Автор: jedilady
Название: Звонок

Рейтинг: PG-13

Пейринг: Катя/Андрей 

Жанр: зарисовка

Дата: 20.08.2012



Ромка знал в Москве тысячу и одно место, где можно развеяться и хорошо посидеть, Андрей был в этом уверен. Но почему тогда, несмотря на это, Малиновский привёл их сегодня сюда – караоке-клуб «Омега»? Неужели познания о местах для «пролетариата» у Ромки были столь ограничены? Чёрт! Вот уж точно, чёрт его попутал. Андрей помнил всё в мельчайших подробностях от Катиного напуганного взгляда и чуть дрожащего голоса до шероховатости её пиджака и собственного колотящегося сердца. Дурак, он тогда боялся её обнимать у всех на глазах, представился Александром, если вдруг кто-нибудь решит запомнить парочку на сцене, то пусть потом Воропаев отдувается. Идиот! Он даже когда целовал её, думал об этом, помнил, что вроде это как и не он вовсе целует здесь в луче света неформатную Катю Пушкарёву. Катя… А потом спустя некоторое время в таком же людном месте она просила себя поцеловать, всего лишь поцеловать. Всего лишь? В зале другого дорого ресторана, где было полно его знакомых, и Воропаевым прикрыться не получилось бы никак. Тогда эта просьба вызвала у него просто животный страх! «Всего лишь». Господи, да он сейчас всё что угодно готов отдать, за вот такое «всего лишь», за то что бы она его хотя бы не оттолкнула. А уж за то, чтобы ответила… «Всего лишь»! Почему нельзя повернуть время вспять? Почему нельзя хоть что-то изменить? Даже если бы тот поцелуй ничего не решил, у него было бы на один её поцелуй больше. А сейчас у него ничего не осталось. И даже вот такое «всего лишь», он позволить себе не может. 
Конечно, он сам во всём виноват. Он и не спорит. Виноват на все двести процентов. Но она же ему никогда не врала. А даже, если и пыталась, он всегда чувствовал её ложь. И в тот их последний вечер перед Советом, она сказала правду. Он уверен. Его Катя его любит. Или любила тогда. Тогда ещё любила. А сейчас? Прошло уже столько времени. Столько всего успело произойти. Эти его приходы-уходы к Кире – от Киры. Их бесконечная ложь друг другу и заверения в том, что всё обязательно наладится. При этом ни один не представлял когда, как и главное что может наладится, но старательно убеждал в этом другого. И это всё практически у Кати на глазах, ведь, наверняка Женсовет и Зорькин ей обо всём докладывают. Если она, конечно, интересуется. А теперь приди к ней, Жданов, и скажи: «Катя, я тебя люблю». Самому смешно? Да уж, просто обхохочешься. 
Ты сам всё разрушил, Жданов. Сам, всё сам.
Малиновский продолжал развлекать компанию, не забывая при этом нашёптывать Жданову про разведку боем и месть за сломанную машину, а Андрей всё никак не мог прийти в себя. И даже звонок телефона не сразу привлёк его внимание. 

– Жданов, телефон!

– Что?

– Звонит! У тебя! Ответь! - пояснила сидящая рядом девушка. "Как же ее зовут? Хотя какая разница..."

– Не обращайте внимания. Это он у нас перетрудился просто. Точнее сильно очень перетрудился. Жданов, ты может, всё-таки ответишь? Что ты там такое увидел? Тебе что сам президент звонит, что ли? Что ты на телефон так смотришь? 

Президент? Даже если бы действительно ему звонил сам президент, причём тот который Путин, а не Воропаев, он и то бы меньше удивился. На дисплее Ждановского телефона светилось совсем нереальное «Катя». Он вспоминает, как искал её номер. Провёл «тайное расследование», чтобы его заполучить. Нет, не для того чтобы позвонить, и уж точно не потому что ждал звонка. А просто для того, чтобы доказать себе, что он может, всё ещё может хоть как-то коснуться её жизни. Хоть чуть-чуть... Как тот паренёк, который взломал секретную базу Пентагона просто для того чтобы доказать самому себе, что он может. И уже совсем неважно зачем… 



Почему нельзя съесть ананасы с рыбным ассорти и запить всё это молочным коктейлем? В этом нет ничего странного. Во всяком случае, не так странно, как Воропаев и Хмелин распивающие аналогичные, хоть и немолочные напитки. Схватка между собственными и Мишиными родителями и задача исполнять при этом миротворческую миссию, не могут пойти ни в какое сравнение с голосом так некстати проснувшейся совести: «У ЗимаЛетто проблемы!!! Позвони Жданову!!!» Что-то не так. Происходит что-то странное, Жданов должен об этом знать. Надо рассказать Андрею. Срочно. Немедленно. Сейчас.
– Простите. Я на минутку.

– Кать, всё хорошо? 

– Катюшенька, что случилось? 

– Катя… 

– Да. Всё отлично. Я только на минутку. Позвонить… Очень срочно… Вспомнила… Надо… Очень… Срочно… 

Когда она заносила его номер в "Контакты" нового телефона, даже и представить себе не могла, что хоть когда-нибудь наберётся смелости его набрать. Но ведь это нужно ни ей, это нужно компании… 

– Андрей… – и голос совсем не дрожит, и она даже сразу вспоминает про… – Павлович… 

«Андрей», он невольно оборачивается на сцену, может это всё-таки оттуда, из его воспоминаний доносится её голос? «Павлович» и это возвращает его на Землю. Хотя нет, не до конца, потому что в его реальности даже этого «Павлович» быть не может.

Вдох и выдох для передышки, чтобы прийти в себя после его «Катя?» Узнал. А она ведь звонит со своего нового номера, и в тот момент, когда услышала первый гудок, жутко испугалась, что ей сейчас придётся объяснять ему, кто это вообще звонит и зачем. 

«Хмелин… Воропаев… Деньги… Мне кажется… Деньги… Конверт…» – слова, имеющие какое-то значение. Он уверен, что значение у них есть, и даже что-то вспоминается о вышивальной машине и её поломке. Только вот гораздо важнее сейчас это то, что он слышит её голос. Просто её голос. Она ему позвонила сама. Может это у него сегодня день рождения? И это его незаслуженный подарок? Но здравый смысл всё-таки восторжествовал, или это эйфория его куда-то не туда понесла?

– Катя, давай…те встретимся. И Вы мне всё расскажите. Прямо сейчас сможете? 

И тут же холодный голос рассудка напомнил, что у неё теперь «жизнь новая замечательная и молодой человек такой же новый и замечательный» этой самой жизни подстать. А Вы, Андрей Палыч, персона нон грата и права даже слышать её, а тем более видеть не имеете. Вы все свои права упустили и растеряли. Уничтожили. Что уж там? Всё уничтожил.

Катя оглядывается на мирно беседующих родителей, на смеющегося Мишу, на того самого Мишу, которому вчера она позволила себя поцеловать, на того, который так не похож на Андрея, на того, которому она за это очень благодарна. Но дело ведь ни в Жданове, нет. Дело в ЗимаЛетто. Это у компании проблемы, и она обязана помочь. Компании. Только компании. И сейчас, потому что это срочно, в ЗимаЛетто всегда всё срочно.

– Хорошо. Куда мне подъехать?
Куда? Он готов ехать куда угодно. Хоть сейчас на эту сцену, в Лиссабон к камину, к открытому огню, пусть жарит, ему плевать, он давно уже живёт в аду, и никакой огонь ему не страшен. Он даже согласен поехать в «Мармеладный» ресторан этого её нового замечательного. И пусть тот снова выставит его вон. Плевать. Ему просто увидеть её ещё один раз. Последний раз. Просто увидеть.
Он не помнит ни одного названия из одной тысячи и одного места Малиновского, ни одного. И к счастью для него, она приходит ему на помощь. 

– «Тюльпан»? Да, я знаю, где это. Через полчаса. Конечно, Катя. Спасибо. 


Тут нет свечей и разнообразной кухни, здесь свет горит самый обыкновенный электрический. Об этом ресторане Корсаков никогда не слышал, а даже если бы и услышал, то точно не стал бы о нём писать. Но разве это имеет какое-то значение? Хоть какое-нибудь? Тут есть он, тот самый, о котором она почти не помнит, тот самый, которого она почти забыла, тот самый на кого так не похож Михаил, тот самый, который снится ей каждую ночь, и это место становится самым замечательным и удивительным местом на Земле, просто потому что здесь ждет её он. И уже даже неважно, почему и зачем. Просто ждёт.

Тут нет никого из его знакомых, и ему очень жаль. Правда, жаль, а то бы он обнял её и доказал… Глупо обманывать себя. Ничего бы он ей не доказал. Но всё равно жаль. Жаль, что она сидит такая близкая и такая далекая, такая его и такая не его, чужая Катя Пушкарёва. И новые очки тут совершенно не при чём. У него хватает силы воли, чтобы не отвлекаться от главной темы, и при этом быть безумно благодарным Сашке и начальнику производства (теперь он почти уверен, что они заодно), потому что, если бы ни они, не сидеть ему сейчас рядом с ней. Ни сейчас, ни когда-нибудь в будущем. Он благодарен ей и Зорькину за то, что они нашли эту странную ошибку-не ошибку в отчёте, и в то же время почти ненавидит этого финансового гения, потому что, если бы не он, то Андрей не думал бы сейчас о том, как далеко у неё уже зашло с этим её «новым и замечательным». И вот когда они уже всё обсудили, и обо всём договорились, когда она встала из-за стола и направилась к выходу, он остановил её. Коснулся руки. Обожгло. Обоих. Огнём из Лиссабона. «Оставьте меня. Я закричу». Это было тогда, сейчас она молчит, но ему от этого не легче. Он отпускает её руку. 

– Спасибо, Катя.

– Не за что, Андрей Павлович.

Как же он ненавидит это «Павлович». И именно оно выводит его из себя. Хотя нет, конечно, не оно. А то, что он понимает, что это его последний шанс. 

– Я люблю тебя, Катя. 

Она замирает, отдёргивает руку, которая ещё секунду назад держал он. Это ей померещилось, или она снова спит? Потому что эти слова и таким тоном он может произнести ей только во сне. 

– Что?

Это обман, да, обман, слуха и зрения или, что вероятней его. Он снова врёт. Ему опять от неё что-то надо. Да, они обо всём договорились, но ему нужны гарантии, конечно, гарантии, что она, действительно отзовёт доверенность… 

– Это правда, Кать. Я… Я тебя люблю. Прости меня. Я не знаю, как тебе это доказать. Прости за то, что натворил. Прости меня. Но я, правда, тебя люблю. Люблю.

Он готов повторять это миллион раз, он готов её поцеловать прямо здесь и сейчас. Готов? Нет, он безумно этого хочет. Но она… Господи, ну что мне сделать? Что? 

– Послушай, меня, пожалуйста. Поверь. Просто поверь. Хотя, я знаю, что это непросто, Кать. Это почти невозможно. Наверное, совсем невозможно. Но я прошу тебя…
Потом он вспоминает о том «новом замечательном». 

– Прости. Я… Не должен был… Прости… Я понимаю, что уже поздно… Прости…

Он отступает всё дальше и дальше. Она чувствует его боль. И ей очень хочется верить, что он не врёт. Но… «Зачем ему это?» «Это же, Жданов. У него всегда найдётся причина. Он хочет контролировать тебя».
– Я подпишу доверенность на Ваше имя. 

Она произносит это совсем тихо, почти шёпотом, и он не слышит. Его уже оглушила боль. Такая знакомая и привычная боль её потери.

– Прости меня, – шепчет он ей в ответ. 

И вера, та самая, которая, казалось, погибла под тяжестью слов инструкции, проснулась вновь. «А если он не врёт? Если не врёт? Миша? Но ведь тебе нужен не Миша, правда? Тебе нужен вот этот Андрей Жданов. И пусть ты снова умрёшь, если он тебя опять предаст, но может всё-таки стоит рискнуть? Ведь если не рискнёшь, то никогда не узнаешь. Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном». Какие правильные слова, но они не имеют никакого значения, по сравнению с тем, что она пережила из-за этого человека, который стоит напротив. Из-за этого красавца, который привык думать только о себе и о компании. Своей драгоценной компании. 

– Вы не имеете права… 

– Я знаю…

– Вы не должны…

– Я понимаю… 

– Я ненавижу… 

И он уже просто кивает, соглашаясь с ней. Он ничего другого и не ждал, не должен был ждать. 

– Прости меня, пожалуйста, если сможешь. Прости. 

Она должна была бы уйти. Она должна, но ей не позволили вера с надеждой, а главное так и не убитая ни ей, ни им, несмотря на то, как они оба старались, любовь. 

Он разглядывал пол, просто не мог смотреть, как она уходит от него навсегда. 
Она обняла его и прижалась к нему. Он закрыл глаза, что ж добро пожаловать, галлюцинации, чего греха таить, я по вам скучал. Но только никакая галлюцинация не может передать ощущений её в его руках и этого нежного голоса, шепчущего эти такие невероятные в его жизни слова: 

– Я люблю тебя, Андрей. Я тебя люблю. - Но поверить, что это всё-таки реальность его заставили не они: 
– Только прошу, не обманывай меня больше никогда. Пожалуйста. 

– Никогда. Обещаю.

Конец