Назнание: Папины дочки
Рейтинг: PG 13
Пейринг: Андрей + Катя
Герои: Андрей, Кира, Роман, Катя, женсовет.
Жанр: продолжение НРК
Глава 1.
Они работали уже больше часа, и так и не сказали друг другу ни слова: Жданов пытался заговорить с другом, но Малиновский прятал глаза, находил повод не дать ему заговорить. Он боялся вопросов друга. Не знал, как будет отвечать на них.
Наконец, Жданов оторвался от монитора и откатился на кресле от стола.
- Все! Не могу больше - мозги плавятся от этих цифр. После обеда закончим.
- Мудрое решение, господин президент! Куда идем?
- Как всегда… Только сначала ты мне скажешь, в чем провинился.
- Я?
- Ты, ты… Я же вижу: маешься, глаза отводишь… Будто переспал с моей женой…
-Ты так не шути, Андрюх! Я своей жене не изменяю - чист как стеклышко!
- Интересный нюанс: для тебя главное, что своей жене верен, а не то, что с моей переспать не можешь в принципе.
- Жданов, ну что ты к словам цепляешься. Ты же знаешь…
- Ты скажи, чего маешься, и я буду знать. Погоди, - догадался Жданов, - ты меня расстроить боишься? - Говори, не барышня, переживу.
Роман опять отвел глаза, помялся, но все же решился.
- Я… это… Тут весь офис гудит… Киру опять видели…
Андрей молча вскинул на него глаза, ждал… Роману ничего не оставалось, как продолжить.
- Тропинкина в клубе ее встретила. Видела, как та целовалась с каким-то хлыщом…
Жданов никак не реагировал. Потом криво усмехнулся.
- Весь офис, говоришь гудит… Вот уж женсовет отведет душу, поехидничает!
- Да нет, жалеют они тебя: и с Катькой облом, и Кира…
Андрюх, ну поговори ты с ней! Не первый же раз! Кстати, она на работу-то когда придет? Мне сведения нужны по продажам…
- Знать бы, когда домой явится, а ты про работу…
- Нда… дела у тебя, дружище… кто бы мог подумать…
Действительно, предположить такое пять лет назад не пришло бы в голову никому, а уж Жданову тем более.
Тогда Катя сбежала от него, уехала в Питер с Михаилом, хотя ему казалось, что накануне, в ресторане, он убедил ее не делать этого. Но она уехала. Он ждал, что она одумается, вернется… но напрасно.
И тогда он женился на Кире. Через полгода. Он не мог быть один - боялся сорваться, запить, сгинуть в пьяных драках. Тогда он думал, что Кириной любви хватит на них обоих.
Ан нет, не хватило! Только год все было более-менее хорошо: Кира не ходила – летала, окрыленная своей победой, получением его в свое единоличное пользование. Обустраивала их «гнездышко», родила дочку…
На этом все хорошее и закончилось: запас ее любви иссяк, а он не подпитывал источник.
Он был равнодушен. Не именно к Кире, он к жизни был равнодушен.
Катю не вспоминал – помнил, держал в глубинном тайничке души. Не доставал даже для самого себя – боялся воспоминаний. Но иногда она вырывалась оттуда, приходила к нему… И тогда он отключался от всего реального и погружался в воспоминания: встречался с ней мысленно, прокручивал любые, какие приходили на ум детали их общения, совместной работы… И только в крайних случаях, очень-очень редко, он делал себе подарок - позволял пережить те ночи… две не забываемые, волшебные ночи, когда не существовало ничего, кроме их любви.
Он считал, что контролирует процесс, что позволяет воспоминаниям появляться, когда сам этого хочет, и лишь гораздо позднее понял, что они овладевают им гораздо чаще, и в самые неподходящие моменты: он вспоминал Катю, когда любил Киру! Он представлял ее на месте Киры! И был нежен и предупредителен… и забывал о себе… и жена была довольна… В иных случаях шло отрабатывание программы. Все было замечательно, чувственно, но без чувств…
Кира поняла это раньше его.
- Это невыносимо! Мы будто втроем в постели. Ты спишь со мной, а думаешь о ней…
- Кира, побойся Бога! У меня никого нет. Я не изменяю тебе!
- Лучше бы было! Раньше ты изменял мне физически, а душой был со мной. А теперь твоя душа мне не принадлежит. Мы стали чужие… Она не вернула твое сердце…
Тогда это и началось - ее загулы. Кира потеряла интерес и к нему, и к семье: неделями проводила вечера в клубах, заводила поклонников, отрывалась по полной. Потом, словно спохватившись, возвращалась в свой прежний облик: становилась безумно любящей матерью, заботливой женой. Но с каждым годом периоды загулов становились длиннее и чаще. Заботы о дочери были полностью переадресованы на няню и Андрея, от няни же и Жданову перепадало кое-какое внимание: то ужин приготовит, то рубашку погладит.
С няней им повезло. Она им как родная бабушка.
Глава 2
Роман не первый раз заводил с Андреем разговор о Кире - он не понимал друга. Сам он женился вскоре после Жданова и на удивление удачно. Был счастлив со своей Полинькой, обожал ее, хотя никто не понимал за что: она вовсе не отвечала тем стандартам, которые были им же и установлены. Полинька была копией его секретарши Шурочки: такая же высокая, угловатая и рыжая. Полина работала на телевидении каким-то последним помощником режиссера. Ее обязанностью было – ходить по улицам и выискивать нужные лица. Она и Романа так нашла: подходил его типаж для передачи. В передаче он так и не появился, а вот Поля появилась в его жизни.
Малиновский даже стеснялся своего счастья, чувствовал себя виноватым перед другом: у него все так замечательно, а у Жданова проблемы…
И то сказать: если бы не его план, если бы не история с Катериной… Да, приложил он руку к Ждановской жизни, помог создать проблему. Потому и мается…
Сегодняшний разговор тому подтверждение.
- Андрей, объясни мне, я не понимаю. Если не идет у Вас с Кирой дело, почему ты не разведешься? Почему позволяешь выставлять себя рогоносцем? Ты что, не понимаешь, что тебя обсуждают на всех тусовках? А как не обсуждать, если самый завидный жених терпит от жены такое?!
- Все я, Ромка, понимаю. За все в жизни платить приходится. Сколько я Кире изменял? Сколько она терпела от меня? Теперь моя очередь. А если серьезно, то все дело в дочке, в Лизавете. Люблю я ее безумно. Не смогу без нее. Три года всего, а уже женщина!
Представляешь, прихожу вчера с работы, Киры как всегда нет, а она меня встречает. Тапочки держит и полотенце на плече. Говорит:
- Папочка, я сегодня хозяйка, вместо мамы! Мой ручки, мы с няней ужин приготовили…
Разве можно с ней расстаться? А ты же знаешь, в случае развода, суд всегда ребенка матери оставляет, если не совсем она пропащая. Кира же не пропащая…
- Бывает, что матери сами оставляют ребенка отцу, добровольно. Я слышал.… Зря ты не поговоришь с Кирой. А вдруг?
- Ты думаешь?
- Не уверен, но попробовать-то можно.
Роман давно ушел, а Жданов так и сидел с улыбкой на лице. Все из-за нее, из-за Лизоньки…
*
…Он ждал Катерину. Сидел в машине, в ее дворе и ждал. В банк они собрались, за кредитом, а документы по Никамоде у нее дома хранились, вот и заехали. Вот он и ждал.
Девчушка лет шести прыгала по клеточкам, нарисованным на асфальте. Косички поднимались вверх в такт ее подскокам. Очки на носу тоже подпрыгивали. И была она такая знакомая… «Ну точно, как Катя в детстве», - подумал он.
А вокруг девчушки потешались ее злейшие враги – мальчишки.
- Лиза, Лиза, Лизавета! Я люблю тебя за это, - надрывались они во всю мочь своих еще писклявых голосов.
Он так засмотрелся, что не заметил подошедшую Катерину, и она наблюдала за ним какое-то время, а когда он, наконец, заметил ее и впустил в машину, спросила.
- Вас кредит беспокоит? О нем задумались?
- Да нет, на девчонку засмотрелся. Уж больно ловко прыгает. Если у меня когда-нибудь будет дочь, обязательно Лизой назову.
- Вам так нравится это имя?
- Нравится. Бабушку мою так звали. Самый лучший друг она мне была…
*
Надо же… Вспомнилось… Тогда еще и в мыслях не было, что полюбит Катю.
А дочку Лизой назвал. Не совсем, правда. Кира на «Елизавету» не соглашалась ни в коем случае.
Снизошла до «Элизы», но для него она все равно Лиза… Лизонька…
*
Поговорить с Кирой все не удавалось. Он сам тянул, боялся этого разговора. Что если она откажет категорически?.. А так оставалась иллюзия возможности договориться
Кира начала разговор сама, причем не дома, а у него в кабинете. Специально пришла, как на прием по личным вопросам.
- Андрей, нам надо поговорить.
- Может, дома?
- Нет, дома Элиза и няня. Лучше здесь.
- Хорошо, давай поговорим. О чем?
- О нас… Обо мне… Андрей! Я хочу уехать!
В начале разговора ее слова звучали неуверенно, а теперь – решительно. Она словно бросилась в холодную воду.
- Куда и зачем?
- Я… я совсем хочу уехать. Ты же понимаешь не хуже меня, что не получается у нас семья.
- То есть, если я правильно понял, ты хочешь развестись?
- Да, хочу! Причем, официально… Может быть я еще смогу наладить свою личную жизнь.
- Дочку я тебе не отдам! – почти закричал Жданов, но тут же опомнился, - извини, я погорячился. Давай спокойно… Зачем травмировать ребенка? Новое место, новые люди… Ты ведь не одна поедешь? У тебя есть человек, который заменит меня и, следовательно, отца Лизе?
- Да, конечно…
- Вот видишь… А для нее он - чужой человек. Когда еще она привыкнет? И привыкнет ли вообще? Согласись, для такой крохи лишиться враз и няни, и папы, и привычной обстановки - слишком большая травма. А только без тебя…
- Ты хочешь сказать, что без меня она страдать не будет, - усмехнулась Кира.
- Нет, ну почему, будет, но меньше – она же останется дома, в своей комнате, со своими игрушками, с няней, к которой привыкла… ну и я тоже…
Кира неожиданно улыбнулась.
- Хорошо, Андрей. Не уговаривай меня, я и сама так подумала… решила…
Он удивленно вскинул на нее глаза
- Сама?
По ее лицу пробежала тень. Улыбка исчезла, уступив место страдальческому выражению
- Я виновата перед тобой…
- Не надо, Кирюш, я тоже виноват…
- Я не в том виновата…
- ?
- Я не хочу об этом говорить. А еще… Я как-то устраиваю свою жизнь, а ты остаешься один… по крайней мере пока… Пусть Элиза будет с тобой. Только обещай мне…
Она не закончила, он перебил ее.
- Кир, если я и надумаю жениться, то только на женщине, которую полюбит Лиза!
Но ты ведь будешь приезжать?
- Не знаю, стоит ли? Она еще маленькая, забудет… Но я… я не смогу! Буду навещать, обязательно!
Казалось, все проблемы решили. Вдруг Жданов встрепенулся.
- Кира, ты не сказала, куда собираешься ехать…
- В Киеве, в Украинском филиале нашей фирмы вакансия образовалась. Я хотела туда… если у руководства нет других планов… И друг мой там живет…
- Не вопрос! Я сегодня же займусь оформлением документов.
Когда она уже взялась за ручку двери, он произнес:
- Кир, ты прости, что так получилось - я думал, мы сможем.… Прости…
- Это ты меня прости. Я виновата… очень! Прощай, Жданов!
*
Через две недели у них началась новая жизнь. Кира с головой ушла в работу. Осваивала новые для себя обязанности вице-президента, а это отнюдь не просто – одно дело самой хорошо работать, и совсем другое – организовать работу подчиненных тебе людей. С не меньшим энтузиазмом она обустраивала и свою личную жизнь. Кажется, и это ей удавалось!
А Жданов продолжал жить так, как и до отъезда жены. Только легче ему стало на душе – можно было быть самим собой: не изображать примерного мужа, не делать вид, что не волнуют его сплетни и перешептывания за спиной.
Окружающие восприняли его новый статус по-разному: осуждали, жалели, удивлялись, радовались… Последнее утверждение относилось к Малиновскому - он был искренне рад за друга.
Поговорили, пообсуждали, и успокоились. Приняли ситуацию в том виде, как она есть.
Женсовет счел необходимым опекать его: то пригласят на чай с таниными пирогами, то устроят допрос с пристрастием: почему вид усталый? А то вдруг о дочке побеспокоятся:
- Андрей Павлович! Мы с детьми в зоопарк в выходной собрались, - Пончева начала прямо с порога, - и Машка с Егоркой пойдут! Мы хотим и Вашу Лизоньку взять. Доверите?
- Спасибо, Татьяна. Я и сам могу…
- Ну ей же интереснее с детьми, веселее… А у Вас, наверное, дел накопилось за неделю…
- Уговорила! Дел и вправду много.
- Так мы заедем? Часов в 12 нормально будет?
- Хорошо, Таня! Спасибо, будем ждать…
И так постоянно – то зоопарк, то цирк, а то и просто прогулка в парке…
Глава 3.
Рабочий день близился к завершению: осталось несколько документов просмотреть и можно ехать домой. Там Лизонька. Она уже ждет – звонила только что. Не сама, конечно, с помощью няни. Няня теперь живет у них постоянно – все-таки у Жданова рабочий день ненормированный, всякое случается, а так он за дочку спокоен.
Родители вначале сильно возмущались тем, что он развелся с Кирой, но, пожив пару месяцев в Москве, такого наслушались, что кардинально изменили свое мнение. Даже жалели его. Ему было странно - он и в детстве от них такого не испытывал.
Сегодняшним днем Жданов был доволен: удалось поразить японскую делегацию изделиями компании и заключить с ними выгодный договор. Было приятно вдвойне, потому что Милко, сам великий мастер, признал правильность его стратегии. Он долго упирался, не хотел шить такие «скромные» с его точки зрения наряды. Милко привык к европейской открытости и сексуальности одежды. Жданов взял риск на себя - уговорил, почти заставил, изменить концепцию новой, «восточной» коллекции. И вот - успех! Именно скромность, невинность и даже целомудрие привлекли японцев. И Милко признал его правоту. Публично признал! Это дорогого стоит…
Улыбка гуляла по лицу Жданова, как воплощение положительных эмоций дня: японцев… Лизоньки… родителей…
- А жизнь- то налаживается, Жданов! – сказал он сам себе и довольно потянулся.
В этот момент появился Малиновский. Уселся в свое вице-президентское кресло и молча наблюдал за другом. И вдруг спросил ни с того, ни с сего.
- Андрюх, а ты Катьку вспоминаешь?
Довольная улыбка тут же исчезла с лица Жданова.
- А что собственно вспоминать? Две ночи… Она сделала свой выбор - уехала с Михаилом и, видимо, вполне счастлива…
- Я видел его вчера, - Малиновский говорил, не поднимая глаз на друга, старательно ковыряя щербинку на столе.
- Кого? – не врубился сразу Жданов.
- Михаила… Мы обедали с Полянским в «Мармеладофф».
- Так он же владелец! Ничего удивительного… Ах, да… они же в Питере… Ну, приехал… приехали... по делам.
- Андрюх… Он один был. Цыпочку одну клеил, настойчиво так… Потом вместе ушли… Я ее знаю. Она из ресторана с мужиком не в кино уходит…
На скулах Жданова заходили желваки. Пальцы сжались в кулаки, и косточки побелели.
Малиновский хорошо знал эти признаки – беды не миновать!
- Гад! Он что же, изменяет Катерине? Этого я ему не позволю! Катьку увез, я стерпел – она сама так захотела. Но изменять…
Он решительно смел бумаги в ящик стола.
- Все! Поехали!
- Куда?
- В ресторан! Куда же еще?! Он наверняка там.
- Слушай, Жданыч… Может не стоит сегодня? Меня Поля ждет…
- Как знаешь. Один поеду…
- Ну, уж нет! Ты там таких дров наломаешь! Вместе поедем! И на моей машине.
*
Друзья вяло жевали отлично приготовленное мясо, упакованное в сногсшибательный соус. Непонятно было, улучшает соус вкус мяса или наоборот, портит его. Но это их и не интересовало, как и само мясо. Они вяло жевали, ковыряли вилками и поглядывали на официанта. Тот уже с тревогой смотрел на необычных посетителей. Как только Жданов отбросил вилку и отодвинул блюдо, официант материализовался возле их столика.
- Извините, у вас претензии? Вам не понравилось блюдо?
- Позовите хозяина, - не стал вступать с ним в полемику Жданов.
- Ну, зачем же сразу хозяина? Мы сами решим вопрос - я могу поменять Вам блюдо…
- Хозяина, я сказал!
- Тогда может быть шеф-повара?
- Хо-зя-и-на! Разве я непонятно выражаюсь?!
Официант улетучился, и через несколько минут в зале появился Михаил Борщев собственной персоной. Он сильно изменился: заматерел, округлился, волосы поредели, и на макушке просвечивала лысина. «От ума не там лысеют, - подумал мимоходом Жданов, - видно прав Роман насчет «цыпочки».
Борщев оглядел зал с немногочисленными посетителями, зацепился взглядом за их столик и прямиком направился к ним. Он узнал Жданова и не стал делать вид, что это не так.
- Я к вашим услугам господа. Чем вы недовольны? Не понравилось мясо?
- Мясо тут ни при чем… Разговор о тебе.
- А что собственно произошло?
- Он еще спрашивает, - Жданов зверел на глазах, и Малиновский решил вмешаться.
- Ты парень не темни. Видели тебя… с цыпочкой… и вышли вы вместе!
- А вам собственно, какое дело?
- Такое! Я тебе Катерину обижать не позволю!
- Не понял… Катя-то причем? Я ее почти пять лет не видел…
- То есть?! Она же с тобой уехала!
- Как уехала, так и приехала. Она всего месяц в Питере и проработала, а потом назад вернулась. А вместе мы и не были никогда. Только работали. Хотя не скрою, я надеялся на большее.
- Как же так… Разве вы не поженились? И где сейчас Катя?
- Я ничего не знаю. Мы не общаемся. Я пробовал позвонить, телефон не отвечает. Сменила номер, наверное…
Жданов после слов Михаила сник. Его лицо выражало отчаяние.
Малиновский поспешил закончить разговор.
- Извини, друг! Ошибочка вышла! Спасибо за приятный вечер! А с мясом все в порядке – отличное мясо!
Уже на улице стал тормошить Жданова.
- Палыч, ну ты что? Палыч…
- Как же так, Ромка? Она вернулась… Почему я ни разу не встретил ее, почему ничего не слышал о ней?
- Значит, она не хотела. Иначе обязательно где-нибудь пересеклись бы.
Отчаяние сменилось у Жданова жаждой деятельности.
- Роман! Я должен увидеть ее! Немедленно!
- Жданов, успокойся! Не пори горячку! До завтра подожди, обдумай все, потом решишь, как действовать.
- Нет, я поеду сейчас! Если ты не со мной, я на такси поеду. У нее что-то случилось, иначе бы она не вернулась… и тем более не пряталась. Ты едешь?
- Еду, конечно. Куда ты без меня…
Не успела машина остановиться у дома Пушкаревых, как Жданов выскочил из нее.
- Ромка, ты подожди минут десять. Если меня не будет – езжай. Я сам доберусь.
- О чем разговор… подожду.
Андрей вышел гораздо раньше условленного срока. Вид у него был растерянный и удрученный. Молча сел в машину, снял очки, провел рукой по лицу, как бы пытаясь стереть с него не подлежащие огласке чувства.
- Ее нет… Никого нет…
- Ну, сегодня нет, завтра будет, - Малиновский пытался взбодрить друга, хотя сам нутром чуял неладное.
- Ты не понял. Пушкаревы здесь больше не живут. Квартира продана четыре с половиной года назад. Значит, сразу после возвращения Кати из Питера. Квартира в сталинском доме, осталась от деда. Просто так ее бы не продали. Что-то случилось… Что делать-то, Малина?
- Ну… это… В адресное бюро обратись! Дадут адрес! Если она в Москве…
Адреса получить не удалось – Пушкаревы в Москве прописаны не были. Были Пушкаревы, но не те.
Тогда вспомнил Жданов о Зорькине - Катином друге детства и причине своей неоправданной ревности. Николай жил в соседнем подъезде. Жданов дождался его и взял в оборот.
- Николай Антонович! – обратился он к нему, выходя из машины, когда тот пытался открыть дверь подъезда. Зорькин от неожиданности чуть не выронил многочисленные пакеты, которые держал в руках.
- Что Вы от меня хотите?
- Только одно: где Катя?
- Опомнился, - усмехнулся Зорькин, переходя на «ТЫ», и этим выражая свое полное пренебрежение. - Где ж ты раньше был?
- Что с Катей? Я только недавно узнал, что она не с Михаилом,– не обращая внимания на тон, спросил Жданов.
Его взволнованный вид, слова, застревающие в горле, возымели действие: Зорькин почувствовал к нему даже жалость.
- Жива, здорова, не замужем. Это все, что я могу тебе сказать.
- Скажи мне, где она живет? Почему они уехали из Москвы?
- Не могу, не проси! Я поклялся ей… Не могу!
Глава 4
Встреча с Зорькиным не оправдала надежд Жданова. Он снова был в тупике, и, кажется, отчаялся найти Катерину. Безвыходность ситуации его угнетала. Он вообще быстро загорался, и так же быстро впадал в уныние, если не мог осуществить желаемое. Нет, он мог годами идти к цели, но должен был видеть перспективу, пути достижения ее. Тогда он становился деятельным и мог горы свернуть! Узнав, что Катя свободна, что она вернулась из Питера, он загорелся. Так долго скрываемые чувства овладели им: он хотел видеть ее, хотел взять ее за руку и почувствовать дрожь ее пальцев, хотел заглянуть в ее глаза и увидеть прежнюю любовь…
Почему-то он не думал, что она могла измениться за эти годы, могла забыть его, разлюбить. Такие мысли приходили в голову, но он старательно гнал их, не пускал в сердце. Главное - увидеть! И тогда все станет ясно: плохо или хорошо, есть надежда или все кончено навсегда… Он готов был на все. Любая правда лучше неопределенности.
И невозможность узнать эту правду лишала его жизненных сил. Он стал похож на робота, жил на автомате: работал, решал текущие проблемы компании, много времени проводил с Лизой… Но даже общение с горячо любимой дочерью не было полностью радостным, какая-то горчинка присутствовала, и ребенок чувствовал это.
- Папулечка… ты опять задумался… тебе не интересно играть со мной? Давай в другую игру поиграем. В какую ты хочешь?
- Ну, что ты придумываешь, Лиза. Мне очень интересно, я не задумался… я устал немного…
Расстроила его своими словами и няня.
- Андрей Павлович! Это, конечно, не мое дело, но Лизоньке любви не хватает…
- Что Вы такое говорите? Мы все ее так любим! Она живет в достатке, в ласке -все для нее…
- Это правда. Вы ее любите, балуете. И я к ней, как к внучке отношусь. И настоящие бабушка с дедушкой в ней души не чают… Я о другом. Материнская любовь ей нужна, женская…
- Но Вы же женщина, и моя мать тоже…
- Мы - люди пожилые. А мать должна быть молодой… как у подружек. Я Вам больше скажу: дети стесняются пожилых родителей. Моя вот дочка поздно родила, так сын ее не любил, когда она на родительские собрания ходила в школу, стеснялся… И то сказать, она там на уровне бабушки была – другим родителям около тридцати, а ей под пятьдесят…
Я к тому, что жениться Вам надо. Пока она еще маленькая, привыкнет, мамой будет звать.
Вы извините, что встреваю - не мое это дело…
- Ну что Вы… Вы все правильно говорите. Только не получается… пока…
- Так и не к спеху! Я просто к слову…
- Я учту. Обязательно.
*
Малиновского состояние друга не радовало. Но он, в отличие от Жданова, трудностями вдохновлялся. Возможно потому, что это были не его трудности, и решать их было интересно, как задачку повышенной сложности: решишь – уважение к себе повысится, а не решишь – тоже ничего страшного, на жизнь-то никак не влияет.
Андрею он ничего говорить не стал, чтобы зря не обнадеживать, а сам задумал отыскать Катерину. И план у него уже готов. За отправную точку решил взять все того же Зорькина.
Николай все знает о Пушкаревой, значит, встречается с ней. А после разговора со Ждановым, тем более. Следить за ним самому нельзя, заподозрит… Но есть Полина!
Поля выслушала всю историю Кати и Андрея (пришлось рассказать полностью, включая и свою неблаговидную роль) и вдохновилась идеей мужа. Взяла на себя роль сыщика.
Она «вела» Зорькина от дома до метро. Заговорила: «Ваше лицо… наша передача…очень нужно… без Вас невозможно…».
Николай, к славе неравнодушный, купился.
- Вы знаете, мне сейчас очень некогда (это было сущей правдой). Давайте после обеда… Приходите в офис… И он вручил ей свою визитку, с адресом и телефоном.
А дальше пошло везение. В офисе она увидела Катю – знала ее по фотографиям. Проследила за ней. Не в один день, постепенно, узнала ее маршрут: метро – вокзал – электричка - пригородный поселок. До дома провожать не стала – вдруг заметит, а им ведь потом дружить семьями… В том, что Жданов женится на Катерине у Поли сомнений не было.
*
И вот этот день настал! Радостно-взволнованный Малиновский доложил Жданову результаты поисков.
Не менее радостный и еще более взволнованный Жданов чуть не задушил друга в объятиях и тут же (дело было в конце рабочего дня, в пятницу) отправился в пригород. Разумеется на машине, а не на электричке.
По прибытии в городок, да и не городок вовсе, а станция железнодорожная, проехал его насквозь, добрался до железнодорожной платформы, куда приходили электрички, поставил машину так, чтобы видно было прибывших пассажиров, и стал ждать.
Наблюдать было удобно: выход с платформы только один – через навесной мост. Вот на него он и направлял свой взор, как только прибывал очередной электропоезд.
Он увидел ее сразу. Основная масса прибывших уже прошла, а она припозднилась. Ее вид поразил его: не было той девочки-секретарши, которая ранила ему сердце, не было успешной дамы, не верившей в его любовь
По ступенькам моста шла уставшая, измотанная женщина. Растрепавшиеся волосы спадали ей на лицо, но она не могла их поправить: ее руки были заняты пакетами с покупками. Скорее всего, пакеты были нелегкими: она меняла их из руки в руку, близоруко щурилась и осторожно спускалась по ступенькам – наверное, приходилось падать с них.
Она прошла мимо машины, и тогда он окликнул ее.
- Катя!
Она застыла. Будто выстрел в спину остановил ее. Медленно повернулась. Не закричала. Только губы задрожали, и глаза заволокло…
Мгновение – и он рядом. Мгновение – и она упала в его объятия. Он прижимает ее голову к груди. Ее слезы жгут кожу и сердце. Она не может его обнять – пакеты… Она не догадывается поставить их на землю. А он гладит ее волосы, заправляет выбившиеся пряди, повторяет одно слово: Катя…
Первое потрясение от встречи прошло, и она смогла посмотреть на него.
- Как долго ты не приходил… - прошептали ее губы, а для него эти слова прогремели как гром, сердце пронзила боль.
- Кать… я думал, ты с Михаилом… думал – счастлива… Кать, нам поговорить надо! Поедем?
- Нет… - в голосе явно слышалось сожаление, - я не могу… сейчас… Правда не могу.
- Почему?
- Мне своих на дачу надо отправить… вот продукты купила… Электричка через час, времени совсем мало… надо собрать вещи…
- У вас есть дача? Где?
- Откуда у нас… Это Колькина, от родителей досталась.
- А ты? Тоже едешь?
- Нет. Собиралась, но не получается. Завтра работать буду – халтурка подвернулась. Грех отказываться - деньги хорошие пообещали…
- А когда проводишь, свободна?
- Да, конечно…
- Тогда я подожду.
- Долго же - больше часа…
- Ничего, подожду. Давай я тебя подвезу!
- Не стоит. Тут недалеко…
- Ну, хоть пакеты донесу.
- Я сама… привыкла…
