1.    

- Она, правда, вернулась? – Саша недоверчиво усмехнулся и обвёл взглядом людей за столом. – То есть, сейчас не появится этот чудик в очках и не начнёт нам снова втирать, что он лицо о пол намоченное?
- Саша, - Маргарита укоризненно посмотрела на Воропаева.
Тот же пренебрежительно фыркнул и ручку, что меж пальцев крутил, на стол бросил. Посмотрел на Андрея и откровенно ухмыльнулся.
- О чём задумался, Андрюша?
Кира настороженно на Жданова покосилась. Сама нервничала, в ожидании появления Пушкарёвой, но состояние Андрея её беспокоило куда сильнее. Он со вчерашнего вечера, после того злополучного звонка, места себе не находил. Даже побледнел и осунулся как-то враз. А всё из-за Кати Пушкарёвой. Кто бы мог подумать? Катя Пушкарёва. А Андрей Жданов, известный Казанова, нервничает и бледнеет, при одном звуке её голоса. Разве это справедливо?
- Нужно сразу поставить её на место, - сказала она, обращаясь скорее к брату, который рвался в драку. – Не дать ей нас обмануть.
Рома рядом хмыкнул.
- Обмануть?
Повернулась к нему.
- Да, Рома, обмануть. Разве не ясно, что она оправдываться приехала? Наверняка, Зорькин ей сказал, что ситуация серьёзная, что мы… мы готовы бороться до последнего. Вот она и испугалась.
- Кира, - Пал Олегыч кашлянул в сторону, - может, мы не будем гадать, а дождёмся Катю и послушаем, что она нам скажет?
- Кира, права, Паша, - неожиданно вмешалась Маргарита. – Ну, что она может нам сказать? Она скрылась в неизвестном направлении, присвоив себе нашу компанию.
- Никто ничего не присваивал, - упрямо и глухо от сдерживаемых эмоций проговорил Андрей.
Воропаев с готовностью кивнул.
- Точно. Ты сам ей всё подарил. Мне вот только интересно, за что.
Они с Андреем встретились взглядами, Рома напряжение оценил и влез, широко улыбнувшись.
- Сколько ещё ждать-то?
Пал Олегыч посмотрел на адвокатов, которые на их разговор внимания не обращали, изучали свои бумаги.
- Надеюсь, вы временем располагаете? Катерина Валерьевна, по всей видимости, задерживается.
- Или приходить не собирается, - вставил своё веское слово Саша. – Андрюша, ты уверен, что она не с другого континента звонила? Может, это шутки у неё такие?
- Ты заткнёшься или тебе помочь?
- Прекратите, - шикнул на них Жданов-старший.
Дверь без стука открылась, заставив вздрогнуть от неожиданности не одного человека в этом зале. Виктория вошла и сообщила:
- Там ещё адвокаты пришли.
- Какие адвокаты? – насторожился Воропаев.
Клочкова взглянула на визитку.
- Филин и Рулин.
За её спиной возникла колоритная парочка и высокий, долговязый парень поздоровался и сообщил:
- Адвокаты «НикаМоды». Думаю, представляться нам не стоит. Нас помнят.
- Правда? – удивился Саша. – Забавно. Такое самомнение. Пушкарёва где?
- Катерина Валерьевна сейчас подойдёт… А вот и она, кстати.
Вике пришлось посторониться, а Андрей на стуле развернулся, стараясь Катю увидеть, но вперёд появился вездесущий Зорькин, скрывая Катю своим плечом.
- Добрый день, - промямлил Николай, прошёл к свободному стулу и сел. И тоже на Катю обернулся.
А она замерла, обвела всех неторопливым взглядом, и кивнула.
- Добрый день, - довольно прохладным тоном проговорила Пушкарёва.
Андрей приподнялся со стула, разглядывая её. Непривычная она была, в платье скромном, волосы забраны наверх, только несколько прядей волнистых выбившихся, вся какая-то воздушная и совсем не деловая, если бы не взгляд, а ещё повелительный наклон головы, а потом едва заметный жест, когда она адвокатам на их места за столом указала. Она им указала. Сама продолжала стоять, посмотрела на Киру, на Маргариту, даже на Малиновского посмотрела, а на него нет. Даже взглядом не скользнула, словно его и не было здесь. Коротко и совсем не радостно улыбнулась его отцу.
Первым опомнился Пал Олегыч, поднялся, и, стараясь сохранить невозмутимость, произнёс:
- Рад вас видеть, Катя. Присаживайтесь. – Он отодвинул для неё стул.
Кира еле слышно фыркнула и на Андрея посмотрела, а того Малиновский под столом ногой толкнул, и Жданов обратно на свой стул опустился. Ему было не до Киры.
- Мы на самом деле рады вас видеть, - насмешливо сказал Воропаев, не спуская с Кати любопытного взгляда. – Путешествие по Европе пошло вам на пользу, как посмотрю.
Катя, которой с огромным трудом удавалось сохранить спокойствие, подняла вверх одну бровь. Плечи расправила, надеясь, что её нервозность не очень заметна, и то, как она поводит плечами, в узком платье, в глаза не бросается. До сих пор не верилось, что она набралась смелости и пришла в «Зималетто» так, как этого хотела Юлиана, так, как та ей советовала: не как особа, уличённая в воровстве, а гордая и независимая, не понятно по каким причинам обвинённая.  Незаметно втянула в себя воздух, стараясь справиться с дыханием.
- А с чего вы взяли, что я была в Европе, Александр Юрьевич?
- А где же ещё, с такими-то деньгами?
- Всерьёз полагаете, что «Зималетто» в моём чемодане поместиться могло? Тогда вам повезло, не поместилось. У меня, знаете ли, проблема, мой багаж постоянно теряется.
Рома, который выглядел не намного меньше обалдевшим, чем Жданов, невнятно хмыкнул.
- Да уж, не хотелось бы. Ищи потом…
Катя остановила свой взгляд на Малиновском, и тот откровенно поёжился и глаза опустил первым. А вот на Андрея так и не посмотрела. Посоветовала себе не смотреть, пока есть такая возможность.
- Так, давайте любезностями обменяемся потом, - посоветовал Пал Олегович, - времени у нас не так много. Катерина Валерьевна, нам нужны от вас некоторые объяснения.
Она головой покачала.
- Мне нечего объяснять. Всё, что я могла вам сказать, вы слышали уже не раз от Николая Зорькина. Я просила его появляться на собраниях всякий раз, когда вы этого требовали.
- Зорькину «Зималетто» не принадлежит, - едко заметил Саша.
- Мне тоже. Только формально. Я готова исправить это сегодня же.
- Тогда почему вы так внезапно уехали? – поинтересовалась Маргарита, незаметно сжав под столом руку Киры. – Это наводит на определённые мысли…
- Так сложились обстоятельства. А… Андрея Палыча я о своём возможном отъезде предупреждала. Просто он закрутился и забыл… наверное.
Жданов вздрогнул, когда услышал своё имя из её уст. Всё это время он только разглядывал Катю, смирившись с тем, что он для неё пустое место, и она даже глаз на него поднять не желает.
Пал Олегыч недоверчиво качнул головой.
- Всё это несколько странно, Катя. Простите уж, но я вам просто так поверить не могу.
- Почему?
Кира рукой взмахнула в раздражении.
- Она ещё спрашивает!..
Катя украдкой глянула на Зорькина, а тот ей подмигнул.
- Давайте приступим к делу, - поторопил всех Пал Олегыч. – Роберт Генрихович, вам есть, что сказать?
Адвокат перебрал свои бумажки и заявил:
- Для начала я хотел бы послушать своих коллег. Если не возражаете, конечно. – Он взглянул на Филина и Рулина.
Те переглянулись и одновременно полезли в свои портфели.
- Конечно. Нам есть, что сказать.
- Не сомневаюсь, - проворчал Саша и стрельнул глазами на Андрея.
Катя сидела ни жива, ни мертва. Смотрела на свои руки, сложенные на столе, и убеждала себя, что не стоит обращать внимания на злость и нетерпимость во взгляде Киры, на насмешку в глазах Воропаева, на недовольство на лице Маргариты. Жданов и Малиновский на неё больше не смотрели. Андрей смотрел вначале, когда она только вошла, даже сделал попытку из-за стола подняться, Катя успела это заметить. Он смотрел на неё жадно и удивлённо, и такой его реакцией, наверное, можно было бы наслаждаться, произведённому эффекту можно было бы порадоваться, ведь она об этом мечтала когда-то, но сейчас её на это не хватило. Она волновалась, потому что накатили воспоминания и совсем не добрые, не хорошие, не о его клятвах и поцелуях, а о вранье и инструкции, и именно поэтому она Малиновского одарила таким взглядом, что тот до сих пор не осмеливается глаз на неё поднять. Хотя, об этом Катя как раз не жалела. Её бы воля, она бы его своими руками… прямо здесь, при всех. Именно его, за гадость, что он сделал, за ту лёгкость, с которой он это сделал. А Жданова за всё остальное, за то, что поверила ему, не смотря на то, что интуиция бунтовала, за то, что смотрела на него, и хотела ему верить. А он этим воспользовался.
- Из этого следует, что все действия «Зималетто» будут контролироваться Екатериной Валерьевной Пушкарёвой. И она уже не формально, а так сказать, де-факто становится собственницей компании. Соответственно, должна возглавить её.
Катя молчала вместе со всеми, обдумывая услышанное. Кинула удивлённый взгляд сначала на адвокатов, вроде бы, работавших на неё, а потом на Зорькина. Тот же только руками развёл и натянуто улыбнулся.
Все переглядывались. Кира задохнулась, на Пал Олегыча взглянула, видимо, ожидая от него сопротивления, каких-то действий, Малиновский рядом с Андреем нервно дёрнул шеей и к Жданову повернулся, а тот исподлобья за Катей наблюдал. Заметил, как она странно нахмурилась, на одно короткое мгновение прикусила нижнюю губу, словно сама удивилась услышанному, но тут же плечи расправила, подбородок вскинула и вдруг глаза подняла, посмотрела именно на него. Прямо на него, в упор. А Жданов в этот момент понял, что противопоставить ей он ничего не может. Только наблюдать и ждать, какое решение она примет.
Воропаев хлопнул в ладоши и воскликнул, не скрывая издёвки:
- Браво!
- Отлично, просто замечательно… Докатились! – поддержала брата Кира.
- Ну, это совсем не приемлемо для нас, - сказала Маргарита и взглянула на мужа, ожидая поддержки. Но Катя её перебила.
- Не стоит так волноваться, - стараясь говорить спокойно, произнесла она. – Я никогда не соглашусь на управление «Зималетто».
- Вот спасибо вам, - начал Александр, но Пал Олегыч жестом заставил его замолчать.
- Саша! Послушаем Екатерину Валерьевну.
- Спасибо. – Её губы тронула  ироническая усмешка. – Я прекрасно понимаю, что «Зималетто» заинтересованно в сохранении «НикаМоды». Но я надеюсь, найдётся вариант, при котором я бы при этом не участвовала?
- Вам есть, что предложить?
- Думаю, да. Я напишу доверенность на управление компанией на вас, Пал Олегыч. Другого выхода я не вижу.
По залу пронёсся вздох облегчения, а Саша довольно улыбнулся.
- Ну, думаю, с этим все будут согласны. Так чего же мы ждём? Адвокаты здесь, мы поддерживаем кандидатуру, всё законно. Осталось только подписать бумаги.
Филин и Рулин сверлили Катю убийственными взглядами, потом наклонились к ней и зашептали, пытаясь отговорить от этой затеи. Она минуту их слушала, глазами следя за присутствующими за столом, за их перешёптываниями и довольными улыбками, потом рукой взмахнула.
- Хватит, я решила. – Вышло громче, чем хотела, это относилась только к адвокатам, но посмотрели на неё все. Катя со Ждановым-старшим глазами встретилась и сказала: - Я готова подписать бумаги. Если вы согласны с моим решением, Пал Олегыч.
- Паша, ты ведь согласен?
- Как вы уже сказали, Катерина Валерьевна, выхода другого я не вижу. Но вы тоже должны понимать, что это лишь доверенность, а все остальные формальности мы должны будем выполнить позже, когда дела компании пойдут на лад.
Она кивнула.
- Конечно.
- Но я бы хотел сказать о другом. – Пал Олегыч обвёл взглядом присутствующих. – Если честно, обдумав всё за последние дни, войдя в курс дел, и узнав, что Катерина Валерьевна вернулась, я хотел… наделся, что вы примите моё предложение и в «Зималетто» вернётесь. По крайней мере, на то время, которое потребуется для осуществления вашего собственного антикризисного плана.
- Что?!
- Паша!..
- Тише, давайте обойдёмся без криков. План действует и для компании это много значит. И присутствие Катерины Валерьевны нам бы очень помогло.
- Нет. – Катя на Жданова посмотрела и решительно покачала головой. – Нет.
- Пал Олегыч, да что же вы делаете? – Кира изумлённо на него смотрела. – Вы собираетесь вернуть её в «Зималетто»? Она аферистка, она нас обокрала!..
- Я протестую! – Филин поднялся, и Катя невольно подняла голову, чтобы его видеть. – Обманывая доверие нашей клиентки, бывшее руководство втянуло её в аферу. И я прошу оградить Екатерину Валерьевну от подобных высказываний.
Поднялся Рулин и потряс бумагами.
- Екатерина Валерьевна могла запросто забрать компанию себе, но она почему-то не сделала этого, она предпочитает вести с вами переговоры!
- И выслушивать ваши оскорбления она не обязана! И я надеюсь, впредь вы больше не будете обращаться к ней в подобном тоне.
- И вообще, давайте дадим слово Роберту Генриховичу, он представляет интересы «Зималетто».
Катя закрыла глаза и руку ко лбу приложила.
- Плохо? – шепнул ей Зорькин, а она головой мотнула.
- Нормально. – Пару минут слушала Роберта Генриховича, старательно игнорируя взгляд Киры, а когда появилась возможность, сказала: - Можно я всё-таки скажу? Пал Олегыч, мне, конечно, приятно, что не смотря ни на что, вы… хотите со мной работать, но я в «Зималетто» не вернусь. У меня для этого свои причины.
- Личные? – проявил интерес Саша, а сестра возмущённо посмотрела.
Катя кивнула.
- Можно и так сказать. Но дело даже не в этом. Просто у меня изменились обстоятельства, и работать в компании я не смогу. Но я всё понимаю, Пал Олегыч, и помочь, если моя помощь вам будет нужна, я не отказываюсь. И ещё, вы меня не дослушали. Я подпишу доверенность, но у меня есть два условия.
- Начинается!
- Мы вас слушаем, Катя.
- Они не сложные. – Мельком взглянула на Андрея. Он сидел с отстранённым видом, хмурый и несчастный. – Первое условие, Николай Зорькин, - она указала на Колю, - вы его уже знаете, будет работать в компании.  Я предлагаю назначить его на должность финансового директора, он справится.
- Шпион?
- Думайте, как хотите, Кира Юрьевна. Но оттого, как пойдут дела компании, на данный момент, зависит моё будущее и я хочу быть спокойна и уверена, что меня не обманывают. Я не думаю, что это очень большая уступка мне. К тому же, Николай Антонович прекрасный специалист, я готова за него ручаться. Но… можете назначить ему испытательный срок, Пал Олегыч, я вам доверяю.
Жданов кивнул.
- А второй условие?
Она сцепила руки.
- А второе условие очень простое. Как я уже сказала, у меня изменились обстоятельства, и, если честно, меня сейчас очень мало интересуют дела «Зималетто». И я хочу, чтобы меня оставили в покое. – Посмотрела на Андрея. – Я не буду срываться сюда по первому зову. Мне не надо звонить и сообщать новости. Я подпишу доверенность… и на этом для меня всё закончится. Когда вы, Пал Олегыч, решите, что  пришла пора всё вернуть, я приду и всё подпишу. Вот такое у меня условие.
- Оно намного приятнее, чем первое, - не удержалась Кира.
Катя растянула губы в улыбке.
- Я рада. – Вздохнула намного свободнее. – Николай Антонович подготовил отчёт обо всех делах «НикаМоды», чтобы вы не думали, что мы тратили не свои деньги. Отчитаемся за каждую копейку.
- Это совсем не обязательно, - сказал Пал Олегыч, поморщившись, но Пушкарёва заупрямилась.
- Нет. Я сдам дела и уйду со спокойной душой. Чтобы никто больше меня аферисткой не называл. – И добавила чуть тише: - Я сделала большую глупость, когда ввязалась во всё это, но чужого я никогда не брала.
- Во всей этой ситуации мне нравится только одно – она уходит и возвращаться не собирается, - сказала Кира, когда совещание, затянувшееся почти на два часа, закончилось, и Катя, вместе с Зорькиным и адвокатами, из конференц-зала вышла. – Если не врёт, конечно.
- Здорово, видать, Андрюша её допёк, - усмехнулся Саша, провожая Жданова и Малиновского взглядом. Они из зала вышли, и Кира тоже поднялась. – Ты куда?
- Мне нужно… кое-что сказать Андрею.
Она догнала Жданова в приёмной, он никуда не торопился, и Пушкарёвой поблизости видно не было, Кира по сторонам огляделась, чтобы убедиться в этом. А Андрей разговаривал с адвокатом, потом что-то сказал Ромке, и к ней повернулся, видно, почувствовав её присутствие.
- Кира, что?
Воропаева изобразила улыбку.
- Ты куда собрался? Вдруг Пал Олегыч ещё что-то захочет обсудить?
Он всё понял. Смотрел на неё, но одёргивать не стал, и спорить не стал, только сказал:
- Отцу уже не до нас. А я буду в кабинете Малиновского, надо кое-какие документы посмотреть.
- Андрей…
- Я скоро вернусь. – И указал на Роберта Генриховича. – Я разговариваю, Кира.
- Да, конечно. – Она всё-таки смутилась. – Тогда я к твоей маме вернусь.
- Хорошо.
- Ущипни меня, мне кажется, что я сплю, - со смешком проговорил Ромка, когда они направлялись по коридору к его кабинету. – Ты Пушкарёву видел?
- Видел.
- И что скажешь?
- Ничего.
- Да ладно тебе!.. А как она на меня посмотрела, у меня реально мороз по коже.
- Мало тебе.
- Палыч, побойся бога, я же всё для тебя! А ты? Заволновался?
- Какой смысл? Она даже не посмотрела на меня, словно я пустое место.
- Тебе это важно?
- А ты как думаешь?!
Андрей с шага сбился и на секунду остановился, потому что дыхание реально пропало, словно ему совсем недавно кто-то под дых дал.
- Я не думал, что всё так будет…
- А как?
Они в кабинет прошли, мимо пустых столов секретарш, и Жданов даже знал, где весь женсовет. Наверняка, Катю куда-то заманили, подальше от чужих глаз и пристают к ней с вопросами. А она… отвечает, наверное, улыбается, а потом уйдёт, чтобы не вернуться. Потому что у неё обстоятельства изменились.
Какие, к чертям, обстоятельства?
Малиновский вместо документов, достал из шкафа бутылку виски и два стакана.
- А Кира забеспокоилась, - усмехнулся он. – Прямо в лице изменилась. И ты, кстати, тоже. – Подал Жданову бокал, наблюдал, как тот сделал судорожный глоток. – На самом деле проняло? Хотя, выглядит Катенька  вполне… Не ожидал, честно признаюсь.
- Заткнись, Малиновский.
- Заткнусь, конечно. Просто любопытно. Ты же только вчера мне говорил, что всё, что с Кирой помирился, а теперь Пушкарёву увидел и дрогнул?
- Я не знаю. Просто она не смотрит на меня.
- И что?
- Ненавидит.
- Пусть. Так даже проще.
- Как думаешь, что у неё случилось?
- В смысле?
- Ну… обстоятельства эти её.
Рома плечами пожал, вполне равнодушно.
- Кто же знает. Она всегда странная была. И не смотри на меня так, сам то же самое говорил ещё совсем недавно.
- Она не странная, - покачал Андрей головой. – Это мы странные, а она, как раз нормальная.
- Вот как ты заговорил. Слушай, Андрей, я тебе серьёзно говорю, выкини её из головы. Так лучше всего будет. Уйдёт она, и ты забудешь всё, как дурной сон. Вот увидишь. Всё наладится, уже налаживается. Теперь Пал Олегыч снова у руля встанет… выплывем, Андрюх.
В дверь коротко постучали и она почти тут же открылась. Жданов недовольно обернулся через плечо, ожидая увидеть Шуру Кривенцову, и замер, когда в кабинет вошла Катя. Рома тоже нервно кашлянул и на всякий случай за его плечо отступил.
- Вы заняты?
Андрей растерянно моргнул, потом головой замотал, а руку с пустым стаканом за спину спрятал.
- Нет, не заняты. Ты… Вы ко мне?
Они встретились взглядами и обоим неловко стало.
Катя кивнула.
- К вам… - У неё вырвался судорожный вздох, Андрей понял, что она очень волнуется. – Андрей, мне нужно с тобой поговорить.
- Хорошо. – Оглянулся на Ромку и головой в сторону двери кивнул, но Катя возразила:
- Не здесь. Здесь я не хочу. – Малиновскому снова достался нетерпимый взгляд, который того покоробил. – Если ты не против… Если можешь, подъезжай, например, в «Ришелье», я буду ждать тебя там.
Андрей немного ошалело кивнул, а когда Катя повернулась к двери, опомнился.
- Подожди.
Она обернулась, посмотрела на него и у него снова дыхание сбилось.
- Я освобожусь через полчаса, поедем вместе.
Катя грустно улыбнулась.
- Нет. Я не хочу. Буду ждать тебя там.
Когда Катя вышла, Рома глотнул виски.
- Чёрт. Даже у меня мурашки.

2.

Андрей уже готов был свернуть к клубу «У Севы», когда его застал звонок Киры. Только мелодия заиграла, а Жданов уже испугался. На телефон с опаской взглянул, не зная, что делать – ответить или нет. Потом всё-таки телефон с соседнего сидения взял и звонок принял.
- Да, Кира, - проговорил он. Вышло глуше, чем обычно, пришлось кашлянуть в сторону.
- Андрюш, ты где? Я тебя жду дома.
- Да?
- Ужин готовлю. Ты приедешь?
- Да, наверное.
- Наверное? – тут же насторожилась она. – Андрей, ты где?
- В машине, в пробке стою.
- В какой пробке?
- Кира, ну какие в Москве пробки?! – рыкнул он, не сдержавшись и тут же об этом пожалел. Но было поздно, Кира уже обиделась.
- И не зачем так кричать. Пробки, так пробки. И когда тебя ждать?
- Понятия не имею. Как только, так сразу. Всё, - нетерпеливо проговорил он, - я не могу говорить. Позже буду. – И примирительно добавил: - Пока, Кирюш.
Телефон сунул в карман и припарковался у клуба.
- Добрый вечер, Андрей Палыч, - поприветствовал его охранник, а Андрей лишь едва заметно кивнул и пролетел мимо Лариной, даже не заметив её, а Наталья повернулась ему вслед и непонимающе нахмурилась.
- Виски, Андрей Палыч? – поинтересовался бармен с вежливой, приветливой улыбкой, а Андрей наградил его хмурым взглядом и кивнул.
- Давай. И бутылку оставь.
Лишь по тому, как на мгновение приподнялись брови молодого бармена, можно было понять, что он удивился, но снова улыбнулся и поставил перед клиентом стакан и бутылку виски.
- Ничего себе, - присвистнул Малиновский,  присаживаясь рядом с Андреем.
Жданов мрачно кивнул и сделал большой глоток.
- А я думал, ты счастливый явишься, уломаешь-таки Катеньку.
- Заткнись, Ромка, мне только твоих фантазий сейчас не хватает.
- Что, обвинила тебя во всех смертных грехах? – Рома сам себе стакан достал и виски налил. Потом посмотрел на Ларину,  которая сзади к Жданову подошла и руку тому на плечо положила.
- Привет, - мурлыкнула она Андрею на ухо. – Пролетел мимо, даже не заметил. – Жданов не реагировал и тогда она его за плечо потрясла. – Андрюш!
Он повернулся к ней.
- Что?
- У тебя что-то случилось?
- Наташ, отстань от меня. Куда ты там шла? Вот и шагай дальше.
- А почему ты со мной так разговариваешь?
- Потому что хочу, чтобы от меня отстала. Понимаешь?
Когда Ларина ушла, Рома осторожно заглянул другу в лицо.
- Ты чего, Андрюх? Что случилось-то?
Андрей вдруг выдохнул, выпуская напряжение, потом головой помотал.
- Поругались что ли?
Горько усмехнулся.
- С Катей? С Катей я поругаться не могу в принципе. Так как ей на меня глубоко наплевать. Ни разговаривать она со мной не хочет, ни видеть меня, и вообще…
- Вот в чём дело. – Рома виски хлебнул и махнул рукой девушке, которая ждала его за столиком. К Жданову повернулся. – Ну, ты не расстраивайся особо, этого надо было ожидать. Или ты… помириться хотел? – И сам этой идее удивился: - На самом деле хотел?
- Я не знаю, чего я хотел. – Оглянулся. – Ромка, ты бы шёл… Я посижу тут, потом домой поеду.
- К Кире?
Плечами пожал.
- Не знаю пока. Не хочется, если честно.
- А она мне звонила.
Невесело хмыкнул.
- Начинается…
- Она заволновалась из-за Кати, - размышлял вслух Малиновский. – Её можно понять. Особенно, если увидит тебя таким. Может, на самом деле тебе не стоит сегодня к ней ехать?
Андрей поморщился, вздохнул глубоко, чувствуя непонятное жжение внутри, и очки снял, потёр глаза.
- Андрюх, да ты чего? Совсем расклеился. Что она тебе сказала? – Жданов молчал, глядя в сторону. Малиновский его взглядом посверлил, потом предложил: - Ну, хочешь, хочешь, я у неё прощения попрошу? Ты попросил, теперь я… - Руками развёл. – Кто же знал, что так получится?
- Она видеть меня не может, ты понимаешь?
- Понимаю. А может, это к лучшему?
Жданов сглотнул и в сторону проговорил:
- Она беременна.
Рома не расслышал и переспросил:
- Она что?
Андрей повернулся и в лицо ему выдохнул:
- Беременна. Теперь понял?
Малиновский отодвинулся от него.
- Да ладно.
- Вот тебе и ладно. – Андрей снова от него отвернулся, и они замолчали ненадолго. Малиновский переваривал услышанное, а Жданов просто переживал.
- И что она тебе сказала? – ожил, наконец, Малиновский.
Пришлось подлить себе виски, потом Андрей дёрнул плечом.
- Да чего только не сказала – и всё-то она пережила, и всё-то она забудет, и не нужно ей ничего от меня, а сводится всё к одному: сволочь ты, Жданов, и мне противен.
- Да подожди. – Малиновский схватил его за плечо. – С беременностью что решили?
Андрей к нему повернулся.
- Она рожать будет. И моего мнения никто не спрашивал, к твоему сведению, меня просто поставили в известность. Чтобы всё было правильно.
- Как это никто не спрашивал? – зашипел Ромка. – А ты ей что сказал?!
- Ну, что я мог ей сказать? Она решила рожать.
- Палыч, но это… конец света. Ты понимаешь?
Андрей отвернулся, не зная, что ответить, только губами пожевал.
- А хочет она чего?
- Знаешь, Ромка, мне кажется, ты Катю с Клочковой путаешь. В том-то и дело, что ничего… То есть, хочет, чтобы я её в покое  оставил, не приезжал и не звонил, и вообще… Вот такие у неё обстоятельства, - усмехнулся он.
- Это же надо, а? Ты родителям будешь говорить?
- А ты предлагаешь скрыть от них рождение внука?
- А Кира как же?
- Не знаю!
- Мда… - Малиновский на стуле развернулся и локтями на барную стойку облокотился. – Представляю, что начнётся. Андрей Жданов сделал ребёнка своей страшненькой секретарше. – Андрей нетерпимо посмотрел на друга, но промолчал. А Рома вроде бы и не замечал его тяжёлого взгляда. – И ведь никому не объяснишь, что она сейчас… по-другому выглядит, вспоминать-то будут её прежнюю.
- О чём ты, вообще, думаешь?
- О насущном, Палыч. Скандал грянет, а нам его сейчас только и не хватает. А если дело затянется? Судиться придётся… И будет Катенька в суд с животом ходить. Чёрт, я чувствую себя виноватым.
- И правильно делаешь.
- Ну, знаешь ли, - возмутился Малиновский. – Мало тебе было инструкции и открыток, надо было тебе ещё презервативы выдавать?
Жданов устало потёр щёку.
- Чувствую себя скотом каким-то, правда. Никогда не думал, что новость о рождении первого ребёнка на меня, как плита гранитная свалится.
- Что, и любовь прошла? – не удержался Ромка, а под взглядом Андрея застыдился. – Ладно, ладно… Может, ты с ней поговоришь?
- О чём?
- Ну… - Рома руками развёл и выразительно посмотрел.
- Спятил? Если бы не Катя, может и настаивал бы, а так – нет. 
- Потому что ты чувствуешь себя перед ней виноватым!
- Нет. Просто это она…
- Но ребёнок, Андрюх! Ты понимаешь, что это такое? Ребёнок. Причём на стороне.
- А ты предлагаешь заставить её сделать аборт? Или что? Думаешь, так проще будет? Очень сомневаюсь. И не хочу я, - вдруг сказал Жданов. – Не хочу быть сволочью. Мы и так уже кучу ошибок наделали, куда дальше? – Потом добавил: - Если я только заикнусь о таком, она меня никогда не простит.
Рома неприятно ухмыльнулся.
- Ну-ну. Я посмотрю, насколько тебе нужно будет её прощение через пару месяцев.
К Кире Андрей всё-таки не поехал. На такси доехал до дома и, стараясь особо не качаться, прошёл мимо консьержа. В лифте к стене привалился и глаза закрыл, и вздрогнул, когда лифт остановился. Открывая дверь, услышал, как в квартире звонит телефон. Настырно так трезвонит, так понятно и знакомо, что сомнения нет, кто его так домогается.
- Я слушаю, - выдохнул он в трубку, наконец, добравшись до телефона. Свет включил и собственную гостиную оглядел.
- Андрей, ты дома? – вроде бы удивилась Кира. Жданов даже усмехнулся, не сдержавшись, и покаялся:
- Дома.
- Но я же тебя жду. Я ужин приготовила.
- Не хочу я ужинать.
- У тебя мобильный выключен.
- Кира, я уже понял. Я дома. Ужинать я не хочу. Хочу спать.
- Ты пьян?
- Да, - с гордостью ответил Андрей. Как раз дошёл до спальни, одной рукой пиджак с себя стянул и растянулся на постели.
- Где ты напился? Ты же в пробке стоял!
- А вот прямо в пробке… Кира, - Жданов устало выдохнул и умоляюще проговорил: - Можно я спать лягу? Я устал, как собака.
- Андрюша…
- Спокойной ночи, Кирюш.
- Андрей!
Телефон выключил и сунул его под подушку. Лежал несколько минут без движения, уговаривая себя встать, раздеться и принять душ, но сил не было. В спальне было темно, сюда проникал только свет из гостиной, и даже часы не тикали, потому что все часы в его доме были электронные. И тишину ничто не нарушало, только его собственные мысли, от которых, по всей видимости, теперь долго избавиться не получится. Даже изрядная доза выпитого виски не спасала. Раз за разом возвращался к событиям сегодняшнего дня, хотя совещание, на котором, кажется, большинство его проблем благополучно решилось, его интересовало мало. Всё вспоминал разговор с Катей, и сейчас уже понимал, насколько неправильно он себя вёл, говорил не то, а всё от растерянности и неподготовленности. И пусть он прошедшие две недели только тем и занимался, что мысленно с ней разговаривал, в реальности всё оказалось намного хуже и глупее. Он был сбит с толка тем, как холодно и отстранённо она держалась. Её словами о том, что нужно всё забыть, что у неё теперь нет на него времени, да и желания общаться, тоже нет. А как ей объяснить то, что с ним творилось в её отсутствие, Андрей так и не придумал. Почему он не говорил, как ему было плохо, тошно, страшно и одиноко без неё? Боялся показаться смешным? А теперь что?
Когда, наконец, улёгся в кровать, свет везде выключил, понял, что душ отрезвил его настолько, чтобы лишиться сна. Лежал в темноте и вместо того, чтобы уснуть, о чём мечтал ещё полчаса назад, в темноту таращился. И всё думал, думал… Уже даже не о Кате и не о себе, а о ребёнке. Пытался вложить эту мысль себе в голову – у него будет ребёнок. У них с Катей будет ребёнок. Плохо это для него? Вроде нет. Хорошо? Что скрывать: тоже нет. Потому что сей факт всю его жизнь переворачивает не просто с ног на голову, а вверх тормашками, да ещё и трясёт, душу вытряхивая наружу. Никак не получалось представить, как всё это будет. Особенно в данной ситуации. Как она ему сказала? «Хочешь быть отцом – будь им, мешать я тебе не буду. Но случится это через семь с половиной месяцев, а не сейчас. Сейчас мне твоя помощь не нужна. Без тебя мне легче». Как такое может быть, что ей без него легче? Ему страшно, а ей тогда каково, одной, перед всеми? Это ведь он может отмолчаться в ответ на чужие расспросы, а она не сможет, уже совсем скоро не сможет. Вот только когда вспоминал её слова: «Я хочу этого ребёнка», на душе невольно теплело. Раз хочет, значит, всё не так плохо. По крайней мере, очень хотелось так думать.
Но всё равно – ребёнок. Уверенности в том, что он готов стать отцом, у него как не было, так и нет. Родители, конечно, о внуках мечтали, намекали, подначивали их с Кирой уже не раз, но Воропаева в этом смысле была очень принципиальна, рожать собиралась только после того, как он на ней женится и всё будет чинно и благородно. Некоторые его друзья намекали, что она в итоге на беременности его и подловит, и жениться Андрею всё-таки придётся, но он почему-то был уверен, что до такой банальности Кира не опустится. Ей хотелось шикарной, красивой свадьбы, союза по любви, Кира хотела, чтобы он стоял перед ней на коленях и умолял замуж за него выйти, и чтобы все вокруг это его желание лицезрели, и таким образом всем доказать, что всё, что было до этого, лишь глупые чудачества и пустые пересуды. А идти в загс с животом было ниже её достоинства. У Киры всегда всё было расписано по пунктам, и беременность значилась следующим за свадьбой, а не одновременно, а уж тем более не впереди. О детях они говорили, конечно, но всё это было в планах, достаточно далёких, как Жданову казалось, да и любовницы ему сюрпризов никогда не преподносили. И поэтому сейчас он чувствовал не только растерянность, но и страх. Сам перед собой стыдился, но избавиться от этого гнусного чувства никак не получалось. А также понимал, что изменить ситуацию не в силах, от него сейчас ничего не зависит, только ждать… когда ребёнок родится, и Катя, возможно, смягчится. Но и при таком повороте, он не знает, как себя вести и как поступать. Как правильно? Смириться, жениться, продолжать жить, как жил? Что?
И он опять кругом виноват. Перед Катей, перед её родителями, нужно будет что-то сказать Кире и отцу с матерью, снова объяснять и оправдываться. И конца края этому не видно…
Не так всё должно было сложиться. Мама всегда говорила, что ребёнок – это очень важно, очень серьёзно, это огромная ответственность и её нужно чувствовать и осознавать. Твердила ему это с юных лет, и Андрей к этой мысли привык, он с ней взрослел, и был уверен, что ребёнка ему родит жена, что когда она сообщит ему эту новость, он непременно обрадуется, он будет ждать, мечтать о сыне (все ведь мечтают о сыне для начала?), и все будут их поздравлять, а они будут гордиться собой… Очень неприятно, когда то, в чём ты уверен, происходит по-другому сценарию. Ты теряешься, пугаешься и даже страдаешь. Вот как он сейчас. Чувствовал себя трусом, беспомощным и ни к чему не способным. А от мыслей, что в голову лезли, подлецом.
Отец всегда говорил: для того, чтобы быть хорошим человеком, не нужно ничего сверхъестественного, нужно просто поступать, как хороший человек. Пожалуй, пора внять его совету. Это и будет наилучшим выходом из этой ситуации. А проблемы… это лишь проблемы, с ними он как-нибудь постарается справиться. Сам.

- Попей чайку. - Елена Александровна вошла в комнату дочери, присела рядом с ней на диван и чашку ей протянула. – Он с лимоном, будет легче.
Катя на чашку взглянула в задумчивости, потом взяла и сделала осторожный глоток.
- Тошнит?
Кивнула.
- Ничего, пройдёт. – Елена Александровна погладила её по коленке. – Пей чай, пей. Папа на рынок пошёл, творога купит.
Катя глаза закатила.
- Мама!
- Ну что «мама»? Тебе нужно есть творог, магазинный не годится.
Катя ей чашку вернула и легла, даже глаза закрыла. Елена Александровна разглядывала её.
- Не расстраивайся, всё будет хорошо. Главное, не думай ни о чём плохом. И о Жданове не думай, ну его.
- Что значит «ну его»? – Пушкарёва слабо улыбнулась. – Он отец.
- Отец, - недовольно проговорила Елена Александровна. – Мы ещё посмотрим, какой он отец. Вот где он?
- Где, где… Дома или на работе.
- Вот именно.
- Мама, я не хочу его видеть. Не нужен он мне, понимаешь? У него своя жизнь, у нас своя. У него невеста есть, вот и пусть.
- А ведь какое впечатление производил положительное! А что вышло?
- Мама, давай не будем о нём говорить? Мне вчерашнего хватило.
Елена Александровна со вздохом согласилась.
- Давай не будем. Пойду, супчик тебе сварю. А ты полежи.
Как только мама вышла, Катя снова глаза закрыла. Состояние было ужасно муторное, настолько, что даже думать о чём-то невозможно было, и это единственный плюс. Плед на себя натянула, и нос под него сунула. Дышать старалась глубоко и ровно.
- Спит?
- Валера! – мать на отца еле слышно шикнула и дверь в комнату дочери поторопилась прикрыть. – Вот что ты делаешь? Только уснула, плохо ей было.
Валерий Сергеевич головой качнул, потом вместе с сумками прошёл на кухню и на стол их пристроил.
- Ты всё купил? – Елена Александровна в пакет заглянула.
- Всё, всё, - проворчал Пушкарёв. – По списку. – На стул опустился и придвинул к себе чашку с компотом. – Ты с ней говорила?
- Попыталась, но… Валера, её тошнит, ей плохо.
Пушкарёв по столу ладонью стукнул.
- Но не дело ведь затеяла она!
- Вот и попробуй её переспорить.
- Да не собираюсь я с ней спорить. Но у ребёнка должен быть отец.
- Да? А если этому отцу ребёнок не нужен?
- Ты думаешь?
- Всё может быть, - пробормотала Елена Александровна, припомнив, что прочитала в дневнике дочери. – Катя ведь в одном права, у Жданова совершенно другая жизнь. А волноваться ей ни к чему сейчас.
Но муж её объяснениям не внял.
- Интересно получается. А раньше она о чём думала?
- Она в него влюбилась.
- Понятно. И не думала ни о чём. – Насупился. – А этот… девчонку соблазнил! А потом ещё пришёл претензии предъявлять. Гадёныш.
- Только ты не кипятись, - попросила мужа Елена Александровна. – Не хватает ещё, чтобы тебя прихватило. Не волнуйся. У нас внук будет, это радость, а остальное…
Валерий Сергеевич кивнул. Потом на жену посмотрел.
- Ну и что ты застыла? Суп варить будешь?
Елена Александровна возмущённо посмотрела на него, потом полотенцем на него махнула.
Катя на кухне появилась через час, немного заспанная, но с прояснившимся взглядом. На родителей посмотрела  и немного смущённо улыбнулась.
- Тебе лучше? – поинтересовался Валерий Сергеевич, а она кивнула.
- Да. Я даже есть хочу.
- Конечно, хочешь, - удивилась прозвучавшему в голосе дочери сомнению Елена Александровна. – Вчера не ужинала и сейчас обед скоро. Садись за стол, я тебе куриный суп сварила, как ты любишь.
- А мне? – влез Валерий Сергеевич.
- И тебе сварила. Хотя, я на тебя обиделась.
Катя глянула на них исподлобья.
- Ругаетесь?
- Да нет, Катюш. Просто обсуждаем, не обращай внимания.
- Папа…
- Прекрати, - одёрнул её Пушкарёв. – Что ты оправдываешься всё время? Всё я уже понял, внук у нас будет. Я же ничего против не имею. Меня другое беспокоит – отец у моего внука будет или нет?
Катя поводила ложкой в тарелке.
- Это не от меня зависит.
- Как раз от тебя. Думаешь, я не понимаю, что ты затеяла? И даже понять тебя могу. Сам бы, с большим удовольствием, Жданова твоего придушил, но это ведь не выход. Ты должна думать о ребёнке, ему отец нужен.
- Я понимаю, папа. И именно поэтому Андрею всё рассказала. Прятаться я от него не собираюсь. А в остальном пусть решает сам. Я не навязываться, не просить его ни о чём не собираюсь.
Валерий Сергеевич на жену глянул.
- И что он тебе сказал? Что его это не интересует?
Катя ложку супа съела, потом плечами пожала.
- Нет, не сказал. – Грустно улыбнулась. – Папа, он так испугался, что ему даже сказать нечего было.
- Испугался, - повторил за ней отец. – Испугался – это не аргумент. Я тоже когда-то испугался.
- Валера, ты что говоришь-то?
- Правду я ей говорю. Не ожидал, вот и испугался. Пусть подумает.
Катя равнодушно согласилась.
- Пусть.
Отец сверлил её взглядом.
- Вот почему ты такая упрямая, Катерина?
- Ты сам меня так воспитывал. – Отодвинула от себя тарелку. – Папа, если ты надеешься, что он одумается настолько, что придёт меня замуж звать, то очень зря. Да даже если и придёт…
- То что?
- Ничего. Мне это не нужно. Он мне не нужен.
- Ну-ну, - пробормотал Валерий Сергеевич, когда дочь вышла. – Это она сейчас так говорит.
- Вот что ты на неё насел? Не дал даже поесть девочке.
- Лена, а ты не понимаешь, что у неё сейчас судьба решается?
- Понимаю. А ты понимаешь, что ей волноваться нельзя?
- Понимаю! Но кто же виноват, что она такая упрямая?
- Вся в тебя.
Пушкарёв рот приоткрыл, да так и замер, обиженный.
После разговора с отцом Катя рассердилась. Не на него, а сама ситуация из себя её выводила. Не зная, чем себя занять, открыла шкаф и принялась перебирать новые наряды, привезённые с собой из Египта. Правда, они все были летние, и, стало быть, в ближайших планах – поход  по магазинам. Свою прежнюю одежду ещё вчера утром, собираясь в «Зималетто», из шифоньера вынула и сложила в большую сумку, не зная, куда её деть, но прекрасно понимая, что больше ничего из этих вещей не наденет. И дело было даже не в том, что она сменила имидж, решила стать другой, как того от неё требовала Юлиана, просто одежда напоминала ей об Андрее, что было странно и несколько глупо. Но это было так. Словно много лет до него ничего не происходило, и вспомнить ей нечего, только о нём. Вот и решила полностью свой гардероб поменять. Ей вообще придётся многое в своей жизни поменять в ближайшее время. И одежда – это самая малая из её бед.
Когда в дверь позвонили, поначалу даже внимания не обратила, решила, что это Зорькин  явился. И только когда услышала голос отца, который довольно громко и язвительно проговорил:
- Сам явился. Родственник. – Катя  замерла, нахмурилась, потом тихо приблизилась к двери, прислушиваясь. И, к своему ужасу, на самом деле услышала голос Андрея.
- Здравствуйте, Валерий Сергеевич.
- Здравствуй, здравствуй. Как губа, Андрей Палыч, зажила?
- Да нет ещё. Удар у вас хорошо поставлен.
- Вот-вот. Советую об этом помнить.
- Я с Катей поговорить хотел. Она дома?
- А где же ей быть-то? Лежит.
- Ей плохо?
- Валера, прекрати его пугать.
- Так я пугаю разве? Пусть привыкает.
- Валерий Сергеевич…
- По-хорошему, тебя бы взашей надо вытолкать, ты это понимаешь, Андрей Палыч?
- Я с Катей хочу поговорить, - в голосе Жданова прибавилось металла.
- А с родителями, значит, не хочешь? Объяснить… свою позицию.
- Валерий Сергеевич!..
- Ты голос не повышай.
- Можно я с Катей поговорю? – попросил Жданов.
Катя больше ждать не стала и из комнаты вышла. Посмотрела на Андрея и первые секунды никак не могла справиться с волнением, на него глядя.  Повисла пауза. Жданов стоял с несчастным видом, смотрел на неё, руки в карманах пальто, а взгляд исподлобья. Катя с трудом заставила себя отвернуться от него и на родителей взглянула, потом снова на Андрея.
- Ты зачем пришёл?
- Поговорить. Надо поговорить, Кать.
Кивнула, правда, в голове туман и ветер.
- Внизу подожди, я сейчас спущусь.
Он, кажется, такому предложению обрадовался и тут же из квартиры вышел. Катя слышала его торопливые шаги вниз по лестнице. Родители на неё глядели в ожидании.
- Воздухом подышу, - сказала она негромко и ушла в свою комнату, одеваться.
Андрей вышагивал перед подъездом взад-вперёд, руки из карманов так и не достал, и вообще выглядел подозрительно сосредоточенным. Катя вышла, и для начала глубоко вздохнула, а потом уже на Жданова посмотрела.
- Мороз, - зачем-то сказал он.
Катя кивнула.
- Давай в парке через дорогу погуляем, - предложила она. И пояснила: - А то родители из окна наблюдать будут.
Она говорила чужим, отстранённым тоном, совсем как вчера, и Андрей снова занервничал. Но спорить не стал, дверь машины перед Катей распахнул, и даже руку ей протянул, чтобы помочь, но она проигнорировала. До парка ехать было минуты три, но даже это время, проведённое в напряжённой тишине, обоим довольно сильно по нервам ударило. Катя из машины  выскочила, как только Жданов у обочины остановился. Вышла на парковую дорожку и остановилась, ожидая его. Андрей брелком сигнализации щёлкнул, машина послушно фарами моргнула, а он к Кате подошёл, оглядел  её старенькое пальто.
- Ты не замёрзнешь?
- Да нет, нормально. Мы ведь недолго?
Что на это ей сказать, он не нашёлся. Не спеша пошли по дорожке, Жданов снова руки прятал, а Катя молчала. И он молчал. Пушкарёва, в конце концов, не выдержала и спросила:
- О чём поговорить хотел?
- А что, у нас сейчас много тем для разговоров?
- Кажется, я тебя просила…
- О чём? Не приезжать и тебя своим видом не раздражать?
Его тон и едкие слова Кате не понравились, но вступать с ним в спор она не стала и только кивнула.
- Именно.
Андрей внимательнее к ней присмотрелся.
- Ты бледная. Тебе очень плохо?
- Меня тошнит, но сейчас уже лучше.
- А к врачу ходила?
- В Египте, когда плохо стало. А к своему завтра пойду.
Жданов кивнул, пытаясь сделать умное лицо, затем заявил:
- Я с тобой пойду.
Катя удивлённо посмотрела.
- Зачем?
- Ну… - Он растерялся. – Так ведь положено?
- Не положено, успокойся.
Андрей остановился.
- Не разговаривай со мной так. Это и мой ребёнок тоже. Я беспокоюсь.
Катя молча шагала по дорожке, опустив голову, и Андрею пришлось её догонять.
- Катя…
- Как я понимаю, ты надумал?
- Всё, что ты говорила, всё неправильно. Не может так быть.
- А как правильно?
Андрей кивнул зачем-то и сказал:
- Это же наш ребёнок. Наш с тобой.
- То есть, ты предлагаешь поступить правильно? Как? – Катя усмехнулась. – Пожениться что ли?
Жданов смотрел куда-то в сторону и снова кивнул. Катя за ним наблюдала, потом губы затряслись и поспешно отвернулась.
- Я не хочу.
- Но ты же сама мне вчера говорила, что надо думать о ребёнке, поступать так, как для него лучше. А теперь – ты не хочешь?!
- О ребёнке думаю, поэтому и говорю так. Думаешь, от штампа в паспорте что-то изменится к лучшему?
Андрей её обогнал и к Кате лицом повернулся. Ей пришлось остановиться.
- Катя, подумай. Вот что ты сейчас делаешь? Ты зла, я понимаю, обижена на меня, за дело, но ведь… У нас есть шанс.
- Да нет у нас никакого шанса! – Закричала на него и сама испугалась, оглянулась по сторонам с опаской. Потом глянула на Жданова снизу вверх. – Что ты выдумываешь? Какой брак? Правильно не всегда верно, Андрей. Мы как с тобой жить-то будем, ты подумал?
- Нормально будем жить, - проговорил он не совсем уверенно.
Она печально улыбнулась.
- Грехи замаливаешь? Я уже сказала, мне ничего не нужно от тебя. Я не для этого рассказала. Никаких благородных поступков, широких жестов, ничего мне не нужно. У меня всё хорошо, понимаешь? А будет ещё лучше. У меня будет ребёнок, у меня есть работа и жильё. Мне ничего больше не нужно. Тем более проблемы… с тобой связанные. – Обошла его и пошла дальше. Андрей догнал её и за руку схватил.
- Объясни.
- А что тут объяснять? Ты представляешь, что начнётся, когда все узнают? А я этого не хочу. Хочу спокойно выносить ребёнка, без тебя. Объясняться ни с кем не хочу, не хочу, чтобы в меня пальцем тыкали,  не хочу жить, зная, что я тебе в жёны не гожусь, и так считают все вокруг, и даже я сама. Не хочу ждать тебя, думать о чём-то, верить в твои клятвы, что ты будешь хорошим мужем и будешь стараться. Не хочу мечтать и надеяться. Я не знаю, что это было, что за наваждение, может глупость моя, наивность юношеская не выветрилась, и я в тебя влюбилась, но усугублять своё положение я не буду. Не знаю, может, я как-то не так говорю, и ты меня не слышишь, но я не хочу быть с тобой.
Андрей тяжёло дышал, от каждого её слова сердце всё болезненнее билось, полная безнадёга.
- Значит, всё неправильно, - пробормотал он.
- Неправильно.
- А как правильно?
- Какая разница?
- А всё-таки?
- Как было бы правильно? – Катя на морозе носом шмыгнула, от Жданова отступила и руками развела. – А как у всех. Замуж выйти за любимого человека, который бы меня любил, ребёнка ему родить, чтобы он этого хотел, и просто жить. А тебе ребёнок не нужен, Андрей. И я не обвиняю тебя в этом и ничего от тебя не жду, понимаю, что это всё случайность. И требовать чего-то… Ты пытаешься поступить правильно… - Кивнула. – Наверное, я должна радоваться этому, но замуж я за тебя не хочу. Правда, не хочу. Счастливой ты меня не сделаешь, а ради ребёнка… Это того не стоит.
- И всё равно ты не права, ты с плеча рубишь. Тебе успокоиться нужно, подумать…
- О чём? Андрей, давай прекратим этот фарс. Я не хочу за тебя замуж, и ты жениться на мне не хочешь. Я предлагаю тебе оптимальный вариант.
- Да, да, я понял. – Жданов закивал. – Кажется, это называется «воскресный папа».
- Ну, до этого ещё дожить надо. А всё остальное, это от тебя зависит. Уж каким папой ты будешь. И будешь ли вообще.
Он разозлился.
- Почему ты это повторяешь раз за разом? Тебе хочется, чтобы я развернулся и ушёл? И больше никогда тебе на глаза не показывался? Так тебе проще будет?
Катя отвернулась от него и головой покачала. Андрей шагнул к ней, наклонился и сказал:
- Ты не права. Мы могли бы попробовать.
Катя от него отшатнулась и воскликнула:
- Да не могу я пробовать! Я тебе не верю, ты понимаешь? Ты говоришь, а я ни одному слову твоему не верю. И изменить ничего не могу!
Он глаза закрыл, когда она закричала.
- Давай всё оставим так, как есть, пожалуйста, - вдруг попросила она. – Наверное, когда-нибудь всё уляжется. У нас будет общий ребёнок, мы научимся с этим жить, будем общаться как-то… Но сейчас я не могу.
Андрей кивнул, а потом зачем-то сказал:
- Если бы ты знала, как я тебя ждал. – Горько усмехнулся, а Катя зажмурилась, глотая слёзы. – Всё думал, вот ты вернёшься, и всё непременно наладится. И даже если  не наладится, лишь бы вернулась, не знал, как без тебя день прожить.
- Но сейчас ведь всё изменилось, я всё для этого сделала, я переписала всё на Павла Олегыча, ты должен быть доволен. Я ничего себе не оставила.
Андрей смотрел на неё.
- Знаешь, ты тоже меня не слышишь. Не хочешь, наверное.
- Всё изменится, Андрей. Пройдёт пара месяцев и всё изменится. Будет понятно, как жить дальше.
- Это ты мне так тонко намекаешь, чтобы я к тебе не приближался в следующие два месяца?
- Ты можешь мне звонить.
Он нервно рассмеялся.
- Спасибо тебе большое!
Катя ногами потопала.
- Я замерзла.
Он посмотрел умоляюще.
- Не уходи. Или меня не прогоняй. Ну, что-нибудь!..
- Тебе тоже надо успокоиться. И всё изменится, вот увидишь.
- Ты сама себя обманываешь. А я… очень бы хотел попробовать.
- А я не могу позволить себе такой роскоши, Андрей, как пробовать. У меня ребёнок будет, и я должна быть уверена в завтрашнем дне. Пробовать я не могу.
Она даже не попросила её до дома довезти. Пошла обратно к дороге, кутаясь в своё пальтишко, а Андрей остался стоять, чувствуя себя брошенным и потерянным. А главное, просвета никакого.
А ведь он купил ей кольцо. Руку в карман пальто сунул и бархатную коробочку с не пригодившимся кольцом в кулаке сжал.

4.

Три месяца спустя

- Доброе утро, - сказал Андрей.
Кира грохнула на плиту чайник, именно грохнула, из носика даже немного воды выплеснулось на глянцевую поверхность плиты. Руку в кулак сжала и после этого обернулась на Жданова. Он сидел за столом, пил сок из высокого стакана, а взгляда от бумаг, разложенных перед ним на столе, так и не поднял. Он работал. Работал, работал,  работал…  Как с цепи сорвался в последние месяцы. Или от себя бежал. Эти мысли Киру больше всего беспокоили в последнее время.
- Доброе, - проговорила она. – Что ты хочешь на завтрак?
Андрей голову поднял, но на неё не посмотрел, только замер, призадумавшись на секунду. Затем головой мотнул, отказываясь.
- Ничего не хочу. Да и некогда.
- Опять некогда? – Плиту выключила, и чайник, секунду назад зашумевший, обиженно затих. – Куда сегодня спешишь?
Андрей поднялся, бумаги в одну большую кипу сгрёб, а на Киру оглянулся через плечо. 
- Дела.
Она лоб потёрла.
- Понятно.
- Что с тобой? Не выспалась?
- Лучше бы я не просыпалась.
Андрей отвернулся от неё и голову опустил, взглядом в стол упёрся.
- Что опять не так?
Кира нервно покусывала нижнюю губу. Ей очень хотелось сказать ему, что не так. Высказать все свои претензии, всё, что на душе у неё в последние недели, озвучить все свои обиды, но знала, что не осмелится. По крайней мере, вот так сразу, ему в глаза, ведь высказать – это одно, а вот услышать в ответ то, что услышать ты совсем не готова – совсем другое.  Но тяжело было невероятно, намного тяжелее, чем она предполагала. Сил терпеть почти не осталось.
- Андрей, давай уедем.
- Уедем? – Он снова отмахивался от неё. – Куда?
- Отдохнуть. Хотя бы на несколько дней, я тебя очень прошу. – Кира решилась и к нему шагнула. – Иначе я с ума сойду. Не могу я больше. – Провела ладонью по его спине, по белоснежной рубашке. Заметила, как дрожат пальцы и руку отдёрнула.
Жданов помолчал. Кирино настроение ему не нравилось, уже давно не нравилось, с ней стало совсем тяжело, кажется, они даже разговаривать перестали, все их беседы начинались с того, что Киру нужно было жалеть, а всё из-за его глупости, продолжались тем, что она выпытывала, сколько раз и когда он встречался с Катей и что при этом чувствовал, а заканчивалось тем, что она снова в него вцеплялась мёртвой хваткой и уверяла в том, что они вместе всё переживут. Вот в этом они и расходились. Андрей ничего не переживал, это была его жизнь, он смирился с происходящим, и о будущем своём раздумывал всерьез, а Кира… Она как всегда жила в выдуманной реальности, ожидая, что неприятности когда-нибудь закончатся  и начнётся жизнь в розовом цвете по её правилам. Андрей не раз заводил с ней разговор о том, что после того, как ребёнок родится, ничего не изменится, и ждать этого бессмысленно, но Кира словно с ума сошла. Она не слышала ничего, и понимать его не желала. Впадала в истерику каждый раз, когда до неё доходили чужие пересуды, какие-то слухи и сплетни. Поначалу Жданов на неё злился, потому что своими  нервными срывами она ему мешала, а  Андрею было необходимо найти для себя точку опоры, какой-то угол, где можно было бы перевести дух, всё осмыслить и решить как жить дальше, а вместо этого приходилось успокаивать Киру. Он думал о Кате, он думал о себе, и от Киры старался не отдаляться, боясь её реакции. Самый настоящий лабиринт, в котором он плутает, плутает, а выход найти не может.
- Кира, ты же знаешь, я не могу уехать.
Воропаева горько кивнула.
- Понятно.
Он повернулся и посмотрел на неё.
- Не обижайся.
- Ну что ты, я не обижаюсь. – Она руками странно взмахнула, от него отступила, а Жданов затосковал.
- Кира, пожалуйста… У меня сегодня трудный день.
- У тебя каждый день теперь трудный, - не удержалась она от упрёка. – Каждый-каждый, а я словно не при чём.
- Ты ерунду говоришь.
- Ерунду? Ты мне ничего не рассказываешь, Андрей! Мы раньше с тобой говорили, обсуждали что-то, советовались. А теперь что? Ты приходишь поздно, в постель падаешь и засыпаешь, а когда не спишь, в документах копаешься. А мне что делать?
- Между прочим, я работаю!
- Вот именно! И я не совсем понимаю, откуда такое рвение взялось!
- Очень странно, что не понимаешь. – Андрей на часы посмотрел. – Я, правда, тороплюсь.
- Я люблю тебя, - сказала она ему в спину.
Жданов остановился и на невесту оглянулся. Вот только, что сказать ей не знал.
- И я схожу с ума, - добавила Кира тихо, глядя ему в глаза. – Это, наверное, все видят, да? И ты видишь, поэтому и отмахиваешься от меня. Я тебе мешаю. – Она на стул присела, по-прежнему не спуская с Андрея расстроенного взгляда. Жданов молчал, и это обижало сильнее всего. – Ты ведь меня не любишь. – Лицо руками закрыла, чтобы слёзы от него спрятать, потом вздохнула глубоко. – Ты о ней думаешь. Я ведь замечаю. Если она сама звонит, ты… У тебя словно крылья за спиной вырастают.
- Хватит, Кира. Ты выдумываешь то, чего нет. Я думаю о Кате, как может быть иначе? Она моего ребёнка носит. Но на этом наши с ней отношения…
- Прекрати! Хватит. Сколько месяцев я это слышу?
Он вздохнул глубоко и как-то по-особенному безнадёжно. Вернулся от порога, папку на стол бросил и в холодильник полез. Кира наблюдала за ним. Достал бутылку минералки и пробку легко свернул. Сделал большой глоток прямо из горла.
- Что ты хочешь от меня?
- Давай уедем.
Андрей в упор взглянул на неё.
- Зачем?
- Да потому что я тебя об этом прошу!
- Но ведь от этого ничего не изменится. Ты понимаешь это? Мы через неделю вернёмся, и всё будет по-прежнему.
Кира глаза в пол опустила.
- Я не могу так больше. Все шепчутся.
- Я никому ничего не говорил.
Она кивнула.
- Ты ничего не говорил, я ничего не говорила. Никто не говорил, а все в курсе.
- Не выдумывай. Просто досужие разговоры.
- Это для них досужие разговоры, а нам с этим жить. А когда она родит, что будет?
Жданов только плечами пожал.
- Я не знаю.
- А я знаю. Знаю, чего ты хочешь. Но я не могу… А ты мне совсем не помогаешь.
Андрей к столу шагнул и бутылку  поставил, просто впечатал её в столешницу. Кира вздрогнула.
- Я тебя попросил, прекрати! – выдохнул он и взглядом её обжёг. – Что ты из меня душу тянешь?
Она ахнула.
- Я?
- Ты, Кира. Ты чего хочешь, чтобы я пальцами щёлкнул и всё стало по-твоему? А я не могу. Всё так, как есть. И Катя была в моей жизни, и ребёнок будет, да и вообще, жизнь моя полный бардак. Но я никого в неё не тяну! Живу, как могу, как получается. Не умею по-другому. И помощь мне твоя не нужна, потому что, как по-твоему, я тоже не знаю.
- Это вместо «спасибо», Жданов?
Он выпрямился.
- Наверное.
- А если я не могу? Если я не могу быть гордой и рассудительной? – Смотрела на него снизу вверх и моргала часто-часто. – Если я не могу тебя отпустить? Ты родной для меня человек, ты… Я всю себя тебе отдала. А что взамен получила? Хоровод баб и ребёнка на стороне? А теперь ты удивляешься, почему я не бросаю тебя, оскорблённая? Да потому что своё не бросают. Ты родной человек, я люблю тебя. И я, слышишь, я, живу со всем этим. Потому что ты свою жизнь строишь, и обо мне ты не думаешь, а я должна приспосабливаться, как-то, и успокоение для себя в чём-то находить. Я жду, я терпеливо всё сношу, я улыбаюсь всем, когда ты встаёшь и уходишь, я придумываю оправдания для тебя. И я же молча терплю твои визиты к Пушкарёвой, твоё молчание после. Или ты думаешь, я каменная?! Как я должна всё это выдерживать? А ты мне даже словом помочь не хочешь. Правильно, у тебя же своих проблем полно. На меня тебе времени не хватает! Ты к ней уходишь, а я не знаю – вернёшься ты или нет. Ты хоть понимаешь, как мне страшно? А если она передумает? Если она замуж захочет, слово тебе одно скажет… - Кира вглядывалась в потемневшее лицо Жданова. – Ты ведь женишься на ней. Я права?
- Она не скажет.
- Откуда ты знаешь? Или она гордая? Тебе это в ней нравится? Что она не прощает?
- Такое простить нельзя, - глухо проговорил Андрей, а Кира горько усмехнулась.
- Правда? А измены и плевки в душу можно простить? Одна бумажка весомее нескольких лет моей жизни, ты так считаешь? Перед ней ты виноват, а я?
- Ты сама этого хотела, разве нет?
- Я хотела быть с тобой, потому что люблю. И прощаю, потому что люблю. А она себя любит больше, вот и весь разговор. – Кира поднялась, плечом Жданова толкнула и тот отвернулся. – Ты всё для себя решил, я понимаю. Ты задался целью снова в президентское кресло сесть, у тебя ребёнок будет, ты даже думаешь, как ты со своей драгоценной Пушкарёвой отношения строить будешь, а вот я, Андрюш, живу, как на вулкане. Я утром просыпаюсь и не знаю, чем этот день закончится. И такого для себя я точно не хотела. Или ты упрекаешь меня в том, что не отпустила? А почему я должна была это сделать? Ты меня об этом не просил.
Андрей грозно наблюдал за ней исподлобья. Кира волосы со лба откинула, всхлипнула еле слышно и продолжила:
- Ты же ко мне пришёл. Снова. В очередной раз. Ты по ней страдал, а пришёл ко мне. Так почему я должна была тебя отпустить? Из-за её ребёнка? Не я повинна в этом недоразумении.
- Кира!
- Ну что? Это же недоразумение. И Катя твоя тоже.
- Кира!
- Не кричи на меня. У вас бы всё равно ничего не вышло. Или будешь со мной спорить? Она ведь гордая, она обиделась! – Воропаева пренебрежительно фыркнула. – Ты считаешь меня смешной? Что со мной что-то не так, поэтому я тебя прощаю раз за разом? А я считаю, что Катя твоя… - Сглотнула. – Если бы любила, не вела бы себя так. Что и кому она пытается доказать? Что всё сама-сама? И ты ей не нужен, всё обиду свою лелеет. Врёт. Запомни это. Врёт. Такие, как она… Не  зря говорят, что в тихом омуте черти водятся. И она это уже доказала.
- Так, хватит. – Андрей за папкой потянулся и к выходу направился, а Кира вслед за ним из кухни выскочила.
- И не отмахивайся от меня! Уже все об этом говорят, что твоя бывшая секретарша от тебя беременна! А она всюду с животом шатается и только улыбается всем, счастливая мама! И я просто уверена, что за все эти слухи ей сказать спасибо надо, только ей они выгодны!
- Это чем, интересно?
- Тем, что теперь все знают, кому она наследника родит! Все знают. А тебе вслед смеются, потому что прекрасно помнят… твою ручную обезьянку. Вот и доказывай теперь всем, что ты здесь не при чём!
- Не собираюсь доказывать, - сказал он, куртку с вешалки сдёрнул и за дверь вышел. И даже не хлопнул ею, как следовало бы. Просто ушёл. Правда, выйдя из подъезда, остановился и даже голову поднял, чтобы на окна квартиры взглянуть. Увидел Киру, но она тут же занавеску задёрнула и от окна отошла, а Жданов направился к своей машине.
Он уже не раз успел пожалеть о том, что три месяца назад в очередной раз поддался на уговоры Киры и остался, якобы готовый идти с ней рука об руку по дороге из жёлтого кирпича, к счастью, смело встречая все проблемы и несчастья. Это она так думала, что в итоге всё наладится,  и родителям его, которые всё это время пребывали в серьёзной растерянности, об этом рассказывать не уставала. Андрей понимал, что поступает неправильно. Нужно было уйти, нужно было попросить прощения, наверное, на коленях, за всё, за все годы его ошибок, как она правильно заметила, но уйти. А он поддался на уговоры, к тому же, Кире была нужна его поддержка, чтобы с очередным ударом справиться, и Жданов не понимал, как посмеет развернуться и оставить её разочарованную и без всякой надежды. В тот момент его настолько переполняло осознание своей подлости, такую беспомощность чувствовал и в себе самом был разочарован, что он всерьёз испугался стать объектом для ненависти ещё и для Киры. Ведь она и в ещё одном права – они родные люди, это не отменишь, и забыть об этом не получится, они же всю жизнь знакомы. К тому же, ей его поддержка была нужна, а вот Кате нет. И Андрей не знал, что с этим делать. Исправить не получалось, это пугало и он схватился за последнюю возможность не превратиться в стопроцентную сволочь. Хотя бы в глазах невесты.
Но всё было сложно. По старому не получалось, улыбаться, врать, держать лицо, отмахиваться от своей совести. Все силы уходили на мысли о Кате и ребёнке. О будущем. В котором Кире почему-то места никак не находилось. За прошедшие месяцы Андрей, кажется, тысячи раз рисовал себе картинку своего будущего, даже ближайшего, что с ним, например, через год будет? Всё думал, как они с Катей будут общаться, поубавится ли в её глазах нетерпимости по отношении к нему, кто у них родится, и самое главное, что он с ребёнком делать будет. Как на руки брать, качать, кормить… Что там ещё с детьми делают? Ребёнка представить ему было сложнее всего, намного больше волновали отношения с его матерью. А с Катей было трудно. Она уже ничем не напоминала ему ту Катю, Катеньку, Катюшу, которой он её когда-то знал. Та Катя упрямицей не была, и обижаться, как он думал, не умела, а уж тем более ненавидеть.  Новая же Катя Пушкарёва всё знала лучше него, и вообще складывалось такое впечатление, что уши затыкала, когда он говорил. Иногда просто зла не хватало, так и хотелось за плечи её взять и встряхнуть хорошенько. Чтобы очнулась, наконец.
- У неё сейчас сложный период, - говорила Елена Александровна, с сожалением глядя на него. – Прояви терпение.
- А я что делаю? – Андрей был настолько расстроен вновь неудавшимся разговором по душам, что на одно короткое мгновение даже забыл о присутствии полковника, и руку в кулак сжал. – Она же упрямая, как…
- За словами следи, - посоветовал Валерий Сергеевич, и Андрей на самом деле примолк. Слов, чтобы объяснить Катиным родителям свои чувства у него не было. – Но Катерина на самом деле упрямится не по делу. – Пушкарёв чая глотнул, посмотрел на жену, потом на Жданова. – Что на неё даже не похоже. И мне хотелось бы узнать, что же ты такое сделал, что заслужил такое отношение к себе?
Андрей искоса на Елену Александровну глянул, та глаза отвела, а ему стало совсем невмоготу. Понял, что она всё знает. Качнул буйной головушкой.
- Так сразу и не расскажешь, Валерий Сергеевич.
- А ты не сразу, ты постепенно рассказывай.
Жданов замялся, потом сказал:
- Она вправе обижаться.
Пушкарёв брови приподнял, глядя на него с большим интересом, но Андрею на помощь пришла Елена Александровна.
- Ладно, Валера, что ты к нему в душу лезешь? Их это дело.
- Да плохое у них дело, в чём проблема-то, Лена.
- Между нами всё ясно, - сказал Андрей. – К сожалению. По крайней мере, мне на самом деле жаль, но сделать я ничего не могу, Валерий Сергеевич. Я Кате обещал… решение её принять, вот пусть будет так, как хочет она. – А уходя, зачем-то Елене Александровне признался: - Я, правда, её люблю. И мне на самом деле странно, но я вынужден с Катей согласиться: это ничего не решает.
- Ей тоже сложно. И даже сложнее, чем тебе.
Андрей в ручку двери вцепился.
- Знаю. Поэтому всё так.
С Катей он виделся не часто, в основном только, когда сопровождал её к врачу. На этом он настоял, тоже встав в позу и выдав Катино любимое:
- Это моё право, не так ли?
Видел, как ей это не понравилось, несколько секунд боролась с собой, но согласиться с ним ей всё-таки пришлось. Но даже во время этих непродолжительных встреч они успевали поссориться. И вроде о прошлом больше не вспоминали, и настоящее не обсуждали, всё о будущем говорили, а  поводы для ссоры сами по себе возникали. Они совершенно перестали друг друга понимать, и Андрей, в конце концов,  пришёл к выводу, что им на самом деле лучше ограничить общение, на какое-то время, потому что, если ему так сложно совладать с собой и успокоиться, то каково Кате? Обидно, конечно, он ведь поначалу надеялся, что это в ней обида играет, а пройдёт немного времени и они найдут общий язык, но ничего не менялось. Катя отгородилась от него, и мало того, как ему казалось, всё новые причины выискивала, чтобы отдалить его от себя. Хотя, докричаться  до неё он пытался, видит бог, пытался.
- Давай помиримся, - попросил он однажды. Правда, без всякой надежды. Сидели в кафе, куда он Катю всеми правдами и неправдами заманил, смотрел, как она мороженое ест, а внутри всё огнём горело.
- Давай.
- Правда?
- Я же не воевать с тобой собираюсь. У нас ребёнок будет.
- Вот и я об этом. – Руку к ней протянул, а она отодвинулась. Жданов безнадёжно опустил голову. – Ну что опять?
- Кажется, у нас разные понятия о перемирии.
- Катя!
- Андрей, вот зачем ты всё усложняешь? Мне каждый раз приходится перед тобой оправдываться. И уже не только перед тобой. Я ругаться не хочу, и враждовать с тобой не хочу. Ты и так всё с ног на голову перевернул.
- Правда? -  У него вырвалась неприятная усмешка. – А ты значит, всерьёз надеялась, что я оставлю тебя в покое, а о рождении сына ты мне по телефону сообщишь?
Катя кинула на него быстрый взгляд исподлобья.
- Почему сына?
Андрей слегка растерялся.
- А почему нет? Или… тебе уже сказали, что девочка?
- Нет, конечно. Просто удивилась.
- Чему? Что я думаю о тебе и о ребёнке? – Он снова начал злиться.
- Я не понимаю, почему ты так упорствуешь. Почему я при каждой встрече обороняться должна.
- От меня?
- Да, от тебя. Ты хочешь правильно поступить?
- Я хочу, чтобы у моего ребёнка была нормальная семья. 
- У нас не получится нормальной семьи, при всём желании.
- Вот почему ты так думаешь?
- Знаю потому что.
- Ты просто упрямишься. Катя…
- Андрей, я не хочу с тобой жить, - сказала она, правда, нервно сглотнув перед этим. – Даже из-за ребёнка.
Жданов голову опустил.
- Неужели никогда не простишь?
- Дело не в этом, Андрюш. – Когда она так его назвала, он голову поднял и уставился на неё жадно, в упор. А Катя аккуратно перевела дыхание. – Я просто не хочу, понимаешь? Не нужно мне это. – Ладонью по скатерти провела. – У нас всё будет хорошо, только не надо обострять ситуацию. И зря ты меня злопамятной считаешь. Я сейчас вообще назад не оборачиваюсь. – Она вдруг улыбнулась, а Андрей, вместо того, чтобы обрадоваться этому, почувствовал, как у него сердце упало. – У меня всё хорошо.
Именно в тот вечер, после встречи с Катей, после их такого, как ему показалось, открытого разговора, Андрей и понял, что это не простое упрямство, она на самом деле всё решила для себя, не оставив ему никакой надежды. Оказывается, все их ссоры были только попыткой с её стороны донести до него эту мысль. Что ей без него совсем не плохо. И даже лучше, чем с ним. И никакой семьи с ним она не хочет, она довольна своим положением, она ждёт рождения ребёнка и думает только об этом. Однажды у него мелькнула мысль: а что было бы, если бы Катя не забеременела? Она стала бы для него совсем чужой, просто-напросто спиной бы к нему повернулась при встрече? И тогда бы он точно от неё ничего не добился. Даже вот такого разговора, пусть и тяжёлого для него. Выходит так, что он должен судьбе быть благодарен за такой поворот.
Или нет? Не было бы ребёнка, возможно, и он бы к этому времени уже успокоился и Катю бы отпустил. На все четыре стороны.
Головой помотал. Думать об этом не хотелось. Не смотря ни на что.
«По делом тебе, по делом», - иногда начинал повторять он про себя, как заклинание. - «Вот она, твоя хвалёная неуязвимость, порхание твоё, лёгкость. К земле, как прибило в один момент».
- Катя очень изменилась, - говорил ему отец. – Даже взгляд другой.
- Беременность вообще женщину меняет.
Андрей на мать посмотрел и слегка нахмурился, заметив на её лице улыбку.
- Главное, чтобы ребёнок здоровым родился. Андрюша, ты к врачу с ней обязательно ходи. Обязательно, слышишь?
- Слышу, мам. Я хожу.
- Это очень важно.
Он кивнул. С отцом переглянулся.
Можно только удивляться, как быстро мама своё мнение относительно всей этой истории поменяла. Андрей не верил, что она к Кате вдруг симпатией прониклась, но будущий внук её очень интересовал. И отца тоже. Даже на сплетни, на самом деле поползшие по городу, рукой махнули.
- Самое главное, это ребёнок, - повторяли родители раз за разом, зля этим Киру и вынуждая Андрея послушно кивать. – Все ваши разборки оставьте на потом.
- Значит, ещё и потом разборки будут? – выходя из себя, интересовалась Кира. – Семи месяцев вам на это не хватит?
Когда Воропаева срывалась, родители неизменно тушевались и на него смотрели, не зная, что делать и что дальше говорить. А Андрей уже привычно отмалчивался. Однажды мать присела к нему, по плечу погладила и в глаза заглянула:
- Андрей, расскажи мне.
- Что?
- Всё. Что у тебя происходит?
Он ухмыльнулся.
- И с чего ты предлагаешь мне начать? Тебе по порядку или так, просто выговориться?
Она смотрела на него огорчённо, потом по голове погладила, как маленького, и лбом к его плечу прижалась.
- Мальчик мой…
От её тона Андрею стало не по себе, он даже поёжился.
- Ладно, мам, я сам виноват.
- А вот с этим не поспоришь.
Жданов на мать посмотрел.
- Мама, а Катя тебе что сказала?
- Да ничего. Мне кажется, ей и приходить-то к нам на обед не хотелось, но пришла. Говорили только о ребёнке, о чём я ещё могла её спрашивать? После всего-то. Но мы взрослые люди, и вести себя будем стараться именно, как взрослые.
- А потом уже как интеллигентные, - подсказал Андрей и грустно улыбнулся. – Знаешь, я рад, что она с вами поговорила. Я боялся, что она откажется.
- Катя твоя… - Замолчала, встретив взгляд сына и тут же повинилась: - Извини меня. Катя – она  очень целеустремлённый человек. Если уж что решила, то будет своего добиваться. И вытерпит ради этого много.
- Это ты к чему?
- К тому, что она на самом деле решила, и в отличие от тебя,  очень чётко себе представляет, по крайней мере, надеется, что представляет, своё будущее. Поэтому и с нами она общается. Как может. Потому что отец у её ребёнка будет. А у отца есть родители, дедушка и бабушка для её ребёнка.
Жданов усмехнулся.
- Всё по полочкам. Узнаю Катю Пушкарёву.
- Ну, тебе виднее. Меня интересует внук. А остальное – это ваше дело. Ты лучше мне скажи, как у вас с Кирой.
- С Кирой? С Кирой, мама, у нас всё плохо. – Андрей широко улыбнулся.
- Что-то мне настроение её не нравится.
- Ты же видишь, что с ней происходит. А я не могу ей помочь. Правда, не могу.
- Андрей, но ты ведь понимаешь, что надо дальше жить. Кира чувствует, что ты о Кате думаешь, вот и расстраивается.
- А как я могу о ней не думать? А Кира хочет, чтобы я её жизнь украшал, пожалел, пообещал опять что-то. – Андрей помолчал, потом добавил: - Я предложил ей расстаться.
Маргарита смотрела  настороженно.
- А она?
Жданов руками развёл.
- Слов у меня не осталось. Она меня не слышит.
- Она любит тебя.
- Это замкнутый круг, мама. Когда-нибудь ей самой это надоест.
Он столько раз думал об этом, что надоест Кире однажды ждать и терпеть, а вот сегодня, после того, как она ему всё высказала, пребывал в растерянности, потому что не ожидал. На самом деле не ожидал. Привык к её просьбам, к заверениям, что всё у них будет замечательно, а она будет ждать столько, сколько потребуется, потому что любит, и если злилась, срывалась и гадости ему говорила, в основном про Катю, то потом в слёзы ударялась, а вот сегодня была зла. И те упрёки, что она ему в лицо бросала, были для него вновь, слишком серьёзные вещи Кира говорила, наверняка понимая, что назад после этого не повернёшь. А ему теперь оставалось только гадать, что дальше будет.
От раздумий его оторвал Малиновский. Андрей машину остановил, на светофор глянул, и после уже за телефоном в карман полез.
- Я не на работу, нет. Буду часа через два. А что случилось? Да? Ну ладно, подъеду в «Лиссабон». Только если опоздаю, ты Полянскому ситуацию сам обрисуй. Ромк, ну откуда я знаю? Как получится. Да, давай…
Телефон выключил и поморщился досадливо, на себя в зеркало заднего вида взглянув. Не до разговоров ему сейчас, не до разговоров. Сегодня он встречается с Катей, и они идут к врачу. Наступил день, которого он почти месяц ждал. И волновался не на шутку, а всё потому, что при прошлой встрече они с Катей всерьёз разругались, чего Жданов всегда старался избегать. Ей ведь нельзя волноваться! Но разговор, который он и так оттягивал всеми силами, имел место быть, и Катя, как он и ожидал, начала рьяно сопротивляться, он настаивал, и знал, что в этот раз отступать ну никак нельзя. От его способности доводить до её сведения свои решения в будущем очень много зависит.
- Возьми, - говорил он. – Возьми, слышишь?
- Нет.
- Катя!
- Мне не надо.
- Не надо? И очень даже хорошо. Только я не тебе даю, а своему ребёнку.
- Ему тоже не надо. – Глаза к потолку подняла, Андрей заметил, как нос наморщила, борясь с собой, и нехотя добавила: - Пока.
- Можно, это я буду решать?
- Нет!
Он, кажется, впервые в жизни зубами заскрипел.
- Господи, почему же ты такая упрямая? Это невозможно просто. Ты же не была такой, откуда всё это взялось?
Катя к нему повернулась, а Андрей вдруг понял, что обидел её.
- Я не возьму, Андрей.  Мне не нужно, мне Юлиана зарплату платит, более чем достаточно.
- Да и ради бога. Но не надо из меня делать не пойми что. Я и так…
- Что? – Она смотрела с претензией.
- Я делаю всё так, как хочешь ты. Вот как по написанному. Я, прежде чем приехать, звоню, чтобы не дай бог тебя не расстроить своим появлением, чтобы ты не заволновалась. Говорю что-то и в глаза тебе заглядываю! А потом жду – что ты мне в ответ скажешь? Чтобы подстроиться побыстрее. А ты только решаешь! И мою судьбу, и свою. Всё за всех решаешь! Последствий не боишься?
- Замолчи!
- Замолчу, - кивнул Андрей. – Как всегда. – Сунул кредитную карту ей в руку. – Она твоя, на твоё имя. Я сейчас пойду, а ты можешь её в унитаз спустить.
Вот так вот они поговорили при последней встрече. Он Кате потом звонил, прощения пытался просить, спрашивал, как она себя чувствует, она заверила, что всё в порядке, только голос был отстранённый, и Жданов снова долго не мог найти себе места и себя ругал за вспыльчивость. А Кира, наверняка, это видела, внутренне кипела, а он не заметил. Не до неё ему было.
К больнице он подъехал раньше Кати. Ждал её у крыльца, то на часы поглядывал, то по сторонам, уже звонить собрался, но вдруг её увидел. Она вышла из незнакомой машины, что минуту назад припарковалась на стоянке, тоже огляделась, поправила очки, а Андрей ей рукой махнул. Снова накатил странный испуг и тревога. Уже привычные чувства, каждый раз вылезали, как он Катю видел, в первый момент, никогда ведь не знал, чем их встреча закончится. А сейчас, пока возможность была, её разглядывал. Не виделись больше двух недель, и она ему совсем другой казалась. И уж точно прежнюю Катю Пушкарёву ничем не напоминала. Исчезли её любимые косички, волосы теперь длиннее и слегка вьются, она их в хвост забирала или закалывала наверх, что очень ей шло, но сказать Кате об этом Жданов так ни разу и не решился. Одежду выбирала не броскую, но что-то непременно элегантное, а сегодня вот на ней было пёстрое платье свободного покроя, уже с коротким рукавом, май выдался достаточно жарким, но Андрей всё равно нахмурился, наряд Катин не оценив. Какие-то складки на животе, ей не шло, а вот следующая мысль Жданова словно обожгла. Она живот прячет. Или не прячет, просто платье такое… для беременных.
Он нервно сглотнул.
Катя первой поздоровалась, подошла и посмотрела смущённо.
- Привет. Ты давно ждёшь?
Жданов рассеянно кивнул, приглядываясь к ней с недоверием. Потом опомнился и отрицательно замотал головой.
- Нет. Только приехал. – И невпопад добавил: - Здравствуй.
- Что-то не так? – спросила Катя.
На шаг отступил и снова на неё посмотрел.
- Нет… Ты отлично выглядишь.
Она не улыбнулась, не поблагодарила за комплимент, глаза отвела, кивнула коротко и поспешила к дверям клиники. Андрей с неудовольствием подумал, что, видимо, снова умудрился сказать что-то не то, и Кате это не понравилось. Глаза к небу поднял, последние силы собирая, и отправился следом за ней.
У врача пробыли около получаса. Андрей каждый раз нервничал жутко, в кресле ёрзал, врача, улыбчивую женщину лет пятидесяти, слушал, кивал, но всё больше хмурился. Она какие-то советы ему давала, поучала, улыбалась вкрадчиво, а Жданов от такого обхождения в этом кабинете только сильнее нервничать начинал. Единственная радость, когда к Кате поворачивался, та не отгораживалась и не отмахивалась от него, как бывало обычно, а улыбалась, стараясь подбодрить.
- Отдыхайте побольше, - говорила врач, провожая их до дверей кабинета. – Гуляйте, улыбайтесь. Андрей Палыч, к вам это тоже относится.
- А что, я плохо выгляжу?
- Нервничаете. А вы теперь за двоих в ответе.
Жданов криво усмехнулся.
- Это точно. – А сам на Катю быстро глянул.
В молчании спустились по лестнице вниз, в вестибюле Катя остановилась у большого зеркала, Андрей терпеливо дожидался в стороне. Всё думал о том, что сейчас они  разойдутся в разные стороны и слова врача о том, что он теперь в ответе и за Катю, и за их ребёнка снова растворяться  в их тягостном молчании и неловкости.
- Надеюсь, ты слова врача не забудешь? – сказал он, когда они на улицу вышли.
Катя повернулась к нему.
- Какие именно?
- О том, что отдыхать надо больше, - не удержался Андрей, и голос немного повысил. – А не мотаться с Юлианой по всяким…
- Андрей, прекрати. Ты же знаешь, что я нигде не мотаюсь.
- Правда? – Жданов только усмехнулся.
- Я делаю минимум из того, что могла бы. И отдыхаю, и ем нормально, и вообще…
- Что вообще?
Она плечами пожала, потом улыбнулась.
- Всё хорошо, о чём ты волнуешься? Даже врач это сказал, и анализы хорошие.
Андрей глаза к её животу опустил. Катя  это заметила, и он увидел, как она вдруг задохнулась. Смутилась, отвернулась от него. А он продолжал её разглядывать, потом спросил:
- Как у тебя дела?
- Хорошо. Ничего не случается, всё тихо и спокойно.
- Это хорошо.
- А… у тебя?
- Да так… Я всё решу.
Катя посмотрела с тревогой.
- В «Зималетто» проблемы?
- Нет, всё по твоему плану. Отец нарадоваться не может.
- Я тоже рада.
- Родители тебе звонят?
- Маргарита Рудольфовна сегодня позвонит. Обязательно.
Жданов изобразил улыбку.
- Ты ведь не против?
- Нет, конечно.
- Катя, - начал он, а она тут же отступила от него, словно опасность почувствовала.
- Мне нужно идти.
- Я отвезу.
Она не удержалась, и взгляд кинула в сторону стоянки. Андрей тоже посмотрел и увидел машину, на которой она приехала. Насторожился. Кто-то Катю ждал.
- Кто это?
Она неопределённо махнула рукой.
- Знакомый. Новый проект Юлианы. Ты не слышал? Он ресторан открывает. У него встреча со спонсором сегодня, мне нужно поприсутствовать. – А встретив выразительный взгляд Жданова,  заверила: - Я не устала. И это недолго, просто обед. А потом я домой.
Ему ничего не оставалось, как кивнуть. Спорить-то всё равно бесполезно, её разве свернёшь? Только сказал:
- Я позвоню… через пару дней.
- Хорошо.
Стояли и смотрели друг на друга, не знали, как расстаться по-хорошему. По-хорошему так и не научились.
- Давай я тебя отвезу.
Катя головой покачала.
- Поезжай на работу. Пока?
Он кивнул.
Очень некстати он оставил машину на дороге, теперь вот об этом жалел, так хотя бы повод появился Катю проводить до стоянки. А сейчас стоит и смотрит ей вслед, чувствуя себя до противности беспомощным.
- Где ты гуляешь всё утро? – налетел на него Ромка, как только Андрей в «Лиссабоне» появился. – Ты когда обещал приехать? Я Полянскому зубы заговариваю, заговариваю…
- Мы с Катей у врача были.
Малиновский выразительно посмотрел.
- О, это серьёзный повод.
- Вот именно.
Рома поотстал немного и головой покачал, и тут же разулыбался, когда они вместе к столу подошли, за которым их ожидал Полянский  и его деловой партнёр.
К вечеру Андрей чувствовал себя выжатым, как лимон. С отцом в ресторане поужинал, но как-то наспех, о делах насущных переговорили, Андрей о визите к врачу рассказал, а когда отец попытался  в очередной раз с ним о Кате побеседовать, от разговора ушёл. Воду минеральную залпом допил и поднялся.
- Пап, я пойду, хорошо? Устал сегодня. Надо выспаться.
Пал Олегыч спорить не стал, и Андрею удалось ускользнуть без особых потерь. Разговоры по душам его вконец утомили. Хотелось поскорее добраться  до дома, душ принять и спать. Пусть рано и время детское, но хотелось спать. Уснуть и не думать ни о чём.
- Ты что делаешь? – Андрей прошёл в спальню, ещё из прихожей Киру окликнул, но она отозваться не пожелала. Он пиджак снял, до спальни дошёл и в дверях остановился. – Что происходит?
Кира молнию на чемодане застегнула, выпрямилась и тогда уже на Жданова посмотрела.
- Устал?
- Устал, - проговорил он. В комнату прошёл, пиджак на спинку стула повесил, а сам украдкой оглядывался, не понимая, к чему готовиться. – Кира, что за чемоданы?
- Я уезжаю, - спокойно сообщила она.
- Куда?
- Меня Кристина в Праге ждёт, а потом… Я пока не решила.
Андрей повернулся к ней и руки в бока упёр.
- И что это значит?
- Я уезжаю, Андрюш, - повторила она. – Я всё решила.
- Очень интересно. Могла бы предупредить. – Он подошёл, и тяжёлый чемодан с кровати снял, поставил на пол. И вдруг его осенило: - Ты же мне весь день не звонила. Теперь понятно почему.
Кира стояла рядом, и за ним очень внимательно наблюдала. Потом сказала:
- Я от тебя ухожу.
Посмотрел непонимающе.
- Что?
Кажется, она сама испугалась своих слов, но спустя секунду повторила:
- Ухожу. Я не могу больше. – Головой покачала. – Думала смогу, а не получается. Это же… Это же всю жизнь с этим жить придётся. С тем, что она тебе ребёнка родила. И права на тебя имеет, а я теперь всегда буду на втором месте. И дети наши тоже будут для тебя на втором…
- Господи, Кира, ты хоть понимаешь, что за ерунду ты говоришь?
- Нет! В том-то и дело, что уже не понимаю. Кругом только твоя Катя. Катя, Катя и ребёнок её! То есть, ваш. Вот и оставайся с ней, и делай, что хочешь. А я… - Она задохнулась и кулаком его в грудь ткнула. – Знаешь, что я тебе скажу, Жданов? Я больше никогда не буду жить так, чтобы на меня пальцем показывали. Ни одного повода больше в моей жизни не появится. Тебя не будет, и повода не будет. А ты как хочешь, так и живи.
Андрей стоял и молчал. Всё происходящее казалось невероятным, и он, если честно, ещё ждал, что вот сейчас Кира разрыдается, начнёт требовать от него каких-то клятв и обещаний, а чемоданы её… Чемоданы пустыми окажутся. Но Кира хоть слёзы и вытирала, но продолжала собираться, и Жданов не сразу понял, что она настроена более чем решительно. Только когда она жакет надела, и каждые две секунды смахивая слёзы, принялась пуговицы застёгивать, спросил:
- Ты серьёзно?
- Да. – Нервно закивала. – Я уезжаю.
- Прямо сейчас? Девять вечера, Кира.
- Сейчас такси подъедет. Ты с чемоданами поможешь?
- Бред какой-то.
Он бестолково уставился на собранные чемоданы, а Кира подошла и осторожно прикоснулась к его плечу. Рукой провела, а потом лбом прижалась.
- Наверное, я пожалею, уже завтра пожалею. Но я, правда, больше не могу. Она виновата, она всё испортила… Я когда эту инструкцию читала, мне её даже жалко было. На самом деле жалко. Я всё думала, почему же с такими, как она, всё самое страшное и происходит, почему не везёт им так. Сами, наверное, виноваты. Себя ведь любить надо. Я ведь искренне считала, что уж такую, как Пушкарёва, никто не полюбит, а уж тем более ты. А потом… - Глаза закрыла. – Это всё какой-то кошмарный сон, а я проснуться никак не могу. Ты понимаешь, я ведь ненавижу тебя, когда ты думаешь о ней. Я столько терпела, столько лет ждала, думала, что уж хуже-то не будет. А стало совсем невыносимо. Поэтому я уезжаю.
Она замерла, по-прежнему прижимаясь к его плечу, ждала его реакции, а Андрей выдержал паузу, а потом кивнул.
- Я понимаю.
Кира отстранилась.
- Что ты понимаешь?
- Тебя.
Из прихожей послышался звонок домофона, а Кира горько усмехнулась.
- Ничего ты не понял, Андрей.
- Я понял, Кира, - проговорил он еле слышно, когда такси отъезжало от дома. Андрей руки в карманы брюк сунул и скупо улыбнулся, когда увидел, что Кира смотрит на него из окна машины.
«Всё я понял. Ты ждала, что я тебя остановлю».

6.

- Чёрт знает что такое, - возмущённо проговорил Андрей, разглядывая свой чемодан, словно всерьёз по нему соскучился. Что и не мудрёно, несколько лишних часов в аэропорту Киева вывели его из терпения. Туман у них, видите ли. И даже оказавшись в Москве, успокоиться никак не мог.
- Прекрати ворчать, - улыбнулась ему Надя. Её, кажется, ничто расстроить не могло, она всегда пребывала в благодушном настроении. – Прилетели ведь уже.
- Прилетели, - согласился Жданов.
- Глядя на твоё недовольное лицо, можно подумать, что ты всерьёз по родине истосковался.
Он поневоле  улыбнулся ей в ответ, и за ненужное раздражение себя отругал.
- Нормально всё, - решил он её успокоить. Свой и её чемодан подхватил и направился к выходу.
- Очень хорошо, что нормально.
Загружая чемоданы в багажник такси, Андрей на Ткачук взглянул в задумчивости. Уже некоторое время с мыслями собирался, не зная, как её об этом спросить.
- А ты номер в гостинице забронировала?
Она странно на него посмотрела, в некотором замешательстве, ему, правда, понятном, раз он в Киеве останавливался у неё дома, а не в отеле номер снимал, но Надежда быстро с собой справилась, и кивнула.
- Конечно. Где и в прошлый раз.
- Вот и отлично.
Они вместе сели на заднее сидение, Андрей в окно смотрел, призадумавшись, а потом почувствовал, как Надя взяла его под руку. Повернулся к ней.
- Что?
Она головой покачала, но вышло у неё несколько игриво.
- Ты меня на обед пригласишь? Или на ужин. Мы ведь так и не отпраздновали.
- Правда? А вчерашний банкет в ресторане, это что такое было?
Она рассмеялась.
- Это  был праздник для всех. А для нас двоих?
Она улыбалась ему, смотрела по-особенному, а Жданов мысленно вздохнул. Если честно, сейчас, оказавшись в Москве, у него времени на Надежду совсем не оставалось. Но как ей это объяснить, помягче, так сказать, он не знал. И даже на гостиницу ей намекнул специально, подозревал, что она рассчитывала пожить у него, что он её к себе пригласит. Андрей делать этого не собирался и решил изначально всё по своим местам расставить. Обманывать девушку ему не хотелось, а правду сказать смелости не хватало. В конце концов, Надя замечательная, просто он… Просто ему сейчас совсем не до романов, тем более серьёзных.
- Пока рано об этом говорить, Надюш. Мне нужно встретиться с отцом.
- Понятно. – Она вроде расстроилась, но за руку его взяла покрепче и даже к плечу его прижалась, расслабившись. – Хорошо, поезжай к родителям. Куда хочешь поезжай.
- Не обижайся.
- Не обижаюсь. Я вообще обижаться не умею. Я понятливая.
Андрей усмехнулся.
- Я заметил.
- Очень хорошо. Я старалась.
Он всё-таки рассмеялся и попросил:
- Замолчи.
Надя всё-таки уговорила его домой не ехать, как – совершенно не понятно, но через час Андрей уже принимал душ в её гостиничном номере и думал, зачем он всё так усложняет. Да, Надя ему нравится, с ней просто и объяснять ничего не нужно, она готова довольствоваться тем, что он в состоянии предложить, но это ведь не справедливо. Хотя, с другой стороны, почему не справедливо? Они взрослые люди, и уж ей-то он точно ничего не обещал, поэтому Надя не настаивает ни на чём и ничего не требует. Но, кажется, всерьёз им увлеклась. А он?
А у него ни времени, ни сил на это нет.
Она постучала в дверь ванной комнаты.
- Андрюш, обед принесли.
- Иду.
Дежурный халат на себя надел, лицо ещё раз краем полотенца вытер и дверь открыл.
- Устал? – Надя улыбнулась ему и поставила перед ним тарелку. – Выспаться тебе надо.
- Да? Что, вид у меня помятый?
- Усталый.
- Зато отец сразу поверит, что я работал.
- Да уж, поверит. – Надя тоже за стол присела и несколько секунд жующего Жданова разглядывала. Потом спросила: - А мне когда в «Зималетто» приехать?
Андрей плечами пожал.
- Не знаю… Надь, вот что ты сейчас мне такие вопросы задаёшь? Неплохо было бы мне самому до работы добраться, а уж потом…
- Пал Олегыч, наверное, удивится моему приезду, да?
- Почему? Ты же хотела некоторые нюансы прояснить.
- Андрюш, ну ты же понимаешь, что я могла бы и по телефону их прояснить. Но я приехала.
- И ты собираешься об этом моему отцу рассказать? – Он усмехнулся. – Думаю, твоё ответственное отношение к делу его порадует.
- Не сомневаюсь. – Надя наблюдала за ним с лёгкой улыбкой, потом ногу на ногу закинула и теперь пальчиком его ноги касалась.
Жданов только головой покачал и глянул на неё исподлобья.
- У меня обед.
Настаивать она не стала, ногу отодвинула, чтобы его не смущать, а сама на стол облокотилась, подперев подбородок рукой.
- Вижу.
Отец позвонил сам, не дав ему толком закончить обед. Андрей из-за стола поднялся и с телефоном на балкон вышел. Только раз на Надю оглянулся, заметил, что она подозрительно загрустила, как только одна осталась. Вяло ковыряла вилкой салат и глаз от тарелки не поднимала.
- Да, вернулся, пап, - сказал он в трубку и от Ткачук отвернулся. – Устал. В Киеве несколько часов просидели, туман у них там. – Рассмеялся в ответ на слова отца. – Да отлично всё, подписали, я же вчера тебе звонил…
Они говорили ещё несколько минут, Андрей на перила облокотился и смотрел вниз с десятого этажа, порадовался, когда узнал, что отец сегодня занят, то есть, у него самого до завтра есть возможность передохнуть. А когда телефон выключил, в задумчивости вдаль посмотрел, не спеша в номер возвращаться. Телефон в руке покрутил, а затем, не сомневаясь больше, быстро набрал знакомый номер, но услышав в ответ монотонное бормотание автоответчика, чертыхнулся. Набрал домашний Пушкарёвых.
- Елена Санна, здравствуйте. Да, вернулся, только что. А Катя дома? У неё телефон выключен. – Выпрямился, услышав ответ. – Что?
- Андрей, ты только не волнуйся, - торопливо заговорила Елена Александровна. – Всё уже хорошо. У неё давление поднялось, но сейчас уже получше.
- Получше? Елена Санна, она дома?!
- Нет, говорю же тебе, в больнице. Три дня уже.
- А мне-то почему не сообщили?!
Елена Александровна в оправдание проговорила что-то невнятное, Жданов только разозлился больше, а когда почувствовал чужое прикосновение, вздрогнул и резко обернулся. Надя смотрела удивлённо, а когда рот открыла, чтобы что-то сказать, он жестом попросил её замолчать.
- Где она, Елена Санна?
- Ты поедешь сейчас?
- Ну, конечно, сейчас! – Он лицо потёр.
- Андрюш, что случилось? – спросила Надежда, когда он, наконец, телефон выключил. – Что-то с родителями?
- Нет. – Жданов головой помотал, остановился на секунду, соображая, потом кинулся в спальню переодеваться.
- Ты уезжаешь? Ты можешь сказать, что случилось?
Он руками на неё замахал.
- Не спрашивай меня ни о чём, мне не до тебя! – Понял, что обидел её, и виновато посмотрел. – Прости. Но мне на самом деле… не до тебя. Всё потом, хорошо?
- Кто-то в больнице?
Андрей голову в вырез футболки сунул, подумал и кивнул.
- Да. Кто-то… в больнице.
До больницы добрался только через час. Волновался жутко, и даже не волновался, а боялся. Мерещились какие-то ужасы, и хоть Елена Александровна пыталась его успокоить, говорила, что Кате лучше, но от этого Андрей только больше нервничал. Если ей сейчас, в больнице, лучше, то было совсем плохо? А она опять ему не позвонила. Опять не позвонила!
В отделение его впускать не захотели. Серьёзная, приземистая медсестра стояла насмерть, и как Андрей не пытался её убедить, что ему нужно увидеть… свою жену (а что ещё он мог говорить, оказавшись среди огромного количества беременных женщин?), что он только что из командировки вернулся, не знал ничего, пропустить в отделение его всё равно отказались.
- Есть приёмные часы, молодой человек. Сейчас тихий час.
- Я буду вести себя тихо, - пообещал он, а женщина лишь возмутилась.
- Вы смеётесь?
- Да нет, кажется, это вы надо мной издеваетесь. Не хотите меня впускать, тогда позовите её.
- Вот как вам не стыдно?
- Мне?
- Конечно, вам. Или думаете, что она просто так здесь оказалась? Может, ей вставать нельзя?
- Как нельзя? – эхом повторил он за медсестрой и понял, что от испуга ему совсем не дышится. – Где врач?!
К главному врачу отделения его проводили, но видимо, только потому, что он успокаиваться никак не желал. И голос его, не смотря на тихий час, прокатывался по гулким коридорам и пациенток начал волновать.
- Зря вы так разнервничались, Андрей Палыч, - упрекнул его пожилой врач, когда после недолгой бестолковой беседы, они с Андреем, пройдя по пустому коридору отделения, вышли на лестницу и теперь спускались по ступенькам. – Ничего страшного у нас здесь не происходит.
- Разнервничаешься тут. – Андрей не удержался и осторожно вздохнул полной грудью. – С ней точно всё в порядке?
- Нет, конечно. Я вашей жене так и сказал: не нужно думать ни о чём плохом. Все эти мысли и проблемы отодвинуть, на потом. На год.
- На год? – Жданов непонимающе взглянул. – Почему на год?
- Чтобы нормально выносить, родить и выкормить. Это самое важное.
Андрей закивал под пронзительным взглядом врача.
- А вы помогать жене должны, а вы вместо этого чем занимаетесь?
- Чем? Работаю.
- Вот именно. – Они вышли через маленькую дверь на улицу и оказались в больничном парке. Андрей огляделся, а врач рукой указал. – Вот, жена ваша, гуляет. Хотя, должна бы отдыхать. – Он остановился и пальцем погрозил своим пациенткам, расположившимся на скамейке в парке. – Когда-нибудь вы у меня дождётесь, девушки! Сколько раз вам говорить можно про режим? Я вот Елизавете Аркадьевне на вас нажалуюсь, раз вы меня не слушаете.
- Да не могу я днём спать, Олег Михайлович, - отозвалась одна из беременных девушек, но Андрей уже не слушал. Катю увидел, вполне здоровую, только бледную, настолько, что с лица, кажется, все краски стекли, и почувствовал огромное облегчение. Оно нахлынуло в один момент и последних сил лишило, кажется, даже руки затряслись. Ему нужно было её увидеть, самому, убедиться в том, что другие говорили – страшного ничего нет, на слово он так никому и не поверил.
Катя же, увидев его, на мгновение растерялась, потом со скамейки поднялась, и Андрей заметил, как она рукой живот придерживает. Они не виделись дней десять, после показа его ещё сильнее закрутили дела, и теперь при каждой встрече он только отмечал, что живот у неё всё больше становится, а ей самой всё тяжелее. Она быстро уставала, но старалась вида не показать, ему, по крайней мере, а рука теперь сама по себе на живот постоянно ложилась. Жданов сглотнул и к Кате направился, стараясь сдерживаться и шаг не ускорять. Мельком девушкам, оставшимся сидеть на скамейке, улыбнулся, взгляды их, полные любопытства проигнорировал, и вместе с Катей отошёл чуть в сторону. Пока возможность была, её разглядывал, заметил, как она нервно одёрнула кофту трикотажного спортивного костюма и снова живот погладила.
- Что случилось? – вырвалось у него, а она остановилась, повернулась к нему, и, кинув сначала быстрый взгляд за его спину, на него, наконец, посмотрела. Головой покачала.
- Ничего страшного. У меня давление поднялось, и я в обморок упала. Жарко было.
- Жарко? – Андрей замолчал и мысленно сосчитал до десяти, хотя на Катю смотрел укоряюще. – Вот что ты делаешь, а?
Она глаза опустила и прикусила нижнюю  губу.
- Всё уже нормально. А ты… Всех переполошил?
Жданов тоже через плечо глянул, врача не увидел, и снова повернулся к Кате.
- Они меня впускать не хотели.
На её губах появилась едва заметная улыбка.
- Как только посмели.
- Кать, посмотри на меня, - попросил он тихо. Она снова головой замотала, а Андрей заметил, как у неё губы затряслись. – Ну, не плачь. Слышишь?
- Я домой хочу,  – вдруг пожаловалась Катя и совершенно по-детски носом шмыгнула, а рука поднялась, чтобы снять очки и слёзы вытереть.
Андрей к ней шагнул и обнял, ни на секунду не задумавшись о последствиях. Он в этот момент вообще ни о чём не думал, только слёзы её, трясущиеся губы и на все доводы и причины к ней не приближаться, уже наплевать. Обнял, даже не удивившись тому, что Катя, вместо того, чтобы его оттолкнуть, сама к нему прижалась. И всерьёз расплакалась, уткнувшись носом в его плечо.  Андрей её по спине гладил, чувствовал, как она к нему животом прижимается, и это было так удивительно, так трогательно, что даже слов не находилось, чтобы передать. Волосы с её щеки убрал и поцеловал.
- Я тоже испугался, - шепнул он ей на ухо. – Пока сюда ехал, чуть с ума не сошёл. А они ещё и не пускают… - Почувствовал странный толчок и резко отодвинулся, на живот Катин посмотрел. Потом нервно усмехнулся. – Кажется, она на меня ругается, что не появлялся долго. Сядь на скамейку. – Сесть ей помог и снова обнял, чувствуя странную тревогу оттого, что Катя такая тихая и даже не возражает против его прикосновений. Снова в плечо его уткнулась, отворачиваясь от него, и только всхлипывала. – Ты успокоилась?
- Нет…
- Ты почему мне не позвонила? Должна была сразу позвонить.
- Зачем? Ты только уехал… Ты бы обратно сорвался.
- Конечно, сорвался бы. – Погладил её по волосам. – Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо. Как жара спала, так мне сразу лучше стало. А они выписывать меня не хотят.
- Олег Михайлович твой сказал, что в пятницу выпишет. Несколько дней осталось. Неужели не потерпишь?
- Потерплю, конечно.
- Вот и умница. – Посмотрел, как она живот гладит. – Толкается?
Катя кивнула. Андрей прижался губами к её виску.
- Всё хорошо.
Катя глаза закрыла, а носом  прямо в шею Жданову тыкалась. Дышала осторожно, боясь снова на рыдания сорваться, запах его одеколона чувствовала, тяжёлую руку на своём плече, невероятно горячую ладонь, и мысленно себя ругала. С головой себя сейчас  выдаёт, а сил отодвинуться нет.
- А я тебе даже не привёз ничего, - опомнился вдруг Андрей. - Сорвался, как сумасшедший.
- Не нужно мне ничего, родители меня закормили.
- И фруктами?
- И фруктами.
- Это хорошо. И что, совсем-совсем ничего не хочется?
- Чёрной смородины хочу.
Жданов улыбнулся.
- Во-от. А то даже странно. Ничего-то она не хочет.
Катя вытерла глаза и пригладила волосы, надеясь хоть как-то себя в порядок привести.
- А ты сегодня вернулся?
- Часа два назад. А телефон почему выключен у тебя?
Плечами пожала.
- Он мне здесь не нужен.
- Отругать бы тебя.
- Не надо.
Катя осторожно сдвинулась на скамейке в сторону от него, но Андрей вдруг наклонился к ней и обнял, ладони легли на её живот, а у неё дыхание снова сбилось. Отвернулась от Жданова и пальцы к губам прижала, чтобы не тряслись.
- Не пугай меня так больше, ладно? – шепнул он ей на ухо. – Обе не пугайте. Двойной стресс я не переживу.
Катя улыбнулась сквозь слёзы и пообещала.
- Я с тобой разговаривать буду, как Валерий Сергеевич, - немного ворчливо говорил Жданов, когда Катя вышла его проводить на крыльцо больницы. – Приказ: не плакать и не нервничать.
Катя тихонько в бок его пихнула.
- Хватит.
Он улыбнулся.
- А как с тобой ещё разговаривать? Только командирский тон понимаешь. Ладно, - сменил он гнев на милость, - осталось несколько денёчков, потерпи, я каждый день буду приезжать.
- Не выдумывай, тебе некогда.
- Правда? Но я уж как-нибудь покручусь. А ты врачей слушай.
- Они мне ничего не говорят, наблюдают просто. А витамины я могу и дома пить.
- А ты пей здесь.
- Ты… родителей своих не пугай. Скажи, что всё хорошо.
- Скажу. – Он руку поднял, чтобы по щеке её погладить, но Катя увернулась.
- Иди.
Он в такси сел, а сам на Катю всё оборачивался. Не нравилось  ему, что она на крыльце одна стоит, а тут ещё ветер поднялся, волосы её трепал, а она всё не уходила, смотрела машине вслед.
Пришлось снова ехать в  гостиницу, хотя бы для того, чтобы вещи свои забрать, да и ключи от квартиры в пиджаке остались, который Андрей и не подумал  забрать, убежав второпях. А сейчас Надю видеть не хотелось, объясняться с ней, но делать было нечего. В дверь номера постучал и та почти тут же распахнулась.
- Андрюш, ну так же нельзя! Всё забыл – и телефон, и ключи твои я нашла. Между прочим, тебе звонили. Но я не ответила, не волнуйся.
- Я и не волнуюсь. Я вещи заберу да домой поеду, хорошо?
- Не останешься? – искренне удивилась она.
Головой качнул.
- Нет. Надо выспаться, раз уж у меня сегодня выходной. – Прошёл в комнату, огляделся по сторонам. – А чемодан где?
Надя остановилась совсем рядом с ним и руки на груди сложила.
- В спальне, где ты его и оставил. Андрюш, может, ты мне расскажешь?
- Что?
- Кто в больнице?
- Всё обошлось.
Она разглядывала его некоторое время, потом сказала:
- Я не об этом тебя спросила.
Жданов до спальни не дошёл и к Наде вернулся.
- А если я не хочу рассказывать?
- Может, и не хочешь, – согласилась она негромко. Отвернулась от него, расстроенная, а Андрею стало неловко.
- Извини, Надюш. Не в тебе дело, просто у меня… - Он только руками развёл.
- Свои дела и проблемы, - невесело подсказала она.
- Да, наверное, так.
- А я не вписываюсь.
- Этого я не говорил.
- А этого и не требуется, Андрюш.
- Ты на что-то обижаешься?
Она отрицательно покачала головой.
- Нет, на что мне обижаться?
- Вот именно.
Надя странно смотрела на него, пытливо. Андрей насторожился.
- Хочешь меня о чём-то спросить?
Она секунду раздумывала, но, в конце концов, кивнула.
- Наверное, да. Скажи, это правда, что… одна девушка от тебя ребёнка ждёт?
Жданов широко улыбнулся, правда, во взгляде чётко обозначилось недовольство.
- Кто сказал?
- Слухи.
- Слухи, - многозначительно повторил он.
- Так это правда? – Надя внимательно приглядывалась к нему. - Ты к ней ездил?
- К ней, - не стал он скрывать. - И да, это правда.
Надежда в кресло присела и стянула на коленях полы халата.
- Вот значит как. А я думала, врут.
- О таких вещах врут редко. Скорее уж смакуют подробности.
- Ты из-за этого с Кирой расстался?
- Тебе любопытно?
Надя серьёзно посмотрела.
- Нет, мне интересно. По-хорошему интересно. Или тебе убежать не терпится?
Убежать, конечно, можно было. Ничего не объяснять, потому что не должен. И Андрей так и поступил бы, но удержало именно то, что это была Надя, которая  в Москву-то в последнее время приезжала именно к нему, а не по своим делам. А он никогда не считал нужным ей что-то рассказывать про себя. Она проявляла такт, сама к нему в душу с вопросами не лезла, но Жданов замечал, как смотрит на него порой, с надеждой, а ему её подбодрить, кроме как дружеской улыбкой, было нечем. Даже раскаялся в том, что поддался однажды и отношения их довёл до постели. Она была красивая, милая, понимающая, ему нравилась её улыбка, он позволил себя соблазнить, но большего ему было не нужно. А ей хотелось. И в итоге это расхождение в ожиданиях всё испортило, именно сейчас портит. Было понятно, что после сегодняшнего разговора, понимать они друг друга перестанут раз и навсегда.
Андрей на подлокотник дивана присел, а на Ткачук взглянул устало.
- Что ты хочешь знать?
- Я ни о чём тебя не спрашиваю. Вообще-то, надеялась, что ты сам рассказать захочешь.
- А мне кажется, тебя уже просветили.
- Говорили, что одна девушка от тебя беременна. – Надя помедлила, потом добавила: - Твоя бывшая секретарша.
- Катя не просто секретарша. Но это не так важно. И она от меня беременна. Кстати, насчёт Киры ты тоже права. Она не смогла справиться со всем этим, и со слухами, как раз, тоже,  и уехала. Правильно поступила. Самому мне никак смелости не хватало точку поставить.
- А ребёнок?
Андрей непонимающе посмотрел.
- Скоро родится. – Улыбнулся. – Дочка.
- А девушка эта?..
- Эту девушку зовут Катя.
- Ты на ней… - Смотрела вопросительно, и Андрей всё понял сам.
- Нет, не женюсь. Не все, знаешь ли, замуж за меня хотят. Она не хочет.
- А ты звал?
- Звал. Раз пять, потом перестал.
Она голову опустила и задумалась, на него не глядя. А Андрей поднялся.
- Я пойду, Надь. Я на самом деле устал.
- С ней всё в порядке?
- С Катей? – Поднял с пола чемодан. – Слава богу, да. Давление поднялось, что ли. Скоро выпишут.
- Ясно. А ты?
- А я теперь всегда должен быть рядом. Пора исправлять свои ошибки.

Андрей постоянно поглядывал на часы, в ожидании появления Короткова. Пил в баре чай и без конца оборачивался на лифт, взглядом с любопытной Тропинкиной сталкивался и возмущённо зыркал на неё, правда, смутить так и не сумел. Маша без зазрения совести его разглядывала и, видимо, прикидывала, что подружкам своим расскажет, когда они соберутся в курилке посплетничать.
Фёдор из лифта выскочил, принялся оглядываться, словно впервые в офисе «Зималетто» оказался, выглядел запыхавшимся, а углядев Жданова у барной стойки с облегчением выдохнул.
- Андрей Палыч, - завопил он, а когда Андрей ему кулак продемонстрировал, испуганно примолк. Подошёл и протянул Андрею пакет.
- Достал? – обрадовался Жданов.
- Еле нашёл. Она кончается уже, но вкусная. – Засмущался. – Я попробовал. Ну, чтобы кислую не покупать.
- Давай сюда. – Андрея в пакет заглянул, на чёрные, крупные ягоды  полюбовался, а курьеру руку протянул. – Спасибо, Фёдор, премию ты в этом месяце заработал.
- Да ладно!.. – Коротков заулыбался, а потом брякнул: - Катя смородины захотела?
Жданов в него взгляд упёр, отчего Фёдор тут же занервничал, но Андрей долго его пытать не стал, поднялся и снова на часы взглянул. А Короткова предупредил:
- И, Фёдор, рот на замок закрой.
- Да что я, не понимаю?
- Я как раз надеюсь, что понимаешь.
В этот раз он, как законопослушный гражданин, в больницу явился в отведённые для посещения часы. Припарковался, пакет, в который была упакована банка с ягодами, с заднего сидения достал, а когда уже выходить из машины собрался, вдруг заметил Катю. Она стояла на крыльце, а рядом с ней какой-то парень. Они разговаривали, а потом Катя рассмеялась. А вот Жданов нахмурился. Из машины он всё-таки вышел, правда, обнаруживать своё присутствие не спешил. Приглядывался к парню, да и к Кате тоже. Совсем ему не нравилось, как спокойно они беседуют, и улыбки их не нравились.
- А ведь я тебя предупреждал, что надо аккуратнее быть, отдыхать побольше. А ты совсем никого не слушаешь.
- Слушаю, Миша. Это всё жара.
- Притворимся, что я поверил твоему объяснению.
- А как ты можешь не поверить, если это правда?
Они  снова рассмеялись, а Андрей сурово сдвинул брови. По ступеням поднялся, а Катя когда его увидела, улыбаться тут же перестала и вроде испугалась немного. Растерялась, испугалась, смутилась даже. А Андрея это только подзадорило.
- Привет, - сказал он, подходя. На Борщёва глянул, а сам у Кати строго поинтересовался: - Что ты на ветру стоишь?
- Мы только вышли, - проговорила она, переводя настороженный взгляд с Андрея на Мишу и обратно.
Жданов Михаилу улыбнулся, правда, радушной эту улыбку никак нельзя было назвать.
- Вот и замечательно. Тогда прощайся, нечего на сквозняке стоять.
Катя рассерженно на него уставилась, не зная, как реагировать на его бестактность, а потом решила поступить правильно, и вместо того, чтобы начать объяснять что-либо потерявшемуся под напором Жданова Михаилу, представила их друг другу, стараясь выдерживать официальный тон. Андрей губы недовольно поджал, но руку для приветствия Борщёву протянул. Тот сказал:
- Очень приятно, - и Андрею пришлось проговорить в ответ:
- Мне тоже. – Но про себя отметил кислое выражение на лице Михаила, и можно было только порадоваться тому, что малину он ему испортил. Очень вовремя. Хотя, если честно, по душам бы с ним поговорил. Ведь тут даже гадать не надо, всё по взгляду Михаила ясно, он сюда не просто так приехал, и совсем не из дружеских побуждений, визитом вежливости тут и не пахло. А Катя стоит и беседует с ним! Андрей посверлил её взглядом. Что ещё она ему рассказать забыла?
Борщёв ещё разок на него взглянул, в замешательстве, а потом Кате улыбнулся.
- Поеду я, Катюш. – Жданов фыркнула в сторону: «Катюш!». – А ты лечись. Как следует, это сейчас важно.
Она кивнула и руку Михаилу протянула. Жданов всерьёз нахмурился, наблюдая их рукопожатие.
- Спасибо, Миша. Хотя, приезжать не стоило, тебе же некогда совсем.
- Ну, для тебя я немного времени найду. – Миша искоса на Жданова глянул и шагнул вниз со ступенек. – До свидания.
- До свидания, - кивнул Андрей и кинул на Катю, которая его в спину кулаком ткнула, выразительный взгляд. – Пойдём уже, - проворчал он, как только Борщёв спустился по ступенькам. Катю под локоток подхватил и в сторону дверей развернул. – Простыть, что ли, хочешь? Ты вообще о чём-нибудь думаешь?
Катя на него рассердилась, глаза воинственно заблестели, и локоть свой решительно освободила.
- Так ведь нельзя, Андрей! Человек пришёл меня навестить, а ты его попросту вынудил уйти!
- Я вынудил? Да он сам ушёл, попрощался даже!
- А что ему оставалось?
- Катя, ты говоришь какие-то глупости… - Лифт вызвал, секунду молчал, потом потребовал ответа: - А кто это вообще был?
Катя воротник кофточки расправила, от Андрея отвернулась, но после паузы сказала:
- Я же тебе рассказывала. Михаил Борщёв. Новый проект Юлианы. Он ресторан открывает.
- И что, ему рядом с Юлианой не сидится? В который раз я его вижу?
- Я с ним работала. Я, понимаешь?
- Понимаю. И с самого начала тебе говорил, что от работы твоей ничего хорошего не будет!
Катя в лифт вошла и к Жданову повернулась.
- Андрей, ты зачем приехал? Поругаться?
- Нет, - тут же сбавил он обороты. – Я просто… Тебе отдыхать надо, а тут приезжают всякие.
- Замолчи, - попросила его Катя, и пока лифт поднимался, они и правда молчали.
- Как ты себя чувствуешь? – в конце концов, спросил Андрей. – Тебе лучше?
- Да, я ещё вчера тебе об этом сказала.
- Сказала, - вяло согласился Жданов. Если честно, он надеялся, что сегодня повторится вчерашняя ситуация, и Катя будет такой же мягкой и податливой, но ожидания не оправдались. Или она на самом деле разозлилась на него из-за этого Борщёва? Ну да, возможно, он немного переборщил…
- В пятницу меня пообещали точно выписать.
- Да? – Он оживился. – Замечательно. А родители тебе привет передавали. Мама приехать хотела, но я отговорил.
- Правильно. Со мной ведь уже всё хорошо.
- Ты пока об этом только говоришь, - не удержался Андрей. – А сама на сквозняке стоишь!..
Перед дверью своей палаты Катя остановилась и на Жданова посмотрела с претензией.
- Я всё уже поняла. Не буду больше. И голос не повышай, а то люди, непривычные, пугаются.
Он невольно заулыбался.
- А вот преувеличивать не надо. – В лицо её вгляделся, с облегчением отмечая, что сегодня Катя уже не выглядит такой бледной.
- Я сейчас ещё кофту возьму, и можем погулять.
- Давай, - согласился Андрей, в палату вошёл и поздоровался: - Добрый день, дамы. Как дела?
Две девушки с интересом посмотрели, одна из них закрыла любовный роман, что читала, на локте приподнялась, и проговорила:
- Здравствуйте, здравствуйте. Кать, у тебя сегодня хоровод гостей.
- Он что, сюда поднимался? В палату? – зашипел на Катю Жданов, а она пальцем на свою кровать указала, и он послушно сел.
- Пироги ешь, - сказала она. – Мама утром принесла.
Пирог он взял, хотя выглядел при этом достаточно уныло, а Катя ему сок в стакан налила. И на стул присела рядом.
- Вот зря ты на меня сердишься, - начал он вполголоса, чтобы девушкам на соседних койках не мешать разговаривать. – Я же беспокоюсь.
- Вот я именно так всё и поняла.
- Ты на что намекаешь?
Катя вдруг смутилась, глаза отвела, а Андрей понимающе улыбнулся. А потом вдруг вспомнил про свой пакет.
- Я же тебе привёз, - пирог в рот сунул, а из пакета банку со смородиной достал.
Катя ахнула и банку у него забрала.
- Ты куда за ней ездил?
- Не я, - повинился Андрей, - Коротков ездил. Надо же ему чем-то заниматься, а то только Тропинкиной глазки строит.
- Или она ему.
- Или она ему, - согласился Андрей. Сок допил, а когда Катя в рот несколько ягод положила, улыбнулся, наблюдая за ней. – Вкусно?
Она кивнула и протянула ему ладошку с ягодами. Он несколько в рот положил.
- Что-то я вчера не подумал, - сказал Андрей, когда они на улицу вышли и теперь не спеша шагали по дорожке. Жданов сам руку Катину взял и на свой локоть положил, и даже ладонью её накрыл, чтобы вырываться не вздумала. – Надо бы тебе отдельную палату. Ведь здесь есть отдельные?
- Есть. Но что я там делать буду?
- Лечиться, Кать.
- Не хочу. Девочки хорошие, и палата на троих, это же нормально. А у Иры уже второй будет ребёнок, она нам много рассказывает.
Жданов хмыкнул.
- Замечательно. Не холодно тебе?
Катя головой покачала.
- Ты ведь не собираешься на работу возвращаться? – завёл Андрей, интересующий его разговор. – После такого…
- Не собираюсь, - перебила его Катя и осторожно пошевелила пальцами, согретыми ладонью Жданова. Украдкой на лицо Андрея глянула. Если бы он знал, что она сейчас чувствует, идя рядом с ним вот так, совсем рядом, сердце, как у пойманной в силки птички колотится. – Я и так собиралась уходить в декрет.
- Вот и хорошо. А то я боялся, что придётся с тобой и по этому поводу ругаться.
- Некоторые и  дольше работают, Андрей.
- Я очень за них рад, а ты дома посиди. Что, у тебя дел нет?
- Есть, конечно. Я ещё ничего не покупала. Коляску надо, кроватку.
Жданов покивал с серьёзным видом.
- Всё купим.
- У меня складывается такое впечатление, что ты лично по магазинам собрался.
- А почему нет?
- А время найдётся, Андрей Палыч?
Он на неё посмотрел с улыбкой.
- Конечно, Катенька.
Пушкарёва тут же отвернулась.
- График я свой разгружу, - пообещал он, как ни в чём не бывало. – Кстати, а зачем тебе кредит?
Катя даже с шага сбилась. Посмотрела изумлённо.
- С чего ты взял?
- Мне Зорькин сказал. Он утром в банк поехал, я думал, что по нашим делам, а он говорит, что тебе надо. Ты что задумала?
Катя не знала, куда деться от его пытливого взгляда.
- Ничего. Я просто попросила его узнать, - и в сторону добавила: - а он взял и разболтал всё.
- Что разболтал? Кать, зачем тебе деньги? На карточке кончились? Так я ещё дам.
- Не в этом дело, и вообще… Не хочу я о деньгах разговаривать.
- Ты вообще о многом не хочешь разговаривать. А я знать хочу.
Она секунду раздумывала, потом призналась:
- Я попросила его узнать про кредит, на квартиру.
- Квартиру?
Катя сделала неопределённый жест.
- Я просто размышляю, Андрюш. Ничего конкретного. Просто у меня есть некоторая сумма, от «НикаМоды» осталась, но на квартиру всё равно не хватит. – Махнула рукой. – Да и думать об этом рано, после родов я всё равно ещё с родителями поживу.
Андрей кивнул,  соглашаясь, но сам задумался.
- В принципе, квартира – это то, что надо.
- А вот этого я не слышала. Не надо ничего придумывать, денег я не прошу.
Жданов улыбнулся, когда Катя привычно зафыркала на него, к ней наклонился и шепнул прямо на ухо, отчего у Кати мурашки по коже побежали:
- Я пока и не предлагаю.
Пушкарёва от него отодвинулась, но руку освобождать не стала. Этому Жданов от души порадовался. Они как раз вернулись к зданию больницы, и он рискнул предложить:
- Ещё пройдёмся?
Они глазами встретились, и Катя после лёгкой заминки согласилась.
- Давай.

8.

Два месяца спустя

- Ну и как там ваша квартира? – Рома отошёл к окну, ещё раз обвёл взглядом незнакомый, просторный кабинет, приложился к бокалу с виски, и посмотрел на Жданова, который решил последовать его примеру и отойти в сторонку, устав от бесконечных переговоров. Они уже несколько дней, как прилетели в Екатеринбург, разбираться с проблемами, возникшими с открытием нового магазина «Зималетто». Во время кризиса, из которого они благополучно выбрались, с помещениями, которыми владели, магазинами и складами в этом городе, всё-таки пришлось распрощаться, и сейчас приходилось налаживать старые и новые  связи, искать помещения под магазины, которые соответствовали бы всем их требованиям, подписывать договора на аренду, выбивать скидки и искать компромиссы. Работа трудоёмкая и нервная, и Андрей всё больше злился, из-за того, что согласился поехать, ведь не собирался, но Ромка и Милко его убедили. На два дня. На два! А они здесь уже почти неделю.
- Нормально, ремонтируется, - без энтузиазма отозвался Андрей и обернулся на людей за столом, просматривающих бумаги, сунул руки в карманы брюк и зубы сжал. – Когда это кончится? – прошипел он едва слышно, обращаясь к Малиновскому.
- Кончится, Палыч, кончится. Сейчас они подпишут, и мы уедем, наконец. Не нервничай.
- Я не могу не нервничать.
- Ты же утром звонил, и Катя твоя сказала, что всё у неё окей.
- Я просил тебя, свои идиотские шуточки и словечки приберечь для другого случая. Ты понимаешь, что у неё роды начнутся… а я здесь. А всё по твоей милости.
Рома возмущённо вытаращил на него глаза.
- Вот тебе и благодарность! Ты хотел сам всё контролировать, так чего теперь обижаешься? Да и вообще…
- Что?
Рома остатки виски выцедил, повернулся ко всем спиной и тихо, только для Жданова, проговорил:
- Это даже лучше, что ты здесь. Ты ведь всё равно ничем не поможешь, а так… делом занят.
Андрей моргнул.
- Малиновский, ты дурак?
- Почему это? Я прав.
Жданов свирепо уставился на него, затем махнул рукой, указывая за свою спину.
- Иди, подписывай договор. Через три часа я должен быть в аэропорту. И если не буду… Ты останешься здесь. Хочешь?
Рома скис, сунул пустой бокал ему в руку, и проговорив:
- Совсем ты с ума сошёл, отец семейства, - направился к столу, с намерением наконец-то довести эту сделку до финального конца.
- Андрей Палыч!
Жданов обернулся, когда его окликнули, выдал дежурную улыбку, но подходить не спешил, полез в карман за телефоном.
- Ну что?
- За час ничего не изменилось, - сообщила Катя. – Перестань мне звонить и занимайся своими делами.
- Я не могу. Кать…
- Я еду в больницу.  Вещи собираю.
Он выпрямился, тут же напрягся.
- Началось?
Как ему показалось, Катя вздохнула, но в сторонку.
- Нет. Просто я еду в больницу. Андрей, успокойся.
- А ты спокойна?
Пушкарёва помолчала.
- Нет.
- Ты боишься? – очень тихо спросил он.
- Всё будет хорошо, - сказала она.
Андрей сглотнул и вдруг почувствовал, как руки немеют от страха. Наверное, это глупо, и не должно так быть, но ему было очень страшно. Что он здесь, а она там; что он тут застрял и до самолёта ещё три часа, а Катя собирается в больницу; что она боится, а он ей помочь ничем не может. Что ему так много сказать ей надо, а за прошедшие недели он так и не решился. А впереди нечто очень важное, что всю их жизнь изменит, надо будет о будущем думать, о ребёнке, а не о себе, а он так до конца с прошлым и не разобрался, дотянул. До последнего момента, и теперь ненавидел себя за то, что и в этот последний момент его рядом с Катей нет. Ничего-то у него не получается. Не получается быть рядом и всё правильно делать. Не дано ему, видно.
- Конечно, - поддакнул он, надеясь, что голос его не выдаст. – Всё будет хорошо. Я приеду скоро, к вечеру уже в Москве буду. А ты не волнуйся. Слышишь?
- Я не волнуюсь, - отозвалась она, а голос немного дрогнул. Жданов закрыл глаза.
- Я приеду очень скоро.
- Я знаю.
- Не злись на меня.
- За то, что уехал?
- Да.
- Хорошо, что уехал. – Андрей по голосу её понял, что улыбнулась. – Ты бы меня с ума свёл.
- Может быть, - согласился он и переносицу потёр. – Как ты себя чувствуешь?
- Как обычно.
- Толкается?
- Да.
- Катя…
- Андрей Палыч!
Жданов вздрогнул и недовольно оглянулся через плечо.
- Я иду.
- Иди, - шепнула ему Катя в ухо.
- Может, не будем телефон выключать?
- Чтобы ты каждый вздох мой контролировал?
- Да.
- Иди, Андрей.
- Я скоро приеду.
- Хорошо.
Ему так хотелось услышать от неё другие слова, но знал, что Катя не скажет, и тогда сам спросил:
- Вы меня подождёте?
- Мы очень постараемся. 
Теперь уже он улыбнулся, правда, от волнения получилось криво и неправдоподобно.
- Так что там с квартирой?
- Вот что ты пристал? – Жданов на самом деле разозлился на Малиновского, который всё приставал со своими дурацкими вопросами, и не хотел понять, что всё насущное в данный момент Андрея нисколько не интересует. У него кружилась голова, дыхание то и дело перехватывало, а молоденькая симпатичная стюардесса даже не улыбнулась ему, а наоборот посмотрела с тревогой и предложила стакан воды. Видимо, решила, что он летать боится. И Жданов в самом деле боялся, но только не летать, а того, что просто-напросто не переживёт этот полёт. Кате позвонил в последний раз прямо перед регистрацией, она снова заверила его, что всё в порядке и ничего не происходит.
- Но почему не происходит? – удивлялся он, правда, жаловался уже не Кате, а матери, которая позвонила сразу, как только он закончил разговор с Катериной. – Мам, как такое может быть? Врач говорил, что срок… вчера, в общем. А ничего не происходит!
- Ты на меня кричишь, Андрей.
- Не кричу! Я спрашиваю.
- Всё случится в свой срок. А ты не волнуйся.
- Катя в больнице.
- Я знаю. Я уже говорила с врачом.
- Ты говорила?
- А ты, кажется, удивлён?
Жданов в порыве чувств даже рукой помахал.
- Нет. Я рад. – И тут же добавил: - Мама, контролируй ситуацию!
- Интересно, как я должна это делать? Всё, что от меня зависело, я сделала. Катя в больнице, с врачом я поговорила, он уверен, что никаких осложнений не будет. Она родит не сегодня, так завтра.
Андрей застонал в трубку.
- У меня такое чувство, что я не доживу.
Маргарита не умилилась и даже не рассмеялась. Наоборот очень серьёзно спросила:
- Андрюша, ты рад? Скажи мне честно.
- Мама, это не ко времени вопрос.  Я в Екатеринбурге, впереди полёт и неизвестность. Чему я могу быть рад?!
- Ладно, ладно. Говорить с тобой сейчас бесполезно, я уже поняла.
- Катя как? – спросил он напоследок.
- Она держится молодцом, - заверила его Маргарита.
- Она боится, мам.
- Всё хорошо будет. О другом даже думать не надо. Ты меня понял?
- Да.
- Папа тебе привет передаёт.
- Да, - снова отозвался Жданов, но несколько бестолково.
И до сих пор в этом бестолковом состоянии пребывал. В кресло рухнул и пальцами по подлокотнику забарабанил. Потом понял, что Ромка от него ещё какого-то ответа дожидается и на друга посмотрел.
- Почему тебя так эта квартира интересует?
- Да не интересует она меня.  – Малиновский сел рядом и ноги вытянул. – Просто пытаюсь тебя отвлечь. Вот что ты дёргаешься? Она ведь ещё не рожает.
- Откуда ты знаешь? И я этого не знаю. Здесь не знаю.
- Ты опять её замуж звал?
- Нет. 
- Но ты купил квартиру.
- Ей. Точнее, дочери.
- Да. Из-за этого ты не стал ждать, ты вложил в квартиру и ремонт все свои деньги, ты влез в долги. Чтобы купить квартиру ребёнку, который ещё не родился? Кому ты врёшь, Палыч? На что ты рассчитываешь? Ты ведь не можешь всерьёз… - Рома выразительно на него посмотрел.
А Андрей губы облизал и нервно повёл плечами.
- Почему?
Рома усмехнулся.
- Я думал, что у тебя со временем всё в голове на свои места встанет.
- Малиновский, ты хоть понимаешь что и в какой момент ты говоришь? Она мне ребёнка родит, возможно, уже рожает, а ты что делаешь? Лечить меня вздумал?
- А ещё есть что лечить?
Жданов неопределённо качнул головой.
- Я думал, что ты на Наденьку отвлечёшься.
Андрей помрачнел.
- Я отвлёкся.
- Ну да, ну да. Катя сказала одно слово, и Надя тут же забыта.
Андрей голову повернул и тяжёлым взглядом в Малиновского упёрся.
- Между прочим, ты виноват.
- Я? – Рома удивлённо вздёрнул брови и невинно посмотрел.
- А откуда она узнала, в какой больнице Катя лежит, а уж тем более, как выглядит? Не ты ли ей журнальчик нужный подбросил?
Рома отвернулся от него, но Жданов заметил ухмылку.
- Она проявила любопытство.
- А ты его удовлетворил. Надеюсь, только любопытство?
- А ты ревнуешь? – Заметив недовольство во взгляде друга, Рома усмехнулся. – Ой, да ладно, Палыч. Ничего лишнего я не сказал, а по местам всё расставил. В твоей ситуации третьего было не дано. Хотя, я, признаться, да и не только я, надеялся, на другой исход. Но… хозяин – барин.
- Да, ты молодец, - с некоторой, причём обоснованной, злостью сказал Андрей. – Ты вообще думал головой? Катька в больнице лежала, она была на седьмом месяце!..
- Да кто знал, что она её заметит? – возмутился Малиновский. – Знаешь, твоя Катя тоже хороша. Вот откуда она Наденьку в лицо знает? Во-от! Журнальчики-то почитываем, за твоей личной жизнью следим.
- И что?
- Да ничего. Я тебе давно говорю, что Катя твоя…
- Малиновский!
- Ладно, просто Катя. Так вот, Катенька наша совсем не так проста, как мы когда-то думали. И ты у неё весь, как на ладони. А как ей понадобится, она ладошку эту сожмёт, и что с тобой будет тогда, как думаешь?
- Это ты к чему?
- К тому, что ты от неё зависишь. И меня беспокоит то, что тебя это совсем не беспокоит. Ты малейший её каприз выполнять готов.
- Ты дурак, Малиновский.
- Думаешь?
- Уверен. Вот когда твоя… - Андрей вдруг споткнулся, а Рома усмехнулся.
- Давай, давай, продолжай. Кто – моя? Жена?
- Может, жена, может, не жена. Но вот когда от тебя будет зависеть здоровье и спокойствие твоего ребёнка, ты совсем по-другому запоёшь. Помяни моё слово.
- Не буду спорить.
- Вот и не спорь.
- Но ведь главное, как ты ко всему этому относишься. А ты рядом с ней, как собака побитая. В глаза заглядываешь и всё ждёшь, когда она тебе улыбнётся. А разве это справедливо?
- После всего, что мы натворили?
- Она этим, что ли, тебя держит? Чувством вины? Скажи честно. – Рома попытался взгляд его поймать.
- Я её люблю.
- Правда? – Малиновский недоверчиво усмехнулся. – Правда, любишь? До сих пор?
Андрей решил не отвечать, и попросту отвернулся и даже глаза закрыл. Самолёт дёрнулся и плавно покатил вперёд, а Жданов постарался настроиться на ожидание. Ведь когда есть чего ждать, то минута за три, а это очень тяжело.
В девять часов вечера, после часового стояния в пробке и ругани с охранником больницы, который наотрез отказался впускать его на территорию, заявив, что в это время его всё равно никуда не пустят, а жена его не рожает, об этом ему уже медсестра сообщила, правда, по телефону, Жданов сидел на кухне Пушкарёвых и выглядел мрачнее тучи.
- У меня такое чувство, что все сговорились. В больнице лежала – не пускали, в роддом тоже не пускают. Что им нужно?
- Штамп в паспорте? – ядовито поинтересовался Валерий Сергеевич, за что схлопотал кухонным полотенцем по плечу.
- Сомневаюсь, что это помогло бы.
- Слишком много ты сомневаешься, Андрей Палыч. От этого все твои проблемы.
- Валера!
Жданов грудь в районе сердца потёр и поморщился, когда у него невольно вырвался тяжкий вздох.
- Делать-то что, Елена Санна?
- А что делать, Андрюш? Теперь только ждать. – Она подошла и вдруг по голове его погладила. – Скоро дочка родится и забот прибавится. Поезжай домой и спать ложись. Завтра будет тяжёлый день.
Жданов голову поднял и на Елену Александровну посмотрел с надеждой.
- Завтра?
- Наверное.
- Главное, что я успел вернуться.
- Вот это точно, - поддакнул Пушкарёв. – Хватит о миллионах-то думать, о ребёнке думай.
Андрей кивнул.
Засыпать боялся. Всё казалось, что стоит закрыть глаза и всё случится. Зазвонит телефон, и ему сообщат… Кто именно должен позвонить в таком случае и как именно сообщить, Андрей не представлял. Но звонка ждал, долго лежал в темноте и в тишину вслушивался, но кроме неровного стука сердца не слышал и не чувствовал ничего. Даже в голове пусто, вроде и о Кате думал, а что именно, не знал, просто имя её в голове крутилось, и хотелось, чтобы утро поскорее, чтобы можно было хоть что-то сделать, среди ночи он беспомощен, да и вообще… одному страшно.
Ворочался долго, вздыхал в темноте, обдумывая всё снова и снова, фантазировал, боялся, ругал себя, затем начинал приободрять, но как-то незаметно заснул. А проснулся от телефонного звонка, глаза открыл и снова за сердце схватился. Правда, почти сразу чертыхнулся, удивляясь на самого себя, и тогда уже за телефоном потянулся.
- Я слушаю!
- Ты спишь? – спросила Катя, а Жданов на постели сел и заверил:
- Нет, не сплю! Что случилось?
- Ничего, – голос её прозвучал немного грустно. – Тебя вчера не пустили, да?
- Я поздно приехал… Кать, точно ничего не случилось? Совсем ничего?
- Ничего. То есть, у меня всё хорошо, конечно, но пока ничего.
- Господи. – Андрей снова на подушку рухнул и на секунду прикрыл глаза. – Не думал, что так трудно будет дождаться. А врач что говорит?
- То же, что и вчера говорил.
- Я сейчас приеду.
- Зачем? Поезжай на работу.
- Катя!
- Ну что? Что  ты будешь здесь делать? Сидеть рядом и за руку меня держать?
- Я вообще уже не знаю, что делать.
- Что в Екатеринбурге?
- Нормально, всё подписали, - машинально ответил Андрей и тут же рассердился: - Вот о чём ты думаешь? – И очень тихо добавил: - Я хочу тебя увидеть. Мы почти неделю не виделись, слышишь? Я соскучился.
- Андрей… - Она замялась, наверняка, засмущалась, а Жданов улыбнулся, представив всё это.
- Вы там точно нормально? Хорошо себя ведёте?
- Хорошо. А ты не приезжай. Я и так нервничаю, а тут ты… Ой!
- Что?!
- Я книжку уронила.
- Господи, Катя!
Она вдруг рассмеялась.
- Извини. Поезжай на работу, тебе надо, я знаю, а потом ко мне приедешь, в обед. Хорошо? И привези мне грушу. Только обязательно жёлтую.
- Обязательно, - заверил её Жданов.
После её звонка даже солнце, кажется, светить стало ярче. С кровати Андрей поднялся полный сил и почти спокойный, даже собственному отражению в зеркале улыбнулся.  Потёр колючий подбородок и на часы покосился. Девять утра. Пятница. Тридцатое сентября две тысячи шестого года. Интересно, суждено этому дню стать выдающимся в его жизни? Или на завтра всё перенесём? Так сразу и не решишь, как лучше. Да и не зависит от него ничего. Кто-то там, наверху, всё решит, или решил уже давно.
А по  Кате он на самом деле соскучился. И уезжать не хотел, она его отпустила, а точнее убедила, что нужно ехать и всё решать на месте. Она даже на девятом месяце беременности, после долгого времени, что не бывала в «Зималетто», о делах беспокоилась. Поначалу Андрей не особо с ней откровенничал, считал, что разговоры о бизнесе на данный момент не к месту, но со временем Катя сама стала проявлять интерес, а Андрей не спорил. В конце концов, она имела право всё знать, это была её победа, её риск и её удача, хотя и не своими руками, но компанию она вытащила. И радовалась этому. Когда Андрей рассказывал ей об успехах, Катя начинала светиться изнутри, хотя радость свою старалась скрывать. А Жданова это смешило.
За те месяцы, что ему пришлось учиться держать дистанцию, быть для неё просто другом и помощником, он много всего передумал, времени для этого было более чем достаточно. После её ухода из «Зималетто», обид и непониманий, отъезда в Египет, после ссор и ругани, связанных с беременностью, когда они никак не могли прийти к единому мнению, отказывались понимать друг друга, Андрей перестал думать о любви. Катя его отталкивала, он тоже злился из-за её неуёмного упрямства, казалось, что ничего уже не изменишь, только смириться остаётся. Какая уж тут любовь? Просто нужно было потерпеть ради ребёнка. А что потом – не ясно, это обоих пугало. И при любом намёке на сближение, они отталкивались друг от друга и снова разлетались в разные стороны. А потом что-то случилось, и, если честно, Жданов не знал, каким богам молиться, чтобы отблагодарить. Нет, между ними всё оставалось по-прежнему: она носит его ребёнка, а он рядом и поддерживает. Они даже ругались и спорили время от времени, но злость из их слов ушла, взгляды уже не метали молнии, и мирились довольно быстро, причём прощения просили оба и едва ли не одновременно. Андрей на самом деле почувствовал, что он ей нужен. Она в нём нуждается и просто хочет его видеть. Они вместе покупали приданное для ребёнка, Катя ругала его за немереные траты, отказалась покупать комнатные качели, но захотела плюшевого медведя; обои выбирали в детскую, кухонный гарнитур, и всё так чинно и благородно, что время от времени Жданов всё же начинал ощущать дискомфорт, не до конца веря в происходящее, в то, что Катя оттаяла. Однажды он попытался довести дело до логического завершения, то есть, после целого дня, что они вместе провели  на новой квартире, придумывая, как правильнее расставить мебель, спокойного общения, Андрей решил Катю поцеловать. Наклонился к ней, но она так на него посмотрела… Не гневно и не возмущённо, но достаточно ошеломлённо, словно совершенно не ожидала, что ему даже мысль такая в голову прийти может. Андрей тут же отступил и заговорил о чём-то отстранённом, о детской кроватке, которую они никак выбрать не могли, Катя в игру включилась, и нелепость с поцелуем они постарались забыть.
Наверное, он поторопился, Катя была не готова, хотя, он и сам готов ни к чему не был, просто появилось желание её поцеловать, и возможность представилась, а на отпор с её стороны он почему-то не рассчитывал. Он хотел помириться, он хотел, чтобы к моменту появления на свет их ребёнка, между ними не осталось недоговорённостей, он хотел, чтобы они были вместе. На самом деле хотел. И именно об этом он думал в последние месяцы. Они стали общаться часто, едва ли не каждый день, он приезжал, звонил, ему никто не препятствовал, а Катя даже сама начала ему звонить, и ледяным тоном с ним больше не заговаривала. Даже капризничать себе позволяла, чего после начинала стесняться, но выглядела при этом чрезвычайно мило. И тогда уже вернулись все чувства, снова закружилась голова, Жданов летал, как на крыльях, и уж точно ни о ком другом не думал. Даже друзья жаловаться начали, что общаться с ним стало невозможно, любой разговор с ним сводился к тому, что у него ребёнок скоро родится. А вот Катино имя при друзьях он ни разу не произнёс, просто не хотел. Его он проговаривал мысленно, думал об их ребёнке, и никакого смятения в душе больше не возникало. В будущее нужно смотреть с уверенностью, так отец всегда говорил, и теперь Андрею было легко с ним согласиться и даже последовать этому совету. Уверенность в нём появилась, теперь оставалось только Катю в этом убедить. Сделать что-то удивительное, если не волшебное, чтобы она вновь начала ему верить. Это самое трудное. Ведь о Катином упрямстве он когда-нибудь внукам будет рассказывать.
Чёрт, теперь ведь у него точно будут внуки. Кто бы мог подумать…
По дороге на работу ещё разок Кате позвонил. Убедился, что ничего не происходит и повернул к «Зималетто». Настроение было приподнятое.
- Андрей Палыч! – радостно воскликнула Тропинкина, когда он из лифта вышел, а сама смотрела на него жадно, но Андрей лишь улыбнулся ей и прошёл мимо.
- Доброе утро, Андрей Палыч!
- Доброе.
- Так хорошо, что вы вернулись!
- Я тоже чрезвычайно рад.
Андрей только улыбался женсоветчицам, двигался вперёд, и всё любопытство, написанное на женских лицах, старательно игнорировал. И так бы мимо и прошёл, всё бы ему удалось, если бы навстречу не вышла Ольга Вячеславовна, поздоровалась, и её проигнорировать Жданов не посмел. Уютова в лицо ему заглянула и спокойно поинтересовалась:
- Катя родила?
Андрей покачал головой, чувствуя, что за его спиной выстроился весь женсовет строем.
- Нет, Ольга Вячеславовна. – Улыбнулся. – Ждём.
Уютова по руке его погладила.
- Ну, ты не переживай. Всё хорошо будет.
- Конечно, - уверенно кивнул он.
- Конечно, скоро вас поздравлять будем, Андрей Палыч, - встряла Шура Кривенцова, а Жданов только губы поджал.
- Отлично! А сейчас всем работать! Кыш.
Женсоветчицы разлетелись в разные стороны, а Андрей улыбнулся Уютовой.
- Вот так-то, Ольга Вячеславовна.
- Иди уже, строгий ты наш.
Нужно было пройти по коридору, свернуть за угол, а после подняться по лестнице, чтобы оказаться в президентской приёмной. Это же целых полторы минуты времени. Жданов, оказавшись в коридоре, шаг замедлил, а потом достал из кармана мобильный.
- Ну что?
- Что? Ты звонил полчаса назад.
- За полчаса могло многое произойти.
- Но ничего не произошло, Андрюш.
Жданов выдохнул.
- Ну ладно. Ты только не нервничай.
- Ты тоже.
- Я стараюсь. Держу себя в руках. Я почти спокоен. Кстати, твои подружки про тебя спрашивали.
- Да?
- А ты, кажется, удивлена. В общем, ты не скучай. Я приеду часа через два. Или три. Как найду тебе жёлтую грушу.
- Хорошо.
Он дверь в приёмную открыл и вошёл. Телефон выключил, сунул в карман и встретился глазами с Клочковой.
- Вика, ты что так смотришь?
- Я морально готовлюсь к твоей великой новости.
- А-а. Ну, тогда можешь выдохнуть, пока новостей нет.
Виктория презрительно фыркнула, а когда из президентского кабинета вышел Воропаев, и вовсе отвернулась к компьютеру, не желая общаться ни  с кем. А Александр ухмыльнулся, увидев Андрея.
- Кого я вижу. Никак вернулся? Супермен. Все великие дела свершил?
- Какой ты добрый. Тебе хвост, что ли с утра прищемили, Сашка?
Воропаев улыбнулся.
- Да кто бы посмел?
- Не переоценивай себя.
- А ты? – Саша подошёл к нему вплотную и, понизив голос, поинтересовался: - Тебя поздравлять? Что у тебя на личном фронте? Прибавление?
- Ждём. Сегодня, наверное.
Воропаев, кажется, искренне удивился.
- Серьёзно, что ли?
- Да.
- Ничего себе. Жданов, ты папой будешь?
Андрей не выдержал и рассмеялся.
- Да иди ты, Воропаев.
Александр тоже улыбался, затем головой качнул.
- Кто бы мог подумать. Сын?
- Дочь. Слушай, ты прям как не родной. Ничего не знаешь. Да и не видел я тебя давно.
- Дела, Андрюша, дела. Я, знаешь ли, после твоих выкрутасов, никому не доверяю. Теперь всё сам.
- Это полезно.
- Поёрничай, Жданов. Только это не поможет.
- Вы там долго собираетесь в остроумии упражняться? – Пал Олегыч показался в дверях конференц-зала и строго на них взглянул. – Вас все ждут.
- Идём, папа.
Проходя мимо отца, Андрей тому в глаза посмотрел и едва заметно головой покачал. Пал Олегыч только хлопнул его по плечу.
Обсуждали открытие магазинов в Екатеринбурге и области, немного поругались из-за лишних затрат, которые пришлось понести, но Андрей сумел убедить отца, что они ничего не потеряют, правда, для этого пришлось приложить усилие. Да ещё Воропаев масла в огонь подливал, вслух
высказывая свои сомнения, прежде всего, в его, Андрея, компетенции по этому вопросу.
- Раньше этим занималась Кира, у неё была рука набита, а ты что можешь? Только бумажки подписывать.
- Тогда ехал бы сам! Ты вообще ничего не можешь, только ценные советы давать.
- Вот именно, - поддакнул Малиновский, сидевший от Жданова по правую руку. – Мы там, как на горячей сковороде крутились. И, между прочим, все скидки, что могли, выбили. А это довольно существенная сумма, к твоему сведению, Александр Юрьевич!
- Сэкономили, поздравляю вас! Хоть раз. А то ведь деньги направо и налево. Берите, не жалко.
- Заткнись, а?
- Вы все вместе зат… замолчите! – повысил на них голос Пал Олегыч. – Опять балаган устраиваете.
- А что он лезет? Он вообще ничего не понимает в нашем бизнесе! Ты чем занялся, опять квартиры продаёшь, Сашенька?
- По крайней мере, у родителей на шее не сижу, Андрюша.
Жданов сурово нахмурился, уставившись Воропаеву в лицо, и полез за телефоном в карман. Тот выдавал знакомую мелодию и нетерпеливо вибрировал.
- Я слушаю! Катюш, подожди пять минут, я сейчас этого выпендрёжника прибью и перезвоню тебе. – Александр  фыркнул, а Андрей ему кулак показал. – Скоро приеду, через часик.
- Андрюш, началось.
- Что началось? – Он очки снял и тыльной стороной ладони потёр лоб.
- Роды начались.
Жданов выпрямился на стуле и на отца посмотрел.
- Ты уверена?
- Ну, конечно, я уверена!
- А что ты кричишь?
- А ты как думаешь?
- Так… надо взять себя в руки.
- Отличная идея, - подсказал   Воропаев, а Жданов из-за стола вскочил и широким шагом направился в кабинет. Закрыл за собой дверь.
- Ты меня ещё слышишь?
- Да, но я не могу больше разговаривать.
- Катя… - Андрей попытался перевести дыхание, сжал в руке хрупкие очки. – Милая, всё хорошо будет, слышишь? Я тебе обещаю.
Она выдавила из себя смешок, именно выдавила, через силу.
- Ты?
- Я. Я тебя люблю.
Кажется, он ещё договорить не успел, а в трубке уже гудки. Жданов слушал их ещё долго, не в силах руку опустить, потом уже понял, что стоит у окна и пустым взглядом вдаль смотрит. Снова лоб потёр, понял, что вспотел.
- Что-то ты бледный какой-то, - сказал Валерий Сергеевич, когда они в больнице встретились. Андрей уже час в коридоре сидел, а Пушкарёвы только приехали. Елена Александровна сразу принялась уговаривать его съесть пирог, чтобы силы поддержать, а он отмахивался, как мог.
- Не надо мне было её слушать. Надо было с ней… туда.
- Конечно, так она тебя туда и пустит. Катерину нашу не знаешь, что ли? – Валерий Сергеевич только отмахнулся.
- Я здесь с ума сойду сидеть.
- Прекратите. – Елена Александровна рукой на них махнула. – Что вы, в самом деле? И с ума ты не сойдёшь. Никто пока не сошёл.
Валерий Сергеевич весело на жену глянул.
- Ты в этом уверена?
- Несносные вы оба.
Родители Катины уехали домой, сказали, что затянуться всё может надолго, если не до следующего утра, отчего у Андрея мороз по коже пошёл, а он остался. Какое-то время сидел, затылком к прохладной стене прижавшись, а потом, по совету доктора, который мимо него уже в двадцатый раз проходил, решил прогуляться. Послонялся по улице без всякого дела, выпил кофе в ресторанчике за углом, поговорил по телефону с матерью, которая всё требовала от него каких-то новостей, а новостей у него не было. И никто не хотел понять, насколько ему тяжело от неизвестности. Наверное, никогда так тяжело не было. И вот сейчас, именно в эти часы этой ночи ему было на самом деле страшно, ужас сковывал всё внутри, а всё оттого, что Андрей понятия не имел, что в этот момент происходит с Катей. Он слонялся вокруг больницы, в коридоре сидел, из которого его сегодня никто не гнал, и поражался на родственников, которые спокойно себе дома спали, видимо, заранее уверенные в успешном исходе. А  вот он… Нет, он тоже был уверен, но страха от этого меньше совсем не становилось. Только надеялся, что всё поскорее закончится.
Поскорее, поскорее… Ведь восемь часов уже прошло, в конце-то концов!
- Ехали бы вы домой, молодой человек, - посоветовала ему медсестра в возрасте. Смотрела на него из-за своего стола, смотрела, потом не выдержала и подошла. – Вам позвонят.
Андрей глаза потёр, а после головой покачал.
- Какой смысл? Всё равно не усну.
Женщина понимающе улыбнулась.
- Первый ребёнок?
Жданов кивнул.
- Ну, ничего, ничего.
- А вы можете узнать, хоть что-нибудь? Пушкарёва Екатерина.
- Я постараюсь. Посидите.
- Спасибо.
Никаких новостей медсестра ему не принесла, только заверила, что всё в порядке, но от этого Андрею стало легче лишь на несколько минут, а затем снова  потянулось тягучее ожидание. Он то сжимал кулаки, то разжимал, все картины в коридоре сосчитал и пятна на светлом паркете. Посмотрел на часы, до полуночи оставалось десять минут, и красивой дате «тридцатое сентября», Жданов уже мысленно ручкой сделал, как в коридор вышел молодой врач, его увидел, вроде бы удивился, но направился к нему. Андрей с кресла поднялся, чувствуя, как ноги дрожат.
- Екатерина Пушкарёва ваша жена?
- Да. То есть, нет, но… - Рукой махнул, как отрезал. – Моя жена.
- Тогда поздравляю. У вас дочка. Три шестьсот пятьдесят, пятьдесят один сантиметр.
Жданов осел на кресло.
- Правда?
- Правда. – Врач понимающе улыбался, видимо, подобную картину – бледных, потерявшихся в своих переживаниях отцов, он каждый день видел.
Жданов вдруг встрепенулся.
- А Катя?
- Всё хорошо, её скоро в палату переведут.
- А… увидеть её?..
- Ну что вы, ночь же. Она спит, отдыхает. Давайте, вы завтра приедете, со свежими силами, отдохнувший. Поезжайте домой.
Андрей покивал, но на всякий случай переспросил:
- Точно всё хорошо?
- Хорошо, хорошо. Никаких осложнений не было.
Жданов снова ладонь на грудь пристроил. Не потому что болело, а потому что рука туда сама тянулась.
Врач что-то медсестре на посту сказал и пошёл прочь по коридору, а Андрей стоял и вслед ему смотрел, не до конца понимая, что ему теперь делать. Ведь всё закончилось. Закончилось! У него теперь дочь есть, он теперь отец, он теперь солидный и ответственный… Кажется, так.
- Молодой человек.
- Я сейчас уйду.
- Вы на дочку хотите посмотреть?
Жданов резко обернулся.
- Что?
- Её сейчас в детское отделение принесут, через стекло можете посмотреть.
- Правда?
- Пойдёмте, я вас провожу.
Он даже забыл, что нужно позвонить родителям. И своим, и Катиным. Ещё кому-то обещал позвонить, Зорькину и Юлиане, кажется. Он просто стоял у большого стекла и смотрел на три ряда детских кроваток, в каждой по младенцу, взгляд, наверняка, безумный, потому что медсёстры за этим самым стеклом переглядываются и посмеиваются, а ему всё равно. Он по детским личикам глазами шарит, и оттого, что своё не узнаёт, всё больше пугается. Он хмурится и постоянно кашляет, прочищая сжавшееся горло. Не понимает куда смотреть и сходит от этого с ума. Что он потом Кате скажет?!
А потом одна из медсестёр подошла прямо к окну и показала ему непонятный свёрток из пелёнок, в котором Андрей и ребёнка-то не сразу разглядел. Красное личико, закрытые глазки и щёки, больше и не рассмотрел ничего. Но разулыбался и даже не сразу понял отчего. Только потом, когда полной грудью вдохнул… И лбом к стеклу прижался, разглядывая «своё».
Всё-таки случилось, всё, как он задумал. Тридцатое сентября две тысячи шестого года. Выдающийся день в его жизни. Он стал отцом.
На этот раз, идя по тёмной парковой аллее больничного парка, Жданов ощущал небывалую лёгкость. А возможно, это было то самое счастье, когда голова кругом и кричать хочется. Он на ходу оглянулся на здание больницы, в некоторых окнах свет горел, Андрей остановился и принялся гадать, за которым из них Катя. Или она уже спит и окно тёмное? Или не должна? Совершенно ничего не понятно. Или у него сегодня проблемы с головой. Но ведь именно сегодня ему простительно?
А закричать всё-таки хочется. Вот так остановиться, голову к небу поднять и пусть в лицо дождь капает, но он вздохнёт поглубже и как крикнет!..
- Не ори, - предупредил его кто-то из темноты, и Андрей головой закрутил, пытаясь высмотреть говорившего. От тёмного куста сирени отделилась плотная фигура охранника, и он ещё раз предупредил: - Не вздумай орать, спят же. – И на здание больницы кивнул.
- Не буду.
- Поздравлять, что ли?
Жданов широко улыбнулся.
- Поздравлять. Дочка. Три шестьсот пятьдесят, пятьдесят один сантиметр. – Вот эти «пятьдесят грамм» и «один сантиметр» больше всего умиляли, и скрыть это никак не получалось.
- Ну вот видишь, - порадовался за него охранник, да так искренне, словно это именно он успокаивал его всю последнюю неделю. И даже руку ему для рукопожатия протянул.
- Спасибо.
- Такси тебе вызвать?
- Да. Я сегодня ни на что больше не гожусь.
Над ним посмеивались, а Жданов в ответ на это только улыбался.
На следующее утро его все поздравляли. И Пушкарёвы, и Ждановы приехали в больницу, правда, к Кате никого, кроме Андрея не пустили. Но в коридоре пообщались довольно мило, знакомились, хотя Маргарита вела себя сдержанно, и к Катиным родителям присматривалась с настороженностью, а на сына бросала подозрительные взгляды. Но в тот момент Андрею было не до причуд матери, он снова заволновался, на сей раз перед встречей с Катей, а ещё старательно запоминал всё, что говорила ему Елена Александровна, прося передать дочери поздравления и какие-то советы. Вот от них-то у Андрея голова кругом и пошла, если честно. Но поклялся, что всё запомнил и обязательно передаст. Слово в слово.
- Я всё забыл, - пожаловался он Кате, когда в палате оказался. Вошёл, наряженный в белый халат, и в дверях замер, разглядывая её. Точнее, их. Совсем не ожидал, что Кате уже ребёнка принесут, боялся, что она чувствует себя плохо, долго будет в себя приходить, и поэтому, встретив её счастливую улыбку, опешил.
- Что?
- Мама твоя что-то говорила… - Шаг сделал и снова замер.
- Иди сюда, - позвала она его, причём шёпотом.
- Она спит?
Катя головой покачала.
- Я просто боюсь громко говорить.
Жданов ещё шаг сделал, оглянулся на медсестру, которая поблизости оказалась, и снова на Катю стал смотреть, на маленький свёрток в её руках, внутри которого, кажется, его ребёнок.
- Ты как?
Катя голову вскинула и посмотрела удивлённо.
- Я? Хорошо.
- Правда, хорошо? – не поверил он.
- Андрюш, иди сюда. Ты её видел?
- Видел, вчера… - Он всё-таки подошёл, но на ребёнка так и не смотрел, Катю разглядывал.
- Со мной всё хорошо, - заверила она.
- Я вижу… У тебя румянец, глаза горят, и ты улыбаешься. – Он до конца своим глазам не верил, он не такого ждал, не к этому себя готовил.
Катя дёрнула его за руку, и Андрей наконец опустил глаза. 
- Господи… Она маленькая совсем.
Катя смотрела на него сияющими глазами, потом на дочку посмотрела.
- Совсем маленькая, - также шёпотом подтвердила она. – Смотри, какая ручка, а пальчики.
Жданов пальчики не видел, он смотрел в тёмные глазки, как ему показалось, любопытные, и робел. Катя дочку на руках держала, маленькую ручку гладила, а Андрей понимал, что дотронуться не сможет. Она ведь крошечная совсем, что такое – пятьдесят один сантиметр? Она на его ладони поместится.
- Красивая, да, Андрюш? На тебя похожа.
Он только рот открыл, продолжая ребёнка разглядывать.
- Где?
Катя голову повернула, чтобы на него взглянуть.
- Я говорю, что похожа.
Медсестра за его спиной еле слышно хихикнула, а Андрей поспешил согласиться. Похожа, и очень хорошо.
Катя осторожно поправила одеяльце, прикрывая маленькую ручку, погладила, а дочка вдруг моргнула и зевнула. Андрей заулыбался. Разглядывал тёмные волосики, прилипшие ко лбу и выглядывающие из-под чепчика с оборкой, пухлые щёки и розовые губки.
- Возьми её.
Он удивлённо посмотрел.
- Что?
- На руки её возьми.
Жданов смущённо кашлянул, не зная, как Кате объяснить, что он просто физически не может этого сделать. Не получится у него…
- Давайте, давайте. Не бойтесь, я вам помогу. – Хрупкая девушка в голубой медицинской форме из-под его руки ловко выскочила и осторожно у Кати ребёнка забрала. Андрей бестолково таращил на неё глаза, потом пакет, что в руках держал, на тумбочку рядом с кроватью положил, но как младенца у девушки забрать, так и не придумал. – Берите осторожно, вот так. И голову держите. Вот и всё.
Катя смотрела на него во все глаза, как Андрей сгорбился, напрягся, но ребёнка держал и в маленькое личико внимательно вглядывался. На щеках нездоровый румянец и улыбка… Даже не улыбка, а усмешка недоверчивая. До сих пор не верил в происходящее. А когда он улыбнулся, она тоже улыбнулась, правда, нервно сглотнула перед этим.
- Кать, она спит, - громким шёпотом проговорил он. – И сопит.
У неё вырвался смешок. Но тут же губу закусила, когда поняла, что слёзы на подходе.
Андрей поправил одеяльце и пальцем к маленькой ручке прикоснулся, осмелился. А дочка снова глаза открыла и на него посмотрела, ещё зевнула и едва ощутимо забарахталась в одеяльце.
- Может, я сумасшедший, но это самый красивый ребёнок на свете. – На Катю кинул радостный взгляд. – Да?
Она не ответила.
- Имя выбрали?
Медсестра была не в меру любопытна, решил про себя Жданов, но сегодня он ни на кого злиться не мог. А пока он думал, что ответить, Катя сказала:
- Да. Анна.
Она так спокойно это произнесла, а у Жданова дыхание сбилось. Кинул взгляд исподлобья и снова глаза опустил, на дочь свою смотреть стал. Незаметно выдохнул.
- Красивое имя, - похвалила медсестра, а Катя кивнула.
- Да. Мне очень нравится.
Новоиспечённая Анна глазки опять открыла, вдруг наморщила носик и недовольно закряхтела. Андрей даже не сразу понял, что это она подобным образом выражает своё недовольство. А когда понял, сразу запаниковал. На Катю посмотрел, на медсестру, на месте закрутился, не зная, что предпринять, но ему сразу пришли на помощь.
- Всё, мы идём спать, маме тоже отдохнуть надо. Да?
Ребёнка у Жданова забрали, на несколько секунд к Кате поднесли, она с огромным сожалением посмотрела на дочку, понимая, что прощаться надо, от огорчения даже губу закусила, а когда медсестра с ребёнком на руках из палаты вышла, натянула на себя одеяло.
- Не расстраивайся, скоро она будет только с тобой.
Катя глаза на него подняла и вдруг спросила:
- Она ведь красивая, правда?
Он ободряюще улыбнулся.
- Самая лучшая.
Пушкарёва улыбнулась и пальцы к губам прижала, когда те заметно задрожали.
- Да.
Андрей подошёл к ней и осторожно присел на её постель, обнял и щекой к её макушке прижался.
- Ты счастлива?
Она кивнула. Всхлипнула и снова кивнула.
- Тогда не плачь.
- Ты, правда, её вчера видел?
- Видел. Мне через стекло показали. – Помолчали, а потом он признался, хотя не хотел до этого момента: - Я так беспокоился за тебя. Я… Наверное, ещё раз я этого не переживу.
Катя носом шмыгнула, слёзы вытерла, а сама всерьёз призадумалась, но переспросить не осмелилась. Ещё раз? Это он о чём?
- Родителям скажи, что всё хорошо, - наставляла его Катя, когда Жданов уходить собрался. То есть, он бы так и не собрался, но его настоятельно попросили. – Завтра им разрешат прийти, мне обещали.
- А я? Я вечером приду.
- Если разрешат.
- Я договорюсь. Да! – вспомнил он. – Я же тебе груш принёс.
Катя удивлённо посмотрела.
- Каких?
Андрей всерьёз растерялся.
- Жёлтых. Ты же вчера просила.
- А-а. Я уже не хочу.
Он только губы поджал.
- Замечательно.
Катя виновато улыбнулась. Андрей ещё пару секунд её разглядывал, наконец, шагнул к двери, но вдруг вернулся. К кровати подошёл, наклонился и Катю поцеловал.
- Ты у меня умница, - шепнул он ей в губы и ушёл, не обернулся и её изумлённых глаз так и не увидел.

10.

- Всё, я больше не могу. – Катя  рухнула на мат, а на Виноградову взглянула умоляюще. – Хватит, пожалуйста.
- Да мне то что. – Юлиана ноги её освободила и села рядом, а Пушкарёва потёрла живот. Мышцы ныли.
- У меня нет силы воли, - рассмеялась она.
- У тебя? Ну конечно. Поспрашивай об этом Жданова, он тебе много расскажет, о твоей силе воли. Или об упрямстве. Что выбираешь?
- Я не упрямая, - запротестовала Катя, причём вполне серьёзно. – Нисколько не упрямая, просто настойчивая.
Виноградова усмехнулась.
- Ладно, пусть будет так.
Катя села, осторожно выдохнула и пригладила растрепавшиеся волосы. Оглядела спортзал, к людям старалась пристально не присматриваться, боясь смутить. Самой ей не очень хотелось, чтобы её разглядывали потную и раскрасневшуюся во время выполнения упражнений. Юлиана упёрлась локтём в свою коленку, минуту молчала, отдыхая, затем спросила:
- Как семейная жизнь?
- Я всё ждала, когда вы спросите!
Виноградова рассмеялась.
- Могла бы и сама рассказать. Чего тянешь? Мне же интересно.
- Мы переехали неделю назад, два дня успокаивали ребёнка, которому упорно не нравилась незнакомая обстановка, а после Андрей улетел в Киев. Какая жизнь?
- Самая что ни на есть семейная. А ты хотела медовый месяц?
Катя посмотрела на неё.
- Вы на что намекаете?
- Ну, как тебе сказать… Кать, да ладно, все всё понимают. Вы же вместе переехали.
- Неправда. – Катя сделала неопределённый жест рукой. – Андрей просто…
Юлиана головой покачала.
- Вот сейчас ты зря это говоришь. Снова сама себя накручиваешь. А зачем? Всё складывается, как нужно, вы оба этого хотите, так не ищи лишних проблем.
- В том-то и дело, что не ищу.
- И вместе не спите?
- Нет!
- Что, на диван его отселила? Сурово. Но знаешь, может так и лучше. Твёрдой руки Андрею как раз и не хватало в последние годы.
- Юлиана, Андрей на этот самый диван без сил падал, ему вообще не до чего. Аня два дня плакала… - Катя улыбнулась в сторону. – Странно, что он ещё не сбежал, такого явно не ожидал. А тут в полной мере вкусил. Не знаю, что он себе напридумывал перед переездом, но всё явно вышло не по его. Но… Он хорошо держался, - с удовольствием проговорила Катя.
- Аня капризничала?
- Скорее почувствовала перемены, и они ей не понравились. Так что командировка в Киев весьма кстати подвернулась. Андрей поехал отдыхать, - тише закончила Катя.
- Ты думаешь сейчас о том же, о чём и я?
- Вы имеете в виду Надежду Ткачук? Нет, я о ней не думаю.
- Но догадалась с первой попытки, забавно.
- Именно догадалась. Смысл думать о ней? Я не собираюсь за Андреем присматривать, а уж тем более отслеживать его визиты к Ткачук или ещё к кому-либо. Я всё равно ничего не изменю.
- Изменишь, если захочешь. 
Катя помолчала, глядела в сторону, потом снова легла, вздохнула очень глубоко, ладонь на свой живот положив.
- А если я не хочу?
- Сама себе веришь?
- Нет. Но я боюсь пробовать. Если не получится, я ещё раз не переживу…
Юлиана скептически усмехнулась и по коленке Катю похлопала.
- Переживёшь. Куда ты денешься? Зато будешь знать, что шанс свой не упустила. Поверь, от этого тебе будет легче. Изводить себя мыслями о не случившемся, куда хуже.
Катя глаза к потолку подняла, сглотнула, обдумывая услышанное, а затем перевела взгляд на подошедшего мужчину.
- Отдыхаем, дамы? – довольно строго поинтересовался он, а Виноградова тут же заверила:
- Что ты, Игорюш, трудимся. В поте лица. – Повернулась к Кате и сделала страшные глаза. – Работаем.
Ещё полчаса трудов, усталость дикая, а до видимого результата ещё далеко. Это труднее всего, делать что-то для себя сложное на будущее. Мечтаешь, представляешь, как это будет, а вот будет ли – для этого надо очень постараться, ты это понимаешь и от этого тебе ещё тяжелее. В спортивном клубе, куда Катю Виноградова привела, все рассуждали о здоровом образе жизни, спорте и рельефе, а ей было немножко стыдно из-за своих личных и, наверное, приземлённых стремлений. Она совсем не о здоровье думала. Юлиана об этом, наверняка, догадывалась, Катя иногда замечала в её глазах искорку смеха, когда начинала чересчур усердствовать, но вслух Юлиана ни разу ей свои догадки не высказала. Но всё это было смешно: убеждать окружающих, что Андрей Жданов ей не нужен, а после отправляться в спортзал, чтобы поскорее войти в форму и не чувствовать себя рядом с ним гадким утёнком, как раньше.
И объяснить никому не получалось. Все, включая Андрея, считали, что она попросту его маринует, вспоминая прошлые обиды, даже родители многозначительно поглядывали на неё, когда она от Жданова отодвигалась в тот момент, когда он к ней тянулся. Она отодвигалась, Андрей становился разочарованным, родители вздыхали в сторонку и многозначительно переглядывались между собой. А Катя чувствовала себя собачкой, никак не поддающейся дрессировке и этим расстраивающей своих хозяев. И не было слов, чтобы объяснить, особенно, объяснить Андрею, что это не просто капризы, и дело совсем не в том, что он ей не нужен. Он нужен, больше всех нужен, но вместе их она по-прежнему не видит. Жданов просто хотел. Наверное, хотел жениться, точно хотел определённости, он всё для себя решил и готов был её добиваться. Но он не любил заглядывать далеко. Он строил сегодняшний день, максимум завтрашний, полностью уверенный в том, что с тем, что может случиться послезавтра, он послезавтра и справится. А у Кати так не получалось, она в мыслях постоянно уносилась далеко. Думала о том, что будет через год, два, пять лет. Размышляла о том, какой она может стать ему женой. Все эти презентации, приёмы, показы, вообще светская жизнь, которая для семьи Ждановых играет большую роль. Андрей, к этому привыкший и умевший играть во все эти игры, её страхов не понимал. Он не задумывался о том, как Катя будет чувствовать себя рядом с ним, на глазах у множества людей, до которых сплетни о начале их отношений наверняка дошли. Для многих она так и станется бывшей секретаршей с неординарной, а попросту сказать, странной внешностью, которую Жданов везде за собой таскал, и которая что-то там такое для него сделала, поговаривают, что незаконное. Но тем самым его спасла, а он в благодарность… Да, да, найдутся такие, которые и ребёнка их приплетут, во всю грязь свих домыслов.
А если на самом деле ничего у них не выйдет? Не получится, не сложится, снова расстанутся, когда поймут, что чувства во второй раз вспыхнули лишь благодаря появлению Ани, отсюда вся нежность и желание постоянно рядом быть. Катя знала, что не переживёт. Она уже к нему привыкла. К тому, что Андрей постоянно где-то рядом, что думает о них, что теперь она имеет полное право ему позвонить в любой момент, попросить о чём-то, неважно о чём, главное попросить. Имеет право даже спросить, где он задерживается, хотя подобный интерес оставляла на крайний случай. Она просто имеет на него права и ей от этого хорошо и спокойно. Вот только сколько это продлиться может? И кому первому надоест эта неопределённость: Андрею или ей самой? Ей уже хочется большего, и если бы не страх и неуверенность в себе… Если бы не это, она бы уже несколько месяцев, как была бы Ждановой. И сражение бы выиграла, по всем пунктам победительницей вышла.
- Поздравляю, - сказала ей Кира. – Поздравляю, Екатерина Валерьевна. Поаплодировала бы, но у меня сил даже на это не осталось. Я выиграла пару боёв, но сражение за вами.
- Я не сражалась с вами, Кира Юрьевна.
- Конечно. Я и забыла, что вы всегда ни при чём. Меня Андрей в этом несколько месяцев убеждал, очень старательно. «Не трогай Катю, она ни при чём», - передразнила она Жданова. – А я до последнего ему верила. Даже инструкцию ту читая… не верила, что Андрей мог с вами... Наверное, поэтому так трудно оказалось вашу беременность принять. – Кира вздохнула в трубку. – Я больше не хочу иметь с этим ничего общего. Я не хочу быть его женой, зная, что у него от тебя ребёнок. Я не хочу помнить, на кого он меня променял.
- А я вас слушать не хочу.
- Твоё право.
На этом простились. Кира позвонила ей вскоре после своего отъезда, но Катя никому об этом не рассказала, даже Андрею. Долго переживала, постоянно прокручивая в голове, что ей Воропаева сказала. Ничего другого от неё, в принципе, не ждала, и даже  догадывалась, что именно та о ней думает, но всё равно было неприятно. А слова, высказанные намеренно пренебрежительным тоном, о том «на кого он меня променял», очень надолго в голове засели. А на самом деле, на кого? Разве она Андрею пара? Всегда считала, что если и встретит человека, который сможет её полюбить, то он по всем критериям будет проще Андрея Жданова. Не такой красивый, не такой успешный, не такой известный. Никогда по поводу своей внешности никаких иллюзий не питала, но при этом и не комплексовала особо. Ну что поделаешь, раз она не такая как все? Не красавица, одеваться не умеет, краситься, времени на это у неё не хватает, больше интересуется книгами, штудирует учебники, и библиотека МГУ кажется ей лучшим местом для отдыха. Катя всегда относилась к себе трезво, реально оценивая свои возможности и стремления. Она собиралась делать карьеру, понимая, что выскочить замуж ей вскоре вряд ли предстоит, и уж тем более о детях не задумывалась. И её жизнь тоже перевернулась в «Зималетто», не только жизни Андрея и Киры. Это не она их перевернула и не она всё Кире испортила, как Воропаева считала. Это судьба. И именно благодаря судьбе, Катя уже несколько месяцев думает только о своём ребёнке, пелёнках, кормлениях, детском садике и уже задумывается о школе. А когда дочка засыпает, думать начинает о её отце, об их отношениях, о своей внешности, о спортзале и косметологе, к которому её также привела Виноградова. Ей некогда думать о карьере, по крайней мере, пока. И это тоже не радует, это вносит в её жизнь сумятицу, пугает и заставляет чувствовать себя ещё более неуверенно. Потому что всё изменилось, и она также потерялась в этом, как и все остальные. Вот только ей, наверное, ещё труднее. Потому что она и в зеркале себя узнавать перестала и её планы на жизнь не просто изменились, они поменялись кардинально. А если примешать ко всему этому появившиеся благодаря Жданову комплексы, воспоминания о его предательстве, понимание того, что ей заново нужно строить своё будущее, нести ответственность за ребёнка, решить, быть или не быть их семье с Андреем (именно ей решить!), то вообще… тяжело.
Мама и Юлиана говорили, что она слишком всё усложняет, что нужно просто жить, и смотреть именно вперёд, а не назад.
- Забудь об этой инструкции, - убеждала её Виноградова. – Это было так глупо, и оттого жестоко, но всё равно глупо. И Андрей очень раскаивается, ты же понимаешь. Ты чувствовать это должна.
- Я чувствую. И об инструкции я давно не думаю. Это так давно было, как будто в другой жизни.
- Тогда чего ты боишься?
- Да не его я боюсь, а себя! Понимаете? Себя боюсь. Что я не справлюсь со всем этим, что у меня не получится стать ему достойной женой, чего он ждёт от меня. А он ждёт, я знаю. У него сейчас такие планы, такие надежды, а я себя в этих планах не вижу. Он меня придумал, Юлиана. Как я его когда-то придумала, так и он меня сейчас нарисовал. Мой портрет, какой он хочет  меня видеть. А я уже не раз убеждалась, что соответствовать не могу.
- Сама и виновата, в том, что он придумал. Ты ему себя настоящую, вот на этот момент жизни, показала? Какой ты стала после рождения ребёнка?
Катя отвернулась.
- Вот именно, - кивнула Юлиана, подтверждая свои слова. – Ты его не подпускаешь к себе, и ему ничего не остаётся, как тебя придумывать и рисовать. В мечтах.
Катя грустно улыбнулась.
- На самом деле думаете, что он обо мне мечтает?
- Я думаю, что он тебя любит.
Юлиана ей сказала это, и отвернулась к компьютеру, правда, через несколько секунд снова на Пушкарёву посмотрела, встретила задумчивый взгляд и добавила:
- А вот в этом месте обычно восклицают: «Так что ж я здесь стою-то?!», и к милому бегут. Со всех ног.
Катя улыбнулась.
- Спасибо.
Виноградова вздёрнула брови.
- За что?
- За правильную установку.
Через несколько дней после этого разговора они с Андреем переехали на новую квартиру, причём Жданов как бы переехал, а как бы нет. Привёз сумку с небольшим количеством вещей, несколько костюмов, но никаких разговоров о совместном проживании больше не заводил. Ждал её решения и реакции. Катя на сумку с его вещами смотрела долго, даже споткнулась об неё пару раз и всё ждала, когда Андрей её разберёт, очень важно было, куда он свои вещи определит, но ничего не происходило, и вышло так, что Катя не выдержала первой. А так как спальня была одна, и шкаф в ней был один, выделила полку для Андрея в нём, а костюмы расчехлила, осмотрела, решая, нуждаются ли они в чистке, а после также в шкаф для одежды повесила, рядом со своими вещами. Ощущала незнакомое волнение, и пока никто не видел, долго перед шкафом стояла и на вещи Жданова смотрела, не веря, что они здесь.
- Кать, она плачет, не успокаивается, - сказал Андрей с некоторой тревогой в голосе, входя в спальню. Родители Катины ушли совсем недавно, и он с тех пор дочь с рук не спускал, потому что та беспрестанно плакала, а что она хочет, Жданов никак не понимал.
Катя у него ребёнка забрала, к себе прижала, и попросила:
- Раздвинь ширму, она в углу.
- А почему она плачет?
Она пожала плечами.
- Обстановка новая, надо привыкнуть.
Жданов замер, оперевшись на сложенную ширму.
- Кать, ей два с половиной месяца. При чём здесь обстановка?
- Удивишься, но даже маленькие дети чувствуют перемены.
- И что делать?
- Успокоиться. И она тогда успокоится. – Посмотрела в заплаканное лицо дочери и улыбнулась ей. – Да, моя хорошая? У нас теперь свой дом есть, а ты плачешь.
Но дом – это не только стены. Это вещи, расставленные по своим местам, это люди, которые знают, где эти вещи стоят, привычки, которые вносят в душу спокойствие. А у них пока ничего из этого не было. Ребёнок капризничал, что-то без конца терялось и приходилось искать, переворачивая всё снова вверх дном, в коридоре скопилась гора пустых, освободившихся коробок, а ещё ворох неглаженной одежды в кресле, времени пока хватало только на детские вещи. Андрей выглядел немного напуганным, по квартире ходил, прижимая к себе ребёнка, потому что стоило положить Аню в кроватку, как та вновь начинала плакать. Жданов в какой-то момент  решил не рисковать, и повсюду таскал её с собой. Катя разбирала вещи, вроде бы мелкие, те, что привезли в последний день, но времени и сил это отнимало уйму. Нужно было не просто их из коробок достать и разложить-развесить, нужно было создать уют, чтобы всем, и в первую очередь им самим, стало ясно – это отныне их дом. Конечно, можно было позвонить родителям, попросить помочь, они бы тут же примчались, самое малое, забрали бы Аню гулять или к себе, пока они с Андреем окончательно обустраиваются, но после недолгого совещания было принято совместное решение о помощи не просить.
- Нам надо научиться справляться со всем самим, - сказал Андрей, и Катя согласилась.
О чём-то большем, помимо быта, даже не думалось в первые дни. Андрей спал на диване в гостиной, несколько раз за ночь вставал, когда Аня начинала плакать, отсылал Катю спать, и только к утру, когда всё успокаивалось, все засыпали. Родители – и Пушкарёвы, и Ждановы, - звонили каждый день, дотошно выспрашивали, как у них дела, но о трудностях тоже было принято решение молчать. Всё у них нормально, а то, что Андрей третий день на работе не появляется, так это потому, что он во всём Кате помогает, в данном случае, обустраиваться.
- Ты такой спокойный ребёнок, такой спокойный, мне этим бабушка с мамой хвастались…
Катя в спальню заглянула и увидела, что Андрей устроился на большой кровати, положив ребёнка на пелёнку и поглаживая дочку, улыбнулся, когда Аня ему заулыбалась.
- И где твоё спокойствие? Или ты решила маму с папой на прочность проверить. Я ведь прав? – Жданов к дочери наклонился и пощекотал её. – Или тебе не нравится новый дом? Так мы поменяем. Только слово скажи.
Катя тоже  улыбнулась.
- Сегодня лучше?
Андрей голову поднял.
- Да, сегодня мы в лучшем настроении. Плакали только один раз.
- Очень хорошо.
- Посиди с нами. Иди. – Он к Кате руку протянул.
Она секунду сомневалась, потом к кровати подошла и присела.
- Устала? – Жданов её одной рукой обнял, и ей пришлось к его плечу привалиться.
- Это хорошая усталость.
Андрей кивнул и прищёлкнул языком, на дочь глядя.
- А ты устал? Не выспался?
- Я привыкну, - серьёзным тоном заверил он, а Катя рассмеялась. Андрей поцеловал её в щёку.
- Я обед приготовила.
- Правда? Мы не питаемся сегодня бутербродами?
- Прошло всего три дня, а ты уже жалуешься.
- Я не жалуюсь. Я радуюсь обеду.
Он лбом к её голове прижался, носом о щёку потёрся, а Катя старательно смотрела в сторону, потом незаметно вытерла повлажневшую ладонь о покрывало.
- Кать.
Потребовалась секунда, чтобы решиться, но голову повернула, чтобы на поцелуй ответить.
- У нас всё будет хорошо, - шепнул он ей после поцелуя. – Ты только дай нам шанс.
- Откуда ты знаешь?
- Я в это верю. Я всегда в это верил.
- Врёшь ты всё.
Его глаза возмущённо расширились.
- Клянусь.
Катя его рукой в грудь толкнула, но улыбнулась.
А потом он засобирался в Киев. Причём весьма неожиданно, и Катя заметила, что нервничал и переживал по этому поводу, и расстроен был не на шутку. Даже как-то в сердцах пожаловался:
- Только всё налаживаться начало.
Катя у стола остановилась, руку в бок упёрла, наблюдая за тем, как Жданов разбирает бумаги, сидя на диване. Какие-то откладывает в стопку на столе, а какие-то в свой портфель.
- А ты думаешь, что несколько дней твоего отсутствия что-то изменят?
- Я очень надеюсь, что нет, - искренне проговорил он.
А перед самым отъездом, Андрей вдруг заявил:
- Я не хочу ехать, правда.
- Но ведь надо?
Жданов замялся.
- Ты же понимаешь о чём я.
Они глазами встретились, но Катя упрямо покачала головой.
- Я не понимаю. Но ты поезжай, а мы с Аней будем тебя ждать.
Андрей подошёл и поцеловал её в висок.
- Мне это очень нравится. Что вы будете меня ждать.
- Но ты точно справишься? – этот вопрос Жданов задал ей раз пятьдесят, прежде чем всё-таки взял чемодан и за дверь квартиры вышел. – Точно?
- Я справлюсь. В квартире порядок, теперь я буду заниматься ребёнком. Андрей, о чём ты переживаешь?
- Ты одна с ней ещё не оставалась, тем более на несколько дней.
- Когда-нибудь пришлось бы учиться. Почему не сейчас?
- Я не хочу ехать, - снова начал он. – Чёрт!.. – Жданов выругался, замер, посмотрел на дочку в кроватке, затем бросил на Катю виноватый взгляд.
- Ты опоздаешь на самолёт, - сказала она ему, после долгой паузы в прихожей перед дверью. Катя стояла, прижимаясь спиной к стене, а Андрей совсем рядом, пальцем на её плече какие-то узоры выводил, и снова пообещал:
- Я скоро вернусь.
Катя улыбнулась, отведя глаза.
- Я знаю, Андрюш.
- Это очень хорошо… что ты знаешь. Я много старался для этого.
- Ты болтун, - шепнула ему Катя, а Андрей заулыбался и кивнул.
Поцеловал, Катя не стала отнекиваться и возражать, в куртку его вцепилась, запах его вдохнула полной грудью, поняла, что ещё немного, и она его точно не отпустит, побоится, и руки разжала. В грудь его упёрлась, заставляя отодвинуться.
- Иди, всё.
Андрей больше ничего не сказал, из квартиры вышел, но через пару минут позвонил, уже из такси, и сказал:
- Я скоро буду дома.
Дыхание всё-таки сбилось, слёзы комом в горле встали, и Кате пришлось даже трубку ладонью прикрыть на секунду.
- Хорошо. – Аня заплакала, и Пушкарёва обернулась на неё. – Хорошо, Андрюш. Мы тебя ждём.
…Катя вдруг почувствовала, как глаза защипало, совершенно неожиданно, пришлось очки снять и поморгать.
- Всё в порядке?
Кивнула в ответ на беспокойство Виноградовой.
- Да, я просто задумалась.
Юлиана понимающе улыбнулась.
- Об Андрее?
- О том, что он завтра возвращается, и что мне перед этим надо успеть сделать.
- И что же?
- Вы зачем спрашиваете? – не поняла Катя.
- Из любопытства. – Юлиана развела руками. – Мне на самом деле интересно, что у тебя на уме. Из-за приезда Жданова.
Катя немного растерялась, призадумалась, потом сказала:
- В магазин надо, обед приготовить… Я же без него кое на чём, на пучке салата и килограмме огурцов живу.
- Хочешь совет?
Катя серьёзно посмотрела на неё и решительно отказалась.
- Не хочу совет.
- Ну и зря. Я всё равно уверена, что Жданов больше обрадовался бы моему подарку, а не твоей… утке в яблоках.
- В яблоках бывает гусь, - поправила ей Катя вполне миролюбиво.
- Вот какая разница? Тем более в твоей ситуации.
Юлиана ещё много чего ей наговорила, пока они к стоянке шли – Виноградова к своей машине, а Катю ждало такси. Катя слушала, и хоть фыркала время от времени от возмущения, иногда от смеха, но запугать её Юлиане удалось. Андрей должен был вернуться завтра, а у Кати уже все мысли были только о нём. Как он приедет, как войдёт, что скажет… что сделает. И опять же благодаря Юлиане, о Ткачук вспомнила, с которой Жданов в Киеве наверняка пересёкся, и не раз. А если не просто пересёкся? Глупые, ненужные, невыносимые для неё размышления. Разве он дал повод в нём усомниться? Да она и не собиралась, просто фантазии, придумки, извечные попытки предугадать будущее и попытаться закрыться от возможных ударов и сюрпризов судьбы.
Во дворе своего дома увидела отца, тот на лавочке сидел, кажется, мёрз, но коляску качал.
- Плакала, пап? – негромко спросила она, заглядывая в коляску.
- Спит, она всегда на улице спит, ты же знаешь.
- Знаю.
Валерий Сергеевич оглядел дочь с ног до головы.
- Ну что? Похудела?
Катя укоризненно посмотрела.
- Не смейся, я же просила.
Пушкарёв не сдержал усмешки.
- Тебе мало того, что ты с ребёнком упражняешься целыми днями, так ты ещё решила покрутиться в спортзале. Юлой заводной собираешься стать?
- Я стараюсь похудеть.
Отец только рукой махнул.
- Ерундой ты занимаешься, Катерина. Но почему, я знаю. Знаю, откуда в твоей голове глупые мысли берутся.
- И откуда?
- Из «Зималетты» этой. Вчера только по телевизору показывали про них, и Андрея Палыча твоего. А вокруг всё девки накрашенные и худые. Ты такой хочешь быть?
Катя даже рассмеялась.
- Нет, такой я быть не хочу. Я просто хочу избавиться от того, что не моё. Что в этом плохого? – И наставительно закончила: - Это полезно для здоровья, папа.
- Он тебя ругал, что ли? – спросила Елена Александровна чуть позже, когда Катя сидела рядом с ней на кухне и Аню на руках держала. Дочка гремела погремушкой, тем самым отвлекая взрослых от разговора.
- Папа? Нет, не ругал. Ему не нравится, что я в спортзал хожу.
- Вот ведь… Объясняла ему, объясняла. Не слушай его, делай, как считаешь нужным.
- Делаю. – Катя поморщилась, когда звук от погремушки стал совершенно невыносимым, и аккуратно её из Аниной руки вынула. Положила на стол и зачем-то пожаловалась: - Андрей купил, теперь сам уже не рад. Ане она нравится, а вот на нас действует просто ужасающе.
- Как у вас дела? Ты только правду мне скажи. Вы справляетесь?
- Да вроде… Подай бутылочку. Сейчас вот всё разобрала, наконец-то, по своим местам расставила,  и теперь правда полегче стало.
Елена Александровна осуждающе качнула головой.
- А от помощи отказывались. А то я не знаю, каково это – переезд и ребёнок грудной на руках.
- Мы так решили, мама, - заупрямилась Катя, правда, на мать больше не смотрела, внимательно наблюдала, как дочка пьёт из бутылочки. – Мы сами со всем справимся.
Что возразить, Елена Александровна не нашла, пришлось принять всё, как есть. Печаль родителей Катя понимала. Всё-таки они достаточно неожиданно всё решили с переездом. Откладывали, откладывали, а потом за пару дней собрались – и вот, нет их. А родители перестроиться не успели так быстро. Скучали, переживали за них, но помощь свою предлагать не спешили, боялись помешать. Но время от времени не выдерживали и начинали давать советы. Катя молча всё выслушивала, с чем-то соглашалась, с чем-то нет,  а вот следовать советам не торопилась. Мама, конечно, подсказывала ей с высоты своего опыта, но рядом с ней был совсем другой по характеру мужчина, и что было хорошо для Катиного отца, то вряд ли подошло бы Жданову. К Андрею нужно было искать другой подход.
- Главное, что искать собираешься, - сказала Елена Александровна, когда Катя с ней своими мыслями поделилась. – Это хорошо. Это того стоит.
Катя улыбнулась.
Родители задержались до вечера. Всё было спокойно, Валерий Сергеевич привычно смотрел телевизор на кухне, Елена Александровна помогала Кате готовить обед на завтра, а Аня лежала в переносной люльке и время от времени погремушкой гремела, напоминая взрослым о своём присутствии и о том, что не спит. Все тут же дела свои бросали и поворачивались к ней, а она улыбаться начинала. А когда родители ушли, и в квартире стало тихо, Катя рядом с люлькой присела и дочку по животику погладила.
- Спать собираешься? Уже пора.
Аня разглядывала потолок, подёргала ножками и замерла, глядя на мать. Катя послала ей воздушный поцелуй.
- Ты моя хорошая… Что мы папе расскажем? Как мы с тобой справлялись? Он должен будет нас похвалить. А если ты сейчас уснёшь быстро, то мы вообще будем молодцы.
Но прежде чем унести Аню вместе с люлькой в спальню, спокойно выпила чаю, на дочку поглядывая и радуясь её компании, посмотрела новости, подумала Жданову позвонить, но решила, что в пятый раз за день им созваниваться вроде бы ни к чему. А укачав ребёнка и потратив на это всего лишь минут двадцать, за это мысленно дочку похвалив, отправилась в душ, оставив дверь ванной комнаты открытой, на тот случай, если Аня вдруг проснётся. И совершенно не ожидала, выйдя из ванной на чемодан в прихожей наткнуться. Замерла перед ним, до конца не понимая, обрадовалась она или перепугалась. В первый момент всё смешалось, бросило в жар, словно это не она две минуты назад из-под холодного душа вышла. Почти на цыпочках через комнату прошла и в спальню заглянула. Андрея у детской кроватки увидела и у неё вырвалось:
- Вернулся.
Андрей обернулся на её голос и палец  к губам приложил, а сам улыбался. Направился к ней.
- Она так спокойно спит, - зашептал он еле слышно, а сам Катю разглядывал, и она не сразу вспомнила, что из ванной, не думая, что её кто-нибудь увидит, в одном полотенце вышла. Руки к ней протянул, а Кате не хватило ни времени, ни сил, чтобы достойное сопротивление ему оказать. – У тебя кожа холодная. – Его ладонь легла на её щёку, Катя голову повернула, а Жданов к ней наклонился. Поцеловал её, а Катя не сразу ответила, не знала, как реагировать. Андрей ведь только вернулся, только вошёл, а то, как сейчас себя ведёт… ни в какие рамки не вписывается. Его не было три дня, и ожидалось, что вернётся он усталым. А он словно и не уезжал никуда.
От губ его увернулась, попыталась отступить, но Андрей её развернул и несильно притиснул к стене.
- Ты говорил, что завтра вернёшься.
- Так уже почти завтра, Катюш.
- Ты поменял билет? – догадалась она.
- Поменял. – Жданов голову поднял, чтобы посмотреть на неё. Пальцем по её щеке провёл, внимательно вглядываясь в Катино лицо. – Я соскучился.
Катя поняла, что вот-вот улыбнётся, глаза отвела, а потом и вовсе к его плечу прислонилась.
- Мы тебя ждали.
- Правда?
Она кивнула.
- Ты справилась?
- Почти, - шепнула она ему на ухо, и напряглась, когда поняла, что полотенце начало с груди съезжать. Руку Жданова оттолкнула, и полотенце обратно натянула. Андрей усмехнулся.
- Что значит, почти?
- Родители помогли. Чуть-чуть.
- Ну, чуть-чуть не считается. Мы ведь это знаем.
Катя серьёзно кивнула.
- Я справилась.
- Я тобой горжусь. – Губами к её щеке прижался, потом скользнул к губам.
- Андрей!.. – Очередной поцелуй оборвала, задохнувшись. Глубоко подышала, стараясь в себя прийти, потом Жданова от себя отпихнула. И настойчиво поинтересовалась, хотя скорее это был не вопрос, а утверждение: - Ты, наверное, устал.
Ему пришлось полотенце её придержать, чтобы на пол не соскользнуло. Катя к груди края прижала, а посмотрела чуть возмущённо.
- Я немного увлёкся, - покаялся Андрей.
Катя воспользовалась возможностью и нырнула под его руку, и даже облегчение почувствовала, оказавшись от Жданова на безопасном расстоянии. Свой халат с края ширмы сняла и раздвинула её ещё немного, загораживая детскую кроватку.
- Иди в душ, - посоветовала она Жданову. – А я тебе ужин разогрею.
- Не хочу я ужинать. – Андрей к ней повернулся, шею потёр истинно усталым жестом, а потом свитер через голову снял. – А вот в душ пойду. – Посмотрел Кате прямо в глаза. – И спать.
От этих его слов у неё мороз по коже пошёл. Нервно кашлянула, беспомощно по сторонам огляделась, и отступила за ширму. Там уже на себя халат накинула и пояс завязала.
- Иди в душ, - тихо повторила она. Села на кровать, когда Жданов из спальни вышел, и руки на коленях сложила. Наверное, в этот момент со стороны напоминала прилежную ученицу перед экзаменом: вид задумчивый, взгляд тревогой затуманенный, а поза смиренная. Она ко всему готова.
Кажется, правда готова.
Вот только, когда в постель легла, свет выключила. Но дверь оставила открытой, в другой комнате свет горит и почти подножия кровати достигает. Катя под одеялом в клубок сжалась, подтянула ноги к животу, и ждала… Убеждала себя, что она на самом деле готова.
Андрей в ванной задержался. Может, тоже волновался, выжидал чего-то, решение принимал? Кате нравилось так думать. А когда в комнату вошёл, долго топтался там, но диван не разбирал, и бельё постельное из шкафа так и не достал. А потом и там свет погасил. Стало очень темно, Катя до боли в эту темноту всматривалась, перед глазами пошли жёлтые круги, и она зажмурилась. Но круги жёлтые и не подумали пропасть, так и мелькали, кружа голову. Услышала шаги, осторожные, Жданов в спальню вошёл, сначала вроде к детской кроватке двинулся, но передумал, шагнул к кровати. Он даже секунды не выждал, просто одеяло откинул и лёг. К Кате руку протянул.
- Иди ко мне, не трясись.
Она дыхание перевела, облизала губы, которые совсем некстати вздумали пересохнуть, и, не веря тому, что делает, на постели сдвинулась, в сторону Андрея. Он был горячий, живой и рядом с ним было спокойно. Всё, как она помнила. Жданов обнял, поцеловал её и снова попросил:
- Не трясись.
- Я не могу. Это нервное.
Он, кажется, улыбнулся.
- Наверное, это должно мне льстить. Это ты из-за меня нервничаешь.
- Не из-за тебя. Из-за ситуации.
- А что такого в ситуации? По-моему, всё закономерно.
- По-твоему?
- О боже, Катя… - Андрей головой дёрнул и случайно ткнулся подбородком в Катину макушку. – Давай не будем развивать эту тему. Не сейчас. – За подбородок её взял, заставил голову повернуть, и поцеловал. А когда отстранился, шепнул ей: - Кажется, я нашёл прекрасный способ избавлять тебя от глупых мыслей.
- А, по-моему, ты себе льстишь.
Андрей глубоко дышал, выходило немного взволнованно, а Катя, положив руку ему на грудь, чувствовала его дыхание. Никогда, до Андрея Жданова, она не чувствовала чужое дыхание, как своё собственное. Сейчас можно было вспомнить то, что было между ними раньше, но не вспоминалось. Сегодня всё было по-другому. От того, что они одни, не считая их маленькой дочки, спокойно спящей в своей кроватке, от того, что у них теперь есть свой дом, а впереди много всего, и тревог и трудностей, возможно, больше, чем предполагаемых радостей, но они вместе, вот с этого момента, всё казалось другим.  Совсем, совсем другим.
Она вся лежала у него на руках, сама к нему тянулась, а Андрею захотелось сжать её, посильнее, покрепче к себе привязать, чтобы больше не было этих разговоров про то, что ничего у них не выйдет, не получится, забрать все эти мысли из Катиной головы, скомкать, как бумажку ненужную, и выбросить. Приказать ей не думать об этом. Как раньше приказывал, а она подчинялась. Правда, он уже начал забывать, каково это – послушная Катя Пушкарёва, которая не смеет ему перечить. Очень хотелось объяснить всё это ей, и разговором этим, своими прикосновениями к себе привязать покрепче, чтобы уж точно обратного пути у них не было. Ищи не ищи, не найдёшь. Старался не торопиться, чтобы не напугать, но и понимал, что осторожничать права не имеет. Это ведь Катя, она так любит всё анализировать. А что в нём анализировать, тем более сейчас? Он весь, как на ладони, и именно для неё. А сам уже не остановится, он ничем уже не управляет – по крайней мере, в себе самом. Всё, что было в прошлом, до этого момента, все правила, которые они для себя придумывали, все проблемы, которые никак не хотели решаться, все грехи, его, Андрея, грехи, сколько бы их ни было, перестали существовать, и  менялась их жизнь именно сейчас. Всё исчезло, и возврата к прошлому нет. Это самое правильное, самое ясное, самое логичное…
Я боюсь, подумал вдруг Андрей. Права на это не имею, но боюсь. И не в сомнениях дело. Сомнений нет, он слишком долго ждал всего этого. Но страшно не справиться с жизнью, чего-нибудь не учесть, ошибиться,  а я теперь за неё отвечаю. За неё и за дочь, они должны это чувствовать, а это значит, он сам должен быть в своих силах уверен. Он отвечает за свою семью. Отныне и навсегда.
- А, по-моему, нет, - выдохнул Жданов, когда заговорить смог.
Катя глаза открыла, в комнате полная темнота. Да и чёрт с ней, в темноте тоже весьма комфортно. Особенно, когда рядом человек, с которым ты эту темноту разделить можешь, и у него до сих пор колотится сердце, ты это чувствуешь, и кожа под твоими пальцами горячая и влажная. А в голове только одно – люблю, а всё остальное в этой темноте совсем не важно. Руку одну, которой Андрея обнимала, в сторону откинула, и шёпотом переспросила:
- Что?
- Не льщу я себе, - выдохнул он и голову опустил. Носом в её шею уткнулся и довольно вздохнул.

12.

Андрей упорно не желал поднимать на родителей глаза. Ложечкой в чашке кофе поводил, размешивая сахар, вынул её, а сам всё ждал, когда мать заговорит. Она стояла за плечом отца, правда тот, старательно делал вид, что документы читает, а вот мать Андрея взглядом сверлила. Неприятным взглядом, и это раздражало.
- Пап, ты бы с Милко сам поговорил, - начал Андрей осторожно. – Мне надоело с ним ругаться.
- А ты не ругайся.
- Не могу, он меня злит.
- Посмотрите на него, нежный какой. – Пал Олегыч кончиком карандаша по столу постучал. Андрей кинул на отца взгляд исподлобья и снова в чашку уткнулся.
- Он говорит, что я на него давлю. А права на это не имею. И как мне с ним разговаривать? Все приличные аргументы у меня уже закончились.
- Ты почему нам с отцом ничего не сказал? – заговорила Маргарита, и голос прозвучал обиженно и нетерпимо. – Как ты мог ничего не сказать?
Пал Олегыч покачал головой.
- Марго.
Андрей же глаза прятать перестал, на стуле откинулся, а на мать взглянул устало.
- А ты хотела это услышать, мама?
- Представь себе, да. Я предпочла бы для начала от тебя это услышать, а потом уже увидеть всё своими глазами. А ты, по своей привычке, устроил представление. И я очень этим недовольна.
- Тем, что я не предупредил? Или тебе что-то другое не нравится?
- Так, всё, хватит. – Маргарита резко махнула рукой и от мужа отошла. – Я просто не понимаю, почему ты так поступаешь! Это что, совсем неважно для тебя, сообщить родителям о том, что происходит в твоей жизни?  Ты по телефону говоришь одно, а когда мы приехали, оказывается, что ты уже кольцо ей купил!
- Мама, успокойся, - попросил Андрей и на отца взглянул, в поиске поддержки.
Маргарита к нему повернулась.
- Я не волнуюсь, и я даже не злюсь. Я просто не понимаю, почему ты так поступаешь.
- Может, потому, что знаю, как ты отреагируешь?
Пал Олегыч едва заметно усмехнулся, но быстро взял себя в руки и напустил на себя побольше серьёзности.
- Вот только не нужно разговаривать со мной в снисходительном тоне, и смотреть на меня так не нужно. Я тоже прекрасно знаю все твои уловки.
- А я твои, - порадовал её Андрей. – И знаю, что сейчас ты недовольна. Чем именно, позволь узнать.
Быстрого и чёткого ответа мать ему не дала. Или же поостереглась озвучивать. Маргарита на мужа глянула и пальцами быстро по столу забарабанила, доводя ситуацию до высшей точки кипения.
- Мам, я её люблю.
- Правда? – Маргарита в один момент взорвалась и сделала широкий жест рукой. – Мне кажется, мы это уже проходили, Андрей.
- Рита, я тебе могу сказать тоже самое, - подал голос Жданов-старший, и в нём тоже слышалось недовольство. – Мы всё это уже проходили, а сейчас…
- А сейчас, Паша, всё намного сложнее. А ты, как и он, вы просто два… Одно слово – мужчины! Вы ни о чём не думаете. Как тогда ты предлагал переждать, так и в этот раз я от тебя ничего нового не услышу, я в этом больше, чем уверена. Любит он… - Она от стола отошла и заходила по кабинету, не зная, во что ещё вылить своё раздражение. -  Я тебе тоже напомню, Андрюша, как ты сидел в конференц-зале и плакал, что ты её любишь. Помнишь?
Жданов не удержался и поморщился.
- Ладно, мам, хватит.
- Ничего не хватит. Я думала, что никогда тебе этого не скажу, тогда промолчала, но сейчас… И не делай такое лицо, я твоя мать, а не  секретарша, чтобы ты морщился, меня слушая.
Андрей глотнул тёплого кофе, вкус был отвратительным, но морщиться было нельзя. Проглотил кое-как и выпрямился, приготовился слушать мать.
- Слишком лихо у тебя получается жизнь свою с ног на голову переворачивать, и ведь не задумываешься, а стоило бы. Катя… Катя неплохая девушка, умница, родители у неё хорошие, но вы с ней… Вы как две матрёшки, не подходящих друг другу по размеру.
- Боже, Рита…
- Но это так. Мне в голову другого сравнения не приходит. Вы жили каждый в своём мирке, и все были довольны, а потом вы лбами столкнулись – и всё. Всё вокруг себя разрушили, что можно, всё поменяли, никого не спросили. Вы абсолютно разные, как небо и земля. И ты сам это понимаешь, только отчаянно от этого отмахиваешься. Ты помнишь, что ты мне тогда говорил? Что тебя никто не понимает, что Катя не такая, она особенная, а никто кроме тебя этого не понимает, и тебе не верят. И правильно не верят, потому что вместе вас не видят!
- Мама, мне, веришь, всё равно, кто что видит, а кто нет!
- А тебе всегда всё равно! Главное, что ты хочешь!
- Да, наверное, я весь в тебя!
- Андрей!
- Ничего, пусть огрызается, Паша.
- Я её люблю.
Маргарита кивнула.
- Да, ты её любишь. Ты её так сильно любил, что чуть себя не угробил, когда она уехала. Но я ей это простила, в конце концов, она не виновата, что ты такой дурак. Она нам внучку родила, за это я ей всё, что угодно прощу, и не вспомню никогда. Но я не о прошлом сейчас говорю, а о будущем. Ты вообще думаешь, что ты делаешь?
- Да.
- А мне кажется, нет. Ты влюбился в эту девочку, - Маргарита сделала неопределённый жест рукой, - один бог знает, чем она тебя зацепила, но ты влюбился, ты страдал, я верю тебе. – Встретила гневный взгляд сына, которым тот её буквально буравил, но позиции свои сдавать не собиралась. – Но ты вспомни, через сколько ты вернулся к Кире. Ты долго страдал?
Андрей нервно повёл шеей и от матери отвернулся. А та, заметив его реакцию на свои слова, кивнула.
- Вот и я о том же. Ты вернулся к Кире, раны зализывать, и я не помню, чтобы ты долго Катю убеждал замуж за тебя выйти. Ты успокоился. Потом Кира уехала, и ты что, к Кате пошёл? Нет, ты ушёл в загул. Закончил этой киевской дамочкой, как её звали, Паша? – Маргарита Рудольфовна нетерпеливо щёлкнула пальцами.
- Надежда Ткачук, - подсказал Пал Олегыч, и за это удостоился красноречивого взгляда сына.
- Вот-вот. Надежда!
Андрей, который уже некоторое время стоял, почти окаменевший от возмущения, упёр руки в бока.
- Мама, ты хочешь, чтобы я написал чистосердечное признание?
- Нет, - она печально покачала головой. – Я хочу, чтобы ты подумал, что ты делаешь. – Маргарита намеренно сделала паузу и перевела дыхание. – Сейчас не время принимать такие решения. Сейчас вы оба не можете отвечать за свои чувства и поступки, у вас всё горит, у вас ребёнок родился. А ребёнок, он всё меняет, мы-то с папой это тоже знаем, Андрюша, представь себе, что ещё помним. Но жениться вот сейчас!.. – Она только руками развела. – Я не знаю. Это верх безответственности!
Андрей еле слышно хмыкнул, снова присел и на отца взглянул.
- Ты с ней согласен?
- Как тебе сказать, - Пал Олегыч продолжал крутить между пальцами карандаш. – Мама твоя, конечно, по привычке преувеличивает, немного, - немного, Рита! – но правда в её словах есть. И заметь, я не в Кате сомневаюсь, а в тебе.
- Очень приятно.
- Что есть. Заслужил, значит.
- Андрей, если вы сейчас ошибётесь, разойдётесь, то помириться вряд ли сможете. Ты это понимаешь? Вас уже ничего не спасёт, и, поверь мне, всё всплывёт, каждый твой грех, каждая её обида. Сейчас всё забылось, благодаря Анечке, но… Одна ошибка и вас никакая природная интеллигентность не спасёт.
- Мама, ты специально это говоришь? – разозлился Жданов, а Маргарита с готовностью кивнула.
- Да, я говорю это специально, чтобы ты понял! У нас с отцом пока единственная внучка, и мы хотим её видеть не раз в год по большому одолжению! И если ты сейчас всё испортишь по своему легкомыслию… Я не знаю, что я с тобой сделаю!
Повисла пауза, Маргарита отвернулась от них, а Андрей низко опустил голову, собираясь с мыслями. Пал Олегыч кашлянул и снова карандашом по столу постучал, видимо, его это успокаивало.
- Я просто купил ей кольцо, - наконец сказал Жданов. Негромко, словно для самого себя, а потом вдруг усмехнулся. – Я просто купил ей подарок на день рождения. Она даже брать его не хотела. Я уговорил, но, я совсем не уверен, что она ответит согласием, если я её замуж сейчас позову.
- Я не о штампе в паспорте тебе говорила.
- Я понял. – Он голову поднял и на мать посмотрел. – Но что я должен тебе пообещать? Что мы с Катей не расстанемся никогда? Что будем жить долго и счастливо, что волноваться тебе не о чем? Я не могу этого пообещать. И никто не сможет. Единственное, что скажу, это… - Секунду собирался с мыслями. – Я её люблю. И совсем не так, как любил тогда. Или мне казалось, что любил. То, что случилось год назад, это, наверное, последствия ядерного взрыва, не меньше. Я не могу это объяснить. Но то, что сейчас происходит в моей жизни, это я люблю. Катю, Аньку, нашу жизнь сейчас. И я очень стараюсь, мама. Но я не знаю, чем мне клясться.  Если ты думаешь, что я плохо себя знаю, что о своих недостатках не догадываюсь, то ты ошибаешься.
- Это хорошо. – Маргарита глубоко вздохнула и тоже села, устроилась напротив сына.
- Ты живёшь у Кати? – спросил Пал Олегыч. Андрей кивнул.  – Значит, всё на самом деле серьёзно?
- Я надеюсь.
- Паша, он надеется!
- Мама, не заводись снова.
Пал Олегыч посмотрел на жену.
- Катя будет ему хорошей женой.
- Вот в этом я тоже не уверена!
- Начинается, - заворчал Андрей в полный голос. – Это я буду решать.
- К сожалению, не ты. И не сверли меня взглядом, ты мне причёску портишь. Ты меня понял прекрасно. Девочка она хорошая, я не спорю…
- Мама, она не девочка, она мать твоей внучки.
- Хорошо. Хорошо!
- Мама, - Андрей сбавил тон, - не дави на неё, она и так  боится. И тоже всё понимает. Ты надавишь сейчас, а Катя… Ты всё испортишь!
- Я испорчу, - повторила Маргарита, когда сын из кабинета вышел и даже дверью хлопнул. К мужу повернулась и выразительно на того посмотрела. – Ты слышал?
- Он прав. Ты иногда увлекаешься.
- Я всегда говорю правду. Я ему сказала всё, как есть, и ты вчера со мной согласился, а сегодня напопятную пошёл, как всегда впрочем.
- Они должны сами между собой разобраться.
- Разобраться? Паша, он ей кольцо на палец надел. По-моему, они уже во всём разобрались, вот только боюсь, что разборки проходили не там, где надо.
- Но Катя его любит. Она так смотрит на него.
- Вот именно. Она на него, он на неё. А долго так не бывает, ты сам знаешь. Боже, как я хотела, чтобы он на Кире женился. Всё было бы намного проще. Кира его  знала, как себя, она мирилась с его недостатками, умела подчеркнуть на людях его достоинства. А Катя… Не знаю.
- А рядом с Катей, ему придётся всё это самому делать. А это не так уж и плохо.
- Если он захочет это делать. Именно в это всё упирается. Хочет ли он этого на самом деле, и не устанет ли слишком быстро.
Пал Олегыч улыбнулся, через стол перегнулся и погладил жену по руке.
- Нужно верить в своего сына, Марго. Это же наш сын.
- Вот поэтому, Паша, я за него и волнуюсь.
Андрей, произошедшим разговором, был недоволен, и даже обижен. Когда мать чуть позже в коридоре встретил, заверил, что всё в порядке, но на самом деле думать ни о чём другом не мог, только о том, что она ему наговорила. И злился на неё, ведь оказалось, не верит, не хочет верить. И недоверием своим сомнения в его душу вносит, что сейчас совсем ни к чему. Ему нужно быть твёрдым, ему нужно быть уверенным в себе и в том, что он делает, чтобы Катю поддержать в нужный момент. И такого сопротивления со стороны родителей совсем не ожидал. Знал, что мама в первый момент никакого восторга не почувствует, с чего бы вдруг, но то, что она ему наговорила… Да, права, во многом права, но разве она не должна его поддерживать? Совет дать материнский, а не отговаривать и не стращать.
- Я просто хочу жить спокойно, неужели это удивительно или странно? – негромко проговорил Андрей, воспользовавшись моментом, когда они с Малиновским остались за столиком одни. За ужином пришлось встретиться с возможными поставщиками, уж очень выгодные условия предлагали, хотели с «Зималетто» работать и готовы были на некоторые жертвы, и упускать возможность было глупо. Вот Андрей и приехал в «Лиссабон» вместе с Малиновским, чтобы выслушать сказку о светлом будущем, пытался сосредоточиться на деле, но в мыслях без конца возвращался к утреннему разговору с родителями. – Мама много лет меня убеждала, что семья – это не так страшно, что бегать от этого глупо, а теперь я, оказывается, не подумал и не время!
- Ты меня спрашиваешь?
- Спрашиваю. Ты же мне друг.
- Но я ведь не женат. И не был никогда. Откуда я знаю. Да и вообще, по поводу Пушкарёвой я тебе советы давать не буду, я зарёкся уже давно. Разбирайся сам.
Андрей посверлил Ромку взглядом.
- Спасибо. Ты и правда, настоящий друг.
Малиновский кивнул.
- Я знаю.
- И главное, что Катя расстроилась. Она не хотела этого семейного обеда, я настоял, и в итоге, всё плохо. А я виноват.
- Да ладно, в чём ты виноват? Или ты на самом деле ожидал от Маргариты другого?
- Нет. Но не такого отпора. – Жданов отхлебнул виски. – И не таких доводов. А мама, конечно же, снова Киру приплела.
- Кто бы сомневался, - понимающе усмехнулся Рома. – Если бы всё по-хорошему, то на Катюшкином месте сейчас Кира должна была бы быть.
Андрей головой покачал.
- Неправда, по-хорошему как раз так, как сейчас. Вот только когда вы все это поймёте?
Ужин закончился ничем, договориться не удалось, разошлись, пообещав обдумать выдвинутые друг другу условия, но дружески пожав руки.
- Они ничего так, - сказал Андрей, поёжившись на пронизывающем ветру. – Немного уступчивости, и сработались бы.
- Они также думают, я уверен, - рассмеялся Малиновский и по плечу Андрея хлопнул, тот покачнулся. Понял, что до этого момента свою трезвость явно переоценивал, и затосковал. Не совсем представлял, как Катя отреагирует на его поздний приход, к тому же в нетрезвом виде, а выяснять отношения не хотелось. Хоть, и предупредил, что задержится, но когда его мотает, это совсем другое, это ей понравиться не может.
Андрей руки в карманы пальто сунул, голову поднял и пару секунд на тёмное небо таращился. А потом попросил:
- Давай погуляем.
Рома неприлично вытаращился на него.
- Ты сдурел? Мороз такой.
- А мы в машине посидим.
- Что-то я не понял. А домой?.. Ты же бегом домой бегаешь.
- Ага, бегаю. Когда трезвый.
- О-о. – Рома хохотнул и отвернулся от него.
- Ты ничего не понимаешь в семейной жизни, Малиновский, - упрекнул его Андрей и гордо расправил плечи.
- И я очень этому рад, чтоб ты знал. Ладно, пойдём в машину. Отвезу тебя… Точнее, покатаю по городу.
- Недолго, - заверил его Жданов, успокоившись. – Катя сейчас Нютку укладывает, может сама уснёт, а я попозже приеду…
- И к ней под бочок. Шпион.
Андрей руками развёл и пьяно улыбнулся.
- Я о последствиях думаю.
- В кои-то веки.
Когда Малиновский его всё-таки к дому подвёз, окна квартиры были тёмные. Андрей на свои часы на руке посмотрел, прищурился, чтобы точно время рассмотреть, потом пошёл в подъезд. Очень старался войти в квартиру бесшумно. Дверь за собой осторожно прикрыл, нащупал выключатель на стене, а когда свет вспыхнул, в прихожей появилась Катя. Из комнаты выглянула, и сонной совсем не выглядела, хотя на ней была только ночная рубашка, и он явно её с постели поднял.
- Вернулся, - проговорила она негромко, а Андрей от неё отвернулся, начал раздеваться, стараясь выглядеть очень деятельным, потом закивал. А когда к Кате всё же пришлось повернуться, сильно нахмурился.
- Аня спит? – поинтересовался он деловито. Мимоходом Катю в лоб поцеловал и в комнату прошёл, правда, в темноте на мгновение потерял ориентацию и на стул наткнулся.
- Андрей, что с тобой?
Она свет в комнате включила и на Жданова посмотрела с беспокойством. А он остановился и вдруг палец к губам приложил.
- Всё хорошо.
Катя внимательнее к нему присмотрелась, встретила его взгляд, немного лихорадочный и виноватый, и руки на груди сложила.
- Как твоя встреча? – совсем другим тоном спросила она.
- Мы почти… договорились.
- Замечательно. Я рада.
Он выдохнул, понял, что Катя всё заметила и поняла, и снял через голову галстук, ослабив узел одним сильным движением.
- Не злись.
- Я не злюсь.
- Я немного увлёкся.
Пиджак она у него забрала, когда заметила, как Жданов оглядывается, не зная, куда его пристроить.
- Я думал, что ты спишь, будить не хотел. – Андрей сел на диван и ноги вытянул. Откинул голову назад, на спинку дивана.
- У тебя всё хорошо? – Катя подошла и осторожно коснулась ладонью его лба, словно проверяла, нет ли у него жара.
- Да. – Он кивнул и глаза открыл, встретив Катин взгляд. – У меня всё хорошо. Просто я сглупил и перебрал. Не хотел тебя расстраивать и заставил Ромку меня по городу возить. – Вдруг широко ухмыльнулся. – Он меня выгуливал.
Катя к нему наклонилась и принюхалась.
- Виски пахнет.
- Пахнет, - сознался Жданов. – Сильно?
Она не ответила, в лицо его вглядывалась, а потом поинтересовалась:
- Ужин разогреть?
- Не хочу. Я в душ и спать. Правда, не злишься? – решил он до конца прояснить ситуацию.
- А должна?
- Нет.
Катя по волосам его провела, наклонилась и поцеловала его.
- Давай завтра поговорим. Иди в душ.
- Кать.
Она обернулась на него от дверей спальни.
- Что?
- Ты мне веришь?
Катя растерялась.
- Что?
Жданов голову поднял и на диване развернулся, чтобы её видеть.
- Ты должна мне верить, иначе ничего не получится.
Она вернулась и на спинку дивана облокотилась, к Жданову наклонившись.
- Ты сейчас хочешь об этом поговорить?
- Да. – Кивнул вроде со всей серьёзностью, а сам разулыбался ни с того, ни  сего.
- Пьяный?
- Но ты трезвая. А это самое главное. – Руку протянул, ладонь легла на её шею и не сильно надавила, заставляя Катю наклониться ниже. – Поцелуй.
- Я почти опьянела, - пожаловалась Катя после поцелуя. – Сколько ты выпил?
Жданов моргнул, отпустил её и со второй попытки с дивана поднялся.
- Пойду в душ, - заявил он. – Спать так хочется.
Пушкарёва головой покачала, глядя ему вслед, а когда Андрей в постель лёг спустя некоторое время, сказала:
- Я верю тебе. Иначе всё было бы по-другому.
Он на бок повернулся и голову рукой подпёр.
- Правда, веришь?
- А ты почему переспрашиваешь?
- Для меня это очень важно. И поговорить хочется.
Катя тихо рассмеялась.
- Андрюш, ты совсем пьяный.
- Да неправда! Трезвый я уже. Почти…
- Выключай свет.
- А ты ко мне двигайся.
Она толкнула его в плечо.
- Свет выключи.
Жданов потянулся к ночной лампе на тумбочке, а как только комната погрузилась в темноту, заплакал ребёнок. Андрей усмехнулся.
- Принцесса папина проснулась…
Катя откинула одеяло и встала, а руку Андрея оттолкнула.
- Спи. Король.
Следующее утро никак не могло стать обычным, это было последнее утро года. Нужно было многое успеть, закончить за день все дела, которые никак нельзя было оставлять на завтра, то есть на новый год, приготовиться к встрече Нового года, что-то купить, приготовить, поздравить друзей и родственников, накрыть на стол и ёлку нарядить, тем, кто ещё не успел этого сделать. Впереди новогодние праздники, много выходных, но суеты именно в этот, последний день, от этого совсем не меньше. Поэтому полежать этим утром в своё удовольствие удаётся не многим.
- Мне ещё на работу надо, - с тоской проговорил Андрей, поднимаясь с постели. Посмотрел на часы и окончательно приуныл. Последний рабочий день (наверное, необходимо поставить кавычки, рабочим в полном смысле слова, этот день вряд ли станет) уже начался, а он только проснулся. – Ненадолго. – Лицо рукой потёр и зевнул. – Кать!
Она в спальне появилась, с дочкой на руках, и на Жданова посмотрела с интересом.
- Ты как?
- Я с тобой разговариваю, а тебя нет, - пожаловался он.
Катя улыбнулась.
- Мне извиниться?
- Не надо шутить, я плохо понимаю сейчас. – Он к ней подошёл, наклонился, хотел Аню поцеловать, но Катя отодвинулась.
- Не дыши на ребёнка.
- Да, - опомнился Андрей, - не дышу. Вообще не дышу. – Улыбку её заметил и, погрозив пальцем, пошёл в ванную.
- Твой чай, с лимоном, - Катя большую чашку перед Ждановым поставила и поторопила: - Пей, пока горячий.
Андрей от дочери оторвался, только пальцем качнул мягкий самолётик, прикреплённый над люлькой, и повернулся к столу. Пригладил ладонью влажные волосы.
- Что-то я вчера не рассчитал.
- Ты вчера мне об этом говорил.
- Да? – Он чая хлебнул и блаженно прикрыл глаза. – Хорошо.
- Хорошо, что говорил?
Андрей посмотрел с укором.
- Нет бы пожалеть меня, а ты смеёшься.
Катя подошла и поцеловала его в лоб.
- Я тебя жалею. Завтракай. Сегодня много дел, твоя мама скоро приедет.
Жданов чаем поперхнулся. Да так сильно, что Кате пришлось его похлопать по спине.
- Что с тобой?
Андрей головой помотал.
- Всё нормально. А зачем она придёт?
- Подарки привезёт… Андрей, что происходит?
- Да ничего. – Он залпом чай допил и поднялся. – Она придёт, а я здесь и вид у меня… Как я выгляжу?
Кате пришлось на цыпочках приподняться, что волосы его пригладить. Андрей наклонился к ней за поцелуем. Потом крепко обнял и носом в её волосы уткнулся.
- Ты, правда, не злишься? Я не специально напился, просто получилось так.
- Я не злюсь. – Они взглядами встретились, и Катя повторила: - Я не злюсь.
- Маме не говори, ладно? И, вообще… не заостряй внимание на том, что она говорит.
- Ты о чём?
- Да ни о чём я! – Жданов мысленно отругал себя, что поднял эту тему. Как выкрутиться – не знал. – Сегодня праздник, она, возможно, будет тебе рассказывать… Чёрт, я запутался.
Катя кивнула и ладонью по его груди провела.
- Я поняла. Не волнуйся, всё будет хорошо. Делить нам с твоей мамой нечего, и спорить я с ней не собираюсь.
- В тебе я точно не сомневаюсь, - отозвался Жданов и улыбнулся ей, как сам понадеялся, ободряюще.
Маргарита Рудольфовна приехала ближе к обеду, Катя к этому моменту уже волноваться начала, если честно. Хоть Маргарита  и предупредила её заранее о времени своего визита, но Пушкарёва всё равно нервничала. Занималась приготовлением праздничного ужина, разговаривала вслух с дочкой, которая в ответ на все её слова только иногда угукала и погремушкой гремела, и на часы поглядывала. Даже с мамой поговорила коротко, и не особо вникая в то, что та ей говорила. Напомнила, что они встретятся через несколько часов, и тогда уже смогут всё обсудить, а сейчас ей совершенно некогда. И думать о мандаринах и пироге она не может.
- Позже, мама, позже, - попросила Катя и трубку повесила.
Прежде чем открыть Маргарите дверь, к зеркалу подошла, посмотрела на себя, волосы пригладила и обернулась в сторону кухни, где Аня заплакала. Тут уже было не до собственной внешности, дверь открыла, Маргарите улыбнулась и, извинившись, на кухню убежала. Через минуту Маргарита Рудольфовна на кухне появилась, немного осторожничала, как Кате показалось, оглядывалась, словно впервые здесь оказалась. Хотя, это был лишь второй визит, и в прошлый раз ей вряд ли было дело до интерьера, её совсем другое тогда волновало. А сейчас вот интерес проявляла, правда, это длилось минуту, а потом к детской люльке подошла и к внучке наклонилась.
- Наша красавица!.. А что ты плачешь? Бабушка пришла, подарки тебе принесла. – Маргарита люльку покачала, а сама на Катю посмотрела. Та улыбнулась.
- Я с кухни вышла, она и расплакалась, - проговорила она, и тут же спохватилась: - Маргарита Рудольфовна, вы садитесь. Я чай сейчас сделаю.
- Чай – это хорошо. – Жданова за стол присела и детскую люльку к себе придвинула, поймала маленькую ручку. Аня к тому моменту голосить прекратила и теперь заплаканными глазками в Маргариту вглядывалась.  – Умничка, успокоилась.
Катя выставила на стол чашки из лучшего сервиза и решила пояснить:
- Мама нас ругает, что мы её на руках постоянно держим.
- Вообще-то она права. Избалуете, - улыбнулась Маргарита.
- Это к Андрею, ему бесполезно говорить. Он как с работы приходит, так Аня всегда с ним.
- Правда?
Катя уловила настороженность в голосе Маргариты, её руки замерли, и чай перестал в чашку литься. Но уже через секунду пришла в себя и продолжила накрывать на стол.
- Решили встречать Новый год дома?
Пушкарёва пожала плечами.
- А куда мы? Родители хотели ехать к родственникам, но передумали, к нам придут. Может, и вы?..
Маргарита отрицательно покачала головой.
- К сожалению, не получится. Нас ждут в двух местах, если получится, то Паше удастся поговорить с нужным человеком. Это очень важно.
Катя медленно опустилась на стул, напротив Маргариты.
- Я понимаю.
Жданова с внучкой играла, погладила ту, а затем кинула на Катю быстрый взгляд.
- Правда, понимаешь?
- Я предлагала Андрею… Если бы нужно было, мы бы пошли куда-нибудь. Но он сказал, что в этом году можем остаться дома.
- Да, в этом году можете.
Аня вскрикнула, Маргарита снова к ней повернулась, а Катя перевела дыхание. Всё на самом деле оказалось трудно, как она и предполагала. Успокаивала себя, правда, и Андрей её перед уходом успокаивал, но всё это оказалось бессмысленным, а реальность жестокой. Маргарита если и смотрела на неё, то изучающе и без всякого удовольствия. По сторонам оглядывалась, наверное, информацию на будущее собирала, обдумывала что-то, а Катя не знала, как себя вести и что сказать. Молчала, наблюдая, как Маргарита с внучкой возится. Взяла её на руки и теперь качает и улыбается, в детское личико вглядывается.
- У неё твои глаза, - сказала Жданова, наконец, и на Катю взглянула с улыбкой. – И у нас уже характер проявляется, - рассмеялась она, когда Аня её за палец ухватила и потянула. – А дедушка завтра приедет, поиграет с тобой, да? – И без паузы поинтересовалась: - Андрей тебе рассказал о нашем вчерашнем разговоре?
Катя всерьёз нахмурилась.
- Разговоре? Нет, не рассказал. А что, - сглотнула, - что-то случилось?
- Пока нет. Мы разговаривали о том, что у вас происходит. Точнее, говорила я, а он только фыркал по привычке и, видимо, этим  пытался мне доказать, что я ничего в этой жизни не понимаю.
Катя не знала, куда глаза деть. Чай в чашке дымился, остывал, а она пальцами  ручку сжимала, а взглядом упёрлась в яркий фантик конфеты в вазочке.
- А я понимаю, Катя. Я, слава богу, жизнь прожила и мне есть, что вам сказать.
- Маргарита Рудольфовна…
- Катя, выслушай меня, мы пока одни, есть возможность поговорить. Ты девушка разумная, понять должна меня.
- Вы против?..
Маргарита выразительно посмотрела на ребёнка на своих руках.
- Очень своевременный интерес. Катя, я не против, я не могу быть против, у меня права такого нет, но беспокоиться за сына… и внучку, я могу. Могу ведь?
Катя кивнула.
- Конечно.
- Я уверена, что твои родители тоже не один раз с вами беседовали, с тобой в первую очередь, но у них для этого возможностей больше. Да и ты… папина и мамина дочка, так скажем. Я на сына такого влияния не имею. Ему кажется, что он самостоятельный, но ошибок он из-за этого делает куда больше. Но он мужчина. – Маргарита Аню вернула в люльку и вложила в её ручку погремушку. Придвинула к себе чашку с чаем и вдруг не к месту заявила: - Сегодня холодно.
- Андрей мне ничего не рассказывал.
- Я подозревала, что он промолчит. Он, наверняка, обиделся на меня, но ничего ужасного я ему не сказала. Я просто переживаю.
- Из-за меня?
- Я понимаю, что ты имеешь в виду, обманывать не буду, кое-что меня беспокоит, но это меня заботит не очень сильно. Катя… Мне не просто тебе это говорить, поверь. И я понимаю, что у вас с Андреем чувства, что у вас надежды на совместное будущее, но пока вы ничего не сделали. Вы только мечтаете, не так ли?
Катя нервно облизала губы, но кивнула.
- Мечтаем.
- Вот это меня и беспокоит. Та история, она ведь ещё не раз всплывёт между вами. По-другому просто быть не может. И просто так отгородиться не получится. И если вы не уверены, если просто отмахнуться пытаетесь, то ничего хорошего не выйдет. И в первую очередь, пусть это и не справедливо, но на данный момент уверена должна быть ты. Что ты сможешь, что ты справишься, что ты приложишь усилие… Я не против, пойми. Я это уже сказала, но… Катя, Андрей снова станет президентом, это неизбежно. И я думаю, что произойдёт это уже в следующем… Практически, уже в этом году. И ты в стороне стоять не сможешь, раз у вас всё серьёзно. Ты должна будешь его поддерживать, и не только дома. Это очень большая ответственность. Ты, конечно, специалист, экономист талантливый… - Маргарита неожиданно сбилась на полуслове, но после рукой махнула. – Не будем о прошлом, я о том, что ты на самом деле можешь его поддержать в профессиональном плане, но для жены, а как я понимаю, всё к этому идёт, так вот, для жены президента «Зималетто» этого мало. И я хочу, чтобы ты это понимала.
- Я понимаю. Понимаю, Маргарита Рудольфовна. И я Андрею говорила…
- Ты не имеешь права сомневаться. У тебя нет такого права, Катя. Иначе крест на ваших отношениях можно поставить прямо сейчас. Андрей этого не понимает, он горит. У него характер такой, а ты, если хочешь семью, именно с ним, тебе придётся это принять. И научиться его сдерживать. И не только сдерживать, но и удерживать. И при этом от своих обид и воспоминаний ты не денешься никуда. Но у вас ребёнок, и пробовать у вас времени нет, и права тоже. Это всё не любовь, это не страсть и не игра. И поэтому я вам обоим говорю – подумайте. Подумайте, прежде чем принимать окончательное решение.
- Окончательное решение, в том смысле, что…
- Да, да. Стоит ли вам быть вместе.
Катя руки на столе сложила, помолчала, а потом грустно улыбнулась.
- А вы как думаете?
- Это не моё решение, Катя. На меня его не перекладывайте. Только помните, что вы теперь за ребёнка отвечаете. Остальное от вас зависит.
- Я никогда не стану такой, как Кира. Вы ведь это понимаете?
По лицу Маргариты скользнула тень недовольства.
- Это я знаю, Катя. Наверное, лучше, чем ты понимаю. Но дело сейчас не в Кире, а в тебе. Я могла бы сказать, что Кира была для Андрея идеальной парой, это правда, но на всё можно посмотреть с разных сторон. Кира была ему под стать, они воспитывались в одном окружении, у них были общие стремления и мечты, у них изначально была общая цель в жизни. Поэтому Кира и готова была многое Андрюше прощать. У неё для этого причины были и повод… потерпеть. Но не сложилось. А вот ты терпеть не будешь, мне почему-то так кажется.
- Терпеть? – повторила за ней Катя. – Смотря что терпеть, Маргарита Рудольфовна.
- Вот и я о том же.
Катя провела ладонью по столу.
- Я готова терпеть. – На Маргариту посмотрела. – Я готова терпеть, поддерживать его, слушать его, быть рядом, когда буду ему нужна. Но терпеть то… на что вы намекаете… - Осторожно перевела дыхание. – У меня для этого причины нет.
Маргарита многозначительно хмыкнула.
- А дочь?
- Я думаю… - Катя горло прочистила, и плечи расправила, стараясь казаться уверенной, перед Маргаритой. – Думаю, что Андрей дочь любит, и терпеть ни её, ни меня не заставит. Я в этом уверена.
- На самом деле уверена?
Катя кивнула.
- Я уверена.
- Хорошо, если так. – Маргарита поглядывала на неё исподлобья.
- Вы не верите. – Катя покивала, раздумывая, потом из-за стола поднялась и отошла к окну. – Я понимаю.
- Я сомневаюсь не просто так, Катя. Ты меня тоже пойми. Я всё прекрасно помню, я знаю даже то, о чём ты не знаешь. И история эта… Катя, ты его простила?
Ногти в ладонь впились, Катя подбородок вздёрнула и замерла на несколько секунд, глядя за окно.
- Я его люблю. И дело не в прощении, Маргарита Рудольфовна. Я просто… всё оставила в прошлом. Год назад мне казалось, что никогда не прощу. Потому что не прощают такое, и человек мне этот не нужен. Уйти – и забыть. А когда Аня родилась, мне кажется, что во мне что-то перевернулось. Я на всё стала смотреть по-другому. Андрей очень для меня важен, он для Ани важен, и чтобы сохранить то, что есть сейчас, я ради этого на многое готова. Самое смешное, что я всегда знала, почему он это сделал. Все причины его, все обстоятельства, и даже то, что не хотел он всего этого, но сделал. – Катя глаза закрыла и едва заметно головой покачала. – Он столько раз говорил мне, что любит. Тогда. А я верила. Я так сильно ему тогда поверила, что перестала верить после, когда он правду говорил. Знаете, он сейчас часто меня спрашивает, верю ли я ему. И в глаза мне смотрит очень внимательно, боится, что я совру. И для меня это важно, это значит, что он изменился. Я верю, что изменился, я это каждый день вижу, я это чувствую. Я это знаю, потому что я тоже изменилась.  Обида не ушла, - Катя обернулась и на подоконник присела, по-прежнему держала руки, сложенными на груди, это помогало себя контролировать. – И ужас не ушёл, я всё помню, но это прошлое, я сейчас это очень хорошо понимаю, и завтрашний день для меня намного важнее вчерашнего. Мы каждый день с ним вместе, я уже не помню, как без него. И я сейчас понимаю, что не справилась бы одна, он мне очень помог. Поначалу такого себе напридумывала, что одна, сама всё смогу, и Андрею это всё объясняла. – Катя грустно улыбнулась. – Он соглашался, а от меня далеко не отходил, своё делал. Я даже не замечала, была уверена, что я всё решаю, что я самостоятельная… Он очень меня поддержал, Маргарита Рудольфовна. Я не знаю, что бы я без него делала. И сейчас, вот сейчас, я могу сказать, что я ему верю. И назад не оглядываюсь.
Маргарита внимательно её выслушала, только иногда головой качала, в такт каким-то своим мыслям, чай не пила, только пальцем по чашке водила, а когда Катя замолчала, едва заметно улыбнулась.
- Наверное, я хотела услышать, что-то вроде этого. Забывать и правда, не нужно. Пусть это будет у вас, чтобы было с чем сравнивать. И на чём учиться.
- Я хочу семью. И я вам обещаю, я сделаю всё, что от меня зависит… Я не совсем чётко представляю, что именно, но я буду стараться.
- Он сделал тебе предложение?
- Нет. Мне кажется, он боится. Я перестаралась немного.
- Замечательно.
- Я буду стараться.
- Прекрати это повторять.
- Не могу. Я об этом думаю постоянно. Андрей меня ругает, но такая уж я. Я привыкла всё делать хорошо. И ещё лучше. Я же карьеру делать собиралась! У меня всё было расписано, всё было понятно в моей жизни, настрой был определённый. И он не делся никуда, только цель поменялась. – Катя улыбнулась. – Теперь буду стараться ради семьи.
- Паша всегда говорил, что ты настойчивая.
- Ну, хоть не упрямая. Андрей говорит именно так.
Маргарита не ответила, внучку снова на руки взяла, а Катя вспомнила про время, удивилась тому, что Аня не капризничает, хотя её уже пора кормить, а это дело святое, словно понимает, какой важный разговор ведётся, и выжидает. А когда Катя гостью до дверей провожала, Маргарита остановилась, посмотрела на неё и призналась:
- Я очень хочу, чтобы у моего сына была семья. Я, как любая мать, мечтала об идеальной, но это не самое главное. Главное, чтобы ему хотелось идти домой. Пока это будет так, у  вас всё будет. Запомни это. Пока мужу лучше всего отдыхается дома, рядом с тобой, значит всё в порядке. – И улыбнулась.
Катя дверь за ней закрыла и вдруг поняла, что у неё колени дрожат. На самом деле дрожат, как никогда раньше. Лбом к прохладной дверной обивке прислонилась и постояла так минуту, ощущая пустоту и одновременно просыпающееся возбуждение. Оно толчками наружу выплёскивалось, в голове уже разные мысли, словно кто-то её мечты, которые она тайком смаковала, наружу выпустил, засов открыл, и перед ней теперь все дороги открыты. Лети. А за окном снег, за окном новогоднее настроение, во всём заметное. Люди улыбаются, поздравляют друг друга, хлопушки взрываются, и автомобильная сигнализация под окном верещит без конца. Это соседи постоянно на чужую машину натыкаются, играя в снежки. Но никто не злится, и не скандалит, сегодня праздник.
- Я тебя жду. Приезжай домой побыстрее. – Трубку в руке крепко сжала, а другой рукой к себе ребёнка прижимала. – Мы ждём.
- Я скоро… Кать, что-то случилось? – Голос Андрея стал обеспокоенным. – Мама что-то тебе не то сказала?
- Она сказала всё правильно.
- Да?
- Я жду тебя дома. Ты мне нужен. – Трубку повесила, и Ане улыбнулась. – Вот так вот. Папа придёт, и мы будем праздновать твой первый Новый год.