Андрей и представить себе не мог, что весь секрет их с Катей семейной жизни крылся в этих двух словах: «люблю тебя». Как же всё просто оказалось, а он всё никак понять не мог, как же так получилось… Она его любит – вот ответ если и не на все, то на очень многие его вопросы. Самое удивительное и даже поразительное, что действительно любит. Да любая другая на её месте вчера, после явления пьяного мужа домой устроила бы скандал, а Катька поцеловала. Кажется, впервые со времени его пребывания в больнице. Правда, только в лоб, но тут он её упрекать не может, наверняка от него разило… И с утра жена не забыла позаботиться о любимом (похоже, действительно любимом) муже. Проснувшись, Андрей обнаружил на тумбочке оставленные для него стакан воды и таблетку. А рядом лежало послание от Катерины. И эта записка развеяла все его сомнения. Во-первых, снова ни слова упрёка по поводу его вчерашнего поведения, во-вторых, сообщение о том, что завтрак его ждёт на кухне. И не то чтобы он сейчас хотел есть, но после душа и таблетки наверняка захочется. В-третьих, Катерина обнаружила следы его «преступления». Да, вот уже неделю как он не пил таблетки, прописанные Олегом Петровичем. А был ли смысл их пить? Память не возвращается всё равно, а в остальном он чувствовал себя вполне сносно. Опять же, пил бы таблетки – не мог бы себе вчера позволить лишнего. Катя же назвала это «ребячеством», но злости явно не ощущалось, скорее уж забота о непутёвом муже, потому что далее следовала запись о том, что теперь приём лекарств она будет контролировать лично.
Его взгляд остановился на их свадебной фотографии. Она его любит. Он её, видимо, тоже. Но что-то же заставило его уехать в ту ночь, а её попроситься на ночёвку к Зорькину. Да, пора разобраться во всём окончательно. Сколько можно ходить вокруг да около. Он до последнего не хотел на Катю давить. Но если она сегодня снова заупрямится, то придётся пойти на неординарные меры… И всё же не стоило врываться к жене без шикарного букета цветов, тем более после вчерашнего.
После успешной операции по возвращению себя к жизни, Андрей вызвал такси. Дождь лил как из ведра. Впрочем даже погода не могла испортить приподнятого настроения Жданова, который почему-то был уверен, что сегодняшний день будет для него более чем удачным. В конце концов, он едет к своей жене, которая его любит. Невольно снова улыбнулся. Назвал водителю адрес и устроился на пассажирском сиденье. Да, надо будет всерьёз подумать о покупке машины, а то после аварии уже месяц прошёл… Из-за пелены дождя ничего не было видно, автомобили ехали с включёнными фарами, и на мокрой дороге их отблески казались танцевальной фантасмагорией. «Расспросить Катю и об инструкции? Или всё-таки не стоит?» – задумался Андрей, разглядывая эту пляску света. И вдруг в памяти стали всплывать одна за другой картинки. Тоже пятна света на мокрой дороге, только не днём, а ночью… И странные эмоции. Его собственные: радость и страх. «Вдруг не справлюсь». – Что за странные мысли? Не справится с чем? И как будто в ответ на его вопрос перед внутренним взором замелькали прошедшие события.
Накатившие воспоминания разом ослепили и оглушили, сменяя друг друга с огромной скоростью, как кусочки пазла вставали на место, выстраивая единую картину забытых им двух лет жизни. Но кроме них были ещё и эмоции, собственные чувства и ощущения, в один миг затопившие его сознание. Эйфория! Восторг! Упоение! Облегчение и благодарность – теперь он президент, спасибо Кире. Обеспокоенность, тревога – ошибка в плане. Катя подарила ему надежду на выход из этого лабиринта. Чувство успокоения... И снова страх и надежда. Они так и шли рука об руку, пока не переросли в панику – коллекция не продаётся, новые ткани арестованы. Недоверие, обида, досада, опасение – Катерина скрывала своего друга. Друга ли? Даже как-то странно, что история повторилась. Впрочем, эта мысль мелькнула и пропала. Возвращающиеся воспоминания не давали отвлечься на что-то ещё. Проблемы накапливались как снежный ком и тот хрупкий мир, который, как ему казалось, был достигнут с Кирой, рушился на глазах. Та даже не пыталась его понять, требуя от него того, что он дать не мог. Но куда больше его стала беспокоить Катерина. Которая могла его предать? Нет!.. Не могла... А вот дурное влияние этого негодяя Зорькина… И что она в нём нашла?.. Зависть, злость… Все опасения и тревоги вылились в страх, который рос и в конечном итоге толкнул Андрея на подлость. «Ты сам принимал решения… Ты сам всё это придумал, Жданов… Сам во всё это поверил…». Он поверил, он придумал и прикоснулся к тому, на что не имел права, к тому, чего даже представить себе не мог. Изумление, потрясение, взволнованность, возбуждение, страсть, помешательство. Она свела его с ума. Маленькая девочка… Девушка… С косичками и вплетёнными в них разноцветными ленточками. «Ты не обязан меня любить только потому, что я этого хочу… Только потому, что я люблю тебя…». Трепет, нежность, сентиментальность, восхищение, удивительное спокойствие и комфорт, обожание и привязанность, а главное, любовь – вот что смогла подарить ему Катя. Правда пробудила в нём совестливость и мучительную раздвоенность. И когда она вдруг так резко изменилась по отношению к нему, то он почувствовал... Нет, не страх, но ужас, настоящий всепоглощающий ужас от возможности её потерять. Он пытался спасти ситуацию, хватался как утопающий за соломинку, совершал безумства: бегал за Катей как мальчишка и избил своего предполагаемого соперника. Но ничего не смог исправить. Она не поверила ему и ушла. Навсегда. Опустошённость, беспомощность, отчаяние стали его постоянными спутниками. Он попытался вернуться к Кире, но в результате, чувствовал себя только ещё более одиноким и усталым. Кира смотрела на него с надеждой, затевала какие-то глупые игры, пытаясь вызвать его ревность, а вызывала лишь стыд. Ему было стыдно за себя, что вот этой святой Кире он ничего дать не может. Он вообще ничего не может: ни для Киры, ни для Кати, ни для компания. Ноль. Полный ноль во всём. И пустота в душе. Ничего не осталось, кроме этой пустоты… А потом Катя вернулась в компанию… Но это была уже не его Катя. Совершенно другой человек. Ничего общего с его любимой девочкой. Во взгляде безразличие, граничащее чуть ли не с презрением. Он пытался убедить её в своей любви. Но всё было тщетно... Его попытки выглядели в глазах Кати лишь продолжением «игры». Это были какие-то периодически возникающие неконтролируемые вспышки, а Андрей был просто не в состоянии себя побороть.
В конце концов, он уехал. Просто сбежал подальше от них, от двух своих женщин. Хотя они давно уже не его. Обе. Пусть одна и не хочет в это поверить, а другая изо всех сил убеждает в этом его, себя и окружающих. Хотел ли он забыть Катю? Очень хотел. Зачем ему такие страдания... Зачем ему Катя?.. Он надеялся, что такое возможно. Хотя внутри себя чувствовал, что – нет, не получится, как не пытайся. Всё равно ничего не выйдет. Какие-то глубинные чувства затронула в нём эта маленькая, но сильная и несгибаемая девочка – его Катя. Но он всё равно решил попробовать. Надежда! Последняя попытка для того чтобы… Чёрт его знает для чего. Не было у него чёткого плана. Так что нечему и удивляться, что в итоге ничего не получилось. Разве что он порвал, наконец, с Кирой и окончательно потерял Катю. Ужаса уже не было. Он слишком привык к собственному аду, чтобы ещё чему-то ужасаться. Осталась лишь уверенность, что пустота останется с ним навсегда. А на сопротивление нет ни сил, ни желания. К чему сопротивляться, если он сам всё это заслужил. И вот когда он окончательно потерял надежду, то решил уйти из компании, ради которой он когда-то был готов на всё… «…Я всегда вам верила, с самого первого дня…». От этих её слов уже даже больно не было. Она в очередной раз говорила о том, что уходит, а он должен остаться. Что ж, в её глазах он дорос до места президента «ЗимаЛетто», ещё и о детях упомянула… Добить решила? Не получится, Катюш. Это уже невозможно. Александром запугиваете? Ну так и тут никаких проблем. «Вы легко справитесь с Воропаевым. Я верю в это!». А всё остальное не имеет значения, Катенька. Потому что «Жить без любимой женщины глупо и бессмысленно! Но она не умеет прощать ошибок…». И сам себе поразился. Ошибок? Жданов, это не ошибки. Это предательство. Ты предавал её и не один раз. В чём ты её пытаешься обвинить? В том, что она не хочет этого простить и забыть? Но остановиться Андрей не мог. «Для меня нет места в её сердце. Да?..». Это был даже не столько вопрос, сколько констатация факта. Только вот Катя, вопреки его ожиданиям, ответила так, как он уже и не надеялся. Она сказала, что простила, а потом… распахнула свои удивительные глаза и… Вернулась его, смущающаяся всей этой толпы, девочка. «Я вас… Я вас…». Ему больше ничего и не надо было. Только схватить и унести куда-нибудь, пока она не передумала…
И снова клубок чувств и эмоций: безмерное счастье и страх, что всё закончится, что она передумает в любую минуту. И глупая попытка привязать её к себе. И уж совсем «своевременная» мысль, пришедшая ему в голову только под утро пятого дня после примирения, – сделать ей предложение. И тогда, может быть, она не убежит, не скроется, не спрячется. Ведь так страшно расставаться с ней каждый вечер и понимать, что завтра утром она может сообщить, что передумала. А что, имеет полное право. Вдруг такое случится, она придёт и скажет: «Андрей, я поняла, что не смогу забыть твоего предательства...». К его огромному удивлению, Катя согласилась стать его женой. И они поженились так быстро, как смогли. А потом учились строить свои взаимоотношения заново. Да, наверное, правильнее было бы подождать. Но ведь у них всё началось нестандартно, так почему должно было продолжаться по обычной схеме? Сначала они жутко боялись друг друга обидеть или огорчить воспоминаниями о прошлом. Потом очень осторожно учились об этом говорить, не скрывая чувств и вопросов. Потому что эти самые вопросы не давали спокойно спать и дышать. Учились говорить друг другу правду, правду и ничего кроме правды, потому что ложь, пусть даже и из лучших побуждений, до добра не доводила. Они ссорились, потом мирились, обговаривали проблемы, учились на своих ошибках, сходили с ума сами и доводили до безумия друг друга, радовались, смеялись, плакали, разговаривали, зачастую по ночам, потому что ночные посиделки больше располагают к откровенности… Они просто жили, и были… счастливы. Несмотря ни на что и вопреки всему они были счастливы…
«– Звонили Мишины родители, – слышит Андрей из прихожей голос тёщи. – Передавали тебе привет.
– Спасибо. Надеюсь, у них всё хорошо? – звучит абсолютно спокойный ответ жены».
«А ты чего ожидал, ревнивец?»
На упоминание Борщёва и его родственников не реагировать он так и не научился. Катя это чувствовала, конечно, и всегда принималась после таких сцен уверять его в своей любви.
Но его ни в чём уверять не надо. Он и так чувствует её отношение к себе. Пусть и не может до конца понять, за что же его полюбила самая удивительная женщина на свете и как она смогла выбрать не хорошего Мишу, а его – гада и подлеца, Андрея Жданова. И после того как он ей рассказал об этом, слово «хорошо» у них фактически под запретом, табу.
«– О чём вы разговаривали с мамой?
– Маргарита Рудольфовна жаловалась на тебя.
– Как всегда… Что ты ей сказала?
– Что ты самый лучший… И я проконтролирую, чтобы ты ей чаще звонил.
– И всё?!
– А что я ещё могла ей сказать?»
Пожаловаться на её непутёвого сына? Нет. Катерина на такое не способна. В случае необходимости она устроит головомойку лично. За что ей огромное спасибо.
«– …В итоге я возненавидел рисование…
– Но у тебя же неплохо получалось.
– Это уже не имело значения. Терпеть не могу делать что-то из-под палки.
– Я заметила, – тепло улыбается Катерина.
– Так что прости, но искусство не для меня.
– Но ты же любишь путешествовать.
– И?.. Что ты задумала?
– Пойдём смотреть пейзажи.
– Катька!
– Я уверена, мы сможем найти картины, которые тебе понравятся.
– Я знаю, какие бы мне понравились.
– Какие?
– Твои портреты.
– Отлично, значит, к пейзажистам добавляем портретистов».
И ведь действительно нашли. И пейзажистов и портретистов и даже абстракционистов, в конце концов…
«– …И я решила, что Дед Мороз живёт именно в том лесу.
– И пошла его искать?
– Угадал… Меня достаточно быстро нашли. Я не успела ни замерзнуть, ни испугаться…
– В парк без меня больше не пойдёшь.
– Андрюш…
– Хотя я знаю много способов тебя согреть…»
«– Катерина!
– Я была с девочками…
– С женсоветом!
– С девочками!
– Думаешь, меня это должно успокоить?!
– Ну я же не нервничаю, когда ты с Малиновским.
– Сравнила!
– Действительно…
– Кать! Кать… Катюш… Ну хотя бы звони, пожалуйста!»
И ещё множество моментов, эпизодов и мгновений их общего, одного на двоих мира…
Годовщину свадьбы решили праздновать дома, вдвоём. Не хотелось ни с кем делить друг друга в этот день. Катерина тиха и загадочна. И так красива…
«…Катя протягивает ему конверт.
– Что это?
Андрей открывает и обнаруживает какую-то странную фотографию, рассматривает её несколько секунд, так и не понимая, что же на ней изображено.
– Сердце уже стучит! Представляешь!
– Сердце? – на понимание уходит буквально секунда. – Катька!
Обнимает жену, целует её…»
Она спит в его объятьях, а у него приступ бессонницы. Хочется её разбудить и… поговорить… Он рад, действительно рад, но в то же время как-то не по себе. Страшно? Возможно… Конечно, будить беременную жену не стоит, и Андрей встаёт, одевается, берёт ключи от машины и едет колесить по ночной Москве. Сначала едет без какой-то определённой цели. Проезжая мимо цветочного магазина, понимает... Ну, конечно же... цветы!.. И не какой-нибудь шикарный букет, а как Катя любит: пусть один цветок, но какой-нибудь необычный, например, почти голубая роза… А потом отблески света на мокрой дороге… Момент аварии он так и не вспомнил…
– …Вам плохо?! – явно не в первый раз произнёс взволнованный водитель. – Может, скорую?!.. – продолжил он.
– Нет. Нет. Уже всё хорошо… – успокоил его Жданов, и, оглянувшись, понял, что они успели доехать до какой-то стоянки и остановиться, а Андрей даже не заметил.
Видимо, он сильно напугал таксиста своим выпадением из реальности.
– Всё хорошо, – повторил Андрей, а в ушах звучал Катин голос: «Сердце уже стучит»… – В «ЗимаЛетто»! И как можно быстрее.
Таксист кивнул, хотя и посматривал на Андрея настороженно, опасался, видимо, что пассажир вот-вот сознание потеряет. Голова у Андрея действительно гудела. Но сейчас было не до обмороков.
Он ворвался к Кате в кабинет – взъерошенный, без цветов. Даже не обратил внимание на Тропинкину, которая пыталась ему что-то объяснить. Ему было не до того, чтобы отвлекаться на её «Андрей Палыч!»
– …Приятно иметь с вами дело, Екатерина Валерьевна, – великий и ужасный Сухов Николай Сидорович пожал Катину руку.
Точно!.. Катя же написала ему в утренней записке, что у неё встреча с этим самым повелителем мира, точнее – отдельно взятого банка.
Забавный мужичок. Более чем забавный. Человек старой закалки. Руководил каким-то отделением Сбербанка ещё в советское время. А в лихие девяностые основал собственный банк. Умеет вести бизнес твёрдой рукой, подчинённые по струнке ходят. И чего греха таить, не только подчинённые, но и клиенты. И всё же у них одни из лучших условия кредитования. Но договорится с ним, мягко говоря, тяжело. К крупным клиентам он выезжает сам: всё проверить и убедиться лично. У Андрея на него терпения не хватает. А Катя, пожалуйста… смогла его очаровать. Как у неё это получается? Она у него просто специалист по таким вот сухарям. Знает к ним подход. Таких нахрапом не возьмёшь, лестью не подкупишь, флиртом не заманишь. А Катюша умеет с такими обращаться, ещё и процент поменьше выбить наверняка смогла.
– Простите… – выдал, отдышавшись, Андрей.
– Ничего. Мы уже закончили. Как вы себя чувствуете, Андрей Палыч? – поинтересовался исключительно из вежливости Сухов, оставшись явно недовольным внезапным вторжением Жданова.
– Всё хорошо. Спасибо.
– Осторожней надо быть за рулём, – тоном директора школы проговорил он.
– Я вас провожу, – предложила Катерина и окинула мужа внимательным изучающим взглядом, а он не смог удержать счастливой ответной улыбки.
– Ты вернулся? – Андрей обернулся на её голос, и Катька повисла у него на шее. – Вернулся!
– Как я мог не вернуться к тебе?!
– Люблю тебя!.. Ты… вспомнил?!
– Вспомнил, – успокоил он её и потащил в их убежище – каморку. – Ты как догадалась? – спросил Андрей, когда Катя уютно устроилась у него на коленях.
В такие минуты она меньше всего была похожа на президента модного дома… И больше всего на его жену, его Катю. Она лишь плечами пожала в ответ.
– Наверное, по глазам, – ответила она в итоге. – Почувствовала… – очень тихо добавила она.
– А что с глазами?
– Влюблённые… – а у самой румянец на щеках.
Президент! Его любимый президент.
– Тебе в больницу надо, – вот и заботливая жена появилась.
– Нет.
– Андрюш…
– Хорошо. Но позже. После того как ты мне расскажешь.
– Что?
– Всё. …Ты почему мне про ребёнка не сказала?
– Ты же знаешь… – спряталась у него на груди. От него прячется? Да нет, от себя.
– Нет, не знаю.
– Не хотела тебя удерживать… Так…
– Катька! – ну что ещё на это сказать, если в этом вся его жена. – А что это за переезды к Зорькину?
– Подслушивали, Андрей Палыч?!
– Но не подглядывал! – заявил Андрей гордо. – Так что?
– Подслушивать надо уметь, – стала его «отчитывать» Катерина, как великий «специалист» в этом деле. – Ты наверняка услышал не всё… Подожди… Ты поэтому вчера напился и придумал всю эту историю с моей свадьбой с Колькой?
– Не переводи разговор на другую тему. – Главное, брови нахмурить построже. Катя всё равно не испугается, но попробовать-то можно.
– Он на меня ругался постоянно. Ну… За то что я тебе не рассказываю про ребёнка… И говорил, что когда ты узнаешь, то из дома выгонишь…
– Но приютить согласился?
– Согласился, – кивнула Катерина.
– Всё-таки он у тебя хороший друг.
– Ты всё-таки заметил?
– Я старался…
К кому он её больше ревнует – к Зорькину или Борщёву – и сам не знает. Но ревнует дико…
– Как ты всё вспомнил? Когда?
Андрей начал рассказывать, а Катя внимательно слушала его, и смотрела так, как будто его и правда не было целый месяц… А когда он закончил, к его огромному удивлению призналась:
– Я даже рада, что так произошло.
– Правда?
– Да. Я, наверное… Я так и не могла до конца поверить, что ты ревновал меня к Кольке. Тогда ещё…
– Теперь веришь?
– Верю.
– Это хорошо. Я тоже должен тебе кое в чём признаться… В ту ночь… – Она замерла, напряглась, явно хотела спросить сама, но не решалась. – Я… испугался… Испугался, что не справлюсь. А теперь понял – мы же вместе. А значит у нас всё получится. Так что и бояться нечего. Правда? – Она кивнула. – И не уходи к Зорькину на ночёвки, – уже весело закончил он.
– Бить будете, Андрей Палыч?
– Любить. Я так соскучился! Я. Тебя. Люблю.
– Я тоже соскучилась. Особенно по этим словам. И не только… – поцелуй всё длился и длился, грозя перерасти в нечто гораздо большее. – …Знаешь, что ещё хорошего? – с трудом оторвалась от мужа Катя.
– Что?
– Думаю, теперь мы можем ходить ужинать в «Лиссабон».
– Правда? И в «Трафальгар»?
– И туда.
– Договорились. Но в «Мармеладофф» не пойдём.
– Почему?
– Боюсь, что он мне чего-нибудь подсыпет, – улыбнулся Андрей, – а потом женится на моей вдове.
– Андрей! – и кулачком по плечу.
Вот она его жена. То целует, то избивает. Но главное же что любит. А уж как он любит её.
– Кать… А если бы я так и не вспомнил… Если бы… Ты бы ушла?
– Нет, – замотала она головой. – Нет, – слёзы потекли по щекам. – Но если бы ты захотел уйти, то не стала бы…
– Даже не попыталась?
– Нет. – А потом она как будто мысли его прочла, в последнее время у них такое часто бывало, настолько они чувствовали друг друга. – Не потому что не любила… Я же тебя любого люблю, ты же знаешь.
– Знаю, Катюш, знаю... И всегда помню.
Ведь и правда помнил, даже когда казалось забыл всё, что было связано с ней. Пусть и неосознанно, но он чувствовал её.
«Я не смогу без тебя». – «Сможете, Андрей Павлович». – Это было единственным, в чём он с ней никогда не согласился бы.
Конец
