Я оперлась на ручку чемодана и раздражённо выдохнула. Ненавижу вокзалы и аэропорты. А уж процесс ожидания меня просто убивает. Не радуют даже мысли о скором отдыхе, солнце, море и полном «релаксе», как Ленка выражается. Двоюродная сестрица, кстати, стоит рядом со мной, листает журнал, и надо признать, что выглядит, куда бодрее меня. Она это тоже подметила, ещё минут сорок назад, и теперь время от времени пихает меня локтем в бок и требует улыбаться и радоваться жизни. Хоть бы сказала, чему именно мне радоваться. Можно подумать, что я в Испанию лечу отдыхать. А, между прочим, нет. Я еду, это уже по выражению моей мамы:  «настраиваться на новую счастливую жизнь». Правильно, что ещё остаётся, если мужчина, которого ты любишь, которого любила Бог знает сколько лет… сколько там прошло с седьмого класса?.. неделю назад женился. По любви, на красавице, которая готовится ему ребёнка родить. Уже готовится, кстати! Никакой морали, честное слово. Это попросту вульгарно: выходить замуж беременной и при этом в белом платье. Ведь правда?
Я этим вопросом всех вокруг замучила, все родные и друзья устали кивать и со мной соглашаться, но я раз за разом их спрашивала. Я знать хотела, быть уверенной, что Вовка ошибся, и что моё мнение разделяют все вокруг. Конечно, я не могу сказать, что у нас с Вовкой были идеальные отношения, мы раз пять расставались, а вот мирились только четыре, причём первой всегда я просила прощения, и сейчас мне это покоя не давало. Запоздало чувствовала себя глупой прилипалой, обманутой в лучших чувствах и ожиданиях.
Ленка снова меня в бок пихнула, и я вздрогнула, очнувшись от своих невеселых мыслей. Сестрица у меня миниатюрная, можно сказать, что тощая, и её пихания острыми локотками приносили довольно болезненные ощущения, даже мне, ведь я килограмм на пятнадцать была её тяжелее. Но надо сказать, что и выше на голову. Она лет с шестнадцати, со своим ростом метр пятьдесят, в лицо мне смотрела, задрав голову. Я же примерно в том же возрасте, оказываясь рядом с Ленкой, начала  комплексовать. Рядом с ней чувствовала себя едва ли не гоблином. У меня и с ростом все в порядке, метр семьдесят, и грудь с попой на месте. И как бы я ни старалась похудеть, они никуда не исчезали, я всегда была девушкой в теле, так сказать. Как папа говорит: кровь с молоком, и при этом радуется чему-то, словно, глядя на меня, за породу нашу счастлив. Я его счастья не разделяю, но и поделать с этой самой породой ничего не могу. Только обидно немного, что моя родная сестра, Дашка, породой в маму нашу пошла, и внешность имела практически модельную. Я всю свою юность потратила на то, чтобы похудеть до её размера, но ничего не вышло. Если я худела глобально, выглядела страшно, грудь и попа никуда не девались, а лицо было осунувшееся и несчастное, как бы я ни улыбалась и ни старалась казаться счастливой. Намучавшись, в конце концов, я решила с природой не спорить, и теперь с гордостью (ну или почти с гордостью) носила далеко не сорок второй размер одежды, как у Дашки и Ленки, и пыталась свыкнуться с сыпавшимися на меня со всех сторон мужскими не слишком приличными намёками. И ведь невдомёк сильному полу, что меня их подмигивания и пошлые ухмылочки совсем не радуют, и никакой это не комплимент! И внешность свою я иногда просто ненавижу. Свой четвертый размер груди, крутые бедра и кукольное лицо. Помнится, когда мы с Вовкой расстались в первый раз, нам тогда по девятнадцать было, я долго ревела в подушку и требовала, чтобы папа дал мне денег на пластическую операцию. Папа, кстати, у меня замечательный, весь вечер тогда просидел на стуле у моей постели, успокаивал, а когда про операцию услышал, серьёзно так поинтересовался:
- И что именно ты собираешься изменить?
Я тогда призадумалась не на шутку, в итоге выдохнула:
- Всё, - и заревела ещё горше. Вот как жить?
- Хватит вздыхать, Тань,  посадку объявили, - сообщила мне сестрица, складывая журнал. И ткнула пальцем в нужном направлении. – Нам туда!
Ленка, при всей её миниатюрности, характер имела решительный, а в экстренных ситуациях превращалась в полководца. И отпуск в Испании, также был её идеей. Узнав о моей печали и хандре, она тут же взяла ситуацию в свои руки, и не успела выдать идею об отдыхе у моря, как на следующий день уже позвонила и сообщила о том, что взяла на работе отпуск и заказала путёвки.
- Так что, собирай вещи и приезжай ко мне в Москву. Послезавтра вылетаем!
Пока я мялась и сомневалась, родители, не на шутку обеспокоенные моим состоянием, сами упаковали мне чемодан, сунули меня в папину служебную машину и отправили восвояси. Когда автомобиль отъезжал, я в окно на родителей посмотрела, и мне показалось, что они вздохнули с облегчением. Хоть бы подождали, пока я со двора выеду!
И вот я уже в аэропорту, прохожу паспортный контроль, уныло смотрю на таможенника, а думаю всё о Вовке. А как я могу о нём не думать? Любая бы на моём месте…
Ночью, лёжа рядом с Ленкой на её диване, в однокомнатной «хрущёвке», мы обсуждали мою рухнувшую личную жизнь. Правда, это я называла её рухнувшей, а сестрица была настроена куда оптимистичнее.
- Мне твой Вовка, вообще, никогда особо не нравился, - говорила Ленка в темноту. – Ну, что это за мужик, который столько лет девушке голову морочит?
- Он не морочил, - попробовала возразить я. – Просто у него характер…
- Да какой у него характер! – презрительно фыркнула Ленка. – Откуда ему взяться? Его характер зовут: мама.
Я села на постели, секунду размышляла – зареветь или нет, и, в конце концов, только пожаловалась:
- Она красивая. По-настоящему красивая, понимаешь? Он так на неё смотрит. Я видела…
- Кто? Мама его?
- Да нет же, эта!.. – Я закончила расстроенным вздохом: - Жена. А я осталась ни с чем. Она худая, вся такая аккуратненькая.
- Вот родит, и посмотрим, какая она худая, - злорадно хмыкнула Ленка. Иногда она любила заняться злопыхательством.
Я одёрнула футболку на полной груди. Попыталась представить Вовкину жену толстой, не смогла, и легла, обречённо закрыла глаза.
- Самое паршивое, - проговорила я негромко спустя пару минут, - то, что он на самом деле в неё влюбился. Он никогда не смотрел на меня так, как на неё. А мне так хотелось…
Сестрица повозилась рядом, закуталась в одеяло, и довольно флегматично проговорила:
- Ну и фиг с ним. Найдёшь себе получше.
Спорить я не стала, повернулась к Ленке спиной и осторожно вытерла слёзы.
В самолёте, сев на свои места, сестрица первым делом отыскала в своей сумке шоколадный батончик и по-родственному предложила мне половину. Я попыталась сделать вид, что про шоколад ничего не слышала, даже отвернулась, но как только Ленка зашуршала упаковкой, повернулась к ней. Мы сидели, жевали «сникерс» и наблюдали за людьми, занимавшими свои места. В кресле, через проход от нас, сидел молодой мужчина и, кажется, спал. Я поэтому и обратила на него внимание. Десяти минут не прошло, как мы в самолёте оказались, а он уже спал, откинув голову на подголовник и приоткрыв рот.  Ленка, заметив мой интерес, на мужчину тоже уставилась, жевать стала медленнее, а потом вдруг локтем меня толкнула. Я удивилась.
- Что?
Она посмотрела на меня, покачала головой, и, в конце концов, мы вместе рассмеялись.
В проходе появилась стюардесса, к спящему пассажиру наклонилась, что-то негромко ему на ухо проговорила, а тот взял да и ухватил её за… поняли, в общем. А она не смутилась, не возмутилась, только поторопилась руку его от своего бедра убрать, и поспешила дальше. Я наблюдала. Через Ленку перегнулась и смотрела, как мужчина сонно вздохнул, потянулся, словно не пять минут дремал, а часов пять, сел ровно и, наконец, глаза открыл. Огляделся. Почесал в затылке и зевнул. А потом улыбнулся, заметив мой интерес. Сонный взгляд тут же стал оценивающим, мужчина нахально подмигнул и поинтересовался:
- Летим?
Я нахмурилась, огорчённая тем, что он поймал меня за рассматриванием. И чего я в нём такого интересного для себя усмотрела? И на всякий случай построже ответила:
- Нет, на собаках едем. – И откинулась на спинку своего сидения, посоветовав себе не обращать внимания на весёлое хмыканье.
В общем, не полёт, а сплошное расстройство. Стюардесса, та самая, шаталась мимо нас туда-сюда, не забывая каждый раз приостановиться рядом с любимым пассажиром, или хотя бы кинуть на того кокетливый взгляд. А тот уже не спал, но выглядел усталым и измотанным, и даже на флирт отвечал как-то вяло, но всё же отвечал, что лишний раз доказывало, что всем мужикам только одно надо. Правильно мне бабушка говорила когда-то! Правда, я тогда ещё не до конца понимала, что же именно им надо и, помнится, не на шутку этим выражением была озадачена. Когда Ленка отлучилась в туалет, мне представилась возможность без помех поразглядывать соседа. Мне не нравилась  вальяжность, с которой он в своём кресле сидел, вытянув ноги, не нравилась манера тянуть руки, куда не просят, у всех на виду,  ничуть этого не стесняясь. Не нравились русые коротко стриженные волосы (я, вообще-то, жгучих брюнетов предпочитаю), не нравилась его помятая футболка и его ботинки… кажется, дорогущие, если я хоть что-то соображаю в моде и ценах. По моему мнению, вот такие представители противоположного пола, ничего ценного и значимого из себя представлять не могут. У этого субъекта на лице всё написано: он летит на курорт не отдыхать, а кобелировать. Прямо в самолёте сей процесс начал.
Он голову откинул, глаза на меня скосил, но не улыбнулся, а принялся разглядывать. Как бы нехотя. Взгляд скользил по моему лицу, опустился к груди, там подзадержался, отчего я неуютно заёрзала, а затем сразу переместился на мои колени.
- Девушка, вы когда-нибудь ездили на собаках?
Я не сразу нашлась, что ответить. Поэтому лишь одарила его колючим взглядом.
- А я ездил. Это не слишком комфортно, надо сказать.
- Да? Всех собак во дворе собрали? – Вот кто просил меня затевать с ним разговор?
Он улыбнулся, услышав мой ответ.
- Почти… - Он развернулся в кресле. – А, вообще, я серьёзно. Могу рассказать.
- Спасибо, не надо.
- Почему? Интересный рассказ. Мой друг, институтский, уехал на север, работать, вроде бы. – Я глаза на него скосила, и он тут же пояснил: - Он потом там женился, а это уже не работа, согласись. Так вот, отец у его жены жил где-то в тундре…
Я нервно кашлянула, попыталась отвернуться от него, намекая, что продолжение этого рассказа меня не слишком интересует, а заодно выглянула, пытаясь понять, куда Ленка провалилась. Она, к счастью, как раз возвращалась. Села на своё место, поняла, что прервала разговор и заинтересованно глянула на меня. Я гордо отвернулась и попыталась вжаться в спинку сидения, словно надеясь за сестрицей спрятаться. Но куда там! Моя попытка даже за попытку сойти не могла.
- Что, не хотите слушать про тундру?
Ленка заинтересовалась, пригляделась к парню, и кивнула.
- Я могу послушать, всё равно заняться нечем.
Удивительно, но эти двое на самом деле нашли общий язык и проболтали весь полёт. Я поначалу прислушивалась, а потом плюнула. Кажется, Ленка к парню прониклась и даже глазки строить пыталась, а тот увлечённо болтал с ней, и про меня позабыл, слава Богу. Я же листала журнал и раздумывала о том, почему я такая мямля и не смогла воспротивиться Ленке и родителям, когда они задумали развеять мою грусть-тоску. Когда я вернусь, всё равно окажусь рядом с Вовкой и его беременной женой, они же живут через дом. И как, спрашивается, меня спасёт отпуск в Испании?
- А подружка твоя немногословна, - услышала я в конце концов. Услышала, но головы не повернула. А новый знакомый продолжил с явным намёком. – Прямо Царевна-Несмеяна.
Ленка кинула на меня многозначительный взгляд, потом зачем-то пояснила:
- Вообще-то, это моя сестра.
- Ещё скажи, что близняшка!
Тут я уже не выдержала, журнал закрыла, а на мужчину взглянула холодно.
- Может, хватит?
Он смешно вытаращил на меня глаза.
- Что?
- Нести чушь.
- Да какую чушь? Не похожи же!
- Мы двоюродные, - сказала Ленка.
Мужчина покивал, а сам ко мне с усмешкой приглядывался, а затем и обратился:
- Вот видишь, как всё просто? Два слова, и совсем необязательно рычать.
- Я не рычу, - в негодовании выдохнула я, и посмотрела на сестрицу. – Когда мы уже прилетим?
Та взглянула на часы на своем запястье.
- Ещё час.
- Я знала, что ждать от этого отпуска хорошего, нечего.
- Да ладно тебе ворчать, - шепнула мне Ленка.
- Кстати, меня Сашей зовут, - сообщили справа.
Сестрица тут же развернулась в ту сторону и даже руку для рукопожатия протянула.
- Лена, - мурлыкнула она.
А я фыркнула и промолчала.
Когда самолет приземлился и пассажирам разрешили подняться со своих мест, в проходе возникла некоторая заминка. Ленка рюкзачок свой на плечи надела, я же сунула журналы в свою сумку, попыталась застегнуть молнию, но та, как на грех, застряла, я дёргала её, дёргала, по сторонам не смотрела, пока меня кто-то за талию не прихватил. Я дёрнулась от неожиданности, через плечо оглянулась, а увидев нового знакомого, сурово сдвинула брови.  Тот покачал головой.
- Не надо так страшно на меня смотреть. Ты посреди прохода стоишь.
- Что не даёт некоторым повода меня лапать.
- Да где?.. – Он, кажется, всерьёз оскорбился.
Я гордо расправила плечи, плюнула на не застёгнутую сумку и направилась к выходу, кивнув Ленке. Мне не терпелось расстаться  с новым знакомцем, раз и навсегда. Не люблю беспардонных и невоспитанных. А ещё больше бабников не терплю!
Еще раз мы встретились в багажном отделении. Саша на меня посматривал со сдержанной усмешкой, а разговаривал принципиально только с Ленкой. Правда, помог нам с транспортёрной ленты чемоданы снять, за что я его тихо поблагодарила.
- Ну, девчонки, хорошо вам отдохнуть. – Быстрый взгляд на меня. – С душой. Приятно было познакомиться.
- Надо было спросить, где он остановился, - запоздало проговорила Ленка, глядя Саше вслед. А затем обратилась ко мне с укором: - Что ты взъелась на парня? Чем он тебе не угодил?
- Он бабник, - авторитетно заявила я.
Ленка рассмеялась.
- А-а, так это из-за того, что он от тебя глаз не отводил?
Я в удивлении качнула головой.
- Причём здесь это? И он не от меня глаз не отводил, а на грудь мою пялился. А ты знаешь, что я этого терпеть не могу.
Ленка на мою грудь тоже посмотрела, с некоторой тоской, после чего по-сестрински заявила:
- Если бы я могла, я бы у тебя половину забрала. С удовольствием.
Я примирительно подхватила ее под руку.
- А я бы тебе отдала, не пожалела бы.
Мы рассмеялись и поспешили к выходу из аэропорта, где нас должен был ждать автобус.
Отель нам понравился. Огромная территория, всё красиво, удобно, а наличие двух бассейнов Ленку просто в восторг привело. И до моря рукой подать. Когда мы ждали лифт, сестрица без конца крутила головой, оглядывая просторный холл, а после заявила, что ради этого мига можно вкалывать весь год, лишь бы на две недели все оставили её в покое в этом раю.
- И нужно срочно устроить свою личную жизнь, - добавила она уже в лифте, глядя вниз через стеклянные двери.
- На две недели или замуж?
- На две недели, конечно, - удивилась она.
Я усмехнулась.
- Что ж ты Сашу этого в оборот не взяла.
- Нет, это не моя история. У него же на лице всё написано было.
- Правда? – ахнула я. – А когда я тебе об этом сказала, ты меня назвала злой и черствой.
Мы из лифта на нужном этаже вышли и отправились по длинному коридору искать свой номер.
- Я не говорю, что он бабник. Хотя, бабник, конечно. Просто он так на тебя смотрел, что сразу ясно, какой тип женщин он предпочитает. – Она провела ладошкой по своему худому бедру. – Я под этот типаж никак не подхожу.
- Да уж, меня от его масляного взгляда до сих пор передергивает, - негромко проговорила я, протягивая сестре ключ от номера.
Ленка пропустила меня в номер, придержав дверь, а сама в некотором удивлении поинтересовалась:
- Хочешь сказать, что тебе это не льстит?
- Когда на меня всякие придурки пялятся? Нет, знаешь ли, не льстит. Воспитанный мужчина никогда себе такого не позволит. Он, наоборот, защитит…
- Ну да, - недоверчиво хмыкнула Ленка. – Защитит, чтобы самому больше досталось.
Я оглянулась на неё через плечо и предупредила:
- Стукну сейчас.
Когда я позвонила родителям, чтобы сообщить, что мы благополучно долетели, и похвалила отель и номер, те искренне порадовались и пожелали нам с Ленкой хорошо отдохнуть. Я пообещала не расслабляться и отдыхать, до полного изнеможения, выслушала от папы наставления: далеко не заплывать, долго не загорать и, конечно же, ни с кем сомнительным не знакомиться и не водиться («Ты знаешь, какой уровень преступности в Испании?»), я телефон выключила и первую минуту сидела на краю кровати в задумчивости. Папа в своём репертуаре. Наверняка, уже в интернете этот самый уровень испанской преступности посмотрел и маму поругал за то, что та совсем не заботится о детях, раз  заранее этот факт не прояснила. Отправила ребенка в самую гущу криминального разгула!
- Что папа сказал? – поинтересовалась Ленка, разбирая свой чемодан. – Предостерегал?
Я кивнула. Глянула на неё.
- Требовал ни с кем знакомств не сводить.
Ленка фыркнула.
- Ага! А зачем мы тогда приехали? Личную жизнь устраивать.
- Не знаю, не знаю. Я приехала на солнышке погреться.
- Через два дня тебя от солнышка и моря затошнит. Ты напьёшься и пойдёшь в разнос.
Я решила возмутиться.
- Я напьюсь?
Сестрица довольно ухмыльнулась.
- Так папы рядом нет, Тань.
Я руку в бок упёрла, призадумалась, затем прошла на балкон, вдохнула полной грудью, глядя на искрившееся в лучах солнца море, и улыбнулась, ощутив заряд бодрости и позитива.
- Папы рядом нет, - повторила я. И тут же оживилась: - Кстати, у меня новый купальник!
Ленка тут же сникла.
- Не сомневаюсь, - пробубнила она.
Следующие три дня мы адаптировались и свыкались с мыслью, что мы в отпуске, мы одни и сами себе хозяйки. Спали едва ли не до полудня, потом спускались в ресторан, а затем шли на пляж, где проводили несколько часов в неге, в своё полное удовольствие. Пили коктейли, поглядывали по сторонам, выбирая подходящую жертву для чар сестрицы, а когда понимали, что рассуждения и мечты становятся чересчур пылкими и жаркими, смеясь над  собой, отправлялись купаться. Я даже как-то успокаиваться начала. Здесь, в Коста дель Соль, реальная жизнь казалась чем-то далёким. Всего за три дня я привыкла лежать на пляже и отгонять от себя мысли, которые ещё совсем недавно непередаваемо огорчали. Под ярким испанским солнцем можно было притвориться, что все огорчения я себе надумала, что всегда в моей жизни будет море и тёплый песок, а не проблемы и беды. Теперь уже рада была, что не смогла воспротивиться сестре и поехала с ней в Испанию. И, вообще, Ленка замечательная. Ради меня отпуск выпросила и отправилась меня возрождать из пепла. Так что, теперь я её должница, и вполне могу поддержать Ленку, если та попросит моей помощи в попытке очаровать какого-нибудь заезжего принца. От всей души желаю ей женского счастья, пусть и на две недели. В конце концов, номер у нас с двумя спальнями.
К концу второго дня у Ленки появился поклонник. Приятного вида немец, лет тридцати пяти, который был покорен чистым немецким произношением моей сестрицы. Та болтала без умолку, я даже порой морщилась оттого, как гладко у неё получалось тараторить на незнакомым для меня языке. У Ленки был настоящий талант к языкам, иногда мне начинало казаться, что когда она начинает скучать, то для развлечения не книги читает или фильмы смотрит, а штудирует новый разговорник, и тут же всё запоминает. Этот талант и помог ей, в конце концов, найти в Москве работу. Сестрица трудилась личным  помощником директора одной солидной компании. Я, кстати, с этим «директором» однажды познакомилась. Приехала неожиданно, а он у Ленки на кухне сидит, без пиджака и рубашки, зато обутый, и кофе с бутербродами пьёт. Ленка, конечно, принялась врать, что они среди дня за важными документами заехали (нашли место важные документы хранить – однокомнатная «хрущёвка» на окраине Москвы), а потом Олег Петрович случайно облил рубашку кофе и теперь они её сушат. Я тогда презрительно хмыкнула, совершенно не оценив Ленкину изворотливость, а когда Олег Петрович свою идеально чистую рубашку надел и уехал, сестре заявила, что это жутко пошло – спать с собственным шефом, к тому же прочно женатым. Сестра тогда гордо отмолчалась, но если исходить из того, что начальник с неё разве что не пылинки  сдувает и отпуска даёт по первому требованию, на работе её ценят. И Ленка только изредка отмахивается от меня, совершенно безнадёжно, когда я о шефе её заговариваю. Подозреваю, что она в него тайно влюблена. Но влезать в это, а уж тем более давать сестре советы, я не спешу. Какие от меня советы? Я в своей жизни запуталась, как в паутине. А Ленка, как мне кажется, куда разумнее и рассудительнее меня. Сама разберется, а уж если совсем паршиво станет – скажет. И уж тогда я постараюсь помочь.
Фред, так звали немца, вчера вечером пригласил нас в ресторан, и мы очень мило посидели, послушали живую музыку, и даже потанцевали. Со мной Фред общался по-английски, и я собой очень загордилась, когда смогла, не сбиваясь, поддержать беседу на чужом языке. Всё-таки не зря  на курсы ходила и деньги потратила, хотя на работу, на которую я надеялась устроиться, владея английским, меня так и не взяли.
- А он прикольный, - сказала мне Ленка, не забывая улыбаться своему поклоннику.
- Кто? – не сразу поняла я, и спустила темные очки на нос.
- Он. И деньги у него есть, своя типография. Может, сам печатает?
- Фред?
- Да тише ты, - шикнула на меня сестрица. – Он же здесь сидит, имя своё услышит.
Я  губы поджала.
- Тогда прекрати обсуждать его в его присутствии.
- Так он не понимает ни слова!
- Зато я понимаю. И мне неловко.
Ленка насмешливо фыркнула.
- Подумать только.
Я перевернулась на спину, оглядела людей вокруг. Мы уже час нежились на солнышке, я чувствовала, как приятное тепло расходится по всему моему телу, проникает в каждую клеточку, заставляя расслабиться, даже шевелиться не хотелось. Ленка сидела рядом, повернувшись ко мне спиной, и снова с Фредом своим что-то увлечённо обсуждала. Кажется, им на самом деле было о чем поговорить, второй день ни на минуту не замолкают. Даже завидно, немного.
Я  аккуратно поправила купальник на груди, ногу одну в колене согнула, а потом осторожно выглянула из-под очков, когда заметила молодого парня, что оглянулся на меня через плечо. Хотела предупредить его, чтоб вперед смотрел, а не то споткнется, но тут приметила девушку. Ее лицо мне было смутно знакомо, я невольно проводила её взглядом, отметила, как здорово на ней смотрится крошечное бикини. Не то что бы позавидовала, на мне купальник тоже здорово сидит, не зря вон некоторые оборачиваются, но эта девушка была похожа на модель с обложки журнала. Грациозная, лёгкая, улыбка на губах соблазнительная. А я пыталась вспомнить, откуда же мне знакомо её лицо. Скорее всего, она из нашего отеля, сталкивались в ресторане или в холле, но что-то мне подсказывало, что нет. Она остановилась у самой кромки воды, словно высматривала кого-то, а потом и рукой помахала. А я едва в голос не застонала, когда увидела человека, которому она машет. Ну, надо же, а?  Мне даже прикрыться нечем! Не за Ленку же, в самом деле, прятаться. Да и поздно, Саша, с которым мы в самолёте летели, из воды вышел, воду с лица рукой вытер,  и сразу к девушке – обнял, губами к её щёчке приложился, а руку на привычное место – на её задницу. Стюардесса! Не зря он её в самолёте лапал.
Я не сразу сообразила, что наблюдаю за ними поверх очков. А ведь следовало поостеречься, лежала я (глупо так звучит: я лежала перед ним…) совсем недалеко, и, конечно же, как только Саша голову повернул, меня и увидел. И, наверняка, понял, что я за ним и его девушкой с увлечением наблюдаю. Его брови взлетели вверх, а взгляд прошёлся по всему моему телу, и я вновь остро пожалела, что прикрыться нечем. Хоть бы газетку, что ли, какую. А этот гад ухмыльнулся, мне отсалютовал, и вместе со своей зазнобой направился в сторону. Девушка буквально висела на нем и, кажется, всерьёз млела, а я Сашу разглядывала. К тому же, такая возможность представилась, когда он ко мне спиной, занят и раздет! Кто бы удержался. Но разглядывать я всё же старалась с возмущением. Что мне до его фигуры, бицепсов и трицепсов, раз он гад и бабник? Но, признаться, экземплярчик не дурён собой… Хотя, разве бывает иначе? Знает, что хорош, вот и дурит бедным девушкам головы. А та, что рядом с ним сейчас, вообще, несчастная, судя по всему, так в облаках и витает, и на землю не спускается никогда. Не успевает, видимо.
- Пойдём, искупаемся? – предложила Ленка.
Я странно кашлянула, как-то смущённо, на сестру посмотрела, вдруг поняла, что меня жаром окатывает раз за разом, и торопливо поднялась.
- Пойдём.
Пока шли к воде, мой взгляд сам собой переместился в ту сторону, в которую наш с Ленкой новый знакомый ушёл. Оказалось, он не так уж далеко от нас устроился, лежал сейчас в шезлонге и пиво дул. Я как только его увидела, тут же отвернулась, и решила, что не буду сестрице сообщать, кого недалеко углядела, а то я ее знаю, она общаться кинется, а мне с этим типом разговаривать не о чем. Как позже выяснилось, сглупила я. В том смысле, что не сказала Ленке о Саше до того, как мы в море вошли. Потому что когда мы с ней из воды выходили, этот негодяй сам перед нами возник, с такой паскудной ухмылочкой. Вот не скажешь никак по-другому. Стоит, руки в боки, и нас разглядывает.
- Привет, девчонки.
- Сашка! – заорала сестрица так, будто всю жизнь его знает, и я на долю секунды подумала, что она на него всё-таки напрыгнет. Но нет, удержалась. – Ты тоже тут!
- Ну так, меня тянет. Как выясняется.
Я подошла, стараясь не думать о том, как я смотрюсь в мокром купальнике, и игнорировать взгляды этого нахала.
- Не слушай его, он тут свой полёт отрабатывает.
- А ты уже всё заметила, - съехидничал он, улыбаясь.
- А чего тут замечать-то? Я твою девушку знаешь как узнала? По твоей руке на её заднице.
- Мою руку или её задницу узнала?
Я нос презрительно наморщила и отвернулась.  А Ленка нас попыталась урезонить:
- Хватит вам, что вам неймется? – Толкнула Сашу в бок. – Ты тоже в нашем отеле живёшь? А мы тебя не видели эти дни.
- Я утром сюда перебрался. Тот мне не понравился.
- Что, в том отеле за нравственностью постояльцев следят? – невинно поинтересовалась я.
- Хочешь перебраться туда?
Ленка встала в позу, приглядываясь к нам. Затем смешно мотнула головой.
- Ой, что-то будет. Я чувствую.
Я дико глянула на неё, а потом покрутила пальцем у виска.  И сообщила:
- Я возвращаюсь в отель.
- Саша! – послышался требовательный женский голос.
Он обернулся через плечо, но тут его Ленка под руку схватила и вроде бы похвастала:
- А у меня тоже улов.
- Поздравляю. А твоя сестра девственница?
Я уже успела сделать шаг от них, и знала, что он специально произнес это громко, чтобы я услышала, с трудом удалось сдержаться, чтобы не вернуться и не пнуть этого самоуверенного придурка. Но с собой справилась. Что меня, мама с папой не воспитывали? Папа вот всегда мне говорит: держись подальше от сомнительных типов и идиотов. Тем более, когда два в одном… Вот так и поступлю – буду держаться подальше.
- Она… развелась недавно, - услышала я голос сестрицы. Возвращаться, чтобы оттащить её от этого типа я не стала, прошла к своему шезлонгу и сдернула с него полотенце.
Ленка в номере появилась спустя полчаса, я как раз успела душ принять и устроиться на постели в своей спальне, чтобы дух перевести. Даже музыку включила, а как только услышала, что дверь номера хлопнула, задёргала ногой в такт, имитируя бодрость и довольство. Сестрица в дверях моей спальни остановилась и посмотрела насмешливо.
- Ты чего сбежала?
- Я не сбегала. Просто ушла в номер, а то еще перегреюсь.
Она хмыкнула, разглядывая меня.
- А мне кажется, ты уже перегрелась. Как Сашка в поле зрения возник, так и закипела. Жаль свистка у тебя нет, как у чайника, не то всё побережье в курсе было бы.
Я возмущённо вытаращила глаза.
- Сдурела? Зачем мне этот детина неотёсанный? Он, вообще, не в моём вкусе!
- По мне, так в этом и суть. У нас же отпуск, Тань, мы на курорте, а ты теряешься. Да и он не против. Так и жрет тебя глазами. Воспользуйся возможностью, разгони тоску, сразу жить станет веселее, вот увидишь.
- Лена, он неандерталец.
- Да с чего ты взяла? Нормальный мужик.
- У него из всех инстинктов только животный.
- А тебе от него что-то другое нужно? На две-то недели?
- Он с девушкой, - напомнила я, надеясь, что сестра от меня отстанет. Но не тут-то было, Ленка лишь рассмеялась.
- Я тебя умоляю! Поговорила я с ней… - Она только рукой махнула, а потом хитро заулыбалась и принялась подтанцовывать под музыку, а после и подпевать начала, и всё с намёком: - Я знаю пароль, я вижу ориентир!..
Я подушкой в неё запустила, Ленка из комнаты выскочила, но запела громче:
- Я верю только в это – любовь спасёт мир!
Я не сдержала улыбки, на постели вытянулась, а когда поняла, что внутри что-то подозрительно трепещет, музыку поторопилась выключить. Не хватало только курортного романа!

Ленка подошла ко мне и протянула высокий стакан с коктейлем. Присела на соседний шезлонг, бросила выразительный взгляд за мою спину, а потом опустила на глаза темные очки. Правда, не скрываясь, усмехнулась.
- Он спит?
Я посмотрела на Сашку, который лежал на шезлонге за моей спиной, на животе, одна рука была безвольно опущена и касалась теплого песка. Я окинула мужскую фигуру изучающим взглядом, после чего безразлично пожала плечами.
- Вроде.
- Не сплю, - сообщил Саша, вот только глаз так и не открыл. Щекой прижимался к подголовнику шезлонга, и лишь вздохнул, прежде чем спросить: - Обед скоро?
Ленка не на шутку развеселилась.
- Ты проголодался, бедный? Ну да, ну да, надо же откуда-то силы черпать. – Она закинула ногу на ногу, покрутила в руке стакан, разглядывая листья мяты на дне. – Кстати, сегодня я вас ночевать не пущу. Или сама к Фреду уйду. Это просто невозможно.
Я непонимающе нахмурилась, а сестрица, без всякого стеснения, пожаловалась:
- Ну, правда. Всю ночь – то  он стонет, то ты. Я всерьёз подумывала среди ночи из номера убраться.
Я глаза на Ленку вытаращила, и, не обращая внимания на смех за спиной, показала ей кулак.
- Ты что говоришь-то? – шикнула я.
Ленка скривилась.
- Тебя бы на моё место.
- Ей и на своём хорошо, - веско заметил Сашка.
Я глянула на него через плечо и поинтересовалась:
- Ты, кажется, спал? Вот и спи.
- Я есть хочу. Как я могу спать? – Он глаза открыл, на спину перевернулся, а сам на меня поглядывал, со значением. Я даже хмуриться начала, не понимая, что его так веселит.
- Ты доволен, да?
- Да.
Я к сестре повернулась.
- Лен, вот зачем ты при нём такие вещи говоришь? Ему ведь только этого и надо. Бабник.
Сашка выглянул из-за моей спины.
- Скажи ей наконец, что я не бабник.
Ленка приспустила очки, невинно моргнула, глядя на меня, и сообщила:
- Он не бабник.
- Ага. Он профессионал. Как это называется? Кобель?
Ленка рассмеялась, а Сашка поднялся и несильно сдавил широкими ладонями мою шею. Встряхнул слегка, а потом поцеловал в щёку.
- Злая ты женщина, Тань.
Отвечать я не стала, а Сашка меня отпустил и потянулся, потом зевнул. Головой покрутил, оглядываясь.
- Пойдёмте уже в ресторан, я есть хочу.
Надо признать, что я начала входить во вкус. Иногда украдкой наблюдая за Сашкой, ловила себя на мысли, что не раскаиваюсь. Хотя, помнится, в первое утро, проснувшись рядом с ним, на полном серьёзе схватилась за голову. Себя не узнавала, если честно. Я, по своему характеру, не склонна к авантюрам. А такой человек, как Сашка, сам по себе авантюра. С ним нельзя рассчитывать на что-то серьёзное. Но Ленка права: для курортного романа он вполне подходит. Легкий по натуре, веселый, заводной, в нужный момент нежный и настойчивый одновременно – мечта, а не любовник. И я себе буквально приказала: не смей раскаиваться. Тебе же хорошо, так за что себя можно винить? Нужно взять от этого отпуска всё, что возможно.
Правда, я думала, что через день-два мы с Сашкой разбежимся в разные стороны, уж он-то точно поспешит найти себе новое развлечение, но, как ни странно, мы, на самом деле, подружились, если можно сказать такое  о людях, которые спят вместе. За неделю ни на одну экскурсию не съездили, хотя, отправляясь в Испанию, я целый список мест составила, в которых хочу побывать. Но как можно куда-то успеть, если засыпаешь под утро, а просыпаешься к обеду? Да еще Сашка три вечера подряд пытался научить меня правильно пить текилу, и поэтому на утро я была не транспортабельна, во всех смыслах. Зато вечера мы проводили весело, каждый вечер как последний, словно завтра на работу, и надо успеть отдохнуть на год вперед. Надо признать, первый раз за всю жизнь я так отдыхала. За один вечер мы могли зайти в пару-тройку баров, а потом закончить вечер в клубе, и это не считая посещения ресторана перед всем этим. И Фред, не привыкший к такому алкогольному и моральному разгулу, в последнее время выглядел усталым, что сказывалось на личной жизни моей сестрицы, за что, видно, мне и доставалось от неё ехидства в полной мере. Сашка, в отличие о Фреда, развлекаться не уставал. Сразу видно – у человека большой опыт. Иногда я только смеялась, наблюдая за ним, но, признаться, приходилось постоянно поддерживать себя в тонусе, чтобы соответствовать. Но я, видно, была в ударе, потому что сама себя не узнавала, и «подвиги» я совершала с легкостью, а главное, с большим желанием веселиться.
Несколько раз я всерьёз задумывалась о том, кто Сашку в Москве ждет. Исподтишка разглядывала его безымянный палец правой руки, пытаясь понять, есть на нём след от обручального кольца, которое он снял перед тем, как в самолет сесть, или он не врет и на самом деле не женат. Сашка мне в первую ночь поклялся, что чист. Так и сказал:
- Зуб даю. – А насторожило меня то, что на следующий день зуб у него заболел. Я еще так на Сашку глянула, что тот поклялся вторично: - Это просто случайность.
Иногда, задумываясь, поверить не могла, что у меня действительно курортный роман. Никогда не думала, что способна на подобное безумство. Свести настолько близкое знакомство с чужим, незнакомым человеком, с одной единственной целью – хорошо провести время, а потом, спустя неделю, две, расстаться и не увидеться больше никогда. Для меня отношения всегда были очень важны, я знала, что их надо строить, над ними надо работать, а курортный роман – это что? Чистой воды эгоизм.
В последние несколько дней я старательно прислушивалась к себе, но, кажется, глупости я сделать не собиралась. Сашка, конечно, классный: видный, веселый, разумный, и хоть бабник, но не сволочь; и, судя по всему, человек он состоятельный, иначе с такой легкостью деньгами бы не разбрасывался. Но влюбиться в него, при всех его положительных качествах, а уж тем более беря во внимания огромное количество отрицательных, что, порой, бывает куда более притягательнее, я не собиралась. И слава Богу, я вам скажу! К тому же, всё-таки он не в моём вкусе. В том смысле, что я слишком разумна, чтобы выбрать в спутники жизни кого-то на него похожего. Родители бы точно с ума сошли, решили бы, что я окончательно отчаялась найти положительного, воспитанного и уравновешенного молодого человека, в будущем которого можно быть уверенной. Они мечтали о таком зяте, ну а я, собственно, чтобы не отставать и подпитывать их надежды и чаяния, о таком муже.
Вчера, подшофе, я Сашке зачем-то разболтала об этой совершенно нормальной, на мой взгляд, женской мечте. Мы лежали в постели, Сашка голову рукой подпёр и задумчиво хмыкнул.
- Мне не нравится твоя мечта, - сказал он, наконец.
- Конечно, не нравится, - вроде бы удивилась я. – Был бы ты женщиной, ты бы меня понял.
- Хочешь сказать, что все женщины о подобном мечтают?
- Думаешь, нет? Об идеальном мужчине все мечтают, это точно.
Сашка моргнул, потом окинул меня долгим взглядом. Хмыкнул. А следом сунул руку под одеяло и прихватил меня за бок. Я завозилась, попыталась отодвинуться, но он был сильнее и проворнее. К тому же, я щекотки боюсь, что он уже выяснил и вовсю этим пользовался, негодяй! В итоге я оказалась посреди постели, без одеяла, и хохочущая. Да, кажется, Ленка права, и вели мы себя вчера шумновато…
- Но сейчас же ты не думаешь об идеальном мужчине, я прав?
Я руки освободила, и обняла его за шею.
- Во-первых, - начала я вкрадчиво, - нельзя всю жизнь прожить, как мы последнюю неделю, а во-вторых, ты тоже кое в чем идеален.
Он нахально ухмыльнулся.
- Так вот в чем дело?
Я кивнула и негромко взвизгнула, когда он меня за ухо укусил.
- Хоть что-то, - сказал Сашка, перестав терзать моё бедное ухо. – Признание заслуг. – Пару секунд вглядывался в моё лицо, а после вдруг сказал: - Мне кажется, у тебя был хреновый муж.
- Почему?
- Я бы, на его месте, тебя давно испортил. Тебе это идет.
Я даже не поняла, как реагировать на это заявление, а Сашка ничего и не требовал, поцеловал, и я решила, что лучше всего сделать вид, будто ничего не слышала. Хотя, эти слова отчего-то запали мне в душу.
Когда-то в юности, лет в пятнадцать, мы с Дашкой развлекались тем, что составляли планы на свою будущую жизнь. Не в том смысле, что серьёзные: куда мы учиться поступим или в каком возрасте выйдем замуж и родим первого ребенка, а совершенно хулиганские, на мой взгляд, списки, которые ни в коем случае нельзя показывать родителям, иначе они с ума сойдут от беспокойства и, скорее всего, заранее поставят на будущем своего потомстве крест. Конечно, вот скажи моему папе, что я в пятнадцать лет всерьёз раздумывала о том, что хочу заняться любовью с любимым человеком на пляже, под звездами и под шум волн. Или научиться танцевать стриптиз! Не всерьёз, конечно, но, как в кино, в нужный момент выйти, и сразить всех мужчин в зоне видимости наповал. Папа бы точно за сердце схватился. Особенно, из-за моих желаний, почему-то меня всегда воспитывали с особым усердием, уж не знаю, с чем это связано.  Но к чему я всё это говорю?  К тому, что все эти списки я давно выкинула – и из памяти, и из ящика своего стола. А вот после знакомства с Сашкой вспомнила о них. Наверное, потому, что именно с ним я осуществила сразу несколько пунктов. Кстати, про пляж тоже, но об этом не надо, об этом немного стыдно, нас тогда почти застукали… Но в эту неделю меня не оставляли удивительные ощущения, я чувствовала себя необъяснимо свободной, от всех запретов и предрассудков. Словно я – не я, и все правила и запреты дома остались.
Но Сашка плохо на меня действует, это факт.
Зато насколько уверенно я чувствовала себя, входя с ним в зал ресторана или ночного клуба. Он держал меня за руку, и я ни о чем не переживала и не беспокоилась. Даже о том, как мы потом до отеля доберемся. Всегда добирались, и это была заслуга именно моего благоверного. Ему всегда удавалось контролировать ситуацию, что меня безмерно удивляло. Чувствовались в нём не дюжие организаторские способности. Я даже заинтересовалась и решила полюбопытствовать, но Сашка лишь рассмеялся и сообщил, что он миллионер.
- Я же серьёзно, - обиделась я.
- И я. Что, не похож?
Я отвернулась от него, не собираясь с ним спорить и участвовать в его играх, а он меня обнял, и мы вместе направились к входу в ресторан. Вот такой он тип, совершенно сомнительный, к тому же выдумщик. Разве можно его всерьез воспринимать? Нельзя, конечно, но когда я ему в глаза смотрела, то очень хотелось. Мечты, мечты… О таких, как Сашка женщины легенды слагают. Они появляются внезапно, нарушают покой, и исчезают также быстро, оставляя после себя приятные воспоминания.
- Танька, посмотри на меня. – Сестрица за подбородок меня схватила и заставила смотреть ей в глаза. – Ты соображаешь?
Я руку ее оттолкнула.
- Более чем. В чём дело?
- В том, что не надо тебе так на него смотреть.
Я залпом выпила полстакана воды, что поставил передо мной бармен. Делала глоток за глотком, а сама время тянула, чтобы на Ленку не смотреть. Нужно было достоверно изобразить недоумение.
- А как я на него смотрю?
Ленка страшно вытаращила на меня глаза.
- Вот так. Это нехорошо. Не нужно нам повторения истории с Вовчиком.
Теперь уже я удивилась.
- С ума сошла? Это же Сашка!
- Вот именно, - кивнула сестрица, и, кажется, вздохнула с облегчением после моего восклицания. Снова начала пританцовывать и попросила себе ещё один коктейль. – Это Сашка, и ты не думаешь в него влюбляться.
- Нет, конечно.
- Хорошо, так держать. А то я тебя знаю…
На это заявление я решила никак не реагировать, к тому же подошёл виновник Ленкиного беспокойства, для начала поцеловал меня, а потом допил воду из моего стакана. Браво поинтересовался:
- Чего стоим?
- Танцуем, танцуем, - возразила Ленка и ловко влилась в толпу веселящихся людей.
- В чем дело? – поинтересовался Сашка, продолжая смотреть мне в лицо.
Я покачала головой.
- Нет? – переспросил он. – Я видел, как она…
Я обняла его за шею, на цыпочки приподнялась и поцеловала его в губы. Всё для того, чтобы отбить у него желание выяснять подробности женских разговоров. От Сашки пахло текилой, он немного раскраснелся, но взгляд ясный, и сам он был бодр и полон сил, словно время не перевалило за полночь, и мы не отплясывали в этом клубе уже два часа.
- Ленка пьяная, - проговорила я ему на ухо.
Он заинтересованно вздернул брови.
- А ты?
- И я, - не стала я отнекиваться. – Но чуть-чуть.
- Чуть-чуть, - проговорил он мне в губы, передразнивая. И я рассмеялась, когда он развернул меня в танце.
В один из вечеров я даже решилась спеть в караоке. Насмотрелась на Сашку, наслушалась сестрицу, и решила, что я пою не хуже её, просто стесняюсь и зажимаюсь больше. А когда это исправлять, как не во время этого отпуска? Возможно, мне больше не представится такой возможности, возможно, я больше никогда не решусь. Когда я заявила, что тоже хочу спеть, Ленка не на шутку удивилась, но отговаривать не стала, наоборот зааплодировала, как только я поднялась. Я показала ей кулак, она успокоилась, а вот Сашка захохотал. Ему пришлось дать подзатыльник. Недолго мудрствуя, я выбрала известную песню, которую с юности обожаю, меня даже не смутило то, что она на английском. Но, как мне кажется, слова знают даже те, кто по-английски ни словечка не понимает. А уж я, с годичным курсом изучения за плечами, неужели не спою? Всех сражу своим произношением и вокалом заодно, я настроена на победу. Сашка улыбался, глядя на меня из зала, потом кулак вверх поднял, в знак поддержки. Почему-то мне не стыдно было перед ним опозориться. Перед всеми стыдно, а перед ним нет. Поэтому я приказала себе на него не смотреть, чтобы не рассмеяться ни с того, ни с сего, обводила взглядом посетителей бара и пела, радуясь тому, что голос не дрожит. Правда, на Сашку всё же глянула, причём в такой момент песни, в который обычно хочется пустить слезу и в томлении прижать руки к груди. И поэтому, как только музыка стихла, поторопилась рассмеяться, чтобы все не подумали, что я всерьёз растрогалась. А когда Сашка встретил меня на полпути к столику и подхватил, приподняв от пола, я, смеясь, пропела ему в лицо, повторяя, первые строчки из «Касабланки».
- Я молодец? – И сама себя поторопилась похвалить: - Я молодец!
- Я даже не ожидала, - призналась поражённая Ленка. – Ты, оказывается, петь умеешь.
- Я много чего умею, - решила я повредничать. – Саш, подтверди.
- Подтверждаю, - с готовностью отозвался он. – А чего не умела, я её всему научил.
Я повернулась к нему, возмущённая, а этот гад рассмеялся.
- Что? Я комплимент тебе сделал!
- Не заметила.
Но всё когда-нибудь заканчивается. И наша неделя прошла быстро, я даже не заметила, как время пролетело. Приближалась суббота, день нашего с сестрицей отъезда, и я начала задумываться о том, как нам с Сашкой проститься. Совершенно не представляла, как это делается. Собрать вещи, сказать «прощай» и уехать с лёгким сердцем? Или ещё «спасибо» ему сказать, за приятное времяпрепровождение. Я даже подумала у Ленки совета попросить, но что-то меня остановило. Наверное то, что Ленку я знала хорошо, и примерно представляла, что она мне посоветовать может.  А еще точно знала, что воспользоваться её советом не смогу, воспитание не позволит. Так что, я уж как-нибудь сама.
А ещё я мысленно негодовала из-за Сашкиного спокойствия. Его ничто не волновало, и спал он спокойно, в буквальном смысле. Это немножко обижало. Не должно было, но я чувствовала неприятное жжение в душе. Недовольство собой, ситуацией, и подозревала его в бездушие и огромном опыте прощаний подобного рода.  Но с собой ничего поделать не могла, и приглядывалась, присматривалась к нему, и то, что видела, мне не слишком нравилось. Может, и к лучшему побыстрее расстаться, разъехаться в разные стороны, чтобы мне больше не пришлось изводить себя мыслями о том, как все это будет и что мне нужно будет сделать и сказать.
- Хочешь, съездим завтра на экскурсию? Куда ты там хотела?
- Я уже и не помню, - призналась я, чем вызвала его смех. Обняла за шею, чтобы взглядом с Сашкой не встречаться, и стала смотреть на стремительно темнеющий горизонт. Мы гуляли по пляжу, к вечеру он совершенно опустел, и нам никто не мешал. Прохладный песок холодил мои ноги в открытых босоножках, да и ветерок подул прохладный, и я к Сашке прижалась, не боясь показаться чересчур трепетной и сентиментальной.
- А ты вспомни, - посоветовал он.
- И ты встанешь в восемь утра, чтобы поехать со мной в другой город?
Сашка отстранился, чтобы в лицо мне взглянуть. Удивился.
- Конечно. Если надо, я встану и в семь… и в шесть.
Я только улыбнулась.
- Какие жертвы.
Он наклонился, поцеловал меня.
- Ты заслужила.
Я рукой по его коротким волосам провела, задумалась, о том, о чем думать мне не следовало, и поторопилась вдохнуть поглубже, чтобы сбросить с себя отрешённость.
- Замерзла? Пойдём в номер.
Сашка жил в двухкомнатном «люксе» двумя этажами выше нашего номера. Мы почти каждую ночь проводили здесь, мне нравился номер, нравилась просторная ванная комната с круглой ванной, нравился вид с балкона, гораздо больше, чем из своего номера, но именно в этот вечер я оглядывала интерьер, словно впервые здесь была. Или запомнить пыталась. К Сашке приглядывалась, мысленно гадая и даже дивясь тому, что судьба нас свела. При обычных обстоятельствах я никогда бы не обратила на него внимания, я всегда ждала от мужчин серьёзности и обстоятельности, а Сашка… Сашка – это Сашка. И от этого почему-то было неимоверно грустно.
Я наблюдала за тем, как он раздевается, рубашку снял, как только мы в номер вошли, потянулся и даже зевнул. А я на диване устроилась, босоножки с ног скинула, и ноги под себя поджала. Расправила подол платья на коленях, а потом улыбнулась, когда поняла, что Сашка на меня смотрит.
- Так что насчет завтра?
Он стоял надо мной, уперев руки в бока, а я, чтобы скрыть от него свои мысли, на диване вытянулась, думаю, получилось соблазнительно, потому что Сашка ухмыльнулся.
- Не хочу никуда ехать, - сказала я. – Хочу поваляться в постели и полениться в последний день отпуска.
- Тоже верное решение.
- В конце концов, не в последний раз я в Испании. Надеюсь. В следующий раз приеду осматривать достопримечательности.
Он на край дивана присел, и мне пришлось чуть подвинуться. Смотрел на моё тело, а не в лицо, затем ладонь на мой живот положил.
- Меня пригласишь?
Я выдержала паузу, вроде, подыгрывая ему, а на самом деле всерьёз раздумывая. Но, в итоге, покачала головой.
- Нет. На тебя ведь никакой надежды. Ты опять будешь меня портить, а я думаю, что свою долю испорченности получила.
Сашка усмехнулся.
- Я не совсем согласен, но… кто я такой, чтобы спорить, правда?
- Правда, - негромко отозвалась я, когда он наклонился ко мне и прижался губами к моему плечу. Всё-таки Ленка права: я безнадёжна. Я всегда умудряюсь нажить проблем, и настырно ищу выход из заведомо безвыходного положения. Короче, не умею расслабляться и получать удовольствие. Вот и с Сашкой так получилось. Четко понимая, что он мне не нужен в реальной жизни, что не в моём вкусе, и мне, вообще, без него проблем хватает, мне всё равно вздумалось пострадать из-за того, что по истечении суток мы расстанемся и больше никогда не увидимся. Сашку вот ничего не беспокоит, ему нужен секс, моя улыбка и подтверждение того, что он «самый-самый». Я каждый раз говорила ему это смехом, но Сашка был доволен и на насмешку в моём голосе внимания не обращал.
- А ты когда уезжаешь?
- Не знаю, у меня пока отпуск.
- Отчего? – как бы между прочим поинтересовалась я.
- От работы, Тань. Прекрати дурацкие вопросы задавать. - Сашка ремень расстегнул, потом замер, раздумывая, следом руку ко мне протянул. – Пойдём в постель.
Это лишь эпизод в моей жизни. Я раз за разом себе об этом напоминала.
Утром я проснулась от Сашкиного голоса. Немного запуталась в одеяле, побарахталась, наконец сумела перевернуться на другой бок, на часы взглянула и закрыла глаза рукой. Десять утра. Поехали на экскурсию!.. А, я же отказалась.
Я приподнялась на локте и посмотрела на Сашку, который сидел на краю кровати, ко мне спиной, и разговаривал с кем-то по телефону. Кстати, я впервые видела его с телефоном. Его всю неделю никто не беспокоил, поэтом я и пришла к неутешительному выводу, что он бездельник и болтун. Люди, занятые важным делом, так надолго оторваться от работы не могут. Я искренне в это верила.
- Да не буду я, Вась. Я же говорил… Я перед отъездом обо всем договорился, и тебя, кстати, предупреждал, а ты мне теперь по ушам ездишь. Ой, ладно! – Сашка презрительно фыркнул. – А то я тебя плохо знаю. – Потом усмехнулся. – Нет, а я-то чего? Завьялова заставь, а то его бережёшь, а на мне ездишь. – Сашка одной рукой шею потёр, а потом вдруг обернулся на меня. Растянул губы в улыбке, хотя что-то в его глазах мелькнуло, что навело меня на мысль, что он не слишком доволен тем, что я слышу его разговор. Но игриво подмигнул, и вернулся к разговору. – Вась, я постараюсь. Да, я хорошо постараюсь. Ты же меня знаешь… Тебе не стыдно? – вроде бы поразился он словам собеседника. А я ещё про себя удивилась, что он подобным тоном с каким-то Васей разговаривает. На Сашку это было не похоже. А он тем временем нащупал под одеялом мою ногу и погладил. Я ногой дёрнула и снова опустилась на подушки. Как-то нерадостно мне было этим утром: этот телефонный разговор, Сашка загадочный и враз ставший чужим, всё мне не нравилось.
С Васей Сашка распрощался, тепло и, я бы даже сказала, сердечно, телефон свой кинул на постель, ближе к своей подушке, а сам ко мне полез. Руками обхватил, потискал, пощекотал, добившись моего смеха, на руках подтянулся, поднимаясь надо мной и наклоняясь к моему лицу, чтобы поцеловать. Потом нырнул ко мне под одеяло. Я глаза закрыла, млея от его настойчивости, обняла, провела ладонью по его небритой, колючей щеке. Сашка целовал меня с чувством, со страстью и с каким-то особым пылом, закинул мою ногу себе на бедро. А когда поцелуй прервал, посмотрел на меня и сообщил:
- Кажется, я сегодня уезжаю.
Я моргнула. Если честно, в растерянности, и даже до конца не поняла, что он мне сказал. Только рука безвольно с его плеча соскользнула, сердце странно ёкнуло, но я всеми силами постаралась сохранить спокойное выражение на лице.
- Сегодня?
- Да, вечером. Я уже билет заказал. – Он смотрел на мои губы, пальцем их обвел, после чего игриво подмигнул мне. – Отпуск закончился, Танюш.
Мне хватило сил кивнуть.
- Кажется, да. Завтра вечером я буду дома. Даже не верится.
На самом деле не верилось. Когда Сашка в душ ушёл, я осталась лежать, ощущая полное бессилие и вялость. Даже пережитое удовольствие не бодрило. Слышала шум воды в душе, и смотрела в потолок. Что мне теперь делать? Как себя вести? Бодро и весело? Но это на меня совсем не похоже, боюсь, что разыгрывая безразличие, я себе лишь наврежу. А может, прямо сейчас сказать Сашке «прощай» и уйти, ничего не объясняя? Он же сам сказал: отпуск закончился.
Дура я, что с ним связалась! Ленка всё!..
Мне было бы гораздо легче, если бы я от него уехала. Если бы он меня провожал, смотрел вслед такси, а я придумала бы ему печаль и тоску по мне. Мне было бы так намного легче! А Сашкины поспешные сборы меня раздражали. Спустя час мы спустились в ресторан, позавтракали, потом на пляж сходили. За час, что мы провели у моря, Сашкин телефон, кажется, не замолкал. Его словно прорвало. Или он его отключал, поэтому тот всю неделю и молчал? Я ещё не один раз слышала имя этого Васи, который требовал от Сашки что-то для меня неведомое, но срочно.
- Он твой начальник? – в итоге не выдержала и поинтересовалась я. Перевернулась на бок, приподнялась на локте и на Сашку посмотрела. Тот сидел на песке, раздумывал о чём-то, голую грудь почесал. Когда услышал мой голос, голову повернул.
- Кто?
- Вася этот.
Что-то Сашку развеселило в моих словах, он сначала разулыбался, а после и рассмеялся.
- Нет. Но мы вместе работаем. Иногда. – Сашка потянулся ко мне и быстро поцеловал в нос. А затем сообщил, глядя в глаза. – К тому же, Вася – это девушка. Василиса.
Я возмущённо фыркнула.
- И почему я не удивлена?
Он смешно вытаращил на меня глаза.
- Почему? – Потрепал меня по коленке. – Не ревнуй, Васька замужем за страшным человеком. Только сумасшедший решится позариться на его жену.
Я руку его оттолкнула, и сообщила строгим голосом:
- Я не ревную. Просто любопытно, кому ты с такой готовностью докладываешь о своих делах.
- Есть такие люди, - проговорил он в сторону, и снова о чём-то задумавшись. Отпуск, по крайней мере, для него, на самом деле закончился. А мне остаётся только наблюдать и ждать минуты прощания.
- Ты расстроилась? – спросила меня Ленка за обедом. Смотрела на Сашку, который отошёл к бару и теперь о чём-то весело переговаривался с барменом. Я тоже на него смотрела,  пальцем по краю бокала водила, потом плечами пожала.
- Какой смысл мне расстраиваться? Всё так, как и должно быть. Разве нет?
- Наверное. Я вот завтра тоже Фреду ручкой махну и вернусь к Бурову.
- Ты хочешь к нему вернуться?
- У меня пока выбора нет. Кстати, вы с Сашкой телефонами обменялись?
- Нет.
- И правильно. Ни к чему.
- А ты с Фредом?
- Я знаю адрес его электронной почты. Если надумаю – напишу.
- А мне, значит, запрещаешь?
- У тебя другой случай. Ты будешь мучиться, страдать, ждать… Уедет и Бог с ним, Тань.
Я кивнула. Я была с сестрой согласна. К тому же, я уверена, что это здесь, на курорте, на отдыхе, Сашка представляет собой ценный экземпляр, а в реальной жизни не будешь каждый вечер проводить в барах и клубах, заниматься любовью до утра, а потом спать до обеда, ни о чем не беспокоясь. И что-то мне подсказывало, что тогда с Сашкой трудно будет. Его привычки, большинство из которых вредные, никуда не денутся, и с ними нужно будет как-то мириться. А я мириться не готова, я о другом мечтаю. Всегда мечтала. О стабильном будущем рядом с надёжным мужчиной. Ну, почему мне такой не встретился в Испании?
Вещи Сашка собрал быстро. Просто побросал их в чемодан, проверил наличие паспорта и билета, похлопал себя по карманам, после чего минут пять искал по номеру мобильный. Его я нашла, покрутила в руке, затем посмотрела на открытую дверь ванной комнаты, откуда слышалось Сашкино ворчание, не удержалась и коснулась пальцем сенсорного экрана. Тот мгновенно отозвался, вспыхнул и явил моему взгляду фотографию Милы Йовович. Я едва слышно хмыкнула, зубами скрипнула, после чего громко сообщила:
- Я нашла!
- Вот ты молодец.
- Не кидай его куда попало, он между подушек диванных провалился.
Сашка подошёл, рядом со мной сел, телефон в карман сунул, а сам на меня смотрел. Пытливо так, разглядывал, после чего поинтересовался:
- Чем займёшься по возвращении?
- Буду работу искать.
- Хорошее дело. С новыми силами?
Я с готовностью кивнула. Он подбородка моего коснулся, большим пальцем очертил мою нижнюю губу, щурился почему-то. Мне очень хотелось отвернуться, но я не осмелилась, только глаза опустила.
- Тань, нам было хорошо вместе. – Сашка улыбнулся. – Кстати, я понял, что будет хорошо, ещё в самолёте.
- Врёшь.
- Честное пионерское. – Он взял меня за руку, поднял её и поцеловал в запястье. А сам с меня глаз не спускал. Но я не волновалась, не млела от его прикосновений и ласк, мне наоборот прекратить всё хотелось, а ещё лучше сбежать. Мне не нравилось это прощание. А Сашка ещё и пообещал зачем-то: - Всё у тебя будет отлично. Только Ленку слушай. Хоть иногда.
- Чтобы она меня окончательно испортила?
- Ну, думаю, до «окончательно» тебе ещё очень долго. Но иногда отвлекаться надо. А то ты слишком любишь думать и анализировать, когда-нибудь взорвёшься.
Меня раздражало, что он мнит из себя знатока моей души, в конце концов, он обо мне ничего не знает, и какая я на самом деле – тоже не знает. Для того, чтобы узнать человека – мало с ним спать.  Но мне опять же не хватило смелости это сказать, глядя Сашке в глаза, не хотелось портить последнюю встречу. Да и к чему? Он не знает меня, и не узнает никогда. В этом и есть изюминка наших отношений.
Я ответила на поцелуй, потом на ещё один, но затем я Сашку оттолкнула. Он хотел секса напоследок, на прощание так сказать, но для меня это было слишком.
- Когда тебе номер сдавать?
- Через полчаса.
- Ну и отлично.
Он всё понял и отодвинулся, правда, усмехнулся. И повторил за мной эхом:
- Отлично. – А позже, когда мы из номера выходили, сказал: - Я могу оставить тебе свой номер.
Я вроде бы удивилась.
- Зачем?
Сашка понимающе усмехнулся.
- Не нужен?
- Нет. Звонить-то я не буду.
- Жить – штука странная, Танюш.
- Не настолько.
Пока в лифте спускались, молчали. Это было странно, мы раньше никогда не замолкали, а уж тем более неловкости не чувствовали, а сегодня всё шиворот навыворот. Я даже порадовалась, увидев сестру в холле. Она Сашку на прощание обняла, расцеловала, словно он родным человеком было, и расставились они надолго, но не навсегда, а я за ними со стороны наблюдала полным скептицизма взглядом. У меня внутри всё бурлило, я злилась, но не могла понять, на кого именно – на себя или на Сашку. Перед тем, как в такси сесть, он ко мне подошёл, а я краем глаза заметила, что ленка поторопилась браться подальше от нас, видимо, чтобы не смущать, меня в первую очередь. А Сашка стоял передо мной, руки в карманы лёгких брюк сунул и на пятках качнулся. Несколько секунд меня разглядывал, а потом сделал шаг, придвинул меня к себе.
- Тань, всё ведь хорошо? Это была классная неделя. – Наклонился ко мне и коснулся лбом моего лба.
- Да.
- Да?
Я растянула губы в улыбке.
- Не переспрашивай меня. Ты же знаешь…
- Раздражает, знаю. – Подбородок мне пальцем приподнял и поцеловал. Поначалу едва коснулся губами моих губ, даже отстранился, но потом вроде одумался, и поцеловал по-настоящему. А когда отстранился, я так и осталась стоять с закрытыми глазами. Почему-то в этот момент я себя ненавидела. А Сашка попросил: - Будь умницей. – И пошёл к такси. Я поняла это только, когда глаза открыла, и поняла, что его рядом уже нет. Махнула рукой на прощание, потому что он на меня обернулся, а когда машина отъехала, тихо и несчастно поинтересовалась у самой себя:
- Ну почему я должна была его провожать? Судьба у меня такая, что ли?
Последний вечер мы с Ленкой провели скромно. Сходили в ресторан поужинать, а после устроились на балкончике своего номера, в плетёных креслах и с бокалами вина в руках. Смотрели на небо, на море, дышали особым отпускным воздухом, и по большому счету молчали. А утром сходили на пляж, попрощаться с морем, искупались в последний раз, а затем отправились в номер, собирать вещи. Я всеми силами старалась не думать о Сашке. Как он долетел, к кому и вспоминает ли обо мне, или всё оставил здесь, в Испании, а в самолёт сел с лёгким сердцем, без всяких сожалений. А вот у меня они есть. Вряд ли я ещё когда-нибудь осмелюсь повторить сей опыт, как выяснилось, а точнее, подтвердилось: я не способна на лёгкие, бездумные отношения.
- Вот и всё, - сказала Ленка, когда мы устроились в самолёте. Достала из сумки шоколадный батончик, разделила его по-честному, и протянула мне половину. – Отпуск всегда быстро кончается, - пожаловалась она мне.
Я кивнула, хотя не была с ней согласна. Мне прошедшая неделя годом показалась. Я посмотрела в иллюминатор, и вдруг поняла, что хочу домой. На самом деле хочу, я соскучилась и кое в чём запуталась, а разобраться в себе можно только дома.
Чёрт с ним, с этим отпуском!

Было нечто странное в том, что я распахнула перед своим курортным увлечением дверь квартиры, словно в свою жизнь его впускала. Эта мысль меня несколько напугала, я застыла на пороге собственной квартиры, наблюдая за Сашкой. Но тот даже не потрудился окинуть взглядом незнакомую прихожую, прошёл в гостиную, снял пиджак, а сам рухнул на диван, как только до него добрался. И взвыл, поспешив перевернуться на бок, видимо, ушибленное бедро всё-таки давало о себе знать. Я же замерла за его спиной, руку в бок упёрла и раздумывала. Почувствовав мой взгляд, Сашка с настороженностью покосился. Голову повернул и я, наконец, разглядела припухлость на его щеке.
- Скажи честно, ты ведь соврал мне?
Он глаза вытаращил, а я пояснила:
- Про жену. Иначе за что тебе такое наказание.
Он снова мне кулак продемонстрировал. Это было жутко невежливо, если принимать во внимание, что я его спасаю, и в  данный момент он на моём диване сидит, вытянув ноги и позабыв разуться, но ничего другого я от него, если честно, и не ждала. К тому же, он по-прежнему молчал, чем лишь подогревал мои подозрения. Мне нужно было отвлечься от нежданной встречи, на которую я никак не рассчитывала, и, взглянув на часы и немного посомневавшись, я решила.
- Сиди здесь, - сказала я ему. – А я ещё успею на собеседование. Наверное. – И не упустила возможности пожаловаться: - Если бы ты знал, какой день ты мне испортил!
Ответом мне было возмущённое фырканье, но Сашка на меня не обернулся. Осторожно поёрзал, устраиваясь поудобнее, после чего потер бедро. Я еще некоторое время мялась, не зная, правильно ли будет оставить его одного, но так не хотелось упустить шанс! Возможно, он один, всего один. В общем, я выбежала из квартиры, если можно выбежать на девятисантиметровых шпильках, и поторопилась обратно к машине. В какой-то момент мне почудилось, что за мной наблюдают, и постаралась сбавить шаг, понимая, как, наверное, глупо смотрюсь, быстро-быстро семеня на высоких каблуках. Хорошо хоть костюм в порядке, я успела кинуть на себя беглый взгляд в зеркало, прежде чем из квартиры выйти.
К моему огромному огорчению, с собеседованием я пролетела. Когда приехала в туристический центр, мне сообщили, что всё уже закончилось, и начальство разошлось, всего минут десять назад все уехали. Я застыла в печали, прижимая к себе тубус, с не пригодившимися эскизами, потом сильно сжала зубы. Ну за что, за что мне всё это? Отошла к стойке информации, которая ещё была обёрнута плёнкой, оглядела просторный холл, понаблюдала за строителями, которые заканчивали свою работу, потом в досаде топнула ногой. Ещё раз окинула взглядом холл, прикидывая для него свои задумки. Стало ещё обиднее из-за сорвавшегося собеседования. Я ведь так здорово всё придумала!
Сказать матери и сестрице, а точнее, признаться в том, что я опоздала на такую важную встречу, а уж тем более объяснить, почему именно опоздала – человека сбила! – я не осмелилась. Поговорила с ними, сидя в машине, когда к дому подъехала, наплела небылиц про то, что меня выслушали с интересом и обещали перезвонить, и посоветовала не нервничать и дождаться результата вместе со мной. Самой же от обиды рыдать хотелось. Прихватив из машины тубус и свою сумочку, я щёлкнула брелком сигнализации, и, в расстройстве, даже не оглянулась на «Рено», услышав его прощальный возглас. Была уверенна, что как только войду домой, расплачусь. Надо же как-то выплеснуть негатив? Но закрыв за собой дверь квартиры, наткнулась взглядом на мужские ботинки под вешалкой, и вспомнила, что у меня «гость». Будь он не ладен, честное слово!
В гостиной Сашки не оказалось. Я помялась в дверях комнаты, прислушалась, положила сумку и тубус в кресло, и отправилась на поиски. Нашёлся Сашка в моей спальне, интуитивно, видно, угадал, что это именно моя спальня, лежал на кровати, заложив руки за голову, а когда я вошла, посмотрел в упор.
- Тебе удобно? – не без ехидства поинтересовалась я.
Он кивнул и угукнул. А сам ко мне присматривался. Я отметила про себя, что взгляд у него более осмысленный, чем пару часов назад.  По крайней мере, ко мне приглядывается с любопытством, вполне явным.
Я прошла к своей постели и присела на край, в тоске уставилась на стену напротив.
- Что? – поинтересовался Сашка.
Я «удивилась».
- Ты заговорил!
Он поморщился, дотронулся до щеки и осторожно потер.
- Мне вырвали зуб, мне показалось, что и челюсть свернули. А потом ты меня задавила!
Я повернулась к нему и взглянула возмущённо.
- А ты не видел, что я разворачиваюсь?!
Сашка презрительно скривился.
- Если бы я знал, что это ты, точно бы обошёл метров за сто. Теперь научен горьким опытом. – Язык у него ещё немного заплетался, он слегка шепелявил, что не мешало ему говорить мне гадости. Называется: дорвался. Ещё по дороге ко мне домой, он так глазами вращал, что я точно знала – всё мне выскажет, как только дар речи обретёт. Так и выходит. Но и я сдаваться не собираюсь.
- Ты сам виноват, шатаешься по улицам совершенно невменяемый, попадаешь под колёса, а потом обвиняешь ни в чём не повинных людей!
- Таня, замолчи. Ты виновата.
- Ничего подобного. – Я ядовито улыбнулась. – Между прочим, ты переходил дорогу в неположенном месте.
- Между прочим, там узкая улочка, там нет пешеходных переходов. А ты меня задавила! – закончил он в гневе.
Я гордо отвернулась от него. А потом мне пришло в голову кое-что… Я на Сашку с подозрением покосилась и поинтересовалась:
- А что, вообще, ты здесь делаешь? В Москве стоматологи закончились?
Он крякнул, причём недовольно, и с кровати полез. Сгрудил покрывало, и я его одернула в раздражении, потом на Сашкину спину уставилась, когда он встал. Он выпрямился и помедлил, вроде бы к себе прислушиваясь, наконец, расправил плечи. А когда обернулся и просверлил меня взглядом, я мысленно затосковала. Уже знала, какой вопрос он мне задаст.
- А ты что здесь делаешь? Ты же у нас из Иваново. Как говорила.
Я выдержала паузу, после чего небрежно махнула рукой.
- Да что тут ехать-то, до Иваново? Часа два.
- Ага. Лгунья.
- А сам-то!
- К твоему сведению, я москвич. А здесь я работаю. Так что ты – лгунья, а я – обманутый любовник.
Я поднялась с кровати, окинула гостя возмущённым взглядом.
- Слава богу, бывший.
- Да, наверное, слава богу.
Я пихнула его в живот, Сашка отступил, и тут же попросил:
- Не толкай меня, у меня в голове ещё звенит.
- Я думала, это твоё привычное состояние.
- Ой, ой.
Я из спальни вышла и направилась на кухню. В какой-то момент обернулась, но Сашку не увидела, он в моей комнате остался. У меня внутри всё пылало. На душе тяжесть, нервы натянуты до предела, кровь бурлит от возбуждения, а больше всего хочется в Сашку вцепиться, лучше всего в горло, и задушить.
- Дай мне какую-нибудь таблетку, - попросил он, появившись на кухне минуты через три. Выглядел несчастным, а с припухшей щекой, болезным. – У меня всё болит.
- Кроме совести, наверное.
- Если ещё и она заболит, я повешусь. Хочешь, покажу тебе синяк? В пол бочины.
- Обойдусь.
- Конечно. Это же твоя работа, тебе станет стыдно.
- Не станет. Я даже порадуюсь. Поэтому и не хочу смотреть, чтобы не показывать тебе своего злорадства.
- Тань, мне больно.
Я знала, что ему больно. И мне было его жалко, где-то в глубине души. Очень, очень глубоко. Я достала из аптечки обезболивающее, и подала Сашке таблетку. Воды налила. Он осторожно присел за стол, таблетку запил, а сам глазами кухню обводил.
- Кто бы мог подумать, что мы вот так встретимся. Если бы ты сказала, что из этого города…
- Ты бы бежал от меня, как от чумы.
Он усмехнулся.
- Кто знает.
Я нисколько не поверила. Да я и сама, узнай, что он здесь «работает», не стала бы с Сашкой связываться. Смысл был как раз в том, чтобы встретиться в Испании и расстаться в Испании, без малейшего соблазна продолжить знакомство. И вот теперь он сидит на моей кухне и, не стесняясь, меня стыдит. А я совершенно не знаю, что делать и чего ждать.
- Это твоя квартира?
- Моя. То есть, родителей.
- А-а. А они где?
- На даче живут.
- А ты, значит, здесь одна?
Я повернулась к нему и упёрла руку в бок.
- А ты зачем спрашиваешь? Тебе жить негде?
- А если так, пустила бы переночевать?
Я даже рассмеялась от такой наглости.
- Нет. Я чужих людей на ночь не пускаю.
- Ага.
- Ага.
- Как собеседование?
- Я опоздала.
- Я виноват?
- Конечно! Я так готовилась… А сколько костюм этот стоит – страшно вспомнить! Мне ещё долг Ленке отдавать!
- Сколько проблем, и всё из-за меня.
- Ты, помнится, мне зуб давал, что не женат, и им же поплатился. Врун.
- Да не женат я! И, судя по всему, уже не буду, зуба-то нет.
- У тебя ещё тридцать, - успокоила я его.
- Зуб мудрости был последний. А без мудрости жениться нельзя, мне так папа говорил. – Сашка вновь обхватил припухшую щёку ладонью и поморщился. Я за ним наблюдала.
- Болит?
Он кивнул. Но так, как этот человек меры не знал, продолжил жаловаться.
- И бок болит, а ещё локоть.
- Как ты до сих пор жив, не знаю.
- Хоть воды еще налей, что ли. Никакой жалости в тебе.
Воды я ему налила, поставила перед ним стакан, а потом присела напротив.
- А меня кто пожалеет?
Сашка сделал несколько осторожных глотков, а сам к себе прислушивался. И лишь после поинтересовался:
- А кто ты по профессии?
- Я дизайнер интерьера.
- О-о.
- Что? Хорошая профессия.
- Д я не спорю. И кому же в городе не повезло? Кто будет жить без красоты твоими молитвами?
Я в полном расстройстве поводила пальцем по гладкой столешнице.
- Туристический центр.
Сашка замер, продолжая держать стакан у губ.
- Ты участвовала в конкурсе?
- А чему ты удивляешься? Между прочим, у меня два проекта за плечами!
- Это круто.
Я нахмурилась, приглядываясь к нему.
- Будешь издеваться, выгоню, - пригрозила я.
- Я не издеваюсь, я серьёзно. Опоздала, значит?
Я кивнула.
- Бывает, - вроде бы посочувствовал он.
Я согласилась.
- Да. Но почему всегда со мной?
- Малыш, не расстраивайся, - видимо, по привычке решил приголубить он меня. Я тоже, признаться, в первый момент не осознала, что это было лишним. – Поедешь завтра, и поговоришь.
- К кому я завтра поеду? И где я этого кого-то искать буду? Ты не представляешь, как гостиницу охраняют! Как военный объект!
Сашка поболтал воду на дне стакана, допил, а я поднялась, достала из холодильника тарелку с виноградом, и с грустным видом принялась его есть. Отрывала по ягодке и медленно подносила ко рту, иногда вздыхала. Потом заметила, что Сашка за мной внимательно наблюдает. Опомнилась, последнюю ягоду прожевала со злостью.
- Костюм тебе идёт, - неожиданно заявил он.
Я насторожилась и решила на откровенную уловку не вестись.
- Ещё бы. Знаешь, сколько стоит?
Он разулыбался.
- Нет.
- Везет тебе.
Сашка всё-таки рассмеялся.
- Тань, ну что, ты меня сейчас просто так выставишь?
- Нет. Я тебе такси вызову. Как ответственный человек.
- И сердобольный.
- Да.
- А если мне ночью станет плохо?
- С чего бы это? – удивилась я.
- Ну как, последствия травмы, отсроченные, так сказать. Мало ли.
- Саш, прекрати. Чего ты хочешь?
Он усмехнулся, выдержал паузу, после чего покачал головой.
- Ничего.
- Я надеюсь.  У меня и без тебя проблем хватает.
- Правда? – В его голосе проскользнули недовольные нотки.
- А ты думаешь, ты такой подарок? Тебя сейчас пожалеть надо, приласкать, полечить, а потом ты сделаешь мне ручкой и вернешься в Москву. Или куда там, мне даже не интересно. Здесь не Испания и не курорт, Саш. И мне не нужны отношения на неделю. Найди себе другую дуру.
Он на стуле откинулся, разглядывал меня исподлобья, даже прищурился, отчего мне не по себе стало.
- У меня есть другая дура.
Я на стуле поёрзала.
- Ну вот видишь…
Сашка ухмыльнулся и поднялся.
- Я просто пытался быть вежливым.
- Какие у тебя странные понятия о вежливости. Секс вместо «спасибо» и «до свидания»?
- А ты со всеми такая язва?
- Думаю, нет, - честно призналась я.
- То есть, я должен быть польщён?
Я плечами пожала и отвернулась от него. Потом руки на груди сложила.
Сашка, кажется, не на шутку обиделся. Хотя, я совершенно не понимала из-за чего. Я искренне призналась, что мне не нужны временные отношения здесь, на своей территории,  на глазах у родных и знакомых, я просто не смогу объяснить им свою позицию. Хорошо зная меня, они сойдут с ума от беспокойства, если решат, что я кинулась во все тяжкие, пытаясь забыться. А ведь я уже несколько месяцев твержу, что у меня всё в порядке – я жива и невредима. И всяким легкомысленным типам, вроде Сашки, рядом со мной сейчас не место. Тем более, если у него есть «другая дура». В чём я, в принципе, и не сомневалась, но участвовать в конкурсе я не собираюсь. Больно надо.
Именно поэтому я не пошла его провожать. Решила, что неплохо будет самой обидеться, отвернулась к окну, и лишь прислушивалась к мужским шагам в квартире. Сашка забрал свой пиджак из комнаты, немного прихрамывая, прошёл в прихожую и оттуда уже вызвал такси, я слышала его голос. Гадала, зайдёт он, попрощаться со мной, или нет. Он зашёл. Остановился в дверях, зачем-то надел грязный пиджак, видимо, никак расстаться с ним не мог, а мне сообщил чуть язвительно:
- После сегодняшней нашей встречи, я обязательно укажу тебя в завещании. Как самую сердечную женщину, которую мне посчастливилось встретить.
- Буду ждать, - пробормотала я, дождавшись, когда он с кухни выйдет. Даже не взглянула на него, только  в окно выглянула, очень осторожно, из-за занавески. Сашка стоял у подъезда и крутил головой, не зная, с какой стороны такси подъедет. А я, в нервозности, постучала по столу кулаком. Прощай, что ли?
Ленка реально обалдела, когда я рассказала ей про нежданную встречу. Молчала не меньше, чем полминуты, что для неё, наверняка, явилось рекордом, после чего выдала:
- Танька, это судьба.
Я пренебрежительно фыркнула.
- Да вот ещё!
- Я тебе серьёзно говорю! Ты должна Дашку сделать!
- Дашку? – я в первую секунду растерялась, а потом всё же припомнила, что поспорила с родной сестрицей на серьёзный куш. – Ну да, может быть… - промямлила я, размышляя, но затем собралась с мыслями и сказала: - Всё равно уже поздно, Лен. Мы с Сашкой разругались. Он, точно, не вернётся.
- После того, как ты отказалась ему обрадоваться? – Ленка рассмеялась. – Хочешь, я с тобой тоже поспорю? Появится в течение ближайших трёх дней. Тем более, теперь адрес знает.
- А он мне нужен?
- Тань, ты дура?
- В том-то и дело, что нет. У него другая дура есть, он мне сам признался.
- Можно подумать! Это же Сашка!
- Лен, он мне, правда, здесь не нужен, - всерьёз заныла я. Причём, с таким выражением, будто сама себя в этом убедить пыталась. Это немного настораживало.
Ленка же только подивилась.
- Ты совсем сошла с ума, - вроде бы пожаловалась она и отключилась. А я ненадолго замерла в тишине квартиры, раздумывая о Сашке, потом посоветовала себе отвлечься от ненужных мыслей, и лучше подумать о том, как мне исправить ситуацию с сорвавшимся собеседованием. Может, позвонить или поехать в туристический центр, попытаться встретиться с владельцами? Можно попросить папу, чтобы он узнал для меня парочку необходимых телефонных номеров… Но тут другая проблема возникнет: папа обязательно проболтается маме, и та узнает, что я провалила собеседование, и того хуже – всех обманула.
Я сморщила нос и почесала его. Говорят, когда нос чешется – это к новости. Хорошая новость мне совсем не помешала бы.
С Вовкой мы на следующий день в магазине встретились. У полки с кофе. Я заметила, как Вовка растерялся, увидев меня, даже за плечо своё глянул, видимо, сбежать хотел, но так и не решился. Я тоже внутренне напряглась, так сразу и не припомнив, когда мы с ним в последний раз оставались наедине, а уж тем более разговаривали. Разговор – это когда больше трёх слов. По моему мнению.
Я банку с кофе взяла, про себя отметила, что Вовка взял другого сорта, видимо, изменил своим вкусам в угоду любимой, а я подумала, подумала да и спросила:
- Как думаешь, если я в туристический центр поеду, смогу встретиться с кем-то из руководства?
Вовка призадумался. Глянул на меня серьёзно, после чего хмыкнул.
- Вот просто так?
- Я  не знаю.
- Ты хочешь в конкурсе поучаствовать? Так ведь недавно отбор закончился…
Я печально кивнула.
- Вчера.
- И что?
- Я опоздала… немного.
Вовка воззрился на меня в удивлении.
- Ты опоздала на собеседование к Филинам? Как ты могла?
Я в некотором раздражении всплеснула руками.
- У меня были обстоятельства! Аварийные, - призналась я в итоге.
Он нахмурился.
- Машину разбила?
- Человека сбила. Чуть-чуть…
Вовка рот открыл. Я поспешила его успокоить.
- Говорю же, чуть-чуть. Он потом спокойно уехал на такси.
- Тань, ты чего?
Я, наконец, положила банку с кофе в корзину.
- Ничего. Всё у меня в порядке. Просто думаю, как мне теперь…
Вовка, кажется, разозлился на меня. Плечами передёрнул, губы поджал, и совсем другим тоном произнёс:
- Хочешь честно? Никак. Там, знаешь, какой конкурс? У всех слюни текут. Кстати, наша фирма тоже участвует. А ты хочешь одиночкой?
- Я хочу показать свои идеи!
Вовка качнул головой, вроде бы осуждающе, и ушёл. А я развернулась в другую сторону, фыркнула в раздражении. Ни от кого никакой помощи!
В конце концов, я решила так: если до завтра я не найду выход из положения, то всё-таки обращусь к отцу. Не могу я просто отойти в сторону и упустить, возможно, единственный шанс. Будет попросту обидно, если мои эскизы – а они весьма неплохи! – так и останутся лежать в темном тубусе, и их никто не увидит. Я заснула с этой мыслью, а самое главное, проснулась с этой же мыслью. При этом, настроение было на нуле. Пока варила себе кофе, посматривала в окно. «Завтра» наступило, а в какой стороне мне искать «выход», понятно так и не было. Я барабанила пальцами по подоконнику, разглядывала свой «Рено» на парковочном месте, потом стала наблюдать за подъехавшим темно-синим «Лексусом». Тот въехал в наш двор, и водитель виртуозно вписался в небольшое пространство на парковке. Я  даже позавидовала умению некоторых так искусно парковаться, я бы обязательно испортила и свою машину, и чужую, если бы попыталась втиснуться в такую щель. Но дивиться и восхвалять чужие умения я продолжала ровно до того момента, пока не увидела, что из автомобиля Сашка вышел. Я у окна замерла, даже рот приоткрыла, никак не могла с мыслями собраться. Потом вспомнила, что я в халате, не умыта и не причёсана, и кинулась приводить себя в порядок. Некогда было даже задуматься о том, что Сашке от меня ещё понадобилось. И сестрица правой оказалась, но об этом тоже потом.
Через две минуты в дверь позвонили. Я как раз успела умыться и пригладить щёткой волосы. На переодевание времени не было, поэтому я затянула пояс потуже, а вот на груди халат наоборот немного ослабила, чтобы выглядело соблазнительнее. Зная Сашку, могу представить, с какой внешностью он себе «дуру» нашёл, и важно не ударить в грязь лицом. Почему важно – думать некогда, но важно.  В дверь ещё раз позвонили, я выдержала  небольшую паузу, сделала несколько глубоких вдохов, после чего пошла открывать. И постаралась на Сашку взглянуть удивлённо.
- Ты вернулся, - скорее констатировала, чем спросила я, забыв поздороваться.
Он кивнул, его взгляд на секунду опустился к моей груди в распахнутом вырезе халата. Но Сашка быстро опомнился и изобразил улыбку, глядя мне в лицо.
- Да. Решил заехать к тебе из больницы, чтобы ты на меня посмотрела и перестала волноваться. А то, думаю, вдруг ночами не спишь, переживаешь. – Говоря, он аккуратно внедрился в квартиру, потеснив меня плечом. В прихожую вошёл, обернулся на меня, и вдруг спросил вполне серьёзно: - Ты одна?
В его голосе прозвучал такой откровенный намёк, что мне даже неудобно стало, что я на самом деле одна. Я дверь захлопнула, и гордо, не собираясь отвечать на его вопрос, прошла мимо Сашки на кухню. Он хмыкнул мне вслед и прошёл за мной.
- Кофе пахнет, - объявил он. – Хочу кофе.
Я спорить не стала, достала из буфета ещё одну чашку и поставила на стол. Налила кофе. И продолжала молчать, совершенно не собираясь расспрашивать нежданного гостя, что ему от меня надобно. Но мысль о том, что Ленка права, приятно будоражила. Он ко мне приехал? Из-за меня? Ради меня?!
- Ты, правда, был в больнице? – не выдержала я первой.
- У меня болела десна.
- И всё?
Сашка хмыкнул, на кофе подул, потом сделал глоток. Прищурился, как кот.
- Я уже не хромаю. Тебе повезло.
- Это тебе повезло.
- Ну, это без сомнения.
Я продолжала стоять и разглядывать его.  В душе томление, в голове ветер из смущающих мыслей, и, вообще, я в догадках терялась, а этот гад продолжал молчать и маленькими глотками попивать мой кофе. Но кофе я хорошо варю, это правда. Сашка на диванчике в углу развалился, потёр ладонью грудь, а я поймала себя на том, что не отрываю взгляда от его руки. Кинуло в жар, и я в смущении кашлянула и поспешила отвернуться.
- Что с твоим собеседованием? – поинтересовался он.
- Ничего. Я на него опоздала.
- Думаю, я могу помочь тебе.
- В смысле?
- Встретиться кое с кем. Чтобы тебя выслушали. Если тебе это нужно, конечно.
Я быстро кивнула.
- Нужно. А с кем?
- Васька уже три дня в городе. Она, конечно, не решает, но повлиять может.
- Опять Васька…
Сашка, вроде бы удивленно, моргнул.
- А куда без неё? Советую тебе воспользоваться этой возможностью. Насколько я знаю, они с Завьяловым уже к пятнице вернутся в Москву.
Я руку в бок упёрла, хмуро Сашку разглядывая.
- Кто она такая?
Он чуть кофе не поперхнулся, уставился на меня, как на безумную.
- Васька? Тань, ты что? Василиса Филин. – Сашка даже руками развёл.
Я же удивилась совсем другому.
- Ты знаешь Филинов? Вот прямо лично с ними знаком?
- Ну, - кивнул он.
- Откуда?
- Откуда люди бывают знакомы? Дела, общие знакомые, друзья, в конце концов.
- А  у тебя какой случай?
- Наверное, все.
- Неплохо ты устроился.
- Тань, прекрати смотреть на меня, как на засланного казачка. Я приехал предложить тебе помощь. Она ведь тебе нужна? Или ты сама справишься?
Я сомневалась. Был большой соблазн согласиться и помощь Сашкину принять, вот только гордость протестовала. При этом я понимала, что в данном случае от моей гордости никакого толка, без его помощи я не справлюсь. Я никого важного в городе не знаю.
В конце концов, кивнула, правда, постаралась сделать это сдержанно, без особой радости. Нечего давать Сашке лишний козырь.
- Нужна, - согласилась я. – Если тебе не трудно и… это никак тебя не затруднит… то я воспользуюсь твоим предложением.
Он наблюдал за мной со скрытой усмешкой. Понимал, что я выдавливаю из себя вежливые слова, и смеялся над этим.
- Это мне ничего не будет стоить, - заверил Сашка в итоге. – Правда, правда. Да и тебе, кстати, тоже, так что не переживай.
Я грозно сдвинула брови.
- Я и не переживаю.
Сашка всё-таки ухмыльнулся.
- Я рад. Приезжай завтра ко мне, часов в восемь…
- Утра? – уточнила я.
- Зачем утра? Вечера.
Я всерьёз удивилась.
- С какой стати я поеду к тебе на ночь глядя?
Сашка вздохнул, из последних сил сохраняя спокойствие.
- Васька с Генкой завтра будут у меня, вот и поговоришь. Что ты напряглась-то?
- Ты не врёшь мне?
- Да что же это такое? – Сашка с дивана поднялся. – Соберутся только свои, так что не переживай. Приедешь, поговоришь… выпьешь, с людьми пообщаешься. Ты сейчас смотришь на меня так, будто я тебя в стриптиз-бар зову.
- От тебя чего угодно можно ожидать.
- Ты ко мне несправедлива, и я не понимаю, откуда это взялось.
- Из твоих поступков, Саша.
- Смею напомнить, что это ты меня покалечила! А я проявляю добрую волю. Но благодарности никакой.
Я поджала губы, сдерживая едкие слова. Смотрела на Сашку с сомнением, щурилась, после чего предложила ещё кофе, и даже бутерброд.
- Вот это другое дело! – обрадовался он и присел за кухонный стол. – А яичницу можно?
Я заставила себя смолчать и достала сковороду.
Но главный сюрприз ждал меня впереди. Я не особо выспрашивала Сашку о его жизни, решив, что чем меньше знаю, тем проще мне будет потом, когда мы всё-таки распрощаемся раз и навсегда, так как я совершенно не собиралась сводить с ним близкое знакомство. И собираясь на следующий день к нему в гости, долго раздумывала, что мне надеть, чтобы выглядеть независимой и уверенной. Подозревала, что познакомлюсь в этот вечер с его девушкой, а, возможно, и не одной, и настраивала себя не принимать всё близко к сердцу. Мне нужно быть благодарной за то, что судьба даёт мне ещё одну возможность, пусть и с подачи этого самодовольного бабника, который, как мне кажется, до сих пор не воспринимает меня всерьёз. Но даже если его «добрая воля» не что иное, как жалость, то мне придётся проглотить эту горькую пилюлю, и выжать максимум выгоды для себя. А уже потом я буду вспоминать о Сашке, ругать себя, жалеть, с опозданием переживать смущение или что там со мной ещё приключится. На данный момент, главная задача – заинтересовать предполагаемого работодателя. Или его дочь. Не так важно.
Когда я приехала, и  Сашка вышел мне навстречу, мы с ним выглядели одинаково обалдевшими. Он удивился тому, что я явилась с тубусом, как на настоящее собеседование, а я тому, что таксист высадил меня из автомобиля у кованых ворот, от которых тянулся глухой забор, огораживающий немаленький, как я подозревала, участок, в одном из самых солидных коттеджных посёлков в нашем пригороде. Нажав кнопку звонка, я покрутила головой, оглядывая улицу, но кроме бесконечных заборов, ничего не увидела. Только шелест крон деревьев был слышен из огороженных садов. Если честно, стало немного жутко. Ни души, ни деревца, даже собаки не бегают, хотя это, как бы, сельская улица. А тут только заборы и заборы, а жизнь – она где-то там, за этими стенами. Наконец, раздался сигнал домофона, я толкнула тяжёлую дверь и оказалась во дворе дома. Пока ждала снаружи, успела прийти к выводу, что меня пригласили в дом Филинов: все ведь знают, что они первыми облюбовали этот посёлок, но на веранде двухэтажного дома появился Сашка, странно растрёпанный, босой и в мятой футболке. Такое чувство, что я его с постели подняла. Я даже на часы быстрый взгляд кинула, но приехала я вовремя, тут не придраться. Но чувствовалось, чувствовалось, что он здесь дома, а не в гостях. Остановился, привалившись плечом к стене, и улыбался, глядя на меня. Потом брови вздёрнул, заметив тубус в моих руках.
- Боюсь спросить, что у тебя там, - проговорил он с ленцой.
Я же остановилась перед крыльцом, подняла глаза на окна дома и нахмурилась, чувствуя, что сердце сжалось в дурном предчувствии.
- Чей дом?
Он ответил с удовольствием.
- Мой.
Я окинула Сашку недоверчивым взглядом. Поднялась по ступенькам. А он развел руками, вроде бы не принимая моего недоверия.
- Я же тебе говорил, что я миллионер.
Я не знала, что сказать. Поэтому задрала нос, как можно выше, и возблагодарила бога, когда услышала голоса в доме. И уже было не важно, что голоса преимущественно женские. Что угодно, кто угодно, лишь бы Сашка прекратил смотреть на меня с таким превосходством.
Миллионер. Он миллионер. Кто бы мог подумать? Самый безответственный тип, которого я когда-либо знала, миллионер. Я не в состоянии уложить подобное в своей голове. Видимо, что-то в этой жизни прошло мимо меня.
Сашка повёл рукой, приглашая меня пройти в дом, а я в дверях вдруг обернулась, и мы столкнулись нос к носу. Он вопросительно вздёрнул брови.
- То есть, ты не живёшь в Москве? Ты живёшь здесь.
- Я здесь работаю, я тебе уже говорил. Ну, и живу… уже. - Сашка приобнял меня за плечи. - Пойдем, я познакомлю тебя.
В просторной гостиной оказалось не так много людей. К моему счастью. Двое мужчин и три женщины. Я остановилась в некоторой нерешительности, но вновь почувствовав Сашкину руку, теперь уже на своей спине, сделала шаг вперед.
- Знакомьтесь все, это Таня. Это она меня покалечила.
Все заинтересованно взглянули на меня, а я застыла в полной растерянности. Представил, так представил, ничего не скажешь. Засмущалась немного, выдавила из себя нервную улыбку, а потом непонимающе глянула на Сашку, когда он у меня тубус отнял. Отнял и кинул куда-то в угол. А меня вперед подтолкнул.
- Проходи, - шепнул он мне.
Меня разглядывали, но без особого интереса и удивления. Так, с небольшим любопытством. Процедура знакомства быстро закончилась, и я присела в кресло, приняла от Сашки бокал с вином, и принялась приглядываться и прислушиваться к присутствующим. Никакой вечеринкой тут и не пахло, сразу было понятно, что люди собрались  просто посидеть, поговорить, одним словом, отдохнуть. Все были хорошо знакомы, только я в компанию не вписывалась. Потому что я явилась с единственной целью - вернуть их мысли к работе, и получить работу для себя. Неудобно как-то, честное слово. Я кинула быстрый взгляд на Сашку, а он мне ободряюще улыбнулся. Скрестил босые ноги, видимо, ничуть не смущаясь своего растрепанного вида. Потом я заметила, как он подмигнул девушке, сидящей на диване. Я почувствовала острый укол прямо в сердце, покосилась на нее, окинула оценивающим взглядом, изъянов не нашла, и посоветовала себе сосредоточиться на других Сашкиных гостях. Вот например на Василисе Филин. Хотя, она уже не Филин, насколько я понимаю. Она сидела рядом с мужем, - красивая, улыбчивая, - и напропалую флиртовала с Сашкой, по крайней мере, мне так казалось. Они без конца обменивались шутками, многозначительными взглядами, смеялись вместе, а я поневоле задерживала взгляд на муже Василисы, который сидел рядом с ней на диване, в расслабленной позе, пил коньяк и, кажется, не особо прислушивался к словам жены. И только когда они с Сашкой договорились до очевидной глупости, рассмешив всех, Василиса ткнула мужа вбок кулаком, и тот проговорил с ленцой и глуховато, обращаясь к хозяину дома:
- Прибью гвоздями к полу.
Сашка ухмыльнулся.
- Завьялов, ты заметил, что год от года твои угрозы звучат все нелепее?
Тот выдал ехидную улыбочку.
-  Извращеннее, Емельянов. Для тебя это куда хуже.
- Чего это: для меня?
- Потому что у тебя привычка нарываться.
- Вась, скажи своему, а!
Василиса же лишь улыбнулась, взяла мужа под руку и заявила:
- Не хочу. Он  ревнует, и мне это нравится.
Завьялов возмущенно глянул на нее.
- Я ревную? К нему?
Сашка тоже решил возмутиться.
- А что, я не конкурент?
- Я тебя гвоздями к полу прибью, конкурент!
Все смеялись, подначивали то Сашку, то Завьялова, а я только глазами хлопала, разглядывая свою курортную любовь. Странно, что я раньше не выяснила его фамилию, сразу бы сопоставила одно с другим, и получила бы четкую картинку, а не выглядела бы дурочкой столько времени. Кто не слышал в нашем городе о Емельянове? Предприимчивый молодой человек, за два последних года скупивший в нашем городе все кинотеатры, даже те, что давно не работали  и были позабыты – позаброшены. Некоторые из них он восстанавливал, самые вместительные - раскручивал, вкладывая огромные деньги, а другие превращались в развлекательные центры. Как я теперь выяснила, бизнес Александра Емельянова вполне соответствовал его характеру. Любил он повеселиться, и умел это делать. И, видимо, от переизбытка опыта и энергии, решил когда-то этим с людьми поделиться.
Сашка, наверное, почувствовал мой пристальный взгляд, отвлекся от разговора, посмотрел на меня. Я глаза отвела - слишком поздно, слишком поспешно, но по-другому не получилось. А еще затосковала. Старалась улыбаться, даже разговор поддерживала, не желая превращаться в "незнакомку в кресле", но чувствовала себя не в своей тарелке. Чужой, и почему-то обманутой. Как только выяснила, что Сашка на самом деле не простой бабник, а, так сказать, золотой, воспоминания о наших с ним курортных приключениях показались мне еще более глупыми, чем они были на самом деле. А если честно, это я себе стала казаться еще более нелепой.
Вскоре нас осталось пятеро, одна пара решила вернуться в город, Сашка их провожать пошел, а я вдруг поняла, что осталась наедине с Завьяловыми. Сашкина девушка изображала хозяйку, удалилась на кухню, по моему наблюдению, на нее вообще мало внимания обращали, кажется, Василиса пару раз даже имя ее перепутала, а никто этого не заметил, включая Емельянова.  И вот, момент настал, самое время начать разговор о деле, хотя бы намекнуть. Я торопливо собиралась с мыслями, но больше приглядывалась к Василисе и ее мужу, ничего не могла с собой поделать. Внешне они совершенно друг другу не подходили. Она миленькая и аккуратненькая, на самом деле похожая на принцессу, ухоженная и изысканно одетая, а он - большой, угрюмый и, без сомнения, опасный. Гена Завьялов даже разговаривал, как в фильмах про бандитов - глухо и растягивая слова. А уж когда улыбался, у меня мурашки по спине бежали. Я смотрела на эту пару, видела, как Василиса мужа за руку держит, с какой теплотой в его лицо вглядывается, и для меня это было удивительно. Она вроде бы и не замечала его грозного вида, и уж точно не боялась, даже подзадоривала его, совершенно по-детски флиртуя с другим. И только однажды, я совершенно случайно перехватила взгляд Завьялова, и лишь завистливо вздохнула, подумав:  вот везет же некоторым женщинам - на них мужья так смотрят. Даже когда они не в форме, чуть располневшие после родов, но если муж любит, значит, любит. Этого уже не отнять.
- Ну что? - спросил меня Сашка позже. Вытащил меня из гостиной на веранду, подальше ото всех, и принялся любопытствовать.
- Она совсем не такая, как о ней говорят. И, вроде бы, не стерва.
- Это все, что ты выяснила? Что Васька не стервозина?
- Я не так сказала!
- Тань, ты о деле поговорила?
- Я пыталась. Но это не совсем удобно, они же отдыхают, у них дома ребенок, они ночью не спали, а тут я, единственный свободный вечер порчу!
Емельянов присмотрелся ко мне более внимательно.
- Ты много выпила, да?
- Я похожа на пьяную?
- Немного. Ты когда пьяная, ты всех любишь и жалеешь. А сейчас ты жалеешь Генку, а это очень странно.
Я отвернулась от него, окинула беглым взглядом неухоженный сад.
- Хорошо, я сам поговорю.
- Не вмешивайся в мои дела, - попросила я. - У тебя, наверняка, своих полно.
- Это ты сейчас на что намекаешь?
- На твои дела, - терпеливо повторила я.
Сашка за моей спиной хмыкнул, кажется, разглядывал меня, а потом его позвали нежным голоском:
- Саша, ты мне поможешь?
В чем именно девушке нужна была помощь, я так и не узнала, Емельянов вернулся в дом, а я осталась в одиночестве, разглядывать кучу сухой травы на газоне.
- Можно вопрос задать?
Я обернулась, услышав голос Василисы, попросила себя собраться и с готовностью кивнула, решив, что она хочет что-то уточнить по моему проекту. Но спросила она совсем о другом.
- Как можно так удачно сбить человека, чтобы он потом еще решил помочь тебе и составить протекцию? - Василиса улыбалась, хотя, скорее посмеивалась, разглядывала меня.
А я пожала плечами.
- Я сделала ему искусственное дыхание. Рот в рот. Я умею.
- О-о, тогда мне все ясно. На такое Сашку можно поймать.
- Не сомневаюсь.
Она встала рядом со мной.
- А если серьезно? - И тут же заверила: - Простое любопытство.
Я секунду размышляла, после чего призналась:
- Я с ним спала, целую неделю. У нас был курортный роман. А потом я сбила его машиной, и так выяснилось, что мы из одного города.
Вася выразительно поджала губы, по всей видимости, скрывая улыбку, зато со спины раздался громовой хохот. Я даже слегка вздрогнула, а вот Василиса лишь укоризненно взглянула в сторону мужа. Тот же громогласно объявил:
- Оказывается, Емельянов джентльмен. Офигеть можно.
- Гена, будь добрее к людям.
- А я добр. Я за два года ему ничего не оторвал. Вот Татьяна тебе как раз и подтвердит. Да, Танюш?
Я моргнула в некоторой растерянности, хотела покраснеть, но передумала и просто отвернулась. Услышала звонкий шлепок, когда Василиса мужа по плечу стукнула.
Вскоре и Завьяловы домой засобирались. Василиса мужа буквально за шкирку вытащила из-за стола, и напомнила тому, что у них дома ребенок.
- Так она же с бабушкой!
Вася руку в бок уперла.
- Гена, я тебя сколько просила, не называть Нику бабушкой. Тем более при ней.
Емельянов пьяно рассмеялся, а я на этот смех вдруг среагировала, выпрямилась в кресле, в котором, оказывается, задремала; посмотрела за окно - темно, на часы - полночь почти, и принялась комнату оглядывать, не понимая, как я могла отключиться.
- Я пытаюсь мыслить логически, - проговорил Завьялов, который, как выяснилось, в состоянии опьянения, становился более разговорчивым. - Она жена твоего отца? Пугает меня тем, что она моя теща. Значит, бабушка.
- Ген, она беременная женщина.
Завьялов замер, поднявшись из-за стола. Кивнул после некоторого раздумья.
- Да, это странно.
Вася, смеясь, толкнула мужа в плечо.
- Пошли домой.
Я в растерянности наблюдала, как они уходят, даже рукой им на прощанье махнула. Потом с кресла поднялась, зевнула, пока никто видеть не мог, прислушалась, не понимая, куда подевалась зазноба Емельянова, а следом опомнилась: мне же домой надо!
- Вызови мне такси!
- С ума сошла? Я тебя ночью на такси отправлю в такую даль? - Сашка шел и выключал за собой свет - во дворе, на веранде, в прихожей. А когда на меня посмотрел, усмехнулся. - Приставать не буду, не волнуйся. Я все помню.
Я растерялась.
- Что?
Он удивленно вскинул брови, после чего напомнил:
-  Я тебе здесь не нужен. Забыла?
- Ах, да... Помню.
- Ага.
Я огляделась.
- Мне остаться здесь?
- Это уж как тебе хочется, но я посоветовал бы спальню. - Поймал мой взгляд и пояснил: - У меня их четыре, выбирай любую.
- Зачем тебе четыре спальни?
- А на спрос.
- А твоя... против не будет?
- Кто?
- Кажется, ты весь вечер звал ее Марина.
Емельянов усмехнулся.
- Мариночка!
Я кивнула, строптиво поджав губы.
- Вот-вот. Она.
- Завтра утром позвоним и спросим. Ее я на такси в город отправил еще час назад.
Я оторопела от такой новости.
- Мы что, одни?
Сашка взял со стола бокал с коньяком и залпом допил содержимое.
- А ты переживаешь по этому поводу?
Я лишь фыркнула, правда, получилось не слишком правдоподобно.
- Вот еще...
- Ну вот видишь, как хорошо.
Воспользовавшись тем, что Емельянов ушел на кухню, я выскользнула на веранду. Вдохнула прохладный ночной воздух, надеясь, что он остудит мои мысли и чувства, которые свернулись тугим клубком в груди и жгли, жгли меня насквозь. Неожиданно затряслась - то ли от прохлады ночной, то ли от волнения и возбуждения, которое волнами расходилось по телу, от того самого клубка в груди, и до кончиков пальцев, даже подушечки начало пощипывать. Я в перила вцепилась, смотрела в темноту и слушала сверчков, их музыка была оглушительна, как никогда. И дышалось невероятно легко, хотя воздух был тягучим и ароматным - пахло цветами, сеном, а еще "Фаренгейтом". Уловив этот аромат, я обернулась. Сашка неслышно приблизился и накинул мне на плечи свой свитер.
- Замерзнешь.
- Сеном пахнет, - брякнула я.
Он усмехнулся.
- Я купил новую газонокосилку, прикольная штука. Ты с Васькой поговорила?
- Поговорила. Мы встретимся завтра... В центре.
- Вот видишь.
- Тебе спасибо.
- Пожалуйста.
- Почему здесь так тихо?
- Ночь.
- Все спят?
- Конечно.
- Все миллионеры спят?
Емельянов улыбнулся.
- Миллионеры встают рано, солнце. - Помолчали, я чувствовала, что он разглядывает меня. - Я покажу тебе спальню. Спать хочешь?
- Да, - созналась я.
- Тогда пойдем.
- Ты знаешь, что я на тебя злюсь?
- Догадываюсь.
Я тихо рассмеялась.
- Нет, я давно на тебя злюсь. Уже год.
- Интересно.
- Да. Потому что ты запорол мой проект. Ты, Александр Емельянов, лично отказал мне. Когда оформляли ресторан в "Художке", ты выбрал не меня, а Светку Степанову. А получилось куда хуже!
Сашка меня выслушал, после чего усмехнулся.
- Я же не знал, что это ты.
- А если бы знал?
- Тогда бы Светке Степановой не повезло.
Я горестно вздохнула в темноту.
- Вот видишь... Ты просто не знал.
- Не знал.
Я повернулась к нему, стала вглядываться в его темный силуэт. А потом протянула руку, взяла Сашку за воротник рубашки и потянула к себе.
- Поцелуй меня.
- Я уж думал, ты не попросишь, - выдохнул он, не медля, наклоняясь к моим губам.
Не попрошу!.. Как я могу не попросить?
Я же дура.

С Вовкой я снова столкнулась уже на следующий день. Из подъезда вышла, а он со своей благоверной мимо проходил.  Я в первый момент растерялась, не знала, как реагировать, но это от неожиданности было, а когда с собой справилась, улыбнулась и даже поздоровалась. Вовка нахмурился, приглядываясь ко мне, а Олеся кивнула в ответ и проговорила:
- Доброе утро, Таня.
Я от подобной обстоятельности в секундный ступор впала, вслед этой парочке смотрела, после чего хмыкнула и пробормотала, уже для себя:
- Доброе утро.
Какие-то ужасы с утра творятся, право слово. Потом вспомнила, что мне следует поторопиться, если хочу успеть разбудить Емельянова вовремя. Он за вчерашний вечер раз пять мне повторил, что у него в десять важная встреча. А я утром вспомнила, что забыла купить молока, а Сашка ни одно своё утро без молока не начинал. Омлет, оладьи, хлопья с молоком – в свои вкусовых пристрастиях он напоминал мне четырнадцатилетнего подростка, видно, мама его, в своё время, недокормила. Кстати, интересно, какие у него родители? И где они? Размышляя о родителях любимого, я бодрым шагом направлялась к магазину, видела Вовку и его жену впереди, но старалась держать дистанцию, чтобы не поравняться с ними или, не дай бог, не обогнать. Олеся стала бы смотреть мне в спину и оценивать, а я этого терпеть не могу. Поэтому я держалась позади, а Вовка вдруг обернулся через плечо и на меня посмотрел. В первый раз я внимания не обратила, на второй нахмурилась, а на третий, когда заметила, что Олеся мужа нетерпеливо одёргивает, забеспокоилась. Невольно сбавила шаг, надеясь, что они удалятся на безопасное расстояние от меня.
- Здравствуй, Таня.
Я испуганно дёрнулась, увидела рядом с собой соседку по лестничной клетке, что догнала меня, а я того и не заметила, и приветливо улыбнулась.
- Доброе утро, тётя Нина.
- Давно тебя что-то не видно было. Опять уезжала?
- Да нет… Работы много.
- Ясно. А то Ира приезжала на днях, заходила ко мне, говорит: пропала ты.
Я деланно рассмеялась, удивляясь про себя, почему тётя Нина не торопится на работу. Я иду не спеша, и она под меня подстраивается.
- Да куда ж я пропасть-то могу?
- Я ей то же самое и сказала. – И кинув на меня проницательный взгляд, поинтересовалась: - Кавалера нового завела?
Я только рот открыла, не зная, что ответить. Емельянов вошёл в подъезд, поднялся на третий этаж, это заняло от силы минуту, а все вокруг уже в курсе, что он ко мне и зачем явился. Вот как такое возможно?
Я неопределённо пожала плечами и заулыбалась старательнее. А соседке, кажется, моё подтверждение и не нужно было. Она устремила свой взгляд на парочку, что шагала уже далеко впереди, и удовлетворённо кивнула.
- Правильно. Нечего страдать по всяким неблагодарным.
С этим я не согласиться никак не могла, поэтому с готовностью отозвалась:
- Я тоже так думаю.
- Ты, главное, смотри, чтобы не жулик. А то вынесет всё из квартиры, упаси Господь. Вон у знакомой моей случай был…
Пока я переваривала услышанное, тётя Нина пустилась в пространные объяснения непростой ситуации в личной жизни незнакомого для меня человека, говорила поучительным тоном, и я лишь вздохнула с облегчением, оказавшись у входа в супермаркет. Удалось сбежать. Это даже хуже нравоучения со стороны родителей, с теми я хотя бы спорить могу, а с чужими людьми воспитание не позволяет. Домой я вернулась взбудораженная. Прогулочка вышла та ещё. Прошла сразу на кухню, вынула из пакета коробку молока, остановилась, раздумывая, а потом усмехнулась. А ещё говорят, что отзывчивых людей в мире не осталось! По мне, так от них деваться некуда.
За время моего отсутствия Сашка и не подумал проснуться. Когда я в спальню вошла, он спал, уткнувшись лицом в мою подушку, и его даже яркий солнечный свет не беспокоил, проникавший через неплотно задёрнутые ночные шторы и щедро заливавший постель. Я помедлила немного, разглядывая Емельянова, почувствовала настоятельную потребность прилечь рядом с ним, и сама над собой посмеялась. Внутри такое томление, сильное и огромное, заполнявшее каждый уголочек моего существа, что, кажется, для воздуха места не осталось. Сделаешь вдох и задохнёшься, честное слово. Я не удержалась, на край постели присела, и потянулась к Сашке. Рукой по его плечу провела, потом по груди, погладила, затем пальцем провела по его колючему подбородку.
- Саша, - почти пропела я, хотя и знала, что Емельянов и ухом не поведёт. Чтобы разбудить его, ему на ухо надо рявкнуть, вот тогда он вскочит, как солдат, сонно тараща глаза, но изо всех сил изображая бодрость и готовность к свершениям. А петь и шептать – это лишь дразнить его. Или себя. – Саш, - повторила я, когда Емельянов, как я и думала, не пошевелился и, вообще, бровью не повёл. Я наклонилась и губами к его плечу прижалась. А после уже довольно ощутимо потрясла его за это самое плечо и громко проговорила: - Просыпайся.
Он нехотя на спину перевернулся, руки в стороны раскинул, помедлил, после чего осторожно приоткрыл глаза. Прищурился, а потом сонно заморгал.
- Переведи часы назад, - попросил он хрипло.
Я улыбнулась и с сожалением покачала головой.
- Не поможет.
Емельянов с хрустом потянулся, одеяло поползло вниз, обнажая живот, я, признаться, засмотрелась, сама же себя одёрнула и поспешила с кровати подняться.
- Вставай. У тебя встреча, ты помнишь?
Сашка не ответил, вместо этого почесал подбородок и сообщил:
- Мне хорошо спалось на новом месте.
- Рада за тебя.
Настроение быстро исправилось. Я порхала по кухне, прислушиваясь к мужскому голосу, к звукам шагов, к шуму льющейся в душе воды, и, признаться, сама себе завидовала. Немножко. Не в том смысле, что Емельянов сам по себе был – ах и ох, образчиком мужской особи, - с его характером и с нашим везением, как говорится, - я просто радовалась переменам  в моей жизни. Ещё совсем недавно, вернувшись из Испании, я тосковала, сидя на этой самой кухне, думая о том, что зачахну, в конце концов, в этой квартире в одиночестве, и замуж меня никто никогда не возьмёт, и вот посмотрите на меня сейчас. Соседки уже всё заметили, задают пикантные вопросы, Вовка оборачивается на меня и смотрит со значением, не смотря на то, что жена рядом с ним идет и под руку держит, а я готовлю завтрак для «ах и ох», и чувствую себя особенной. И не просто особенной, а красивой, удачливой и уверенной в себе. Жалко только, обсудить и похвастаться не перед кем. Или Ленке позвонить, признаться и поразить её своими новостями? Это будет приятно, что скрывать.
- Хочу свой омлет, - пробубнил Емельянов, показавшись на кухне спустя десять минут. За стол сел, выглянул в окно, а потом придвинул к себе чашку с кофе. Порой по утрам он становился жутко капризным, и это продолжалось ровно до того момента, пока не был съеден завтрак. Я поставила перед ним тарелку, подлила кофе в его чашку и посмотрела на Сашкины нахмуренные брови.
- Возьми меня с собой, - вдруг попросила я.
Емельянов глаза на меня поднял.
- Куда? – не понял он.
Я присела напротив и мило улыбнулась.
- На работу. Я не буду мешать, просто посмотрю. У меня свободное утро.
- А что ты не видела в «Художке»?
- Всё видела, - не стала я спорить. – Но я хочу с тобой. Я в ресторане посижу, пока ты занят. А потом…
- А потом мы сходим с тобой в кино, да? – чуть язвительно проговорил он.
Я с укором взглянула.
- Ты не хочешь провести со мной лишний час?
- Хочу, - запротестовал он. – Наедине.
- Саша, - назидательно начала я. – Отношения не ограничиваются постелью, мы с тобой об этом уже говорили.
Он жевал, глядя в тарелку, раздумывал, затем уточнил:
- Тебе, правда, не надо в центр?
- Не надо, - порадовала я. И закончила утвердительно: - Так что, я еду с тобой.
Спорить он не стал, правда, время от времени посматривал на меня задумчиво, видно, пытался понять, что у меня на уме. Я же лишь удивлялась про себя: вот как можно быть таким недоверчивым? Мне просто любопытно, я не собираюсь столбить территорию.
Но, не смотря на свои благие, так сказать, намерения, в «Художке», позади которой располагался офис Емельянова, я появилась высоко задрав нос.  Правда, особо никого не впечатлила, потому что никого попросту не было. Из трёх касс работала лишь одна, холл пуст, ни одного сотрудника, даже ни одной уборщицы не видно, и то, что я явилась под руку с Емельяновым, никого не впечатлило. Я немного расстроилась, но когда Сашка остановился и на меня посмотрел, заулыбалась.
- Посиди, на самом деле, в ресторане. Я вернусь минут через сорок, с рекламщиками переговорю.
- Потом покажешь мне офис, - подсказала я. Сам-то ведь точно не догадается.
- Потом покажу, - согласился он.
Я на цыпочки приподнялась и поцеловала его, затем аккуратно стёрла с его нижней губы след от своей помады. Емельянов наблюдал за мной с хитрым прищуром.
- Тань, ты что затеяла?
Я лишь глазами хлопнула.
- Ничего. – Сама себя уверяла в своей искренности. – Хочу посмотреть на твою работу твоими глазами. К тому же, у  меня свободный день. Чем мне себя занять?
- Даже ума не приложу, что тебе ответить, - со смешком отозвался он.
- Вот именно.
Я наблюдала, как он поднимается по лестнице, и даже рукой ему махнула, когда Емельянов оглянулся. Заметила девушку в окошке кассы, которая с интересом наблюдала за нами, напустила на себя побольше серьёзности, но всё же почувствовала удовлетворение. Хоть кто-то! А то, такое чувство, что в огромном здании нет никого, одно эхо.
Я прошла в ресторанный зал, располагавшийся на первом этаже кинотеатра, не смотря на ранний час, он был открыт, но ни одного посетителя не было. Зал пуст, за барной стойкой никого, официанток тоже не видно, лишь тихая, приятная музыка откуда-то льётся. Я оглядела зал с затаённой болью, это была обычная для меня реакция, как только я переступала порог «Лекадии», сразу вспоминала о своей неудаче, и всерьёз огорчалась. Особенно, видя, что с залом сделала моя извечная соперница Светка Степанова. Я искренне считала, что она могла бы лучше постараться, проявить немного фантазии, а не работать по шаблону. По моему мнению, зал был оформлен стандартно, без изюминки. Не хватало чего-то… чего-то такого…
- Александр Григорьевич хочет больше света. Я уже заказала новые шторы и ламбрекены. Поменяем также нижние скатерти.
Я обернулась и посмотрела на Степанову, которая показалась со стороны подсобных помещений и кухни, с блокнотом в руках, а за ней по пятам следовала женщина средних лет и внимательно слушала. На груди у женщины красовался бейджик с именем, а когда она приблизилась, я смогла прочитать и должность: управляющая рестораном. А Светка, значит, дорабатывает детали. Или вносит разнообразие в привычный вид зала?
Управляющая, увидев, меня растерялась немного, но быстро справилась с собой и заулыбалась:
- Вы к нам? Извините, сейчас вас обслужат. Девочки, немедленно в зал, - громко проговорила она в сторону кухни.
А мы со Степановой друг дружку разглядывали.
- Таня, сколько не виделись? – Светка улыбнулась вроде бы дружелюбно. Я последовала её примеру.
- Да, давненько. Работаешь?
- Да, хотим кое-что поменять.
- Что именно? – заинтересовалась я.
Светка чопорно поджала губы.
- По мелочам. Поменять цветовые акценты.
Я кивнула и не упустила возможности поддеть Степанову.
- Давно пора.
В зале появилась официантка, и я прошла к столику у окна, села, и, отказавшись от меню, попросила чаю. Хотела пирожное заказать, но глянув на худую, как палка, Степанову, решила себе отказать в маленьком удовольствии. Выпью зеленого чая, это полезно для здоровья. На часы взглянула. Из сорока минут прошло только пять. Тоска.
Следующие полчаса я наблюдала за тем, как работает моя соперница. Так, как в зале никого, кроме нас, не было, я прекрасно слышала, что она говорит, и время от времени лишь морщилась, убеждая себя, что не имею права вмешиваться. Это не мой проект, и не мой ресторан. Как я могу спорить и навязывать своё мнение? Но внутри всё кипело и возмущалось. Я даже украдкой загнула край льняной скатерти, и начала рассматривать швы, пытаясь определить качество и примерную цену.
- Ты зашла выпить чаю? – поинтересовалась Светка, а я поторопилась скатерть одёрнуть. Посмотрела на Степанову, которая опустилась на стул напротив меня и положила рабочий блокнот на стол. Она перевела дыхание, демонстрируя свою усталость, потом достала сигареты и закурила. Кстати, она с институтских времён дымила, как паровоз. Ничего не ела, как она говорила, у неё с раннего детства проблемы с аппетитом, и постоянно курила. Ясно, что у нас с ней ничего общего, вот и общаемся сколько лет сквозь зубы.
Я провела ладонью по бледно-фиалковой скатерти, разглаживая её.
- Нет. Я кое-кого жду.
- Понятно. Встреча? Кстати, я слышала о туристическом центре. Поздравляю.
- Спасибо. А от кого слышала?
- Да об этом все говорят! А вчера заезжала в «Аркаду», с Вовкой потрепались, пока курили. – Светка впилась взглядом в моё лицо. – Как тебе удалось?
Я растянула губы в улыбке и попыталась подкинуть ей верный ответ:
- Удачный проект?
- Ой, да брось. Для такого масштаба таланта мало.
- Не понимаю, о чём ты говоришь, - пробормотала я, чувствуя, что начинаю впадать в раздражение. А после и нахмурилась, разглядывая дымящую Степанову. Да нет, не поверю никогда… - Ты же как-то заполучила «Лекадию», - закинула я пробный шар.
Светка странно призадумалась, словно, сама не до конца понимала, как ей этот фокус удался, после чего отмахнулась.
- Здесь проще было. А Филины всех задействовали, сама знаешь. Хотели чего-то особенного! – Она фыркнула от смеха. А я  выдохнула с облегчением. И тут же почувствовала себя перед Сашкой виноватой: в чём я его заподозрила? – Кстати, как они тебе?
- Филины? Нормально. Адекватные, милые люди.
- Я смотрела «Крестного отца», в мафии все милые и семейные.
- Какая мафия? Чокнулась, что ли?
Светка, не скрываясь, рассмеялась, а я осуждающе качнула головой. Заметила Сашку в дверях ресторана, он вошёл и остановился. На меня не смотрел, руки в бока упёр и принялся оглядывать интерьер. Светка тут же всполошилась, сигарету затушила и вскочила:
- Александр Григорьевич, как хорошо, что вы зашли! Я уже приготовила проект, список всех изменений и смету. Посмотрите?
Емельянов кивнул и уставился на окно. Пристально так смотрел, что я тоже обернулась и принялась разглядывать, не понимая, что он такого интересного в нём увидел.  Тяжёлые шторы и дурацкие ламбрекены. Я бы всё поменяла. А ещё я ждала, что Емельянов посоветуется со мной, хотя бы вслух скажет, что именно Светка задумала, и поинтересуется моим мнением, но он молча уткнулся в бумаги, читал, а на лице эмоций ноль. Только бровь почесал, а я зацепилось за это действие, гадая, что это может значить. Степанова от нетерпения приплясывала рядом с ним, а когда Сашка присел на табурет у барной стойки, наклонилась к нему, рассказывая что-то, ткнула пальцем в свои эскизы, а я хмуро наблюдала за тем, как она трется несуществующей грудью о его плечо. Я наблюдала за ними, а потом Сашка вдруг зевнул, и мне смешно стало. Правда, он извинился.
- Простите, Света. По мне, ещё утро раннее.
Степанова разулыбалась, а смотрела на него так, что без всяких слов было понятно, что простит всё и в любом объёме.
Я из-за стола поднялась, взяла сумку и подошла к шептавшейся парочке. Присела рядом и заглянула через плечо Емельянова в чужие эскизы. Светка взглянула на меня с возмущением, а Емельянов с насмешкой. И тут же папку закрыл, вернул её Степановой.
- Возражений у меня нет, работайте, Света.
Та просияла, глянула на меня с намёком, а я изобразила улыбку. Всё-таки Сашка ничего не смыслит в дизайне. Он мне сам говорил, что для него главное, чтобы постельное бельё не розовое и занавески не в оборку. Всё остальное для него уже – стиль.
Сашка на стуле развернулся и постучал кулаком по деревянной стойке.
- Кофе мне кто-нибудь сварит? – громко осведомился он.
- Саш, третья чашка за утро, - не сдержалась я. – Хочешь язву заработать?
- Тань, я засыпаю на ходу.
Я не ответила, лишь упрямо поджала губы, чтобы он мог в полной мере оценить моё неодобрение, а затем якобы непонимающе подняла брови, встретив Светкин ошалелый взгляд. И отвернулась, когда по её глазам прочитала направление её мыслей. И обрадовалась, когда Степанова отошла от нас к окну, достала рулетку и начала что-то замерять и в свой блокнот записывать. Поглядывала, конечно, в нашу сторону через каждую минуту,  но я для себя решила, что это неважно.
Кофе Сашке принесли, мне предложили, но я покачала головой, отказываясь, и снова принялась оглядывать зал. Оттолкнула руку Емельянова, когда он ладонь на моё бедро пристроил, а когда взглянула на него, всё же улыбнулась. Поправила воротник его рубашки.
- Хватит уже оглядываться, - попросил он тихо.
- Это моя боль, - шепнула я в ответ. – Мой проект был куда лучше.
Емельянов сделал глоток кофе и неожиданно кивнул.
- Знаю.
Я изумлённо посмотрела, затем переспросила:
- Ты знаешь? Ты помнишь?
- Я полюбопытствовал, - признался он. – Но проект, на самом деле, помню. Правда, не знал, что он твой.
Я на стуле развернулась, глядя на Сашку во все глаза.
- Тогда почему ты выбрал её?
Емельянов взглянул со значением.
- Милая, твой проект был на треть дороже.
Моё разочарование было безгранично.
- Саша, - проговорила я, ощущая всю горечь от этого открытия, - ты жмот.
- Я бизнесмен. И я, к сожалению, не Филин. Пока приходится детально рассчитывать бюджет, а порой и в долги влезать. И не смотри на меня так, мне от этого не по себе.
Я обиженно поджала губы, посмотрела на картину в тёмных тонах, над баром, и мне так обидно стало, что словами не передать. Казалось, что давно смирилась – проиграла и проиграла, а теперь оказывается, что всё дело не в том, что кто-то лучше меня, а в деньгах. Сашка протянул руку, обнял меня, а когда я его за шею обняла, в лоб поцеловал и тихо рассмеялся.
- Ладно, не расстраивайся.
- Я люблю этот ресторан.
- Какая честь!.. – Он отстранился, в лицо мне посмотрел и убрал с моей щеки волосы. Быстро поцеловал в нос. И примирительно предложил: - Поехали по магазинам?
Я вздохнула.
- Это тебе дорого обойдётся.
- Я так и понял. Но я готов к жертвам.
- «Лекадию» это не спасёт, - проговорила я едва слышно, и, забыв попрощаться со Светкой Степановой, вышла из ресторана вслед за Сашкой.
Ужинать Емельянов любил в ресторанах. С ним я впервые посетила «Три пескаря» и была приятно поражена обстановкой. Даже попыталась благоверному в пол тона объяснить, что вот если некоторые не стараются экономить на каждой копейке, то и результат превосходит все ожидания. А другие, жмоты которые,  шторы меняют с бледно-фиалковых на матово-сиреневые, и считают, что этого вполне достаточно. Сашка от меня в нетерпении отмахивался, даже пошипел слегка, и посоветовал молча любоваться на новые туфли, которые обошлись ему в месячную зарплату Степановой, и не изводить его дурацкими придирками.
- Он жмот, - сообщила я Нике, когда мы с ней остались один на один в женской уборной. Я сидела на пуфике, наблюдала, как Ника губы подкрашивает, потом подняла ногу и полюбовалась на бархатный нос новой туфли.
Та лишь усмехнулась.
- Все они такие. Кто бы знал, чего мне стоит каждый раз вкладывать в голову Кирилла мысль об очередном увеличении расходов. Ему ведь ничего не надо. Он контролирует бизнес и подсчитывает прибыль. На год вперёд. А вытрясти из него лишнюю копейку на «красоту» – это подвиг. Правда, сейчас легче, сейчас он меня балует… - Ника довольно рассмеялась, а я невольно опустила взгляд на её округлившийся живот.  – Так что, я пользуюсь ситуацией. После родов он меня дома запрет, так с Ванькой было.
- Скажет: ребёнком занимайся?
- Да. Я тогда полгода с ума сходила, а он на все мои претензии лишь удивлялся: у тебя ребенок грудной, чего тебе ещё надо?
Я лишь вздохнула, понимая, что Ника не жалуется, а скорее хвалится передо мной своими отношениями с мужем.
В конце концов, Ника убрала помаду в сумку и махнула рукой.
- Мужчины, что ещё сказать? – Повернулась ко мне, посмотрела оценивающе, и сказала: - Но ты не теряйся.
- Я не теряюсь, - с готовностью заявила я.
- Я заметила, что вы шипите друг на друга весь вечер. Это хорошо.
Я удивилась.
- Чем это?
- Отношения развиваются. Когда всё гладко, это настораживает. У Емельянова такой характер, что у него со всеми женщинами всегда всё гладко. Да и кому придёт в голову с ним ругаться? Они все ему в рот смотрят, чуть что – сразу по его делают. А ты не тушуйся. Пусть поволнуется.
Я почесала кончик носа, раздумывая.
- Я не уверена, что у нас с ним всё настолько серьёзно.
- Таня, ты с ума сошла?
- Ника, но это же Сашка, - сказала я, словно это всё объясняло.
- Вот именно. Так что, бери всё в свои руки.
Когда мы с ней за стол вернулись, мужчины взглянули на нас с подозрением. Словно тоже обсуждали отношения между полами, пока нас не было. Я даже заподозрила Емельянова в том, что он жаловался, но взглянула на Кирилла Филина, холённого и насмешливого, и задалась вопросом: а ему, в принципе, можно жаловаться и просить совета в личной жизни? Вряд ли. Но несколькими фразами, наверняка, обменялись, и они явно были не для женских ушей.
По дороге домой, сидя на переднем сидении автомобиля Емельянова, я Сашку разглядывала. Он весь вечер был не в духе, видно, я всё же умудрилась наступить ему на больную мозоль, хотя совсем этого не хотела, и он был молчалив и всем вокруг недоволен. Я, вообще, его впервые таким видела, до этого считала, что Емельянов настолько оптимист, что вывести его из себя практически невозможно. А вот сейчас он отворачивался от меня и выразительно сопел. А когда понял, что я с него глаз не спускаю, голову повернул, посмотрел на меня. Секунду мы друг к другу приглядывались, после чего он коротко спросил:
- Что?
Я едва заметно пожала плечами, а потом всё же спросила:
- Я тебе надоедаю?
- Конечно, - ответил он, не помедлив ни секунды.
Я кулаком в бок его не сильно ткнула, и Сашка, наконец, рассмеялся. Я руку протянула и погладила его по плечу, хотела щеки коснуться, но не дотянулась. Зато он меня за руку взял, и я почувствовала облегчение. Кажется, острый момент пройден.
Свернув в мой двор, Сашка привычно припарковал машину под моими окнами, помог мне выйти, дверь придержал, а я его обняла и поцеловала. Он с готовностью откликнулся, и я внутренне оттаяла: всё у нас хорошо.
- Ника говорит, что ругаться – это нормально, - зачем-то сообщила я Емельянову позже.
Он моим словам не на шутку удивился.
- Так мы, вроде, не ругались.
- Я образно. И она права – не может всё быть гладко и чинно.  Правда ведь?
Сашка угукнул, но, кажется, мало заинтересовался моими словами. Выкладывал пальцами дорожку на моём бедре, и был весьма увлечен этим процессом. Мне даже пришлось потрясти его:
- Саша, ты меня слушаешь?
- Конечно.
- И что ты думаешь?
- Думаю, что ты права, - проговорил он со сдерживаемым смехом. После чего попросил: - Перевернись на спину.
Я голову локтём подпёрла и в лицо ему глянула. После чего отказалась.
- Нет.
- Почему?
- Потому что.
Тогда он сам меня на спину завалил, быстро поцеловал, а я рассмеялась. Обняла его, поводила ладонью по широкой спине, щекоча. Что ещё мне оставалось? Прижалась губами к его подбородку.
- А со своим бывшим ты часто ругалась? – вдруг заинтересовался он.
Я глаза открыла, взглянула с недоумением.
- Причем здесь Вовка?
- Просто любопытно. Часто?
- Бывало.
- Ты расстраивалась?
- Саша, ты задаешь странные вопросы. Конечно, расстраивалась. Когда люди всерьез ругаются, это плохо.
Емельянов странно скривился, лёг на спину, задумался о чём-то.
- Наверное.
Чтобы окончательно помириться с ним, я пообещала.
- Не буду больше лезть в твою работу. Тебе, на самом деле, лучше знать, как правильно.
Он руку мне на затылок положил, пригибая мою голову к своей груди, пальцы приятно зарылись в мои волосы. А Сашка пообещал:
- Если выкуплю «Мир», он будет весь твой.
Я улыбнулась, но приказала себе слишком не радоваться, ни к чему Емельянову это видеть, но он всё равно почувствовал, что я улыбаюсь, и шлёпнул меня по ягодицам.
- Я сказал «если». Там проблем куча, я уже больше года валандаюсь и никакого толка.
Я губами к его груди прижалась, раз, другой, и заверила его, что всё, в итоге, выйдет так, как хочет он. Ведь он самый умный и самый прозорливый. Гений, в общем.
Сашка потянулся к ночной лампе, свет выключил и, усмехнувшись, проговорил в темноту:
- Это была грубая лесть, но всё равно приятно.
Среди ночи меня разбудил телефон. Мой мобильный вдруг заиграл избитую мелодию, да так громко, что я на постели подскочила, не в силах сообразить, что происходит, где я и сколько времени; почувствовала, как Сашка завозился рядом, затем что-то сказал в сердцах, и я, опомнившись, потянулась за телефоном. А услышав Ленкин голос, с возмущением поинтересовалась:
- Лена, ты с ума сошла? Сколько времени, вообще?
- Половина третьего, - сообщила мне сестрица грустно, а я нахмурилась.
- У тебя или у меня?
- У нас один часовой пояс, - едко сообщила она, а я догадалась поинтересоваться:
- Что случилось?
- Во-от! – сразу заныла она. – Вот с этого и нужно было начинать! А не орать на меня!
- Я не орала… Что случилось?
- Таня, - вдруг явственно всхлипнула она, - он сволочь!
- Кто? – перепугалась я. Затем вспомнила про спящего Сашку, из постели вылезла, путаясь в лёгком одеяле, наощупь нашла халат на кресле, и из спальни вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
- Буров, кто! Скотина. Он собирается меня бросить!
- Подожди. Ты же говорила, что сама его бросила, ещё на прошлой неделе.
- Я об этом раздумывала. А сегодня… Сегодня он приехал, получил, что хотел, и сразу вскочил, давай одеваться. Чтобы к жене ехать! Таня, это чёрт знает, что такое. Я ему что, кукла надувная? Сделал дело и бежать?
- Лена, успокойся. В конце концов, он ни куда-то побежал, а к жене.
- И мне от этого должно быть легче? Он мужик или где? Если ты заводишь любовницу при живой жене, значит ты должен быть уверен, что потянешь обоих. Разве я не права? А если так пойдёт и дальше, он мне деньги начнёт на тумбочке оставлять?
Я невольно поморщилась.
- Ты говоришь какие-то ужасы.
- Я в этом ужасе живу! – вдруг рявкнула мне сестрица в ухо, и я трубку поторопилась отвести. Услышала подозрительные звуки и поинтересовалась: - Ты пьёшь?
- Я стресс снимаю. Разницу чуешь?
Я присела на подлокотник кресла, поразмышляла недолго, ничего умного не придумала, в голове полная каша после столь резкого пробуждения, и, в итоге, предложила:
- Может, ты приедешь? Хотя бы на выходные. Дух переведёшь, успокоишься…
- Не знаю, - совершенно несчастным голосом проговорила Ленка. – Мне плохо. Может, ты ко мне приедешь? Мы с тобой в клуб сходим или ещё куда-нибудь.
- Я не могу, Лен. У меня работа и, вообще…
Дверь спальни приоткрылась, и показался заспанный Емельянов. Посмотрел на меня с недовольством.
- Тань, три часа ночи.
- Я иду, - одними губами проговорила я, но зря шифровалась, потому что Ленка всё равно расслышала мужской голос и тут же, совершенно другим тоном – трезвым и любопытным, потребовала ответа:
- Ты не одна? У тебя кто-то есть?
Я в тоске подняла глаза к потолку. Вот в три часа ночи как раз самое время признаваться. Сашке же показала свою руку с растопыренными пальцами и пообещала:
- Пять минут.
- Кто, кто у тебя? Ты с кем-то познакомилась? Где, когда?
- Перестань тараторить, - шикнула я на неё. – В самом деле, три часа ночи, Лен. У меня голова совершенно не работает…
- Конечно, ты же не одна! – с некоторой обидой воскликнула она. – И, наверняка, сейчас скажешь, что вы недавно уснули. А я уже несколько часов сижу, жалею себя и… и мартини заканчивается!
Сестрица меня откровенно шантажировала, ныла в трубку, но то и дело сбивалась на требовательное поскуливание. И тогда я призналась:
- Это Емельянов. Успокоилась? Никого и ничего нового.
- Какой Емельянов? – окончательно обалдела она.
- Сашка, - пояснила я шёпотом, вспомнив, что фамилия моего курортного возлюбленного ей неизвестна.
Повисла секундная пауза, после чего Ленка потрясённо выдохнула:
- Наш Сашка?!
- Ну, я не знаю, какой он наш, - проговорила я с ехидством, но Ленка этого не заметила. Она даже страдать в одно мгновение прекратила, голос звучал бодро и деловито.
- Значит, он всё-таки вернулся? Я же тебе говорила! Расскажи мне всё!
- Это долгая история.
- А ты в двух словах! Он же у тебя ночует.
Я даже злиться начала.
- Лена, я тебя убью сейчас. Приезжай на выходные, я тебе всё расскажу. Или, хотя бы, завтра мне позвони. Мы, правда, недавно легли, а завтра работать.
Я с ней поспешно распрощалась, на этот раз сестрица даже не возражала, молчала, видно, свыкалась с полученной информацией. Я телефон выключила, на этот раз полностью отключила, и вернулась в спальню. Емельянов ворочался и возмущённо сопел. Я его обняла, к спине его прижалась и шёпотом сообщила:
- Она в шоке.
- Переживёт, - пробубнил он и, наконец, затих.
А ближе к утру произошло событие покруче полуночного Ленкиного звонка. Не знаю, который был час, когда Сашка из постели осторожно выбрался, я лишь на мгновение глаза приоткрыла, на спину его посмотрела, и тут же снова провалилась в сон. Ничего не слышала, даже звук его шагов, когда он в постель вернулся. Обычно Емельянов громко шлёпает босыми ногами по паркету, а тут я сладко спала, ощущая полный покой и комфорт. Сморщила нос, когда Сашка меня поцеловать удумал, а когда он негромко проговорил:
- Тань, там кто-то приехал, - я даже не подумала вслушаться и вникнуть в смысл его слов. Его голос тоже был сонный, он зевнул, рядом со мной вытянулся, одеяло на себя потянул, затем добавил: - С чемоданом.
Глаза я всё-таки открыла. Потёрла их, больше всего на свете желая ткнуться обратно в подушку и уснуть, но Емельянов нёс какую-то чушь, и я не понимала, чего он этим добиться хочет. Посмотрела за окно – солнце светит вовсю, но чувствуется, что ещё достаточно рано; на часы посмотрела – половина седьмого утра. Ужас, ужас, ужас. И уже после этого своё внимание к Емельянову обратила.
- Кто приехал?
- Девушка какая-то. – И весомо повторил: - С чемоданом.
- Ленка, что ли? – С сестрицы ведь станется, из любопытства принесётся из Москвы среди ночи, нечего делать.
- А то бы я Ленку не узнал. Иди сама посмотри.
Я подумала, подумала, потом спустила ноги с кровати.
- Какая девушка, - пробормотала я в расстройстве, а Сашка добавил:
- У неё ключи.
И меня словно кипятком окатило. Даже проснулась в одно мгновение. Вскочила и поспешила проверить свою догадку. Так и есть – на кухне обнаружилась Дашка, подъедавшая мой йогурт. Увидела меня в дверях и хмыкнула.
- Предупреждать же надо. Я дверь открываю, а тут чужой мужик в трусах.
Я смотрела на неё, рот открыла, но четко сформулировать свои мысли не могла. В конце концов, просто поинтересовалась:
- Ты что здесь делаешь?
- Домой приехала. Нельзя?
Я плечом к стене привалилась, потёрла лицо рукой. Выдохнула наконец.
- Можно, конечно. – Взглянула на сестру. – Кстати, ты тоже могла бы предупредить. – Повернулась, чтобы уйти, и наткнулась взглядом на её вещи в коридоре. Это был не просто чемодан, как Сашка мне сказал, это было три чемодана и ещё парочка каких-то коробок. Обычно, если Дашка приезжала навестить родителей, она привозила с собой небольшой фирменный чемоданчик на колёсиках, а тут… В дурном предчувствии я обернулась и вновь поинтересовалась: - Что случилось?
Она разозлилась, я видела, как вспыхнула – и от возмущения, и от смущения, бросила в раковину грязную ложку, а когда мимо меня проходила, остановилась и выдохнула мне в лицо:
- Я вернулась домой. Что в этих словах тебе не понятно?
Я молчала, а она прошла в свою комнату и громко хлопнула дверью.

Ленкин приезд внёс в мою жизнь лишь больше смуты. Сестрица заметно страдала, а когда она страдает, то её тянет на подвиги. И в противовес к её хрупкой фигурке, подвиги её поистине бесстрашны. Сашка только удивлялся, но, по всей видимости, Ленкино стремление пуститься во все тяжкие, его веселило. Лишь посмеивался, наблюдая, как она выплясывает в клубе. Время перевалило за полночь, я сидела рядом с ним, без сил, мечтая оказаться в постели и уснуть наконец, а у Ленки завод никак не кончался.
- Надеюсь, Бурову икается, - проговорила я недовольно.
- Не сомневаюсь, - отозвался Емельянов. – Ты посмотри, сколько в ней энергии, - продолжал удивляться он.
- Это не энергия, Саша, это здоровая женская злость.
Он заинтересовался.
- Правда?
- А разве мужская здоровая злость не хуже? Вы пьёте, хулиганите и изменяете.
Сашка сдвинул брови.
- Милая, ты меня огорчаешь такими выводами, - а потом сам рассмеялся.
Я присмотрелась к сестрице и пришла к неутешительному выводу.
- Кажется, ей пора замуж.
Емельянов в задумчивости почесал подбородок.
- Не знаю…
- Я знаю.
- А тебе пора?
Я голову закинула, чтобы в лицо ему посмотреть.
- Ты сейчас на мой возраст намекаешь?
Сашка ухмылялся, в лицо моё вглядывался, затем решительно затряс головой.
- Нет, что ты. Я в принципе.
- В каком ещё принципе? – не отставала я.
Емельянов поменял позу, сел прямо, и мне пришлось отодвинуться. Почувствовала, что он насторожился, и развеселилась.
- Трус, - сообщила я ему, поднимаясь с диванчика.
- Я не трус, - оскорблёно воскликнул он. – Просто… Я серьёзно отношусь к подобным вещам, и не думаю, что это повод для шуток.
- Ой, как всё серьёзно! – рассмеялась я. Махнула Ленке рукой. Махнула, вообще-то, пытаясь призвать её к себе, но сестрица лишь разулыбалась мне, рукой в ответ помахала и продолжила танцевать. Я взмолилась: – Саша, забери её оттуда!
- Чтобы вон тот орангутанг мне по морде дал? Нет уж.
Я упёрла руки в бока.
- Надо её оттуда как-то увести.
- Она устанет. Когда-нибудь.
- Слова не мальчика, но мужа.
Он ко мне полез, обнял, жарко задышал прямо в ухо, стало щекотно, и я снова засмеялась. Сашка был немного пьян, от этого весел и добродушен. Я повернулась, положила ладони на его щёки, с удовольствием всматривалась в его лицо, потом приподнялась на цыпочки и поцеловала в кончик носа. Сашка брови сдвинул, глаза на кончик своего носа скосил, а я его по лбу слегка тюкнула, чтобы не вздумал надо мной смеяться. А ещё мне в этот момент очень захотелось сказать ему: люблю. Впервые настолько острое желание возникло. Посреди наполненного людьми зала, при оглушающей музыке и круговороте вокруг, хотелось знать, что есть в моей жизни что-то огромное и незыблемое. По поводу того, что чувство моё огромное, я самой себе возражать не стала, а вот насчет незыблемости… Емельянов подбородок мой пальцем приподнял и поцеловал. У него в глазах привычная насмешка и легкость, но на его поцелуй я всё равно ответила с удовольствием. Но для себя решила, что, наверное, пришло время нам с Емельяновым кое-что прояснить. Для моего спокойствия…
Растолкала нас Ленка. В прямом смысле слова растолкала, просто врезалась в нас, и мы с Сашкой отшатнулись друг от друга. Я на сестрицу взглянула с большой претензией, но она вряд ли сумела правильно расценить мой взгляд. Из Ленки энергия ключом била, и полностью затуманивала разум. Она тут же на моей руке повисла, и радостно сообщила:
- Сейчас познакомлю тебя с Колей!
- Поедем домой, - попросила я от души. – Мы устали, и спать хотим.
Сестрица строго взглянула.
- Не жалуйся. Ты мне родня или не родня?
- Родня, - согласилась я, уже начиная жалеть о том, что мы с Ленкой в самом деле родственники.
Коля, при ближайшем рассмотрении, навёл на меня ещё больший ужас. Ленка рядом с ним казалась Дюймовочкой, а этот молодой человек, более чем внушительной комплекции, на принца-эльфа никак не тянул. Меня это даже удивило, обычно сестрица предпочитала мужчин более интеллигентной внешности, а тут полная противоположность её вкусовым пристрастиям. Он говорил басом, жал руку Сашке, причём делал это весьма энергично, Емельянов даже рукой тряхнул после, я заметила, и кинул на меня многозначительный взгляд.  Да уж, даже странно, как Коля мою Ленку приметить смог в полутёмном зале среди множества людей, она макушкой даже до его плеча не доставала, а по толщине была, наверное, с его бицепс.
Сашка вдруг хлопнул в ладоши, потёр их одну о другую, и предложил:
- А давайте поедем ко мне.
Я удивлённо вытаращилась, но пока обдумывала, без меня всё решили. Если честно, я не понимала, зачем нам везти этого Колю в Яблоневку. На мой взгляд, нужно было срочно разделить их с Ленкой, та всё равно на завтра о нём и не вспомнит. Но все  идею с поездкой к Емельянову в гости поддержали,  а мне возразить, вроде бы, нечего было. Я даже в сердцах Сашку в бок пихнула, он удивлённо посмотрел, а я отвернулась от него, не желая объясняться. И вот тут увидела Дашку у бара. Она была не одна, в компании, и я даже узнала кое-кого из её друзей. Она тоже меня заметила, рукой махнула, а затем обняла молодого человека рядом и, не стесняясь, принялась с ним целоваться. Я вдруг почувствовала неловкость. Видел бы нас, всех троих – меня, Дашку и Ленку – сейчас папа, враз бы перестал хвастаться «своими девочками». С воспитанием у нас, явно, некоторые проблемы.
- Ты чего?
- Дашка в баре, - ответила я Сашке, который заметил, что меня заинтересовал кто-то вне нашего узкого круга. -  Целуется с кем-то. Саш, а почему мне стыдно?
Он рассмеялся.
- Понятия не имею.
- Я папе только сегодня говорила, что её замуж срочно надо. А кто её возьмёт?
Николай, не смотря на свою внешнюю неповоротливость, оказался парнем довольно живым и проворным, быстро вернулся из бара с двумя бутылками шампанского, свободной рукой подхватил Ленку, так легко, словно она и не весила ничего, и широко улыбнулся. Видно, тем самым показывал, что к продолжению вечернего разгула полностью готов. Они с Сашкой обсуждали на чьей машине ехать, а я продолжала на Дашку смотреть. Надо признать, что сестра выглядела звездой. Платье всё переливалось, облегало её фигуру, как перчатка. Каждое Дашкино движение, каждый жест, был намеренно неспешен и даже томен. Она знала, что выглядит отлично, и вовсю этим пользовалась. Дашка всегда любила произвести впечатление. И я уверена, что сейчас она рассказывает старым друзьям и знакомым байки про свои столичные подвиги и шикарных бывших, которых, без сомнения, сама и бросала. Она в поиске настоящей любви, и вполне может позволить себе повыбирать. Она же красавица. Фотомодель. Дашка безумно любила говорить на эту тему, и, к моему неудовольствию, у неё хорошо получалось, потому что даже родственники в это верили. Конечно, я не спорю, иногда она подрабатывала моделью, но ни на каких обложках ни разу не появлялась, если только несуществующих изданий. Самая большая карьерная удача – реклама крема-депилятора. И да, у моей сестры самые красивые и длинные ноги, которые я когда-либо у кого-то видела, и сама бы побежала покупать этот крем, поддавшись на рекламу, если бы не чувство острого противоречия. Но это же не обложка! Её ноги были где-то на двадцатой странице, хоть и крупно. А в остальном она обыкновенная секретарша, и даже не у значимого начальника, как Ленка, например. Поэтому меня так злили Дашкины выдумки об успешности и толпе поклонников. У неё всё так складно выходило, что даже я иногда покупалась на её выдумки. И выглядеть недосягаемой и успешной она умела, и в данный момент именно этим и занималась – рисовалась перед знакомыми, как могла. И парень рядом с ней смотрел на неё плотоядно, и то, что она с ним целовалась, мне казалось пошлым. Дашка выбрала его в сопровождающие на этот вечер, наверное, выбирала придирчиво, раз вместе они смотрятся отпадно, и теперь умело играла свою роль. Пила шампанское, смеялась и целовалась с красавчиком, о котором через несколько дней и думать забудет. Всё в духе моей сестры. Только странно, что я нахожусь с ней в одном клубе и за всем этим наблюдаю. Обычно, когда она уходила веселиться, я сидела дома, с родителями, и занималась; мне, в отличие от сестры, надо было сдавать сессии, да и папа опасался меня в ночные клубы отпускать, был уверен, что со мной непременно что-то случится. С Дашкой никогда ничего не случалось, даже если она возвращалась под утро, а я, по мнению всех родственников и знакомых, была невезучей, и поэтому присмотр родителей расценивался, как необходимость. Я очень долго переживала по этому поводу, правда, молча, расстроить папу казалось ужаснее, чем терпеть его заботу. Всё-таки я старшая сестра, но об этом никто, кажется, не помнил. Дашка с детства была смелой и самостоятельной, чем заслужила уважение всех вокруг, а я была трусихой и заучкой. Даже очки носила, в шестом классе, правда, совсем недолго, но до сих пор вспоминаю о том периоде своей жизни с дрожью.
Дашка элегантно взобралась на высокий барный табурет, закинула ногу на ногу и рассмеялась над какой-то шуткой своего кавалера. Официант, проходивший мимо, на её ноги засмотрелся и споткнулся. Дашка снова рассмеялась, а я отвернулась, не желая наблюдать за вознесением моей сестры на пьедестал в родном городе после нескольких лет отсутствия. Кажется, все напрочь забыли, что она сбежала в Москву со странным длинноволосым типом, которого все звали Хорёк. Он и был похож на хорька, но Дашка в то время уверяла всех, что он станет великим гитаристом. И где теперь, интересно, тот Хорёк? И где теперь Дашка?
- Хватит спорить, - пресекла я на корню решение мужчин отправиться в Яблоневку на машине Николая, ведь он сегодня практически не пил. – Мы поедем на такси.
Сашка взглянул на меня странно, и я не сразу поняла, что это из-за моего тона. Пришлось сделать вдох, сосчитать про себя до трёх, и только после этого я сумела улыбнуться. И гораздо мягче повторила:
- Вызовем такси.
Но не зря, не зря этот день не задался с самого утра. Точнее, это был уже второй несчастливый для меня день, и я уже начала приходить к выводу, что мои неудачи не закончатся, пока младшая сестра не покинет город. Она всю мою жизнь наизнанку выворачивает, ей-богу! Так вот, когда мы уже собрались покинуть клуб, я заметила у бара странную возню, а затем услышала Дашкин голос, довольно громкий и негодующий. Я остановилась, чтобы посмотреть, Сашка тоже остановился, и мы вместе наблюдали за тем, как моя сестра ругается со своим ухажёром. Уж не знаю, что у них произошло за те две минуты, что я на них не смотрела, но вся их обоюдная нежность и милования, испарились, и сейчас Дашка на парня смотрела так, словно собиралась ему глаза выцарапать, да и он выглядел не на шутку рассерженным. А уж после того, как она ему по физиономии съездила, также со всей страстью, и вовсе начал багроветь, и враз перестал казаться симпатичным. Нижняя челюсть выдвинулась вперёд, на лбу образовалась суровая складка, и я мысленно присвистнула, решив, что Дашке явно не позавидуешь. Парень вцепился в её локоть, видимо, с силой, что ему злость придала, потому что Дашка сначала взвыла, потом заскулила, попыталась снова на него замахнуться, но неудачно, и тогда выкрикнула ему в лицо:
- Отпусти, козлина!
И вот тут я решила, что он точно ей съездит по зубам, в ответ за пощёчину. Я рот открыла, не зная, что предпринять. Хоть у нас с Дашкой с детства непримиримые противоречия, но она всё же моя сестра, к тому же младшая, и позволять всяким козлинам её обижать, я позволить не могу. К тому же я не знаю, вдруг он на самом деле настоящая козлина? Совсем обидно будет.
- Что вы стоите? – крикнула я бармену. – Вызовите охрану!
И вот тут Сашка свою руку из моей ладони освободил, и направился к ругающимся. Я же перепугалась. Сашка хоть и немного пьян, но в скандалах непредсказуем, поэтому спокойно стоять и смотреть я не могла, и кинулась за ним, чтобы процесс примирения контролировать.
- Парень, ты бы девушку отпустил, - попросил Емельянов вполне спокойно, на что получил такой поток отборной брани, что я даже не совсем уловила смысл услышанного. Несколько слов просто впервые слышала. Зато успела Дашку за руку дёрнуть. Та с высокого стула соскочила, не слишком элегантно, но проворно, сделала шаг, но была притянута обратно жёсткой мужской рукой.
- Да отпусти, сказала! Больно же!
- Стой здесь, я с тобой ещё не закончил.
Сашка попытался ослабить его хватку.
- Ты чего тупой такой? Бабы не видел никогда? Ухватился, как абориген за мячик.
- А ты кто такой?
- А ты?
Началось в колхозе утро, тоскливо подумала я. Тупой разговор не слишком трезвых мужиков.
Тут за спиной злого парня поднялся другой, и совсем невежливо толкнул моего Емельянова в плечо.
- Не лезь, куда тебя не просят. Он со своей девкой сам разберётся.
Когда Сашку толкнули, он невольно отступил, но тут же ринулся вперёд, и вот тут я уже не на шутку струхнула, поняла, что он один против нескольких, а все подвыпившие и распалённые. Попыталась на руке его повиснуть, но куда там! Пока я, пытаясь перекричать поднявшийся гомон, твердила:
- Саша, пойдём. Саша, плюнь на них! – началась самая настоящая драка. Причём так неожиданно, я только охнула, когда Емельянов меня за свою спину оттолкнул. Я, конечно же, оступилась, повалилась на Дашку, наступила той на ногу, мы вместе вскрикнули и нелепо взмахнули руками, но устояли. А рядом завязался настоящий бой, я не успевала головой крутить, уже не понимая, кто с кем дерется. Сашка, конечно, был в самой гуще событий, с азартом махал кулаками, и вполне результативно, надо сказать, а заметив, что ему на помощь поспешил новый знакомый Коля, который только пока пробирался в толпу дерущихся, нескольких растолкал, завалив на спины, я порадовалась. Гвалт вокруг стоял жуткий. Женщины визжали, мужики ругались, а охрана матом крыла громче всех. Кто-то зычно сообщил, что милицию уже вызвали, но это дерущихся совсем не охладило. Я наблюдала за всем этим со страхом, поискала глазами Ленку, а когда почувствовала, что та схватила меня за локоть, повернулась к Дашке.
- Убила бы тебя! – в гневе сообщила я ей.
- А я здесь причём?
- А ты всегда не причём!
Кончилось всё также неожиданно, как и началось – в одну секунду. Дерущиеся рассыпались в разные стороны, кто-то утирал кровь, кто-то стонал прямо в голос, а я полезла через сидевшего на полу пьяного парня, чтобы до Сашки добраться. У него футболка была в крови, он рукой вытирал лицо, прижал тыльную сторону ладони к разбитой брови, голову назад откинул и открыл рот, осторожно подвигал челюстью.
- Саша, - прерывающимся от волнения голосом, позвала я. – Саша, ты цел? Ты весь в крови.
Он едва заметно качнул головой.
- Хорошо вечер закончился, - проговорил он, а я футболку ему задрала и щёку от крови вытерла.
- Тебе нужен врач. – От вида крови у меня руки затряслись. – Тебе больно?
- Мне больно, Тань. Мне больно от того, что вокруг столько козлов! – в сердцах выдохнул он, а я глаза вытаращила.
- Тише! Не хватало ещё, чтобы опять началось.
Из клуба мы поспешили уехать до приезда милиции. Народ, как сговорившись, повалил на выход, ни о каком такси уже речи не шло, все спешили уехать, и поэтому мы направились к Сашкиной машине. Я трепетно поддерживала любмого под локоть, хотя шёл он твёрдо, не качался и видимо от ран не страдал, только лицо без конца вытирал, кровь никак не останавливалась.
- А кто поведёт? – деловито поинтересовалась Ленка, когда мы к автомобилю подошли. Я оглянулась на неё, и заодно окинула взглядом нашу пёструю компанию – за побитым, но оживлённым Емельяновым и мной, торопливо шагали взбудораженная Ленка, возмущённая Дашка, нервно вышагивающая на высоченных шпильках, и Коля, с наливающимся под глазом фингалом, но ухмыляющийся и с бутылкой шампанского подмышкой.
- Я поведу, - бодро заявил Сашка, но я подтолкнула его к задней двери автомобиля.
- Не хватало нам ещё врезаться куда-нибудь. У тебя может быть сотрясение мозга!
- У меня? – всерьёз поразился Емельянов.
- Думаешь, не может? – зашипела я на него. – Опытным путём выяснил, что мозгов у тебя нет?
Он обиженно засопел и сел на заднее сидение. А я решилась.
- Я поведу. – Покрутила в руке ключи, и покачнулась, когда Дашка меня плечом толкнула.
- Дай сюда. Я клялась, что никогда не сяду в машину, если ты за рулем. И не сяду.
- Лучше бы ты клялась мужиков в клубе не снимать! – рявкнула я. – Тем более, психов!
- Не ссорьтесь, девочки, - примирительно загундосил Николай, и без спроса сел на переднее сидение.
- Все они психи, к твоему сведению. Этих двоих спроси!
Ленка оглянулась на людей, которые рассаживались по машинам. А потом вдруг залихватски ухмыльнулась.
- Такого успеха мы даже в Испании не имели. Слышишь, Сань?
Емельянов в ответ взвыл, потому что я в эту секунду прижала к его кровоточащей брови бинт, что достала из аптечки. Дверь приоткрыла, глянула волком на Ленку и прикрикнула:
- Садись в машину!
Она посеменила к двери с другой стороны.
По дороге в Яблоневку  Сашку всё-таки развезло. Алкоголь, резкий скачок адреналина, потеря крови – он перестал насмешничать, съехал по сидению, положил голову мне на плечо и затих. Я обняла его, хоть и злилась жутко на его безответственность и готовность ввязаться в глупую драку. Погладила по щеке, потом поменяла бинт. Кровь никак не хотела останавливаться, и меня это беспокоило. Моя бы воля, я бы плюнула на Яблоневку и поехала в Красный крест, говорят, там у нас самые лучшие в городе врачи работают. Но Емельянов отказался наотрез, заверив меня, что на нем всё, как на собаке заживёт, переспорить я его не смогла.  Разговаривать мне ни с кем не хотелось; злость, страх и возбуждение отступали, и мне захотелось поплакать, чтобы выплеснуть переизбыток эмоций. Но мне даже отмолчаться не удалось. Дашка постоянно спрашивала дорогу, вставляла несколько едких словечек, и мы с ней продолжали пререкаться.
- Коль, а ты как?
- Я? – звучно хмыкнули с переднего сидения. – Да чего мне будет? Девочки, может, шампанского?
- Давай, - сразу согласилась Дашка, а я тут же встрепенулась.
- Ты за рулём!
- Да тут гаишников уже нет.
- Машину веди. И не надо на меня смотреть, - воскликнула я, когда она обернулась, -  смотри на дорогу.
- Так шампанское-то открывать?
- Открывай, - согласилась Ленка, и первой взяла у него бутылку, когда Николай ловко её откупорил, почти ничего не пролив. Ленка глотнула из горла и предложила мне. Я поначалу отказаться хотела, а потом решила, что с моими натянутыми нервами надо что-то делать. Сделала несколько глотков, сморщилась, почувствовав, как пузырьки в нос ударили. Потом спросила:
- Саш, хочешь шампанского?
- А водки нет?
Вот за что его жалеть? Алкоголик и задира.
- Извини, не запаслись.
- Плохо. Не хочу я шипучку.
По Яблоневке мы проехали, как по пустыне. Из-за высоких заборов ни звука, ни лучика электрического света не проникало. Остановились у ворот, мне пришлось выйти, чтобы открыть их, и Дашка аккуратно въехала во двор. Из автомобиля Емельянов сам выбрался, правда, уже не бравировал, а держался за больную головушку, а ещё за ребра с правой стороны. Но о гостеприимстве не забыл, расшаркался, как столетний старик, рукой махнул и пробубнил что-то вроде:
- Будьте, в общем…
Я следом за ним на крыльцо поднялась, и обернулась, услышав легкий присвист.
- Ничего домик.
- Сань, а ты устроился!.. Молодец. – Ленка на крыльцо легко взбежала, Емельянова дружески по плечу стукнула, а тот заметно присел. Ленка тут же руки убрала и повинилась: - Прости.
Только Дашка ничего не сказала, осмотрелась, руки на груди сложила, и замерла, ожидая, когда её в дом пригласят.
Оказавшись в родных стенах, Емельянов кулем свалился на диван, пристроил голову на подушке и, наконец, вздохнул с облегчением. Я же ходила по дому и свет везде включала.
- Дом, милый дом, - пробормотал Сашка с дивана.
- Есть чего поесть?
- Кухня там. – Я указала направление.
Дашка скинула с ног туфли и босиком прошлась по паркету, ступала мягко, как кошка. Остановилась перед диваном, облокотилась на спинку и на Сашку сверху взглянула, изучающе.
- Больно тебе?
- Сама попробуй, узнаешь.
Она виновато улыбнулась.
- Кто же знал, что он такой придурок? Казался милым.
- Ага. – Емельянов носом шмыгнул, глаза открыл и на сестру мою посмотрел. Та улыбнулась, ещё более виновато.
- Прости.
- Прощу, если сделаешь доброе дело.
- Какое?
- Выключи свет, у меня глаза болят.
Я Дашку опередила, и светильник над диваном выключила. И сестру решительно потеснила, наклонилась к любимому.
- Может, вызовем «скорую»? Вдруг ребро сломано?
- Не сломано. Я знаю, когда сломано.
Я осуждающе качнула головой.
- Боюсь спросить, что ещё ты хорошо знаешь. – На сестру я не смотрела, но чувствовала её взгляд, и когда она от дивана отошла, ощутила себя едва ли не победительницей. Я продолжала хлопотать над любимым, пригладила его волосы, наклонилась ниже, чтобы поцеловать, и шептала ему, что всё будет хорошо, но не могла отмахнуться от того, что присутствие сестры в этом доме мне не нравится.
Ленка из кухни выглянула и поинтересовалась:
- Салат сделать? Есть кто-нибудь хочет?
- Я хочу, - отозвался Сашка. – И выпить. У меня всё лицо болит… Даже уши.
Я глаза закатила, но говорить ничего не стала и даже помогла любимому принять сидячее положение.
За «салатом» мы просидели ещё около часа. Я скрипела зубами, но силилась улыбаться. Едва дождалась, когда Емельянов окончательно обессилит, и тогда, не слушая вялых возражений, повела его в спальню. То есть, его Николай повёл, а я шла следом и внимательно приглядывалась, за какие части тела Емельянов хватается особенно часто. Пообещала себе, что завтра настою на вызове врача. Была больше, чем уверена, что Сашка наутро  подняться с постели не сможет. Гостям я разрешила занимать свободные комнаты,  и мне, честно, было всё равно, кто где и с кем устроится. Помогла любимому раздеться, осторожно сняла с него чистую футболку, которую сама же на него надела минут сорок назад, Сашка немного взвыл, когда пришлось поднять правую руку, а я поморщилась, словно это была моя боль.
- О-ой, - протяжно выдохнул он, когда повалился на подушки.
- Не надо было с ними драться, - не утерпела я. – Ты один, а их вон сколько.
- Я не дрался, Тань. Это они со мной дрались.
- Убью Дашку завтра, - зловеще пообещала я. Стащила с Емельянова джинсы, носки, и накрыла его одеялом. Он лежал и признаков жизни не подавал. Я же смахнула с его заклеенного пластырем лба волосы. – Саш.
Он не ответил, только вопросительно угукнул. А я в растерянности замерла, не зная, что сказать. Эмоции переполняли, и слова в голове крутились только те, которые Емельянов вряд ли готов сейчас от меня услышать. Не в том он состоянии.
- Ничего, - пробормотала я. – Спи.
Вечер выдался очень тяжёлым, и уснула я крепким, но беспокойным сном. Усталость была неимоверная, и больше психологическая, когда я легла и закрыла глаза, меня словно каменной плитой придавило, и только гул в ушах. И пока не заснула, всё прислушивалась к Сашкиному дыханию, но он не хрипел и не задыхался, как я себя запугать пыталась. В конце концов, повернулась на бок, придвинулась к нему ближе, и положила ладонь на его руку. Обнять не решилась, боясь, что причиню боль или разбужу. И тогда уже заснула. А наутро, открыв глаза, только удивилась, отчего так плохо себя чувствую. Голова раскалывалась, во рту сушь, а из мыслей лишь одна: пить хочу. Сашка спал, повернувшись ко мне спиной и загородившись локтём от солнечного света. И поэтому я, когда с постели поднялась, первым делом шторы задёрнула. Потом прошлёпала босиком из комнаты. Зевала, спускаясь по лестнице. В гостиной увидела грязную посуду на журнальном столике, нахмурилась, прошла на кухню и достала из холодильника бутылку минеральной воды. Крышку открутила и стала пить прямо из горла. Голову повернула, привлеченная неясным шорохом, и поперхнулась, увидев Дашку. Закашлялась и головой помотала.
- Боже мой… Я и забыла, что ты тут.
- И тебе с добрым утром.
Дашка сидела за столом, в Сашкиной рубашке, в которой, по всей видимости, спала, мотала ногой и грела руки о чашку с чаем. Я осторожно перевела дыхание, пытаясь справиться с приступом недовольства, глядя на её голые ноги.
- Чего тебе не спится?
Она плечами пожала.
- Не спится. На новом месте плохо сплю, ты же знаешь.
Я еще попила, подумала, и не стала убирать бутылку обратно в холодильник, решив прихватить её в спальню.
- Как твой?
- Не знаю пока, он спит.
Дашка лениво улыбнулась.
- А он ничего, смелый.
- Дурак он. Знал бы тебя получше, не стал бы связываться.
Дашка презрительно скривилась в ответ на мои слова, но всерьёз их не приняла, судя по наплевательскому выражению лица.
- И фамилию я его вспомнила.
- А он называл тебе свою фамилию?
- На столике письма лежат.
- И ты мимо не прошла, - догадалась я.
- Да ладно тебе. Было бы странно, если бы прошла. Папа про него рассказывал, он кинотеатры у нас в городе скупает.
- Не скупает. Он их реставрирует.
- Ну да. – Она усмехнулась, хитро глянула на меня. – Я тебя поздравляю, ты молодец.
Я взяла с полки стакан.
- Сережки отдай, и можешь оставить поздравления при себе.
- Зачем они тебе? – удивилась Дашка. – Тебе Саня другие купит.
- Они бабушкины, Даша. У меня они будут в сохранности.
Она лишь отмахнулась. На стуле развернулась, вытянула ноги.
- Ты собираешься за него замуж? Тань, ты ведь понимаешь, что в такой ситуации теряться нельзя. Особенно, тебе.
- Почему это «особенно мне»? – обиделась я, хотя всё прекрасно поняла.
- Потому что. Другого шанса может не быть. Надо вести его в загс.
- Даш, не лезь в чужие дела.
- Не такие уж они и чужие. Ты мне сестра всё-таки.
Я лишь фыркнула. Всё-таки сестра!.. Высказалась.
- Я беспокоюсь за тебя, - продолжала гнуть она свою линию. – Ты так на него смотришь, словно до смерти зацеловать хочешь. Помнишь, у тебя медведь был плюшевый в детстве? Ты его всё время целовала. – Даша рассмеялась.
Я уперла руку, в которой стакан держала, в бок.
- Я помню. И помню, как ты подарила его соседскому мальчишке, а тот ему лапу оторвал.
- И зачем я спросила? Тань, ты всегда помнишь, какую-то ерунду. Помнить надо главное. И думать о главном. А не зацикливаться на мелочах.
- Не учи меня, - попросила я. – Я – старшая.
Дашка ахнула.
- Как давно я этого не слышала! Ты так любишь быть старше меня.
Я взглянула на часы и сообщила:
- Я пошла досыпать, а ты продолжай строить планы. Жаль, что они никому не пригодятся.
К моему огромному удивлению и облегчению, Сашка в это утро с постели встал и даже без чужой помощи. Правда, постонал немного, потом поругался, глядя на себя в зеркало, долго ощупывал припухшие ребра, и наотрез отказался ехать в больницу, хотя я предлагала весьма настойчиво.
- Что мне, впервой с синяками ходить? Заживут.
- Ты упрямый, - пожаловалась я. – И ты дурак.
Он криво усмехнулся.
- Знаешь, я плохо помню вчерашний вечер, но твои слова о том, что я дурак, в память просто врезались.
- Очень хорошо. Запомни надолго.
Сашка дохромал до постели, лёг, правда, теперь поперёк, голову мне на живот положил, а к рёбрам прижал прохладную бутылку с минеральной водой. Зашипел сквозь зубы. Я погладила его колючим щекам, всмотрелась в избитое лицо.
- На работе тебя не узнают.
- Я скажу, что отстаивал честь дамы.
Я не удержалась и презрительно фыркнула.
- Ты бы для начала поинтересовался, есть ли там, что отстаивать, или давно всё выветрилось.
Он рассмеялся, но тут же заохал, схватившись за бок.
Дверь без стука приоткрылась, заглянула Дашка, секундная пауза, в течение которой она разглядывала нас, после чего скроила виноватую физиономию.
- Извините, надо было постучать. Ленка завтрак готовит, вы спуститесь?
- Да, идём, - отозвалась я без всякого энтузиазма, а Сашка попытался сесть, уцепившись за край кровати. Дашка, вместо того, чтобы уйти, пошире распахнула дверь, взглянула на Емельянова с жалостью.
- Ты как? – трогательно поинтересовалась она. – Всё болит?
- Как будто меня самосвал переехал.
- Тебе надо выпить обезболивающее. Тань, ты дала ему таблетку?
Я взглядом пригвоздила сестру к полу.
- Пить обезболивающее на голодный желудок вредно, - оповестила я тоном учительницы начальных классов. – Язву можно заработать.
- Да? – вроде бы заинтересовалась Дашка. – Ну, тогда нужно срочно позавтракать. Спускайтесь. Или сюда принести?
Я готова была её задушить. Но Сашка, наконец, поднялся, и заверил, что сам в состоянии дойти до кухни. И на самом деле дошёл, правда, не отводил руку от ушибленных ребёр и время от времени болезненно охал, чем меня тревожил.
- Похмелиться ему надо, - внёс дельное предложение Николай. Он выглядел довольным и энергичным, и на сновавшую по кухне Ленку поглядывал с большим значением. Если честно, этим утром меня все раздражали, хотелось гостей выгнать, пусть некоторые из них родные и любимые, и остаться с Сашкой наедине. Но сделать этого я бы, конечно, не осмелилась, это в раздражении размечталась, и поэтому лишь кулак Николаю показала. И назидательно произнесла:
- Похмеляются только алкоголики.
Мужики одновременно усмехнулись, но промолчали, что я сочла за умный поступок.
За завтраком Дашка молчала, ковыряла вилкой омлет в своей тарелке  и ни на кого не смотрела. Ленка в основном болтала, пересказывая события вчерашнего вечера. Я даже удивилась, насколько хорошо она всё помнит, видимо, была трезвее, чем я думала. Что тоже удивительно, если обратить свой взор к Николаю. Разве можно было «сдружиться» с ним на трезвую голову? Чего только в жизни не бывает.
После завтрака, вспомнив о том, что я вроде бы как в этом доме хозяйка, или, по крайней мере, временно исполняю эту роль, принялась наводить в доме порядок. Все меня бросили: Сашка устроился на диване-качелях в саду, Ленка с Николаем снова уединились (как подростки, честное слово!), а Дашка и вовсе затихла где-то в доме. Я мыла посуду, размышляла о чём-то невесёлом, увлеклась немного, и не сразу расслышала голоса в саду. Руки полотенцем вытерла и подошла к окну, недовольно поджала губы, обнаружив сестру, что ещё несколько минут назад в одиночестве слонялась по дому, не зная, чем себя занять, рядом с Сашкой. Тот возлежал на подушках, вытянувшись в полный рост, а она сидела на самом краешке, разговаривала с ним и отталкивалась ногами, раскачивая качели. Дашка выглядела чересчур умиротворённой, а оттого опасной. Болтала с Емельяновым, скрестила свои длинные ноги, взгляд блуждал, не останавливаясь на Сашкином лице ни на мгновение. Я не слышала, о чём они говорят, но когда Сашка рассмеялся над какими-то её словами, у меня внутри начало расти нехорошее предчувствие. Конечно, я могла бы выскочить из дома, подойти к ним, снова оттеснить Дашку, вынудить уйти, но как бы это выглядело? По меньшей мере, глупо. И поэтому я довольно долго стояла у окна, поглядывая на них и делая вид, что занята делом. И не понимала, о чём они так долго разговаривать могут. Что Емельянова может так увлечь в моей сестре? В смысле общения? Как бы мне хотелось услышать!..
Я промучилась минут пятнадцать. Иногда до меня доносился негромкий смех или шутливые Дашкины восклицания, и, в конце концов, я не выдержала, нацепила на лицо небрежную улыбку и вышла в сад. При моём появлении смех сестры сразу стих. Она вроде бы увидела меня, смутилась и замолкла. А Емельянов голову повернул. Его синий лоб странно смотрелся на фоне светлых волос.
- О чём болтаете? – небрежно поинтересовалась я.
- Да так, в принципе ни о чём. – Дашка пленительно улыбнулась и поднялась, напоследок легко похлопал Сашку по ноге. – Избавляйся от синяков. – На меня посмотрела. – Поеду в город, такси сейчас вызову.
Я спорить не стала, безразлично пожала плечами и присела на её место. Но наблюдала за ней. Как она идет босая по траве, как поблёскивают на солнце блёстки на её платье, она не оглядывается, но спину держит прямо. Дашка удалялась, как героиня в фильме про шпионов.
Сашка дёрнул меня за руку.
- Ты чего?
Я практически заставила себя оторвать взгляд от сестры и посмотреть на него. Улыбнулась.
- Ничего. – Наклонилась и провела рукой по его щеке. – Тебе лучше? – А когда он кивнул, удовлетворённо улыбнулась. И пообещала: - Я живо поставлю тебя на ноги, вот увидишь.

Самое странное, что Сашка после этого вопроса первый на меня взглянул с подозрением и ужасом. И это было настолько откровенно, что я незаметно его локтем в бок толкнула. Чтобы хотя бы рот догадался прикрыть. Я и сама пребывала в шоке – папа иногда ляпнет, так ляпнет, честное слово! – а тут ещё Емельянов не дышит.
- Пап, ты что? – я самым натуральным образом на отца шикнула.
- А что?
Дашка замерла рядом со мной, присаживаться уже не рисковала, и поэтому упёрла руки в бока – то ли серьёзность изображала, то ли заинтересованность.
- Паша. – Мама слишком поздно попыталась исправить ситуацию, к мужу, который по-прежнему присматривался к нам с огромным подозрением, подошла и взяла того под руку. Улыбалась, но по глазам было видно, что едва сдерживается, чтобы его не пнуть. Тоже неловкость чувствовала. – Пойдёмте к столу, - предложила она.
Я с трудом перевела дыхание. Рискнула на Сашку посмотреть, тот сидел, призадумавшись, по всей видимости,  надеясь, что дар речи к нему вернётся быстро.
- Не обращай на него внимания, - посоветовала я любимому шёпотом.
Сашка на меня посмотрел, со значением. Словно обвиняя, что я не предупредила его о том, что мой отец не в себе. Что ж, у меня самой сердце колотилось от волнения, и папу я мысленно ругала, но и Сашкина реакция, настолько откровенный ужас, не порадовала.
Оказавшись за накрытым столом, все почувствовали себя лучше, свободнее. И хотя беседу поддерживали в основном я и мама, а мужчины отмалчивались, но всё-таки они перестали коситься друг на друга с подозрением. Папа открыл бутылку хорошего вина, Сашка выпил первый бокал и расслабился. И даже когда мама рискнула задать наводящий вопрос:
- Значит, вы познакомились в Испании? – не вздрогнул и не начал оправдываться. Вроде бы даже удивился, правда, вполне добродушно.
- А Таня ещё не всё рассказала?
- К сожалению, - неловко вклинился папа и обратил ко мне выразительный взгляд. Я постаралась загородиться от него бокалом с вином.
Сашка же кивнул.
- В Испании.
- Бывают же такие совпадения, - подивилась Дашка.
Я сурово сдвинула брови.
- В каком смысле?
- Ну… Встретиться в чужой стране, оказаться земляками. – Она окинула Сашку красноречивым взглядом, правда, тот не заметил, опустил глаза к своей тарелке, а вот я заметила и украдкой показала сестре кулак. Я-то прекрасно поняла, что она совсем не наше  с Сашкой землячество в виду имела.
- И как в Испании? – поспешила мама продолжить светскую беседу. – Таня рассказывала, что там очень красиво!
Сашка кивнул.
- Красиво.
- Такая богатая история, столько городов старинных. Наверное, интереснейшие экскурсии, да? Таня мне рассказывала.
Сашка жевал и думал. Я так поняла, что вспоминает, когда мы на экскурсии ходили. А мама смотрела на него с выжиданием, ждала увлекательного рассказа, а я в душе затосковала. В конце концов, мама обратилась ко мне, чтобы я помогла ей вспомнить:
- Как назывался тот замок, который тебе так понравился? – Она даже пальцами прищёлкнула от нетерпения.
Любимый тоже заинтересовался, взглянул на меня с интересом, и я, понимая, что сейчас начну краснеть, пробормотала:
- Гибралфаро. – Название ведь правильно запомнила, прямо Бог помог, честное слово.
- Точно! – обрадовалась мама. – Двенадцатого века!
- Четырнадцатого, - уныло поправила я. Пусть будут благословенны путеводители!
Сашкины глаза смеялись. 
- Да, помню, - сказал он. – Занимательная была… экскурсия.
Я в душе негодовала. Нашёл время смеяться. Что, по его мнению, я должна была родителям рассказать? Что мы до обеда валялись в постели, после обеда на пляже, а к вечеру торопились в клуб? Если бы мама и попыталась понять выбор нашей развлекательной программы, то папа бы точно не оценил. Он и сейчас вон хмуриться начинает, заподозрил, наверное, неладное.
- И что там такого интересного, в этом замке? – спросил папа.
Тьфу ты. А я надеялась, что пронесёт.
- Он старый, папа, - проговорила я, с лёгким недоумением в голосе на его вопрос. – Там… камни, стены всякие.
- Стены? Он ещё не развалился?
Понятия не имею, развалился он или нет. В путеводителе даже фотки не было, только название и дата, они меня впечатлили, и я их запомнила.
- Ров с водой, - подсказала Дашка.
Я заподозрила, что она издевается, и взглянула с укором. А она развеселилась и продолжила:
- И призраки тех, кого замучили в подземелье.
- Смотрю, ты знаешь это лучше меня.
- Я люблю камни, - скромно заметила она.
Я согласилась, не сдержав хищной улыбки.
- Особенно, блестящие и огранённые. Об этом все знают.
- Девочки, не ссорьтесь, - попросила нас мама. На Сашку взглянула с лёгким смущением. – Семейный обед.
- А твои родители? – ухнул папа, обращаясь к Емельянову. И впился взглядом в его лицо. Я этот взгляд знала очень хорошо: явно он уже знает о Сашке всё, что только можно узнать, и сейчас будет уличать его в неискренности.
- Мои родители в Москве живут.
- Ты коренной москвич?
- Наверное. Дед переехал в столицу в конце тридцатых, ещё ребёнком. Приехали из Саратовской области, и с тех пор мы коренные москвичи. Дед женился на москвичке, отец женился на москвичке. Все стали москвичами до мозга костей. – Емельянов открыто улыбнулся. – Если это считается.
- Сейчас всё считается.
Я внимательно слушала. Мне Сашка всего этого не рассказывал. Хотя, я сама не спрашивала, осторожничала.
- А тебя из Москвы потянуло?
- Вообще-то, я не собирался переезжать. Но бизнес пошёл в гору, здесь моё присутствие нужно больше, чем там.
- В столице конкуренция покруче будет, - не удержался папа от лёгкой язвительности.
- Так я не спорю.
- Саша, а как вам пришло в голову заняться кинотеатрами? – полюбопытствовала мама.
- Не приходило. Если честно, документы на свой первый кинотеатр я в карты выиграл.
Я положила вилку и уставилась в тарелку, на горку салата. Чувствовала полное бессилие. Что он несёт? Нашёл чем похвастать, ей-богу.
А вот Сашка, кажется, наслаждался произведённым эффектом, и даже на папу моего смотрел открыто, будто рассказывал смущающие подробности из своего прошлого хорошему приятелю.
- Мне было двадцать пять, и я понятия не имел, что делать с огромным пустующим зданием, которое грозило вот-вот развалиться. Да к тому же находилось оно не в Москве. Кинул документы на полку и забыл, вспомнил только через год. Заняться было нечем, денег не было, покупать кинотеатр никто не хотел, и я поневоле начал думать, что с ним делать. Придумать придумал, но денег так и не было, пришлось искать того, кто мог в долг дать.
- Не страшно было, столько денег в долг брать?
- Страшно, конечно. Но вытащил ведь кинотеатр, и дальше дело пошло. Теперь это отработанная схема.
- А в карты так и играешь? – вроде бы невинно поинтересовался папа.
Сашка также невинно моргнул.
- Так где? Законом запрещено.
И оба так сладко друг другу улыбались при этом, что я затосковала в душе. Правда, Емельянов поспешил развеять миф о своей порочности.
- Не азартный я человек, казино меня не прельщают. Это по молодости дурью мучился. Но, наверное, это судьба.
Я заметила, как мама обожгла папу взглядом, и постаралась вернуться к более спокойной теме.
- А родители ваши кто?
- Врачи. Старший брат тоже врач, хирург, а я вот по кривой дорожке пошёл.
- Обошли стороной медицинский институт?
- Не обошёл, - признался Емельянов с некоторым смущением. – По образованию я врач-аллерголог. – Он рассмеялся, а я уставилась на него в полном шоке. Сашка мой взгляд перехватил и вскинул  брови. – Не смотри на меня так. Это было давно и неправда.
Дашка рядом фыркнула.
- Как посмотрю, у вас обалдеть, какие доверительные отношения.
- Душевность – куда важнее, - легко отозвался Емельянов.
Я только головой покачала, слушая его, но потом улыбнулась. Чувства были смешанные: вроде бы и стукнуть его хотелось за пустую болтовню, но с другой стороны, что-то было в его интонации для меня понятное и близкое. Я понимала его слова, его намерения, и это меня радовало. И, наверное, это было заметно со стороны, потому что родители расслабились и начали успокаиваться. А может, попросту смирились и приняли мой выбор.

Да, вы меня стыдите и стыдите