Архив Фан-арта

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Архив Фан-арта » Я-любимая » Ветер поутих


Ветер поутих

Сообщений 1 страница 20 из 20

1

Ветер поутих


Он улыбался ей через зал. Катя с трудом заставила себя отвести взгляд. Так хотелось гордо вскинуть голову, выглядеть задорной, уверенной в себе, не чувствовать смущения и предательского волнения. Так хотелось подойти к нему, поздороваться и завести легкий разговор, а не терзаться воспоминаниями и не сжимать руку в кулак, чувствуя, как ногти впиваются в кожу. Впиваются не больно, а наоборот, приятно, потому что мучительны были мысли, разве физическая боль с ними сравнится? А уж улыбка Жданова казалась издевательством. Ему доставляет удовольствие наблюдать за её смятением?
Пушкарёва осторожно развернулась вслед за собеседником, кивнула, давая понять, что внимательно слушает, а сама кинула быстрый взгляд в сторону. Андрей давал интервью, и на неё больше не смотрел. Знакомый, понятный, улыбался и, кажется, шутил, судя по довольным лицам журналистов. Всё как раньше. Словно не было двух последних лет, не было позорного президентства Воропаева, не было добровольной ссылки Андрея в Екатеринбург. Жданов-младший вернулся, предстал перед светом и прессой, и вновь был уверен в себе и готов к борьбе. Точнее, к победе. Он приехал, чтобы встать во главе «Зималетто», Катя была об этом наслышана. Да вся Москва об этом говорила! Последний показ «Зималетто» произвёл фурор, и Андрей приехал в столицу, пожинать лавры. Ему больше не нужны были помощники.
Катя тайком наблюдала за ним, сжимала в руке бокал с шампанским, и чувствовала, что пальцы сжимаются всё сильнее, но ничего не могла с этим сделать. Было невероятно горько. Так горько, как не было уже два года. Столько месяцев прошло, казалось, что  ветер поутих, пересуды смолкли, Катя даже шепот перестала за спиной слышать, да и оглядываться перестала, боясь столкнуться со Ждановым. Давно привыкла, что его нет в ее жизни, места ему нет, да и не нужен он ей. Андрей был далеко, сам уехал, после того, как они окончательно расстались. Обиделся, видно, что она понять его отказалась. А может, не обиделся, а просто решил начать всё сначала. Он никому не объяснил свой отъезд. А уж с ней тем более откровенничать не стал бы. Они расстались далеко не друзьями, расстроенные обоюдным непониманием.
Он уехал, оставив всё позади, а Кате потребовалось много времени, чтобы осознать, что же всё-таки случилось. Что кончились и горести, и радости, связанные с его именем. Перевернулась ещё одна страница, и надо начинать что-то новое. Так как Андрей поступил. А она ревела, жалела себя, и боялась, понимая, что её обида ничего, по сути, не стоит. Наверное, не стоит. В то время она не понимала, за что именно нужно бороться. За него, за свою любовь или обиду. Где правда? Мама успокаивала, говорила, что всё пройдёт, забудется. На самом деле стало забываться, но далеко не сразу. Появилась новая работа, новые знакомства, даже друзья. О «Зималетто» старалась не вспоминать, и только когда накатывала тоска, как маленькая, бежала к маме, чтобы та дала силы продержаться ещё немного. Ещё немного, до новой жизни, до новой полосы.
Иногда ещё встречала упоминание имени Андрея на страницах жёлтой прессы, но всё это было отголосками прошлых историй, Жданов исчез из светской жизни столицы. Но когда на глаза попадался логотип «Зималетто» или любое упоминание о прошлом, Катя замирала, чувствуя, как нехорошо колотится сердце. Она ещё помнила шёпот за спиной, как над ней посмеивались, стоило ей показаться на людях. Из-за этого пришлось уйти от Юлианы, хотя той не хотелось отпускать её, и Виноградова уговаривала, как могла, советовала потерпеть, переждать. Но Катя не могла больше терпеть. Андрея не было, все говорили, что он сбежал именно от неё, и сносить чужое любопытство в одиночку было тяжело. Устроилась  в банк, и чтобы найти точку опоры, окунулась с головой в работу. Из маленького кабинетика, заваленного документацией, её вытащила та же Юлиана. Пришла и «навела» порядок, сообщив руководству банка, кого те «похоронили» под ворохом бумаг. Катя только головой качала, не понимая, чего Виноградова добивается. Та же развернула её лицом к зеркалу, приподняла пальцем Катин подбородок, и негромко проговорила ей на ухо:
- Твоё имя на слуху, дорогая, а этим дядям в новом банке нужна реклама.
- Хочешь, чтобы меня снова выставили на всеобщее обозрение?
- Да. И ты пойдёшь, куда тебе скажут. И будешь улыбаться. И плюнёшь под ноги любому, кто посмеет посмеяться над тобой. – Юлиана разглядывала её пару секунд, а потом совсем другим тоном сказала: - Не позволяй загнать себя в угол.
Катя совету вняла, и из угла, точнее, из маленького кабинетика в конце коридора, выбралась. И карьера стремительно пошла в гору. Родители ею гордились, Юлиана радовалась, коллеги сдержанно поздравляли с очередным успехом. А Катя репетировала перед зеркалом речи и обращения, и придирчиво разглядывала своё отражение, не до конца понимая, радоваться ли ей тому, что жизнь идёт вперёд, меняя её, в угоду чужим желаниям. Зачастую это были не Катины желания, а требования времени и круга общения.
Всё в её жизни было ровно, спокойно и предсказуемо. Она так долго к этому шла. Даже предсказуемость не пугала. После того, как сильно обожглась, связавшись с непредсказуемым Андреем Ждановым. Но иногда всё-таки задавала себе простой вопрос: почему она не может забыть его? Выбросить из головы и не вспоминать, оставив мысли о нём в воспоминаниях о первой и сильной влюбленности? На слове «влюбленность» каждый раз спотыкалась. Помнилось, как замирала при виде него, прислушивалась к его шагам и голосу, как смотрела в его глаза. Она не была влюблена в Андрея Жданова, она любила его, каждый день любила, как в последний. А потом… потом случилось нечто невероятное, и сейчас уже непонятно, как такое вообще могло произойти с ними. Кто всё это придумал, как додуматься смог, и как они с Андреем вследствие этого оказались так рядом и так близки. Недоразумение, случайность, чужая злая шутка.  Она не смогла его понять. Простить простила, а вот понять не смогла.
Но почему же она не может его забыть?
О них столько говорили, столько смеялись, столько советов давали, в душу влезть пытались. Но кто поймёт? Кто сможет понять чужую душу? Что, зачем, почему… для кого и для чего. Особенно, когда всё бесполезно, и все вокруг это понимают, а ты ещё страдаешь, пытаешься бороться, вызывая своим поведением лишь кривые усмешки – то ли жалостливые, то ли злорадные, тебе не досуг разбираться, тебе бы как-то выжить среди всего этого.
Но когда он уехал, ей показалось, что жизни больше нет. Это было настолько сильно, настолько остро, настолько больно и безысходно… Наверное, поэтому и забыть не может. Жизнь продолжается, но от воспоминаний ещё порой больно и волнительно.
А вот сейчас он приехал. Стоит в паре десятков метров, улыбается, и вроде бы всё в порядке. Да, наверное, всё в порядке,  и ей нужно продолжать общаться, и делать вид, что не замечает любопытных взглядов и вновь невыносимого шёпота за спиной. Всем интересно, чем закончится их встреча, лицом к лицу.  Конечно, откуда Жданову знать, что это такое? Он уехал, а она привыкала ко всему этому – к беспардонным изучающим взглядам и проникновенным улыбкам.
Катя автоматически подала руку своему собеседнику. Мужчина, лет сорока, полный и улыбчивый, пожал ее ладонь, даже встряхнул несильно.
- Катя, надеюсь, мы с вами встретимся и обговорим всё в более подходящей обстановке. Не посреди забитого людьми зала.
- Конечно. – Поспешила согласиться, боясь, что мужчина начнёт задавать ей вопросы, пытаясь выяснить подробности по интересующей его теме, а Катя, если честно, больше половины прослушала, и к обстоятельному разговору была не готова, хотя и появилась на этой презентации именно для того, чтобы встретиться с ним и получить предварительные договорённости. А сейчас тряслась и путалась в мыслях. И постоянно посматривала в ту сторону, где был Андрей.
Столкнулись у бара. Катя подошла, чтобы взять ещё бокал шампанского, чувствовалась настоятельная потребность выпить, тогда, по крайней мере, можно будет списать лихорадочный румянец на воздействие алкоголя. Подошла, улыбнулась бармену, руку за бокалом протянула, и столкнулась с рукой Жданова. Увидела знакомые часы на запястье, и сердце ухнуло вниз. Катя едва на ногах устояла. А взгляд машинально метнулся к лицу Андрея, поняла, что он разглядывает ее, и каким-то чудом выдавила из себя улыбку. Пусть кривую, пусть не радостную, но это была улыбка, а не выражение ужаса, уже что-то. А Жданов руку поспешил убрать.
- Извини.
Она головой качнула и взяла бокал, за которым они вместе потянулись.
- Я видел тебя в зале. – Бармен поставил на стойку ещё два бокала, и Жданов их забрал. Оба. – А ты отвернулась. – Он усмехнулся, а Катя напряглась.
- Я не видела тебя.
- Да? – Плечами пожала, а Андрей покивал. После чего сказал: - Тогда здравствуй, Катя.
Она уставилась на шампанское в его руках. Затем заглянула в свой бокал. Вспомнила, что она уже не та, что раньше, и её такое явное смятение, наверняка, выглядит глупо, и тогда коснулась своим бокалом одного из его бокалов, якобы в приветственном жесте.
- Здравствуй, Андрей. Говорят, ты вернулся.
- Да, думаю, пора.
Она кивнула, не зная, что сказать. В голосе Жданова слышалась подозрительная лёгкость, и это раздражало.
- Поздравляю.
Он разглядывал её, Катя чувствовала его изучающий взгляд, но тон по-прежнему был ровный и спокойный.
- Пока рано. Поздравишь после выборов.
- Пользуюсь возможностью. Вдруг больше не представится случая.
Андрей взглянул с неким укором.
- Не думаю, что всё так плохо.
Катя не совсем поняла, что он имел в виду, была занята тем, что пыталась набраться смелости, чтобы в глаза ему посмотреть. Ведь так поступают люди, которым нечего скрывать, правда? Смотрят собеседнику в глаза.
- Твоё шампанское.
Катя всё же подняла глаза, услышав слова Андрея, обращённые не к ней, и посмотрела на девушку, что подошла и спокойно положила руку на его локоть. Милая, симпатичная, взгляд немного растерянный. По сторонам посматривала с некоторым удивлением, словно всё ей было в новинку. А вот на Андрея, как на героя, на своё спасение, и за локоть его держалась крепко. Катя не сразу поймала себя на мысли, что чересчур пристально разглядывает спутницу Жданова. И дело не в ревности, дело в беспокойстве… А потом заметила тонкое колечко на безымянном пальце, и чтобы как-то спастись, сделала большой глоток шампанского, и приказала себе не зажмуриваться, когда Андрей произнёс:
- Катя, это моя жена. Вероника. – И пауза.
Захотелось рассмеяться.  Посмотреть ему в лицо и захохотать. Сколько раз она представляла себе их встречу? В мыслях были слёзы, слова прощения, попытки объясниться, даже что-то киношное и трагичное. А вышло всё… дико. И снова взгляды в спину, жадные и беспардонные. Неужели он не чувствует? И ей снова нужно держать лицо. Именно ей. Потому что у Жданова жена, и, кажется, она узнала об этом последней. Он привёз девочку из провинции, и теперь у него жена. И почему она не предусмотрела подобный поворот событий?! Она была бы готова!
Вероника улыбалась ей, потом недоумённо глянула на мужа, который замолчал, не торопясь знакомить её. Жданов, кажется, опомнился и представил её.
- Ника, это Катя… Мы работали вместе. Давно.
Усмехнулась. Просто не удержалась. Ещё мгновение, ещё глоток шампанского, чтобы проглотить тугой комок в горле – и вот она вскинула голову, и улыбнулась, как полагается. Назло всем. Подавитесь!
- Очень давно, - подтвердила Пушкарёва. – Уже и не вспомнить. – Чувствовала пристальный взгляд Жданова, но глаз не подняла. Вместо этого протянула его жене руку для рукопожатия. – Надо же, а в Москве и не слышно было… что ты женился. Поздравляю.
Вероника с облегчением рассмеялась, и мужа под руку подхватила поудобнее.
- Четыре месяца уже.
- Замечательно.
- Да, хотели в Москву мужем и женой приехать.
Катя удивлённо вздёрнула брови, но смотрела по-прежнему лишь на Веронику.
- Почему? Лишили стольких людей такого удовольствия – погулять на свадьбе Андрея. Ника, вы бы знали, сколько людей ждали его возвращения.
- Правда?
- Не сосчитать.
- Катя… Я думаю, Нике не стоит думать о таких мелочах.
- Да какие же это мелочи? Когда стольким людям вокруг интересно!..
- Катя, - в голосе Жданова послышалось предостережение. Чтобы заставить себя заткнуться, Катя залпом допила шампанское, после чего сделала знак бармену.
Но не молчалось. Внутри просто круговорот чувств из горечи, обиды, обманутых ожиданий.
- Как родители? – поинтересовалась она светским тоном. – Давно их не видела. Рады?
- Да, - довольно сдержанно ответил Андрей, сверля её взглядом. – И у них всё в порядке.
- Замечательно. А у Киры?
Жданов осторожно втянул в себя воздух, затем раздвинул губы в улыбке, пытаясь за ней раздражение скрыть. Катя же только плечами пожала. Не желает отвечать – его право. Но на жену его ещё раз взглянула. Так, напоследок. Взяла бокал с шампанским, извинилась, сославшись на важный разговор, и отошла от них. Шла через зал и улыбалась, чувствуя, что её провожают взглядами. За что она ненавидела Андрея Жданова? Она знает об этом уже два года. За то, что выставил её на всеобщее обозрение, за то, что благодаря ему, её имя склоняли на каждом углу, а он сам сбежал, оставив её разбираться и привыкать к далеко не лестному вниманию общества. Сколько раз за последние два года она мечтала снова превратиться в невидимку, в ту Катю Пушкарёву, какой она была когда-то? Андрей Жданов изменил её, перевернул её жизнь с ног на голову, и уехал в Екатеринбург. И привёз оттуда жену. Осталось только дождаться возвращения Киры, чтобы та устроила ей настоящее испытание. Одно время они постоянно сталкивались, но общаться так и не научились. Даже Катя в какой-то момент бросила все попытки сгладить острые углы. Она была бессовестной разлучницей, и все с нетерпением ждали развязки той давней истории, и вот всё закончилось. Катя Пушкарёва не только разлучница, но и дура. Ещё бы! За последний год молва с кем её только не сватала,  а когда выяснялось, что выводы поспешны, вновь припоминали Жданова, а вот теперь она осталась в дураках. У всех на виду.
Нужно как-то держаться.
Начальник заупрямился и домой её не отпустил. Катя томилась рядом с ним, даже не стараясь поддерживать беседу. Ей хотелось поскорее остаться одной, чтобы порыдать вволю. А может, чтобы выпустить злость. Разбить что-нибудь, выйти на балкон, благо у неё восемнадцатый этаж, и крикнуть в ночь, как она ненавидит свою глупость и слабость. А ещё Жданова. Больше всех на свете она ненавидит Жданова!
Следующий час к ней подходили знакомые, так называемые приятельницы, хватали её за руку, и заговорщическим шёпотом говорили:
- Кать, ты видела? Кто бы мог подумать…
- Вот ведь бабник, всегда таким был.
- Господи, Жданов не меняется.
- Бедная девочка, она понятия не имеет, во что ввязалась. Сейчас пойдут модельки хороводом. Соскучился, наверняка.
А ей нужно было выглядеть спокойной, кивать, отстранённо улыбаться и пить, пить, пить шампанское мелкими глотками. Допилась до того, что голова всерьез закружилась. И плюнув на деловитое начальство, выбралась из зала окольными путями, вышла в холл и присела на пуфик за раскидистым фикусом, чтобы никто ее не видел. Прислонилась затылком к прохладной стене и закрыла глаза. Всё ещё сжимала руку в кулак, будто бокал держала, а где-то внутри клокотали рыдания. И гнев. Конечно, гнев. Она ведь злится на него.  И ненавидит.
- Не стоило столько пить.
Она рассмеялась, не открывая глаз.
- И почему я с тобой так согласна?
- Я скажу, чтобы тебе вызвали такси.
Голову от стены Катя оторвала, секунду помедлила, пытаясь обрести равновесие, потом глаза открыла. Глянула на Жданова. Тут же отвернулась и прижала ладони к горящим щекам.
- Меня отвезут.
Он молчал, размышляя. После чего кивнул.
- Хорошо.
- Отлично просто, - пробормотала она еле слышно. Жданов продолжал стоять, нависая над ней, и Катя в раздражении отмахнулась от него. – Иди уже. Со мной всё в порядке.
- Правда?
- Поклясться? Я посижу еще немного и вернусь в зал.
- Не думаю, что это хорошая идея.
- Ты не думаешь? А я не думаю, что будет хорошей идеей уйти по-тихому. Мне не нужны лишние проблемы. – Она поднялась, аккуратно Андрея обошла, и остановилась перед зеркалом. Видела, что Андрей повернулся, продолжая наблюдать за ней, но старательно не обращала на него внимания. Вгляделась в своё отражение, прическу поправила, губы облизала.
- Как ты живёшь?
Её губы тронула слабая улыбка.
- Лучше всех. Не видно?
Он привычно сунул руки в карманы брюк. Кивнул, но в сторону.
- Видно. Молодец.
- Да уж… Я с некоторых пор известная личность. Тебе спасибо за это огромное. Никак с благодарностью справиться не могу, прямо переполняет она меня…
- Ты ещё злишься на меня? – он вроде бы не поверил.
- Ну что ты. Я тебя благодарю. Столько времени ждала, когда возможность представится, вот так, глаза в глаза…
- Кать, ты пьяна.
- Может быть.
- Точно.
- Шёл бы ты к жене. А я за тобой, минут через пять.
Жданов непонимающе нахмурился, потом ухмыльнулся.
- Что это ты, стесняешься меня?
Катя медленно повернулась.
- А тебе нужно, чтобы все узнали, что мы тут с тобой секретничаем? Твоя жена ещё не в курсе московских сплетен? Ну, так ее быстро просветят.
- Что ты выдумываешь?
- Я выдумываю? – Она даже смеяться не могла, только по плечу его хлопнула, когда мимо проходила. – Андрей, ты совсем от реальной жизни отстал. Здесь Москва… Помнишь, ты мне это говорил? Ты что, серьёзно, ничего не видишь? За нами с начала вечера следят. Как мы встретимся, как посмотрим, что скажем друг другу. Плюну ли я тебе в лицо.
Жданов всё больше хмурился, но ни удивления, ни тревоги в его взгляде не было. Он только поинтересовался:
- А ты плюнешь?
Катя повернулась к нему спиной и на секунду прикусила губу, до боли. Затем выдала смешок.
- Ни при всех. Радовать публику не буду.
- Мы сейчас одни.
Она обернулась на него. Помедлила мгновение, после чего сказала:
- Пока не хочется. Но может, это шок? А вот справлюсь я с ним и тогда… - Рассмеялась, пользуясь тем, что пьяна. – Иди к жене, Андрюш. Я сейчас, ещё пару минут…
Жданов медлил, чего-то ждал, а может, обдумывал, что ещё сказать, а потом молча развернулся и пошёл прочь. Катя смотрела ему вслед, снова присела на пуфик и приказала себе не плакать. Сделала глубокий вдох, и замерла так, закинув голову назад и глядя на высокий потолок. Потом зажмурилась и прошептала:
- Держись.

Продолжение следует…

+1

2

Воропаев подошёл к Кате  за обедом. Без разрешения присел за столик и уставился на Пушкарёву с пакостной улыбочкой. Катя даже не стала пытаться изобразить вежливую улыбку, правда, улыбнулась деловому партнёру, который обернулся на неё в дверях ресторанного зала, а как только он с глаз скрылся, она бокал с вином на стол поставила, и тогда уже поинтересовалась:
- Что?
- Я всё пропустил, да?
Она лишь плечами пожала, якобы не понимая, о чём Воропаев толкует.
- Да ладно тебе, - он по-свойски попытался накрыть её руку своей ладонью, но Катя поторопилась от его прикосновения избавиться. – Он появился, с женой, и ты не дала ему в лоб? Прямо посреди зала? Значит, я ничего не пропустил… - Александр заметно скис.
- Да, Александр Юрьевич, - согласилась Катя и повинилась: - я не Кира.
Воропаев рассмеялся.
- Это точно. Вот она тебе так просто не спускала. А ты так запросто отдала Жданова какой-то девчонке с Урала?
Катя убрала с колен салфетку, старалась избегать взгляда Воропаева.
- Как я могу отдать кого-то, если он мне не принадлежит? Всё давно в прошлом. Это столичные сплетницы раздувают скандал. Я тут не причём.
- Да? – Саша наклонился, заглядывая ей в лицо. – А глаза-то красные. Ревела?
Катя ответить не потрудилась, из-за стола поднялась, взяла сумку, а уходя, к Воропаеву наклонилась, и нейтральным тоном проговорила:
- Оплати счёт.
Тот хохотнул ей вслед, но не возразил. А Катя поторопилась сбежать из ресторана. Не хватало ей ещё Воропаева, который будет  в душу лезть. А потом, без сомнения, поделится своими изысканиями с сестрой. Чтобы той было чем её изводить по возвращении.
От возвращения Жданова были одни проблемы. И если, узнав, что он приезжает в Москву, Катя уверяла себя, что ничего не изменится, даже если они и столкнутся в свете раз-другой, то сейчас весь её настрой на нет сошёл. На неё снова смотрели с болезненным любопытством и сочувствием. Наконец-то она стала официально брошенной Андреем Ждановым женщиной! В своё время финала их истории общество не увидело, и вот сейчас вовсю смаковали подробности. Даже Воропаев не утерпел. Хотя он-то, скорее всего, знал о браке Андрея. Но скрывал – то ли выжидал, чтобы в полной мере насладиться трагическим моментом, то ли где-то глубоко в душе Александра Воропаева ещё тлела искорка родства со Ждановыми. Интересно, а Кира знала? Может, поэтому и уехала из Москвы?
Начальник, ожидавший её у автомобиля, галантно открыл переднюю дверь, а сам недоумённо нахмурился, встретив Катин раздосадованный взгляд.
- Что? Только не говори, что ты с Михайловым поругалась.
Катя отрицательно качнула головой, а когда Борис Петрович с просветлевшим лицом добавил:
- О, Воропаев! – Катя поторопилась сесть в машину, пробормотав:
- Не хочу с ним разговаривать.
Зато Александр хотел с ней говорить. Те две минуты, что беседовал с Борисом, без конца на Катю косился, и усмехался. И когда он открыл переднюю дверь автомобиля, Пушкарёва даже не удивилась.
- Слышишь ли, Катерина?
Она нехотя посмотрела на него.
- Приглашаю Бориса Петровича на обед в «Зималетто». Андрюша сейчас добрый и открыт для предложений.
- С чего это он добрый?
- Ну как… Молодая жена со всеми вытекающими.
- Может, сходим, Катерин? – Это уже Волошин удочку закинул. А Катя возмущённо уставилась на Воропаева.
- Не надо меня в это втягивать! Я не пойду в «Зималетто», вот что хотите со мной делайте! А вы, Александр Юрьевич, - она в упор посмотрела на него, - не вздумайте болтать об этом на каждом углу!
- О чём?
- Об этом! – И дверь захлопнула, едва пальцы Воропаеву не прищемив. Руку он успел отдёрнуть, а Катю кольнуло сожаление. С удовольствием бы что-нибудь прищемила ему. И не только пальцы.
С презентации, на которой с Андреем встретилась, прошла неделя, и каждый день казался Кате нескончаемым и тяжёлым. Все вокруг говорили только о Жданове, обсуждали его жену, ну и Катю с Кирой, конечно. Как брошенных, несчастных женщин. Пушкарёву это безумно раздражало. Мало ей было собственной печали, никак не могла набраться сил, чтобы справиться с ситуацией, так и её имя на каждом углу склоняли. И если Кире всегда нравилось чувствовать себя несчастной и принимать чужое участие, то Кате больше всего на свете хотелось, чтобы о ней забыли. Оставили бы её в покое, и она как-нибудь пережила, справилась со своим разочарованием. Поплакала бы недельку… или две, в подушку, и, наверное, успокоилась бы. Наверное…
А Андрей, кажется, тоже не ожидал, что они постоянно будут сталкиваться. Одни и те же рестораны, клубы, приглашения на одни и те же мероприятия. Кате даже смешно порой становилось. С каждой их случайной встречей, Жданов всё больше мрачнел при виде неё. Наверное, начал подозревать, что она его преследует. Катя же коротко кивала и отворачивалась, чтобы не привлекать внимания. А у самой сердце заходилось. Это было так странно – видеть Андрея. А на все его подозрительные взгляды, она с удовольствием пояснила бы ему, что это он виноват в том, что она здесь, и на глаза ему попадается раз за разом. Именно он. Андрей Жданов создал вот такую Катю Пушкарёву. Разве она когда-нибудь могла подумать, что будет вращаться в высшем обществе, что её будут узнавать, и её имя будет что-то значить? Но чтобы не умереть или не покрыться плесенью в очередной каморке после его отъезда, ей пришлось сознательно изменить свою жизнь. И да, она прекрасно знала все плюсы и минусы публичности, но отказаться от неё уже не смогла бы. Иначе чем она будет заниматься? В её жизни было столько кардинальных перемен, что на большее её, скорее всего, уже не хватит. Она уже не та Катя Пушкарёва, которая когда-то пришла устраиваться на работу в «Зималетто», совсем другая, настолько, что просто не знает, в какую сторону могла бы свернуть, чтобы начать сначала. В данный период жизни для неё «сначала» означает «назад». Вот бы ещё Жданов это понял и перестал  смотреть на неё, как на угрозу. Она даже не горит желанием с ним общаться. Только если посмотрит издалека… секунда, две, три… а затем отвернётся. Разве это каким-то образом нарушит его спокойствие?
В один из вечеров столкнулись  в «Лиссабоне». Катя зашла по приглашению знакомой, которая в последний момент встречу отменила, а у Жданова был деловой ужин. Катя даже не сразу его заметила в зале. Решив не уходить сразу, а выпить бокал белого вина, устроилась в баре, не оглядывалась, общаться не хотелось, достала телефон и отправила Юлиане смску о том, что завтрашний обед у неё свободен, и они могли бы встретиться. А потом почувствовала пристальный взгляд и машинально глянула в ту сторону. А встретив хмурый взгляд Жданова, в первый момент растерялась. Появилось желание вскочить и из ресторана убежать, но потом удержалась. Не будет она от него бегать, не дождётся. Хотела отвернуться, но заметила рядом с Андреем Полянского и улыбнулась тому. Просто в знак вежливости. А Герман, кажется, не на шутку обрадовался, потому что извинился и из-за стола поднялся, направился к ней.
- Давно тебя не видел. Занята была?
Почему-то Полянский никогда с ней не здоровался, сразу переходил к делу. И в этот раз она протянула ему руку для приветствия, а Герман взял её в ладони и наклонился, чтобы поцеловать. Катя поневоле улыбнулась.
- Как всегда галантный кавалер.
Он рассмеялся, и наклонился, чтобы в щёку поцеловать. Это было немного чересчур, но не выговаривать же ему было при всех? Катя продолжала улыбаться.
- Ты одна?
- Да, встреча отменилась.
- Пойдём к нам? Интересная беседа у нас идёт, как раз по твоей части…
- Нет, Герман, я здесь посижу. Хоть один вечер без разговоров у меня может быть? – попыталась отшутиться Пушкарёва.
- Да ладно тебе. Жданов вернулся, много интересного рассказывает… - Потом словно опомнился и смятённо крякнул. – Ну да, не лучшая идея.
Кате стало  не по себе. Сплетни, гуляющие по Москве, из ресторана в ресторан, из гостиной в гостиную, высасывали из неё последние силы и энергию.
- Возвращайся за стол, - попросила его Катя и кинула быстрый взгляд за его плечо. Увидела Андрея, поняла, что он внимательно наблюдает за их общением, и почему-то испугалась. Поспешила на стуле развернуться, и лишь кивнула, когда Герман пообещал позвонить на следующей неделе.
- Есть несколько вопросов к тебе, не хочу с Волошиным это обсуждать.
- Почему? Тебе кажется, что я более лояльна?
- Нет, просто если ты мне откажешь, я, по крайней мере, удовольствие от общения с тобой получу, а не просто от ворот  поворот. – А перед тем, как отойти, сказал бармену: - Даму я угощаю.
Он за столик вернулся, а Катя осторожно перевела дыхание и снова кинула быстрый взгляд за свою спину. Отметила про себя, что Полянский выглядит чересчур довольным после разговора с ней. И не понятно, что именно в этом её беспокоит. Провела пальцем по краю бокала, раздумывая над тем, стоит ли ей сейчас уйти. Всего лишь и нужно, что встать, взять сумку и спокойно пройти к выходу из зала. Но тяжёлый взгляд жёг затылок, и страшно было повернуться. Решила переждать, пока Жданову надоест её изводить, а может он и уйдёт. Всё-таки время достаточно позднее, особенно для молодожёна. И совсем не ожидала, что он подойдёт к ней. С удивлением посмотрела, когда Андрей устроился на соседнем стуле, на неё не смотрел, только бармену знак сделал.
- Виски, безо льда.
Катя в некоторой панике оглянулась, поняла, что мужчины, с которыми он ужинал, разошлись. А она даже не заметила, вот как задумалась. Смущённо кашлянула и попыталась осторожно отодвинуться, хоть на пару сантиметров, но подальше от него. И отвернулась, давая понять, что разговаривать не собирается.
- Катерина Валерьевна, ещё вина?
- Нет, спасибо.
Услышала, как Андрей рядом усмехнулся.
- Ты здесь постоянный посетитель?
- Офис недалеко.
- Да?  А я уж подумал, что в память о прошлом.
Вдох, маленький глоток вина, а затем недоумённый взгляд.
- Ты о чём?
Жданов разглядывал её с насмешкой. Кате потребовалось немного времени, чтобы собраться. Голову на бок склонила и проговорила шепотом:
- Тише, никто не знает, что это была я. Да и водку я с тех пор не пью.
Андрей сверлил её взглядом.
- Да и ты уже не ты, - вырвалось у него.
Пушкарёва не сразу поняла, как ей на это реагировать. Решила, что как можно спокойнее.
- И это тоже.
- Скажи мне, почему мы постоянно встречаемся?
Катя горько усмехнулась, правда, в сторону.
- Наверное, потому, что ты вернулся. Когда был в Екатеринбурге, было проще, да?
Андрей заглянул в свой бокал, сделал глоток, а Катя разглядывала его украдкой. И не видела никаких перемен. Всё тот же Андрей, каким она его помнит. Только линия рта суровая, и хмурится, но надо думать, что это из-за общения с ней. Остаётся лишь посмеяться над причудами судьбы. Когда-то она была лишь серой мышкой, с которой не надо было особо церемониться, а теперь вот Андрей Жданов хмурится из-за неё, и, кажется, всерьёз обеспокоен тем, что никак не удаётся от неё отвязаться. Не нравится ему с ней встречаться!
- Могу извиниться, - начала она, но её тон не выдерживал никакой критики. От обиды наружу лезли язвительность и раздражение, и Катя саму себя не узнавала. – Могу, - подтвердила, когда Андрей посмотрел на неё. – Но не исчезнуть из твоего поля зрения. Это моя жизнь, Андрей, и моя работа. Я, знаешь ли, не думала о твоём возращении, когда налаживала свою жизнь.
- Думала, я вообще не вернусь?
- Я вообще о тебе не думала, - соврала она. – Откуда я могла знать, что тебе на ум придёт? Когда-то ты уехал, собравшись за один день.
- Ты хотела, чтобы я уехал.
Она натянуто рассмеялась.
- Кто я такая, чтобы чего-то хотеть, а уж тем более требовать? – Катя постаралась незаметно расправить плечи, чтобы поза выглядела более уверенной. Чувствовала его взгляд, что скользил по её лицу, видимо, Жданов отмечал каждую деталь, которую не узнавал в ней.
- А кто ты, Катя?
Дурацкий вопрос, а она ответила ещё более дурацким растерянным взглядом, но быстро взяла себя в руки. И даже осмелилась развернуться на высоком барном табурете, и теперь смотрела Жданову в лицо.
- Я? – И доверительным шёпотом сообщила: - Я – твоя бывшая. Которая развела тебя с Кирой Воропаевой, разрушила ваши отношения, а потом вынудила тебя сбежать из Москвы. Ты ведь от меня сбежал, ты в курсе, Андрей? – Он молча смотрел на неё, и Пушкарёва нервно сглотнула. Затем усмехнулась едва заметно. – Если бы ты знал, сколько раз я это слышала вслед. А мне даже возразить было нечего. Ведь по сути всё так и есть. Вот только детали, нюансы, мелочи… о которых никто не знает, да и не интересуют они никого. Одному, наверное, мне следует радоваться – статусу твоей бывшей. Он мне много дорог открыл. – От горечи скулы сводило, но нужно было продолжать смотреть ему  в глаза. – Если бы ты знал сколько…
- Рад за тебя.
- И я за себя.
- Полянский целует тебе руки, Воропаев рассказывает, как нашёптывал тебе на ушко приглашение в «Зималетто»… - Его взгляд был испытывающим, и Кате оставалось лишь легкомысленно отмахнуться, а вслед за этим и глупость сморозила:
- И это лишь начало списка… - Сама рассмеялась над своими словами, и замолчала под взглядом Жданова. – Не волнуйся, я не приду в «Зималетто». С ума я ещё не сошла.
- Я не просил…
- Не просил, - согласилась она. – Но попросил бы через полминуты. – Засмотрелась в его глаза. – Странно, но я всё ещё знаю, о чём ты думаешь.
Андрей досадливо поморщился и глаза отвёл, что дало Кате возможность убрать с лица искусственную улыбку. Потом протянула руку и дотронулась до его плеча.
- Не переживай ты так. Я тебя не преследую и ни о чём не думаю. Просто… это так странно говорить, Андрей, но у нас теперь один круг общения. И если мы с тобой научимся равнодушно улыбаться друг другу при встрече, то, думаю, все быстро успокоятся и отстанут от нас. Так что, не хмурься больше, завидев меня, я не собираюсь на тебя нападать. Всё давно прошло. – Улыбнулась, как самой показалось, ободряюще. Хотела соскользнуть с высокого табурета, даже попытку предприняла, а потом поняла, что Андрей пытается её удержать. Взглянула непонимающе,  а он снова разглядывал её. Попыталась ему намекнуть:
- Рискуешь. Мы не одни в ресторане.
Руку он убрал, отодвинулся немного. Потом повторил за ней, спрашивая:
- Прошло?
Снисходительно улыбнулась. Не пыталась притворяться, но вопрос Жданова заставил посмеяться, над собой в первую очередь, но зачем ему об этом знать?
- Конечно, прошло, Андрюш. Неужели ты думал, что я буду ждать тебя два года? Невозможно столько ждать и терпеть.
- Некоторые говорят, что ждать можно всю жизнь. Если любишь.
Катя встала, незаметным, заученным движением оправила платье, потом бросила на Андрея быстрый взгляд.
- Твоя жена?
Он промолчал, но молчание было многозначительным. Пришлось отделываться легкой улыбкой.
- Значит, тебе повезло. А я не такая. Как выяснилось.
Она собиралась уходить, Андрей, недовольный их разговором, поторопился отвернуться от неё, Катя видела, как достал из кармана бумажник, а обращаясь к бармену, указал и на её пустой бокал. И Катя опередила молодого человека, и сказав Андрею с лёгкой насмешкой:
- За меня уже заплатили, - пошла к выходу, приказав себе не оборачиваться.

Когда-то он уехал, оставив всё позади, а ей потребовалось много времени, чтобы осознать, что же всё-таки случилось. Что кончились и горести, и радости, связанные с его именем. Перевернулась ещё одна страница, и надо начинать что-то новое…

Она уже новая. И теперь нужно просто жить.

Продолжение следует…

0

3

Ужин затягивался, и Андрей не понимал, отчего его это так напрягает. Вроде бы радоваться должен, что Ника постаралась и смогла найти с его родителями общий язык. Они с мамой так мило беседовали, отец выглядел довольным, и Андрей старательно улыбался, смотрел на жену и внушал себе, что он горд и счастлив. Почему бы ему, на самом деле, не быть счастливым? Все складывалось более чем удачно, он даже мог позволить себе позубоскалить, общаясь с Воропаевым, ведь, в итоге, все вышло по его, и он вернулся из Екатеринбурга победителем, кто бы и что о его отъезде ни говорил. Но не шутилось, радоваться не получалось, а все из-за Кати. Мысли о ней не оставляли, а  постоянные встречи напрягали. Он не думал, что так случится; он, вообще, как уверял себя последние полтора года, о ней не думал. Ромка, конечно, иногда упоминал ее имя в телефонных разговорах, и Жданов не удивлялся тому, что они встречаются на разных мероприятиях, все-таки она своего тоже добилась, сделала карьеру, и порой появлялась в обществе, но Андрей и подумать не мог, что она настолько изменилась, и теперь стала едва ли не светской львицей; по крайней мере, ее имя, как он выяснил, вернувшись, постоянно было на слуху. Увидев ее на презентации, в первый момент испытал шок: столкнуться в первый же вечер – удивительное  дело, но потом стало хуже. Он даже улыбаться ей перестал при встречах, все происходящее настораживало. И любопытные взгляды, обращенные к ним, он чувствовал, зря Катя упрекает его в невнимательности. Все он знал и все он видел. Просто старался отмалчиваться и отмахиваться от тревожных звоночков, чтобы жену не расстраивать. Нике все было непривычно и все казалось опасным в кругу его знакомых, она боялась сделать ошибку, попасть впросак, и Жданов опасался, что услышав слухи и сплетни, она окончательно растеряется и потеряется в круговороте московской жизни. Иногда он задумывался о том, что возможно не стоило забирать ее из Екатеринбурга - от семьи, друзей и спокойствия. Ника не мечтала о Москве и, возможно, у него не было морального права ставить ее перед таким серьёзным выбором: он или привычная жизнь. Но ему нужно было вернуться, чтобы снова двигаться дальше, он ведь ради этого столько работал. И Ника беспрекословно согласилась поехать с ним. За ним, куда угодно. Андрей это ценил. Ценил и противопоставлял ее безоговорочной преданности, упрямство той, которая и выслушать когда-то не захотела. Брак с Вероникой был довольно скоропалительным, отношения были серьёзными, Андрей, если честно, и сам не понимал, как всё зашло так далеко, а он, собственно, и не заметил. Не напрягся, не испугался, ему было комфортно, и, в конце концов, это подвело к черте, на которой нужно было принимать решение. Расстаться? Вроде бы глупо, раз у них всё хорошо, без всяческих эксцессов, да и не хотелось, Ника была чудной девушкой, и поэтому Жданов позвал её с собой в Москву, легко и особо не задумываясь о последствиях. Позвать позвал, и тут же понял, что просто так увезти её за тысячи километров не получится, если забирает её с собой – то нужно жениться. Но эта мысль ненадолго отрезвила, он женился, и старательно прислушивался к себе, но бунтовать не хотелось. Удивился, развеселился, а затем решил, что, скорее всего, возраст даёт о себе знать. Пора, пора вить гнездо… Со свадьбой пришлось поторопиться, в Москву хотелось вернуться женатым человеком, чтобы ни у кого не было возможности напомнить ему о прошлых грехах. Хотелось показать всем, что он сильно изменился за прошедшие два года – он отныне взрослый, серьёзный семейный человек. И жена у него необыкновенная. Правда, что-то царапалось внутри: предчувствия нехорошие или воспоминания о том, о чем вспоминать не стоило, и лишь когда сосредоточился на Катином имени, понял, что в Москве ему будет непросто. И не из-за Пушкарёвой, он и не думал с ней встречаться, а уж тем более общаться, просто… Это было волнение перед возвращением. И понимание того, что ему придётся постараться, чтобы Нике было комфортно на новом месте. А для этого нужно заткнуть рот всем недоброжелателям. И сплетникам, вроде Клочковой и Шестиковой. И опять же постараться не пересекаться с Пушкарёвой и, вообще, не вспоминать.
Вообще странно, что он до сих пор вспоминал ту историю. Говорил себе, что поставил точку в тот момент, когда в самолет на Екатеринбург сел два года назад, и честно старался не думать и не вспоминать, но порой воспоминания вылезали наружу, и вновь становилось не по себе. Даже после знакомства с Никой, видя ее улыбку, слушая милое щебетание, и вроде бы наслаждаясь покоем и отсутствием проблем, Жданов иногда не к месту спохватывался и вспоминал, что же он оставил в Москве. И на кого оставил. Даже гадал: не вернулся ли Борщев. А если вернулся, удалось ли Кате построить отношения с тем самым идеальным мужчиной, принцем в белом, которому можно верить и доверять, и которому прощать нечего, он ведь не совершает ошибок.
Сам Андрей, сейчас, спустя время, готов был признать, что ему не стоило уезжать из Москвы в одночасье. После очередного разговора, очередной стычки и недопонимания. Но Катя тогда собралась уволиться из "Зималетто", конечно же из-за него, разозлилась из-за того, что он в ресторане устроил. Даже не подумала, что он для нее старался, и что это романтично - когда для тебя поют, тем более известные исполнители. Но она была с Борщевым, а он, по всей видимости, им все испортил. И кто знал, что в зале ресторана в тот момент окажется какой-то неизвестный добрый самаритянин, который все это снимет на мобильный телефон, а фотографии после продаст желтому изданию. Уже на следующий день по городу пошли разговоры, которые Кира успешно поддерживала, разболтав некоторые подробности их с Катей отношений, а виноватым во всем остался он. И даже готов был признать свою вину, не спорить, начать исправлять ситуацию, но Катя привычно заупрямилась и решила уволиться. Вроде как спрятаться ото всех, чтобы скандал замять. В тот момент, надо признать, он сглупил, и вместо того, чтобы просто взять ее за руку, вывести в свет и заткнуть, тем самым, всем сплетникам рот, начал что-то объяснять и заверять ее, что все устроится. И не сразу понял, что устраивать-то она ничего и не хотела, она хотела покоя и идеальности. Как с Борщевым. А он не Борщев. Вот не Борщев он, и никогда таким не будет. Тогда и посоветовал ей ехать с Михаилом в Питер, и строить там свое идеальное счастье. А когда Катя всерьез собралась писать заявление об уходе, опомнился, и заверил, что делать этого не стоит, она нужна «Зималетто», а он освободит ее от своего присутствия. В тот момент ему на самом деле казалось, что лучшим выходом будет уехать. И улетел в Екатеринбург, как сказал отцу: расширять горизонты.
Ромка не раз говорил ему, что пора, наконец, забыть ту дикую историю. Слава богу, всё закончилось, и никто не остался внакладе. Даже Катя, за которую Андрей  переживал и мучился угрызениями совести.
- Всё у Катюшки в шоколаде, - любил повторять Малиновский, а Жданов, находясь в Екатеринбурге, до конца понять смысла этих слов не мог. Зато сейчас его поставили перед фактом – нет больше Кати Пушкарёвой. Есть Катерина Валерьевна, или Катерина, или Катя с особой свойской интонацией. Ей улыбались мужчины, с ней сплетничали столичные жёны-бездельницы, и занятые бизнес-вумен назначали встречи в ресторане, чтобы поговорить и перевести дух за обедом. Её угощали в барах, и мужчины целовали ей руки, даже те, которые прекрасно помнили, какой она была три года назад, но все об этом, кажется, благополучно позабыли, и лишь улыбались, как идиоты, общаясь с ней. Андрей даже Полянского, своего старинного приятеля, уже несколько дней называл про себя идиотом. Помнил, с какой глупой улыбочкой тот вернулся за стол, Жданов его тогда взглядом насквозь просверлил, но Герман этого, кажется, даже не заметил. Он был под гипнозом. Будь всё неладно.
Устав улыбаться, Андрей из-за стола поднялся, извинился еле слышно, чтобы не сбивать жену с рассказа о свадебном путешествии, и прошёл к бару, где уже некоторое время заседали Малиновский и Воропаев. Им псевдо-семейный ужин-знакомство быстро наскучил, да и женские разговоры их интересовали мало, и они переместились за барную стойку и что-то лениво обсуждали за бокалом виски. Кажется, у них на самом деле были общие темы, потому что ни один из них не язвил и не подкалывал другого. Андрей сел рядом, заказал себе виски, потом оглянулся через плечо, на жену, улыбнулся, встретив её взгляд. Александр за его взглядом проследил, переглянулся с Малиновским, и негромко проговорил:
- Мой тебе совет, Андрюша, ты её наедине с Кирой не оставляй. Она её разжует и выплюнет.
- Кира никак не успокоится?
- Вот ещё, - Воропаев фыркнул, вроде бы возмущённо. – Нужен ты ей. Она борется за своё честное имя.
- Ага, очень этим увлеклась, - усмехнулся Рома в сторонку.
Саша рассмеялся, вполне довольно.
- Да, помню, как года полтора назад они с Пушкарёвой едва насмерть друг друга не загрызли. Я думал, без крови не обойдётся.
Андрей виски поперхнулся и закашлялся. Посмотрел ошарашено.
- Чего?
- А чего? Территорию делили. Кире делиться не хотелось.
Жданов со стуком поставил бокал на стойку.
- Дурдом.
- И ты в нём главный. Кстати, ты Пушкарёву уговорил на совместный обед?
Андрей насторожился, почувствовал неподдельный интерес Малиновского, который взглянул на него с удивлением, и тогда уже на Воропаева зло зыркнул.
- Что ты мелешь?
- Вообще-то, я конкретно и по делу. Я про переговоры. А ты о чём подумал? Пал Олегыч говорил, что ищет новые варианты, а банк Пушкарёвой сейчас пользуется популярностью.
- Как это звучит, - лениво проговорил Рома, ухмыляясь в бокал, - банк Пушкаревой! Чувствую себя мелкой сошкой.
- Попадись Катеньке под её нынешнее настроение, и она подтвердит твои опасения, - рассмеялся Александр.
Андрей мрачно смотрел на него.
- Может, хватит?
- А что? Ты заволновался? Говорят, вас недавно вместе в «Лиссабоне» видели.
Рома вытаращил на друга глаза.
- Да?
- Мы случайно встретились, - прошипел Андрей. – И хватит на меня так смотреть. Встретились, поздоровались. Я бегать от неё должен?
- Да кто же кроме тебя это знает?
- Не забывайте, что я женатый человек.
Саша оглянулся на Нику, окинул ту оценивающим взглядом.
- Я бы сказал, что счастливо женатый.
- Не пяль глаза, Воропаев.
- Вот именно, -  поддакнул Малиновский. – Родственница твоя.
Воропаев показательно вздохнул.
- Тоже, что ли, в Екатеринбург съездить? Себе родственницу привезти.
Андрей растянул губы в подобие улыбки, а затем поднялся и вернулся к столу, к жене и родителям. Пришлось снова изобразить радость.
- Никак не наговоритесь?
Ника подняла на него лучистые глаза, а Андрею почему-то трудно стало улыбаться. Чувствовал себя виноватым за то, что приходилось изображать довольство и счастье. Присел рядом и обнял жену за плечи. 
- Андрюш, вы хорошо устроились? - спросила Маргарита. - Как я говорила, что нужно поискать квартиру побольше, еще до вашего переезда. Чтобы приехать в новый дом...
- Мамуль, да все нормально, мы довольны. Правда, Вероника?
- Конечно. Мы и в Екатеринбурге жили в такой квартире, и чувствовали себя вполне вольготно.
- Тут Москва, дорогая, - не утерпела Маргарита. - Тут нужно немного по-другому... Особенно, если возможности позволяют. А у тебя муж - президент компании.
Пал Олегыч улыбнулся и жену решил пожурить.
- Марго, ты бы не торопилась, еще голосование впереди.
Маргарита лишь отмахнулась.
- Паша, хватит. Все эти игры твои...
- Какие игры? - попробовал возмутиться Жданов-старший.
- Ты меня понял. Андрюша, не слушай его.
Жданов лишь улыбнулся и откинулся на спинку дивана.
- Кстати, ты с Сашей не обсуждал выбор банка? - вдруг поинтересовался Пал Олегыч. - Он предлагает с Катей переговорить. И я склонен с ним согласиться.
Андрей в полной прострации уставился на отца. Даже не заметил, как мать насторожилась. Посмотрела на мужа, на сына, затем немного натянуто улыбнулась невестке, и нейтральным тоном проговорила:
- Давайте, вы поговорите об этом на работе.
Ника переводила непонимающий взгляд с мужа на его родителей, потом осторожно поинтересовалась:
- Что-то серьезное?
Маргарита схватила ее за руку, прежде чем Андрей успел ответить.
- Ну что ты, милая, - заулыбалась она. - Это их дела, они разберутся. - Глянула на мужа с намеком. - И, думаю, справятся без Кати.
Андрей затосковал и отвернулся.

Катя с утра была навзводе. И ругала себя за свою безотказность. Ну почему нельзя было честно сказать Пал Олегычу, что она не горит желанием встречаться с его сыном? Что это совершенно лишнее, они оба не стремятся общаться, а в такой ситуации из сотрудничества ничего хорошего не получится. Вряд ли они смогут договориться даже в мелочах. Но влез Волошин, он прямо-таки загорелся идеей заиметь в клиенты банка "Зималетто", и на все Катины отрезвляющие доводы, должного внимания не обращал. И в итоге, Катя сама не поняла как, но договорились о встрече. Ждановы должны были подъехать к ним в офис, и Пушкарева из-за этого жутко нервничала. Просто места себе не находила. Вышагивала по своему кабинету, иногда останавливалась перед зеркалом, чтобы еще раз придирчиво изучить свое отражение, и раз за разом клялась, что лично дела "Зималетто" вести не согласится. Как бы Пал Олегыч ее не уговаривал. Иначе это закончится убийством. Интересно только, кто кого.
Андрей тоже выглядел недовольным и явно не был воодушевлен этим визитом. Увиделись в кабинете Волошина, Катя с Пал Олегычем поздоровалась, улыбнулась как всегда приветливо, а вот сына его едва взглядом удостоила. И присаживаться вместе со всеми за стол не стала, остановилась у окна, и оттуда наблюдала. Замечала, что Андрей посматривает на нее время от времени, старательно отводила глаза, напустив на себя отчужденности и деловитости. Отзывалась на каждое обращение к ней начальства и даже огласила заготовленные заранее предложения, и с готовностью пустилась в объяснения, о которых попросил Жданов-старший.
- Мы готовы идти на уступки, и даже дать вам отсрочку. Так сказать, подарок к началу сотрудничества, - закончила она с натянутой улыбкой.
Андрей ухмыльнулся, буравя взглядом пустой угол кабинета Волошина.
- У вас акция, что ли?
Волошин рассмеялся.
- Нет, конечно. Но я думаю, что мы все заинтересованы...
- Вам не нужны скидки? - поинтересовалась Катя, перебив Бориса. - Три процента от суммы - это хорошие деньги.
Пал Олегыч выглядел куда более довольным, чем его сын.
- Хорошие, Катя, кто же спорит.
-  И я про то же.
Андрей кинул на стол ручку.
- Нам не нужны скидки. Нам нужен банк для долговременного сотрудничества. Покупать и задабривать нас не надо.
Он поднял голову, и они с Катей столкнулись взглядами. Она в один момент растеряла последнюю вежливость и доброжелательность.
- Андрей Палыч, тогда, может, вам стоит нам заплатить? И мы будем блюсти ваши интересы с небывалым рвением.
Пал Олегыч и Волошин рассмеялись, а вот Андрей в ней взглядом дырку прожег. Катя гордо отвернулась. И фыркнула про себя. Ему кредит нужен, а они его еще и уговаривают деньги взять, да еще и с приплатой!
Как бы Жданов-старший и Волошин не пытались разрядить обстановку, напряжение было таким, что хоть ножом его режь. И когда визитеры собрались уходить, Борис к Кате приблизился, незаметно, как он думал, за руку ее взял,  и шепнул на ухо:
- Расслабься. А еще лучше улыбнись.
Она с готовностью растянула губы в улыбке.
- Всего вам доброго, Андрей Палыч!
Жданов даже не потрудился ответить ей. Но прежде чем окончательно распрощаться, Пал Олегыч отвел Катю в сторонку.
- Хочу с тобой поговорить.
Пушкарева постаралась выдать естественную улыбку.
- Конечно, Пал Олегыч. Может, пройдем ко мне? Еще кофе?
- Нет, я отниму всего минуту. - Он отвел ее в сторонку, оглянулся на Андрея и Волошина, беседовавших неподалеку, потом к Кате повернулся. - Скажи мне честно: все так плохо?
Она постаралась изобразить удивление.
- Что вы, Пал Олегыч...
- Катя, то, что я сегодня увидел, мне очень не понравилось.
Она взглядом пятый угол искала. Смутилась, если честно.
- Пал Олегыч, я не знаю, как оправдаться, я вела себя не профессионально, извините меня.
- Я не прошу тебя извиняться. Я хочу знать, насколько все плохо. Скажу честно: я заинтересован в сотрудничестве с вашим банком, да и вы, насколько я понял. Но если вы с Андреем будете продолжать общаться в подобной манере, лучше не продолжать переговоры.
Катя сцепила пальцы, чувствуя себя под взглядом Жданова, провинившейся школьницей.
- Мы постараемся сохранять нейтралитет. По крайней мере, я. Обещаю.
Пал Олегыч щурился совсем как сын, разглядывал ее, хотел кивнуть, но передумал и спросил:
- Что у вас произошло два года назад? Я, признаться, не верил слухам, считал, что больше домыслы, но сейчас понимаю, что слухов даже мало, чтобы объяснить ваше поведение.
Катя кинула быстрый взгляд на Андрея. Вздохнула.
- Все само собой уляжется, Пал Олегыч. Нужно только немного времени.
- Катя, он женился недавно.
Она вскинула на него смятенный взгляд.
- Я здесь причем? Я обещаю, что если "Зималетто" будет сотрудничать с нашим банком, я сделаю все, что в моих силах, чтобы сотрудничество было успешным. И если понадобится, найду подход... То есть, общий язык... В общем, мы с Андреем Палычем сможем договориться.
- Отлично. Это я и хотел от тебя услышать.
Катя кивнула и ещё раз вежливо улыбнулась.
Как оказалось, сам Андрей внимательно наблюдал за ее общением с его отцом, только Катя от волнения этого не заметила. И поэтому сильно удивилась, когда через двадцать минут после ухода Ждановых, Андрей вернулся. Катя, когда он в ее кабинет без стука вошел, от неожиданности неуклюже опустилась в свое кресло, и только кивнула секретарше, когда та принялась извиняться, что не смогла непрошенного гостя остановить.
- Ничего, Люба, иди.
Дверь за девушкой закрылась, и Пушкарева нервно кашлянула.
- Ты забыл что-то?
Андрей сделал пару шагов по ее кабинету, осмотрелся.
- Хотел узнать, о чем ты с отцом разговаривала.
- Ах, это... Он спрашивал, можем ли мы с тобой не проявлять столь открытой враждебности. Если придется сотрудничать, конечно.
Андрей остановился перед ее столом, разглядывал сверху, отчего у Кати даже затылок защемило.
- И что ты ему ответила?
- Сказала, что постараюсь с собой справиться.
- Как мило.
Катя пожала плечами.
- Ты уверена в своих силах?
- Конечно. К тому же, нам не обязательно встречаться, Андрей. Ты вполне можешь вести дела с Волошиным. Я тебе, в принципе, не нужна.
- Как ты точно подметила.
- Не обязательно язвить.
- Что еще ты рассказала отцу?
- Ты лучше спроси об этом Киру. Я никогда не говорила о тебе с твоими родителями, Хотя, Маргарита Рудольфовна и пыталась. Но все, что они знают, они знают от Киры, а не от меня.
Андрей отвернулся от нее, посмотрел в окно, а потом сказал:
- Отец прав, нам нужно научиться общаться на людях.
- Вообще-то, это я говорила, - пробормотала она.
- Что?
- Ничего. Я полностью согласна. Короткого приветствия и вежливой улыбки будет достаточно?
- Вполне.
- Замечательно.
Дверь кабинета открылась, и заглянул Волошин. С улыбкой, нараспев поинтересовался:
- Катерин, "Шерр" или "Апельсин"? Или поближе, в "Лиссабон"? - Увидел Жданова и сбился на полуслове. - Андрей Палыч, вы вернулись? Что-то не так?
Жданов скрипнул зубами, одарил Катю негодующим взглядом, затем проговорил скрипучим голосом:
- Нет. Я уже ухожу.
Когда Андрей вышел, Катя наконец смогла расслабиться и откинулась на спинку рабочего кресла, а когда посмотрела на Волошина, увидела его вздернутые брови и язвительный взгляд. Нетерпеливо взмахнула рукой.
- Не смотри так. Мы будем с ними работать. - И добавила тише: - Если он не струсит.

Продолжение следует…

0

4

- Андрюш.
Жданов не сразу среагировал на голос жены, сидел на кухне, держал в ладонях чашку с чуть тёплым кофе, и тупо смотрел в стену напротив. Ему никак не удавалось сосредоточиться, он изо всех сил пытался найти выход из создавшегося положения, но ничего достойного в голову не приходило, да ещё Ника без конца отвлекала. Она занималась домашними делами, разговаривала с ним, спрашивала то ли совета, то ли разрешения, а Андрей бездумно кивал, и чувствовал себя виноватым из-за того, что никак не может отвлечься от мыслей о другой женщине. Утром, по дороге на работу, он машинально свернул на проспект, и не сразу понял, что едет к дому Пушкарёвых. Какая-то неведомая сила его туда тянула. И, главное, неизвестно зачем, ведь Катя с родителями не живёт. Она даже с родителями больше не живёт! У неё своя квартира, отдельная взрослая жизнь, с которой он, Андрей Жданов, не знает, как бороться, раз это неизвестно почему бьёт по его семье. Зато, за всеми своими размышлениями, он понял одну важную вещь – Катя Пушкарёва не даёт ему покоя. И не просто раздражает своим видом и присутствием, напоминая о прошлом, а именно не даёт покоя. Он невольно сжимает кулаки каждый раз, как видит её, и справиться с собой не может. Чтобы как-то снять напряжение и перестать злиться на неё (ведь сам понимал, что особого повода для этого  нет), начал вспоминать, какой она была когда-то – тихой, замкнутой девочкой, которая совершенно не желала привлекать к себе чужое внимание, а уж тем более занимать какое-либо положение в обществе. Для неё всё это было чуждо. И она нравилась ему такой! А теперь это другой человек, и этим его волнует. Неужели, на самом деле, он причастен к таким глобальным переменам?
- Андрюша.
Жданов голову повернул, посмотрел на жену, потом вспомнил, что нужно улыбнуться. Растянул губы в улыбке. Ника склонила голову на бок, взглянула с лёгким укором.
- Не слушаешь меня?
- Слушаю, - возразил он, как примерный муж.
Ника рассмеялась, посмотрела на него и обняла за плечи. Поцеловала, рукой по его волосам провела.
- Я просто пытаюсь привести дом в порядок. Чтобы не приходилось каждое утро метаться по квартире, отыскивая какие-то мелочи.
Андрей за руку её взял, принялся разглядывать обручальное кольцо на безымянном пальце. А затем спросил:
- Тебе нравится в Москве?
- Конечно. Москва красивая.
Жданов голову назад откинул, чтобы жене в лицо заглянуть.
- Я не о том спрашиваю, ты же понимаешь.
Она осторожно отстранилась.
- Для таких вопросов прошло слишком мало времени, ты не находишь? Невозможно построить свою жизнь на новом месте за две недели. Ты помнишь, сколько тебе понадобилось времени?
Андрей неохотно кивнул. Он помнил. Он очень хорошо всё помнил.
- Всё устроится, когда у меня появятся здесь друзья. Ведь так?
- Конечно. – Андрей руку жены осторожно сжал, пытаясь её приободрить, а сам задумался над тем, где ей этих самых друзей найти. Сейчас все только шепчутся и догадки строят, и любое сближение Ники с кем-то из его окружения, может привести к большим проблемам. И разочарованиям, для неё в первую очередь.
Вероника наклонилась и поцеловала его в щёку.
- Не волнуйся за меня, всё будет хорошо. Я смелая и общительная, ты же знаешь. – Она мечтательно вздохнула и обняла его за шею, прижавшись грудью к его спине. – Как только я устрою всё так, как мы любим, как нам удобно, я займусь собой. Придумаю, чем заниматься буду. А пока наслаждайся тем, что жена тебя провожает на работу и встречает вечерами с работы.
Жданов рассмеялся, но немного натянуто. Он искренне пытался радоваться, только пока не получалось. В отличие от Ники, он каждое утро встречал обеспокоенный новыми проблемами. Они множились, а он никак не успевал их решать. И к его работе эти проблемы не имели никакого отношения.
Отец всегда говорил, что самое трудное – это признаться самому себе в том, что ошибся. И Андрей был с ним согласен. Ему столько раз приходилось каяться, но искренне виниться лишь трижды, и каждый раз был связан с Катей. Он расставался с Кирой, признавая все свои промахи, и выслушивая от Воропаевой обвинения в том, что он делает это из-за Пушкарёвой; он стоял перед Советом директоров, опустив голову и, скрепя сердце, рассказывая правду о делах «Зималетто», и опять же по инициативе Кати вскрылась правда; в третий раз он винился перед ней самой, он просил её понять и простить, а если не получается, то хотя бы выслушать. До её появления в его жизни всё было куда проще. Сейчас уже казалось, что до Кати Пушкарёвой – всё ещё была молодость, не остывающий юношеский угар и уверенность в том, что  бы с ним ни приключилось, всё непременно закончится благополучно. А потом всё сломалось, и Андрею очень долго не удавалось построить что-то новое, до встречи с Никой. Она внесла в его жизнь долгожданный покой, но сейчас, вернувшись в Москву, Андрей вдруг осознал, что он и в этом мог ошибаться. Что вообще означает покой? То, что он вполне удачно, в течение долгого времени, мог отгораживаться от беспокоящих его мыслей и вновь радоваться жизни? Но если, как сейчас выясняется, это был самообман, и покоя никакого в помине нет, то значит, он снова виноват? На этот раз перед Никой. И опять всё из-за Кати.
Просто наваждение какое-то. Вчера вечером, лежа в постели, рядом с женой, он раздумывал над тем, почему он не может оставить в прошлом ту дикую историю. Ведь если трезво разобраться: что у них с Пушкарёвой, по сути, было? Что их связывает? Она была молоденькой, наивной и глупой, а он перепуганным, опростоволосившимся бахвалом, который всеми правдами и неправдами пытался скрыть свой провал от родителей. В первую очередь, от родителей, а уже потом от друзей и знакомых. Катя в первое время его не особо интересовала, он просто цеплялся за неё, как за последнюю соломинку, и в какой-то момент перестал замечать её странной внешности и манеры одеваться. У неё был талант и способности, чтобы вытащить его из лужи, и это было куда важнее. Это уже потом, слыша её слова, замечая, какими глазами она на него смотрит, он проникся и осознал, насколько серьёзно для неё происходящее. Не их поцелуи в машине, не секс, который и случился-то всего два раза, а то, что он ей говорит и обещает. Андрей никогда не придавал особого значения тому, что говорит женщинам, даже когда в любви признавался, это не несло за собой никакой ответственности,  а эта девочка внимала каждому его слову, и, самое главное, верила. Жданов довольно скоро поймал себя на странной мысли, что боится её обмануть и разочаровать. В голове даже крутилось что-то про свет её в глазах, который страшно погасить. И именно это его и зацепило. Точно, точно. Он ни к кому подобного не чувствовал. И поэтому так старался её удержать, объяснить, вымолить прощения. И именно поэтому ощутил такую пустоту внутри, когда понял, что она противится и борется с собой, но простить не может. Не получается у неё. Самым лучшим решением было – оставить её, задвинуть подальше бунтующую совесть, сожаление от несбывшихся надежд,  и начать сначала. Никогда до Кати Пушкарёвой и после, у него не было столь странных отношений с женщиной. С минимумом этих самых отношений, и с максимум мучений и тоски. Тоски по чему, спрашивается? По закрытой двери каморки, по лихорадочному шёпоту двух сговаривающихся людей и долгим взглядам, значение которых Жданов сам до конца не понимал?
Если бы Андрей мог, он бы громко крикнул: недоразумение, не было ничего! И со спокойной душой забыл бы обо всём, что и намеревался сделать два года назад. Он точно знал, как поведёт себя при встрече с Катей, если такая случится. Он должен был улыбнуться ей, как старому другу, пожать ее руку, поговорить, возможно, и о прошлом, даже посмеяться. Но с самой первой минуты они вели себя так, словно до расставания прожили вместе несколько лет и расстались со скандалом, не выяснив до конца существенную проблему. Обычно так, как сейчас они с Катей, ведут себя бывшие супруги, не сумевшие поделить имущество. До сих пор обижаются и не терпят присутствия другого. И припоминают слова и поступки, всё до последней мелочи помнят, потому что живут в этом, день за днём, варятся в одном котле, и мысленно посылают на голову другого проклятия.
Интересно, а ненавидеть Катя научилась? И является ли он объектом её ненависти?
И ещё одна немаловажная деталь: судя по тому, как Катя на него реагирует, она ждала его возвращения. Ждала, чёрт возьми! И ни разу не позвонила за два года, не написала, хотя, без сомнения, знала, как с ним связаться. Он даже номер не сменил. Если бы она хотя бы намекнула…
То, что было бы? Он бросил бы всё в Екатеринбурге и помчался в Москву? Может, и помчался. И остаётся только гадать, что бы у них вышло. Если бы вообще вышло. Если судить по последнему разговору, через пятнадцать минут после встречи, они бы уже в досаде плюнули и разошлись в разные стороны. Хотя, тогда бы он сейчас не терялся в догадках, все было бы ясно.
Внутренний голос раз за разом повторял: не надо тебе с ней встречаться, не надо. Но обстоятельства были сильнее. Остаётся надеется лишь на то, что со временем страсти поулягутся, они привыкнут к присутствию другого, окружающие перестанут так остро реагировать, видя их вместе, и всё само собой устроится. В конце концов, он женатый человек, и когда женился, прекрасно сознавал, что делает. Он хотел удержать рядом с собой Нику, забрать её в Москву, чтобы ничего не изменилось. Он хотел привнести покой в свою привычную столичную жизнь, в жизнь, в которой он когда-то запутался и закружился, а Нике удалось его вытащить из болота воспоминаний. Или ему казалось, что удалось? Екатеринбург далеко, и жизнь там совсем другая, сама по себе спокойнее и размереннее. Иногда Андрей казался себе отставшим от поезда пассажиром, который прибыл, в конце концов, в пункт назначения, но его уже перестали ждать, устали. И виноват в этом он, и никто другой. Он ведь опоздал, вовремя не спохватился и не успел ухватить удачу.
Обидно. За самого себя обидно.
Перед сном, выйдя из душа, случайно услышал слова Ники, которая говорила по телефону с подругой из Екатеринбурга. Её голос звучал не столь воодушевлённо, как при общении с ним, и, кажется, она даже жаловалась.
- Здесь, вообще, всё по-другому, - говорила она негромко. Потом ещё вздохнула, и Жданов замер, не осмелившись войти в комнату и прервать её. – Не знаю… Он постоянно о чём-то думает. Наверное, о работе. Хотя, его мама говорит, что никаких проблем не будет, и все будут голосовать за него. Ну откуда я знаю?! Я ничего не понимаю в бизнесе. Но раз он переживает, значит что-то не так.
Андрей невесело усмехнулась. Да уж, не так.
У него всё не так, уже несколько лет! Откуда только взялось это невезение.
Очень кстати припомнилась Катя, в первые дни работы в «Зималетто», и Андрей снова насупился. А вдруг невезение заразно?

Катя не понимала, почему это делает, но и противиться желанию выглядеть на все сто, перед возможной встречей с Андреем, не могла. Очередной вечер, очередная светская тусовка, лишь для солидности замаскированная под открытие выставки, и в этом уже нет ничего отталкивающего и чуждого, но возможная встреча со Ждановым щекочет нервы. Пушкарёва ругала себя за потакание собственным слабостям – а Жданов её слабость, без сомнения! Самая позорная, наверное, - но продолжала придирчиво перебирать платья на вешалке и мысленно представлять реакцию Андрея. У неё была парочка нарядов, от которых он, явно впадёт в ступор, но привлекать тяжёлую артиллерию повода пока не было. Жданов ей этих поводов не давал, только смотрел на неё волком при встречах и зубами скрипел. Кате безумно хотелось вывести его из себя, в отместку за все  неудобства, что он ей доставляет, но чувство самосохранения до сих пор вовремя давало сигнал, и она останавливалась, иногда, казалось, что на самой грани.
С тех пор, как он вернулся, она покой потеряла. И как ни стыдно было себе в этом признаваться, но вновь заволновалась, как девчонка, как когда-то, и всё вспоминала его поцелуи и прикосновения. Смотрела на него, со стороны, наверное, казалось, что не добро, а у самой сердце грозило вот-вот выскочить. Глупо, безумно глупо. Она ото всех скрывала свои чувства, даже Юлиана была уверена, что она не терпит присутствие Жданова-младшего. Всё правильно, она и не терпела. Просто потому, что боялась выдать себя с головой. Один неуместный взгляд, одно слово – и она даст ему такой козырь против себя, что Андрей запросто её уничтожит. С его способностями ему даже особо стараться не придётся.
А ещё его жена… Катя как ни пыталась, так и не смогла себе чётко представить картинку их семейной жизни. Неизменно вспоминались его отношения с Кирой, их скандалы, страдания Воропаевой, и при каждой встрече, Катя принималась украдкой приглядываться к Нике, стараясь заметить на её лице тень мучения и недовольства. Но кроме открытой улыбки – чересчур открытой для московского общества – в глаза ничего не бросалось. Вероника казалась счастливой. И это, если честно, не давало покоя. Два года Катя уверяла себя, что со Ждановым невозможно быть счастливой, и для неё же лучше, что он далеко. С его привычками и пристрастиями любой женщине смириться трудно – как говорится, «спросите Киру», - а теперь получается так, что они обе ошибались, Андрей всё же сумел найти штучный экземпляр. И теперь все его жену разглядывают, на зуб пробуют и дают оценки. Катя, в данном случае, Нике совсем не завидовала, но та, кажется, по своей неопытности, ничего не замечала, и этим давала лишние поводы для сплетен. Но какое это счастье – быть несведущей о жизни высшего общества. Катя тоже когда-то была такой, и была счастлива. По крайней мере сейчас  это вспоминается именно так – счастье и покой от незнания. Правда, Маргарита Рудольфовна неведению невестки была не слишком рада, настолько не рада, что даже Кате как-то на это жаловаться принялась. Видно, соскучилась по Кире, с которой можно было поделиться всем, и поэтому переключилась на Катю. Пушкарёва её выслушала, покивала, отговорилась несколькими ничего не значащими фразами, мимоходом заверила, что «девочка» непременно всему научится – с такими-то учителями! – и всё устроится. А Маргарита отчего-то нахмурилась, и вдруг устремила на Катю внимательный взгляд, выдержала секундную паузу, после чего кивнула.
- Конечно, ты права.
Катя едва заметно усмехнулась, когда Жданова повернулась к своей знакомой. Взгляд Маргариты расценить пыталась: мать Андрея наверняка припомнила её два года назад, и пришла к выводу, что если уж Пушкарёва справилась, то симпатичная, совершенно не дикая девочка не из такой уж провинции, точно всему научится. Кате в тот момент от злости захотелось ногами затопать. Но это было глубокое, потаённое желание, и вместо того, чтобы поддаться этому желанию, она нацепила на лицо радушную улыбку, а потом в два глотка допила шампанское. Если ситуация с возвращением Андрея не сгладится в ближайшее время, она сопьётся. И будет, как Жданов.
Что за ужас в голову лезет?
Сегодняшний вечер грозил перерасти в полноценный скандал, а всё из-за того, что Кира вернулась. По крайней мере, об этом Кате намекнул Воропаев, которого она вчера в ресторане встретила. Подошёл и шепнул на ухо, чтобы была во всеоружии, «Терминатор вернулся». Катя лишь пренебрежительно фыркнула, а вот Зорькин, с которым она ужинала, пообещал принести камеру, чтобы снять памятную встречу всех затронутых той историей лиц. Катя тут же сообщила, что на открытие выставки не пойдёт.
Александр тогда наклонился к ней, опираясь рукой на спинку её стула, и удивлённо посмотрел.
- И ты пропустишь это? Как Кира будет соперницу за волосы по ковру таскать?
Катя всерьёз нахмурилась.
- Что вы ей рассказали, Александр Юрьевич?
Тот важно выпятил нижнюю губу.
- Правду, и только правду. Что молода, мила и красива. На любителя, конечно, но…
- О Боже. Как вам не стыдно?
- Мне никогда не бывает стыдно. Ты забыла?
- Всё равно, я не хочу этого видеть.
- А поучаствовать?
Она стукнула его по руке, когда он её коснулся.
- Тем более.
И вот тогда он шепнул ей на ухо:
- Будь завтра во всеоружии. – Весело хохотнул. – А мы понаблюдаем, за кем Андрюша побежит.
И вот она собиралась на вечер. Самой себе обещала, что не пойдёт, это было бы благоразумно, но вместо этого уже час никак не могла определиться с выбором платья. У одного был слишком глубокий вырез декольте, другое немного тесновато в бёдрах, третье забраковала из-за цвета – не то настроение было. Складывалось такое ощущение, что она выбирает наряд поудобнее, вот только – для  драки или побега? Самой смешно. Она ведь не собирается не во что ввязываться.
Но её появление в  выставочном зале было замечено, в первую очередь Воропаевым, который просиял и отсалютовал ей бокалом, а Катя гордо отвернулась. И тут же натолкнулась  на взгляд Киры. Они не виделись два месяца, но Катя не могла сказать, что чувствовала себя свободнее в её отсутствие. Вопреки всеобщему мнению, она уже давно относилась к Воропаевой достаточно ровно, с трудом замечала её присутствие рядом. И общаться с ней желанием не горела, но и не злилась, не чувствовала раздражения, даже вполне могла с ней перекинуться парой фраз, о погоде, например, или о поездке в Европу. Единственная тема, которой они уже давно не касались, оказываясь в опасной близости друг к другу – это Андрей Жданов. Это было табу, все вокруг об этом знали, и никогда специально их не провоцировали. Хотя, всё их общение было данью вежливости, за спиной, Катя была уверена, что Воропаева до сих пор её проклинает. Такой уж  Киры был характер, поэтому Пушкарёва и не стремилась к прямому общению, предпочитая ограничиваться коротким приветствием. А вот сегодня Кира словно сама искала её взгляд, и подбородок гордо вскинула. Смотрела на неё так, словно это Катя заставила Андрея привезти в Москву жену. Она его  убедила, подговорила, а всё Кире назло.
- Шампанское. – Воропаев сам подошёл и протянул ей бокал. Катя коротко улыбнулась, бокал приняла, окинула взглядом зал.
- О чём выставка?
- Какая тебе разница? Здесь никто не знает. Вот пройдёт сегодняшний банкет, и завтра прибудут ценители искусства. А ты пей шампанское и наслаждайся общением  с этими милыми, душевными людьми. Они все твои друзья. – Его голос был полон иронии, настолько, что Катя даже рассмеялась, во многом с ним согласная. А Воропаев следом сообщил ей: - Они здесь. Разговаривают с Томаковым.
- Кто это?
- Да ты что? Самый модный ювелир сейчас. Такие вещи делает, - Александр Юрьевич даже языком прищёлкнул. – Кажется, он откуда-то из Сибири. – Указал в нужную сторону. – Вон они.
Катя шампанского глотнула и кинула в ту сторону мимолетный взгляд.
- А что, я пропустила таскание за волосы по ковру? – невинно поинтересовалась она.
Воропаев усмехнулся.
- Пока случая не представилось. Андрюша от своей благоверной на шаг не отходит, а на Киру зверские взгляды кидает. Это забавно наблюдать.
- Ты всё выдумываешь, - заявила Кира, и Катя, признаться, слегка вздрогнула, услышав её голос за своей спиной. Отступила на шаг в сторону, чтобы позволить Воропаевой приблизиться к брату. – Я не собираюсь ни с кем ругаться. Было бы из-за кого. – Кира настолько презрительно фыркнула, что Катя поневоле вновь глянула в сторону Ники. На её взгляд, та выглядела вполне достойно, и держалась хорошо. За локоть Андрея. – Я всегда подозревала, что он в итоге женится на какой-нибудь бродяжке. Правда, думала, что это будет моделька. Хотя… Ещё не вечер. Сколько ей лет?
Кира в упор на Катю взглянула, а та удивлённо вытаращилась.
- Откуда я знаю?
- Даже не поинтересовалась?
Пушкарёва равнодушно передёрнула плечами и отвернулась. А Кира с братом переглянулась и решила:
- Пойду у Шестиковой спрошу.
Катя одновременно с Воропаевой устремилась в другую сторону, но была остановлена бдительным Воропаевым.
- Ты куда?
Она разозлилась и решительно освободила свою руку.
- Я пойду смотреть картины. Я для этого сюда пришла. – А встретив его насмешливый взгляд, продолжая горячиться, продолжила: - А не за тем, о чём кое-кто думает!
Александр ей не поверил, она по его глазам это прочитала, а как вскоре выяснила, не только он не верил и ждал подвоха, но и многие другие. Даже Маргарита. Подошла к Кате, когда та стояла у большого полотна, пытаясь проникнуться замыслом автора, и негромко проговорила:
- Очень некстати вы все здесь сегодня собрались.
Пушкарёва непонимающе взглянула, затем отступила на шаг, не спуская глаз с картины.
- Меня никто не предупреждал о нежелательности моего появления, Маргарита Рудольфовна. Но я могу уйти, это не проблема.
- О чём вы с Кирой разговаривали?
- О чём?.. – Катя немного удивилась такой внимательности. – Просто поздоровались. Несколько слов, и разошлись. – Повернулась к Ждановой. – Вам не стоит беспокоиться на мой счёт, правда. У меня и в мыслях не было…
Маргарита устало выдохнула, легко коснулась Катиной руки.
- На твой счёт я не беспокоюсь. Просто неудачный вечер. Я была против этого приглашения, но кто меня слушает? Все доказывают свою состоятельность. Ты же знаешь Андрея.
Катя нахмурилась. Она не хотела знать Андрея, и говорить об этом тоже не хотела. Тем более с его матерью.
- А Киру злит всё, что делает Андрюшу счастливым. Кажется, это у неё в пунктик превратилось – всё ему назло и поперёк.
- Не думаю, что она будет ругаться с Никой в открытую. К тому же, что с ней ругаться? Она милая девочка.
Маргарита остановила на её лице внимательный взгляд.
- Да, наверное.
Что-то Маргариту в невестке не устраивало, но что именно, Катя никак понять не могла. То, что не слишком быстро учится? Или не слишком внимательно прислушивается к советам и наставлениям свекрови? Скорее всего, второе. Вот Кира была бы идеальной женой для её сына, даже по прошествии двух лет, Маргарита своего мнения не изменила и ни от кого его не скрывала. Она её учила, она её холила и лелеяла, поддерживала и наставляла. Все остальные – были проблемой. Для неё в первую очередь. Но единственный и любимый сынок, как всегда, всё сделал по-своему, не удосужившись спросить мнения родителей. Катю совсем не радовало то, что она так хорошо знает и понимает чужую семью. Она никогда не была с ними особо близка, даже подругой или приятельницей не считалась, но всё знала и имела какое-то особое к ним отношение, о котором были осведомлены все вокруг, кроме неё. Ей же оставалось досадовать и терпеть, спорить надоело, честное слово.
У одной из картин встретилась с Никой. Они шли по кругу, и, в конце концов, сошлись в середине зала. Катя даже не сразу поняла, что это жена Андрея рядом с ней, не отрывала взгляда от картины, правда, мысли были далеко, а потом голову повернула, встретила её взгляд, и в первый момент не на шутку растерялась, не зная, как реагировать. А Ника разулыбалась и вроде даже обрадовалась ей.
- Катя, здравствуйте!
- Здравствуйте. – Понадеялась, что улыбка вышла не слишком натянутой. А после опасливо оглянулась, испугавшись, что сейчас откуда-нибудь выскочит Андрей и обвинит её в том, что она его жену обидеть пытается.
- Хоть одно знакомое лицо. Сегодня словно в первый вечер, я никого не узнаю.
- Бывает.
- Как вам удаётся помнить стольких людей? Я видела, к вам постоянно подходят и здороваются.
Катя легко пожала плечами.
- Помню, наверное, потому, что по большей части, это моя работа.
- Андрей тоже всех знает. Или почти всех.
- Это его жизнь.
- Да, жизнь…
Катя задержала взгляд на её лице.
- Вы привыкли к Москве, Ника?
- Пытаюсь.
- Вам нравится?
- Что-то нравится, что-то нет. Я скучаю по родителям и друзьям.
- Это нормально.
- Хочу попросить Андрея слетать к ним на недельку - другую. В конце месяца, например, -  в её голосе было столько воодушевления, что Кате стало её жаль, вполне искренне.
- Сомневаюсь, что он сможет, - проговорила она с расстановкой. – Если он сядет в президентское кресло, у него не будет времени ни на что. В первые полгода точно.
- Полгода?
- Минимум. Чтобы укрепиться в должности президента, нужно хотя бы пару коллекций, достойных, выпустить. А на это требуется много времени и сил. – Катя сделала глоток шампанского, не понимая, почему Ника так смотрит на неё, несколько ошарашено. Наверное, поэтому и решила продолжить, желая её успокоить: - Он своего добьётся, не сомневайтесь. Он будет хорошим президентом. Всегда был хорошим президентом. Он «Зималетто» всего себя отдаёт, без остатка. И когда это… - Катя улыбнулась, – не буду говорить вслух, чтобы не сглазить – случится, его просто на части будут рвать. Все только и ждут, когда он вернёт потерянное и пойдёт дальше.
- А куда – дальше? Он и так президентом будет.
- Это же не главное, Ника. Впереди Европа, Америка. Всё это ждёт Андрея, и я уверена, что он сам ждёт не дождётся. Пока только молчит, планы строит. – Катя вздохнула, понимая, что завидует. – Это его мечта. Его работа, его жизнь, его мечта. – Помолчала и зачем-то добавила: - Вам есть чем гордиться.
Вероника поспешно кивнула.
- Да, конечно,  - проговорила она, но Катя про себя отметила, что вышло у неё не слишком радостно и искренне. Вежливо улыбнулась, когда Ника извинилась, сославшись на то, что ей нужно найти мужа, и поспешила отвернуться, встретив парочку заинтересованных взглядов. Её беседа с молодой женой Жданова не замеченной не осталась. И не только окружающими, но и самим Андреем, как позже выяснилось. Он перехватил её почти у выхода, Катя всерьёз собралась покинуть выставку, хотя мероприятие было в разгаре, но настроение её окончательно покинуло, а подначивающие взгляды Александра Юрьевича утомили. Воропаев, кажется, всерьёз ожидал шоу, но никто его радовать не спешил – ни родная сестра, ни вызванная подмога в виде Пушкарёвой. Вот он и томился. Вид томившегося Воропаева нервировал, и Катя решила улизнуть, молчком, потихоньку, добралась до выхода из зала, за дверь выскользнула, но даже не успела вздохнуть с облегчением, потому что следом за ней из зала Андрей вышел, и взглянул с большой претензией. Катя решила, что к ней его претензия относиться не может, она ведь ничего не сделала, они даже не столкнулись ни разу за вечер, и поэтому поспешила прочь, но Жданов в два шага её догнал, и достаточно гневно поинтересовался:
- Что ты Нике наговорила?
Катя, не сбавляя шага, призадумалась.
- Ничего.
- Все видели, как вы говорили. Довольно долго. А ко мне она вернулась сама не своя.
- Я, правда, ничего ей не сказала. Просто светская беседа.
Андрей захлопнул перед ней дверь, когда Катя протянула руку, чтобы придержать её и выйти. Она осталась в замкнутом пространстве, Жданов буравил взглядом её затылок, и, выждав десять секунд, Катя к нему повернулась, когда поняла, что он не собирается её отпускать. Повернулась, он в лицо ей взглянул и поспешил обвинить во всех смертных грехах.
- Я как чувствовал, что сегодняшний вечер ничем хорошим не закончится. Мало мне Киры, которая к Нике, как к врагу приглядывается, так ещё ты. Но ты пошла дальше, решила в лоб всё высказать.
- Я ничего предосудительного твоей жене не сказала, - чётко проговаривая каждое слово, произнесла Катя. – Наоборот, я ещё и похвалила тебя, сказала, что ей будет, чем гордиться с таким мужем. А ты меня в угол загоняешь.
Андрей непонимающе нахмурился.
- Тогда что не так?
Катя, в сердцах, всплеснула руками.
- Ты меня спрашиваешь? Это твоя жена! – Получилось как-то по-особенному отчаянно, Катя к этому совсем не стремилась, расстроилась, что не удалось скрыть чувства, и чтобы отвлечь Андрея, попыталась оттолкнуть его руку, которой он до сих пор придерживал дверь. – Я хочу уйти.
- Ты с Кирой подружилась? – вдруг спросил он.
Катя растерянно моргнула.
- С ума сошёл? Это дань вежливости. Пока мы разговариваем друг с другом, люди спокойны.
Он усмехнулся.
- А ты многому научилась, Кать.
- Нужно сказать «спасибо» твоей маме. Она, в своё время, сильно переживала за репутацию Ждановых и Воропаевых, и муштровала нас с Кирой наравне. И с твоей женой будет также, поверь. В конце концов, она смирится и начнёт прислушиваться к Маргарите. И тогда твоя жизнь станет раем.
- Почему?
- Потому что твоя мама учит твоих женщин, как правильно тебя любить. Разве ты об этом не знаешь?
- И тебя учила?
- Да, - спокойно ответила Катя. – Правда, немного запоздало, но уважение к семье в мою голову вложила. Кажется, она чувствует себя ответственной за меня, до сих пор не упускает случая дать мне совет и направить в нужную сторону.
- И сегодня?
- И сегодня. От тебя. И я её совету последую, если ты дашь мне выйти.
Руку он убрал. И даже дверь перед ней распахнул, вполне учтиво. Вот только Кате пришлось протиснуться мимо него, и на какую-то мучительно долгую секунду, они оказались лицом к лицу, глядя друг другу в глаза, и Пушкарёвой показалось, что даже воздух вокруг раскалился. И ещё ей что-то почудилось во взгляде Андрея, знакомое нетерпение и обещание, и у неё внутри всё опустилось. Сердце замерло и провалилось куда-то в пропасть, а ещё комок в горле встал, и она незаметно прикусила губу, испугавшись, что та затрясется. Затем неуловимое движение со стороны Андрея, он как бы подался в её сторону, Катя машинально отступила, наткнулась спиной на дверной косяк, перепугалась этого, на Андрея смотрела с изумлением, будто поверить не могла, что он решился на подобное безумство, хотя он лишь едва заметно покачнулся на пятках. Но было между ними что-то такое – тягучее и опасное, недаром у неё дыхание сбилось, кажется, ещё минуту назад, и с тех пор она жила без воздуха, без сердца, просто глядя на него. Спас её Волошин, появился перед крыльцом галереи, деловитой походкой направлялся к входу, а увидев её, разулыбался, не сразу распознав напряжённость. А когда почувствовал, заинтересованно вскинул брови, и протянул руку к Кате, когда та кинулась к нему вниз по ступенькам. Ответил на её ошалелую, искусственную улыбку.
- Ты приехал, наконец! Мне здесь уже надоело, отвези меня домой.
Волошин рот приоткрыл, соображая, даже рукой указал на галерею, намекая своей неразумной сотруднице, что его вроде как бы ждут внутри, но встретив взгляд Жданова, промолчал. Кивнул с готовностью и за талию Пушкарёву обнял.
- Я только за этим и приехал, - бодро оповестил он её, Андрея и прохожих в радиусе пятидесяти метров. – Чтобы отвезти тебя домой. – Подумал и добавил: - Дорогая.
А когда они оказались в машине, наедине, продемонстрировал Катерине кулак. Правда, та осталась к этому равнодушной, её, в данный момент, занимали совсем другие мысли.

Продолжение следует…

0

5

Андрей настороженно наблюдал, как Пушкарёва передвигается по его кабинету.  Медленно, словно танцуя, делала шаг за шагом, осматривалась, взглядом цеплялась за знакомые детали, провела рукой по краю его стола, потом посмотрела на дверь каморки. Правда, это уже не была каморка, а может, наоборот, как раз и была, в полном смысле этого слова, маленькая комната вновь использовалась, как склад ненужной документации. И Андрей даже рад этому был, когда вернулся в этот кабинет после двухлетнего отсутствия, даже смотреть на эту дверь не хотел, а если ему что-то нужно было, заставлял секретаршу искать, сам в каморку не заходил. А вот сейчас, затаив дыхание, наблюдал за Катей, которая без всякого страха и стеснения подошла и дверь открыла. Заглянула с интересом. А потом нос сморщила.
- Там пыль, - сообщила она ему.
Про пыль Жданову было не интересно. Куда интереснее, узнать, что Кате понадобилось от него, раз она приехала в «Зималетто» на час раньше оговоренного времени, и одна, без начальника. Лично он всерьёз удивился, когда секретарша сообщила ему, что в приёмной его ожидает Екатерина Пушкарёва. Секретарша была из новеньких, Катю не знала и поэтому была спокойна и даже безразлична, а вот Жданов едва со стула не навернулся, неловко развернувшись на нём. Взглянул изумлённо, рот открыл, а что сказать не знал. И только кивнуть смог в итоге. А потом Катя вошла в его кабинет, спокойная и улыбчивая, поздоровалась, а Андрей разглядывал её с прищуром, пытаясь понять, что она затеяла. Позавчера ведь сбежала от него с такой скоростью, что он даже сообразить не успел, чего же именно она так испугалась. Но, видимо, к сегодняшнему дню с собой справилась, и появилась в его кабинете во всеоружии.
- Хочешь кофе? – предложил он, чтобы хоть что-то сказать.
- Хочу, - согласилась она с неожиданным воодушевлением. – Хочу кофе. А лучше чай.
Андрей вернулся за свой стол, присел и нажал кнопку селектора.
- Лена, принеси чай, а мне кофе.
- Хорошо, Андрей Палыч.
Жданов откинулся на спинку своего кресла и, уже не скрываясь и не стесняясь, уставился на Пушкарёву.
- Ты чего-то хочешь от меня, да?
Она якобы непонимающе вскинула брови, потом прошла к окну и глянула с высоты шестнадцатого этажа.
- Всегда любила этот вид. Завораживает, правда? И видно рекламный щит «Зималетто»! У моего дома такой же установлен.
- Правда?
Она кивнула. Замолчала, и Андрей молчал. Разглядывал её, не спеша, скользя взглядом по её фигуре, ощупывал, и вспоминал. Воспоминания отрывистые, и всё не о том, не о важном. Какие-то мелочи, детали, о которых он точно не думал в последние годы. Но, как оказалось, он отлично помнил, как Катя впервые вошла в этот кабинет. И свои ощущения от их знакомства. Помнил, как она смотрела на него, как улыбалась и искренне радовалась каждому их успеху и шажку вперёд, даже маленькому. Для него тогда все её чувства были понятны, потому что сам то же чувствовал. Они были на одной волне, дышали в унисон и мечтали об одном и том же, даже тогда, когда он украдкой целовал её в каморке, они мечтали об одном и том же. Только не понимали, что все их чувства куда приземленнее и корыстнее, чем они подозревают.
Катя вдруг набралась смелости, повернулась и открыто взглянула.
- Не знаю, зачем пришла, - призналась она. – Наверное, потому, что это оказалось тяжелее, чем я предполагала. Все вопросы, взгляды, - она усмехнулась, - слова, смысл которых мне неприятен. Я не хочу этого, Андрей.
- Я тоже не хочу.
- Тогда давай это как-нибудь решим. Одних обещаний, что мы будем исключительно вежливы друг с другом, явно мало.
- И что ты предлагаешь?
Катя опустила глаза к своим туфлям, покрутила ногой на высокой шпильке. И с лёгким смешком проговорила:
- Предлагаю сделку.
- Очень интересно.
В дверь постучали,  она тут же открылась, и появилась секретарша с подносом в руках. Катя следила за ней взглядом, потом кивнула в знак благодарности, когда девушка расставила на столе чашки и кинула на гостью быстрый взгляд. А стоило девушке выйти, хмыкнула.
- Вика бы стучать не стала.
- Вики здесь уже давно нет.
- Да, я знаю. Кира говорила мне, что она в Европу уехала. Кажется, у неё ребёнок.
Жданов сдвинул брови.
- У Клочковой ребёнок? Чего только в жизни не бывает.
- Это точно. – Катя постаралась взять себя в руки, даже головой едва заметно тряхнула, сбрасывая с себя оцепенение, и решительно прошла к столу. Присела, придвинула к себе чашку, нерешительно взглянула на кофейник. – Налить тебе кофе?
- Ты странно радушна со мной. Всё плохо?
- Я просто предложила налить тебе кофе. В знак примирения.
- Мы миримся?
Она плечами пожала, всё-таки налила ему кофе, осторожно придвинула к нему чашку. Жданов наблюдал за ней, молчал, затем всё же коротко поблагодарил. Хотя, был уверен, что у него этот кофе в горле встанет.
- И всё-таки, что за сделка?
- Юлиана говорит, что мы ведём себя, как дети.
- Ты дружишь с Юлианой?
- По-твоему, это странно?
- Ну что ты! Если вспомнить её неоценимую помощь…
- Не язви.
- Не буду.
Катя старалась не смотреть на него, помешивала чай ложечкой и не сразу вспомнила, что сахар не положила. Но помешивать продолжала. Чувствовала внутреннюю дрожь, сама её едва замечала, говорила себе, что это от волнения, не верилось, что решилась всё-таки на этот разговор, но очень боялась, что справиться с собой не сможет, и дрожь начнет разрастаться, разрастаться, Жданов заметит, и это всё испортит.
- Так вот, в последние два дня я много думала…
- Было много свободного времени?
- Выходной был, - напомнила она.
- А тебе нечем было в выходной заняться?
Катя нахмурилась, не понимая, к чему Жданов ведёт. Рискнула взглянуть на него, встретила прямой взгляд в упор, и ощутила лёгкую панику.
- Не в этом дело. Просто мне пришло в голову, что раз уж мы ведём себя, как дети, достаточно глупо, то вполне можем попытаться решить наши проблемы детским способом.
Андрей растянул губы в ленивой улыбке, хотя последнее, чего ему сейчас хотелось – это улыбаться. Он не понимал, к чему Катя клонит, чего хочет и во что всё это, в конце концов, выльется.
- Я слишком давно был ребёнком. Уже не помню, что там за способы…
- Три вопроса, - с готовностью отозвалась Катя, а когда Жданов растерянно моргнул, поторопилась объяснить: - Мы можем задать друг другу три вопроса, любых. Если что-то наболело, что-то не даёт покоя, мы это выясним, и успокоимся.
- Ты уверена, что успокоимся?
- Думаю, да. По крайней мере, это шанс. Разве нет?
Андрей рассмеялся. Сдержанно так, с некоторым превосходством, как взрослый человек может посмеяться над рассуждениями неразумного ребенка. Но в то же время и спорить не собирался, и готов был сыграть по предлагаемым правилам. К тому же, правила детской игры не могут распространяться на взрослых людей и привести к нежелательным последствиям, ведь так?
- Хорошо. Но почему три вопроса? Не два, не пять…
- Хочешь пять?
- Да нет, я из любопытства спросил. – Он поднёс чашку к губам и сделал глоток. Едва удержался, чтобы не поморщиться, но до конца так и не понял, то ли Лена жуткую гадость в этот раз сварила, то ли у него во рту горечь.
- Ты согласен?
- Если для тебя это важно, то я согласен. Даже уступлю тебе, начинай. У тебя ведь вопросы наготове?
Катя обвела пальцем край фарфоровой чашки. Подумала, после чего кивнула.
- Конечно.
- Слушаю.
Андрей откровенно бравировал, цедил гадкий кофе, на Катю посматривал, заметил проступивший румянец на её щеках, и в груди подозрительно тяжело стало. Гадал: что же, что она спросит? Почему уехал? О чём думал? Почему поступил с ней так по-свински, послушав Малиновского? Гадал, и понимал, что не знает, что ответить ни на один из этих вопросов. Для себя ответы были, но чтобы вот так, глядя ей в глаза, сказать правду... Начать оправдываться, объяснять, выливать на неё заготовленные когда-то речи, которые так и не пригодились?
- Расскажи мне про Екатеринбург.
- Что?
- Я понимаю, что это не совсем вопрос. Просто расскажи. Как ты там жил?
Андрей снял очки и потёр переносицу.
- Нормально жил. Что именно ты хочешь услышать?
- То, что ты хочешь рассказать. Про офис, про показы, про людей, про твой дом. Что угодно.
Он хотел рассмеяться, даже попытаться уличить её в хитрости и попытке его запутать, но Катя смотрела на него открыто, и ждала его ответа, и Андрей вдруг понял, что она всерьёз. У него вырвался нервный смешок, взгляд метнулся к часам, а сам он заговорил. Сначала не знал, что ей рассказать, короткими, обрывистыми предложениями описывал то, что окружало его в чужом городе, потом увлёкся, когда дошло до описания показов, даже парочку смешных моментов рассказал, и описал визит Милко в Екатеринбург и с каким удовольствием тот купался в лучах провинциальной славы. Катя не улыбалась, не поддерживала разговор, просто внимательно слушала, а когда он закончил, кивнула, вроде бы довольная услышанным.
- А что будет дальше? Показ в Праге? Ты решишься?
- Думаю, да. Я считаю, что мы готовы.
- Об этом ты будешь говорить на голосовании?
- И об этом тоже. Катя, ты уверена, что спрашиваешь меня о том? Это всё, что тебя волнует?
- Я могу задавать любые вопросы, - заупрямилась она.
- Хорошо, - отозвался он, был озадачен и немного раздражён этим бестолковым выяснением отношений, как он думал. – Это все твои вопросы?
- Нет, это были два. Есть третий.
- Слушаю.
- Он простой. Ты счастлив?
Жданов вцепился в стол.
- Ты специально меня злишь?
- Это простой вопрос, Андрей.
- Нет, это не вопрос. Это намёк, издевательство – всё, что угодно, но не вопрос. Всё, о чём ты меня спросила…
- Меня это волнует.
- Пустые разговоры тебя волнуют?
- Каждому своё, Жданов.
Он вскочил, смотрел на неё сверху вниз, точнее взглядом сверлил, затем поинтересовался:
- Моя очередь?
Его тон Кате очень не понравился, но поделать ничего было нельзя, сама всё это затеяла. Поэтому кивнула, а чтобы чувствовать себя хоть чуточку уверенно, ногу на ногу закинула, стала смотреть на свою коленку.
Андрей сунул руки в карманы брюк, прищурился и выпалил все вопросы разом:
- Во-первых, - проговорил он, не удержавшись от язвительности: - ты счастлива? Во-вторых, ты просто не терпишь моего присутствия или ещё и ревнуешь? И в-третьих, у тебя опять роман с начальником?
Катя до боли в глазах вглядывалась в тёмную, полированную поверхность стола, поджала губы, чтобы те видимо не тряслись, сосчитала про себя до десяти и, наконец, смогла вдохнуть. Жданов молчал, продолжая нависать над ней, и терпеливо ждал. Ждал и молчал, ждал и молчал… Катя даже зажмурилась на секунду, потом заставила себя поднять голову.
- Наверное, счастлива. Насколько можно быть счастливой, осознавая это. А, собственно, почему нет? Я многого добилась, я… в чём-то смогла переступить через себя. Я изменилась. Я этого хотела, и я этого добилась.
- Хотела ли?
- Хотела, - призналась она. – В какой-то момент, очень остро хотела измениться. А когда отпустило, как-то глупо показалось возвращаться к прежнему. К тому же, это придаёт уверенности. – Катя поймала кулон на своей груди, потянула его, потом посмотрела на сверкающий сапфир. – Я не могу всю жизнь прятаться в каморке, хотя кому-то, возможно, это было бы на руку. Но я признаюсь тебе честно, в данный момент мне комфортно. Я привыкла, я научилась, я полюбила себя такой. Прежней не любила, а сейчас люблю. Не из-за внешности и платьев, а из-за того, что я смогла. Я люблю количество потраченных на себя усилий и времени. Я этого достойна.
Жданов смотрел на неё свысока, но не насмешливо и без тени издёвки, он изучал её, пристально и придирчиво. Затем едва заметным кивком поторопил её, прося перейти к следующему вопросу.
Катя улыбнулась дрожащими губами.
- Ревную ли я? – Задумалась не на шутку, словно раньше ей эта мысль в голову не приходила. В конце концов, сказала: - Нет. Как я могу ревновать женатого человека к его жене? Я испугалась, когда ты вернулся. Это нарушило мой покой, баланс, я… пошатнулась. И до сих пор не могу найти точку опоры. Я пришла для того, чтобы её найти. Можно было бы сказать, что я не терплю тебя, но не думаю, что это так. Я тебя боюсь.
Андрей лишь усмехнулся.
- Я не собираюсь…
- Я знаю, Андрей! Это не контролируемая реакция. Ты же можешь чувствовать себя польщённым.
- Не чувствую, - буркнул он. – Переходи к третьему вопросу.
- Борис? Он хороший человек.
- Катя.
- Романа, как ты говоришь, у нас нет.
Она замолчала, а Жданов нахмурился.
- И всё?
Катя пожала плечами.
- Не знаю, что ещё сказать. Он хороший.
- Он хороший, - в негодовании начал Андрей, - Полянский хороший, Борщёв лучше всех. Может, у тебя и Воропаев ангел?
- Александр Юрьевич точно не ангел.
- Значит, ещё не совсем тебе интуиция отказала.
- А почему ты вспомнил про Мишу?
Жданов только зубами скрипнул. Он вспомнил! Он не вспомнил, он не забывал.
- Я не видела его уже год, - сообщила Катя будничным голосом. – Он уехал во Францию, хотел поработать с известным шеф-поваром, и с тех пор лишь поздравляет меня с днём рождения и Новым годом.
- То есть, не вышло ничего? – ядовито переспросил Андрей.
Катя подняла на него глаза, взглянула с интересом, и ничего не ответила. Поднялась, когда услышала в приёмной голоса.
- Волошин приехал, - узнала она начальника. – Он всегда приезжает заранее.
- Объясни ему, что это невежливо. Так же, как и опаздывать.
Разговор ничего не решил, только хуже стало. Весь следующий час, сидя напротив Жданова за круглым столом в конференц-зале, Катя прятала глаза и ругала себя за то, что поторопилась  и не продумала, как следует линию своего поведения. Андрей, кажется, лишь разозлился, она всколыхнула в нём неприятные воспоминания, он даже Мишей её упрекнул. По крайней мере, показалось, что именно упрекнул. И продолжает злиться, и задумался, кажется, ни на шутку.
- Нас на обед приглашают, - шепнул ей Волошин, когда собрание закончилось. Катя в спешке собирала бумаги, раскладывала по папкам, и радовалась, что Андрей, наконец, отвлёкся от неё, что-то разъяснял Малиновскому, отведя того в сторонку, а тот вяло отнекивался, после чего довольно громко объявил присутствующим, что «тИран» вернулся. Катя слабо улыбнулась, услышав это, глаза подняла и встретила взгляд Жданова.
- Я поеду в офис, - ответила она Борису. – А ты поезжай обедать.
- Ну чего ты, Катерин, не отрывайся от коллектива.
- Не хочу, аппетита нет. И настроения тоже. Поеду на работу. Я и так приехала в «Зималетто», хотя самой себе клялась, что порога не переступлю.
- Тогда зачем приехала? Я не просил.
Катя смятённо промолчала, не зная, что ответить. Ещё раз отказалась от приглашения на обед, попрощалась со всеми, и из конференц-зала вышла, наконец, вздохнув с облегчением. В холле её перехватили дамочки из женсовета, Катя не виделась с ними больше полугода, хотя иногда и позванивала, чтобы узнать, как дела, и поэтому так просто убежать от них не удалось. Едва смогла отказаться от настоятельного приглашения на кофе с припрятанным у Тани курабье. За то время, пока они болтали о насущном, Фёдор вызвал для неё такси, и как только снизу сообщили, что машина подъехала, Катя решительно направилась к лифту и нажала кнопку вызова.
- Пообещай, что не пропадёшь опять на полгода, Кать!
- Обещаю. Я позвоню, договоримся, посидим где-нибудь. Хорошо, девочки?
Все с готовностью закивали, а Пушкарёва вошла в кабину.
- Маша, ты столик заказала в «Лиссабоне»? – послышался голос Жданова совсем рядом. Катя принялась нервно жать на кнопку первого этажа, но двери от этого закрываться не торопились, выжидая положенную минуту. И, конечно же, Андрей успел их рукой придержать, чтобы войти.
- Конечно, Андрей Палыч, заказала! – отозвалась всегда готовая угодить Тропинкина.
- Скажи об этом Лене, и передай, что я вернусь через пять минут.
- Хорошо, хорошо. Вы не беспокойтесь!
Катя вжалась в угол кабины, взгляд в пол опустила, и в полной тоске ждала, когда двери всё же закроются, и они с Андреем снова останутся наедине. Жданов повернулся к ней и взглянул в упор. Лифт дёрнулся и поехал вниз.
- Почему ты задавала мне эти идиотские вопросы? Почему не спросила как есть?
- Я спросила о том, что мне хотелось узнать.
- На каком стуле я сидел в екатеринбургском офисе?
- Хотя бы.
- Не смеши меня.
Лифт остановился, и Катя Андрея оттолкнула от себя. Сама от себя подобной смелости не ожидала, просто взяла и оттолкнула.
- Я тебе ещё раз говорю, что нас интересуют разные вопросы… и ответы. – Из лифта вышла и твёрдым шагом направилась к выходу, послала Потапкину мимолётную улыбку на прощание. Вот только Жданов не отставал. Вышел из здания следом за ней, легко сбежал по ступенькам крыльца, и придержал дверь такси, не позволяя Кате сесть в салон. Правда, оглянулся по сторонам, но, к его счастью и к Катиному несчастью, никого из знакомых вокруг, обеденный перерыв недавно закончился, и все поспешили разойтись по рабочим местам, даже опаздывающих с обеденного перерыва не наблюдалось, да и просто посетителей офисного здания было немного.
- Значит, я глупый, - выдохнул Андрей ей в лицо. – Потому что я не понимаю. Ты вывела меня на разговор, как говорила, откровенный, но вопросы задавал я. Так и было задумано? Чтобы я выяснил всё, что хотел, и отстал от тебя?
- Я спросила тебя о том, о чём хотела узнать, - сдавленно проговорила Катя, всё ещё продолжая дёргать дверь, надеясь, что Андрей её отпустит. – Ты тоже задал интересные вопросы…
Жданов вдруг схватил её за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.
- Что за игру ты затеяла?
Она ударила его по руке.
- Нет никакой игры. Я просто хотела вернуть покой в свою жизнь. – Она судорожно втянула в себя воздух. – Ты хочешь знать, почему я спрашивала про Екатеринбург? Правда, хочешь? – Андрей не ответил, но весь обратился в слух. А Катя в приступе немыслимой смелости продолжала смотреть ему в глаза. – Потому что я очень долго представляла тебя там. В городе, в котором никогда не была. Представляла улицы, дома, машины,  тебя среди всего этого. И да, как ты сидишь на том чёртовом стуле! И я могла позвонить, могла приехать, но и ты мог. Мог! Но ты не приехал, а во всём обвиняешь меня. А я… - Она зло смахнула слёзы. – Я тоже могу ошибаться. Я умею ошибаться, Андрей! Я не только здорово составляю фальшивые отчёты и придумываю, как ловко выбить кредит, я ошибки совершаю. Но это никому не интересно. Я не бездушный калькулятор, которым ты меня когда-то считал, - процедила она сквозь зубы. Особенно сильно дёрнула дверь, оттолкнула руку Жданова и села в автомобиль. Такси сразу тронулось с места, видимо, водитель уже некоторое время с нетерпением ожидал, когда они закончат шипеть друг на друга. А Андрей остался, глядя вслед жёлтому автомобилю, и пытаясь уложить в голове услышанное.

Продолжение следует…

0

6

Вместо того, чтобы ругать себя или расстраиваться по поводу совершённой глупости, в голову лезли смущающие, ненужные мысли. Это было странно. Катя лежала на диване в родительской квартире, уткнувшись носом в подушку, делала вид, что спит, а сама боролась с предательским волнением. Ей нужно прекратить общаться со Ждановым, это без сомнения. Каждая их ссора, каждая встреча, лишь усугубляет ситуацию. Не получается привыкнуть к нему, принять его возвращение и… что уж тут скрывать, изменившееся семейное положение. Время идёт, а она лишь взращивает в себе волнение и тревогу. А воспоминания о нём, о моментах близости, совершенно выбивают из колеи. Эти мысли пришли и поселились в её сознании надолго. И даже после вчерашнего нелепого инцидента, вместо того, чтобы в сердцах поставить точку на своих мечтах и воспоминаниях, ей снова представляется его поцелуй. Не снится, не всплывает в памяти, а именно представляется. Она закрывает глаза, и видит лицо Андрея, как он склоняется над ней, прикасается губами к её губам, и она сама к нему тянется. Это мерещится ей уже не в первый раз, и каждый раз, в испуге открывая глаза, Катя понимает, что страдальчески морщится, досадуя на саму себя. Вот и сейчас глаза открыла и уставилась на потолок, в полном расстройстве. Что ей сделать со Ждановым, чтобы перестать о нём думать? Убить? Никакие разговоры и уговоры не помогают. Даже вид обручального кольца на его пальце не помогает. Она вчера целый час на него пялилась, пытаясь пробудить в себе чувство собственного достоинства, гордости, а ещё женской солидарности и порядочности. Казалось, что получилось. Но стоило оказаться дома и в бессилии прикрыть глаза, то он тут как тут: Андрей и поцеловать её собирается.
К психологу, что ли, обратиться? К тому, который гипнозом владеет.
Чувствуя себя совершенно несчастной, поднялась с постели, посмотрела на часы, отметив про себя, что если тут же не переполнится энергией, то опоздает на работу, и направилась в ванную.
- Ты проснулась? – Отец перехватил её в прихожей, и вместо доброго утреннего отцовского поцелуя Катя получила шлепок пониже спины. – Утро доброе.
- Доброе? – усомнилась Катя негромко.
- Лен, она опять не в духе, - сообщил Валерий Сергеевич жене, входя на кухню. – Что-то с нашей дочерью не так. Заработалась или влюбилась, Катерина?
- И то, и другое, папа.
- Ей по возрасту положено влюбляться, Валера.
- Ага. И работать, как проклятой.
Катя не стала дослушивать громогласные переживания отца по поводу её тотальной занятости, закрыла дверь ванной и посмотрела на себя в зеркало. Бледная, несчастная, и от вчерашней решительности, которая обернулась столь сокрушительным провалом, и следа не осталось. Катя открыла кран с холодной водой и умылась.
Решение у её проблемы, конечно, было. И известно оно было давно. Мама вот всегда ей говорила, что клин клином вышибают, и Катя была с ней согласна. Вот только где взять этот самый клин? Юлиана говорит: посмотри вокруг, мужиков куча. Катя смотрела. Очень хорошо смотрела, иногда во все глаза, но приходил вечер, она оставалась наедине с собой, и вновь в её мечтах появлялся Андрей Жданов и всё портил, даже если до этого момента она была уверена, что что-то в ком-то рассмотрела. Может, дело в том, что ей, в своё время, не хватило Жданова? Если бы у них было побольше времени, побольше возможностей, а не только две ночи и поцелуи украдкой. В конце концов, ей уже не двадцать лет, и даже не двадцать пять, и биологические часы тикают, всё громче и громче, а она, не смотря на забитый модными нарядами гардероб, жизнь, по большей части, в теории знает. На практику не хватает времени, и, наверное, если совсем честно, то желания. Всё летает в облаках и мечтает о принце, которого когда-то увидела и влюбилась с первого взгляда. И навсегда. Головой качнула. Не надо «навсегда», это обидно и горько. К тому же, как выяснилось, принц оказался не таким уж принцем.
Убивало именно то, что к мужчинам вокруг надлежало присматриваться. Не случилось больше встретить человека, который с первого или хотя бы со второго взгляда захватил её мысли и смог заинтересовать. Поклонники были, даже те, кто ухаживать всерьёз принимался, и целовали, со страстью и от души, а она, как школьница, в волнении и суматохе от них бежала, под любым предлогом. А кому захочется обхаживать её неделя за неделей? Даже Миша, с его терпением и мягкостью не выдержал, сбежал в конце концов. Потому что она всё тянула и тянула, обещала и обещала, и в итоге прослыла в обществе едва ли не Снежной королевой, назначившей себе цену и не опускающей планку ни на миллиметр. На людях старалась казаться уверенной в себе, горделивой, держала лицо, как Маргарита учила, а дома, оставшись одна, едва ли не выла от тоски. Но опять же, не от одиночества, а от того, что не может получить то, чего хочет. Точнее, того, кого хочет.
Может, и правда, к психологу сходить? Послушать от умного человека заверения в том, что она создала себе мечту, иллюзию, и на самом деле Жданов ей не нужен. Зачем ей чужой муж? Нужно провести несколько сеансов… глубокого гипноза, и она думать об Андрее забудет. Сможет переступить через себя, через воспоминания, и будет радоваться жизни. Потом книгу напишет: «Как я счастлива без Жданова».
И отправит ему подписанный экземпляр!
Катя сунула зубную щётку в стаканчик, еще раз плеснула в лицо прохладной водой и вытерлась пушистым полотенцем. В зеркало на себя взглянула, на этот раз более придирчиво. День начался, а настроения как не было, так и нет. Заснуло летаргическим сном в день возвращения Андрея в Москву.
На завтрак мама подала ей тарелку манной каши. Чем радовало присутствие в родительском доме, так это тем, что здесь ничего не менялось. Даже каши по утрам мама варила исправно, не смотря на то, что детей в их доме давно не было. Она варила, никто не спорил, и ели. Дома Катя по утрам обходилась фруктовым салатом и кофе, а сейчас без вопросов взяла ложку и благодарно матери улыбнулась, словно, была счастлива от одного вида манной каши.
- Что на работе? – бодро поинтересовался отец. – Дела идут?
- Идут, папа, - вяло отозвалась Катя. – Куда они денутся?
- А нового что?
Пожала плечами.
- Ничего.
Валерий Сергеевич глянул на дочь исподлобья. После чего пожаловался:
- Скучно ты живёшь, Катерина.
Она встрепенулась. Попыталась возразить.
- Почему это скучно?
- Да, Валера, - не утерпела Елена Александровна, - как же скучно? У неё что ни вечер, так какой-нибудь приём.
Катя тут же принялась отрицать.
- Какие приёмы, мама? Это по-другому называется.
- Без разницы, как называется.
- Вот именно, что без разницы, - согласился Валерий Сергеевич. – И я не про приёмы говорю. Замуж ей пора, детей нянчить, а не мотаться вечерами…
- О Господи. – Катя даже ложку отложила, потому что после слов отца аппетит пропал.
Елена Александровна мужа по плечу слегка стукнула.
- Ладно тебе, Валера.
- Ну что ладно? Что ладно? Разве я не прав? Совсем в свои цифры зарылась, с головой.
- А кто говорил: «Учись, дочка, большим человеком станешь»? – с некоторой долей ехидства поинтересовалась Катя.
- Когда я тебе это говорил, тебе было пятнадцать, а сейчас, слава Богу, третий десяток.
Катя недовольно поджала губы.
- И что мне делать, если мне никто не нравится? – воскликнула она, в конце концов. – Выйти замуж за первого встречного?
- Как такое может быть, что молодой девушке никто не нравится? – всерьёз поразился Пушкарёв. – Они что, все голубые у вас, что ли?
Елена Александровна негромко ахнула, в негодовании на мужа посмотрела, не понимая, как тот мог такое ребёнку сказать, а Катя лишь усмехнулась.
- Во-первых, папа, я не понимаю, у кого это «у нас», а во-вторых, не все. – И добавила тише и печальнее: - Но тоже не подарки. – Поднялась из-за стола: - Ладно, пойду собираться на работу. Спасибо за завтрак, мам.
Из кухни вышла и услышала негодующий шёпот матери.
- Что ты говоришь такое? Телевизора пересмотрел, что ли?
- Я за дочь переживаю. А вот ты, как посмотрю, нисколько…
На работу всё-таки опоздала. Когда в офис приехала, постаралась незаметно прошмыгнуть в свой кабинет, но не повезло – Волошин не вовремя появился в коридоре, её увидел и глянул осуждающе. Катя виновато улыбнулась. А когда Борис зашёл к ней кабинет, попыталась оправдаться:
- Мама кормила меня кашей, а это процесс, не терпящий суеты.
- Ты у родителей ночевала? Захотелось поцелуя на ночь? – Катя не ответила, вообще постаралась проигнорировать его слова, но Волошин не утерпел и добавил: - Пора тебе замуж, Кать. Чтобы кто-то другой тебя на ночь целовал, и не в лоб.
Она замерла перед ним, уперев руки в бока.
- Вы сговорились, что ли? Колька издевается, отец наставляет, теперь ты советы даёшь? С высоты своего жизненного опыта с двумя разводами, как я понимаю?
Он развёл руками.
- У меня похожая проблема, так что ты зря сердишься. Просто моя душа требует периодически менять объект… целования.
Катя кивнула, не собираясь с ним спорить. И вердикт вынесла.
- Всё вы, мужики, одинаковые. Правильно Юлиана говорит.
Волошин застонал и даже вскочил.
- Не надо про Виноградову! Все её установки мне хорошо знакомы. – У двери притормозил, и как бы нехотя поинтересовался: - Как она, кстати?
Катя в сердцах кинула на стол несколько папок, что достала из шкафа. А начальнику от всей души посоветовала:
- Позвони сам, и спроси.
- С ума сошла? Она решит, что я мириться надумал.
- А ты не надумал?
- Нет.
- А разводился тогда зачем? Говорил: люблю, не могу. Жену бросил, а сам…
Борис всерьёз нахмурился.
- Ты всё в одну кучу не сваливай. С женой я развелся совсем по другой причине.
- Правда?
- Да. – Он кивнул достаточно уверенно, но потом замер, призадумавшись. Секунда, две, затем головой мотнул, сбрасывая с себя ненужные и невесёлые думы, подбородок упрямо вздёрнул. – И не вздумай ей что-нибудь сказать, - вроде бы пригрозил он.
Катя всё-таки улыбнулась.
- Ты будешь всё отрицать, - догадалась она.
- Конечно, буду. То есть, нечего мне отрицать. А ты… Я тебе выговор впаяю, за опоздание!
- Интересно будет на это посмотреть, - проговорила Катя негромко. Волошин наверняка расслышал, но решил проигнорировать это замечание и из кабинета вышел.
Рабочее утро прошло неплодотворно. Работы было много, а вот желания работать – никакого. Вместо того, чтобы сосредоточиться на отчёте, Катя сидела, подперев подбородок рукой и разглядывала каждый угол своего кабинета по очереди. Иногда опускала глаза на телефон. Звонить никому не собиралась, но и ей никто не звонил, и это почему-то огорчало. Душа требовала общения, хотелось кому-то пожаловаться, кому-то, кто не схватится за сердце от её рассказов и не примется за неё решать её проблемы, планируя её жизнь на десять лет вперёд. Подумала, подумала и позвонила Юлиане. Та, на приглашение пообедать, откликнулась с готовностью, и спустя полтора часа они встретились в «Мандарине». Катя, зная, что надолго Виноградова никогда не задерживается, не тот у неё ритм жизни, прихватила с собой ноутбук, решив после ухода Юлианы, поработать, сидя за укромным столиком кафе с видом на набережную. Всё лучше, чем в душном офисе.
Когда приехала, Юлиана уже сидела за столиком, наполовину скрытом от глаз других посетителей искусственной зеленью. Их любимый столик, их любимое кафе. Особая любовь к «Мандарину» заключалась в том, что он находился на равном расстоянии от банка и офиса Виноградовой, и обидно никому не было, даже если кто-то из них и застревал в пробке на пути к кафе.
- Рассказывай, - разрешила Юлиана, как только Катя села напротив неё. Ещё меню в руки взять не успела, а Виноградова уже начала любопытство проявлять.
Катя, бегло пробежав взглядом по строчкам знакомого меню, заказала салат и рыбу, вернула папку официанту, а взглянув на подругу, сходу сообщила:
- Я дура.
Юлиана понимающе улыбнулась.
- Я тебе об этом говорила давно. А ты не верила.
- Верила. Просто приятно думать о себе лучше, чем ты есть на самом деле.
- Это конечно.
- Может, мне и правда замуж выйти?
- Полянский сейчас в поиске, - тут же сориентировалась Виноградова. – Назову ещё несколько имён, выбор вполне стоящий.
- Юлиана, я серьёзно.
- Я тоже. Герман давно не прочь с тобой поближе познакомиться.
- Папа предлагает познакомить меня с сыном своего армейского друга, - пряча улыбку, сообщила Катя.
Виноградова сдвинула брови.
- Кто такой? Я его знаю?
- Вот уж вряд ли.
- Да? Тогда – не вариант.
- Почему? Если человек хороший…
- Катя, брось. Тебе муж нужен такой, чтобы у некоторых от досады повылазило.
Катя плечи расправила и улыбнулась.
- Начинаю перебирать в уме фамилии холостых олигархов.
- Начинай, начинай. - Но потом Юлиане шутить расхотелось, и она совсем другим тоном поинтересовалась: - Что он сказал?
Катя поводила пальцем по скатерти.
- Ничего нового. Он наорал на меня, я на него, на том и разошлись.
- Чего и следовало ожидать. Я тебе говорила, что это дурацкая идея.
- Я не знаю, как с ним общаться.
- А ты не общайся.
- Вот так просто?
- Да. Пусть с женой общается. Пустоголовый.
- Жена-то его причем? Хорошая девочка.
- Она хорошая девочка, ты хорошая девочка, и в итоге, у Андрюши голова кругом.
Катя выразительно поджала губы.
- Я ни на что не претендую и ни о чем не прошу. Я не хочу проблем, и скандалить я не хочу с ним. Я пытаюсь научиться с ним общаться, а он не хочет понимать...
- Понимать? Катя, это же Жданов! Знаешь, что тебе нужно сделать? Подойти к нему, дать ему в ухо и под ноги плюнуть. Все. И вся твоя ситуация разрешится сама собой.
- Вследствие того, что он перестанет смотреть в мою сторону?
- Тоже вариант.
Катя замолчала, а Виноградова печально качнула головой, потом пальцем до своего лба дотронулась.
- Вот здесь твоя проблема. Не в сердце, а в мозгах.
- Да, я задумалась о визите к психологу.
- К психиатру тебе надо. По Жданову только психиатр работает. - У нее вырвался раздраженный вздох. Сверлила Катю взглядом. - Может, тебе с ним переспать?
Катя в растерянности моргнула.
- А ничего, что он женат?
- А ничего, что ты сохнешь? Если тебя заклинило, должен быть способ тебя расшевелить. И если этот способ - Жданов, то тут уже не попишешь.
- Юлиана, прекрати, я не собираюсь с ним спать!
- Ах да, я и забыла: воспитание. Тогда точно надо брать Полянского в оборот. Слушай, а может Воропаева? Чтобы уж наверняка у Андрюши инфаркт приключился? - Она рассмеялась, но Катя поспешила пыл ее остудить.
- Я не хочу выходить замуж ему назло.
- А ты не ему, ты себе назло. И всем вокруг.
- Тоже ничего хорошего.
- Тебе не угодишь. Влюбиться мы не можем, назло не хотим. И что делать?
- Идти к психиатру.
- Да ну тебя. Я же серьезно, помочь пытаюсь.
К концу обеда Катя плавно перевела разговор на личную жизнь Юлианы. Намекнула на утреннюю беседу с Волошиным, на то, что тот интересовался ее делами, и после минут пять выслушивала гневные слова о всех особях мужского пола в целом и Борисе Волошине в частности.
- Гордец, себялюбец, маменькин сынок и бабник, - закончила Юлиана на выдохе, а Катя хмыкнула и проговорила чуть слышно:
- Кого-то мне это напоминает.
После ухода Юлианы, попросила еще чашку чая, достала ноутбук и поклялась себе, что приложит все усилия, чтобы сегодня отчет закончить. Если, конечно, хочет иметь свободные выходные. Хотя, с другой стороны, зачем они ей? В какой-то момент почувствовала дискомфорт, ее кто-то разглядывал со стороны, пристально, настолько, что мурашки по коже. Катя очки сняла, для начала сделала неглубокий вдох, переводя дыхание, затем оглядела зал. Хотя, взгляд сам собой нашел причину ее волнения и дискомфорта: Андрей сидел в баре, пил кофе и смотрел на нее. Не отрываясь, изучающе, разглядывал, и даже бровью не повел и не подумал улыбнуться, когда она глаза подняла. Уж что он в ней видел, одному Богу известно, но от его внимания Катю враз в жар бросило. Занервничала, засуетилась, но решила, что раз Жданов не торопится ее приветствовать, даже мимолетной улыбкой или кивком, то и она вполне может себе позволить проявить невоспитанность. Снова надела очки и устремила взгляд на экран компьютера. Работать. О Жданове не думать, его просто нет...
А всё-таки интересно, что у него на уме?..
Он так и не подошёл к ней в «Мандарине». Катя сидела, как на иголках, ёрзала на стуле, сердце билось, и никак не получалось сосредоточиться на деле. В голове билось: Андрей, Андрей. Не знала, сколько она так выдержала, показалось, что безумно долго. И, как на грех, вспоминалось всё, что она ему вчера наговорила, каждое слово – лишнее, которое Жданову не следовало бы слышать, а она произнесла их, глядя ему в глаза. Прокручивала это в голове, зажмурилась, зная, что издалека этого заметить невозможно, почувствовала, что ладони вспотели от волнения. А потом голову повернула, чтобы на Андрея взглянуть, и поняла, что его нет. Только чашка на барной стойке стоит, а самого Жданова уже и след простыл. И снова выясняется, что она мнительная дура.
В субботу встретились на показе новой коллекции украшений крупной ювелирной компании. Катя собиралась пойти туда с Зорькиным, но тот после обеда позвонил и сообщил, что у него на работе аврал, и на показ он если и приедет, то с опозданием.
- А может, и вовсе всю ночь просидим, - печально известил он Пушкареву.
Катя хотела сделать ему выговор, ведь это Колька уговаривал ее принять приглашение, уж очень ему было интересно познакомиться с владельцем компании, тот слыл поистине успешным и удачливым бизнесменом. Катя, согласившись составить Зорькину компанию, даже успела сообщить Юлиане о том, что непременно появится на этом вечере, даже обсудила с ней выбор платья, а Виноградова его одобрила, и также сообщила, что Полянский вернулся из командировки, и скорее всего, тоже появится. Катя попыталась прикинуться непонимающей, но получилось не очень. Успокаивало только то, что можно будет за Кольку спрятаться, если уж Юлиана начнет на нее чересчур наседать, а то и покалечить немного друга детства, и поторопиться уйти, чтобы отвезти Зорькина залечивать раны. А вот теперь ей предстоит появиться на вечере в одиночестве.
Увидев ее, Виноградова разулыбалась.
- Ты надела это платье!
- Я надела это платье, - согласилась Катя, правда, без особого воодушевления.
- Оно тебе очень идет.
Пушкарева на подругу внимательно взглянула.
- Если ты сейчас скажешь, что Полянский тоже будет в лиловом, я тебя убью.
Юлиана притворилась удивленной.
- Я даже не думала.
- Я тебе не верю. Ты всегда обо все думаешь.
Виноградова скромно потупилась.
- Это моя работа.
- И сейчас ты меня рекламируешь? Чтобы замуж выдать? Мне уже дурно.
- Я на тебя посмотрю, когда ты в свадебном платье в загс входить будешь: будет тебе дурно или наоборот.
Катя промолчала. Скользила взглядом по залу, заметила знакомых, улыбнулась, помахала, затем сжала зубы, увидев Андрея. Он находился близко от подиума, разговаривал с кем-то, а Ника стояла рядом, и, кажется, скучала, оглядывалась беспомощно. Когда Юлиана толкнула ее в бок, Катя глаза от Ждановых отвела, и посмотрела в другую сторону, улыбнулась Полянскому. А у Виноградовой тихонько поинтересовалась:
- Мы показ посмотрим, или сразу в загс?
- У тебя странное настроение, - посетовала Юлиана. - Не слышу в голосе желания и стремления.
- Ну что ты, стремлений у меня, как раз, в избытке.
Герман, которому Юлиана доверила ее развлекать этим вечером, конечно, не догадывался о глобальности замыслов Виноградовой. Он был добродушен, мил, и, кажется, на самом деле пытался угодить и поразить Катино воображение. И все от души говорил и делал. У Полянского по-другому не бывало. Катя слушала его, улыбалась его шуткам и думала: почему бы ей не влюбиться в него? Это так просто. Так же просто, как когда-то было влюбиться в Мишу Борщева. Все в этих людях ей импонирует, а глупое сердце не стучит. Катя выпила два бокала шампанского, почти залпом, надеясь на какой-то положительный эффект, к Герману старательно присматриваясь, и говорила себе, что он симпатичный. И, наверняка, если сегодня она позволит ему проводить ее домой, а потом и поцеловать, у них вполне могут завязаться серьезные отношения. Надо только постараться и все не испортить, ни сейчас, ни потом.
Так хочется влюбиться, кто бы знал! И не в Жданова, а в нормального, положительного, свободного мужчину. И даже есть такой, нужно только намекнуть ему...
- Может, поужинаем как-нибудь? Никакой работы, просто ужин. - Герман рассмеялся, а Катя поняла, что он ее на свидание приглашает. На самое настоящее свидание, какого у нее с институтских времен не было, после случая с Денисом. И, наверное, надо соглашаться, пока Герман не перепугался ее ошалелого взгляда и не передумал.
- Я не против. - Полянскому улыбнулась, повернула голову и увидела Юлиану, которая смотрела на нее с нескрываемым любопытством. Наверное, жалела, что не умеет по губам читать. Или умеет? Юлиана Виноградова все умеет. И встретив выразительный взгляд подруги, Катя мысленно примерила чужую фамилию: Екатерина Полянская. А что, хорошо звучит. Уж не хуже, чем Вероника Жданова.
Андрей сам к ней подошел. Точнее, не именно к ней, они с Никой появились в компании партнера Германа, и еще одного мужчины, которого Кате представили, как потенциального клиента Полянского. Герман необычайно оживился, видно, клиент был рыбой крупной, и упустить его не хотелось. Андрей в их разговор вклинился, но как Кате показалось, без особой охоты, просто чтобы не молчать и тем самым не привлекать к себе внимания. На Катю не смотрел, зато Ника смотрела и улыбалась. Пушкарева в душе приуныла, но улыбнулась в ответ, воспитание не позволяло проигнорировать чужое внимание. Кажется, она была первой, кому Ника сегодня улыбнулась искренне. И от этого еще противнее на саму себя. И странно, что еще никто не донес Нике о том, что ее мужа и Катю в прошлом связывало. Если бы знала, точно бы так не улыбалась.
Не сразу, но обратила внимание на то, что Герман время от времени посматривает на нее, со значением. В первый момент была озадачена, после растянула губы в очередной улыбке, не зная, как еще реагировать, и вмиг посерьёзнела, встретив хмурый взгляд Жданова. А потом в зале вдруг погас свет. На секунду повисла тишина, люди пытались осознать, что случилось, затем по залу пронесся ропот, кто-то громко поинтересовался, что происходит. Ответа не последовало, и люди заволновались сильнее. Так как все окна, перед показом, были плотно зашторены, темнота была полная. Катя даже шевелиться опасалась, уже не понимая, да и не помня, кто у нее за спиной, и далеко ли она от предметов мебели. Словно плыла в этой темноте, и очень хотелось за что-то ухватиться. Прошла минута, две, свет так и не включился, а волнение в зале возрастало. Кто-то начал двигаться, кто-то что-то опрокинул, официанты засуетились.
- Андрюш, что происходит? - спросила Ника.
- Все нормально, сейчас свет дадут, - отозвался тот.
- Кать, все нормально?
Она не удержалась и усмехнулась.
- Кажется. Но это странно.
- Да уж.
Вдруг совсем близко раздался страшный грохот, видимо, кто-то столкнулся с официантом, или тот сам поднос уронил, но послышался звон стекла, грохот упавшего подноса, крики, женские возгласы, а кто-то из мужчин в полный голос выругался. Послышались смешки, потом топот ног, Катя развернулась, не понимая, что происходит, и только ахнула, понимая, что к ней кто-то приближается, люди рядом взволнованно задвигались, а ее из всего этого хаоса выдернула твердая рука, и очень вовремя, потому что мимо них кто-то пробирался в полной темноте, и явно спешил. Но Кате уже не до этого было. Она приятно ткнулась носом в мужскую грудь, хорошо хоть в темноте никто не мог этого видеть, и замерла, окутанная ароматом знакомого одеколона и жара мужского тела. Тяжелая рука обняла за плечи, закрывая от неприятностей, и Кате далеко не сразу удалось опомниться. Стояла, вцепившись в Жданова, в полной темноте, слышала голоса людей, вообще было подозрительно шумно, а ее словно в другую реальность перенесли, до которой, как оказалось, всего шаг. Сердце билось, как сумасшедшее, во рту пересохло, перед глазами желтые круги, и уже не понятно, чудится ей или нет, горячее дыхание на лице. Мужские пальцы обхватили плечо, рука прижала теснее к чужому телу, потом толчок, кто-то снова прошел мимо, извинился, но мужчины ему вслед все равно высказались.
- Ника. - Голос Жданова прозвучал требовательно и вопрошающе, Катя в первую секунду даже усомнилась, он ли ее к себе прижимает.
- Все хорошо, Андрюш, - раздалось совсем близко, а Катя, услышав ее голос, вцепилась в Андрея с такой силой, что ему пришлось наклониться к ней. В этот раз совершенно явственно ощутила его дыхание своем лице, на губах, Андрей будто сказать что-то хотел. А потом разжал руку, отпуская ее от себя, и в ту же секунду в зале вспыхнул свет. Все болезненно заморгали, кто-то даже рукой глаза прикрыл, и снова зашумели, выражая свое недовольство. Андрей Катю поддержал, когда она сделала шаг назад и покачнулась, они глазами встретились, и Пушкарева поторопилась еще отступить, пока никто ничего не заметил. Посмотрела на Нику. Та стояла совсем рядом с Андреем, их разделал шаг, а в темноте Кате казалось, что километры. Ника держалась за край сервировочного столика, а когда свет включился, и она смогла сфокусировать взгляд на муже, рассмеялась.
- И в Москве перебои с электричеством.
- Да безобразие! - подтвердил кто-то рядом.
Катя же никак не могла с дыханием справиться. Бесполезно было отворачиваться, притворяться, она чувствовала себя так, словно ей в темноте под дых дали. Хотя, Юлиана, наверняка, выразилась бы по-другому: словно под подол залезли. Это было ближе к истине.
Щеки начали краснеть, ладони повлажнели, а губы горели, как после поцелуя.
- Кать, ты как?
Широко улыбнулась. Откуда только силы взяла?
- Нормально, только меня вином облили. Немного. Пойду... Пока показ не начался, в порядок себя приведу.
- Проводить?
- Нет, нет! Я сама... Я все сама. - И торопливым шагом направилась к выходу из зала.

Продолжение следует...

0

7

Андрей сделал большой глоток виски, наблюдая за тем, как Пушкарёва идёт к выходу из зала. Она торопилась, а ещё, кажется, злилась на него. Не смотря на растерянность во взгляде, не забыла сверкнуть на него глазами. И в то, что её вином облили, он не поверил. Кому знать, как не ему, что к ней и близко никто не приблизился?.. Несколько досадное недоразумение надо сказать, среагировал быстрее, чем успел обдумать своё действие. Просто притянул её к себе и замер в темноте, понимая, что делает что-то не то. Но Катя была рядом, дышала взволнованно ему в шею, и, кажется, сама была растеряна и напугана немного. Андрей же настолько проникся случившимся, что даже о жене не сразу вспомнил. А когда вспомнил, угрызения совести будто передались от него Пушкарёвой, и они одновременно напряглись. Жданов вцепился в Катю, та в него, и оба вроде растерялись от того, что нужно ещё о ком-то помнить и беспокоиться. Впервые за два года оказались друг к другу настолько близко, у Андрея, если честно, мысли путаться начали, и он ухватился за единственную соломинку, за имя жены, хотя хотелось совсем другого. Хотелось, чтобы все исчезли, хотелось остаться с Катей наедине и попробовать ещё раз объяснить и прояснить кое-что важное, о чём не хватило смелости заговорить ранее. А сейчас она уходила, а казалось, что сбегала, и Жданов ощутил тяжесть в душе, но это не было огорчением или разочарованием, это было дурным предчувствием. Уже вошло в привычку подозревать Катю во всех неприятностях, что сваливались на него в последнее время. Ведь неприятности исходили только от его мыслей о ней, во всём остальном ему сопутствовал успех, который, между прочим, совсем не радовал, ведь мысли о Пушкарёвой не оставляли.
Ника взяла его под руку, прижалась к его плечу и в лицо заглянула.
- О чём ты задумался?
Андрей растянул губы в искусственной улыбке.
- Да так… Пойдём ближе к подиуму, сейчас показ начнётся.
Усадив жену рядом с матерью, Андрей остался стоять, с некоторым беспокойством поглядывая по сторонам, пытаясь взглядом Катю отыскать. Но её нигде не было. Видел Юлиану, видел Полянского, но Кати не было. Неужели домой уехала? Бокал, что он в руке держал, начал мешать и даже раздражать. Отдал его официанту, а сам наклонился к Нике и шепнул:
- Я отойду ненадолго, надо кое с кем переговорить. А вы смотрите показ.
- А ты не хочешь?
Он улыбнулся.
- В моей жизни показов предостаточно. Потом мне расскажешь.
Андрей шёл по полутёмному залу, не спешно пробираясь мимо гостей и без конца оглядываясь. Огромная потребность знать и видеть источник своих беспокойств, гнала вперёд, Жданов сжимал кулаки, вроде бы злился из-за того, что снова идёт у Катерины на поводу, но искал её, не зная, как ещё избавиться от томления в груди.
- Ты Катьку не видел? – поинтересовался он у Малиновского, который вдруг возник перед ним, весёлый и добродушный, под руку с незнакомой блондинкой. Правда, услышав имя Пушкарёвой, Рома тут же нахмурился.
- Не видел. А она тебе зачем?
- А на спрос, - негромко ответил Андрей, направляясь к выходу из зала.
В холле было пусто и тихо. Андрей двери за собой прикрыл, секунду постоял в полутьме, переминаясь с ноги на ногу, и решая, на самом ли деле ему надо всё это, затем направился по коридору. Шагов почти не было слышно, их приглушала ковровая дорожка, и Жданов таращился на её рисунок, не зная, как ещё отвлечься от смущающих мыслей. Дошёл до дамской комнаты, помялся немного перед дверью, но никто не входил и не выходил, вообще ни звука слышно не было, и тогда он заглянул, на всякий случай приготовившись к потоку ругательств, которые могут обрушиться на его голову. Ещё и извращенцем прослывёт, как нечего делать. Но повезло (а может, наоборот, раз Кати не обнаружил), дамская комната оказалась пуста.
Ещё через пару минут начал злиться. Зачем он её ищет по пустым коридорам? Вышел к ресепшену, огляделся, и вот тогда Пушкарёву приметил, на крыльце, она, кажется, такси ждала. И все сомнения тут же оставили. Зачем ищет, что ей скажет - все равно. Увидел и решительно направился к ней.
- Как твое платье?
Катя в первый момент глянула испугано. Затем отвернулась, подбородок вздёрнула, вновь демонстрируя ему свою непомерную гордыню.
- Безнадёжно испорчено.
- Правда? В каком месте?
Катя прищурилась, разглядывая его.
- Ты на самом деле хочешь знать ответ на этот вопрос?
Андрей едва заметно усмехнулся. Поглядел на дорогу, по которой неслись машины.
- Показ не заинтересовал?
- Он меня с самого начала не слишком интересовал.
- Кать, то, что ты мне тогда сказала…
- Не помню.
Он взглянул насмешливо.
- Помнишь.
- И что?
- Я, наверное, должен извиниться.
- Наверное, - не стала она спорить.
Жданов сжал зубы, но заставил себя продолжить.
- Как я понимаю, между нами опять всплывает история с инструкцией, но… Я никогда не считал тебя бездушным калькулятором.
- Мне теперь станет легче жить. Непременно. Спасибо, что покаялся, Андрюш.
Он сверлил её взглядом. На её тон следовало бы злиться, а он продолжал томиться, и это чувство – нестерпимое, едкое, к сожалению, в нём только она была способна вызвать. И Жданову это не нравилось.
- Ты пришла ко мне, чтобы поговорить серьёзно. А когда я пытаюсь это сделать, ты язвишь.
- А ты не язвил?
- Нет.
- То есть, тебя на самом деле интересует мой роман с Волошиным?
- А у тебя роман с Волошиным? – ухватился он за её слова, как бультерьер.
От его тона Катя даже смутилась. Поторопилась отвести взгляд, и осторожно поправила себя:
- Мой возможный роман…
Жданову от подобного ответа легче не стало, и он в отместку ей многозначительно хмыкнул.
- Ясно.
Катя разозлилась.
- Ничего тебе не ясно! – Она прошла вперёд, решив спуститься с крыльца, принялась вглядываться в дорогу, надеясь приметить жёлтое такси. Бросила быстрый взгляд через плечо, поняла, что Жданов стоит на прежнем месте и наблюдает за ней, и поторопилась отвернуться.
- Кать. – Андрей подошёл к ней, спустился на пару ступенек. – Я чувствую себя неправым. Я не должен был срываться на тебе, и ты, конечно же, ни в чём не виновата.
- То есть, все твои упрёки – это твоя выдумка?
Андрей опустил глаза, потаращился на носки своих ботинок. Ответить на этот вопрос было трудно.
- Я бы не назвал это выдумкой, просто… Эти вопросы, и ответы на них, больше относятся ко мне самому, чем к твоему поведению или поступкам. У меня тоже есть претензии к тебе. Наверное, за два года от них должен был остаться только пепел, и мне казалось, что так оно и есть, а вот как встретились…
Катя повернулась к нему и взглянула серьёзно.
- И что же за претензии?
Смотрели друг другу в глаза, Андрей сомневался, стоит ли признаваться, тем более здесь, стоя на крыльце гостиницы, где в любую секунду мог появиться кто-то из их знакомых, но тон и сам Катин вопрос показались очень важными.
- Я просил тебя тогда меня выслушать, дать мне всего лишь один шанс… Нет, сейчас я, конечно, понимаю, что с шансом я перегнул, я его не заслуживал, но поговорить надо было. Тогда, возможно, сейчас мы бы не тушевались так в присутствии друг друга.
Катя осторожно сглотнула. Надеялась, что по её лицу нельзя оценить степень её волнения, на какую-то секунду ей показалось, что даже голос пропал. Андрей смотрел на неё открыто, говорил негромко, без единой нотки раздражения или высокомерия, и Кате вдруг страшно стало. Показалось, что если он произнесёт ещё хотя бы слово – это будет конец. Окончательная точка, после которой все её мысли, чувства и страдания, будут выглядеть глупо и безнадёжно. Он сейчас выговорится, улыбнётся ей, в надежде хоть как-то наладить их отношения, успокоится и вернётся к жене, а она останется… со своей дурацкой любовью наедине.
- Прости меня. – Это прозвучало вполне искренне, и оттого, особенно болезненно.
Катя отвернулась, чувствуя себя напряжённой, как деревянная кукла, казалось, что даже голова у неё на шарнире, и он скрипнул, когда она отворачивалась. Смотрела на такси, что появилось в поле зрения, и приближалось к ним. Перед глазами пелена из слёз, во рту горечь, и рука вцепилась в ручку автомобиля, когда он остановился перед ней. Пальцы с трудом согнулись, и ненадолго Пушкарёва почувствовала блаженную боль, она пусть немного, но отрезвила. Андрей смотрел на неё, видимо, ожидая её положительного ответа, Катя краем сознания представила себе эту сцену: как она смотрит на любимого Андрюшу, и со слезами на глазах отпускает ему все грехи. И он ждал от неё именно этого!
Дёрнула ручку, с силой, дверь автомобиля открылась, хотелось поскорее оказаться в салоне, подальше от Жданова, но прежде нужно было что-то ответить. И внутренний голос твердил: «Скажи «да», скажи «да», пусть всё это закончится!». Но глупое упрямство и собственные обиды оказались куда сильнее. Она на Андрея посмотрела и с сожалением покачала головой.
- Нет.
- Что нет? – не на шутку растерялся он. Даже в лице изменился.
- Не прощаю, - объяснила она, и в машину села. И лишь один короткий взгляд позволила себе на Андрея кинуть. Он стоял на ступеньках, руки в карманах брюк, а на лице удивление, растерянность. Потом рот дёрнулся в неуверенной усмешке. – Поехали, - поторопила Пушкарёва водителя. Машина тронулась с места, но она успела услышать рык Жданова:
- Катя!
Андрей был зол. Кто бы знал, как он был зол! Вернулся в зал, даже не взглянул в сторону подиума, прямиком направился в бар, заказал себе двойной виски. И выпил его в несколько глотков. Во рту появилась горечь, горло обожгло огнём, жар ударил сначала в желудок, потом стремительно разошёлся по венам и, наконец, ударил в голову. Правда, легче стало всего на какую-то минуту. А после захотелось сунуть в голову в доменную печь. В этот момент он ненавидел Пушкарёву. Именно ненавидел. За ту снисходительность, с которой она отказала ему в прощении. Она отказалась его простить! Можно подумать, что ему нужно её прощение! Он жил без него и дальше проживёт. Только кому она со своей дурацкой гордостью нужна? Полянский ещё просто не разобрался, за каким цветочком он ухаживать принялся. Он просто её ещё не знает… Да никто её не знает, только он, Андрей Жданов, в курсе, на что способна эта тихоня. Жалко её сейчас рядом нет, он бы ей объяснил!..
Кинул на бармена взгляд исподлобья, и подвинул пустой бокал.
- Ещё налей.
- Ты набраться решил? – Ромка подошёл неслышно, а может просто Андрей был настолько занят своими мыслями, и другу не обрадовался. – Ты её нашёл или не нашёл? Из-за чего бесишься?
- Лучше б не находил. Гордячка!.. Таких больше в природе нет, одна она. – И выговорил с особым выражением: - Пушкарёва.
Рома помолчал немного, затем рискнул поинтересоваться:
- Что вы опять не поделили?
- Всё то же. Когда-нибудь у меня выдержка кончится, и я ее задушу.
Малиновский наблюдал за тем, как он глотает виски.
- Ты не налегай так. Твоя благоверная видела тебя когда-нибудь в таком состоянии?
Андрей нахмурился, очки снял и потёр переносицу.
- Ромка, где она живёт?
Рома глаза на него вытаращил, опасливо огляделся и зашипел Жданову на ухо:
- Ты что, не в своём уме? Зачем тебе это? Живёт и живёт, какая нам разница?
- Мне нужно кое-что ей сказать.
- Ты мне скажи, я ей завтра факс пошлю.
Андрей уставился на него, опасно прищурившись.
- А без шуток?
Малиновский недовольно посмотрел и отодвинулся.
- Понятия не имею. Она меня что, в гости звала, что ли?
В этот вечер Андрей на самом деле перебрал. Он даже чувствовал себя пьяным, что случалось крайне редко, обычно в подпитии он был переполнен энергией и рвался на подвиги, а сегодня был разбитый и уставший. Не мог дождаться окончания показа, когда можно будет поехать домой. И, конечно, скрыть своё состояние не удалось, да и он не особо старался, если честно. Ника расстроилась, мама насторожилась и даже отругать его попыталась шёпотом, отведя в сторонку, но Андрей не слушал, к матери у него тоже были большие претензии.
- Кто тебя просил лепить из неё это чудовище? – поинтересовался он. – Занималась бы она своими отчётами, стучала бы на калькуляторе, - Жданов даже изобразить это попытался, - и все были бы довольны. Даже она была бы довольна, я знаю. А теперь что делать с ней?
Маргарита улыбнулась знакомым, сына под руку подхватила и отвела в сторонку, пользуясь тем, что Ники рядом не было. Попыталась встряхнуть его, но это было не так-то просто – Андрей был пьян и оттого неповоротлив.
- Андрей, прекрати.
А он стукнул себя кулаком в грудь.
- Она мне всю душу уже вымотала. Куда не приду – там она! С кем не заговоришь – все её знают!
- Я чувствовала себя виноватой перед Катей, видела, что ей тяжело.
- И решила передать ей свой бесценный опыт. Спасибо, мама!
Маргарита чопорно поджала губы.
- Я говорила тебе, что не стоит уезжать. Нужно было выждать, перетерпеть.
- Не могу я её терпеть. Не могу!
- Придётся. – Голос Маргариты стал суровым. – И тебе, и ей. Мне тоже надоели ваши переглядывания. Думаете, никто не замечает? Ты с женой стоишь, а глазами кого ищешь? – прозвучал откровенный упрёк, и Андрей покаянно опустил голову.
- Я хочу, чтобы она была подальше от меня.
- Вот это меня и беспокоит. Что ты хочешь.
Был бы трезв, Андрей бы непременно смутился от подобных слов матери, Маргарита ненавидела пошлые намёки, а уж сама никогда до них не опускалась, а тут не сдержалась. Андрей потёр подбородок, потом глаза закрыл и потряс головой. А когда на мать взглянул, взгляд был уже более осмысленный, он даже улыбнулся.
- Прости, мамуль. Со мной всё нормально. Сейчас поеду домой и спать лягу, а завтра… Ни одной глупой мысли в голове.
Маргарита внимательно присматривалась к сыну, затем кивнула.
- Очень на это надеюсь. И раздражение своё при Нике попридержи, не зачем ей всё это знать. И без тебя найдутся охотники доложить.
Жданов криво усмехнулся.
- Да, странно, что Кира ещё держится.
- Я ей запретила говорить. А с Катей я непременно поговорю. Нужно выяснить, что вы никак поделить не можете. И выяснить у человека, способного здраво мыслить.
- А я не способен? А она способна, да? Мама, ты её плохо знаешь. Более упрямого и противоречивого человека во всём мире нет, - вновь зашипел Жданов, но Маргарита его одёрнула.
- Замолчи, Ника идёт. – И он, как по заказу, заулыбался.
С женой становилось всё труднее. Ника не понимала, отчего у него постоянно плохое настроение, а признаться ей было нельзя. Не рассказывать же о другой женщине, которая, на самом деле, его с ума сводит? В плохом смысле. На следующее утро Андрей проснулся с головной болью, гадким привкусом во рту и мыслями о том, что он вчера сдуру матери наболтал. Молчать надо было, продолжать притворяться, и, возможно, всё само собой ушло бы, покрылось пылью времен и потеряло бы важность. А он матери проговорился, и теперь точно что-то произойдет. Надо запретить ей разговаривать с Катей, это лишь масла в огонь подольёт.
Ника принесла ему кофе в постель, Андрей старательно заулыбался, жену в благодарность поцеловал, а сам покосился на часы. Нужно было поторопиться на работу, но не хотелось Нику расстраивать. Она не любила, когда он по утрам торопился убежать на работу, всегда готовила полноценный завтрак, и прощалась с ним на целый день с явной неохотой. А этим утром Андрей завтракать никак не хотел, в него даже кофе лез с трудом, но жене надобно было улыбаться, памятуя о том, что вчера он напился, чего уже давно себе не позволял. Но как тут не напьёшься, Пушкарёва святого доведёт!..
Спокойно. Никаких мыслей о посторонних женщинах.
Выпороть бы её. И куда только Валерий Сергеевич смотрит? Дочь вечерами где-то пропадает, её нарядам с некоторых пор не хватает скромности, флиртует с мужчинами, внушая тем недвусмысленные желания, а Валерий Сергеевич никак на это не реагирует! А Катерине нужна твёрдая мужская рука… с ремнём.
- Андрюш, ты во сколько вернёшься?
Жданов завязывал галстук перед зеркалом, точнее, не завязывал, а мучился, руки не слушались, в голове звучала барабанная дробь, и даже отработанные до автоматизма движения не помогали, узел выходил то кривым, то сморщенным.
- Не знаю.
- Я хотела ужин праздничный приготовить.
- А у нас что, праздник?
- Да нет, просто захотелось.
- Давай сходим в ресторан, и готовить не надо.
- Я не хочу в ресторан. Я хочу дома… Приготовлю мясо с базиликом. Помнишь, как я делала однажды.
- Конечно. – Ни черта он не помнил. Стянул галстук через голову и швырнул в сторону. Выдохнул.
- Андрюш, что с тобой? – Голос жены был тих и осторожен. Это вызвало очередной всплеск тихого бешенства.
- Ничего. Голова болит.
- Дать тебе таблетку?
- Да. А лучше две.
- Так сильно болит?
Он расстегнул воротник рубашки, нервно повёл шеей.
- Дай мне таблетку, и я поеду на работу.
О том, что выйдя из подъезда, нужно посмотреть на окна своей квартиры и помахать жене рукой на прощание, Жданов вспомнил, только выезжая на дорогу. Чертыхнулся вполголоса и нажал на газ. День, явно, не задался. Но это было только начало. Не успел он приехать в "Зималетто", как секретарша сообщила ему о том, что Екатерина Пушкарёва звонила ему уже дважды. Андрей поневоле застыл посреди своей приёмной, чувствуя, что барабаны в голове стали бить звучнее и нестерпимее. Даже обдумать услышанное нормально не получалось.
- Что ей надо? – наконец поинтересовался он.
Лена пожала плечами.
- Она сказала, что перезвонит.
Жданов тут же взмахнул рукой, как отрезал.
- Не соединяй. Скажи… скажи, я уехал. Далеко. – Дошёл до кабинета, взялся за ручку и застыл. Затем медленно повернулся. – Хотя, нет, я передумал. Позвонит – соедини. Сразу.
- Хорошо, Андрей Палыч. – Лене, кажется, было абсолютно безразлично.
А вот он занервничал. Хорошо хоть долго нервничать не пришлось, прошло от силы минут десять, а из селектора уже послышалось:
- Андрей Палыч, Екатерина Валерьевна, вторая линия.
Жданов снял трубку и ткнул пальцем на нужную кнопку. Только собрался грозно поинтересоваться, чего ей надобно, как Катя его огорошила:
- Ты противный маменькин сынок! Как ты мог нажаловаться Маргарите?!
Андрей рот открыл, раздумывая. В конце концов, возразил:
- Я не жаловался.
- Правда? Мне так не показалось!
- Катя, не кричи. У меня и без тебя голова болит.
- Пить надо меньше, - без секундного колебания выдала она. – Я тебя ненавижу, Жданов. Ты нисколько не изменился!
- Хватит орать на меня. Объясни толком, что случилось.
- Случилось то, что Маргарита провела со мной основательную беседу!
- Когда она успела? – поразился Андрей. – Десять утра.
- Она мать, Андрей. Она ночь не спала, думала о твоих несчастьях и проблемах. А проблема твоя, как выясняется, я. И мне досталось! Твоя мама меня разбудила в семь утра, - вроде бы пожаловалась Катя, - чтобы объяснить, как мы с тобой неправильно себя ведём, а так как я женщина, то должна быть мудрее.
- Да? – не удержался Жданов от язвительности. – Не огрызаться?
- Не спорить с психопатом! Ты неуравновешенный, у тебя плохой характер и буйный нрав, особенно когда ты не трезв. А со слов Маргариты, ты снова запил. Что такого случилось, ты не объяснишь? Как я понимаю, я тебя расстроила своим нежеланием идти у тебя на поводу? Надо было простить тебя и отпустить тебе все грехи, чтобы тебе спалось спокойно!
- Мне и так спалось спокойно, - зло выдохнул он. – Не переживай.
- Больно надо! Я всего лишь один раз выразила желание обсудить с тобой сложившуюся ситуацию, а что получила в ответ? Насмешки, претензии, а под конец ещё и выслушала от твоей матери, что мне нужно быть умнее и мудрее. Вот я и буду мудрее. Не подходи ко мне больше, и даже не здоровайся. С этого дня я тебя не знаю.
Жданов хмыкнул, размышляя о подобном повороте событий, на кресле откинулся, и лениво проговорил:
- Катюш, это сейчас на угрозу смахивает. Ты мне угрожаешь?
- Не называй меня Катюшей.
- А как мне тебя называть? Екатериной Валерьевной? Ты, дорогая, мне вчера показательное выступление устроила. Или ты думаешь, что я тебя плохо знаю? Точнее, знаю-то я тебя хорошо, а вот все эти женские штучки, которым ты обучилась, знаю ещё лучше. И в следующий раз, когда будешь с оскорбленным видом качать головой, убирай из глаз злорадство. Я не позволю изводить себя. Я извиниться хотел, а тебе, как посмотрю, понравилось играть? Смотри, заиграешься, - закончил он, несколько угрожающе.
Катя помолчала, после чего ровным, хорошо поставленным голосом сообщила:
- Не собираюсь я с тобой играть. Больше всего на свете я хочу, чтобы ты был где-нибудь подальше.
- Конечно. Чтобы от Полянского тебя не отвлекал.
- А ты меня и не отвлекаешь. Герман меня на свидание пригласил, - похвастала она. – И я согласилась.
Жданов на кресле выпрямился, насупился, хорошо хоть Катя этого видеть не могла.
- Очень за тебя рад. Задай и ему три вопроса. Чего именно он хочет, когда и в какой позе.
- Идиот, - рассердилась Катя и бросила трубку. Андрей поступил также, только трубка на рычаг никак не укладывалась, и, в конце концов, он скинул телефон на пол. Можно было бы встать и ещё ногой поддать, и Жданов непременно это сделал, если бы имелась надежда, что после этого он успокоится. Но вместо успокоения пришло глухое раздражение. Он раскачивался в кресле, смотрел в окно и думал… Думал, у кого ему выяснить всё про свидание. Как узнать – врёт Катерина или нет. Под горячую руку попался Малиновский. Некстати заглянул к нему, являя Жданову свою довольную физиономию, и Андрей решил другу настроение испортить.
- Пригласи его на обед, - сказал он, имея в виду Полянского. – И узнай.
Рома откровенно скривился.
- А если я откажусь?
- А если я напомню, что ты во всём виноват?
- Ни в чём я не виноват, - возмутился Малиновский. – Сколько времени-то прошло, всё быльём поросло!
- Малиновский, я тебя как друга прошу.
- Далась тебе Пушкарёва, - проворчал он.
Андрей кивнул.
- Далась. Пока не выясню всё, не успокоюсь.
- Да что ты выяснять-то собрался? Спит она с ним или нет?
- Это мне безразлично. Я знать хочу… как сильно она меня ненавидит.
- Выстрелит в спину или нет?
- Назови, как хочешь. Сделаешь?
Рома совершенно несчастно вздохнул, но пообещал, что выяснит.
С обеда Малиновский вернулся с ворохом подробностей, из которых Андрей вынес одно и самое главное: Полянский настроен серьёзно. Оказывается, ему Катя давно нравится, и он не прочь попробовать добиться взаимности.
- Свидания, конфеты, букеты, шампанское. – Рома насмешливо фыркнул, разглядывая рекламный проспект, что валялся у Жданова на столе. – Это всё Катюшке предстоит пережить. Герман умеет ухаживать.
- Ага, - невесело отозвался Андрей. – И что?
Рома поднял на него глаза.
- Что?
- Где, когда?
- Так сегодня. В «Трафальгаре».
- И ходим, ходим мы по кругу, - протянул Жданов едва слышно.
- Очень наш друг воодушевлён. Никак жениться надумал. – Андрей буравил его взглядом, и Рома развёл руками, будто оправдываясь. – А что? Раз ты сподобился, всем остальным сам Бог велел.
Ника до самого вечера не звонила. Андрей был занят своими проблемами и мыслями, и как-то позабыл и о псевдо-праздничном ужине, и о просьбе жены вернуться пораньше, и даже позвонить забыл. И только вечером, стоя в пробке, по пути к «Трафальгару», задумался о том, что Ника сегодня подозрительно тиха. Даже телефон из кармана достал, с намерением набрать номер жены, выяснить, отчего она не интересуется, когда он дома появится, да и оправдание для своего опоздания вполне достойное придумал, но тут машины тронулись, совсем рядом раздался звук автомобильного сигнала, и телефон Андрей отложил, решив, что позвонит, когда подъедет к ресторану. Но оказавшись на месте, из машины тут же вышел, гонимый раздражением и беспокойством, благополучно позабыв про телефон, оставленный в машине.
В «Трафальгаре» было многолюдно. Все столики заняты, и на смятение метрдотеля, возникшего перед ним, Андрей лишь отмахнулся.
- Я в бар, столик не нужен.
Устроился на высоком табурете, попросил кофе, и быстро оглядел зал. Ни Кати, ни Полянского. Прождал минут пятнадцать, высматривал их, совершенно не представляя, что будет делать, если столкнётся с ними нос к носу. Потом решил, что Малиновский что-то напутал. Или Герман назвал ему не то место встречи, заподозрив неладное. Помучившись ещё несколько минут, подозвал метрдотеля, и задал тому несколько вопросов, при этом таинственно понизив голос и проникновенно заглядывая в глаза.
- Герман Полянский…
- Герман Константинович со своей дамой ужинает в отдельном кабинете, - сообщили ему, и Жданов обеспокоенно сдвинул брови.
- Почему в отдельном?
- У нас сегодня аншлаг, им показалось, что слишком шумно.
Андрей вскинул голову и выдвинул подбородок.
- Понятно…
В отдельном кабинете? В отдельном кабинете на первом свидании? Или не первое?
Кофе допил двумя глотками, поморщился, словно это был неразбавленный виски, и выдохнул. Из ресторана ушёл, сел в машину, понимая, что теперь никакая сила не заставит его отсюда уехать, пока он не увидит их. Барабанил пальцами по рулю, а думал о том, что мама всё испортила. Зачем, зачем она научила Катьку доводить его? Всеми этими уловками, женскими штучками, которые ей когда-то чужды были. Она и сейчас не слишком уверенно ими пользовалась, словно на ощупь шла, но результаты превосходили все ожидания. Минуты шли, а их все не было. Поддавшись порыву, Жданов написал Кате смс: «Отдельный кабинет?». Жалко только, что смской нельзя было передать всю язвительность, что он вложил в эти два слова. Отправил, пожалел, но тут же себя успокоил: пусть знает – ему известно всё. Играть она с ним вздумала, девчонка!
Катя под руку с Полянским, вышла из ресторана как раз в тот момент, когда у Андрея телефон зазвонил. На дисплее появилась фотография жены, Жданов чертыхнулся негромко, но на звонок ответил, правда, сам не спускал взгляда с Кати. Видел, как та осторожно поглядывает по сторонам, и усмехнулся.
- Да, Ника.
- Андрюш, ты куда пропал? – голос жены звенел от радости, что показалось странным, раз он опоздал к ужину и даже не позвонил. Но Нику это, кажется, нисколько не обеспокоило.
- Я? Я на работе. В цехе. У нас тут кое-какие проблемы…
- А когда ты вернёшься? Мы тебя ждём.
Жданов впился взглядом в Полянского, который галантно распахнул перед Катей дверь своего автомобиля. Что-то говорил ей, улыбался, держал за руку… Казанова хренов.
- Мы? – рассеянно повторил за женой Андрей.
И вот тут она не выдержала и сообщила ему грандиозную новость.
- Андрюша, родители прилетели! Ты представляешь? Я так рада! Так что мы ждём тебя к ужину, за стол не садимся.
Он глаза от Кати отвёл, моргнул.
- Твои родители?
- Да. Ты рад?
Сделал глубокий вдох.
- Очень. Я скоро буду дома.
Поторопился отключить телефон, поглядел на дорогу и понял, что машины Германа уже нет. Он их упустил. А ведь хотел поехать следом и выяснить, где Катя живёт. А заодно посмотреть, как они прощаться будут. А теперь… родственники дома.
Телефон отозвался коротким сигналом, Андрей перевернул его, нажал нужную кнопку и прочитал сообщение: «Это был потрясающий вечер». Рыкнул и стукнул кулаком по рулю.

0

8

Смска от Жданова вернула Кате ощущение реальности. Вечер прошёл в праздных разговорах и небольшой неловкости, всё-таки она не до конца понимала, как ей себя вести на свидании, старательно поддерживала любую тему для разговора, которую предлагал Герман, боялась показаться скучной и неопытной. Ведь оказалось, что разговаривать с мужчиной в романтической обстановке и не о работе, достаточно трудно. По крайней мере, для неё. Каждая улыбка казалась лишней и чрезмерно вызывающей. Но Катя предполагала, что она сама себя запугивает, и со стороны всё видится совсем по-другому. Герман Полянский был взрослым и опытным мужчиной, в его жизни наверняка был не один десяток первых свиданий, и вёл он себя вполне уверенно, возможно, из галантности не обращал внимания на то, как Катя подбирает слова и нервничает. И хотя они были давно знакомы и неплохо друг друга знали, но ужин при свечах (чего Катя, признаться, совсем не ожидала), был для них в новинку. И в тот момент, когда она, наконец, немного расслабилась, искренне посмеялась над какой-то историей, рассказанной Германом, и пришла смска. Не смотря на то, что это было всего два слова, но Катя с первого прочтения оценила всю степень коварства Жданова и злобы, что породила этот вопрос. И маленький тихий кабинет дорогого ресторана враз перестал быть тихим и уединённым. Вместе с сигналом телефона о пришедшем сообщении, комнату наполнили возмущение, громкие мысли и стук сердца. Он что, следит за ней?!
Она так пристально смотрела на экран телефона, что Герман решил поинтересоваться:
- Что-то случилось?
Катя тут же вскинула голову и улыбнулась.
- Нет. - Телефон выключила и сунула в сумку. – Это Юлиана.
Герман понимающе улыбнулся.
- Любопытничает?
- Это же Юлиана, - проговорила Катя, приказав себе забыть об смске и сосредоточиться на продолжении вечера. Кстати, что у нас с продолжением?
- Ещё вина?
Ну что ж… Продолжение так продолжение.
- Да, спасибо.
Мерзкий, подлый негодяй. Откуда он узнать мог? И ведь написал специально, она уверена, чтобы сбить ей настрой. Не сидится ему дома, с женой.
Герман задал ей какой-то вопрос, Катя вскинулась, поняла, что прослушала, и впилась взглядом в лицо Полянского. Тот  ещё пару секунд ожидал от неё ответа, потом, видимо, понял, что что-то не то, и повторил:
- Япония.
- Ах, Япония. – Катя облегчённо улыбнулась. – Я была в Японии в прошлом году, с Зорькином. Очень интересно… И познавательно.
- А сама не прониклась?
- Японской культурой? Нет… - Помедлила. – Мне русское ближе. – И пояснила: - Меня военный воспитывал.
- Да, да, помню, Жданов что-то такое говорил. Твой папа полковник, да?
Улыбаться расхотелось, Катя отпила вина, а сама смотрела на стену, мимо Полянского, не совсем понимая, зачем тот про Жданова ляпнул. Но когда заговорила, тон был ровный и спокойный.
- Вообще-то, подполковник.
Герман легко рассмеялся.
- По мне, так это одно и то же. Я в армейских делах совершенный ноль.
Что бы ему написать такое в ответ? Что-нибудь язвительное и наглое, чтобы отбить охоту в дальнейшем её контролировать.
Катя побарабанила пальцами по столу.
- Ты устала?
Пушкарёва вскинула на Полянского глаза и почувствовала укол совести, из-за того, что он её поймал за посторонними мыслями.
- Если честно, то немного устала. Сегодня был  насыщенный день.
- А почему молчишь?
Она мило потупила глаза.
- Может, я стесняюсь.
Герман заулыбался.
- Признаться, мне это больше всего в тебе и нравится – что ты стесняться умеешь.
- А вот мне это в себе не нравится. Чувствую себя глупо.
- Зря. Краснеешь ты тоже очень мило.
Катя притворно ахнула.
- Я ещё и краснею? Ужас какой.
Полянский из-за стола поднялся.
- Сейчас расплачусь и отвезу тебя домой. Но при одном условии: ты встретишься со мной в выходной. Когда не надо будет думать о работе.
- С удовольствием.
- Правда?
- Правда встречусь или правда с удовольствием?
- Второе.
Катя серьезно кивнула.
- Правда, Герман.
- Это радует. И внушает определённые надежды.
Он смотрел на неё пристально, улыбался, в играющем свете свечей его лицо казалось одухотворённым и мечтательным, а Кате оставалось только пожалеть, что не чувствует того же. Привлекательный мужчина пристально смотрит на неё, его рука касается её плеча, он даже не намекает, а в открытую просит о втором свидании, а она может думать только о том, что написать в ответ одному гаду, который повадился портить ей жизнь. Её, дуру такую, это заботит почему-то гораздо больше. А Герман… А Герман замечательный, и ей очень не хочется портить с ним отношения. А о том, чтобы постараться их наладить и превратить в нечто большое, как ему, судя по всему, мечтается, она думать не в состоянии. Этим вечером точно. Может, на самом деле устала? Ссора со Ждановым этим утром столько сил и нервов отняла.
Выйдя из ресторана, рука об руку с Германом, Катя снова перестала прислушиваться к его словам. Они для неё шли фоном, куда важнее было незаметно оглядеть улицу, чтобы понять, не притаился ли где Жданов. Головой крутила, очень осторожно, по ступенькам спустилась и подошла к машине Полянского. Если честно, на секунду призадумалась: а не вызвать ли ей такси? Не совсем чётко представляла себе, как будет прощаться с Германом у подъезда своего дома. И эти мысли смущали настолько, что Катя и про Андрея позабыла.
- Хочешь, съездим в выходные за город?
На дачу? Несколько преждевременно и пошло. На Германа посмотрела, с задумчивостью, а тот пояснил:
- Покатаемся на лодке. Или на лошадях. – Тут же рассмеялся и поднял руки, защищаясь от её подозрений. – Ничего такого, правда. Дом отдыха, отдельные номера и свежий воздух.
Катя поневоле улыбнулась в ответ.
- Можно я не буду решать сейчас?
- Конечно. Ещё вся неделя впереди. – Он положил руки на руль. – Поехали?
Она кивнула, машина тронулась с места, а Катя повернулась, чтобы дотянуться до ремня безопасности. Вот тогда и заметила машину Жданова, припаркованную у обочины в начале переулка. Сердце снова забилось, во рту от волнения пересохло, и понадобилось несколько долгих секунд, чтобы взять себя в руки. После чего, решив не обращать внимания на участившийся пульс, Катя мысленно обозвала себя беспросветной дурой, а после улыбнулась Герману. Но пересилить себя не смогла, уже через минуту достала телефон и молниеносно набрала ответное язвительное сообщение. Конвертик на экране мигнул, пропал, что означало, что отправка успешно завершена, а Катя вдруг поняла, что наделала. Она ввязалась в очередную игру Андрея.
Что и подтвердилось час спустя. Не успела она распрощаться с Германом, позволить ему подержать её за руку и поцеловать её в щёку, со всей сердечностью и надеждой на скорую встречу; не успела подняться на свой этаж и войти в квартиру, как телефон подал очередной сигнал. Катя специально на часы посмотрела, прикидывая, успел ли Жданов добраться до дома. Получалось, что успел. Он жил по-прежнему адресу, только теперь с женой, и, наверняка, дома очутился ещё минут сорок назад. Значит, настолько обнаглел, что шлёт ей сообщения прямо у Ники под носом. За телефоном Пушкарёва тут же не полезла, разулась не спеша, подошла к зеркалу и с минуту на себя смотрела, гадая, как дальше будет складываться ситуация. Как правильнее поступить? Может, просто проигнорировать его сообщение? Стереть, забыть… Можно подумать, что получится.
В квартире было темно и тихо. Катя прошла по комнатам, зажгла везде свет, сумку на диван кинула, поискала глазами тапки. Понимала, что намерено тянет и не берет в руки телефон. Хотя внутри уже всё дрожало от нетерпения, и даже ладонь зудела от нервного напряжения. Она снова была дома, одна, как и каждый вечер, но наверное впервые за последние полтора года, что жила отдельно от родителей, чувствовала эмоциональную наполненность. И не из-за свидания, не из-за Германа, который, без сомнения, был очень мил и добр к ней; её будоражило возвращение в её жизнь Андрея Жданова, что она не просто думает и мечтает о нём, а что он ею интересуется. И гулкая пустота в квартире вдруг перестала быть гулкой, появились звуки, ожили похороненные глубоко внутри чувства, и пусть пока это злость и справедливое негодование из-за его поведения, но Катя почувствовала себя живой. На пороге перемен и свершений. Конечно, всё это, скорее всего, окажется пустыми домыслами – какие перемены, когда он женат? – но быть взволнованной и переполненной ожиданием было приятно. Куда приятнее, чем таращиться в окно на огни ночного города, понимая, что ты в этой квартире, как на другой планете, далеко ото всех.
Наконец она села на диван, придвинула к себе сумку, достала телефон. Потёрла кончики пальцев друг о дружку, словно они замерзли или онемели, прежде чем нажать на кнопку и прочитать.
«Надо поговорить», значилось в сообщении. И больше ничего.
Снова поговорить. О взаимных обидах, посетовать на непонимание, а под конец наговорить друг другу гадостей.
«Не хочу», набрала она и нажала «Отправить».
Минута, в течение которой пришлось ждать ответа, показалась мучительно долгой. Даже в висках застучало и в жар бросило.
«Я не спрашиваю», написал Андрей в ответ, и Катя, в пятый раз перечитывая эти слова, недовольно поджала губы. Он не спрашивает! В том-то и проблема, что он никогда не спрашивает, просто делает, что считает нужным.
Писать что-то в ответ, она посчитала излишним. Андрей тоже замолчал, и Катя из-за этого долго не могла уснуть, мучаясь догадками, что он хочет обсудить и когда это случится.
Не спала не из-за первого свидания с привлекательным, умным, порядочным и обстоятельным мужчиной, которого большинство женщин сочтут не иначе, как принцем, а из-за давней истории любви, неудачной и не сложившейся,  из-за характера объекта своей страсти. Вздорного и непредсказуемого Андрея Жданова. Нужно что-то придумать для Юлианы, правдоподобную версию прошедшего вечера, вспомнить всё, о чём ей рассказывал Полянский, чтобы достоверно поделиться с подругой восторгом на его счёт. Юлиана ведь старалась, и надеялась. Нужно оправдать её ожидания.
Перевернулась на бок, вытянула руку на пустую и оттого прохладную половину постели, потом уткнулась лицом  в подушку. У неё внутри всё дрожит в предвкушении этого разговора. И самое ужасное, что это совсем не страх и злость.


- Андрюша, ты покажешь папе с мамой «Зималетто»?
Жданов оторвал взгляд от экрана телефона и в первую секунду непонимающе глянул на жену. Потом перевёл взгляд на тёщу с тестем, встретил их заинтересованные взгляды, и поспешил кивнуть.
- Конечно. Вот все втроём и приходите.
- Там такой огромный офис! – продолжала восторгаться Ника. Она сияла улыбкой, выглядела чрезвычайно довольной приездом родителей и тараторила без умолку. Андрей, как ни старался, не мог сосредоточиться и вникнуть в суть её рассказа. Хотя, что тут  вникать? Она рассказывала о Москве, стараясь убедить родителей, что ей здесь хорошо и интересно.
Интересно, Катя пригласила Полянского на кофе? Признаться, Жданова всегда смешила, а порой и выводила из себя дурацкая причина «зайти на кофе», когда в виду имелось совсем другое. Все всегда понимали, что именно имелось в виду, и ему самому зачастую было абсолютно наплевать, есть у девушки дома кофе или нет. Он вполне мог обойтись без него. Даже надеялся обойтись без него. Некстати вспомнилось, что то же самое предложил Нике после второго свидания, и так начались их отношения. А вот теперь он на ней женат. К чему он это вспомнил?
Андрей потёр подбородок. И уже не сомневаясь, набрал: «Надо поговорить», и отправил Кате, не совсем представляя, что именно собирается ей сказать. Ничего нового – это точно.
- Андрей, а твои родители?
- В Москве, - живо подтвердил он. – Они будут просто счастливы с вами увидеться. Анатолий Иванович, ещё коньяка?
- Нет, не стоит. Лучше расскажи мне про ваши планы.
- Планы? – Андрей был не на шутку озадачен, на жену посмотрел. Какие у них планы?
А Ника рассмеялась, видно, в отличие от него, поняла намёк отца.
- Папа, не смущай его. К тому же, ещё рано об этом говорить. Мы ещё на новом месте не обосновались.
В тот момент, как до Жданова начал доходить смысл их слов, пришла смска, и он поторопился её открыть. Прочитал, и на стуле неуютно заёрзал. Что значит, «не хочу»? А чего она хочет? Чтобы он не отрывал её от приятного времяпрепровождения в компании с Полянским? Кстати, вот после её смски у него как раз и появилось, что ей сказать. Кое-что новенькое, чего Катерина ещё не слышала.
- Андрей, оторвись от телефона, - попросила Ника, причём тон был уже не столь дружелюбный.
Он помедлил, затем поднял на жену глаза. Попытался сгладить всё ничего не значащей улыбкой.
- Да, конечно. – Посмотрел тестю прямо в глаза. – Работа, извините.
Но ещё одно послание всё-таки отправил, причем вышло несколько грубовато и отрывисто, но отправил, не успев как  следует обдумать и проанализировать.  Телефон отложил на журнальный столик, приказав себе не смотреть на него, повернулся к родственникам, готовый поддержать любую тему разговора. Практически любую.
- Ты с кем-нибудь подружилась в Москве?
Зоя Фёдоровна дочку по плечу погладила, и Андрей отметил, с какой любовью и нежностью она вглядывается в её лицо. По всему видно, что сильно соскучилась. Хотя, чему тут удивляться? Она никогда с дочерью так надолго не расставалась, а он, такой плохой зять, сорвал девочку с родного города, и увёз в страшную Москву.
- Ещё не успела, - принялась каяться Ника.
Андрей жену слушал и наблюдал за ней, ковыряя ложечкой кусок яблочного пирога. Есть не хотелось, хотелось выпить, но при родителях жены он не решался демонстрировать свои вредные привычки.
- Здесь столько людей! Просто удивительно, что Андрей их всех знает и помнит. Я за всю жизнь в Екатеринбурге со столькими людьми не знакомилась.
- Хорошие хоть люди? – проявил бдительность Анатолий Иванович.
Андрей пожал плечами и за жену ответил:
- Всякие попадаются, как и везде.
- Ты за ней следи, Андрей.
- Я слежу.
Ника подтвердила с улыбкой:
- Следит.
- Но подружку тебе надо найти. Ты же не можешь без друзей, я тебя знаю. – Зоя Фёдоровна дочери улыбнулась.
Ника смотрела на родителей заговорщицки.
- Как я поняла, тут не принято просто дружить, да, Андрюш? Тут все приглашают друг друга в рестораны, на обеды и ужины, даже ланчи. И общаются. По-другому им просто некогда. Дружат во время еды, - она задорно рассмеялась.
- Вот и пригласи кого-нибудь, - посоветовал жене Андрей. – Позвони моей маме…
- А если я приглашу Катю? Она мне нравится. Как ты думаешь, она согласится?
Жданов моргнул, рот открыл и так замер, не зная, что сказать.
- Катю? – выдохнул он, прикидывая, сколько в его окружении знакомых «Кать». Штук пять это точно, но что-то подсказывало, что жена имеет в виду именно Пушкарёву. И ведь не возразишь!
- А что за Катя?
- Они с Андреем раньше работали. Андрюш, кем она у тебя работала?
- Помощником, - проговорил он в сторону, потом сунул в рот кусок пирога. – Это давно было.
- Секретарша, что ли? – переспросил Анатолий Иванович.
- Помощником президента компании, - поправил его Жданов, неизвестно почему оскорбившись из-за звания секретарши, которым Катю незаслуженно наградили.
- А сейчас она чей помощник?
- Она уже не помощник, - сказала Ника, немного нахмурившись, вспоминая. – Она в банке работает, каким-то начальником.
- Она ведущий специалист.
- Вот так карьера, из помощников-то.
Жданов якобы безразлично пожал плечами. Но новость о том, что Катя понравилась его жене настолько, что она решила с ней подружиться, заставила призадуматься. И позже, когда они остались один на один в своей спальне, после долгих попыток подобрать верные слова, Андрей сказал:
- Не думаю, что тебе стоит сближаться с Катей.
Ника удивилась.
- Почему? Мне кажется, она неплохой человек.
- Я и не говорю, что она плохая. Просто… не надо.
- Почему?
Жданов зубами скрипнул, не зная, что сказать. Пришлось импровизировать.
- Если честно, мы не слишком хорошо расстались. – Проклял себя за слово «расстались», на которое Ника, конечно же, обратила внимание.
- Расстались?
- В плане работы, - поспешил исправиться он. – У нас были некоторые профессиональные разногласия.
- Она же была твоим помощником, так какие у вас могли быть разногласия?
- Ника, по-твоему, Катя похожа на простого помощника? Её должность так называлась, но на самом деле… На самом деле её мнение имело значение. Вот мы и не сошлись в некоторых вопросах.
- Я не заметила, чтобы вы не ладили.
- Мы профессионалы, и выполняем свою работу, - сухо проговорил Андрей, отвернувшись.
- Надо же. – Ника, кажется, на самом деле расстроилась. – Значит, ты против?
Андрей в сердцах всплеснул руками.
-  Я не против! Но думаю, что это будет несколько странно. Понимаешь, о наших… разногласиях известно многим, поэтому ваша дружба покажется людям странной. А ты же знаешь, что в нашем кругу лучше не давать повода для сплетен.
Ника опустила голову, сцепила пальцы, несколько секунд разглядывала рисунок на пододеяльнике, после чего кивнула.
- Хорошо, если ты считаешь, что лучше не стоит…
У Андрея вырвался облегчённый вздох.
- На самом деле, не стоит. Я уверен, что ты найдёшь себе настоящих друзей в Москве. А Катя… она другая, на тебя совсем не похожа.
- Что ты имеешь в виду?
- Она… - В горле неожиданно запершило, и Жданов кашлянул. Никогда до этого не думал, что скажет такое о Кате Пушкарёвой. – Ведёт светскую жизнь, она вхожа в этот круг, и, думаю, знает много того, чего тебе знать не стоит. – Попытался улыбнуться. – Ты ведь у меня не собираешься становиться светской львицей, да?
- Нет, конечно. Ты же знаешь, что меня это мало интересует.
- Вот и хорошо.
Он выключил свет и лёг в постель. Повернулся на бок и руку за голову заложил. Почему-то было мучительно стыдно. За весь сегодняшний день. Слышал дыхание жены за своей спиной, Ника повозилась, устраиваясь поудобнее, потом придвинулась к нему и обняла, а Андрей поторопился закрыть глаза. А сам думал про телефон, оставленный на столике в гостиной. Возникло странное желание, ещё раз перечитать Катино сообщение. Её «не хочу», будто это не был стандартный шрифт электронного послания, а она их своей рукой написала и вложила в эти слова особый смысл, который он не до конца постиг.
А если у неё с Полянским всерьёз? Если она захочет, чтобы было всерьёз, как тогда ему себя вести? Что-то не верилось, что он снова сумеет притвориться и при встрече ответить ей холодным равнодушным взглядом. Чтобы продемонстрировать безразличие, ему понадобилось два года тренировок и самоуговоров, за одну ночь он перестроиться не в состоянии. Кто бы знал, как ему мешают мысли о Кате Пушкарёвой и как он их не хочет. Но избавиться от них не в силах, остаётся только терпеть и ждать… чего-то.
- Андрюш, - шёпотом позвала Ника.
- М-м?
- Давай устроим завтра выходной? Родители так будут рады, если мы проведём с ними время. И твоих позовём. Что ты думаешь?
- Посмотрим.
- Ну пожалуйста.
Он перевернулся на спину, позволив Нике обнять его и прижаться щекой к его груди.
- Никуль, ты же понимаешь, работа. Вдруг что-то срочное…
- А если не будет срочного?
Андрей выждал немного, обдумывая.
- Тогда, конечно.
Она поцеловала его в плечо.
- Я тебя люблю.
Челюсть повело куда-то в сторону, Жданов рукой за подбородок схватился, секунда и он кивнул.
- И я тебя, котёнок. – А потом решительно поднялся. Ника отодвинулась от него и встревоженным шёпотом спросила:
- Ты куда?
- На кухню, пить хочу. Спи, ладно? Я быстро.
Сколько секунд нужно на то, чтобы раз пять прочитать смску от другой женщины, состоящую из двух слов?

Продолжение следует…

0

9

Выходной день посреди рабочей недели – вроде бы, что может быть лучше? Если бы не родственники. Если бы не родственники, которые, по сути-то, и не родственники, знаешь ты их плохо, и мало того, они для тебя, по большей части непонятны, но с их мнением и желаниями необходимо считаться. И это правильно, к этому надо стремиться, если хочешь порадовать жену. Андрей с самого утра об этом думал. Очень старательно, буквально воспитывал в себе стремление к столь правильным целям, улыбался Нике и её родителям, но… Но он не привык по утрам натыкаться на запертую дверь ванной комнаты, не привык делить любимую чашку с другим мужчиной, даже если это родной тесть, и вообще, он с детства терпеть не мог варёные яйца, которые этим утром ему предложили на завтрак, а Ника, кажется, совершенно забыла об этом, занятая беседой с матерью на тему того, что привезти из Москвы какой-то там тёте Маше. Мелочь за мелочью, одно за другим проглоченное недовольство, всё это наслаивалось друг на дружку, и Андрей начал закипать. Пока незаметно, но лично он уже чувствовал опасное бульканье внутри.
Ещё и выходной, который Ника буквально вынудила его взять. Зачем, спрашивается? Чтобы он сидел рядом с ними на кухне и в унисон наслаждался семейным счастьем? Он даже не  говорил ничего, только слушал, хотя смысл разговора не совсем улавливал. Постепенно погрузился в свои мысли, попытался припомнить, как же он в Екатеринбурге переживал визиты к Никиным родителям. О чём он с ними разговаривал? Тесть увлекался охотой и рыбалкой, и без конца приглашал Жданова присоединиться в ближайшие выходные к нему и его приятелям. Удивлялся, когда Андрей в сотый раз говорил, что не слишком любит отдых на природе, а посему несколько неприлично было бы её ещё и изничтожать его руками. Для него природа – это пляжи на Карибах, самые дикие места, которые он желает видеть.
То есть, это не подходит. Что ещё?
Автомобили! Анатолий Иванович недавно приобрёл новую машину, об этом точно говорили. Жданов предлагал купить «Порше», а на него странно смотрели. Помнится, ещё сидели за столом, незадолго до свадьбы, в окружении родственников, и смотрели странно все. А он тогда это всерьёз не воспринял, счёл возможным предложить родителям жены деньги (не чужие ведь теперь люди?), потом, но, кажется, забыл. Может, плохо, что забыл?
А вот о чём говорить с тёщей – не представлял совершенно. И теперь чувствовал себя неуютно в собственном доме. А уж когда Зоя Фёдоровна зачем-то полезла в их шкаф, с какой-то непонятной для Жданова инспекцией, а Ника принялась ей без устали поддакивать и прислушиваться к материнским советам по поводу ведения домашнего хозяйства, Андрей и вовсе затосковал. Обрадовался приходу своих родителей. Их пригласили для встречи с новыми родственниками, и Жданов на самом деле вздохнул свободнее, когда мама обвела гостиную его квартиры уверенным взглядом и королевским жестом пригласила Анатолия Ивановича присесть. Правда, потом отвлеклась на то, что происходило в спальне у шкафа, некоторое время наблюдала, а затем удивилась:
- Андрюша, ты так и не нанял домработницу?
- Ника не захотела, - поведал он, улыбаясь, но только с понятной для матери тоской, проскользнувшей в голосе.
- Маргарита Рудольфовна, я всё сама делаю, честно.
- Она у нас всё умеет, - вроде бы похвалилась Зоя Фёдоровна, а Андрей услышал, как его отец хмыкнул.
Вот только Маргарита не порадовалась и не умилилась, оглядела невестку с головы до ног, словно примериваясь, следом повернулась к сыну и сообщила:
- Я сама позвоню в агентство, всё устрою.
- Да зачем им домработница? – удивился Анатолий  Иванович.
Ответить Маргарита Рудольфовна не удосужилась, Андрей, к этому моменту  устроившийся в кресле и сложивший руки на животе, привычно ожидавший, когда мать добьется своего, она ведь всегда лучше знает, как лучше, чуть слышно хмыкнул, копируя отца, и бросил быстрый взгляд на жену. Та выглядела растерянной и расстроенной. Жданова кольнуло сожаление, но в то же время он знал, что если ещё когда-нибудь увидит, как его тёща лезет в шкаф с его постельным бельём, с ним приключится что-то нехорошее, вроде припадка или истерики. А для Ники решение его матери станет уроком, и, в конце концов, она почувствует облегчение, избавившись от львиной доли домашних забот. Разве он не прав?
Сам по себе день выдался тяжёлым. Его родители, как принимающая сторона, взяли на себя культурную программу, и после часового экскурса по Москве, хотя если честно, это было банальное стояние в пробке, они посетили выставку модного художника, встретили там знакомых, поприветствовали самого гения, который болтал без умолку и всё кидал на Андрея пылкие взгляды. Тот в какой-то момент даже занервничал и начал впадать в ещё большее раздражение, но потом оказалось, что художника интересовал совсем не он (хотя, он, как объект, тоже заинтересовал, особенно его профиль, что Жданов, после секундного колебания, всё-таки счёл оскорбительным), а Милко. Пришлось выслушать двухминутную тираду о том, какой Милко великолепный, и всё-таки взять визитку, с обещанием передать Великому и Ужасному. То есть, Прекрасному. Просто оговорился.
Всё это время рядом с ним стоял отец,  с очень серьёзным выражением лица, слушал и наблюдал, и Андрей был уверен, что внутри тот веселится. Особенно, по поводу его профиля. Андрей заметил, как у отца кадык дёрнулся, когда сам Андрей начал мрачнеть, глядя на руку мастера, который короткими, совсем не аристократическими пальцами, на расстоянии пяти сантиметров от его лица, пытался повторить поразившие его линии.
Очень хотелось кому-то пожаловаться. На весь сегодняшний день и ужас, что творился вокруг. Хотел Малиновскому позвонить, но предчувствовал, что тот не проникнется его проблемами, так как они ему не знакомы, и звонить не стал. А позже покаялся. Вот если бы позвонил, возможно, не среагировал бы так остро на Катю и Полянского, которых увидел в ресторане, часть негатива бы уже на кого-то скинул, а тут одно к одному. Они сидели за столиком у окна, обедали, разговаривали и смеялись, и по сторонам не смотрели. Очень заняты были друг другом. А он в окружении родственников, и жена под руку держит. У Андрея от несовершенности этого мира, понимание чего просто свалилось на него сегодня, закружилась голова и застучало в висках. Он даже не сразу понял, что это от злости кровь забурлила. А ему, вместо того, чтобы пойти и решить свои проблемы, как привык поступать, пришлось сесть за стол, напустить на себя невозмутимость и заказать не бутылку виски, чего душа требовала, а минеральную воду с лимоном. Зато с газом заказал, надеясь, что хоть пузырики газа ударят, не в голову, так в нос. Очки снял и потёр переносицу. Потом осторожно обернулся.
Андрей никак не мог привыкнуть, точнее, частенько ловил себя на мысли, что глядя на Катю, теперешнюю Катю Пушкарёву, ему приходится насильно проводить параллели с прежним временем.  Он столько всего помнил о ней, что сам себе удивлялся, откуда у него вдруг взялась настолько крепкая память. Настолько много и всеобъемлюще он знал, наверное, только ещё одну женщину – Киру. С Кирой он рос, с Кирой он жил, на Кире собирался жениться. Катю он знал полгода, а столько всего вспоминалось, стоило услышать её имя. Хорошего и плохого. Плохое расстраивало, потому что начинал чувствовать себя сволочью. Хорошее тоже расстраивало, потому что начинал чувствовать себя моральным уродом, не смотря на возникающую внутри теплоту и томление. И от всего этого хотелось отгородиться, от неё хотелось спрятаться, и уж точно припрятать подальше свои истинные чувства, чтобы она никогда не узнала о его слабости. Он знал и понимал это в Екатеринбурге, и в Москве ничего не изменилось. Ничего, кроме самой Кати. Это завораживало и интриговало. Невероятно интриговало, и это заставляло раз за разом пытаться обратить на себя её внимание. Хотелось смотреть на неё, изучать. Хотелось трогать. А ещё повесить табличку: «Не влезай, убьёт». То есть: «...убью». Вот для таких, как Полянский. Никак не получалось просто отойти в сторону и отдать её, пустить всё на самотёк. Как можно её отдать, если он сам ещё до конца не разобрался и не насмотрелся? Эгоизм? Да, чистой воды. Но он никогда не стремился стать героем. И новая Катя притягивала, как магнитом. Вот такая, как сейчас – красивая, уверенная, с повелительным наклоном головы, взглядом свысока и едва заметной заинтересованной улыбкой. Вроде бы заинтересованной, но Жданов мог поклясться, что она думает в данный момент о своём, а не о словах Германа.
Андрей медленно втянул в себя воздух и отвернулся. Маме надо школу Благородных девиц открыть, ей-богу. У неё определённо педагогический талант.
Кстати, это не странно, встречаться за обедом с мужчиной, с которым вчера на первое свидание ходила? Лично он считает, что это чересчур.
Отец некстати обернулся и тоже посмотрел на парочку.
- Это Катя? С Полянским?
Андрей одарил его выразительным взглядом.
- В упор не вижу, - проговорил он негромко. Зубами скрипнул, когда понял, что их тоже заметили. Все друг другу вежливо поулыбались, Герман даже бокал с вином поднял, в знак приветствия, а Ника сообщила родителям:
- Это Катя.
Жданов не знал, чего ему хочется больше: заорать или засмеяться. «Это Катя» звучало с затаённым трепетом. Но мать незаметно, но достаточно сильно дёрнула его за рукав пиджака, и он поспешил повернуться к жене.
Чуть позже Полянский, уходя, всё-таки подошёл к их столу, чтобы лично поприветствовать, и Андрей впервые за много лет их знакомства, даже приятельства, буквально заставил себя подать ему руку. Герман стал его соперником, о чем, надо признать, не подозревал, а вот Андрей морально уже был готов начать отстаивать своё и делить территорию. После ухода Полянского Катя осталась за столиком одна, пила чай и смотрела в окно. Выглядела спокойной и довольной жизнью. И в сторону стола, за которым обедало разросшееся семейство Ждановых, смотреть и не думала. Это Андрея тоже злило. Почему он без конца на неё косится, а ей дела нет?
В какой-то момент не выдержал, сжал в ладони телефон и, под предлогом срочного звонка, извинившись, из-за стола поднялся. С высоты своего роста, окинул взглядом родственников, и пришёл к выводу, что кроме Ники, особо довольным и счастливым никто не выглядит. Её родители, кажется, переполнены впечатлениями и утомлены, а вот его родители свой привычный день только начинают, мама говорила, что у них на вечер выход в свет запланирован. Андрей в ответ на её слова тогда лишь понимающе усмехнулся. Проводить ужин в компании дорогих родственников она явно не была настроена. И он даже обвинить её в этом не мог, вот только снова чувствовал себя виноватым. В Екатеринбурге всё казалось проще и особых противоречий не вызывало. Даже его родители, когда приехали на свадьбу, показались ему куда более одомашненными, чем были на самом деле. В Москве на вечера в семейном кругу у них оставалось не так много времени, а если говорить совсем честно, то и желания. Только надо как-то объяснить это Нике.
Направляясь к выходу из зала, Андрей пару раз кинул взгляды за своё плечо, на Катю, надеясь, что та всё-таки соизволит взглянуть в его сторону, поймёт, чего он от неё ждёт, и тоже выйдет, но вместо желаемого, добился совсем другого результата. В очередной раз оглянувшись, натолкнулся на кого-то, а когда понял, что поймал в свои объятия женщину, и та не спешит от него отстраняться, взглянул на неё, и, к своему ужасу, узнал в ней Ларину. Вот кого бы он не хотел встретить в людном месте, на глазах у тестя и тёщи, не говоря уже о жене, так это Натали. Сразу вспомнились прежние геройства и грехопадения, некоторые происходили в её компании и непосредственно с её участием, и стало неловко. А Наташка улыбалась и глаза у неё горели так, будто не он её случайно поддержал при столкновении, а она его в капкан поймала.
- Андрюша, - почти пропела она. Пару раз зазывно взмахнула длинными ресницами, заученным движением откинула назад светлые волосы и заулыбалась шире и радостнее. – Это, правда, ты.
- Правда, я, - согласился Жданов, и руки с её талии поспешил убрать. – Привет, Наташка.
- Привет, привет, - проговорила она, ещё пребывая в лёгкой растерянности или умело её разыгрывая. – Как же давно мы не виделись. Я соскучилась. А я ведь слышала, что ты вернулся!
- Отлично.
- Как я тебе? – Она предприняла попытку покрутиться перед ним, демонстрируя все свои прелести в комплексе.
Андрей решил её не разочаровывать.
- Шикарно выглядишь.
Ларина довольно рассмеялась.
- Ещё бы. – Она игриво толкнула его кулачком в грудь. – И ты тоже… Кто бы мог подумать.
- Это почему же?
- Ну… Ты же уехал… куда-то там.
Он прищурился.
- Наташ, Екатеринбург – это столица Урала.
Она пренебрежительно наморщила идеальный носик, но спорить не стала:
- Наверное. Я там никогда не была.
Жданов фыркнул, развеселившись.
- Не сомневаюсь.
Наталья поспешила ухватить его под руку.
- Пригласишь меня на обед?
- Извини, занят. Я тут, понимаешь ли, с женой и родителями. И её родителями.
Она заметно опечалилась.
- Ах да, ты же женился, - вроде бы с недоверием проговорила она. Её взгляд забегал по залу. – Где она? Хочу посмотреть. – Вместо Ники заметила Катю, которая, как оказалось, за ними наблюдала, и скорбно поджала губы. – Кажется, сегодня в «Ришелье» аншлаг. – Подняла глаза к лицу Андрея, и взгляд подобрел. – Позвонишь мне? – В голосе слышался откровенный соблазн и намёк, на губах заиграла многозначительная улыбка, и Андрей, поборов раздражённый вздох, пообещал.
- Позвоню. – Ради того, чтобы избавиться от руки Лариной на своём локте, чтобы её цепкие пальчики разжались, он готов был пообещать, что угодно.
Как раз в этот момент Катя прошла мимо них, глянула насмешливо, а на сдержанное приветствие Лариной ответила коротким кивком. Андрей автоматически шагнул за ней, вспомнил про Наталью и ненавязчиво подтолкнул ту к бару. Наконец вышел из зала, и зашагал вслед за Пушкарёвой, след в след. И чувство было такое, что это то, что он и должен делать – идти за ней.
- Старая любовь не ржавеет? – спросила Катя, не оглядываясь.
Андрей хмыкнул.
- Да чёрт его знает. Она не замужем?
Катя даже с шага сбилась. Секунду соображала, потом на Жданова всё-таки посмотрела.
- Ты издеваешься?
Он головой покачал.
- Нет. Просто любопытно. Она бросилась на меня, как голодная кошка.
- Андрей, у тебя совсем нет совести?
Он поглядел вокруг.
- Давай отойдём, тут люди.
- С какой стати я буду с тобой куда-то отходить? Мне на работу надо.
- Подождёт твоя работа. У меня вот, вообще, сегодня выходной.
- Рада за тебя. А у меня нет.
Он ненавязчиво взял её за локоток и повёл в сторону коридора. Катя руку попыталась освободить, но вокруг, на самом деле, были люди, и всерьёз воевать со Ждановым было неудобно. Да и откровенное сопротивление лишь бы показало, насколько её взволновало его прикосновение. А пока со стороны они кажутся мирно прогуливающимися, и интереса не вызывают.
- Так как прошёл вчерашний вечер?
Катя спряталась за раскидистым фикусом, руку свою освободила и поспешила отступить от Андрея на пару шагов, правда, он это расстояние почти тут же сократил до минимума. Нависал над ней и сверлил взглядом.
- Я же тебе написала.
- Там было маловато подробностей.
- А тебе подробности нужны? – притворно ахнула она, стараясь ни в коем случае не встретиться с ним взглядом.
Андрей зубами скрипнул, пытаясь понять, нужны ему подробности или он всё-таки надеется удержать в узде свои эмоции. В конце концов решил:
- Катя, нам нужно поговорить. Очень серьёзно. Происходит что-то не то.
- Где?
- В данный момент, здесь. В этих двадцати сантиметрах пространства между нами.
- Тогда, может, ты отодвинешься? Я бы сама это сделала, но у меня стена за спиной.
Жданов растянул губы в умильной улыбке.
- Мы научились острить?
Пушкарёва неловко пожала плечами и стала смотреть на его плечо. Андрей секунду раздумывал, после чего упёрся рукой в стену, напротив её лица. Наклонился ещё ниже, и Кате показалось, что она задыхается. И от волнения, и от запаха его одеколона, и оттого, что он давил на неё своей внушительностью. А ещё очень переживала, что сейчас кому-нибудь взбредёт в голову заглянуть за этот треклятый фикус, их увидят и что тогда начнётся, даже подумать страшно. Но в то же время, в то же время… Волнение, запах его одеколона, то, что он закрывает её ото всех своей спиной… такой знакомый наклон головы, прищур глаз, и интонация… Интонации, которые звучали в голосе Андрея, ей точно незнакомы, с ней он так никогда не говорил, и от этого сердце бьётся где-то в горле, не давая дышать, а нехватка кислорода заставляет голову кружиться. Или это не от кислорода? Возможно, она просто спятила. Ведь ещё сегодня утром клялась себе, что не станет поддаваться на провокации.
- Меня это беспокоит. Скажи честно, ты назло мне это делаешь?
- Не понимаю.
- Не понимаешь? За два года ты не нашла момента, чтобы сблизиться с Германом? Тебе нужно было обязательно дождаться моего возвращения и пощекотать мне нервы?
- А если бы это произошло раньше, тебе было бы легче?
- Не знаю. Может быть.
Катя зло усмехнулась.
- Мне остаётся только попросить у тебя прощения.
- Если бы это случилось раньше, я верил бы, что это искренне. А после того, как ты кричала мне в трубку, что обязательно пойдёшь с ним на свидание… - Андрей выдержал многозначительную паузу. – Что я должен думать?
Катя к стене привалилась, ее взгляд поплутал, потом остановился на расстёгнутом вороте его рубашки, Пушкарёва сглотнула, после чего сказала:
- Наверное, ничего. Тебя в зале ждут родственники.
- Знаю, - отозвался он отрывистее, чем нужно было. – У меня уже голова кругом. Они приехали вчера, я был не в курсе и…
- Андрей, зачем ты мне это говоришь? – удивилась Катя. От удивления подняла глаза к его лицу и, наконец, встретилась с ним взглядом.
- Кажется, больше некому, - неожиданно признался Андрей. – Мне, правда, нужно тебе что-то сказать. Или признаться. Или повиниться. – Он сверлил её пытливым взглядом. – Ты выслушаешь?
Катя вдруг перепугалась. В его вопросе было столько надежды и ожидания, что в груди что-то явственно заныло. Вот только этого ей не хватало. Встрепенулась, попыталась вырваться, но не получилось. Андрей стоял, как стена. Сзади стена, впереди стена, Катя почувствовала себя замурованной. И чтобы как-то пробить брешь, сообщила:
- Герман позвал меня за город в выходные.
- На дачу? – с откровенным ужасом выдохнул Андрей.
Катя даже возмутилась не сразу, вспомнив собственную реакцию и мысли на это предложение Полянского.
- Нет, не на дачу, хотя тебя это и не касается. В дом отдыха.
- Ты ведь не поедешь?
- Андрей, прекрати.
- Ты не поедешь.
- Ты мне запрещаешь?
- Да.
- С какой стати?
- Но ты же зачем-то мне об этом решила сообщить!
- Не кричи, - испуганно шикнула она на него. – И я не сообщала, я пыталась внести ясность…
- Какую ещё ясность? – Он вдруг отступил, а на неё посмотрел сурово. – Что вы делали вчера после ужина?
Катя только рот открыла, не зная, что сказать, и уставилась на него с возмущением.
- Я не собираюсь тебе отвечать.
- Почему? Тебе не стыдно сказать, что ты едешь с ним на дачу, а про вчерашний вечер…
Она расправила плечи и гордо вскинула голову.
- Я не буду с тобой больше говорить. За этой стеной тебя жена ждёт…
- И тесть, - подсказал ей закипающий Жданов.
- И тесть, - повторила за ним Катя. – А ты меня стыдишь? За что?
- Я не стыжу, - пошёл на попятную. -  Я пытаюсь тебе объяснить. То есть… Катя, подожди. – Он схватил её за руку, когда она попыталась проскользнуть мимо него. Пальцы сжались на её локте, Андрей её к себе потянул, очень осторожно, боясь её ещё больше вывести из себя. Опустил голову, носом втянул в себя аромат её духов и почувствовал, как у него под ложечкой засосало. – У меня, правда, есть, что сказать тебе. И то, что ты сейчас делаешь… - Он окончательно запутался в словах, склонил голову ещё ниже, вдруг потёрся носом о её висок и сказал: - Это сумасшествие какое-то.
Кате показалось, что, когда она замерла на вдохе, планета перестала вращаться. Был только Андрей, его руки, касающиеся её, его дыхание, опалившее её щёку, но прошла секунду, потом ещё одна, и вот она медленно выдохнула, и туман начал рассеиваться. Хотя дрожь волнения никуда не ушла, внутри всё тряслось, но земля из-под ног уже не уходила. Что позволило ей повернуться к нему, не покачнувшись, и не пасть к его ногам, растроганной его словами и намеками. Внутренний бес или всё та же гордыня, что когда-то заставила её выйти к людям, стерпеть все унижения, и стать, в конце концов, той, кем она стала, подняли голову, вернули уверенность и твёрдость её голосу, и Катя смогла посмотреть Жданову в глаза.
- Я тебе нравлюсь?
В первый момент Андрей растерялся от её вопроса.
- Что?
- Скажи, что я красивая. Я же заслужила, Андрюш. За все свои старания, страдания, за своё упорство… Я тебе нравлюсь?
По его губам скользнула улыбка, едва заметная, но искренняя.
- Конечно, нравишься.
- Какой я стала?
- Ты всегда мне нравилась.
Андрею хотелось быть как можно более искренним, но в Катиных глазах вдруг появилось лукавство. Не недоверие к его словам, а именно лукавство, словно она что-то замыслила. Что-то, что ему может не понравиться. Или подвести его под монастырь.
- Тебе нравится то, что ты сейчас видишь? – настаивала она. Вдруг взяла его за руку и положила её себе на талию. Андрей, будучи истинным Андреем Ждановым, не смотря на все перемены в своей жизни, не колеблясь ни мгновения, переместил ладонь на более удобную позицию, и придвинул Катю к себе.
- Ты услышать хочешь? Мне нравится то, что я вижу. Мне нравится уверенность в твоём взгляде. – Катя вздёрнула брови, прося его продолжать, и Андрей закончил: - Это заводит.
Ей очень хотелось нервно сглотнуть, она едва сдерживала себя. И уже на последней секунде, за которой последовал бы неминуемый срыв, выдохнула, в полной мере ощущая себя мстительной и стервозной:
- К моему счастью, не только тебя. А теперь убери руку. – Решительно отступила от него, и уже отвернувшись, добавила: - Тебя ждёт жена. И меня это не заводит.
Андрей вышел вслед за ней и теперь смотрел, как Катя идёт к выходу, походка уверенная, и она даже не торопится от него сбежать. А он руку, что ещё совсем недавно лежала на её бедре, сжал в кулак, не зная, как ещё излить своё негодование. Следил за Пушкарёвой взглядом до тех самых пор, пока она не скрылась за дверью, и тогда уже позволил себе помрачнеть. А про себя проговорил: «Посмотрим. Екатерина Валерьевна».

Продолжение следует…

0

10

Рома Малиновский сидел в президентском кресле, вальяжно развалившись и закинув ноги на стол, при этом не опасался того, что его сгонят или хотя бы приостерегут от чрезмерной наглости, которую он проявляет. Был уверен, что Андрею сегодня не до подобных мелочей. Жданов метался по кабинету, и если и напоминал зверя, то скорее загнанного в угол. Настолько искренен был в своём отчаянии, что Рома начал бы ему сочувствовать, даже не будь Андрей Жданов его лучшим другом. А он им был, и оттого степень сочувствия безмерно увеличивалась. И, наверное, поэтому он сам подтолкнул его к продолжению рассказа.
- И дальше что случилось?
- Ничего не случилось, - мрачно проговорил Андрей, остановившись посреди кабинета. – Я вернулся в зал и даже доел этот дурацкий обед.
-  И никто ничего не заметил? – Рома уважительно кивнул. – Ты лучший трагический актёр этого года, Палыч. Надо сообщить в Голливуд.
Андрей взглянул на него с лёгким презрением.
- Тебе смешно?
- Нет, - тут же пошёл в отказ Малиновский. Но Жданова было провести не так-то просто, он настаивал:
- Тебе смешно. – Наконец заметил вызывающую позу друга и потребовал: - Убери ноги с моего стола.
Ноги Малиновский убрал, поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и сложил руки на животе. Вытянул губы трубочкой, выражая тем самым  задумчивость, затем глубокомысленно начал:
- Я вот всё думаю о ситуации, в которую ты попал…
Андрей недоверчиво фыркнул.
- Дождёшься от тебя, как же.
Рома тут же возмутился.
- Что? Я всерьёз думаю!.. Правда, придумать ничего не могу. Палыч, а ты сам чего хочешь?
- Вызвать Полянского на дуэль. Вот только этот мерзавец любит охотиться, и стреляет, явно, получше меня.
- Пристрелим по пути, - тут же сориентировался Рома, и даже изобразил, как прицеливается. – Из-за угла. – Встретив тяжёлый взгляд Андрея, развёл руками. – Если никто не узнает, то это нельзя назвать трусостью.
Андрей тяжело опустился на стул напротив Малиновского, снова забыв согнать того со своего законного места. На стол навалился и пожаловался:
- Ромка, вот ты понимаешь, что происходит?
- Я – да. А ты нет?
Жданов откинулся на стуле, взглянул с интересом.
- Объясни.
- А чего тут объяснять? Игра не закончена, как оказалось, в результате ты не уверен, вот и переклинило тебя.
- Какая игра?
- С Катериной. Кстати, ты обратил внимание, что я больше не называю её Катенькой? Её это злит, - доверительным шёпотом сообщил Рома.
- У меня жена – красавица.
Малиновский деловито кивнул. А Андрей взял со стола ручку и принялся крутить её между пальцев. Потом повторил:
- Красавица. А я знаешь, о чём думаю в последнее время?
- Да. О Пушкарёвой.
- Нет. Я думаю о том, как меня угораздило жениться.
Рома понимающе усмехнулся.
- Я тоже думал: как это тебя угораздило?
- Но она ведь хорошая девочка, согласись.
- Хорошая, кто ж спорит. Проблема-то не в этом.
- А в чём?
- В том, что это первая стадия. Сначала они милые и любимые девочки, потом интересные девушки, а в конечном итоге, должна получиться настоящая женщина. Лепи, Палыч. – Малиновский весело прищурился. – Или не хочется?
Жданов ручку кинул, и та покатилась по столу. И не к месту заметил:
- Полянский пригласил её на город. Ты представляешь? На этой неделе у них было первое свидание, а он уже приглашает её уехать на выходные. Я даже не подозревал, насколько он аморальный тип! А ведь сколько лет знакомы. 
- Это ты уже не про жену, насколько понимаю?
- Да заткнись ты, - не сдержался Андрей, вскочил и снова начал мерить шагами кабинет. Потом тихонько взвыл. Это был короткий разгневанный и в то же время отчаянный вопль, которые он не сумел сдержать, чем сам себя напугал. Малиновский вздёрнул брови, внимательно наблюдая за ним.
- Что это? Какой-то новый звук, такого ещё не было.
- А она ведь поедет, - рыкнул Андрей, вместо ответа. – Я что, Пушкарёву не знаю? Пусть мне назло, но поедет. Ты просто не слышал, каким тоном она со мной разговаривала. А я ничего сделать не могу! У меня жена… и тесть! Как всё не вовремя!
Визит родственников затягивался. По крайней мере, по мнению Андрея. Он надеялся, что через пару-тройку дней родители жены засобираются обратно, но они никуда не собирались. Спрашивать Нику о дате отъезда Андрей не решался, она была настолько довольна их присутствием, что вся светилась, и без конца придумывала, чем дорогих гостей занять и что ещё в Москве показать. А Москва большая, в ней столько интересных мест… На четвёртый день Жданов испугался, что тёща с тестем задумаются о переезде в столицу, чтобы быть поближе к дочери. Да ещё выходной приближался, и Андрей нервничал всё больше. Катя общаться с ним не желала, на телефонные звонки не отвечала, в привычных местах и ресторанах не появлялась, и Жданов пришёл к выводу, что она надеется уехать из города с Германом, до этого ни разу с ним, Андреем, не столкнувшись. Это выводило из себя. Он даже через Юлиану попытался передать сообщение, но Виноградова – мстительная и злопамятная особа! – послала его, причем, особо не подбирая слова.
- Оставь её в покое, - посоветовала она в довольно дерзкой манере, будто её мнения кто-то спрашивал. – Ей замуж пора выходить и детей рожать, а не надеяться на призрачное счастье с тобой, Андрюша.
- А ты, я посмотрю, стала специалистом по семейному счастью? – не удержался от язвительности Андрей.
- С такими, как ты, счастья не бывает, - отрезала Юлиана. – Ни семейного, никакого. От тебя одни проблемы. Вон Кира – живой пример.
- А Полянский, по-твоему, лучше меня?
- Кто угодно лучше тебя. Кобель. Привет Малиновскому. – И трубку бросила. Просто взяла и бросила трубку.
- Ведьма, - проворчал Жданов, пряча телефон в карман. – Как есть ведьма.
После этого разговора покой его окончательно оставил. Стало понятно, что у Катерины есть моральная поддержка, причём  поддержка эта всё делает с точностью до наоборот, то есть отваживает Катерину от него. И очень, при этом, старается. Что они, вообще, нашли в Полянском? Отсутствие штампа в паспорте? Так это ни о чём не говорит. У Германа два развода за плечами, и покуролесил он в своё время не мало, просто ему хватило ума делать это тихо и не ввязываться в скандалы. Он даже разводился «шёпотом», как мама говорит. Никто ничего не знал и не слышал, просто в один в прекрасный момент все узнавали, что Герман Полянский вновь свободный мужчина в поиске. Тихушник он, вот кто. А Катя этого не понимает. А кто ей объяснит, как не он? Если бы она ещё соизволила ответить хоть на один его звонок!
- Девушка, скажите честно, Катерина Валерьевна приказала вам придумывать для меня предлоги? То у неё встреча, то переговоры, то она вышла буквально минуту назад. Скажите ей, чтобы взяла трубку!
- Андрей Палыч, успокойтесь, пожалуйста. – Секретарша Пушкарёвой разговаривала с ним таким же тоном, что и её начальница – как с психопатом, которого лучше не злить. И даже имя его запомнила (хотя, что удивляться-то, после седьмого звонка?). – Я понимаю, что это неловко и кажется довольно странным… возможно.
- Не возможно, а кажется, - перебил её Андрей.
- Но я, на самом деле, ничего не могу поделать. Всё так и есть. У Екатерины Валерьевны на этой неделе очень плотный график. Попробуйте позвонить в понедельник.
- Как вас зовут?
- Люба.
- Люба, - с готовностью подхватил Андрей, - я президент «Зималетто». Вы, вообще, представляете масштаб нашей деятельности и мою занятость? Это ко мне записываются на месяц вперёд. А ваша начальница чья-то там заместительница. И, кстати, наша компания один самых важных клиентов вашего банка. И я требую, - повысил он голос до командирского рыка, - чтобы она немедленно взяла трубку и со мной поговорила!
- Её нет на месте, - заученно повторила секретарша Люба, и, судя по тону, не особо впечатлилась его приказным рыком. – Но я ей передам…
- Вот передайте! – тут же вскипел Андрей, чувствуя себя проигравшим, а оттого униженным. – Пусть перезвонит мне, сегодня!
Неудача следовала за неудачей, и к утру пятницы Жданов дозрел до решения напрямую поговорить с Полянским. Что именно он ему скажет – пока было в процессе обдумывания, но просто промолчать, ничего не сделать и отпустить с ним Катерину в какой-то сомнительный дом отдыха или куда он её повезёт, было выше сил Андрея. Стоило подумать об этом, воображение тут же подсовывало картины одну страшнее и смущающее другой, и теснение в груди становилось непереносимым.
- Андрей, у тебя всё в порядке?
Он замечал, что Ника уже не первый день присматривается к нему с тревогой и подозрением, но предпочитал не обращать внимания. Не хватало ещё об этом думать и мучиться угрызениями совести. Но жене молчать и ждать объяснений, видимо, надоело, и она решила всё прояснить. Родителям продолжала улыбаться, надеясь, что они не заметят накалившейся атмосферы, но, в конце концов, не выдержала, и начала задавать вопросы. Андрей собирался на работу, просматривал документы, которые необходимо взять с собой, а думал о Полянском. Пришла пятница, Катя так и не позвонила, и нужно было действовать. А всё, что приходило ему в голову, каждое предполагаемое действие пугало неизвестными последствиями.
После вопроса жены, посмотрел на неё, затем улыбнулся. Так, как улыбался обычно журналистам – лучисто и беззаботно.
- Да.
- Ты какой-то напряжённый в последнее время.
- Работы много.
- Это точно не из-за родителей?
Он плечами пожал, а потом как бы между прочим решил поинтересоваться:
- Когда они уезжают?
- Я не знаю, у папы отпуск. Было как-то неудобно спрашивать. Они тебе мешают?
- Нет. Когда мне мешать, если я весь день на работе?
- Я заметила. – Ника присела за стол и стала смотреть на него снизу вверх, стараясь заглянуть в лицо и, по всей видимости, надеясь что-то высмотреть для себя интересное. – Андрюш.
Жданов с громким щелчком застегнул портфель.
- Мне нужно на работу.
Она удержала его за руку, Андрею пришлось остановиться, и чтобы не смотреть жене в глаза, он посмотрел на их переплетённые пальцы.
- Андрей, пожалуйста.
Он медленно выдохнул, потом поставил портфель на стол. Смотрел в окно.
- Ника, я, правда, сейчас загружен работой. Извини, если меня не хватает на семейные радости. – Его тон был совсем не извиняющимся, скорее уж язвительным, Андрей сам это прочувствовал и посоветовал себе говорить более твёрдо. – Я вижу, что ты расстроена. Но я не знаю, чего ты от меня ждала. Феерической радости по поводу приезда твоих родителей? Тебя это радует, и меня это вполне устраивает.
- Я просто пыталась… надеялась, что вы лучше узнаете друг друга, что всем станет комфортнее.
- Они милые люди, - сказал Жданов первое, что пришло в голову. – Я никогда этого не отрицал. Но проявления каких эмоций ты от меня ждёшь?
- Никаких. – Ника отпустила его руку и поднялась. – Но если бы ты узнал их получше… Мы теперь одна семья – и твои родители, и мои. Я же стараюсь, Андрей! – она перешла на громкий взволнованный шёпот, явно боясь, что их разговор услышат в гостиной. – В последние дни я только и делаю, что всем пытаюсь угодить. Но у меня такое чувство, что это никому не нужно. Ты с утра убегаешь, лишь бы не говорить ни с кем; твои родители постоянно заняты; мои обеспокоены, вопросы задают. И я между вами всеми! Думаешь, мне это нравится? Я уже устала улыбаться и делать вид, что всё идёт замечательно.
- Что тебя беспокоит? Что наши родители не прониклись новыми родственными отношениями? Ника, по-моему, ты слишком много об этом думаешь. Твоя семья – в стенах этой квартиры. Родители – твои и мои – за этими стенами. Не надо пытаться всех роднить. Зачем тебе это нужно? Они сами решат, как и сколько им общаться. Люди не обязаны любить и понимать друг друга только потому, что их дети женаты. Взаимоуважения вполне достаточно, поверь мне.
- Откуда ты знаешь?
- Что?
Ника смотрела ему прямо в глаза, и, кажется, была всерьёз заинтересована тем, какой ответ он даст на этот вопрос.
- Откуда ты знаешь, что этого вполне достаточно? Ты же никогда не был женат.
Андрей удивился.
- Ника, все так живут. Встречаются по праздникам, иногда перезваниваются… А ты надеялась на идиллию?
Она не ответила, отвернулась, а Жданов счёл этот момент удачным и поспешил взять со стола портфель.
- Я пойду, мне к девяти нужно быть в офисе.
- Когда ты вернёшься?
- Как обычно, - ответил он на уже поднадоевший вопрос.
- Андрей.
- Ника, я, правда, постараюсь… - Начал он, но жена со вздохом пояснила:
- Ты меня не поцеловал.
Он её не поцеловал. А после её упрёка в полной мере ощутил себя предателем. Вернулся, обнял её, а прежде чем наклониться к её губам, заглянул в глаза, понял, насколько Ника расстроена, и вот тут его осенило. Он даже улыбнулся вполне искренне.
- А почему бы тебе с родителями не съездить на выходные в Питер?
- В Питер?
Он с готовностью кивнул, окрылённый идеей.
- Да. Куплю вам индивидуальный тур, у вас будет свой гид. Посмотрите город, покатаетесь  по ночному Петербургу. Замечательно отдохнёте.
- А ты?
- А что я? – Жданов окончательно расхрабрился. – Я всё равно буду занят, скоро показ и на выходные времени нет. А вы поезжайте. – Андрей заглянул жене в лицо, ласково убрал с её щеки прядь волос, и вот тут уже наклонился и поцеловал её с чувством выполненного супружеского долга.
- Даже не знаю…
- Я скажу секретарше, чтобы она нашла подходящий тур и заказала билеты, - не давая Нике опомниться, сказал Андрей. -  Она тебе позвонит.
А выйдя из квартиры, собой по-настоящему гордился. Всё можно решить, главное успокоиться и подумать. О чём и сообщил Малиновскому, встретившись с тем на стоянке «Зималетто».  О том, что самое трудное предстоит выполнить его секретарше, Жданов предпочёл не задумываться.
- Что хочешь делай – но найди мне такой тур, - сказал он ей, войдя в приёмную. – За любые деньги. Но завтра они должны уехать. И ещё, Лена, - он обернулся на девушку из дверей своего кабинета, - позвони в офис Пушкарёвой, и скажи, чтобы перезвонила. Не расслабляйся!


До Дома отдыха добирались больше двух часов. Катя ещё утром не верила, что всё-таки решится сесть в машину Полянского и отправиться с тем бог знает куда, за двести вёрст, и всё ради того, чтобы позлить Жданова своим отъездом. Думать о том, что она едет провести выходные с приятным мужчиной, с которым как бы встречается (два свидания означают постоянные отношения, хотя бы на начальной стадии?), не получалось. Пушкарёва настраивала себя на эти мысли, за последние дни сотни раз повторяла про себя, что Герман очень хороший, и никакого умысла в его действиях, конечно, нет, он просто хочет сделать ей приятное, вывезти на природу, чтобы она отдохнула, а она всё равно думает о другом. О том другом, который устроил на неё охоту, и из-за которого ей пришлось уйти в подполье, чтобы с ним не встретиться, даже случайно, и не отвечать на его звонки. Необходимо свести к минимуму влияние Андрея Жданова на её жизнь. Этого влияния два года не было, и, как она сейчас понимает и осознаёт, она прекрасно всё это время без него жила и справлялась, а по его возвращении жизни не стало. Андрей постоянно чего-то от неё требует: то не попадаться ему на пути, то наоборот попадаться как можно чаще, чтобы он с точностью до минуты знал о месте её пребывания; то запрещал что-то, к чему не имел никакого отношения, то разрешал то, что ей было не нужно, но он этого хотел. Раз за разом подбивал её на глупые мысли и желания. И Катя всего за несколько дней настолько запуталась в своих желаниях и в то же время отрицании происходящего, что перестала отличать сны от реальности. Ей даже ночью от Жданова покоя не было, он ей сниться начал. И она бы поняла, если бы во сне она хотела его убить или даже убивала, всякими изощрёнными способами, он этого вполне заслуживал, но нет же! В этих снах они даже не разговаривали, они… ну вот то самое, при мысли о котором у неё сразу сердце сжимается, и кровь по венам быстрее бежать начинает. И сразу становится стыдно, будто все вокруг догадываются, кто и что ей ночью снилось и отчего у неё на щеках полдня нервный румянец держится. Вчера, например, проснувшись утром по звонку будильника, долго лежала, пытаясь прийти в себя и понять, что ей со всем этим делать. Вспомнились слова Юлианы о визите к психиатру, и стало совсем грустно. Жданов даже не целовал её!.. Он не целовал её больше двух лет, и минуты их близости можно уложить в пару часов, а то, что ей снится… это как-то чересчур. Кто бы мог подумать, что у неё настолько развитое воображение. Скорее всего, Жданов и на половину ею придуманного не способен, особенно на трезвую голову, а она продолжает из-за него страдать.
Катя откинула голову на высокий подголовник пассажирского сидения и без особого настроения разглядывала пейзаж за окном. Чем дальше они уезжали от столицы, тем живописнее он становился.
- Тяжёлая была неделя?
Услышав голос Германа, едва заметно дернулась, испугавшись своих мыслей о другом мужчине. Поспешила улыбнуться.
- Да, напряжённая.
Он кинул на неё долгий взгляд, потом подмигнул.
- Обещаю, как только окажешься на лодке посреди большого озера, почувствуешь себя лучше. Знаешь, я иногда позволяю себе поорать.
- Поорать? – не поняла она.
Полянский кивнул.
- Да. Когда усталость накапливается, нет ничего лучше, чем выплыть на середину озера и заорать.
Катя в первый момент непонимающе нахмурилась, а потом рассмеялась.
- Что ж, это тоже выход. Даже психологи иногда советуют.
- Точно.
- А других отдыхающих твои крики не пугают?
- Не знаю, - честно признался он. – Но однажды, помню, соседи съехали как-то неожиданно… - Он сделал вид, что призадумался, после чего весело хмыкнул. – Я только сейчас понял!
- Не выдумывай, - рассмеялась Катя.
В Доме отдыха, при заселении, не возникло никаких недоразумений. Им с Германом дали отдельные номера, притом, даже не соседние. Номер Полянского находился в северном крыле, а Кате достался однокомнатный люкс с балконом. С него открывался красивый вид на берёзовую рощу и озеро. Катя на балконе немного постояла, полюбовалась пейзажем, затем оглядела парковую зону вокруг главного корпуса, после чего вернулась в комнату. Номер был небольшой, но уютный, с большой двуспальной кроватью. Тумбочка, вместительный шкаф-купе в углу, на стене телевизор, справа дверь в ванную комнату, а у окна диван и журнальный столик.
- Как тебе номер? – спросил Герман, когда они чуть позже встретились за обедом. Спросил легко, но во взгляде сквозило беспокойство. Катя поторопилась его успокоить.
- Замечательно. А вид какой! Здесь, на самом деле, очень красиво.
- Я же говорил. – Он улыбнулся. – Можно прогуляться после обеда. Или отдохнёшь?
- Герман, я же не пенсионерка. Отдыхать будем до упора.
Он рассмеялся.
- Как скажешь.
Герман Полянский был интересным человеком. Приятным, улыбчивым, общительным. Даже без особых странных тараканов в голове. Катя, как ни старалась, ничего отталкивающего в нём найти не могла. Они долго гуляли, разговаривали, находя всё новые и новые интересные темы, и она, признаться, отвлеклась от своих проблем, забылась, и с большим интересом Германа слушала и даже спорила порой, отстаивая свою точку зрения. Не заметила, в какой момент он взял её за руку, наверное, после того, как помог перейти по бревну через ручей, и так и не выпустил её руку из своей. Это был хороший день, чёрт возьми! И о Жданове она почти не вспоминала. Успокоилась, вдохнула полной грудью, смеялась и радовалгась, и даже искренне, не стесняясь, взвизгнула и отскочила, когда они подошли к рыбакам на берегу, и Герман вытащил у одного из ведра глазастую рыбину и поднёс ту поближе, чтобы Катя рассмотрела, а рыба вдруг начала вырываться, извиваться, и мазнула мокрым хвостом по Катиной руке.
- Это варварство, - смеясь, проговорила она, когда они возвращались по гравиевой дорожке к корпусу. Солнце клонилось к закату, и они едва успевали на ужин. Кажется, за сегодняшний день так и не присели ни на минуту, правда, немного посидели на берегу озера на больших, плоских, нагретых солнцем, камнях, но это было часа два назад.
- Что именно?
- Ловить рыбу! Я бы отпустила.
- Не всех хватает на чисто спортивный интерес.
- Ты видел её глаза? По-настоящему несчастные!
- Кать, это рыба.
- И что? Живая же. – Пушкарёва вздохнула и повторила: - Я бы отпустила.
Наверное, от усталости, ноги уже плохо слушались, Катю немного качнуло в сторону, и Герман её поддержал. И оставил свою руку на её талии, приобнимая. Катя всё это заметила, но возразить не осмелилась, хотя во рту неприятно пересохло. Они прошли так несколько метров, неловко замолчали, и как-то это всё должно было разрешиться, сделать вид, что ничего не происходит, не получалось. И когда неловкость достигла своей вершины, Катино внимание привлёк странный шорох в кустах неподалёку. Сгущались сумерки, и лесной массив стал казаться агрессивным, а тут непонятный шум, ветки качнулись, и Пушкарёва насторожилась.
- Что это?
Герман оглянулся через плечо, посмотрел на кустарник. Прислушался, пригляделся. Потом пожал плечами.
- Ветер, наверное.
- Там кто-то есть, ветки качались, - почему-то шёпотом проговорила Катя.
Полянский улыбнулся.
- Диких зверей тут нет.
- Ты уверен?
- Более чем. – Его рука переместилась с её талии на плечо, и он ненавязчиво развернул её в сторону жилого корпуса. – Пойдём. Если честно, я жутко голодный.
Спорить она не стала, правда, ещё разок оглянулась через плечо. Так, на всякий случай. Было стойкое ощущение, что кто-то за ней оттуда наблюдает. Нервно сглотнула и заспешила под свет фонарей.
Когда принимала душ и переодевалась к ужину, почувствовала усталость. День прошёл в движении, долгих прогулках, и пока бродила по лесным тропинкам и берегу озера, усталости не чувствовалось, даже ноги не гудели, а к вечеру захотелось тишины и покоя, но разочаровывать Германа Катя не стала. Спустилась в ресторан, и даже поела с аппетитом, хотя ещё полчаса назад за усталостью голода не ощущала. Они провели в ресторане больше часа, даже потанцевали, и во время танца, чувствуя, как уверенно Герман её обнимает и прижимает к себе, снова заволновалась, и начала обеспокоенно прикидывать, каким у них выйдет прощание после целого дня, проведённого вместе. Но Полянский, надо отдать ему должное, обещание сдержал и никаких намёков не делал, просто проводил её до двери номера и пожелал доброй ночи. Поцеловал, да. И Катя искренне прониклась той теплотой и страстью, что была в его прикосновениях, поцеловала его в ответ, и, наверное, ответная реакция пришлась Герману по душе, потому что ушёл он довольный, украв у неё ещё один быстрый поцелуй. Выглядел раззадорившимся мальчишкой, и Катя не могла не улыбнуться ему на прощание. Одними губами шепнула: «Пока», и скрылась за дверью. Повернула ключ в замке, подумала о том, что бы ей сейчас сказала Юлиана.
- Ты чокнулась? Ты зачем его отпустила?
Будто наяву услышала возмущённый голос подруги, от смущения зажмурилась на секунду, а затем посоветовала себе жить своим умом. А она знает и чувствует, что поступила правильно. Ещё не время.
С улицы доносилась музыка, ресторан находился на первом этаже и его окна тоже выходили в парк. Катя вышла на балкон, посмотрела вниз, опираясь на перила, потом по сторонам. В окнах справа горел свет, а вот слева темнота, там тоже небольшой балкончик, но Катя уже выяснила, что там общая библиотека, а не номер для гостей. Состояние было странное, возбуждённо-усталое. После поцелуя хотелось продолжения, которое её пугало. К такому продолжению она ещё не была готова, просто фантазия разыгралась. Пожалуй, она примет ванну, потом ляжет в постель, и очень надеется, что сегодня уснёт без задних ног, а особенно, без сновидений. Не дай бог Жданов и сегодня, своей манерой всё портить, пролезет в её сны. Не надо о нём думать, надо думать о Германе.
Получалось замечательно. Спустя полчаса, выйдя из ванной комнаты, Катя чувствовала себя умиротворённо и спокойно. Горячая вода помогла расслабиться, а при спокойном течении мыслей, у Полянского нашлось ещё больше плюсов, и Катя была вполне довольна приложенными усилиями и полученным результатом. Строила планы на завтрашний день, вспоминала поцелуй, и даже пришла к выводу, что в Германа она вполне может влюбиться. Честно-честно. Скинула махровый халат, надела любимую пижаму (в поездку было взято два варианта ночной одежды, и если утром Катя удивлялась, зачем ей кружевная комбинация, ведь она уверена, что повода её надеть не найдётся, то сейчас радовалась своей прозорливости и мягкому трикотажу каждодневной пижамы, в котором так привычно и уютно), нырнула под одеяло, и только расслабленно вытянула ноги и прикрыла глаза, как на балконе что-то упало. Словно сверху что-то приземлилось и весьма неудачно, судя по звуку. Пушкарёва на постели села, тараща в темноте глаза, и с бьющимся от страха сердцем, принялась прислушиваться. Чтобы вскочить и броситься на балкон посмотреть, что произошло, и речи не шло. Она не смелая, она трусиха, и бросаться сломя голову… Вот только дверь балконная открыта, и за ней возня.
Судорожно сглотнув, Катя осторожно вылезла из-под одеяла, и, не помня себя от страха, шагнула к балконной двери. На всякий случай приготовилась кричать, успокаивая себя только тем, что с улицы слышатся голоса подгулявшей компании, они точно её услышат, даже если не совсем трезвы. Занавеску резко отдёрнула, и уставилась на человека, сидящего на полу. Он странно сутулился и тёр лоб. А когда она возникла в проёме двери, поднял голову и посмотрел на неё в сумраке ночи. Катя тут же рот прикрыла, передумав орать. Только выдохнула в изумлении:
- Ты что здесь делаешь?
Жданов снова потёр ушибленный лоб и зло сообщил:
- Ты не перезвонила!



Продолжение следует…

0

11

Катя растерянно смотрела на него, не понимая… Да что там не понимая, у неё просто в голове не укладывалось!.. Она повернула голову сначала в одну сторону, потом в другую, затем подняла глаза к балкону верхнего этажа.
- Как ты… Андрей, ты как здесь оказался? Ты что, прыгнул? Сверху?  - У неё слов столько не находилось, чтобы выразить степень своего изумления и недоверия. А Жданов тем временем поднялся на ноги, ухватившись за бетонные перила балкона, странно охнул и, наконец, выдохнул.
- Не сверху, а оттуда. – Он ткнул пальцем куда-то за свою спину.
Катя посмотрела в ту сторону, моргнула.
- С того балкона?
Жданов кивнул.
-  А если бы ты разбился?
Андрей вдруг шагнул к ней, чего Катя совсем не ожидала, испуганно отступила, что позволило ему войти в номер.
- Не разбился же. – Он поднял руку и снова прикоснулся к своему лбу. – Но головой стукнулся. Кать, посмотри, а. Наверное, шишка будет.
Вспыхнул свет, Пушкарёва зажмурилась и так застыла, посреди комнаты и с закрытыми глазами. Открыть их почему-то было страшно. Думалось только о том, что между балконами достаточно большое расстояние, а Андрей прыгнул и теперь у него шишка на лбу, и… и это всё что-то значит, а она понятия не имеет что. Но он ведь мог упасть, а тут третий этаж.
- Катя.
Она с трудом сглотнула, и глаза открыла. Посмотрела на него. При свете Жданов выглядел непривычно растрёпанным. Присел на кровать и шею вытянул, подставляя ей свой лоб для тщательного осмотра. Катя, как во сне, подняла руку, отвела волосы от его лба и принялась вглядываться. Ничего не видела, ничего не понимала, но смотрела. Потом осторожно ощупала. Андрей взвыл, а Катя тут же убрала руки, в момент разозлившись.
- Не будет никакой шишки. Но синяк тебе обеспечен.
- Вот ведь, - расстроился Жданов. – Скоро показ… - Он оглядел номер. – Где холодильник? Там лёд должен быть.
- Андрей, ты как меня нашёл?
- Можно подумать, - пренебрежительно фыркнул он. – Герман частенько сюда приезжает. Нужно было сесть и подумать.
- И ты сел и подумал, - поразилась Катя, в сердцах даже руками всплеснула.
- А что мне оставалось делать? Я три дня до тебя не мог дозвониться!
- А тебе не пришло в голову, что если я не хочу с тобой говорить, то нужно оставить меня в покое?
- Нет, не пришло, - съязвил он в ответ. Завернул в полотенце пригоршню льда и приложил ко лбу. К Кате повернулся, окинул её быстрым взглядом и вдруг задрал подбородок, вроде бы набираясь выдержки. Потом всё же попросил:  – Оденься.
Она спохватилась, вспыхнула, в ужасе огляделась, напрочь забыв, куда кинула халат. А через полминуты, затягивая на талии пояс, ворчливо проговорила, не зная, как ещё спрятать от него своё смущение:
- И в дверь ты постучать не догадался. Зачем было прыгать по балконам?
- А ты бы открыла мне дверь? – не поверил он. В его голосе прозвучало столько укора, что Катя поневоле оскорбилась.
- Может и не открыла бы. И была бы права! Как  ты вообще догадался?..
- Прыгнуть?
- Приехать! Кто тебя звал?
- Никто меня не звал. В этом-то и проблема. Ты поехала чёрте куда, с незнакомым мужиком…
Катя опасно прищурилась, разглядывая его. Затем напомнила:
- Разве ты не учился с Германом в одном институте?
- Не надо давить на мою сентиментальность! Я его тогда даже не знал, он старше меня на три года.
- Какая неприятность.
Жданов руку, в которой лёд держал, опустил, и сделал решительный шаг.
- Ничего смешного, между прочим. И лично для тебя не должно быть никакой разницы, с кем я учился, а с кем нет. Это не делает Полянского членом семьи.
- Какой семьи?
- Ты поняла! – Он смотрел на неё зверем, и Пушкарёва поторопилась отвернуться. Правда, повторила негромко:
- У меня просто в голове не укладывается.
Андрей насупился, сел на кровать и снова прижал лёд ко лбу. Наблюдал за Катей исподлобья, и её напряжённая поза, и то, что она по-прежнему стоит  к нему спиной, по всей видимости, не имея особого желания смотреть на него, всерьез расстраивало. А чего, собственно, он ждал от неё? Какой реакции? Что появится, как Супермен, на её балконе, и она ему невероятно обрадуется? Что он пришёл спасти её от общества Полянского, который, к этой минуте, успел её разочаровать?  Вообще-то, по дороге сюда, именно эти мысли кружили в голове и подталкивали вперёд. Хотелось поскорее доехать, чтобы удостовериться.
Удостоверился.
Лёд начал таять, полотенце намокло и стало неприятно. Жданов ладонью лоб вытер, поднялся и отнёс полотенце в ванную, кинул его в раковину. Вернулся в комнату и остановился, глядя на Катю, которая стояла у окна. Обхватила себя руками и, по всей видимости, терялась в догадках, не зная, что теперь делать. Андрей пересёк комнату, ступал тихо и осторожно, и поэтому не удивился, когда Катя дёрнулась от неожиданности, почувствовав, что он рядом. Напряглась, насторожилась, даже плечи расправила, демонстрируя решительность. А Жданов вдруг невероятно разволновался. А может, это не волнение было, но внутри что-то ощутимо затряслось, он разглядывал её, взгляд то и дело нырял в вырез халата на её груди, скользил по линии шеи, поднимался к лицу, вот только глазами Катя с ним встречаться не хотела, как могла этого избегала. Принялась беспомощно оглядываться, нервно сглотнула. Отступила. Шаг – и натолкнулась на подоконник. Вцепилась в него, а на Андрея взглянула разозлено.
- Прекрати, - предупредила она.
- Зачем ты с ним поехала?
- Ты не тот человек, которому я должна это объяснять.
- А, по-моему, именно тот. Всех остальных это мало волнует.
- А тебя волнует? – Катя нервно улыбнулась, поглядела за его спину, не зная, как выбраться из замкнутого пространства.
Андрей серьёзно кивнул.
- Меня волнует.
- И чего ты хочешь?
Что-то подсказывало, что смело высказанные пожелания, отклика у неё не найдут. Андрей начал подбирать слова, надеясь угадать, что Катю порадует больше всего. Или, по крайней мере, уверит её в его словах и действиях.
- Думаю, у нас ещё есть, что обсудить. Прежде чем принимать… настолько важные решения.
- Какие решения, Андрей?
Он не удержался и в сердцах взмахнул рукой.
- Например, отправляться с Полянским отдыхать!
- Не суди обо всех по себе. Герман очень порядочный человек.
- Катя, ради Бога. Не надо утверждать того, чего ты не знаешь.
- Будешь убеждать меня в обратном?
- Нет! Но надо же думать!.. – Заставил себя замолчать и перевести дыхание. Потом уже продолжил: - Это полное безрассудство, отправляться в лес с человеком, которого ты, по сути, не знаешь.
- Зато я тебя знаю, что совсем не помешало тебе залезть на мой балкон и напугать меня до полусмерти!
- Я не хотел тебя пугать, - повинился он.
- А чего ты хотел? Удостовериться, что мы с ним в разных номерах ночуем? А если бы это было не так, Андрей? Что тогда? Ты оторвал бы от окна карниз и убил бы нас обоих?
Жданов упёр руки в бока и грозно нахмурился. Предупредил её:
- Не смешно.
- А видно, что я смеюсь? Ты, на самом деле, меня напугал! А мог и вниз свалиться. Что бы я тогда делала?
Жданов пыхтел под градом её упрёков. Не зная, чем ещё оправдаться, заметил, добавив в голос значительную долю яда:
- А всего лишь нужно было ответить на мой звонок.
- Не представляю, что бы это изменило. – Поняла, что терпение заканчивается, и несильно толкнула его в грудь. – Отойди от меня. – Наконец, выбралась из угла и, на самом деле, почувствовала себя лучше. Что совсем не помешало схватиться за голову. Приложила холодные ладони к горящим щекам и замерла так ненадолго, потом присела на край дивана. Перестала дышать, когда Андрей подошёл и присел перед ней на корточки.
- Мне нужно с тобой поговорить. Очень нужно. А ты прячешься от меня. Что мне оставалось делать? И не говори мне, что ты не назло мне с ним поехала. И что, я должен был остаться в Москве, и просто ждать, когда ты вернёшься – вы вернётесь! – и, возможно, уже ничего не изменить?
- Что ты собрался менять? У тебя жена. Ты забыл?! – Катя не позволила ему взять себя за руку. – Чего ты хочешь от меня? Что я должна сделать? Обрадоваться тебе? Почувствовать себя польщённой? Мне Киры в своё время хватило. Больше не хочу…
Так как руки она от него прятала, Жданов обхватил ладонями её лицо, заставляя смотреть ему в глаза, и попросил:
- Замолчи.
Катя сглотнула, зажмурилась, когда Андрей наклонился к ней и коснулся носом её носа. Он тяжело дышал, а у неё губы затряслись.
- Я думать больше ни о чём не могу, - признался он. – Как вернулся, просто… голова кругом.
- Это Москва, Андрюш.
- Нет. Это ты.
Она слабо улыбнулась и эхом повторила за ним:
- Я. Тебе самому не смешно?
- Мне не смешно, Катя! – Андрей в плечи её вцепился, с явным намерением её встряхнуть, но так и не осмелился этого сделать. Смотрел ей в лицо и выглядел сурово. – Я не позволю тебе сделать глупость.
Она заинтересованно вздёрнула брови.
- Ты о Германе или о себе?
Жданов поднялся на ноги.
- Как я понимаю, серьёзно ты со мной разговаривать не хочешь?
- Двенадцатый час ночи, - объявила ему Катя. – Ты поднял меня с постели, я устала и, уж точно, говорить с тобой по душам не желаю. Ни потом, ни тем более сейчас. – Смотрела на него в ожидании, но Жданов и не думал двигаться с места, смотрел на неё и думал. Катя решила подсказать ему нужную мысль. – Может, ты поедешь в Москву? Тебя жена ждёт…
- Не ждёт, - порадовал он её. -  Я их в Питер отправил на выходные.
Не зная, что сказать, Катя посмотрела на темноту за окном.
- Тогда сними себе номер.
Андрей вдруг улыбнулся, глядя на неё со снисходительностью.
- У них заезд до семи вечера. Я уже узнал.
- Тогда спи в машине! – не сдержалась она.
Вместо того, чтобы принять всерьёз её тон и слова, Жданов снял пиджак, повесил его на спинку стула, а сам присел на постель, напротив Кати. И предложил:
- Давай поговорим. Серьёзно, обо всём. Как в твоей игре. Только количество вопросов не ограничено, и постараемся друг другу не врать.
Катя покачала головой.
- Ты зря стараешься, Андрей. Это ничего не изменит.
Он снова прикоснулся к ноющему лбу.
- Может быть. Но мы, хотя бы, будем знать, что сделали всё.
- Я и так сделала всё. Правда, ты мне не помог ни в чём.
После секундной паузы он кивнул.
- Значит, тебе представляется отличная возможность высказать мне всё в лицо.
- А если я не хочу? Ты меня заставишь?
- Я прошу.
Катя откинулась на спинку дивана и сложила руки на груди. Чувствовала себя абсолютно беспомощной.
- Тебе нужно услышать от меня все претензии, чтобы понять, как оправдаться?
- Посмотри мне в глаза, и скажи, что тебе нужен Герман.
Она зло уставилась на него. Не просто в глаза смотрела, а сверлила его взглядом.
- Нужен. А почему нет? Он хороший, Андрей, он мной интересуется. И он не врал мне, не сбегал от меня, и не привёз потом жену. Мне надоело чувствовать себя дурой. Надоело, что все относятся ко мне, как к бывшей Андрея Жданова. А разве я твоя бывшая? Кто мы, вообще, друг другу? Ты бросил меня!..
- Я тебя бросил? А не ты ли собиралась уехать с тем поварёнком? Не ты ли говорила мне, что ничего тебе от меня не нужно?
- И ты купил билет на самолёт и улетел!
- Да! Потому что ты кидала вещи в сумку и говорила:  уйду! Я действовал тебе на нервы, и ты не терпела моего присутствия. Забыла? Ты в лицо мне сказала: ненавижу.
Катя отвернулась, горько кивнула.
- И ты уехал на два года.
Жданов стал смотреть в пол. Потом признался:
- Я не собирался оставаться там так долго.
- Конечно. Но там тебе было легче. Не нужно было возвращаться, что-то кому-то объяснять. А я, - она в порыве чувств приложила ладонь к груди, - осталась у всех на виду. И на меня пальцем показывали, Андрей. И Кира больше всех старалась. Ты знаешь, чего мне стоило переступить через свои страхи и выйти в свет? Перед всеми, кого ты знаешь, чтобы меня обсудили? Я не осталась сидеть в очередной каморке, я вышла к ним. И я уже не та девочка… Так что не надо меня стыдить.
- Я не стыжу.
- И претензии предъявлять не надо. Ты не можешь мне ничего запрещать. И если ты думаешь, что все эти два года я тебя ждала…
- А ты ждала?
Она сбилась на полуслове, с трудом сглотнула.
- Я не знаю. Я просто жила. Как получалось, так и жила. – Посмотрела на его склонённую голову. – А потом ты привёз её. Чтобы все в очередной раз надо мной посмеялись.
Андрей посмотрел на неё, покачал головой.
- Я не назло тебе женился.
- Верю. Тебе так было удобно, и ты женился. Всё, как всегда.
Андрей вскочил и заходил по комнате.
- А теперь послушай меня. Да, наверное, ты права, я не должен был срываться с места и уезжать. Но что мне было делать? Видеть ты меня не хотела, разговаривать со мной ты не хотела, а уж тем более слушать и понимать, что я тебе говорю. – Жданов руками развёл. – Я признаю, я виноват, кругом. Я это говорил, я кричал, я клялся. Но ты не хотела меня слушать! Потом появился этот… Борщёв, и ему ты улыбалась, рядом с ним ты успокаивалась. Или делала вид, я не знаю! Но факт остаётся фактом – я тебе мешал. Ты хоть раз попыталась меня выслушать? Всё, что я говорил, разбивалось о стену напротив. Потом ты решила уйти из «Зималетто». Просто за  тем, чтобы со мной не встречаться. – Андрей упрямо выдвинул подбородок. – Я сделал так, что мы перестали встречаться. Разве это не было твоим желанием?
- Ты бросил…
- Я уехал! И если ты думаешь, что это было так просто, то ты сильно ошибаешься. Я оставил всё, чем жил, только ради того, чтобы тебе было спокойно. Потому что был виноват, и ни одной минуты я свою вину не отрицал. Но не надо говорить, что всё испортил я. Ты, со своим упрямством, внесла большую лепту.
- Но ты не вернулся. Ни через месяц, ни через полгода. Ты остался там.
- Мне нечего было делать в Москве.
- Конечно! – Катя даже рассмеялась. – А теперь ты смеешь…
- Я ничего тебе не запрещаю, я просто прошу подумать!
- О чём подумать? А не стать ли мне снова твоей любовницей? Так, на минуточку. Тебя бы это устроило, правда? Ты приехал, увидел и решил проверить, насколько я изменилась. Опытным путём проверить!
- Прекрати говорить пошлости, да ещё таким тоном.
- А по-другому не выходит. – Катя прошла мимо него и захлопнула за собой дверь ванной комнаты, правда, тут же её снова распахнула. – Назови мне одну причину, по которой я должна хотя бы задуматься об этом.
Андрей скрипнул зубами.
- Причина в этом разговоре. Тебе не всё равно.
- А мне и не может быть всё равно, потому что я всё это пережила.  У меня внутри дыра, понимаешь? И мне не может быть всё равно. Но это совсем не значит, что я жду не дождусь, когда ты вернёшь меня в свою постель. Ты мне никто. И я тебе никто. Просто когда-то извращённый ум Романа Малиновского и некоторые жизненные обстоятельства, свели нас вместе. Причём особой радости от этого не ощутили не ты, не я. Так почему сейчас ты здесь? И почему ты опять портишь мне жизнь? Кто сказал тебе, что ты вправе это делать?
Андрей с тяжестью в груди слушал её и наблюдал, как она злится. Впервые видел, чтобы Катя настолько утратила выдержку, попросту орала на него, а у него ни одного оправдания для себя не находилось. Только уверенность в том, что, не смотря на все причины и доводы, он ей нужен. О чём и сказал, рискуя быть убитым на месте.
Катя вцепилась в дверную ручку, постаралась справиться с голосом и дыханием.
- Ты нужен своей жене. Она молода, она тебя любит и… у неё растерянный взгляд. Ей нужен герой. А мне нет, я научилась защищать себя сама.
- Врёшь.
Она с силой захлопнула дверь и повернулась к умывальнику. Умылась прохладной водой, она смешивалась с горячими слезами, и совсем не помогала. Рыдания всё равно душили, и на душе было тяжело.
Выйдя из ванной, минут через десять, постаралась на Жданова не смотреть. Знала, что лицо было красным и опухшим от слёз, Андрей, наверняка, заметил, но неловко Кате не было. Прошла мимо него, достала из шкафа запасное одеяло и сунула ему в руки, вторую подушку с кровати на диван бросила.
- Ложись спать, - почти приказала она.
Андрей про себя невесело усмехнулся. Но в то же время, не гонит в ночь, и то хорошо.
На душе была пустота, молчали, Катя чувствовала себя безмерно уставшей. Друг на друга не смотрели, это было трудно, и поэтому, когда Жданов выключил свет, Катя почувствовала облегчение. Стараясь не думать о его присутствии в комнате, сняла халат и нырнула под одеяло. Закуталась, подтянула ноги к животу и зажмурилась, правда, продолжала прислушиваться к шагам Андрея. Потом натянула одеяло на голову, когда он пряжкой ремня брякнул. Обоим было невесело, Катя чувствовала настроение Жданова, слышала, как он время от времени вздыхает, видимо, расстроенный, что всё пошло не так, как он хотел. А как он хотел, интересно? Что она настолько впечатлится его смелостью и прытью, узрев его на своём балконе, что отдастся ему прямо там? Наверняка, возражать бы он не стал, а ближе к утру выскользнул бы из её номера тайком, с чувством выполненного долга. А может, и остался бы, чтобы «обрадовать» Полянского своим присутствием в её постели.
До чего ещё он может додуматься?
Выглянула из-под одеяла  и принялась всматриваться в тёмный силуэт мужского тела на диване. Старалась не думать о том, что Жданову на диване неудобно, вообще старалась не думать о том, что это он. Дышит, переживает, крутится с боку на бок.
- Знаешь, о чём я сейчас больше всего жалею? – негромко поинтересовался Андрей.
Катя рискнула предположить.
- Что женился?
Андрей усмехнулся.
- Нет. Что не позвонил. Один банальный звонок. Через день, через месяц или два… Тогда ты бы сказала: возвращайся?
- Может быть.
- Я думал, ты с Борщёвым. Ты так за него хваталась. Правильно, он же не я.
- Какое это сейчас имеет значение?
Катя услышала, как Андрей на бок перевернулся и снова вздохнул.
- Наверное, уже никакого. Кать, - позвал он вдруг. Она невнятно отозвалась. – Я не знаю, чего ты хочешь сейчас, но я, наверное, не смогу.
- Что не сможешь?
- Просто отойти в сторону. Что бы ты ни говорила, а сейчас мне спокойно, как давно не было. Просто потому, что я здесь. Я правильно поступил.
Она носом в подушку уткнулась, комок, вставший в горле, сглотнула, а вот руку к лицу поднимать, чтобы слёзы вытереть, поостереглась. Только попросила:
- Спи, Андрей.
- Тебе я нужен, а не он. Ты меня не переубедишь.
Пушкарёва повернулась к нему спиной, надеясь, что хоть так Жданов оставит её в покое.
Снилось ей что-то неопределённое, какая-то суета, бесконечные разговоры, чужие голоса, но странно было, что вообще уснуть смогла, думала, так и проворочается до утра. Но когда в очередной раз открыла, поняла, что уже светло. Перевернулась на спину, лицо потёрла, прикрыла глаза рукой, отгораживаясь от солнечного света. Потом вспомнила про Жданова и посмотрела на диван. Конечно, она не надеялась, что у Андрея хватит чуткости встать ни свет, ни заря и исчезнуть, чтобы не создавать ей лишних проблем, но увидев его, спокойно спящим, всё-таки ощутила недовольство, шевельнувшееся внутри. Представила, как он проснётся, как они встретятся взглядами, и она, наверняка, растеряется, подбирая слова. Стало неприятно. Что она должна ему сказать? Доброе утро?
Вспомнив, что они с Германом договорились встретиться за завтраком в девять тридцать, поспешила из постели выбраться. Одеяло расправила и поспешила в ванную. Жданов же просыпаться и не думал. Только на другой бок перевернулся, уткнувшись носом в спинку дивана, и продолжал спокойно спать. Катя, уже полностью одетая, некоторое время стояла над ним, в сомнении разглядывала его спину, но прежде чем решилась его разбудить, дотронуться до него или позвать, он сам голос подал. Потянулся и спросил, не поворачивая головы:
- Ты куда?
- На завтрак, - сообщила Катя, надеясь, что в её голосе прозвучало достаточно намёка, чтобы он подскочил и начал собираться, в Москву. Но Жданов лишь обхватил руками подушку и попросил:
- Закажи мне в номер кофе.
Катя в бессильной злобе сжала кулаки. Конечно, можно было бы его пнуть, толкнуть, прикрикнуть на него, но это означало бы новую волну скандала, а задерживаться или появляться перед Германом, похожей на фурию, не хотелось. Зато, уходя, от души хлопнула дверью. Сильно бы удивилась, узнай, что Андрей после этого на диване не подскочил.
Герман ждал её за столом, улыбнулся, увидев, как она входит в зал ресторана, а вот Кате ответная улыбка далась с трудом. Только взглянув на Полянского, почувствовала себя предательницей. Присела за стол, налила себе кофе, и только после первого глотка осмелилась встретиться с Германом взглядом.
- Доброе утро, - немного насмешливо проговорил он.
- Доброе.
- Как спалось?
Кивнула, лихорадочно соображая, в чём Герману признаться стоит, а что лучше утаить.
- А ты, как посмотрю, проснулся бодрым.
- Да, и готов к новым подвигам. Возьмём в прокат лодку?
Герман виртуозно поддерживал беседу, будто и не замечая, что Катя, по большей части, молчит. Расписывал предстоящую прогулку на лодке, радовался хорошей погоде, но Катя всё равно заметила, что он слова подбирает, видимо, уловив её настроение. Она ковыряла вилкой омлет, силилась улыбаться, но в какой-то момент поняла, что лишь усугубляет своё положение. Зная Жданова, не верится, что он долго высидит в номере в одиночестве, а как только решит появиться, Германа ожидает неприятный сюрприз. И ставить его в заведомо неловкое положение, Кате показалось несправедливым. Поэтому, собравшись с духом и отложив вилку, она сказала, перебив его:
- У меня в номере Жданов.
Герман замолчал, взглянул заинтересованно, даже бровь одну вздёрнул.
- Да?
Катя руки на столе сложила и смотрела в тарелку.
- Он приехал вчера вечером, то есть… Он перебрался на мой балкон, и устроил скандал.
Полянский задумчиво хмыкнул.
- По поводу?
Трудный вопрос. Катя прикусила губу, не в силах подобрать верные слова. Правда, этого и не потребовалось, Герман и сам всё понял. На стуле откинулся и Катю разглядывал.
- Это в духе Андрея, - сказал он наконец. – Впечатлять женщин.
- Герман, я совершенно не впечатлилась, - заговорила Катя торопливо и понизив голос. – Третий этаж, а если бы он упал? И, вообще, я подумать не могла, что он приедет, как-то вычислит нас. – Она перевела дыхание, задыхаясь от вновь накатившего возмущения,  а Полянский заметил:
- Но ты его не выгнала, оставила у себя.
- На диване, - тут же пояснила Катя. – А как его выгнать, я не представляю. У меня нет столько сил.
- Позвала бы меня.
Она рот приоткрыла, удивленная таким простым решением, но в то же время было одно существенное «но».
- Чтобы вы подрались?
- Он был пьян?
- Нет, конечно. Он проехал двести километров!
Герман улыбался, приглядываясь к нервному румянцу на её щеках, и эта его улыбчивость вызывала некоторое недоумение. Она ждала, что Полянский возмутится, рассердится, бросится выяснять отношения, а он смотрел на неё и улыбался, с налётом снисходительности.
- И что ты думаешь делать? – спросил он после паузы.
- Не знаю, - призналась Катя, вполне искренне выискивая способ спровадить Андрея без последствий для его отношений с Полянским. Всё-таки они если не дружили, то приятельствовали много лет, и рассориться из-за глупости было бы обидно.
- Он обещал развестись?
Катя в удивлении моргнула, на Германа посмотрела. Потом тихо, будто оправдываясь, проговорила:
- Нет.
- Не обещал или ты возможности пообещать не дала?
Она скомкала салфетку.
- Герман, перестань. Я прекрасно знаю, что он женат. И я его не звала. Ни сюда, ни обратно в Москву. По мне, сидел бы он в своём Екатеринбурге!..
- Тише.
- Я тихо. – Выдохнула, чувствуя себя загнанной в угол. Потом на Полянского посмотрела. – Прости. Я, правда, не предполагала такого. Он уедет… - Зажмурилась от стыда.
- Кать, ты оставила его у себя.
- На диване!
Неужели это так трудно понять?
- Но что-то его сюда привело? То, о чём ты мне не рассказала. Заставило прыгать по балконам…
- Он идиот, - с уверенностью заверила его Катя.
- Готов согласиться. Но ты из-за этого идиота волнуешься, тебя прямо трясёт.
От обиды хотелось зареветь. От обиды на саму себя, из-за того, что действительно волнуется и настолько, что скрыть этого не в состоянии.
- Я не стану с ним за тебя драться, - сказал Герман, но в голосе проскользнуло сожаление. – Стал бы, если бы ты этого хотела. – Он наклонился к ней через стол, изобразил улыбку и тихо проговорил: - Жаль, что не хочешь.
Кате и самой было жаль. Хотелось ещё что-то Герману сказать, пообещать, просто ради того, чтобы он не расстраивался; да и вообще, гадить в душу хорошему человеку неприятно. Но не смогла ничего придумать, к тому же Жданов в дверях ресторана появился, и Катя окончательно растерялась. Кинула на него быстрый взгляд, почувствовала, как жаркий стыд затапливает её по самые уши, и поторопилась отвернуться. И от Германа, и от приближающегося Андрея. Тот только на мгновение замешкался, высматривая её, а потом уверенно направился к их столику. Что-то пробубнил в качестве приветствия, присаживаясь. А Полянский громко хмыкнул.
- И тебе привет, кайфоломщик.
Андрей не ответил – то ли не пожелал ввязываться в ссору, то ли слов для оправдания не нашёл. А Герман поднялся.
-  Я отдыхать приехал, и время терять не буду. А вы тут сами… решайте.
Катя наблюдала за тем, как он уходит, потом покосилась на Андрея, который слишком старательно размазывал по куску хлеба масло.
- Ненавижу тебя, - вырвалось у неё. – Так меня унизить. Я никогда больше не смогу смотреть Герману в глаза.
Он вроде бы пропустил её слова мимо ушей. Посмотрел в её тарелку, указал на неё кончиком ножа и посоветовал:
- Ты бы поела. Когда ещё в Москве будем…
Катя гордо отвернулась, не желая с ним больше разговаривать.

Продолжение следует…

0

12

Они молчали почти всю дорогу до Москвы. Но, кажется, тяготило это только Катю. Она смотрела в окно, обдумывала ситуацию, время от времени косилась на Жданова, а тот от дороги не отвлекался и даже пальцами по рулю постукивал. Видно, он был всем доволен. Хотя, чем ему быть недовольным? Всё, что задумал – свершил. В очередной раз сделал всё по-своему, забыв поинтересоваться её мнением. А она, между тем, довольна не была. Сейчас уже жалела, что не поступила так, как Герман сказал. Почему ей даже в голову не пришло, оставить Жданова в номере, а самой пойти к Полянскому и пожаловаться? Или не пожаловаться, а попроситься на ночлег. И, наверное, она в этом случае даже особо глупо бы не выглядела. Она ведь с ним приехала, это что-то значило для них обоих, да ещё поцелуй… Хороший был поцелуй, она искренне так считала, пока Жданов не явился и не заставил её об этом позабыть. А теперь он ведёт себя так, словно имел право так поступить, и вообще, он разумный, возвращает её на путь истинный. Везёт в Москву, домой, браться за ум.
- О чём ты думаешь? – спросил Андрей, нарушив долгое молчание.
Катя упрямо смотрела в окно.
- О том, что ты ведёшь себя, как мой отец.
- Неправда.
Она лишь мрачно хмыкнула.
- Хорошо, пусть так, - согласился Андрей, поразмышляв минуту. – Но знаешь, что я тебе скажу? Ты ведёшь себя совсем не как дочь Валерия Сергеевича.
Вот тут Катя на него посмотрела, с удивлением.
- Что ты имеешь в виду?
Жданов насупился.
- Ты понимаешь.
- Нет, не понимаю.
- Как Валерий Сергеевич мог тебя отпустить?!
Катя растеряно моргнула.
- Андрей, мне двадцать семь лет. Даже папа начинает это понимать, а вот ты нет. Ты забыл, о чём мы с тобой говорили недавно?
Он недовольно поджал губы.
- И о чём же?
- О том, что я изменилась.
- О да, я заметил.
- Наконец-то заметил.
- Повзрослела, - подтвердил он. – Но не поумнела.
- Дальше некуда, - съязвила Катя и снова от него отвернулась. Руки на груди сложила. Было обидно, отчего-то обидно было очень сильно. Их перепалка даже ссору не напоминала, скорее вызывала недоумение, но обвинения Андрея заставляли Пушкарёву внутренне сопротивляться каждому его слову.
Андрей же дождаться не мог, когда они доберутся до Москвы. Разговор с Катей не клеился, она всё ещё злилась на него, была переполнена возмущением, и ему до безумия хотелось ей объяснить, оправдать своё поведение, если оно кажется ей неправильным. Но для этого нужно было стоять с ней лицом к лицу, смотреть в глаза, а не крутить без конца головой, боясь отвлечься от дороги. Да ещё лоб болел. К утру синяк расползся в разные стороны, шишки не появилось, но зато лоб приобрел нездоровый синюшный цвет. Утром, стоя перед зеркалом в ванной, Андрей долго его разглядывал, а потом старательно пригладил челку, скрывая обширный синяк. Что не избавило от ноющей боли после удара о бетонный пол балкона, к которой через пару часов добавилась головная, видно, от перенапряжения и Катиного недовольства, которое он почему-то ощущал, как своё.
На въезде в столицу встали в уже привычной пробке. Андрей откинулся на сидении, рука сжалась и разжалась на руле, а потом спросил:
- Ты хотела остаться с ним?
- Я не обязана тебе ничего объяснять.
- Катя, пожалуйста.
- Не говори мне этого, - разозлилась она. На сидении развернулась и теперь смотрела на него. Смотрела и неловкости не чувствовала, наверное, всё от того же возмущения. – Не говори мне «пожалуйста». Почему ты раньше мне этого не сказал? Вчера, сегодня утром? А теперь время подпирает и тебе срочно понадобилось от меня понимание и прощение?
Жданов скрипнул зубами.
- Я хочу тебе объяснить, но ты ведь не желаешь слушать.
- Тебя это удивляет?
Он уставился на неё, взглядом сверлил, вдруг сосредоточился на её причёске, к которой, если честно, никак не мог привыкнуть. Что-то новомодное и дерзкое, для новой Кати, которая к себе не подпускала.
- Я сделаю всё, что ты хочешь, - вдруг сказал он.
Катя в первый момент растерялась, потом судорожно вздохнула и, наконец, с искренним сожалением покачала головой.
- Не сделаешь, Андрюш. Что ты можешь сделать?
Он всерьёз раздумывал, и все мысли и решения были достаточно смелы, вот только Катю они поразить не могли. На её лице читалось понимание и недоверие, а потом она и вовсе отвернулась, отодвинулась, локоть на выступ окна пристроила и слегка взъерошила свои волосы.
- Она любит тебя. А ты что ей скажешь? Что всё прошло или вообще не было, что ты просто ошибся? Это подло.
- Я знаю, что подло! – выдохнул он зло. – Но и врать изо дня в день, тоже подло. Ты так не считаешь?
Она горько усмехнулась.
- А ты не хочешь врать?
Машины несмело тронулись вперёд, проехали вперёд с десяток метров и снова остановились. Андрей навалился на руль, сложив на нём руки. Смотрел вперёд, на яркую мягкую игрушку за задним стеклом впереди стоящего автомобиля.
- Я на самом деле ошибся, - сказал он после минутного молчания. – И дело не в тебе. Я просто не должен был увозить её из Екатеринбурга. Там её дом, родители, друзья. Ей здесь плохо.
- Ей хорошо рядом с тобой. Это видно. – Катя печально улыбнулась. – Она так на тебя смотрит.
- Как?
- Как я когда-то смотрела. Наверное.
- А сейчас ты на меня так не смотришь?
- Не знаю, - честно призналась она. – Иногда мне кажется, что ты единственный, кто связывает меня с той Катей Пушкарёвой. Только при виде тебя я ещё волнуюсь, делаю глупости. Я горжусь тем, какой стала, какую карьеру сделала, столько сил, нервов и времени потрачено, но иногда я не могу с уверенностью сказать, что я хороший человек и всегда поступаю правильно. Думаю, некоторые мои поступки родители бы не одобрили. И я вру им. Что-то скрываю, а себе говорю, что это для их блага, во имя их спокойствия. Разве я раньше могла такое сделать? Я говорю
это к тому, что не уверена, понимаешь ли ты, насколько я изменилась. Может, ты тоже за прошлое хватаешься?
Андрей разглядывал её.
- Не говори ерунды.
- Насколько хорошо мы знаем друг друга сегодняшних?
- А ты даёшь нам шанс узнать?
- Это ты его не даёшь. Это ты вернулся с молодой женой, - напомнила она.
- Кать, прошло два года!
- Конечно, я помню. Я и не мечтала, что ты обо мне вспоминаешь.
- Я вспоминал, - воспротивился он, и тут же ещё разок напомнил: - но прошло два года. А Ника…
- Андрей, не надо. Я прекрасно знаю, что ты скажешь. Что она была глотком свежего воздуха, она улыбалась, с ней не было никаких проблем, и ты искренне надеялся прожить в этом беспроблемном состоянии до конца жизни. С ней. А теперь тебе без проблем стало тошно. Я права?
Жданов обижено поджал губы, но затем решил отстаивать свою правоту.
- Я не запутался, зря ты так думаешь. Я всё прекрасно понимаю…
- И я понимаю! И понимаю, чего именно ты от меня ждёшь. Всё того же понимания. Чтобы я проявила терпение, подождала, и когда ты выстроишь все правильные слова в ещё более правильные предложения, на нас с тобой обрушится немыслимое счастье. Вот только я не верю. Я, в принципе, не верю, что у нас с тобой может получиться что-то хорошее.
- Почему?
- А потому что этого хорошего не было никогда. Даже когда я, по наивности своей, верила, - Катя неопределённо поводила рукой в воздухе, - в наше общее счастье, всё было плохо. У нас с тобой всё всегда было плохо!
- Да неправда!
- Да? Тогда напомни мне пару моментов. Поцелуи в машине пропусти, пожалуйста.
Он так выразительно уставился на неё, что Пушкарёва невольно пошла нервным румянцем. И попросила:
- Это тоже пропусти.
- Почему это?
- Потому что это – не счастье.
- А если я не согласен?
- Значит у нас с тобой ещё меньше общего, чем я предполагала.
- Катя, с тобой невозможно разговаривать. Почему ты всегда всё усложняешь?
- Я реалистка, - возразила она, причём прозвучало это несколько надменно.
- Вот уж не скажи. Ты перестраховщица, а ещё ты вечно сомневаешься. В основном, в себе.
Катя в гневе на него посмотрела.
- Зато ты!.. – начала она возмущённо.
- Что?
- Идёшь по жизни, смеясь. В обнимку с Малиновским!
- Малиновский-то тут при чём? – почти взревел Жданов. Сзади засигналили, и он обернулся, готовый швырнуть в заднее стекло собственной машины какой-нибудь камень потяжелее. Да ещё Катя указала пальцем вперёд, всё с той же надменностью.
- Ты за дорогой следишь? Поехали.
Жданов вцепился в руль, удивляясь, как предыдущие два часа они с Катей смогли провести в молчании. Теперь оба словами и претензиями друг к другу готовы были захлебнуться. Но хорошо, что всю дорогу до Москвы молчали, иначе он бы точно свернул в какой-нибудь лесок, и кто из них остался бы жив к этому моменту – большой вопрос.
- Где ты живёшь?
Катя рот приоткрыла и так замерла. Раскрывать Жданову свой новый адрес было бы большой ошибкой. Она замечала, как Андрей на неё косится, с заметной жадностью, видно, его радует такой поворот событий, скрываться в неизвестном направлении ей больше не удастся.
- Отвези меня к родителям, - попросила она, пытаясь спастись.
Жданов же, гад такой, кивнул с некоторым удовлетворением.
- Хорошо. Давно твоих родителей не видел, зайду заодно, поздороваюсь.
- Зачем?
- Как зачем? – деланно удивился Андрей. – Чтобы всё было честно.
Катя лишь головой качнула, поражаясь чужой непорядочности.
- Ты шантажист.
Андрей лишь ухмыльнулся, на неё не посмотрел. Они проехали ещё пару кварталов, после чего он снова поинтересовался:
- Катюш, куда ехать?
Скрепя сердце, она сообщила ему свой адрес, после чего не преминула добавить:
- Ненавижу тебя.
Жданов покаянно кивнул головой.
- Кажется, я начинаю к этому привыкать. – Подумал, и заявил: - А ещё у меня болит голова. Сильно. Может, у меня всё-таки сотрясение?
- Андрей, не напрашивайся на комплимент.
Он смешно выпятил нижнюю губу.
- Это было обидно. Ты видела мой синяк?
- Видела.
- И тебе меня не жалко?
- Я не пущу тебя в свою квартиру, даже не надейся.
- Почему?
- Потому что делать там тебе совершенно нечего.
Жданов вздохнул.
- Перестраховщица.
Остановившись перед её домом, Жданов выглянул в окно, разглядывая новую многоэтажку.
- Какой этаж?
- Ты нарочно?
- Нет, просто любопытно.
- Восемнадцатый.
- Ого. Не страшно?
- Я по карнизам не гуляю. Открой багажник.
Багажник он открыл и из машины вышел. Достал её чемодан и поставил на асфальт. Посмотрел в сомнении.
- Ты уверена, что…
- Я справлюсь, - перебила она его, стараясь выглядеть уверено. Правда, сама понимала, что, собираясь на двухдневный отдых за город, несколько перестаралась. Как скажет всё тот же Жданов-психоаналитик: перестраховалась.
Наблюдая за тем, как Катя перетаскивает тяжёлый объёмный чемодан через высокий бордюр, Андрей заставил себя припрятать улыбку, и по-джентельменски ещё раз предложил свою помощь:
- Я только помогу.
- Не надо!
Он уцепился пальцами за задние карманы на джинсах, на пятках качнулся.
- Ты пообедаешь завтра со мной?
Катя остановилась на минутку, оперлась на ручку чемодана.
- Андрей, мы оба подавимся.
- Мы не будем ругаться, - пообещал он.
Она же недоверчиво прищурилась.
Андрей улыбнулся, широко и обезоруживающе.
- Пожалуйста, пообедай со мной. Давай попробуем не ругаться.
- Ради чего?
- Ради нас. Это ведь даже не шанс, Катя. Это просто…
- Глупость, - подсказала она. – Ты представляешь, что начнётся, если нас вместе увидят?
- Если тебя это беспокоит, я этот вопрос решу.
- Боюсь спросить как, - понимая, что попросту вредничает, сказала Катя. Вдруг осознала, что по-прежнему стоит перед подъездной дверью, опираясь на ручку чемодана, зачем-то продолжает слушать Жданова, и, кажется, уже забыла, что ей нужно уйти от него, как можно быстрее. Но Андрей улыбается, и она остаётся на месте и слушает его.
- Ну, что уж я, глупее Полянского?
Это замечание Катя решила оставить без ответа, с трудом, игнорируя выразительный взгляд Андрея, втащила чемодан на крыльцо через три ступеньки, и открыла подъездную дверь. Но напоследок всё же бросила на Жданова прощальный взгляд, не удержалась. Не улыбнулась, взгляд не был обнадёживающим, но Андрей смотрел на неё тепло, даже чересчур мягко и проникновенно, и она поспешила скрыться в подъезде.
К тому моменту, как оказалась перед дверью своей квартиры, успела пару раз в сердцах пнуть чемодан. Этот неповоротливый мерзавец умудрился зацепиться колёсиками за металлическую планку в лифте, и Катя не меньше минуты дёргала его, начиная впадать в истерику от злости и отчаяния. В конце концов, они, вместе с чемоданом, оказались в родной прихожей, и Катя бросила его прямо там. Поторопилась пройти на кухню и выглянула в окно. Машины Жданова у подъезда уже не было. Катя опустилась на стул и, наконец, полной грудью вдохнула. Не понимала, чего хочет больше – затопать ногами в бессильной злобе на непробиваемость Андрея, или поддаться потаённым желаниям и порадоваться… порадоваться, что он опомнился, осознал, прочувствовал. Как же она хотела, чтобы он понял, как ошибся, оставив её тогда! Как хотела, чтобы пожалел. И вот, дождалась. Правда, теперь совершенно не знает, что с этим делать. Его нельзя простить, потому что он чужой, и в то же время, от души ненавидеть невозможно. Смотрит на него, злится, но ненавидеть не может, хоть и твердит об этом. Кто бы мог подумать, что ей представится возможность сказать Андрею Жданову в лицо: ненавижу. Но она сказала, и не раз, но разве стало легче или проще жить? С каждым днём, с каждой их встречей, всё только больше запутывается.
Оказавшись дома, наедине со своими мыслями, совсем скоро поняла, что сойдёт с ума, если с кем-нибудь не поговорит. Подумала позвонить родителям, но тем пришлось бы объяснять, почему она вернулась так рано, заверять, что ничего не случилось, и поэтому Катя решила отложить свой звонок до завтрашнего дня. Маме с папой совсем необязательно знать, что её насильно привезли в Москву раньше на сутки. Ещё одна невинная ложь родителям, ради их же спокойствия. Но кто скажет, что она поступает неправильно? Зная её папу, он тут же решит, что Полянский к ней приставал, и она сбежала. Никаких заверений слушать не станет, придётся рассказывать про Жданова, а его возвращение в её жизнь, Катя, честно, объяснить не сможет. Понятно и разумно – не сможет. Так что, и об этом маме с папой лучше не знать.
В конце концов, набрала номер Юлианы. Нужно было с кем-то поделиться наболевшим, а кому ещё рассказать про бывшего начальника, как не лучшей подруге, которая всё про него знает? И Виноградова, как и ожидалось, тут же ответила на звонок. Голос был бодрый и воодушевлённый, а ещё любопытный.
- Ты мне звонишь? Поделиться? Я затаила дыхание, в ожидании подробностей!
- Тогда выдохни, - посоветовала ей Катя. – Я дома.
- Как? – не на шутку расстроилась Виноградова. – Почему? Там случился ураган?
- И как ты угадала? – фальшиво подивилась Пушкарёва. – Жданов приехал, и всё испортил.
- Так, - совсем другим тоном проговорила Юлиана. – И ты ему позволила?
- Юлиана, он прыгнул на мой балкон!
- Как это – прыгнул?
- А вот так! Взял и прыгнул. Кстати, лоб себе расшиб. Что, правда, совсем не помешало ему устроить полноценный скандал. Мол, как я могла поехать с чужим мужиком черте куда.
В трубке повисло молчание, после чего Юлиана сообщила кому-то в сторону полушепотом:
- Жданов взял штурмом Дом отдыха.
Катя нахмурилась.
- Кому ты это говоришь?
Юлиана тут же зачастила:
- Не обращай внимания, это так.
- Что так? – И тут её осенило. – Ты помирилась с Волошиным?
- Да ты что? Нет, конечно! – Это прозвучало настолько неправдоподобно, что Катя даже расстроилась.
- Ты же говорила, что ни за что?
- Катя, мы не помирились, - бодро начала Виноградова, но судя по странным шорохам, в этот момент боролась с мужчиной рядом. – Это минутная слабость.
- Ты подаёшь мне дурной пример, - объявила Пушкарёва серьёзным тоном и отключила телефон. Откинулась на диванные подушки и в расстройстве прикрыла глаза. Никому нельзя доверять, даже слову лучшей подруге. Что она никогда и ни за что не поддастся на сладкие речи и обещания, и не простит изменника…
В дверь позвонили, и она резко выпрямилась, тревожно прислушалась. В первый момент отмела мысль о том, что Жданов настолько наглец, но потом усомнилась в его здравомыслии. К входной двери прокралась на цыпочках, правда, по пути не забыв взглянуть на своё отражение в зеркале, глянула в дверной глазок, увидела за дверью молодого паренька, а совсем не Жданова, и не менее встревожено поинтересовалась:
- Кто?
- Екатерина Пушкарёва? Вам доставка.
- Какая ещё доставка? – Катя, позабыв об осторожности, отперла замок и распахнула дверь. Молодой человек заучено улыбнулся.
- Добрый день. Доставка. Распишитесь?
Катя кивнула, взяла ручку, опустила глаза в блокнот, и только тут увидела у своих ног большую корзину белых роз. На мгновение дыхание сбилось.
- Жданов? – задала она вопрос, который не требовал ответа.
Паренёк понимающе заулыбался, и подтвердил:
- Жданов.

Продолжение следует…

0

13

Ника обхватила ладонями щёки мужа, в тревоге разглядывая его лоб.
- Андрей, нужно обратиться к врачу.
Жданов попытался вывернуться из её рук.
- Не надо, со мной всё в порядке. У меня даже голова не болит. – Пытаясь найти оправдание тому, что он не желает находиться рядом с женой, которую не видел несколько дней, и, по логике, должен был бы соскучиться, подошёл к зеркалу и, наверное, в сотый раз принялся разглядывать синяк. – Кажется, я начинаю зеленеть.
- Как тебя угораздило?
Он почесал бровь.
- Несчастный случай. Случайность.
Ника вздохнула, причём совершенно несчастно.
- Не нужно мне  было уезжать. Меня не было всего три дня, а с тобой уже случилась беда.
- Да какая беда? – его голос прозвучал фальшиво. – Лбом стукнулся… - Осторожно потрогал и невольно поморщился. Потом в кресло сел, ногу на ногу закинул, пытаясь принять независимый, немного отчуждённый вид. Слышал за стенкой голоса и шаги, это родители Ники складывали вещи, собираясь завтра уехать. Они уезжали, а у Жданова в душе огонь полыхал, а всё от стыда, что он не может, ему не хватает  смелости, сказать Нике всё в глаза сейчас, пока рядом с ней есть те, кто сможет поддержать её в трудную минуту. А он ждёт, когда «поддержка», в лице её родителей, покинет их квартиру. – Как вы съездили? Понравилось?
Ника присела напротив него, и Андрей с неудовольствием отметил, как она сложила руки на коленях, и смотрела на него с кроткой нежностью. Разглядывала его лоб и тревожно хмурилась. Ещё совсем недавно – недавно, в Екатеринбурге! – ему всё это нравилось: её мягкость, сговорчивость, взгляды нежные и кроткие, а вот сейчас начинало раздражать, и что самое гадкое, он понимал причину своего раздражения, и удивлялся, что раньше об этом никогда не задумывался. А сейчас всё вдруг встало на свои места. Чем дольше он смотрел на жену, чем больше размышлял о причинах их брака, тем отчётливее осознавал, что подтолкнуло его связать с ней свою жизнь. Вот такая, как сейчас, она напомнила ему Катю. Но не ту Катю Пушкарёву, на балкон которой он прыгнул день назад, а прошлую, которой уже нет, и вряд ли ему ещё представится случай её увидеть.  Конечно, внешне они нисколько не похожи. Ника всегда привлекала мужское внимание, этакий цветок, очень хрупкий  и редкий, которым следует любоваться и, без сомнения, оберегать. Андрей при первой встрече тоже обратил на неё внимание, а уж когда познакомились, когда разговорились, он и уловил ту теплоту и нежность, что исходила от неё. Ника отличалась от своих подруг, в компании которых отдыхала в тот вечер, казалась смущённой и тихой, вроде бы не привычной к шуму и гаму ночного клуба. У неё была милая улыбка, приятный смех, и она без конца опускала глаза, вроде бы стесняясь его. Жданов был не в настроении заводить знакомства, но почему-то предложил проводить её домой, это само вырвалось, и после он не раскаялся, хотя и молчал по большей части, слушал Нику, не торопливо шагая по улицам чужого города. Она рассказывала о своей семье, об институте, об интересных местах Екатеринбурга и Урала, и совсем не интересовалась Москвой. Неожиданно разговорилась, время от времени сбиваясь и замолкая от накатившей неловкости, и тогда улыбалась, немного нервно. Она не была Катей, у неё не было амбиций Пушкарёвой, калькулятора в голове, о чём Катя любила ему припоминать, но у них было схожее воспитание, любовь к родителям и всему простому. Простота, которую он не оценил в Кате, и из-за этого не смог справиться с возникшими проблемами. Катя слишком неожиданно для него от своей простоты избавилась, загородилась от него, выставила на страже Борщёва, и Андрей не смог пробиться через стену, что она воздвигла. Прошло совсем немного времени с начала отношений с Никой, когда он начал понимать, что боится её чем-то расстроить. Боится, что она разочаруется, он всё испортит, и она тоже начнёт внутренне меняться. А хотя бы в ней хотелось сохранить доверчивость и мягкость. И вот к чему всё это привело.
Оказавшись с ней в Москве и продолжая всеми силами её оберегать и охранять, он встретился лицом к лицу с другой Катей Пушкарёвой, изменившейся под влиянием его мира, и вдруг понял, что это интригует его куда больше, чем продолжение игры в садовода-любителя. И кто после этого скажет, что он не сволочь? Сейчас ему хотелось в жену вцепиться, посмотреть ей в глаза, чтобы она поняла, что что-то не так. Случилось нечто серьёзное, пока её не было. Да и когда была, всё это происходило, в мыслях он уже был далеко от неё, а она не заметила. Хотя, это несправедливо, обвинять её в этом. Она верит ему, и мысли не допускает, что он может изменить или предать. Пока жили в Екатеринбурге, смыслом жизни было не расстроить Нику. Она к этому привыкла, она не сомневается в его порядочности, а он не знает, как ей теперь объяснить, что не такой уж он хороший человек. А если спросить кого-нибудь из знакомых, например Киру, она бы объяснила Нике, насколько он не хороший человек, а если говорить конкретно, то мерзавец и кобель. И он в полной мере ощущает себя мерзавцем, особенно сейчас, глядя на жену и томясь под её глубоким взглядом.
А он просто ошибся, он перепутал. Он искренне считал, что полюбил Катю Пушкарёву за её мягкость, доверчивость и романтичность, а на самом деле… на самом деле ему просто нужна Катя Пушкарёва. Как там в кино? Мягкая, жёсткая, сухая, чёрствая, которая принимает его или наоборот, злится. Заменить её никем не получится. А он сильно сглупил.
- Родителям очень понравилось, - улыбнулась Ника, перебивая своим рассказом невесёлые мысли Жданова. – Всё было так шикарно, Андрюш. Личный гид, мы всюду проходили без очереди. И гостиница хорошая. Родители в восторге.
- Замечательно.
- А ты? Решил свои проблемы?
Андрей вскинул бровь, что тут же отдалось ноющей болью во лбу.
- Какие проблемы?
- Ты говорил, что у тебя дела… проблемы.
- А-а! – Он с кресла встал, прошёлся по комнате. – Не то чтобы. Показ, сама понимаешь… - Понимает ли? – Пока он не пройдёт, проблемы не закончатся. То одно, то другое.
- И ты каждый раз будешь так нервничать?
- Я не нервничаю, я работаю.
Ника лишь недоверчиво усмехнулась. Тоже поднялась и подошла к нему. Андрей смотрел в окно, и она обняла его, прижавшись щекой к его плечу. Руками обхватила и умиротворённо вздохнула.
- Я по тебе соскучилась.
Он глаза закрыл.
- Ника, солнышко, нам нужно будет с тобой кое-что обсудить.
- Что?
Жданов никак не мог подобрать нужные слова.
- Понимаешь… - Да что ж лоб-то так ноет? Или чешется? Даже не поймёшь сразу. – Я думал много эти дни…
Дверь приоткрылась и заглянула Зоя Фёдоровна. Увидела их в обнимку у окна, и разулыбалась.
- Не хотела вам мешать. Но, Никуль, может, ты съездишь со мной в магазин? Пока не очень поздно. Хочу для Иры купить подарок.
- Конечно, мама. – Ника от него отстранилась, по плечу погладила, словно могла помять рубашку, прижимаясь к нему, а в глаза Андрею взглянула с улыбкой. – Ты ведь не против?
- Не против, - отозвался Жданов, ощущая предательское облегчение. Кинул быстрый взгляд на часы, хотел намекнуть на то, что у него на этот вечер назначена важная встреча, но прежде чем успел открыть рот, Ника приложила ладошку к его груди и проникновенно глядя ему в глаза, негромко проговорила:
- А ты проведи время с папой. Думаю, вы найдёте, о чём поговорить.
Вот уж да, с тоской подумал Андрей.
Вечер прошёл в праздных разговорах о рыбалке и охоте. Точнее, это Анатолий Иванович об этом говорил, а Жданов кивал, поддакивал и пил. Украдкой отправил Кате пару сообщений, ответа не получил и затосковал ещё сильнее. Вследствие всего этого, когда Ника с матерью вернулись домой, Андрей уже был не в состоянии вести серьёзные разговоры. Видно, даже по голосу уже было слышно, что он не трезв, потому что когда позвонила Маргарита, то сразу насторожилась и строго поинтересовалась:
- Ты чем занимаешься?
- Пью, - честно признался Андрей и плюхнулся на кровать в своей спальне. Ответив на звонок матери, он поспешил из гостиной, с глаз тестя, удалиться. Знал, что мама начнёт его наставлять на путь истинный, а послушно поддакивать даже родной матери на глазах у чужого человека, не хотелось. Но чтобы Маргарита не особо беспокоилась, поспешил пояснить: - Ника забрала мою тёщу в последний поход по магазинам, а тесть рассказывает мне, как охотиться на кабана. Не скажу, что это слишком познавательный рассказ, мама. Но, думаю, тебе бы понравилось. У тебя талант… загонять добычу в яму с кольями.
- Как бы дала тебе сейчас по губам.
Жданов рассмеялся.
- Если бы ты могла до меня дотянуться, я бы тебе этого не сказал.
- Значит, они завтра уезжают?
- Благословенный день, - чуть слышно выдохнул Андрей, а Маргарита посетовала:
- Что-то ты не больно охоч до семейных радостей.
- Я всегда думал, что это означает несколько другое.
- Знаю я, о чём ты думал. Вот если бы думал ещё о чём-нибудь другом, для разнообразия, сейчас бы не стонал и не мучился.
Андрей предпринял попытку сесть на постели.
- Ладно, мама, и так паршиво.
- Где ты был вчера?
- Я? Да так…
- А почему у тебя на лбу синяк?
Андрей потрясённо моргнул, потом прикрыл лоб ладонью, будто скрывая его от взгляда матери.
- Как ты узнала?
- Андрюша, не дури. Мне Амура рассказала.
- Господи. – Руку он опустил. – Я столкнулся с ней в коридоре в полумраке!
- Ну, видно, он так хорошо отсвечивал.
Жданов заподозрил неладное.
- Мама, у тебя подозрительно хорошее настроение.
Маргарита легко вздохнула.
- К тебе это никак не относится, ты меня не радуешь. А звоню я для того, чтобы извиниться перед твоими родственниками. Мы с папой вряд ли сможем завтра приехать и проводить их. У него обед с Кроссом.
- Кросс в Москве?
- Ты бы знал об этом, если бы не исчез на все выходные.
- И что он говорит?
- Ничего он не говорит. Пока. Но нужно знать Эдварда, пока он не увидит всё своими глазами, из него слова не вытянешь. Папа хочет завтра показать ему производство.
- Отлично. Я тоже буду.
- Нет уж, милый мой, поезжай тестя провожать. Пускай твой синяк ему дальнюю дорогу освещает, а не Эдварду коридоры «Зималетто». Надеюсь, до показа от него и следа не останется.
- Мама!
- Я передам от тебя папе привет.
Жданов руку с телефоном на подушку уронил, полежал минуту в полумраке, прислушался к тому, что происходило за стенкой, но не услышал ни звука. Ещё минуту раздумывал, после чего набрал Катин номер. Конечно, она могла не ответить и на звонок, но попытаться стоило. После шестого гудка в трубке прозвучал её голос.
- Слушаю.
- Ты не ответила ни на одну смску, - упрекнул её Жданов слёту.
Катя помолчала, после чего предложила:
- Хорошо, я не буду с тобой разговаривать, а напишу тебе «привет».
- Не нужен мне «привет», - проворчал Андрей. – С обедом сегодня не вышло.
- А я и не ждала. Кажется, я лучше тебя помнила, что сегодня возвращается твоя жена.
Жданов недовольно выдохнул, а вместо того, чтобы развить эту тему, пожаловался:
- Меня достал женсовет.
- С чего бы это?
- Амура проболталась матери про синяк у меня на лбу. И теперь мне запрещено встречаться с Кроссом. Представляешь? Папа будет показывать ему производство, а мне даже появляться там запрещено.
- Кросс в Москве? – не на шутку заинтересовалась Катя. – Андрюш, это же хорошо. А на показе он будет?
Жданов довольно разулыбался.
- Конечно, будет. Ты мной гордишься?
- А ты здесь при чём? – удивилась Катя. – Это Пал Олегыч его пригласил.
Андрей фыркнул.
- Вот откуда ты всё знаешь?
- Знаю и всё.
- Ты будешь на показе?
- Не знаю, я ещё не решила.
- Ты должна быть.
- Почему?
- Я хочу.
- Андрей…
- Нам нужно встретиться.
- Мне нечего тебе сказать. Кроме как: спасибо за цветы.
- Пожалуйста, - быстро отозвался он и пояснил: - Мы можем не разговаривать.
Катя помолчала, затем поинтересовалась:
- Ты пьян?
- Немного. Мне тесть рассказывал про кабанов. И еще про лосей. Это те, у которых рога. Знаешь, такие большие… Помню, когда я был маленький, и мы ещё жили на старой квартире, у нас такие в прихожей висели. Папа вешал на них норковую шапку. Представляешь моего отца в норковой шапке? – Он фыркнул от смеха.
- Жданов, ты пьяный.
- И что? У меня лоб болит, имею право.
- Нужно сходить к врачу. Виски синяки не лечит.
- Откуда ты знаешь?
Катя знакомо, чуть возмущённо вздохнула, и Андрей улыбнулся этому.
- Встретишься со мной завтра?
- У меня весь день забит.
- Чем?
- Делами, Андрей. И, вообще, я, если честно, не понимаю…
- Замолчи, - перебил он её. – Я понимаю, этого достаточно.
- Серьёзно?
- Да. Хоть раз в жизни – не думай. Доверься инстинктам, - посоветовал он.
- Каким ещё инстинктам? – озадачилась Пушкарёва.
Жданов закрыл глаза рукой.
- Не слушай меня, - сказал после нескольких секунд молчания. – Я пьян.
Она развеселилась.
- Я заметила. – И, прежде чем он успел возразить, распрощалась с ним. – До свидания, Андрей. – И телефон выключила.
Жданов на него недовольно взглянул, будто он был виноват в том, что разговор прервался, после чего не глядя положил его на прикроватную тумбочку. Руки за голову заложил, закрыл глаза, наслаждаясь покоем, а в голову тут же полезли разные мысли. Определённого уклона. Вспомнилась Катерина, какой он увидел её в номере Дома отдыха, только что выбравшейся из постели, в короткой трикотажной сорочке, разгневанная и ошеломлённая, и то, как она вспыхнула в один момент, когда он попросил её накинуть что-нибудь на себя. Смутилась, растерялась, дышала взволнованно, и Андрей ещё тогда с удовольствием подумал, что кое-что не меняется. И этому остаётся только порадоваться.
С этими мыслями он, кажется, уснул, потому что когда почувствовал лёгкое прикосновение к своей щеке, глаза открыл и с недоумением посмотрел в лицо жены. Правда, пару раз моргнул, прежде чем понял, что это Ника, а не… продолжение сна.
- Ты вернулась, - хрипло проговорил он. И тут же поинтересовался: - Который час?
- Десятый, - призналась она. – Мы немного задержались. А ты заснул? – Ника понимающе улыбнулась. – Папа тебя заговорил?
- Я… наверное, выпил лишнего. Он обиделся?
- Нет, что ты. – Ника вглядывалась в его лицо, потом наклонилась и поцеловала. От неё пахло незнакомыми духами, тонкие пальцы, хоть и нежно, но настойчиво удерживали его подбородок, и Жданов понял, что она хочет получить поцелуй, достойный соскучившегося по молодой жене мужа. Он медлил, и она принялась покрывать быстрыми, лёгкими поцелуями его лицо. Жданов неуютно завозился.
- Ника, твои родители…
- Они ушли спать.
Час от часу не легче. То не знаешь, как одному остаться на пару минут, а когда они нужны, они отправились спать.
Андрей бодро улыбнулся.
- Отлично, - проговорил он в своей любимой манере, правда, после этого решительно от рук жены освободился и с кровати поднялся. Покачнулся, руки в стороны раскинул, пытаясь удержать равновесие, а Нике улыбнулся. Пальцы не слишком проворно расстёгивали пуговицы рубашки, он сделал несколько шагов по комнате, обернулся, а затем жене зачем-то подмигнул. При этом, даже затуманенным алкоголем мозгом понимал, что выглядело это глупо, уж точно не игриво и не соблазнительно, скорее уж, как ребёнку маленькому подмигнул, которого предстоит успокоить и без лишних слов объяснить, что сейчас не до него, но при этом между ними всё замечательно. Отлично, одним словом. Раздеться, в постель упасть и повернуться на бок. Если повезёт, то быстро уснёт, не задумываясь о сексе – ни с женой, ни с другой женщиной.
Ника легла через несколько минут, придвинулась к нему, сунула руку  под одеяло, обнимая Андрея, и очень мило ткнулась носом в его спину.
- Спи, любимый, - проговорила она еле слышно. Наверное, думала, что он спит, а Жданов тем временем в полусне, понимая, что ему жарко под одеялом, но не решаясь его скинуть, ведь он как бы спит, думал о том, какая же он всё-таки сволочь. И, судя по всему, этот сволочизм с каждым прожитым годом, с каждым днём, всё усугубляется. А он, дурак, два года думал, что успешно с ним борется и побеждает. 

Юлиана позвонила в тот момент, когда Катя пошла по третьему кругу вокруг своего рабочего стола, разглядывая яркие цветы в корзине, что принесли сегодня утром. Жданов, по всей видимости, взялся за неё всерьёз, и это не радовало. У неё не настолько много выдержки, чтобы долго отбивать его атаки. Остаётся надеяться, что он об этом не догадывается.
Катя на звонок ответила, заодно в корзину заглянула, высматривая карточку, хотя и без того знала, кто её может побаловать таким презентом. В последние три дня ей приносили по корзине каждое утро.
- Чем занимаешься? – бодро поинтересовалась Виноградова.
- Жданов прислал мне цветы, - не стала скрывать она.
- Правда? Смотри-ка, галантный кавалер. Сначала на балкон, потом цветы. Напрашивается на завтрак в постель?
- На ещё один синяк он напрашивается.
- Думаешь, он успокоится? Ты же знаешь Андрея. Когда дело касается его желаний, он может проявить завидное упрямство.
- А что делать с моими нежеланиями?
- А они у тебя есть?
Катя опустилась в своё кресло и принялась с тоской разглядывать  цветы.
- Он хочет, чтобы я была на показе.
- Меня это не удивляет, если честно.
- Там будет Кросс.
- Тем более.
- И я буду пятым колесом в телеге! – разозлилась Катя. – Он будет стоять под руку с женой, а я с другой стороны, да? Кроссу улыбаться! Оно мне надо?
- Я бы сказала, что пятым колесом будешь не ты, а его жена. Кать, Андрюша не дурак. И он очень хорошо понимает, что ему нужна будет там поддержка, и не родительская, он же не маленький мальчик.
Пушкарёва закусила губу, раздумывая. Потом сообщила:
- Я не пойду. Я ведь не должна, правда? Меня никто не может заставить. Я опять буду выглядеть дурой. Пусть Кира рядом с ним встанет. Они почти родственники, и в делах «Зималетто» она разбирается лучше меня, она акционер. А я кто?
- Сказать?
- Не надо. Я просто не понимаю, почему он так со мной поступает.
- По-моему, обычная манера Андрюши Жданова: чтобы ему было удобно. А Герману ты не звонила?
Катя скисла.
- И что я ему скажу? Ещё раз: извини?
- Жданов, гад, тебя с толка сбил, - возмутилась Юлиана. – Всё ведь так хорошо шло!..
В пятый раз слушать о том, как всё хорошо шло с Полянским, пока не вмешался эгоист-Андрюша-Жданов, Кате не хотелось, поэтому она совершенно наглым образом перевела разговор на другую тему, неприятную для Виноградовой:
- А тебя кто с толка сбил?
Юлиана помолчала, потом скрипучим голосом проговорила:
- Природа-мать. А с ней, между прочим, не поспоришь, о чём я тебе уже давно говорю. И ты не думай, я с ним не помирилась!
- Да я и не думаю, - усмехнулась Катя. – Какое мне дело до того, что мой непосредственный начальник ходит по офису гоголем, довольный, как Чеширский кот?
Виноградова в задумчивости хмыкнула.
- Да?
- Да, - передразнила её Катя. – Видно, твои природные инстинкты его весьма впечатлили.
- Этому я как раз не удивляюсь, я вообще такая… незабываемая, но, кажется, Волошина нужно спустить с небес на землю.
- В этом уж ты сама разбирайся. 
- А как поживает Андрюшин синяк?
- Понятия не имею. Я его больше не видела. – Секунду размышляла, пытаясь правильно сформулировать, и, в конце концов, окончательно запуталась. – Синяк, в смысле. То есть, Жданова я тоже не видела. - Юлиана понимающе хохотнула, а Катя разозлилась и сказала: - Надеюсь, что он позеленел и пожелтел! – Зажмурилась от злости. – Я о синяке.
- Я поняла. Интересно, что Андрюша жене сказал.
- А мне не интересно!
- Правда? И почему я тебе не верю?
- Не знаю, я говорю серьёзно.
В конце разговора Катя со злостью нажала на кнопку, отключая телефон, отложила его и сжала кулаки. Опять, опять это начинается. Как только Жданов вернулся в её жизнь, она начала путаться в словах, нервничать и говорить, а что самое главное, делать глупости. Что за напасть такая? И Андрей не собирается оставлять ее в покое, как правильно сказала Юлиана: это не в его правилах. Жданов своего всегда добивается, того, чего он хочет. А её он хочет. Сам сказал. Катя подумала об этом и тут же себе пригрозила: только попробуй обрадоваться.
Спустя час, когда она всё-таки сумела взять себя в руки, переместила корзину с цветами на журнальный столик у окна, и занялась-таки своими прямыми обязанностями, позвонила Маргарита. Катя только глянула на дисплей телефона, не удержалась и застонала в голос. Но на звонок ответила, как могло быть по-другому?
- Здравствуйте, Маргарита Рудольфовна.
- Здравствуй, дорогая.  Как у тебя дела?
Этот вопрос неожиданно насторожил, и Катя всерьёз задумалась над ответом.
- Да ничего, всё хорошо. А у вас с Пал Олегычем?
- У нас тоже всё хорошо. Чего не скажешь о нашем сыне.
- А что с ним?
- У него синяк на лбу.
Пушкарёва открыла рот, но не нашлась, что сказать. В безмолвии уставилась за окно, на единственное тёмное облачко на голубом небе. Если сравнить это небо с её жизнью, то это тёмное, неизвестно откуда взявшееся пятно, портившее всю картину, - это Жданов.
- Да, это неприятно, - проговорила она в конце концов, не совсем понимая, что Маргарита хочет от неё услышать.
- Откуда он взялся, ты не в курсе?
О, конечно, она в курсе! И, кажется, Маргарита Рудольфовна в этом ни минуты не сомневается. Но не говорить же ей, что её великовозрастный сынок спятил и решил поиграть в Бэтмена.
- А Андрей что говорит? – осторожно поинтересовалась Катя.
- Ничего.
- Ну, в таком случае, думаю, что ничего серьёзного. Какая-нибудь случайность, несчастный случай… - Катя в кресле развернулась, закинула ногу на ногу и посмотрела на носа своих новых безумно дорогих туфель, надеясь, что они своим видом и воспоминанием о цене добавят ей уверенности. Она выложила за них солидную сумму, глазом не моргнув, неужели Маргарите соврать не сумеет?
Жданова подозрительно долго молчала, отчего Пушкарёва насторожилась и снова уставилась на тучку за окном.
- Что?
Маргарита хмыкнула.
- Ничего.
Сказала это таким тоном, что Катя поняла: всё, поздно, она уже брякнула какую-то глупость. Сняла очки.
- Маргарита Рудольфовна, я всё объясню.
- Это ты ему синяк поставила?
- Вы что? – Катя искренне изумилась. – Он сам! Честно.
- Очень интересно.
- Как вы догадались?..
- Что ты в этом участвовала? Катя, вы с Андреем произносите одни и те же слова одним и тем же тоном. Случайность, несчастный случай. Даже в том же порядке.
Маленькая вредная тучка на небе закрыла солнце и сразу потемнело. А вот Маргарита, кажется, развеселилась.
- Я могла бы предположить, что Андрей себе синяк поставил, тюкаясь лбом об пол у твоих ног, но никак не могу представить своего сына в этом положении.
Между прочим зря, мысленно съязвила Катя. Ему это положение весьма шло.
- Ты его простила?
Пушкарёва нервно кашлянула.
- Я не совсем понимаю, Маргарита Рудольфовна. Мы с Андреем уже давно всё выяснили и… о чём ещё говорить, я не представляю. Он женат и, вообще…
- Но выходные вы провели вместе, - догадалась Жданова.
- Нет! Хотя, возможно, - пошла она на попятную, не зная, что ей рассказал или расскажет Андрей, если Маргарита на него надавит, а выглядеть лгуньей в её глазах не хотелось. – Но это не то, что вы думаете. Я его не звала. У меня, если хотите знать, были другие планы на эти выходные, а он… всё испортил!
- Мне всё любопытнее становится. Жаль времени нет услышать историю полностью. Почему бы нам с тобой не встретиться за чаем сегодня? Обед у меня занят.
Катя в тоске взглянула на потолок. Для чего встретиться? Чтобы Маргарита, глядя ей в глаза, выведала всё, что только можно? Про то, что было, чего не было и чего хотелось бы? Нет, ни за что, ни за что!
- В пять в «Мандарине», Катюш. Договорились?
Облизала сухие губы.
- Конечно, Маргарита Рудольфовна.
Дрожащей рукой положила телефон на стол, приложила к горящим щекам холодные ладони и сказала вслух:
- Трусиха.

Продолжение следует…

0

14

- О чем ты вчера хотел поговорить?
Андрей, отвлекшись от пустого созерцания вставших в пробке автомобилей вокруг, взглянул на жену.
- Я?
Ника кивнула.
- Ты вчера хотел что-то обсудить.
Жданов кашлянул в кулак.
- Да, хотел. Но, думаю, лучше отложить до дома. Не в машине же, в самом деле...
- Что-то серьезное?
Он плечами пожал, недовольный тем, что жена с таким упорством расспрашивает его.
Ника откинулась на сидении, потом потянулась и опустила солнцезащитный козырек, посмотрела в зеркало, прикрепленное к внутренней стороне.
- Мы поедем на показ в Екатеринбурге?
- Вряд ли, - невнятно отозвался Андрей.
- Почему? Ты же говорил, что это важно, работать на Урал и Сибирь.
- Я и не спорю, важно. И отдача большая. Но у меня нет времени. Может, Малиновского отправлю. Если в этом, вообще, есть смысл. Беляков прекрасно справится один, у него отличная команда. А у нас теперь другие задачи, - Жданов улыбнулся, и прищурился, задумавшись об этих самых задачах.
- Какие?
Этот простой вопрос поставил его в тупик, взглянул в недоумении.
- Европа, - сказал он, удивленный, что этого кто-то может не понимать.
Ника вглядывалась в его лицо, потом будто опомнилась и поспешила кивнуть.
- Да, конечно.
Отвернулись друг от друга. Жданов пальцами по рулю постукивал, Ника в окно смотрела, и молчали, каждый думал о своем. Ника, по всей видимости, о будущем, а Андрей о настоящем. Автомобили двигались еле-еле, и даже москвича, привыкшего к пробкам, как к чему-то неотъемлемому, это злило. Андрей очень хотел успеть к пяти в "Мандарин", отец проговорился ему о том, что Катя сегодня встречается там с его матерью, но надлежало еще отвезти жену домой. Андрей кинул на Нику быстрый взгляд, и снова застыдился. Решив для себя, что вместе им не быть, он слишком быстро перестал ощущать себя семейным человеком. Чувствовал себя виноватым и обязанным, но внутренне был готов к переменам, причем перемены эти были им же и запланированы. Но Ника, Ника... Ее имя без конца крутилось у него в голове, и Андрей измучил себя вопросами: что же делать. Что делать, что сказать, как объяснить. Она ведь не виновата и не заслужила. Единственное оправдание, пусть и призрачное, состояло в том, что Ника не была в Москве счастлива. Возможно, и в этом его вина, если бы он любил ее так, как она заслуживала, если бы сдержал все обещания, что давал, когда просил ее руки, все у них сложилось бы по-другому, и Ника была бы счастлива, просто находясь рядом с ним, чувствуя его поддержку и участвуя в его делах и планах на будущее. Но он отвлекся, и она осталась одна, не зная, к чему применить свои знания и что делать с планами и мечтами. В Москве все оказалось сложнее и неприятнее, и понимает это не только он, Андрей был в этом уверен.
Пытаясь выглядеть занятым, Андрей с серьезным видом взглянул на часы на запястье.
- Я отвезу тебя домой.
- А у тебя дела?
- Да. Встреча.
- А когда вернешься?
- Постараюсь к восьми.
- Хорошо, я приготовлю ужин.
Напомнить ей, что вечерами он обычно проводит встречи в ресторанах? На Нику посмотрел и вместо слов улыбнулся.
- Хорошо.
Когда высадил жену перед подъездом их дома, скулы уже сводило от вынужденных улыбок. Но все же рукой ей на прощание махнул и развернул машину. Снова взглянул на часы: половина шестого. Теща с тестем уже в воздухе, жена дома, ужин готовит, а он мчится в "Мандарин", и чувство такое, будто его там ждут не дождутся. Хотя, скорее всего Катя не обрадуется, его увидев, а он понятия не имеет, что ей скажет при встрече.
За те два года, которые Жданов в "Мандарине" не был, ресторан совсем не изменился, разве что вывеску сменили, она стала больше и ярче. В остальном все привычно, даже метрдотель, что вышел ему на встречу, был знаком ему, и его узнал, потому что улыбнулся приветливо.
- Андрей Палыч, добро пожаловать!
Жданов кивнул в знак приветствия. И тут же поинтересовался:
- Моя мать здесь?
- Да, да. Ждет вас.
Андрей удивленно вздернул брови, затем усмехнулся и негромко проговорил:
- Не думаю. - Но прежде чем направиться к столику, за которым приметил мать и Катю, попросил: - Меню мне побыстрее.
Пересекая зал, смотрел на Катю. Она сидела к нему лицом, но его пока не замечала, выглядела задумчивой и занятой разговором, а еще немного расстроенной, видно, его мама увлеклась нравоучениями, и Пушкарева томилась. Ковыряла ложечкой пирожное, смотрела в свою тарелку, кивала иногда, и Андрею стало ее жалко. Уж кому, как не ему, знать, на что способна его любимая мама, в желании выведать нечто сокровенное или разобраться в ситуации, в детали которой ее не хотели посвящать. Так что, Катю нужно было спасать, и он готов был это сделать сию минуту.
Его появление испортил официант, оказавшийся у их стола раньше него. Остановился у свободного стула и улыбнулся в ожидании. На него-то и посмотрели Маргарита с Катей, поначалу в недоумении, потом проследили за взглядом молодого человека, и обе, как по заказу, вздохнули - мать в печали, видимо, издали разглядев его поврежденный лоб, а Катя в тоске и раздражении, что Андрею не понравилось. Из-за смазанного впечатления, Жданов на официанта разозлился, отобрал у того папку с меню, и присел за стол. Посмотрел на женщин за столом, оценил недовольные лица.
- И я рад вас видеть, - сказал он, не скрывая сарказма. - Обеих.
- Андрюша, что ты тут делаешь? - поинтересовалась Маргарита, от нетерпения перебив его, когда он делал заказ.
Он кинул быстрый взгляд на Катю, по всей видимости, вышло достаточно выразительно, потому что Катя вдруг перепугалась и глаза на него вытаращила.
- Я заехал пообедать, - выдавил из себя Андрей, отворачиваясь. - Три часа почти в аэропорту проторчали. - Взглянул на мать и невинно моргнул. - Заехал сюда, смотрю вы тут... беседуете.
Катя, слушая его дурацкие оправдания, глаза закатила, и оттолкнула ногу Жданова под столом, когда он ее якобы случайно коснулся. Правда, исподтишка посматривала на него, разглядывая синяк на его лбу, к этому времени окрасившийся в желто-зеленый оттенок. Как Андрей узнал про встречу в "Мандарине", было не ясно, и видеть его, Катя рада не была. Он появился очень некстати, как раз в тот момент, когда Маргарита рассуждала о том, что Катя, скорее всего, права, и Герман Полянский приятный во всех отношениях мужчина, перспективный, но... Вот об этих "но" они и говорили. Точнее, Маргарита Рудольфовна говорила, а Катя должна была старательно мотать на ус, чего ей делать не хотелось, не то настроение было. Воспоминания о Германе вновь пробудили неловкость, а появление Жданова ее лишь усилило, а вот сам Андрей смотрел на нее так, будто намеревался спасти ее от вселенского зла, а она, глупая, этого не понимает и еще пихается под столом.
- Ты решил пообедать в "Мандарине"? - недоверчиво переспросила Маргарита. Потом подняла руку и осторожно отвела волосы от его лба. - Боже мой, Андрюша.
Жданов нетерпеливо мотнул головой.
- Мама, это просто синяк.
- Ужасный синяк. Раз уж вы тут оба, может, объясните, чем вы в выходные занимались?
- А Катя еще не сказала?
- Я не успела, - сквозь зубы проговорила Пушкарева, не зная, куда деться от стыда.
- Да? А о чем же вы говорили?
Катя подарила ему едкую улыбку.
- О Германе.
Андрей вздернул одну бровь.
- Что-то, чего я еще не знаю?
- Может быть.
Андрей посверлил ее подозрительным взглядом.
- Вы оба невозможны, - проговорила Маргарита, правда, по ее тону нельзя было сказать, что она недовольна или возмущена. - Если по отдельности с вами еще можно договориться, то когда вы рядом, просто зло берет. А вы, конечно, уверены, что этого никто не замечает.
- Мама, а не надо злиться. Мы сами все решим и обо всем договоримся.
Катя нахмурилась.
- Я не собираюсь ни о чем договариваться. Андрей качнул головой, сетуя на чужое упрямство.
- Вот зачем ты усугубляешь? Я пытаюсь все уладить.
- Как можно уладить то, что не желает улаживаться?
- Между прочим, я с Катей согласна, - поддакнула Маргарита.
Жданов сунул в рот первый кусок мяса и принялся старательно пережевывать, стараясь за этим скрыть свое раздражение. В конце концов, женщины просто обожают проблемы. Иногда кажется, что в этом смысл их жизни - решать, обговаривать, поднимать из раза в раз старые избитые темы и ссоры, вспоминать что-то, о чем мужчина уже и думать забыл, и тем самым усугублять ситуацию.
- Что не желает улаживаться? - повторил он и на Катю посмотрел. - Тебя совесть мучает?
- Представь себе. Я очень давно не попадала в такое дурацкое положение.
- И кто в этом виноват? - многозначительно поинтересовался Андрей. - Тот, кто не должен был попусту обнадеживать человека?
Катя со стуком поставила чашку на блюдце.
- Нет, тот кто следил, злился, и непонятно почему пришел к выводу, что в праве за других решать, на что им надеяться!
- Андрей, зачем ты туда поехал?
Жданов в полном шоке посмотрел на мать. Как можно задавать настолько глупые вопросы?
- Мама!.. Я и тебе должен это объяснять?
- Ну, раз уж мы сидим вместе за столом, говорим о ваших проблемах...
- У нас нет никаких проблем! - поспешила возразить Пушкарева и снова отттолкнула ногу Андрея от своей ноги. - И быть не может.
- Ну конечно, - негромко проговорил Андрей. Ногу свою он сдвинул в сторону, снова взялся за еду, и едва не подавился, когда мама спросила:
- Ты разводишься?
Катя тоже замерла, на Жданова уставилась, и даже дыхание затаила. А он на нее не смотрел, он на мать смотрел. Помолчал, потом сказал:
- Я поговорю с Никой.
Пушкарева вдруг зажмурилась, не зная, как реагировать на его слова, и, вообще не понимая, что чувствует. Не замечала, что Андрей к ней повернулся и следит за ее реакцией.
- Какой скандал будет, - тем временем проговорила Маргарита. Переводила взгляд с сына на Катю, потом взяла чашку и сделала несколько глотков.
Андрей в ответ на замечание матери довольно безразлично пожал плечами. Скандал в обществе его заботил меньше всего, важнее было понять, как объяснить все Нике. А вот Катя, заметив его более чем странную реакцию, нервно усмехнулась.
- И все? Ты ничего не скажешь больше?
- Я не могу заткнуть всех журналистов.
Катя долго не сводила с него взгляда, потом голову повернула, когда поняла, что Маргарита к ней приглядывается. Взгляд Ждановой показался Кате настолько понимающим, будто она не сомневалась в подобном исходе. Пушкареву даже в жар бросило. Еще двадцать минут назад, до появления Андрея, она рассказывала Маргарите о Германе, о том, что Андрей им помешал и все, без сомнения, испортил, а теперь ее разглядывают так, будто она все это время притворялась, а на самом деле, на самом деле все это время успешно разбивала семью ее сына. И своего добилась. Но разве она разбивала?
Салфетку скомкала и бросила ее на стол.
- Почему я, вообще, это слушаю? Меня это не касается! - отчеканила она, хотела встать, но Андрей ухватил ее за локоть и усадил на место. Попросил коротко, но весьма выразительно:
- Сядь.
Она села. Глаза от Маргариты прятала, на Жданова не смотрела принципиально, но чувствовала его пальцы, обхватившее ее руку. Они прожигали насквозь, через ткань блузки.
Маргарита отодвинула от себя чашку, сумку взяла и поднялась.
- Я, пожалуй, пойду. Сегодня был тяжелый день. И, хотя, я мало, что узнала, из того, что меня интересовало, но думаю, самое интересное вы нам с отцом позже расскажете.
Катя промолчала, возмущенная происходящим, лишь искоса наблюдала, как Маргарита наклонилась к сыну, видимо, хотела поцеловать его в лоб, но увидела синяк и вновь нахмурилась. Ограничилась тем, что по щеке его потрепала. И, наверное, ради вселенского равновесия, решила и Катю прощальным поцелуем обделить, только коротко улыбнулась ей и направилась к выходу.
- Деликатность моей мамы не знает границ, - насмешливо проговорил Андрей.
Катя отодвинулась от него и сложила руки на коленях, вцепившись в свою сумку.
- Ты, на самом деле, хочешь развестись? Ты решил?
Жданов в три больших глотка выпил минеральную воду, пустой бокал в руке повертел, после чего кивнул.
- Да.
Катя окинула зал ресторана растерянным взглядом.
- Тебя поздравить?
- Катя. - Андрей посмотрел на нее с мольбой. Потом взял ее за руку. Точнее, попытался, Катя нервно тискала ручку сумки и никак не хотела ее отпустить. Жданову не сразу удалось разжать ее пальцы, сжал ее руку в своей ладони и наклонился к ней.
- Я ошибся, - сказал он.
Катя удивилась.
- Ты ошибся?
- Да. Ты была права, я должен был вернуться тогда. Я хотел вернуться, но я... Не знаю, наверное, я испугался, что ты меня не ждешь.
- Я ждала. Тогда.
Андрей кивнул.
- Я знаю. А сейчас я тебе мешаю.
Она все-таки посмотрела на него.
- Не смей меня в этом винить. Я имею право налаживать свою жизнь.
- Я знаю, - не стал спорить он. - И знаю, что ты вряд ли дашь мне хоть одну поблажку. Но шанс-то дашь, Кать?
- Шанс на что, Андрей? Найти повод, чтобы развестись с женой? Я не хочу быть этим поводом.
- Я понимаю.
Катя усмехнулась.
- Ты понимаешь. И сейчас скажешь, что дело совсем не во мне, а в ней или в тебе, а я просто случайно встреч попалась.
- Не случайно. Но дело действительно не в тебе, дело в том, что я ошибся. Она напоминала мне тебя, и я решил, что... у меня получится. Не с тобой, так с ней.
Катя была ошарашена.
- Она напомнила тебе меня? Чем, интересно, именем?
Андрей на стуле откинулся, после чего досадливо поморщился.
- Нет, не именем. Хотя, в голове промелькнуло, не отрицаю. Но она на самом деле на тебя похожа. Отношением к жизни, воспитанием. Она не боится говорить о любви.
Катя наконец отложила сумку на соседний стул, схватила десертную ложку и принялась нервно ею постукивать по столу. - Может быть... На меня прежнюю.
Вместо того, чтобы поубавить пыл после ее слов, Андрей улыбнулся.
- Точно. И мне тогда казалось, что я буду всегда любить тебя такой. Наивной девочкой, которая не боится говорить "люблю".
Кате стало нестерпимо жарко под его взглядом, она уже устала осматривать зал, не находя в себе смелости взглянуть на Жданова в открытую.
- Ничего ведь не кончилось. Нас тянет друг к другу, между нами столько всего невыясненного, недоговоренного. От этого не отмахнешься.
- А ты не боишься, что если мы все выясним, до конца, то ничего не останется?
- А ты не боишься, что жизнь пройдет, а мы так и будем думать: стоило рискнуть или нет.
- Ты меня спросить забыл, хочу ли я рисковать.
Андрей помолчал, разглядывая ее руку, лежащую на скатерти.
- Спрашиваю. Ты хочешь... начать все сначала?
Пушкарева отложила ложку.
- Нет.
- А заново? С чистого листа, по новой, не оглядываясь назад?
Катя от его настойчивости растерялась.
- Сомневаюсь, что у нас получится, с чистого листа.
Андрей усмехнулся.
- Тебя все еще волнует чужое мнение. Ты перекроила себя по образу и подобию Юлианы, но тебя все еще волнует, кто и что скажет.
Катя разозлилась и осмелилась встретиться с ним взглядом.
- Я уже причинила боль Кире. Сколько угодно можешь говорить мне, что дело было не во мне, просто между вами все закончилось, но я была разлучницей. И я поступала так осознанно, не из-за своей наивности, я просто хотела тебя для себя. Мне было очень тяжело, и поступить так снова, с человеком, который находится в заведомо более проигрышной ситуации...
- Мы не в шахматы играем, Катя!
- Вот именно.
- Она не счастлива здесь.
- Потому что тебя рядом нет!
- Знаешь, когда я был рядом с ней? Когда изо всех сил исправлял ошибки, которые совершил с тобой. Я всегда был рядом, я поддерживал, соглашался, - он поневоле вздохнул, - вот только не с ней. И был я не с ней, хотя, только я знаю, как сильно я хотел быть искренним. Наверное, также сильно, как ты хотела влюбиться в Полянского. Получилось?
- Иди к черту.
Жданов улыбнулся.
- Не пойду. Предпочитаю остаться с тобой, хотя, ты меня изводишь посильнее чертовых мерзостей. Наверное. Но я не жалуюсь, ты заметила?
Катя растянула губы в деланой улыбке и тут же отвернулась от него. А Жданов снова потянулся к ней через стол и накрыл ладонью ее руку.
- Помнишь, ты сказала, что у нас никогда не случалось ничего хорошего? По-настоящему хорошего? Я думал об этом, и пришел к выводу, что ты права. Я всегда все портил. Может, ты мне расскажешь, чего ты хочешь? Раз я настолько бестолковый, что не могу сделать тебя счастливой.
- Ты еще и не пытался, Андрей.
От такого просто ответа, он немного растерялся, но, в конце концов, пришлось согласиться.
- Ты права. Пока я только портить все научился.
Он не спешил отпускать ее руку, перевернул ее ладонь и теперь гладил большим пальцем запястье. Катя руку не отнимала, и это радовало, хотя она и выглядела не на шутку опечаленной.
- Кать, - протянул он с чувством, - я с ума схожу.
Она держалась из последних сил. Смотрела в сторону, кусала нижнюю губу и хмурилась, слушая его. Руку свою не убирала, Андрей сжимал ее пальцы, со всевозрастающей надеждой в лицо ей смотрел. Даже сердце заскакало в груди, радостно и возбужденно. И когда Катино лицо просветлело, Жданов в первый момент возликовал, готовый праздновать победу, но уже через секунду понял, что радость, осветившая ее лицо, относится не к нему, а к кому-то, появившемуся в зале. Андрей в раздражении обернулся, отыскивая взглядом человека, посмевшего все испортить, а когда понял, кто именно источник Катиной внезапной радости, его откровенно перекосило, и он даже зло выдохнул, неизвестно к кому обращаясь:
- Да вы издеваетесь.
Катя обратила к нему взгляд, полный укора, руку свою решительно освободила и поднялась из-за стола.
- Я поздороваюсь, а ты расплатись.
Андрей с трудом сглотнул, во рту неожиданно пересохло. Смотрел, как она идет через зал, навстречу Борщеву, а ему, как человеку, две минуты назад пообещавшему сделать ее счастливой, надлежало сохранять спокойствие и принять ее общение с другими мужчинами, как данность. Со всеми, даже с опасными поварятами!
Вот откуда его черт принес?
Никогда еще Андрей так не поторапливал официанта со счетом. Когда тот вернулся, Жданов не глядя сунул банковскую карту в карман, и широким шагом направился к бару, где уже несколько минут Катя общалась с бывшим поклонником. Она улыбалась ему, позволила себя поцеловать в щеку, Жданов это видел, и теперь с интересом слушала, что Михаил ей рассказывал. А когда краем глаза заметила приближение Андрея, вроде бы ненароком сместилась в сторону, закрывая Борщева от Андрея своим плечом. Видно, побоялась, что Жданов забудет остановиться и раздавит Мишу, как танк хилый кустик.
- Миша, ты помнишь Андрея?
Идиотский вопрос, который поставил в тупик всех, включая саму Катю. С неловкостью наблюдала за тем, как вытягивается Мишино лицо, слышала, как скрипит зубами Жданов, и совершенно не знала, как разрядить обстановку.
Прошло полминуты, прежде чем Миша отозвался и даже рискнул улыбнуться, хотя было заметно, что не слишком рад встретиться с бывшим соперником. Раненная гордость тут же дала о себе знать. Но руку для рукопожатия протянул.
- Да, конечно. Андрей Палыч. Рад видеть.
- Да? - усомнился Жданов прежде, чем вспомнил, что обязан быть терпеливым и понимающим. Вспомнил и вежливо кивнул. - И я... Рад. Михаил, кажется?
Это уже было попросту смешно, и Катя на Жданова посмотрела, весьма выразительно. Правда, тот никак не отреагировал.
А Борщев с понимающей усмешкой подтвердил:
- Михаил.
- Андрей, представляешь, Миша открывает в Москве еще один ресторан.
Не хватало его. Не забыть выяснить адрес, чтобы никогда даже по случайности туда не зайти.
- Поздравляю. - На Катю взглянул со значением. - Может, мы пойдем?
- А вы... вместе уходите?
Главным в этом предложении было слово "вместе", после которого Катя долго подбирала верный ответ, а Андрей хищно ухмыльнулся, и это никаких слов не требовало.
- Мы случайно встретились, - начала, в конце концов, Пушкарева, но как-то тихо и не смело, и поэтому ее слова потонули в уверенном ответе Жданова, который решительно подтвердил:
- Вместе.
Миша наблюдал за ними с любопытством. Смотрел то на Катю, то на Жданова. И Пушкарева, под его проницательным взглядом, начала выкручиваться из щекотливой ситуации, которой Жданов никак не мог проникнуться.
- Ты, пожалуй, иди, - сказала она, обращаясь к Андрею, - а я останусь ненадолго. Юлиана обещала заехать, мы поболтаем... Увидимся в "Зималетто".
Андрей взял ее за локоть и развернул в сторону выхода, правда, перед уходом не забыв еще раз вежливо кивнуть Борщеву.
- Всего доброго.
- И вам, Андрей Палыч. Катя, до встречи.
- Я не ухожу, - запротестовала она, оборачиваясь на Мишу из дверей ресторанного зала. Как назло навстречу попались знакомые, Катя перестала выворачиваться из рук Андрея, они вместе заулыбались, а когда наконец остались одни, уже были на стоянке. Катя принялась упираться ногами, попыталась отцепить его руку от своего локтя, увидела впереди его автомобиль и тут уже возмутилась в полный голос:
- Да куда ты меня тащишь?! Я же на машине!
Андрей отпустил ее, приказал себе выдохнуть, но переполненный негодованием, все-таки взмахнул рукой, будто удар Борщеву наносил.
- Он, наверное, и родился не вовремя!
Катя не ответила, пыталась в порядок себя привести. Левый рукав блузки был безбожно измят пальцами Жданова, Катя осмотрела его с огорчением.
- Что за манера, хватать? - поинтересовалась она. - Я хотела остаться!..
Андрей по сторонам оглянулся, порадовался, что они скрыты от чужих глаз выстроенными в ряд автомобилями, и тогда, понимая, что это полная глупость, но все-таки потряс кулаком.
- Даже не думай, - предупредил он Катю, а когда она вытаращила на него глаза, повторил: - Не смей.
- Ты что?..
Андрей шагнул к ней, притянул к себе и поцеловал. Катя в первую секунду застыла, не зная, как реагировать - и на поцелуй, и на потрясание кулаками перед ее лицом, хотела дать ему отпор, оттолкнуть, но поцелуй вышел не злым, а таким, как раньше. И целовал ее Андрей так, будто делал это каждый день в течение прошедших двух лет. Это был знакомый, сладкий, его поцелуй, и все вдруг стало неважным, даже его клятвы, обещания и объяснения, данные им совсем недавно.
Катя даже не помнила, в какой момент обняла его, и только когда оторвались друг от друга, задохнувшись, поняла, что буквально висит у Андрея на плече, пытаясь справиться с дыханием и усмирить бешеный стук сердца. А Жданов обхватил ее голову ладонями, портя ей прическу и соверешенно не собираясь задумываться об этом, голову ей закинул, заставляя посмотреть ему в лицо, разглядывал в ней что-то, потом наклонился и негромко проговорил, причем тон был несколько удивленный, словно он сам себе признавался:
- Я так соскучился по тебе. Слышишь? - Глаза закрыл и потерся носом о ее нос, а затем тверже, но также тихо повторил: - Поэтому даже не думай.
Катя не удержалась и несильно ткнула Жданова пальцем в лоб, правда, от того, что он болезненно охнул, никакого облегчения не почувствовала.

[i]Продолжение следует… [/i]

0

15

Андрей делал вид, что слушает Киру, которая разговаривала с его отцом, обсуждая детали подготовки к показу, но его самого занимали совсем другие мысли. За обедом, что проходил в конференц-зале, он всё больше молчал, с минимальным интересом прислушиваясь к досужим разговорам, а когда терпение закончилось, придвинулся к Малиновскому и заговорил шёпотом, но от этого не менее возмущённо:
- Представляешь, опять весь в белом. Болезнь, что ли, у человека?
Роман Дмитрич, с аппетитом поедавший изысканно приготовленное мясо, усмехнулся, стараясь не привлекать внимания.
- Мания, - подсказал он также тихо.
Жданов согласно кивнул.
- Вот-вот. И ты бы видел, как она расцвела в один момент. – Андрей пренебрежительно фыркнул. – «Миша, как у тебя дела?», - передразнил он Катю. – «Миша открывает новый ресторан». Тфу.
- А ты что?
- А что я? Я этому мерзавцу в глаза смотрю, а он улыбается. Знаешь, он всегда улыбается. Такой приятный молодой человек, - съязвил Жданов, - аж противно. Терпеть его не могу.
Рома отпил из бокала с минеральной водой с таким видом, будто это было коллекционное вино. Вроде даже во рту воду подержал, смакуя.
- А Катерина что?
- Еле вытащил её оттуда. Между прочим, они при встрече расцеловались, как лучшие друзья.
Рома снова фыркнул.
- Вот уж да. Помнится, когда он уехал, она не выглядела особо огорчённой.
Андрей медленно жевал, обдумывая его слова.
- Думаешь, она притворяется?
- Не удивлюсь.
- Вот ведь… вредная какая.
Малиновский обвёл взглядом людей за столом, а потом совсем тихо полюбопытствовал:
- Но у вас что-то было?
- В смысле?
Малиновский на друга посмотрел, в недоумении.
- В том самом. Что я, по-твоему, ещё могу иметь в виду?
- А-а… - Андрей неопределённо повёл рукой, а от Ромки отвернулся. – Конечно.
Рома вглядывался в его лицо.
- Ты врёшь, да?
Наверное, Рома произнёс это слишком громко или с особым огорчением и разочарованием в голосе, потому что Пал Олегыч оторвался от разговора с Кирой и обратил на них внимания.
- Что вы всё шепчетесь?
- Обсуждаем последнюю поставку тканей, - сходу сориентировался Андрей. – Не хотим вам мешать разговаривать.
Кира смотрела на него с ехидством.
- И что с поставкой, Андрюша?
- Всё нормально.
- А по твоему лицу этого не скажешь. У тебя такой вид, будто тебя обокрали.
Андрей встретил её взгляд и изобразил улыбку. Воропаева же рассмеялась, довольная тем, что смогла его поймать.
- Украдёшь у него, как же, - вдруг рассмеялся Рома, кинув на друга многозначительный взгляд. – Он зубами вцепится, и загрызет, если потребуется.
- Заткнись, - сквозь зубы посоветовал ему Андрей.
Кира пытала его своим взглядом, посмеивалась тихонько, и это выводило Андрея из себя. А потом ещё и спросила:
- Как семейная жизнь, кстати? Ещё не надоела?
Вот взять и ответить ей, широко и счастливо улыбаясь, но Жданов не был уверен, что ему удастся так притвориться.
- Нормально, живём.
Кира даже рот открыла, потом рассмеялась.
- Боже мой, разлад в благородном семействе?
- Кира, тебе заняться нечем? – разозлился Андрей и одарил бывшую невесту нетерпимым взглядом.
- Ну почему же… - Она якобы скромно потупилась.
- Аркадий Батаров, - с понимающей улыбкой начал Рома, но тут его Милко перебил. Посмотрел на Жданова и сказал, устрашающе погрозив пальцем:
- Я вас видел вчера.
- Кого? – не понял Андрей.
- Тебя и Катерину. Все видели.
За столом повисла тишина, Андрей зачем-то посмотрел на отца и заметил, как тот нахмурился. Жданов притворно усмехнулся.
- И что?
Милко не ответил, но при этом так хитро прищурился, разглядывая его, что Жданову невольно не по себе стало. Сразу почувствовал себя виноватым. Уткнулся взглядом в тарелку и пожал плечами.
- Понятия не имею, о чём ты говоришь. Мы… случайно встретились. – Не удержался и взглянул на Милко, потом снова на отца. – Правда. Она с мамой встречалась, за чаем… Папа, ты ведь знаешь!
Пал Олегыч недовольно поджал губы, отвернулся от него и промолчал, а Кира головой покачала.
- Ты не меняешься, - проговорила она негромко.
Жданов вспылил.
- Как хорошо, что тебя это больше не волнует, да, Кирюш?
- Перестаньте, - шикнул на них Жданов-старший.
Аппетит пропал. Андрей отодвинул от себя тарелку, попросил принести кофе, а сам недобро косился на Милко. Вот кто его за язык тянул? И что, интересно, он всё-таки видел?
Да и Ромка хорош! «У вас ведь что-то было?». Малиновскому невдомёк, что сейчас уже неважно, что именно у них с Катей было, важнее, что будет. Если бы Андрея это не заботило, он бы уже обивал порог её квартиры, в надежде, что Пушкарёва потеряет бдительность, забудет о здравом смысле, и допустит его в святая святых. Это он о её квартире, а не… В общем, все поняли. Но вчерашний поцелуй, надо признать, пошатнул его выдержку.
Не успел закончиться обед, официант из бара принёс ещё кофе, и Жданов порадовался тому, что на него перестали коситься с подозрением и любопытством, как дверь осторожно приоткрылась, и он увидел жену. Ника заглянула с сомнением, увидела его и уже смелее улыбнулась и вошла. Андрей удивился её появлению, и скорее уж насторожился, чем обрадовался, из-за стола поднялся, а отец опередил его, проявив воодушевление.
- Ника! Какой сюрприз.
Пал Олегыч тоже из-за стола поднялся, и Андрей отступил на шаг, позволяя отцу первым приблизиться к его жене. А он сам оглянулся на собравшихся за столом. Думал, как бы ему одним взглядом заткнуть Милко рот, продемонстрировать Кире кулак, чтобы не лезла со своими умозаключениями, и шикнуть на Малиновского, и без того подавившегося смешком при появлении Ники.
- Хорошо, что ты пришла. Ты не часто радуешь нас своими визитами.
Ника благодарно Пал Олегычу улыбнулась, позволила ему провести себя к столу и усадить в кресло. Потом подняла на мужа глаза, и Андрей буквально заставил себя улыбнуться, всё ещё теряясь в догадках, что жене могло понадобиться в «Зималетто».
- Я не знала, что вы здесь обедаете. Хотела пригласить Андрея в ресторан.
- Хорошее дело.
Ника рассмеялась.
- Хотела сделать ему сюрприз.
- Андрюша не слишком любит сюрпризы, - не упустила возможности вставить свои пять копеек Воропаева, явно веселясь, наблюдая за бывшим возлюбленным, за тем, как тот силится улыбаться молодой жене, браком с которой так гордился ещё совсем недавно. А сейчас вот с трудом удерживает вежливую улыбку на губах. Кира откинулась на кресле, закинула ногу на ногу и наблюдала за происходящим. – Он предпочитает их преподносить.
Ника глянула на неё в некотором замешательстве. Андрей уже не раз замечал, что она старается держаться от Киры на расстоянии. Даже если сталкивались в обществе, Ника торопилась поздороваться и уйти, разговаривать с Воропаевой ей, явно, не хотелось, да и тем подходящих не находилось, это все вокруг понимали. А уж привычка Киры припоминать дело и не в дело об их с Андреем отношениях, Нику заставляло чувствовать неловкость. Вот и сейчас поторопилась отвернуться, стала смотреть на мужа, который присел рядом.
- Кофе?
Официант поставил перед ней чашку и замер рядом, с кофейником в руках, ожидая решения. Ника выглядела смущённой, кивнула и снова сосредоточилась на Андрее.
- Слышала, вы в Питер ездили? И как, понравилось? Маленький медовый месяц?
- На самом деле, я ездила с родителями. Но да, нам очень понравилось.
Кира последних слов вроде бы и не расслышала. Удивлённо вскинула брови.
- Андрюш, а ты не ездил? Ты ведь так любишь Питер. Гидом мог бы работать. – Кира перевела взгляд на Малиновского. – Ромка, помнишь, когда я в Питере училась, вы приезжали почти каждые выходные, и мы до поздней ночи гуляли по городу?
Роман Дмитрич вздохнул, ностальгируя, и озарил конференц-зал печальной, но открытой улыбкой.
- Да, хорошие были времена.
- А ты, Андрюш, помнишь? Ночь, набережная Невы…
Кира откровенно посмеивалась, и Жданов прекрасно знал, на что она намекает и о чём ему напомнить пытается. Но играть в её игры был не настроен, и поэтому лишь обменялся с Кирой язвительной улыбкой.
- На память я пока не жалуюсь.
- Всё помнишь? – Она легко рассмеялась, посмотрела на Нику, чтобы пояснить. – Он клялся и божился одну меня любить. А в итоге, - Кира театрально развела руками, правда, тут же поспешила свести всё к шутке, испугавшись, что Пал Олегыч может не оценить её откровенности. – Но я не в обиде, честно. Хотя, думаю, многим женщинам в этом городе хотелось бы Андрея Жданова утопить. В Неве или Москва-реке, хоть в джакузи. Например…
- Кира! – резкий окрик в три мужских голоса, и Воропаева неловко замолчала, моргнула, затем рассмеялась.
- Я же шучу. Ника, вы понимаете, что я шучу? – Она взглянула на Жданова в упор. – Меня не интересуют женатые мужчины. Меня не так воспитывали.
Андрей пробуравил взглядом бывшую невесту и исподтишка показал ей кулак.
Ника смотрела в свою чашку, и Андрей понимал, насколько ей неловко. Наверное, в такой ситуации он должен был взять её за руку, поцеловать, прилюдно заверить, что Кира говорит глупости, а он только смотрел на неё, буквально заставляя себя не отводить взгляд. В конце концов поднялся, тронул её за плечо.
- Пойдём в кабинет, - предложил он. А напоследок обжёг Киру взглядом, и ядовито проговорил: - А то некоторым неймётся.
- Это он обо мне или о себе? – услышал он насмешливый голос Воропаевой, когда уже закрыл за собой и женой дверь президентского кабинета.
Ника прошлась по просторному кабинету, положила сумку на кресло, не сразу набралась смелости, чтобы посмотреть на мужа. Но после минутного молчания всё же спросила:
- Она что-то конкретное имела в виду?
- Кира? Да брось. Просто у неё отвратительный характер.
- Вы расстались из-за её характера?
Не слишком желанный вопрос. Андрей сел в своё кресло, руки на столе сцепил.
- Из-за всего. Из-за её характера, из-за моего. Всё в комплексе.
Ника разглядывала его с непонятным для Андрея интересом.
- Ты ей изменял?
Жданов поперхнулся словами утешения, которые собирался произнести. Изменял ли он Кире? Воропаевой это бы понравилось, это была её любимая тема. Но не его.
- Это было давно, Ника.
- Но ты ей изменял. – Жена кивнула, подтверждая свои подозрения.
Андрей размышлял пару секунд над возможным ответом, но после всё-таки кивнул.
- Да.
- Она поэтому на тебя злится до сих пор?
- Думаешь, она злится?
- А ты не замечаешь?
- У Киры такой характер, я уже говорил. Я считаю, что она успокоилась. По крайней мере, стала куда спокойнее, чем два года назад.
- Что же ты такого сделал два года назад?
Жданов подозрительно прищурился, разглядывая её.
- А почему ты спрашиваешь?
Ника присела напротив него, посмотрела на статуэтку орла, до сих пор украшавшую стол.
- Не из любопытства. Просто пытаюсь понять… чего я ещё о тебе не знаю. Или что в тебе знаю достаточно плохо. В Москве ты другой.
- Правда?
- Да. Ты жёстче, нетерпимее. Ты очень занят.
- Я предупреждал тебя, что в Москве наша жизнь будет другой.
- Я не думала, что ты станешь другим.
- Ты недовольна мной?
Она посмотрела на него.
- А ты мной?
Андрей почувствовал глухое раздражение, ногой оттолкнулся и откатился на кресле назад, к стене.
- Тебя так насторожили слова Киры?
Она ответила вопросом на вопрос.
- Я впервые пришла в «Зималетто», сама. Ты не рад этому?
- Почему? Я никогда тебе не запрещал…
- Просто я не знаю, где ещё мне с тобой пересечься. Ты уходишь рано, приходишь поздно. Ты даже не ешь то, что я готовлю, ты каждый день приходишь из ресторана.
- Это моя жизнь, Ника. Я назначаю встречи в ресторанах.
- Мама говорит, что это не нормально.
- Твоя мама говорит? А что она об этом знает?
Ника взглянула осуждающе, и Жданов прикусил язык, правда, поздно.
- Мне не нужна мама, чтобы понять, что ты от меня бегаешь. Ты ведь бегаешь, Андрюш?
- Глупости, - фыркнул он, и был сбит с ног следующим аргументом, с которым поспорить было достаточно трудно.
- Ты со мной не спишь.
Жданов несколько смущённо кашлянул, посмотрел в угол кабинета, затем ухмыльнулся. Ника внимательно наблюдала за ним. Нервно сглотнула, Андрею на мгновение показалось, что расплачется, но сдержалась. Помолчала, ещё раз сглотнула, потом сказала:
- Я ведь стараюсь. Я очень стараюсь… вписаться. Но ты же сам мне говорил, ты просил меня не становиться такой же, как женщины вокруг тебя. Ты не хотел, чтобы я вникала в светскую жизнь, ты хотел жену, хотел, чтобы мы жили так же, как в Екатеринбурге. Ты мне это говорил! А теперь получается, что именно это нас с тобой друг от друга отдаляет?
- Не это, Ника. – Андрея покачал головой. Очень хотелось быть искренним, но глядя на Нику, понимая, насколько она расстроена, что она в отчаянии, язык не поворачивался сказать ей правду. Опять не поворачивался!
- Тогда что?
Она невольно повысила голос, и Жданов на неё шикнул и глянул возмущённо. Ника тут же сникла, а Андрей поморщился в досаде на самого себя.
- Ты бы хотела жить в Москве? – спросил он, не зная, с чего начать. Не спускал с Ники взгляда, стараясь отмечать каждую, даже малейшую эмоцию, промелькнувшую на её лице, чтобы понимать, что говорить дальше.
- Я уже живу в Москве.
- Если не брать меня в расчёт. Хотела бы?
Ника неуверенно пожала плечами.
- Я не знаю. Я никогда об этом не думала.
- Я оставлю тебе квартиру, - сказал Андрей, и сам не поверил в то, что сказал. На самом деле сказал.
Ника вскинула на него ошеломлённый взгляд, и замерла. Жданову даже показалось, что он видит, как она съёживается.
- Я оставлю тебе квартиру, и помогу во всём.
- Взамен на что? На развод?
Андрей снял очки и потёр переносицу.
- Ты на самом деле хочешь развестись, Андрюш? Я тебе надоела?
- Не говори этого. Просто… всё не так.
- Что не так?
Он руками развёл, встал, не в силах больше сидеть напротив жены и чувствовать нестерпимое жжение в груди от её обвиняющего взгляда.
- Я не должен был привозить тебя сюда.
- Мне здесь не место, по-твоему?
Андрей повернулся к ней.
- Это не обвинение, Ника. Скорее уж наоборот. Тебе плохо здесь, ты же сама говоришь, что не можешь привыкнуть.
- Я стараюсь! – Она тоже вскочила и подошла к нему. – Но как я могу привыкнуть, если ты… если ты больше не разговариваешь со мной? Ты во мне больше не нуждаешься. Думаешь, я не замечаю? С тех пор, как мы вернулись, тебя словно подменили. Ты думаешь о чём-то, но мне не рассказываешь. Ты даже усмехаешься порой, зло так, когда думаешь, что на тебя не смотрят. Я тебя не узнаю.
- В этом-то и дело, малыш. Самое поганое то, что это я настоящий. А то, что было там…
Она уверенно покачала головой.
- Ты не притворялся. Неправда. Просто здесь, в этом городе, сосредоточено всё, что делает тебя хуже. Ты не задумывался об этом?
- В этом городе всё, что я люблю.
- Два года ты прекрасно жил без этого. Разве нет?
Они взглядами встретились, и Андрей понял, что его лицо принимает всё более виноватое выражение.
- Прости.
Ника отступила от него на шаг и замерла, сжав руки в кулаки. Сделала судорожный вдох.
- Вот так просто? «Прости» и всё? Ах да, я забыла про квартиру.
- Ника, не надо так. Я знаю, что виноват, я не должен был…
- Что? Жениться на мне? – Вместо ответа он отвернулся к окну, а Ника вытерла слёзы, пока он не видел. – Я не понимаю, что не так. Разве ты не говорил, что самое важное – это мы с тобой? Помнишь, когда мы решили вернуться? Ведь это мы решили, вместе, ты не сказал: «Я возвращаюсь». Ты спросил, поеду ли я с тобой, для тебя это было важно. А теперь что? Ты вернулся, понял, что тебе комфортно, и я стала мешать?
- Нет.
- Тогда объясни!
Андрей повернулся к ней, старался выглядеть уверенным.
- Ты не стала мне мешать, но я понял, что ошибся.
- В чём ошибся?
- Я не думал о тебе, когда замуж позвал. Тогда я, на самом деле, думал о себе. У меня были причины тянуть с возвращением. Как оказалось, я слишком боялся.
Ника зажмурилась.
- Я не понимаю.
- Тебе плохо здесь, я же вижу.
- Ты уже говорил это. Или у тебя нет для меня объяснения? – Он молчал, и она кивнула со слезами на глазах. – От меня просто нужно избавиться.
- Не говори так. Ника. – Он рискнул дотронуться до неё. – Я не хочу от тебя избавиться. Я пытаюсь всё исправить.
- А ты меня спросил? – Она оттолкнула его руки и отошла. Она вытирала слёзы, потянулась за сумкой, что-то принялась в ней искать, а потом вдруг спросила: - Это из-за Киры?
- Из-за Киры? – ошарашено переспросил Жданов.
- Она ведь не зря так на меня злится. А ты всегда замолкаешь, когда она рядом появляется.
- Это неправда.
- Правда. Ты не замечал? Ты всегда перед ней пасуешь. Будто виноват.
Андрей подавил тяжёлый вздох.
- Ну что ж, если смотреть с этого угла, то я на самом деле виноват. И если хочешь узнать, какая же я сволочь, то спроси именно у Киры, она расскажет.
- Что?
- Всё, - веско ответил Жданов. – Про то, как изменял, обманывал, не любил… и так далее.
Ника смотрела на него через плечо.
- Ты надеешься, что после этого я разочаруюсь и быстро дам тебе развод?
Андрей сжал зубы.
- Нет. Но ты ведь хочешь узнать, какой я настоящий.
- Ты наговариваешь на себя.
- Вот об этом я и говорю. Я тебя обманул.
Ника собралась уходить, даже сумку на плечо закинула, но к мужу всё-таки подошла, заглянула ему в лицо.
- Может быть, - не стала она спорить. – Но кого ты спасаешь сейчас – меня или всё-таки себя?
Дожидаться его ответа она не стала, из кабинета вышла и всё же не удержалась, хлопнула дверью. А Андрей понял, что после этого разговора, когда он всё-таки решился признаться жене в том, что всё не так благополучно в их семье, ему стало лишь тяжелее. Признание ничего не решило, но зато растоптало Нику. Но как сказать ей правду мягче, как её не расстроить такими новостями, он не придумал. Да и вряд ли такие слова могут найтись.
Он вышел из кабинета вслед за женой, правда, не уверенный, что хочет её догнать, да и не знал, нужно ли это делать, но и отпустить её расстроенной и эмоционально убитой, не мог. Вышел, увидел секретаршу, обжёг её взглядом и пролетел мимо, раздосадованный мыслью о том, что кто-то мог услышать, хотя бы частично, их разговор. Шёл по коридору за женой, она почти бежала, и Андрей видел, что время от времени поднимает руку к лицу, чтобы слёзы вытереть. Почувствовал вспышку раздражения, когда Ника и не подумала остановиться перед дверью, прежде чем выйти в холл, так расстроенная и выбежала. Хотя, конечно, она знать не знала, про женсовет и про то, с какой скоростью они умеют распространять сплетни. И нечестно винить жену за то, что она не задумывается об этом. И сам в последний момент передумал идти за ней до лифта. Что он мог ей сказать, особенно, находясь на глазах у чужих людей? Он остановился, Ника оглянулась на него, но всего на мгновение, дверь хлопнула, закрываясь, а Жданов вздохнул. Сунул руки в карманы брюк, на пятках качнулся, после чего развернулся на каблуках. Оказался стоящим лицом к стене, и на секунду всерьёз задумался, а не приложиться ли ему к ней лбом, давно он у него не болел. Уже пару дней.
- И что теперь? – спросил его Малиновский вечером, когда они сидели в баре «У Севы». Жданов давно сюда не захаживал, а вот этим вечером просто не знал, куда ещё податься. Домой не тянуло, если честно, даже не был уверен, что стоило возвращаться, чтобы переночевать. Интуиция подсказывала, что Нике нужно дать время успокоиться и всё как следует обдумать. Согласился поехать выпить с Малиновским, с намерением напроситься на ночлег. Ромка, конечно, не откажет, но при этом все жилы из него вытянет, стараясь понять все скрытые мотивы, что Ждановым двигали – и когда женился, и когда разводиться надумал.
Андрей плечами пожал, допил одним глотком виски и подвинул пустой бокал в сторону бармена. Тот без лишних слов подлил ему виски и тут же отвернулся. Сама деликатность, куда деваться.
Ромка совсем не весело усмехнулся.
- А говорил, что рядом с ней успокоился.
- Ага, успокоился. – Ударил себя в грудь кулаком. – Но я, правда, так думал. Дурак я, Ромка?
- Да ладно тебе себя казнить. Один ты, что ли, такой неправильный?
- Она хорошая.
- Но Катька лучше. Да?
- Не знаю. Лучше или нет. Только меня немного клинит, - Андрей криво усмехнулся. – Вижу её, и уже думать ни о чём не могу. Ромка, иногда она меня так злит.
- Когда с Борщёвым целуется?
Андрей одарил его убийственным взглядом.
- Она с ним не целовалась, - отчеканил он.
Ромка рассмеялся и вскинул руки, признавая поражение.
- Как скажешь. – Повозил бокалом по барной стойке. – У меня ночуешь?
- Наверное, - безразлично отозвался Андрей.
- Вот твои-то обрадуются разводу.
- Мама уже знает. Я ещё вчера сказал.
- Вчера? – Рома не на шутку заинтересовался. – Это когда? Когда она с Катей чай пила?
Жданов сунул ему под нос кулак. Отпил ещё виски, втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы, потом на часы посмотрел.
- Ты когда домой планируешь?
- Странные ты вопросы задаёшь, - искренне подивился Малиновский. – Это же судьба, как я могу предугадать?
- Действительно. – Жданов поднялся, достал из бумажника купюру и прижал её пустым бокалом. – Я поеду, приеду позже.
- А куда поедешь-то?
- Да так. Мне надо.
Ромка вздёрнул брови.
- Надо тебе. Круто. Ну, передавай Пушкарёвой привет.
Андрей обернулся на друга и ехидно поинтересовался:
- Ты умный, да? Давно ли?
Когда из бара вышел, на улице уже темнеть начало. Жданов голову закинул, потаращился на сереющее небо, потом плечами зябко передёрнул. Кажется, погода портилась в унисон с возникающими у него проблемами. Андрей вышел к дороге и поднял руку, останавливая такси. На стоянке осталась машина, но он как-то незаметно опьянел, что стало ясно только, когда вышел на свежий воздух. В голове сразу поплыло, а в ушах зазвенело. Да и за руль садиться не хотелось. Пришлось бы следить за дорогой, вместо того, чтобы обдумать то, что он Кате сказать собирается.
А что он вообще собирается ей сказать?
Сказала, точнее, спросила она. Когда Катя дверь своей квартиры открыла, он стоял, как истинный дурак, и молча на неё смотрел. В голове ни одной мысли, если честно.
- Что случилось?
Он вздохнул и плечами пожал.
Катя нахмурилась, приглядываясь к нему, потом вытянула шею и вроде бы принюхалась.
- Ты пил?
Жданов, как в детстве, пошаркал ногой.
- Я иногда пью, - ответил он, не придумав слов в своё оправдание. Уставился на номер её квартиры. Девяносто шесть. Туда-сюда, кажется так говорят, играя в лото. В его варианте, наверное, ни туда и ни сюда. – Пустишь меня? На пару слов.
Катя смотрела на него недоверчиво. На ней были джинсы и смешная футболка с улыбающимся смайликом на груди. Жданов подумал о том, что никогда не видел её в джинсах. Подумал об этом, и весь настрой, с которым он сюда ехал, тут же куда-то делся.
- А что ты хотел мне сказать?
- Кое-что… важное.
Он сделал шаг, Катя машинально отступила, опомниться не успела, а Жданов уже порог её квартиры переступил. И чтобы как-то отгородиться от его поползновений, решила его ещё разок обвинить.
- Ты пьяный. Ты поругался с женой?
- Не знаю, - честно признался Жданов. – Ты мне не звонила сегодня.
Катя нервно усмехнулась, не зная, куда ещё отступать, за спиной оказалась вешалка. А от Жданова пахло виски, он надвигался на неё, а уж когда дверь захлопнул, и они оказались в полутьме, и вовсе показался ей опасным. Не стоило ему дверь открывать. Но после драки кулаками не машут? Или машут и как раз время?
- А должна была звонить? – Попыталась оттолкнуть его от себя, запнулась о стойку для зонтов и повалилась на вешалку. Андрей, правда, вовремя её поддержал, но в тот момент Катя предпочла бы грохнуться на пол, чем оказаться в его руках.
- Я надеялся.
- Я не звоню мужчинам первой, - сказала она, пытаясь вывернуться из его рук. Наверное, слишком усердствовала, потому что Жданову, по всей видимости, это надоело, он её от пола легко приподнял и стене притиснул. Катя от неожиданности ахнула и попыталась дотянуться рукой до зонта-трости, что торчала из стойки. Между её рукой и зонтом было сантиметров пять, и дотянуться никак не получалось.
Андрей за подбородок её схватил, заставляя повернуться к нему.
- Этому я рад. Но мне могла бы позвонить.
- Позвонил бы сам. – В этот момент он коленом раздвинул ей ноги, и она оказалась распятой, прижатая к стене всем его весом. В бессилии схватила его за волосы и потянула. – Отпусти!
- Тихо.
- Я не хочу тихо. Отпусти!
- Я сказал ей про развод.
Пушкарёва перестала сопротивляться, обвисла на его руках, не сразу поверив. Голову назад откинула, когда Андрей прижался губами к её шее.
- А она?
Жданов потёрся носом о её щёку.
- Ей плохо, Кать.
Она с трудом сглотнула.
- Это нечестно.
- Нечестно, - повторил он за ней. – Я знаю. Но так бывает.
Он её поцеловал, а она не оттолкнула. От Жданова пахло виски, от его поцелуя можно было опьянеть, и у Кати голова, на самом деле, закружилась.
- Не бросай меня, Кать.
Она обхватила его голову руками, пальцы запутались в его волосах.
- Что ты говоришь? Ты напился и болтаешь ерунду. На машине приехал?
- На такси.
- Ну, хоть ума хватило.
Андрей опустил голову и прижался лбом к её плечу.
- Я сказал ей правду. И в этом я прав.
Катя всё-таки вывернулась из его рук.
- Я не могу об этом судить, Андрюш.
Она ушла в комнату, а он по стене сполз, на корточки присел, и устало потёр лицо.
- А я могу, - негромко проговорил он, но скорее для самого себя.
Малиновский позвонил в полночь. Голос был весёлый и пьяный, а ещё друг интересовался, когда Жданова ждать.
- Или ты нашёл местечко потеплее? – посмеиваясь, полюбопытствовал Ромка.
Андрей, разбуженный этим звонком, с трудом соображал. Обвёл взглядом тёмную, незнакомую комнату, потом повернулся на бок и уткнулся носом в спинку дивана. Чувство было такое, что проспал не час, а неделю.
- Нашёл, - лениво отозвался он, и, не желая слушать насмешки Малиновского, который непременно принялся бы рассуждать об их с Катькой морали, телефон выключил и бросил на пол. Потом натянул на плечи одеяло, в полусне радуясь, что это тёплое местечко для него все-таки нашлось, пусть и на диване, но всё-таки в Катиной квартире.

Продолжение следует...

0

16

Проснувшись, Катя в первый момент не поняла, что именно ее тревожит. Вроде, солнце в окно приветливо заглядывает,  ветерок едва заметно колышит легкие занавески на окне, и она не где-нибудь, а дома - все знакомо, все родное, а отчего-то не по себе. Перевернулась на другой бок, глаза снова прикрыла, а на вдохе ее вдруг пронзила мысль, от которой спать сразу расхотелось. Катя глаза открыла и уже с некоторой тревогой посмотрела на прикрытую дверь спальни. Андрей. Андрей ночевал в ее квартире. Поневоле принялась прислушиваться, но за дверью было тихо, не смотря на то, что часы показывали половину девятого. Для них со Ждановым это далеко не раннее утро. А она спит. Он у нее дома, а она спит. Странно, что вчера вообще смогла уснуть. Он ее своим приходом взволновал не на шутку, что скрывать? А разговором о разводе еще сильнее. Вот только непонятно, чего он ждал от нее, какой реакции. Что она обрадуется, бросится ему на шею, похвалит его за смелость, в конце концов? Что ж, возможно, если бы она была капельку более безрассудна, чем есть на самом деле, если бы любила себя немного больше, то смогла бы вчера наплевать на мораль и принципы, и уступить своим желаниям и мечтам, но муки совести были весомее эгоизма. И хотя в душе что-то зазвенело, когда Андрей сказал ей про развод, разум подсказывал, что радоваться неправильно. Катя невольно представляла себя на месте Ники, и понимала, что, наверное, не пережила бы, если такое случилось с ней. Правда, и оправдания происходящему находила, объяснения и причины. Как ни крути, а своя рубашка ближе к телу, и как не сочуствуй другому человеку, все равно будет казаться, что твои чувства сильнее и весомее. Вперед все равно вылезали мысли о том, что она Андрея любит. Так долго любила, столько всего пережила, о стольком плакала и мечтала, и поэтому имеет право получить желаемое, после всего, что с ними случилось-то...
Но считать, что Ника любит его меньше, и между ней и Андреем не было той душевной близости, что Катя приписывала их отношениям, все-таки несправедливо. Она ведь ничего об этом не знает. И именно это мучает.
Не смотря на сонную тишину, царившую в квартире, как оказалось Андрей уже встал. Когда Катя набралась смелости и вышла из спальни, на диване в гостиной Жданова не обнаружила. Одеяло сползло на пол, простынь смята, а Андрея нет. И не слышно ни звука. До того момента, пока Катя не нашла взглядом его одежду на стуле, успела подумать, что он уехал, просто ее будить не стал. Остановилась посреди гостиной, руки в бока уперла, но не задумалась о том, куда Жданов подевался, а попыталась справиться с вернувшимся волнением, при мысли, что все-таки окажется с Андреем лицом к лицу с минуты на минуту. Наклонилась, чтобы поднять с пола одеяло, и машинально повернула голову, услышав, что в ванной включили воду.
Интересно, что сказать ему? "Доброе утро" или "Привет"? А после сделать вид, что ничего странного не происходит, она не чувствует неловкости, и ждет следующего его вечернего визита, с нетерпением.
Когда телефон зазвонил, разрезав тишину, всерьез вздрогнула. Бросила на диван одеяло, которое все еще держала в руках, потянулась за трубкой. Заговорила почему-то шепотом.
- Я слушаю.
- Ты дома еще? - чересчур бодро, как Кате показалось, поинтресовался отец. - Проспала, что ли?
- Нет, папа. У меня свободное утро.
- Надо же. В последний раз я это слышал, когда ты из "Зималетто" уволилась.
Нашел, что вспомнить!
- Ты что-то хотел?
- Сказать, чтоб ты на ужин приехала.
- Сегодня?
- Нет, в следующем году. Приходи, Катерина. Федька Костров с семьей придет, и ты приходи.
Катя раздумывала некоторое время, насторожившись от загадочных ноток, прозвучавших в голосе отца.
- Он с женой придет?
- Ну да.
- И как я понимаю, с сыном?
- Тебе жалко, что ли?
- Папа!
- Слышать ничего не хочу. Ждем тебя к семи.
Оставалось только застонать  и со злости швырнуть телефон на пол или в стену. Ничего из этого Катя делать не стала, хотя на кнопку телефона, заканчивая разговор, нажала со всей злостью. Не хватало ей смотрин!
- Кто звонил?
Катя не сразу обернулась на голос Жданова, снова принялась складывать одеяло, при этом с трудом справлялась с дыханием, не зная, как избавиться от негодования, из-за желания родителей немедленно выдать ее замуж.
- Папа.
За ее спиной послышался сдавленный смешок.
- Чутье у него.
- Было бы у него чутье, он бы уже в дверь звонил.
Пауза, после чего Андрей согласился.
- Наверное.
Она, наконец, обернулась. Взглянула на его помятую небритую физиономию. В горле неприятно запершило, взгляд заметался, и показалось благом заняться уборкой импровизированной постели. Чувствовала взгляд Андрея, он внимательно наблюдал за ней, а то, что тоже молчал, настораживало. Казалось, что что-то задумал. Или задумывает именно в этот момент. Когда проходила мимо него с охапкой постельного белья, он все-таки протянул руку, то ли поймать ее хотел, то ли остановить, но Катя ловко увернулась, очень понадеевшись, что это не было похоже на то, что она в панике шарахнулась от него прочь. Кинула на Андрея короткий взгляд и посоветовала:
- Штаны надень.
Штаны он надел, видимо, торопился, потому что застегнуть не потрудился, а, возможно, нарочно этого делать не стал, от Жданова всего можно ожидать. Вошел в спальню, Катя слышала, как брякала пряжка его ремня при каждом шаге, и среагировать не успела, он ее у шкафа поймал, когда она укладывала на верхнюю полку запасное одеяло, стояла, приподнявшись на цыпочках, а тут Андрей: его руки на ее теле, его губы на ее шее и та самая пряжка, холодная, с острыми краями, прижатая  к ее спине. Он не дал ей ни секунды на то, чтобы опомниться, наверное, справедливо решил, что спрашивать разрешения на то, чему она станет сопротивляться, довольно глупо. 
Что-то не то произошло с ее сердцем, но она не обратила внимания, важнее было то, что делал Андрей, как от него пахло, и даже то, каким он был на вкус. От него пахло ее гелем для душа и ее же зубной пастой, и это было до того странно и в то же время непередаваемо здорово, что Катя совсем позабыла о том, что сопротивляться все же надо. Потому что сдаться вот так, сейчас, наспех, поутру...
- Я так тебя хочу.
Она готова была это услышать. Услышать, но не сказать. Не сразу осознала, что произнесла это вслух, что вообще могла сказать такое. Но рядом был не кто-то другой, не замена, не плод ее воображения, а реальный Андрей Жданов, и, кажется, что после двух лет смятения и растерянности из-за непонимания, как пережить и себя пересилить, она оказалась рядом с ним, отвечая на его поцелуи, и черт возьми, они в ее спальне, в двух шагах от кровати, и в эту минуту ей нет никакого дела до доводов разума, морали и мыслей о других людях. Гладит его по груди, по плечам, ладони скользят несколько лихорадочно, будто она все еще не в состоянии поверить, что это он, и он настолько близко. А хочется еще ближе, и от этого в голове путаница, воздуха не хватает, потому что забываешь дышать, хочется вцепиться в него, до боли, до его боли, чтобы понял, насколько она готова принять его, и плевать ей на последствия.
- Я знаю.
Прошла всего пара секунд, но Катя уже настолько потерялась, что не сразу поняла, к чему слова Андрея относятся. Жесткая щетина царапала кожу ее щеки, когда она на поцелуй отвечала, Катя за шею его обняла, выгнулась ему навстречу, когда его руки забрались под ее футболку. Он просто дернул футболку наверх, ее пижамные штаны вниз, и что-то сказал, прижимая ее к себе, Катя не разобрала. Андрей к ее губам наклонился, заглянул в глаза, и она поняла, что он ждет от нее ответа. Облизала губы, взгляд, наверняка, растерянный, и Жданов снова попросил:
- Скажи.
Как-то легко вдруг стало. Поняла, чего он от нее хочет, и на губах мелькнула улыбка, сама к нему потянулась, обнимая его за шею.
- Люблю.
- Еще.
- Люблю.
- Правда? - выдохнул он ей на ухо.
- Честно-честно.
Он приподнял ее от пола, одной рукой, будто она ничего не весила. Остатки одежды исчезли словно сами по себе, Андрей футболку с нее снял, штаны, кажется, сами с ее ног сползли, капитулировав перед решительным натиском, правда, отступая к постели, умудрились запутаться в брюках Жданова - сначала он наступил на сползшую штанину и покачнулся, потом Катя, но приземлились благополучно на разобранную постель, Андрей вроде даже посмеялся над их обоюдной неуклюжестью, а Кате не до смеха было, она губами к его губам прижалась, заставляя его замолчать.
Два года, десятки, сотни одиноких ночей вот в этой самой постели. Наедине с мыслями, рассуждениями и обещаниями, данными самой себе, которые она сейчас и припомнить-то не в состоянии. Кажется, самым главным было, что она никогда и ни за что... с Андреем Ждановым... А сколько снов она видела с его участием, в этой постели, но если и снилось, да даже когда вспоминала, все было не так. Она не помнила, чтобы ее настолько лихорадило, эмоционально разрывало на части, чтобы она с такой жадностью цеплялась за него и отзывалась на каждое его движение. Это было избавлением, и то облегчение, что она чувствовала, она ни на что не променяет. Захотелось кричать, и она закричала, от души, правда, полноценный крик освобождения это мало напоминало, скорее уж полустон-полувой, но внутри такая легкость, даже мужское тело, придавившее ее к матрасу не помеха. Андрея обняла, провела ладонями по его спине, удивляясь, что еще в состоянии шевелиться. Его кожа была горячей, чуть влажной, он в какой-то момент вздрогнул от ее прикосновений, а Катя глаза закрыла, не собираясь думать о том, что, видимо, этим утром лишилась оставшихся крох разума и порядочности.
Андрей осторожно отодвинулся от нее и лег рядом. Пытался отдышаться, потом нашел Катину руку и положил себе на грудь.
- Сердце сейчас выскочит.
Она слабо улыбнулась в ответ. Жданов голову повернул.
- Чего молчишь?
Катя провела языком по сухим губам.
- Пить хочу. И на работу надо.
- Знаю. - Помедлил еще пару секунд, после чего сел. - Мы поперек кровати лежим. - Катя молчала, и он на нее посмотрел. Она уже повернулась на бок, подтянула колени к животу, а на лице появилась растерянность, видно, не понимала до конца, как теперь себя вести. Жданов наклонился к ней, поцеловал, сначала в щеку, потом в уголок губ, затем склонился к груди, заставляя ее перевернуться на спину и открыться ему. Ласки намеренно смелые, прикосновения дерзкие, в надежде, что она поймет тщетность своих попыток застыдиться случившегося. Ведь устанет раз за разом посыпать голову пеплом, передышки он ей не даст.   
- Я люблю тебя.
Катя смотрела на него, очень внимательно, но на его слова никак не отреагировала, только когда Андрей голову опустил, прижалась губами к его щеке.
Решив, что внимание тоже бывает излишним, и надо дать Кате хотя бы пару минут наедине с собой, Жданов с постели поднялся.
- Надо кофе выпить. У тебя кофеварка или самому варить надо?
- Самому.
- Значит, сварю сам.
- Я утром пью сок, - проговорила она негромко.
Он улыбнулся.
- Похвально.
Жданов стоял перед ней в чем мать родила и вел светскую беседу. Пушкарева взглядом его сверлила, уже с интересом ожидая, когда он все-таки опомнится, но вскоре поняла, что ждет она зря. В другой ситуации сказала бы, что он совсем стыд потерял, а сейчас раздумывала, как ей незаметно на себя край одеяла натянуть. Незаметно не получалось и поэтому она перевернулась на живот. Отвернулась и не заметила, что Андрей понимающе усмехнулся. Как только он из спальни вышел, Катя подтянула ближе подушку и сунула под нее голову. Несколько минут мирилась с затрудненным дыханием, а когда потянулась за зазвонившим телефоном, из-под подушки выглянула, пытаясь отдышаться. Боялась, что это Волошин ее хватился, и ей придется врать и изворачиваться, придумывать какую-то глупую причину своей неявки на работу, а фантазии на это вряд ли хватит, настолько она чувствует себя опустошенной, а увидев на дисплее высветившееся имя подруги, с чуть слышным стоном проговорила ей, вместо приветствия:
- Я сдалась.
Жданов вернулся в спальню минут через пятнадцать, в брюках и на половину расстегнутой рубашке, от него пахло кофе и настроение было благодушным. Кажется, его даже похмелье этим утром не мучило. Он на край кровати присел, протянул Кате стакан с соком, а сам попробовал стянуть с нее одеяло, в которое она успела завернуться. Она по-прежнему лежала на животе, приподнялась на локте, чтобы выпить сок, и повела плечами, когда Андрей принялся целовать ей спину между лопатками. После разговора с Юлианой, которая от души порадовалась за ее женское счастье и посоветовала ей оторваться по полной, за все два года ожидания, стало откровенно неловко от томительной неги и глупой радости, что затопила ее. Ей даже с постели подниматься не хотелось, хотя разум подсказывал сделать это, пока Жданов был на кухне.
- На работу надо, - сказал он, с неохотой отрываясь от нее. Пригладил ее волосы, после чего рука скользнула по ее спине вниз и скрылась под одеялом. - Отец просил съездить с ним на одну встречу. Не могу отказаться.
- Ох уж эти папы, - отозвалась Катя, и попыталась аккуратно отодвинуться. Своего добилась, Андрей руку убрал, что позволило Кате снова натянуть на себя одеяло, и уже без опаски перевернуться на спину. Но лежать перед ним голой, хоть и под одеялом, было странно и неловко, Андрей смотрел на нее так, что мертвого проймет. Пушкарева ерзала и отводила глаза, а Жданов, кажется, этим наслаждался и посмеивался украдкой. Чтобы немного остудить его пыл, поинтересовалась:
- Ты домой заедешь? - В ответ на его удивленный взгляд, пояснила: - Переодеться.
Он головой качнул.
-  В офисе есть запасной костюм.
- Как удобно.
Андрей наклонился к ней, поцеловал в припухшие после его страстного натиска губы, и сказал:
- Я заберу тебя с работы. В шесть, хорошо?
Катя бездумно кивнула, все еще глядя на его губы, потом опомнилась.
- Я ужинаю у родителей. У меня смотрины.
Жданов заинтересованно вздернул брови.
-  У тебя?
Она снова кивнула.
- Папа хочет выдать меня замуж за сына армейского друга. Мама говорит, что он замечательный мальчик.
- Мальчик? Зачем тебе мальчик? У тебя я есть.
Она перестала опираться на локоть, легла, и Андрей сразу к ней наклонился. Понял, что еще один поцелуй, и он точно плюнет на работу и обязательства, останется с ней, и завтра утром им вдвоем придется объяснять, куда они пропали на сутки и чем все это время занимались.
- Хочешь я приеду? - Андрей помог ей подняться  с постели, точнее, взял за руки и поставил на ноги. Одеяло при этом сползло вниз, Катя же лишь проводила его беспомощным взглядом, так как Жданов продолжал держать ее за руки.
- Куда?
- На смотрины. Я могу.
-  Я не сомневаюсь. Андрей, отпусти меня.
Он улыбнулся, наблюдая за тем, как она торопливо надевает футболку. Притянул к себе на секунду и поцеловал в щеку.
- Хорошо, я позвоню. Поеду, еще переодеться надо.
- Побрейся, - сказала она ему вслед.
- Обязательно, - отозвался Жданов уже из гостиной. Через пару минут в прихожей хлопнула дверь, а Катя без сил опустилась обратно на кровать. Кажется, ее жизнь опять изменилась, только пока не ясно, хорошо это или опять не очень.
На работу она была сегодня не настроена. Так сказать, витала в облаках, в волнительных и смущающих воспоминаниях, и время от времени прикладывала к горящих румянцем щекам ладони. Но сосредоточено кивала, слушая Волошина, правда, тот все чаще останавливал на ней задумчивый взгляд, а затем еще и фыркнул.
- О чем ты думаешь?
Катя расправила плечи и пару раз моргнула, словно очнувшись.
- Ни о чем. То есть, о финансовой стратегии...
- Чьей?
Катя осторожно отогнула край документа, чтобы прочитать название обсуждаемой компании. Волошин заметил и прижал документ указательным пальцем. Приподнял одну бровь, с интересом ожидая от Кати ответа. Она еще мгновение боролась, пытаясь мысленно воззвать к своему профессионализму, после чего все-таки сдалась.
- Извини, голова совершенно не работает.
- Вижу. Что-то случилось?
- Нет, - чересчур поспешно отозвалась она.
- Ты врешь так неумело, что у тебя даже уши красные.
-  А тебе обязательно нужно это заметить, - огрызнулась она, хватаясь за уши.
Волошин грузно опустился в свое кресло, вытянул ноги, принимая наиболее удобную позу, а на Катю рукой махнул.
- Иди отсюда. У меня от твоего одуревшего вида весь настрой на работу пропадает. На массаж, что ли, сходить?
Катя, не забывая воодушевленно улыбаться, собрала со стола свои документы, и поторопилась из кабинета начальства выйти, оставив риторический вопрос Волошина без ответа.
Ей было жарко. Весь день ее изводил этот странный жар, даже кондиционер не спасал. Катя сидела в тишине своего кабинета, обмахивалась пустой папкой, а думала... думала о том, о чем думать не следовало, но это было выше ее сил. Кто-нибудь, с понятиями и воспитанием ее родителей, сказал бы, что это настоящее бесстыдство, ведь Жданов еще женат, а она мало того, что переспала с ним, так еще и изнывает от того, насколько сильно хочет повторения. Катя все пыталась связать воедино свои мысли и ощущения, никак не получалось, и в итоге она пришла к выводу, что идеального выхода из ситуации не будет. И ее сексуальные желания совсем не связаны с теми решениями, касающимися ее жизенных принципов, которые она приняла когда-либо или еще примет. Она просто его хочет, и то, что произошло сегодня утром, заставило ее забыть о порядочности, разуме и сдержанности. Два последних года каждое событие в ее жизни было подчинено разуму, она все планировала и рассчитывала. Даже если и ходила на свидания, которые заканчивались поцелуями под дверью ее квартиры, она к этим поцелуям морально готовилась, заранее, потому что это было логичное завершение вечера, что она проводила с мужчиной, которому она нравилась, который хотел от нее большего, и это ей льстило. Тело все это время молчало, подчиненное сдержанности и мудрости, как Катя сама считала, если и напоминало о себе всплесками чувственных воспоминаний, то это опять же было связано с Андреем, которого не было рядом, и Катя задавливала в себе физическое желание, а вот сегодня Андрей его разбудил, и ей теперь неудобно. Если честно, ей даже сидеть неудобно. Она без конца ерзает и не знает, как избавиться от жара внутри. Точнее, она знает, и от этого опять же стыдно.
Оказавшись вечером на пороге родительской квартиры, силилась улыбаться. Слышала громкий голос отца с кухни, тот с бравыми интонациями делился с другом по службе деталями их жизни, а Катя, прежде чем предстать перед малознакомыми людьми, остановилась перед зеркалом, оглядела себя придирчивым взглядом. Заправила волосы за ухо, одернула платье, губы облизала, и замерла, некстати припомнив, что ей Жданов сегодня по телефону говорил, видимо, не сомневаясь в том, что она чувствует и из-за чего страдает сегодня.
- Катерин, ты где пропала? - громогласно вопросил отец, и она поспешила на кухню. Вошла, улыбаясь, и вежливо поздоровалась, а отец вышел к ней из-за стола, приобнял за талию. -  А вот и красавица наша.  - И заметил с удовольствием: - Раскраснелась.
Кате с трудом удалось удержать улыбку на губах. И подумала с тоской: знал бы ты, папа, отчего я раскраснелась.
Ее представили друзьям родителей, и Катя искренне попыталась припомнить, как в трехлетнем возрасте сидела у дяди Феди на коленях, а его сын Антон таскал ее за тощие косички. Все это, безусловно, было мило и познавательно, но о жидкости ее косичек дядя Федя мог бы и промолчать, честное слово.
А вот сын его, довольно милый молодой человек, внушительной комплекции и по солдатски бритой головой, был малоразговорчив, с аппетитом ел,  не участвуя, как и она, в разговоре за столом, и лишь время от времени бросал на Катю изучающие взгляды. В какой-то момент Пушкарева на самом деле почувствовала себя девицей на выданье, к которой жених присмотреться пришел - подходит она ему или он еще в другом месте повыбирает.
Часа через полтора семейного кошмара, начали приходить смски от Жданова, и с каждой его нетерпение только усиливалось. Началось все с непритязательного "Как все проходит?", продолжилось "Не пора заканчивать семейную встречу?", затем потоком пошло недоумение по поводу такой задержки, и, в конце концов, пришло полное раздражения сообщение: "Тебя замуж выдают, что ли?".
- Катерина, кто тебя донимает? - не менее раздраженно поинтересовался отец, оторвавшись от интересной беседы. Устремил на нее осуждащий взгляд, и Катя на короткое мгновение запаниковала, испугавшись, что родители каким-то образом прочтут ее мысли и нетерпение, сковывающее тело.
- Это по работе, папа.
- Опять? Ночь скоро.
Она лишь плечами пожала, глянула исподлобья на гостей, а отец обратился к тем  с объяснениями и невысказанными претензиями к родной дочери.
- Все карьеру делает. Нет бы о себе подумать, о муже, о детях наконец...
- Валера, ладно, - попробовала вступиться за дочь Елена Александровна.
- Что ладно, Лена?
- Но раз карьеру делает, значит получается, -  с уважением заметила гостья, и Пушкарев, недолго думая, сменил гнев на милость, взглянув на дочь с затаенной гордостью.
- Еще как получается!
Вырваться смогла только через час. На прощание, чтобы не расстраивать отца и его друзей, за руку попрощалась с Антоном. Энергично ее встряхнула, заверила, что была крайне рада познакомиться с ним и его родителями, и они обязательно еще встретятся. Когда-нибудь.
Мама вышла вместе с ней из квартиры и заговорщицким шепотом поинтересовалась:
- Ну что, Катюш?
Катя, которой не терпелось убежать, замерла на второй ступеньке лестницы.
- Что, мам?
Елена Александровна растерянно моргнула.
- Антон тебе как?
- А-а. - Катя обстоятельно кивнула. - У него хороший аппетит.
Елена Александровна заметно расстроилась.
- Не понравился?
Катя вернулась, поднялась на лестничную клетку и мать обняла.
- Мама, он, наверное, на самом деле замечательный мальчик. - Наклонилась к ее уху и шепнула: - Только мне не нужен мальчик.
- А кто тебе нужен?
На этот вопрос Катя не ответила, только улыбнулась краешком губ, и пообещав позвонить завтра, побежала вниз по ступенькам.
- Наконец-то, - проворчал Андрей, дожидавшийся ее в машине неподалеку. Наблюдал, как Катя устраивается на сидении, захлопывает дверь, поворачивается к нему, а сам сверлил ее подозрительным взглядом. - Ну что? Как жених?
Пушкарева выдала широкую, воодушевленную улыбку,  и повторила слова матери:
- Замечательный мальчик.
- Серьезно?
Она кивнула и принялась расписывать его достоинства.
- Метр девяносто, косая сажень в плечах, мечтательный взгляд. А главное, он не разговорчив. В последнее время это качество в мужчинах меня очень привлекает.
- Меня в женщинах тоже, но по жизни не везет.
Катя выдохнула, подрастеряв задор. Обратила внимание на легкий свитер и джинсы, в которые Андрей был одет, и снова спросила с затаенной тревогой:
- Был дома?
- Нет, в магазин заехал. Домой я звонил, но Ника еще не готова ко встрече со мной. - Он руку протянул и коснулся ее плеча, сдвигая вниз ткань платья, а Катя, изнывавшая весь день от внутреннего жара, вдруг поежилась, по коже побежали мурашки. Выпустила из рук сумку, та съехала по ее коленям и упала на пол, а Катя потянулась к  Жданову, и даже на сидении привстала, поворачиваясь к Андрею лицом, чтобы было удобнее его целовать. Уже через пару минут оказалась на его коленях, руль ощутимо давил ей на бедро, но было не до таких мелочей, как удобство. Не произнося лишних слов, продолжали целоваться, оба прекрасно понимая, к чему это ведет, и к Катиному позору первым опомнился и отстранился от нее Андрей. Глянул мутным взором, принялся подтягивать наверх сползший лиф ее платья. Не удержался и еще раз быстро поцеловал, убрал волосы с ее лица.
- Поедем к тебе.


Продолжение следует…

0

17

Утро следующего дня началось с суеты. Проснувшись, выяснили, что будильник завести забыли, и на работу оба безнадёжно опоздали. Да и желания не было. Но если Андрей мог позволить себе опоздать или даже прогулять один рабочий день, никому ничего не объясняя, то  Катя таким преимуществом не обладала, и пока Жданов валялся в постели, не в силах проснуться, она металась по квартире, то и дело натыкаясь на беспорядок и злясь на себя за допущенное прошлым вечером распутство. В гостиной диванные подушки валялись на полу, рядом, на журнальном столике пустая бутылка из-под вина и бокалы, на пороге спальни некоторые детали её нижнего белья, свитер Андрея почему-то на торшере. В конце концов споткнувшись об одну из диванных подушек, остановилась посреди гостиной и приказала себе выдохнуть, осознав, что её беготня по квартире ни к чему не ведёт. Посмотрела на часы, мысленно застонала, но прежде чем успела придумать достойный предлог, чтобы объяснить своё нежелание работать второй день подряд, телефон зазвонил, и Катя мысленно похвалила Волошина за проницательность, увидев его имя на дисплее.
- Если я скажу, что заболела, ты поверишь? – задала она осторожный вопрос.
- Нет.
- Я почему-то так и подумала.
- Кать, у тебя крышу сорвало?
- Почти.
Борис что-то проворчал в сторону, затем поинтересовался:
- И как долго это будет продолжаться? Хотя бы примерно?
- Откуда я знаю? До вчерашнего дня я была вдумчивым и рассудительным человеком.
- Ага, - отозвался он с тоской в голосе. – После обеда хоть появишься? У нас встреча назначена, ты  помнишь?
- Конечно, помню. И после обеда появлюсь.
- Как-то подозрительно ты оживилась, - решил повредничать Волошин. – Надеюсь, ты с пользой проведёшь это время и оценишь мою доброту.
- Не сомневайся, - заверила она его. Ещё раз оглядев гостиную, оторвала пару виноградин и сунула в рот.
Андрей с постели поднялся только через полчаса. Поймал её в ванной, зажал в угол и поцеловал. Он был всё ещё сонный, тёплый, у него были колючие щёки и тёплые губы. Кате показалось, что она за одну секунду, после первого прикосновения, превратилась в желе, поддавшись его рукам и не споря с его желаниями. На поцелуй ответила и прижалась к нему ненадолго.
- Надо было меня разбудить, - проворчал Жданов, с неохотой отпуская её. Открыл воду и наклонился над раковиной, умылся холодной водой, отчего сразу в голове начало проясняться.
- Понятия не имею, как это сделать, когда ты голову под подушку суёшь, - с преувеличенным спокойствием ответила Катя, наблюдая за ним исподтишка. Это всё ещё казалось странным – Андрей Жданов утром у неё дома. Заспанный. Небритый. И в трусах.
Он глянул на неё одним глазом из-за полотенца, усмехнулся.
- Ты научишься.
Произнёс это с особой интонацией, от которой Катю в жар бросило. Она глаза отвела, поспешно сунула ему в руки большое чистое полотенце и указала пальцем на душевую кабину, а сама из ванной комнаты поспешила выйти.
- С работы не звонили? – спросил он у неё через несколько минут, перекрикивая шум воды.
- Из «Зималетто»? – вроде бы удивилась Катя. – С какой стати они будут звонить мне домой?
Андрей рассмеялся. Катя не могла это точно расслышать, но была в этом уверена. Он смеялся.
- А что, не звонят?
- Андрюш, прекрати шутки шутить.
- У меня хорошее настроение. Что совсем не удивительно.
- Совсем не удивительно, - повторила за ним Катя полушёпотом, зная, что он не услышит. У неё же было настроение странное – вроде бы, и счастлива, ей легко и приятно рядом с Андреем, но с другой стороны, ощущение нереальности происходящего только нарастало, с каждой минутой. Заправляла постель, пока Жданова в комнате не было, сегодняшним утром на это ушло куда больше времени, чем обычно, а сама гадала: что же дальше?
У шкафа стоял небольшой чемодан с вещами Андрея, кажется, он вместе с чемоданом всё в магазине  и приобрел, вот только вчера было недосуг разглядывать обновки. И Катя сейчас в некотором сомнении на чемодан смотрела, потом всё-таки расстегнула молнию и подняла крышку. Достала мужскую рубашку в упаковке, покрутила её в руках. Просто замечательно. Новые джинсы комком на кресле валяются, свитер всю ночь провёл на торшере, а рубашки запакованные и не глаженные. Как там Волошин говорил? С пользой проведи свободное время? И даже возразить ему нечего.
- Почему у тебя нет кофеварки? – то ли удивился, то ли возмутился Жданов немного погодя.
- Потому что она мне не нужна. Я редко пью кофе. – Отмахнувшись от разговоров о кофе, она продемонстрировала Андрею две упакованные рубашки – белую и бледно-голубую, предлагая выбрать. Жданов хмыкнул, несколько заискивающе, указал на бледно-голубую. А когда Катя отвернулась к гладильной доске, подошёл и быстро поцеловал её в щёку.
- Не злись. Я кофе сварю. Я хорошо варю кофе. А ещё сделаю тосты. Видишь, никаких бытовых проблем.
Пушкарёва замерла с развёрнутой рубашкой в руках.
- Это был намёк?
Андрей потёр кончик носа, секунду размышлял, затем решил признаться:
- Маленький такой намёк.
- Интересно.
Он присел на подлокотник дивана и теперь смотрел Кате в лицо.
- Я оставлю Нике квартиру. Думаю, это правильно. Как ты считаешь?
Она пожала плечами.
- Наверное.
Жданов кивнул, приглядываясь к ней с особым нетерпением.
- Так что… Я, наверное, буду бездомным. По-твоему, это очень плохо?
- Главное, что не безработным.
- Вот тут ты права! А так как мы с тобой отлично справляемся с бытовыми трудностями, никаких  проблем возникнуть не должно. Ты со мной согласна?
Катя кинула на него быстрый взгляд.
- Ты сидишь на моём любимом журнале.
Брови Андрея взлетели вверх, он сам поспешил подняться и взглянул на подлокотник, на котором лежал раскрытый и теперь основательно примятый глянцевый журнал. Он его сложил и переложил на журнальный столик, очень аккуратно. Катя с усмешкой наблюдала за ним.
- Пойду варить кофе. С чем ты ешь тосты?
- С мёдом. Мёд в холодильнике, на верхней полке.
- Запомнил. – Жданов скрылся на кухне, Катя слышала, как хлопнула дверца холодильника, потом шкафа, а следом раздался недоумённый голос: - А микроволновка где?
Пушкарёва упрямо поджала губы, после чего слегка встряхнула выглаженную рубашку, решив оставить вопрос Андрея без ответа. Он что-то делал на её кухне, от него было много шума, такое ощущение, что он попросту метался по ней, а Катя думала о том, до чего же это странно и в некоторой степени неправильно – они столько лет друг о друге думали, злились, лелеяли обиды, параллельно о чём-то мечтали и на что-то надеялись, а самых банальных вещей друг о друге не знают. Кто что из них любит на завтрак, и на какой стороне кровати спать предпочитает.
Когда она вошла на кухню, Андрей протянул ей стакан сока, а она вдруг спросила:
- С какой стороны ты спишь?
- С правой, - тут же ответил он. Вдруг замер и взглянул на неё со всей серьёзностью, видимо, уловив важность момента. – А ты?
Она слабо улыбнулась.
- Считай, тебе повезло.
Андрей отставил в сторону тарелку с тостами, шагнул к Кате и обнял.
- Боишься?
- Нет. Пытаюсь осознать.
Он усмехнулся и ткнулся подбородком в её макушку.
- Я тоже. Но мы справимся. – Андрей прижался лбом к её лбу и заглянул в глаза. Заговорщицки улыбнулся. – У тебя будет контрольный пакет акций наших отношений, пятьдесят один процент. Хочешь?
Катя провела пальцем по его подбородку.
- И что мне даст один лишний процент?
- Ну… Я буду тебя баловать. И иногда уступать.
- Иногда?
Он лишь плечами пожал, потом прижался губами к её губам.
- Давай попробуем, - шепотом попросил он. – Нам ещё тогда нужен был этот шанс. Не надо мне было тебя слушать, - Андрей обнял её покрепче, спрятался от её прямого взгляда. – Нужно было тебя схватить, увезти и запереть где-нибудь.
- Запереть?
- Да. Чтобы ты никого не видела и не слышала, кроме меня. Чтобы тебя не отвлекали всякие… Борщёвы, - выговорил он с негодованием ненавистную фамилию.
А вот Катя заинтересовалась.
- Так ты его имя вспомнил?
Он отпустил её, взглянул с неудовольствием, даже попытался передразнить её язвительность.
- Я и не забывал. Чтоб ему пусто было со всеми его ресторанами и белыми костюмами.
- Андрей, так нельзя говорить.
- Можно. Ты кофе будешь?
- Нет. – Катя присела за стол, сделала пару глотков сока, потом взяла с тарелки тост. Андрей налил себе кофе, присел напротив неё и ноги вытянул. Выглядел довольным, правда, зевнул от души, сказывалась бессонная ночь. Катя наблюдала за ним, размазывая  мед по тосту. – Съезди сегодня к Нике.
Жданов встрепенулся, даже на стуле выпрямился.
- Кать, я же тебе говорил…
- Знаю. Но ты всё равно съезди. Она тебя обманывает. Думаю, она сейчас больше всего на свете хочет, чтобы ты приехал.
Он зубами скрипнул, но не от злости, а от безысходности.
- Да, чтобы сказать, что всё неправда. Но я не могу. Так зачем я поеду?
- А заставлять её ждать, изо дня в день, это правильно по-твоему?
Андрей потянул себя за ухо, чувствуя себя подлецом. Даже аромат свежесваренного кофе перестал будоражить.
- Хорошо, - наконец сказал он.
Жданов замолчал, задумался, даже хмуриться начал. Катя ещё ждала от него каких-то слов – рассуждений или возражений, возможно, заготовленных  для Ники оправданий, с желанием посоветоваться, но Андрей молчал, и тогда она протянула ему свой тост. Он слабо улыбнулся, после чего наморщил нос.
- Сладкий.
- Андрюш, ты пьёшь черный кофе без сахара, думаю, немного мёда тебе не повредит.
Он спорить не стал, протянул руку за тостом, но вместо этого пальцы обхватили Катино запястье, и Андрей наклонился к её руке. Она рассмеялась, когда он втянул в рот её мизинец, испачканный в мёде.
- Ты знаешь, как я тебя люблю?
Катя поднялась, когда он отпустил её руку, собиралась пройти к раковине, чтобы сполоснуть липкие руки, а когда Андрей это сказал, медленно повернулась и вернулась к нему. Обняла за шею и сказала ему на ухо:
- Это единственное оправдание, которое у нас есть. И то, оно только для нас. Поэтому будь с ней… мягче.
Андрей кивнул.
К Нике он поехал ближе к вечеру. К полудню только оказался в офисе, сотрудники как раз собирались на обед, и его появление в холле было воспринято хоть и с воодушевлением, но достаточно настороженно. Такое опоздание шефа не сулило ничего хорошего, по крайней мере раньше, это означало, что вечер, а скорее всего и ночь, у него прошли бурно, с утра он чувствует себя плохо, соответственно настроение у него поганое, и на глаза ему лучше не попадаться. И поэтому, понимая настороженность коллектива, Жданов лишь сдержанно поприветствовал женсовет и попавшихся в коридоре встреч сотрудников, и поспешил скрыться за дверью своего кабинета, от всей души надеясь, что его не побеспокоят. Проходя мимо зеркала вдруг остановился, посмотрел на себя, на тёмные джинсы и светлую рубашку, отглаженную пару часов назад руками Екатерины Пушкарёвой, и понял, что именно это его и будоражит. Впервые Катя ему рубашку гладила, заботилась о нём в полном смысле этого слова, и даже под конец завтрака прочитала небольшую лекцию про пользу мёда, говорила, что нужно по утрам обязательно съедать хоть чайную ложку. Жданов не спорил, слушал, почти с удовольствием, и ему было плевать, о мёде она говорит или о запуске спутника на околоземную орбиту, лишь бы говорила, обращаясь именно к нему, с заботой о нём, о его здоровье. Всё-таки это здорово, когда любимая женщина печётся о твоём здоровье. Даже когда подразумевается твоё здоровье лет через двадцать. От этого ещё приятнее, понимаешь, что у неё серьёзные намерения. Жданов мысленно усмехнулся над тем, как это прозвучало: серьёзные намерения. Он никогда не думал о женщинах в этом ключе. Обычно о серьёзности намерений он себе напоминал, когда становилось ясно, что женщина рядом  с ним недовольна происходящим между ними.
Последнее как раз и относилось к его жене. Ника не была довольна происходящим, и когда Андрей приехал домой и открыл дверь своим ключом, вышла ему навстречу. Она не выглядела убитой горем, не была заплаканной, скорее уж чересчур спокойной. И его встретила внимательным холодным взглядом, ни одной эмоции на лице не отражалось. Андрей даже в первый момент едва не поддался искушению сбежать. Снова выйти за дверь и уйти поскорее. Но вместо этого дверь за собой закрыл и сделал попытку улыбнуться.
- Привет.
Она бесстрастно кивнула.
- Не думала, что ты сегодня приедешь.
- Не хочешь меня видеть?
- Я этого не говорила. Скорее уж, ты не хотел меня видеть. Несколько дней не появлялся.
- Решил дать тебе время.
Ника снова кивнула, посторонилась, когда Андрей направился в гостиную. Это было бессознательное движение, будто ей была неприятна сама мысль о том, что он может ненароком её коснуться. Про себя Жданов это отметил, но вида не подал.
- Где ты был? – спросила Ника. И прежде чем Андрей успел сформулировать правильный ответ, сама подсказала ему, что хотела бы услышать: - У Ромы?
Жданов неопределённо пожал плечами, не зная, стоит ли вот так сразу сваливать на жену информацию об изменившихся обстоятельствах его личной жизни. Ведь, если вспомнить о совести, измениться у него ничего не может, не должно, вплоть до развода.
- Я волновалась.

- Я же звонил.
- Да.
Андрей обвел взглядом гостиную, отметил идеальную чистоту, и у него отчего-то засосало под ложечкой. Как-то не так он представлял их первую встречу после того разговора. Ника была слишком спокойна, а он, по дороге домой, честно сказать, готовил себя к встрече с градом упрёков и обвинений, без сомнения справедливых. Но жена молчала и только глазами его ела.
- То, что ты мне тогда сказал…
- Ничего не изменилось, Ника. Нам, честно, лучше развестись.
- А можно развестись честно?
- Не цепляйся к словам. Я все эти дни думал.
- И я думала.
- И что же?
- Я не понимаю, что я сделала не так. Я не слишком образована или воспитана?
Андрей решительно покачал головой.
- Нет.
- Не качай головой и не отмахивайся от меня, пожалуйста. Для меня это важно, важно понять…
- Да нечего тут понимать. – Андрей тяжело опустился на свой диван и уставился на любимый камин. Камин было жалко, всем сердцем. – Просто не сложилось.
Ника за его спиной жестко усмехнулась.
- И это решил ты. Ты решил, что у нас двоих не сложилось.
- Ты поймёшь, потом.
- Нет! Не пойму, Андрей, потому что ты не объясняешь. Ты даже шанса мне не дал, - закончила она тише.
Андрей посмотрел на неё, взгляд жены казался потерянным, и это лишь усугубляло ситуацию, Андрей с каждой минутой чувствовал себя всё больше виноватым.
- Ты сказала родителям?
Ника молчала. Конечно же, она ничего не сказала. Она всё ещё ждёт, что всё изменится, она надеется, что говорить ничего не придётся, расстраивать их.
Она подошла и села рядом, смотрела не на камин, а на картину над ним. Нечто абстрактное в тёплых тонах, полная мешанина, то же самое, что и в душе  у обоих.
- У тебя кто-то есть? Другая женщина?
Андрей откровенно поморщился, надеясь, что Ника этого не заметила.
- Не в этом дело.
Она повернула голову, посмотрела.
- «Не в этом дело»? – повторила она за ним, губы скривились, но она постаралась взять себя в руки. – Но она есть?
- Ника, я тебе сказал в тот раз, что я виноват, я ошибся. Другие женщины, есть они или нет, не причём. – Конечно, он врал, но раскладывать всё по полочкам в своей душе, на глазах у жены, которая вот-вот заплачет, он был не в состоянии. – Ты не счастлива в Москве, и я это вижу, с первого дня, с первой недели.
Она вцепилась ногтями в диванную обивку.
- Но, не смотря на это, ты готов отдать мне квартиру, - проговорила она насмешливо.
Жданов выдохнул.
- Я просто предложил. Но раз она тебе не нужна…
- То что? Ты мне заплатишь?
- Ника!
Она вскочила и принялась мерить комнату шагами. Выглядела нервной, сжимала руки в кулаки, но на Андрея не смотрела.
- Я люблю тебя.
Жданов покаянно опустил голову.
- Знаю.
- Тебе всё равно?
- Мне не всё равно! И никогда не было всё равно, ты знаешь. Но я не подхожу тебе.
- Это опять решил ты? Меня спросить не забыл? – Она остановилась перед ним. – Скажи, наконец, правду, что я тебе не подхожу. Наберись смелости и скажи!
- Хорошо! – Андрей рыкнул, не сдержавшись, и произнёс: - Ты мне не подходишь. – Заметил, что она побледнела и судорожно поджала губы, и поспешил объяснить: - Но не из-за того, о чём ты думаешь. – Он сдвинулся на край дивана, чтобы дотянуться до Ники, осторожно взял её за руку. – Ты замечательная, Ника. И я говорю это не для того, чтобы тебя успокоить или утешить. Ты, на самом деле, особенная. Очень красивая, добрая. И если бы не я, если бы не мои тараканы в голове, - Андрей невесело усмехнулся, - наверное, все сложилось бы по-другому, и я был бы счастлив, мне было бы спокойно рядом с тобой. Но я знаю, что ничего не выйдет.
- Я не нравлюсь твоим родителям.
- Это неправда. Папа от тебя без ума.
- А Маргарита Рудольфовна разочарована, - подтвердила она с тоской. – Не о такой невестке она мечтала, я уже поняла. У меня ничего не получается, я ничего не могу запомнить и сделать, как надо. Ей больше по душе Кира. Или такая, как Катя. Они-то всё знают и во всём разбираются. Даже о семейном бизнесе с ними можно поговорить! Куда уж мне…
Андрей руку её отпустил, потёр переносицу.
- Это не так. И Кира… с Катей не всегда поступают правильно, и мама… не всегда ими довольна.
- Правда? – Ника зло фыркнула.
- Правда, - подтвердил Андрей, стараясь выглядеть спокойным. – Если хочешь знать, Катя тоже не всегда разбиралась в семейных делах, - «Язык бы себе откусить за «семейные дела», подумал Жданов, но было уже поздно, - да и в обществе появляться не любила. Это всё приходит… с опытом.
- А мне этого опыта набираться негде. Ты ведь этого не хотел.
Андрей поднялся, не в силах больше смотреть на неё снизу вверх.
- Ты права, это было эгоистично с моей стороны.
Ника следила за ним взглядом.
- А теперь у тебя другая женщина. – И тут же упрекнула: - Мы женаты всего полгода, Андрей.
- Я не говорил тебе этого.
- Но ты не отрицал! – Она отвернулась, дышала тяжело, казалось, что вот-вот заплачет. – Будь проклята эта Москва, - сказала она, в конце концов. – Дома всё было по-другому, нам хватало друг друга, а здесь…
- Здесь мой дом, Ника.
- И ты им гордишься, да? – Ника развернулась к нему лицом, взглянула зло. – Скажи, гордишься? Все эти люди, которые шепчутся у нас за спиной; дорогие рестораны и магазины, в которых ты привык бывать; когда тебя узнают в лицо; и все эти женщины!..
- Какие женщины?
- Андрей, я не глухая и не слепая! Все только и говорили о том, что долго ты от соблазна не удержишься. Модели, актрисы, они же все красавицы, и каждая – каждая! – проходя мимо, бросала на тебя особенный взгляд. А ты будто и не замечал, ты только улыбался, а они… они потом на меня смотрели и начинали посмеиваться. Но ты опять же не замечал.
- Надо было мне сказать.
- И что бы ты сделал? Запретил им на тебя смотреть? Или не завел бы любовницу?
- У меня не было любовницы, - твёрдо сказал он, считая себя правым. Ведь у него, на самом деле, не было интимных отношений на стороне до тех самых пор, пока он не попросил у жены развода, пока не решил для себя, чего же он всё-таки хочет. Но Ника его уже не слышала, она разошлась и с энтузиазмом выпускала пар.
- Даже твоя мама меня предупреждала! Не открытым текстом, но она постоянно говорила мне, что я не должна давать тебе полную свободу. Что должна везде ходить с тобой, показать всем, что ты женатый человек. Но разве тебе это было нужно? Ты ведь не хотел жену, вхожую в общество. Ты хотел, чтобы я сидела дома и варила тебе борщи. И я сидела и варила. Борщи, которые ты не ел! И в итоге оказалась у разбитого корыта. Разве это справедливо?
- Никто не говорит о справедливости, Ника.
- Конечно. Говорить о ней тебе совесть не позволяет. То, что осталось от твоей совести!
Андрей выдохнул, упёр руки в бока и опустил голову, глядя себе под ноги. Попросил:
- Успокойся.
- Но разве я не права?
- Может, и права. Тебе станет легче, если я признаюсь? Ты права. Я негодяй… наверное. И женщин у меня было много. Правда, по-другому, быть не могло, при моей-то работе. И да, я старался расставаться со всеми по-хорошему, без скандалов, правда, не всегда получалось. И пока я старался ублажить других – плохое слово, да? – забывал о тех, кто рядом. Очень надеялся, что история с Кирой меня научила чему-то, но, как оказалось, нет. И мне остаётся только извиниться. Но, Ника, я искренне верил… я хотел быть с тобой.
На её глазах показались слёзы.
- Тогда почему ты так поступаешь?
- Потому что это желание было лишь попыткой забыть другое, более важное.
- Другое? – повторила она, прищурилась, вглядываясь в его лицо. – Или другую?
Секундная пауза, и вот Андрей уже вскинул подбородок, вдохнул полной грудью, почувствовав себя свободнее, и вместо ответа, негромко проговорил:
- Я возьму кое-что из вещей. Надоело по магазинам мотаться.
- Ты не вернёшься домой?
- Не думаю, что мы сможем пережить ночь под одной крышей. Это самоубийство.
Он ушёл в спальню, распахнул дверцы шкафа, от души радуясь передышке. На секунду даже зажмурился, потом понял, что просто вытаскивает вещи и кидает их на кровать, а во что их сложить – не понятно. Достал с верхней полки большой чемодан, сгрёб с постели свои вещи в охапку и сунул внутрь.
- Что я буду делать здесь одна?
Он оглянулся через плечо. Ника стояла в дверном проёме, растерянная и держалась рукой за косяк. Андрею стало до жути неудобно перед ней, самому показалось, что он в спешке сбегает от неё, похватав первое, что попалось под руку. Заставил себя остановиться, повернуться к ней лицом, и после короткой паузы заговорил, стараясь быть рассудительным:
- Подумай, чего ты хочешь от жизни. Я во всем тебя поддержу.
Она криво усмехнулась.
- Ты уже поддержал однажды, спасибо.
- Мне жаль.
Ника смотрела на собранный чемодан, после чего коротко кивнула. Прошла в спальню, аккуратно Жданова обошла и присела на другой край кровати, к нему спиной.
- Иди. Тебя, наверное, кто-то ждёт.
Андрей колебался. Смотрел на жену, видел, насколько она напряжена, и никак не решался уйти. В конце концов, присел на постель рядом с ней.
- Ника… - начал он, но она его перебила:
- Я не держу тебя, иди. Не падаю тебе в ноги и не хватаюсь за тебя. Ты же этого не любишь.
Андрей едва заметно улыбнулся.
- Ты бы никогда так не поступила.
- Ты это знаешь, да? – переспросила она, не скрывая язвительности. Смотрела в сторону и глотала слёзы.
Жданов кивнул.
- Знаю. Я много о тебе знаю. Но я не могу… Не могу сказать, что всё хорошо, что будет ещё лучше. Не могу сказать…
- Что любишь?
Он лишь кивнул, хотя она сидела, отвернувшись и видеть этого не могла.
- Мне нужно уйти.
Она подняла руку и вытерла слёзы.
- Я ненавижу тебя.
- Это неправда, Ника.
- Всё равно ненавижу.
Андрей поднял руку, хотел приобнять её за плечи, но в последний момент передумал, не решился дотронуться, это желание ему самому показалось издевательством над её чувствами. Поэтому повторил:
- Мне очень жаль. – А прежде чем выйти из спальни, пообещал: - Я позвоню тебе завтра.
Ника не ответила, так и сидела, окаменевшая, на краю постели, и Андрей не сразу решился уйти. Понимал, насколько ей тяжело, и прекрасно знал, что будет, как только он выйдет за дверь, уйдёт из квартиры. Он оставляет её наедине с её отчаянием и болью, но остаться он мог только в одном случае – остаться с ней. Попросить прощения, сказать, что он её любит, пообещать, что никогда не уйдёт. Но ничего из этого не было правдой, он даже произнести всё это вряд ли сможет, даже из жалости, даже из огромной симпатии и какого-то рода любви к этой женщине. Он прожил с ней почти два года, это что-то да значит. Это очень много значит. Поэтому он поспешил из квартиры уйти. Закрыл за собой  дверь и только после этого позволил себе выдохнуть, чувствуя, как тяжело колотится сердце.
К Кате сразу не поехал. Больше часа колесил по городу, если можно так сказать в час пик в Москве, но пару раз намеренно сворачивал не на ту улицу, и снова застревал в пробке, автомобиль медленно двигался, но сегодня его это не тяготило. Андрей раз за разом прокручивал в голове разговор с женой, боролся с желанием позвонить ей, чтобы узнать, что с ней всё в порядке, но знал, что бодрого голоса не услышит, и не хотел ей мешать переживать случившееся. Даст Бог выплачется сегодня, отведёт душу, скорее всего, пошлёт на его голову с десяток проклятий, но от отчаяния своего освободится. А он, собираясь поехать к Кате, предвкушая вечер с ней наедине, чувствовал свою вину ещё и за то, как приятно сжимается сердце и становится тепло на душе от этих мыслей. Хотя, сегодня романтический вечер вряд ли получится, он всё равно будет постоянно сбиваться на мысли о жене.
В какой-то момент, устав стоять напротив фонарного столба и смотреть в заднее стекло впередистоящего автомобиля, на котором болталась табличка с призывным восклицанием «Махнём на море?!», свернул на стоянку большого магазина, с желанием размять ноги. В магазине провёл лишние сорок минут, но зато под дверью Катиной квартиры оказался нагруженный вещами. Во-первых, чемоданом, а во-вторых, большой коробкой из магазина. Андрей держал её под мышкой и едва не выронил, когда попытался переступить порог, втаскивая её одновременно с чемоданом.
- Ты ещё что-то купил? – подозрительно поинтересовалась Катя, глядя на то, как он балансирует с неудобной коробкой.
Андрей глянул на чемодан у своих ног.
- Это из дома.
- Заезжал? – тихо спросила она.
Андрей коротко кивнул, не особо желая вдаваться в подробности. Поэтому чемодан был забыт у двери, а вот коробку он торжественно пронёс на кухню и поставил на стол.
- Вот, - сказал он и улыбнулся, крайне довольный собой.
Катя остановилась рядом и принялась разглядывать это чудо.
- Это ты мне купил?
Андрей взмахнул рукой, вроде бы собираясь придумать красивую историю, но, в конце концов, лишь ткнул пальцем в рисунок на коробке.
- У неё семь программ.
- С ума сойти, - притворно поразилась Катя, приглядываясь к его лицу, а не к изображению на коробке.
Жданов важно кивнул.
- Да. Она  капучино делает, латте и эспрессо. Она сама может молоть кофе, делать пенку. А, самое главное! У неё есть функция самоочистки. Тебе нравится?
- Я в восторге, - серьёзно сказала Катя. – Особенно от того, что она будет чистить себя сама. Если это правда, конечно.
- Сейчас проверим. Хочешь капучино?
Андрей занялся распаковкой чудо-машины, а Катя подошла и провела рукой по его волосам.
- Всё плохо, да?
Он в первый момент замер, затем поймал её руку и сжал.
- Это я узнаю завтра, - ответил он негромко. Катя видела, как он нахмурился, руку её ещё сильнее сжал, но затем заставил себя расслабиться. Даже улыбнуться попытался. Достал кофе-машину из коробки, поставил на стол, а Катю попросил: - Неси чашки, будем пробовать всё.
- Мы же не уснём потом.
Жданов усмехнулся, не поднимая головы.
- В этом и смысл, милая.

Продолжение следует…

0

18

Андрей, внимательно наблюдавший за тем, как проходит съёмка для нового каталога «Зималетто», отошёл немного в сторонку, махнул рукой фотографу, чтобы продолжали без него, присел на стул и негромко проговорил в трубку:
- Теперь я слышу, мама.
- Ты на съёмках?
- Да.
- И как всё идёт?
- Как всегда, - несколько нетерпеливо отозвался он. – Лучше ты мне скажи, как всё идёт?
Маргарита вздохнула, причём вздохнула не просто расстроено, а даже устало.
- Порадовать мне тебя нечем, дорогой. Ты сделал всё, чтобы создать побольше трудностей.
Андрей недовольно поджал губы, и всё же попробовал возразить:
- Мама, я заезжал домой вчера, Ника не выглядела… смертельно больной.
- А я и не говорю, что она смертельно больна. Но её показное равнодушие меня беспокоит куда сильнее.
- Почему? Она же не Кира.
- Андрей, не говори гадости о Кирюше, она не заслужила.
Жданов в бессилии и смирении возвёл глаза к потолку.
- Конечно. Но ты же всерьёз не думаешь, что Ника… - Он замялся, подбирая слова, а Маргарита его перебила.
- Собирается устроить тебе подлянку? Нет, я так не думаю, не тот характер. Но что-то у неё на уме, это явно.
- Что?
- Андрюш, ну откуда я знаю? Я же ей не мать, и делиться со мной она не желает. Если честно, она вообще не горела желанием со мной говорить, а уж тем более откровенничать. Но я выполнила твою просьбу, я к ней заехала, как  и должна была поступить хорошая свекровь.
Андрей лишь фыркнул после этих слов. А Маргарита продолжила:
- Надеюсь, что она не окажется настолько глупа и мстительна, и не предпримет ничего до показа. Меня только это беспокоит, если честно.
- Мама, сутки остались. Даже меньше.
- Вот именно. Как бы их пережить.
- А ты с ней об этом не говорила?
- Нет! Ей даже задумываться об этом незачем. Хотя, ты, конечно, выбрал момент. В твоём репертуаре, устраивать сюрпризы перед показами и советами.
- Мама!
Она выдохнула, избавляясь от раздражения.
- Нет, я, конечно, рада… в какой-то степени. Наверное, всё к этому и шло, но лучше бы, Андрюш, если бы всё к этому пришло до того, как ты женился. Ты ведь понимаешь, что сейчас будут люди говорить? Именно ты будешь неправым мерзавцем, который не удержался, соблазнил девочку из провинции, а потом цинично бросил, наигравшись.
- Тебе бы романы писать, мама, - с сарказмом заметил Андрей.
- Вот будет у тебя ребёнок с такими же пристрастиями, я посмотрю, какие ты романы начнёшь сочинять.
- Ты папе сказала?
- Нет. – Маргарита выдержала многозначительную паузу. – Объясняй ему сам, почему Ники не будет.
Андрею ничего не оставалось, как согласиться. Распрощавшись с матерью, он потёр лоб, задумавшись о жене, которая, как утверждала мама, что-то замыслила, потом поднялся, когда Милко его окликнул.
- Андрей, нам нужны другие декорации! Эти меня не впечатляют!
- Тебя и Версаль не впечатлит, - негромко огрызнулся Жданов. – А покупатели будут смотреть на одежду, а не на панно за спиной модели.
Фотограф рядом увлеченно щёлкал затвором фотоаппарата, девушка крутилась в свете софитов, мило улыбалась, совсем незаученно, и Андрей машинально попытался припомнить, сколько она получает за один съемочный день, за свою естественность.
- Отлично! Снято. Готовьте следующую! – Фотограф выпрямился, кому-то махнул рукой, а потом тише проговорил: - Что-то ты взъерошенный какой-то.
Андрей даже не сразу понял, что это замечание к нему относится. Посмотрел на Данилу, с которым был знаком лет пять, и лишь безнадёжно махнул рукой. Модель, пришедшая на смену предыдущей девушке, разулыбалась, как только вышла на съёмочную площадку. Открытой улыбкой поприветствовала фотографа, подобрала длинную юбку шифонового платья, аккуратно переступила через провода, растянувшиеся по полу в немыслимом количестве, и шагнула к Жданову, подставила щёку для поцелуя.
- Привет, Андрюша.
Андрей послушно наклонился к ней, сделал вид, что целует, хотя прикасаться к ней было ни в коем случае нельзя – ни губами, ни руками, но девушку и притворный поцелуй вполне устроил. Получив его, она с довольным видом вышла на площадку.
- Как я смотрюсь?
- Королева, - заверил её Жданов, а как только смог, отступил на пару шагов и снова достал из кармана телефон, набрал Катин номер. – Катюш, задержусь, - объявил он сходу.
- Что, Милко капризничает?
- Да чёрт его знает. То декорации его не устраивают, то причёски начал менять. Такое на головах у девчонок соорудили, на каждую по часу уходит. Надеюсь, к десяти закончим.
- Ну и отлично.
- Да? – вопросил он с претензией.
Катя рассмеялась.
- Мы с Юлианой встречаемся после работы, хочу новое платье на показ. Даниле привет, - сказала она напоследок.
- Обойдётся, - проворчал Жданов, и недобро взглянул на фотографа, который растянулся у его ног, пытаясь  сделать хороший кадр.
- Видел новую девочку? – Рома подошёл к нему и пихнул локтем в бок. – Красавица писанная. Говорят, с Сахалина приехала.
- Рад за тебя.
Малиновский хоть и вытаращил на него глаза, пытаясь изобразить возмущение, но глаза при этом смеялись и лучились довольством.
- Ей на вид лет семнадцать.
Андрей обратил к другу более внимательный взгляд.
- Да? Тогда попроси у неё паспорт, прежде чем в комплиментах рассыпаться.
Рома схватил за руку Ларину, около получаса назад закончившую свою съемку, она кстати оказалась рядом, закутанная в шёлковое кимоно.
- Наташ, сколько лет той блондинке?
Ларина понимающе усмехнулась.
- С губками-бантиками? Не знаю. Но могу узнать. Если ты хочешь, Ромочка.
Малиновский расплылся в лукавой улыбке.
- Я хочу.
Андрей фыркнул рядом с ним, в душе потешаясь над чужими страстишками. Ларина приблизилась к нему и взяла под руку. Облокотилась на него, как на родного мужа, но Андрей знал, что лучше оставить это без внимания, иначе Наталья решит, что он проявил слабину и вцепится в него, как бультерьер, желая осчастливить. Она и без того проявила любопытство:
- Как тебе семейная жизнь, Андрюш?
Он коротко кивнул.
- Устраивает.
Наташа сладко вздохнула, перебирая пальчиками ткань его пиджака.
- Везёт тебе. А я развелась.
Андрей весело взглянул в её расстроенное лицо.
- Тебе посочувствовать?
Ларина улыбнулась, а Малиновский хохотнул.
- Она у него целое состояние отсудила, чего ей сочувствовать?
Жданов дружески похлопал бывшую любовницу по спине.
- Молодец.
В кармане зазвонил мобильный, Милко повернулся к Андрею и свирепо взглянул. Жданов поторопился телефон достать и даже громогласно извинился, хотя у гения «Зималетто» это вызвало лишь пренебрежительную усмешку. И Милко отвернулся настолько гордо, что Андрею на самом деле стало стыдно. Он попытался освободить свою руку от повисшей на ней Натальи Лариной, не преуспел, и поэтому отвернул голову, надеясь, что так ей будет хуже слышно.
- Да, Ника, я слушаю. Что-то случилось?
- Нет. Я просто хотела тебя кое о чём спросить.
- Спрашивай.
Она медлила, молчала, и Андрей заподозрил неладное.
- Мне нужны деньги, - наконец сказала жена. – Я могу… банковской картой пользоваться?
- Конечно. Ты даже спрашивать не должна.
- По-моему, должна.
- Ника, давай не будем превращать наши отношения… - Вспомнил о Лариной и замолчал. Закончил несколько нелепо в их ситуации: - Ты можешь делать, что хочешь.
- Спасибо.
Андрей отшатнулся, когда Данила вдруг вскочил и оказался прямо перед ним.
- На ней что, бельё? – поинтересовался он громко и негодующе. – Чем вы здесь занимаетесь все? На бедре же выделяется. Что ты смотришь на меня? – обратился он к девушке. - Снимай трусы.
Андрей очки сдернул и закрыл глаза, уже не надеясь, что всё это когда-нибудь закончится.
- Андрей, ты где? – изменившимся голосом спросила Ника.
- На съёмке. Мы опаздываем с каталогом.
- А, понятно, - пробормотала Ника смущённо и поторопилась распрощаться. Жданов даже сказать ей больше ничего не успел, она отключилась.
Рядом посмеивался Малиновский, но посмеивался он не над ним, а над девушкой, которая не особо торопясь избавлялась от нижнего белья. Скорее всего, Ромка был с ней неплохо знаком, потому что трусики именно в него и полетели, а сама девушка повернулась к Малиновскому  спиной, круто вильнув бёдрами.
Жданов же лишь головой качнул и наконец стряхнул Ларину со своего локтя.
- Как вы меня все достали, - проговорил он негромко и беззлобно, и поэтому особого эффекта не произвёл.
Домой приехал не в десять, как Кате обещал, а ближе к полуночи. Вошёл в тёмную прихожую, как можно тише закрыл дверь, и, не включая свет, прошёл на кухню. Ещё не слишком хорошо ориентировался в её квартире, и поэтому наткнулся на тумбочку, но она устояла и с неё даже ничего с грохотом не повалилось. Андрей добрался до кухонного стола и сел. Посмотрел на светящиеся цифры электронных часов, навалился на стол и устало потёр глаза. А когда голову повернул, увидел в дверном проёме тёмный силуэт.
- Ты чего не спишь? – почему-то шёпотом поинтересовался он.
Катя подошла к нему и обняла.
- Тебя ждала. Минут двадцать назад только легла. Как дела?
- Я ненавижу Милко, ненавижу Данилу, а особенно владельца типографии. Я с ним ровно тридцать минут по телефону говорил, он всё не верил, что мы заплатим им больше за сверхурочную работу. Раз сорок уточнил. – Жданов руками изобразил удушение.
Катя поцеловала его в макушку, усмехнулась.
- Ты его убедил?
- Они работают. Я заезжал, проверял.
- Бедный мой. А как съёмка?
- После семи часов криков, ругани и отчаяния, выяснилось, что всё прошло круто. – Он на стуле развернулся и усадил Катю к себе на колени, прижался щекой к её плечу.
- Голодный? Или спать?
- Спать. – Он покосился в сторону. – Как поживает моя машинка? Ты её не обижала?
- Я даже тряпочкой её сегодня потёрла, не переживай.
Андрей прижался губами к её подбородку.
- Молодец. Ты единственная, кто меня сегодня не расстроил.
Катя сунула руку под воротник его рубашки.
- Да, я твоя радость.
Андрей, не смотря на усталость, рассмеялся.
- Прямо с языка сняла.
- Ты волнуешься?
- Из-за показа? Да не особо, больше нервотрепки, чем волнения.
Катя наклонилась к его уху.
- Я тобой так горжусь.
Жданов попытался изобразить удивление.
- По какому поводу?
Она пригладила его волосы.
- Ты знаешь. Через два дня ты снова официально станешь президентом.
Он попробовал спрятать улыбку.
- Я  бы отругал тебя за преждевременную радость, но не буду. Кажется, других вариантов нет.
- Конечно нет. Один ты. "Зималетто" всегда ждало тебя.
Андрей прижался губами к ее груди в вырезе ночной сорочки.
- Будем надеяться, что показ пройдет хорошо. - Взглянул Кате в лицо и предупредил: - Не вздумай сказать, что не сомневаешься в этом.
- Я не думала, что ты такой суеверный, - фыркнула она.
- Я осторожный. К тому же с Милко ничего загадывать нельзя. А после показа, - Андрей вздохнул, собираясь с мыслями, поднялся, а когда Катя потянула его за руку в сторону спальни, он обнял ее за плечи и притянул ближе к себе, - после показа все изменится. Надо только пережить. Подождать немного. - И тревожно переспросил: - Ты понимаешь?
- Понимаю. Понимаю, что нас завтра не должны видеть вместе, понимаю, насколько это важно, и понимаю, что это ничего не значит. То есть, плохого. Андрюш, успокойся, я все понимаю.
- Ты умница.
- Может быть. Хотя, твоя мама, проводя со мной беседу на эту тему, тоже раза три назвала меня умницей.
Жданов моргнул, замер, не до конца сняв рубашку.
- Мама с тобой говорила?
- А тебя это удивляет? - Катя рассмеялась.
- Вообще-то, да. С тобой-то зачем?
- В том смысле, что я сама все должна понимать? - Катя легла в постель и натянула на себя одеяло. - Думаю, для профилактики.
- Я поговорю с ней, - пообещал Андрей, ощущая небольшой конфуз.
- Не надо. Она же хочет, как лучше. К тому же, такие беседы она проводит со мной последние два года, мне не привыкать.
Андрей едва заметно качнул головой. Остаётся только удивляться, сколько всего прошло мимо него. Но кое-что всё-таки радовало.
- Хорошо, что ты нашла с мамой общий язык.
Катя едва заметно улыбнулась и опустилась на подушку.
- Ты прав, это хорошо. – И шёпотом добавила: - Раньше я её до ужаса боялась.
Жданов рассмеялся.
- До ужаса?
- Да. Хотя, думаю, она тогда вряд ли меня замечала, а точнее, воспринимала всерьёз.
- Мама всегда воспринимала тебя всерьёз. Я помню, что она говорила.
Катя предупреждающе вскинула руку.
- Я не хочу этого знать.
Андрей снова усмехнулся.
- Как скажешь. – Наклонился к ней, поцеловал и тут же выпрямился. – Я в душ, быстро, а ты меня жди.
- Ты же спать хотел.
- Когда? – вроде бы удивился он.
Катя несильно пихнула его в живот.
- Иди. Иди в душ. Нужно выспаться, завтра трудный день. 
Жданов, успевший выйти из спальни, снова появился в дверях.
- И что?
- И ничего. Я думала, что ты будешь занят мыслями о показе. О Милко.
- С какой стати я буду думать ночью о Милко?
Катя рассмеялась.
- Я не так выразилась. Я о его капризах. – Смущённо потёрла кончик носа, после того, как Андрей выразительно фыркнул. – Всё равно неправильно прозвучало.
- Да уж. – Андрей выключил в спальне свет. – Не засыпай, я быстро.
Катя устроилась поудобнее, натянула на себя одеяло, чувствуя приятное возбуждение. Давно она с таким нетерпением не ожидала показа «Зималетто», хотя старалась ни одного не пропускать, всегда получала от Ждановых приглашение, но завтрашний показ должен стать особенным. И пусть они с Андреем будут держаться друг от друга на расстоянии, чтобы не давать сплетникам шанса обсудить их личную жизнь, но всё равно будут вместе. Наконец-то она снова увидит, как Андрей поднимается на подиум, улыбается публике, привычно и уверенно, и открывает показ, показ, ради которого так упорно трудился, и который снова сделает его президентом. Загадывать не хочется, жизнь научила быть осторожной, не надеяться понапрасну, но хотелось верить, что чёрная полоса закончилась, и во главе «Зималетто» наконец встанет человек, который готов ради компании если не на всё, то на многое. Для которого «Зималетто» - не просто дело жизни, как для Пал Олегыча, а для кого это будущее, и он готов работать, не покладая рук. Александр Юрьевич не смог себя проявить на должности президента, довольно скоро выдохся, потерял интерес, получив желаемое, и уже через полгода, с видимым облечением, вернул полномочия Жданову-старшему. Катя помнила острое сожаление, которое чувствовала, узнав о том, что «Зималетто» не повезло, и бездумное правление Воропаева покачнуло и без того шаткое положение компании. Но надо отдать Пал Олегычу должное, он быстро сумел справиться с ситуацией, это случилось больше года назад, но именно с тех пор все начали ждать возвращения Андрея. Когда он вернётся, готовый снова принять на себя ответственность. И Катя соглашалась с Маргаритой, когда та, неустанно уверяла всех в том, что на этот раз её сын будет готов и справится с любыми трудностями. И вот время пришло. Катя была уверена, что через два дня будет поздравлять Андрея с принятием должности.  Но сейчас ему лучше не забивать голову этими мыслями, ни к чему ему сосредотачиваться на ожидании, пусть думает о показе.
Весь следующий день Катя Жданова не видела. Андрей уехал рано утром, поднялся ещё до звонка будильника, видимо, нервничал, хоть и пытался это от неё скрыть. Но к тому моменту, как Катя появилась на кухне, он уже второпях допивал кофе, быстро поцеловал её и убежал, пообещав звонить. Правда, от двери вернулся и выразил уверенность в том, что она этим вечером сразит всех наповал.
- Я видел твоё платье, - заговорщицки улыбаясь, сообщил он.
Катя лишь рукой на него махнула и поспешила отвернуться, скрывая смущённую улыбку.
Труднее всего было сдержаться и не приехать в демонстрационный зал огромного торгового комплекса, где должен был проходить показ, заранее. Кате так хотелось увидеть, как проходят последние приготовления, возможно, в чём-то помочь, или, по крайней мере, вовремя остановить Андрея, если тот начнёт впадать в раздражение. Поводов для этого могло представиться достаточно, Катя помнила, какая суматоха возникала за несколько часов до того, как начнут съезжаться гости.  И, возможно, в следующий раз она, на самом деле, сможет помочь и поддержать, но сегодня ей нельзя привлекать к себе внимания. Успокаивало только то, что родители Андрея обещали прибыть заранее и проследить за всем, включая сына.
- Они с Милко с утра готовы друг другу в горло вцепиться, - пожаловалась Кате Маргарита по телефону. – Пока их сдерживает Ольга, когда станет хуже, отправлю к ним Пашу, а уж когда станет совсем худо…
- Пойдёте сами, - подсказала ей Катя, и едва удержалась от смешка. Она давно признала тот факт, что главное и скрытое оружие семьи Ждановых – это Маргарита. Она истина в последней инстанции, и в острые моменты даже Пал Олегыч остерегается спорить и противиться жене. К тому же, в мудрости Маргарите не откажешь, и если порой всё же устаёшь от её наставлений, но не признавать того факта, что она зачастую бывает права, попросту глупо. Катя долго ей сопротивлялась в своё время, обижалась, злилась и даже пыталась делать что-то наперекор, но всё-таки именно Маргарите удалось внести в её жизнь кардинальные перемены. Катя могла к Юлиане не прислушаться, но Маргариту проигнорировать смелости не хватало, уступала ей, а потом, смирив раздражение и неудовольствие от некоторых её требований, вдруг понимала, что Жданова была права. Иногда даже страшно становилось от понимания того, что Маргарита всегда права. 
- Им же будет лучше, если мне не придётся этого делать.
Катя, уже готовая распрощаться с ней до вечера, вдруг решила задать волнующий её вопрос.
- Маргарита Рудольфовна, что будет на совете? Как пройдёт голосование, как вы думаете?
- Ты беспокоишься из-за Паши?
Катя стушевалась.
- Как я могу беспокоиться из-за Пал Олегыча? Он ничего не сделает во вред «Зималетто». Но Андрей… я уверена, что он готов.
- И я уверена. И Паша тоже уверен.
- Он так сказал?
- Катя, я знаю своего мужа. Говорить о голосованиях он не любит, из него лишнего слова не вытянешь, но, думаю, в этот раз Андрей просто не оставил ему выбора. За последние два месяца он руководил компанией твёрдой рукой, будто и не уезжал на два года. Андрюша знает, что делает, не волнуйся.
- Да я не волнуюсь, - проговорила Катя, вздохнув. – Просто это ожидание…
- Лучше думай о показе, - посоветовала ей Маргарита напоследок.
Юлиана, узнав о  Катиных тревогах, только посмеялась.
- Нашла о чём переживать. Пал Олегыч созрел, сама что ли не понимаешь? Мне кажется, ему уже самому не терпится передать всё Андрею и избавиться от ответственности.
-  Пал Олегыч? – Катя искренне удивилась. – Никогда не поверю, что он отойдёт от дел. Он устал, конечно, возраст и всё такое, но что-что, а ответственность он уважает.
Виноградова добродушно рассмеялась.
- Что ж, может ты и права. Но в том, что он за Андрея проголосует, я не сомневаюсь.
Катя зажмурилась и сжала кулаки, будто загадывая желание.
- Пусть будет так. Для Андрея это очень важно. Чтобы именно отец за него проголосовал.
Волошин, который сидел на переднем сидении вызванного автомобиля представительского класса, на котором они втроём отправились на показ, обернулся и взглянул на Пушкарёву с нескрываемой претензией.
- Ты бы с таким пылом думала о своей работе, а не о чужой. А у тебя голова только «Зималетто» занята.
- Не «Зималетто», - поправила его Юлиана, - а Ждановым. Это разные вещи, и это простительно женщине в её положении.
Катя непонимающе глянула на подругу, а Волошин всерьёз нахмурился, и они почти в унисон поинтересовались:
- В каком положении?
- Во влюблённом.
Борис выдохнул.
- Ты меня пугать завязывай. Мне ещё декретов в руководящем составе не хватало.
Виноградова хотела ему ответить, на лице расцвела многозначительная улыбка, но Катя поторопилась дёрнуть её за руку, а к порядку призвала обоих.
- Прекратите немедленно.
Волошин отвернулся, и Юлиана, воспользовавшись этим, махнула на того рукой.
Стоянка перед торговым комплексом была переполнена. Автомобили встречали парковщики, открывали двери, помогая выйти дамам в вечерних нарядах. Катя, как только вышла из машины, окунулась в особую атмосферу громкого светского события. Даже на улице была слышна музыка, разноцветные лучи прожекторов выхватывали то один рекламный щит, то другой, и на каждом огромными буквами было написано «Зималетто», всё возвещало о предстоящем показе и многообещающем вечере. Автомобили подъезжали один за другим, на лицах людей были улыбки, они все ждали от этого вечера чего-то особенного. У крыльца столпились журналисты, то и дело сверкали вспышки фотоаппаратов, некоторых гостей останавливали, чтобы задать несколько вопросов. Мимо журналистов Катя прошла, ускорив шаг. Конечно, вряд ли кому-то из них придёт в голову её узнать и что-то у неё спросить, но лучше не рисковать.
Войдя в зал, Юлиана окинула его изучающим взглядом.
- Я ушла отсюда два часа назад, а мне уже кажется, что всё не так. Каждый раз удивляюсь, почему все мои помощники, как только я от них отворачиваюсь, становятся до ужаса бестолковыми.
- Уже нашла недочёты?
- Представь себе. Но Андрею об этом лучше не знать. Для клиентов я идеальна.
- Ты и так идеальна, - улыбнулась Катя.
- Я рада твоей уверенности.  А пока найду кого-нибудь и заставлю переставить ледяную скульптуру на стол в середине зала, где она и должна быть. – Кате Юлиана улыбнулась, а Волошина ухватила за галстук и потянула за собой.
Оставшись одна, Катя перевела дыхание. Неторопливым взглядом обвела зал, улыбнулась знакомым, заметив, что те машут ей рукой, но прежде чем успела решить, стоит к ним подходить или нет, почувствовала чью-то руку на своей спине. Обернулась, встретилась с внимательным взглядом Воропаева, и поспешила отвернуться, лишь независимо повела плечами, надеясь, что Александр отодвинется.
- Пришла поприсутствовать при Андрюшином триумфе?
- Да, - не стала Катя таиться.
Воропаев такому прямому ответу удивился и кинул на Пушкарёву странный взгляд.
- У тебя в сумочке баллончик с краской?
- Нет. Я только посмотреть. – Катя старалась сохранить спокойствие, но, видимо, слишком старалась, потому что Воропаев вдруг хохотнул, и уверенным тоном заявил:
- Он тебя уломал.
Пушкарёва предупреждающе сдвинула брови, и уже не колеблясь, от Воропаева отступила.
- На что?
- На игру в фантики, - издевательски проговорил он. Затем осуждающе качнул головой, и Катя начала краснеть, не в силах справиться с собой. – Катерина, Катерина, я был о тебе лучшего мнения.
- Знаете что, Александр Юрьевич!..
- Что? – заинтересовался он, а Катя под его пристальным взглядом сбилась и замолкла на полуслове. Смогла лишь выдавить из себя не слишком вразумительное пожелание:
- Наслаждайтесь вечером. А меня не трогайте.
После встречи с Воропаевым необходимо было не просто перевести дух, а желательно залить клокотавшее внутри волнение шампанским. Катя взяла бокал с подноса официанта и выпила сразу половину.
- Катя, ты тоже здесь! Отлично выглядишь!
Пушкарёва широко улыбнулась  знакомой, бездумно покивала и несказанно обрадовалась, когда та не остановилась рядом с ней, а поспешила поприветствовать ещё кого-то. Остановила Малиновского, торопливым шагом пересекавшего зал.
- Ты Андрея видел?
- Он в раздевалке. – Рома поспешил дальше, но потом вернулся, переполнившись любопытством: - Ему что-то передать?
- Ничего ему передавать не надо, - чётко разделяя слова, ответила Катя и взглянула на Романа Дмитрича свысока. – Я просто так спросила.
- А-а, - глубокомысленно протянул тот, - просто так.
- Просто так. – Пушкарёва развернулась на каблуках и направилась к бару, у которого увидела Волошина.
Следующие полчаса она только и делала, что здоровалась и с улыбкой задавала одни и те же вопросы: «Как у вас дела?», «Как вам вечер?». А потом  поймала себя на мысли, что интересоваться у гостей тем, нравится ли им приём и угощения, не должна. По какому праву она их об этом спрашивает?
Пал Олегыч, когда она к нему подошла, выглядел немного напряжённым.
- Вы были в раздевалке? – осторожно поинтересовалась у него Катя, боясь, что Жданов-старший в ответ проявит своё недовольство в открытую.
- Был. Там полный бардак.
Катя постаралась улыбнуться, хотя при Пал Олегыче её начало немного потрясывать, ощущала неловкость, не могла не думать о том, что приходится его обманывать, а врать отцу Андрея ей всегда было очень сложно.
- Так всегда бывает, вы же знаете.
- Знаю. Только это меня и успокаивает.
- Всё пройдёт замечательно, даже не сомневайтесь, - попыталась его успокоить Катя. Принялась оглядываться. – А где Маргарита Рудольфовна?
- Кира знакомит её со своими гостями из Италии.
У Киры гости из Италии, Кира опять выделилась. А вот Кате, кроме её тайных отношений с Андреем, и удивить его родителей нечем. Но всё же изобразила очередную улыбку и пробормотала:
- Замечательно.
- А где Ника? Я её не вижу.
- Ника?
Пал Олегыч на Катю посмотрел.
- Она приехала?
Интересно, почему он её об этом спрашивает?
- Если честно, я не знаю. Я не видела… ни её, ни Андрея.
- Странно.
Катя нервно кашлянула и одним глотком допила шампанское.
- Если после показа её не будет рядом с Андреем, то завтра нам будет очень весело. Журналисты вволю позлорадствуют.
Катя перевела тоскливый взгляд на Юлиану, что стояла поодаль и была занята разговором с редактором одного из крупных журналов о моде. Та взгляд её поймала, но лишь недоумённо вскинула брови. Помочь она ей ничем не могла, не смогла бы даже если была рядом, и от нервозности Катя принялась теребить кулон на шее. В конце концов сказала, добавив в голос уверенности:
- Завтра все будут говорить только о новой коллекции, не сомневайтесь. Она произведёт фурор.
Пал Олегыч в первый момент благодушно улыбнулся, но затем обратил к Кате проницательный взгляд:
- Ты уже видела коллекцию? Когда?
- Я не видела, - поспешила отказаться Катя. – Но я… уверена, что так и будет. – Подняла глаза к потолку. Скорее бы уже свет выключили, и она бы смогла от Жданова улизнуть.
- А вот и Ника, -  с облегчением проговорил Пал Олегыч.
Катя повернула голову, действительно увидела Нику, всего в нескольких шагах от них, и почувствовала острую нехватку воздуха. Её словно ударили под дых. Сглотнула, не спуская глаз с лица жены Андрея. Ника улыбнулась, увидев их, в ней была заметна нервозность, она оглядывалась по сторонам, подняла руку и поправила бретельку платья. Платье было дорогое, дизайнерское, Катя это с первого взгляда определила. Да и выглядела Ника по-другому, не так  как всегда. Было понятно, что к этому вечеру она готовилась с особой тщательностью. Пушкарёва с трудом протолкнула воздух в лёгкие, приглядываясь к сопернице. Вот только о том, что Ника соперница, никто кроме неё не знал. Пал Олегыч явно обрадовался, увидев невестку, а сама Ника улыбнулась Кате достаточно тепло, и, кажется, даже обрадовалась, увидев её.
- Ты пришла. Я уж беспокоиться начал. Андрея весь вечер не поймать, хотел спросить у него про тебя, но он на минуту оторваться не может от дел.
- Добрый вечер.
Катя коротко кивнула, не зная, куда деть глаза. Уж она-то была убеждена, что Ника на показе не появится. И вот тебе раз.
- А где Андрей? – Ника почему-то задала этот вопрос не свёкру, а Кате, прямо взглянув ей в лицо. Пушкарёва попросту опешила. Пока раздумывала, что ответить, и как собраться с силами, чтобы встретиться с Никой взглядом, Пал Олегыч сам ответил.
- Он в раздевалке, не отходит от Милко.
- А где это? Я хотела бы… его увидеть.
Пал Олегыч объяснил ей, как пройти за кулисы подиума, а Кате осталось лишь смотреть Нике вслед, борясь со своей растерянностью и невольно отметив, с какой решительностью та отправилась на встречу с мужем. 

Продолжение следует…

0

19

- Милко, выпей. – Ольга Вячеславовна сунула под нос своему подопечному стакан с успокоительными каплями, разбавленными водой. – Давай, одним глотком.
- Я не могу одним, тут много. Хочешь, чтобы я захлебнулся?
- Нет, не хочу. Выпей двумя. Закрой глаза и выпей.
Милко смотрел в лицо Уютовой с негодованием и возмущением, упёр руки в бока, принимая воинственную позу.
- Вы хотите от меня избавиться, да? Чтобы я не мешал вам позорить моё имя!
- Чёрт! – не сдержался Андрей, отобрал у Ольги Вячеславовны стакан и едва ли не в лицо Милко им ткнул. – Пей, тебе сказали! Долго мы ещё будем здесь копошиться? Через двадцать минут нужно начинать, а ты мечешься, как полоумный.
- Андрюша, не надо, - как можно мягче проговорила Ольга Вячеславовна и дотронулась до плеча Жданова.
- Нет, пусть говорит! Пусть меня оскорбляет! – Милко предпринял попытку наскочить на Андрея, на манер петуха. – Гения легко обидеть, уж кто-кто, а он, - Милко указал на Андрея пальцем, уличая, - это отлично знает!
Андрей застонал сквозь зубы, и поторопился отвернуться, скрипнул зубами, не сдержавшись. Ольга Вячеславовна украдкой послала ему успокаивающую улыбку, а сама обратилась к Милко:
- Нужно приколоть брошь к красному платью. Это можешь сделать только ты. Без тебя показ провалится.
Прежде чем пойти за Уютовой, Милко обернулся на Андрея и злорадно поинтересовался:
- Ты слышал, слышал? Без меня у вас ничего не выйдет!
Андрей сжал руки в кулаки, недовольно посмотрел на Малиновского, когда тот хлопнул его по плечу, не рассчитав силы.
- Не напрягайся, Палыч. Осталось пятнадцать минут.
- Этого времени вполне хватит для того, чтобы задушить, отравить или пристрелить одного доморощенного гения. Вот как можно работать с таким неврастеником?
- Андрюша, ну не расстраивайся. – К нему подошла Кристина, эффектная брюнетка, которая должна была открывать показ, и прижалась к нему, желая успокоить. Жданов автоматически обнял её за плечи. Ладонь опустилась на голую спину девушки, Андрей отстранился, посмотрел на неё, понял, что Кристина стоит перед ним лишь в нижнем белье, и его лицо превратилось в мученическую маску.
- Одевайся, пожалуйста! Ты же первая идёшь! – Оглянулся по сторонам, выискивая взглядом помощников. – Помогите ей одеться!
Кристина переглянулась с Малиновским и пожаловалась:
- Все такие нервные сегодня.
- И не говори, - согласился тот.
Девушка приподнялась на цыпочках и повисла у Жданова на шее, прижалась ещё не накрашенными губами к его подбородку и повторила:
- Успокойся. Мы сделаем всё, чтобы тебе угодить. – Её улыбка была лукавой, в глазах смешинки, и Андрей пусть и на пару секунд, но расслабился, на губах появилась улыбка, а девушку он легко от пола приподнял, желая переместить её ближе к гримёру, что ожидал Кристину, чтобы закончить макияж. И именно в тот момент, когда он удерживал на руках полуголую модель, увидел в дверях раздевалки жену. В первый момент кроме недоумения ничего не почувствовал, на Нику смотрел, затем осторожно разжал руки и Кристину от себя поспешил отодвинуть, но на всякий случай развернул её в нужную сторону, чтобы не отвлекалась больше. Рома заметил его изменившееся выражение лица, посмотрел в ту же сторону и в удивлении вздёрнул брови.
Ника же замерла в дверях, не зная, что делать. В раздевалке творилось что-то невообразимое, все суетились, громко переговаривались,  кто-то даже покрикивал, и крутилось всё вокруг Милко Вукановича, с которым Ника была не слишком хорошо знакома, но от Андрея была наслышана о вздорном и капризном характере гения. В данный момент Милко стоял на небольшой табуретке, посматривал на всех сверху и руководил процессом, на манер дирижёра, указывая рукой то в одну сторону, то в другую. Но Нику Милко не интересовал, она, как только заглянула, смотрела лишь на Андрея, который стоял чуть в сторонке, рядом с Романом, и прижимал к себе красивую и при этом раздетую девушку. Та, без всякого стеснения, смотрела в лицо её мужу и что-то негромко говорила, видимо, успокаивала, потому что Ника успела заметить, как на какое-то мгновение лицо Андрея разгладилось, и он даже улыбнулся. Но как только её заметил, всё спокойствие с его лица исчезло. Андрей взглядом её к полу буквально прибил. Ника тут же почувствовала себя неуверенно. Весь настрой, и надежда испарились в ту же секунду, как с Андреем глазами встретилась. А он тем временем девушку  отпустил, та тут же от него отвернулась, а Андрей, кажется, ещё несколько мгновений раздумывал, как ему поступить. Нике захотелось от неловкости зажмуриться, а ещё лучше убежать. Кроме мужа и его друга, её присутствия вроде бы никто и не заметил, она продолжала стоять в дверях, взглядом скользила по лицам людей, не в силах смотреть на Андрея, потом осторожно сглотнула. Чувствовала неуверенность. Купленное специально для показа платье, самое смелое и открытое, которое когда-либо у неё было, сразу показалось ей чересчур откровенным, и она себя в нём стала ощущать себя глупой, зарвавшейся девчонкой, которая пришла в надежде покорить любимого мужчину, который вдруг потерял к ней интерес. Ведь ещё совсем недавно, глядя на себя в зеркало, подумала о том, что ещё никогда она не выглядела столь эффектно, не излучала столько уверенности. И куда теперь делась эта уверенность и желание покорять? Забыла, что Андрея платьем не удивишь, даже дизайнерским, даже за баснословные деньги, даже столь открытым. Какое ему дело до платья, когда рядом есть женщины более решительные, более красивые, более раздетые? Столько дней потребовалось на то, чтобы взять себя в руки и решиться, если не побороться за любимого мужчину, то хотя бы предстать перед ним такой, какой он, как ей показалось после их откровенных разговоров, хотел бы её видеть, такой женщиной, которая смогла бы вернуть его интерес. Вот только её решимость быстро иссякла.
Возможно, нужно было остаться. Возможно, нужно было сделать вид, что ничего не произошло. Улыбнуться ему, проявить твёрдость, подойти, и вести себя, как его жена. Показать всем вокруг, что она в состоянии удержать мужа… Маргарита Рудольфовна не в открытую, но намекнула ей на то, что ей не удалось. Слышать такое  от свекрови было обидно. Ника, конечно, не выказала свою обиду, не показала Маргарите Рудольфовне, что её слова, а точнее, намёки, её задели, но в душе заноза осталась. А когда, супротив себе, решила воспользоваться подсказкой взрослой и мудрой женщины, оказалась вот в таком дурацком положении. Когда совершенно не знает, что делать.
Ника сделала шаг назад и вышла за дверь. Не смогла себя пересилить и подойти к Андрею. Тут никакое платье не поможет. Бросаться у всех на глазах к мужу, изображать из себя понимающую жену, когда вокруг люди, которые видели всё, что произошло минуту назад; когда вокруг все эти женщины, и та, которой дозволено касаться её мужа, обнимать и целовать у всех на глазах, в полураздетом виде.
- Ника!
Она не успела зайти за угол, Андрей из раздевалки вышел решительным шагом и легко её нагнал, взял за локоть. Не схватил, не дёрнул, его пальцы твёрдо, но безболезненно сомкнулись вокруг её руки, и ей пришлось остановиться. Андрей вздохнул, и Ника расслышала в его вздохе раздражение и усталость.
- Что ты здесь делаешь?
Она старательно отводила глаза, радуясь, что рядом с ними никого нет. За спиной шумел зал, заполненный гостями, а они в стороне, у раздевалки, в полумраке, и это давало Нике сил сдерживать слёзы.
- Показ, - негромко проговорила она одно-единственное слово, которое должно было всё объяснить.
- Да, показ. – Андрей отпустил её руку, когда понял, что сбегать от него жена не собирается. – Тебе нужно было предупредить меня… то есть, сказать, что хочешь придти.
Её губы дрогнули в горькой усмешке.
- Я уже поняла.
Жданов недовольно поджал губы.
- Что ты поняла? – Он ткнул пальцем в циферблат часов на своём запястье. – Мне через пятнадцать минут выходить на подиум. А ты появляешься, надумываешь себе что-то и сбегаешь.
- Надумываю? – Ника всё-таки подняла глаза к его лицу.
- Ника, это нормальная рабочая ситуация, - чётко разделяя слова, проговорил Жданов. – Я для этого там и нахожусь. Чтобы договариваться с Милко, чтобы приструнить девчонок, когда необходимо, или успокоить, если это требуется.
- Они вот так успокаиваются? Повиснув голыми у тебя на шее?
- Ника, - Андрей наклонился к ней и выдохнул  ей прямо в лицо, - они модели. Половину своей жизни они проводят без одежды на виду у людей.
Ника отвернулась, не желая его слушать. Жданов снова посмотрел на часы.
- Иди в зал, - попросил он в конце концов. – Найди родителей и побудь с ними. Я освобожусь через полчаса.
Ждановых-старших она искать не стала. Вышла в зал, огляделась, борясь с желанием тут же направиться к выходу. Но сдержалась, краем глаза заприметила Маргариту неподалеку и решительно направилась в противоположную сторону. В итоге, оказалась у бара. Людей у стойки было немного, и поэтому она беспрепятственно подошла и попросила стакан воды. Руки слегка дрожали, внутри что-то тряслось, и никак не удавалось справиться с голосом. В горле першило, казалось, что она начинает задыхаться от переизбытка эмоций.
- Может, лучше мартини? – предложил женский голос.
Ника повернула голову и увидела Киру. Та, как всегда, выглядела обезоруживающе, уверенным жестом отвела со лба светлую чёлку, а на Нику посматривала свысока. Не дождавшись ответа, повторила, будто Ника могла не уловить смысла её слов.
- Лучше мартини выпить. Показ – дело нервное. Андрюшу, обычно, после желательно не кантовать, будет напряжение снимать. А если ты будешь пить только воду, не в пример ему, быстрее терпение потеряешь.
Ника сжала в руке прохладный стакан.
- Спасибо, но я очень редко пью.
Брови Киры взлетели вверх.
- Правда? Как же вас судьба-то свела?
- Противоположности притягиваются, слышали?
Кира получила от бармена бокал с мартини, сделала маленький глоток, а на Нику взглянула с ехидством.
- Они если и притягиваются, то только для того, чтобы оттолкнуться и разлететься подальше. – Взгляд Воропаевой прогулялся по телу жены Андрея, оглядывая её в дорогом наряде. – Хорошее платье, - похвалила она. – И ты в нём выглядишь неплохо.
Ника несколько секунд размышляла, стоит ли вестись на комплимент, в итоге кивнула.
- Спасибо.
- Не за что. Осталось выражение лица поменять, с провинциального на столичное. А это, к сожалению, ни за какие деньги не купишь.
- Кира Юрьевна, мне кажется, вас Александр Юрьевич искал.
Ника с некоторым облегчением обернулась, услышав голос Кати за своей спиной. Воропаева же лишь улыбнулась давней сопернице.
- Спасать пришла?
Катя несколько безразлично пожала плечами, кинула на Нику короткий взгляд, а со стойки взяла бокал с шампанским. Кира следила за её действиями, потом коснулась своим бокалом её и нейтральным голосом заметила:
- А я не люблю шампанское, предпочитаю мартини. А вот девушка, - Кира кивнула на Нику, - только воду пьёт. Какие мы все разные, правда?
- Все люди разные, - ответила Катя. – На вкус и цвет, как говорится…
- Есть товарищи, -  со смешком отозвалась Воропаева. – Кому знать, как не нам с тобой.
Катя поставила свой бокал обратно на стойку  и обратилась к Нике.
- Я провожу тебя, сейчас показ начнётся. – Сразу после её слов в зале начали приглушать свет.
Ника поспешила принять помощь, пошла в том направлении, что Катя указала, а та задержалась рядом с Кирой, когда та тихо у неё поинтересовалась:
- Зачем тебе это надо?
- Не хочу скандала.
- Скандала? Брось. Что она может?
- Понятия не имею. Поэтому и беспокоюсь.
- Опять ты спасаешь Андрюшу, - вроде бы посетовала Воропаева. – Это уже инстинкт. – Кира поднесла к губам бокал и невинно поинтересовалась: - В этом есть необходимость? Что он опять натворил?
Катя улыбнулась, и, забыв об их игре, которая устраивала их обеих вот уже не первый год, перешла с Воропаевой на «ты».
- Поговори с Андреем сама, не надо зажимать людей в угол и допрашивать.
- Кого я зажимаю? – удивилась Воропаева, но Катя уже отвернулась от неё и поспешила за Никой.
- Ты можешь сесть здесь, - сказала ей Пушкарёв, указав на стул в первом ряду у подиума. – Сейчас начнут.
Ника садиться не спешила, оглядывалась по сторонам, и боялась момента, когда к ней подойдут Ждановы-старшие и придётся им улыбаться и врать. Была занята своими мыслями и не замечала, что Кате тоже не терпится уйти. Но украдкой всё же присматривалась к Нике, и её беспокойный взгляд тревожил.
- Что-то случилось? Ты не нашла Андрея?
- Нашла.
Катя кивнула, умоляя себя не задавать больше вопросов и уйти, но что-то удерживало, а на языке так и вертелось имя Жданова.
- Вы поругались?
Катя заметила, как Ника судорожно сцепила пальцы, глядя куда-то поверх её плеча.
- Он занят.
- Понятно. – Не зная, что сказать и как уйти, спросила: - Ты была на показах раньше?
- В Екатеринбурге. – Взгляд Ники обежал переполненный людьми зал. – Но там всё не так… масштабно.
- Показ «Зималетто» это каждый раз событие сезона в Москве. Тебе понравится.
- Что? Модели, наряды? – Взгляд Ники неожиданно остановился на Катином лице. – Тебя это интересует? Но ведь это не настоящая жизнь. Или я ошибаюсь?
Катя с трудом сглотнула.
- Это каждый решает для себя. Я тоже когда-то… не могла понять. Я была здесь чужая, и мне всё было чужим. Я ненавидела выходить в свет.
Ника взглянула заинтересованно.
- Но ты привыкла?
- Да. Со временем. Но, Ника, - Катя старательно подбирала слова, правда, не совсем понимая, зачем это делает. Для чего ей успокаивать жену Андрея? – Для Андрея это важно, это его жизнь. Он подпитывается этой энергией. – Едва заметно улыбнулась. – Хоть ворчит и ругается перед показом, но он жить без этого не может.
- Раньше мог.
Катя решительно покачала головой.
- Нет. Ты ошибаешься. Он просто ждал.
- Знаю я, чего он ждал, - глухо, от переполнявшего её раздражения, проговорила Ника. – Теперь уже знаю.
Катя, на пример Ники, нервно сцепила руки. Чувствовала себя последней мерзавкой, глядя в лицо жене, с чьим мужем вот уже неделю живёт в одном доме и спит в одной постели, а она и не в курсе. Даже душу ей, вроде как, открывает, а Катя вынуждена ей кивать и выказывать поддержку. Разве это не лицемерие чистой воды?
- Все эти женщины… - с ненавистью проговорила Ника, очень тихо, слова вырвались с шипением, и Катя в удивлении посмотрела на неё.
- Какие женщины?
- Все вокруг. Они смотрят на него, они вешаются ему на шею, а он называет это нормальной рабочей ситуацией, - передразнила она мужа. – Для него всё просто.
Катя невольно нахмурилась. Какие ещё женщины?!
- Кира меня ненавидит, - продолжала тем временем Ника. Её взгляд ни на мгновение не задерживался на Катином лице, она смотрела по сторонам, тискала в руках расшитую бисером сумочку, и злилась. Катя видела, как неестественно, некрасиво кривятся её губы, а в глазах стоят невыплаканные слёзы. – А я не понимаю за что. Я ведь не разлучала их, мы познакомились через полгода после их расставания. Хотя, наверное, ей всё равно… Он уехал один, а вернулся со мной. Но она… злая.
- Я не думаю, что она ненавидит тебя, Ника.
- Правда? Хорошо тебе говорить. На тебя она никогда не смотрела так, как на меня.
Катя печально улыбнулась.
- Да уж.
Наверное, Ника расслышала что-то в её голосе, потому что открыто взглянула на неё.
- У вас с ней напряжённые отношения, я заметила.
Катя попробовала отмахнуться.
- Это было давно.
- Когда ты работала с Андреем?
Что ж показ-то не начинают?
- М-м… да. Я тогда… мало что знала о показах, моделях и светских вечеринках. И Кира Юрьевна до сих пор мне порой напоминает об этом.
- Я же говорю, она злая.
- Она не злая, Ника. Она старательно оберегает свой мир и свой покой. А в её мире лишним людям места нет. Так что, не надо так остро реагировать.
- Не буду, - пообещала Ника. – Мне не придётся. Я ненадолго задержусь в Москве… наверное.
Любой нормальный человек, удивился бы таким словам женщины, недавно вышедшей замуж за москвича, задал бы вопрос, проявил участие, а Катя молчала. Не могла больше ни слова вымолвить. Глядя на несчастную Нику, по всей видимости, раздавленную этим вечером, не смотря на всю надежду, которой она лучилась, только появившись в зале, Катя почувствовала себя по-настоящему виноватой. А ещё на Жданова разозлилась. Почему он не рассказал Нике всё, как есть? Ведь когда Катя спрашивала его о том, как прошёл его разговор с женой, он заверил её, что всё в порядке, что они всё прояснили, а, в итоге, встретившись сегодня с Никой, Катя с первой секунды поняла, что про неё Андрей жене ни слова не сказал. Сначала Катя этому даже обрадовалась, не хотелось бы, чтобы Ника принялась сыпать упрёками и обвинениями перед Пал Олегычем, но сейчас, выслушивая жалобы девушки, Катя чувствовала себя всё гаже и гаже. Она снова ощущала себя разлучницей, как когда-то, с Кирой.
Когда подошли Ждановы, Катя выдохнула с облегчением. Правда, улыбка, что она послала Пал Олегычу вышла немного кривой, а повернувшись к Маргарите, встретила её настороженный взгляд. Едва заметно качнула головой и отступила. Свет, наконец, окончательно погас, освещался только подиум, и гости поспешили к своим местам, принялись рассаживаться. Ждановы тоже сели, Катя видела, с какой настойчивостью Маргарита усадила Нику между собой и мужем. А она сама с облечением отступила в темноту, прижала ладони к щекам. Напомнила себе, что этим вечером нужно радоваться за «Зималетто», а остальное из головы постараться выкинуть.
Несмотря на нервозное состояние, как только Андрей вышел на подиум, Катя затаила дыхание. Смотрела на него, слушала его твёрдый, уверенный голос, улыбнулась, когда после его слов в зале послышался смех, и почувствовала тепло внутри, при мысли о том, что сегодня вечером, после этого сумасшедшего дня, Андрей приедет к ней домой. Не куда-то, не к кому-то, а к ней. И своими радостями и переживаниями будет делиться именно с ней. Она дождалась, она перетерпела, она выжила без него… как-то. Как – уже непонятно. Но сегодня утром, прежде чем уйти из дома, он сказал ей, что любит. По-моему, за это стоит бороться.
Музыка зазвучала громче, Жданов с подиума ушёл, спустился в зал, и Катя видела, как старательно, не очень искренне, он улыбается, глядя на родителей и жену. К матери наклонился, отцу что-то сказал и пошёл прочь. Ника обернулась ему вслед, но он вряд ли заметил. Катя украдкой оглянулась по сторонам, понимая, что Жданов идёт именно к ней, и прежде чем он успел до неё дотронуться, направилась к выходу из зала. Андрей нагнал её в дверях, Пушкарёва почувствовала его руку на своей спине, и, наконец, вдохнула полной грудью. Несколько шагов от дверей в зал по темному коридору, и вот Андрей её обнял сзади и успокаивающе поцеловал в щёку, потом ещё раз.
- Я понятия не имел, что она придёт. Она желанием не горела.
- Пришла себя показать. В хорошем смысле.
Андрей развернул её лицом к себе.
- Ты с ней говорила?
- Говорила, - призналась Катя. Привалилась спиной к стене, подняла руки и поправила Андрею воротник рубашки. – Я с ней говорила, я спасла её от Киры, я проводила её и усадила на место…
- Прости. – Андрей опустил голову и прижался лбом к её лбу.
- Нужно было ей сказать, Андрей. А ты не сказал.
Жданов глаза прикрыл на секунду.
- Я не могу с ней говорить о тебе. Я пытался, но…
- Почему?
- Не знаю, как ей объяснить. Точнее, знаю, но это слишком. Что ей сказать? Что я все два года думал, какого чёрта я убежал от тебя? А на ней женился, потому что она мне тебя напоминала? – Он помолчал, потом повторил: - Это слишком, по-моему. – Андрей дотронулся пальцем до Катиного подбородка. – Как я говорил?
Она улыбнулась.
- Отлично.
- Завтра я скажу отцу о нас.
- Будь любезен. Я чувствовала себя не в своей тарелке.
- Знаю. – Он опускал голову всё ниже, пока не коснулся губами её губ. – Я тебя сегодня ни разу не видел за вечер. А ты такая красивая.
Катя голову немного повернула, отворачиваясь от его губ.
- О каких женщинах, что вешаются тебе на шею, мне Ника говорила?
Андрей растерянно моргнул, затем пренебрежительно фыркнул.
- Она вошла и увидела, как Кристинка ко мне прижимается. – Андрей помедлил, прежде чем продолжить: - Голая.  Почти.
- Почти – это как?
Жданов притворно насупился.
- Кать, ты-то хоть прекрати.
Она спрятала улыбку.
- Ясно. И Ника решила, что ты её на модель променял.
- Понятия не имею, что она решила. Но, наверное, да.
Катя внимательно вглядывалась в его лицо.
- Да, Жданов, ты сделал всё, чтобы спустить девочку с небес на землю.
Андрей слабо улыбнулся.
- Это, конечно, прозвучит глупо, но я не нарочно. – Он снова к Кате наклонился, почувствовал, как её ладонь легла на его затылок и взъерошила волосы. – Это последний раз, - прошептал он. – Я тебе клянусь. Больше никогда… я не поставлю тебя в глупое положение. Я так тебя люблю, - это было произнесено еле слышно, прямо ей в губы, за этим последовал поцелуй, и Катя, честно, позабыла обо всех неприятностях этого вечера. На несколько минут, пока не опомнилась, не подумала о том, что они не дома, и их в любой момент может кто-то увидеть. Андрея от себя оттолкнула, напоследок провела ладонью по лацкану его пиджака и подошла к зеркалу, всё ещё не в состоянии справиться со сбившимся дыханием. Поправила причёску, потом достала из сумки блеск для губ. Руки были странно вялыми, слушаться отказывались, да ещё Жданов, покрутив головой и никого не увидев, подошёл к ней сзади и снова обнял. Руки легли на её бёдра, сжали, а губами прижался к её плечу.
- Андрюш.
Он наклонился к её уху и зашептал что-то непонятное, но от этого не менее горячее. От его дыхания сразу побежали мурашки, Катя на секунду поддалась его рукам, откинулась назад, позволяя себя целовать. А когда за стеной зал взорвался аплодисментами, и музыка смолкла, друг от друга нехотя отстранились.
- Тебе нужно идти.
Андрей посмотрел на себя в зеркало, пригладил волосы и стёр с нижней губы след её помады.
- Да… Увидимся в зале.
- Увидимся дома.
Он непонимающе взглянул.
- Ты уезжаешь?
Катя улыбнулась.
- Ну, показ я посмотрела, - проговорила она с иронией. – А когда ты будешь в зале, притворяться станет сложнее. Так что, я лучше поеду. Приготовлю тебе ужин, - успела сказать она, прежде чем Андрей её ещё раз поцеловал.
Расстались у дверей в демонстрационный зал, просто разошлись в разные стороны, будто и знакомы не были, вот только с одинаковыми загадочными улыбками на губах.
- На стоянке ждут такси, - сообщил ей охранник у выхода.
Катя взглянула на него, отчего-то ощутив тревогу. Но кивнула, в благодарность за информацию.
- Спасибо. – Машинально коснулась нижней губы, которую ещё слегка саднило, после страстного поцелуя Жданова.
Как и положено капитану, корабль под названием «показ», Андрей покинул одним из последних. Корабль не тонул, он нёсся вперёд на всех парусах, и грех было не воспользоваться случаем, и не остановиться, чтобы в полной мере насладиться успехом. Проводив родителей, Андрей посадил Нику в такси, старательно делая вид, что не замечает её молчаливости и того, как она старается избежать его прикосновений, даже мимолётных и случайных. Кажется, в его слова о том, что инцидент с Кристиной в раздевалке был штатной ситуацией, она так и не нашла в себе сил поверить. Правда, надо признать, что при родителях она держалась на удивление стойко и храбро, с его отцом общалась, сохраняя спокойствие и улыбку на лице. И лишь Андрею доставались красноречивые и убийственные взгляды матери. Но что он мог поделать? Посреди вечера, перед огромным количеством гостей объявить всем о грядущем разводе? Мама бы первая возмутилась, если бы он так поступил. Поэтому он молчал и тоже улыбался. Он улыбался, Ника улыбалась, его мать улыбалась. И единственный, кто улыбался искренне, был его отец.
Отправив всех по домам, Андрей вернулся в зал, в бар, где и провёл следующий час с Малиновским и ещё парочкой приятелей, снимая стресс. Ромка утверждал, что у него тоже нервное истощение, но в отличие от Жданова, был бодр и весел, и после того, как они из отеля вышли, слегка навеселе, ещё отправился продолжать праздновать успешно представленную коллекцию в один из ночных клубов. В обнимку всё с той же Кристиной, которая принесла сегодня Жданову столько неприятностей, но вряд ли даже подозревала об этом. Андрей думал об этом, садясь в такси. Не о Кристине, конечно, а о том, что его уже не тянет в клубы, его тянет домой, на ужин, приготовленный любимой женщиной, и он его обязательно съест, не смотря на то, что за окном ночь.
- Ты точно хочешь есть борщ в двенадцать ночи? – уточнила Катя, когда он, наконец, очутившись дома, на кухне, достал из холодильника большую кастрюлю.
- Да, - уверенно кивнул он. – Хочу. Ты же варила.
Она не ответила, но уже знакомо прищурилась, пытаясь понять, что у него на уме.
- Ну, хорошо. Тогда садись за стол, я тебя покормлю.
Жданов сел, на стол навалился, подпёр голову рукой, с удовольствием наблюдая за Катей.
- У нас есть салат, Андрюш.
- Нет, я буду борщ, - повторил он. - Ты сварила, я буду есть.
Катя поставила перед ним тарелку, а сама осторожно поинтересовалась:
- Что-то случилось?
Андрей взял ложку и покачал головой.
- Нет. Просто завтра самый важный день в моей жизни. Мне так кажется.

Продолжение следует…

0

20

Ника с утра гуляла по городу. После вчерашнего фиаско уснуть так и не смогла, приехав домой, прошла на кухню и долго сидела, глядя в темноту за окном. Больно не было, скорее тоскливо, от того, что все снова вышло не так, как она задумала, как надеялась, как мечтала. Прошедший вечер оставил в душе пустоту. Показ прошел шумно, с блеском и шиком, но к ней это, вроде как, не имело никакого отношения, несмотря на то, что она Жданова. Кроме родителей Андрея да Киры, ее присутствие вряд ли кто заметил. И как с этим бороться, понятно не было. Что с этим делать? Выйти в центр зала и заорать во все горло, что ей плевать на всех, на всех присутствующих, что ей важен только муж, потому что его она любит, ради него она готова меняться, прикладывать усилия, а не для того, чтобы чужие незнакомые люди разглядывали ее, говорили комплименты, а потом за спиной обсуждали. А Ника знала, что обсуждают. Не только ее, обсуждают друг друга. Стоило кому-то отвернуться, улыбки с лиц собеседников сразу исчезали, и начиналось  жужжание. Сколько раз она слышала, оказываясь в дамской комнате, как незнакомые ей женщины перемывают косточки своим подругам и приятельницам. При этом было противно даже присутствовать, не говоря уже о том, чтобы участвовать. А ей вменялось  в вину именно то, что она не желает принимать правила игры. И если Андрей поначалу говорил, что не хочет, чтобы его жена принимала активное участие в светской жизни, то его мать с первых дней пыталась направить Нику в противоположном направлении. Маргарита говорила, что она должна всему учиться, должна стараться, должна вписаться, а Ника не понимала зачем, пыталась объяснить свекрови, что им с Андреем законы светского общества не важны, чем Маргариту, кажется, выводила из себя. Но Маргарита была леди до кончиков ногтей, и открыто свои претензии невестке не высказывала, но Ника чувствовала, что ее позиция одобрения не вызывает.
Но со всем этим можно было смириться, можно было бы найти компромисс, при уверенности, что муж тебя любит и поддерживает, а Андрей давно перестал быть для нее поддержкой. Он отдалился сразу, как только они приехали в Москву. И Ника винила себя в том, что позволила ему это сделать. Решила, что он ушел с головой в работу, что ему нужно дать время привыкнуть к столичной жизни, старалась не дергать его лишний раз и не приставать к нему, и в итоге, занявшись собственными чувствами, пытаясь свыкнуться с новыми обстоятельствами и ускорившимся в разы ритмом жизни вокруг, выпустила ситуацию из-под контроля. Потеряла мужа. Андрей просто потерял к ней интерес. Он  перестал с ней говорить, делиться своими планами, ставить в известность о своих решениях. Он приходил домой, а ее вроде бы и не замечал. Ника потеряла покой, пытаясь вернуть его внимание. Видела, что Андрей злится, раздражен, постоянно занят своими мыслями. А она не могла пробиться через стену, которую он возвел вокруг себя. Родители говорили, что им нужен ребенок, и Ника в какой-то момент всерьез об этом задумалась, даже пыталась Андрею намекнуть, а когда он лишь отмахнулся, рискнула завести разговор на эту тему со свекровью, за чашкой чая. Начала легко, улыбаясь, и натолкнулась на стену холодного непонимания. Маргарита посоветовала обговорить этот вопрос с Андреем, и только уверившись в том, что он готов стать отцом, предпринимать какие-либо шаги. И это вместо заверений, что они с Пал Олегычем мечтают о внуках, о чем осторожно, но говорилось на свадьбе. Нике тогда едва удалось удержать спокойное выражение на лице. Так хотелось швырнуть чашку и сказать свекрови все как есть:  что ей надоело постоянное вмешательство со стороны, даже если это сторона родителей мужа. В большей степени из-за Маргариты она чувствовала себя в Москве не в своей тарелке, свекровь без конца твердила ей о том, что Ника считала второстепенным, и в некотором роде противным. Она не хотела ждать и терпеть, не хотела закрывать глаза на кое-какие нюансы столичной жизни мужа, и уж точно не хотела подчинять их личную жизнь светскому распорядку. Даже рождение ребенка, по словам Маргариты, должно было быть сверено с расписанием Андрея: пришло ли время отвлечься от "Зималетто", чтобы пару минут уделить семье. Все вокруг только и говорили о его скором президентстве, и о том, как он будет занят. А ей останется только ждать и гордиться. Гордиться блеском, шумихой вокруг, чередой полуголых моделей, что вешаются ему на шею. Это ведь никогда не кончится. Наверное. Вчера Ника это очень хорошо поняла.
С детства все вокруг твердили, что она красавица. Родители, знакомые, даже учителя в школе. Причем  ее красота, кажется, их беспокоила. Люди называли ее красавицей, озабочено качали головой и неуверенно улыбались, пытаясь ее подбодрить. А Ника терялась в догадках, не понимая, почему они так себя ведут. Она была беспроблемным ребенком, училась легко, правда, без особого интереса и азарта, просто потому, что так было нужно, и так было правильно. Вздорного характера не имела, к авантюрам была не склонна, и к пятнадцати годам, когда стало понятно, что переходный возраст она переживает без особых проблем, родители, кажется, вздохнули с облегчением, и начали ею вовсю гордиться. И никто даже не понял, не захотел заметить, сколько лет Ника старалась быть хорошей, чтобы на нее перестали смотреть с затаенной тревогой. Можно подумать, она мечтала родиться красивой и складной, как бабушка когда-то говорила. Родственники боялись, что она с юных лет проникнется ощущением своей красоты, и дома ее не удержишь; что окажется влюбчивой и улетит из родного дома навстречу новым ощущениям и неприятностям. Ника, когда думала об этом, всегда удивлялась тому, почему люди склонны судить о других по внешности.  Она, например, всегда была немного застенчива и не слишком амбицииозна. Ее честолюбия не хватало даже на то, чтобы принимать комплименты от мужчин, получая от этого удовольствие или радуясь, что природа наградила ее такой внешностью. Желающих познакомиться с ней, проводить до дома, даже влюбиться в нее, всегда было достаточно, но она мало кому отвечала взаимностью или чувствовала ответный интерес. Первым, кто ее по-настоящему заинтересовал, был Андрей. При первой встрече он показался ей задумчивым и немного потерянным. Он смотрел на нее, мало говорил, и Ника даже решила, что не заинтересовала его, но в конце вечера он вдруг предложил  проводить  ее домой. И они шли пешком, разговаривали, теперь уже наедине, и было легко и спокойно, и именно это запомнилось и так ею ценилось, до сих пор. Через месяц они уже жили вместе, что, по меркам самой Ники, было удивительно и почти немыслимо. Она даже не помнила, что говорила родителям, когда в один день собралась переехать к мужчине, которого почти не знала. Но она была влюблена, думала только об Андрее, и все остальное, впервые в жизни, казалось неважным. Он был важен. Все эти два года его интересы были на первом месте. Теперь Ника понимала, что по-другому быть не могло, Жданова так воспитали, он сам, того не замечая, изначально ставит женщину в  зависимое положение, вынуждая о нем заботиться. Спасибо Маргарите, в этом плане она своему сыну дала все и на всякий случай немного больше. Андрей, когда хотел, становился чертовски обаятельным, смертельным оружием для женщин, знал, как добиться своего, едва ли осознавая свою власть. Способность покорять и добиваться желаемого он впитал с молоком матери, его не за что винить. И Ника попала под его обаяние. В Екатеринбурге Андрей был другим, Ника верила в то, что это настоящая любовь, без всяких оговорок. Андрей ее на руках носил, их отношения вызывали только вздохи зависти у ее подруг. Ее поздравляли и уже искренне отдавали честь ее красоте. Говорили, что они красивая, идеальная пара. А она всему этому верила. Верила, пока не оказалась в Москве, и выяснила, что до ее появления у Андрея уже была идеальная пара, более желанная для его круга общения, чем девушка из провинции. Ведь для Москвы и огромный Екатеринбург провинция. В столице никто не восхищался их отношениями, не радовался за них, по крайней мере, искренне, да и сам Андрей отдалился и ушел с головой в дела, в которых Ника мало смыслила. А он не делился с ней, первое время лишь уверял в том, что беспокоиться ей не о чем, наоборот, радоваться надо, а со временем и это делать перестал. Не хотелось думать, что разочаровался. Но ведь разлюбил?
Разлюбил.
Вчерашним вечером Ника все поняла. Она пришла на показ, в надежде все исправить, надеялась, они с Андреем уйдут вместе, смогут поговорить, но он, кажется, был недоволен ее появлением, и времени у него не было, он даже попытки объясниться с ней не предпринял. И разозлился из-за того, что она увидела его в обнимку с моделью. Настолько беспомощной и опустошенной, как вчера вечером, Ника себя, наверное, никогда не чувствовала. И проснувшись рано утром в гнетущем настроении, отправилась гулять. Бродила по незнакомым улицам, смотрела на витрины, и немножко жалела себя, думая о том, что люди бегут мимо нее, на работу, по делам, а ей торопиться некуда, у нее ни работы, ни дел, ни мужа. Спустя пару часов зашла в уличное кафе на набережной и заказала кофе. Смотрела на воду и думала о том, что если бы была возможность, она просидела бы здесь неделю, лишь бы ни о чем не думать и не возвращаться в пустую квартиру.
- Купите газету! - К столику подошел подросток с вместительной сумкой наперевес и посмотрел умоляюще. - Всего двадцать рублей. А вот эта двадцать пять.
Ника слабо улыбнулась, газета ей была без надобности, но юноша сумел разжалобить, и она достала кошелек.
- Я возьму обе, - порадовала она его.
Получив ненужное, Ника отодвинула газеты на край стола, откинулась на стуле и обхватила себя руками за плечи. Очень хотелось позвонить Андрею. Просто узнать, где он, не хочет ли с ней увидеться, поговорить. Потом вспомнила, что сегодня в "Зималетто" выборы президента, и невесело усмехнулась. Вряд ли он сегодня вообще  вспомнил, что женат. И ей снова остается только ждать, когда он отвлечется от драгоценного "Зималетто".
Когда официант принес вторую чашку кофе, Ника газеты убрала, чтобы не мешали, без всякого интереса развернула, поглядела на первые полосы. На одной была фотография премьер-министра, а вот на второй, обведенная красным кругом, небольшая фотография ее мужа. Первой мыслью было, что это освещение показа, вот только издание оказалось желтым, и рядом с фотографией Андрея другая, более крупная и не слишком четкая. Какая-то женщина спускалась по ступеням широкого крыльца. Ника только приглядевшись, по платью поняла, кто запечатлен на снимке. Катя. В объектив камеры она не смотрела, шла, чуть наклонив голову и вроде бы прикрывая рукой губы. Заголовок статьи напугал грязными домыслами, и Ника поторопилась открыть указанную ниже страницу, и тут же уперлась взглядом в темную, размытую фотографию целующейся парочки. Причем, некоторые детали, например рука Жданова на бедре Пушкаревой, его часы на запястье и ее кольцо на пальце, детали, по которым, по мнению автора статьи, можно было точно установить личность целующихся, были вынесены крупным планом. Что ж, не зря, Ника узнала и часы, и руку, и даже чужой перстень, который видела лишь раз, вчера вечером. Статья про ее мужа и Екатерину Пушкареву заняла целый разворот, видимо, на самом деле являлась сенсацией. Грязной сплетней с доказательствами.
Ника ненадолго отложила газету, выпила кофе, пару минут сидела, стараясь справиться с дыханием, после чего снова взяла газету, собираясь прочитать статью от первой до последней буквы. Чтобы понять наконец, что же происходит.



- Я подам на них в суд. - Андрей мрачно смотрел на открытую газету, уперевшись взглядом в смачный заголовок: Пагубная страсть к своей секретарше!
Катя после его слов тихо вздохнула.
- За что? За правду?
- За вмешательство в частную жизнь! - рявкнул Жданов. Видимо, перестарался, потому что даже Катя взглянула удивленно. Тон пришлось сбавить, но кулаком по странице газеты все-таки стукнул. - Тараканы, везде пролезут, в каждую щель!
- Нам не надо было целоваться в коридоре.
- Им не нужно было на свет появляться! Я же к ним в постель не лезу.
- Андрюш, ты так возмущаешься, будто с тобой это в первый раз.
- Настолько сильно задели в первый раз. Сволочи. - Жданов опустился на стул. - Надо их как-то проучить.
- И я даже знаю как.
Он заинтересованно взглянул.
- Да?
Катя усмехнулась.
- Да. Повода больше не давать.
Андрей развернулся на стуле.
- А я даю? Я что, шляюсь ночами? Не пойми с кем?
Катя подошла к нему и успокаивающе погладила по голове.
- Ладно, не возмущайся. Во всяком случае уже поздно.
Андрей опять вчитался в текст статьи. Зло усмехнулся.
- Нет, ну ты посмотри!.. "Убегала с показа, вытирая губы после жадного поцелуя бывшего любовника"! Писаки, - выдохнул он презрительно.
Катя уперла руку в бок, разглядывая себя на снимке.
- Губы я не вытирала, - решила заметить она.
- Да если бы и вытирала, какое их собачье дело?!
Катя похлопала его по плечу, но думала уже о другом.
- Это точно охранник.
- Охранник? - Андрей поднял глаза к ее лицу.
- Когда я уходила, он так странно мне улыбнулся. Да и журналистов мы бы заметили, тебе не кажется?
- Кажется, - угрюмо подтвердил Андрей. Ткнул пальцем в снимок, на котором они целовались. - И это снимали на мобильный телефон.
- Думаю, надо радоваться, что нет видео.
- Ты так в этом уверена?
Катя постаралась задавить в себе тревогу. Андрей вглядывался в ее лицо, заметил тень беспокойства, и настойчиво усадил Катю к себе на колени. Руками обхватил и прижался щекой к ее плечу.
- Выкини из головы, - наконец посоветовал он. - Не надо тебе об этом думать, я сам разберусь.
- Как?
- Найду способ. Уж охраннику этому точно там не работать.
- При условии, что он виноват, Андрюш.
-  Я так и сказал.
- Нет.
- Но я имел это в виду.
- А то я тебя не знаю, - не поверила его словам Катя. - Под горячую руку ты горы свернешь, не разбираясь, что к чему.
- Ладно, я обещаю... А на газетчиков в суд подам!
- Чтобы подтвердить или опровергнуть?
- Катя, - возмутился он.
- Андрей, все уже в курсе. Так какой смысл?
Она выглядела расстроенной, и Андрей придержал ей подбородок рукой, заставляя встретиться с ним взглядом.
- Ты переживаешь? Брось. Мы и так скрывать не собирались. Просто эти... паразиты нас немного опередили.
- Опередили, - повторила Катя с горечью. - Причем, со всеми подробностями. Это похоже на возрождение легенды, все вспомнили.
Андрей прижался губами к ее щеке.
-  Я с ними разберусь, не расстраивайся только. Да и кто читает эту желтуху?
- Куча людей. Например ты. Зачем-то ты ее купил.
- Они всегда пишут про наши показы! - попытался оправдаться Жданов.
- Вот-вот.  Ты, твои родители и все наши знакомые до кучи эту газету купят.
- Странно, что твои родители не звонят.
Катя многозначительно взглянула на него.
- Мои родители такое не читают. Так что с ними тебе самому придется объясняться.
Жданов плечами пожал.
- Хорошо. Я даже почти придумал, что сказать. И вообще, прекрати пугать меня своим папой. Он нормальный мужик, мы с ним тогда отлично посидели.
- Да, но тогда ты с его дочерью не спал.
- Я как раз собирался.
Катя стукнула его по плечу, и Андрей рассмеялся. Потом прислонился лбом к ее плечу.
- Ладно, не переживай, все устроится. - Провел ладонью по ее руке. - Я все устрою. Никто тебе и слова не скажет. Ты моя жена.
Катя неотрывно смотрела за окно, потом сглотнула, дышать никак не получалось. А Андрей еще вздумал ее за плечо потрясти.
- Кать, ты понимаешь? Они все заткнутся. Я никому не позволю обсуждать нашу жизнь.
- Не обещай того, чего выполнить не сможешь.
- Будут обсуждать? - Он ободряюще улыбнулся. - Ну и пусть. Пусть завидуют. Ты придешь на Совет? Я хочу, чтобы ты была там.
Катя положила ладонь на его щеку и улыбнулась.
- Раз ты хочешь. Окажу тебе моральную поддержку, - чуть насмешливо проговорила она. - Подскажу шепотом, если ты вдруг речь забудешь.
- Когда это я речь забывал? Я всегда прекрасно озвучиваю то, что ты сочиняешь.
Катя качнула головой.
- Иногда ты бываешь настолько отвратительным...
Андрей поднялся, увлекая ее за собой, быстро поцеловал, прежде чем отпустить.
- Нужно ехать. С отцом пообщаться. Хотя, того, что он сказал мне по телефону, мне за глаза хватило. Но что-то мне подсказывает, что он в эти глаза жаждет заглянуть.
- Узнать, насколько они нахальные. Или он и так знает?
- Не дразни меня, а то ведь я не уйду. Я останусь и со всеми твоими угрозами разберусь.
Катя отступила от него.
- Поезжай, тебя  в "Зималетто" ждут. А я позже подъеду.
- Не переживай, - попросил он напоследок, отбросив ободряющие нотки. -  И больше эту грязь не читай. Выброси газету.
- Хорошо, - не стала Катя спорить.
Газету на самом деле выбросила. С удовольствием скомкала ее и бросила в ведро. Выдохнула, а плечи безвольно опустились. Андрей уехал, и храбриться нужды не было. Она всерьез расстроилась из-за этой статьи. И не из-за того, что их со Ждановым кто-то увидел целующимися и даже показал это полмиру, а из-за содержания статьи. Такое ощущение, что только и ждали повода, чтобы вытащить наружу и перетрясти их прошлое. Все ошибки вспомнили, все слухи и сплетни. Противно до невозможности. И как всегда Кира вышла несчастной брошенной невестой, а она разлучницей, которая при своих внешних данных едва ли не приворожила одного из завидных столичных женихов. Правда, в этот раз еще бедную Нику приплели, зашоренную по всем показателям провинциалку, на которой Жданов тайком ото всех женился где-то посреди Уральских гор. Бред полнейший, но эта статья не несла собой цели поведать людям правду, это была грязь, за которую люди заплатят деньги. И чем грязнее и циничнее, тем лучше. Может, прав Андрей, и стоит подать на них в суд? Правда, ничего они не докажут и точно не опровергнут, лишь повеселят публику, в этом сомневаться не приходится.
Чего Катя совсем не ожидала, так это звонка Ники. Если честно, надеялась, что та относится к той категории людей, которая не читает желтую прессу, но не повезло. То ли злой рок, то ли добрые люди, но Ника позвонила через полчаса после ухода Андрея. И по ее голосу Катя сразу поняла, в каком Ника настроении, поэтому решила ее не уговаривать попусту. О чем можно просить женщину, уводя у нее мужа?
- Как ты узнала мой номер?
Ника невесело усмехнулась.
- Не поверишь, позвонила в "Зималетто", и мне его дали. Интересно, а мой они знают? – И сама ответила с заметным сожалением и небольшой толикой язвительности: -  Вряд ли.
- Ты хочешь поговорить?
- Я хочу все выяснить. С Андреем не получается.
- Он не любит такие разговоры, - подтвердила Катя.
Ника вроде бы усмехнулась, затем поинтересовалась:
- Ты придешь? Я буду ждать тебя на набережной. Не в ресторане же нам встречаться.
Катя раздумывала несколько секунд, после чего согласилась.
- Хорошо, я приду.
Они договорились о точном месте встречи, и Катя положила трубку, чувствуя тяжесть на сердце. Смотреть Нике в глаза, понимая, что той все известно, будет куда тяжелее, чем вчера.
Юлиана, позвонившая узнать, как у них дела и рассказать о силе, прокатившегося по Москве эха скандала, попыталась Катю отговорить.
- Зачем тебе это надо? Говорить с ней... Пусть Андрей разбирается.
- Если бы она хотела поговорить с Андреем, она ему бы и позвонила.
- Ага, она тебя постыдить хочет.
Катя вздохнула, посмотрела на затылок таксиста.
- Что ж, у нее есть такое право, как не крути.
- Ты слишком совестливая. Мы все здесь боремся за место под солнцем в виде мужчины. Слышала такое?
Катя поневоле улыбнулась.
- Что-то похожее слышала.
- Вот-вот. И объясни правду жизни этой девочке.
- Я ей не учитель, - ответила Катя и с подругой распрощалась.
Нику Катя увидела издалека, та сидела на скамейке, смотрела по сторонам, наверное, ее высматривала, но Катя шага не прибавила, даже когда стало очевидно, что её заметили. Думала, что готова к встрече с Никой, а как увидела, поняла, что ей нужно еще пару минут, настроиться.
Ника встретила ее внимательным взглядом, будто оценить пыталась. Никакого дружелюбия в глазах, которое Катя еще вчера видела. Поэтому не стала здороваться, присела рядом с ней на скамейку, заправила волосы за ухо, когда ветер бросил их ей в лицо.
- Ты видела газеты, да?
- Да.
Катя поморщилась, хотя другого ответа и не ожидала.
- Это все правда? – спросила Ника.
- Самое интересное, что да. То есть, это правда, но не в такой трактовке. Я... - Катя старательно подбирала слова. - Не уводила его у Киры, к тому моменту их отношения разваливались на глазах. Хотя, если бы не та история, которая нас с Андреем столкнула, возможно... скорее всего, он женился бы на Кире, уступил бы родителям. Маргарита мечтала видеть ее своей невесткой.
- Не сомневаюсь, - с горечью проговорила Ника.
Катя посмотрела на нее, с пониманием.
- Я тоже так реагировала, раньше.
Она замолчала, и Ника рискнула остановить взгляд на Катином лице. Закусила губу от огорчения, потом губы скривились в усмешке.
- Он так не хотел, чтобы я с тобой подружилась. Перепугался тогда до ужаса.
Катя отвернулась от неё.
- Я не буду просить у тебя прощения, Ника. Может быть и должна, но не буду.
Ника кивнула.
- Понимаю.
- Что понимаешь?
- Что сытый голодному не товарищ.
Катя проводила взглядом девушку в пестром платье.
- Глупый какой-то разговор у нас выходит.
- Зря ты думаешь, что мне нечего тебе сказать. И Андрею мне есть, что сказать. И вообще… вам всем. Всем! – Ника поднялась и отошла от скамейки на пару шагов. Катя наблюдала за ней, не скрывая настороженности. Радовало только то, что вокруг людей немного. И если их разговор выйдет за рамки, то будет не так стыдно.
- Ника, то, что написали в  этой статье… про тебя, это несправедливо. И мерзко. Но ты ведь знаешь, что это неправда. И все, кто с тобой знаком, это знают.
- Да? – Ника повернулась к ней, горько усмехнулась. – Но кого в этом городе интересует правда? Все только и знают, что сплетничают. И сегодня я объект разговоров. Не ты, нет. И не Андрей. У вас ведь любовь! А я дура, которая поверила, приехала за ним сюда, и верила каждому его слову. Когда он уходил, когда приходил среди ночи. Я верила всему, потому что думала… - Она сглотнула в волнении. – Я думала, что он меня любит.
- Ника, я была на твоём месте. И я знаю, что ты чувствуешь. И меня обсуждали гораздо дольше и воодушевлённее, чем тебя.
- Но ты осталась здесь. И мало того, ты дружишь с этими людьми. Или делаешь вид, что дружишь. Значит, тебе это зачем-то нужно?
- А что ты предлагаешь? Сбежать? Уехать? Ника, здесь моя жизнь.
Она прищурилась.
- Ты говоришь, как Андрей.
- Наверное потому, что так и есть. И если мне пришлось привыкать, пришлось принимать решение, то для Андрея это действительно жизнь. Он другой не знает. И другим он стать не сможет. Понимаешь?
- И из-за него ты смирилась?
Катя тоже поднялась, от нервозности не в силах усидеть на месте.
- Я не смирялась. Просто… однажды поняла, что момент, когда необходимо принять решение, настал. Я не была такой, как Кира. Они с Андреем выросли в одной атмосфере, и они всегда, - всегда! – будут отлично понимать друг друга. Они могут не разговаривать, могут злиться, но у них на двоих столько общего, что бороться с этим невозможно. И я не стала. Но ты права, я сознательно приняла решение. И, наверное, в большей части, из-за Андрея. Я переступила через себя, и ты, - Катя окинула её красноречивым взглядом, - со своими возможностями, - подобрала она наконец нейтральное, как ей показалось, слово, - понятия не имеешь, чего мне это стоило. Но это был единственный способ пережить трудный для меня момент. И не просто пережить, а получить шанс когда-нибудь… встретиться с Андреем, дождаться его. Два года назад наши с ним жизни шли не то чтобы параллельно, а вообще в разные стороны. Наверное, мы даже встретиться не должны были. Это судьба. И поэтому мне сейчас не стыдно. Я  слишком много сделала и слишком долго ждала, чтобы стыдиться. – Катя заставила себя улыбнуться. – Я сейчас счастлива. И, прости, может, я чересчур жестока, но я сделаю его счастливым. Я знаю как.
- А я, значит, не знаю? – Ника сверлила её тяжёлым взглядом, а в глазах уже стояли слёзы. – Пока мы не вернулись в Москву, всё было отлично. Пока он всех вас не видел, пока не слышал советов и наставлений. Он со мной был счастлив!
- Он не может быть счастлив без «Зималетто»! – Катя невольно повысила голос, но тут же постаралась справиться с эмоциями. – Сегодня очень важный день. Он его не два года ждал, а наверное всю жизнь. Потому что сегодня Пал Олегыч будет голосовать за него. И Андрей сядет в президентское кресло. Если ты встретишься с ним сегодня, ты поймёшь. Не будет больше прежнего Андрея, начнётся новый этап его жизни. Мы так долго этого ждали.
Ника красноречиво вскинула бровь, и Катя с готовностью пояснила.
- Он, Маргарита, я. Даже Кира. Потому что то, что сегодня происходит, это правильно.
Ника зло усмехнулась, от Кати отвернулась и всплеснула руками.
- Я не понимаю, о чём мы говорим. Вы ненормальные люди, ты понимаешь? Сегодня утром я прочитала в газете о том, что мой муж изменяет мне. Изменял всё время нашего с ним брака…
- Неправда.
- Меня не интересует количество дней, Катя! Потому что то, о чём там написано, это нож мне в спину. Но зато я всё поняла. Все взгляды, обрывки фраз, даже многозначительные смешки. И именно это меня волнует, а не «Зималетто». Оставьте эту компанию себе. Я говорю о своём муже! О том, о чём он умолчал. Я два года думала о том, кого он оставил в Москве. Хотя, нет, не так. От кого он сбежал. Он говорил о Кире. Он много говорил о Кире. О том, что любил её, о том, что расстался с ней, и, наверное, сделал это неправильно. Он переживал из-за того, что причинил ей боль. А о причине этой боли он умолчал.
- Они не из-за меня расстались.
- Ты только что сказала, что он женился бы на ней. Если бы не ты.
Катя прижала ладонь к горлу, потому что казалось, что сердце бьётся прямо там и душит.
- Ника, всё немного сложнее. Это невозможно объяснить. Это… Наверное, эта «невозможность» и связывает нас с Андреем. И, если честно, у меня нет такого багажа совместной жизни с ним, как у тебя или Киры. Я живу с ним неделю. Не четыре года, и не два. Но почему-то я точно знаю, чего он хочет от жизни, а ты мне рассказываешь небылицы про то, что он был счастлив за тысячи километров от Москвы. Не  может такого быть. И доказательство этому одно-единственное: он здесь и он со мной.
- А я осталась в дураках.
- Об этом ты должна была поговорить с Андреем, а не со мной. Я не буду объясняться за него. Ты попросила меня прийти, я пришла и сказала то, что думала. Оправдываться я не буду. Просто всё немного сложнее, чем ты представляешь. Не просто брак, и не просто любовь. Ты должна хотеть того же, чего и он. – Катя едва заметно усмехнулась. – Если бы ты знала, что мы с Кирой в своё время делали, чтобы приблизить сегодняшний день.
- Правда? И, наверное, каждая мечтала в этот день стоять с ним рука об руку. Что ж, тебе повезло больше всех.
- Я бы не назвала это везением, - негромко отозвалась Катя. – Для везения было слишком больно.
- Мне тоже больно. И мне никто помочь не захочет. Как оказалось, я лишь подвернулась в нужный момент, постель согрела. А теперь что мне делать? Вернуться домой? Думаешь, до Екатеринбурга эта грязь не дойдёт? Что мне делать?!
Катя подошла к скамейке и взяла с неё свою сумку. Потом повернулась к Нике.
- Знаешь, мы с Кирой терпеть друг друга не можем. И дело, наверное, даже не в Андрее. Просто мы слишком разные. Я не вписываюсь в её круг общения, я не природной красоты камень, как говорит Воропаев. Мне просто с огранкой повезло. Но прошло время, и мы с Кирой уже не делим территорию, всем нашлось своё местечко. И вот однажды, где-то через год после отъезда Андрея, на одной вечеринке, мы с ней встретились у бара, обе были в одиночестве, и впервые вместе выпили. – Катя усмехнулась, припомнив свои ощущения в тот вечер. – Это было странно, пить с Кирой шампанское, быть с ней наравне. Но тогда она сказала мне одну банальную вещь, которая прочно засела в моей голове. Не делай для кого-то, делай для себя. Вот и я тебе это говорю: подумай, чего ты хочешь для себя. Лично ты хотела переезжать в Москву? Ты хотела делить любимого мужчину с бизнесом? Ты хотела стоять с ним рядом на вершине? Хотела выходить в свет и  улыбаться людям, которых не терпишь? Вот я хочу. И я отвечаю за свои слова и желания, я приняла это решение давно, и да – я добилась своего. Я получила Андрея Жданова, и я прекрасно знаю, какое будущее нас с ним ждёт. А ты знаешь?
- Я его люблю, - сказала Ника, прямо глядя Кате в глаза.
А Пушкарёва головой покачала, и даже улыбку прятать не стала.
- Любви мало. Поверь, я это очень хорошо знаю. Я его любила. Была уверена, что больше любить невозможно. Мне казалось, что он самый лучший. Мне казалось, что я не имею права в нём сомневаться, ведь он не ошибается. Ника, я была такой дурой. Я была такой молодой. А потом оказалось, что моя любовь почти ничего не стоит. Потому что, если я не изменю себя, я так и буду любить его, глядя на него снизу, преданно, как собака. Эти два года… - Катя сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. – За два года я прожила целую жизнь. Я себя сломала. А ты готова себя ломать? Ты вчера пришла с таким намерением, разве нет? Показать ему, показать всем… И как ощущения?
Они смотрели друг на друга, Кате казалось, что целую вечность. А потом Ника отвернулась от неё. Катя еще ждала продолжения разговора, но Ника молчала, и это показалось отличным шансом поставить точку. Да и сказать, по сути, было больше нечего. По виду Ники, по её опущенным плечам, нельзя было сказать, что она всерьёз решит бороться и ломать себя в угоду столичным требованиям. И словно подтверждая Катины мысли, она сказала:
- Мне не нужна его квартира. Мне ничего от него не нужно. Даже вспоминать о Москве не хочу.
Кате стало неловко.
- Решите это между собой.
Идя по набережной, Катя несколько раз оборачивалась, чтобы на Нику посмотреть. Но та стояла, облокотившись на парапет и по сторонам не смотрела, была занята своими мыслями. А Катя, хоть и говорила ей, что не стыдится и не винит себя, чувствовала смуту в душе. Хотя, что она могла бы ей ещё сказать, оставшись? Поговорить о любви к Андрею, о том, чей борщ ему нравится больше и чьи простыни лучше отглажены? Любят-то не за это.
В «Зималетто» царило привычное, для обеденного времени, затишье. Даже проходящий в эти минуты Совет директоров, основную массу сотрудников на рабочих местах не удержал. Катя прошла по пустым коридорам, вошла в президентскую приёмную и коротко улыбнулась секретарше. Та поднялась из-за стола при виде неё.
- Здравствуйте. Андрей Палыч предупреждал, что вы придёте.
- Правда?
Из-за дверей конференц-зала слышались голоса, и Катя невольно прислушалась к ним, сосредоточившись на позабытых ощущениях. Когда-то она ни одного Совета не пропускала, тряслась от страха и волнения в ожидании, на Андрея смотрела с надеждой, словно его обещание, что всё обойдётся, могло предотвратить катастрофу. С тех пор прошло много дней, много месяцев, они пережили много ударов и разочарований, но вот настал день, о котором она когда-то и мечтать перестала, не смела. Очередные выборы президента, и кроме кандидатуры Андрея, ни одного достойного претендента. И она пришла не просто постоять за дверью, в надежде услышать его голос. Он ждёт её, и, как Андрей обещал ей утром, этот день изменит их жизнь. Они смогут открыто, не скрываясь и не притворяясь, начать всё сначала. Но почему же так страшно открыть эту дверь и войти?
Кто-то схватил её за талию и страшным шёпотом проговорил на ухо:
- Входи.
Она вздрогнула, руку к груди приложила на секунду, а на Малиновского, появившегося из-за спины, взглянула с претензией. Даже отвечать ему не стала, встретила его насмешливый взгляд и гордо отвернулась, открыла дверь. Когда она вошла, разговор смолк, Андрей поднялся, ободряюще ей улыбнулся, видимо, пытаясь сказать этим, что разговор с отцом уже состоялся, и ей из-за этого переживать не стоит. Просто следует спокойно поздороваться с его родителями. Что Катя и сделала, по достоинству оценив в меру, в воспитательных целях, осуждающий взгляд Пал Олегыча, и чересчур спокойный, как у королевы-матери, взгляд Маргариты. Та, кажется, не собиралась отвлекаться на её появление в конференц-зале, была сосредоточена на предстоящем назначении сына. Зато Кира удостоила Катю презрительной улыбкой, не скрываясь.
- Я бы постеснялась, честно, - заявила она, провожая Катю взглядом.
Та прошла мимо, рядом с Андреем не села, оставив единственное пустующее место Малиновскому, пожала плечами, выражая безразличие к мнению Воропаевой, и присела в мягкое кресло в углу. В Совете она участвовать не собиралась, ни словом, ни делом, хотела лишь понаблюдать. И теперь уже Катя послала Андрею ободряющую улыбку. Вот только её в покое не оставили, Воропаев на кресле развернулся и на Катю взглянул заинтересованно:
- Чего это ты губы вытирала? Хотя, я всегда подозревал, что Жданов целоваться не умеет.
- Заткнись, а, - без особой злости посоветовал ему Андрей. Он был в благодушном настроении, и Катя решила, что это хороший знак.
- А почему ты её спрашиваешь? – заинтересовалась Кира. – Это я с ним четыре года жила. Спроси меня, умеет он целовать или нет, я отвечу.
- Может, вы оба заткнётесь?
- Андрюша, не повышай тон, - ласково посоветовал ему Александр. – Мы ещё не голосовали.
- Хватит, - одёрнул всех Пал Олегыч. – Давайте уже начинать. Лена, принеси ещё кофе. И Кате тоже. – Он оглянулся на неё через плечо. – Ты кофе хочешь?
- Нет, не хочу.
- Конечно, она не хочет, - фыркнула Кира. – Она не кофе пить пришла. А своё получить.
- Кира, - всё-таки рыкнул Андрей, но Воропаева внимания не обратила, будто и не слышала, зато на Катю глянула, обменялась с той искусственной улыбкой. Потом кинула на стол ручку и в полный голос поинтересовалась:
- А я могу проголосовать за себя?
- Да ради Бога, - отозвался в раздражении Пал Олегыч. – Только давайте начинать.
- Саша, ты проголосуешь за меня?
- Конечно. Терять-то нечего всё равно.
В последний момент, не смотря на все эти пререкания и опасные обещания Киры, Катя успокоилась, и только наблюдала, как все единогласно поднимают руки за кандидатуру Андрея. Все Ждановы выглядели спокойными, Александр Юрьевич несколько безразличным к происходящему, Кире, казалось, не терпелось уйти, и лишь Малиновский радостно потирал руки.
- Поздравляю, - с ехидцей проговорила Воропаева, поднимаясь из-за стола, когда все условности были соблюдены. Обращено это было не к Андрею, а к Кате.
Маргарита поднялась вслед за ней, и тут же взяла свою любимицу под руку, правда, не забыв послать Кате многозначительный заговорщицкий взгляд.
- Думаю, нам с тобой не мешает выпить чаю, - обратилась она к Кире.
- А что, обеда не будет? – поинтересовался Милко.
- Какой обед? Праздновать будем с размахом, - насмешливо произнёс Воропаев. – Вечером, в кругу пятисот самых близких друзей.
- Не ехидничай.
- Да-да, я помню. Надо замять скандал. – Александр повернулся к Кате. – Не крась вечером губы. Люди ещё не наговорились.
- Не завидуйте, Александр Юрьевич, - сказала она.
- Я и не завидую. Я уже билет до Екатеринбурга купил. С открытой датой.
- Меня возьмёшь? – тут же оживился Малиновский.
Воропаев усмехнулся.
- Тебя мне там не хватало.
Они вышли из конференц-зала, весело переговариваясь, а Катя с места не двигалась, сидела и смотрела на Андрея. Тот выглядел задумчивым, тоже её разглядывал, и едва заметно улыбался. Люди потихоньку расходились, и наконец они остались вдвоём. Жданов, в конце концов, разулыбался, на стол навалился и подпер подбородок рукой. Катю разглядывал и щурился, словно от яркого солнца.
- Скажи что-нибудь.
- Ты всё знаешь. – Она с кресла поднялась и к нему подошла. Наклонилась к нему, волосы взъерошила, потом уже поцеловала в щёку. – Я очень тобой горжусь. Ты это заслужил.
- Если я и в этот раз не справлюсь, отец с меня точно шкуру спустит.
- Ты не можешь не справиться. У тебя нет выбора.
- Это точно.
Катя обняла его за шею, и глаза закрыла, прижавшись к нему. Волнение вдруг вернулось, неожиданно, когда уже всё закончилось и надо бы радоваться, а у неё  горло перехватило, и совершенно не знала, что Андрею сказать, кроме как повторить, что гордится. Что безумно им гордится. И, конечно:
- Я очень тебя люблю. Я так тебя ждала.
Андрей прижался губами к её запястью и замер так.
- Ты мне веришь?
Она кивнула.
- Мы сделаем это?
Катя усмехнулась сквозь слёзы. Потребовалось мгновение, чтобы решиться.
- Да. Я хочу.
Жданов откинулся на кресле, чтобы видеть её лицо.
- А я исполню твоё любое желание. Я ведь тебе обещал? – улыбнулся лукаво, что совсем не сгладило серьёзность задуманного. Протянул ей руку, а когда она подала свою, сжал Катины пальцы…
Его пальцы были сильными, а ладонь горячей. Только это и помогало сдерживать волнение и не трястись. Но Катя всё равно зажмурилась, сделала глубокий вдох.
- Готова?
- Нет.
- Ты готова, Кать. – Андрей усмехнулся.
Они уже несколько минут стояли перед дверями в ресторанный зал. За ними были родственники и друзья, знакомые и приятели, или почти чужие, но нужные люди. Они все были приглашены Маргаритой для того, чтобы поздравить её сына с возвращением на должность президента «Зималетто». Но вся семья знала, что за внешним уважением и добродушными улыбками скрывается к тому же неконтролируемое любопытство, а не редко и злорадство. Москва гудела после сегодняшней статьи, всем хотелось знать детали и желательно из первых уст. И если не услышать правду, то хотя бы вблизи понаблюдать за тем, как виновник приключившегося казуса реагирует на происходящее. И в этот жужжащий улей предстояло войти. И не просто войти, а подтвердить все сплетни и дать повод для новых. И именно об этом Андрей её спрашивал: готова ли она? Как к этому можно быть готовой?
- Ты готова, - повторил он негромко, но очень уверенно. Покрепче перехватил её руку, на Катю посмотрел, но она стояла, зажмурившись и не видела, что он улыбается. – Люблю тебя, - тихо добавил он. – Честно-честно. – И в следующий момент выдохнул: - Улыбайся.
Катя услышала, как он открывает дверь, поторопилась открыть глаза и нацепить на лицо улыбку. Они вошли в зал вместе, одновременно переступив порог и держась за руки. И вдруг Катя  поняла, что улыбается искренне. Ветер прошлой истории наконец действительно стих, по крайней мере, для них с Андреем. А люди… это просто люди
А у неё теперь семья.
 

Конец

0


Вы здесь » Архив Фан-арта » Я-любимая » Ветер поутих