У всех семей есть такие моменты, которые принято называть кризисами. Был такой и у супругов Фандориных, после почти пяти лет брака. Связан он был с делами прошлыми и опасными, но, в конечном итоге, сделал жизнь обоих людей более богатой на приключения и невероятные события.
   Елена всегда и во всех делах помогала мужу, лишь в 1904 году, разбирая дело о японском шпионе Акробате, Фандорин не брал ее в Москву. Женщина в тот момент ждала мужа в Нижнем Новгороде, где чету застали и Портсмутский мир, и первая русская революция, но, несмотря на такую ситуацию в стране, Эраст Петрович решил попытаться распутать одну ниточку, ведущую к  шпионской сети в Японии. Воспользовавшись старым проверенным именем «Неймлес», он вместе с женой и Масой отправился в Страну Восходящего Солнца. Эраст не хотел брать Елену с собой, но ей удалось его уговорить. Глаша осталась в Нижнем у родственников, а искатели приключений отправились в путь.
   Подплывая к Йокогаме, Фандорин начал испытывать странные ощущения. В его памяти все чаще и чаще вставал образ Мидори. Их история будто стала совсем не далеким прошлым, а еще вчерашним днем. Незаметно для себя Эраст начал отдаляться от жены, которая, хотя и не подавала виду, но очень испугалась.
   По поверьям японцев, если человек, впервые посещающий их страну, увидит великую Фудзи, подплывая к берегам Японии, то страна хризантем встретит его с распростертыми объятиями, и он найдет здесь свое счастье, узнав суть души их родины. Елена видела вершину Фудзиямы, но шестое чувство подсказывало ей, что их всех ждут испытания.
   Если бы кто-нибудь из прошлых знакомых Фандорина встретил его сейчас на улицах Йокогамы, то ни за что бы не узнал. Легкий грим, и перед вами совершенно другой человек. Англичанин с женой и камердинером китайцем (Масу тоже чуть-чуть гримировали, несмотря на его протесты) ни у кого не вызвал подозрений.
   Поселившись в гостинице, Фандорин сразу же взялся за дело. Подозрения о том, что агентов готовят его старые знакомые, с каждой минутой все крепли. Но Эраст врал сам себе, так как, прежде всего, хотел найти Сироту или Тамбу, чтобы вернуть себе…частичку прошлого… Часть Мидори. Япония опьянила его разум, заставив забыть, что с того времени прошло уже почти тридцать лет, что рядом находится любимый человек, страдающий от пренебрежения, которое ему оказывается.
   Елена стойко переносила все: и отсутствующий взгляд мужа, и резкие слова, и молчание. По тому, как азартно разгорались глаза Эраста, она понимала, что муж вышел на след. Но он больше ничего не рассказывал. Маса, глядя на них, хмурился и качал головой. Он хотел, чтобы «Ерена-сан» действовала, а не смирялась с ситуацией.
   Однажды, доведенная до грани отчаяния, Елена спросила Масу:
- Объясни, что так сильно гложет его?
   И Маса рассказал все, что ему было известно об отношениях хозяина и     О-Юми – Мидори.
- Значит, теперь он хочет невозможного… найти и вернуть ее, - прошептала Елена.
- Тут действовачь нада, - заговорил, было Маса, но женщина перебила его.
- Нет, в данной ситуации выбор должен сделать он сам. Я ничего не могу… С мертвыми не сражаются… Они уже почти победили, потому что их нет, их нельзя увидеть, найти в них недостатки и слабости, их можно только вспоминать так, как ты сам этого хочешь… А он хочет, хочет вспоминать, и только хорошее…
   С этого вечера что-то в Елене надломилось. Она стала тихой, незаметной, смирившейся. Иногда она по два-три дня не видела мужа, который все ближе и ближе подбирался к своей цели, но, как это ни было странно, первой увидела тех, кого искал Эраст, его жена.
   В то утро, впервые за несколько дней, тошных и нудных, Елена мирно спала, когда в ее спальню вошел человек. Как он прошел мимо служащих гостиницы, было загадкой. Незнакомец вынул что-то из-за пазухи и положил в изножье кровати. Этим «чем-то» оказалась змея. Ее черное, блестящее, чешуйчатое тело, извиваясь, изящно и легко приблизилось к женскому лицу. Елена во сне очень медленно открыла глаза, непонимающим, застланным сном взглядом посмотрела в черные бусинки глаз гадины, опустила ресницы и повернула голову на другую сторону, тем самым, открывая шею для укуса, но… Змея не жалила свою жертву. Она сначала застыла, а потом проползла по подушке опять к женскому лицу. Елена, наконец, проснулась и вновь открыла глаза. Ужас сковал ее тело, но она не шевельнулась, пока смотрела в маленькие глазки змеи, возвышавшейся над ней. Женщина заметила и человека, который, растерянно застыв, стоял в углу комнаты и с удивлением смотрел на них обеих. Наконец, змея поднялась и, мощно оттолкнувшись от перины… спрыгнула на пол, так и не нанеся смертоносного укуса. Елена села на кровати и чуть севшим голосом спросила, скорее у самой себя, чем у незнакомца:
- Чего это она, а?
   Человек в сером кимоно ничего не ответил, а только в состоянии испуга, странном для его миссии, исчез, точно так же, как и пришел, непонятно откуда и куда.
   Только сейчас поняв, в какой она была опасности, Елену начала бить дрожь. Она натянула на себя одеяло и попыталась успокоиться. Откуда-то нахлынули слезы, и женщина зарыдала. Вместе с этими слезами из нее выходил не только страх, но и то отчаяние, которое накопилось за все эти недели. Внезапно слезы высохли, и она почувствовала, что к ней пришло какое-то странное успокоение. Нет, не отчаявшееся и безразличное, а решительное успокоение, спокойствие ожидания, которое было почти осязаемо.
- Он примет решение, а дальше все будет так, как надо.
   Елена ничего не рассказала о случившемся ни мужу, ни Масе. И с каким-то непонятным и затаенным интересом стала ждать продолжения этой истории. Что-то подсказывало ей, что это далеко не конец.
   Внешне изменилось даже поведение женщины. Теперь она сама старалась избегать встреч с Эрастом, большую часть времени, проводя в саду за гостиницей. Красота Японии приносила Фандориной умиротворение, которое раньше ей не было знакомо. Елена полюбила утром, когда Эраста уже не было в гостинице, выходить в сад и, стоя между цветущих сакур, делать нехитрые упражнения, которые показывал ей Маса. В такие моменты она надевала красное кимоно, которое недавно подарил ей муж, но никогда в таком виде женщина не показывалась на глаза Эрасту, зная, что вместо былого восхищения и нежности увидит на его лице лишь горькое разочарование. Елена просто ждала решения, которое он примет. Несмотря на это, она догадывалась, что Эраст скоро окончит дело, так как он был доволен. Сейчас он был похож на охотничьего пса, который вот-вот схватит свою жертву. Но в этот момент, вмешались некие «посторонние», которые, если так можно сказать, до нельзя раскалили,  и до того горячую ситуацию.
   С недавних пор, Елена стала замечать за собой удивительную странность: она стала очень отчетливо видеть и слышать любые детали, что окружали ее, будь то шелест листвы или чей-то шепот в соседней комнате. Присутствие же чужого человека, она ощущала кожей и всегда была готова к любой неожиданности.
   Вот и в тот вечер, женщина, еще задолго до появления незнакомца на дорожке сада, узнала о его приближении за своей спиной. Сначала она уловила едва слышный шорох травы, потом почувствовала тепло чьего-то тела и чужой запах, а потом расслышала и звук спокойного и размеренного дыхания. Елена спокойно продолжала сидеть на скамье, а в тот момент, когда незнакомец оказался совсем рядом, резко повернулась.
- Вы тоже собираетесь убить меня? – вырвался у нее вопрос, и в тот же миг узнала того, кто стоит перед ней по подробному описанию, которое в своем рассказе ей дал Маса, и обратилась к визитеру по имени:
- Не так ли, господин Сирота?
   Спокойный и ясный взгляд ее глаз встретился со взглядом японца и будто пронзил его насквозь, но не паникой, которую тот ожидал увидеть, а удивительным душевным равновесием и, странным, в данной ситуацией, любопытством. Минуту или две они смотрели друг на друга, а потом японец, взяв себя в руки, спросил по-русски, но с тем же акцентом, что был и у Масы:
- Откуда вы узнари, кто я?
- Историю пребывания моего мужа в Японии почти тридцать лет назад я узнала от его друга, который очень хорошо Вас описал, а вы, к тому же, мало изменились за эти годы.
   В воздухе снова повисло молчание.
- Не присядете? – спросила Елена.
- Что?
- Я говорю, садитесь, в ногах правды нет. Со своим делом вы еще успеете.… А что, мой муж действительно так близко подобрался к разгадке, если его хотят остановить таким способом? – спокойным и размеренным тоном спросила женщина.
Как ни старался Сирота скрыть свое недоумение, ничего не выходило.
- Неужели вам не страшно? – вырвалось у него.
- Ну, почему же не страшно, но, знаете ли, не страшней того, что сейчас происходит со мной.
В глазах печаль –
Сердце плачет слезами…
То ушла любовь.
- Да вы садитесь, - подвинулась женщина на скамейке.
   Сирота сел и замолчал в ожидании. Уже давно он не попадал в такие затруднительные положения. Он любое дело доводил до конца, и если была цель, то он доходил до нее всегда, но когда встречался с Фандориным – все рушилось и шло наперекосяк. Похоже, и его жена относилась к тому же типу людей. Женщина молчала, а потом, вдохнув в себя чистый вечерний воздух, улыбнулась и сказала:
- Как хорошо, красиво, правда? Я вчера услышала от садовника, он меня уже приметил и вечером мы немного болтаем, если так можно сказать, зная мой японский, прекрасные слова:
В пруду лягушка
Квакает. Счастье кругом
Разлилось в небе.
Я думаю, что они как нельзя подходят к этому моменту.
- Это хокку Ваше?
- Нет, садовника. Я же написала о другом. Вы слышали о двойном самоубийстве в Нагасаки? Горничная рассказала мне историю двух влюбленных и еще о том, что несколько лет назад здесь, в Йокогаме случилось нечто подобное, но  немного иначе закончилось. Первой убила себя девушка, а через два дня решился и юноша. Знаете, я долго думала, почему так вышло и, кажется, поняла. Девушка ушла из жизни, потому что очень любила и мечтала, что смерть соединит их с любимым, а вот он… Он недостаточно сильно любил, чтобы уйти за ней из жизни сразу же. Когда ее не стало – на его плечи упал позор, но не столько общественный, сколько свой собственный. Решимость девушки вызывала восхищение, которого он сам не заслужил. Позор вызвал обострение чувств, и только в тот миг, когда все внутри опустело, юноша понял, что не может жить без той, которая ушла, и тогда отправился вслед  за ней. Но первопричиной этого шага была вовсе не любовь, а осознание своей нерешительности. Вот, что было в начале. Это самая настоящая горечь. Когда я это поняла, то сами собой возникла строки:
Упала звезда
В зеркально озеро…
Горько на душе.
   И снова повисло молчание, а потом Елена решилась спросить:
- Вы не согласны со мной?
   Сирота смотрел на нее уже с интересом.
- Вы думаете, как настоящая японка. Откуда это у Вас?
- Не знаю, как-то появилось и все…
   И тут женщина вздрогнула.
- Черт, мы совсем забыли о том, зачем вы пришли, а наговорили мы уже на целый канат.
- Какой канат?
- Наши предки считали, если человек хочет убить другого, то ни в коем случае не должен с ним говорить, потому что даже короткое слово образует тонкую нить, которая фраза за фразой становится все толще и крепче. Эта нить оплетает обоих, и убить становится сложнее.
   Женщина снова прожгла Сироту взглядом.
- Ведь Вам теперь сложнее убить меня, чем тогда когда вы не слышали моих слов. Не так ли?
   В глазах Сироты восхищению уступили место все чувства. Его поражало то спокойствие, с которым эта женщина была готова встретить смерть.
- Вы ждете этого?
- Не знаю, - передернула плечами Елена. – Просто в последние дни все так запуталось, что, может быть, это и есть нужное решение… Тогда он освободится от меня, - почти шепотом закончила она.
- Значит это все из-за вашего мужа? – спросил Сирота.
- В последнее время он больше живет прошлым, чем настоящим, и я, как бы перестала для него существовать. Он – моя жизнь, так что, если он откажется от меня, то тем самым погубит. Но что-то подсказывает мне, что скоро все решится.
- И он не видит этого? – спокойно, задумавшись о чем-то, спросил японец.
- Сейчас я не важна для него, так как раньше.
   Женщина помолчала, а потом улыбнулась.
- Странно как… знаете, мы с Вами очень мило побеседовали, и мне, как-будто, даже стало легче. Вот уж  взаправду не знаешь, где найдешь, где потеряешь…
    И тут Сирота решился. Он немного помолчал и начал свою речь.
- Вы быри правы с самого начара относитарьна моей цери, но против Вас рично я ничего не имею. Моей задачей быро наказачь вашего мужа, но наш разговор уверир меня в том, что Фандорин-сан уже наказан тем, что среп и грух к той, которая живет рядом с ним. Однажды Ваш муж сумер изменичт мои намерения, то же самое сейчас сдерари и Вы. Черовек, который посрар меня к Вам узнает все, о чем мы говорири и примет свое решение, но его испорнитерем я не буду. Мне тоже быро приятно побеседовачь  с Вами. Не всякий день встретишь не по годам мудрого черовека.
   Сирота встал и протянул Елене тонкий кинжал.
- Возьмиче. Это доржно бычь у вас. Хотя бы в этом отношении я выпорню уговор.
   Елена тоже хотела подняться, но тут из-за деревьев показалась знакомая фигура, и раздался голос:
- Гаспадза! Кио цукэ! Берегичесь!
   Маса оказался рядом со скамьей, но женщина ловко удержала его от удара.
- Стой, Маса! – крикнула она. – Этот господин не сделал мне ничего плохого и тем более, он уже уходит.
- Но он зе…
- Он уходит, Маса, и никто ему в этом не помешает, - спокойно и медленно, глядя своему другу прямо в глаза, сказала женщина.
   Маса стоял, будто под гипнозом. Елена повернулась к своему недавнему собеседнику и сказала:
- Несмотря на обстоятельства нашего знакомства, Сирота-сан, я хочу отметить, что оно было приятным. Спасибо Вам за беседу, подарок и дар, которыми вы оказали мне  честь… Вы хорошо знаете обратный путь, и с Вашего разрешения, я не буду Вас провожать. Так что, - женщина сложила руки ладонь к ладони и наклонила голову в знак уважения, - прощайте, Сирота-сан.
   К великому удивлению Масы, Сирота ответил таким же поклоном и жестом.
- Прощайте, госпожа Фандорина – сан, - и после этих слов он скрылся за деревьями на тропинке, что вела к задней калике сада.
- Я не стал мстить за тебя, сынок, потому что твой родной отец уже наказал себя больше, чем я мог бы это сделать, - шептал он.
- Жить рядом с ней и не видеть, это и есть твое наказание, Фандорин-сан. Ты можешь потерять свою любовь сам, без нашей помощи…Прозрение будет горьким и болезненным. Тамба узнает все, и сам решит, как быть дальше.
   Как только незваный гость скрылся, Елена повернулась к Масе.
- Ты ничего не расскажешь своему господину о том, что сейчас видел.
- Но он зе хотер убичь Вас!
- В тот момент, когда появился ты, уже нет.
- Как это - узе нет?
- Очень просто. Он передумал.
- Не нравица мне все эта. Я чеперь буду охранячь Вас и днем, и ночью.
- Спасибо, Маса, но незачем. Если искусство крадущихся действительно таково, как о нем рассказывают, то даже ты мне не поможешь.
- Но Сирота не крадущийся!
- Я знаю, просто кому-то сегодня удобнее всего было послать сюда именно его. Этот Кто-то и решит дальнейшее.
   Маса похолодел.
- И сево зе?
- Не знаю. Поживем – увидим. Но только Сирота убедил меня в том, что все у меня будет хорошо. Обязательно будет.
На небе луна.
Покой разлился в мире.
Тихо ночь пришла.
Понимаешь, Маса? Ты вспомни, что ты сам говорил мне о покое: освободи сердце и разум, стань спокойным, а значит стань самим собой. Вот я и встала на этот путь. Мы – русские всегда повторяем – у кого душа сильнее, тому и испытания тяжелей. Если мы с Эрастом переживем это – то переживем все, а если нет… Если нет, то не такие мы уж и сильные.
   И медленным шагом странная пара прошла через сад.
   Следующие несколько дней прошли без особых волнений. Ярким событием для Елены была прогулка на гору Тандзава. Женщина училась наслаждаться малым и видеть новые грани в привычном, что с большим успехом удавалось ей. Было интересно наблюдать, как она, вроде бы уступив бурному водовороту жизни, оставалась сама собой и даже не теряла контроля над этой бушующей жизненной стихией. Елена отправилась на гору, чтобы найти и открыть красоту страны, в которую попала. Она даже не подозревала, что проделывает путь Мидори, которая бегала сюда за травой масо для Эраста. Но если бы японка была жива, то была бы поражена тем, что русская женщина почти сорока лет привычным для себя быстрым шагом преодолела ее путь почти за то же время, что и она бегом. Местный проводник поражался тому, как жена белого гайдзина, не сбивая темпа и не останавливаясь на отдых, «отмахала» 15 ри (60 верст), идя, где в своей специальной обуви, где босиком, и постоянно улыбаясь окружающей ее природе. Женщину не мучили ни жажда, ни голод, потому что внутри нее проснулась былая сила, которая помогала идти вперед преодолевая все препятствия. Тридцать лет назад Мидори не рискнула бежать козьей горной тропой, потому что это грозило камнепадом, а русская упрямица, несмотря на предостережение проводника, именно благодаря этой тропке и сократила путь по времени почти вдвое. Это было почти невыполнимо, но женщина справилась. Сорвав розовый горный лотос, она тем же путем спустилась с Тандзавы и отправилась в обратный путь, ведя неспешную (из-за своего все еще не очень хорошего японского) беседу с проводником, который только сегодня понял, что и гайдзинам можно кое в чем позавидовать.
   Елена вернулась в гостиницу полная впечатлений. Япония открывала перед ней душу, и женщина наслаждалась неведомыми ранее ощущениями. В тот вечер ее душа находилась в особом равновесии, и она точно знала, что именно сегодня что-то должно произойти, и оказалась права.
   Вечером она встретила Тамбу Момоти, главой клана синоби, тех, кого искал ее муж.
   Фандорин был сегодня  не таким как всегда, будто что-то тяготило его, и он, к удивлению жены, радостно встретил ее по возвращении и сел вместе с ней за стол. Взгляд его был не отсутствующим, но каким-то закрытым, непонятным, и он то и дело смотрел на Елену со странным выражением ожидания, которое она никак не могла объяснить.
   После ужина, за которым Эраст рассказал о ходе расследования, у них возникла общая тема для разговора, а поэтому в сад она вышла позже обычного. Пока она приближалась к своему любимому месту, рядом со скамьей появился старичок. Маленький, сухой, морщинистый, но с удивительно молодыми карими глазами. Он появился так внезапно, что Елена остановилась.
- Так вот как выглядит женщина, которую отказалась ужалить мамучи. Такое на моей памяти случалось только раз. С твоим мужем.
   Ощущение оцепенения от неожиданного появления старика прошло.
- Значит, мы действительно с ним похожи, - пожав плечами, сказала Елена.
- Ты не боишься и это хорошо, - улыбнулся старик.
- Я подумал о том, чтобы самому посмотреть на тебя, чтобы все решить.
- Что именно?
- Как вести себя впредь. Твой муж стал более сильным, чем тогда, когда я знал его. Теперь на его пути стоит тяжкое испытание, и сегодня я узнаю, по какой из дорог он отправится дальше. У нас говорят: знающий людей – силен, знающий себя – просвещен…
   И тут Елена продолжила:
- Побеждающий людей – силен, побеждающий самого себя – могуществен.
   Тамба внимательно смотрел на нее.
- И что ты думаешь об этом? – задал он вопрос.
- Мне кажется, что мой муж потерял связь с реальным миром, в котором живет сейчас. Следуя, опять же вашей философии, получается, что человек – это маленькая вселенная, а поэтому мир внутренний связан с миром внешним. Эта связь сейчас от него ускользает, и из-за этого нарушена гармония сущего.
- Ты изучала нашу философию?
- Нет, это ее краткий курс, в изложении Э.П.Фандорина.
   Женщина на секунду замолчала, а потом задала давно мучавший ее вопрос.
- Зачем вы все это делаете?
- Что «это»?
- Убийства, шпионаж… Неужели поездка на алмазной колеснице так грандиозна?
   Тамба рассказал ей о конгодзё.
- Я понимаю, что зло никогда не исчезнет, - говорила Елена, - что у всего есть своя светлая и темная сторона, но скажите мне, разве она так ценна, эта ваша конгодзё? Алмаз – бывший уголь, который во сто крат полезнее для человека.
- Зато алмаз прекраснее и тверже.
- Значит, дело в красоте, технике выполнения?
- Нет. Прекрасна сама скачка на Алмазной Колеснице.
- Значит, ценность в движении? Цель – ничто, движение – все? Так что ли? Бесцельная скачка…
   Тамба задумался. Никто и никогда не задавал ему такого конкретного вопроса о цели.
- Мы поскачем к солнцу.
- А доскачете? Легенда говорит, что никто и никогда на этой Вашей алмазной колеснице не приближался к этому светилу вселенной… Я восхищаюсь вашими талантами, силой, стойкостью, но… Вы ведь ничего не делаете изначально для себя. Вам дают задание, и вы его исполняете. Зло, которому вы служите, даже не исходит от вас. А ведь ваши знания сделали бы так много добра. У вас такой потрясающий кодекс чести, и честь, в собственном понимании, вы никогда и ничем не запятнали. Удивительно несуразная фраза, но на вас можно полностью положиться в любом нечестном деле и быть уверенным в его добросовестном исполнении…
- О чем ты говоришь?
- Не знаю.
   Женщина замолчала.
- А зачем Вы тогда обманули Эраста? Зачем Вы это сделали? Неужели Вы не поняли, что он ради Мидори даже был готов убить?
- Нет. Он был не способен. Я видел это по его лицу.
- Неужели? А что Вы можете прочесть по моему?
   И Елена повернулась к Момоти так, чтобы неровный свет уже ушедшего солнца осветил ее лицо. Тот посмотрел на нее, и внезапно в его глазах появилась растерянность.
- Сначала я подумал, что мне показалось, но теперь… На тебе что, маска? Я не вижу ничего, кроме…
- Дайте угадаю. То, что Вы видите, наложено одно на другое. Это боль, страх, неизвестность, привыкание к боли, недовольство и смирение. Так? И никаких фактов, только ощущения.
- Ты права. Тебе известно искусство нинсо?
- Нет. Я не умею читать по лицам. Просто вот это, - и Елена дотронулась рукой  до своей щеки, - дело рук не Бога, а другого человека. Мое настоящее лицо, его истерзанная плоть, живет своей жизнью под этим. Вот там, внутри, отражены все события, а здесь – то, что я чувствовала в момент его создания. Да, это лицо отражает эмоции, чувства, но жизнь отразить не может.
   Женщина вкратце рассказала свою историю.
- Теперь я понимаю Сироту, - задумчиво проговорил Тамба.
- Ты действительно очень похожа на своего мужа. Ты тоже можешь менять намерения других. Однажды мой бывший ученик только с помощью простых слов заставил человека изменить весь путь своих поступков. Тебе тоже это под силу. Я понял, почему Эраст полюбил тебя и сумел забыть мою дочь. Он на расстоянии почувствовал, что она променяла его на конгодзё. С самого начала Мидори шла с ним по ступеням дзёдзуцу и уже придумала сцену расставания, когда вмешалась сама судьба.
   Елена вздрогнула.
- Погодите, что это за сцена расставания? Что же это, она с самого начала знала, что не останется вместе с ним? Зачем же все это было нужно?
- Конгодзё.
   Женщина затихла и покачала головой. Именно в этот момент она простила мужу всю свою боль и обиду.
- Она его не любила, - тихо прошептала Елена, но Тамба все равно услышал.
- Нет, любила. Я даже думал, что чересчур.
- Нет, как МОЖНО, не любила, - улыбнулась Елена и покачала головой.
- А как можно?
- Так, чтобы после того, как истлеет тело, души двоих приходили навещать своих детей и внуков. Чтобы встретиться через тысячу лет и снова быть вместе, причем до этого не расставаясь ни на миг. Причинять самую большую боль на свете самым мизерным проступком. И самое главное – не придумывать никаких сцен ни встреч, ни расставаний… Ваша дочь так и не познала истинного чувства… Боже! Как она была обделена! Какой это ужас: по доброй воле превратить себя в марионетку. Уверена, что ей всегда больше чем любви доставалось удовлетворения от собственной искусности в любви. А это не истина. Все это ненастоящее.
   Тамба смотрел на женщину и думал о чем-то своем.
- А какая у тебя цель? – вдруг спросил он.
- Прожить в ладу со своей совестью, при этом, не нанося людям вреда. Правда, я не умею подставлять вторую щеку под удар, и если вижу зло, которое ничем невозможно остановить, кроме как полным уничтожением, то пойду на этот странный шаг не только из-за себя, но и других тоже. А для нашей веры – это грех.
- Я, по-твоему, злодей?
- Не могу сказать, - улыбнулась Елена, - так как не видела Вас в деле. Могу только заметить, что Вы – хороший собеседник.
   Тамба рассмеялся.
- Интересная цель.
- Но знаете, что я могу сказать с уверенностью? Ни я, ни мой муж не будем претендовать на место в алмазной колеснице, и не потому, что неспособны отнять человеческую жизнь (еще как способны). Просто для нас – это преступление, а для вас – работа. Человеческая жизнь слишком ценна, чтобы с такой легкостью уничтожать ее. Каждый человек уникален и неповторим, и эта уникальность ценнее любого алмаза. Понимаете, Алмазная Колесница уже здесь, в этой жизни, а вы ее не видите. Из нее не надо никого выталкивать, так как места всем хватит. Это – сама жизнь – сущность и красота всего живого на земле. Вы знаете столько секретов, вам открылись такие знания, а вы используете их только в тени, для того, чтобы когда-нибудь, может быть ехать на сверкающей конгодзё к недостижимому солнцу.
- А где будешь ты, когда я буду на конгодзё?
- Такие как Эраст, Маса, может быть и я, будут частью того самого солнца, к которому вы так и не доскачете. И это тоже согласно вашему же принципу света и тени: день и ночь никогда не встретятся, но будут вечно существовать.
   Они снова замолчали.
- Ты страшный человек, - немного позднее сказал Тамба.
- Ты колеблешь душу, основываясь на ее же тайниках и потаенных мыслях. Ты говоришь о себе, но словами собеседника.
- Значит, приговор вынесен?
- Это будет решать мой бывший ученик, а не я. Он будет настоящим глупцом, если продолжит жить прошлым. А сейчас, дай мне свою руку. Я хочу еще попытаться что-нибудь увидеть о тебе.
   Тамба взял ладонь женщины и посмотрел на линии ее руки.
- Береги себя. Скоро тебе понадобятся все силы, какие только есть, чтобы доказать всему миру, что ты – настоящая женщина.
   Японец рассказал все, что прочитал по ладони, и после его слов сердце женщины забилось быстрее.
- А еще тебе придется помочь мужу обыграть старых противников, и это случится совсем скоро. Ему всегда будут нужны твоя помощь и твой совет.
- Спасибо.
- В этом нет моих заслуг, я просто пересказываю тебе, что вижу. А теперь мне пора. Хотя тебе и не удалось сломить мою веру, я рад, что выслушал тебя. Только прошу – внемли моему совету: уезжайте оба.
- Захочет ли он.
   Тамба улыбнулся.
- Сейчас узнаем, - и в этот момент на дорожке сада показался Эраст.