Вот как у Андрея так получается?! И ведь только он на неё так влияет! Ещё минуту назад Кате хотелось плакать, а теперь… Если и плакать, то только от злости… Ну вот как… Как так можно?! Он сколько её знает? Неделю? Даже её голос не узнал бы, наверное, позвони она ему по телефону! Ещё неделю назад в его восприятии собирался жениться на другой, а сегодня… Ведь она прекрасно поняла, что Андрей задумал. По глазам его бесстыжим прочла. Всё-таки не первый день его знает: вот их главная проблема – она его не первый день, он её практически… первый... Чай из пакетиков… Но, несмотря на это, он уже готов…
Хотя себе-то можно признаться, что минуту назад они оба хотели одного и того же: только вот она единственного любимого мужа, а он… Ему что вообще всё равно, где и с кем?! Нет, конечно она не просто не пойми кто. Она его жена. Кстати, Пушкарёва… то есть Жданова... Конечно, Жданова. Так вот… Жданова, можешь себя поздравить – два года назад после недели вашего знакомства у Андрея таких мыслей не возникало. Какой прогресс!
Хорошо хоть пыл его охладить удалось. Правда, непонятно, что он теперь там себе надумает. Ну и пусть думает, что хочет. В конце концов, Катя ему всего лишь рассказала правду. Ведь почти всё так и было. Почти…                                                            У них была годовщина, и у неё для него был подарок. А потом… когда Катя услышала по телефону: «Ваш муж попал в аварию», то подумала, что ошиблись номером… Оглянулась, но Андрея рядом не было. «Андрей!» – крикнула она.
Ответ раздался не из глубины квартиры, как надеялась Катя, а всё так же в трубке: «Да, Андрей Павлович Жданов».
Куда он уехал? Почему? Впрочем, тогда ей было не до вопросов. Они возникли гораздо позже. Может, дело было в том, что она ему рассказала? Может, именно поэтому амнезия коснулась двух последних лет? А может быть и нет? Всё так запутанно. И помочь ей некому. Нынешний Андрей, он… Он ведь настаивал на Катином возвращении домой просто ради порядка. Жена должна жить дома, готовить ужин, убирать квартиру, что там ещё, в понимании этого Андрея, должна делать жена. К ней конкретно это не имело никакого отношения. Он поступил бы точно также, будь на её месте Кира или ещё кто-нибудь. Глупо и бессмысленно обвинять его в этом. Но и… Он не должен отвечать за то, что когда-то думал и чувствовал тот, другой Андрей. И почему она сразу об этом не подумала?! Или дело в том, что надеялась, что после тихого семейного вечера он всё вспомнит? Надеялась. Но ничего не получилось. Память не вернулась…
Ну вот, снова хочется плакать. А вести себя надо тихо, чтобы Жданов не услышал. Не дай Бог, решит зайти… И что тогда делать? Отбиваться от него?
Андрей злился. Не просто злился, он с радостью бы разбил что-нибудь… ненужное… А ненужным и лишним сейчас казалось всё, включая его самого в этой замечательной квартире! Дёрнул же его чёрт жениться на Катерине. Вот чем его спрашивается Кира не устроила?! Насколько бы всё сейчас было бы проще. Воропаева никогда не скрывала своих претензий, всегда громко извещала о них. Не услышать и не понять мог бы разве что только глухой. А эта! Тихоня! Молчит… Ведь всю неделю ходила и молчала, а потом выдала. Вот что ей мешало с самого начала всё рассказать?! Поехал ночью к любовнице… Гад ты, Жданов, паразит и кто-то там ещё… Уж какими она его эпитетами награждает, он понятия не имеет… Но нет, она предпочла промолчать, построить из себя сестру милосердия, а уж потом… И ведь опять же ничего не сказала! Догадайся, мол, милый, сам, где ты был и что ты делал посреди ночи, когда все приличные мужья должны тихо мирно спать. Он может и не против был бы покаяться, знать бы в чём. Да и как перед женой вину заглаживать, тоже неплохо было бы выяснить. Потому что от единственного известного Андрею способа Катерина только что отказалась.
Утро ничего хорошего не принесло, что становилось уже практически привычным. Катя ходила тихая, задумчивая, ни в чём его не обвиняла, продолжала всё держать в себе. Разговорить её удавалось только на тему «ЗимаЛетто». Только вот проблемы компании Андрея сегодня не интересовали так, как вопрос, что же делать с женой и с их взаимоотношениями. Как в них разобраться? Только вот откуда-то у Андрея взялась уверенность, что разбирается с ними сейчас Катерина. Причём в одиночку. Сейчас вот она там для себя что-то обдумает, решит и, в лучшем случае, поставит его в известность, а в худшем… Как там говорил Малиновский: укатит в дальние дали, и придётся Андрею её долго искать. Только он откуда это знает? С чего он так решил? Из слов Ромки сделал такой вывод? Или так хорошо чувствовал и понимал Катю? Хорошо понимал. С чего? Он ведь её знает всего неделю. Или память не так уж далеко «потерялась». Может, вернётся?
Дальше стало только хуже. Ещё в субботу позвонила его мать, возмущённая его безответственным поведением, и поставила Андрея перед фактом, что горит желанием с ними обоими, и с Андреем, и с Катей, пообедать, а потому им было приказано явиться в «Анже». В ресторане Жданов в течение часа выслушивал причитания матери и смотрел на всё такую же тихую Катерину, которая, судя по всему, была если и не во всём, то очень во многом согласна со свекровью. Потом, правда, мать затронула куда более интересную тему – переговоры отца с партнёрами в Лондоне.
Вечером же Катюша преподнесла ему сюрприз, заявив, что они идут на выставку, на которую уже месяц как собирались. Андрей посчитал это Катиной местью, потому что на выставку его затащить можно было только под страхом смертной казни. Но сегодня он пошёл почти с радостью, поскольку получил возможность хоть слегка выпустить пар – он самозабвенно издевался над всеми представленными «произведениями искусства», используя при этом всё своё ещё нерастраченное остроумие.
– Когда в компании начались проблемы, надо было мои детсадовские рисунки продать вот этим любителям прекрасного, – кивнул Андрей на посетителей. – Все бы долги погасили.
Жена лишь недовольно нахмурилась, но ни слова ему не сказала.
Ночевать ему снова пришлось на диване, но на сей раз он хотя бы мог попытаться уверить себя, что это расплата за выставку, а не за измену, о которой он даже ничего не помнит.
– Я отвезу тебя в больницу, – предложила Катерина после завтрака.
– Отлично. Потом поедем на работу.
– Андрюш, – когда она, забывшись, произносила его имя именно так, то жутко смущалась, а Андрею становилось как-то удивительно тепло. – Может, лучше побудешь дома? – закончила она всё тем же заботливым тоном.
– Нет, – получилось слишком резко, но справиться с собственными эмоциями Андрею было всё сложнее.
– Андрей… – и куда только тепло из её голоса исчезло?
– Я, конечно, понимаю, что вы президент, но я всё-таки акционер компании…
– Зачем ты так? Я беспокоюсь… Вдруг тебе хуже станет…
– Я в состоянии исполнять свои должностные обязанности. Уверяю тебя.
– Хорошо. Давай поговорим с Олегом Петровичем, а потом…
– А потом поедем в «ЗимаЛетто».
Андрей из кухни вышел и посоветовал себе успокоиться. В конце концов, не стоит кричать на жену, когда она проявляет о нём заботу. Раз больше она проявлять ничего не желает. Но и позволить помыкать собой… Не дождётесь, Екатерина Валерьевна.
– Что сказал врач?
Перед тем как подъехать к больнице, Андрей заявил, что к доктору пойдёт один. Катя, видимо, поняла, что с ним лучше не спорить. Правильно сделала, потому что он совсем не желал, чтобы жена, проявляя свою чрезмерную заботу и опеку и используя авторитет врача, отправила его на длительный больничный. Он же дома с ума сойдёт. А работа его всегда отвлекала и успокаивала. Во всяком случае, раньше помогала…
– Прописал какие-то лекарства, – ответил Андрей, протягивая Кате список, – и посоветовал обратиться к невропатологу и психотерапевту.
Катя хихикнула, хотя явно пыталась сдержаться, но не получилось.
– Ничего смешного! – в очередной раз вышел из себя Андрей.
– Извини. Но если ты разговаривал с ним в подобном тоне, то его рекомендации меня не удивляют.
– Это стандартная практика при моём диагнозе.
– Конечно, – на сей раз сдержать смех у Кати получилось чуть лучше.
– Утро добрым не бывает?! – поприветствовал Андрея Малиновский.
– Не то слово!
– Ой, какие мы нервные. Что случилось, друг мой?
Андрей лишь рукой махнул. Никаких бы слов ему не хватило, чтобы описать всё случившееся.
– Ты не знаешь… с кем я?..
– С кем ты что? – не проявил своей обычной прозорливости Ромка.
– Ну… Катьке…
– Андрюх, ты с чего это решил-то?
– А почему ты так уверен, что никого не было? – удивился Андрей.
– Андрюш… понимаешь… – Малиновский присел на край его стола, поближе к Жданову. – Понимаешь, Катюша… Если бы только заподозрила что-нибудь подобное…
– Убила бы?
– Катенька?! Нет, Жданов. Только не наша Катюша. Как же тебе объяснить… Забавно, обычно ты мне доказывал, что Катя… Ладно. Вспомни всё, что ты когда-либо знал о женщинах. – Андрей кивнул. – А теперь пойми одну простую вещь – к Катерине почти ничего из этого не относится. Она абсолютно другая. Я долго не мог в это поверить, но ты рядом с ней тоже стал другим. Уж не знаю, что она с тобой сделала, но… Не мог ты ей изменить. А если бы только попробовал… Катеньку даже искать было бы бесполезно.
– Я смотрю, ты неплохо изучил мою жену.
– Ты что ревнуешь? Жданов! Ко мне? Да я последний мужчина на Земле… Да что там… Даже если мы с Катюшей останемся одни на планете… Я автор инструкции, Жданов. И может быть, она мне это и простила, но не забудет никогда. Так что успокойся, ревнивец. И послушай, что я тебе скажу: так хорошо как ты, её знает разве что только Зорькин. Всё. Я на перекур. А то потом совещание. Ты пойдёшь?
– Конечно.
От Ромкиных познаний о Катерине Андрею было как-то не по себе. Впрочем, Ромка прекрасно знал и Киру. Но о ней другу Жданов рассказывал сам, а тут… Информацию о собственной жене приходилось получать от Малиновского. Есть что-то в этом неправильное… И всё же...
– И часто она меня сажала на диету? – спросил Андрей, когда Ромка уже взялся за ручку двери.
– Диету?
– Ну знаешь… никакого десерта…
– Жданов, я тебе уже сказал, Катя не такая как все. Ты со мной подобным не делился.
– Да брось. Мы же с тобой…
– Всех обсуждали, а Катю нет. Я ушёл.

Совещание шло своим чередом, разбирали текущие вопросы. Всё было тихо и спокойно, но только до того момента, пока финансовый директор Николай Зорькин, о котором Жданов был так наслышан, вдруг не объявил:
– Это дорого!
– Мы это уже обсуждали, – возразила Катерина. – Ещё один кредит вполне можем себе позволить.
– А я вам уже говорил, Екатерина Валерьевна, – не унимался финансист, – что дополнительные расходы нам сейчас ни к чему.
– Николай Антонович, – произнёс Андрей как можно более спокойным тоном, но все сидящие за столом посмотрели на него удивлённо, видимо, не ожидали, что молчавший до этого вице-президент решит высказаться. – Мне кажется, что этот вопрос обсуждать уже поздно. Павел Олегович ведёт переговоры, он фактически договорился с нашими партнёрами, и сейчас спускать дело на тормозах…
Коля лишь плечами пожал.
– Моё дело предупредить…
Катя же почему-то посмотрела на друга детства крайне недружелюбно, но ничего не сказала.
Когда же совещание закончилось, и Катерина ушла к себе в кабинет, Зорькин отправился за ней. Похоже, грозные взгляды начальницы его нисколько не пугали.
– Коля, объясни мне, что ты делаешь?
– Проверяю.
– Устойчивость моей нервной системы?
– Нет. Память твоего мужа.
– Ну и как?
– Защищает тебя. Как всегда!
На этом «как всегда» в кабинет без стука зашёл Андрей.
Не постучал специально. Муж он, в конце концов, или не муж. А кроме того, было до жути интересно, о чём это шушукается его благоверная с этим типчиком.
– Не помешал?
– Нисколько, – ответил Зорькин и поспешно вышел.
«И зачем приходил-то?» – задался вопросом Жданов. Но у жены, конечно, ничего подобного спрашивать не стал.
– Кать, я тут подумал… Может, поужинаем сегодня где-нибудь… В «Лиссабоне», например.
– В «Лиссабоне»? – Катя выглядела крайне удивлённой, но что именно её так сильно поразило, само приглашение или место, Андрей так и не понял.
– Ты против?
– Нет. Конечно, нет, – ответила жена. – Отличная идея.
Судя по выражению Катиного лица, эта идея ей казалась отличной только на словах. Но Андрей сделал вид, что не заметил этого.
– Тогда до вечера.
Да уж, Ромка был прав – Катя не была похожа на других женщин. Ещё ни одна его спутница не выражала так мало восторга по поводу похода в ресторан, тем более такой как «Лиссабон». Может, у них за два года репутация ухудшилась? Надо было всё-таки с Малиновским посоветоваться. Ага, и попросить его написать ещё одну инструкцию. Нет уж. Не стоит два раза наступать на одни и те же грабли, пусть про первые он и не помнит.
Андрей! Самый замечательный, самый поразительный мужчина на свете! Единственный любимый! Как же она по нему соскучилась… Это удивительно, но Катя начинала по нему скучать, даже если его не было рядом всего несколько часов. И особенно остро это ощущалось последнюю неделю. Она так соскучилась по своему Андрею… Как будто разделила того и этого на двух разных людей. Но это ведь он один. Всё тот же, пусть и немного другой. И она его так любит. Ну разве может она от него отказаться… Вчера он был таким… смешным… На обеде с Маргаритой Рудольфовной смотрел на Катю настороженно, видимо, ожидал, что сейчас она присоединится к свекрови. Но, конечно, ничего подобного Катерина делать не стала. Она давно поняла, что в отношения матери и сына вмешиваться не стоит. А уж выставка!.. Андрей нервничал весь день и тут решил оторваться. Было даже немного обидно, что он застрял в этом зале абстракционистов. Катя хотела ему показать картины нового малоизвестно художника Оляпкина. Придумают же себе псевдоним. Он писал удивительные пейзажи, и Катя была уверена, что Андрею они понравятся, но до того зала они так и не добрались. Зато Жданов хоть чуть-чуть развеялся. А Катя вспомнила, каким он иногда бывает… Забавным… А сегодня утром! Андрей Павлович в гневе. Господи, она скучает по нему – даже такому. Почему «даже»? Никаких «даже». Она любит его любого и вот такого гневного тоже. А он последний год вечно себя сдерживал, ну или пытался, видимо, считал, что так вести себя не стоит. Боялся, возможно. А она оказывается и по такому соскучилась…
«Лиссабон»… И что она должна была делать? Рассказать о том, что было в этом ресторане? Что она… Что они оба там пережили однажды. Нет. Это слишком… личное. Снова два разных человека? Или всё же один и тот же Андрей?
– Ты нервничаешь? – спросил её Жданов, когда они заняли свой столик в углу, а Катя всё смотрела на тот... в центре зала.
– Всё в порядке. Просто… Понедельник – день тяжёлый.
Сделали заказ. К ним подходили какие-то люди. Её знакомые, его… Всё так же и всё настолько не так, как было тогда. Всё изменилось. Они сами изменились. И химеры прошлого, чего Катя так боялась, возвращаться не спешили. Может, дело было в том, что об этих химерах знала только она одна. Андрей их не помнил. Для него они ничего не значили. А что для него, для этого Андрея, значила она сама? Катя? Просто жена? Что для него, для вот этого Андрея, значит это слово?
– Андрюш… – Что-то было не так, он почувствовал это сразу. Это была не её обычная, такая тёплая интонация. – Андрей… Я хотела тебе сказать… Если ты передумаешь… Если память к тебе так и не вернётся… Ты всегда можешь уйти… Ты не обязан отвечать за то, что чувствовал другой человек… – Ну вот, у неё получилось, она смогла это произнести, хотя в глаза ему так и не посмотрела.
Кажется, вот сейчас он понял, что имел в виду Малиновский, когда говорил «не такая, как другие». Как никогда понял.
– Что? – это всё на что его хватило.
– Я всё пойму. Я всё понимаю.
– Катя. Кать, посмотри на меня, пожалуйста. – Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. – Может, я и забыл что-то… Много всего, но… Я знаю точно, что никогда бы не женился на тебе, если бы не был уверен, что никакая другая женщина мне не нужна. – Только сейчас, после её слов, он понял это абсолютно точно. – Я понимаю, тебе тяжело… И мне тоже нелегко во всём разобраться, но это не повод, чтобы уйти. И единственное, о чём я тебя прошу – говори мне правду. Всю правду, какой бы она ни была. Тебе не нравится этот ресторан… Я не знаю… Я не помню почему. Ты должна была просто сказать мне об этом, и я бы ни за что не привёл бы тебя сюда. Пока ты не начнёшь мне говорить всё как есть, мне будет очень тяжело не делать ошибок. Ну или пока память не вернётся…
«Мы должны всегда друг другу говорить правду, причём всю. Иначе ничего не получится, Катюш», – так он ей сказал однажды, больше года назад, когда они только помирились.
– Иногда мне кажется, что она к тебе вернулась, – тихо сказала Катерина.
– Может она ушла не так уж и далеко... Ходит где-то рядом, – улыбнулся он.