Глава 4

Сидеть на кухне в квартире Пушкарёвых было, по меньшей мере, странно, если не сказать больше... Он-то и был тут всего пару раз, и уж точно не думал, да и не хотел оказаться тут снова. И вот, пожалуйста... Круглов действительно нуждался в финансисте. Причём ему нужна была консультация очень срочно. Вот Андрей и решил воспользоваться представившейся возможностью. И хоть на его просьбу Катя ответила как-то неуверенно, но в итоге согласилась поехать, если это, конечно, всего на пару часов. На что Андрей в свою очередь согласился посидеть с Ванькой. Точнее просто побыть в квартире. Потому что сидеть с ребёнком или тем более общаться с ним он не собирался. Катя волновалась, переживала, оставляя их вдвоём, но Андрею удалось её убедить, что он справится. Он уверен. Но как только за Катей захлопнулась дверь, Жданов ушёл сюда. Сел к столу и... Пусть только Пушкарёва сработается с Кругловым. Виталька отличный бизнесмен, чутье у него хорошее, прибыли неплохие, и про работников он своих не забывает. Так что пусть у них всё получится и не придётся больше ему, Жданову, сидеть на этой кухне и не будут снова и снова всплывать воспоминания. Он устал от них. Устал с ними бороться. Устал уже очень давно. Но ведь, в конце концов, они исчезли. Чёрт, почему же снова лезут? Зачем они ему? Они, а ещё и эти бесконечные вопросы «чтобы было, если бы...» А чтобы было? Если бы тебе удалось её удержать? Сидел бы ты сейчас здесь, а в её комнате играл бы твой сын... Сын... 

Дикий грохот разорвал тишину квартиры, судя по звукам, упал как минимум потолок, причем, скорее всего, ещё и у соседей снизу. Андрея практически сдуло с табуретки, и уже через секунду он стоял в дверях Катиной комнаты. Ванька же абсолютно спокойно сидел на полу и смотрел на разбросанные по полу детали конструктора и кубики с явным недовольством. Видимо, они его не послушались, и становиться, так как ему хотелось, не пожелали. На замершего в дверях перепуганного Андрея он не обратил никакого внимания. 
Самое лучшее для Жданова было бы вернуться на свой пост на кухню, но… он не испытывал такого страха очень давно, если вообще когда-нибудь испытывал. Хотя на самом деле удивляться вроде было нечему. Он сам в Ванькины годы вёл себя гораздо более шумно. Чего уж тут. Просто видимо, отвык он от резких звуков, ведь в последнее время источником их становился либо он сам, либо Милко. Стареешь, Жданов. 
Он продолжал стоять в дверях, а мысли, будь они трижды прокляты, снова вернулись к тому, чтобы было если бы... Вот тут на этом ковре мог бы играть темноволосый мальчишка, а не...

– Сломалась... – протянул Ванька Андрею машинку. 

– Что? – с трудом пришёл в себя Жданов.

Похоже, эта поломка расстроила ребёнка гораздо больше учиненного беспорядка. У машинки отвалились задние колёса, просто вылетели из крепления. Одно движение, и всё готово. 
Ванька смотрел на Ждановские манипуляции с восхищением. Давно на него никто так не смотрел. А потом, проникнувшись, видимо, уважением, он заявил: 

– Я парковку строил, а она сломалась. 

Андрей неуверенно кивнул. Что ему на это надо было сказать или ответить он не знал. Но уходить окончательно передумал. 
Ванька снова устроился на полу, расставляя кубики на диване, Жданов удивился, не проще ли было заниматься строительством тут же на ковре. Но спорить желания не было, а потому он просто наблюдал, как детские ручки создают архитектурный «шедевр». Восстановив всё разрушенное, Ванька принялся устанавливать машинку на наклонно стоящую доску. 

– Она так стоять не будет, – решил всё-таки вмешаться Андрей. 

– Будет, – уверенно заявил ребёнок. 

Настойчивости Ваньке было не занимать, и через некоторое время машинка все-таки застыла на доске. Правда, для этого задние колеса были надёжно соединены с доской пластилином.

– Видишь, стоит! – с гордостью заявил Ванька. 

Андрей рассмеялся. Действительно, стоит. 

– А как же она теперь поедет? 

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал мальчишка, а Андрей впервые за долгое время искренне засмеялся.

– Не сомневаюсь.

Андрей Жданов обладал удивительной способностью – у него, как ни у кого другого, получилось перевернуть всю её жизнь с ног на голову. И хотя казалось, что всё давно должно было остаться в прошлом, и в настоящем ему места нет, но каким-то образом ему удалось перебороть эту её уверенность. Если б не последнее посещение Ванькиного врача, она, наверное, ни за что бы, не согласилась оставить сына с Андреем. Но врач настаивал, что причина Ванькиных страхов, прежде всего в самой Кате, что это она своей чрезмерной опекой и обеспокоенностью пугает ребёнка. 
Встреча с Кругловым не должна была долго продлиться, если бы возникли какие-нибудь проблемы, Катя могла вполне взять с собой расчёты и просмотреть их дома. Кроме того было что-то в поведении Жданова такое... Он очень хотел, чтобы она отправилась на эту встречу. А ещё сказал какую-то фразу, что-то вроде того, что он будет не против, если Катя будет Виталию помогать. Видимо, надоели ему все эти разговоры за спиной, вот он и хочет от неё избавиться. Отказать начальнику было неловко, убедительной причины она найти так и не смогла. А что касается её страха за сына, то Катя позвонила Зорькину и упросила заехать к ней, он как раз должен был возвращаться из налоговой. 
Когда Катя вернулась домой, к своему огромному удивлению, она обнаружила троих играющих мальчишек. Президент и финансовый директор крупной компании по производству модной одежды очень органично смотрелись на полу, на ковре, в её бывшей комнате, где они ожесточенно спорили с её сыном по поводу того, чья очередь запускать машинку. Но больше вида этих двоих взрослых детей Катю поразил Ванька, его глаза, они сияли. Чуть ли не впервые за последние несколько месяцев он смеялся и был счастлив. Колька Ваньку любил, никогда не отказывался с ним поиграть или погулять, и сын отвечал ему взаимностью, но всё-таки с ним Ванька не расслаблялся, оставался начеку, всегда после того страшного дня. Что же могло произойти сегодня, что всё изменилось, причём так разительно? 

– Катя, вы уже вернулись?

И со Ждановым тоже что-то произошло, улыбка эта юношеская задорная, по которой она когда-то так сходила с ума. Что же здесь происходит? 
Но уже через мгновение перед ней сидел её начальник, хоть улыбка всё ещё была на его губах, его весёлость прошли в один миг. 

– Как прошла встреча? Вы смогли помочь Виталию?

Глава 5



– Ты какой-то странный сегодня... Андрей...


Он оглянулся и улыбнулся ей задорной мальчишеской улыбкой. Когда-то очень давно этого задора и огня у него было хоть отбавляй. Она любила его именно таким… Когда-то очень давно… И уже почти забыла, что он может так смотреть… Не на неё, нет, а просто так смотреть, что всем окружающим хочется улыбаться, настроение поднимается само собой, он очаровывал такой вот улыбкой и таким взглядом. Но после её возвращения... Хотя нет, не так... Задолго до того, как она уехала, ещё до того как она поняла, что всё закончилось, вот эта улыбка и свет в его глазах, они исчезли... 
Кира не хотела возвращаться в Москву. Не хотела… И в то же время мечтала об этом. Европа, какой бы красивой она ни была, и какой бы счастливой там ни была Кира, не могла заменить ей дома, Москвы. За время своего отсутствия она успела не только выйти замуж, она смогла найти себя, начать всё сначала… сначала… с Никитой. Никита подарил ей то, о чём она так долго мечтала: у неё была семья, её и только её мужчина рядом. Тот, на которого можно положиться, и который всегда окажется в нужное время в нужном месте. Его не приходится разыскивать по ночам, его не надо ревновать, и устраивать ему истерики тоже нет необходимости. А Андрей... Андрей давно остался в прошлом, и она с этим смирилась. Но возвращения домой боялась. Боялась, что снова накроет, ведь когда-то она чуть не... Нет, кончать с собой она не собиралась, но... 
Вокруг этого нового Андрея, которого она встретила здесь, была какая-то особая аура. Он не выглядел несчастным, но при этом чувствовалось, что у него не всё в порядке. Далеко не всё в порядке. Ему очень хотелось помочь. Откуда только взялось это желание? Он ни на что не жаловался, в компании всё было отлично, но... Он цеплялся за прошлое, он застрял в нём и тянул её за собой. Или ей только так казалось? Так или иначе, она предпочитала с ним встречаться пореже, и не оставаться подолгу наедине. Так, на всякий случай. Но сегодня... 


– Почему странный? – и снова эти искорки в глазах... 

– Счастливый... Давно не видела тебя таким. Случилось что-то хорошее?


Хорошее? Хорошее... Он сегодня гулял с Ванькой. Странная ситуация. И сам не понял, как так получилось. Ему нравилось проводить время с этим мальчиком, нравилось радовать его, играть с ним. Он рядом с Ванькой забывал обо всём, становился снова ребёнком и... Купил огромную парковку в четыре этажа, с лифтом, заправкой, мойкой... Выбирал с особой тщательностью, так как будто покупал не игрушку, а настоящую автостоянку. Покупал не только для него, но и для себя, чего уж греха таить. А сегодня они ходили в цирк. Сто лет там не был. А тут... Увидел рекламу, купил билеты... Два билета. Решил отдать Кате, но потом... Как-то само вырвалось... Он хотел пойти с Ванькой, именно с ним. А Катя... 


– Это все цирк виноват... 

– Цирк? – Кира непонимающе улыбнулась. – Милко снова что-то учудил? 

– Нет, Кирюш. Цирк, настоящий с клоунами, фокусниками и огромными тиграми.


Тигры ему понравились особо. С одним из них он даже сфотографировался. Он и Ваньке предложил, но тот наотрез отказался. 


– Что ты там забыл? А подожди, я, кажется, поняла. Ты ходил с Катей и её сыном? 


Улыбка и спокойствие растаяли в ту же секунду. 


– Да… Почти, – он попытался вернуть себе ту легкость, которую ощущал всего секунду назад. – Только с Ванькой. 


Кира, конечно, заметила эту перемену и стала смотреть на него пристально, слишком пристально... 


– А что сегодня больше никого не будет? 


Хорошая попытка сменить тему. И она даже согласилась ему подыграть. 


– Кристина должна прийти. Саши в городе нет.

– Да. Я знаю. А Минаев?

– Но это же и его дом. Так что Никита скоро придёт, не волнуйся. Дела наверно задержали. А ты что-то хотел? 

– Нет. Ничего. Просто... Как у... Как у вас с ним?

– Всё отлично, – ответ получился слишком официальным. – Всё, правда, хорошо, – а вот это уже более душевно и нефальшиво.

– Я рад, – что ж это тоже весьма смахивает на правду, очень похоже. – И что больше никого? 

– Знаешь, когда я была в Европе... Я соскучилась по людям, по шуму, ну... Ты меня понимаешь? – конечно, понимает. – Но что-то за последние месяцы всего этого было слишком много. Так что теперь мне хочется отдохнуть, а не превращать новоселье в очередное шоу. 


Они замолчали, каждый задумался о своём. Кира проверила в очередной раз, что на столе всё готово, поправила и без того идеально стоящие салфетки. А потом... 


– Андрей... Я... Помнишь, я просила у тебя прощения, что тогда не поговорила с Катей... 

– Кира, пожалуйста, давай не будем об этом. Всё... 

– Я знаю. Я знаю, что всё давно прошло, и не надо мне об этом напоминать. Я хотела сказать другое... Может мне тогда и стоило с ней поговорить, может быть это и было бы правильным, но я рада, что этого не сделала. Не удивляйся. Может это слишком эгоистично, но... Зато теперь я знаю, что испробовала тогда всё... Я уверена, что у нас не была шанса, ни одного. Я смогла начать всё сначала, только потому, что я знала это абсолютно точно.

– Кир... 

– Ты цепляешься за неё. Ты её не забыл... 

– Кира, о чём ты говоришь? У неё есть сын. Ребёнок. Чужой ребёнок. Ты это понимаешь? Она была чужой женой! 

– А ты мне когда-то изменял, что мне совсем не мешало любить тебя… и прощать…

– Мне не за что её прощать. 

– Конечно…


Минаев пришёл вовремя, очень вовремя иначе этот разговор до добра бы не довёл. Прощать. За что её ему прощать? Да, и к тому же по поводу прощений. Он никогда не страдал его нехваткой. Он готов был простить всем и каждому всё что угодно. Разве не так? Прощать? Но разве не простил он Кире, в своё время, что она проголосовала против него? Разве не простил он Кате то предательство на совете и доверенность Воропаеву? Отцу, что тот в него не верил, и, кстати, оказался прав. Разве он мало прощал? Так почему он теперь должен снова кого-то за что-то прощать? Катю за то, что уехала, так ему и не поверив? За то, что он её ждал, а она вместо того, чтобы вернуться вышла замуж и родила тому другому сына? За то, что смогла его разлюбить, выкинуть, вычеркнуть, просто так не глядя? Почему он должен ей это всё простить? Да, и не нуждается она в его прощении. И в нём самом тоже не нуждается. Разве не так…

Глава 6



– Можно, Андрей ... Павлович?

И снова она запнулась на этом «Павлович»,  так как будто помнит о том, что когда-то хоть очень недолго и нечасто называла его просто «Андрей». А может это он себе сам придумал эту постоянную её запинку? А может сегодня она и правда имела место быть, ведь Катя нервничает. Нервничает...

– Конечно, проходите! 

Ещё как нервничает. Что ж, он прекрасно знает из-за чего. Сейчас она скажет ему, что уходит от него. Нет, не так. Она скажет, что уходит из Зималетто. Да. А он скажет в ответ, что желает ей удачи на новой работе от чистого сердца... Ну, или хотя бы создаст видимость, что искренне всё это говорит. Во всяком случае, постарается, очень постарается…


Катя ни за что бы, ни пришла к Жданову с подобной просьбой, если бы дело касалось её самой. Никогда. Но речь шла о сыне, а ради него она готова была горы свернуть. Ванька спрашивает об Андрее. Именно так об «Андрее», а не о «дяде Андрее». И это при том, что Колька, которого он знает чуть ли ни с рождения, для него «дядя», а Андрей вот просто «Андрей» и всё. Как у Жданова так получается непонятно, но рядом с ним Ванька оживает. Видимо, дело в том, что у Андрея нет того страха, что никак не отпустит её, он не боится, и ребёнок рядом с ним тоже успокаивается. А ещё... Жданов действительно рядом с ним становится просто Андреем. В нём просыпается мальчишка-сорванец, и они находят с Ванькой себе занятия и развлечения легко и просто. Хотя бы та же парковка. Катя решила помочь, когда придя с работы, обнаружила на полу "развалины часовни". Не часовни, конечно, но детали от конструктора валялись везде и всюду и это при том, что два этажа этого жуткого сооружения уже были собраны. Вот Катя и попыталась внести свою лепту в создание масштабного сооружения, а точнее в наведение порядка. Но её попытки доказать, что заправка должна быть на первом этаже, а мойка на втором, потому что так написано в инструкции, разбились об объяснение сына «мы с Андреем решили...». Они так решили, а значит, так тому и быть, ну и что, что детали там крепиться не хотят, они с этим вопросом как-нибудь разберутся... А теперь вот уже неделю как Андрей не приходит, и Ванька переживает. Вот Катя и пришла к Жданову, чтобы спросить и попросить... 

– Ваня просил узнать, когда вы... ты... вы придёшь? 

Мир стремительно начал раскалываться на мелкие куски. Что? А где же «я ухожу от вас»? И почему этого нет? Ванька, он скучает? По нему, по Жданову, скучает? А ведь Андрей был уверен, что это только ему не хватает их игр, которые дают свободу и возможность забыть обо всём. Он нужен, он ведь действительно нужен Катиному сыну, а значит и самой Кате тоже. А он всё злится непонятно на кого и на что. Раньше думал, что злится на мальчишку, до того, как узнал его лучше, думал именно так. Потому что он чужой, потому что он отобрал у него его, Андрея, Катю. Ему так казалось. Ведь рядом с ним была бы его Катя, если бы не... Потом понял, что Пушкарёва изменилась сама. И от той женщины, которую он когда-то любил, ничего не осталось, ну или почти ничего. Вот и разозлился, постарался свести общение к минимуму, а то, что она давно к Круглову не отпрашивалась, воспринял как хороший знак – значит точно скоро уйдёт, а сейчас готовится, дела доделывает. Он так думал, он был в этом уверен. Но это же его Катя, и она его не бросит. Как это было раньше, как это было всегда. Не бросит, если он сам этого не попросит, если сам её не оттолкнёт. Что там Кира говорила? Что в своё время испробовала всё, чтобы его вернуть? Да, уж с этим не поспоришь. Она была везде и всюду, понимающая, всепрощающая, отчаянно вникающая вдруг с того ни с сего во все дела компании. А ты, Жданов, что сделал ты, чтобы вернуть Катю? Сидел и ждал её. Ты звонил? Пытался найти? Искал с ней встреч? Нет. Ты сидел и ждал, когда твоя Катя к тебе вернётся, а она вместо этого начала новую жизнь. Просто потому, что даже не знала, что нужна тебе. «Человек имеет право знать, что его любят», а ты лишил её этого права. Да, ты говорил ей об этом, говорил. Но когда она тебе в очередной раз не поверила, ты просто её отпустил, не стал бороться. А теперь ещё и обиженного из себя строишь. 

– Я приду сегодня... Если ты не против, конечно? Я просто… Закрутился совсем… Прости… И, Кать... Я хотел, чтобы ты... чтобы ты знала, я не брошу его. Обещаю.

Глава 7



Уютный зал такого знакомого питерского ресторана «Мармеладоff» мог бы вселить в неё уверенность и ощущение безопасности. Мог бы. Но его воздействие никак не могло соперничать с присутствием мужчины, сидящего слева от неё. Простым присутствием... Лариса Петровна, Катина свекровь, посматривала на Жданова с настороженностью, если не сказать с враждебностью. Вообще, Лариса Петровна относилась так к большинству незнакомых людей. Как сказал когда-то Миша: «Потом привыкает и становится другой». В большинстве случаев именно так и происходило. Вот, например, с Катиными родителями, первая встреча с которыми прошла, мягко говоря, не очень хорошо, Мишины родители по-настоящему подружились. У них нашлись общие интересы, темы для разговоров, и совместные семейные вечера всегда проходили в тёплой семейной обстановке. Но вот в отношении Кати таких изменений так и не произошло. Лариса Петровна была уверена, что Катерина недостаточно заботится о Михаиле, что она мало внимания уделяет их совместному бизнесу, не оказывает Мише той поддержки, в которой он так нуждается. Свекровь всегда находила недочёты в Катином поведении, и не забывала указать на каждый из них. Единственное во что она не вмешивалась, так это в воспитание внука, несколько отстранившись от этого под предлогом того, что они далеко живут и не могут часто видеться и общаться. Если честно, то в бытность влюблённости в Жданова Катя часто охлаждала свои мечтания воспоминаниями о Маргарите Рудольфовне. Достаточно было представить её презрительный взгляд и все надежды на совместное будущее с Андреем Палычем, тут же разбивались в пух и прах, где, в общем-то, им и было место. Лариса Петровна так никогда не смотрела. Она предпочитала высказать всё в лицо вполне дружелюбным голосом, но высказать так, что Катя чувствовала себя студенткой на экзамене, который сдать невозможно, поскольку учебник даже в глаза не видела, не говоря уже о его содержании. Для Кати это было тем ужасней, что она так чувствовать себя не привыкла. Как бы окружающие к ней ни относились, она всегда была уверена в себе, в том, на что она способна, всегда, до знакомства со своей свекровью.
Вот и сегодня Мишины родители, и Лариса Петровна в особенности, заставляли Катю чувствовать себя маленькой провинившейся девочкой, а никак не взрослой состоявшейся женщиной, матерью прекрасного почти четырёхлетнего сына.

– Так Вы работаете вместе с Катей?

То, что вопрос был задан с намёком, не вызывало никаких сомнений. Тем более этого не мог ни заметить Андрей, который, в силу занимаемой должности, уже давно научился улавливать скрытый смысл в сказанном.

– Да. Катя, – Андрей умудрился произнести её имя абсолютно нейтральным тоном, таким, что даже у Ларисы Петровны появились сомнения в своей правоте, – работает у меня. 

– Что же привело Вас сюда?

– Вы имеете в виду этот ресторан или город? – стандартная обворожительная улыбка Жданова. – Мы с Катей в командировке, у нас с утра была встреча, и когда я узнал, что она собирается после неё отправиться на другую, причём в один из самых лучших ресторанов города, я просто не смог её не сопровождать. Признаюсь Вам, грешен – очень люблю вкусно поесть, – и снова его неотразимая улыбка. – Но если я Вам мешаю…

– Нет-нет, что Вы, – вмешался, наконец, Алексей Борисович. – Совсем нет. Наш сын всегда хотел, чтобы в его ресторанах можно было отдохнуть и…

– Да. Именно так. А вот Катя отказалась, к сожалению, продолжать то, что он начал, – не смогла не поднять свою любимую тему свекровь.

– Что ж в таком случае стоит Катерину Валерьевну отблагодарить.

– Вот как?

– Да. Насколько мне однажды удалось выяснить на себе, она не сильна в выборе ресторанных блюд. 

До сих пор молчавшая Катя была просто ошарашена тем, что Жданов до сих пор …

– Неужели Андрей Палыч, та рыба была настолько плоха, что Вы помните о ней даже спустя столько лет?

– Такое не забывается, – уже в который раз улыбнулся Андрей, только на сей раз, его улыбка была адресована Кате, и дала ей почувствовать себя более уверенной.

– И, тем не менее, я думаю, что тебе, Катя, стоило остаться в ресторанном бизнесе, а не гнаться за карьерным ростом. Тем более у Миши в планах было открытие ещё нескольких…

– Простите, что вмешиваюсь, но в бизнесе я достаточно долго, и могу со всей ответственностью вам заявить, что экономических знаний и умений Катерины, в которых я ни капли не сомневаюсь, не достаточно для того, чтобы управлять бизнесом. Для этого надо уметь рисковать, а этого она не любит. 

На сей раз взгляд, брошенный им на неё, был каким-то странным, с намёком, хотя может ей просто показалось. Ведь может? 
Лариса Петровна, в свою очередь, одарила Жданова неприятной улыбкой и уже явно собиралась что-то ответить, но Алексею Борисовичу всё же надоели эти разговоры вокруг да около, и он предложил перейти к обсуждению того вопроса, ради которого они здесь собрались. Жданову тут же стало скучно, и он принялся рассматривать Катерину и ругать последними словами Малиновского.

Вообще, Андрей был склонен обвинять во всех своих бедах Ромку, но только про себя, и прекрасно понимая, что Малиновский абсолютно не при чём, но так иногда ведь приятно найти крайнего. А тут вроде и искать долго не надо. 
Кому-то надо было ехать в Питер. Так уж получилось, что ездил туда Роман, именно он налаживал контакты с потенциальными партнёрами, именно он занимался открытием в Питере представительства Зималетто. Но теперь речь шла о филиале, полноценном самостоятельном филиале, и ехать должен был Жданов, тем более вроде и причин не любить город на Неве больше у Андрея не было. Но кроме президента должен был ехать и финансист, лучше всего на эту роль, конечно, подходил Зорькин, но только тот заартачился, мол, без него могут сорваться переговоры с банком, значит пусть едет Катерина, тем более ей и так в Питер надо, а Малиновский его ещё и поддержал. Два предателя. 
Зорькин. Этого вообще Андрею, наверное, никогда не понять. У него серьёзно создается впечатление, что этот финансовый гений всегда знает всё и точно рассчитывает, когда и насколько стоит делиться имеющейся информацией. Хорошо, что это бизнеса не касается, зато касается всего связанного с Пушкарёвой, тьфу ты, Борщёвой. 
Если сказать, что он был удивлён, что нужен Катиному сыну, это ничего не сказать. Был удивлён даже больше того, что Катя его попросила о помощи. Что-то было в этом не так, чего-то он не знал. Зато знал, у кого это можно выяснить. Зорькин. 
Николай докладывал о выплатах по кредитам и перспективам получения ещё одного на проведение очередной глобальной модернизации, а Андрей внимательно наблюдал за ним и пытался принять для себя решение: стоит ли заводить с ним разговор на эту тему или нет? Ответит ли он хоть что-то этот вечный Катин защитник.

– Николай Антонович, я хотел у вас спросить… Ваня… Катя как-то говорила, что у него проблемы.

– Катя говорила?

Поздравляю, Жданов, ты промазал. Как выкручиваться будешь?

– Я так понял. Ошибся?

Коля помолчал несколько секунд, внимательно его разглядывая.

– Вы в последнее время с ним часто видитесь. Зачем вам это, Андрей Палыч? – Жданов пожал плечами. – Хотите отомстить?

За последние несколько лет, которые Коля проработал в ЗимаЛетто, он имел возможность видеть Жданова в разном настроении и состоянии, но такого возмущения и гнева ему видеть ещё не приходилось.

– Я никогда не строил из себя святого, Николай Антонович, да, никогда им и не являлся. Но додуматься до такого… – с каждым словом голос его становился всё громче и последние слова он уже проорал. 

Коля выдохнул. Снова внимательно посмотрел на Жданова, и всё-таки решил ему всё рассказать. 

– Извините. Но вы должны понимать, что… Я должен быть уверен, что вы не используете то, что я расскажу против Ваньки. – Жданов кивнул. – Вы знаете, что случилось с Михаилом? – Андрей отрицательно покачал головой, до этого момента его ответ на этот вопрос как-то совершенно не интересовал. – Инфаркт. Ему было двадцать девять. Несколько минут и человека нет. Катька говорила, он на сердце никогда не жаловался, да, и не нервничал особо, иногда она больше переживала. Он предпочитал сразу отступать, а... – Коля замолчал, переводя дыхание. – Неважно всё это, конечно. Важно другое, такое сложно пережить и взрослому человеку, а уж ребёнку. Он не понимал, почему папы нет, куда он исчез и почему. В какой-то момент даже на Катьку злиться начал, может, решил, что это она… Лариса Петровна, Катина свекровь, тоже масла в огонь подливала. Ей Катька никогда особо не нравилась, да, и в выражениях они не привыкла стесняться. Не думаю, что она это при Ваньке говорила, но он запросто что-то услышать мог…

Зорькин всё говорил и говорил, сыпля какими-то подробностями, а Андрею с каждым сказанным словом становилось всё страшнее и страшнее за маленького мальчишку, который неожиданно остался один. Одному Богу, наверно, известно, почему он доверился Жданову, что он почувствовал, что происходило в его маленькой голове. Как вообще такое могло произойти, что сыну человека, который его, Жданова, скорее всего и на порог бы не пустил, и был бы, наверно, прав, ему, Жданову, поверил. И вот это доверие предать Андрей не мог. Ни за что и никогда. И сдержит данное Кате слово. В лепёшку расшибётся, но сдержит, лишь бы у Ваньки всё было хорошо.

Первое время было очень трудно находиться рядом с Катей и Ваней одновременно. Вроде, он уже давно смирился, что Катя изменилась, что той девочки, которую он знал когда-то, давно уже нет, да и ему самому давно вроде бы не было до этого дела, но теперь почти забытая вроде бы злость снова каждый раз оказывалась рядом. Он уже и сам не знал, почему, на кого и за что он злится. Понимал только одно, что это ни в коем случае нельзя показать ребёнку. Хотя непосредственно рядом с ним он о злости своей забывал. Да, и как можно злиться, когда на тебя смотрят таким светлым доверчивым взглядом, с такой честностью и открытостью, которую до этого он видел только у…? Когда они играют в снежки в том самом любимом Андреем парке? Когда он слышит Ванькин смех и видит горящие счастьем его глаза?

Гораздо сложнее было, когда его звали за стол, на теперь уже хорошо знакомую кухню Пушкарёвых, или Катя отправлялась с ними гулять. Но, видимо, судьба, или как сказала бы Кристина, карма у него такая, Пушкарёва постоянно заставляет его через себя переступать. Вот и на этот раз пришлось. Пришлось признать, что про прошлое, за которое он до сих пор, как выяснилось, цепляется, давно пора забыть, и думать надо только о будущем, о своём, которое, кстати, тоже имеется, и вот этого озорного мальчугана рядом, с которым неизвестно зачем его свела судьба. А Катя? А Катя, которая давно уже не Пушкарёва, она его, этого мальчугана, мать. И этим всё сказано, и ничего больше значения для него иметь не должно. И у Андрея получилось отрешиться от всего остального, действительно, получилось, настолько, что он однажды даже у Кати спросил, как у них там дела с Кругловым. Она немного занервничала, а потом ответила, что, чем смогла, ему помогла. То есть, уходить она пока не собирается. И что ты, Жданов, по этому поводу чувствуешь? Ничего. 
Ничего не чувствовать оказалось довольно легко и приятно. До этой злосчастной совместной поездки в Санкт-Петербург. Он почувствовал, что Катя нервничает,  ещё когда они садились в самолёт. Она, правда, сказала, что летать боится, и он это объяснение благополучно проглотил. Боится и боится, с кем не бывает? Они стали обсуждать детали предстоящих переговоров и Катя вроде успокоилась. И когда приземлились, то вроде всё было хорошо. Потом, правда, выяснилось, что Катя тоже остановится в гостинице. Странно, у неё же здесь квартира должна быть или нет? Вспомнил, что Зорькин говорил про натянутые отношения со свекровью и про какие-то Катины дела, связал одно с другим и постарался на этом не заморачиваться, лишь иногда замечал немного затравленный её взгляд, когда он спрашивал у неё о планах на очередной день, ведь он помнит, что у неё есть в Питере ещё и её собственные дела. Но Борщёва настаивала, что дела Зималетто прежде всего. А он никак не мог понять, чего она так боится. Но видимо, до бесконечности откладывать встречу с родственниками не получилось.

– Андрей… Палыч, – она с этим «Палычем» вечно путалась, после того как Ванька его так спокойно называл «Андреем». – Вы как думаете, мы до двенадцати успеем?

– Думаю, да. 

– Отлично.

По её виду было понятно, что как раз «отличного» для неё ничего не было. И чёрт его дёрнул.

– Кать… – она глаза подняла, а ему оставалось лишь нервно сглотнуть. – С тобой пойти?

А что он мог ещё ей сказать, если он видел, что ей действительно страшно. Точно также пару дней назад на него смотрел Ванька в парке, стоя перед огромной новой качелей, на которой безумно хотел прокатиться, и прокатиться хотел, но и страшно было. И вот тот же взгляд и слова у него те же вырвались сами собой. Ещё была надежда, что она откажется, а она почему-то согласилась. 

– Да. Спасибо.

А теперь он сидит в одном из уже практически не её ресторанов и защищает от нападок её вроде как родственников, чувствует в этом безумную потребность, не может не заметить её благодарности и пытается понять, зачем же, чёрт побери, ему всё это нужно. Но ведь нужно, да, Жданов? Нужно.

Глава 8



Когда-то, очень давно, Катя думала, что знает Андрея Жданова. Ведь она так хорошо разбиралась в том, какой он любит чай, сколько ложек сахара класть ему в кофе, во сколько он любит читать отчёт о продажах, номера каких поставщиков ему понадобятся через десять минут, с кем он проведёт сегодняшний вечер (уж точно не с Кирой, ведь он её едва терпит, и терпит только ради компании). Тогда ей действительно казалось, что это и означает знать человека. Она растворилась в нём, и никто и ничто кроме него и его потребностей не имело для неё никакого значения. Он удивлял её, когда становился на её сторону в спорах с собственной невестой или когда извинялся перед ней за то, что наорал с утра. И за эти проявления доброты к ней, она любила его ещё больше.
 Безумно он её удивил, когда сказал, что любит. Это было нереально, но так здорово и замечательно, что она просто не могла не поверить, ведь он её не обманывал никогда. А потом мечты разбились, и всё стало на свои места. Как же она была тогда зла него, даже пыталась ему отомстить, наказать. И ей снова казалось, что она его насквозь видит. Все его мысли и чувства понимает и даже может ими управлять, демонстрируя ему, время от времени предмет его жгучей финансовой ревности в виде Николая Зорькина. Ещё бы такая угроза для его компании! Зималетто. Ему оно дороже всего и всех, ради него он готов не только жениться на нелюбимой Кире, но даже спать со страшилой Пушкарёвой. Может быть именно поэтому она и смогла его простить. Ведь он от неё никогда не скрывал, как относится к Зималетто, а то, что она сразу не распознала его игру, так это только её ошибка, её глупость. Вот она его и простила и отпустила. Хотя отпустила не его, а себя. Ведь невозможно отпустить того, кто никогда твоим и не был. А вот себя от этого человека, к которому была привязана, отпустить можно и даже нужно. 
Отпустила и забыла. Постепенно та история перестала волновать, сомнения в том кто прав, кто виноват, только мешали в новой жизни, и потому Катя старалась об этом не думать. Да, иногда мечтала. Оставила себе маленький тайный уголок, кусочек тепла и любви, сказочной и фантастической, не имеющей ничего общего с реальностью, любви. Это были даже не воспоминания, а фантазии и мечты, которым никогда не суждено было сбыться, и как раз в этом было их особое очарование. Сказка должна оставаться сказкой, в реальности ей места нет. Она любила Мишу, правда, любила, ведь он столько сделал для неё, фактически спас, а те чувства, которые были в её «тайнике»… Это просто игра воображения, любовь слишком волшебная и возвышенная. Катя прекрасно отдавала себе в этом отчёт. И когда у неё родился сын, то все те нерастраченные эмоции и чувства стали обращены к нему, маленькому ангелочку, жизнь которого зависела от неё. Она любила сына просто безумно, может даже чересчур, но по-другому не могла и не умела. Весь её мир был сосредоточен на нём, а уж тем более, когда Миши не стало… 
Вернувшись в Зималетто, она не думала о Жданове, ей было не до него. Да, она знала, что Андрей Палыч опытный и достаточно удачливый бизнесмен, что он хороший и справедливый руководитель, и этих знаний о президенте компании ей было достаточно. Зачем ей что-то ещё? Конечно, она была в курсе тех слухов, которые гуляли по этажам, время от времени ловила на себе внимательные взгляды, прекрасно понимала, что он это тоже видит, и замечала его недовольство по этому поводу. И его тонкий ход с Кругловым она разгадала сразу, не принимая его близко к сердцу. Она тоже ценила покой, а потому не могла осуждать Жданова. 
Ни одной лишней мысли, или чувства, ничего, до тех пор, пока не увидела сияющие глаза сына, да, и что греха таить и его, Андрея, сияющие глаза. Катя не хотела подпускать его близко, не хотела думать о нём, как-то иначе, чем как о своем начальнике. Не хотела. Только как это осуществить, когда ты этого начальника видишь каждый день рядом со своим счастливым ребёнком? Причём таким счастливым ты не видела его очень давно. Как можно называть этого великовозрастного мальчишку Андреем Палычем, когда он на полном серьёзе строит укрепления из снега и готовит снежные снаряды для обстрела «вражеских территорий»? Как можно не вспомнить про давно, казалось бы, забытые ложки сахара, когда ты делаешь ему чай на собственной кухне? Как не подпустить его к себе слишком близко, если он стал настолько близок Ваньке? И нужно ли это? 
Казалось бы, ну и что с того? Ну, есть и есть Андрей. Пусть даже просто Андрей, без всяких Палычей и Ждановых. Но только вот на этого Андрея приходится рассчитывать и в какой-то мере зависеть от него, а Катя давно уже привыкла рассчитывать только на себя и своих близких, никак не на посторонних. Она ждала от Жданова подвоха, а он вопреки её ожиданиям не подводил. Если вдруг ему не удавалось вырваться, он сам Ваньке звонил, они с ним о чём-то договаривались и решали, вместе. Он был удивительно честным и искренним, до странности надёжным и при этом непредсказуемым, и до безумия красивым. Можно, конечно, стараться об этом не думать и она, правда, старалась. И до поездки в Питер у неё даже вроде как получалось... 
Казалось бы, в преддверии встречи со свёкрами, посещения Мишиного ресторана о Жданове можно было забыть легко и просто, но не выходило. Она настолько привыкла на него полагаться, что вот и сейчас хотелось поделиться с ним своими переживаниями, только теперь не по поводу сына. Прийти туда, где столько лет ты жила и работала, снова увидеть знакомых людей, очутиться в знакомой обстановке и вспомнить о том, как всё может рухнуть в один день просто так, без предупреждения – это страшно. И очень хочется, чтобы рядом был… Она не собиралась его ни о чём просить. Ведь ему это не надо. Неизвестно почему он так относится к Ваньке, но на неё это отношение уж точно не распространяется, ведь так?

– С тобой пойти?

– Да. Спасибо.

Спасибо за то, что понял; спасибо за то, что не оставил; спасибо за то, что поддержал; спасибо за то, что помнишь такие казалось бы мелочи… Спасибо за то, что ты есть.

Все дела были закончены, они снова победили, как в старые добрые времена. Почему-то об этом подумали оба, выйдя из ресторана. Несмотря на то, что было достаточно холодно, как и положено Питерской зимой, в гостиницу не хотелось, и они пошли гулять. Никакой конкретной цели или маршрута, никакой конкретной темы для разговора. Катя рассказывала о своей жизни и работе здесь, Андрей о Зималетто, Москве и Европе. Было в этом что-то приятное и лёгкое. Не забытое, нет, что-то совсем новое. 
И Андрей с удивлением для себя отметил, что Катина жизнь в этом городе не была вопреки или назло ему, Андрею, как когда-то казалось. Катя приняла решение и оно ей принесло множество трудностей, но она справилась, как всегда. И злость, которая его так долго мучила, наконец, прошла. Он смотрел на неё и любовался этой прекрасно сильной женщиной, которая смогла начать всё с нуля в чужом и далёком городе, вырастила замечательного сына, и безумно гордился собой – что он может ей помочь и защитить и что она позволяет ему это. А ещё ему очень хотелось узнать, каково целовать вот эту другую изменившуюся Катю… 
Для Кати открылся особенный Андрей Жданов: самый обыкновенный, непридуманный, настоящий, весёлый, сильный, смелый, иногда непонятный и безумно притягательный. И внезапно родилась совсем уж странная мысль: а каково это, если он поцелует…

Шёл снег, у входа в гостиницу горели фонари, двое стояли в тени, за кругом их света, и придавались далеко не мечтам.

Глава 9

Возвращаться – плохая примета… Кто бы мог подумать, что она распространяется и на возвращение из командировки тоже. Хотя в компании ничего не случилось, всё по-прежнему было и в семье, и у друзей, и… Как и раньше ходил к Ваньке, они все также гуляли и играли вместе, как и раньше к ним иногда присоединялась Катя. Все вроде как всегда, да не так. После возвращения она его начала избегать. Это надо было видеть как! Вот уж точно отец военный научил дочку вести не только сражения, но и затяжную оборону. Вроде всегда рядом, специально не скрывается, но остаться с ней наедине невозможно просто физически, проще Милко уговорить сшить новую коллекцию из брезента и целлофана, честное слово. И ведь ничего не произошло! Точнее произошло, конечно, но он, слава Богу, только до номера потом проводил. А если бы поддался своим желаниям, то чем бы дело закончилось? Она бы и уволиться могла и Ваньку увезти легко и просто. И хоть бы слово сказала, объяснила бы как-то, он и сам бы с удовольствием спросил, но это ж нереально, когда рядом постоянно кто-то есть, да ещё в таком количестве. И теперь догадывайся, что же могло произойти, почему она себя так ведёт. А может дело в прошлом? В том самом прошлом, о котором он уже и думать забыл? Может, она как раз о нём и вспомнила. Ведь могло быть так, что забылся только он, что не вспомнил ни инструкцию, ни те ночи… А она обо всём этом не забыла до сих пор, если даже не думала об этом всё время, то, как раз этот поцелуй и мог разбудить её обиды. И что тогда делать? Снова просить прощение? Нет, он не против, он готов, но ведь она ещё тогда говорила, что простила, но всё равно уехала, потому что… Потому что не смогла или не захотела поверить. А может, потому что уже и не любила? Почему бы и нет, мало ли что он прочёл в её дневнике. И что делать теперь? Как найти верный ответ на эти бесконечные вопросы?


– Одно из двух: или мы разорились, или ты решил жениться.

– Интересная логика, Малиновский.

– Главное, что результат один.

– И какой же?

– Твой убитый вид… И моя помощь в проведении реанимационных мероприятий, потому что без них мы не справимся ни с первой проблемой, ни уж точно со второй.

– Мы не разорены.

– Кто невеста?

– Нет никакой невесты. Ромка, уймись.

– Значит дело в Екатерине Валерьевне. Ох, знал я, что ваша совместная командировка до добра не доведёт.

– А если знал, то зачем её подстроил?

– Чтоб сдвинуть вас с мёртвой точки. И что ж ты натворил?

– Ничего. А ты, и правда, прекрати. Я сам разберусь.

– Разбирайся. Только у меня к тебе просьба большая: поговори с ней для начала, прежде чем разбираться начнёшь.

– А ты думаешь, это так просто…

– Жданов, ты меня удивляешь, у тебя, что проблемы с русским языком? Так Катенька, насколько я помню, и в других языках сильна.

– Дело не в языках, а в том, что она от меня… Сбегает она постоянно.

– Что ж ты натворил? Ладно, ладно. Не хочешь, не говори. Тут проблема нарисовалась.

– Что ещё за проблема? С нашим магазином в Праге. Думаю, стоит созвать совещание и всё подробно обсудить.

– На троих?

– Конечно, как в старые добрые времена. Только, Жданов, умоляю, не сделай всё ещё хуже.


Хуже? А разве может быть хуже? Хотя может. Уж ему ли этого не знать. Достаточно вспомнить, как Малиновский одно время звонил по несколько раз за вечер, чтоб убедиться, что с ним всё хотя бы относительно в порядке. А сколько раз, убедившись в обратном, нёсся вытаскивать его из очередной передряги или просто из очередного бара? Не сосчитать. Но всё это было давно и сейчас… Сейчас такого уже не будет. Просто тогда он не хотел на Катю давить, предоставил ей право выбора, и когда его этот выбор не устроил, пустился во все тяжкие. Что ж выбор опять за ней, и давить он на неё не будет… снова, только теперь не из-за собственной гордости, а из-за того, что от него по какой-то непонятной прихоти судьбы стала зависеть судьба маленького человека. И если Катя решит, что ей лучше без Андрея Жданова, что ж пусть так и будет, настаивать, что-то доказывать он не собирается, да, и напиваться тоже, в любом случае у него теперь есть ради кого жить.


– Кааать…

– Да.

– Может всё-таки не стоит меня так бояться? Я не кусаюсь. Честно-честно, – вздрогнула, но нашла в себе смелость посмотреть ему в глаза.

– Я не боюсь.

– Просто хочешь сбежать?

– И этого тоже не… хочу…

– Значит тебе тоже кажется, что мы уже оба вышли из того возраста, когда бегаешь от таких вот разговоров? – опустила глаза и лишь кивок в ответ, но разве этого не достаточно?
Что ж если она предпочитает молчать, придётся всё сказать за неё.
– Ты просто поняла, что это всё… что я тебе не нужен? – взгляд метнулся к нему, почему-то показалось, что испуганный взгляд, – Кать, я взрослый мальчик, и тебе надо просто мне об этом сказать. Или я… Это из-за того, что… Из-за инструкции?

– Нет… Нет. Она тут не при чём… Столько лет… – смотрит в глаза, не врёт.
Тогда что? И вдруг понял…

– Ванька?

– Он самое важное, что есть в моей жизни. Понимаешь? – конечно, иначе и быть не может, – Я не хочу и не могу позволить себе рисковать…

– Понимаю.

– Что?

– Я понимаю, Кать. Но я тебе клянусь, что чтобы ни случилось между нами на Ваньке это никак не отразиться.

– Ты не можешь обещать такое, потому что…

– Я его люблю. И не надо так удивляться. Он ведь твой сын. Солнечный лучик. Вот видишь, даже говорить о нём без улыбки не получается. Так что если вдруг… Если вдруг от меня отвернётся солнце… ты… то потерять ещё и… – он снова стал абсолютно серьёзным. – Я тебе уже обещал однажды, и повторяю ещё раз, я его не брошу. Не переживай по этому поводу, прошу тебя. Но если дело во мне или в прошлом, то…

– Нет.

– Нет?

– Нет. Инструкция… Я простила тебя за неё давным-давно. И ты… И ты мне нужен… очень…



Эпилог



– И почему ты расстроилась?

– Я не расстроилась. Честно.

– Катерина Валерьевна, вы кого сейчас пытаетесь обмануть?

– Просто… Мне казалось… Твоя мама на днях говорила, что ты мечтаешь о сыне.

– О сыне?

– Угу.

– Иди ко мне… Хочешь, открою тебе две тайны?

– Целых две? Не знала, что у тебя столько секретов от собственной жены.

– Не переживай, сейчас станет на целых два секрета меньше. Я мечтаю со дня нашей свадьбы, хотя по секрету тебе скажу, мечта появилась несколько раньше, о нашем с тобой ребёнке. Хочу увидеть его глаза, улыбку, услышать от него «папа». А сын или дочь это будет, не имеет для меня никакого значения. Тем более что сын у меня уже есть… Твой сын… Наш…

– Но он же «папой» тебя не называет…

– А разве имеет какое-то значение кто кого и как называет? Разве это хоть что-то меняет? Я люблю тебя.

Конец

Думаю, это выбор, который может стать судьбой

РусаК Спасибо!!!!

Для меня эти двое должны быть вместе. Как-то по-другому это не хеппи энд, для меня. И мне кажется, что они настолько любят друг друга, что готовы принять в друг друге и ради друг друга очень и очень многое. А Ваня - Катин сын, для Андрея большего не надо.