ей вслед Кречет.
- К черту.

Полянский сидел, закрыв глаза и опустив голову. При звуке открывшейся двери он вздрогнул, вскинул голову и пораженно уставился на Катю, которую меньше всего ожидал увидеть.
- Екатерина Валерьевна? Господи, Вы-то что здесь делаете? Они что, все с ума посходили? Эй, вы там, - повысив голос, сказал он, глядя на большое зеркало, висевшее на стене, так как прекрасно понимал, что по другую сторону стены это вовсе не зеркало, а стекло, - при чем здесь Екатерина Валерьевна?
- Герман Максимович, пожалуйста, успокойтесь, - мягко произнесла Катя, садясь напротив Полянского. - Я Вам сейчас все объясню. Вот, хотите кофе?
Полянский кивнул, не сводя с нее настороженного взгляда. Вместе с кружкой Катя протянула ему служебное удостоверение. Сделав большой глоток кофе, Полянский раскрыл Катино удостоверение, несколько раз его прочитал, отдал Кате и изумленно на нее посмотрел. 
- Отдел поведенческого анализа? Психолог-профайлер? Это что, розыгрыш?
- Нет, Герман Максимович. Я действительно сотрудник ЭКО, профайлер.
- Когда мы в последний раз виделись, Вы были финдиректором "Зималетто" и личным помощником Андрея Жданова. Или я что-то путаю?
- Нет, Герман Максимович, все верно. Просто одно другому не мешает, - слегка улыбнулась Катя.
- Вот как? Тогда, Екатерина Валерьевна, Вы должны знать, что без адвоката я ничего говорить не буду.
Катя тяжело вздохнула.
- Герман Максимович, я понимаю ваши чувства, поверьте. Но поймите и Вы нас: мои коллеги показывали Вам фотографии девушек, убитых так же, как сегодня была убита Эльвира Крымова. И Вы - последний, кто видел ее живой. Более того, свидетели рассказали, что Вы поссорились с Крымовой минут за сорок до ее смерти. Мы просто не можем Вас не подозревать.
Полянский упрямо молчал.
- Герман Максимович, я сейчас разговариваю с Вами неофициально. Я не веду протокол, как видите, и я даю Вам честное слово, что наш разговор никто не подслушивает. Что бы Вы мне ни рассказали, это не будет использовано против Вас. Герман Максимович, если Вы можете сообщить мне что-либо, что докажет Вашу непричастность к убийству Крымовой, поверьте, я сделаю все, чтобы эта информация была должным образом проверена. Помогите не нам - помогите сами себе.
- Знаете, Екатерина Валерьевна, - усмехнулся вдруг Полянский, - я всегда гадал, как Вам удается так легко убеждать людей. Теперь я вижу, что Ваша профессия, несомненно, сыграла свою роль. Скажите, а Андрей в курсе вашей... шпионской деятельности?
- Нет, Андрей Палыч ничего не знает, - сухо ответила Катя.
- Хорошо, - сказал Полянский, откинувшись на спинку стула, - я отвечу на Ваши вопросы, но учтите, я не буду ничего подписывать и, если что, все буду отрицать.
- Договорились, Герман Максимович. Итак, Вы были сегодня ночью в клубе "Дикий Запад"?
- Да.
- Вы встречались там с Эльвирой Крымовой?
- Да, мы виделись.
- Герман Максимович, скажите, пожалуйста, в каких отношениях Вы находились с Крымовой?
- Я... - Герман криво улыбнулся, - мне неприятно об этом говорить, но вы же все равно выясните. Когда-то мы были любовниками. Я познакомился с Эльвирой года четыре назад, она тогда еще работала моделью. Влюбился в нее, как мальчишка, дарил ей драгоценности, цветы охапками. Верил, что она меня тоже любит. А потом выяснилось, что у нее все это время был роман с одним олигархом, который обещал ей развестись с женой. Я для нее был чем-то вроде запасного аэродрома, ну, и средством вызвать ревность этого олигарха. Который, кстати, все-таки развелся с женой. В общем, Эльвира ушла от меня к нему, они поженились, только прожили они вместе очень недолго. Где-то через год он с ней развелся, и Эльвира пришла ко мне, сказала, что совершила ошибку, что она меня по-настоящему любила, но поздно это поняла, предложила начать все сначала. И я купился на это, как последний идиот. Мы стали жить вместе, а потом - повторение истории: я узнал, что она спала еще с двумя мужчинами, никак не могла выбрать, кто же из нас богаче и лучше ей подходит, - Полянский говорил глухо, монотонно, и по его безжизненному голосу Катя понимала, насколько трудно ему рассказывать об Эльвире Крымовой. - Самое отвратительное в этом то, что она ничего не отрицала, когда я прямо ее об этом спросил. На этот раз ушел я. От общих знакомых я слышал, что она переехала к одному из своих любовников, но замуж за него так и не вышла. На прошлой неделе Эльвира мне позвонила, предложила встретиться, вспомнить старые времена. Я отказался, но она продолжала звонить, и я решил, что проще согласиться и выяснить все раз и навсегда. Мы договорились встретиться в «Диком Западе», и когда я пришел, то увидел, как она танцует с каким-то парнем, виснет на нем, прижимается… Словом, я понял, что она ничуть не изменилась, и сказал ей об этом. Да, я позволил себе резкие слова в ее адрес, но я ее не убивал. После того, как я с ней поговорил, я немедленно покинул клуб. О том, что Эльвира мертва, я узнал от Ваших коллег. Больше мне нечего сказать.
- Герман Максимович, ваш консьерж сказал, что Вы вернулись домой где-то в половине четвертого. Где вы были после того, как покинули клуб? У Вас есть алиби? Кто-нибудь может его подтвердить?
Полянский молчал, но Катя видела, что ему есть, что сказать.
- Герман Максимович, послушайте, если у Вас есть алиби, Вы должны мне об этом сказать. Этим Вы значительно облегчите себе жизнь.
Герман закусил губу, раздумывая, а затем сказал, не глядя на Катю:
- Екатерина Валерьевна, пожалуй, я предпочел бы рассказать об этом Вашим коллегам, но ладно уж… после разговора с Эльвирой я был зол, мне хотелось забыть ее как можно быстрее, и я… я поехал в один… дом терпимости, расположенный за МКАДом. Я был там до этого дважды. Это довольно престижный, если так можно выразиться, бордель, и посетители приезжают туда по предварительной записи, но я плохо соображал и понадеялся на удачу. И мне действительно повезло, администратор сказала, что если я подожду минут двадцать, то одна из девушек сможет меня принять. Сначала я согласился, но, пока я ждал, я… мне стало противно. Что бы Вы обо мне ни подумали, я не любитель подобных заведений. И я уехал, отправившись сразу домой. Вот, собственно, и все. Но, полагаю, вряд ли кто-то захочет подтвердить мое алиби.
- Не стоит быть таким пессимистом, Герман Максимович. Вот, пишите адрес.
Полянский покачал головой, но написал адрес публичного дома на листке, протянутом Катей.
- Спасибо, за откровенность, Герман Максимович. Я сделаю все, чтобы Вам помочь.
- Надеюсь.
- Да, Герман Максимович, я бы посоветовала Вам сменить адвоката на более расторопного. И еще одно, Герман Максимович, могу я Вас попросить никому не рассказывать о том, что Вы меня сегодня здесь видели?
- Хорошо, Екатерина Валерьевна, я буду нем как рыба. В конце концов, это не мое дело.
- Спасибо.

В зале совещаний Катя пересказала коллегам свой разговор с Полянским и отдала Горину адрес борделя.
- Так, Дима, - сказал Асуфьев Кречету, когда в комнате остались только профайлеры, - бери Катю и веди ее в «Бабушку» кормить, а то она сейчас в обморок рухнет.
- Кирилл Саныч, мне на работу надо, - слабо запротестовала Катя.
- Если ты не позавтракаешь, ты туда не доедешь. Все, идите, Катя – хорошая работа.

Глава 13. И смех, и слезы, и любовь

- 1 -

На работу Катя все-таки опоздала, за что получила выговор от Киры и одобрительное подмигивание от Маши: глядя на подругу – бледную, с темными кругами под глазами, - Тропинкина решила, что Катя всю ночь провела либо в чьей-то постели, либо в ночном клубе. В том, что второе предположение Маши почти соответствовало истине, Катя, разумеется, не призналась.
Работы у Кати, как обычно, было немеренно - настолько, что она, не колеблясь ни минуты, заняла президентский стол – все необходимые бумаги просто не помещались на ее столе в каморке. Телефон трезвонил не переставая, и через пару часов работы Катя едва сдерживалась, чтобы не запустить его в стену. Пожалуй, останавливало ее только то, что в любой момент мог позвонить из Узбекистана Андрей. И если деловые звонки Катя успела возненавидеть, то звонка от коллег из ЭКО девушка ждала с нетерпением – ей хотелось узнать, подтвердилось ли алиби Германа Полянского или нет. Интуиция - та самая, в которую она не верила - говорила Кате, что Полянский невиновен. С другой стороны, богатый опыт общения с серийными убийцами подсказывал, что именно такие вот милые и интеллигентные мужчины зачастую бывают самыми жестокими и кровожадными маньяками. И все же Катя надеялась, что это не Полянский.
Из ЭКО позвонили во время обеда (на который Катя не пошла), и не Дмитрий или Павел, как Катя ожидала, а Даша.
- Привет, Кать.
И по Дашиному тону Катя сразу поняла, что что-то случилось.
- Привет. Ну, что там с алиби Полянского.
- С алиби? Ах, да, совсем про это забыла. Все в порядке у него с алиби. Горин душевно поговорил с администрацией борделя – боже, а звучит-то как! – и они подтвердили, что Полянский был у них этой ночью, где-то в районе двух, они даже согласились предоставить нам копии записи видеонаблюдения. Так что с Полянского сняли все подозрения. Собственно, я тебе не по этому поводу звоню. Кажется, у нас проблемы. Ты сегодня уже читала новости в Интернете?
- Нет, а что?
- Зайди прямо сейчас, почитай, - мрачно ответила Даша.
Катя быстро открыла несколько новостных сайтов, прочитала заголовки и впервые в жизни пожалела, что не умеет ругаться. До сих пор совместными усилиями Даши и пресс-службы МВД им удавалось держать информацию о «клубном убийце» в тайне от прессы, чему немало способствовало то обстоятельство, что убийства происходили достаточно редко для того, чтобы привлечь пристальное внимание СМИ, а тех журналистов, кто все же что-то узнавал, удавалось уговорить не публиковать эту информацию. Пускай это не совсем соответствовало принципу свободы слова, но в самом начале расследования профайлеры и Рогозина решили, что публичное освещение этого дела может спровоцировать убийцу на большее количество жертв. Сейчас же весь Интернет пестрел заголовками вроде: «В Москве орудует маньяк», «Уже семеро молодых девушек убиты в Москве серийным убийцей», «Правоохранительные органы покрывают маньяка», «Кто убивает девушек в ночных клубах?».
- И это еще не все, - добавила Даша, понявшая по Катиному молчанию, что та прочитала новости, - завтра, если не сегодня вечером, новости о «клубном маньяке» будут во всех печатных газетах.
- Не расстраивайся, Даш, уверена, это не твоя вина, - попыталась утешить подругу Катя.
- Конечно, не моя, - хмыкнула Даша. – «Клубный убийца» связался с прессой по электронной почте и сообщил об убитых девушках, никаких имен, только даты и места. А в конце приписка: «Пусть они знают и боятся». Рогозина в ярости, судя по всему, на нее опять надавили сверху.
- Аня проследила, откуда было отправлено письмо?
- Из Интернет-кафе, популярного, а потому всегда многолюдного и к тому же не оборудованного камерами наблюдения, так что никакой информации об отправителе письма у нас нет.
- Понятно, - пробормотала Катя, пытаясь понять, что в психологическом портрете преступника может измениться с учетом новых обстоятельств. Убийца заявил о себе в прессе, значит, жаждет публичности и славы, ему может быть обидно, что до сих пор о нем никому не было известно. С другой стороны, подобные обращения в прессу могут означать, что таким образом убийца просит о помощи, призывая остановить его. Хотя, судя по словам: «Пусть они знают и боятся», он, скорее всего, хотел, чтобы о его «подвигах» узнали все, а в первую очередь неведомые «они». Кто эти «они»? Девушки? Инопланетяне? Москвичи? Вопросов было больше, чем ответов.
- Кать, ау, ты что там, умерла?
- Что? А, нет, задумалась просто.
- Ясно. Повторяю еще раз: Рогозина назначила внеплановое совещание на сегодняшний вечер, в половине восьмого. Явка обязательна.
- Понятно. Спасибо, Даш. Я буду.
- Конечно, куда ты денешься. Пока.
- Пока.

Еще с полчаса Катя размышляла о «клубном убийце», в тысячный раз вспоминая детали дела, а затем неохотно переключилась на проблемы «Зималетто».
Катя стояла на стремянке, доставая со шкафа необходимые ей папки с документами, когда дверь президентского кабинета с грохотом распахнулась (так, словно ее открыли ногой), и девушка услышала громогласный голос Жданова:
- Катя! Сюрприз! Мы это сделали, Катя! Сделали!
От неожиданности Катя вздрогнула и свалилась с лестницы.

Андрей Жданов вернулся в Москву в превосходном настроении. Контракт был подписан, перед «Зималетто» замаячила реальная перспектива выхода из кризиса, и Андрей, оставив Романа в Узбекистане улаживать формальности, улетел ночным рейсом в Москву. О том, что он возвращается, Андрей не сообщил никому, даже Кире. В голове неотвязно крутилась одна мысль: устроить сюрприз Кате. Почему он был уверен в том, что Катя, не одобрявшая сделку с узбекскими партнерами, обрадуется его досрочному возвращению с подписанным контрактом на руках, Андрей и сам не знал. Но ему очень хотелось в это верить.
Андрей планировал прийти на работу пораньше, чтобы сидеть за своим столом, когда Катя войдет в кабинет, и в полной мере насладиться ее удивлением и, возможно, радостью от внезапного возвращения шефа, однако, когда он прилетел в Москву, было еще слишком рано для того, чтобы сразу ехать в «Зималетто», и Жданов отправился домой, решив, что пара часов сна ему не повредит. Проснулся он только в час дня и, взглянув на часы, чертыхнулся: его замечательный план провалился. И тем не менее, когда Андрей приехал в «Зималетто», он был в превосходном расположении духа, которое не испортило даже отсутствие на рабочем месте Амуры. Подавив острое желание открыть дверь ногой  в духе любимого в детстве Чака Норриса, Андрей ограничился тем, что с силой ее распахнул, заорав с порога:
- Катя! Сюрприз! Мы это сделали, Катя! Сделали!
И услышал в ответ грохот, донесшийся из Катиной каморки. Поспешив туда, Андрей увидел, что его помощница сидит на полу в окружении лежащей стремянки, веером рассыпанных бумаг и разбитых очков и плачет. Вернее нет, не плачет – ревет, как маленькая девочка, разбившая коленку. Впрочем, судя по всему, Катя действительно разбила колени, потому что поочередно их потирала.
- Господи, Катя, Вы  целы? С Вами все в порядке?
Андрей подскочил к Кате, опустился рядом с ней на пол (при этом чудом не сев на осколок линзы из Катиных очков) и сначала легонько потряс за плечи, пытаясь привести ее в чувство, а когда понял, что это бесполезно, то начал осторожно ощупывать Катины ноги, чтобы понять – нет ли переломов или вывихов (пребывание в секциях дзюдо, волейбола и футбола позволяло ему это сделать). К счастью, Катя отделалась сильным ушибом, хотя, конечно, в травмпункт ей обратиться не помешает. Катя и в самом деле не очень пострадала при падении: боль была острой, но короткой и сейчас уже почти прошла. Однако напряжение последних месяцев щедро сдобренное сегодняшней тяжелой ночью и тем испугом, который Катя испытала, падая с лестницы, дало о себе знать, и у Кати началась истерика. При желании Катя могла бы усилием воли ее прекратить, но она не захотела этого делать, зная, что лучший выход из стресса – это слезы.
- Катя, где у Вас еще болит? Катя, Вы меня слышите? Катя, да придите Вы в себя!
Андрей понял, что у девушки истерика, но не знал, как ее прекратить. Он знал только три таких способа, два из них -  пощечина и холодная вода – были универсальными, а третий он опробовал только на Кире и не был уверен, что Кате он подойдет. Дать пощечину Кате, пусть даже для ее же блага, у него рука не поднялась, и он, не долго думая, взял из своего кабинета кувшин воды и вылил его на Катю. Это сработало: через пару минут Катя почти прекратила плакать.
- Извините, Андрей Палыч, - прерывисто всхлипывая, сказала она. – Я так больше не буду.
Андрей посмотрел на Катю – мокрую, несчастную, растрепанную, с красными носом и глазами, растерянно хлопавшую слипшимися ресницами – и вдруг, повинуясь внезапному необъяснимому порыву, обнял ее за плечи и решительно поцеловал. У нее были мягкие соленые губы, крепко сжатые в начале и податливые и покорные в конце, когда Катя расслабилась в объятиях Андрея, позволяя ему делать все, что он захочет. А хотел он многого. Андрей уже расстегнул Катин пиджак и начал расстегивать маленькие пуговички блузки, когда в кабинете послышался неуверенный голос Амуры:
- Катя, ты здесь?
Катя с ужасом отпрянула от Андрея, одновременно пытаясь застегнуться и встать с пола. Жданов проворно поднялся на ноги, помог встать Кате и с непроницаемым выражением лица вышел в кабинет, подталкивая перед собой Катю.
- Ваша подруга упала со стремянки, - ровным голосом сказал он своей секретарше, игнорируя ее изумленный взгляд. – Помогите ей дойти до Милко, пусть он скажет, нужна ли ей срочная медицинская помощь, и заодно подберет ей какую-нибудь одежду. Если откажется – передайте ему, что он уволен. Да, и пошлите Федора за линзами для Екатерины Валерьевны. Идите же Амура, чего Вы ждете?
Ошеломленная Амура ушла, «таща на буксире» упирающуюся Катю. Едва за ними закрылась дверь, Андрей с силой ударил кулаком по стене, содрав до крови кожу. Какой же он идиот, он все испортил!

Когда Милко увидел Катю, он долго смеялся.
- ПушкАрева, ты похожа на мокрую помоечную кошку, - весело сказал он.
Но осмотреть свою «постоянную пацИентку» согласился. Как Андрей и предполагал, ничего кроме сильного ушиба коленей и правой ладони у Кати не было, по крайней мере, на взгляд Милко.
- До свадьбы зажИвет, хотя непОхоже, чтобы тЕбе в жизни свЕтила свадьба. Я тЕбе напИшу, чем мазать надо.
А вот на приказ Жданова переодеть Катю Милко, как и следовало ожидать, отреагировал менее благосклонно – фыркнув, он пробормотал: «Вот еще» - и ушел, поручив Ольге Вячеславовне заняться этим. Через пять минут в мастерскую Милко пришли остальные дамочки из Женсовета, которые, во-первых, хотели узнать, что же на самом деле случилось, а во-вторых, хотели поучаствовать в подборе нарядов для Кати. Сбитая с толку поцелуем Андрея и до сих пор не пришедшая в себя, Катя безучастно выполняла требования подруг померить сначала два брючных костюма, потом три юбочных, потом два платья, а потом кучу брюк и кофточек. В конце концов, где-то через час Катя очнулась от транса, отказалась мерить остальную кучу вещей, принесенных Женсоветом со склада и ткнула пальцем в первый попавшийся на глаза костюм. И сильно об этом пожалела: синие брючки низко сидели на бедрах и обтягивали Катины ноги, как вторая кожа, а у блузки было просто таки неприличное декольте. Но у Кати больше не было ни физических, ни моральных сил мерить что-либо еще, и она, махнув рукой, осталась в этом костюме. Тем более что весь Женсовет, кроме Светланы, его одобрил. О том, какое впечатление в подобном наряде она произведет на Жданова, Катя старалась не думать. Как и об их поцелуе.
Когда девушка с бешено колотящимся сердцем вошла в президентский кабинет, Жданова там не было. Как позже донесла разведка в лице Амуры – Андрея захватила в плен Кира, которая обрадовалась возвращению жениха из Польши, и они поехали праздновать успешное заключение контракта, так что сегодня их можно было на работе не ждать. Катя не знала, радоваться этому или огорчаться. О поцелуе она по-прежнему запрещала себе думать.

- 2 -

Как оказалось, сюрпризы на сегодня еще не исчерпали себя. Меньше всего в этот день Катя ожидала, что ей позвонит Герман Полянский.
- Герман Максимович? – удивлено переспросила она, опасаясь, что бессонная, полная впечатлений ночь и, главное, невероятный день сыграли с ней злую шутку, и теперь ей чудится черти что.
Но это и впрямь был Полянский.
- Да, Екатерина Валерьевна, это я. Вы… извините, что я Вас беспокою, но мне очень надо с Вами встретиться. Сегодня, - хрипло сказал Полянский.
- Э-э-э, боюсь, это невозможно, у меня на сегодня другие планы и…
- Екатерина Валерьевна, -  перебил ее Полянский, - это не займет много времени, я обещаю. Но мне действительно надо Вас видеть, это очень важно.
Некоторое время Катя раздумывала, а потом со вздохом сказала:
- Хорошо, давайте встретимся в «Кофе-Хаус» напротив «Зималетто» в половине седьмого. Только не опаздывайте, пожалуйста.
- Спасибо, Екатерина Валерьевна.
Полянский повесил трубку, а Катя потерла глаза, уже уставшие от линз: она уже почти пожалела, что согласилась на эту встречу. Катя была уверена, что после сегодняшней ночи Герман за километр будет обходить и ее, и ее коллег, ан нет. Она даже предположить не могла, что Полянскому может быть от нее надо. Ловушка? Глупая мысль. Шантаж? Но это бессмысленно, Катя ничего не может дать Герману, да и шантажировать ее, по сути, нечем. И опасно, к тому же - она как-никак сотрудник ЭКО. В конце концов, Катя решила не ломать себе голову, а выяснить все непосредственно на встрече.

Полянского Катя заметила сразу: он сидел за угловым столиком – высокий представительный мужчина в дорогом костюме – и пугал официантов и посетителей своей вампирской бледностью и темными кругами под глазами.
- Екатерина Валерьевна, - когда Катя, немного прихрамывая, подошла к столику, Герман встал и поцеловал Кате руку.
Да, вот этого Катя точно не ожидала.
- Я хотел Вас увидеть для того, чтобы поблагодарить Вас за все, что Вы для меня сделали, Екатерина Валерьевна, - сказал Полянский.
Катя смутилась и покраснела.
- Но Герман Максимович, - запротестовала она, - я ровным счетом ничего не сделала. У Вас было алиби, его удалось доказать моим коллегам – я тут совершенно ни при чем.
Полянский покачал головой.
- Нет, Екатерина Валерьевна, я уверен, что, если бы не Вы, меня бы так скоро не выпустили. Так что этот вопрос не обсуждается. И в знак благодарности я хочу Вам кое-что подарить. Вот, возьмите это, пожалуйста.
С этими словами он достал из кармана цепочку с висящим на ней, как показалось Кате, кулоном. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это не кулон, а нечто вроде образка.
- Нет, извините, Герман Максимович, но я не могу это принять и…
- Екатерина Валерьевна, пожалуйста! Это – образок святого Себастьяна, он считается покровителем солдат и полицейских. Когда-то моя бабушка подарила его деду, уходившему на фронт. Думаю, он Вам пригодится.
- Герман Максимович, я не могу принять такой подарок, это же семейная реликвия. К тому же, извините, но я не верю в Бога.
- Я тоже, Екатерина Валерьевна. И дед мой тоже не верил, однако на войне его ни разу не ранили, - слегка улыбнулся Герман. – Не знаю, что было тому причиной: покровительство святого Себастьяна или любовь моей бабушки. Дед склонялся к последнему варианту, а бабушка была убеждена, что ему помог Себастьян
- Тем более.
- Екатерина Валерьевна, мне этот образок ни к чему, Вам, с вашей профессией, он определенно нужнее. Пожалуйста, примите его.
И Катя поняла, что не может ему отказать.
- Ну хорошо, Герман Максимович. Спасибо за такой подарок.
- Пожалуйста. Екатерина Валерьевна, я понимаю, что это прозвучит несколько… нагло с моей стороны, но все же, могу я Вас кое о чем попросить? Эльвира… мне жаль, что она умерла, и я хотел бы - когда вы найдете ее убийцу – узнать, кто он и почему из всех девушек в клубе он выбрал именно Эльвиру. Я понимаю, что об этом, скорее всего, раструбят все газеты, но я предпочел бы услышать это от Вас, если это возможно.
Глядя на то, как лихорадочно блестят у Полянского глаза, Катя поняла, что, несмотря ни на что, смерть Эльвиры стала для него ударом: он нашел в себе силы, чтобы уйти от нее, но так и не смог разлюбить.
- Хорошо, Герман Максимович, когда… если мы найдем убийцу, я Вам об этом сообщу.
- Спасибо, - Герман накрыл ее ладонь своей и крепко сжал. – Что бы Вы ни говорили – Вы очень многое для меня сделали, и я никогда этого не забуду.

- … хочет, чтобы все узнали, что он сделал. Ему нужна слава.
- Тогда почему он так долго молчал? И почему сообщил прессе только о девушках и ни слова о Казанцеве?
- Значит, Казанцев был все же случайной жертвой, - невозмутимо ответил Кречету Асуфьев.
Совещание длилось уже больше часа, и большую часть времени Асуфьев и Кречет спорили по поводу уточнения и изменения профайла «клубного убийцы». Катя хранила молчание, рассудив, что поругаться они могут и без нее. Тем более что она в некоторой степени была согласна с обоими. В конце концов, недовольной Рогозиной все это надоело, и она перебила спорщиков:
- Так, джентльмены, это все, конечно, весьма занимательно, но меня интересует другое: как найти серийного убийцу? Идеи, предложения?
Все профайлеры, включая новенькую Наталью Ремизову, покачали головой.
- Замечательно, - саркастически сказала Рогозина. – Павел Алексеевич?
Горин также покачал головой.
- Просто великолепно. У нас уже восемь жертв и по-прежнему ни одного реального подозреваемого. Вы понимаете, что это недопустимо? Тем более, сейчас, когда об этом стало известно прессе. От меня уже потребовали сделать все, чтобы найти убийцу как можно скорее. Кстати о подозреваемых: Екатерина Валерьевна, ваша работа под прикрытием закончена. Вы уже давно работаете в «Зималетто», а пользы от этого никакой.
- Но Галина Николаевна,  мы исключили много подозреваемых и…
- Вот именно, ключевое слово «исключили». А надо было – вычислить убийцу. Дальнейшее Ваше пребывание в «Зималетто» я считаю нецелесообразным, - отрезал Рогозина.
Ошеломленная Катя бросил взгляд на Асуфьева, моля о помощи: ведь это была его идея отправить ее работать под прикрытием, и это он твердил, что его интуиция подсказывает ему, что убийца – кто-то связанный с «Зималетто». Но Кирсаныч сделал вид, что его это не касается
- Галина Николаевна, я не могу бросить все сейчас. Я хотела бы завершить разработку оставшихся подозреваемых: Воронцова и Милко Вукановича. Разрешите мне доработать в «Зималетто» хотя бы до Нового года, пожалуйста.
- Я же сказала, что не вижу в этом смысла.
Уйти сейчас из «Зималетто» Катя просто не могла, не столько из-за «клубного убийцы» (в чем она себе честно признавалась), сколько по личным причинам. И поэтому тихая и благоразумная Катя решительно сказала нечто прежде для нее немыслимое:
- Тогда я беру отпуск за свой счет до конца этого года. И чем я буду заниматься в отпуске – ЭКО не касается.
Рогозина удивленно подняла бровь, все остальные изумленно на нее посмотрели, и только Асуфьев был невозмутим
- Та-а-к, интересно. Бунт на корабле, Екатерина Валерьевна?
- Никак нет, Галина Николаевна. Но я имею право на отпуск и хотела бы его использовать, – заявила Катя.
- Вот как? Ну что ж, поступайте, как знаете, - холодно сказала Рогозина. – Но мы еще об этом поговорим. Трофимова, что с камерами наблюдения?

После окончания совещания друзья-коллеги обступили Катю плотным кольцом и засыпали вопросами:
- Кать, что случилось?
- Кэти, с тобой все в порядке?
- Катя, в чем дело?
- Ребят, - взмолилась Катя, - я вам все объясню, но потом. Я с ног валюсь от усталости. Дим, подвезешь меня?
- Конечно. И даже не буду ничего спрашивать, так что цени мою доброту.
- Спасибо.

Дома у Кати едва хватило сил, чтобы принять душ. Рухнув на постель, Катя хотела, было, проанализировать все, что произошло сегодняшним днем, в особенности – поцелуй Жданова, но ее сморил сон.

- 3 -

- Долго еще? - поинтересовался Дмитрий Кречет у  Павла Горина, сидевшего за рулем.
- Около получаса, - спокойно отозвался Павел, не отрывая глаз от дороги.
Они ехали уже больше двух часов, и это не считая того получаса, который они простояли в пробке при выезде с МКАДа.
- Вот скажи мне, на кой черт Кате сдалась эта история, а? Даже если Кира Воропаева угробила двух человек и искалечила еще одного, ни свидетелей, ни улик все равно нет. И вообще она никакого отношения к нашему "клубному убийце" не имеет, так ради чего мы с тобой тратим уйму времени, чтобы разыскать эту неведомую слепую девушку?
- Для расширения кругозора,  - усмехнулся Павел. - Сразу видно, что ты не опер и не следователь. Доказать мы, конечно, ничего не сможем, но сможем попортить ей немало нервов, если что. В таких делах всегда полезно иметь рычаг воздействия на потенциальных свидетелей. И потом, ты же видел, в каком состоянии была вчера Катька. Пусть порадуется.
Дмитрий в ответ только пожал плечами. Несмотря ни на что он с самого начала считал поиск гипотетической слепой девушки пустой тратой времени. Из пяти имен, данных им Катей, они проверили уже два: Любовь Рушанскую и Дарью Васнецову. Обе они оказались живы, здоровы и прекрасно видели. Рушанская работала дворником, а Васнецова ждала первенца. А вот когда выяснилось, где искать Русланову, то стало понятно, что искомая девушка - это, скорее всего, именно она, поскольку Соня Русланова числилась преподавателем в школе-интернате для слепых и слабовидящих детей "Березовая роща". Куда, собственно говоря, сейчас и ехали Кречет и Горин. Правда, Павел сомневался, что слепая девушка может обучать слепых детей, но, в конце концов, Катя получила информацию из крайне ненадежного источника, так что на самом деле девушка могла и не быть слепой.

- Чем могу вам помочь, молодые люди? - пожилая, подтянутая, элегантно одетая, пожилая женщина, представившаяся Марией Семеновной Нечаевой, директором "Березовой рощи", смотрела на сотрудников ЭКО с изрядной долей подозрения. А перед этим она добрых пять минут изучала служебные удостоверения Горина и Кречета.
- Мы хотели ли бы поговорить с Софьей Олеговной Руслановой. Она ведь здесь работает, так?
- Все верно, молодые люди, Соня действительно здесь работает. Вот только я не понимаю, что от нее могло понадобиться правоохранительным органам? – не слишком вежливо поинтересовалась Мария Семеновна.
- Боюсь, на этот вопрос мы можем ответить только самой Софье Олеговне, - сказал Горин.
- Впрочем, - добавил Кречет, - возможно, мы вообще не станем с ней разговаривать, если Вы нам поможете нам кое-что прояснить: скажите, Мария Семеновна, Софья – слепая?
Нечаева удивленно подняла бровь.
- Да. Так она вам все еще нужна?
- Очень, Мария Семеновна, очень.
Нечаева, явно недовольная этим ответом, сказала, пожав плечами:
- У Сони сейчас урок, она освободится через пятнадцать минут. Вы можете подождать ее в нашей комнате отдыха, мой секретарь вас проводит.

Комнатой отдыха оказалась небольшая комнатка с тремя мягкими диванами, небольшим столиком и стойкой с телевизором. Секретарь, точнее секретарша – высокая дама бальзаковского возраста – наградила их не менее подозрительным взглядом, чем Нечаева, и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.
- Друг мой, ты пугаешь людей, - сказал Павел, плюхаясь на диван. – Больше никогда не возьму тебя с собой.
- Я? Ты что-то путаешь, - весело ответил Дима, следуя примеру друга. – Это ты пугаешь людей своим занудством и чересчур серьезной физиономией. А меня все любят, я же обаятельный и привлекательный.
- Наглый ты, - буркнул Горин.
- Слушай, - неожиданно серьезно сказал вдруг Дмитрий, сменив тему, - ну завязывай ты с этим, и себе нервы мотаешь, и Диане. Решили разводиться, так разводитесь.
- Я ничего не решал, - на лице Павла заходили желваки. – Диана сама все решила, как обычно.
- Слушай, тебе это не понравится, но я все равно скажу: ваша основная проблем в том, что ты свою работу любишь больше, чем жену, так было всегда и так будет. Диана об этом знала, но надеялась тебя перевоспитать, все женщины на это надеются, но мало кому это удается. И вообще, о Даньке подумайте: все психологические, а иногда и психические проблемы родом из детства, я тебе это как специалист говорю.
Горин набрал воздуха в грудь, чтобы сказать что-то резкое, но передумал.
- Кажется, мы договорились, что вы, профайлеры, не будете составлять психологические портреты друг друга и остальных коллег, - тихо сказал Павел.
- Так это я про Даньку как специалист говорю, а с тобой я как мужик и друг разговариваю, – слегка улыбнулся Дмитрий.
- Ты думаешь, я сам всего этого не понимаю? – горько спросил его Горин. – Но не могу я так просто уйти. Я ведь не только от Дианы уйду, я еще и Даньку брошу.
- Не говори ерунды, - поморщился Кречет. – Диана тебе с ним видеться не запрещает, так что ты с ним по-прежнему будешь видеться.
Но Павел только махнул рукой.
Сторонний наблюдатель, не знавший мужчин лично, наверняка решил бы, что из них двоих психолог – мягкий интеллигентный Горин, а следователь – высокий плечистый Кречет. Именно это несоответствие внешности и профессии часто вводило в заблуждение подозреваемых и свидетелей. Павел Горин был из семьи потомственных медиков – с одной стороны и музыкантов – с другой. Когда он объявил родным о намерении стать следователем, ему вначале не поверили, затем – пытались отговорить, а затем, когда он наотрез отказался менять решение – отказались от него, как от паршивой овцы в семье. Еще ни разу в жизни Горин не пожалел о сделанном когда-то выборе, даже несмотря на то, что отношения с семьей у него так и не наладились.
А вот Дмитрий Кречет, окончивший психфак МГУ с красным дипломом, родился и вырос в неблагополучной семье родителей-алкоголиков. Он не мог похвастаться тем, что всегда был умным и серьезным пай-мальчиком, но когда ему было около двенадцати лет, его друг из соседнего двора, годом старше и из такой же неблагополучной семьи, как и сам Дима, умер, отравившись паленой водкой. И это произвело на него такое впечатление, что Дмитрий дал клятву никогда не становиться алкоголиком, поступить в самый престижный вуз страны и разбогатеть. На психологический факультет МГУ он поступал скорее в качестве тренировки: он всерьез не надеялся туда поступить и не видел возможности добиться чего-либо в жизни, будучи психологом. Однако когда он узнал, что поступил туда, то без колебаний решил учиться на психфаке – для него, паренька из семьи алкоголиков, это было чем-то невероятным. И он, как и Горин, никогда не жалел о своем выборе.
Дверь в комнату тихонько скрипнула, и на пороге застыла стройная рыжеволосая девушка. Она напряженно смотрела на стену рядом с окном, и Кречет с Гориным, не сообразив вначале, в чем дело, дружно уставились в то же место. И только спустя пару секунд поняли, что у Сони типичный для слепых людей взгляд, который может быть направлен куда угодно.
- Мария Семеновна сказала, что со мной хотят поговорить следователи из ЭКО, - тихо сказала она.
- Да, Софья Олеговна. Мы хотели бы задать Вам пару вопросов. Да Вы проходите, садитесь.
Кречет хотел, было, помочь девушке дойти до дивана, но передумал, когда увидел, как уверенно она идет по комнате и садится на диван. У Софьи Руслановой были огромные голубые глаза, и обоим мужчинам вдруг стало безумно жаль, что такая молодая красивая девушка не может видеть.
- Так о чем вы хотите меня спросить? – поинтересовалась Соня.
- Об обстоятельствах аварии, в которой погибли Ваши родители, - мягко сказал Дмитрий. - Я понимаю, что Вам должно быть тяжело вспоминать об этом, и мы просим у Вас прощения за то, что нам приходится напоминать Вам об этой аварии, но нам действительно очень важно услышать от Вас, что тогда произошло.
- Но ведь дело закрыто, - резко произнесла девушка, и очевидно было, что слова Кречета ее сильно взволновали, - в аварии признали виновным моего папу. Почему вас интересует это дело?
- Софья Олеговна вообще-то это тайна, но, думаю, Вы имеете право знать: мы расследуем убийство, и в ходе расследования выяснилось, что в аварии, в которой погибли Ваши родители и пострадали Вы сами, может быть виновен вовсе не ваш отец, а водитель другой машины. И с Вашей помощью мы хотим либо подтвердить, либо опровергнуть эту информацию, - сказал Горин.
- А если это так, и в аварии был виновен не мой папа, вы посадите того, кто это сделал? Это он – убийца, которого вы ищите? – требовательно спросила Соня, закусив губу.
Горин и Кречет обменялись взглядом, и Павел сказал:
- Софья Олеговна, не буду лгать: виновный в аварии – почти наверняка не тот убийца, которого мы ищем, и мы вряд ли сможем собрать достаточно улик, чтобы посадить его за убийство Ваших родителей. Но нам надо знать правду, это важно.
Несколько минут Соня напряженно размышляла, а потом решилась:
- Собственно, мне нечего скрывать. Мы ехали на дачу, вечером, но не очень поздно. Папа всегда был очень аккуратным водителем и никогда не превышал скорость, даже на абсолютно пустой дороге. Мы и тогда ехали на небольшой скорости. И вдруг перед нами со встречной полосы резко выскочила иномарка, папа вывернул руль, чтобы уйти от столкновения, машину занесло, она перевернулась, и больше я ничего не помню. Я уже говорила это тому следователю, который вел дело, но он мне не поверил. Он меня допрашивал, едва я после трепанации черепа пришла в сознание, я тогда имя свое с трудом могла вспомнить. Детали потом вспоминаться стали, я позвонила следователю, а он сказал, что дело закрыто – следствие установило, что папа не справился с управлением.
- Вы вспомнили что-то важное, Софья Олеговна?
Соня покачала головой.
- Только цвет машины – серебристый. А еще мне показалось, что за рулем была женщина. Но теперь-то я в этом абсолютно уверена.
- Почему? – быстро спросил Павел.
- Неделю назад ко мне приходил мужчина, он представился Александром Воропаевым и… он угрожал мне. Сказал, чтобы я прекратила шантажировать его сестру и что он меня, жалкую калеку, в порошок сотрет, если я еще раз посмею слать анонимки его сестре. И чтобы я не рассчитывала, что они мне что-нибудь заплатят, потому что я все равно ничего не смогу доказать. Я тогда даже не поняла, о чем он говорит, и так ему и сказала. А он ответил, чтобы я не придуривалась. И добавил, - тут у Сони задрожали губы, и на глаза навернулись слезы, - что ему жаль, что я не сдохла в той аварии вместе с родителями. Но я никому не угрожала и никого не шантажировала, клянусь, а фамилию Воропаев я услышала первый раз в жизни. Наверное, все же кто-то видел, как произошла авария, узнал имя той женщины, что была за рулем, и попытался ее шантажировать, а этот Воропаев подумал, что это я, - возбужденно сказала Соня. – Но я этого не делала, клянусь!
- Соня, успокойтесь, пожалуйста. Мы Вам верим.
- Послушайте, но раз есть свидетель, значит, вы можете его найти и посадить сестру этого Воропаева за то, что она убила моих родителей! – почти прокричала Соня.
И снова Горин и Кречет переглянулись, и Павел глазами показал Кречету, чтобы тот, как психолог, сам решал: говорить ли Соне правду о том, что никакого свидетеля нет, а значит, нет и шанса на то, что Киру Воропаеву осудят за убийство Олега и Виктории Руслановых, или позволить девушке и дальше надеяться на то, что убийца ее родителей рано или поздно окажется за решеткой.
Дима тяжело вздохнул и тихо сказал:
- Соня, мы не можем рассказать Вам всего, но поверьте: Воропаев ошибся – его сестре никто не угрожал, и никакого свидетеля нет. Увы, но мы не сможем доказать, что в аварии виноват не ваш отец. Мне очень жаль.
Соня расплакалась.

В Москву Дмитрий с Павлом возвращались в молчании, и только когда они уже подъезжали к ЭКО, Кречет сказал вдруг задумчиво:
- А я так и не спросил, что она преподает.
- Музыку и литературу, - ответил Павел. – Пока ты с Соней прощался, я у директрисы спросил. Соня долгое время занималась музыкой, а до аварии училась в Литературном институте.
- Мы точно не можем прижать Воропаеву? – мрачно поинтересовался Дима.
Горин отрицательно покачал головой, и Кречет, не сдержавшись, выругался.

Глава 14. Прозрение


- 1 -

Жданов сидел на диване в своей квартире и целенаправленно напивался. Сегодня он в очередной раз поссорился с Кирой, но это его мало расстроило. Напивался он по другой причине, и у этой причины даже было имя – Катя.
Парадоксально, но Андрей Жданов – главный московский донжуан и гроза девичьих сердец – никогда не влюблялся. Еще с раннего детства для обделенного родительской любовью Андрея Жданова отношения с девочками были лишь суррогатным способом восполнить эту любовь. Он не влюблялся сам, он лишь хотел, чтобы любили его, потому что рано понял: если девочка тебя любит, то она уделяет тебе много внимания, жалеет тебя, делится завтраком и вообще считает лучшим на свете. И поэтому Андрей не жалел сил и времени, чтобы добиться благосклонности самой красивой девочки в детском саду или в школе, потому что эти красавицы подсознательно ассоциировались у него с ослепительной мамой, любви которой ему так не хватало. Со временем к отношениям Андрея с противоположным полом прибавился чисто физиологический аспект: теперь Андрей пытался получить недополученную любовь в постели, что, разумеется, не удавалось, и тогда Андрей менял очередную даму сердца, надеясь получить от нее то, что не удалось от предыдущей. Андрей никогда не понимал, как можно сходить с ума от кривозубой улыбки возлюбленной, часами говорить о всякой милой чуши и не пойти дальше невинных поцелуев или искренне с умилением восхищаться успехами любимой на почве цветоводства.
А сегодня Андрей вдруг понял, что, кажется, влюбился в Екатерину Валерьевну Пушкареву, и это открытие ему не понравилось. Катю Андрей всегда уважал: за профессионализм, сдержанность и преданность. Но постепенно ему стало интересно разговаривать с ней не только о делах «Зималетто», он невольно запомнил, что из еды ей нравится, а что – нет, он заметил, что когда она устает, то трет лоб, а когда на чем-то сосредоточена, то закусывает нижнюю губу. Ему все время хотелось до нее дотронуться – просто так, без всякого сексуально подтекста. Он страшно испугался за Катю, когда она упала в обморок, и сегодня, когда он подумал, что она что-то себе сломала. А когда он увидел, как она плачет, то у него сжалось сердце – больше всего на свете в тот момент он хотел, чтобы она снова улыбнулась: ее слезы причиняли ему почти физическую боль. «Екатерина Пушкарева – бомба замедленного любовного действия». Андрей никогда не думал, что способен на такую романтическую ерунду, и это не привело его в восторг. Меньше всего он хотел влюбляться в кого-либо, а особенно – в Катю. Потому что любовь – это слабость, а слабостей у него хватало и без этого. И потом – Катя была слишком хорошей девушкой, чтобы портить ей жизнь своей любовью. Он был почти женат и, положа руку на сердце, не собирался хранить жене верность. А поскольку жениться на Кире он собирался лишь для того, чтобы не потерять кресло президента компании, то отменить свадьбу он не мог ни при каких обстоятельствах. А такие девушки, как Катя, соглашаются только на законный брак, но никак не на унизительное положение любовницы. Кроме того, Андрей даже не знал, испытывает ли она к нему что-либо. Ромка мог сколь угодно долго шутить на эту тему, но поведение Кати, в понимании Андрея, ничуть не было похоже на поведение влюбленной женщины. С другой стороны, можно подумать, его собственное поведение было похоже на поведение влюбленного мужчины! Возможно, Катя никак не выдает свои чувства потому, что у Андрея есть невеста, а порядочные девушки не уводят женихов от невест. Возможно, она поняла, что бабник Жданов недостоин ее любви. Возможно… много чего могло быть возможно, и Андрей сам себе напоминал Ежика в тумане. Черт, он даже не знал, что хочет Катю до того момента, как поцеловал ее.
Андрей задумчиво налил себе очередной стакан виски. Сегодня Кира потащила его в ресторан отмечать его приезд и заключение выгодного контракта, а продолжить это празднование она планировала, как обычно, в постели, однако Андрей был слишком занят размышлениями о том, что случилось, и обращал мало внимания на Киру, никак не реагируя на ее попытки «завести» его, отчего она, в конце концов, заявила, что Андрей может валить на все четыре стороны, раз она его так мало интересует. И Андрей ушел.
И вот теперь он сидел на кухне, приканчивал бутылку виски и думал, что теперь делать с Катей и, самое главное, с самим собой.
- Мне нужно президентское кресло, - сказал, наконец, Андрей заплетающимся языком, - а Кате не нужен такой, как я. А значит, надо держаться от нее подальше и не портить жизнь себе и девочке.

Он не подозревал, что по дороге на работу Катя подумала примерно то же самое. Утром она не услышала будильник, проспала и едва успела быстро собраться и вовремя выйти из дома, так что времени подумать о том, что вчера случилось, у нее не было. Впрочем, думать особо было не о чем. Она была уверена, что Андрей поцеловал ее по инерции: наверняка он так утешает всех своих любовниц. По-настоящему нравиться ему Катя не могла: она была далека от его идеала красоты. А значит, ему наверняка неловко от того, что он сделал. Следовательно, самым правильным будет сделать вид, что ничего не произошло – им обоим так будет проще всего.

Когда Катя вошла в президентский кабинет, Жданов уже был на месте. Он сдержанно кивнул Кате и сказал сухо:
- Доброе утро, Екатерина Валерьевна.
И Катя, не ожидавшая такого холодного приема, ответила не менее сухо:
- Доброе утро.
Андрей, больше не глядя на нее, вернулся к чтению документов, а Катя скрылась в каморке. В президентском кабинете поселилось отчуждение.

- … То есть ты считаешь это нормальным? – раздраженно поинтересовалась Рогозина у Асуфьева.
- В общем и целом – да, – мягко ответил Асуфьев.
- Кирилл, твоя Пушкарева не подчинилась приказу начальства, а ты ведешь себя так, словно это в порядке вещей.
- Галя, не передергивай, - поморщился Асуфьев. - Девочка поступила так, как считала необходимым в интересах следствия. Не вижу здесь никакого криминала. И потом, она в официальном отпуске, который вольна проводить, как хочет. А если она хочет работать в это время в «Зималетто» – это ее право, – усмехнулся Кирсаныч.
- Замечательно. Теперь понятно, в кого она такая упрямая и сообразительная – в любимого учителя, - едко сказала Рогозина, которая, впрочем, почти уже перестала злиться.
- Чем и горжусь. Правда, Галь, оставь ты это. Я уверен, что «клубный убийца» – кто-то из «Зималетто». Нутром чую. Так что пусть Катя там еще месяц покрутится, повыясняет, а потом, если результатов не будет, вернется в ЭКО.
- Кирилл, – сказала Рогозина, прищурившись, - сдается мне, ты чего-то недоговариваешь. Если ты что-то знаешь о личности преступника и молчишь…
- Не знаю, – быстро перебил ее Асуфьев, – но я хочу, чтобы Катя еще немного поработала в «Зималетто». Скажем так, я уверен, что ей пока лучше побыть там.
- Уверен, говоришь? Ну ладно, пусть будет так. Но учти, я своего решения не изменю: в «Зималетто» она может работать только находясь в отпуске. Меня начальство живьем съест, если узнает, что у меня профайлер уже четвертый месяц работает под прикрытием и до сих пор безрезультатно.
- Как скажешь, – улыбнувшись, сказал Асуфьев. – Ты же знаешь, я никогда не мог тебе отказать.
- Да? – насмешливо подняла бровь Рогозина. – А по-моему, всегда было наоборот: это я тебе никогда не могла отказать, о чем порой горько жалела.
- Ой ли? Так уж горько? – в тон ей спросил Кирсаныч.
Но в ответ Рогозина только покачала головой.
- Иди уже, гениальный психолог.
Асуфьев уже вышел, было, кабинета, но вдруг повернулся, быстро подошел к сидевшей в кресле Рогозиной, наклонился и прошептал ей на ухо:
- Знаешь, я ведь действительно когда-то не мог тебе ни в чем отказать, только ты об этом не подозревала.
Пока удивленная Рогозина обдумывала, что ответить, Асуфьев уже ушел.

Несколько дней Катя с Андреем работали так, словно были едва знакомы: они разговаривали исключительно о работе, Катя, подавая бумаги на подпись, держалась от Андрея на значительном расстоянии, Жданов перешел на формальное «Екатерина Валерьевна». Разумеется, это не могло остаться незамеченным окружающими. Женсовет жалел Катю, полагая, что темпераментный Жданов в очередной раз разозлился за что-то на помощницу; Роман пытал Андрея о том, что у него произошло с Катей, выдвигая версию, что девушка призналась Жданову в любви, а тот ее отверг; Клочкова радовалась тому, что «эта выскочка Пушкарева» впала в немилость. В любое другое время Кира была бы с ней солидарна, но в этот раз ее гораздо больше беспокоили собственные отношения с женихом: Андрей стал раздражительным и злым, они постоянно ссорились, и, что само ужасное, он отказывался с ней спать. Кира начала подозревать, что у Андрея начались проблемы с потенцией, и это занимало ее гораздо больше, чем Пушкарева. О том, что Катя, после того как получила от коллег информацию о случившемся с Соней Руслановой, не могла спокойно смотреть на Киру, та даже не догадывалась. Больше писем от анонима не было, и Кира вздохнула с облегчением, решив, что это была чья-то дурацкая шутка.
Катино расследование стояло на месте: Воронцов по-прежнему оставался в числе подозреваемых, но узнать, является ли он «клубным убийцей», пока не представлялось возможным.
В остальном в компании было все, как всегда: Маша с Федей то ссорились, то мирились, Света переживала из-за того, что муж не платит алименты, Шура с Амурой никак не могли наладить личную жизнь. Пожалуй, во всей компании было только два безоговорочно счастливых человека: Милко, который с упоением творил новую коллекцию, ожидая, когда, наконец, доставят первоклассные ткани, и беременная Танюша Пончева.
А потом грянул гром.

Роман Малиновский медленно зашел в кабинет президента «Зималетто», также аккуратно закрыл за собой дверь, неторопливо дошел до стола Андрея и буквально рухнул в кресло.
Жданов, наблюдавший за другом, подумал, было, что Малина пьян, но быстро отказался от этой мысли: в нетрезвом состоянии Ромка вел себя по-другому. А таким вот тихим он становился, когда заболевал. Жданов его так и спросил:
- Ром, ты что, заболел?
Роман с едва слышным стоном уперся лбом в стеклянную столешницу, и Андрей счел это утвердительным ответом.
- Так иди домой, не мучайся. Пару дней мы без тебя переживем.
Малиновский поднял голову, и по его глазам Андрей понял, что все гораздо серьезнее, чем обыкновенная простуда.
- Ром, что случилось? Что-то с Алей? Или что? Ромка, да не молчи ты!
Роман тяжело вздохнул и сказал:
- Андрюха, прости, я правда не думал, что так получится. Черт, я же проверил эту фирму, все казалось нормальным.
- Какую фирму? Узбекскую?! Ромка, что случилось?
- Ткани наши пропали.
- Что?! Как это пропали? Куда?
- Их на таможне нашей арестовали, там лажа какая-то с документами.
- Так, стоп: а кто эти документы оформлял, мы или они?
- Они.
Роман снова застонал.
- Андрей, извини, я не думал, что может такое случиться. Но ведь фирмочка эта такой надежной показалась…
Побагровевший Андрей сначала не мог вымолвить ни слова, а затем заорал:
- Катя, быстро сюда.
Катя выскочила из каморки уверенная, что наступил конец света, а ее забыли об этом предупредить. В какой-то степени так оно и было. Услышав новости об арестованных тканях, Катя побледнела так, что Андрей испугался, что она снова упадет в обморок. Но, к счастью, обошлось.
- Я все узнаю и попытаюсь что-нибудь придумать. Все будет хорошо, Андрей Палыч – сказала она решительно.
В ее голосе была такая уверенность, что Андрей на мгновение поверил, что все действительно обойдется. Но тут же одернул себя: только полный идиот мог так подумать. Похоже, на этот раз даже его палочка-выручалочка Катя не сможет ничего сделать. А значит, «Зималетто», скорее всего, ждет крах. В президентском кабинете повисла гробовая тишина.

Катя твердо знала, что ткани надо вернуть любой ценой, иначе перед «Зималетто» нависнет реальная угроза банкротства, и без того уже маячившая на горизонте. Катя ненавидела просить кого-либо о чем-либо, но в этот раз у нее не было выбора.
- Паша, привет. Мне нужна твоя помощь, это очень срочно. Да, я понимаю, что ты занят, но, Паш, это действительно очень срочно и очень важно. У нас арестовали ткани. Что значит «у кого у нас»? У «Зималетто», конечно. Без этих тканей компания обанкротится, а виновата в этом буду я. Потому что я – липовый финдиректор. Паша, ну причем тут Жданов, речь сейчас не о нем. Паша, пожалуйста, помоги мне связаться с таможенниками и объяснить им, что с тканей надо снять арест, мы заплатим все штрафы и налоги, но эти ткани нужны нам срочно. Паш, ты же понимаешь, что, во-первых, они меня слушать не будут, а во-вторых, мне нужны свои таможенники. Я все документы пришлю сейчас по почте. Не знаю, Паша, но думаю, если что, можно сказать, что это в интересах дела, ведь «Зималетто» у нас все равно официально в оперативной разработке. Хорошо, как скажешь. Да, буду на связи. Спасибо, Паша.
На возвращение тканей ушел весь день. Сначала Катя «висела» на телефоне, общаясь с разного рода чиновниками, а потом – остаток дня провела, курсируя между таможенным управлением и складом. Но, в итоге, Кате пообещали вернуть «Зималетто» ткани, если компания заплатит сборы и пошлины. Катя понимала, что если бы она не была сотрудником ЭКО, то тканей им было бы не видать, как собственных ушей.
С радостным известием Катя позвонила Андрею уже в девятом часу вечера, зная, с каким нетерпением Жданов ждет этого звонка. Сказать, что президент «Зималетто» обрадовался новостям, было бы ничего не сказать - от его радостных воплей Катя едва не оглохла, а столько комплиментов в свой адрес Катя не слышала за всю свою жизнь. А минут через сорок после этого, когда Катя с родителями заканчивала пить чай с вкуснейшим домашним вишневым пирогом, в дверь позвонили.
- Кого это черти принесли на ночь глядя, - проворчал Валерий Сергеевич. – Кольку что ли, троглодита этого?
Однако Валерий Сергеевич ошибся - это был не Зорькин, а курьер с огромным букетом цветов.
- Пушкарева Екатерина Валерьевна здесь проживает? – поинтересовался он.
- Ну, здесь, - нелюбезно ответил Пушкарев. – А Вам она зачем?
- А затем, что мне ей букет надо вручить. Лично. Она дома?
- Ишь ты, букет. Это кто ж Катюхе такие букеты дарит? – проворчал Валерий Сергеевич, но Катю позвал.
Увидев это пестрое ароматное чудо, Катя только охнула. От кого был букет она, конечно, догадалась и была права. «Катя, Вы – лучшая», - было написано на карточке. Прочитав это, Катя почувствовала, как губы ее расползаются в улыбке.
- Слышишь, мать, ты пойди сюда, посмотри, какой Катьке букет притащили. Он, небось, кучу денег стоит. Катюха, а ну признавайся – у тебя что, ухажер появился богатый?
- Ну что ты на девочку набросился? Кать, а эта красота точно тебе, может, перепутали чего?
- Мне мама, мне. И это не от ухажера, папа, а от шефа. Я ему сегодня помогла очень, вот он и прислал мне букет в знак благодарности.
- Кирилл Александрович? – хором удивились Пушкаревы-старшие.
- Нет, конечно, - рассмеялась Катя. – Мой шеф из «Зималетто», Жданов.
- А-а-а. Лучше бы он тебе в знак благодарности премию выдал. Какая от этого веника польза? – продолжал ворчать Пушкарев.
- Да, видно, сильно ты ему помогла, дочка, - задумчиво сказала Елена Александровна, нюхая букет. – Ведь папа прав, он немалых денег стоит.
-  Сильно мама, сильно, - с улыбкой сказала Катя. – Ты даже не представляешь насколько.
И Катя пошла искать вазу: кажется, мир с Андреем был восстановлен.

- 2 -

Когда Катя на следующий день пришла на работу, Жданова, как обычно, на месте еще не было. Зато за президентским столом сидел Малиновский. Увидев Катю, он засиял.
- Катенька, вот Вы-то мне и нужны! – радостно воскликнул он.
И от его энтузиазма Кате стало не по себе.
- З-з-зачем? – пробормотала она, пятясь к каморке.
- Катенька, Вы самая умная девушка на свете, - торжественно провозгласил Малиновский, сгреб взвизгнувшую Катю в охапку, с чувством поцеловал ее в щеку и закружил по комнате. – Катя, Вы же нас всех спасли, понимаете? Что бы мы без Вас делали! Катя – Вы чудо.
- Роман Дмитрич, я все понимаю, только опустите меня на пол, пожалуйста, - взмолилась Катя.
Но находящийся в эйфории Роман ее не услышал: вчера он был придавлен грузом вины, однако Катя сняла с его плеч это тяжелое бремя, и сегодня Малиновский был счастлив.
- Малина, а ну убери руки от Кати, - раздался вдруг недовольный голос Жданова.
Малиновский аккуратно поставил Катю на пол, но не потому, что так сказал Андрей – возбужденный Роман не услышал его слов, но он увидел друга и решил поделиться с ним радостью, полагая, что президент «Зималетто» еще больше Малиновского должен быть счастлив тому, что им вернут ткани.
- Андрюха, ура, мы спасены! – Роман подлетел к Андрею и со всего размаха хлопнул его по плечу. – Нас спасло чудо по имени «Катя».
С этими словами Роман вернулся к Кате, обнял ее за плечи и звонко поцеловал.
- Тебе досталась сокровище, а не секретарша, друг мой, - сказал Роман.
- Знаю, - мрачно ответил Андрей. – А теперь убери от нее руки.
На этот раз Роман услышал Андрея и удивленно на него посмотрел, не отпуская при этом Катю.
- Жданыч, ты чего такой смурной? Случилось что?
- Случится, если ты не прекратишь лапать Катю, - прорычал Андрей.
Роман снова удивленно посмотрел на Андрея, потом перевел взгляд на свои руки и медленно их разжал.
- Какая муха тебя укусила с утра пораньше, Жданчик?
- Катя, идите к себе, - приказал Андрей, не сводя глаз с Малиновского.
Катя недоуменно пожала плечами, но подчинилась. Она, как и Роман, не понимала, что происходило. Всю неделю после того злополучного поцелуя Андрей вел себя так, словно она виновата во всех смертных грехах, вчера осыпал ее комплиментами и подарил букет в знак признательности за то, что она спасла компанию, а сегодня опять ее игнорирует и ни с того ни с сего набросился на Малиновского.
«Вам не психолог нужен, Андрей Палыч, а психиатр», - мысленно сказала Катя.
Как только за ней закрылась дверь каморки, Андрей прошел в конференц-зал, поманив за собой Романа.
Сегодня утром Андрей проснулся в превосходном настроении, которое резко испортилось, когда он увидел Катю в объятиях Романа. Всю неделю он, верный своему решению держаться от Кати подальше, старался соблюдать дистанцию, что оказалось адски трудной задачей: ему было тяжело слышать равнодушный тон Кати и видеть в ее глазах холод, он привык к тому, что она искренне ему улыбается и дружески с ним разговаривает. Наверное, стоило извиниться перед ней за тот поцелуй, но, во-первых, Андрей о нем не сожалел, а, во-вторых, не хотел выставлять себя полным дураком. Но когда Катя вчера в очередной раз спасла его шкуру, Андрей не выдержал и сказал все, что он о ней думает, то есть какая она умница и молодец, и послал ей роскошный букет. Андрей и сам удивился своей реакции, когда увидел, как Роман обнимает Катю. Умом он понимал, что, скорее всего, Малиновский таким образом выражает свою бурную радость, и беспокоиться тут не о чем, тем более, что как женщина Катя совершенно не интересует его друга, однако в душе у Андрея вспыхнула дикая злоба, требующая убить Романа на месте за то, что тот посмел прикоснуться к Кате. Одна мысль о том, что Малиновский может попробовать затащить Катю в постель, была кощунством, и Андрей вдруг понял, что не допустит ничего подобного, только через свой труп. Или же, что вероятнее, через труп Романа. Никогда в жизни Андрей не ревновал женщин и сейчас просто не мог понять, что с ним происходит.
- Андрюха, ты что, на радостях рассудком повредился? – спросил Роман Андрея, когда они зашли в конференц-зал.
- Ты что творишь, Казанова недоделанный? – сквозь зубы сказал Андрей. – Катя тебе не очередная моделька, так что не смей распускать руки.
- Андрей, ты по дороге нигде головой не ударялся? Ты что такое несешь? Да я ни о чем таком и не думал, я просто радовался, что Катя нас в очередной раз спасла.
- Видел я, как ты радовался, - буркнул Андрей.
- У-у-у, ты меня пугаешь, - заявил Роман. – Ты случайно не заболел?
Он подошел к Андрею и с преувеличенной заботой потрогал тому лоб.
- Холодный. Амиго, не пугай меня, не говори, что ты ревнуешь Катю Пушкареву.
- Я еще в своем уме. Просто она – хорошая порядочная девушка, и я не хочу, чтобы ты испортил ей жизнь.
- Ну, во-первых, у порядочных девушек на меня иммунитет, да и хлопот с ними слишком много, а во-вторых, ты Кате кто – отец родной? Вот уж не знал, что личная жизнь сотрудников тоже в твоей компетенции, Жданчик. А если предположить, что она действительно в меня влюбится, что ты делать будешь? Объявишь ей выговор и лишишь премии? Андрей, ты не поверишь, но крепостное право уже отменили, и Катя вольна влюбляться в кого хочет. Или что, я прав, и у тебя на нее свои виды? – Роман пристально посмотрел в глаза Андрею.
- Не говори ерунды. Я тебе уже объяснил: я не хочу, чтобы ты испортил ей жизнь. Таким девушкам, как Катя, нужен верный муж, стабильный брак и куча детишек. Ты в эту схему не вписываешься.
- Да ну? А ты у нас великий прорицатель? – неожиданно зло сказал Роман. – Уверен, что я всю жизнь буду с моделями развлекаться? Может, мне тоже хочется иметь верную жену и много детей. Вот пойду и прямо сейчас сделаю предложение Кате, а тебя мы потом в свидетели и крестные позовем.
Андрей сжал кулаки, и ему стоило огромных усилий сдержаться и не ударить Романа.
- Вот что я тебе скажу, друг мой Андрюха, - успокоившись, сказал Малиновский, - по-моему, ты влип. Я волне допускаю, что ты мог влюбиться в Екатерину свет Валерьевну, а что, она и порядочная, и умная, и верная - одним словом, экзотика для нас обоих. Только учти, что из нас двоих невеста есть только у тебя одного. Потеряешь Киру – потеряешь президентское кресло. А Катя на роль любовницы не согласится. Так что, скорее это ты можешь испортить ей жизнь. И вообще, я на нее не претендую, это все твое больное воображение и банальная ревность. Вот так-то, Жданчик.
Роман вышел их конференц-зала, а Андрей остался размышлять над тем, какой он все-таки идиот.

Когда Андрей вошел в каморку, Катя что-то печатала.
- Я Вас слушаю, Андрей Палыч, - сказала Катя, не отрывая глаз от экрана.
- Я пришел, чтобы извиниться.
- Вот как? Андрей Палыч, я не помню ничего такого, за что Вам стоит извиняться, - предупреждающим тоном сказала Катя.
Андрей понимал, что после такого заявления следовало бы оставить все как есть, но, как говорится, «Остапа понесло».
- Нет, - заупрямился Жданов, - я все же хочу извиниться за то, что Вас поцеловал без разрешения.
Уже договаривая, Андрей понял, как глупо это прозвучало. Катя, наконец, перестала печатать и посмотрела на Жданова. В полумраке каморки Андрею показалось, что он видит в ее глазах насмешку, но, возможно, это плохое освещение сыграло с ним злую шутку.
- Ваши извинения принимаются, - спокойно сказала Катя, снова поворачиваясь к монитору.
Сейчас самым правильным для Андрея было бы уйти, но он спросил недоверчиво:
- И это все?
Катя удивленно на него взглянула.
- А что еще Вы хотите от меня услышать? Ну хорошо, давайте считать, что ничего не произошло, я уверена, что Вы ничего подобного больше не сделаете, и мы останемся друзьями и коллегами. Согласны?
«Скажи «да», - прошептал внутренний голос, - и инцидент будет исчерпан». Но Андрей проигнорировал  здравый смысл и неожиданно сказал:
- Нет, не согласен.
С этими словами он наклонился к Кате, выдернул ее из кресла, отчего девушка возмущенно пискнула, и поцеловал. Катя попыталась, было, вырваться, но он ей этого не позволил, одной рукой придерживая Катю за затылок, а другой – за талию. И Катя расслабилась, сдавшись на милость победителя. Чему немало способствовал тот факт, что она позволила себе наслаждаться поцелуем Андрея, понимая что он, скорее всего, последний в ее жизни.
- Это неправильно, - прошептала Катя, когда они прервали поцелуй, чтобы отдышаться, - мы не должны этого делать.
- Я знаю, - вздохнув, ответил Андрей и вновь накрыл ее губы своими.
Катя действительно не умела целоваться, но она была способной ученицей, а Андрей – толковым учителем.
Их прервал телефонный звонок. Катя отпрянула от Андрея, несколько секунд пристально смотрела на него огромными темными колдовскими глазищами, а потом сняла трубку и сказала своим обычным деловым тоном:
- Да, Амура? С таможни? Конечно, соединяй. Да, я Вас слушаю. Да. Да, конечно. Секунду, я запишу. Так, да, понятно. Хорошо, спасибо, я скоро буду.
- Андрей Палыч, мне надо на таможню, улаживать формальности. Можно?
- Что? Ах да, конечно. Давайте я Вас подвезу.
- Нет, не надо, - отчаянно замотала головой Катя. – Я как-нибудь сама. Когда вернусь – не знаю.
Катя быстро схватила сумку и пальто и буквально выбежала из кабинета, а Андрей еще долго смотрел ей вслед с глупой и счастливой улыбкой на лице, не зная, что похож при этом на кота, объевшегося сметаной и закусившего канарейкой. Но когда он сел за свой стол, выражение его лица резко изменилось, он нахмурился и сказал мрачно сам себе:
- Да, прав Малиновский, влип ты, братец.

- 3 -

В офис Катя вернулась уже под вечер: уставшая, но довольная – «Зималетто» должно было получить ткани уже завтра днем. Жданов и Кира уже ушли домой, как, впрочем, и Малиновский. На ресепшене Маша мило беседовала с Федей: значит, они снова находились в дружеско-романтической стадии отношений, которая, как правило, длилась не больше трех дней, а потом перерастала сначала в «вооруженный конфликт», затем в «холодную войну», после чего снова начинался конфетно-букетный период.
- О, Кать, привет еще раз. Смотри, что в Федьке в коллекцию подарила. Федь, покажи ей.
- А что, ты что-то коллекционируешь? - спросила Катя Короткова.
Федя открыл, было, рот, чтобы ответить, но его перебила Маша:
- А ты не знала? Он брелки коллекционирует. Глупо, конечно, но иногда такие смешные попадаются. Федь, ну покажи Кате, какой я тебе подарила.
Федя достал из кармана связку ключей, на которой висело изрядное количество брелков разной формы и размеров, и дал ее Кате.
- Машкин – вот этот.
Брелок, подаренный Феде Машей, был в форме футбольного мяча, из которого торчала одетая во вратарскую перчатку кисть руки, пальцы который были сложены в кукиш. Катя улыбнулась и принялась рассматривать другие брелки, среди которых были мотоцикл и человеческая пятка, пивная кружка и забавный осел. Сколько брелков… Брелков?! У Кати вдруг перехватило дыхание и ей стоило немалых усилий скрыть свое волнение, когда она спросила нарочито небрежным тоном:
- А что, брелка «Зималетто» у тебя нет? Непатриотично.
- Да есть где-то, - ответил Федя, - дома где-то лежит. Знаешь сколько их у меня? Сотни три, не меньше, и я их постоянно меняю. Маш, ну так как, пойдем сегодня? – тут Федя состроил такое умильно-щенячье выражение лица, что Катя с Машей, не сдержавшись, рассмеялись.
- Ой, вот умеешь ты уговаривать, Федька. Ладно уж, пойдем.
«Какие они все-таки милые и забавные, - с улыбкой подумала Катя. – Но брелки... нет, наверняка это просто совпадения. Федя – и вдруг серийный убийца? Невозможно».

Вечером следующего дня Катя сидела за своим столом в Отделе поведенческого анализа ЭКО и в который раз читала дело «клубного убийцы». Конечно, она знала его наизусть, но надеялась, что сможет таким образом посмотреть на это дело новым взглядом. Пока что получалось не очень. Катя вздохнула и отложила папку: да, что-то пока «не выходит цветок каменный».
- Привет. Не помешаю? – спросила зашедшая в кабинет Наталья Ремизова, новый профайлер отдела.
Всего отделу принадлежали два кабинета, в одном из которых сидел Асуфьев, а второй делили Дмитрий и Катя. После того, как в отдел взяли еще одного сотрудника, в этот второй кабинет втиснули третий стол, и передвигаться по комнате стало возможно только боком.
- Нет, конечно, - улыбнулась Катя.
Она всего пару раз разговаривала с Ремизовой, но новая коллега Кате очень понравилась. Наталья была дочерью английского психолога Маргарет Таллер и талантливого русского математика Евгения Ремизова. Когда-то родители Натальи случайно встретились в Лондоне, куда Евгений Ремизов прилетел на конференцию, и влюбились друг в друга. Настолько сильно, что Ремизов, не колеблясь, перебрался в Англию, чтобы быть рядом с Маргарет. Однако родину он любил, и когда стало возможным вернуться в Россию, он с семьей перебрался в Москву. Психологическое образование Наталья получила в Москве, затем несколько лет стажировалась в Лондоне, а когда вернулась в Москву, то стала работать с трудными подростками, в основном – с малолетними преступниками. Она также была ученицей Асуфьева, и тот долго уговаривал ее сменить специализацию и, в конце концов, уговорил.
Невысокая, темноволосая, зеленоглазая Наталья была спокойна, рассудительна и при первом взгляде казалась очень мягким человеком, но Катя уже поняла, что у нее твердый характер и жесткий внутренний стержень.
- Дело «клубного маньяка»? – спросила Наталья.
Катя кивнула. Наталья этим делом не занималась, хотя, конечно, знала все подробности.
- Хотела взглянуть на него под новым углом, но пока не получается. Мы исключили всех подозреваемых, так что или я ошиблась, или мы неправильно составили психологический портрет.
- Почему бы не предположить, что неверно и то, и другое?
- Как?
- Ну, насколько я поняла, подозреваемый у вас есть – Василий Зудин, но пока что ты не видишь ни одного сотрудника «Зималетто», который мог бы быть Зудиным и соответствовал бы профайлу убийцы, верно?
- Да. Но не факт, что это именно Зудин.
- Но ведь психологический портрет не учитывает всего, это же не биография. Аня не смогла найти Зудина ни в одной базе, возможно, он давно погиб, возможно – просто поменял фамилию, а возможно – намеренно скрывается. Может, он с самого начала понял, среди каких типов людей и социальных групп его будут искать, и теперь ведет себя по-другому, чтобы сбить нас со следа. Организованные несоциальные серийные убийца обычно очень умны, так что вполне вероятно, что он все просчитал на три-четыре шага вперед. Вполне возможно, он живет по поддельным документам. Что, если вместо того, чтобы вычислять Зудина, действовать от противного: исключить из списка всех сотрудников компании - мужчин старше Зудина и попробовать выяснить, кто из них совершенно точно не может быть Зудиным? Проверить их по всем базам данных, может, выяснится что-то интересное. Конечно, это займет много времени, но пока что я не вижу альтернативы.
Катя задумалась.
- Знаешь, наверное, ты права. В конце концов, Аня – гений в своей области, может, она с этим быстро справится. Пойду, обрадую ее. Спасибо, Наташа.
- Не за что. Рада, если смогла помочь.

Глава 15. Point of no return*

- Кать, вообще-то я уже делала поверхностную проверку сотрудников «Зималетто», выясняла, не числится ли за ними какого криминала. Конечно, если хочешь, я их прогоню абсолютно по всем базам данным, но это займет много времени, даже с учетом того, что я буду проверять только мужчин в возрасте до 35-ти лет.
- Ничего, Ань, у нас все равно нет другого выбора.
- Как скажешь.
- Да, и вот еще что: обращай особое внимание на всякого рода странности,  несоответствия и несовпадения в данных, ладно?
Аня пожала плечами.
- Хорошо. Но это затормозит процесс.
- Пускай. Мне нужны именно несоответствия и странности.
- Оригинальные у тебя вкусы, подруга, - пошутила Аня. – Хотя, все вы, профайлеры, такие. Ладно, будут тебе несовпадения. Что-то еще?
- Нет, пока все.
- И на том спасибо.
- Что, работы много? – посочувствовала подруге Катя.
- У меня всегда ее много. Не хочу показаться невежливой, но, если у тебя все, можешь идти.
- Спасибо, Ань.

Катя вышла из кабинета Трофимовой, глубоко вздохнула, собрала в кулак всю свою волю и пошла «сдаваться» Кирсанычу, то есть объяснять ему, почему она больше не может работать в «Зималетто». Как агент, работавший под прикрытием, она обязана была это сделать, так как Катина влюбленность в Жданова – одного из подозреваемых – автоматически означала ее необъективность. Как растерянная, первый раз влюбившаяся и не знающая, что с этим делать, девушка, она хотела поговорить с кем-нибудь о своих чувствах. И так получилось, что этим «кем-нибудь» были не ее подруги из ЭКО или «Зималетто», а ее учитель Кирилл Александрович Асуфьев, который обладал поразительной способностью быть объективным даже при таких обстоятельствах, когда это кажется невозможным. Кате было проще рассказывать о своих проблемах, в том числе и очень личных, человеку, который может увидеть в ней не подругу, ученицу или коллегу, а пациентку, которой нужна помощь психотерапевта. Впрочем, до сих пор у Кати не было таких серьезных проблем, за решением которых надо было бы лично обращаться к Асуфьеву: обычно он замечал, что у кого-то из членов его группы начинаются проблемы еще раньше, чем они сами это осознавали, и в зависимости от ситуации либо пытался незаметно помочь, либо с интересом наблюдал, как коллега сам пытается найти выход из ситуации. Реже всего он помогал Кате, полагая, что она, учитывая ее особое положение, должна научиться решать свои проблемы самостоятельно. Но сейчас Катя твердо знала, что со своей проблемой она сама не справится. Это ей, разумеется, не нравилось, но выбора у нее не было: первый раз в жизни она столкнулась с тем, что не может найти ответы на все свои вопросы в учебниках, монографиях и диссертациях. Нет, все-таки Катина жизнь была гораздо спокойнее до знакомства с Андреем Ждановым, но тем не менее… тем не менее, как это ни удивительно, она ни о чем не жалела. Теперь она понимала, почему люди совершают странные и безумные поступки из-за любви, знала, каково это - терять голову при одном только виде любимого мужчины и быть готовой последовать за ним на край света. Это был опыт, который лучше раз пережить, чем сотни раз читать о нем в художественной литературе и учебниках по психологии. Вот только очень уж этот опыт оказался болезненным.
Некоторое время Катя нерешительно топталась у двери в кабинет Асуфьева, подумывая о том, чтобы оставить все, как есть, и попытаться обойтись своими силами, но затем девушка сказала себе, что сейчас не время для трусости, и вошла в кабинет. Кирсаныч сидел за столом и увлеченно что-то читал.
- А, Катя, добрый вечер. Ты уже читала статью в последнем номере «Psychology Monthly»? Там есть неплохая статья по теме твоей докторской…
- Кирилл Саныч, - перебила Асуфьева Катя, не глядя ему в глаза - я, кажется, не могу больше работать в Зималетто.
После недолгой паузы Кирсаныч сказал с усмешкой:
- Да ты садись, в ногах, как известно, правды нет.
Катя присела на краешек стула, по-прежнему не глядя на шефа. На некоторое время в кабинете повисла пауза, а затем Асуфьев спросил, откинувшись на спинку кресла:
- Жданов или Малиновский?
- Что? – не поняла вопроса Катя.
- Ну, ты наверняка пришла признаваться старому грозному Кирсанычу в том, что влюбилась в одного из подозреваемых, и поэтому больше не можешь работать в «Зималетто», верно? Вот я и интересуюсь, в кого ты влюбилась: в Жданова или Малиновского?
Катя открыла, было, рот, чтобы спросить, как он это понял, но вовремя прикусила язык: задавать такой вопрос Кирсанычу, которого в ЭКО считали всезнающими и вездесущим, было просто глупо.
- Это не имеет значения, - тихо сказала Катя.
- Действительно не имеет, - легко согласился с ней Асуфьев. – А что имеет значение, так это то, что ни Жданов, ни Малиновский не могут быть «клубным маньяком», так как у них y обоих есть алиби на время последнего убийства - они были в славном городе Ташкенте. Или я чего-то не знаю? – Катя покачала головой. – Замечательно. Вот я и интересуюсь: почему вдруг ты решила поставить под удар расследование из-за своих капризов?
Катя вдруг улыбнулась.
- А с чего Вы вообще взяли, что это Жданов или Малиновский? Может, это, например, Воронцов, с которого еще не сняты подозрения.
- Тогда я скажу, что все эти годы я в тебе ошибался.
- Да?! – возмутилась Катя. – А русскую народную пословицу: «Любовь зла – полюбишь и козла» Вы никогда не слышали? И вообще, Вы никого из «Зималетто» лично не знаете, чтобы о них судить.
- К тебе эта пословица не относится. И мне не нужно с ними знакомиться, достаточно профайлов, составленных тобой, - отрезал Асуфьев. – Не заговаривай мне зубы, Катя. Если ты мне внятно не объяснишь, почему хочешь сбежать из «Зималетто», конструктивного разговора у нас не получится.
- Я не знаю, что мне делать, - наконец, призналась Катя. – С моими чувствами. И с ситуацией в целом. Я никогда еще ничего подобного не испытывала, и…
Катя беспомощно махнула рукой.
- Поня-я-я-тно. Как я и сказал, ты бежишь от самой себя. Думаю, ты не хуже меня понимаешь, что это никогда еще никому не удавалось.
- Я не знаю, что мне делать, - повторила Катя.
- И как ты собираешься это выяснить? – спросил Асуфьев.
Катя хотела, было, снова сказать «не знаю», но промолчала.
- Ну хорошо, - вздохнул Кирсаныч, - пойдем другим путем: чего ты хочешь? Только не говори, что не знаешь, иначе я в тебе разочаруюсь.
- Я ничего не хочу, - устало и горько сказала Катя, - потому что прекрасно знаю, что эта дурацкая влюбленность не закончится ничем хорошим. У Анд… у Жданова есть невеста, которую он не может бросить, он не умеет по-настоящему любить и уж тем более он никогда не обратит внимания на меня.
- Иными словами, ты не хочешь страдать из-за разбитого сердца, - подытожил Кирсаныч.
- Не хочу страдать из-за разбитого сердца и безответной любви еще больше, чем страдаю сейчас - уточнила Катя. – Чем больше времени я проведу рядом с ним, тем труднее мне будет уходить. Так что лучше сделать это сейчас.
Асуфьев хмыкнул.
- Как я уже сказал, ты бежишь. Это самый легкий, но не единственный выход из положения Я могу понять, что ты растеряна и напугана, потому что ты никогда прежде не влюблялась, но ты слишком зациклилась на своих переживаниях. Попробуй взглянуть на эту ситуацию по-другому: бегство – не единственный вариант, ты можешь попробовать, как это говорят, «увести» Жданова от невесты или стать его любовницей. Твой выбор должен основываться на том, чего ты хочешь, однако ты боишься даже думать об этом. В результате получается замкнутый круг. Попытайся для начала признаться себе в своих истинных чувствах и желаниях, а потом уже что-то решать, - Катя хотела, было, что-то возразить, но Асуфьев остановил ее движением руки. – Подумай. Просто подумай над моими словами. Да, и вот еще что: во-первых, как психолог и как твой учитель, я скажу, что тебе необходимо набираться опыта во всех областях жизни и человеческих отношений, а во-вторых, о том, насколько этично спать с почти женатым мужчиной, ты можешь поговорить со своими подругами, уверен, они расскажут тебе немало интересного.
Кате стоило немалых усилий, чтобы не покраснеть.
- Если у тебя все, то можешь идти думать, - сказал Кирсаныч, - мне еще кучу курсовых надо почитать. Какие-то в этом году студенты безголовые попались.
- Спасибо за советы, Кирилл Саныч, - язвительно поблагодарила шефа Катя. – До свидания.
Выйдя из кабинета, Катя, не удержавшись, пробормотала себе под нос: «Нифига себе!». Такого совета она от Кирсаныча точно не ожидала. Впрочем, с некоторыми его словами она была согласна. Однако Катя точно знала, что в постель к Жданову она не ляжет никогда: помимо жизненных принципов, не позволяющих ей становиться любовницей почти женатого мужчины, ее удерживало от этого шага осознание того, что после такого уйти из «Зималетто», то есть от Андрея, будет очень тяжело. Кроме того, она была уверена, что не интересует Андрея как женщина – Катя не знала, что на него нашло, когда он ее целовал, но то, что сегодня утром он вел себя так, словно вчера ровным счетом ничего не случилось, доказывало, что эти поцелуи были очередным «заскоком» Жданова. А поэтому надо выбросить их из головы. Но проблема заключалась как раз в том, что сделать этого Катя не могла: каждый раз, когда Андрей был поблизости, Катя вспоминала, как он ее целовал, и одновременно ждала и боялась, что он снова это сделает. Это здорово действовало ей на нервы, и девушка твердо решила, что надо как можно быстрее увольняться из компании, тем более что Рогозина была права – ее работа там пока что не принесла никаких результатов и, судя по всему, уже не принесет.
Проходя мимо кабинета Ани, Катя приостановилась и подумала, что, возможно, следует попросить Трофимову проверить в первую очередь Федю Короткова. Но затем решила, что это ни к чему: оснований всерьез подозревать Федю в том, что он «клубный убийца», не было, и если он что-то и скрывает, то рано или поздно Аня это выяснит.

Катя, разумеется, не знала, что вчера вечером Андрей полночи провел без сна, размышляя о том, что ему делать. Что-то в последнее время его часто мучила по ночам бессонница, и у этой бессонницы даже было имя – Катя. Прав был Малиновский, тысячу раз прав – Андрей влип и даже не заметил как. Как могло так получиться, что тихая, невзрачная умненькая Катя стала для него кем-то большим, чем просто верной помощницей? Когда? Как это могло произойти, учитывая, что Жданова до этого, в принципе, не интересовали женщины с немодельной внешностью? И, самое главное, что теперь делать? Нет, вообще-то Андрей еще прошлой ночью решил, что надо делать: забыть и вести себя так, словно ничего не случилось. Проблема была только в том, что, как показала практика, у Андрея это решительно не получалось. С одной стороны, Андрею не хотелось усложнять жизнь себе и портить ее Кате, а с другой… с другой стороны, он никогда еще не испытывал ничего подобного, и ему было любопытно, что будет дальше, к чему все это может привести. «Любопытство не порок, - сказал Жданов мысленно сам себе и добавил: - Но от него кошка сдохла. Ты, конечно, не кошка, но пост президента «Зималетто» потерять можешь». Андрей покосился на лежавшую рядом Киру. Кажется, она спала, но Андрей не был полностью в этом уверен: в конце концов, он сам сказал Кире, что смертельно устал, и сделал вид, что заснул, едва его голова коснулась подушки, а сейчас вот лежит и думает о Кате. О чем думает Кира, если тоже не спит, было легко догадаться - об Андрее. Наверняка думает, что у жениха началась импотенция, поскольку он не спал с ней уже, бог знает, сколько времени. Раньше это обеспокоило бы и самого Андрея, но сейчас эта проблема его как-то не волновала. Собственно, для него это и не было проблемой: он точно знал, что если бы на месте Киры была Катя… так, стоп, вот об этом он точно думать не будет. Андрей, злясь на самого себя, повернулся на бок и приказал себе: «Спать. И выкинуть из головы Катю».

Всю следующую неделю Андрей и Катя вели себя так, словно ничего не случилось: были вежливы и дружелюбны и ни словом, ни взглядом не напоминали друг другу о последнем поцелуе. Из узбекских тканей уже сшили первые образцы моделей новой коллекции Милко, от которых Андрей пришел в восторг и окончательно поверил, что «Зималетто» практически вышло из кризиса – с такой коллекцией они завоюют не только Европу, но и весь мир.
Аня проверяла сотрудников «Зималетто» по всем возможным базам данных, попутно запрашивая информацию в различные инстанции. Дело продвигалось медленно, но кое-что интересное она все же нашла.
Когда Аня в середине недели позвонила Кате, та по голосу подруги сразу поняла, что компьютерный гений ЭКО узнала что-то важное.
- Катя, привет. Ты просила несовпадений и несоответствий? Я кое-что нашла. Правда, я почти стопроцентно уверена, что это не «клубный убийца», и Кирилл Саныч и Дима со мной согласны, но тебе определенно следует это узнать. Я тебе послала все материалы плюс письмо Асуфьева с ЦУ. Он полагает, что тебе это может помочь.
- Спасибо Ань, сейчас посмотрю.
Прочитав то, что прислала ей Аня, Катя едва удержалась от того, чтобы присвистнуть от удивления. Ничего себе! Да, такого она точно не ожидала от этого человека. Кто бы мог подумать? Но Кирсаныч был прав, это могло помочь Кате, если не вычислить «клубного убийцу», то хотя бы подстраховать ее, если что-то вдруг пойдет не так. Катя задумчиво побарабанила пальцами по столу и пошла поговорить кое с кем.
Приближались Новый год и Катин День рождения.

27 декабря
Есть люди, для которых День рождения – лучший праздник в году, а есть те, которые День рождения просто ненавидят. Катя не принадлежала ни к тем, ни к другим: она не могла сказать, что очень любит свой День рождения, но и никаких негативных чувств к нему не испытывала. Иными словами, она всегда равнодушно относилась к этому празднику. Когда она была еще совсем маленькой, ее родители рассудили, что праздновать День рождения такой крохи бессмысленно – она все равно не поймет и не запомнит, а позже, учитывая, что Катя родилась 27 декабря, ее Дни рождения отмечались в Новый Год: лишних денег у Пушкаревых не было, и Катя, понимавшая ситуацию, ничуть не возражала. Впрочем, была у этого решения и другая, не только денежная, причина – у Кати не было друзей, а у ее родителей – знакомых с детьми Катиного возраста, так что настоящего праздника все равно не получилось бы. В отличие от большинства детей, Катя не ждала с нетерпением и любопытством подарков, она всегда знала, что ей подарят что-нибудь полезное: одежду, обувь или серьезную книгу. В отличие от Кати, ее брат обожал свой День рождения, и родители шли ему навстречу, устраивая веселые праздники. Только когда Катя стала работать в ЭКО, она научилась если не любить свой День рождения, то хотя бы получать от него удовольствие: ее друзья-коллеги умели правильно отмечать праздники, и Катин День рождения не был исключением. День Рождения Кати и Даши обычно праздновали в небольших уютных ресторанчиках, Кирсаныча – у него на даче, Димы – в ночных клубах (при этом Кирсаныч уходил примерно через час, заявляя, что уже стар для таких вещей), Паши – у него дома, Ани – на природе за шашлыками.  И именно от Ани и Даши Катя получила первые в своей жизни «девчачьи», как выразился Катин папа, подарки – косметику и украшения. И хотя Катя в повседневной жизни почти не пользовалась ни тем, ни другим, ей было неожиданно приятно почувствовать себя нормальной девушкой, которой можно дарить такую вот неполезную и непрактичную, но ужасно милую женскую чепуху. Празднование Дня рождения в компании коллег стало для Кати чем-то вроде ритуала, из года в год символизирующего, что они не только друзья, но еще и одна команда, что они всегда могут рассчитывать друг на друга, что бы ни случилось. Конечно, Катя понимала, что это несколько пафосно-мелодраматический взгляд на такое, довольно банально-обыденное, событие, как празднование Дня рождения, но ничего не могла с собой поделать: слишком мало в ее жизни было людей, которые воспринимали ее не как гения не от мира сего, а как личность, и поэтому Катя так ценила своих немногочисленных друзей.
Вот и этот День рождения, несмотря ни на что, она собиралась отпраздновать с Кирсанычем, Димой, Пашей, Колей Зорькиным, Аней и Дашей. Наталья, новый профайлер ЭКО, прийти не смогла, так как уже улетела в Англию провести Рождество с семьей. Вообще-то Катины подруги из Женсовета расстроились, что она не сможет отметить День рождения с ними, но Катя пообещала им, что они сделают это на следующий день, и девушки тут же развеселились: какая разница, когда устраивать вечеринку? главное – хорошо провести время! И Катя даже знала, что они ей подарят: около недели назад у нее начал барахлить плеер, о чем она упомянула в беседе с подругами, и с тех пор они каждый день ненавязчиво, как им самим казалось, спрашивали Катю, не купила ли она новый плеер, и тут же принимались убеждать ее не делать этого.

Вообще-то Женсовету проще всего было поздравить Катю в кафе во время обеденного перерыва, но состояние дамочек и примкнувшим к ним Феди и Потапкина можно было описать старинным русским словом «свербит», и поэтому Женсовет не поленился прийти на работу ни свет ни заря, чтобы быть там раньше Кати и сделать ей сюрприз. И им это удалось. Ну, почти. Когда Катя вышла из лифта и увидела, что на ресепшене никого нет, она подумала, что Маша, как всегда, опоздала. А когда, проходя мимо стойки ресепшена, услышала доносящийся откуда-то снизу нестройный хор голосов, поющий «С Днем рожденья тебя», то решила, что она сошла с ума, и у нее начались слуховые галлюцинации. К счастью, когда Катя увидела поднимающиеся из-за стойки подруг, то поняла, что если кто здесь и сошел с ума, то явно не она.
Вышедшие из лифта пятью минутами позже Андрей, Кира и Милко увидели картину маслом «Всеобщее братание народов»: Женсовет, Федя и Потапкин душили в объятиях Катю, державшую в руках букет и коробочку с подаренным плеером. Некоторое время они молча наблюдали за этой сценой, не понимая, что происходит и как на это реагировать, а потом Милко меланхолично сказал Андрею:
- Если Они ее задушат, я ее откачивать не буду.
- А что здесь, собственно, происходит? - громко спросила, наконец, Кира.
- У Кати День рождения, - радостно ответила Маша, - и мы ее поздравляем.
- Катя, поздравляю, - почти искренне сказала Кира.
Никто не заметил, как Жданов на мгновение нахмурился - ему не нравилось, что он не знал о Дне рождения Кати. Нет, не так: ему не нравилось, что Катя не сказала ему о своем Дне рождения. Не то чтобы он рассчитывал на то, что Катя будет сообщать ему обо всем, что происходит в ее жизни, но о Дне рождения, по мнению Андрея, она ему сказать могла бы.
- Поздравляю, Катенька, - присоединился к Кире Андрей.
Он хотел, было, подойти и поцеловать Катю в щеку, но потом передумал: он не мог поручиться, что не промахнется и не поцелует девушку в губы. Конечно, это было маловероятно, но в последнее время в отношениях с Катей Андрей не доверял сам себе и не хотел рисковать.
- Это надо достойно отпраздновать, - неожиданно для себя вслух сказал Андрей.
- А мы завтра в кафе праздновать будем, - сказала Таня, - и все будет на высшем уровне. Ой, да Вы присоединяйтесь к нам, Андрей Палыч, будет весело. И Вы, Кира Юрьевна.
Вообще, когда он думал о том, как отпраздновать День рождения Кати – он думал о тесной компании, состоящей только из него и Кати, но сказать об этом, разумеется, не мог, поэтому пробормотал что-то невнятное и спешно ретировался в свой кабинет.
Ольга Вячеславовна тут же начала отчитывать Таню за то, что та пригласила на День рождения Кати Жданова и Воропаеву без согласия Кати, ее поддержала Света, в то время как остальные встали на сторону Тани, про Катю Женсовет моментально забыл, и девушка последовала примеру Андрея.
Когда Катя вошла в президентский кабинет, то увидела, что Жданов опять в плохом расположении духа. Гадать о том, связано ли это как-то с ее Днем рождения или нет, Катя не стала: не хотела портить себе настроение, и поэтому молча скрылась в каморке. Минут через десять туда заглянул Андрей. Он встал на пороге, прислонился плечом к косяку, помялся немного и сказал:
- Катенька, я Вас поздравляю с Днем рождения, желаю всего самого-самого хорошего.
- Спасибо, Андрей Палыч, - вежливо ответила Катя.
- Э-э-э, собственно говоря, я хотел кое-что уточнить: Ваши подруги сказали, что Вы отмечаете День рождения завтра, а сегодня? В смысле, Вы сегодня вечером свободны? – дурацкая мысль отпраздновать Катин День рождения в каком-нибудь шикарном ресторане все еще не отпускала Андрея.
- Нет, Андрей Палыч, сегодня я тоже праздную, - отозвалась Катя.
- А-а-а, - разочаровано протянул Андрей. – С родителями?
- С друзьями.
Это несколько озадачило Андрея: ему почему-то казалось, что, кроме Женсовета, друзей у Кати не было. Если подумать, это предположение было совершенно идиотским – ведь была же у Кати жизнь до «Зималетто», значит, и друзья должны были быть, но до этого момента Андрею такая мысль ни разу не приходила в голову.
- Ясно. Ну, я пойду.
Андрей вышел, а Катя, проводив его глазами, недоуменно покачала головой: чего приходил?

После разговора с Катей Андрей вдруг сообразил, что на День рождения обычно принято дарить подарки. Что дарить Кате – он не представлял даже приблизительно. Обычно всем женщинам в своей жизни, включая маму и Киру, Андрей дарил духи, сумочки, аксессуары, украшения из последних коллекций известных компаний, но Кате ничего из этого не подходило, хотя он с удовольствием подарил бы ей какое-нибудь колечко. Подарить ей мягкую игрушку? Слишком банально. Вот у кого никогда не было проблем с подарками для прекрасных дам, так это у Малиновского, обладающего неиссякаемой фантазией, но спрашивать Романа о том, что лучше всего подарить Кате, Андрей не стал бы под страхом смертной казни. В конце концов, Жданов рассудил, что, сидя на месте, он ничего не придумает, уходя на обед, проинформировал Катю, что сегодня он в «Зималетто» уже не вернется, и поехал искать подарок своей помощнице.

Когда Катя подходила к тому ресторанчику, где они с друзьями собирались праздновать ее День рождения, ей позвонил Жданов, и, даже несмотря на плохую связь, было слышно, что он весел и доволен жизнью.
- Катенька, добрый вечер. Еще раз поздравляю. Катя, я понимаю, что это прозвучит нагло с моей стороны, но не могли бы Вы мне оказать ма-а-аленькое одолжение?
- Смотря какое, Андрей Палыч, - осторожно ответила Катя.
- Совсем пустяковое. Скажите, Вы с друзьями собираетесь отмечать в ресторане?
- Да.
- Замечательно. Тогда не могли бы Вы, когда будете собираться домой, позвонить мне. Поверьте, для меня это очень важно.
Вначале Катя хотела спросить Жданова, зачем ему это нужно, но затем передумала – там видно будет.
- Хорошо, Андрей Палыч, я позвоню.
- А-а-атлично, - бурно обрадовался Андрей. – Значит, жду Вашего звонка. Желаю хорошо провести вечер.
- Спасибо.
Нет, все-таки сегодня Жданов был на редкость странным.

Катя едва не забыла о своем обещании позвонить Андрею и вспомнила об этом только когда они с Дашей и Аней пошли в дамскую комнату после того, как они попросили счет. Жданов взял трубку мгновенно – так, словно он все это время не выпускал ее из рук, дожидаясь Катиного звонка.
- Андрей Палыч, Вы просили позвонить, когда…
- Да! Спасибо Катенька. Говорите, где Вы, и я за Вами приеду.
- Что? – изумилась Катя. – Не надо за мной приезжать, меня есть кому подвезти.
- Катя, ну пожалуйста, позвольте мне это сделать. Мне просто ну очень надо Вас подвезти. Я Вам потом все объясню, обещаю.
Некоторое время Катя озадаченно молчала, а потом продиктовала адрес: ей стало по-настоящему любопытно, что Жданову от нее нужно.
Когда Катя с друзьями вышли из ресторана, Катя спросила Дашу:
- Даш, подвезешь меня?
- Конечно, - отозвалась чуть удивленная Даша. Ничего необычного в просьбе подруги не было, но вообще-то Катю обычно подвозил Дима.
- Мне же сейчас к родителям, а тебе это ближе, чем Диме, - торопливо добавила Катя, и у Даши мгновенно сложилось впечатление, что дело тут вовсе не в этом.
Так оно и оказалось. Едва они тронулись с места, Катя попросила:
- Даш, останови, пожалуйста, у вон того дома, мне надо вернуться.
- Что, забыла что-то?
- Нет, – замялась Катя, - за мной должны заехать.
- Я так понимаю, что не Валерий Сергеевич, - хмыкнула Даша и припарковалась на обочине.
- Жданов, - честно призналась Катя.
- У-у-у… только не говори, что ему среди ночи срочно понадобился отчет о финансовом состоянии «Зималетто».
- Вряд ли. Но я сама не знаю, чего он хочет. Сказал, что ему очень нужно меня подвезти.
- Как интересно, - саркастически сказала Даша. – Кать, извини, конечно, ты точно не знаешь, что ему может быть надо?
- Нет. Но я… мы с Андреем целовались. Дважды.
- И ты думаешь, он собирается… - Даша неопределенно махнула рукой.
- Я ничего не думаю. Но если и так, то я не знаю, что делать, - Катя вдруг усмехнулась. – Самое забавное, что когда я говорила об этом с Кирсанычем, то он практически дал мне зеленый свет.
- Серьезно? – удивилась Даша. – Хотя, с другой стороны, может, он и прав. Будь на твоем месте, например, Аня, я бы посоветовала ей не связываться с обрученным мужчиной, который ни при каких обстоятельствах не может отменить свадьбу, но ты – особый случай. Говорят, на ошибках учатся, так что, полагаю, тебе это не повредит. Невозможно всю жизнь провести, не вылезая из раковины.
- В теории это звучит просто, а вот на практике… - Катя вздохнула.
- Знаешь что? Действуй по обстоятельствам, как сердце подскажет. В конце концов, ты и так все время полагаешься на ум и логику – дай немного поработать и сердцу.
- Хорошо, - улыбнулась Катя, - я постараюсь.

Когда Катя села в машину Андрея, тот улыбался как чеширский кот.
- Добрый вечер, Кать. Вы простите, что я так настаивал на том, чтобы подвезти Вас. Просто у меня дома Вас ждет - не дождется Ваш подарок, и, думаю, было бы жестоко разлучать его с Вами еще на целую ночь.
И Катя согласилась поехать домой к Жданову. А что ей еще оставалось делать?

На кровати сидел слон. Нет, не так: на кровати сидел СЛОН. Огромный плюшевый слон в розово-голубую полоску, на морде которого застыло непередаваемо ехидное выражение. Катя с минуту таращилась на это чудо природы, а затем расхохоталась.
Андрей удивленно-обиженно смотрел на Катю, не понимая, что ее так развеселило.
- Извините, Андрей Палыч, - с трудом выговорила, наконец, Катя, - он очарователен, правда, но в вашей квартире он выглядит… - Катя снова зашлась смехом.
Андрей, все еще немного обиженный, попытался взглянуть на слона глазами Кати. И тоже рассмеялся: в типичной холостяцкой квартире Андрея большой яркий игрушечный слон, сидевший на большой постели, при виде на которую все сразу же становилось ясно, что купили ее в первую очередь отнюдь не для мирного сна, смотрелся донельзя нелепо и смешно.
- Да уж… - махнул рукой Андрей. – Уверен, в Вашей комнате он будет смотреться лучше.
- Если удастся его туда затащить, - с сомнением сказала Катя. Слон действительно был огромен, и она не понимала, как Жданов ухитрился довезти его из магазина и внести в квартиру.
- Справимся, - оптимистически заверил ее Андрей.
Катя подошла к слону и, не удержавшись, по-детски обняла его, уткнувшись носом в мягкую макушку. А Андрей тем временем взял с полки еще один подарок – букет цветов и протянул его Кате:
- Катенька, поздравляю с Днем рождения.
Катя ахнула – цветы были настоящим произведением искусства: на тонких хрустальных стебельках красовались изящные разноцветные бутоны, сделанные из полудрагоценных камней и стразов. На зеленых листочках с золотыми прожилками лежали стеклянные капельки росы, и казалось, что они вот-вот упадут на пол.
- Какая красота, - восторженно прошептала Катя, осторожно беря букет.
Андрей с довольной улыбкой смотрел на восхищенную Катю. И радовался, что угадал с подарками. Больше всего он боялся, что Катя поймет, сколько стоит «каменный цветок», и откажется его принимать. Но, к счастью, Катя не подозревала, что такая красота может стоить немалых денег, и поэтому без зазрения совести приняла цветы. А потом она приподнялась на цыпочки и поцеловала Андрея в щеку. И тут же поняла, что ей не следовало этого делать: Андрей вдруг бросил на нее странный взгляд, осторожно вынул из ее ослабевших пальцев букет, аккуратно положил его на прикроватный столик, почему-то вздохнул, а потом притянул к себе Катю и поцеловал. А Катя, наконец-то, определилась с тем, чего хочет. И будь, что будет!
Теплые и настойчивые губы Андрея лихорадочно целовали Катины губы, глаза, переносицу, а его руки торопливо расстегивали Катин пиджак. Андрей ничего такого не планировал, он лишь собирался отдать Кате ее подарки и, возможно, выпить с ней по бокалу вина, но ее легкий поцелуй прорвал в нем плотину тщательно сдерживаемых чувств, и Андрей не сдержался. Если бы Катя попыталась вырваться из его объятий, дала знать, что она этого не хочет, Андрей бы ее отпустил без малейших колебаний, но Катя таяла в его руках, наслаждаясь каждым прикосновением, и Андрей не собирался упускать своего шанса. Он стянул с Кати пиджак и начал расстегивать блузку. Его губы коснулись ее мочки, а затем скользнули вниз к шее. Катя прерывисто вздохнула и обвила руками шею Андрея. Подхватив девушку на руки, Андрей положил ее на кровать. Некоторое время он любовался растрепанной, раскрасневшейся, тяжело дышащей Катей, а затем наклонился, снова ее целуя и продолжая расстегивать мелкие пуговички ее блузки. Он уже представлял, как все будет, как он будет осторожно и медленно заниматься с ней любовью, чтобы, не дай бог, не напугать ее и не причинить боль, как потом она будет спать у него на плече и сопеть ему в шею, а потом… а потом… а потом Катя испуганно вздрогнула, когда Андрей коснулся ее полуобнаженной груди, и это мгновенно отрезвило его. Господи, что он делает?! Андрей со стоном откатился в сторону и уткнулся лбом в прохладный шелк одеяла.
- Черт, Катя, я прошу прощения, я не хотел. Вернее, хотел, но… в общем, я не хочу, чтобы все было так, извините меня.
Растерянная, ничего не понимающая Катя не сразу поняла, о чем он говорит, а когда до ее затуманенного страстью сознания дошли его слова, на ее глаза навернулись слезы: даже несмотря на свою неискушенность она понимала, чего Андрею стоило остановиться. И ее сразило его благородство, хотя, положа руку на сердце, она предпочла бы, чтобы он этого не делал. Но так было даже лучше: они оба не сделали того, о чем потом пожалели бы. Впрочем, может, и не пожалели бы, но сейчас Катя уже не была уверена, что хочет проверять это на практике. Катя осторожно дотронулась горячей ладошкой до плеча Андрея.
- Все в порядке, Андрей Палыч, я… я все понимаю. Спасибо.
- Пост президента «Зималетто» - мечта всей моей жизни, а Кира – ключ к ней. Я не могу бросить ее и считаю, что ты заслуживаешь большего, чем стать моей любовницей, - глухо сказал Андрей.
Катя погладила его по плечу и еще раз сказала:
- Спасибо.

Пока Катя приводила себя в порядок, Андрей на кухне залпом выпил два стакана виски, несмотря на то, что еще должен был отвезти Катю домой. Слона в машину Жданова они запихивали в полном молчании, пряча друг от друга глаза. Также молча они с трудом протащили плющевое животное в дверь квартиры Пушкаревых.
- Спокойной ночи, Андрей Палыч, - сказала Катя Андрею на прощание, - все будет хорошо, я уверена.
Андрей лишь вымученно улыбнулся.

_______________
* Точка невозвращения.

Глава 16. Эндшпиль

Do not stand at my grave and cry;
I am not there. I did not die.

- 1 -

29 декабря.
Катина мама всегда верила в то, что сны, которые ей снятся, это нечто большее, чем просто сны. Она была твердо убеждена, что увидеть во сне курицу или котят – к прибавлению в семействе, разбитый градусник – к несчастью, а стог сена – к удаче. Никогда, даже будучи совсем маленькой, Катя в это не верила, однако сейчас, собираясь на работу, она невольно вспомнила, как бродила сегодня во сне по бесконечному лабиринту и не могла оттуда выбраться. При этом она точно знала, что ее преследует кто-то очень страшный, и единственный способ избежать гибели – найти выход из лабиринта. Но сколько Катя ни плутала по лабиринту, выхода так и не нашла. Вспоминая, какой беспомощной и испуганной она была во сне, Катя поежилась, подошла к столу, вынула из ящика пистолет, достала его из кобуры и задумчиво взвесила на ладони. Стрелять она умела, но лишь теоретически. Она, как и все сотрудники ЭКО, сдавала нормативы по стрельбе, однако ни разу в жизни ей не приходилось стрелять в человека. Катя была уверена, что у нее просто не поднимется рука ранить или убить человека. Кроме того, брать пистолет с собой в «Зималетто» было, по меньшей мере, глупо и безответственно. Это не только могло привести к случайным жертвам, но и раскрыть Катину легенду. Вряд ли Катя сможет правдоподобно объяснить тому, кто увидит у нее в сумочке пистолет, зачем она его с собой носит. В версию о том, что он нужен ей для самообороны, не поверит даже Маша Тропинкина. Пистолет в поясной или набедренной кобуре будет слишком заметен. Некоторое время Катя раздумывала о наплечной кобуре, но затем отказалась и от этой мысли: учитывая, что у нее с Андреем в последнее время сложились весьма странные взаимоотношения, в любой момент можно было ожидать, что он снова ее поцелует. И будет весьма удивлен, узнав, что его тихая и безобидная помощница носит при себе пистолет. Да и вообще, глупость это все, конечно, – даже если она узнает, кто из ее коллег «клубный убийца», задерживать его самостоятельно она все равно не будет. И тем не менее… и тем не менее пистолет придавал Кате уверенность, и она почти решила взять его с собой. Но все же передумала и убрала оружие обратно в ящик – как-нибудь обойдется без него. А вот цепочку с образом Святого Себастьяна, подаренную Полянским, ни в коем случае нельзя было забывать дома: при необходимости она поможет больше, чем пистолет.
Когда Катя выходила из подъезда, дорогу ей перебежал жирный черный кот. Но Катя, не верившая в приметы и любившая кошек, лишь подумала: «Бедненький, замерзнет ведь». Она и потом, когда все будет кончено, не вспомнит, что этот – один из самых тяжелых дней  в ее жизни, начался с черного кота, перебежавшего дорогу.

В «Зималетто», как и в большинстве российских фирм, предприятий и учреждений, последний рабочий день перед долгими новогодними каникулами был коротким. Еще с утра Жданов объявил, что они работают до трех часов, но без обеда. На деле это означало, что работать сотрудники «Зималетто» будут, максимум, до одиннадцати-двенадцати часов, а потом они шумными группами будут ходить туда-сюда, поздравляя друг друга с наступающим Новым годом и даря подарки, а где-нибудь в половине третьего дружно потянутся к выходу. И любые попытки призвать их к дисциплине будут тщетны. Впрочем, никто особо и не пытался обуздать эту предновогоднюю эйфорию, в которой находились все, включая руководство. И за исключением Кати. Настроение, с утра испорченное неприятным сном, никак не желало подниматься. Однако, дело было не только в этом: Катя понимала, что фактически работает в «Зималетто» последний день, и это мешало девушке наслаждаться предвкушением сказочного праздника. Конечно, формально она должна будет отработать еще две недели после того, как напишет заявление об уходе, но это будет уже совсем не то – Андрей будет считать ее предательницей, Кира и Вика обрадуются, что Катя, наконец-то, перестанет отравлять им жизнь одним своим присутствием в компании, а девочки из Женсовета сначала наперебой будут уговаривать ее остаться, а затем смирятся с ее решением. Катя никогда больше не увидит Андрея, разве что на обложках журналов, рассказывающих своим читателям о грандиозной свадьбе первого плейбоя столицы Андрея Жданова и его очаровательной невесты Киры Воропаевой. А «клубного убийцу», вполне возможно, к тому времени еще не поймают, и, глядя на его очередную жертву, Катя будет винить себя в ее смерти. В общем, будущее представлялось Кате более чем безрадостным, и хотя она делала все возможное, чтобы скрыть свое подавленное состояние, ей с трудом это удавалось, и Катины подруги уже несколько раз спрашивали, все ли с ней в порядке, на что Катя неизменно отвечала, что просто устала. С Андреем Катя, как и вчера, практически не виделась, что, впрочем, было даже к лучшему: Катя не была уверена, что не сделает какую-нибудь глупость - например, бросится Андрею на шею - если они останутся наедине больше, чем на пару минут.
Если бы Катя была меньше занята своими переживаниями и больше обращала внимание на окружающую действительность, то по взгляду Андрея она бы поняла, что тот подобную глупость только приветствовал бы: время от времени он смотрел на Катю, как кот на миску со сметаной. Впрочем, к концу рабочего дня томно-ласкающий взгляд Жданова сменился на тревожно-недоуменный – он увидел, что с Катей что-то происходит, но не мог понять, что именно. Еще месяц назад он списал бы это на то, что она устала и переработала, но сейчас он точно знал, чувствовал каким-то шестым чувством, которое бывает у влюбленных, что дело не в этом. И даже не в их отношениях, хотя, казалось, именно это должно было волновать Катю в первую очередь. Ну, по крайней мере, самого Андрея этот вопрос занимал гораздо больше, чем последние в году бухгалтерские проводки, новая коллекция и поздравления сотрудников с Новым Годом. Спросить у Кати напрямую, что с ней, Андрей не рискнул - у него создалось впечатление, что Катя, после того, что произошло между ними позавчера, намеренно его избегает. Андрей понимал почему, но его это вовсе не радовало. Хотя он не мог не признать, что Катя вела себя более рационально, чем он сам, ведь они оба признали, что у них нет будущего, и договорились вести себя так, словного ничего не случилось. Но Андрей не мог заставить себя вдруг стать равнодушным и безразличным, и он ничуть об этом не жалел. Новый Год до сих пор оставался для него любимым сказочным праздником, и Андрей позволил себе поверить в то, что после каникул все само собой придет в норму и как-нибудь само собой наладится.

«Война войной – обед по расписанью» - этого принципа Таня Пончева придерживалась всю жизнь. Без обеда она остаться никак не могла, особенно учитывая, что сейчас ей надо было есть за двоих, и поэтому, когда принесенные из дома бутерброды и пирожки закончились, Таня решила дойти до бара и купить там что-нибудь съестное. Конечно, цены там были грабительские, а качество – так себе (и правда, ну разве может сравниться какое-то там пирожное тирамису с великолепными домашними пирожками с мясом или капустным штруделем, которые пекла сама Танюша и которые так любил Пончик? Нет, конечно!), но выбирать не приходилось: урчащий желудок и активно толкающийся ребенок требовали еды. Загруженная работой Света Локтева отказалась составить подруге компанию, и Таня пошла добывать пропитание одна.
Когда Таня дошла до бара, оказалось, что не ей одной пришла в голову мысль подкрепиться: за барной стойкой сидели Кира, Клочкова, Милко и еще пара сотрудников «Зималетто». Около репесшена стояли Шура, Амура и Катя, разбирая доставленную Федей почту, последнюю в этом году. Сам Федя крутился возле Маши, в очередной раз пытаясь уговорить ее встретить Новый Год вместе.
- Девочки, привет!
- Привет, Тань. А для Отдела кадров ничего нет.
- Ну и замечательно, - жизнерадостно отозвалась Таня, - я вообще-то пришла купить чего-нибудь поесть. Будете?
- Нет, - хором отозвались девушки.
- Вот приду домой, наделаю салатиков по традиционным африканским рецептам и буду наслаждаться, - мечтательно произнесла Амура.
- Не дразнись! – шутливо-обиженно сказала Таня и пошла покупать пирожные.
Конечно, одними пирожными Таня не ограничилась и купила еще несколько бутербродов, салат и большую кружку горячего шоколада. Если бы Таня, с трудом удерживающая в руках все это великолепие, пошла сразу на рабочее место, чтобы спокойно насладиться обедом, не случилось бы того, что потом еще много лет снилось Танюше в кошмарах. Но, увы, как уже успела убедиться Катя, жизнью правят случайности и совпадения, и Таня сначала решила поболтать немного с подругами. По пути к ресепшену Таня заметила, что у лифтов стоят Малиновский и Жданов. Роман Дмитрич, улетавший в тот день отдыхать в Доминиканскую Республику, уговорил Жданова отпустить его пораньше, и Андрей, которому нужно было на производство, решил проводить друга до парковки. В тот день лифт использовался так часто, что его с трудом можно было дождаться.
Что произошло потом, толком не понял никто, кроме, пожалуй, Кати - каждый увидел отдельные разрозненные действия, но не всю картину целиком: Федя отошел от Маши, но при этом не сводил с нее глаз, а Таня прилагала огромные усилия, чтобы не уронить свой обед, и не глядела по сторонам, и в результате столкновение Тани и Феди стало неизбежным. Когда на Короткова вылился горячий шоколад, молодой человек вскрикнул не столько от боли, сколько от неожиданности, и на его крик обернулись все находившиеся в холле. Сердобольная Маша тут же начала стаскивать с Феди тонкий свитер, Клочкова язвительно комментировала все происходившее, Кира продолжала пить кофе, а Милко усилием воли заставил себя оставаться на месте и никак не реагировать на то, что бестолковый Женсовет посыпал ожог солью и мазал его маслом, выпрошенным у бармена, - народные рецепты, которые, с медицинской точки  зрения, были абсолютно недопустимы. Малиновский и Жданов вернулись к прерванному разговору, продолжая ждать лифт. И только Катя, не отрываясь, заворожено смотрела на спину Феди, покрытую розовыми пятнами. «У Зудиных был сын, Василий… чудом остался жив… незначительные ожоги спины…» - звучал в голове у Кати голос Ани. Могли ли это быть следы тех ожогов, что получил когда-то маленький Вася Зудин? Мог ли быть Федя Коротков тем самым Зудиным? Мог ли Федя быть «клубным убийцей»? Ответы на эти вопросы Катя не знала, как не знала она и того, что ей делать. Автоматически она взяла со стойки ресепшена свой телефон (совершенно бесполезный, поскольку еще утром он полностью разрядился, а зарядку Катя взять забыла), в это время Федя обернулся, посмотрел на Катю, в его глазах – холодных и безжалостных глазах убийцы – Катя увидела ответ на все свои вопросы: да. И, как обычно пишут в книгах, «он понял, что она все поняла»: по Катиной реакции и по тому, что Катя потянулась к телефону, Федя понял, что его вычислили, более того, он ждал этого уже пару недель. Он быстро присел на корточки, стремительно задрал правую штанину, вытащил из ножной кобуры пистолет, огляделся по сторонам, шагнул к Тане и приставил к ее виску пистолет. Все это заняло не больше пятнадцати секунд.
- Никому не двигаться, - громко сказал Федя.
Разумеется, почти все подумали, что это шутка: Маша покрутила пальцем у виска, Кира и Вика презрительно фыркнули, Шура и Амура хором сказали: «Не смешно», Жданов с Малиновским синхронно пожали плечами. И только Катя и Милко напряженно следили за каждым движением Федора. Катя не могла поверить в то, что происходит: во-первых, поведение Феди не соответствовало его профайлу, а во-вторых, Катя, в отличие от Димы, не была переговорщиком и боялась, что не справится.
Таня попыталась вырваться и вскрикнула, когда Федя больно сжал ей руку.
- Ты что, ненормальный?! – возмущенно сказала Таня. – Пусти, мне же больно!
- Так, пошутили и хватит, - жестко сказал Жданов. – Федор, отпустите Татьяну, немедленно.
- Я сказал: никому не двигаться, - повторил Федя. – Или мне надо кого-нибудь подстрелить, что вы все убедились, что это не шутка? Впрочем, думаю, Екатерина Валерьевна подтвердит, что я не шучу и серьезен, как никогда. Верно, Катя?
- Пистолет настоящий, - громко и невыразительно подтвердила Катя. – Пожалуйста, делайте то, что он скажет.
- Спасибо Катя, - насмешливо сказал Коротков.
Все потрясенно уставились на Катю.
- Т-ты что, заодно с ним?! – заикаясь, спросила Шура.
- Нет, - коротко ответила Катя, не сводя глаз в Феди. – Федор, послушай, Таня – ни в чем не виновата, она ждет ребенка, и ей вредно нервничать. Пожалуйста, отпусти ее. Тебе нужен заложник? Ты можешь взять меня, только отпусти Таню. Посмотри, Маша…
- Не смей впутывать ее в это, - яростно сказал Федор.
Катя хотела, было, ответить, что Федор давным-давно впутал во все это Машу, когда начал из-за нее убивать, но она понимала, что сейчас говорить этого явно не следовало.
- Андрей Палыч, Роман Дмитрич, - преувеличенно вежливо сказал Федор, - будьте так добры, присоединитесь к Кире Юрьевне. Так будет спокойнее и ей, и мне: не люблю, когда у меня маячат за спиной, - Андрей с Романом переглянулись, но подчинились: будь у Короткова в руках нож, а не пистолет, они могли бы попытаться что-нибудь сделать, а так это было слишком опасно. – Маша, Шура, идите туда же. Амура, медленно подойди к Машиному столу, открой нижний ящик и достань оттуда ключ от дверей в коридор. А потом все так же медленно дойди до этих дверей и закрой их. Все понятно? И без глупостей, если не хочешь, чтобы мозги твоей подруги разлетелись по всей комнате.
Пока Амура выполняла приказ Феди, тот, пристально наблюдая за побледневшей мулаткой, сказал Кате:
- Во всех фильмах и книгах главные злодеи плохо кончают только потому, что слишком много болтают. Я такой ошибки не совершу, но у меня есть время сказать пару слов. Зря ты спросила меня о брелке, Катя: я ведь до последнего момента надеялся, что потерял его где-то в другом месте. А знаешь, что еще? Зря ты и твои коллеги вообразили себя умнее всех. Вы что, думали, что будет сложно выяснить, что некая Екатерина Валерьевна Пушкарева – юный гений, закончивший МГУ с двумя красными дипломами факультетов психологии и юриспруденции и работающий психологом в Экспертно-Криминалистическом Отделе? Или Вы предполагали, что никому в голову не придет копнуть поглубже, чтобы узнать, кто скрывается под маской скромного экономиста Пушкаревой? Никогда не стоит недооценивать противника, Катя.
- Это правда? – севшим голосом спросил Жданов.
Федор не удостоил его ответом. Когда Амура заперла двери, ведущие в коридор, Федор удовлетворенно кивнул.
- Замечательно. А теперь, Катя, раздевайся.
- Что?! – Андрей рванулся, было, вперед, но его удержали Роман и Милко.
- Не волнуйтесь, Андрей Палыч, я не собираюсь покушаться на честь Вашей помощницы, и она об этом прекрасно знает, да, Катя? Я просто хочу убедиться, что Катя не спрятала козырный туз в рукаве.
Андрей даже не сразу понял, что Коротков имел в виду, и, видя замешательство Жданова и остальных, Милко прошептал:
- Он хочет убедиться, что у нее нет пистолета в наплечной кобуре, - как ни странно, но из голоса Милко почти полностью пропал акцент.
Пистолета у Кати не оказалось.
- Федор, пожалуйста, отпусти Таню, она здесь совершенно ни при чем. Уверена, ты не хочешь, чтобы с ней или с ее ребенком что-нибудь случилось. Ты можешь взять в заложники меня, и я обещаю, что попытаюсь выполнить все твои требования. Только отпусти Таню.
В это время раздался шум подъезжающего лифта, Федя, оглянувшись, приказал Кате:
- Иди сюда, быстро!
Катя подошла к Короткову и Тане, которая вела себя тише воды и ниже травы и, казалось, боялась даже дышать. Федор оттолкнул в сторону Таню, схватил Катю, поставил ее перед собой, приставил пистолет к ее пояснице.
- Роман Дмитрич, живо давайте Ваше пальто и ключи от машины.
Роман, путаясь в рукавах, стянул с себя пальто и отдал его Феде вместе с ключами от машины. Коротков с Катей встали у лифта, и Федя сказал, обращаясь к стоявшим у барной стойки теперь уже бывшим коллегам:
- Если кто пикнет – пожалеет!
Вышедшие из лифта люди удивленно покосились на полуголого курьера, но ничего не сказали. Феде повезло: в лифте никого не осталось. Прежде, чем новоприбывшие поняли, что что-то не так, Коротков втолкнул в лифт Катю, вошел сам и, широко улыбаясь, нажал на кнопку подземной парковки.

- 2 -

Несколькими днями позже
- …а через год, когда Васе Зудину было шесть лет, его усыновили Александр и Ирина Каманины. У них незадолго до этого погиб сын, и они, надо полагать, решили таким образом найти ему замену. Каманины поменяли приемному сыну фамилию и отчество, и Василий Алексеевич Зудин стал Василием Александровичем Каманиным. Около трех лет назад Каманины скончались. Ирина Каманина покончила жизнь самоубийством, приняв смертельную дозу снотворного, а ее муж, узнав об этом, застрелился.
- И что, они умерли… без чьей-либо помощи? – спросил Герман.
Катя и Полянский сидели в небольшом уютном кафе, и Катя, как когда-то обещала, рассказывала Герману про «клубного убийцу».
- Да, следствие выяснило, что Ирина Каманина незадолго до смерти узнала, что у нее неоперабельный рак, ей оставалось жить около трех месяцев. И она выбрала безболезненный и тихий уход из жизни во сне. А ее муж, узнав об этом, застрелился. Для Василия смерть приемных родителей, которых, согласно рассказам друзей Каманиных, он очень любил, стала шоком. Так или иначе, Василий унаследовал состояние Каманиных – довольно приличное, между прочим, так как Каманин-старший владел строительной фирмой – и продолжил дело отца. Кстати, у Василия было два высших образования, одно из которых экономическое. А потом… можно только предполагать, но, думаю, Василий приехал по делам в какую-нибудь фирму, чей офис находится в здании «Зималетто», случайно увидел Машу Тропинкину, влюбился и решил завоевать ее сердце. Что точно известно, так это что он переложил все дела свой компании на плечи заместителей, купил однокомнатную квартиру на окраине Москвы, мотоцикл, качественные поддельные документы на имя Федора Викторовича Короткова и устроился курьером в «Зималетто», чтобы быть поближе к Маше.
- Он выбрал довольно странный способ познакомиться с девушкой, - заметил Герман. – К чему такие сложности? Проще и эффективнее было бы оставаться самим собой – успешным молодым бизнесменом. Не хочу обидеть Вашу подругу, но, думаю, в этом случае у Василия-Федора было бы больше шансов.
Катя пожала плечами.
- Мы не знаем, что им руководило, и никогда уже не узнаем. Возможно, Федя, то есть Василий, хотел, чтобы Маша полюбила именно его, а не его деньги. А возможно, у него были какие-то другие мотивы. Вполне вероятно, он и сам не предполагал, что этот маскарад продлится так долго. Но Маша не отвечала на его чувства, постоянно меняла бойфрендов и при этом неосознанно держала Фе… Василия на коротком поводке: то приближая к себе, то отталкивая. И в результате, - Катя тяжело вздохнула, – он начал убивать, как правило, после того, как Маша кем-то серьезно увлекалась или крупно ссорилась с Федей. Мы еще раз проанализировали все дела, снова опросили свидетелей и пришли к выводу, что все жертвы Василия – красивые девушки, которые либо приходили в клуб со своими парнями, а потом начинали флиртовать с другими, либо приходили одни, но флиртовали слишком со многими мужчинами. Как Вы понимаете, Эльвира идеально соответствовала этому типу. Впрочем, Каманин убивал не только девушек, на его совести еще убийство одного мужчины, который, как мы полагаем, напомнил ему одного из сотрудников «Зималетто», пристававшего к Маше.
После некоторой паузы Полянский спросил глухо:
- Как Вы его вычислили, если, конечно, это не тайна следствия?
- Я - абсолютно случайно. Но мы в любом случае его взяли бы: он допустил ошибку, сделав фальшивые документы на имя своего друга Федора Викторовича Короткова, которого незадолго до начала работы Каманина в «Зималетто» призвали в армию. Но на последнем году службы Федор Коротков в драке покалечил сослуживца, и на него было заведено уголовное дело, о чем узнали мои коллеги, так что, если бы не случилось то, что случилось, Василий Каманин был бы арестован еще до Нового Года. А знаете, Герман Максимович, Святой Себастьян действительно мне помог, спасибо Вам.
- Это ему спасибо, а не мне, - улыбнулся Полянский. – Я рад, что Вы не пострадали. Насколько я понимаю, Вы ушли из «Зималетто», так? Снова станете ловить преступников?
- Да, хотя я только помогаю их ловить.
- Если бы я не понимал, что это бесполезно, я непременно попытался бы уговорить Вас сменить работу и перейти в «Seven-Group» – Вы очень хороший экономист, Екатерина Валерьевна. Андрею придется без Вас тяжело.
- Я уверена, что он справится, - грустно улыбнулась Катя.

Когда они прощались, Герман сказал, что рад был познакомиться с такой незаурядной личностью как Катя, и поцеловал ей руку. Он предложил Кате подвезти ее, но девушка отказалась: Герман Полянский напоминал ей о теперь уже прошлой зималеттовской жизни, которую Катя хотела забыть как можно быстрее, чтобы не испытывать боли при словах «Андрей Жданов» или «Женсовет». Дойдя до метро, Катя поймала машину и всю дорогу до дома задумчиво теребила образок Святого Себастьяна. Она сказала Полянскому правду – Себастьян и впрямь помог ей.

Флэшбэк. 29 декабря
В лифте Катя молчала: не стоило провоцировать Федю в таком замкнутом пространстве. Собственно говоря, его вообще не стоило провоцировать, но в лифте это было опасно вдвойне – хотя Федор, кажется, не страдал клаустрофобией, предугадать, как на него подействует замкнутое пространство лифта, было невозможно. Впрочем, у Катиного молчания была и другая причина – нервно теребя образок Святого Себастьяна, подаренный Полянским, она лихорадочно размышляла над тем, что ей делать. Впрочем, Катя осознавала, что теперь от нее мало что зависит, однако шансов на то, что единственный человек, который еще может что-либо сделать, окажется в нужное время в нужном месте и при этом правильно поймет и оценит ситуацию, было мало. Когда Катя с Федей вышли из лифта на подземной парковке, то выглядели они типичной влюбленной парочкой: левая рука Феди лежала у Кати на плече, а правая – на пояснице. Никому и в голову не могло прийти, что на самом деле в правой руке у Феди был пистолет, который упирался Кате в спину.
- Учти, - прошептал на ухо Кате Федя, - если сделаешь какую-нибудь глупость – могут пострадать окружающие. Думаю, тебе этого не хочется, так что не рыпайся и сделай вид, что счастлива и довольна жизнью.
Впрочем, окружающих на стоянке не наблюдалось, да и машин было меньше, чем обычно. Катя с Коротковым почти дошли уже до «Мерседеса» Малиновского, когда перед ними, словно из-под земли вырос Потапкин. Катя облизнула пересохшие губы.
- Федя, Катя, - радостно улыбнулся Сергей Сергеевич, - что, уходите уже?
- Да, - небрежно отозвался Федор, - Катю срочно нужно кое-куда подвезти по делам «Зималетто». Роман Дмитрич даже свою машину дал.
Еще в лифте Федор надел пальто Малиновского, так что в его облике сейчас не было ничего необычного. Да и то, что на Кате не было не только верхней одежды, но даже пиджака, тоже можно было бы при желании объяснить.
- А-а-а, понятно, - почесал затылок Потапкин. – Ну, тогда с наступающим, здоровья, счастья.
- Спасибо, тебя также. Кстати, Сергей Сергеич, там тебя Жданов зачем-то искал, просил передать, если я тебя встречу, чтобы ты к нему поднялся.
- Да? Ну ладно, я тогда пойду. Еще раз с наступающим.
Катя отчаянно смотрела вслед уходившему Потапкину, отказываясь верить в то, что ее последний шанс на спасание утерян, ведь именно Сергей Сергеич был тем единственным человеком, который мог еще что-то сделать.
В число сотрудников «Зималетто» мужского пола, которых Аня Трофимова тщательно проверяла по различным базам данных, она включила и охранников, которых до этого не проверяла, так как то охранное агентство, в штате которого они числились, было на редкость законопослушным и надежным. Когда Катя прочитала собранное Аней досье на Потапкина Сергея Сергеевича, то долго не могла этому поверить. Оказалось, что не так давно Потапкин служил в отряде специального назначения «Витязь» - иначе говоря, элитном отряде спецназа, и даже заработал право носить краповый берет*, однако после того, как в одной из антитеррористических операций Потапкин получил серьезное ранение в голову (при этом двое его сослуживцев погибли), он ушел из «Витязя». Представить себе Потапкина в образе спецназовца из «Витязя» Катя могла с трудом, зато теперь она понимала, почему Сергей Сергеич всегда так мрачен и любит выпить. «Клубным убийцей» он быть не мог, так как его психологический портрет абсолютно не совпадал с профайлом убийцы, и Асуфьев дал Кате полный карт-бланш на вербовку Потапкина. Ожидать от него того, что он поможет вычислить «клубного убийцу», было, конечно, наивно, но, учитывая тот факт, что он был далеко не таким недалеким и неповоротливым, как хотел казаться, Катя могла рассчитывать на то, что Потапкин в случае непредвиденной ситуации сможет ее прикрыть и подстраховать. Разумеется, Катя не знала, какая конкретно непредвиденная ситуация возникнет, и поэтому они с Потапкиным (который, кстати, не очень был удивлен, когда узнал, кто Катя на самом деле) договорились об условном сигнале: если цепочка с образком Святого Себастьяна будет висеть поверх блузки, значит, Кате нужна помощь. Сотрудники охранного агентства Потапкина не имели права на ношение служебного огнестрельного оружия, однако у самого Сергея Сергеича было разрешение на пистолет, и он пообещал, что будет носить его с собой.
И вот сейчас золотая цепочка с образком висела поверх Катиной темно-серой блузки, однако Потапкин, казалось, не заметил этого и спокойно ушел. «Так, стоп, - сказала себе Катя, - отставить панику, еще ничего не потеряно. Надеюсь».
Катя с Федей беспрепятственно дошли до машины Малиновского, и Федя сказал Кате:
- Садись. И без глупостей.
Катя потянулась, было, к ручке двери, как вдруг сзади раздался голос Потапкина:
- Федя, бросай пистолет.
Катя вздрогнула и медленно повернулась: за спиной Короткова стоял Потапкин, чей пистолет упирался «клубному убийце» в затылок. Федя мгновенно понял, что Сергей Сергеич не шутит, однако оружие не бросил, и дуло его пистолета смотрело прямо Кате в живот.
- Сергеич, ты что, белены объелся? – спросил Федя, стараясь, чтобы его голос звучал удивленно-насмешливо, но у него это плохо получалось. – Какой пистолет, ты что?
- Пушку бросай, - равнодушно повторил Потапкин.
Уже позже, когда Катя и ее коллеги проанализировали поведение Феди, не соответствующее, на первый взгляд, его профайлу, они поняли, почему Коротков, он же Зудин, он же Каманин, так себя вел: он хотел, чтобы его остановили. Он убивал, потому что не мог иначе, но глубоко в подсознании ему это не нравилось, и он хотел, чтобы все это закончилось. Так или иначе.
А тогда… вместо того чтобы положить пистолет на землю и сдаться, Федя вдруг сильно ударил Катю в висок рукояткой пистолета, на мгновение ослепшая и оглохшая девушка упала на пол и не видела, как Коротков повернулся к Потапкину и выстрелил в него: не в голову, не в грудь, не в живот – в плечо. И Сергей Сергеич, боец спецназа, выстрелил в ответ. На поражение.

_____________________
*Краповый берет является символом подразделения специального назначения и носится только теми военнослужащими, которые удостоены данного права по своим профессиональным, физическим и моральным качествам, а также военнослужащими подразделений и частей специального назначения, принимавшими участие в боевых действиях и в специальных операциях и получившими тяжелые ранения и увечья, не позволяющие участвовать в испытаниях.

Глава 17.  Иллюзия правды

Никогда в жизни Андрей еще не чувствовал себя таким беспомощным. Идиотская шутка курьера Феди вдруг обернулась взятием заложника, и Андрей не знал, что делать. Коротков был опасен, а Жданов это понимал, а поэтому не собирался геройствовать, хотя, признаться, ему очень этого хотелось, особенно учитывая тот факт, что когда-то он занимался дзюдо и пересмотрел кучу боевиков, в которых главный герой в одиночку играючи справлялся с вооруженной до зубов бандой. Но, к счастью, здравый смысл подсказывал Андрею, что он – не герой боевика и что его попытка погеройствовать  может стоить жизни и ему самому, и кому-нибудь из окружающих, в том числе Кате. Которая, судя по всему, рисковала больше всех. Когда Катя первый раз заговорила с Федей, после того как тот взял в заложники Таню, ошеломленный всем происходящим Андрей еще не понял, насколько это опасно. А затем… Федины слова о том, кем на самом деле является Катя, Андрей постарался тут же выкинуть из головы: ведь Коротков явно свихнулся, и верить ему просто глупо. Ну разве может Катя быть сотрудником правоохранительных органов, работающим под прикрытием? Нет, конечно! И хотя все тот же здравый смысл нашептывал Андрею, что Катя ведет себя так, словно точно знает, что надо делать. Так, словно ей не привыкать к подобным ситуациям. Но Андрей отмахнулся от этой мысли: это просто не может быть.
Когда Федя приказал Кате раздеваться, Андрей был готов его убить и плевать он хотел на пистолет и опасность. К счастью, Федор имел в виду вовсе не то, что подумал Андрей, которого удержали от совершения глупости Милко и Роман. Испуганная Кира недоуменно посмотрела на жениха и прошептала:
- Ты что, с ума сошел? У него же пистолет! Если будем вести себя тихо – никто не пострадает.
- Мудрые слова, - пробормотал Милко.
Когда Катя снова предложила взять в заложницы ее и отпустить Таню, Андрей с трудом сдержался, чтобы не запротестовать. Но, несмотря ни на что, он все же всерьез не верил, что это может случиться: представить себе, что Коротков возьмет в заложницы Катю, было выше его сил. Вот почему, когда Федя отпустил Пончеву, схватил Катю и уехал с ней на лифте, Андрей некоторое время не мог поверить в то, что это действительно произошло. Он в ступоре смотрел на двери лифта и пришел в себя только когда услышал, как грязно выругался Роман. Обычно Малиновский себе такого не позволял, особенно в присутствии дам, и до Андрея, наконец, дошло, что случилась катастрофа. Бросив Кире: «Позвони в милицию», Андрей помчался на пожарную лестницу: дождаться лифта в тот день было крайне сложно, и Жданов рассудил, что по лестнице добраться до подземной стоянки будет быстрее. Он даже не сразу понял, что за ним по пятам бегут еще двое – Ромка и, как ни странно, Милко.
Пока Андрей стремглав мчался по лестнице, перепрыгивая через две-три ступеньки, он боялся только одного: что они не успеют. Он был уверен, что не переживет, если Катя погибнет.
Когда Андрей, Роман и Милко, наконец, добрались до парковки – запыхавшиеся и с выскакивающими из груди сердцами – то увидели, что, прислонившись к машине, стоявшей рядом с «Мерседесом» Малиновского, сидят двое: Катя и Потапкин. А рядом с автомобилем Ромы в луже крови лежит Коротков. Потапкин, морщась, тер плечо, а лицо Кати было залито кровью, но, слава богу, она была жива!
Милко быстро подошел к Феде, проверил пульс, кивнул и присел на корточки перед Катей.
- Чем тЕбя так? Пистолетом?
Катя кивнула.
- А с ним что? – поинтересовался Милко, кивнув на Потапкина.
- Пуля, - мрачно ответил Сергей Сергеич, убрал от плеча руку, и все увидели на пиджаке дырку с обугленными краями.
Андрей не сразу понял, что под пиджаком у охранника одет бронежилет.
- Андрей, иди сюда, - позвал Жданова Милко.
Андрей, в свою очередь, присел рядом с Катей.
- Кать, ты как? – почему-то шепотом спросил он, осторожно дотронувшись до ее руки.
- Нормально, - ответила Катя с закрытыми глазами, - только голова болит.
Милко хмыкнул.
- Андрей, снИмай пИджак и оторви от рубашки кУсок.
Когда Андрей сделал то, что его попросили, Милко приложил ткань к ране Кати, а Жданов снова взял Катю за руку.
- НичЕго, жить будЕшь, - сказал Милко. – Максимум пару швов наложат. Может, легкОе сотрясение мозга.
- Мне нужно позвонить, - сказала вдруг Катя. – У кого-нибудь есть с собой телефон?
- Говори номер, - достал телефон из кармана Андрей.
Набрав номер, продиктованный Катей, Жданов вложил ей в руку мобильный.
- Паша, это я. Я знаю, кто «клубный убийца». И он мертв. Приезжай с группой. Нет, со мной все в порядке, но да, на всякий случай захвати. Ладно, жду.
Катя отдала Андрею телефон, и Жданов вдруг понял, что все, что говорил про Катю Коротков – правда. Андрей развернулся и вышел со стоянки, затылком чувствуя взгляд Кати. Он был рад, что с ней все в порядке, но в данный момент он не мог ее видеть.

Разумеется, ни в какой Лондон Андрей не полетел: в очередной раз поругавшись с Кирой, он остался в Москве: напиваться, запивать свое отчаяние виски, коньяком, ромом и всем остальным, что было в доме, отключив при этом все телефоны. Через несколько дней Андрей выяснил, что у него в баре хранилось до смешного мало алкоголя, и пошел в ближайший магазин пополнять запасы. Именно там Андрей узнал, что на дворе уже второе января, и это его впечатлило. Вернувшись домой, он долгое время задумчиво смотрел на приобретенные бутылки, а затем, тяжело вздохнув, пошатываясь, пошел принимать контрастный душ. Выйдя из ванной, относительно трезвый, но страшно злой на весь мир, Андрей несколько минут колебался, что следует сделать в первую очередь: включить телефон или поесть. Решение за него принял громко урчащий желудок. К счастью, сердобольные продавцы в магазине, прекрасно понимавшие состояние небритого пьяного покупателя, уговорили его купить хоть какую-нибудь закуску, так что еда в доме у Андрея была. После бутербродов с колбасой и сыром настроение у Андрея чуть улучшилось, а голова – окончательно прояснилась, и он, наконец-то, решился позвонить родителям.
Мама разговаривала с Андреем примерно так, как он и предполагал: то выговаривала ему за его недостойное поведение, то интересовалась, все ли с ним в порядке, то отчитывала за то, что он «заставил страдать Кирочку, бедная девочка уже все глаза себе выплакала». Андрей мужественно сносил все и даже не пытался оправдаться. В конце концов, выдохшись, Маргарита Рудольфовна заявила, что Киры нет дома, так что попросить прощения у нее Андрею сейчас не удастся, и передала трубку Павлу Олеговичу, который был гораздо спокойнее и сдержаннее свой жены.
- У тебя все нормально, сын? – спросил он Андрея.
- Да, - ответил Андрей и честно добавил: - Только голова болит.
Ему показалось, что на другом конце провода отец усмехнулся.
- Скажи, то, что рассказала Кира о Федоре Короткове и Екатерине Валерьевне, правда?
Хорошо, что в тот момент Павел Олегович не видел лица Андрея, иначе он все понял бы по той боли, что промелькнула в глазах его сына.
- Да, - коротко ответил Андрей.
- В таком случае я хотел бы провести собрание акционеров немного раньше, чем было запланировано. Раз Екатерина Пушкарева оказалась ненастоящим экономистом, думаю, будет нелишним тщательно проверить все финансовые документы «Зималетто». Возможно, нам стоит пригласить аудиторов?
- Папа, - поморщился Андрей, - это лишнее, я тебя уверяю. Кем бы ни была в действительности Катя, из нее вышел отличный специалист.
- Вот как? – после некоторой паузы уточнил Павел Олегович. – Ну что ж, если ты так в ней уверен… впрочем, собрание акционеров все же стоит провести пораньше, тем более что на этом настаивает Саша.
Андрей с трудом удержался от того, чтобы не зарычать. Воропаев, услышав от Киры занимательную историю о маньяке-убийце в «Зималетто», сначала не придал ей большого значения и только потом сообразил, какую великолепную возможность сместить Андрея с поста президента подкинула ему судьба: во-первых, Пушкарева, палочка-выручалочка Андрея, оказалась липовым финансистом, а значит, Александр имел полное право перевернуть «Зималетто» вверх дном, чтобы проверить, не напортачила ли госпожа Пушкарева, авось, и найдется что-нибудь интересное, что поможет ему избавиться от Андрея. А во-вторых, Воропаев был по-прежнему убежден, что без Пушкаревой Жданов не способен на разумные действия и, следовательно, рано или поздно допустит ошибку, которая и будет стоить ему президентского кресла. Сам Андрей всего этого, разумеется, не знал, но прекрасно понимал, что от Александра можно ждать только гадостей.
- Хорошо, пап, - скрипнув зубами, сказал Андрей, - раньше так раньше.
- Ну и замечательно. Да, и не забудь извиниться перед Кирой. Кстати, я так и не понял, ты собираешься к нам приезжать или нет?
- Извини, пап, но вряд ли. Тем более что мне еще надо все подготовить для собрания.
- Как знаешь, - сухо ответил Павел Олегович. – И еще одно: надеюсь, ты понимаешь, что Екатерина Валерьевна выполняла свой долг?
- Понимаю, - невыразительно сказал Андрей.
- Вот и хорошо. До встречи.
- До встречи.
Закончив разговор с отцом, Андрей хотел, было, швырнуть телефон в стену, но в последний момент передумал и преувеличенно осторожно положил его на столик. Долг? Долг??!! Какой к черту долг!? Катя, милая, наивная, преданная девочка, которой он слепо и безоговорочно доверял и в которую умудрился влюбиться, оказалась лгуньей и предательницей. Все эти месяцы она ему лгала, притворяясь той, кем она на самом деле не была. Сейчас Андрей почти не сомневался в том, что она намеренно влюбила его в себя. А еще в том, что она наверняка подозревала в убийствах и Андрея. Думать об этом было больно и противно. В сказках отвратительные жабы и лягушки обычно превращались в прекрасных принцесс, а в его, Андрея, случае все оказалось наоборот: прекрасная девушка превратилась в подлую и лживую тварь. «Да, Жданов, "жили они долго и счастливо” – это явно не про тебя», - горько усмехнувшись, подумал про себя Андрей. И твердо решил выкинуть Катю из головы.

Пару дней Андрей провел дома, отходя от запоя. А потом он поехал в «Зималетто» - работать. С одной стороны, он надеялся, что это отвлечет его от тягостных мыслей, с другой – он понимал, что какое-то время ему придется работать без финдиректора, и поэтому решил вникнуть во все те документы, которые раньше отдавал на откуп Кате. Находиться в президентском кабинете, и тем более заходить в каморку, и не думать о своей бывшей помощнике оказалось невозможным, и поэтому Андрей временно перебрался в кабинет Романа. Неожиданно изучение финансовых документов компании увлекло Жданова, и он не замечал, как пролетал день. А вечерами он напивался в барах. Не в хлам, но достаточно, чтобы приятная алкогольная дымка, окутывавшая сознание, помогала расслабиться и ни о чем не думать, в первую очередь о Кате. Вообще-то вначале Андрей планировал проводить вечера по-другому, то есть в компании очаровательных и на все готовых девушек, но, придя в бар, он вдруг понял, что меньше всего сейчас хочет находиться в женском обществе. И предпочел проводить время в компании стакана и бутылки виски.
Когда до окончания новогодних каникул оставалась буквально пара дней, в одном из баров Андрей встретил Милко. Вернее, наоборот: Милко встретил изрядно захмелевшего, а потому не обращающего ни малейшего внимания на окружающих Андрея.
- У-у-у, как все запущенно, - насмешливо сказал Милко, возвышаясь над Андреем, уткнувшимся в стакан.
- Что? А, это ты, Милко? – заплетающимся языком пробормотал Андрей. – Тоже пришел напиться?
- Нет, - сухо ответил Милко, - у мЕня, к счастью, много дрУгих радОстей в жизни. И тебе, кажЕтся, хватит пить. ДАвай я тЕбя отвЕзу дОмой.
Андрей протестующе замахал руками, но на более весомый протест его не хватило, и Милко вывел его из бара и усадил хоть и с трудом в машину. Где Андрея окончательно развезло, и он уснул. Проснулся Жданов от довольно неделикатных тычков гениального дизайнера «Зималетто».
- Андрей, просЫпайся дАвай.
Андрей разлепил глаза, увидел Милко и расплылся в улыбке.
- Милко! А что ты здесь делаешь? И где это «здесь»? И что тут делаю я?
Милко тяжело вздохнул.
- Ты пьян, и я прИвез тебя дОмой.
Милко подумал немного и уточнил.
- К тебе дОмой.
- А-а-а, - потянул Андрей. – Но я не хочу домой.
- Хочешь, просто пОка об этом не знаешь, - снова вздохнул Милко. – Давай я помОгу тебе дОйти до квартиры.

Сгрузив Жданова на диван, Милко хотел, было, уйти, но, посмотрев на своего начальника и в некотором роде друга, покачал головой и пошел на кухню варить кофе.
- Вот, дЕржи, - протянул Андрею чашку кофе Милко. – Мне даже стало любОпытно, из-за чЕго ты так набрался. НикОгда не пОверю, что из-за Киры и тОго, что ты не пОехал в Лондон.
- Она меня предала, - заявил вдруг Андрей, отхлебнул горький кофе и поморщился.
- Она, надо полАгать, Катя? – усмехнувшись спросил Милко.
Андрей кивнул.
- Лживая предательница. Скажешь «нет»? Она предала не только меня, но и нас всех!
- Андрей, ну пОдумай сам: какое мне дело до ПушкАревой? Она – чУжой мне человЕк, и поэтому прЕдать меня, как ты вырАзился, она нИкак не могла. И пОтом, мне не кажется, что Она – предательница. Она делАла свою работу, даже две – она еще и тЕбе здорово помОгла.
Более или менее протрезвевший Андрей мрачно молчал.
- Вот скажи мне, Андрей, ты любишь Киру? СдАется мне, что нет – любЯщий мужчина не изменяет невесте нАправо и нАлево. Но ты сделАл ей предложение, чтобы полУчить пост презИдента. Чем твое поведение отличается от тОго, что сделАла ПушкАрева?
Милко был прав, но признавать это Андрей не собирался.
- Катя лгала и притворялась, - упрямо сказал он.
- Все мы лжем и притвОряемся, - усмехнулся Милко. – Не думАю, что ПушкАрева притвОрялась очень уж сильно – такие как Она на такое не способны. Ну, мне пОра, ночь на двОре.
Милко ушел, а Андрей еще долго недоуменно смотрел ему вслед: или мир сошел с ума, или Милко прав – лгут и притворяются все, в том числе и сам дизайнер, потому что Андрей и не предполагал, что Милко может быть таким понимающим и мудрым. Андрей старался не думать о его словах насчет Кати, но не получалось. Что если Милко прав, и Катя вовсе не такая подлая и лживая, как представлялась Андрею? Что если она действительно не так уж сильно притворялась? Андрей вспоминал Катины глаза, неуверенную робкую улыбку, ее легкие прикосновения, то, как она рассказывала про любимые книги и как неумело целовалась и реагировала на его ласки, и спрашивал себя: неужели Катя просто притворялась наивной и невинной? Ответа на этот вопрос Андрей не знал. Еще пару часов назад он с уверенностью ответил бы «да», но слова Милко зародили в нем сомнения.
Жданов уже забыл, что в тот день, когда был убит Коротков, и Андрей выяснил, что Катя не та, за кого себя выдавала, он вызвал к себе Урядова и приказал ему подготовить приказ об увольнении Кати. Который в тот же день и подписал. Зато Урядов об этом прекрасно помнил.

- 2 -
Все, что случилось после того, как Андрей покинул стоянку, Катя помнила смутно: сказались стресс и головная боль. Более или менее четко она помнила только, как объясняла Павлу, что произошло. Встревоженный Женсовет, в полном составе спустившийся на парковку, приезд врачей, которые обработали ей рану и вкололи успокоительное, беспокойство Димы – все это прошло мимо Кати. Вскоре после укола она заснула и проснулась только к вечеру следующего дня. Вначале она не могла понять, где находится, и только когда почувствовала упоительный аромат домашней выпечки, сообразила, что она дома. А потом вспомнила, что произошло накануне. Как ни странно, чувствовала она себя вполне сносно, лишь немного болела голова. Вылезать из-под теплого одеяла не хотелось, но у Катиного организма были свои мысли на этот счет: он требовал срочного посещения сначала туалета, а затем кухни. Именно на кухне Катя узнала от родителей, как вчера Дима привез ее домой, и как они волновались, когда увидели, что она ранена, и узнали, при каких обстоятельствах это произошло.
- Что, Катюха, ты теперь героиня? – добродушно спросил ее Валерий Сергеевич.
Конечно, вчера он переволновался, когда Кречет принес на руках бесчувственную Катю с повязкой на виске, но сейчас, когда стало ясно, что с Катей все в порядке, Валерий Сергеевич снова пришел в хорошее расположение духа, чему немало способствовало то обстоятельство, что приближался Новый Год.
- Да нет, пап, скорее наоборот, - вздохнула Катя.
Ей очень хотелось заплакать, но глаза оставались сухими.
Новый Год Катя встретила с родителями и братом, изо всех сил стараясь изображать радость и не показывать, как ей на самом деле было плохо. Катя несколько раз хотела позвонить подругам из Женсовета, но так и не решилась. Она чувствовала себя предательницей и винила себя за то, что случилось с Таней. Ведь она могла потерять ребенка от стресса, Федор мог ее ранить, и все это было бы на Катиной совести.
А через пару дней Катя первый раз в жизни напилась. Так случилось, что и Даша, и Аня остались на каникулах в Москве. Аня в принципе не любила море и солнце, а у Даши в ноябре был День рождения, и она сделала себе подарок – поездку в Марокко, так что сейчас у нее не было денег поехать куда-либо еще. Впрочем, она об этом не жалела: Кате определенно нужна была дружеская поддержка, и Даша готова была ее оказать. Поэтому она решила устроить девичник, на который пригласила Катю и Аню. И Катя вдруг решила, что ничего страшного не случится, если она немного, совсем чуть-чуть, выпьет. Но чуть-чуть не получилось. Наутро Катя встала с дикой головной болью, пересохшим горлом и недоумением по поводу того, почему людям так нравится пить. Но при этом на душе у нее было немного легче: накануне она рассказала все подругам, немного порыдала, выслушала кучу сочувствий и рекомендаций и решила начать жизнь сначала и забыть Андрея Жданова. И хотя Катя понимала, что это ей вряд ли удастся, по крайней мере, быстро, у нее больше не было ощущения, что все кончено и больше в ее жизни никогда уже не будет ничего светлого, хотя вспоминать об Андрее все еще было больно.
В течение каникул Катя, как и обещала, встретилась с Германом Полянским и рассказала ему о том, кто был «клубным убийцей». А затем праздники закончились, и Катя вернулась на работу. В ЭКО. Она понимала, что когда-нибудь ей придется заехать в «Зималетто», чтобы забрать документы, но не думала, что это будет так скоро. Сразу  после окончания каникул Кате позвонил Урядов и неприятным голосом сказал, что ей надо приехать в «Зималетто», чтобы оформить увольнение. Лучше всего – завтра. И Катя согласилась.

В здание «Зималетто» Катя входила с настороженностью, словно в логово к врагу. Конечно, она понимала, что это все чушь, но пересилить себя не могла: после истории с Федей (Катя по-прежнему продолжала его так называть) «Зималетто» казалось ей враждебной территорией. Когда лифт остановился на нужном Кате этаже, ее сердце пропустило один удар, а затем заколотилось с бешеной силой. Маша Тропинкина сидела на ресепшене и изучала какие-то документы. Катя подавила малодушное желание проскользнуть мимо нее незамеченной, подошла к стойке, глубоко вздохнула и позвала:
- Маша.
Тропинкина вскинула голову, и увидев Катю, вскочила с места и с визгом бросилась на шею подруге.
- Катя! Катька! Как здорово, что ты пришла! Мы уж думали, что никогда тебя больше не увидим. Ты молодец! Давай рассказывай.
Не успела Катя опомниться, как около ресепшена собрался весь Женсовет – так быстро, словно Маша послала им телепатический сигнал. И все они обнимали Катю и требовали, чтобы она им все-все рассказала. Кате едва удалось от них отбиться:
- Девочки, девочки, я вам все расскажу, обещаю, но не сейчас. Сначала мне надо уволиться. Давайте я буду ждать вас в «Ромашке», там и поговорим спокойно.
- Ладно, так, наверное, и впрямь будет лучше, - сказала Ольга Вячеславовна.
- Точно, а пока давай мы тебя к Урядову проводим в качестве моральной поддержки, - радостно сказала Маша.
По Женсовету не было похоже, что меньше двух недель назад они пережили сильный стресс, и у Кати отлегло от сердца. Если бы она знала, что на этот день назначено заседание Совета акционеров, она ни за что не пришла бы в «Зималетто». Но она этого не знала, а ее подругам и в голову не пришло сообщить это Кате. И, конечно, по Закону Мерфи в коридоре Катя и Женсовет столкнулись со всеми Ждановыми, Кирой, Александром и Викой, которые шли в конференц-зал.
- Вы-ы-ы, - презрительно потянула Кира при виде Кати. – И у Вас еще хватило наглости прийти сюда после всего, что Вы устроили?
Катя прекрасно понимала, что Кира ее провоцирует, что Воропаева терпеть ее не может, что она должна держать себя в руках, но у девушки это не получилось. И тогда Катя сделала то, за что ей еще очень долго было стыдно: вскинув голову, она посмотрела в глаза Кире и спросила жестко:
- Кира Юрьевна, Вас никогда не мучила совесть за то, что Вы убили двух человек и искалечили молодую девушку?
Кровь схлынула с лица Киры.
- Что? – тонким прерывающимся голосом спросила Кира, пытаясь выглядеть возмущенной. – Что вы несете!?
- Думайте, что говорите, Екатерина Валерьевна, - угрожающе прорычал Воропаев, делая шаг вперед и заслоняя собой сестру.
- 29 сентября 2004 года на дороге, ведущей в дачный поселок «Новосельск», произошло ДТП, в котором погибли Виктория и Олег Руслановы, а их дочь Соня ослепла. Следствие пришло к выводу, что ДТП произошло потому, что Русланов не справился с управлением, однако, по словам Сони, авария произошла потому, что перед ними со встречной полосы неожиданно вылетел серебристый автомобиль, и именно поэтому Русланов, пытаясь избежать столкновения, не справился с управлением. Два года назад у Вас была серебристая «Хонда», не так ли, Кира Юрьевна?
- Это все чушь! - презрительно сказал Воропаев, в то время как его сестра хранила молчание. – Ваши обвинения беспочвенны, у миллионов людей серебристые «Хонды». Если Вы не прекратите клевету, я подам на Вас в суд!
Катя, слегка прищурившись, посмотрела на Воропаева.
- Да, возможно у многих людей есть серебристые «Хонды», и наверняка среди них много женщин – ведь Соне показалось, что за рулем находилась женщина. И, вполне вероятно, у женихов некоторых из этих женщин есть загородный дом в поселке «Новосельск», - при этих словах Кира, казалось, побледнела еще больше, - однако только у Киры Юрьевны есть брат Александр Воропаев, который приходил к слепой беззащитной девушке и угрожал ей, пытаясь заставить молчать о том, что она знает. Вам самому не мерзко от того, что Вы сказали Соне, Александр Юрьевич?
- Я не знаю никакой Сони, - отрезал Воропаев.
- Вот как? Ну, она-то Вас, положим, опознать не сможет. Зато это могут сделать другие сотрудники «Березовой рощи», не говоря уже о записях камер наблюдения, - Катя блефовала, так как Горин и Кречет ничего не говорили ей о том, есть ли вообще в пансионате камеры наблюдения. Но ее блеф сработал.
Больше всего пришедшему в ярость Воропаеву хотелось ударить Катю, но он гигантским усилием воли сдержался.
- Вы все равно ничего не докажете, у Вас нет улик, - процедил Воропаев.
Маргарита Рудольфовна ахнула.
- Кира, это правда? - требовательно спросил Андрей. – Это правда?
- Да, да, да, - выпалила вдруг Кира, повернувшись к Андрею. – И не смей на меня так смотреть. Ты не меньше моего виноват в этой аварии.
- Кира, молчи, - приказал Александр, но сестра его проигнорировала.
- Я? – опешил Андрей.
- Да, ты! Я ехала в «Новосельск», хотела устроить тебе сюрприз, а ты там развлекался с очередными модельками. Ты даже не заметил, что я приезжала! Так что это ты виноват в том, что случилось! – Кира говорила громко и возбужденно, а на щеках ее теперь алели красные пятна.
Затем Воропаева посмотрела на Катю и выкрикнула: «Ненавижу тебя, ты приносишь одни несчастья», расплакалась и убежала. Александр и Маргарита Рудольфовна бросились за ней. Взгляды оставшихся были прикованы к Кате, которая опустила голову, невразумительно пробормотала: «Мне пора», и быстро вышла: ей было стыдно за свое поведение, и она боялась смотреть на Андрея, так как опасалась увидеть в его глазах презрение. Ее подруги переглянулись, и Ольга Вячеславовна пошла догонять Катю.

- 3 -

Сказать, что Андрей был ошеломлен признанием Киры - было ничего не сказать. Это шокировало его гораздо больше, чем то, что хороший парень Федя Коротков оказался серийным убийцей. Впрочем, несмотря ни на что, известие, что по вине Киры погибли двое людей и осталась калекой молодая девушка, стало для него менее значимым, нежели открытие, что он все это время был непроходимым идиотом. А понял он это, когда взглянул на Катю после того, как Кира, фактически, призналась в убийстве. Он готов был увидеть в глазах своей бывшей помощницы что угодно: ненависть, удовлетворение, даже безразличие, но никак не ожидал, что увидит там стыд, раскаяние и жалость. Она, сотрудница правоохранительных органов, раскаивалась в том, что сказала правду о женщине, которая ее не выносила и презирала. Андрей понимал, что, возможно, цепляется за соломинку, но в тот момент он решил для себя, что, хотя Катя лгала ему о своей личности (но не о своем характере), она действительно была той скромной, доброй, наивной девушкой, в которую он влюбился. Конечно, он не мог мгновенно забыть, что Катя предала его, но он, по крайней мере, мог посмотреть на это другими глазами, так, как это делали его отец и Милко. И он не готов был еще заняться «наведением мостов» с Катей. К тому же ему необходимо было время, чтобы прийти в себя и переварить известие о том, что его рафинированная невеста, по сути, убийца, и о том, что он – ее косвенный сообщник; а еще – чтобы разобраться с делами фирмы.
Заседание Совета не состоялось: Маргарита Рудольфовна и Александр отвезли рыдающую Киру домой, а через несколько дней, когда стало ясно, что вся эта история ударила по ней больнее, чем казалось, Кира легла в клинику неврозов. Андрей ни разу ее не навестил (за что его каждый день ругала мама): во-первых, он не знал, что ей сказать, а во-вторых – был занят. Без Кати он вертелся как белка в колесе, работая за двоих и пытаясь объять необъятное. К счастью, верный друг Роман помогал Андрею по мере сил и возможностей.
За две недели Андрей совсем извелся без Кати: он несколько раз в день пытался позвать ее из каморки и не сразу вспоминал, что она больше не работает в «Зималетто», и каждый раз он спрашивал себя, почему он не может просто позвонить Кате и все выяснить? Встретиться с ней, извиниться за то, что был таким дураком, выслушать в ответ ее сбивчивые извинения, а потом сгрести в охапку и поцеловать? И начать жизнь с чистого листа? Наверное, остатки уязвленной гордости мешали ему сделать это. В конце второй недели Андрей не выдержал. Рассудив, что такое важное дело нельзя доверять телефону, Андрей решил лично съездить к Кате и выяснить все раз и навсегда.

Только подъехав к ЭКО, Андрей вдруг осознал, что это было плохой идеей. Он ведь даже не знал точно, в каком Отделе или Департаменте (или как там это у них называется?) Катя работает. И сможет ли она вообще с ним увидеться в середине рабочего дня, разрешат ли ей? А самое главное - захочет ли она с ним встречаться? Андрей очень надеялся, что да. Он с трудом нашел место для парковки в узком московском переулке и, глубоко вздохнув, вышел из машины.
Российских фильмов и сериалов, живописно освещающих трудовые будни отечественных правоохранительных органов, Андрей не смотрел, и лично дело с милицией не имел. Почему-то ему представлялось, что в ЭКО на проходной будет стоять допотопный турникет, возле которого будет сидеть детина в камуфляжной форме и спрашивать у всех документы, потом долго и придирчиво их изучать, морща лоб, и записывать паспортные данные в амбарную книгу. Однако действительность превзошла ожидания Андрея: турникет имелся, но вполне современный, а вот вахтера или охранника вроде Потапкина не наблюдалось: вместо него за зарешеченным окошком сидел молоденький лейтенант с суровым выражением лица. К такому Андрей готов не был, поэтому некоторое время он неуверенно топтался у этого окошка, пока лейтенант не начал бросать на него косые взгляды, и только тогда, собравшись с духом, Андрей обратился к дежурному:
- Добрый день. Скажите, как мне увидеть Екатерину Валерьевну Пушкареву?
- Пропуск заказан? – спросил лейтенант.
- Что? Нет, не заказан.
- Отдел?
- В смысле? – не понял Андрей.
- В каком отделе Ваша Пушкарева работает?
- Э-э-э… - растерялся Андрей, судорожно вспоминая все, что он знал о работе Кате в ЭКО, - не знаю. Но она психолог вообще-то. И юрист.
- А-а-а, профайлер, - с уважением потянул лейтенант. – Подождите.
Андрей, разумеется, не подозревал, что если бы в тот день дежурил другой милиционер, а не этот лейтенант, работавший на проходной всего второй день и не знавший еще всех сотрудников ЭКО, то его дальнейшая жизнь сложилась бы по-другому. Но Андрей этого не знал, а потому терпеливо ждал, пока лейтенант поговорит по телефону.
- К Вам спустятся, ждите, - сказал дежурный.
Сердце Андрея вдруг быстро забилось от волнения. Катя согласилась его увидеть, значит, у него есть шанс доказать ей, что он ее любит и жить без нее не может.
ЭКО оказался довольно оживленным местом: через проходную то и дело ходили люди, и больше половины из них, по мнению Жданова, абсолютно не были похожи на сотрудников правоохранительных органов. Поэтому Андрей и не обращал внимания на высокого плотного мужчину, направлявшегося в его сторону, до тех пор, пока тот его не окликнул
- Андрей Павлович.
Андрей вздрогнул и посмотрел на подошедшего мужчину.
- Да, - настороженно сказал он.
- Вы хотели поговорить с Екатериной Пушкаревой, так?
Эйфория Андрея, в которой он только что пребывал, резко сменилась злостью: мало того, что Катя не захотела его видеть, так еще и послала кого-то, чтобы сказать ему об этом.
- Катенька, - издевательски воскликнул, - как Вы изменились, просто не узнать.
Мужчина поморщился.
- Андрей Павлович, я редко даю советы, особенно незнакомым людям, однако вам я все же позволю дать один: если Вам действительно дорога Катя - а я полагаю, так оно и есть, раз Вы здесь – прекратите, пожалуйста, ерничать.
Настроение Андрея еще больше испортилось, однако он промолчал. Незнакомец кивнул.
- Уже лучше. Разрешите представиться – Кирилл Александрович Асуфьев, начальник Кати. Екатерина сейчас в командировке и поэтому встретиться с Вами не может при всем ее желании, - последние слова были сказаны с легкой насмешкой.
- А оно у нее есть? – не сдержавшись, поинтересовался повеселевший Андрей.
Асуфьвев не ответил.
- Думаю, нам нужно поговорить, Андрей Павлович, и желательно не здесь. Здесь недалеко есть чудесный ресторанчик.
Разговаривать с Асуфьевым Андрею не хотелось, но ему стало любопытно, о чем хочет поговорить с ним начальник Кати.
- Ладно, пойдемте, - буркнул Андрей.

- Здесь великолепно готовят овощное рагу, Андрей Павлович, - сказал Асуфьев, когда они устроились за дальним столиком в ресторане «У бабушки», - искренне рекомендую. А еще здесь отличный черный чай.
- Спасибо, - ответил Андрей и заказал греческий салат, жаркое и чашку латте – просто из чувства противоречия, так как есть ему совершенно не хотелось.
Кирилл Александрович Асуфьев Андрею не нравился, хотя он не мог внятно сформулировать почему.
- Андрей Павлович, я уже говорил, что я стараюсь не давать никому советов и тем более не вмешиваюсь ни в чью личную жизнь. Однако в вашем с Катей случае я изменю этому правилу. Я не буду говорить, что Катя мне как дочь – у нее уже есть отец, однако она мне дорога как ученица и коллега. Кроме того, именно я настоял на том, чтобы она работала в «Зималетто», так что я в некотором роде несу ответственность за все, что с ней там произошло. В том числе и за то, что она в Вас влюбилась.
- Это Вас не касается, - резко сказал Андрей. – Уж с этим мы как-нибудь без Вашей помощи разберемся.
- Андрей Павлович, насколько мне известно, у Вас есть невеста. Или я ошибаюсь?
- Ошибаетесь, - ответил Андрей, не понимая, почему он вообще до сих пор разговаривает с Асуфевым, - мы расстались.
- А еще мне известно, что Вы сделали предложение Кире Воропаевой в основном потому, что хотели получить с ее помощью кресло президента компании.
- Это не имеет никакого отношения к Кате, - зло сказал Андрей.
- Ошибаетесь, - невозмутимо парировал Асуфьев. – Вам не понравилось, что Катя Вас обманула, предала Ваше доверие, оказалась не той, за кого себя выдавала, Вы разозлились на нее за это, верно? Но потом злость ушла, Вы подумали и поняли, что любите ее, и на крыльях любви примчались признаваться ей в этом, я верно излагаю?
- Это не Ваше дело, - процедил Андрей, вставая из-за стола.
- Андрей Павлович, останьтесь, пожалуйста. Что бы Вы себе не напридумывали, я Вам не враг. И я руководствуюсь исключительно интересами Кати, так что останьтесь и выслушайте, пожалуйста, меня до конца.
Андрей неохотно сел на место.
- Так я все верно сказал?
- Да.
- Скажите, Андрей Павлович, а о Кате Вы подумали? Я понимаю, что у Вас любовь, сильное чувство, но давайте будем реалистами. Вы знаете, что Катя – гений? В прямом смысле этого слова, - по выражению лица Андрея Асуфьев понял, тот этого не знал. – Она научилась читать едва ли не раньше, чем говорить, она обладает эйдетической памятью, то есть запоминает абсолютно все когда-либо прочитанное от первой до последней буквы, а читает она со скоростью пятнадцать тысяч слов в минуту. Она превосходный профайлер, за два с половиной месяца она освоила азы профессии экономиста, а за четыре месяца работы в Вашей компании она стала первоклассным специалистом. Но при всей своей гениальности Катя с трудом строит взаимоотношения с другими людьми. Работа в «Зималетто» помогла ей научиться взаимодействовать с разными людьми, но ей еще предстоит долгая работа над собой. И как Вы, должно быть, уже догадались, Вы – ее первая любовь.
При этих словах губы Андрея растянулись в широченную улыбку, и, увидев это, Асуфьев покачал головой.
- Андрей Павлович, как Вы представляете себе жизнь с Катей, если она согласится стать Вашей любовницей или даже женой? Вы вообще об этом думали? Она привыкла иметь дело с самыми жестокими и кровожадными убийцами, она видела и слышала такое, от чего у любого нормального человека волосы на голове становятся дыбом. Катю могут вызвать ночью на место преступления, и она туда поедет, покинув теплую супружескую постель. И она, как и все мы, часто ездит в командировки. Она не разбирается в высокой моде и одевается так, как ей удобно, а не так, как модно и стильно. Она не любит вечеринки и тусовки. Она не принадлежит к сливкам общества. И самое главное, она еще не умеет находить компромиссы во взаимоотношениях с мужчиной, поэтому она либо прогнется под Вас, угождая всем Вашим желаниям, либо она просто от Вас уйдет. Вы думали о том, как Катю, работающую в правоохранительных органах, примут Ваши родители и Ваши друзья? Вы размышляли обо всех тех трудностях, с которыми Вы с Катей можете столкнуться, если будете жить вместе, неважно в каком статусе?
Андрей мрачно молчал: ни о чем подобном он не думал - он разбирался в своих чувствах, и все остальное его не интересовало.
- Не думали, - удовлетворенно заключил Асуфьев. – Андрей Павлович, Вы – опытный взрослый мужчина с определенным багажом отношений с женщинами, однако Катя – особенная. Вам не приходило в голову, что Вы скорее сделаете ее несчастной, чем счастливой?
Андрей продолжал молчать. Больше всего ему хотелось сказать Асуфьеву, чтобы тот не лез не в свое дело, но он понимал, что в чем-то начальник Кати прав. И это Андрею очень не понравилось.
- В общем, Андрей Павлович, подумайте на досуге обо всем, что я Вам только что сказал, а затем звоните. Только учтите: Катя возвращается завтра утром, и я хотел бы узнать, что Вы решили как можно быстрее. - Асуфьев протянул ему свою визитку. – Поверьте, я забочусь только о благополучии Кати.

Специфика работы профайлера состоит в том, что после каждого раскрытого дела хочется не столько радоваться, сколько ужасаться тому, как такое чудовище могло появиться на свет, и скорбеть о его жертвах. А когда эти жертвы – дети, то с трудом приходится сдерживать желание голыми руками убить маньяка.
Служебная машина мчалась по обледеневшей дороге, время от времени ее заносило на поворотах, и тогда Катя тихонько взвизгивала, а Кречет ругался себе под нос. Но профайлеры боялись опоздать на самолет, и поэтому не просили водителя сбавить скорость. А сам водитель – совсем еще молодой парень – хотел произвести впечатление на важных столичных гостей и ехал так быстро, как только мог. До аэропорта оставалось всего километров пять, и Катя уже поверила, что все обошлось, и они благополучно добрались до цели, но тут капризная фортуна им изменила: джип в крайнем правом ряду занесло, он задел «девятку», которую вынесло на крайний левый ряд, по которому и ехали Катя с Димой. Авария произошла так быстро, что Катя не успела даже ничего понять – водитель их «Волги», увидев перед собой внезапно появившиеся «Жигули», резко вывернул руль, задев боком «девятку», вылетел на встречную полосу и врезался в бок «Ниссана». Последним, что Катя услышала перед тем, как потеряла сознание, был страшный крик водителя и грязная ругань Димы.

Андрей полночи думал над словами Асуфьева. Катин начальник был прав: Андрей действительно не думал о том, как будет выглядеть их с Катей совместная жизнь. Вернее нет, не так: Андрей был уверен, что если Катя поверит в то, что он ее любит, и ответит на его чувства, то у них все будет хорошо, и они, как в сказке, будут жить долго и счастливо и умрут в один день в окружении детей и внуков. Мысль о том, что они просто-напросто не смогут ужиться друг с другом, что Катя не сможет «вписаться» в его мир, а он – в ее, не приходила Андрею в голову. Ведь так не могло быть! Или могло? Что если он сделает Катю несчастной? Вдруг ей действительно лучше держаться как можно дальше от Андрея? Но, с другой стороны, они никогда этого не узнают, пока не попробуют жить вместе. В конце концов, это их с Катей жизнь, их проблемы и их ошибки, и они сами как-нибудь разберутся, как им эту жизнь строить, как решать свои проблемы и исправлять ошибки.
Андрей размышлял о том, что ему делать до тех пор, пока у него не начали путаться мысли, и его не сморил сон. А когда он проснулся – рано утром и без будильника – то голова у него была на удивление ясная, и Андрей абсолютно точно знал, что ему надо делать. Он принял душ, сварил себе кофе, соорудил завтрак из того, что нашлось в холодильнике, поел, постоянно поглядывая на часы, проверил почту. И, наконец, когда часы показали уместное для важного звонка время – 9 утра, Андрей взял телефон и набрал номер Асуфьева. Вообще, то, что Жданов хотел сказать Кириллу Александровичу, было не телефонным разговором, но Андрею не терпелось расставить все точки над «i».
- Кирилл Александрович? Доброе утро, это Андрей Жданов. Я подумал над тем, что Вы сказали, и решил, что мы с Катей сами разберемся, как нам быть, без чьей-либо помощи и советов. Катя – взрослая женщина и имеет право на то, чтобы самостоятельно распоряжаться своей жизнью и совершать ошибки. Я благодарен Вам за то, что Вы беспокоитесь за Катю, но наши с ней отношения никого не касаются, даже Вас.
- Андрей Павлович, - после длинной паузы сказал глухо Асуфьев, - признаться честно, я надеялся именно на такой ответ. Более того, если бы Вы со мной согласились, Вы были бы недостойны Кати, сдавшись так быстро. Однако теперь это уже не имеет никакого значения: несколько часов назад Катя попала в аварию.