Это было баловство на тему феста.
Всерьез прошу не воспринимать...

День у Юлианы не задался с самого утра. Сначала она слушала по телефону нытье Пушкаревой на тему «Я о нем уже не думаю, не думаю совсем… Юлиана, ну ты же знаешь, я о нем совсем забыла». Потом на пороге ее кабинета нарисовался Борщев. Он тоже начал ныть: «Юлианочка, милая, пожалуйста, поехали в Питер со мной. Мне одному страшно. Я без тебя не справлюсь. Я…»
Если бы Миша не так часто повторял «я», и произнес хотя бы один нормальный комплимент, Юлиана может быть и задумалась, а так… А так:
- Мишенька, а возьми с собой Катюшу.
Избавиться одним махом от двух нытиков, о чем можно еще мечтать. Оптимизм - вещь хорошая, но когда эти двое начинают свои надоевшие до зубного скрежета песни о самом для них главном.
- Она не поедет, - трагически произнес Миша.
- Поедет, - пообещала Виноградова, - Дай ей только вот… Вот этого сока, - и ткнула в коробку своим зонтиком, - И не подпускай к ней Жданова, в течение месяца.
Мишенька разулыбался схватил пакет и, радостно виляя хвостом, покинул кабинет. Юлиана усмехнулась, и махнула зонтиком еще раз. Все-таки хвост Борщеву шел. Возможно, она даже будет по нему скучать. Самую малость.

Мишенька уговорил Катюшу выпить сока в два счета. Только тут же столкнулся с проблемой: Катюша смотрела на него влюбленным взглядом, но называла не иначе как Андреем Палычем.
Видимо, Эльвира перепутала и выкинула не тот зонтик Виноградовой.
В северную столицу Катюша согласилась с Мишей поехать с радостью. Борщев тоже обрадовался, но ненадолго. Кроме непрекращающегося коверканья его гордого имени-отчества (Юлиана смогла предложить только сменить ФИО), Катенька отказывалась с Мишей целоваться-миловаться, списывая все на существование некой Киры Юрьевны, не рассматривая никаких отговорок. Более того, Катюша стремилась во всем помочь. И ладно бы в финансах, да с поставщиками, но Катюша еще и на кухни постоянно появлялась, сетовала на отсутствие и ленивость какого-то Милко, говорила, что на Андрея Палыча все всё повесили, и принималась за готовку сама!
После того как Катюша загубила очередной кулинарный шедевр, перепутав сахар с солью, отказалась от прогулки, потому что Кира Юрьевна снова будет сердиться, и самое ужасное - решила уволить всех рыбок (а у Борщев на море продукты планы были почти такие же большие как и на Катю), Миша понял, что другого выхода у него нет. Он позвонил в Москву Жданову, тем более месяц был на исходе. Миша мог бы конечно и сам Катюшу до столицы доставить, но было жалко денег. Надо признать, что Борщев был немножечко скупердяй.
Жданов прибыл пьяный в стельку. Поскольку с отъезда Катюши из Москвы пил, не просыхая. Пил так долго и настойчиво, что напрочь забыл с чего вообще пьет, и что может заниматься чем-нибудь еще кроме этого процесса. Из путанной речи Борщева до Ждановского мозга дошло только «ресторан» и адрес этого самого ресторана. Андрюша решил, что его приглашают на открытие, и есть надежда, что нальют бесплатно. В самолет его погрузил Малиновский, потому что пить со Ждановым он больше не мог, здоровье уже не то.
- Андрей Палыч, - обрадовалась Катюша, когда Миша появился в зале со Ждановым, и томно вздохнула.
Мишаня ответил вздохом страдальческим, Жданов не понял к кому это девушка обратилась. Узнать ее его пьяный мозг был не в состоянии.
- Ее надо поцеловать, - сообщил Борщев Андрюше.
Жданов удивился, но решил, что в принципе, можно и поцеловать, если нальют. Так как налить никто не пожелал, Андрюша угостился сам, а потом уже ринулся целоваться.
Катюша испугалась, попыталась отбиться, но от пьяного в стельку Андрюши убежать еще не удавалось никому. Так что Катюшу он-таки догнал и поцеловал. После чего последовал общий обморок. Жданова добила последняя доза, Катюшу Ждановское дыхание, Миша лишился чувств от счастья.