1908 год Фандорины встретили в своем лондонском доме. Несмотря на свою службу инженера, Эраст решил, что намного надежнее будет жить не в России, а в Англии, в которой все было надежно в отношении политического строя. Да, и Эраст, и Елена любили Родину, но двое детей заставляли думать о будущем с несколько иной точке зрения, чем раньше. Они очень часто посещали Россию, но, странное дело, более спокойно чувствовали себя за ее пределами. Теперь Эраст никогда не рисковал зря, как бывало раньше, а берег себя ради семьи и своего собственного счастья, которым наслаждался так, как мог. Этого занятия он был лишен очень долго, а поэтому нагонял время. Он ни в коей мере не предал себя, а также как и прежде сражался со злом во всех его проявлениях. Просто теперь на одной планке с этой его целью была еще и другая – он должен был сохранить свою жизнь ради жизней своих любимых. Именно поэтому его семья и жила в Лондоне.
   Правда, именно в Лондоне случилось нечто, что было, не уничтожило это маленькое, таким трудом выстраданное счастье. Связано это было со старыми знакомыми Эраста - Мари Санфон и Дмитрий Савин, более известный как Пиковый Валет или Момус.
   Путешествие на «Левиафане» стоило Мари Санфон очень дорого. Ее превосходный план обрушился из-за какого-то мерзкого человечишки, который даже не уделил ей внимание как женщине. И вот вместо роскоши в окружении миллионов, она оказалась в тюрьме. То, что она это заслужила, даже не приходило ей в голову. Ну, что значили бы две-три тысячи людских жизней, когда на карту были поставлены такие деньги и ее благосостояние? Слава Богу, она догадалась сохранить ребенка, которым ловко прикрывалась и на следствии и на суде. Мари всегда была превосходной актрисой, та что, как и предсказывал Фандорин, наказания за преступления не было, а жажда мщения была огромна. Очень надолго Фандорин выпал из поля зрения Мари Санфон, и вот теперь, ранней весной в Лондоне они столкнулись, чуть ли не лицом к лицу.
   Во истину, правы итальянцы, говоря, что месть – это блюдо, которое подают холодным. Много изменилось в их жизнях. Вот, к примеру, если Эраста можно было узнать, то Мари нет. То ли по прихоти судьбы, то ли от той злобы, что хранило ее сердце, Санфон превратилась в свои пятьдесят семь в настоящую старуху. Она была одинока (ребенок родился мертвым уже после того, как женщину выпустили из тюрьмы сразу после суда, что избавило, к ее радости, Мари от радостей материнства), а у Фандорина была семья. Но изменения эти были только на руку Санфон.  Теперь план мести был превосходен в части нанесения моральной и душевной боли.
   Мари просчиталась только в одном. Ей было неизвестно, что ее теперешний напарник, Поль Мерсье (он же Момус) был знаком с Фандориным и был обязан ему. Долг заключался не в материальном, а в душевном обязательстве перед своей совестью, которая (к собственному удивлению Валета) оказывается, еще существовала. Да и нельзя сравнить его легкие виртуозные в исполнении операции с тем, что задумала эта змеища (иначе про себя Момус Мари не называл, только если еще похлеще). Когда они познакомились, то их задачей была кража бриллиантов маркиза Риволи, которую они прекрасно провернули (в его, кстати, с Мими исполнении), а про месть старой перечницы Момус ничего и знать не знал, но Мари отказалась отдавать ему его долю, пока он не поможет ей.
- Я слаба для того, чтобы перетаскивать тела с одного места на другое, - просто объяснила старуха, а Валет похолодел.
   Когда он узнал, кому Мари собирается нанести удар, то в этот миг и узнал, что, оказывается, совесть есть и у него. Повинуясь своим инстинктам, он начал следить за своей напарницей и выяснил, как она собиралась действовать.
   Старая змея познакомилась со своей будущей жертвой и сошлась с ней ближе.
- Ты не представляешь, какие милые у этого гаденыша детишки, - скалила она зубы. – Это будет настоящей трагедией потерять и их, и жену, - усмехалась она.
   «Черта с два я тебе это позволю», - думал Момус, выспрашивая дальше.
- А потом и его самого посадят на перо, - хищно шипела Мари, потирая свои скрюченные руки, в предвкушении будущей мести.
   «Надо предупредить господина сыщика», - решил Валет и стал ждать момента, когда это будет возможно. Как слуга старой мадам Бушемель, которого он изображал, он не редко покидал дом, и вот в один из таких «выходов в свет» он решил добежать до дома своего «старого знакомого». Но по дороге случилось нечто, что заставило его несколько изменить план действий.
   В парке внимание Момуса привлекла женщина с волосами цвета пшеницы, уложенными в какую-то хитроумную прическу. На скамейке рядом с ней сидели два очаровательных малыша: девочка и мальчик. Оба ребенка были черноволосы, как галчата и единственным звуком, который они издавали, был смех. Веселый, задорный, переливчатый детский смех, о котором Момус давно и думать забыл. Когда к женщине и детям подошел знакомый по виду японец, которого нельзя было забыть и перепутать с кем-то еще, мысли Момуса озарила страшная догадка. Женщина и была тем самым объектом, который его змея-напарница выбрала в качестве мщения Фандорину. «Без жены и детей он почувствует себя точно так же, как и я в тот миг, когда этот негодяй-сыщик выбросил платок раджи в иллюминатор», - скрипела эта дешевая тварь. Увидев своими глазами создание, которое Мари называла женой Эраста Петровича, с его детьми, Валет поклялся, что не допустит того, чтобы старушенция причинила им хоть какой-нибудь вред. План родился сам собой, когда Момус шел обратно домой. Для него было нужно только написать письмо, которое Мими отнесла бы Фандорину, да глупый исполнительный бобби – полицейский, благо, что один из их постов располагался почти рядом с домом Санфон.
- Это будет ловко, подставить мадам, которая до этого, только и делала, что сдавала всех своих напарников. Немало из них благодаря этой мерзости лежат в могиле, начиная с ее родного младшего брата. Ну, что, господин Валет, долг платежом красен? Поможем господину Фандорину, как когда-то он помог нам.
   Так Момус все решил для себя.
   Вечером того же дня Мими отнесла депешу Фандорину.

Господин Фандорин!
   Вам и Вашей семье угрожает большая опасность. Прошу, во избежание трагедии, отнеситесь к этому письму со всей серьезностью и не ходите один по темным переулкам. Ваша старая знакомая жаждет Вашей крови или крови кого-либо из Вашей семьи. Я действую по принципу «Предупрежден – значит, вооружен», так что воспользуйтесь оружием, что вложено в ваши руки.

Ваш должник
М.

   Эраст не на шутку встревожился, когда прочел это странное послание. Вечером, глядя на жену и детей, он решил поговорить с Еленой. Уложив сына и дочь, женщина прошла к себе в спальню, где, только посмотрев на мужа, поняла, что что-то с ним не так.
- Скажи, тебя что-то тревожит? – спросила она, садясь рядом с ним на кровать.
- Да, вот это.
   Елена прочитала письмо.
- Ты думаешь, это серьезно?
- Что-то подсказывает мне, что да.
- Судя по тому, как ты говоришь, это действительно правда. Что думаешь делать?
- Пройтись по сливкам лондонского дна. Если кто-то говорит, что прогулки по темным улочкам опасны, то там ждет кто-то из тех, кто эти самые улочки знает.
- Значит, ты завтра уже займешься этим делом? – обеспокоено спросила Елена.
- Да, пожалуй, завтра.
- Завтра так завтра, - внезапно изменив интонацию, сказала женщина, придвинувшись к мужу всем телом и посмотрев в глаза так, как только она одна могла это делать.
- Ч-что Вы имеете в виду, когда с-смотрите на меня вот так, мадам? – вкрадчиво спросил Эраст.
- Все то же, что и все годы замужества, - был дан ответ, после которого Елена, обняв мужа, нежно поцеловала его.
   Ночью она проснулась от какого-то странного чувства и встала с постели. Подойдя к столу, женщина взяла в руки записку и перечитала ее снова.
- Что-то не так? – раздался за ее спиной голос мужа.
- Да нет, просто… Какая это старая знакомая? Кто может так сильно тебя ненавидеть?
- Кроме д-доктора Линда дам преступниц я не… Погоди-ка… Мари Санфон…Точно!
- Дело «Левиафан»?
- Да, теперь ей ч-что-то около шестидесяти… Ну, и тварь была, доложу я вам, хотя о женщинах т-так не отзываются.
   Но Елена уже о чем-то задумалась.
- Около шестидесяти, говоришь… Да, нет по возрасту не подходит.
- О чем ты?
   И Елена рассказала мужу о своей недавней знакомой, мадам Бушемель, с которой познакомилась несколько дней тому назад на прогулке в парке.
- И все до этого момента вроде бы было хорошо, но…
- Что но?
- Она всякий раз находит повод, чтобы не знакомиться с тобой. До сегодняшнего дня я верила всем предлогам, а сейчас, поле этого письма, мне кажется это подозрительным… Вроде бы и повода нет, а что-то чувствуется…
- Т-твои предчувствия никогда н-не были ошибочными, - протянул Эраст.
- Знаешь, давай сделаем так. Если мне удастся что-то узнать, то…
- Подожди… Проще будет, если ты ее сначала увидишь. Может, я ошибаюсь, и старушка ни в чем не виновата.
- Хорошо, н-но как мы это сделаем?
- А как же твой грим? Это будет самой легкой частью, в отличие от всего остального. Завтра в парке ты посмотришь на мою новую знакомую.
    Как и было решено, на следующий день Эраст, переодевшись в одного из своих многочисленных героев, которые помогали ему в расследованиях, пошел на прогулку, чтобы, так сказать, заочно познакомиться с приятельницей жены. Первый взгляд на старую даму успокоил, было, его, но какое-то странное ощущение заставило продолжить наблюдать за женщиной, мило беседовавшей с Еленой. Мадам Бушемель выглядела намного старше, чем выглядела бы сейчас Мари Санфон, но Фандорин по-прежнему не сводил с нее глаз, и оказалось не напрасно. Как только его жена с детьми попрощалась со своей знакомой и прошла по одной из парковых аллей, катя перед собой колясочку Марины, взгляд дамы переменился и стал до ужаса знакомым. Именно так смотрела на него Мари Санфон в тот момент, когда он, двадцатидвухлетний юноша, выбросил в иллюминатор шелковый платок Изумрудного Раджи.
- Боже мой! Что с людьми делает злость! – взволнованно прошептал Фандорин и сжал кулаки.
  Сомнений быть не могло: старая знакомая знает, с кем именно завела дружбу, и решила отомстить давнему врагу.
- Подлость ее второе имя, - пробурчал Эраст, понимая, что одна Мари делать грязную работу не будет, а значит, у нее был сообщник.
   Он и на этот раз не ошибся. Не прошло и десяти минут, как рядом с мадам Бушемель на скамье очутился весьма интересный субъект, в котором Эраст безошибочно угадал бандита, хоть тот и был одет в приличный костюм. В тот момент в голове Фандорина уже созрел план, к осуществлению которого  он и приступил на следующий же день.
- Зачем тебе так рисковать? – обеспокоено спрашивала Елена.
- Нам надо ликвидировать эту опасность, и доказать вину этой…. Для этого нам и нужно достать этого малого и выбить из него показания. Не бойся, вместе со мной пойдет Маса.
- Да если бы с тобой отправились сто, таких как Маса, я все равно не перестану волноваться.
   Елена осторожно подавала мужу различные предметы, входящие в его боевую экипировку ( ЧТО ИМЕННО), а потом обняла его. Со стороны могло показаться странным, как ухоженной красивой женщине, одетой по последней парижской  моде не противно обниматься со скрюченным, грязным, уродливым бродягой, но в это свое объятие Елена вложила всю свою нежность, обеспокоенность и любовь.
- Все будет хорошо, Лёнка, - прошептал ей Эраст и легко поцеловал.
- Знаю, - так же тихо ответила женщина и проводила глазами уходящего мужа.
   Она не зря волновалась. Эраст и Маса весьма скоро нашли того, кого искали, но взять его оказалось не так-то просто. Жан Летур был еще тем головорезом, а когда понял, что загнан в угол, позвал на помощь своих подельников. В переулке завязалась драка. Шестеро против двух – силы были неравны изначально, но не зря Эраст прошел обучение у Тамбы Момоти и изучал философию Востока. «Благородный муж не боится препятствий, если знает, что справиться с ними возможно». И Фандорин справился. Не заняло много времени точным ударом маваши-гири вывести из поединка одного бандита, заставить потерять сознание другого, только лишь зажав несколько болевых точек на его шее, распороть третьему горло серикеном, а самому Жану хорошенько вдарить по голове нунчаками, с которыми Фандорин обращался не хуже, а может даже и лучше самих синоби. Двух других Маса вывел из драки без проблем, пробив одному голову, а другому сломав ногу. Они никогда не церемонились с такой публикой, а потому довольно жестко провели допрос. Когда стали ясны все детали того, каким образом Мари наняла Жана для убийства семьи Фандориных, Эраст решил отправиться с бандитом в полицию, а Масу отправил домой.
   Он не знал только одного, что Елена сама разработала некий план и перешла к его выполнению. Прибежавший домой Маса, даже не успел полюбезничать с Глашей, когда заметил, что хозяйка куда-то собирается.
- Не будете здачь гаспадзина, Ерена-сан? – спросил он.
- Ты уже вернулся, - вздрогнула женщина от неожиданности. – Как все прошло? Он не пострадал?
- Конесьна, нет, зато они – осень. Но куда Вы-то собираечесь?
   Елена колебалась только секунду, а потом, решив что-то для себя, ответила:
- К Мари Санфон, а ты составишь мне компанию.
- Нерьзя без гаспадзина, - попытался, было настоять на своем Маса, но Елена была упрямее, чем сто ослов.
- Маса, миленький, неужели ты не понимаешь, что такая тварь, как она и на этот раз вывернется? А я этого не хочу. Если я правильно поняла ход мыслей этой женщины, если ее можно так назвать, то все закончится именно сегодня.
   В двух словах объяснив все своему другу, Елена в его сопровождении отправилась к дому мадам Бушемель.
- Как это мило, что вы пришли, дорогая! – пропела Мари, когда увидела вошедшую Фандорину.
- Я уж думала, что Вы никогда не навестите старуху.
- А я решила сегодня сдержать обещание. Правда, Павлик что-то не очень хорошо себя чувствует, - и тут Елена скрестила указательный и средний пальцы правой ладони, чтобы отогнать от себя ложь, - так что я пришла без детей, но не одна. Это мой камердинер Маса.
   Японец величественно поклонился и прошел в гостиную вслед за госпожой.
   Мари была вне себя от шанса, который ей подвернулся. Она надеялась, что Готье, когда придет момент, поможет ей убрать этого желтомордого, что пришел с Еленой. Ведь не зря же, в конце концов, она дала ему пистолет на всякий случай! Вот он и пришел, этот случай. На кухне в потайном ящичке у Мари хранился яд, который она приготовила для своего подельника Готье, но в данном случае он может сыграть более полезное и приятное для души дело.
- Я пойду, приготовлю кофе по своему особому рецепту, - проскрипела она голосом, еле сдерживающим радостное нетерпение, и прошла на кухню.
   Размешивая в ажурной чашечке яд, Санфон представляла себе, какую боль испытает Фандорин, когда потеряет жену. Это для него будет пострашнее смерти, которая тоже не заставит себя долго ждать.
   Готовясь к своему мщению, Мари не могла даже подумать о том, что делает все именно так, как и представляла в своем воображении Фандорина, ожидающая в гостиной следующего действия. «Только бы я не ошиблась, Господи, только бы это был яд!» - молилась она про себя. И интуиция ее не подвела. Увидев хозяйку с подносом в руках, Елена даже позволила себе слегка облегченно вздохнуть.
   Кофе в двух чашках стоял на низеньком столике, на изящном серебряном подносе. Елена, как Мари ловка не была, увидела, как ее добрая знакомая насыпала в чашку своей гостьи белый порошок. «Значит, чутье меня не подвело», - с сожалением подумала Елена и прибегнула  к самому простому и старому способу избавления от яда – подмене. Сделав Масе знак, женщина приготовилась и в тот момент, когда японец, подойдя к своей госпоже, неловко покачнулся, она ловко крутанула поднос так, чтобы чашки оказались на других местах.
- Маса! – вслух сказала Елена. – Какой же ты неловкий! Гляди, даже поднос повернул.
- Ничего, дорогая, ничего, - прошелестела мадам Бушемель, - я просто возьму ту чашку, что стоит напротив Вас, я ведь уже отпила из нее.
- Пожалуйста, - ответила Елена, глядя, как забеспокоился Маса, поняв, что затея провалилась.
   Но Фандорина очень странно повела себя через несколько мгновений: она спокойно и невозмутимо взяла оставленную ей чашку и отпила из нее ароматный напиток. Мадам Бушемель, внезапно помолодевшими глазами, полными сильнейшей ненависти, просто впилась в Елену. Та же продолжала пить кофе, а потом, сухо и официально спросила:
- Ну, что, мадам Санфон, какие ощущения он дает?
После этих ее слов лицо Масы просветлело, а мадам Бушемель растерялась.
- О чем Вы?
- Я о том порошке, что Вы насыпали в свою чашку.
- В … с-свою?
- Да, в свою… Все гениальное просто. А этот трюк просто элементарен. Удивительно, как Вы на него попались. Все просто – поднос повернулся два раза, Мари… Старый фокус, Вам, наверное, известный.
   Санфон внезапно побледнела и начала хватать ртом воздух.
-  Поль, Поль, - храпела она, в ответ на что Елена спокойно и холодно ответила:
- Если вы зовете своего слугу, то он ушел сразу же, как мы пришли. Вам никто не поможет. А если вы надеетесь, что Я Вам помогу, то ошибаетесь. Я тоже могу быть жестокой. Жизнь и такие как Вы научили. Кстати, что это было?