Пейринг: Катя/Андрей
Рейтинг: R
Герои: из сериала
Жанр: затрудняюсь, мешанина, и драма, и мелодрама, элементы комедии и трагедии.
Иногда жизненные события загоняют человека в угол и вынуждают его стать замкнутым и даже жестоким. Но внутри живет светлый и чистый ребенок, просто он заперт в темницу и не может оттуда выбраться…
ПРОЛОГ
- Почему ты дружишь со мной? – несмело спросила Катя Пушкарева у Анжелики. – Мне всего двенадцать лет, а тебе шестнадцать.
Подруги сидели на старенькой карусели за фасадом детского дома, в котором жили и воспитывались.
- А почему мне нельзя дружить с тобой? – пожала плечами Анжелика. – Ты умненькая не по годам, с тобой интересно. Ты добрая, никогда не предашь и всегда выручишь. А возраст тут не имеет значения.
Катя с нежностью и восхищением смотрела на свою подругу. Анжелика – самое важное, что у нее есть. Единственный дорогой человек в ее жизни. И мать, и сестра, и защитница – в одном флаконе. Она никому не дает Катю в обиду, опекает ее. Она удивительная красавица – светло-золотистые волосы, зеленые глаза, очаровательные ямочки на щеках и оформившаяся грациозная фигурка. Не то что Катя – настоящий гадкий утенок, что-то серенькое, ни то ни се. Правда, Анжелика утверждает, что года через три-четыре от Кати Пушкаревой нельзя будет отвести глаз, но, наверное – просто утешает.
…А вот Анжелика – это звезда первой величины. За ней парни детдомовские табунами ходят, только она их мелочью считает, игнорирует. Не потому, что гордячка, а потому что идеалистка. Она твердо решила дождаться в своей жизни одного-единственного, она хранит себя для него. Она читает романы об Анжелике и себя запрещает называть Анжелой – только Анжеликой. Она мечтает, что ее принц явится за ней и увезет ее из этих ненавистных стен. Разве она этого недостойна? Она ведь не просто красива, но и умна, и сердце у нее золотое. «Ты достойна короля», - частенько говорит ей Катя. «Мне не надо короля, - со вздохом отвечает Анжелика. – Мне надо, чтобы он был мужественный и добрый. И чтобы любил меня».
…А для Кати любовь – это как жизнь на другой планете. Ей всего двенадцать, и хотя месячные у нее начались, она ни душой, ни сознанием не созревшая, она ребенок – куда ей до любви… Как до Эвереста. С ее-то худющими, как у страусенка, ногами и бледным личиком с какими-то размытыми, неопределенными чертами.
- Я хочу рассказать тебе кое-что, - Анжелика склонилась к подруге, зеленые глаза ее не просто сияли – вспыхивали искрами, как драгоценные изумруды. – Я боюсь ошибиться, но… - голос ее снизился до шепота. – Кажется, я встретила Его…
- Как? – ахнула Катя. – Когда?!
- Помнишь, я на экскурсии по Третьяковке потерялась? Мне еще влетело тогда.
- Ага, помню. Но тебя не было каких-то полчаса!
- А иногда и минуты достаточно, - с торжеством сообщила Анжелика. – Он такой необыкновенный! Мы стояли у одной и той же картины, и он заговорил со мной… сам! Рассуждал об искусстве, спросил, какие мне художники нравятся. Он совсем взрослый, ему лет двадцать пять, наверное. Ужасно умный, и глаза такие мягкие, просто бархатные!
- А как его зовут? – сгорая от нетерпения, полюбопытствовала Катя.
- Игорь. У него волосы… - Анжелика мечтательно сомкнула ресницы. – Такие сияющие, каштановые…
Катя тоже невольно закрыла глаза, рисуя в воображении образ незнакомого красавца.
- Он спросил, кто я, чем занимаюсь, где живу, - продолжила Анжелика. – Я ему честно рассказала про детдом, про то, что мне всего шестнадцать. Подумала – это его отпугнет, и он не станет продолжать знакомство. А он… телефон свой оставил. Просил позвонить!
- Слушай… - неуверенно пробормотала Катя. – Ты бы поосторожнее с ним. Ты же несовершеннолетняя!
- Не волнуйся, - улыбнулась старшая подруга. – Я же не глупышка, летящая на огонек без раздумий. Я буду очень осторожной. Если мы и будем встречаться – то только в городе, на людях. Кать, но я чувствую, просто сердцем чувствую в нем необыкновенную личность!
- А он тебе сказал, чем занимается?
- Да, у него с другом совместный бизнес – автосервис.
- Еще и богатый? – в душе у Кати все больше сомнений. Но они исчезают, как только она поднимает глаза на свою подругу. Ну, и что, что у них такая разница в возрасте и в положении? Разве можно в Анжелику не влюбиться с первого взгляда? Таких красивых даже в кино не увидишь.
«Счастливая», - подумала Катя со светлой и одновременно грустной завистью.
* * *
…Через два месяца встреч и вполне невинных поцелуев Игорь пригласил Анжелику домой, представил своим родным – матери и бабушке (отец его, как выяснилось, умер). Познакомил с другом-напарником. Водил в рестораны, на выставки. Еще через месяц жарких объятий пропадающая от любви и разбуженной страсти девушка согласилась на первую близость со своим возлюбленным и летала потом как на крыльях. Игорь обещал, что они всегда будут вместе, - надо только подождать, пока Анжелика не закончит образование в детдоме. Сказка вошла в будничную жизнь, но стоило ли этому удивляться? Ведь речь шла о такой изумительной и необыкновенной девушке – красивой, доброй и милой.
…Холодным ноябрьским вечером Катя провожала подругу на автобус – Анжелика ехала на свидание с Игорем.
- Вернусь девятичасовым, - улыбаясь и светясь от переполнявших ее чувств, - сообщила она. – Ночью проберусь к тебе, поболтаем…
- Я буду ждать, - любуясь ею, кивнула Катя.
Автобус, разбрызгивая лужи, лениво свернул с объездной дороги на центральное шоссе. Катя смотрела ему вслед, еще не зная, что больше никогда не увидит Анжелику живой.
Глава 1. Двенадцать лет спустя
Александр Воропаев, сидя в своем просторном министерском кабинете, откинулся на спинку кресла и с удовольствием потянулся. Как приятно, когда за окном теплый сентябрь, текущие дела закончены, встречи завершены, на часах – без пяти шесть, и ровно через пять минут сюда войдет единственная девушка в мире, достойная его внимания. Он улыбнулся своим мыслям, глаза заискрились: «Ручаюсь, явится секунда в секунду. Как ей это удается?..»
…Минутная стрелка на часах коснулась двенадцати. Загудел селектор.
- Александр Юрьевич, к вам Екатерина Пушкарева.
- Пусть войдет. Для всех остальных, Марина, я на сегодня умер.
- Поняла.
Тяжелая дверь распахнулась, и появилась Катя. Вошла, приблизилась к столу, присела, не говоря ни слова, и выжидающе посмотрела на Воропаева.
- Точна, как всегда, - вкрадчиво произнес он, вдоволь ею налюбовавшись – божественной фигуркой в облегающем красном платье, гривой небрежно перехваченных заколкой русых волос и огромными карими глазами, от которых можно сойти с ума.
- Ну, а где твое «здравствуй»? – поинтересовалась в ответ она. – Ты его дома забыл или по дороге на работу выронил?
- Какие мы нынче колючие, - посмеиваясь, протянул Александр. – Прошу прощения – здравствуй, солнышко.
- Я не солнышко.
- Конечно, конечно, я забылся, - он встал, подошел к ней, склонился и с демонстративной галантностью поцеловал ее руку. – Для солнышка ты слишком холодна. Скорее ты звезда из созвездия Кассиопеи – такая же далекая и ледяная. Или из туманности Андромеды – покрытая вечным флером и непредсказуемая.
- Ты пригласил меня, чтобы поговорить об астрономии? – с нарочитой вежливостью осведомилась Катя. – Как мило.
- Нет, ну что ты. Звезды меня мало волнуют, а вот дела земные… - Воропаев вернулся на свое место и вперил в собеседницу жгучий насмешливый взгляд. – Мне нужна твоя помощь, красавица.
- Опять? – усмехнулась она. – Что на этот раз?
- Только не делай вид, что ты моя благодетельница. По-моему, у нас взаимовыгодные отношения.
- А по-моему, это не совсем так, - возразила Катя. – Ты когда-то оказал мне услугу, когда я была в безвыходном положении. Я же на протяжении нескольких лет то и дело спасаю тебя из финансовых неурядиц, в которые ты попадаешь с завидной регулярностью.
- Ну, я же не виноват, что я не такой гений-экономист, как ты, - многозначительно улыбнулся Александр. – Я бы и рад сделать что-то приятное для тебя, но ведь ты отказываешься…
- Прости, но как сексуальный партнер ты мне неинтересен, - спокойно сказала она. – И прекрасно знаешь об этом.
- А я даже обижаться на эти слова не буду, - он и бровью не повел. – Потому что знаю – все равно будет по-моему. Ты хочешь выдержать меня до состояния изголодавшегося зверя? Ну, если это такая эротическая причуда – то почему бы нет? Я согласен и подождать. Мне вот только любопытно – а у тебя вообще когда-нибудь был мужчина?
- А что, похоже, что нет? – с иронией ответила она вопросом на вопрос.
- Вроде бы тебя должны раздирать на части поклонники, - задумчиво проговорил он. – Только я ни разу рядом с тобой никого не видел. И еще – извини, но ты не похожа на женщину, которая занимается сексом. Такие женщины мягче. Они излучают негу. От них веет мужским присутствием. А от тебя, несравненная, веет только антарктической стужей.
- Теперь я наконец поняла, для чего ты меня позвал, - мило улыбнулась Катя. – Чтобы обсудить мою интимную жизнь. Если это все, то я, пожалуй, пойду.
- Хорошо – закрыли эту тему, - голос Воропаева стал жестким и деловым. – Перейдем к сути. У меня есть сестра, Кира…
- Я в курсе. Правда, не имела чести быть представленной.
- А я не хочу представлять ей тебя как делового партнера, - парировал он. – А вот как любовницу или даже жену – охотно.
- Бедная Кира, - усмехнулась Катя. – Так и не светит ей со мной познакомиться.
- Ну, это мы еще посмотрим. Так вот, у Киры есть жених, некто Андрей Жданов. Президент компании Зималетто, где я имею честь состоять в числе акционеров. Я хочу уничтожить этого человека.
- Ты нанимаешь меня в качестве киллера? – насмешливо спросила она.
- Боже упаси. Я хочу уничтожить его не в буквальном смысле этого слова.
- За что ты так рассердился на него? – поинтересовалась она.
- Охотно отвечу, - Воропаев взял набитую табаком трубку и принялся ее раскуривать. – Он занял кресло, которое должен был по праву занять я, - раз. Он самоуправствует в компании и скрывает от акционеров информацию – два. И наконец, самое главное, - он превратил жизнь моей сестры в ад.
- Что ж, достаточно поводов для ненависти, - согласилась Катя. – Только пока не понимаю, при чем здесь я.
- Ты говорила, что тебе надоело работать в банке.
- Говорила. Ну и что?
- Я предлагаю тебе поменять работу.
- И кем же мне стать? Твоей секретаршей?
- Секретаршей, угадала, - Александр не спускал с нее внимательного взгляда из-за облачков табачного дыма. – Но не моей, а Андрея Жданова.
- Ах, вот оно что, - Катя искренне рассмеялась. – Хочешь заслать меня в качестве шпионки? Выуживать для тебя информацию? Спасибо тебе, дорогой, за то, что разглядел во мне потенциального резидента. Я польщена. Скажи, Саша, неужели ты действительно подумал, что я соглашусь?
- А что такое? – поинтересовался он вкрадчиво. – Это противоречит твоим моральным принципам?..
- А ты считаешь, что они у меня отсутствуют? – ее изумительные глаза стали ледяными. – В таком случае, до свидания.
- Сиди! – резко сказал Воропаев, повысив голос. – Если б ты знала, кто такой Андрей Жданов, ты бы не стала чистоплюйствовать! Он издевается над акционерами, пользуясь тем, что его отец постоянно находится за границей, хамит мне в лицо, а однажды вообще велел охраннику меня не впускать! Меня – члена совета директоров! Голову даю на отсечение – он занимается махинациями, раз я так ему неугоден в стенах Зималетто! Но это бы все ерунда, а вот сестра моя – на грани срыва! Она им ослеплена, никого не хочет слушать, а этот мерзавец изменяет ей направо и налево чуть ли не у нее на глазах! Он ее держит возле себя только ради лишнего голоса на совете! Каково тебе это? А тот факт, что однажды женишок довел Киру до такого состояния, что она пыталась отравиться, - это тебе ни о чем не говорит?!
Катя вдруг побледнела, машинально взялась рукой за горло.
- Отравиться?..
- Представь себе. Слава богу – я вовремя подоспел, отнял у нее таблетки. Но что будет завтра – никто не знает…
- Но оттого, что я… - она справилась с голосом. – …добуду для тебя информацию о состоянии дел в Зималетто, Кире легче не станет. Если она так сильно любит своего жениха, она будет продолжать его любить даже после его разоблачения. Есть такие женщины, которые упорно выбирают для себя роль жертвы.
- Верно, - иезуитская улыбка тронула губы Александра. – Вся беда в том, что она продолжает верить в его порядочность как по отношению к ней, так и по отношению к Зималетто. Жданов хитер и ловок, он как никто умеет казаться хорошим и источать сладкие улыбки. Подобраться к нему близко ой как непросто, именно поэтому он остается неуязвимым. Если сорвать с него красивую маску и показать его истинное лицо – я уверен, Кира придет в себя. Я бы и рад действовать против Андрея открыто, но это невозможно – увертлив как сам дьявол. – Воропаев сделал внушительную паузу и добавил: - Катюша, я всего лишь хочу спасти Зималетто, а также жизнь и рассудок своей сестры. План у меня сложный и многоуровневый, но направлен на благое дело. Ты мне поможешь?
Она молчала около минуты. Он ее не торопил.
- Саша, - заговорила наконец Катя, теребя ручку сумочки, - все, что ты сейчас сказал о Жданове, - действительно правда?
- Даю слово, - не замедлил тот с ответом. – И это только десятая часть всей нелицеприятной правды о нем. Так как?
Опять молчание, опять сосредоточенные размышления. Лицо Кати ничего не выражает – она владеет собой полностью. Только на шее бьется, пульсирует тоненькая голубая жилка.
- Каким образом я попаду на место его секретаря? – отрывисто спросила она, наконец.
- Вот, - расплылся в улыбке Александр. – Это уже деловой подход. Данный вопрос предоставь решать мне. У тебя сейчас более важный момент на повестке. Придется, драгоценная, видоизменить тебя.
- Тебя что-то не устраивает в моей внешности? – усмехнулась она.
- Меня? – хмыкнул он. - Господь с тобой, меня все устраивает, и даже больше, чем ты думаешь. Я же не сказал – улучшить. Я сказал – видоизменить. Если выражаться проще – ты должна превратиться в дурнушку. В пугало.
- Что?.. – с изумлением переспросила Катя.
Глава 2
- Да, Павел Олегович, - Воропаев говорил по мобильнику, одновременно выбираясь из своей машины – он припарковался у стандартной многоэтажки в Чертаново. – Уверяю вас – Андрей даже слушать меня не захочет. Ему все время кажется, что я пытаюсь вставить ему палки в колеса, а я всего лишь болею за наше общее дело!
- А ты не преувеличиваешь, Саш? – мягко спросил его Жданов-старший. – Может, ваши распри пора оставить в прошлом?
- Да при чем тут распри, Пал Олегыч! – Александр уже входил в крайний слева подъезд. – Ваш сын не воспринимает моих советов, он умеет слышать только себя! Я вам переслал по факсу резюме Пушкаревой, чтобы вы самолично убедились, что она – клад! Она же работала в банке у Шнайдерова – ему-то вы верите?
- Верю, - сдержанно отозвался тот. – Я говорил с ним по телефону, он подтвердил, что эта девушка в работе стоит десятерых. И резюме впечатляющее. Даже странно, что она захотела работать простой секретаршей.
- В том-то и дело! – Воропаев вызвал лифт. – Пока она не опомнилась, что может найти работу попрестижней, - надо хватать ее и не выпускать! Только если Андрей узнает, что Пушкарева – моя протеже, он из принципа ее не возьмет! Ну, скажите вы ему, что это ваша кандидатура, что вы нашли ее через Шнайдерова – ради общего блага!
- Что ж… - вздохнул Павел Олегович. – Что с вами обоими делать – как младенцы, никак не угомонитесь. И меня в свои игры втягиваете.
- Да какие игры, Пал Олегыч! – Александр вошел в лифт, нажал на кнопку девятого этажа. – Я же не виноват, что Андрей такой упрямый!
- Я поговорю с ним, - сухо пообещал Жданов-старший. – Хотя мне и противна эта ложь.
- Так ведь во спасение же! – тут же воодушевленно откликнулся Воропаев. - Может, именно Пушкаревой предстоит сыграть ведущую роль в выходе компании на мировой рынок, и вы будете гордиться, что приняли такое решение!
- Давай без высокопарных слов, Саша, - спокойно произнес Павел Олегович. – Я понял твою просьбу и выполню ее. До свидания.
- Всего хорошего, Пал Олегыч, - с довольной улыбкой промурлыкал под нос Александр, обращаясь к несущимся из мобильника коротким гудкам и вышел на этаже через разъехавшиеся дверцы лифта. – Вы, как всегда, тверды и принципиальны в ваших выводах. За это я вас и ценю…
Он сунул в карман телефон и позвонил в одну из квартир. Двери открылись.
- Привет, - произнесла незнакомая девушка голосом Кати Пушкаревой.
- Ты?!. – пораженный Воропаев таращился на нее несколько секунд в полном ауте, а потом привалился к стене и захохотал.
* * *
…Малиновский заглянул в кабинет президента и обнаружил прелестную картину – Андрей Жданов в расстегнутом пиджаке и полурасстегнутой рубашке почти лежал в своем кресле, закинув ноги на стол, прижимал к голове бронзовую птицу и имел вид донельзя страдательный (хотя непостижимым образом и шикарный – тоже). Было похоже, что тут недавно кто-то устроил побоище – по полу были раскиданы бумаги, ручки, маркеры, монитор был сдвинут на самый край и непонятно, как вообще удержался на столе. При этом другой рукой президент держал телефонную трубку и вещал в нее голосом великомученика:
- Да, папа… Конечно… Непременно… Все будет в порядке… Обязательно… А как же… Голос?.. Просто устал, па… Дела идут, контора пишет… Да…
Хихикая, Ромка наклонился и поднял с пола какой-то разноцветный квадратик, оказавшийся при ближайшем рассмотрении упаковкой от презерватива.
- Замотался совсем, па… - продолжал скорбно Жданов. – Пашу без выходных… Ничего, все образуется… Мамулю поцелуй за меня… Пока.
Трубка брякнулась на рычаг, птица с грохотом вернулась на стол, Андрей скрестил руки на груди, изобразив из себя покойника.
- Привет трудящимся, - насмешливо сказал Роман. – Надеюсь, ты выжал из Павла Олеговича скупую мужскую слезу? Бедный сын замучен тяжелой неволей на ниве трудового фронта. – Он демонстративно изучил цветной квадратик на просвет. – Слушай, а содержимое вот этого ты в корзину выкинул? Или за окошко? А че Кире в стол не подбросил?..
- Пошел ты знаешь куда… - пробурчал в ответ Жданов.
- Знаю, знаю. Только что оттуда. – Малиновский присел к нему на стол, поправил монитор. – Тут что за оргия была и почему меня не пригласили?
- Да какая оргия! – злой как черт Андрей рывком убрал ноги со стола, выпрямился и принялся застегивать пуговицы. – Ларина приходила!
- Ну, вот я и говорю – оргия, - прыснув, констатировал Роман. – Жданчик, ты совсем страх утратил? Вот так, при открытых дверях…
- Они закрытые были, - нехотя ответил Андрей. – Открылись, только когда она ушла в полуудовлетворенном состоянии.
- А почему в «полу»? – изумился Ромка. – Ты что, квалификацию теряешь?
- Да потому что она всегда в таком состоянии – трахни ее хоть десять раз подряд! – взорвался Жданов. – Черт… Дернуло меня с ней связаться…
- Ну, а фантики-то вот эти зачем раскидывать? А если б Кира сейчас зашла, а не я?
- Киры сегодня уже не будет на работе.
- Ну, хорошо – не Кира. Кто-нибудь из секретарей. У них языки длинные, не только до Киева – до Австралии доведут.
- Кира верит только вещественным доказательствам, а сплетни предпочитает пропускать, - напомнил президент. - И потом, не я это оставил посреди кабинета, а Наталья. Она все сделала сама!
- Изнасиловала, значит, тебя, - Малиновский покатился со смеху и захлебнулся в кашле.
- Представь себе – именно так, - Андрей обхватил голову руками. – Меня все это достало. Я о работе хочу думать, а не о бабах. А они прут на меня со всех сторон, как танки.
- А ты бункер тут себе построй, - посоветовал друг. – И выглядывай из него в ма-а-а-ленькое окошечко. Так сказать, в прорезь для глаз… Палыч, да не переживай ты по пустякам. Кто ж виноват, что ты так на женщин действуешь. Другие мужики локти от зависти кусают, а ты стонешь. Ты же живой человек – когда приходят длинноногие красотки и с разбегу ложатся под тебя, ну как тут устоять?..
- Ладно, заткнись, надоело об этом, - отмахнулся Жданов. – У меня без этой чепухи проблем выше крыши. Папа звонил насчет новой секретарши – Шнайдеров ему порекомендовал. Говорит – невероятно толковая, просто гигант мысли.
- Да ну? – заинтересовался Роман. – Мать русской демократии? Ну, если толковая – значит, страшная. Вся неизрасходованная сексуальная энергия направлена в мозги. По-другому и быть не может.
- Вот и отлично, - хмуро сказал Андрей. – Зачем мне еще одна Ларина под боком? Я хочу в своем собственном кабинете чувствовать себя спокойно. И чтобы работа шла четко и без сбоев.
- И когда же сей уникум нас посетит?
- Завтра в одиннадцать собеседование.
* * *
- Все-таки когда человек талантлив – он талантлив во всем, - задумчиво произнес Воропаев. Они стояли у зеркала в квартире Пушкаревой и изучали новый облик Кати. – Бесподобное перевоплощение. Идея с дурацкими косичками просто замечательная. Только как ты добилась от волос такого тусклого оттенка?
- Да маслом их слегка смазала, - сообщила она. – Вроде и не бросается в глаза, а цвет другой.
- Очки потрясающие, - одобрил Александр. – Неужели такие еще выпускают?
- Это от тети остались. Правда, у нее близорукость была минус полтора, и мне немножко больно смотреть – у меня минус один, и я не пользуюсь оптикой.
- А это даже к лучшему, - решил он. – Взгляд такой размытый получается, и глаза совсем теряются. Ну, а одежда откуда? Вот эта юбчонка - «здравствуй, старость» и кофта - «могила не за горами»? Тоже тетушкины?
- Не знаю, я на антресолях нашла. Почти целые.
- Ну, да, только чуток молью поеденные, - хмыкнул с довольным видом Воропаев. – А с лицом что приключилось? Такое впечатление, что ты год в душной темнице просидела, воздуха свежего лишенная.
- Это тональный крем. Слишком темный.
- Умница, - заключил он и положил ладони ей на талию. – Даже не скажешь, что за этой мешковиной скрывается нечто…
- Убери руки, - хладнокровно попросила Катя.
- О, прости, расслабился, - Александр выполнил ее просьбу, больше напоминавшую приказ. – Знаешь, когда ты приступишь к своим обязанностям в Зималетто, то в этой компании ты станешь возбуждать только одного человека – меня. Потому что я, в отличие от прочих, буду знать – что там, за уродливой оболочкой, находится.
- Немедленно прекрати эту тему и оставь этот тон, - она повернулась к нему. – Иначе я откажусь от затеи.
- Уже прекратил, дорогая. Хотя зря ты так сурова со мной. Ты мне, можно сказать, жизнью обязана.
- А ты не устаешь мне об этом напоминать, - Катя отошла от него и села в кресло. – Я все равно не понимаю, зачем весь этот маскарад.
- Ты просто не знаешь Андрюшу, - Воропаев расположился напротив нее, вытянул ноги и достал свою любимую трубку. – Явись ты пред его очами в своем первозданном виде, он тут же распустил бы павлиний хвост и принялся волочиться за тобой. В его сознании ум и красота не соединяются; красивую женщину, по его мнению, можно использовать в постели, но вот рассчитывать на нее ни в коем случае нельзя. А мне надо, чтобы наш президент прежде всего тебе доверял. К тому же у моей сестрицы Киры ты не вызовешь никаких подозрений и лишних нервотрепок. В общем, твоя первостепенная задача – дать понять Жданову, что ты полностью его человек. У тебя как с актерскими талантами?
- В детдоме участвовала в самодеятельности. Говорят, неплохо получалось.
- И кого же мы играли? Белоснежку? Или, может, принцессу Несмеяну?
- Цаплю, - хмуро ответила Катя. – Такую грустную и одинокую, с которой никто не хотел дружить.
- Отлично! – расхохотался Александр. – Самый что ни на есть подходящий образ. Вспомни его, детка, он тебе пригодится.
- Я просила тебя не называть меня деткой! – рассердилась она. – Ты мне не папочка! Мои отец и мать были прекрасными людьми и погибли в нелепой автокатастрофе! Я до двенадцати лет жила в детском доме, и только потом меня забрала к себе тетка! Думаешь, по доброте душевной? Нет, по квартирным соображениям! И ничего смешного в моей биографии не наблюдается!
- Тише, тише, - поднял вверх руки Воропаев. – Я уже замолчал. Что ты так реагируешь? Я очень сочувствую, что все у тебя так обернулось. Кстати, а отчего тетя умерла?
- Сердечная недостаточность, - кратко ответила Катя.
- Печально. Но уважаю тебя вдвойне – при таких обстоятельствах закончить с отличием МГУ, поступить на работу в престижный банк… Просто выше всяких похвал. Ты уникальная девушка, и очень жаль, что ты не со мной. Но, знаешь, я не теряю надежды. Она, как известно, умирает последней.
- Это твое право – надеяться, - устало произнесла Катя. – Кофе хочешь?
- Не откажусь, - он смотрел на нее очень пристально. - Только вот больно уж ты нервная сегодня. Даже и сказать теперь что-либо боязно…
- А ты не говори, - Катя поднялась и отправилась на кухню.
«Уж больно ты нервная сегодня…»
…А я всегда такая, когда мне снится Анжелика, подумала она, возясь с кофеваркой. Она мне опять приснилась вчера. Такой странный сон – будто мы встречаемся с ней на каком-то мосту через реку. Она идет в одну сторону, я – в другую. Я ее задерживаю за рукав, спрашиваю: «Ну, как ты?» А она отвечает: «Со мной все кончено. Ты, главное, не ошибись». «А что мне делать, чтобы не ошибиться?» – кричу я в ответ. «Сними очки», - произносит она странную фразу. Странную – потому что я вовсе не ношу очков..
И тут же Катя поняла, что ей мешает, и с отвращением сдернула ненавистные очки с носа.
…Зачем я согласилась на эту дурацкую авантюру?..
- С тобой все в порядке? – Александр вошел в кухню.
- Да, все в порядке. Кофе сейчас будет готов, - сухо ответила Катя.
Он подошел к ней сзади и обнял.
- Убери руки, - так же хладнокровно, как обычно, попросила она.
- Почему? – хрипло спросил он. – Что во мне не так?
- В тебе все так. Это во мне что-то не так. Оставь меня.
Воропаев остановился, отступился. При этом глаза его продолжали гореть упрямым непримиримым огнем.
- Я подожду, - промолвил он. – Я дождусь. Никуда ты от меня не денешься.
- Выпей кофе, - Катя протянула ему кружку. – И иди домой. Я согласилась на твои условия. Я завтра иду на собеседование. Что тебе еще надо?
- Ты, - однозначно ответил он. Глаза его горели.
- Спокойной ночи, - равнодушно произнесла Катя. – Будешь уходить – щелкни замком.
Уйдя в спальню, она выразительно захлопнула за собой дверь.
«Я согласилась на этот кошмар только из-за тебя, Анжелика…»
* * *
Одиннадцать ноль-ноль. Катя постучала и вошла в кабинет президента.
- Здравствуйте. Я – Екатерина Пушкарева.
Андрей Жданов повернулся навстречу вошедшей девушке. Короткий шок, затем желание рассмеяться, затем он взял себя в руки и, откашлявшись, ответил:
- Очень приятно. Андрей Жданов, президент компании.
И подумал: «Слава богу, я нашел, что искал…»
Глава 3
- Очень приятно. Андрей Жданов, президент компании. Проходите, присаживайтесь, Екатерина... как по отчеству?
- Валерьевна, - не сразу заставила себя ответить Катя. У нее перехватило дыхание при взгляде на столь невероятного красавца. Положительными эти эмоции отнюдь не были - как раз прямо противоположными. Вспыхнувшая в сердце ярость ошеломила ее своей силой.
...А она-то думала, воспоминания хоть немного пощадили ее, хоть чуть-чуть отпустили. Как бы не так... Бархатные глаза. Сияющие каштановые волосы. Когда Анжелика описывала ей образ Игоря, она представляла его вот таким - как этот роскошный и самодовольный супермен в дорогущем костюме.
Приняв ее медлительность за робость, Жданов ободряюще улыбнулся:
- Присаживайтесь, не стесняйтесь. Не такой уж я страшный.
"Хоть бы не бросался он подобными фразами!" - подумала Катя, опускаясь в кресло.
Андрей сел напротив и сразу приступил к делу:
- Ваше резюме очень солидное. Что заставило вас выбрать работу простого секретаря в модном доме?
- Меня всегда привлекала эта сфера, - она приказала своему голосу звучать ровно и спокойно. - Решила попробовать свои силы.
- А откуда у вас информация о нашей компании?
- Я читаю экономические журналы.
"...которые мне приволок Сашка и заставил изучить в них все, что касается Зималетто".
- Понятно, - Андрей подавил очередную улыбку, в этот момент дверь без стука распахнулась и кто-то по-хозяйски ворвался в кабинет.
- Андрюх... Ой, пардон, ты занят...
Катя невольно обернулась и увидела привлекательного молодого человека, в лице которого, кажется, навечно поселилось что-то порочное и шальное.
- Иди, иди сюда, познакомься, - кивнул ему головой Жданов. - Екатерина Валерьевна Пушкарева, мой новый секретарь. Собственно, мне и обсуждать с вами больше нечего, - обратился он к девушке. - Я и так сразу понял, что вы мне подходите на сто процентов.
- Вот такой понятливый у нас президент! - молодой человек подлетел к столу и приложился к Катиной ручке. - Разрешите представиться, не менее понятливый Роман Дмитрич Малиновский, вице-президент! Добро пожаловать в наш дружный коллектив! Мы люди мирные, незлобивые, женщин ценить умеем - правда, Андрей Палыч? - и подмигнул ему.
- Я могу идти? - Катя ощутила, как ее начинает мутить. От этих красавчиков, от этих слов, от изысканного парфюма, исходящего от обоих, - от всего, что здесь ее окружало.
- Да, конечно, Екатерина Валерьевна. С завтрашнего дня вы приступаете.
- Можно просто Катя.
- Отлично, Катенька, - Жданов улыбнулся сражающей наповал обаятельной улыбкой. Она поспешно вышла из кабинета, чтобы не выдать себя взглядом ненароком. Не успела и шагу сделать от двери, как услышала из кабинета смачный хохот Малиновского, явно "оценившего" ее внешность.
"Веселитесь, ребята, сейчас ваше время. Но смеется тот, кто смеется последним.
* * *
- Кончай ржать! - прошипел Андрей. - Совсем, что ли, сбрендил? Она еще из приемной не вышла! И вообще, вылезай из-под стола!
- Не могу, - простонал оттуда Малиновский. - Я убит насмерть. Дай мне валерьянки. А лучше цианистого калия.
- Я тебе по морде лучше дам, - нахмурился Жданов. - Особенно если Катя слышала твой дурацкий смех, обиделась и решила не устраиваться в Зималетто. Не вижу ничего фатального в ее внешности - ну, старомодная, ну, некрасивая, ну, одета нелепо. Между прочим, отец сказал, что она в детдоме воспитывалась, а потом у родственницы, видно не слишком внимательной, - откуда вкусу взяться? Зато резюме отличное. Вместо того чтобы бегать на свидания, будет по вечерам добровольно сидеть и работать - то, что мне и нужно.
- Палыч, - Роман, кряхтя, выбрался на свет божий. - Вот ты теперь только скажи, что я когда-нибудь ошибаюсь. Красота - отдельно, ум - отдельно, эта схема сбоев не дает. Разве что в книжках лирических женские уникумы встречаются. Так то книжки...
- Хватит трепаться, - Андрей поморщился - друг мешал ему сосредоточиться на контракте, который он изучал. - Тебе заняться больше нечем? Оставь Катю в покое и не вздумай ее задеть каким-нибудь неуместным замечанием. Понял?
- О да, - Малиновский приставил ладонь к виску, словно козырнул. - Слушаюсь, ваше благородие. Имею честь откланяться.
Зашагал к дверям, но в последнюю секунду обернулся с озорным видом:
- У меня предложение, Андрюх. Давай наденем на нее паранджу.
Ловко увернулся от мячика, запущенного в него шефом, и с хохотом выскочил в приемную.
* * *
...Здорово их повеселил мой вид, с усмешкой подумала Катя, бредя вдоль суетливых улиц и вспоминая ржанье Малиновского. Смеха Жданова она не слышала - видно, тот сдерживался изо всех сил ради соблюдения приличий. Им весело, молодым и хищным. Все правильно.
"Мы люди мирные, незлобивые, женщин ценить умеем..."
Тошнота вновь подкатила к горлу. Сколько, интересно, продлится эта пытка - ее работа в качестве секретаря президента Зималетто? Зависит от нее самой. От того, как быстро она сумеет войти в доверие к начальнику, как скоро он будет привлекать ее к секретной информации, если таковая имеется. Это все мерзко, это неправильно, но...
...Анжелика.
...В тот день, когда она уехала в последний раз на свидание с Игорем, Катя прождала подругу до двенадцати ночи, все прислушивалась к шагам в коридоре, пока сон не сморил ее. А проснулась ранним утром - от шума и криков. Анжелику нашли мертвой в своей постели. На тумбочке стоял пустой пузырек из-под таблеток и лежала записка с одним только словом: "Прощайте". Патологанатом потом сказал: этой дозы на троих бы хватило.
...Леденеет тело, цепенеет душа до сих пор при воспоминании, даром что двенадцать лет прошло. Так четко врезавшаяся в память картинка - красивая, изящная белая рука, свесившаяся с кровати, ручейки золотых волос... Катю затрясло тогда, голова закружилась, затошнило, ее кто-то вывел в коридор, усадил на лавку, и она сидела так вечность - неподвижная, остывающая, слушала гул и грохот в голове, похожий на рев водопада.
Два дня она пролежала в постели, почти не вставая, беззвучно плакала и думала о том, что никогда не узнает о причинах поступка Анжелики. А на третий день ей пришло письмо с того света.
«Дорогая Катя… - строчки прыгали в полных слез Катиных глазах. – Ты читаешь это письмо – значит, меня уже нет. Прости, что оставляю тебя одну, но я не смогу жить дальше. Может, кто-то другой смог бы, но не я. Мой бог оказался дьяволом. Он пригласил меня на свою дачу, там были его друзья. Он… отдал меня им. Сначала по очереди, потом всем вместе. Прости, прости сто раз, что шокирую тебя, но ты должна знать, должна быть готова – этот мир очень страшный. Если в нем существует такая черная мерзость, я не хочу в нем оставаться. Самое ужасное – Игорь даже не понял, почему я в истерике. Он сказал, что если я его люблю, то должна доставлять ему иногда такое удовольствие. Я потом поняла из их обрывочных разговоров – это их постоянные развлечения. А девочки из детдома, за которых по-настоящему никто не переживает, - самый лучший вариант. Они богатые, красивые и жестокие, они роботы, умеющие притворяться. Прости еще раз, Катюша. Я сейчас на почте, отправлю письмо и поеду в детдом. Только к тебе я уже не зайду. У меня кончились силы, слез не осталось, а боль такая, что хочется упасть на рельсы метро. Только тогда меня похоронят как безродную.
Катя, не верь никому. Поверишь – можешь не выжить. Твоя Анжелика».
…От этого письма ей захотелось немедленно бежать, не разбирая дороги, в лес, в глухомань – куда угодно, лишь бы от людей. Она рыдала еще три дня, и воспитатели всерьез собирались тащить ее к психиатру. А потом замолчала. Ушла в себя. Вгрызлась в учебу. Всех сторонилась, доверяла мысли и чувства только дневнику. Вскоре за ней приехала тетка и увезла ее в Москву…
Если бы можно было раз и навсегда избавиться от воспоминаний. Но единственный по-настоящему близкий ей человек не отпускает. Приходит в сны, садится на край постели и разговаривает с Катей. Иногда в толпе она видит похожую девушку с лучистым лицом и глазами, полными надежд, - и будто река черная накатывает, тянет в свою безжизненную глубину. Наверное, случись эта трагедия, когда Катя была бы уже взрослым человеком, - может, последствия оказались бы не столь серьезны. Но двенадцать лет – это слишком хрупкая грань…
В университете Катя тоже не нашла друзей – просто не искала. Общалась, конечно, со сверстниками, но все на уровне болтовни. Набивалась ей в подружки некая Соня (все больше из-за того, что Пушкарева была круглой отличницей и всегда могла выручить), учила ее одеваться красиво, следить за собой – Катя подчинялась равнодушно, даже с каким-то недоумением – зачем это? Самый кошмар начался, когда на нее стали обращать внимание как на девушку. Любая попытка сблизиться, любой масляный взгляд вызывали только одну реакцию – окаменение. Звание недотроги прочно укрепилось за ней, парни заключали друг с другом пари – кто все-таки добьется от Пушкаревой хотя бы поцелуя. Да какого там поцелуя – хотя бы невинного свидания, дружеского похода в кино! В конце концов ее ледяной взгляд стал их раздражать – какого черта она из себя строит? Снежную королеву просто необходимо было растопить.
…Потом умерла тетя, Катя училась на пятом курсе, писала диплом, денег катастрофически не хватало, теткины накопления исчерпывались. И она вынуждена была пойти работать по вечерам в шашлычную рядом с домом. Возвращалась поздно, и в один прекрасный момент ее подкараулила группа молодых людей. В центре компании находился ее бывший однокурсник Денис, отчисленный за неуспеваемость (смазливым и порочным лицом его напомнил сегодня Роман Малиновский). «Ну, что, Катюш, поговорим, наконец?» - ласково поинтересовался он, а глаза при этом были черны как ночь. Глаза зверя.
…До подъезда было далеко – она бы не успела добежать. Попыталась крикнуть – кто-то зажал ей рот ладонью. Один из парней уже открыл дверцу машины, куда ее собирались втолкнуть. И ни одного прохожего… «Я потом тоже умру, - почти равнодушно подумала Катя. – Как Анжелика».
…Но внезапно раздался визг тормозов, их осветили мощные фары. Неизвестно, что спугнуло парней, - ведь выбравшийся из джипа мужчина был один. Наверное, эффект внезапности, а может, то, что тачка у него была не из дешевых. Катю оттолкнули, она упала в грязь, но даже тогда не смогла заплакать – просто вжала голову в плечи и оцепенела. «Поднимайтесь, - донесся до нее густой красивый баритон. – Дайте руку». Она не шелохнулась, и мужчина рывком поднял ее за плечи. Совсем близко она увидела породистое лицо и темные внимательные глаза. И инстинктивно попыталась вырваться – господи, еще один, его взгляд тоже напоминает звериный. Но хватка у незнакомца оказалась железной. «Успокойтесь, я не насильник, - заявил он небрежно. – Меня женщины и так любят. Зачем мне отнимать то, что дается даром?.. Вы далеко живете?» Тут только до нее дошло, что этот человек – ее спаситель. «В-вон подъезд, - выдавила она. – С-спасибо вам большое». Его губы медленно разъехались в улыбке. «Александр Воропаев», - представился он…
…Странным было это знакомство – прямо каким-то голливудским. Странно, что Катя согласилась его продолжать. Воропаев отличался от всех – как ни парадоксально, его холодный ум и сдержанный цинизм не отталкивали. Наверное, потому, что он не притворялся. Не старался казаться хорошим. Не распускал рук, хотя не раз намекал на свой интерес к ней. Когда Катя устроилась в банк, Александру то и дело нужны были ее помощь и просто советы. Пару раз она опасливо сходила с ним в ресторан – он вел себя исключительно корректно. Решилась, наконец, пригласить его к себе на чашку кофе – он и тут был на высоте, на пошел на абордаж, хотя в глазах читалось явственное желание. Потихоньку и совершенно невольно Катя стала перенимать его словечки, его ироничную манеру общаться, держать собеседника на расстоянии. Так это все и тянется – бог знает сколько времени. И дружбой не назовешь, и партнерством тоже. Что-то абсолютно непонятное. Воропаев не выпускает ее из виду, а она не сопротивляется. Почему? Наверное, она элементарно – слишком одинока…
…А теперь он втянул ее в авантюру. Что из этого выйдет? Зачем она на это пошла?
…Эти проклятые таблетки, которые он отнял у своей сестры. У Анжелики их в ту роковую ночь никто не отнял. Она, Катя, спала крепким и безмятежным сном и никакой беды не почувствовала.
* * *
- Как дела, Андрюша? – сладко пропел в трубку Александр.
- Твоими молитвами, Сашка, - с иронией отозвался Андрей. – Ты по делу звонишь или как? А то у меня еще работы выше крыши.
- Бедненький, - с фальшивым сочувствием вздохнул Воропаев. – Совсем себя не бережешь. Так ведь и на невесту сил не останется.
- Какая трогательная забота, - Жданов начал внутренне закипать. – Что тебе опять наговорила Кира?
- Да ровным счетом ничего. Только я сам вижу – она озабочена тем, как бы ей не состариться в ожидании свадьбы. Вот я и подумал – может, мне помочь тебе управиться с делами? Ты ведь так и не нашел себе толковую секретаршу – могу кое-кого порекомендовать…
- Ошибаешься, - насмешливо ответил Андрей. – Как раз нашел. И очень, судя по всему, толковую.
- Неужели? Сама явилась пред твоими ясными очами?
- Нет, она – протеже отца и Шнайдерова. Еще будут вопросы?
- Нет, мой дорогой, - почти нежно проворковал Воропаев в трубку. – Больше никаких вопросов. Я рад, что ты вытянул свой счастливый билет.
Глава четвертая. Два месяца спустя
…Жданов несся по коридорам Зималетто как ураган, сотрудники испуганно шарахались, сворачивали с его пути, словно рисковали получить электрический удар. Шеф не в настроении – всем в укрытие и не высовываться. А уж заговорить на ходу, еще, не дай бог, подать бумагу на подпись – да ни в жизнь, здоровье дороже.
…Что за день! Две сделки сорвались, а тут еще Кира перехватила звонок от Изотовой, пришлось отбрыкиваться руками и ногами, сочинять какую-то сказку. Сам виноват, остолоп, надо было давно внести Лерочку в черный список вслед за Лариной. Он уже давно чурается новых моделек – вот еще бы старые отвязались, и тогда – долгожданное спокойствие. Одна сплошная Кира. Вечная и неизменная, как статуя Свободы в Нью-Йорке. Хотя о какой, к черту, свободе можно говорить в применении к Кире… Мама тоже… Со своими разговорами про свадьбу – ну, не до этого ему сейчас! Он только недавно президент, он выматывается на работе, и вечно кто-то лезет – девки, невеста, ядовитый Воропаев…
«И вот – еще одна заноза в заднице! – Андрей пролетел по приемной мимо Клочковой. – Шпионка и наушница! Куда ни глянешь – сплошные проблемы!»
Он ворвался в свой кабинет и сходу закричал:
- Катя!!!
Она выскользнула из своей каморки в следующее же мгновение – руки вытянуты вдоль длинного серого платьица, взгляд испуганно-вопрошающий:
- Да, Андрей Палыч?..
…И его мгновенно отпустило. Словно таблетка добралась наконец до очага боли и обволокла ее, блокировала, запретила терзать страждущего. В чем сила этой смешной и странной девочки? Речь даже не о том, что она блестяще справляется с работой и уже не раз успела выручить его, Жданова, в сложных ситуациях. От нее тянутся какие-то невидимые расслабляющие лучи. Она вся – закрытая книга, все время опускает ресницы, редко улыбается – и при этом чудится в ней что-то очень теплое, светлое – откуда-то из глубины. Она не раздражает его никогда – всегда есть и всегда ее будто бы нет. Она появляется, едва он успевает понять, что она ему понадобилась, – именно сейчас, сию минуту. Ни на что не жалуется. Остается на работе, сколько потребуется и когда потребуется. Откуда этот человечек взялся? Из какой-то детской истории про заблудившегося лесного эльфа.
Ему почему-то жаль ее, и эта не унизительная, а позитивная жалость. Он хочет спросить, чем может ей помочь, - и не смеет, вот удивительно. Что-то есть в ней, что исключает более близкий контакт – доверительную беседу о жизни, например. Она вся – на дистанции. Солнечный зайчик, который вечно ускользает. Не подпускает к себе. Да он, собственно, и не навязывается – только удивляется самому факту. Иногда он просто не понимает, как ему себя с ней вести.
- Извините, Катенька, - Жданов резко снизил децибелы, подходя к ней. – Сам не знаю, чего это я так разорался. Нервы шалят. Вы изучили документы по Ташкенту?
- Н-не совсем еще, - она вновь опустила ресницы. – Надо еще раз проверить.
- Вас что-то настораживает?
- Просто договор составляется на очень крупную сумму, в таких случаях лучше перестраховаться.
- Понимаю. Что ж, проверяйте. У меня к вам разговор, давайте зайдем к вам.
Катя коротко кивнула, соглашаясь.
Андрей привык говорить с ней в ее каморке. Может, интуитивно боится подслушивания из приемной, может, чувствует себя здесь уютно и безопасно. Как в собственном доме, в собственной комнате, за семью замками.
- Садитесь, Катя.
Она послушно села, он примостился на краю ее стола.
- Катюша, я вас не слишком загружаю?
- Нет, Андрей Палыч, все в порядке.
- Может, вас зарплата не устраивает?
- Спасибо. Меня все устраивает.
- Странно.
- Почему странно? – она только на миг ожгла его взглядом и тут же спрятала глаза не только за очками, но и за кустиками темных ресниц.
Жданов вдруг ощутил какое-то смутное томление в области сердца. Возникло явственное ощущение – ее напрягает его присутствие. Почему? Ну да, он иногда повышает на нее голос в запале, но всегда извиняется. Чем он ее так напугал?
- А что вы скажете, если я назначу вас своим личным помощником?
- Меня? – в Катином голосе страх.
- Вас, - Андрей невольно улыбнулся. – Кого же еще. Вы потрясающий специалист. Секретарша – это слишком мелко для вас.
- Нет, - ее тонкие пальцы взлетели, обхватили горло, будто ее мучило удушье. Жданов давно приметил за ней этот жест. – Зачем же? Это совсем не обязательно.
- Вы отказываетесь? – безмерно удивился он. – Отказываетесь от повышения, от денег? Ну, тогда я просто не знаю, что и думать.
- Нет, я… - Катя справилась с собой, постаралась улыбнуться. – Просто это так неожиданно. Я растерялась, извините.
- Так вы согласны?
Она лишь слабо кивнула опущенной головой.
- Спасибо, Андрей Палыч…
- Катенька, что с вами? – встревожился он. – Что-то случилось? Может, дома не в порядке?
- Дома никого нет, кроме меня. А со мной все хорошо.
«Болван!» - Жданов мысленно хлопнул себя по лбу. Господи, да она просто одинокий человек. Жизнь сурово с ней обошлась. Она замкнута именно поэтому – ей не хватало родительской любви, тепла. И внешность подкачала. А головка такая светлая… Это несправедливо.
- Могу я вам чем-нибудь помочь? – вопрос все-таки вырвался из него. – Говорите, не стесняйтесь.
- Ну что вы, - вздрогнув, отказалась она. – Не беспокойтесь.
«Что происходит? – подумал Андрей. – Чего ты насел на нее, лезешь с вопросами? Ясно ведь – она не собирается откровенничать. Ну, и отстань от нее».
- Ладно, - неуверенно подвел он итог опять бездарно не состоявшемуся разговору по душам. – Не буду вас отвлекать.
Встал, случайно сбросив при этом со стола какую-то маленькую коробочку. Ею оказалась упаковка с бритвочками – такими железными, примитивными, из прошлого века. Они высыпались, и Катя оказалась проворней Андрея – кинулась их собирать. И тут же по-детски ойкнула – на указательном пальце проступила капелька крови.
- Я просто бегемот неуклюжий! – расстроился Жданов, хватая ее руку.
- Не надо! – она побледнела, попыталась вырвать ладошку, на это он даже рассердился:
- Перестаньте, Катя, - вытащил из кармана платок, обернул ее пальчик. – Зажмите вот так и подержите. Порез достаточно глубокий.
Он наклонился, чтобы собрать бритвочки, и тут же весело удивился:
- Откуда сие тут образовалось? Кать, у нас же точилок полно.
- Я привыкла бритвочками карандаши точить. В детдоме, - просто ответила она.
Андрей замер, сердце защемило. Она впервые заговорила с ним о своем прошлом. Почему ему это отрадно?
- Теперь ваш платок испачкан, - вздохнув, добавила Катя. – Я постираю…
- Что за глупости, - улыбнулся он.
- Нет, я обязательно…
- Поступим проще, - с шутливой строгостью перебил Жданов. – Я вычту стоимость этого платка из вашей повышенной зарплаты.
Она, глянула на него, как ему показалось, в удивлении и замешательстве, и вдруг улыбнулась – светло и открыто. На мгновение. Но этого оказалось достаточно, чтобы Андрея пронзило странное чувство – в этой девушке живут как бы два человека, две полные противоположности. Что за бред? Катина улыбка погасла, она тут же опустилась на свое место, сникла.
- Катя, вы что, боитесь меня? – решился вдруг он. – Может, я чем-то вас обидел и не догадываюсь об этом?
- Нет! – воскликнула она поспешно. – Вы… не удивляйтесь, у меня характер такой… сложный. Простите.
- Это вы простите, - Жданов понял, что напряжение с ее стороны уже переходит все мыслимые пределы и пора отчаливать. – Я иногда бываю непозволительно бестактен.
* * *
- Саш, я хочу уволиться.
…Катя произнесла эти слова, не глядя на Воропаева. Они только что подъехали к ее подъезду, и он заглушил мотор.
- Что случилось? – поинтересовался он хладнокровно. – Тебя кто-то оскорбил? Или наезжает?
- Никто меня не трогает.
- Косые взгляды? – понимающе усмехнулся Александр. – Так это должно тебя только забавлять. Ты-то знаешь, что из себя представляешь на самом деле. И я это знаю.
- Мне наплевать на косые взгляды, - она нахмурилась, сжала зубы. – Дело не в этом. Какой смысл мне там оставаться? Я не обнаружила никаких махинаций в работе Андрея. Он трудится на совесть и изо всех сил старается вытащить компанию на новый уровень.
- Андрюша – образец добродетели? – Воропаев рассмеялся. – Милая, я не поверю в это никогда. Просто он еще не доверяет тебе настолько, чтобы открыть доступ к секретным файлам, вот и все. Что такое два месяца? Катенька, рано увольняться. Вся работа еще впереди. Ты теперь помощник президента – браво. Скоро твой шеф начнет раскрываться. Он еще не пытался побеседовать с тобой, так сказать, по душам?
- Пытался… - хмуро ответила она. – Спрашивал, не случилось ли чего. Чем он может мне помочь…
- Во-от, - протянул с усмешкой Александр. – А знаешь, почему он это делает? Прощупывает почву. Пытается понять, можно ли иметь с тобой конфиденциальные дела. Что ты вообще за личность такая – Катя Пушкарева. Послушай… Ну, хорошо – не обнаружила махинации… – Он вперил в нее более чем пристальный взгляд. – Но неужели тебя абсолютно ничего не настораживает?
- Андрей… - Катя прокашлялась из-за внезапно севшего голоса. - …Палыч слишком любит рисковать. Это меня действительно иногда пугает.
- Так, - заинтересовался Воропаев. – Продолжай, уже интересно.
- Последний договор с ташкентской фирмой крайне подозрителен. Он собирается поставить на кон огромную сумму.
Александр расплылся в улыбке. Он выглядел таким довольным, словно только что сорвал в казино джек-пот.
- Вот тебе и пожалуйста, - заключил он. – И акционеры ничего об этой сделке не знают. Ручаюсь – и Пал Олегыч не в курсе. Так договор подписан?
- Нет еще, Жданов примет решение завтра, - Катя тоскливо посмотрела в сторону своего дома. – Я пойду – очень устала.
- Ну, задержись хоть на минутку, - тон Воропаева сразу сменился на смиренный, покорный и просительный – он умел быть и таким. – Что мы все о делах? Расскажи, как себя чувствуешь, как настроение…
- Все в порядке.
- Несгибаемая леди, - задумчиво произнес он и вдруг быстрым жестом снял с нее очки.
- Что ты делаешь? – возмутилась она, отпрянув.
- Не прикоснусь я к тебе, - с досадой буркнул Воропаев. – Не переживай. Просто по глазам твоим соскучился. Ну, глянь на меня, сделай одолжение.
Катя посмотрела на него прямо, не смущаясь, с долей вызова. Не опустила ресницы, хотя взгляд Александра был пронзителен и откровенен.
- Фантастика, - проговорил он наконец. – Утонул бы и захлебнулся в этих омутах, не задумываясь. Кать, почему бы нам… не попробовать?
- Я не люблю тебя, Саша, - спокойно сказала она.
- Я знаю, - он потемнел лицом, но голос остался невозмутимым. – Я и не прошу любить. Я прошу попробовать.
- Прости, но ты не торт, чтобы тебя пробовать, - она взялась за ручку дверцы.
- Ну, постой, извини, больше надоедать не буду, - быстро произнес Александр. – Только один, последний, вопрос. Это только мне, несчастному, так не повезло или ты по отношению ко всей мужской половине человечества так настроена?
- Я просто никого не люблю, вот и все.
- Фантастика, - повторил он недоверчиво. – Как же это может быть? У тебя что-то с гормонами или с сердцем?
- Будем считать, что с сердцем, - усмехнулась Катя. – Сердечная недостаточность. Это у нас семейное. Спокойной ночи, Саша.
