Я не считала, что вопрос о Дашкиных пробах для рекламы закрыт. Я так не считала, но не Сашка. Для него пробы – были чем-то несущественным, до их результатов он всерьёз раздумывать и сомневаться не собирался. И каждый раз, как я намекала, что хотела бы ещё этот вопрос обсудить, отмахивался от меня. А как-то и вовсе рыкнул:
- Тань, у меня суд на носу, а ты мне пробами весь мозг выела.
Я, конечно, застыдилась, самой себе призналась, что про суд совершенно забыла, точнее, всерьёз к этому не относилась, хотя Сашка уже некоторое время по уши завяз в бумагах по «Миру». Судебное заседание было уже третьим по счёту, но никакого реального результата не приносил, причем, как это ни парадоксально, не той, не другой стороне. Все оставались недовольными, и друг другом, и судебной системой, и даже теми уступками, которые получили. И всё начиналось по новой. Они даже апелляции подавали день в день, не сговариваясь. И я уже не верила, что это когда-нибудь закончится, да ещё с каким-нибудь положительным результатом, но Емельянов не отступал. И его целеустремлённость вызывала уважение, в конце концов,  я его за это и люблю. И поэтому сейчас решила проявить понимание, и отстать от него. Точнее, оставить в покое до определённого момента, когда съёмки рекламы выйдут для него на первое место по значимости. Не думаю, что ждать этого долго. Правда, зная Дашку, боюсь, у меня каждый день… каждый час на счету!
Но что поделаешь, пришлось замолчать. Да и отвлеклась, если честно. Дело в том, что в пятницу нас пригласили на ужин… Филины. Всё официально, чин чином, по крайней мере, мне так показалось. Вася мне рассказала, что приехал давнишний приятель отца, винодел из Франции, были приглашены ещё несколько человек, все имена были мне знакомы, давно и оттого я находилась под впечатлением. Мне нужно было купить новое платье, новые туфли, нужно было посоветоваться с мамой, ведь она точно знает, как мне себя вести и о чём следует промолчать. И из-за всего этого я от мыслей о сестре и её коварстве отвлеклась. 
- И кто же будет у Филина в гостях? – полюбопытствовала мама, после того, как я обсудила с ней купленное платье.
- Помимо француза? Как мне Вася сказала, кто-то из столицы приедет, отдохнуть у нас, - в этом месте я весело хмыкнула. – Мы же провинция.
- Причём, глубокая, - поддакнула мама мне в тон. – А из наших?
Вот тут я решила насторожиться.
- Мама, тебя по какой причине это интересует?
- Абсолютно по личной. Любопытство. С кем теперь Кирилл Александрович дружбу водит. Хотя… нет, мне не любопытно.  Я и так знаю, что здравый смысл в людях закончился.
Я изобразила вздох, намеренно, желая намекнуть матери, что она слишком увлекается.
- Да, да, и твоя дочь в этом участвует, - подсказала я ей с оттенком печали в голосе.
- Если бы мы с папой знали, хотя бы подозревали, что твоё общение с Филином может как-то тебе навредить, твоей ноги бы там не было, поверь.
- Но вы не знаете и не подозреваете.
- Ну, насчёт подозрений, это к папе, а не ко мне. Но факт остаётся фактом, Филин всеми силами старается уйти от своей прежней известности. Семья, понимаешь ли. Даже у столь одиозных личностей приоритеты со временем меняются. Вот и Филин задумался о репутации. Правда, на мой взгляд, поздно.
- Мама, ты же понимаешь, как мне трудно, правда? Я всеми силами стараюсь не смешивать не смешиваемое. Филины – лучшие Сашкины друзья. Я при всём желании не смогла бы с этим бороться. Да и не хочу, если честно.
- Таня, ты сильно его любишь?
Я отвернулась от нового платья, прошла к окну и присела на широкий, обитый тканью подоконник. Сразу стало грустно, снова неловкие мысли, от которых неловко было в первую очередь мне самой. Оконную створку толкнула и та открылась, впуская в комнату запах недавно скошенной травы. Видимо, у Филинов, к приезду гостей газоны равняют. А пахнет, как в деревне, иллюзия свободы и простоты. За высокими заборами миллионных особняков. Проще не бывает…
- Наверное, ты думаешь, что меня бросает из крайности в крайность. От Вовки к Александру Емельянову.
- Если смотреть с этой точки зрения, то это определённо взлёт, и за тебя можно только порадоваться. И я радуюсь.
- Он ведь хороший, мам.
- Хороший, - согласилась она. После чего вздохнула. – Все они хорошие и при этом со своими тараканами в голове. У твоего папы, кстати, их было немало.
Я лицо рукой закрыла, защищаясь от слов матери, и рассмеялась.
- Не хочу этого знать.
- А вот зря, зря! Вы никогда меня не слушаете, когда дело касается вашего драгоценного папочки. Вот родила двух дочек, а даже поговорить не с кем.
- О папе? Боже упаси, мама. Для этого у тебя есть подруги.
- Они уже не в том возрасте, слишком устали из своих домов тараканов разгонять.
Я заинтересовалась.
- И что, успешно?
- А то сама не знаешь, у кого успешно, а у кого нет! Так что, слушай мать, я двадцать семь лет в браке. С меня можно брать пример. А вы с Дашкой обе делать этого не торопитесь. Только смеяться и руками махать.
- Я буду брать, мам, - пообещала я. – Видишь, я звоню и спрашиваю совета.
- Даша тоже звонила.
- Что, совета спрашивала?
- Да нет, делилась новостями. Твой Емельянов молодец.
Я зло отогнала пчелу, хотя, обычно убегала от них в другую комнату и закрывала дверь.
- Она уже похвасталась?
- Она рада, Таня.
- Мама, эта радость преждевременная. Ещё даже проб не было, а Дашка, наверняка, уже представляет, как будет смотреться на обложке миланского «Вог»! В конце концов, это всего лишь реклама провинциального ресторана! – закончила я на выдохе, сама не поверив, что произнесла это. Пришлось едва ли не прощения просить, выслушать просьбу матери быть терпимее к сестре, да она ещё и Сашкины слова повторила о том, что Даше просто необходимо дать шанс. Чтобы она в себя поверила. Не знаю, но по моему мнению, у Дашки с самомнением и без того полный порядок.
И, вообще, почему все модели худые, как Дашка? Высоченные, длинноногие, с отрепетированной улыбкой. Мне вот моделью, в общепринятом смысле, никогда не стать. Но кто сказал, что это плохо? У нас с сестрой видимая разница в два размера, и во всём остальном мы полные противоположности, будто мы дочери разных родителей, честное слово. Но всё дело в том, что я пошла в родню отца, а Дашка в маму и её родственников. Высоких, поджарых и грациозных, а мне посчастливилось стать… кхм, сладкой девочкой. Папа мне это с самого детства говорит. Аппетитная блондинка, с ямочками на щеках и открытой улыбкой. Конечно, Емельянов от себя ещё добавлял про красивую грудь, про крутые бёдра и родинку на бедре. Однажды, когда он в очередной раз увлёкся обсуждением моих лучших, по его мнению, качеств, я не удержалась и спросила:
- А ты выше моей груди взгляд когда-нибудь поднимаешь? Какого цвета у меня глаза?
Сашка тогда откровенно скривился.
- Как тебе не стыдно, а? Что бы да не смотрел? Я тебя всю люблю, целиком. Булочка моя.
Мужики странные существа, как можно верить в то, что девушка с радостью воспримет, если её назовут «булочкой»?
Но ноги у меня такие же длинные, как и у сестры, и блондинка я натуральная, не подкрашиваюсь, как некоторые… но это Дашкина тайна. И талия у меня тонкая, а вот размеру моей груди сестра тайно завидует. Это я тоже знаю. Я, вообще, кучу всяких её тайн знаю, она же моя сестра, и я их, заметьте, храню. А вот Дашка без умолку болтает обо всём, что становится ей известно. Но о чём это я?
О том, что новое платье на мне сидело, так, что я сама засмотрелась. Крутилась перед зеркалом в спальне, и насмотреться на себя не могла. А уж когда на каблуки встала… Глубокий синий цвет, вырез смелый, но при этом не провокационный и уж точно не безобразный, всё, что должно быть прикрыто, от чужих глаз спрятано. От талии расходилось несколькими складками, подчёркивая фигуру. На шею жемчуг, подарок Емельянова, который мы с Никой уже успели обсудить, на запястье золотые часики, но самое интересное открывалось, стоило немного приподнять подол платья, и показывалась ажурная резинка французского чулка. Эту деталь я Сашке и продемонстрировала, когда он в спальню вошёл. Точнее, даже не вошёл, остановился в дверях, меня разглядывая, а на губах расползлась улыбка.
- Ого.
Я подол отпустила, а руку упёрла в бок.
- Что «ого». Я старалась, а тебе кроме «ого» сказать нечего?
- В том-то и дело, что нечего. – Он подошёл поближе, окинул меня ещё одним горящим взглядом, после чего протянул руки и притянул меня к себе. – Танька, красота.
Я довольно улыбнулась, обняла его за шею, ответила на поцелуй, а после того, как Емельянов со смехом спросил:
- Сколько мне это стоило? – стукнула его по плечу.
- Мы к Филинам идём, я должна соответствовать Нике и Васе.
- Это без сомнения. Но, кажется, ты превзошла.
- Конечно, приятно, что ты так думаешь, но боюсь, это не так. Я пока только учусь.
- Ты отличница, серьёзно тебе говорю. – Его ладонь легла на моё бедро, подхватила так, что я невольно на цыпочки привстала, но поспешила его руку оттолкнуть.
- Саш, с ума сошёл? Помнёшь!
В общем, сборы немного затянулись. Зато из дома мы вышли рука об руку и при этом на губах одинаковые таинственные улыбки, которые дрогнули лишь при встрече с Завьяловым. Он первым вышел нам навстречу, окинул выразительным взглядом, и мрачно поинтересовался:
- Вот скажите мне оба, вы нормальные люди? Как можно из соседнего дома прийти с опозданием в полчаса?
Я скромно пожала плечами и поторопилась отвернуться от Геннадия, скрывая лёгкий румянец, проступивший на щеках.
- Так получилось.
- Человек вон из Парижа прилетел вовремя, а вы…
- Ген, ты чего завёлся-то? – спросил его Емельянов, не слишком впечатлённый отповедью, которую получил. К счастью, из-за Генкиной спины появилась Василиса и хлопнула мужа по плечу.
- Он голодный, - сказала она. – Сейчас поест и успокоится.
- Извините, что опоздали, - сказала я Васе. – Обстоятельства были, - туманно проговорила я. Сашка тут же кивнул и добавил:
- Чрезвычайной важности.
Взгляд Завьялова остановился на мне, потом переместился на лицо Емельянова, сам же Геннадий хмыкнул.
- Ага, обстоятельства.
- Геночка, иди в комнату. – Вася мужу улыбнулась, а потом подхватила меня под руку. – Отлично выглядишь, - шепнула она мне на ухо. – Сашка оценил?
Я лишь кивнуть ей успела, а потом отвлеклась на собравшихся в гостиной людей. Если честно, я ожидала, что гостей будет больше, а тут всего лишь две незнакомые пары, ну и конечно, француз. Симпатичный мужчина среднего возраста, улыбчивый и живой. В тот момент, когда мы вошли, он разговаривал с Филином и отчаянно жестикулировал, после чего рассмеялся. Я же заметила, как Кирилл Александрович усмехнулся, совершенно не собираясь радостно хохотать, как это делал его гость. Потом голову повернул и увидел нас.
- Наконец-то. Вы где пропадали?
Я на мгновение зависла, пытаясь быстро придумать достойное оправдание, совершенно не желая краснеть ещё и в присутствии незнакомых людей. Но Емельянов меня опередил. Здоровался с мужчинами за руку, а Филину ответил:
- С Фирсовым встречался. Последняя попытка договориться перед битвой.
Я немного удивилась этой информации, мне Сашка ничего не говорил, ни утром, ни днём.
- И как?
- Как всегда. Бесперспективно. – Емельянов усмехнулся, немного жёстко, и усмехнулся, встретившись взглядом с одним из гостей, с которым был, явно, знаком.
Ника поднялась мне навстречу, даже руку протянула, и я, конечно, не сразу смогла взгляд отвести. Нике даже беременность шла, что мне казалось удивительным. Лично я этого не знала, но Вася говорила, что на период беременности Ника немного поменяла стиль в одежде, теперь её наряды, их цвета и фасоны, стали мягче, и она сама в них казалась воздушной и милой. Да, немного обманчивое впечатление, но Нике шло, в её нынешнем образе всё кричало о скором материнстве. Но как говорила она сама, это было своего рода способом управляться с мужем. Во время её беременности Филин превращался в пластилин в её руках, чем Ника умело пользовалась.
- Таня, я тебя со всеми познакомлю.
Первым изъявил желание знакомиться гость из Франции. Крис улыбался по-особенному, жал мне руку и говорил на ломанном русском.
- Очень рад, оченно.  Я Крис.
Я мило, и как мне самой показалось, достаточно скромно улыбнулась.
- Татьяна.
- Красивый женщины в Россия. Всегда это Кириллу говорю.
- Он ради «красивый женщин» даже русский выучил, - поддакнул Завьялов. – Глядишь, так и женится.
- А ты всё замечаешь, - поддела зятя Ника. Затем указала ему направление к накрытому столу. – Садись. – Посмотрела на остальных гостей и улыбнулась. – Давайте сядем за стол, прошу.
- Все уже проголодались.
- Что-что, а Ника гостей принимать умеет, - сказал один из московских гостей.
- А я что, не умел? – удивился Филин. – Я тебя плохо принимал?
- Ты имеешь в виду, до женитьбы?
- Да, да. До… того знаменательного события.
Ника дёрнула мужа за руку.
- Слышу тень сарказма в твоём голосе.
Кирилл её руку поймал.
- Никакого сарказма. Я же клялся, благодарить судьбу до самой смерти. Я клятве верен.
- Не помню я таких клятв, - негромко проговорил Завьялов откуда-то со стороны. Тут же послышался глухой звук удара, я посмотрела в ту сторону, и поняла, что это Вася мужа по спине стукнула. И шикнула:
- Вот что ты вредничаешь.
Ника падчерице мило улыбнулась.
- Ничего, я давно привыкла. К его чувству… точнее, мрачному бездушию.
- А, то есть, чувства юмора у меня, по-твоему, нет?
Один из мужчин вытаращил на Завьялова глаза.
- А что, есть? Не знал.
Вася улыбнулась, глядя на мужа, который скроил недовольную физиономию. Я тоже улыбнулась, и внутренне расслабилась. Вечер не обещал быть официальным, и это порадовало. Все явно друг друга хорошо знали, раз спокойно разговаривали на личные темы, ничуть не смущаясь.
- Где дети? – негромко спросила я у Василисы, когда мы за стол садились. Обычно в доме Филинов всегда звучали детские голоса. Ванька, в свои восемь, руководил всем дома, особенно в отсутствие отца. Везде бегал, во всё вникал, и всеми силами изображал дирижёра. В общем, крайне походил на отца, Ника, кажется, уже давно махнула на это рукой, переложив воспитание сына на плечи и совесть мужа. А сама лишь наблюдала за процессом, и, кажется, потирала руки в предвкушении, понимая, что Кирилл учит мальчика, как нужно любить и баловать своих женщин. Ждала, так сказать, дивидендов. Да и Ева по резвости от Вани вряд ли отстанет, как только немного подрастёт, например, бегать научится. Девочка росла активная, любила играть, приплясывать под музыку и дёргать всех за волосы и кусать за нос. Василиса утверждала, что это у неё от Генки, кусаться, в смысле, и всех дёргать. Она чётко разделяла характер дочери на свои черты и черты Завьялова, и была уверена, что всё хорошее, красивое и милое, Еве досталось от неё, а вот вредность, упрямство и подозрительность, от отца.
- С няней, наверху, - шепнула мне Василиса, и тут же озабоченно качнула головой. – Не верю, что она Еву укачает. – Кинула взгляд на Завьялова, который уже уселся, и с голодным блеском в глазах, оглядывал накрытый стол. – Но ничего, если что, я Генку отправлю. Он очень хорошо умеет укачивать детей. – Гена на жену посмотрел, брови сдвинул, а Вася добавила, практически мне на ухо: - Он так увлечённо её качает, что Ева сама уже уяснила, что с папой лучше уснуть побыстрее. Во избежание дальнейших проблем.
- Вася.
Она присела рядом с мужем, взяла того под руку. А в глаза посмотрела заискивающе.
- Проголодался?
Завьялов взглядом её посверлил, затем головой качнул и улыбнулся. А мы с Васей обменялись понимающими взглядами.
- Крис, ты случайно жениться не надумал? Пора бы уже.
Крис оторвался от еды, в некотором замешательстве посмотрел на говорившего, а Ника поторопилась ему перевести вопрос, который он до конца не понял. После чего француз разулыбался.
- Я ещё не встретил… ту одну.
- Единственную, - подсказала Ника.
Крис быстро закивал.
- Да, да. Единстванную. Кирилл вот у меня Веронику отбил.
Филин жевать перестал, на гостя посмотрел.
- Чего?
- Я шутил.
Ника пальцем французу погрозила.
- Ты каждый раз на эту тему шутишь. Наверное, тебе это нравится.
- Смотреть, как Кирилл краснеет. – Крис разулыбался.
- Надо же, находятся ещё люди, которым нравится наблюдать, как Филин краснеет.
- Смелые люди.
- Перестаньте наговаривать на моего мужа. Кирилл, рыба вкусная?
Филин потыкал вилкой кусок жареного лосося.
- Почему я, вообще, её ем? Ваньки нет за столом.
- Пример надо подавать всегда и во всём. Я вот научился спаржу есть.
Завьялов посмотрел на московского знакомого, ухмыльнулся.
- Зато новое слово выучил.
Емельянов рассмеялся, а его сосед по столу грустно кивнул.
- Да уж… Дрянь редкостная.
- Мужчины, прекратите, в конце концов. Для вас мясо приготовили, почти половину телёнка, налетайте и не жалуйтесь.
- Так что с Фирсовым?
Все посмотрели на Емельянова, заинтересованно. Тот мясо жевал, его уговаривать не надо было, как и Генка к ужину приступил с аппетитом, и тут ему потребовалась пара секунд, чтобы вернуться мыслями к работе.
- Да упёртый старый хрыч. Два года мне трепать нервы. И ведь не нужен ему кинотеатр, он со мной судится, чтобы не заскучать.
- Говорят, он практически весь свой бизнес уже на сына переписал.
- Вот-вот, - покивал Сашка. – Осел в Герасимове, выстроил там себе теремок на холме, а в город наезжает только для того, чтобы сделать лично мне приятное.
- Старая закалка.
- Ага, такие душой не стареют, - поддакнул Завьялов.
- Так может плюнешь, Сань.
Я на Емельянова посмотрела, он жевал и думал. В конце концов, головой мотнул.
- Нет. Столько усилий и всё зря? – Он руку протянул и положил её на спинку моего стула. – К тому же, я обещание дал. – Сашка мне улыбнулся, но я не прониклась.
- Обещание он дал, боулинг там сделать.
Завьялов и Филин резко прекратили жевать и на Сашку уставились.
- Боулинг? Мужской клуб?
- Интересная идея.
Я посмотрела на Нику, потом на Васю. Ника даже глаза прикрыла.
- Это болезнь какая-то.
- А что? – Кирилл к жене повернулся. – Ника, я не то имел в виду. Бар, боулинг…
- Тренажёрный зал, - подхватил Генка.
- Сауна, пиво и девки, - подхватили со смехом за столом.
- Вот втроём туда жить и переедете.
- Под Москвой есть такое местечко. В отдалении, вокруг лес, рядом река. Конюшни.
- Репино, - кивнул Филин, наблюдая, как жена подкладывает ему на тарелку ещё мяса. Рука Ники замерла над его тарелкой, а подозрительный взгляд остановился на лице Кирилла.
- А ты откуда знаешь?
- Враги рассказали, - сказал Генка.
Вася взглянула на него с укором.
- Гена, ты можешь хоть раз промолчать?
- Вась, я просто ответил.
- А Ника не у тебя спрашивала. Ты чей муж?
Завьялов вздохнул.
- Твой.
- Вот, отвечай на мои вопросы. Что ты знаешь про Репино?
Крис выпил вина и взмахнул рукой.
- Я вас не совсем понимаю, но мне нравится. – Он посмотрел прямо на меня через стол. – Они смешные, да? Я их за это люблю.
После его «люблю» Филин с Генкой переглянулись.  Это было настолько выразительно и понятно всем, кроме Криса, что никто не рискнул рассмеяться.
- Вася, что у вас с московской квартирой?
Василиса отложила вилку и нож и выразительно вздохнула. Руку на плечо мужа положила.
- Гена, а что у нас с московской квартирой?
- А что с ней? Стены есть, окна есть…
- Двери есть, - рассмеялся кто-то.
- Да. Вася дизайнера нашла, я ремонтную бригаду. Как тёща и говорит: совместными усилиями, рука об руку, в светлое будущее.
- Да, - проговорила Ника в сторонку, - не уберёг меня Господь от такого вот зятя.
Генка ухмыльнулся, вина глотнул. А я краем глаза наблюдала за тем, как Филин жене в глаза заглядывает, едва заметив, что она нахмурилась. А Ника едва заметно живот поглаживала.
- Но я всё равно надеюсь переехать в Москву к Новому году, - сказала Вася. – Мы и так планировали это сделать ещё весной.
- А ты хочешь переехать? – спросила я.
Вася молчала, в задумчивости обводила пальцем край бокала, а вот Филин недовольно хмыкнул.
- Хочет она, хочет. Спит и видит, как от отцовского присмотра сбежать.
- Папа, ну зачем ты так говоришь? Я, может, и не хотела бы, но с другой стороны, мы это изначально планировали. И эта езда через неделю-две, тоже ничего хорошего.
- Кирилл, они там нужны, сам понимаешь. Рулить бизнесом в столице отсюда невозможно.
- К тому же, надо доучиться.
- И ребёнку полезно осесть на одном месте.
Вася кивнула, соглашаясь. Ладонью по плечу мужа поводила.
- А вот Криса нам надо женить.
- Меня? Опять?
- Ты не был женат.
- Был, был. Только… как это говорится? Не настоящее.
- Метод проб и ошибок.
- Тебе надо русскую жену.
- Вы меня не знакомите со свободными девушками. А с кем знакомите, на тех потом сами и женитесь.
За столом засмеялись.
По лестнице бегом Ванька спустился, я оглянулась на него, когда мальчик мимо проходил, а он к родителям подошёл и навалился на спинку отцовского стула.
- Я не хочу есть наверху.
- Ещё бы, взрослый мужик, и в детской есть, - сказали за столом.
Ника сыну улыбнулась, одёрнула ему футболку немного суетливым материнским жестом, а Ваня присел на свободный стул рядом с отцом. Ника наклонилась к сыну, зашептала ему, чтобы поел рыбу, а Кирилл сыну на тарелку мясо положил. Ника глаза закатила, но спорить не стала. Вася же перегнулась через мужа, чтобы на брата посмотреть.
- Вань, Ева спит?
- Ей няня читает. – Ванька поморщился. – Про «Теремок».
Кирилл усмехнулся, сына по волосам потрепал.
- Ваня всё больше на тебя, Кирилл, похож.
Филин снова на сына посмотрел, тот на обсуждения взрослых не отвлекался, ел, и только головой качнул, отказываясь, когда Ника ему салат предложила.
- А как возражал, я помню. – Крис уличающе погрозил Филину пальцем.
- Я? – Кирилл брови вздёрнул. – По поводу?
- По тому самому. Я помню.
- Поделись, Крис, - попросил Емельянов. – Очень интересно.
- Чего тебе интересно? – Филин исподтишка ему кулак показал. – Сам женись, а потом я тебя попрошу поделиться опытом.
- Кстати, да. – Ника повернулась к нам. – Я думала, что вы с датой определились.
Я молчала, боясь на Сашку посмотреть. И тот жевать перестал, завис, и только глаза на всех таращил.
- Мы? Когда?
Ника руками развела.
- Ты меня спрашиваешь?
- Сань, ты женишься? Наконец-то.
Емельянову даже руку кто-то через стол протянул.
- Поздравляю.
На рукопожатие Сашка ответил, но выглядел ошарашенным. Я же силилась улыбаться, чувствуя, и смущение, и предательскую тоску, понимая, что у Емельянова на лице отыскивать хотя бы тень радости, бессмысленно. И было стыдно оттого, что люди это видят, наверняка, понимают, что он пытается выкрутиться из щекотливого положения, а я рядом сижу… и улыбаюсь. Мне вот это надо?
Решила пояснить:
- Мы ещё ничего не выбирали. Раздумываем.
Сашка рядом сдавленно кашлянул, на стуле откинулся, а рука снова оказалась на спинке моего стула. Изображал спокойствие.
- Куда он денется, - хмыкнул Завьялов. – Влюбится и женится. У Тани папа – кремень.
Я заметила, как Филин загадочно улыбнулся, но улыбка, как появилась, так и исчезла, словно тень. Я даже всерьёз задуматься об этом не успела.
А вот Емельянов на дружка красноречиво глянул.
- Помолчал бы ты, умник.
Ванька отодвинул от себя тарелку, выпил сока и поинтересовался:
- Свадьба будет? Я люблю свадьбы!
- Вот, даже ребёнок требует праздника.
- А путешествовать… как это по-русски?
- Свадебное путешествие, Крис.
- Вот, я приглашаю вас к себе на виноградники. Сначала Париж, потом неделя в замке, а затем виноградники. Будете счастливы, сытые и пьяны.
- Мне тоже захотелось в свадебное путешествие, - сказала Вася. – И на виноградники мы так и не съездили, Гена!
Тот меланхолично кивнул, доел мясо и допил вино.
У меня от вынужденной улыбки скулы начало сводить. И чувствовала, как Сашка нервно барабанит пальцами по спинке стула.
- А я думала, что вы с твоими родителями, Таня, встретились куда продуктивнее, - сказала Таня.
- Это было первое знакомство. Как-то странно было бы обсуждать свадьбу.
- Это правильно, торопиться не нужно, - кивнул Филин. – К свадьбе надо готовиться всерьёз.
- Это как Филины привыкли? Останавливая на полдня движение в центре города?
- Неправда, - воскликнула Ника. – Мы ничего не останавливали! У нас с Кириллом была скромная свадьба.
- Ага. Я помню.
- Скромная, - настаивала Вероника. - Это вот на Васиной, да. Кирилл душу отвёл.
- Интересно, я единственную дочь замуж выдавал. – Пальцем по столу постучал. – Первый раз и на всю жизнь.
Завьялов сделал вид, что подавился. Вася ему подыграла и похлопала любимого ладошкой по широкой спине.
- Так что, Сань, гулять будем на весь город.
- И на пол Москвы, - подсказали за столом.
- А мы всем рады. Благо, есть, где принять.
Емельянов укоризненно глянул на Кирилла.
- Хватит вам, планы строить.
- А что? – Ника на меня посмотрела. – Думаю, «Три пескаря» в этот раз не подойдут, нужно думать о Таниных родителях. Зато у нас есть банкетный зал в гостинице. Триста человек вполне поместится.
Сашка рот открыл.
- Триста? Ника, ты чего?!
- А ты думаешь, будет меньше?
Я осторожно повела плечами, незаметно для других от Сашки отодвигаясь.
- Он никак не думает, Ника.
- А ему и не надо, - успокоила Вася. С Емельяновым взглядом встретилась и деловито продолжила: - Саша, ну ты должен понимать, что жениться в кинотеатре – это странно даже для тебя. «Лекадия» - хороший ресторан, но не для свадьбы.
Сашка на спинку стула навалился.
- Вы всё уже решили. Замечательно. Даже поздравить вас захотелось.
Я старательно разглядывала шторы на окнах, чувствовала руку Емельянова за своей спиной, и она казалась мне очень горячей. Нестерпимо горячей, настолько, что я в какой-то момент не выдержала и из-за стола встала.
- Извините.
- Тань! – Вася тоже вскочила, а проходя мимо Емельянова, врезала ему по плечу. – Что ж ты за идиот такой?
Я остановилась только на крыльце и то, только потому, что Вася за мной бежит. Попыталась дыхание перевести. Но от Василисы отвернулась, быстренько смахнула слёзы, и тут же подбородок задрала, изображая каменное спокойствие.
- Тань, ну, прости. Не надо было затевать этот разговор.
- Разве дело в разговоре? По-моему, дело в нём.
Василиса остановилась рядом со мной, руки на груди сложила.
- И это тоже. Но это же Сашка, он иногда ведёт себя по-идиотски. Тебе ли не знать?
Я только кивнула, сказать мне было нечего.
Вася взяла меня за руку.
- Вот посмотришь, эта дурь у него пройдёт. Поверь человеку, который подобную дурь пережил. И Ника пережила. Надо только немного потерпеть.
Я снова кивнула. Обсуждать это снова и снова желания у меня не было. Да к тому же Емельянов появился. Из дома вышел, на Васю сначала на меня посмотрел, пытливо, потом на Васю.
- Мы домой пойдём, - сказал он ей. – Извини, что так вышло.
- Не у той прощения просишь, - ответила она, и не упустила возможности ещё разок Емельянова стукнуть. А потом и кулак показала, думала, что я не вижу. Я видела, но у меня была странная апатия. Я, на самом деле, хотела домой.
- Пойдём домой, - осторожно сказал мне Сашка.
Я направилась по дорожке к калитке, Емельянов шёл рядом и меня разглядывал.
- Тань, ты злишься? – спросил он через какое-то время.
- Нет.
- Нет?
- Нет.
Мы вошли на территорию его дома, тоже через калитку, у Емельянова охраны не было и в помине, территория куда меньше, чем у Филинов, то есть и стесняться некого. И поэтому я туфли с ног скинула, они полетели на газон, а я по прохладной траве пошла к дому.
- Тань!
Я повернулась к нему, взлетев по ступенькам крыльца.
- Ты хоть понимаешь, как ты меня унизил? Перед всеми.
- Я не хотел.
- Ты не хотел? А чего ты хотел? – Я со злостью дёрнула бретельку платья. – Ты вот этого хотел! Ты хотел, как они все, чтобы ты не хуже, чтобы женщина рядом с тобой за твои деньги заработанные сияла. Я тебе для этого нужна? Это любовь твоя? Тогда найди себе манекен! Они, Саша, все с жёнами сидят. А я кто? Выставочный экспонат? Ты едва ли не отмахиваться принялся, как только о свадьбе заговорили.
- Мы с тобой это обсуждали.
Я ткнула его пальцем в грудь.
- Мы с тобой это обсуждали. И это наше с тобой дело. И это не значит, что меня можно унижать перед всеми. Не надо всем показывать, насколько тебе противна одна мысль о том, чтобы жениться на мне. Если тебе нечего было сказать, сидел бы и улыбался. Как я делала! Или ты думаешь, мне всё это нравилось? Смотреть людям в глаза и притворяться счастливой? А я это делаю, каждый раз я это делаю. Лишь бы Сашенька не беспокоился! Ведь его так тревожат эти разговоры!
- Таня, успокойся.
- Да не могу я успокоиться! Зачем мы туда пошли? Это не будничный ужин, и ты это знал! Если я не жена, то не надо приглашать меня семейные ужины! Приглашай меня в кинотеатры и в клубы! Туда с жёнами не ходят!
Я в дом вошла и дверью хлопнула, прямо перед Сашкиным носом. Он невольно отшатнулся, но потом дверь открыл и тоже вошёл. Я же по лестнице на второй этаж бегом поднялась, торопилась дверь в спальню закрыть, чтобы Емельянов уже через полминуты меня не догнал. Дверь закрыла и привалилась к ней спиной. Слёзы вытерла, дышала тяжёло, надеясь, что смогу справиться с собой и не разрыдаться. Потом подошла к шкафу, необходимо было переодеться. Емельянов в комнату вошёл, когда я платье пинком в угол комнаты откинула и достала из шкафа джинсы. Я искоса на него глянула, джинсы застегнула и достала с полки лёгкий свитер, потом туфли вынула. Сашка нахмурился.
- Куда ты собираешься?
- В город.
Он поморщился.
- Тань.
- Я уже однажды совершила эту ошибку. Осталась. Надо было уехать, а я осталась. Больше не могу.
- Чего не можешь? – чрезвычайно заинтересовался он.
- Жить с тобой не могу!
- А-а.
Это его «а-а» меня не на шутку взбесило. Я даже огляделась, желая чем-нибудь в него швырнуть, но потом решила, что это неправильно. Да, я расстроена, да, я не в себе, возможно, у меня нервный срыв или истерика, но это не значит, что нужно превращаться в законченную истеричку. Поэтому я сунула ноги в туфли без каблука, покидала в сумку документы и личные вещи, и вот тут замешкалась, не зная, как Емельянова обойти так, чтобы его не коснуться. Руки опустились, слёзы снова потекли, и в груди стало невероятно больно. Словно, меня насквозь стрелой пронзили. Сашка смотрел на меня, внимательно и задумчиво, потом рискнул ко мне руку протянуть.
- Тань, прости.
У меня вырвался судорожный вдох, и я отшатнулась от его руки.
- Ты это уже говорил. Сколько ещё раз скажешь?
Он молчал, и я осторожно, бочком, его обогнула. А как только поняла, что он меня останавливать не собирается, кинулась вниз по лестнице. Сама уже не понимала, от кого так бегу – от себя или от него. Но был ещё третий вариант, от глубокой обиды.