Андрей сидел на полу своего кабинета и перебирал открытки и игрушки, которые он дарил Кате все последние недели… Она оставила их на его столе прямо перед уходом, и теперь он пытался вернуть то ощущение удивительного и такого необыкновенного счастья, которое укрывало его с ног до головы, когда Катенька смотрела на него или просто была рядом.
Жданов внезапно закрыл руками лицо и беззвучно закричал… Он понял, что больше никогда не узнает, что такое счастье, потому что рядом больше не было ЕЁ.
Теперь ему не было никакого дела ни до инструкции, ни до компании, ни до Киры. Он потерял самое драгоценное, что было у него в жизни - Катю. Боль затопила все уголки сознания, и Андрей крепко зажмурил глаза. Потерял… Потерял… Потерял… Идиот! Как же он сразу не понял, почему ему так хорошо с этой удивительной девушкой? А откуда ему это понять, когда он никогда в жизни не любил?! Она – единственная, кто смог научить его этому чувству… Одна-единственная…
Он просто вспоминал…
Вот ее первый приход в «ZIMALETTO». Как она тогда ловко перечисляла все, что умеет! И ведь он не скривился тогда, увидев ее, а… Восхитился ею… Да, да! Восхитился! И как он тогда Ромке сказал: «Еще завидовать мне будешь!»… Конечно, внешность ее нестандартная поначалу смущала… Но не более! Слишком долго он западал на красоток… Черствых, холодных, расчетливых, глупых красоток с длинными ногами и любимым Ромкиным третьим размером…
А с Катей… С Катей все было по-другому… По-настоящему… В первый раз по-настоящему в такой его дурацкой и никчемной жизни…
«Ведь и с тобой, дураком, впервые, как с нормальным человеком обошлись… Не как с мальчиком-мажором, наследником, президентом компании, а как с Андреем Ждановым – ЧЕЛОВЕКОМ!»…
Ему всегда не хватало уверенности в себе. Желания понравиться, заслужить доверие – да, этого было с избытком, а вот уверенности…
Да и кто мог ему ее дать?
Отец… Который не доверяет, а компанию мечтает передать Воропаеву… Мать… Для которой он все еще маленький мальчик… Ромка… С которым только развеяться да по девочкам пробежаться, а вот о чем–то серьезном… Кира… Это уж совсем ни в какие рамки не вписывается! С ней серьезно, по душам говорить нельзя, сразу будет искать второе дно… Не поймет… А вот Катя…
Катя… Катенька… Катюша… Крохотная, такая нелепая, девочка совсем, которую саму бы только холить, лелеять и защищать, смогла дать ему эту уверенность…
Почему! Ну, почему он вовремя не прислушался к Малине? Ведь тот открытым текстом твердил: она тебя любит! Любит… Любит… Любила… А теперь ненавидит… И во всем этом виноват он. ОН САМ!
Андрей как сквозь сон услышал трель своего телефона. Опять Кира… И снова Кира! И опять и снова! Жданов швырнул аппарат о стену, глядя, как он разлетается на десятки осколочков.
- Как с моей жизнью… - прошептал он, снова возвращаясь к содержимому пакета.
…Нет! Он этого так не оставит! Не оставит! Мужчина, как любой нормальный человек, хотел счастья и, обретя его, не хотел лишаться, а значит, он нарушит эту гадкую инструкцию и будет все делать так, как хочет. Так, как подсказывает ему сердце… Так, как того требует душа…
Андрей решительно поднялся, сложил все в пакет, засунул его в шкаф и вышел из кабинета, ни слова не говоря. Весь вечер до поздней ночи он просидел в машине под окнами Пушкаревой, любуясь их светом.
Только около двух мужчина приехал к себе. Телефон разрывался от бешеных звонков. Усмехнувшись, Жданов выдернул его из розетки и пошел в душ. «Завтра надо купить новый мобильник, только в этот раз номером не разбрасываться направо и налево». В душе поселилось какое-то подобие спокойствия: теперь у Андрея была цель – завоевать Катю, а все остальное ушло куда-то на задний план, оказавшись никчемным и пустым. Самым главным было только одно – любовь к Кате.
***
Утро у Пушкаревой началось преотвратно. Казалось, что тело и душа одновременно замерли и окостенели. Жить не хотелось, и даже вчерашнее Колькино предложение (конечно, лучшему другу она рассказала все!) подразнить Жданова с помощью «деловой ревности» не нашло у нее отклика. Все стало безразлично без него, без его любви, пусть и притворной, без его близости, без его тепла…
Как оказалось, теперь девушке, узнавшей Андрея так близко, было мало одного его присутствия. А ведь когда-то было время, когда одного его «Катенька» было бальзамом на все ее раны…
- Да, Пушкарева… Было, да прошло! А теперь тебе пора за работу!
И так, постоянно подгоняя себя, Катерина отправилась в «ZIMALETTO». Но как оказалось, это было только началом ее тернистого пути, так как вопреки ожиданиям Жданов был уже на месте. И не только это…
Как только девушка перешагнула через порог президентского кабинета, мужчина немедленно оказался рядом с ней. Катерина резко выдохнула:
- З-здравс-ствуйте, Андрей Палыч…
- Доброе утро, Кать… Я… мне надо сказать тебе одну очень важную вещь…
- Отчет будет готов послезавтра и…
- К черту отчет! Кать… Я… Я докажу тебе, что все, что я тебе говорил – правда… Слышишь? Докажу!
- Что все?
- Вот это…
И Андрей, рывком притянув девушку к себе, начал страстно ее целовать. Она вырывалась, как могла, но справиться со Ждановым было невозможно. Его жадные губы целовали ее глаза, нос, щеки, брови, подбородок, но самое непостижимое случилось, когда он дотронулся до ее рта. Они будто оба одновременно исчезли из реального мира и создали свой собственный, только друг для друга. Мыслей о том, что Жданов ее обманывает, у Кати не было, так как мыслей не было ВООБЩЕ! Был только он… Он один! Тело ее пылало от восторга, который не исчез даже тогда, когда поцелуй закончился, и Андрей просто обнимал ее, ласково и нежно прижимая к себе. Несколько минут девушка будто была без сознания, а когда, наконец, поняла, что происходит, тут же оттолкнула Жданова от себя, но все было зря - Андрей не отодвинулся ни на миллиметр.
- Я докажу, Кать… Я люблю тебя, – твердо сказал он, лаская ее пылающим взглядом. – Я все сделаю для того, чтобы ты мне поверила.
- Не трогай меня больше! Никогда!
- Нет, Катюш… Не получится…
- Почему? – как-то жалобно пискнула Пушкарева.
- Потому что я люблю тебя…
И он снова накрыл ее губы своими…
В этот раз их прервал телефонный звонок с мобильника Андрея. Катя вырвалась из его объятий и только тут поняла, что мелодия была ей не знакома. Жданов проводил нежным взглядом девушку, скрывшуюся за дверью своей каморки, и ответил на звонок.
- Да… Да, Малин. Звонил именно я… Новый номер… Нет! Кире давать его не надо! Мне плевать на то, что она рвет и мечет… Я сам со всем разберусь и без твоей помощи… Я сказал нет! Плевать на то, что ты оставил! Лучше займись делом и отправь мне факс о состоянии дел в Праге… Чем быстрее, тем лучше… Приедешь, объясню. А пока все… Я сказал все! Пока!... А вот это только мое дело, понял?! Ариведерчи!
Мужчина с тоской посмотрел на дверь каморки. Он был уверен, что за ней, прислонившись к стеллажам плачет его счастье, но войти туда не осмелился. Кате и так было плохо. Он это чувствовал… Но отступать от своего плана не собирался!
Через полчаса Пушкарева вышла из своего убежища. Она была бледна и старалась держаться на расстоянии, но Жданов одним своим взглядом пробивал все круги ее обороны. Андрей в эти секунды словно сливался с ней в единое целое, и девушка никак не могла понять, как ему это удавалось. И так продолжалось день за днем…
«Зачем? Зачем ему все это, Боже мой? Ведь все было обманом! Ложью… Игрой… Но зачем же тогда?» - задавалась вопросом Катя, чувствуя, что Андрей завораживает ее одним своим присутствием, а еще и тем, что стал вести себя совершенно не так, как того требовала инструкция.
Он постоянно подкарауливал ее с тем, чтобы обнять, поцеловать, подхватить на руки… Пушкарева едва находила в себе силы для того, чтобы отражать все эти его выпады, и это, как вы сами понимаете, отнюдь не прибавляло ей сил. Она будто таяла как морально, так и физически. Девушка надеялась, что с приездом Воропаевой этот кошмар закончится, но и этим надеждам не суждено было сбыться.
Возвращение Воропаевой в компанию стало полным крахом не только ожиданий Катерины, но и великого Кириного плана под названием «Брак с Андреем Ждановым».
Все произошло на удивление элементарно, а началось все с того, что мужчина просто никак не отреагировал на появление Киры в своем кабинете…
В тот момент, когда женщина, буквально как смерч, ворвалась к Жданову, он всего лишь приподнял голову и равнодушно сказал:
- Привет…
- Привет? Привет?! И больше ничего?!!!
- А что ты еще хочешь услышать? – устало спросил Андрей, внутренне готовясь к очередному скандалу.
- Ну, например, где ты был все это время и почему не отвечаешь на мои звонки!!!
- На работе и дома… - равнодушно отвечал Жданов на вопросы, впервые совершенно не собираясь врать. - Поменял телефон и номер, так как старый аппарат разбил, когда ты достала меня своими звонками.
Тон, которым он разговаривал, вывел Киру из себя, и в этом разгоряченном состоянии она не заметила настроения Жданова.
- Достала? Я тебя достала?!
- Да, Кир… Достала и вымотала… Впрочем, как и я тебя… Согласна?
И только тут Воропаева заметила перемену в настроении Андрея.
- Может, ты хочешь сказать, что между нами больше и нет ничего? – с издевкой сказала она.
- Да… И уже давно… Даже в постели…
Кира похолодела. Таким Жданова она не видела никогда. Мужчина смотрел на нее и будто не видел. Точнее, не испытывал к ней никаких чувств и это было страшно. Тогда девушка решила пойти по испытанному ранее плану.
- Ты совсем с ума сошел со своими девками?! Кто теперь? Нестерова, Ларина?! Кто?
- Никого… Просто больше в наших отношениях нет никакого смысла, и ты это сама прекрасно знаешь… Кир… Ведь все уже кончилось и уже давно… Признай это…
Теперь голос Андрея был усталым и вымотанным, но он решил продолжить.
- Прости меня, но… Я тебя не люблю… больше… Так вышло… В этом никто не виноват, просто… Просто мы герои не тех романов: ни ты – моего, ни я – твоего… Прости, если сможешь… У тебя еще все впереди… Все... Только не я…
В кабинете повисло молчание, после которого прозвучал робкий вопрос:
- Может, и свадьбы не будет? – почти прошептала Воропаева.
Андрей усмехнулся.
- Ну, если ты хочешь мужа, который будет изменять тебе налево и направо, не считаться с тобой даже в мелочах, пить, чтобы не ложиться с тобой в постель, то… Давай, заглянем в ЗАГС на огонек! Только… Только ты заслуживаешь большего, чем вся эта мерзость… А по-другому с тобой я не смогу… Прости…
Они опять замолчали.
- Если со мной ты по-другому не сможешь, значит… Значит, есть кто-то, с кем ты можешь и по-другому?! Так?!
- Да…
- Подонок! – и Кира дала Жданову пощечину. – Сегодня же, слышишь, сегодня же забери все свои вещи из моей квартиры и чтобы никогда, слышишь, никогда я тебя там не видела!
- Я собрал все позавчера… - тихо сказал Андрей. – Прости еще раз… Когда полюбишь по-настоящему, то поймешь, почему у нас с тобой все так сейчас… Прости…
Ответом ему была еще одна оплеуха, и только после этого Кира вылетела из кабинета.
Жданов грустно посмотрел ей вслед и сел обратно в кресло. Да… Теперь вместо союзницы Кира превратится во врага, но… Но один узел в своих взаимоотношениях он все-таки разрубил… Теперь нужно только, чтобы ему вновь доверилась Катя… Только она одна необходима ему как воздух… Только она одна…

С каждым днем по непонятным причинам Кате становилось все хуже и хуже. Однажды прямо при Кольке она грохнулась в обморок.
- Ну, мать, ты даешь! Ты ешь хоть на работе-то?
- Ем… Только все обратно лезет… Колька, мне так плохо! Все нервы… И Жданов этот… Не пойму, что теперь-то ему от меня надо?
- А чего он?
И Катерина рассказала другу все о том, как шеф не дает ей прохода.
- Катюх, а может…
- Что, может?
- Ну, может он и взаправду тебя любит?
- Сдурел совсем?
И Зорькин счел за лучшее промолчать, хотя сомнение уже зародилось в его душе, а вот Катино состояние… Катино состояние внушало ему совсем другие опасения, о которых он пока помалкивал…
А в «ZIMALETTO» творилось что-то невообразимое. Воропаев за неделю появился в компании три раза и большую часть этого времени проводил с Катей, выспрашивая ее о делах, причем совершенно спокойно и заинтересованно. Такое отношение к своей персоне девушка никак не могла понять, но и отвертеться от этих встреч не могла.
- Катерина Валерьевна, - спросил Александр во время очередного визита. – А почему Вы тогда так заговорили со мной?
- Как так?
- Ну, так… Просто…
- Наверное, потому что устала…
- А… понятно… Скажите, а если бы тогда не Жданов, а я дал объявление о найме на работу?
- Я бы также работала на Вас.
- Также верно и преданно?
- Да… Не в моих правилах кого-то предавать…
Катя, потеряв ощущение реальности, почувствовала, как огромной волной на нее накатывается волна усталости, и, чтобы пережить ее, села в кресло…
- Жаль… Жаль, что на тот момент у меня уже был помощник. А сейчас, насколько я понимаю, переманивать Вас не имеет никакого смысла и…
И тут Катя просто сползла на пол, потеряв сознание. Александр напугался, как мальчишка, и единственное, что сумел сделать, так это переложить Катерину на диван, где она и пришла в себя через несколько минут. Когда она открыла глаза, то не сразу поняла, где именно находится. Потом девушка увидела Воропаева и с его помощью села на диване.
- Катя, - спросил он, впервые обращаясь к ней просто по имени, - что с Вами?
- Я… я не знаю… Устала очень…
- Конечно, Вы же делаете всю работу за нашего уважаемого президента! – неожиданно зло процедил Воропаев.
- Нет… Андрей Палыч тут не при чем… Это все питание… неправильное… Вам уже пора, наверное… Не буду задерживать…
Воропаев хотел, было помочь Пушкаревой пройти в ее каморку, но в этот момент в свой кабинет вернулся Жданов, который немедленно увидел Катю и бросился к ней.
- Кать! Катюш! Что с тобой?
- Если ты, Андрюшенька, - ехидно выдавил из себя Воропаев, все еще поддерживая девушку, - в ближайшее время не вспомнишь о том, что это не Пушкарева, а ты должен вести на весь груз дел компании на своих плечах, то твоей помощнице станет еще хуже.
- Слушай, пошел бы ты отсюда, а!
- Пойду, пойду… А скоро и ты отсюда пойдешь… Ты же знаешь, я упрямый. Вот дождался же я того, что Кира освободилась от тебя!
- И слава Богу… Самое главное теперь иди давай!
- Ладно… Мне действительно пора… Екатерина Валерьевна… До свидания.
И церемонно расшаркавшись, Воропаев ушел из кабинета Андрея. Правда, в конце рабочего дня, он позвонил в «ZIMALETTO», спросил о Пушкаревой и получил ответ о том, что Катерину шеф отпустил домой пораньше…
На самом деле, Андрей не просто отпустил Катю домой, а сам немедленно увез ее, несмотря на все ее протесты…
А потом… Потом у Жданова состоялся неожиданный разговор с… Николаем Антоновичем Зорькиным, который, увязавшись за незваным гостем Пушкаревых, догнал его возле машины.
- Слушайте, господин мажор, может, выскажемся по полной?
Жданов внимательно посмотрел на парня.
- Валяй! – вдруг вырвалось у Андрея, и он, впихнув Кольку внутрь машины, через несколько секунд сел в нее сам.
- Зачем ты за Катькой ходишь, как привязанный? Чего ты ей покоя не даешь? Ведь ты ж ее раздавил, да так, что больше некуда! Неужели еще больше поиздеваться хочешь, а?
Жданов сидел, вцепившись в руль и не сводя взгляда со своих рук. Когда Зорькин закончил задавать свои вопросы, в машине на две или три минуты воцарилось гнетущее молчание, а потом Андрей тихо, но уверенно сказал:
- Люблю я ее, Коль, понимаешь?
- Чего?!
- Люблю… Только дошло это до меня слишком поздно, когда она увидела настоящего меня, подонка и подлеца… Только все это изменить моих чувств к ней не может! Понимаешь? Да, я – подлец! Да, я – негодяй! Но я ее люблю… Люблю! Первый раз по-настоящему и чувствую, что навсегда… Мне кроме нее никто не нужен… Остальных просто нет и все! А она не верит… Не верит! И не поверит, никогда, наверное…
Жданов ударил по рулю, а Зорькин с изумлением смотрел на него.
- И я ее понимаю… Такое простить невозможно, забыть тем более, но… Но я ее люблю… Люблю… Люблю, и отказываться от нее не собираюсь! Я ей покажу просто, что я, нет, не изменился, а просто отбросил все ненужное, старое, и оставил только то, что нужно и важно... Понимаешь? Я вроде бы и Новый, но настоящий… Настоящий! Понимаешь?
- Понимаю… - медленно протянул Зорькин, не сводя глаз со Жданова. – Понимаю, что вляпался ты по самое не хочу… Да… Заварил ты кашу, господин Президент… Она ж такая упрямая! Если в голову что себе вбила, то… Но…
- Что «Но»? – вскинулся Андрей.
- Слышал про то, что вода камень точит?
- И что?
- А то! Балбес… Не отставай от нее, только не лезь в наглую! Медленно, осторожно, но веди наступление… Катька сможет оценить только одно – постоянство, и если ты в этом отношении будешь стоек, то…
- Да мне только она одна нужна!
- Ей докажи! Только еще раз говорю: не нахрапом. Время в данном случае твой союзник…
Жданов смотрел на Зорькина, который, глядя куда-то за лобовое стекло, хмурил брови, но продолжал давать советы.
- Слушай, а чего это ты мне помочь решил? – вдруг спросил Андрей.
- Да, потому что любит она тебя, гада. А я ей счастья хочу. Вот поэтому и помогаю… Только вот… Посмотри-ка на меня и скажи еще раз: зачем тебе все это?
- Я ее люблю…
Пауза.
- Тогда еще раз повторяю – не торопись, но и не отступай. Понял?
- Понял.
- Тогда пока. Думаю, что видимся не в последний раз, – сказал Колька, открывая дверь.
- Пока… Коль…
- Чего?
- Спасибо…
- Рано пока мне это говорить, но… Пожалуйста…
Так началось «сотрудничество» двух вчерашних соперников, которое постепенно превратилось в дружбу.
***
Следующий день кое-что изменил в жизни Катерины. А началось все, казалось бы, с мелочи.
Пушкарева как обычно зашла с утра в свою каморку и замерла на пороге.
На ее столе стоял шикарный букет. Как огнем обожгло. Однажды точно так уже было. Неужели Андрей решил повторить тот трюк? Пушкарева подошла, взяла в руки ароматный букет и только тут прочитала имя на вложенной в цветы белой карточке, и брови ее от удивления поползли вверх. Подпись гласила: «Александр Воропаев»…
Зачем? Почему? С какой стати?
И тут ход ее мыслей прервал телефонный звонок. Заставив себя выпасть из мечтаний, Катерина взяла трубку.
- Компания «ZIMALETTO», кабинет президента…
- Здравствуйте, Екатерина Валерьевна. Это Воропаев, если не поняли…
- Здравствуйте, я Вас узнала…
- Букет Вам уже доставили?
- Да… Спасибо, но… Можно спросить, в честь чего?
- Это…
И на расстоянии Катя почувствовала, как Воропаев (Воропаев!!!) отчего-то смутился.
- Я… Я просто подумал, что… Что может быть нам с Вами надо познакомиться чуть ближе… Катерина…
- Нет! – слишком быстро ответила Катя, подумав о том, что и Воропаев решил разыграть увлеченного мужчину, чтобы чего-то добиться от нее. – Простите… Простите это невозможно… Скоро я ухожу из компании, и наше знакомство вообще прикажет долго жить.
- Но… Мое предложение к «ZIMALETTO» не имеет никакого отношения!
- Простите, Александр Юрьевич, но это невозможно… И… Спасибо за цветы, но больше так делать не стоит… Простите…
И Пушкарева положила трубку на рычаг. Сердце ее стучало как бешеное. Даже самой себе она не призналась бы в том, что глубоко разочарована, потому что этот букет прислал ей не ОН… Не Андрей Жданов…
Она позвонила на ресепшен и попросила Федора увезти цветы обратно Воропаеву.
Не прошло и часа, как в «ZIMALETTO» появился сам Александр, совершенно не понимающий того, почему его знак внимания был прислан ему обратно. В последнее время с ним творилось что-то совершенно неприемлемое, непонятное, нереальное, а потому он все решил выяснить одним махом.
Жданова в кабинете не оказалось. По какой-то причине он спустился на производственный этаж и задерживался там, а потому Воропаев беспрепятственно попал в каморку Кати. В него будто черт вселился!
- Катя! Почему Вы вернули цветы?
Мужчина одним шагом преодолел все то расстояние, которое разделяло их, и рывком просто выдернул Катерину из кресла.
- Вы хоть понимаете, чего мне стоило прислать этот чертов букет? Вы понимаете, как это сложно осознать, что внезапно Вы стали для меня привлекательной?
- П-прек-кратите, Александр Юрич! – пискнула Катя.
- Подождите! Я не верю, что и теперь Вы ничего не понимаете… Вы умный человек. Скажите, разве в Вашей жизни столь велика возможность устроить свою личную судьбу? Каждая женщина мечтает о любимом человеке, ребенке…– Воропаев был жесток и бил беспощадно.
- Отпустите меня… - пролепетала Катя, внезапно озаренная одной из самых чудовищных догадок.
- Нет! Пока Вы не поймете, что мои намерения…
- Отпустите меня! Это все невозможно, слышите?! Невозможно! Никогда!!!
И именно этот момент выбрал Жданов для своего возвращения. Он смерчем влетел в Катино убежище, увидел смертельно бледную девушку и, буквально, выхватил ее из рук Воропаева.
- Ты что творишь, гад?! Ты не видишь, что она едва стоит?! – крик мужчины был слышен на всем этаже.
Андрей бережно усадил Пушкареву в кресло и, бешено раздувая ноздри, повернулся в сторону Александра.
- Пошли отсюда… Выйдем…
Воропаев, испытывая обиду и унижение, прошел в кабинет, и немедленно оказался схваченным за лацканы пальто.
- Чего тебе от нее надо?! А?! Чего надо? Ты какое право имеешь к ней лезть?! Надо чего, так доставай меня, а не ее! Понял? Хочешь, морду набей, но на ней за мои грехи я отыгрываться не позволю!
- Руки убери! Ты вообще тут ни при чем!
- А тогда чего ты приперся?!
Воропаев сомкнул зубы.
- Уже ничего… Больше по этой причине я здесь не покажусь… Руки убери!... А морду бить… мараться неохота…
Мужчины отпрянули друг от друга, Александр поправил пальто и, бросив ядовитый взгляд на дверь каморки, вышел из кабинета Жданова, а Андрей пулей полетел к Катерине.
Та сидела в своем кресле и смотрела изумленным взглядом куда-то в пустоту. Мужчина осторожно подошел к ней и опустился на колени.
- Кать… Катюш… Что с тобой?
Девушка никак не отреагировала. Тогда Андрей легонечко дотронулся до ее колена.
- Что? – очнулась Пушкарева.
- Он тебя обидел? – спросил Жданов, не сводя с нее взгляда.
- Н-нет… Не обидел… просто… Просто мне очень домой надо! Там документы по «НИКА-моде» надо в банк отвести… Мне надо!
- Иди, конечно, - вздохнул Жданов, поднимаясь с места и наблюдая за тем, как Катерина, схватив пальто, напяливала его на свои плечики.
В голове билось одно и то же: «Не может быть! Не может!... А вдруг… Вдруг! Вдруг и, правда!». И именно эта мысль и гнала ее сначала вниз, потом вон из здания «ZIMALETTO», потом в аптеку и, наконец, домой! Времени на то, чтобы проанализировать все то, что сегодня произошло в компании у нее не было. Все мысли были заняты только одним – быстрее попасть домой… Быстрее домой и узнать, что же такое происходит с ней!
Что-то прямо с порога бросила маме с папой, и к себе! К себе в комнату! Черт… Как с этими штуками обходиться-то? А, вот инструкция… Ой… Тут надо… Ладно, быстро пробегу в ванну, может не заметят…
И вот спустя четверть часа…
На руках у девушки лежало десять тестов с одними и теми же показателями – беременна!
Беременна… И что теперь?
Вместо отчаянья и страха, вполне понимаемым при таком раскладе, Катерина почувствовала только одно – совершенно абсолютное счастье! Ее любовь все-таки была не напрасна. Андрей Жданов останется с ней, сам того не ведая или не желая…
Маленький… А каким он у нее будет? Похожим на него или нет? Пусть будет его маленькой копией, но только нос не такой… Хотя… Может, мальчику и нос подойдет папин… Папа… А ты теперь Пушкарева – мама…
Надо же! У нее будет ребенок! Маленький кареглазый мальчик или малютка-девочка с угольками-глазками! Уже сейчас безраздельно любимый и оберегаемый матерью ребенок.
Только одно надо сделать обязательно – сохранить все это в секрете… Чтобы не узнал, чтобы не отнял хотя бы это счастье, а потом… Потом она все уладит, со всем справится, все выдержит… И исчезнет из его жизни… Насовсем…
А пока – за работу, Пушкарева! За работу!

Андрей прекрасно помнил свой последний демарш по отношению к Кате и боялся стать причиной еще одного ее срыва. Ему стало известно, что на какое-то время она осталась дома одна, а потому такие срывы стали еще менее желательны, так как успокоить ее дома было бы некому. Его беспокойство росло с каждым днем, так как мужчина не мог не заметить изменений, происходящих с его помощницей. Ему не нравилась ее бледность, частые головокружения… Кое-что он услышал и об обмороках… Именно поэтому, Жданов как мог, уменьшил объем работы, которую передавал Кате, отпускал ее домой как можно раньше, увеличил обеденный перерыв, но все-таки…
Но кое-что ему все-таки не давало покоя. Этим кое-чем были ее взгляды… Необыкновенные, тайные, скрытые взгляды, не похожие ни на какие другие… Он исподтишка, так чтобы девушка не видела, тоже следил за ней и все больше и больше убеждался в том, что это странное ощущение ему не показалось.
Она как-то странно смотрела на него в последнее время… Будто изучала заново и стремилась отметить то, что раньше прошло мимо ее взора… Под этим взглядом Жданов чувствовал себя очень странно и… Необычно. Так, как никогда не чувствовал себя до этого. В такие моменты для него переставал существовать весь мир, а оставалась только одна она… Маленькая, нежная, такая родная… Такая светлая и необходимая…
Девушка действительно, просто смотрела на него, только теперь новыми глазами. Какой же он на самом деле? Знала ли она его? Знает ли? Узнает ли когда-нибудь? Теперь он был не просто любимым человеком. Он был отцом ее ребенка… И ей хотелось узнать его именно в этом качестве…
И именно эти взгляды и выдали ее с головой.
Андрею отчего-то вспомнилось, как еще до всей этой истории, Катя, узнав о страхах Ромки, успокаивала Малиновского, как огня боящегося того, что Виктория забеременела, и говорила о том, что беспокоиться ему не о чем, и что Клочкова не ждет никакого ребенка.
- Вы понимаете, она на Вас смотрит не как беременная.
- А что, беременные как-то по-другому смотрят?
- А как же… Они заново знакомятся с любимым человеком… Изучают новые черты, которые раньше почему-то прошли мимо ее внимания… Они анализируют и мечтают одновременно, желая чтобы какая-то черта желанного мужчины осталась для ребенка, а какая-то нет… Представляют, каким отцом он будет. Как воспримет свои новые обязанности… А Виктория, простите, смотрит так, будто подсчитывает в уме, сколько с Вас содрать, и как это сделать побыстрее…
И вот теперь Жданов чувствовал себя объектом именно такого исследования. И однажды вечером…
Они просто столкнулись в дверях ее каморки, когда Андрей хотел, было пройти к ней, а Катя уже выходила оттуда. Налетев на Жданова, она замерла и подняла на него свои глаза, а мужчина, подчиняясь своему заветному желанию, обнял ее и чуть-чуть прижал к себе. Оба застыли и молчали, пораженные теми ощущениями, которые порождала их близость. Пушкарева смотрела на Андрея, а он, впитывая в себя ее взгляд, не выдержал…
- Кать… Почему ты так смотришь?
Девушка моргнула раз, другой…
- Как так? – прошептала она.
Следующие слова сорвались с языка Андрея сами собой.
- Так смотришь, будто… Как ты сама тогда говорила, будто ребенка ждешь…
Катя вспыхнула и неожиданно коротко и резко вдохнула в себя…
И вдруг его рука будто сама собой потянулась к ее животу, а их глаза еще раз встретились и замерли… Дыхание смешалось, и ни он, ни она не могли даже двинуться…
Все стало на свои места: и ее недомогание, и обмороки, и странные изучающие взгляды, и стремление как можно скорее исчезнуть из его жизни… Андрей не успел подумать о том, счастлив ли он или нет, от этой догадки, а просто спросил:
- Когда?...
- В ноябре… - автоматически ответила Катя, и тут же испуганно завырывалась из мужских объятий, но все безрезультатно – Андрей держал ее очень нежно, но крепко.
- А когда сказала бы? – голос его был хриплым, как во время болезни.
- Никогда! Это только мой ребенок… И больше ничей!
- А мне помнится из курса школьной программы, что в этом принимают участие два человека…
- Только тогда, когда любят друг друга…
- Вот и я про это, - нежно сказал Андрей и накрыл Катины губы своими.
Через мгновение он притянул девушку еще ближе к себе и застонал ото всех тех чувств, которые в одну долю секунды захватили все его существо. Как же давно он не целовал ее так! Как он соскучился по этому дивному ощущению теплого шелка под своими губами! Как сладко ноет тело от ее близости! Как же он любит ее!
«Господи, помоги! Сделай так, чтобы она нашла в себе силы простить меня! Теперь это просто необходимо! Нас же уже не двое, а трое!»
И тут Катя, чувствуя себя совершенно обессиленной, потеряла сознание.
Сказать, что Жданов напугался – это не сказать ничего. Он подхватил девушку на руки и, несмотря на пораженные взгляды окружающих, понес наружу. Ни в лифте, ни в машине, ни дома у Андрея Катерина в себя не пришла, и именно поэтому Жданов вызвал неотложку.
Не находя себе места от беспокойства, мужчина ни на шаг не отходил от лежавшей на его кровати девушки, и то и дело звал ее по имени. Наконец, в дверь позвонили, и спустя мгновение бригада врачей вошла в спальню.
- Ну, что тут у нас? – спросил симпатичного вида пожилой доктор, до странности похожий на Айболита из старого фильма про доброго доктора.
- Девушка… Беременная… Упала в обморок и никак в себя не приходит… - пробубнил Андрей.
- Вы, как я понимаю, папаша? – улыбнулся мужчина.
- Да!
- Тогда, молодой человек, покажите-ка, где у вас тут ванная и ведите к жене.
Через минуту доктор уже сидел на кровати и осматривал свою пациентку. Та пришла в себя, но пока еще выглядела потерянной и, будто, пьяной.
- Ну, голубушка, у Вас на лицо переутомление! Нельзя же будущей мамочке так себя изводить… Ну-ка! Поглядим, как наш малышок…
Эта странная фраза вывела Андрея, проклинавшего себя за то, что так нагрузил Катерину работой, из ступора, а врач, немного приподняв блузу Кати, положил руки на ее животик.
- Я, конечно, не рентген, но… - он подмигнул девушке, - кое-кто считает меня волшебником…
От его ладоней повеяло теплом, и Катерина странно расслабилась под его прикосновениями. Андрей заворожено посмотрел на нее и замер. Девушка стала просто красавицей за какое-то кратчайшее мгновение, и он просто не смог отвести от нее своего взгляда.
«Господи… Только бы с ней все было хорошо! Только бы все обошлось… Пожалуйста…».
- Ну, вот и отличненько! - улыбнулся врач. – Все у нас там в порядке… Ну, голубушка, теперь мы как себя чувствуем?
Катя тихонечко, но совершенно ясно ответила:
- Хорошо…
- Ну, и ладненько…
Врач еще проделал ряд своих профессиональных манипуляций, а потом добавил:
- Отдыхайте… А Вы, молодой человек, со мной на кухню…
Когда Жданов опустился на табурет, то встретился взглядом со строгими глазами доктора.
- Ну-с, батенька, выговор Вам! Не разрешайте жене так сильно гореть на работе. Я вижу, она у Вас натура упертая и трудолюбивая, и ко всему еще и добросовестная… Притормозите ее! Витаминчики ей купите, только не в уколах, а питьевые… Вот, пока возьмите эти – у меня остались… А завтра купите еще… Гуляйте с ней побольше… А с недельку пускай совсем ничего не делает! Пусть полетняйничает под Вашим чутким руководством! Как Вам такой план?
- Я всеми руками за!
- Тогда с завтрашнего дня начинайте, а сегодня пусть еще полежит.
- Хорошо… Спасибо, доктор!
- Ой, только вот не надо дальше!
- А что дальше?
- Спасибо Айболиту, ах, спасибо Айболиту, ах спасибо Айболиту! Ляля-ля-ляляляляля… - запел тот неожиданно и рассмеялся.
- Хорошо, не буду, - улыбнулся Жданов и, проводив бригаду, захотел вернуться в спальню и сесть на кровать к Кате.
Сознание возвращалось к девушке какими-то урывками, но она еще долго не могла прийти в себя, когда в первый раз открыла глаза.
Где это она? В этой квартире ей бывать еще не приходилось… Будто сквозь какую-то дымку и шипение до нее доносились слова, смысл которых не доходил до ее сознания, и девушка решила перестать напрягать слух, раз все равно ничего не понятно. Потом стало очень хорошо и тепло и, спустя какое-то время, до ее слуха дошел вопрос: «Ну, голубушка, теперь мы как себя чувствуем?». Она ответила:
- Хорошо… - услышала: «Ну, и ладненько… Отдыхайте…» и снова отключилась от яви.
И только когда где-то хлопнула дверь, и совсем рядом раздались шаги Жданова (уж их-то она не могла спутать ни с чьими другими), Катя поняла, что она находится в квартире Андрея, и даже больше – лежит в его кровати!
Боже мой! Да, как она тут оказалась?!
И тут раздался полный тепла и заботы голос Жданова.
- Катюш, очнулась? Давай-ка витамины выпьем…
- К-какие в-витамины? – совершенно ничего не понимая, пробубнила Катя, смотря на Андрея и не узнавая его.
Откуда эта забота, нежность, участие?
- Катюш… Вот… Сказали, четыре раза в день… Это помогает выносить ребеночка, поддержать силы и снять усталость…
Было заметно, как Жданов смутился, заговорив о ребенке, но это смущение было таким светлым, таким добрым и … любящим, что Катерина, так до конца и не придя в себя, взяла из его рук стакан с водой, послушно открыла рот и выпила витамины.
- Горько? – сочувствующе поморщился мужчина.
- Нет… Чем-то кока-колу напоминает… Кхм-кхм… А что я вообще у Вас делаю, Андрей Палыч?
- Ты в обморок упала. Я тебя привез сюда.
- Отвезите меня домой… У меня родители в Новосибирск уехали, так что меня никто не будет расспросами мучить относительно того, почему я так поздно…
- Кать… Тебе надо полежать еще немного… И… В общем, рано тебе еще домой!
- Кто это решил?
- Я… Кать… Я хочу с тобой поговорить о… О нас с ребенком…
- Неужели? И что скажете?
- Выходи за меня замуж.
- Что? – это неожиданное заявление просто подняло Катерину на ноги.
- Я очень хочу стать твоим мужем, Кать… Я все для этого сделаю.
- Зачем?...
- Потому что я тебя люблю…
- Опять… На колу мочало – начинай сначала! Ну, зачем ты опять врешь? – от возмущения девушка не заметила, что перешла на ты.
- Кать, да не вру я, понимаешь?! Ну, выслушай меня! Тебе же тяжело будет одной, ребенку нужен отец, а тебе нельзя будет разрываться между работой и малышом. А теперь у нас появился реальный шанс создать семью. Настоящую семью. Кать… Ведь ты даже родителям еще не рассказала про ребенка, так?
- Так… Но…
- Катюш, поверь мне, я прошу тебя! Если бы ты только знала…
Мужчина внезапно обнял ее и зарылся лицом в ее волосы.
- Кать… Я так тебя люблю… Я не знал, что вообще способен на такое… Я вообще не знал, каким я могу быть, пока тебя не встретил… Я так боялся тебя потерять… Сначала по одной причине, а потом… Кать! Я тебя полюбил, и был дураком оттого, что так долго тянул с признанием… Это было сложно, понять, что я к тебе чувствую…
- Что ж тут сложного? Помнишь, как ты напился только для того, чтобы просто поцеловать меня? Думаешь, почему ты это сделал? Да, тебя от меня тошнило просто!
- Нет, Кать… Это я перед Ромкой хорохорился, что не могу с тобой ничего, а на самом деле… Мне было совестно и стыдно, что я такой подонок… Это было низко, так поступить с тобой… Но…
- Компания была ценней, да?
- Нет! Я… Я когда тебя поцеловал, то… Почувствовал я что-то чего раньше не было никогда, Кать… Настоящее что-то… Манящее… Удивительное…
Его руки медленно гладили ее по спине, плечам, а губы ласково дотронулись до виска. Все тело Кати как-то расслабилось, а внутри зародилось желание плюнуть на все и прижаться к любимому человеку… Отдаться ему во власть… Но гордость снова вскинула свою голову и девушка оттолкнула Жданова.
- А кто тебе сказал, что у меня нет планов? Есть!
- Да? И какие же?
Руки Андрея как-то безвольно опустились, и он автоматически взял со стола стакан.
И тут она понесла какой-то бред!
- Да, у меня есть планы на будущее. Я за Кольку замуж выйду! – у нее даже дыхание превратилось в металлический штырь внутри легких, но врать, так уж врать!
И тут она увидела совершенно неожиданную реакцию Жданова. Он побледнел, как полотно и, покачнувшись, сжал в руке стакан. Раздался хруст, и Пушкарева вскрикнула, так как по руке Андрея потекла кровь.
- Андрей! Нельзя же так!
- Ты права… Нельзя…
Катя заставила мужчину сесть и разжала его ладонь, полную крови.
- Нельзя поступать так по-дурацки… Ведь ты ж его не любишь…
- Откуда ты знаешь? – но тон Пушкаревой не соответствовал смыслу сказанных ею слов, так как она осторожно вытерла его руку и вынула из раны большой осколок.
- А вот знаю, Кать!
- Ошибаешься! Где у тебя вата?
- Зачем?
- Обработать ранку, и бинт нужен, чтоб перевязать…
- А говоришь, что…
- Да, говорю! Бинт где?
- В ванной!
- Пошли тогда…
Через пять минут, когда «спасение раненного» закончилось, они вернулись в спальню.
- Значит, ты совершенно серьезно думаешь, что я позволю, чтобы какой-то там Зорькин стал отцом моему ребенку?
- А разве нет? Помнится, ты не очень-то мечтал о своем отцовстве, когда Малиновский влетел в историю с ложной Викиной беременностью!
- Это другое дело!
- То же самое!
- Нет! Не то же… Самое главное в том, что люблю тебя… Что я хочу ребенка именно от тебя… Твоего ребенка… Нашего ребенка…
- Не ври!
- Не вру…
- Вот Колька никогда не врет!
- Опять этот Колька! Да, что он за человек-то такой! Ангел прямо! Любишь его, значит?
- Да!
- А говорила, что он тебе только друг! Врала, значит? А сама спала и с ним тоже! Да?
И тут Пушкареву «понесло», но только не в том направлении, в каком ей хотелось бы!
- Если ты спросишь, спала ли я с Колькой, я тебе скажу – ДА!
Жданов похолодел, но только услышал продолжение фразы, как у него отлегло от сердца:
- Вальтом! В новогодние ночи, которые вместе отмечали наши семьи! И голым я его тоже видела! Нам по три года было, и мы все задницы себе крапивой спалили, так что секретов у нас друг от друга нет! – и только тут она поняла, что проговорилась.
Но терять было уже нечего.
- Все?! Вопросы еще есть?!
- Да… - голос Жданова стал совсем другим, а плечи расслабились.
Он нежно сжал ее ладонь, которая все еще была в его руках, и тихо спросил:
- Кать, а я больше кто: осел или идиот?
Теперь Пушкарева растерялась, бухнулась на диван и не нашла сразу, что ответить.
- Ты… Ты… Чайник, вот ты кто!
- Согласен… Я теперь во всем с тобой соглашаться буду… Так доктор сказал…
На его лице появилось такое дурацкое выражение, что Катя совершенно неожиданно вдруг улыбнулась. Совсем немножечко, но Андрей заметил это, и у него отлегло от сердца.
- Кать… Ну, что мне сделать для того, чтоб ты мне поверила?
- Во что именно?
Жданов опустился перед ней на пол и посмотрел снизу вверх.
- Я люблю тебя… Только тебя… Только ты мне нужна и наш ребенок…
- Андрей…
- Нет. Послушай… Пожалуйста…
Он взял ее за руку. Его голос был полон такой бесконечной нежности, что Катя сдалась.
- Кать… Я так поступаю не только потому, что ты ждешь нашего ребенка… Ты мне нужна, понимаешь? Я готов на все ради тебя, даже на самое страшное, - он слегка улыбнулся, - чего мне не приходилось делать раньше – на настоящее ухаживание.
- Это когда мальчик девочке портфель несет и все такое? – вдруг спросила Катя.
- Да.
- А тебе не кажется, что это как-то… Как-то нелепо будет выглядеть, когда у меня живот появится?
- Наоборот. Любящему человеку важен только тот, кого он любит… Кать, я же всегда боялся тебя потерять… Всегда… А теперь тем более, потому что я еще больше тебя люблю… И тебя, и…
Андрей слегка приподнялся, приблизившись к Кате. Она испуганно выдернула у него свою руку и вскочила с дивана.
- Душно как-то…
- Погуляем? Доктор сказал, что тебе теперь надо больше гулять. И недельку отдохнуть.
- А «ZIMALETTO»?
- Не пропадет «ZIMALETTO» никуда, если нас там неделю не будет.
- Нас?
- А кто, по-твоему, будет за тобой ухаживать?
- Ты что, хочешь, чтобы я осталась тут?
- Да. Родители же у тебя в отъезде, а тебе нужен уход и постельный режим.
- Я к Кольке пойду и…
- У тебя есть я! – и эти слова были сказаны так, что Пушкарева даже не нашла чем возразить.
Они стояли и смотрели друг другу в глаза, пока, Катя, наконец, не сдалась.
- Ладно… Пошли подышим свежим воздухом перед сном.
- Пошли… Только одевайся теплее.
Они медленно бродили по улице и сначала молчали, а потом заговорили хором.
- Кать!
- Андрей!
Снова замолчали, а потом рассмеялись.
- Что ты хотела сказать?
- Ничего особенного… Просто… Как же ты будешь работать?
- Дома.
- Ясно…
Опять молчание, и тут вопрос Кати:
- А зачем ты предложил мне выйти за тебя? Ради ребенка?
- Нет… Точнее, не только…
Жданов замолчал, а потом начал говорить, и его откровения заставили Катерину посмотреть на него несколько с другой стороны. Совершенно неожиданной для нее.
- Знаешь, я этого никому не рассказывал… Года три тому назад, даже больше, мы с ней тогда только встречаться начинали, Кира пришла ко мне в кабинет не просто рассерженная, а в ярости, и прямо с порога крикнула, что не допустит того, чтобы я испортил ей жизнь… Я ничего не понял сначала, а потом она объяснила, что у нее задержка… Я даже не успел обрадоваться, когда она выкрикнула, что если беременна на самом деле, то пойдет на аборт.
Катя остановилась от шока. Кира хотела сделать аборт? Почему? Ведь Жданов – ее жених и она его любит… Это ей тяжело и сложно, а Воропаевой-то?...
- Я даже не узнал ее тогда… У нее было такое выражение лица, что… Просто оторопь взяла… Я ее не узнал… Вечером с Ромкой пошел и напился так, что… Даже рассказывать стыдно… Но все это не от того, что передо мной замаячила перспектива стать отцом, Кать! Совсем не поэтому! Я детей очень люблю… И, мне кажется, у меня получится быть отцом… Нашему ребенку особенно… Я тогда просто на Киру другими глазами посмотрел… Точнее, увидел ее другой… Она так детально объяснила почему не хочет ребенка! Фигура, карьера, молодая еще и не хочет возиться в домашнем быту… Кать… А я этого тогда хотел… Я на все эти годы запрятал свои мечты куда-то глубоко и… Кать, когда я тебя поцеловал, они ожили…
Жданов повернулся и посмотрел на девушку.
- Кать… А ты, когда узнала, ты…
- Я никогда об этом даже не думала. Ребенок ведь… Он же ни в чем не виноват… И наши отношения тут не при чем… Малыш ведь сам по себе… И я никогда… Никогда не смогла бы сделать ему что-нибудь плохое…
Андрей прижал ее руки к своим губам.
- Вот поэтому я тебя и люблю…
Он согревал своим дыханием ее пальцы.
- Я больше всего на свете хочу, чтобы ты была рядом… Ты и малышка… Потому что это – он легко дотронулся до ее живота, - девочка. Это девочка… Я уверен, потому что когда мужчина просто с ума по любимой женщине сходит – девочка получается… Я все готов для этого сделать…
- А Кира Юрьевна?
- Кать, я же тебе сказал, что с ней все кончено…
- Нет, я не про сейчас, а про тогда…
- Это была ложная тревога… Простая задержка после путешествия с Кристиной на какие-то острова… Но главное было сделано: я увидел, какой она может быть… Это Старого Жданова она устраивала даже такой, а Нового нет… Все мои прежние принципы теперь мне не подходят. Я не хочу жить так, как жил раньше! Это просто невозможно, потому что до тебя я не жил… Теперь я другой… я Новый Жданов, Кать…
- И что нужно Новому? – тихо и неожиданно для себя самой спросила Катя.
- Не что, а кто… Ты… Ребенок… Вы обе…
Они опять замолчали.
- Андрей… Ты понимаешь, что поверить тебе после всего того, что было это… Это трудно… Это очень трудно…
- Кать… Но почему бы тебе не попробовать? Я докажу, что все, что теперь я тебе говорю – это правда… Я не могу тебя обмануть… Я не могу тебя потерять еще раз…
- Значит, ты считаешь, что теперь я снова с тобой?
- Да… Кать… Правда, не совсем так, как бы мне хотелось, но… Ты рядом, а это уже так хорошо…
Его ладонь снова поймала ее ладошку и слегка сжала ее.
- Если б ты только знала, как я себя чувствую, когда ты рядом… Как супергерой какой-то…
- Как Бэтмен? – едва пряча улыбку, сказала Катя, глядя на любимого и снова не узнавая его.
Он был такой… Другой какой-то… И таким родным, таким близким он не был до этого никогда…
- Нет… не Бэтмен… Просто герой… Самый сильный, самый умный. Несмотря на то, что чайник…
Катя опустила голову и прижалась маковкой к груди Жданова.
- Не знаю я ничего… Не знаю… Это все так… Не ждала я этого… Не думала даже…
- А если подумаешь, Кать?
- Ага! А ты, как весь этот месяц, будешь то лапать, то с поцелуями бросаться, да? – она возмущенно глянула на него.
- Нет! Честное слово, нет! Если только…
- Что?
- Только ты сама не разрешишь…
- Я?
- Да, ты… Только если разрешишь…
Он нежно погладил ее по щеке, не сводя с нее пылающего страстью и любовью взгляда.
- А если нет?
- Тогда я буду ждать… Я терпеливый, как оказалось…
- Значит, приставать не будешь?
- Нет…
- Тогда… - девушка приняла одно из самых главных решений в своей жизни. - Тогда давай… попробуем…
- Кать!
- Я должна признаться… Я очень этого ребеночка хочу… И хочу, чтобы все хорошо было, чтоб он родился нормально… А для этого…
- Для этого я буду охранять твой покой!
- Угу… Только вот кто меня от тебя будет охранять…
- Кать, я же обещал…
- Ладно… Время покажет…
И время пошло.

C утра он приступил к выполнению «боевой операции». Для начала его ждал супермаркет, где он накупил всевозможных дамских штучек, начиная с махрового халата и тапочек-собачек и заканчивая всяческими прибамбасами для ванной. Именно из-за этого он и опоздал на работу, но к своему страшному беспокойству Пушкаревой на месте не застал. Она пришла почти сразу же вслед за ним. У Андрея отлегло от сердца.
- Кать… Все в порядке?
- Я… Мне немного плохо было с утра…
- А сейчас? – мужчина тут же оказался с ней рядом и усадил в кресло, опустившись прямо на пол у ее ног.
- Андрей! Ведь увидят!
- И что? Все и так все узнают… Почему бы не сейчас?
- Я не хочу сейчас!
- Ответь сначала, как ты себя чувствуешь? Капли пила?
Катерина выдала себя виноватым выражением лица.
- Я так и знал! Ну, а часы тебе зачем?
- Оттуда батарейка вылетела, а я вставить не смогла… - пробубнила она.
- Катька… - он вдруг уткнулся лицом ей в колени, и еще раз (правда, только мысленно) убедился в том, что его план – самый верный шаг.
- Кать… Ну, вот как за тобой не следить, а?
Пушкарева едва заметно улыбнулась и погладила его по волосам.
- Это ты просто привык мной командовать.
- Нет… Это я просто хочу о тебе заботиться… О тебе и о малышке…
- Так и думаешь, что это девочка? – улыбка Кати стала шире.
- А кто же еще? Только девочки не ладят с техникой! – хохотнул Жданов. – Это ж надо – батарейку не вставить!
- Смеешься, да?
- Посмеиваюсь…
- Так я и знала… - но она и сама начинала похохатывать.
- Хорошо хоть у меня в кабинете витамины есть.
- Ты просто…
- Заботливый, да? – его карие глаза не просто смотрели, а ласкали девушку, и та не могла ответить ничего иного, как:
- Да…
Андрей улыбнулся, легко поднялся с места и подошел к шкафчику, доставая лекарство.
- Двадцать капель. Открывай рот…
Катя, давясь от смеха, все-таки открыла рот и послушно выпила свои витамины.
- Кать, а ты будильник принесла? Давай я батарейки вставлю.
- В сумочке и будильник и батарейки…
Жданов достал и то и другое и в секунду справился с «невыполнимой миссией».
- Ну, вот… Порядок… Кстати, Кать, совсем забыл спросить, как родители?
- Нормально… Тетя Лида была очень рада, что не одной пришлось все это дело переживать, а потом и Леша на поправку пошел…
- А они не догадались, что тебя все это время дома не было?
- Нет… Соседи, правда, папе что-то сказали, так он на меня побурчал за то, что мы с тобой трудовой кодекс нарушаем и допоздна работаем, и на этом все…
- Значит, и мне досталось, - как-то вымученно улыбнулся Андрей, думая о том, что его ожидает вечером, когда он приведет в действие свой план.
- Досталось, - подтвердила Катя и внезапно снова погладила его по волосам.
Этот жест заставил Андрея внимательно всмотреться ей в лицо и поймать ее ладонь.
- Кать… А ты как спала ночью… Все нормально было?
Пушкарева смутилась. Откуда это он знает, что далеко не все было нормально? Что ей опять после почти двухнедельного перерыва снился кошмар, причем, самый ужасный?
- Катюш, что такое?
- Ничего, просто спалось не очень хорошо… А так, все нормально…
- Воробушек ты мой, - вдруг сорвалось с языка Андрея, и он порывисто прижал девушку к себе. – А я извелся весь… Не спал почти… Ты все время так возишься на кровати, что шорох даже у меня в зале слышно… Так этого шелеста не хватало…
Катя пораженно прижималась к его сильному и теплому телу и с наслаждением впитывала его слова. Гордость, обида, сильная воля еще шептали о том, что прощать его сейчас – верх безрассудства, но сердце и душа твердили обратное…
- Андрей, а вдруг кто-то увидит? – наконец, забеспокоилась она.
- И что? Я разве задеваю чьи-то чувства? Нет… Разве только что свои, желая много большего…
Его руки спустились чуть ниже Катиной поясницы, и девушку, будто огнем обожгло.
- Ты же обещал!
- А я и держу слово. Это так… Руки соскользнули, - его хитрый прищур не мог обмануть Пушкареву.
- Знаешь, что… Меня Милко сегодня позвал пить чай, и я пойду!
- Пожалуйста, миледи, - поклонился Андрей в преувеличенно низком поклоне, - но только про капли не забудь! Следующий прием уже через полчаса.
- Но я же только что?
- Это была утренняя порция, а время идет!
- Ладно, - буркнула Катя, чувствуя себя странно счастливой, и пошла в мастерскую.
- О! - прямо с порога к ней кинулся Милко. – Ну, и где ты все это время пропАдала?
- Да я же только что…
- КатЕрина! Я не про только что говоОрю! Я тЕбя с Утра ждал на прИмерку и еще в Обед!
- Мамочка моя, я и забыла совсем… Милко Вуканович, ну, простите меня, пожалуйста! У меня вчера родители приехали, я просто завертелась!
- ЗавЕртелась! Так я развЕрчу! Становись на новУю прИмерку. ОлЕчка, пОдай мне ленту! А ты не вЕртись, я быстро… - и маэстро спросил шепотом: - Как мАлыш?
Катя просияла.
- Хорошо… Я себя намного лучше чувствую.
- А как тИран? Не пЕрегружает?
- Нет… Андрей Палыч вовсе не тиран, он…
- Мягкий и пушистый, - раздался знакомый и пьянящий сознание Пушкаревой голос Жданова, и сам его обладатель вошел в святая святых «ZIMALETTO».
- А ты что тут делАешь? - возмутился Милко, прикрывая собой Катерину, поспешно набрасывающую на себя свою старомодную кофтенку.
- Смотрю, как ты работаешь, - потрясающе улыбаясь и усаживаясь поудобнее на диванчике, ответил Жданов, не сводя взгляда с Катерины.
- Уже в нАдсмотрщики зАписался?
- Нет… Просто… Просто решил открыть все карты. Ты Катерину не мучай, ладно? Это ей вредно очень…
Тон, которым были сказаны эти слова, насторожил и Милко, и Ольгу Вячеславовну, но самое главное, заставил Катерину покрыться алыми пятнами, которые и убедили маэстро и его помощницу в их общих догадках.
- Кать… Так, отец это…
- Да, Ольга Вячеславовна, у нас с Катей будет ребенок, - гордо и счастливо сказал Жданов, поднимаясь с места и вставая рядом с Катериной.
- Я же просила молчать, - прошептала она.
- Но когда-то же надо было рассказать все, Катюш… - Андрей как-то немного заискивающе посмотрел на девушку, чем поразил маэстро. - Я подумал, что если об этом будут знать Милко с Ольгой Вячеславовной, то ничего плохого не случится…
- Но… Я боюсь, пойдут слухи… Стыдно…
- А я не боюсь… Что в этом стыдного - то, что я полюбил первый раз в жизни? По-моему это счастье, а не позор, а малышка… Малышка это вообще мечта сбывшаяся, Кать!
Милко с Ольгой «хором» сели на диван, переводя взгляд с Андрея на Катю и обратно. Потом «великий и ужасный» положил ногу на ногу и выдал:
- Я вообще-то сплетнИчать по этОму вОпросу не сОбирался, ПушкАрева… И наш тИран прав, прИмерка окончена. Давайте-ка чАйком пОбалуемся. Зеленым с вАсильком, а?
- У меня тут печенья есть и рулетики кремовые! – подмигнула Андрею Уютова, как бы одобряя все поступки своего любимца-Андрюши.
Катя совершенно растерялась, и тут из ее кармана донеслось:
- Катерина! Пора пить витамины!
И тут же Андрей, как фокусник из шляпы, достал из кармана ее капли.
- Кто-то мне что-то обещал… - сощурился он, как тысяча китайцев.
- Ой, Жданов! – вспылила Катя. – Давай уж…
- А что этО? – поинтересовался Милко.
- Витамины для малышки, - пояснил Жданов, отсчитывая в крышечку двадцать капель.
- А пОчему мАлышка, а не мАлыш?
- А я чувствую, что это девочка, - улыбнулся Андрей во всей свои тридцать два зуба.
- Наш президент всегда лучше женщин чувствует! – подколола Катя, а Милко с Уютовой удивленно переглянулись: Катерина Пушкарева, оказывается, дама с коготками!
- И не спорю! – совершенно спокойно отреагировал на все это Жданов и, улыбаясь, протянул Кате лекарство.
Та, сначала отвела глаза, потом, сомкнула губы и… вдруг рассмеялась.
- Ладно… Давай…
Они вели себя так, будто уже давно были парой, и это не могло не удивить Милко с Ольгой Вячеславовной, которые вообще впервые видели Жданова таким. Отчего-то им обоим стало ясно, что президент нашел свою вторую половинку: до того гармонично смотрелись они оба. А потому маэстро разлил чай по чашечкам и предложил:
- Ну, дАвайте пить чай и рАссказывайте, как вы дОшли дО жизни тАкой…
- Ой… А давайте как-нибудь потом, а? – покраснела Катя.
- КОгда пОтом? ПОтом будЕт некОгда…
- Будет, но только не сейчас, пожалуйста…
- Ладно… ТОгда рассказывАйте, что будЕте делать дальше!
- Жить, Милко, - улыбнулся Андрей. – Просто жить, и я надеюсь, что вместе, а пока, действительно, не приставай с расспросами, лучше посоветуй, где приобрести детский гардероб… Приметы приметами, но знать куда бежать за покупками, когда время придет, надо!
Маэстро задохнулся от восторга, услышав такую просьбу, а потому с расспросами, которые были нежелательны Кате, на сегодня было покончено. Остаток дня прошел довольно спокойно, если не считать какого-то странного напряжения Андрея, которое нет-нет, да проскальзывало то в его взгляде, то в какой-то позе… А так все было нормально.
Но вся эта «нормальность» рухнула вечером, когда Андрей повез Катю домой и зачем-то вошел с ней в подъезд. Девушка шла немного впереди и недоумевала по этому поводу. Жданов шел за ней, как привязанный, морально готовясь к «лобовой атаке» на всех Пушкаревых сразу. Катя, будто что-то предчувствуя, то и дело оглядывалась и обеспокоено смотрела на Андрея, но его было уже невозможно остановить. «Или сейчас, или никогда!», - решил он, а потому встал рядом с Катериной, когда она подошла к своей двери.
- Проводил, спасибо, а теперь иди…
- Не-а…
- Андрей…
- Нет, я с твоими родителями хочу поговорить, - и Жданов резко нажал на кнопку звонка, чтобы пути назад не было.
- Ты собираешься уходить или нет? – зашипела Катерина.
- Нет…
- Андрей, я…
И тут дверь открылась.
- Андрей Палыч? А Вы к нам какими судьбами? – улыбнулся Пушкарев, пропуская дочь и ее начальника в квартиру, но улыбка так и застыла на его губах, когда он услышал:
- Я приехал выяснить наши отношения с Катей, Валерь Сергеич… Я ее люблю, она любит меня и…
Пушкарева в ужасе смотрела на него, понимая, что он сейчас скажет.
- Андрей!
- И Катя беременна от меня.
Наступило гробовое молчание, которое резким выдохом вопросом нарушил Валерий:
- ЧТО?!
- Катя беременна от меня, Валерий Сергеич…
- Что ж ты наделал... – вырвалось у Кати, которая стояла, как громом пораженная и прижимала ладошку к губам.
- Так это что, правда? – грозно зыркнул на нее отец, переживая самый большой шок в своей жизни и чувствуя, как рушатся его идеалы.
- Пап, я объясню все… - но Пушкарев не дал дочери даже договорить.
- Вон отсюда! – внезапно крикнул он.
- Пап… - Катя смотрела на него во все глаза, так же как и Андрей, который не мог поверить во все происходящее.
Он не ожидал от Пушкарева такой реакции. А подполковник расходился все больше и больше.
- Выр-ррастили дочь!!! С шефом спит, женихов у невест уводит!
- Не смейте так о Кате! – крикнул Андрей, прижимая к себе дрожащую девушку.
- А ты молчи, негодяй! Мало тебе баб было?
- Таких как она больше нет! И если Вы… Если Вам неприятен тот факт, что Катя и я ждем ребенка, если Вам так стыдно, то я счастлив и чувствую себя так, будто мне самую большую честь на свете оказали! Это честь – быть отцом Катиного ребенка! Вот так!
- Ну и пошли вон оба!
- И пойдем!
Мужчины орали друг на друга во всю мощь своих легких, совершенно не обращая внимания на женщин, которые обе были бледны, как полотно.
- Валера! – крикнула, наконец, Елена Санна, но Валерия было уже не остановить.
- Защитника, значит, нашла?! – бушевал он. – А, ну-ка, собирай манатки и убирайся вместе с ним отсюда!
- Пап… Ты меня гонишь? – тихо-тихо спросила отца Катя.
- Убирайся! Не такую я дочь воспитывал!
И Валерий ушел на кухню, больше ничего не сказав.
- Дочка… Как же так? – спросила Елена, но Пушкарева не слышала ничего.
По ее щекам сбегали ручейки слез, а глаза закрылись. Она прислонилась к стене и чуть, было не упала, но Жданов вовремя подхватил ее на руки.
- Кать! Катя!!! Катенька!!!
- И нечего орать тут! Не одна она первая беременная! – раздался голос Валерия из кухни.
Жданов побелел от гнева, но промолчал.
- ЕленСанн… Если вы захотите, я потом Вам все объясню… А сейчас дайте, я ее уложу…
- Не надо… - раздался еле слышный шепот Кати. – Это больше не мой дом…
- Кать…
- Я к Коле пойду…
- Кать! Ты поедешь ко мне!
- Нет… это невозможно…
- Очень даже возможно! Ведь… Ведь было же уже… Катюш…
Пушкарева обреченно закрыла глаза, и из-под век побежали новые слезы.
- Ка-ааать…
Андрей прижал ее к себе крепко-крепко и шепнул:
- Он остынет, Кать… Он же тебя любит… И мама тоже… И я тебя люблю… Только не плачь… Ей же это вредно…
Катя встала на ноги и снова прислонилась к стене.
- Надо вещи забрать… Самое необходимое…
- Все забирай, а то выброшу все к чертовой матери! – снова послышался крик Пушкарева.
- Ладно… - сквозь зубы процедил Жданов. – Мы все заберем… Даже плакаты со стен… Только потом, как бы Вам не пожалеть, Валерий Сергеич!
- Не о чем жалеть!
И Андрей с Катей прошли в ее спальню. Там мужчина, как в каком-то старом фильме, расстелив на полу несколько простыней, свалил Катины вещи на них, завязал узлами и вынес на лестничную площадку.
- Так удобнее, а белье я потом постираю в машинке, - успокоил он окаменевшую Катю.
Та равнодушно смотрела на все происходящее. Как и обещал, Жданов снял с двери и Эйнштейна, и Леннона, свернул их трубочкой и сунул под мышку.
- Кать… Пошли?
Девушка обвела глазами опустевшую комнату, которая была ее убежищем многие годы и слезы застелили ей глаза.
- Пошли, - всхлипнула она и вместе с Андреем вышла из дома.
ЕленСанна, горестно сложив руки на груди, просто стояла и смотрела на весь этот кошмар, не в силах что-либо сказать. Валерий, вышедший из кухни, глянул в комнату дочери.
- Ушли?... Ну, и ладно!
Елена посмотрела на него со слезами и болью в глазах.
- Ох, Валера, Валера… Зачем же ты так?... Ведь это наша дочь…
- Нету у меня дочери больше, поняла?! НЕТ! Это ж надо! Это… Это…
- Да полюбила она! – крикнула Елена. – А ты сразу… И он ее любит! Видно это!
- Все! Если ты не уймешься, то сейчас прямо за ними вслед отправишься!
Пушкарева замолчала и снова глянула на мужа.
- Хорошо… Я замолчу… Больше о Кате с тобой вообще разговаривать не буду… Но не потому, что боюсь, что выгонишь, а потому что, если я уйду… Если я уйду, то с кем же ты останешься?
Этот тихий вопрос, словно заноза засел в сердце у Валерия. Он уже понял, что натворил, но признавать свою ошибку не хотел.
Утром, еще раз заглянув в комнату дочери он почувствовал, как сжалось сердце… Без ее книг, картинок, фотографий, даже без этих двух придурков на стене – мужика с высунутым языком и очкарика с сигаретой – без всего этого не только комната, но и весь дом казался неживым…
«Эх, Валера, Валера… Зачем же ты так? С самим собой-то…»…

Первое утро ее новой жизни принесло Пушкаревой удивительно ощущение – ее ничего не беспокоило. В том смысле, что тошноты не было совершенно. Несмотря на все протесты Андрея, она собралась на работу и, ко своей и его радости, чувствовала себя превосходно!
Вместе они представляли весьма интересную пару. Андрей не отходил от Кати ни на шаг, но Пушкарева по-прежнему твердо стояла на своем – в компании никто, кроме Ольги Вячеславовны и Милко не должен знать об их отношениях.
Жданов горестно вздыхал, постоянно соглашался с этим. И еще раз началось их «ВМЕСТЕ». Катерина удивлялась тому, с какой радостью воспринимала теперь их отношения. «Он же меня обманул, а мне, почему-то, так хорошо с ним…». Андрей совершенно ничего не разрешал делать Катерине по дому, водя ее обедать и ужинать в рестораны и доплатив своей домработнице за увеличение рабочего времени. Девушка хотела, было настоять на том, чтобы самой делать всю работу, но Жданов был непреклонен, и это было Кате очень приятно…
Ощущения того, первого утра в доме Андрея, после того, как ее выгнали из дома, никуда не пропало, а, наоборот – пустило свои корни. Теперь Кате ничто не мешало! Токсикоза не было, больше никаких депрессий, и только счастье… Бесконечное, неизмеримое, бескрайнее счастье в ожидании обыкновенного чуда. Оставались только кошмары, но благодаря близкому присутствию Андрея, они от нее тоже отстали и пока не снились ни разу. Если бы не ее упрямство, то Пушкарева давно бы поняла, что то, что между ними имеет только одно название – любовь. Но пока она готова была признать только одну любовь – любовь к ребенку, которого она вынашивала. Хотя любовь к Андрею из ее сердца никуда не исчезла, а просто «замаскировалась» для сохранности. Эта выжидательная позиция казалась ей лучшим вариантом.
Жданов же постоянно держал себя в руках и оставался верен слову: на работе это был внимательный шеф, а дома… Дома он мучился от своих желаний больше всего, потому что Катя с каждым днем доверялась ему вновь все больше и больше. И это было так здорово! Мужчина снова чувствовал себя героем, словно крылья за спиной вырастали и хотелось сделать что-то такое… такое… такое удивительное и прекрасное и только для нее одной! Например, он сделал то, что о чем даже помышлять не мог месяца два тому назад. Он начал дружить с Николаем Зорькиным! Парень буквально на следующий день изгнания подруги из дома появился в «ZIMALETTO». Так вышло, что Катя была на производственном этаже, и весь печальный рассказ ему повествовал Андрей.
- Да… Вот это дядя Валера фортель выкинул… Ну, а у Вас там как?
- В смысле?
- Ну, операцию по возвращению утерянных позиций начал?
Жданов улыбнулся.
- Начал… Правда, она переживает все так болезненно…
- Конечно! Не каждый день тебя родной отец из дома выгоняет.
- Николай… А Вы… ты не мог бы к нам прийти сегодня? Все-таки с тобой она больше всего раскрывается в разговоре…
- Ага… То есть, ревность отменяется? – сощурив глаз.
- Давно, - улыбнулся Андрей и протянул Кольке руку, которую тот пожал.
Вот так и получилось, что Зорькин теперь ходил «харчеваться» к Жданову. Правда, через день и только по вечерам, но Катя стала веселее, а это искупало все. И вообще, оказалось, что Колька – парень с юмором, умный, хваткий, деловой, с хорошо подвешенным языком. Так что мужчины нашли общую волну.
Катерина была почти счастлива! А это ли не счастье для влюбленного? Но кроме этого восторга были еще и страдания. Да еще какие!
Каждый вечер, укладывая спать Катю, Андрей испытывал просто танталовы муки, видя, слыша свою любимую, но не смея к ней прикоснуться так, как хотелось.
Но вот однажды…
Прошло около двух недель, когда случилось нечто такое, что показало Андрею, что девушка тоже борется с собой и просто боится отдаться во власть своих чувств, чтобы снова не обмануться в нем.
В один из вечеров Катерина, подталкиваемая новыми, но вполне объяснимыми желаниями, спросила у Жданова:
- А каким ты был маленький!
- А тебе и, правда, интересно?
- Конечно! Ведь, возможно, ближе к Новому году нам придется нянчить твою копию!
- Ой, не надо мою! Лучше пусть копия будет твоей!
- А почему?
- Ну… Хочется мне так.
- Ладно, так, фотографии есть?
- Есть!
И Жданов, легко поднявшись с места, достал со стеллажей альбомы.
- Просмотр считаю открытым!
И Катерина открыла «семейный архив» Андрея. Она млела от детских изображения Жданова, а он – от нее, такой милой и нежной, доверяющей ему и просто светящейся счастьем в этот момент.
- Ты был такой милый…
- Почему был? – обиженно протянул Жданов, и тут Катя, рассмеявшись, поцеловала его в щеку.
- Ты и сейчас милый. Правда-правда! Очень-очень милый.
Ее смеющиеся глаза заглянули на самое дно его очей и замерли оттого, что увидели. Взгляд Андрея был переполнен любовью, нежностью, страстью и… откровенным желанием. Улыбка на девичьем личике слегка померкла…
- Кать…
- Андрей…
- Я только поцелую… Честное слово…
И их губы встретились. Эта ласка была нежной и робкой, будто первой в жизни у обоих, но Катя поверила ей, верила и знала, что сейчас Андрей этого хочет сам, потому что таково его желание и других причин нет.
Когда они смогли оторваться друг от друга, она прижалась к мужчине, а он, счастливый как никогда, обнимал её за плечи и осторожно гладил по спине. Где-то запищал будильник уже знакомой фразой «Катерина! Пора пить витамины!» еще больше сблизив их.
- Время «Ч», - улыбнулся Андрей Кате.
- Да… Пора… Ой!
- Что такое?
- А договор с поставщиками?
- Завтра я сделаю все сам. А ты давай, витамины пей и спать.
Пушкарева покорно приняла капли, переоделась и легла в постель. Немного передернув плечами (а вдруг сегодня кошмары вернутся?) она медленно погрузилась в сон. И именно сегодня надо было случиться тому, чего она так боялась.
Около полуночи, испытав просто животный ужас, Катерина закричала. Андрей немедленно оказался рядом.
- Кать! Катя! Катюша! Что такое?
- Страшно… Как же жутко… Сон… Кошмар… Снова…
- Ну, все… Все… Я с тобой… Я рядом…
Его сильные теплые руки обняли ее и прижали к своему телу. Чувствуя его тепло и силу, Катя успокоилась.
- Ты только не уходи… - прошептала она.
- Ни за что… Все кошмары кончились… Я с тобой… Маленькая моя…
Его руки ласково гладили ее по волосам, плечам, спине, и очень скоро девушка, расслабившись, уснула снова.
Андрей уложил ее на кровать, укрыл одеялом и прилег рядом с ней. Ее нежное личико разгладилось, и сейчас было для него самым прекрасным на свете. Мужчина не сводил с нее своих глаз и не заметил, как заснул сам. Очень скоро все его мечты и желание возродились в довольно смелом и пламенном сне, который опутал его сознание и тело. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Андрей, все еще погруженный в сон, потянулся к Кате всем своим существом и дотронулся до ее губ, которые тут же открылись для него. И она тут же ответила на его ласку, будто видела то же самое сновидение! Они так и не проснулись, когда тела их сплелись друг с другом, а ласки стали смелее и требовательнее. Внезапно, ощутив всю свою страсть, Жданов очнулся и почувствовал, что остановиться уже не сможет – слишком огромным и всепоглощающим было его желание. И именно в этот момент Катя открыла глаза. Мужчина со страхом ждал того, что девушка отшатнется от него, но… Но Катя внимательно посмотрела на него, провела пальчиком по его губам и, прижавшись к нему тесно-тесно, поцеловала его в ямочку на подбородке.
И все обиды куда-то пропали… Где же желание начать все сначала БЕЗ него? Где злость? Где попранная гордость, которая призывала бежать от него без оглядки? Где стремление все забыть?!
Неизвестно… Но надо их вернуть! Надо попытаться все это прекратить и… И…
И никак…

Ангельские глаза, а в кармане рука в кулак
За спиной аварийный знак
Слезы в буквы, а буквы в мак
Хочешь-не хочешь - верь
Разбегусь и толкну дверь
Я должна тебя забывать
Я сначала должна начать…

И никак!…
А с нами было все не так!
А я любила тебя, дурак!
Но бой окончен – белый флаг…
И никак…
Ведь с нами было все не так!
Ведь я любила тебя, дурак!
Я любила тебя!!!

Ангельские глаза, а в кармане рука в кулак
Я опять где-то в облаках
Оживая в твоих руках
Хочешь-не хочешь - верь
Я захлопнула эту дверь
Я же сделал первый шаг
Первый шаг без тебя…
И никак!

И пусть у них все началось не так, как у всех, ведь сейчас чувства никуда не деть, никуда не спрятать! Пусть!
Главное – он сейчас здесь, рядом! Теплый, любящий, родной, единственный… И такой любимый!
- Я соскучилась, Андрюш… - прошептала она тихонечко, и Андрей со стоном, сорвавшимся из самых глубин души, начал снова целовать ее.
Его губы, казалось, были везде. Целовали, ласкали, дразнили и шептали такие сладкие, такие желанные слова, которые сводили с ума не меньше, чем его прикосновения.
- Катенька… Девочка моя… Моя… Любимая… Единственная моя… Я люблю тебя… Люблю… Если б ты только знала, как я тебя люблю… Катя… Катенька… Катюша… Нежная… Любимая… Люблю тебя… Как же я соскучился по тебе… Маленькая моя… Родная…
Через мгновение Катя сладко застонала, почувствовав, как ее заполнил любимый человек.
- Андрей… Я… Я так по тебе… Я соскучилась…
- Катенька…
- Андрей…
- Катя…
И они оба взлетели куда-то так высоко, где еще не были! Тела будто взорвались и тут же возродились снова, для того, чтобы продолжать и продолжать двигаться в ритме страстной, горячей, сладкой, вечной любви, которую они дарили друг другу…
Через какое-то время, когда блаженство и восторг накрыли их с головой, Андрей в последний раз крикнул любимое имя и, не выпуская девушку из своих объятий, лег на кровать, боясь раздавить Катю и навредить ребенку. Катерина пребывала в каком-то пограничном состоянии между сном и явью, а потому не сразу отреагировала на все, что только что случилось. Но когда все-таки это произошло, девушка просто подскочила на кровати и, непонимающе глядя на Жданова, натянула на себя покрывало.
- Ты же обещал, что не будешь пытаться… Ты же…
Андрей сразу же все понял и начал искать выход из этой ситуации. Вновь отдалиться от любимой он не хотел. А потому надо было искать оправдание, как бы по-идиотски это не звучало!
- Кать… Я еще во сне тебя целовать начал… Прости, пожалуйста… Просто… Просто мне ты снилась, и ты не возражала, а сразу ответила, и я… Я не смог проснуться до конца… Кать…
Пушкарева чувствовала себя очень странно, и больше всего на свете боялась того, что теперь Андрей воспользуется тем, что она не может устоять перед ним и все начнется сначала. А она так не хотела зависеть от него в плане построения их новых отношений!
- И что же теперь?! - Катя уже была на грани паники.
- Кать… Катюш… Ну, получилось так, что теперь поделаешь?... - Жданову очень тяжело давалось каждое слово, а вдруг она не так поймет? - Если ты не захочешь, то это ничего не изменит… Я меньше всего на свете хочу на тебя давить… Считай, что то, что произошло это… Это…
Катя смотрела на него во все глаза, совершенно не ожидая от Андрея таких слов.
- Хорошо. И что же ЭТО было?
- Сон… Сон, который приснился сразу нам обоим… Приснилось, оставило ощущения… Потрясающие, - все-таки ввернул он, - и осталось приятным ночным воспоминанием… Вроде и было, и в то же время – нет… Как сказка…
Катя покраснела. До этого он никогда не говорил о занятии с ней любовью, как о сказке… О чем-то потрясающем… Впервые она слышала такое чудесное сравнение.
- Катюш, давай так? А? … Договорились? - мужчина, ничего не ждал так, как ее ответа.
- Хорошо…
Девушка посмотрела мужчине в глаза.
- Это был сон…
- А для тебя хоть приятный? – вырвалось у Жданова.
Катя помолчала, а потом шепнула:
- А то ты не знаешь…
Она легла на подушку, накрылась одеялом, а Андрей начал подниматься с кровати.
- Ты куда? – вдруг испуганно вскрикнула Катя.
- На диван… Ведь теперь так надо, - удивленно ответил он.
- Я… Ты… Это, конечно, странно, мягко говоря, но не уходи… Я одна боюсь… Теперь…
- Что???
- Спи со мной… Пожалуйста… Я не могу одна… А когда ты рядом, я слышу, как ты дышишь, как сопишь, чувствую, как от тебя исходит тепло, мне делается спокойнее и… Андрей, я понимаю, что тебе наверное это тяжело…
- Кать… Глупенькая ты моя…
Андрей тут же оказался рядом с ней и обнял, даря ей такую необходимую защиту. Катя расслабилась и слегка улыбнулась. Да… Вот теперь все хорошо… Теперь ей не приснятся те кошмары… Теперь ОН рядом… И пусть между ними так все неясно… ОН ей нужен, и ОНА ему почему-то тоже… Теперь все будет хорошо…
Чувствуя тепло сильных и таких ласковых рук Андрея, Катя, устроившись поудобнее, погрузилась в приятный, спокойный сон… А скоро вслед за ней в страну ночных видений отправился и Жданов…

Рейс № 259 из Пятигорска прибыл вовремя. Одними из первых в пустом и как никогда до этого холодном зале оказались две фигуры – женская (высокая, прямая, стремительная) и детская (маленькая, хрупкая, беззащитная). Женщина, осматривая зал пытливыми, цепкими глазами, безошибочно угадала компанию Малиновского и широкими уверенными шагами двинулась в его сторону. Малыш едва поспевал за ней, часто семеня ножами, но молча и никак не привлекая к себе внимания.
- Зверюга какая… Он же упасть так может… - процедил сквозь зубы Роман и пошел женщине навстречу.
Когда они поравнялись, то она, ни слова не говоря, просто вытолкнула мальчика вперед себя, а Малиновскому в руки сунула папку с какими-то документами.
- Короче, если решите направить его в детдом, то делайте все сами. Я ни копейки на это дело давать не обязана. Ребенок Ваш, вот Вы все и расхлебывайте. У меня своя жизнь, свои заботы, вообще, спасибо скажите, что я его сюда привезла.
Вся эта тирада была сказана в момент наивысшего самолюбования собой в одной из витрин небольших магазинчиков аэропорта. Малиновский смотрел на эту женщину и ужасался. По внешним данным это был как раз его тип – высокая, стройная, длинноногая и с любимым им третьим размером, но… Такой отвратительной особы противоположного пола ему еще видеть не доводилось. Все в ней вызывало в нем отвращение: пышная каштановая грива волос (как у пугала!), и длинные ресницы (коровьи, блин!), и полные сладострастные губы (вантуз!), и точеный носик (хрюкалка!), и сине-зеленые глаза с восточным разрезом (харакири хренова!)… Система ценностей Романа Дмитрича Малиновского за несколько секунд произвела переход на целиком и полностью противоположную сторону, а потому, едва выдавив из себя «Спасибо», он сжал документы одной рукой, а другой выхватил ручонку мальчика из ладони его «доброй тетушки».
Мальчик удивленно глянул на него, но ничего не сказал. А Роман, совершенно неожиданно для самого себя, прошептал:
- Шли бы Вы отсюда, тетя…
- Что? – красотка Виктория обомлела. – Да, что Вы себе позволяете?!
- Да, шли бы Вы подобру-поздорову, - вдруг сделала шаг вперед Катерина. – А то мы вспомним о доме, который, наверняка, Ваша сестра завещала своему сыну… А вот на него, как раз, Вы никаких документов не передали…
Ее голос и взгляд слегка прищуренных глаз говорили сами за себя. Пушкарева, тихая, серая, незаметная, безобидная Пушкарева, в легкой, ненавязчивой форме пригрозила этой Виктории тем, что Малиновский потребует либо дом, либо денежную компенсацию за него. Катерина не ошиблась в своих расчетах: красавица побледнела и начала ловить ртом воздух.
- Или Ваша с мужем поездка в Швейцарию оплачена суммой, которую Вы получили за него?
И тут Катя не ошиблась. Виктория, бросив негодующий взгляд на всю честную компанию, развернулась и услышала вслед:
- Пйощай, тетя Яга…
Мальчик махнул ей вслед ручонкой и, все могли поклясться в этом, усмехнулся.
Виктория остановилась.
- Кто?
- Тетя Яга, - спокойно повторил мальчик. – На бабуску Ягу ты не тянес… Пока есё…
Эта фраза была последней каплей. Женщина подскочила к малышу, но сделать ничего не успела, так как Малиновский, схватив ее за локоть, прошептал:
- Пальцем его тронешь – убью… Поняла?
Виктория побледнела, а Роман продолжил:
- Костыляй давай, тебя Швейцария заждалась. Багаж сами получим… Справимся…
Виктория просто полетела на свой следующий рейс на всех парусах, а трое взрослых посмотрели на маленького ребенка, который неловко теребил в руках свой маленький рюкзачок.
Малыш стоял такой потерянный и несчастный, что у Романа что-то кольнуло там, где должно было располагаться сердце, но страх перед новой обязанностью все равно был больше, а потому он не мог проронить ни слова. А мальчик стоял и просто смотрел на него, изо всех сил сдерживая слезы, которые уже набегали на его глазки. И тут…
- Здравствуй, - сказала Пушкарева, опускаясь перед мальчишкой на корточки и поправляя ему его шарфик, немного сбившийся на одну сторону. - Меня тетя Катя зовут, а тебя?
- Йома… Йоман… - тихонько шмыгнув носом, ответил малыш.
- Надо же! – восхитилась Катерина. – Еще один Роман! Представляешь, Андрей? У нас теперь еще один хороший знакомый с таким чудесным именем появился.
- И то верно! – улыбнулся Жданов, тоже опускаясь рядом с ребенком. – Дядя Андрей, - и он протянул ему свою большую и теплую ладонь, перед этим сняв с нее кожаную перчатку.
Мальчик, глянув на него, протянул ему свою ручонку, тоже стянув с нее крохотную вязанную перчаточку, и повторил:
- Йома...
- А я… - тут Малиновский закашлялся, не зная как сказать не простые и такие сложные слова, которые накладывали на него одни из самых трудных обязанностей в этом мире.
- Я знаю… Ты – мой папа… - просто сказал мальчик, и посмотрел на отца его же глазами.
Роман Дмитрич, чувствуя, как подгибаются колени, опустился на корточки последним.
- А откуда знаешь?
- Мне мама пйё тебя часто йяссказывая. И вот…
И тут Ромка вынул из-за пазухи сложенную открытку, внутри которой была приклеена фотография Малиновского, вырезанная из какого-то глянцевого журнала.
- Мы сйедийи за твоими успехами…
Два Романа стояли друг напротив друга и глядели глаза в глаза, пока Катерина, чувствующая всё происходящее просто кожей, не сказала:
- А поехали-ка пока к нам с дядей Андреем. Ты, Ромка, знал, что папа твой даже кашу варить не умеет?
- Догадывайся, - смущенно улыбнулся мальчик и подал Кате свою ручонку.
По дороге домой, Катерина заставила своих мужчин заехать в магазин. Навалив целую тележку продуктов, она шокировала Малиновского их количеством, и совершенно ничего не сделала из того, чем можно было бы удивить Жданова, уже привыкшего к таким налетам на продуктовые лотки.
- Ром, а ты что-нибудь особенное хочешь? – спросила она мальчика.
- Ага, - кивнул он. – Я манку йюбью.
- Манку? – удивленно улыбнулась Катя. – Ты первый ребенок, который любит эту кашу. Но тебе повезло: я очень хорошо умею ее варить… И дядя Андрей, кстати, тоже!
- А то! Тетя Катя еще и не этому обучить может, - поддакнул Жданов. – Вот и папа твой… Тоже кое-чему научился… Я надеюсь…
Малиновский посмотрел на них двоих и тоже улыбнулся. Робко, но с надеждой на то, что они его не бросят в такой сложной ситуации.
Скоро великолепная четверка оказалась дома у Андрея.
Катерина тут же занялась мальчиком, раздев его и уведя с собой в ванную, чтобы тот помылся с дороги. Тот совершенно не возражал, чем еще больше удивил мужчин, прошедших в зал и севших на диван.
- Андрюх… Чего мне делать-то? Сейчас хорошо, Катя с ним, а потом?
- Ром… Я даже не знаю, что тебе посоветовать… Но я бы на твоем месте попытался с ним познакомиться поближе, ведь, как никак – это часть тебя… Твое продолжение… Сын… Я вот, правда, дочь хочу, но ведь ты же не я, правда? Сын – это тоже замечательно!
- Андрюх… Оказывается я вовсе не такой как ты… У меня все поджилки трясутся, когда я на него смотрю… а что он обо мне думает? Вдруг я для него враг номер один?
- Брось! Не вел бы он себя так, если бы ты был ему врагом номер один… Да, и вообще, мальчишка славный какой! Смотри, Катька как с ним общий язык нашла.
- Да, но ведь я-то не Пушкарева, вот в чем дело… Не умею я с детьми…
- А ты попытайся… Все когда-то приходится начинать… Но помни одну вещь: он – ТВОЙ СЫН! Понимаешь? Твой…
- Андрей! – раздался голос Кати. – Подай, пожалуйста Ромашке полотенце, пока я его сумочку разберу.
- Хорошо…
Жданов поднялся с места, а Катя, опустившись на диван рядом с Малиновским, тихо сказала:
- Мальчик очень самостоятельный и умненький… Решил принять легкий душ, причем, сам… А вы бы ему одежду принесли, когда он вытрется… Зайдете, поможете, но ненавязчиво так… Только если он сам попросит… Давайте, Роман Дмитрич… С Богом…
И девушка протянула ему белье, детскую рубашечку, брючки, носочки и мягкие тапочки-поросята.
- Катя… Вы меня…
- Потом… Обо всем потом. Сейчас главное – это он и Вы.
И Малиновский двинул в ванную.
- Ром, тебе не помочь?
- Есйи мозно, то спину вытйи. Я пока не отень хоосо это деаю.
- Ладно.
Руки Романа слегка дрожали, пока он вытирал маленького мальчика, а тот неотрывно смотрел на отцовское отражение в зеркале ванной.
- Ром, а что ты сразу есть не пошел? – спросил у него Малиновский.
- Мама всегда говоила, сто теловек долзен садиться за стол тистым. А гоод мозно и потейпеть.
- Молодец. Завидую тебе. Я вот редко когда терпения набраться могу. Так что в этом плане ты меня обогнал. Ну, что, сухой?
- Ага.
- Тогда давай одеваться, - улыбнулся, было, мужчина, но мальчик ответил:
- Я сам, - и взял трусики из рук отца.
Тот перестал улыбаться, что не прошло мимо детского внимания.
- Не обизайся, но музчина долзен одеваться сам. Самостоятейно. Ты тойко попявь, есйи я сто-нибудь не так одену.
У Романа отлегло от сердца.
- Хорошо. Поправлю.
И под потеплевшим и растроганным взглядом отца маленький, но уже самостоятельный мужчина, начал одеваться.
- Вы скоро? – раздалось из-за двери Катино восклицание, когда Ромашка почти застегнул все пуговицы. – А то я уже кашу сварила и чай готов. С пирогами!
- Узе счас! – ответил мальчик и пожал плечами. – Зенсины! Они все такие: всегда о музском зелудке думают бойьсе, тем сами музтины.
Малиновский готов был расхохотаться, но сдержался, настолько глубокомысленно была сказана эта фраза.
Зато продолжение было еще убойнее:
- Но ведь это и хоосо, когда о тебе кто-то так сийно заботиться. Пйявда?
- Правда, - ответил Роман и подхватил сына на руки. – Пошли, а то нас уже тетя Катя заждалась.
И отец и сын двинулись из ванны на кухню, где стол уже был накрыт.
Катерина была отличной хозяйкой, а потому на столе кроме каши, чая, какао и пирогов для Романа-младшего стояло множество тарелочек, плошечек и вазочек для Романа-старшего и Андрея.
За ужином воцарилась теплая и непринужденная атмосфера, которая целиком и полностью была заслугой Пушкаревой, прилагавшей все усилия для того, чтобы мальчик как можно больше рассказал о себе. И он рассказывал, поражая взрослых своими недетскими рассуждениями, а отца особенно. Внезапно Роману Дмитричу стало стыдно. Стыдно за то, как он жил до настоящего момента, не замечая таких простых и важных вещей, которые совсем недавно открылись его лучшему другу. Это были верность, доверие, любовь…
А Ромашка, как ласково называла его Катя, немного освоившись, начал задавать вопросы:
- Дядь Андйей, а Вы с папой давно дйюжите?
- Давно… С детасада.
- А папа, пйявда, на меня похоз?
- Копия просто!
- Ром, мы, когда домой приедем, - вдруг сказал Малиновский, - я тебе свои детские фотографии покажу. Где ты, где я с первого взгляда не поймешь.
Мальчик улыбнулся, светло и тепло, и от этой улыбки на душе Романа стало легче.
- Ну, как ужин? – спросила Катерина, поднимаясь с места.
- Спасибо, все было осень вкусно, - поднялся со стула мальчик и взял со стола свою тарелочку. – Я помогу.
- Спасибо…
- Пожаюста… Я маме… всегда помогал…
- Правильно… А теперь папе помогать будешь. Он у тебя человек творческий, может забыть о мелочах быта.
- Я напомню…
- Буду премного благодарен. А то надоело мне же на одноразовую посуду тратиться, - скорчил дурашливую рожицу Роман.
- Зачем?
- А чтоб потом не мыть, а сразу выбрасывать.
- Это зйя. Я тепей за этим сйедить буду, - буркнул мальчик себе под нос, и Роман улыбнулся во все свои тридцать три зуба, а Ромашка, вытирая тарелку, спросил:
- А мозно дейикатный вопйос?
- Пожалуйста, - ответила Катерина.
- Теть Кать, а вы с дядей Андреем муз и зена?
Андрей напрягся, а Роман просто вытаращил глаза от любопытства своего отпрыска.
Женщина помедлила только мгновение и ответила:
- Как тебе сказать… И да, и нет… Между нами все так сложно.
- А спите вы вместе? – вдруг задал еще один совершенно неожиданный вопрос мальчик.
Катя слегка покраснела, но ответила:
- Да… Вместе…
Малиновский-старший удивленно глянул на друга, который расплылся в улыбке и пожал плечами.
- Тогда поютяется, сто вы мус и зена, - уверенно подытожил Ромка и сел на стул. – А есё какао мозно?
- Можно! – рассмеялась Катя, взяв небольшой чайничек с этим напитком.

Новость о том, что у Романа Малиновского есть сын, в одно мгновение облетела все «ZIMALETTO» и растревожило его как муравьед муравейник. Прихода мальчика ждали все.
Но все равно, его появление произвело в компании настоящий фурор! Во-первых, все поражались похожести отца и сына. Во-вторых, серьезность и ум мальчика, которые можно было встретить не у всякого взрослого, приводили многих в состояние культурного шока. А в -третьих...
В-третьих, никто не ожидал, что Роман Дмитрич Малиновский проявит столько отеческой любви и теплоты к ребенку. Постепенно, в процесс воспитания Малиновского-младшего было вовлечено все «ZIMALETTO». Потапкин и Федька играли с ним в агента 007 по всем коридорам и лестничным пролетам...
- Просто война - это скучно, а вот шпионская — это другое дело! - поясняли мужчины, прячась друг от друга за вешалками с одеждой.
Женсовет баловал мальчика вкусненьким, начиная с пирожков с капустой и кончая тортиком «Рыжик».
Милко занялся творческим развитием отпрыска романа Дмитрича, позволив ему сидеть и рисовать у себя в мастерской.
Но больше всех ребенком занимались Роман, Андрей и Катерина. Когда сходились эти четверо, то весь производственный этаж на несколько десятков минут мог превратиться в рыцарский замок, где шел праздничный турнир, и великолепные бойцы (конечно же, Ромио и Андрюччо) должны были сражаться за приз (папку с договорами) из рук Прекрасной Дамы (конечно же, Катерины)... Или в поле боя — Полтавское или Бородинское. В этом случае некоторые станки становились шведами или французами, и их обязательно брали в плен трое великих русских воинов — чудо-богатырей... Или это была прерия, по которой с улюлюканьем и с бойцовскими криками носились индейцы. В разгар одного из таких набегов на бледнолицых, когда Андрей Роман и Ромашка были украшены (где только раскопали-то!) разноцветными перьями и тенями разных оттенков, с помощью которых были нарисованы таинственные узоры на их мордуленциях, случилось нечто такое, что заслуживает отдельного внимания.
Андрей с Катериной вышли с этажа в цех, Роман отправился за соком для сына, а Ромашка, расшалившись, совершенно не заметил того, что по цеху шли две женщины, одна из которых красовалась в белоснежной юбке. Именно на этой самой юбке мальчик и отпечатал свои индейские узоры. И, конечно же, эта женщина была Викторией Клочковой, которая немедленно подняла такой крик, что у Ромки даже в уши заложило.
- Ты чего творишь, а?! Ты совсем, что ли очумел?! Глаза потерял?! Щенок сопливый!!!
Но крик-то ладно. Вика замахнулась, чтобы отвесить мальчику удар. Ромашка даже зажмурился от неожиданности, потому что страха не было: мать никогда не поднимала на него руки. И тут…
- Только попробуй! - руку Виктории перехватила сильная ладонь и рывком бросила ее вниз…
Малиновский стоял бледный и страшный. Дыхание его было прерывисто… Клочкова напугалась, а Кира усмехнулась:
- А не очень ли ты стараешься, Ромочка, вжиться в образ папаши? Ведь это тебе скоро надоест, и мальчик отправится прямо в приют…
Вот тут из глаз Ромашки брызнули слезы, и Роман понял, что готов убить за эти слезинки любого!
- Сынок, дорогой, не плачь, слышишь? Эта тетя, она все врет… Понимаешь? Все врет… я тебя никому и никогда не отдам, слышишь? Ром!
Именно в этот момент на этаж вернулись Катя с Андреем. Они оба застыли, когда увидели всю эту катавасию, и девушка моментально поняла все. Ромашка все еще плакал, когда она подошла к нему и взяла на руки.
- Кать, прошу тебя, пожалуйста, уведи его отсюда, а я сейчас… - дрожащим голосом проговорил Малиновский. - Разберусь и приду… Разберусь и приду…
Катя, Андрей и Ромашка прошли к лифту под тревожными взглядами собравшихся работников, а Малиновский, яростно глядя на двух подруг, сказал достаточно жестко и страшно:
- Если ты, Клочкова, еще раз к моему сыну просто подойдешь, я… я не знаю, что я с тобой сотворю… Поняла!!! И Вас, Кира Юрьевна, это тоже касается! Вот уж не думал, что ты так низко скатишься… Детей обижать… Гадость какая…
- И когда мы это такими правильными сделались? – кипя от негодования, старалась поддеть его Воропаева.
- С некоторых пор, когда с нормальными людьми стал общаться… А не со всякими там… Злыднями! Понятно!
- Что?!
- Что слышала! Не смей больше приближаться к моему сыну, понятно?
И Малиновский двинулся к лифту. Как только он шагнул на этаж, то крикнул секретарше:
- Шура! Где Ромка?
- Его Катя увела в кабинет с Андреем Палычем.
- Хорошо… Сейчас остыну и пойду к нему.
А в это время мальчик, сидя на коленях у Кати и вытерев последние слезки, сказал:
- Теть Кать, а папа мозет быть таким стйяшным. Я его таким ни йязу не видей. Он так кйичай на этих теть… А почему, теть Кать?
- Он за тебя очень испугался.
- Пйявда?
- Правда. Он тебя очень любит, Ромашкин.
- Йюбит?
Мальчик удивленно посмотрел на женщину и шмыгнул носом.
- А посему не сказет?
- Боится, что ты не поверишь.
- Боится? Язве такие бойсие бояться?
- Боятся, Ром. Еще как боятся. Твоему папе просто страшно, понимаешь?
- Нет. Он зе бойсой.
- Большие боятся еще больше чем маленькие.
И тут тот о ком они говорили ворвался в кабинет.
- Как тут? Хорошо все? Или она что-то успела сделать?
- Нет пап… Не успея…
- Ладно… Я пойду в архив… Меня там Андрей ждет, - тактично сказала Катерина и пошла к двери. – Мы скоро.
Роман подошел к сыну и крепко прижал к себе, ни слова не сказав. Первым заговорил мальчик.
- Пап… А тебе пйявда стйяшно?
И тут Роман Дмитрич Малиновский, первый бабник Москвы и Московской области, легкокрылый мотылек понял, что не сможет больше без этого человечка, как бы тяжело и страшно ему не было потом в жизни. Он поправил челку на лбу у сына и тихо ответил:
- Очень, Ромашка… Так страшно, как никогда в жизни…
- Ты не бойся, - мужественно ответил мальчуган, погладив отца по щеке. – Я тозе много чего боюсь, но тебя в обиду никому не дам. Ты зе мой папа…
Таких слов Роман даже не мечтал услышать в ближайшее время, а потому бороться с собой не стал и, подхватив Ромку на руки, крепко прижал его к себе, чувствуя, как в глазах начинает закипать что-то горячее и мокрое. Его ладони гладили детские волосы и все крепче и крепче прижимали маленькое тельце к себе.
- Пап! Задусис! – рассмеялся мальчик и обвил ручонками шею отца. – Лутсе поцеуй, пока никто не видит… - заговорщицки добавил он и сам чмокнул его в щеку.
Роман Дмитрич расхохотался, расцеловал сына в обе щечки и поднялся с дивана.
- Слушай, а пойдем в кафешку, а? По мороженному навернем, пока тетя Катя не видит! А может и еще чего-нибудь!
- А ведь бойсой, - вздохнул Ромашка и весело рассмеялся. – Мне с дыней и с висней!
- Любой каприз - пока по шее не дали!
Малиновский подхватил сына на руки, подбросил его пару раз вверх, поймал и со свистом они полетели к лифту.
***
Приблизительно через час «тетя Катя» залезла на стремянку, чтобы достать какую-то папку с верхней полки своего стеллажа. И именно этот момент выбрал ее шеф и любимый по совместительству, чтобы войти к ней в каморку.
- Кать! – крикнул Жданов и тут же схватил девушку на руки. – Ты с ума сошла, по лестнице лазить? А я тебе в кабинете на что?
Катерина расслабилась в его руках и прижалась головой к сильному плечу. А он и не собирался ее опускать на пол. Неизвестно, когда еще подвернётся такая возможность – держать ее вот так близко… Ощущать ее тепло, дыхание, биение сердца…
- Больше не буду…
- Правильно… Если что, сразу зови.
- Хорошо…
Но отпустить ее из рук не просила. И хорошо!
Сколько они так стояли? А Бог знает! Только Жданову, как и всякому человеку, который быстро привыкает ко всему хорошему, одного ощущения Катиного тела в своих руках показалось мало. Он наклонил свое лицо к ней и приблизил свои губы к ее губам.
- Так, позовешь? В следующий раз…
Но оба понимали, что не об этом говорят в это мгновение.
Катя молчала.
- Позовешь?
Девушка согласно качнула головой, и тут Андрей решился. В конце концов, он все-таки мужчина! И легко коснулся ее губ своими губами… Катя не протестовала и не вырывалась из его рук. И тогда он превратил поцелуй в более настойчивый и страстный. Она прижалась к нему теснее и приоткрыла губы, как бы приглашая его к более активным действиям. Андрей даже застонал. Неужели, правда?
- Кать…
- Что?...
- Ты меня целуешь?
- А мне кажется, мы оба друг друга целуем… Или я ошибаюсь?
- Нет… Не ошибаешься… Кать…
- Что?
- Мне перестать?
И тут Пушкарева обалдело уставилась на него. Он у нее спрашивает разрешения? Господи, вот это она его вымуштровала! Жданов! Андрей Жданов спрашивает у девушки разрешения, чтобы поцеловать ее! Вот это да…
- Только попробуй, - с легкой хрипотцой в голосе прошептала она и сама поцеловала мужчину.
И именно в этот момент в кабинет вошел Воропаев. Двое целующихся были так увлечены друг другом, что не заметили ни открытой двери каморки, ни незваного гостя, а вот он… Он прекрасно все заметил и похолодел от гнева.
Так вот почему Катерина перестала разговаривать с ним по душам! Вот почему прислала те цветы назад! Опять ОН! Опять Жданов, черт побери!
Александр закрыл дверь и пошел к лифту. Он сумеет отомстить Жданову… Да, сумеет! Он в нужный момент расскажет все Павлу Олеговичу, и тогда Пушкарева поймет, что шеф ее просто использовал, и она потеряла нечто, что могло стать чем-то настоящим… Надо только подождать… Месть — блюдо, которое подают холодным...
***
Влюбленных отвлекли от их сладкого занятия двое – отец и сын Малиновские, ворвавшиеся в кабинет президента «ZIMALETTO», подобно смерчу. Причем, первый держал на руках второго и орал благим матом:
- Кать! Катя! Он полстакана вишен съел! С косточками!
- Я выпьёвывать забыл… - чуть не плакал Ромашка.
- И чего? – успокаивающе спросила Катерина, забирая из рук Малиновского свой «цветочек». – Я тебе сейчас дам ириску специальную, ты просто в туалет сходишь и все!
- Как все?! – ошалело посмотрел на нее Роман-старший.
- Так, все… Полстакана не ведро. Просто в следующий раз вместе с ним вишни ешь, и про косточки не забывай, - Катерина рассмеялась, целуя Ромашку в висок.
- Ох, ты, ё-моё…
Малиновский, совершенно обессиленный, грохнулся на диван.
- Меня ж самого еще воспитывать надо, блин! Ром, живот-то хоть не болит?
- Неа, тойко буйчит!
- Ну, раз «буйчит», то можно и без слабительного обойтись, - улыбнулась Катя. - Пойдем в туалет.
И тут оба Малиновских хором выдали:
- Не, я с папой!
- Не, я с ним!
Катя с Андреем только переглянулись. Факт отрицать было невозможно: Роман Дмитрич становился ответственным!
После четырех походов в небольшое помещение с буковкой «М» на двери, Роман Дмитрич и Роман Романыч решили, что после такого стресса им обоим и «дяде Андйею с теть Катей» просто необходим визит в кафе.
- Туда, где йипки в аквайиуме! Бойсо-ооом таком! Я есть не буду, тойко смотйеть!
И веселая компания поехала в «Робинзон», где неплохо провела часа два, а потом отправилась по домам.
Как только Андрей с Катей перешагнули через порог своей квартиры, девушка тут же шагнула на кухню.
- Сейчас ты скажешь, что не наелась, да? – смеясь, спросил Жданов, сам открывая холодильник и доставая из него макароны и кусок сыра.
- И сардельку! – восторженно пискнула Катя. – Кто же виноват, что в «Робинзоне» такие порции маленькие!
- Обжорка ты моя! Иди, переодевайся в домашнее, я все разогрею…
Через четверть часа они уже мыли тарелки, готовясь к просмотру старого фильма. И все снова было замечательно.

В компании никто по-прежнему не догадывался об их отношениях. Хотя разговоры между ними все больше напоминали чисто семейные.
Очень часто рабочий день мог закончиться приблизительно вот так:
- Почему ты все время на меня орешь?
- А потому что ты только командирский тон признаешь! Дочь подполковника, блин…
Губы Кати дрожали, и со Жданова весь его грозный вид, как водой смывало.
- Кать… Ну, Кать… Ну, прости меня… Ну, если я хоть когда-нибудь еще на тебя крикну – стукни меня чем-нибудь прямо по башке!
- Не надо… Это и так твое слабое место…
- Признаю! Кать… Ну, не надо…
- Чего не надо?
- Плакать… Пожалуйста…
- Не буду… Это вредно…
- Вот! Правильно! А теперь пошли домой.
- Пошли.
Часто вечера они проводили с Малиновскими, которые были почти частью семьи, точно так же как и Колька Зорькин, сумевший понравиться обоим Романам.
Именно такой совместный вечер помог паре помириться навсегда. Роман и Андрей сидели за столом в большом зале и разбирали план работы компании.
- Так жарко, Жданыч! Котельщик ваш работает на всю мощь! У тебя ничего холодненького нет? А то принес бы с кухни.
- Зеленый чай с лимоном подойдет?
- Это когда же ты на такие напитки перешел?
- Малин, отстань, а? А то вообще никуда не пойду…
- Да, ладно-ладно.
И тут в комнату вошла Катя с подносом в руках, на котором стоял графин с чаем и четыре высоких стакана.
- Я подумала, что вы тут от жажды дуреете, - пояснила она и поставила поднос на стол.
Малиновский замер. «Она мысли, что ли умеет читать?». А Катерина с Андреем не сводили глаз друг с друга.
- Дай мне тоже попить, - попросила девушка.
- Только не увлекайся холодным, а то заболеешь, - заботливо подал ей стакан Жданов.
- Ничего, ты ж меня спиртом разотрешь и все! – вдруг подмигнула Катя мужчине, и Андрей закашлялся. Ромка, посмотрев на них обоих, понял, что пара вспомнила что-то личное, и отчего-то смутился.
Посидев с друзьями еще немного, он вместе с сыном заторопился домой, оставив хозяев наедине.
Катерина, собирая бумаги, хитро улыбнулась.
- Вот и все мои развлечения, - притворно сокрушенно вздохнула Катя.
- Ну, давай я тебя развлеку, - предложил Андрей.
- Да, есть у меня уже один массовик-затейник… Знаешь, как выкаблучивал, когда мне плохо было?
- Кто ж это?
- Как кто? Колька!
- Интересно, чем же он тебя развлекал? – в голосе Жданова все-таки слышались нотки ревности.
- А вот он придет скоро, ты спрячься и увидишь… А то он у нас стеснительный… Ты просто сразу о своем присутствии не заявляй, - хитро улыбнулась Пушкарева, расправляясь со второй сарделькой, взятой прямо из холодильника.
- А что? Так интересно?
- Ну, довольно забавно…
Катерина как в воду глядела. Минут через десять пришел Зорькин. Он тут же прорвался на кухню и ринулся к холодильнику. Как и Катерина некоторое время назад, он поглотил три или четыре сардельки, и только потом обратил внимание на то, что подруга молчит. Пушкарева сделала вид, что скучает, и тут же услышала вопрос:
- Кать, ну ты чего молчишь-то, а?
- Да, так…
- Что-то не так с ребенком?
- Все хорошо…
- Тогда с Андреем?
- И с Андреем все замечательно… Просто… Просто я вспомнила, как ты меня развлекал, когда я только-только про ребенка узнала и так страшно тогда было…
- Так за чем же дело стало? Было бы о чем горевать! Косыночка в запасах имеется?
Катерина рассмеялась и через минуту Колька уже что-то выкаблучивал перед подругой детства, напевая веселый разухабистый мотив. Девушка сначала тихо посмеивалась, а потом начала хохотать во весь голос, так что Николай совершенно не услышал, как на кухню, облюбованную друзьями детства вошел Жданов.
- Да… я, действительно, в этом плане отдыхаю… Так развеселить тебя не сможет никто другой! – сказал он похохатывая.
- Предательница! – тоже хохоча крикнул Зорькин. – Мы же договаривались, что никто не увидит и не услышит
- Мне можно, так как я уроки брать хочу.
- Учти, такса высокая, даже связи с Пушкаревой не помогут… Да и талант надо иметь!
- То есть, хочешь сказать, что я бесталанный?
- Нет, не такой, но поучиться надо многому.
Так с шутками и прибаутками они втроем провели остаток вечера. Правда, одна деталь немного печалила Андрея. Катя с Колькой были связаны какими-то нитями, которые порвать было невозможно. Они иногда даже не говорили друг другу ничего, а делали все именно так, как надо. А вот его отношения с Катей, несмотря на улучшения произошедшие за все прошедшие недели, все-таки еще не были решены до конца…
Именно поэтому, когда Катерина пошла провожать Зорькина, он по старой привычке, налил себе в бокал немного виски и выпил, желая почувствовать тепло изнутри. Хотелось определенности и того, что он сам разрушил в истории их любви, а теперь пытается вернуть…
Катя, вошедшая в зал из прихожей, немедленно уловила перемену в мужчине.
- Ты что, выпил, что ли пока я Кольку провожала?
- Немножко… Знаешь, это помогает забыться от того, что женщина, которую любишь, которую страшно хочешь, желаешь каждой клеточкой своего тела… - голос Андрея подобно расплавленной лаве, будоражил все тело Кати, - …вроде бы совсем рядом, а на самом деле…
Он замолчал, как-то обреченно опустившись на диван, и опустил голову на согнутые руки.
Катя не знала, что и делать. Такие признания она не ожидала услышать, а потому просто молча стояла и смотрела на Жданова, чувствуя, что еще немного – и она пошлет к черту все свои убеждения и…
- А на самом деле очень далеко… - тихо закончил Андрей.
Он поднял свое лицо и посмотрел Кате в глаза. В его взгляде было столько боли и отчаяния, столько нежности и любви, что Пушкарева перестала быть прежней и опустилась на пол перед ним. Жданов пораженно посмотрел на нее, когда девушка придвинулась к нему вплотную.
- Ты так в этом уверен?
- В чем?
- Насчет расстояния…
И Катерина дотронулась до щеки Андрея своей теплой ладошкой.
- Кать, ну, поцелуй меня, а? Пожалуйста…
- Андрей…
И девушка припала к его губам в страстном и будоражащем и сознание, и тело поцелуе. В ту же секунду Андрей, как одержимый, прижал ее к себе и начал пылко целовать в ответ.
- Не отдам… Никому не отдам…- шептал он между ласками, и тут Катерина сказала:
- А я ни к кому больше и не хочу… Только к тебе… Только ты…
И через мгновение она, ахнув, оказалась на руках у Жданова, а еще через минуту – в постели вместе с ним.
Не осталось ничего кроме любви, желания и страсти, которые подстегивали и гнали двух любящих людей в ловушку, расставленную ими самими друг для друга. Руки рвали такую мешавшую обоим одежду – только пуговицы прыгали и стучали по полу да ткань жалобно трещала. Пусть! Зато так быстрее можно дотронуться до кожи, которая горит от недостатка ласки таких любимых, таких ласковых, таких жадных рук… Губы были такими горячими, что, казалось, обжигали, но это было такое блаженство – чувствовать, что ты можешь довести другого до такого накала страсти! Руки хотели невозможного: объять необъятное и прижать, сжать, ласкать тело любимого сразу…
- Катя…
- Андрей…
- Люблю тебя…
- Люблю, хороший мой…
- Катя!
- Андрей!
И обоих будто обдало горячей волной. Прижались друг к другу, пытаясь раствориться, прорасти один в другом, слиться навечно… И это произошло, как только сошедший с ума от любви мужчина подался вперед и вошел в мучаемую страстью и желанием женщину.
- Катя!
- Андрей!
Она оплела его ногами, и прижалась еще теснее.
- Никогда… Не отдам… Никому… - слетело с ее губ, и Андрей улыбнулся, входя в нее еще глубже.
- Значит, не я один… такой… собственник…
- Нет…
- Люблю тебя… Люблю… Люблю…
Будто заклинание, будто какие-то мантры, которые доставят наивысшее наслаждение…
И оно пришло! Как бурный стремительный поток накрыло обоих с головой и унесло в океан безграничного вечного желания и такой же огромной любви… Тела изогнулись в последний раз, из его горла вылетел восторженный крик, ее губы прошептали «Люблю…», и вот, переплетенные между собой, они застыли…
Все это действо отняло у них обоих столько сил, что и Катя и Андрей, не выходя из своего восторженного и расслабленного состояния, заснули, но и во сне, они оба продолжали плыть по волнам своего удивительно прекрасного чувства…
***
Точка в примирении этой странной парочки была поставлена на следующий день.
Катерина, потянувшись на кровати, с удивлением обнаружила, что Андрея рядом нет. Решив для себя все и до конца, девушка неспешно поднялась, оделась и прошла на кухню, где у окна, спиной к ней стоял Жданов. Она медленно подошла к нему, обняла за плечи и, встав на цыпочки, поцеловала в шею. К ее удивлению, Андрей дернулся и резко повернулся к ней.
- Перестань…
Катя пораженно посмотрела на него.
- Почему?
- Мне не нужна жалость!
- Так, я, по-твоему, тебя пожалела вчера? – округлив от удивления глаза, сказала Катя.
- А что же еще!
- Ну… Я… Ты… Ну, ты и дурак!!!
Она резко повернулась к Жданову спиной и вдруг вскрикнула от странного ощущения внутри живота: там кто-то толкнулся. Андрей в мгновения ока оказался рядом и подхватил ее на руки.
- Кать! Что?! Больно?... Не молчи! Кать!
- Нет… Не больно… Просто…
Девушка посмотрела на Андрея счастливыми и влажными от радостных слез глазами и крепче прижалась к нему.
- Пошевелился, Андрюш… Первый раз пошевелился… Честно!
- Что?...
- Ребеночек пошевелился… - глаза Катерины сияли, а Жданов, совсем обессилев, осторожно опустился на диван, так и не выпустив Катю из рук.
- Господи…
Он прижался лицом к ее волосам и обнял крепче. Не прошло и минуты, как мужчина начал покрывать поцелуями лицо любимой и к его удивлению, она не уворачивалась, а только улыбалась, а потом тихо спросила:
- А ТЫ сейчас меня тоже жалеешь?
Жданов замер и, прекратив ласкать Катерину, внимательно на нее посмотрел. Ее карие глаза смотрели на него ласково и нежно, а в самой их глубине таилось и светилось что-то такое, от чего у Андрея замерло сердце. Их сложные взаимоотношения, начавшиеся так нестандартно и не менее нестандартно продолжавшиеся, почти давали ответ на вопрос о том, чем было это «что-то». Двое молчали и просто смотрели друг на друга.
- Ладно… Похоже, что начать говорить придется мне, - собралась духом Катерина. – Наши с тобой отношения… Они будто опровергают все то, что может быть между двумя людьми в такой ситуации… Та инструкция и ее конечный результат…
- Кать…
- Погоди… В общем, нас почему-то по-прежнему, если не сильнее, тянет друг к другу, причем, не кого-то одного, а сразу обоих… Первый раз, тогда, когда все, что произошло, напоминало сон… Мы оба принимали в этом участие… Потом…
Катерина замолчала, а Андрей, уловивший перемену в девушке, почему-то улыбаясь, ждал продолжения ее пространной речи. Он очень хорошо помнил, что было потом, а потому ему очень хотелось послушать, как это «потом» оценит Катя, а потому он несколько расслабился.
- Потом… Потом инициатором была я…
- А-ааа… Вот как это теперь называется… А я думал, что ты меня просто соблазнила…
Пушкарева покраснела.
- Ну, соблазнила… Если тебе так больше нравится…
- Да, так мне больше нравится, - руки Жданова притянули девушку еще ближе к себе.
- Но потом соблазнял уже ты! Причем, так явно, что просто…
- Что, просто?… - Андрей ласково целовал Катю в висок, и от его дыхания по ее коже побежали мурашки.
- Просто…
Мужские губы скользнули по Катиной щеке и, наконец, нашли ее губы. Так что узнать, что было так «просто» в ближайшие минуты оказалось невозможным.
А потом они сидели на диване, крепко обнявшись, и шептались, продолжая разговор…
- А ты еще говоришь, что вчера я тебя пожалела…
- Ну, я дурак, Кать… Осёл… Что с меня взять?
- Странно как…
- Что?
- Вот, по идее, нас ничто не должно связывать, кроме ненависти и…
- Кать!
- Дай договорить, пожалуйста… А я… Я только с тобой, с человеком, от которого надо было бы держаться подальше и не ждать от тебя ничего хорошего, чувствую себя так спокойно, так надежно, так счастливо… Мне нужен только ты один… Один-единственный…
- А знаешь почему? – решился Андрей поставить точку в этом разговоре.
- Почему?
- Потому что мы любим друг друга… Потому что мы не можем друг без друга… Потому что мы навеки связаны друг с другом…
Его широкая ладонь легла на ее почему-то все еще плоский живот.
- Я тебя люблю, Кать… И плевать на то, как все между нами началось… Ты – единственная, кого я могу любить, потому что только ты научила меня тому, КАК это делается…
- Ну, по-моему, КАК это делается ты, и сам прекрасно знаешь… - попыталась пошутить Катерина, но Андрей не дал ей придать их разговору шутливый тон.
- Нет, Кать… Вот именно КАК ЛЮБИТЬ я и не знал… Не умел… До тех пор, пока не понял, что люблю ТЕБЯ… Только тебя… И всегда только тебя… Навсегда…
Пушкарева молчала и только смотрела на его раскрытую ладонь на своем животе. Наконец, когда молчание начало покалывать кончики пальцев, она подняла на мужчину глаза и прошептала:
- Я знаю… Я теперь точно знаю, что ты меня любишь… Я чувствую… Я… Я сама тебя также люблю…
- Кать… - буквально простонал Жданов и припал губами к ее рту.
Они целовались как безумные, забыв про всех и вся. Не думали ни о чем, чувствуя, если не прикоснутся друг к другу прямо сейчас – умрут на месте! Андрей вскочил с дивана, успел сбросить с себя рубашку, оторвав от нее, наверное, все, что только можно было оторвать, и подхватил Катю на руки.
- Жалею я его… Дурачок… А как же и без этого… - прошептала она и поцеловала его куда-то в шею.
- Понял… Жалеешь – значит, любишь… - ответил Жданов и ногой открыл дверь в спальню…
…А потом, когда все закончилось, они, как всегда лежали, обнявшись, и улыбались друг другу. Катя лежала у Андрея в руках, как в колыбели, а он, зная, что ей это приятно, нежно поглаживал ее животик и целовал за ухом.
Теперь все было как нельзя лучше, потому что они снова были по-настоящему вдвоем.

И дальше все у них шло просто превосходно. Обговорив дату, Андрей и Катерина подали заявление в ЗАГС, и когда Жданов решил рассказать обо всем родителям, случилось то, чего совершенно никто не ожидал, кроме одного человека, который долго вынашивал план мести Андрею Жданову. Конечно же, это был Воропаев.
В тот день был намечен очередной совет директоров, на котором Андрей решил открыть отцу все карты, но это сделал другой человек.
Когда все акционеры собрались в конференц-зале, Катерина разложила каждому папки с реальным отчетом, а Жданов собирался с силами, чтобы сделать один из самых решительных шагов в своей жизни, как гром среди ясного неба раздался голос Александра:
- А сколько процентов к производству вы с Пушкаревой приписали в этот раз?
За столом повисло тяжелое молчание, которое спустя минуту нарушил Павел Олегович:
- Что это значит? Андрей, что это еще за приписки?
Но Воропаев не дал Жданову и рта раскрыть и рассказал историю о неудачах «ZIMALETTO» в том ключе, который был выгоден ему, завершив свой рассказ словами:
- И теперь наша с вами госпожа и повелительница – вот – Екатерина Валерьевна Пушкарева!
- Что? – вырвалось у Киры. – Как это?!
Теперь Воропаев счел самым благоразумным промолчать, отведя роль объясняющего Жданову, который понял весь ужас произошедшего, но держал себя в руках. Катерина не знала, куда деть себя, переживая не столько из-за своего положения, сколько за любимого.
- Да… То, что сказал Александр правда, но…
- Как ты посмел? – тихо, но ужасно спросил Павел, не сводя с сына своих пылающих яростью и осуждением глаз.
- Андрюша, как же так? – изумленно вырвалось у Маргариты.
- Это был самый лучший выход из той ситуации, в которую попала компания, и …
- Самый лучший выход – подарить «ZIMALETTO» совершенно чужому человеку?!
- Она не чужой человек! Я полностью доверяю Кате!
- Этого мало! – стоял на своем Жданов-старший.
- Я люблю ее! - поставил точку Андрей и обнял совершенно растерянную девушку за плечи, прижимая ее к себе. – Она скоро станет моей женой. Это решено уже давно.
Наступила еще одна пауза. На эту новость все отреагировали по-разному. Милко с уважением смотрел на пару, показывая Катерине из-под стола большой палец, поднятый вверх. Малиновский ничему не удивился, так как уже знал обо всем. Он, посмотрев на всех, просто встал из-за стола и вышел из зала. Кира истерично рассмеялась, а Марго смотрела то на нее, то на сына. Павел молчал, но с совершенно другим чувством, чем тоже молчавший Урядов. А Воропаев, сжав челюсти, понимая, что в том бою, который он развязал из-за Кати, его ждет проигрыш. Вместо того чтобы отвернуться от Андрея, Катерина стала еще ближе ему. И как бы в подтверждение этих его мыслей, Пушкарева начала рассказывать о том, какие возможности открываются перед компанией, если и дальше придерживаться их с Андреем плана выхода из кризиса. Но все ее старания пропали даром. Ее никто не слушал.
- Прекратите нести этот бред, Катерина Валерьевна, - резко прервал ее Павел.
Катя даже вздрогнула от его тона, а Андрей обнял еще крепче.
- Папа, она ни в чем не виновата… Если хочешь отыграться на ком-то, то для этого есть я.
Он наклонился к девушке.
- Иди к себе… Теперь я все решу сам…
Пушкарева кивнула головой и пошла собирать вещи. Она только могла догадываться о том, что будет происходить дальше.
А все произошло именно так, как и ожидал Андрей. Отец заставил его передать бразды правления Александру.
- Хорошо… НИКА-мода передаст «ZIMALETTO» все необходимое, но сама компания останется у Кати. Это целиком и полностью ее детище. Она уже подготовила и подписала бумаги на списание долгов. Так что «ZIMALETTO» НИКА-моде ничего не должно и опять является самостоятельной компанией.
- Она согласилась на это? – приподнял бровь Павел.
- Катерина сама это предложила.
- Неужели?
- Да.
- Ну, что ж, это для нее самое разумное. Ведь ты понимаешь, что то, что вы сделали – это преступление?
- Да, но она здесь совершенно не при чем!
- Я надеюсь…
- Надеешься? – Андрей внимательно на отца, потом на мать. – Ну, если моим словам не верят совершенно…
- А о какой вере может идти речь, после всего, что ты сделал?!
- Хотя бы о вере родителя своему ребенку…
Снова повисла зловещая тишина. И ее снова нарушил Андрей.
- Мне больше нечего сказать. Если, по-вашему, я совершенно никчемен в этой компании, если Александр сможет исправить все, а я ему буду только мешать, то выход только один, хотя и он будет рассмотрен как трусость. Я ухожу.
- Скатертью дорога! – выкрикнула Кира.
- Согласен, - пробасил Воропаев.
- Ну, что ж… Это твое решение… Делай как знаешь, - пожал плечами Павел.
Жданов кивнул головой. Он ждал такого, но все же эти слова отца больно резанули по сердцу. Совсем утонуть в этой боли и разочаровании не дал визгливый голос Клочковой, донесшийся из коридора.
Дело было в том, что когда Катя начала складывать вещи, Виктория, подслушивающая все происходящее на совете, прошла к ней в каморку и начала издеваться над девушкой. Пушкарева спокойно складывая свои вещи в сумку, никак не реагировала на ее присутствие до определенного момента.
- А это еще что? Уж больно у тебя вещичек много, - протянула Виктория, хватая зеленый пакет, в котором лежали подарки Андрея, и прошла в коридор к своему столу.
Пушкарева сначала растерялась, а потом решительно подошла к секретарше, решив не дать той возможности копаться в их с Андреем тайне.
- Отдай мне пакет, - спокойно сказала Катя.
- И не подумаю! – заорала Клочкова, привлекая к ним обеим внимание.
- Отдай, - чуть громче повторила Катя, подходя к Виктории ближе и протягивая руку к пакету.
- И не подумаю! – продолжала гнуть свою линию Клочкова, видя, как все подходят к ее столу.
Катерина стояла и смотрела на Клочкову как беззащитный серый воробушек, и у Жданова от боли за нее кольнуло сердце.
- Виктория, - раздраженно бросила подруге Кира, - в чем дело?
- А чего она тут раскомандовалась! – по-прежнему орала Вика, не замечая, как побледнела Катя, и в какое бешенство пришел Андрей.
Ее тирада кончилась в мгновение, когда Жданов схватил со стола папку с какими-то бумагами и швырнул в Клочкову.
- Сейчас кто-то… отсюда… на своих ходулях покатится вниз по лестнице… со скоростью света… Ускорение я ОБЕСПЕЧУ!!!
- Андрей… - раздался за его спиной Катин голос.
Он в то же мгновение оказался рядом с ней.
- Что, Кать?
- Раз уж так вышло… Давай тихо уйдем…
- Обязательно, - мягко улыбнулся Жданов.
И тут раздался насмешливый вопрос:
- И что Вы будете делать с моим сыном, когда он лишился всего? – спросила Маргарита у Кати.
Девушка посмотрела на нее и ответила то, чего не ожидал услышать никто, кроме Андрея:
- Любить…
- Что? – переспросила Марго.
- Я его буду любить… Всю жизнь… А насчет того, что у него ничего нет… Вы ошибаетесь… Он добрый, честный, заботливый… Он очень хороший… И если что, то мимо нашего дома ходит много транспорта… Да и метро рядом…
- А меня с собой возьмете? – раздался за спинами собравшихся голос Романа. - Тут такое дело… Ромашкин со мной остается, а я, боюсь, один не справлюсь… Кать, консультацией поможешь?
- Ты все-таки решился? – улыбнулась Пушкарева.
- Ага… Ответственно жить надо начинать.
- Ромыч! Ну, ты мужик! – Жданов обнял друга за плечи.
- Ну, я ж от тебя не хочу отставать, - он красноречиво поднял брови, намекая на Катино положение, о котором в компании так никто ничего и не знал, кроме Ольги Вячеславовны и Милко.
- Да ладно! Ты уже перегнал… - улыбнулась Пушкарева.
- Да, что тут происходит, в конце концов?! – крикнула Кира.
- Да, ничего особенного… Просто, как Вы все и хотите, мы уходим! Кать, ты вещи собрала?
- Да. Мне и брать-то нечего, кроме фотографий и… того пакета, - она немного покраснела, - но он-то как раз у Вики.
Все посмотрели на Клочкову.
- Пакет! – рявкнул Жданов.
Клочкова немедленно вытащила из-под стола зеленую бумажную сумку и передала ее бывшему шефу.
- Елки-палки… Я сам-то вещи не собрал…
- Я собрал, - похлопал его по плечу Малиновский.
- Когда это ты успел?
- Да, пока вы тут дискуссию разводили, я просто все из ящиков вон в ту коробищу перевалил и, вуаля!
- Спасибо, друг, - усмехнулся Жданов. – Избавил меня от самой грязной работы.
- Всегда пжалста!
- Тогда двинули?
- Пошли!
- Катерина, готова? – обнял Андрей девушку за плечи.
- Всегда готова…
- Пионерка моя… - тихо, так, чтобы услышала только одна она, шепнул ей Андрей, и они втроем двинулись к лифту.
- Федь, будь добр, перешли коробочку ко мне на квартиру, а? – попросил Андрей Федора у самого ресепшена.
- Я сам привезу, Андрей Палыч, - как-то грустно улыбнулся курьер. – Сам, сегодня же.
- Спасибо…
Жданов нажал на кнопку лифта, и пока тот ехал, повернулся к собравшимся.
- Ну, не поминайте лихом!... Вспоминайте добрым словом… В общем, счастливо всем… А вы девчонки, сопли не разводите! Катюшу я от вас не на край света увожу… Ждем в гости!
- На мЕня тоже рассчитывай! – вдруг раздался голос Милко. – Я тОже буду хОдить к вам в гости.
- Тогда будем ждать, - улыбнулся Андрей и прижал Катю крепче.
Ни его родители, ни Воропаевы до последнего никак не могли понять всю серьезность его намерений, и только теперь, Павел впервые подумал о том, что его сын действительно любит эту смешную и наивную девочку и готов ради нее на все.
- Андрей, - сказал он. – Ты понимаешь всю серьезность происходящего?
- Да. Я понимаю, а вот вы все, как мне кажется, нет… До свидания.
- Нет, не до свидания, а прощай! – выкрикнула Маргарита. – Я сказала тебе уже все! Ты для меня либо и Кирой, либо…
- Значит, либо, мам… - Андрей смотрел прямо в глаза матери, не узнавая ее. - Значит, тебе моя жизнь уже не интересна… Что ж… Буду знать… Но есть другие, которым я интересен…
Двери лифта открылись.
- Андрей! Ты пожалеешь! – это была реплика Киры.
- Уже жалею, что потерял так много времени впустую, - сжимая ладошку Кати в своей руке, сказал Андрей. – Зато теперь – нагоню…
Втроем улыбающиеся Андрей, Катя и Роман вошли в лифт, и Жданов нажал кнопку первого этажа.
- Элвис покинул здание! – крикнул Малиновский, двери лифта захлопнулись, и серебряная коробочка поехала вниз, отчего-то заставляя всех подумать о том, что от них уходит нечто чудесное.