Катя сидела на лавочке в парке, смотрела по сторонам, но без особого интереса. Всё вспоминала недавний разговор со Ждановым. Ей уже давно не было ни смешно, ни стыдно за себя. Странная апатия, наблюдала за шустрыми воробьями у лужи, иногда поднимала глаза на людей, проходящих мимо. Некоторые на неё тоже посматривали, кое-кто с недоумением, но совсем не хотелось гадать, к чему именно это недоумение относилось – к её внешности или к печали, с которой никак не получалось справиться, она вся на её лице написана была.
Она загнала Андрея Жданова в угол, но никакой радости от своей победы не чувствовала. О чём тут говорить? Он прямо в глаза ей сказал: она ударила его в спину, он не ожидал. Катя с ним не спорила. Всё так. Она преступница, предательница, и оправдания ей нет. Что может быть более гадко, чем заставить мужчину на себе жениться? Андрей так смотрел на неё… Вспоминать не хочется. Внутри всё сжималось, и становилось всё противнее и противнее, с каждой минутой. Еле дождалась, когда уйдёт из его кабинета, скроется с глаз Андрея. И сейчас хочется лицо руками закрыть, зажмуриться крепко-крепко, и один шанс на то, чтобы всё изменить. Нет, не отступить от задуманного, а хотя бы одну возможность на то, чтобы в её жизни хоть что-то сложилось, как у нормальных людей. Без трагедий, нелепостей, насмешек. Чем она хуже других? Почему у неё не получается, как у всех? Андрей однажды ей сказал, что быть как все – скучно, а она, мол, особенная. Как же, особенная. Она странная, и это клеймо. Другие могут говорить, что это не так, отмахиваться от её слов и доводов, но она всё это чувствует, она живёт, чувствуя себя другой… Хуже.
И даже Андрей. Он когда-то говорил ей, что любит. Смотрел ей в глаза и врал. Правда, Катя тогда этого не знала. Она парила, она жила, окрылённая надеждой, мечтала о будущем, и даже поверила в то, что вот оно, наконец и с ней случилось. Сказка, о которой мама говорила. И Андрей Жданов, в которого она влюбилась с первого взгляда. Он казался ей таким недосягаемым, прекрасным, почти идеальным, и когда он обратил на неё внимание, Катя тут же забыла о реальности, обо всех проблемах и трудностях. Не связала одно с другим, не почувствовала. Пока не стало совсем поздно. Ведь на какое-то мгновение на самом деле поверила, что их с Андреем может связать особенное чувство. И пусть оно возникло в неподходящий момент и на фоне проблем, но, возможно, их это только сблизит?
Потом уже ругала себя. И смеялась над собой. И в подушку рыдала. И себя проклинала, и Жданова. И всё вспоминала, как он извинялся перед ней за инструкцию. Он так перепугался тогда, но не за неё, а за себя. И за «Зималетто», конечно. Всё ради «Зималетто». А она, Катя Пушкарёва, лишь средство, разменная монета, чьи чувства слишком мелки по сравнению с семейным бизнесом.
Катя видела, что Андрей раскаивается. Он даже отношения наладить пытался, хотел сделать вид, что не было никакой инструкции. Вот только улыбаться начал более проникновенно и старательно, за руку брал и в глаза смотрел, пытаясь понять, о чём Катя думает. Жданов стал предсказуем, и оттого, все его действия казались банальным притворством. Кате потребовалось много душевных сил, чтобы отдалить его от себя. Показать, что она обижена, зла, и его присутствия рядом больше не хочет. Что не простит. Тогда уже понимала, что всё, что было до этого, по меньшей мере, неправда. В инструкции всё было описано подробно – как, что и для чего. Для чего она нужна была Жданова и как долго это должно было продолжаться. Ровно столько, что выжать из неё всю возможную пользу и способности. А потом… потом…
Андрей поверил ей, вполне спокойно принял то, что всё между ними закончилось. Поначалу насторожился, правда, приглядывался к ней с недоверчивостью, всё ждал чего-то, наверное, ответного удара. Но ничего не происходило, Катя держала их отношения в рамках официоза, и довольно скоро Жданов начал успокаиваться. Катя замечала, как он расслабляется, перестаёт буравить её взглядами и больше не замирает, замечая её рядом. Дела в компании наживались, Андрей всё веселел, и не только он, даже Кира повеселела. Этот факт Катя отметила с горечью, понимая, что благодушное настроение Воропаевой напрямую зависит от поведения и настроения Жданова. Значит, они нашли общий язык, а, возможно, и помирились.
Вся Катина жизнь, работа в «Зималетто», превратились в одно сплошное мучение и враньё. Дома она отсиживалась в своей комнате, обдумывая своё незавидное положение и неудачно складывающуюся жизнь, а появляясь утром в офисе, начинала притворяться – улыбалась подругам и старалась выглядеть спокойной и равнодушной рядом с Андреем. Он даже не подозревал, что у неё в душе творится. Понятия не имел о том, что она до сих пор хранит его открытки, подарки, даже жуткую инструкцию, и время от времени её перечитывает. Это было похоже на мазохизм, Катя откровенно издевалась над собой, чувствуя саднящую боль внутри, а когда поняла, что начинает получать от этого какое-то извращённое удовольствие – испугалась. Что она с собой делает? Ещё больше похудела, осунулась, и только продолжала улыбаться всем вокруг – родителям, подругам, партнёрам «Зималетто». Только Андрею не улыбалась, не могла себя пересилить. Несколько месяцев прожила, как в тумане. Снова преданная, снова осмеянная. Пусть не всеми, как было в институте, но ей перешёптываний Жданова и Малиновского хватало. Иногда казалось, что в душе настоящий пожар, жжение настолько нестерпимое, что кричать хотелось. А вместо этого молчком, бочком, проходила мимо Андрея и Киры, и продолжала делать свою работу, время от времени выслушивая рассуждения Жданова о том, как замечательно всё будет, когда «Зималетто» вернётся к истинным хозяевам.
А потом одна встреча, один разговор всё изменил. Катя словно очнулась ото сна. Вдруг поняла, как она живёт – без конца жалея себя. А разве это правильно? Она, которая всегда шла вперёд, ради себя самой, ради родителей, старалась не зависеть от негативного мнения окружающих, вдруг оказалась в собственной ловушке. А виной тому Андрей Жданов. Его предательство выбило её из колеи. Но ведь любить его она не перестала. Просто погрузилась в свою боль и обиду, перестав ощущать реальность. Задержалась в этом состоянии, ещё ниже опустила голову, хотя, казалось бы, что ниже уже некуда. Продолжала работать рядом с ним, делала всё, о чём он её просил, как по-другому – не помнила. Сердце билось с болью, но она к этой боли привыкла, сумела приспособиться, она казалась неизбежной и вечной. Вспоминала их с Андреем встречи, разговоры, шёпот, прикосновения рук и поцелуи… Это ведь всё было, и она ему рассказала о себе всё, она ему верила, а оказалось, что всё ложь. Очередная ложь, и она снова никому не нужна. Она сама, настоящая, ему не нужна. Он даже напивался, чтобы быть с ней. Как тут не закричать?
Из состояния нескончаемого стресса её вывел Денис. Они банально столкнулись на улице, и Катя в первый момент даже не узнала его, настолько была поглощена  своими мыслями и чувствами. И вдруг он, посмотрел удивлённо, брови вздёрнул, а на губах слабая усмешка. Катя замерла перед ним, как пойманный зверёк, глаза таращила, и даже не сразу заметила девушку рядом со Старковым. Красивую, стильную. Денис помог ей выйти из машины, дверь перед ней шикарно распахнул, а девушка тут же взяла его под руку. На Пушкарёву, оказавшуюся рядом, взглянула, как на недоразумение.
- Денис, пойдём скорее.
Катя невольно перевела взгляд на вывеску напротив. Ресторан. Вот так вот. А она осталась на улице, за порогом, глядя на закрывшуюся за Старковым и его благоверной, дверь. Денис напоследок кинул на неё ещё один взгляд, насмешки и язвительности в нём только прибавилось, а Пушкарёва глаза опустила.
Она опустила перед ним глаза!
В тот момент всё и решилось. Ей надоело быть странной, ей надоело быть нелепой и никому не нужной. Над ней посмеивались в институте, её не воспринимали всерьёз ровесники, в «Зималетто» в первые месяцы работы она вообще была посмешищем, при такой-то внешности. Никого не интересовал её красный диплом, знания, профессионализм и серьёзность. Все хотели использовать эти качества в ней, но принять её такой, какая она есть – нет. Никто не любит неудачников. Это Малиновский однажды сказал, а Катя запомнила. А она неудачница. Девушка рядом со Старковым вряд ли умнее и достойнее неё, но перед ней мужчины открывают двери дорогих автомобилей и ресторанов, ради них стараются, идут на жертвы, и не ждут, что она положит свою жизнь к их ногам. Всё наоборот.
А она – лишь Катя Пушкарёва, все чего-то хотят от неё, но не хотят её саму. Разве это честно? Почему с ней всё так? Разве она не заслуживает любимого мужчину рядом, его преданности, готовности поддержать, любить, заботиться… Разве она не достаточно сделала для Андрея Жданова?
Она его любит. Она все эти месяцы жила для него, работала для него, а он предал. Не задумавшись, не побоявшись её убить своим поступком, растоптать, унизить. Андрей думал о «Зималетто», а она опять оказалась лишь средством.
Зорькин, когда услышал, что она задумала, побелел, как мел.
- Сдурела, Пушкарёва?
- Думай, что хочет. Но я заслужила.
- Что ты заслужила? Жданова в мужья?
Она помедлила с ответом, задумалась, мысли лихорадочно скакали в голове, но спустя полминуты Катя всё-таки кивнула.
- Да. Я его люблю.
Коля выразительно покрутил пальцем у виска.
- Катька…
- Я всё решила, Коля. Он женится на мне.
- Женится, - вздохнул Зорькин. – Либо женится, либо посадит.
Катя печально улыбнулась.
- Он не позволит, чтобы правда наружу вышла. Женится.
- А дальше что?
Пушкарёва вздёрнула подбородок.
- Я стану Ждановой.
- А дальше?
- Что ты заладил? – разозлилась она.
- Я просто понять хочу…
- Я его люблю, и знаю, что стану хорошей женой. Этого достаточно.
- Тебе или Жданову?
- Он просто сейчас не понимает.
Зорькин окинул Катю долгим взглядом.
- Да уж.
Катя остановилась перед зеркалом, посмотрела на себя, едва заметно поморщилась. Но уже в следующую секунду поторопилась взять себя в руки, и отбросить все сомнения. Она станет Ждановой, и это изменит её жизнь. И жизнь Андрея тоже. Она станет для него хорошей женой, она изменится, даже если для этого потребуются все её душевные силы. Когда-нибудь Андрею Жданову ещё завидовать будут, говоря о его жене. И это будет она. Она, чёрт возьми!
Катя подняла руку и поправила круглые очки на носу, вытерла губы, чувствуя под ними металлические брекеты.
Больше она страдать не будет, она будет менять свою жизнь так, как она того хочет.

- Ты, наверное, не так её понял, - в третий раз повторил Малиновский, недоверчиво глядя на друга. Но Жданов лишь отмахнулся. Рассказывать и пересказывать ему уже надоело. И надеяться, что всё это – шутка, тоже. Не шутка, Катя поставила определённое условие, и он не знает, как выкрутиться без потерь. Совершенно неожиданно Пушкарёва превратилась в монстра – мстительного и жадного до собственной выгоды. Правда, деньги ей были не нужны. Но кому от этого легче? Не ему, это точно.
Рома встал, потом снова сел. Развёл руками.
- Нужно что-то придумать.
- Придумай, - согласился Андрей.
- Я?
- У меня задумки кончились. Я ночь не спал, Малиновский! – Жданов голову опустил и обхватил её руками.
Они уже час сидели в его спальне, обсуждали одно и то же и одними и теми же словами, и с каждой минутой становилось всё хуже, от безысходности Андрей начал задыхаться. И всё яснее понимал, что Катя пошутила. Хоть  и говорил другу о том, что Пушкарёва серьёзна, как никогда, но представить… свадьбу, семейную жизнь с ней, никак не мог. Вот и получалось, что шутка. Злая, глупая, безумная шутка.
Ромка снова встал. Прошёлся по комнате, взял с прикроватной тумбочки бутылку виски и хлебнул прямо из горла.
- Не волнуйся, Андрюх. Мы её заставим всё вернуть!
- Как?
- Силой, как!
- А смысл? «Зималетто» ей больше не принадлежит, она всё Зорькину отдала.
- Значит, его заставим! Скрутим этого хлюпика, к стенке прижмём… и расстреляем на хрен. Чтоб другим неповадно было!
Жданов даже не улыбнулся. Повалился назад, на постель, и глаза рукой закрыл.
- Я не понимаю, чего она хочет, - тихо проговорил он. – На что надеется? Что я жить с ней буду? – Зло хмыкнул.
Рома хмыкнул следом, поддакивая.
- Да уж! – И тут же возмутился в полный голос. – Но ведь какова козявка! Никто от неё подобной прыти не ожидал, доверяли, как себе. А она в ответ руку по локоть откусила!.. Вместе с головой!
Андрей продолжал лежать с закрытыми глазами и молчать. В голове немного гудело от алкоголя, он пытался думать о Кате, о той проблеме, которую она ему подкинула, но не получалось. Только удивление, недоверие, маета на душе, и от этого вспышки раздражения и злости. Руки в стороны раскинул, и всего на секундочку представил, что через какое-то время, это будет уже не его постель, а их с Катей общая. Брачное ложе, так сказать. Брачное!
Зубы заныли, ощутимо.
Чувствовал себя пойманным в ловушку. Кире не удавалось его в угол загнать, много лет, а этой девчонке лишь один решительный шаг потребовался. За горло его взяла, и при этом смотрела так кротко, чуть ли не смущённо, а каждым словом огромный гвоздь в крышку его гроба заколачивала. Как она представляет их совместную жизнь? Что он скажет родителям, друзьям, Кире, в конце концов! Что без памяти влюбился и решил жениться, немедленно? Да над ним вся Москва смеяться будет! Но куда Кате Пушкарёвой это понять. Для неё это мелочи, недостойные внимания, ей важнее добиться своего, женить его на себе. А ещё говорит, что любит! Когда любят, так не поступают. Наверное.
- Не надо было тогда играть с ней.
Рома непонимающе посмотрел.
- Ты о чём?
- Всё о том же. Я не должен был тогда… слушать тебя.
- А, так это я виноват!
- Оба виноваты. Я её подтолкнул к этому, я её научил, я её надоумил. Я… поступил с ней так же, как тот парень. Я её предал. И она решила отомстить.
- Отомстить? – Малиновский скривился. – Помнится, ты говорил, что она тебя любит. И поэтому замуж хочет.
Жданов резко сел на постели.
- В данный момент это ничего не меняет.
- И что? Ты… сделаешь так, как она хочет? Женишься? – Это слово Рома выговорил почти с отвращением.
- Если не смогу договориться. По-хорошему.
- Андрюх, я бы на шантаж не поддался!
Жданов выразительно взглянул на друга.
- Как тебе хорошо, да? Что можно не поддаваться.
Следующим утром Андрей снова подумал о том, что Малиновскому хорошо. А вот ему плохо. Утром его встретила Кира, улыбалась и выглядела довольной, а Жданов смотрел на нее и думал, что он должен ей сказать. Нет, он не сможет, это просто невозможно. Да Кира и не поверит, просто рассмеется ему в лицо. Катя Пушкарева! Его жена... Бред.
Как назло, этим утром Катя на работу не торопилась. Андрей извелся, ожидая ее, метался по кабинету, как лев в клетке, то и дело смотрел на часы и рычал на Вику, которая некстати лезла к нему с какими-то глупостями. А Жданова мучило плохое предчувствие, казалось, что с каждой минутой ситуация ухудшается, а он не может ничего контролировать. Что еще задумала эта девчонка? Вот где она сейчас? Платье свадебное выбирает, подсказал внутренний голос, и Андрей замер посреди кабинета. А если и правда?
- Где ты была? - зашипел Жданов на нее, когда Катя наконец вошла в кабинет. Между прочим, случилось это ровно в десять часов. Просто непростительное опоздание для Екатерины Пушкаревой.
Катя в удивлении посмотрела. От его тона и обеспокоенного взгляда немного растерялась, окинула Андрея долгим взглядом, затем осторожно проскользнула мимо него к своей каморке.
- Я у врача была. Я же просила Вику предупредить.
- Вику? - Жданов отчего-то еще больше рассвирепел.
Пушкарева покаянно опустила голову.
- В следующий раз я сама позвоню, обещаю.
- Катя! - Ему казалось, что она не слышит или намеренно отмахивается от его настроения и недовольства. Можно подумать, что он из-за ее визита к врачу злится!
Направился за ней в каморку и нетерпеливо проговорил:
- Давай поговорим.
Катя оглянулась на него через плечо.
- Вам есть, что мне сказать?
- А ты сама, как думаешь?
- Если вы хотите узнать, не изменила ли я свое решение, то нет.
Жданов невольно сжал руку в кулак и ткнул им в дверной косяк. И снова начал, чувствуя себя глупо и не в своей роли:
- Катя, ты не можешь говорить серьезно.
- Мне кажется, или вы все это мне вчера говорили?
- Да я еще сто раз повторю! То, что ты задумала, это глупо. Ты ничего этим не добьешься.
- Добьюсь.
- Чего?!
Она вдруг улыбнулась, а Жданов от этой улыбки вдруг нахмурился.
- У меня будет муж.
- У какого врача, ты говоришь, была?
Катя улыбаться прекратила, даже смутилась. Отвернулась от него. И промолчала. Ее молчание было столь красноречивым, даже показалось Андрею пренебрежительным, что он лишь зло хмыкнул.
- Ты просто маленькая... корыстная дрянь.
- Да, я такая, Андрей Палыч, - негромко проговорила Катя, когда Жданов вышел, громко хлопнув дверью.
Катя сама не ожидала, что все так быстро закрутится. Она подталкивала к активным действиям Андрея, не совсем понимая, что ей самой придется во всем этом учавствовать. До пятничного совета оставалось два дня и нужно было идти вперед, к своей цели, либо отказаться от нее, и если не попросить у Жданова прощения, то стать незаметной мышкой на пару следующих недель, чтобы потом вернуть "Зималетто" истинным владельцам, а самой исчезнуть, навсегда. Два дня - это очень мало. Андрей не разговаривал с ней, только глазами зыркал, и от его взглядов у Кати под ложечкой начинало неприятно сосать. Она присматривалась к нему, пытаясь понять, к какому решению он пришел.
А еще Андрей все рассказал Малиновскому, видимо, совета просил. Но ничего они придумать не смогли, и теперь Роман Дмитрич тоже глазами ее ел, ненавидя за те неприятности, что она его другу доставила и еще доставит, это без сомнения. Но взгляды Малиновского Катя игнорировала. Она не терпела присутствия этого человека, и ей было все равно, что он о ней думает. Он куда хуже нее.
Очень странно было ходить теперь по офисным коридорам, вести себя, как обычно, разговаривать с девочками из женсовета, и скрывать ото всех то, что происходит за дверями президентского кабинета. Кате самой не верилось до конца, что она на подобное решилась, и что Андрей, в итоге, согласится на ее... шантаж, и она все-таки станет его женой. Законной женой Андрея Жданова. А Колька в чем-то прав: она совершенно не представляет, что будет делать со своей победой. Но и отступать не собирается. Андрей просто пока не понимает... А она уверена, что из нее получится хорошая жена. И она все это не из вредности и не из мести делает, она просто любит его. Или не просто, раз пошла на такое. Но пути назад уже нет, потому что она не готова с позором уйти с его дороги. Она станет Ждановой, а дальше жизнь их рассудит.
На следующий день утро началось с того же тягостного молчания, каким закончился вчерашний рабочий день. Катя молча прошла в свою каморку и села за работу, прошло несколько часов, в течение которых Андрей ей ни слова не сказал, и поэтому, когда, ближе к обеду, он рывком открыл дверь каморки, Пушкарева от неожиданности вздрогнула. Взглянула испуганно, встретила испытывающий взгляд, и замерла, не зная, чего ожидать. А Андрей ее взглядом смерил, поджал губы, Катя даже подумала, что сейчас дверь закроет и уйдет, так ничего и не сказав, но Жданов вместо этого потребовал:
- Собирайся, поехали.
- Куда?
Он негромко фыркнул.
- Мечту твою исполнять.
Катя не совсем поняла, что он имеет в виду, но спорить не стала. Выключила компьютер и поднялась из-за стола.
Чувствовала, что Андрей украдкой разглядывает ее. В лифте, потом в машине. Постоянно косился на нее и разглядывал, словно до этого ни разу не видел. С того момента, как заметил, что она сняла брекеты, в нем подозрения еще сильнее возросли. Все ждал от нее чего-то, наверное, того, когда она перестанет притворяться, окончательно сбросит маску ложной скромности, и отправится по магазинам, тратить его денежки. А она всего лишь сходила к стоматологу!
Когда они подъехали к месту назначения, и Катя глянула в окно, на красивое здание, вдруг испугалась. Даже сглотнула нервно, но посмотреть на Андрея не решилась, хотя тот и сверлил ее взглядом в этот момент, она чувствовала.
- Пойдем, - холодно проговорил он. - Надеюсь, паспорт с собой?
Катя только кивнула, а у Жданова это вызвало неприятную усмешку.
- Я почему-то не сомневался.
"Тогда зачем спросил?", подумалось Кате.
Процедура подачи заявления была мучительна. Для обоих. Сначала Андрей сам зашел к заведующей, о чем-то с ней говорил минут десять, а потом их пригласили в другой кабинет, где они заполнили бланки и обсудили дату бракосочетания и саму церемонию. Женщина-регистратор с любопытством на них поглядывала, посопротивлялась для порядка, когда выяснилось, что они не хотят два месяца ждать своей очереди. Особенно Андрей не хотел ждать, он мечтал о скорейшем окончании трехмесячного испытательного срока, который Катя для них определила, и лишние два месяца его совсем не вдохновляли. Но объяснять причины работникам загса никто не собирался, и поэтому те тянули из них жилы, пытаясь выяснить причину. Хотя, Катя не совсем понимала для чего это нужно, раз Жданов готов платить за скорость. Для отчетности, что ли?
Но вопросы им продолжали задавать. Андрей сидел со скучающим видом, крутил ручку между пальцев и никак не реагировал, Кате приходилось самой выкручиваться. И только когда регистратор спросила:
- У вас беременность? Тогда справка нужна...
Жданов ручку на стол кинул и хмуро сообщил:
- У нас шантаж.
Катя уставилась на него, а когда Андрей изобразил милую улыбку, отвернулась.
Больше они не разговаривали. Хотя, Кате очень хотелось его расспросить: например, что он скажет всем, что он придумал, и какая у них будет свадьба. По всей видимости, самая ужасная из всех, что она представить может. Или даже хуже.
Ну что ж, дело ведь не в самой церемонии, дело в том, что будет дальше. А без пышной свадьбы она запросто обойдется.
- Высади меня здесь, - попросила его Катя, когда они возвращались в "Зималетто".
Андрей насмешливо глянул.
- Что, работать резко расхотелось?
Катя обиженно поджала губы.
- Я доделаю отчет дома, не волнуйся.
Он спорить не стал, вообще ни слова ей не сказал, даже на прощание. Машина съехала на обочину, и Катя вышла.
Осталась стоять на тротуаре, зачем-то смотрела вслед автомобилю Жданова, пока тот не скрылся за поворотом. Пушкарева огляделась, и пошла по улице, в сторону дома. Идти было далеко, но так даже лучше, есть время подумать и успокоиться. А еще решить, точно ли она готова к грядущим в ее жизни переменам.
Шла той же дорогой, что и когда встретила Старкова. И оказавшись под вывеской ресторана, в который Денис тогда привез свою девушку, остановилась. Посмотрела в сомнении, а потом решительно вошла внутрь. В конце концов, у нее сегодня помолвка. Может она это отпраздновать или нет?
Смотрели на нее странно. И метрдотель, и бармен. От столика Катя отказалась, есть совсем не хотелось, а вот чем-нибудь поднять себе настроение, очень.
- Что вам предложить?
Она окинула зал ресторана изучающим взглядом.
- Бокал шампанского, пожалуйста.
Бармен заучено улыбнулся, отошел выполнить заказ, а Катя неуютно поерзала на стуле, потом очки поправила. Зажмурилась на секунду, собираясь с силами. Зачем она сюда пришла?
Но саму себя поздравила с предстоящим замужеством. В бокал заглянула, грустно улыбнулась, мысленно поговорила с Андреем и сделала первый глоток. Потом отчего-то смутилась и пригладила свои волосы.
- За что пьем?
Она напряглась, услышав этот голос. Головы не повернула, не взглянула, а ответить постаралась ровным голосом:
- Просто захотелось.
- Прийти в ресторан и выпить дорогого шампанского. И, правда, говорят, что все со временем меняется. Вот и Кате Пушкаревой, оказывается, ничто человеческое не чуждо.
- Что ты здесь делаешь, Денис?
Старков обошел ее и встал перед ней, облокотившись на барную стойку.
- Работаю, управляющим. Не получилось из меня экономиста.
- Что меня совсем не удивляет, кстати.
Он рассмеялся.
- Да?
- Да.
- Еще шампанского?
- Нет, спасибо.
- Я угощаю.
- С чего бы это?
- Ну, все-таки старые знакомые.
- Я обойдусь, Денис, мне еще работать.
- Где ты работаешь?
- В "Зималетто".
Старков нахмурился, стараясь вспомнить.
- Это...
- Модный дом "Зималетто".
- Точно, Томка что-то такое упоминала. - Старков вдруг улыбнулся. - А я женат.
Пушкарева допила шампанское и серьезно сказала:
- Рада за тебя.
- Правда?
Она достала кошелек и положила на стойку купюру, а Денису кивнула.
- Правда.
Он чуть сдвинулся в сторону, преграждая ей дорогу. Негромко спросил:
- Ты посмотреть пришла?
Все-таки немного заволновалась. Взгляд от его лица отвела, кажется покраснела, и мысленно отругала себя, что так реагирует на его близкое присутствие, голос, улавливает намеки. Это странно, неправильно, и в ресторан этот она не из-за Старкова пришла, кто же знал, что он тут работает. Но они не виделись несколько лет, и Катя все эти годы знала, что ненавидит этого человека без совести и чести, и была уверена, что если судьба их столкнет, то плюнет ему в лицо не раздумывая. А сейчас вот слушает его и даже как-то реагирует, снова краснеет.
- Я понятия не имела, что ты здесь работаешь, Денис. Теперь знаю, больше не приду.
Он окинул ее красноречивым взглядом.
- Нет, ты не изменилась.
Катя нервно сглотнула.
- Это ты так думаешь.
- А чего тут думать? Я вижу.
Они взглядами столкнулись, Катя еще сильнее занервничала и вдруг выдохнула:
- Я замуж выхожу!
Старков усмехнулся.
- За Зорькина?
- Представь себе, нет.
- Интересно. И кто же этот счастливчик?
Пушкарева гордо вздернула подбородок.
- Узнаешь, - немного зловеще пообещала она. - Газеты читай.
Аккуратно обошла его, чтобы ни в коем случае не задеть, и вышла из зала ресторана.

Десять дней – это очень мало. Андрей Жданов это опытным путём выяснил. О скоротечности времени задумываешься не всегда, чаще это происходит в кризисных ситуациях, и в его жизни именно такая и сложилась. Прошёл день, потом другой, и он понял, что откладывать больше нельзя. Он всё ждал, когда Катя опомнится, одумается, и, возможно, даже извинится перед ним за своё поведение, ненормальное поведение, хотя это не совсем то слово, которым Жданов определил бы происходящее и ею задуманное. Но Катя не одумалась,  а каждый их разговор заканчивался ссорой. Дни шли, день бракосочетания приближался, но ничего так и не исправилось. И Андрей даже причину этого знал: Катя ни на минуту не переставала на него злиться, и поэтому не думала о последствиях. Хотя, она с самого начала о них не думала.
Малиновский же старался во всём отыскивать позитивные стороны. Когда у Жданова сдали нервы, и он начал громить свой кабинет, Ромка выждал время, дал ему несколько минут побуйствовать, а потом успокаивающе похлопал по плечу.
- Три месяца, Андрюх. А потом ты ей отомстишь.
Андрей посмотрел на него. Мысль о мести принесла некоторое удовлетворение, но совсем не успокоила. Сейчас-то ему что делать?
В Кире тоже  совсем не ко времени проснулась подозрительность. Наверное, заметила его нервозность, он избегал её, не зная, как смотреть невесте в глаза, и вспоминая, что ещё неделю назад клялся себе, что больше никогда не будет Киру обижать. По крайней мере, очень постарается. Она ведь любит, ждёт, проявляет удивительное терпение. А сейчас он снова должен её ударить, в спину, и даже не ножом… У Андрея даже сравнения подходящего не находилось, если честно. Вот и бегал от Воропаевой несколько дней, пока не понял, что всё бесполезно.
Вчера вечером, в последней попытке достучаться, зажал Катю в углу.
- Ты на самом деле этого хочешь? – поинтересовался он, не обращая внимания на то, что его голос звучит несколько угрожающе.
Пушкарёва, как ни странно, смотрела ему прямо в лицо и выглядела решительно. Жданов в очередной раз пришёл к мысли, что у неё стресс. Раньше она себе подобных дерзостей не позволяла.
- Мне надоело это повторять, - негромко ответила Катя. Негромко, но взгляд отвести и не подумала. Это злило.
Андрей рукой в стену упёрся, и этим, наконец, добился обеспокоенного женского взгляда. Катя покосилась на его руку с настороженностью. А Жданов опустил взгляд, скользнул им по телу Пушкарёвой. Подумал поддеть её по поводу новых нарядов, которые она теперь демонстрировала всем каждый день, с переменным успехом, надо сказать, но почему-то не смог. Настроения не было. Его всё злило в ней: упрямство, категоричность, несговорчивость, новые блузки и юбки строгие, но ладно сидящие на бёдрах. Всё это в целом ещё больше разжигало подозрения Жданова. Кажется, Катя всерьёз решила перевернуть свою жизнь, причём сделать это за его счёт, во всех смыслах – и материальном, и психологическом.
- Будем портить друг другу жизнь?
- Это зависит от вас, Андрей Палыч.
Он невесело хмыкнул.
- У меня есть предложение. Может, пойдём на компромисс? Хочешь, чтобы все узнали, что мы с тобой спим…
- Живём.
Он кивнул.
- Пусть так. Но давай обойдёмся без штампа в паспорте? Это нам обоим выгоднее. Проблем меньше, Катя.
Она осторожно выскользнула из угла, отошла от Жданова на три шага, и тогда уже осторожно выдохнула.
- Нет. Законный брак – законная сделка.
Андрей в тысячный раз за последние дни рассвирепел.
- Зачем?
Катя посмотрела на него, надменно вскинула подбородок.
- Я так хочу. Этого мало? Ради «Зималетто»?
Он не нашёлся, что ответить. Вот и вышло так, что этим вечером оказался у родителей. Они удивились его приезду, потом обрадовались, поинтересовались почему он один, без Киры, а Андрей старательно улыбался, понимая, что ни в коем случае нельзя выдавать своего беспокойства. А потом, за ужином, выпив залпом два бокала вина, заставил себя это произнести:
- Женюсь.
Родители замерли в изумлении, смотрели на него и молчали. Жданов продолжал улыбаться, надеясь, что у него на губах именно улыбка, а не кривой оскал. Ему ведь нужно будет притвориться влюблённым и нетерпеливым. И хоть как-то объяснить… Хотя, как такое можно объяснить?!
Как и ожидалось, мама от таких новостей схватилась за сердце, а отец за голову. А Андрея словно прорвало, он говорил и говорил. О Кате. Заставил себя вспомнить всё. Всё, что было несколько месяцев назад между ним и Катей Пушкарёвой. О том, какая она «на самом деле», насколько добра, трогательна и доверчива. Что он просто потерялся в этом, что никогда таких, как она не встречал. И чувствует что-то невероятное, что его даже немного пугает. И он не знает, как иначе. Особенно, вспоминая её глаза и тихое: «Люблю. Честно-честно». Правда, этого он родителям уже не сказал, но упрямо вытаскивал на поверхность эти воспоминания, стараясь настроиться на нужную волну.
Катя, Катя…
- А как же Кира, Андрей?
Он головой покачал и неуверенно глянул на мать.
- Я не знаю, я так и не смог ей сказать. Мам, я хотел у тебя совета спросить.
- Андрей, да какого совета?! – Маргарита нервно расхаживала по комнате, то и дело нервно поглядывая на сына. – Что я должна тебе посоветовать? Что ты расторгаешь помолвку, чтобы жениться на… Кате Пушкарёвой? Паша, у меня сердце сейчас выскочит, - пожаловалась она мужу, и голос был жалобный как никогда.
Пал Олегыч повернулся к Андрею.
- Что это за блажь со свадьбой? Ты собираешься это Кире сказать?
- Я не знаю.
- А что ты знаешь?!
- Папа, мы уже заявление подали. – Неловко замолчал, но продолжить всё же пришлось: - У нас роспись через неделю.
- Что? – Маргарита без сил опустилась на стул. – Ты с ума сошёл?
Андрей невесело усмехнулся, пожал плечами, потом вспомнил, что он должен излучать радость и нетерпение, чтобы не вызывать подозрений, и заставил себя расправить плечи и улыбнуться.
- Наверное. Но так ведь бывает, да? Я прав?
Родители переглянулись и промолчали.
Но с родителями говорить было всё-таки проще, чем с Кирой. Андрей не знал, чего ждать от матери, когда из родительского дома уезжал. Бросится она сразу звонить Кире или нет, и даже не знал, как будет лучше. Маргарита звонить не стала. И когда Жданов приехал к невесте, понял, что в этот день его жизнь, скорее всего, кончится. Даже если Кира не убьёт его и не отравит, она превратит его жизнь в ад. Она может многое, ославит его на весь город, и его брак с секретаршей – Катей Пушкарёвой! – будет обсуждать каждый человек в многомиллионном городе. Он станет посмешищем, Воропаева постарается. А то, что Кира ничего ему не сказала, только слушала и таращила на него глаза, лишь подтвердило самые худшие его опасения. После такого Кира никогда его не простит, она уже смотрит на него, как на предателя. Никогда до этого вечера он не видел столько презрения и возмущения в её глазах. В какой-то момент Андрей даже заинтересовался этим, наблюдал хоть и с настороженностью, но любопытством. Он столько лет думал, что же может заставить Воропаеву отказаться от него, даже хотел этого порой, уходил, надеясь, что наконец-то всё, он свободен. Но каждый раз Кира находила ему оправдания и прощала. Но отныне, он, кажется, свободен. От Киры, и отдан Кате. Ещё неизвестно, что хуже.
- Пошёл вон.
Андрей сидел в кресле, упираясь локтями в колени, потом лицо ладонями потёр.
- Кира, прости меня.
Она тяжело дышала, стояла, отвернувшись от него,  и с трудом сдерживала рыдания. Слёзы и так текли по её щекам, Андрей видел их, и ему было стыдно, неудобно, жалко… Но почему-то не больно. Хотелось Киру пожалеть, обнять, и объяснить ей, что без него ей будет легче. Причём не нужно было бы подбирать слова, он знал, что сказать. Как оказалось, давно знал, и его это удивило. Ему было трудно разговаривать с Кирой, он чувствовал острую жалость, но не хотелось кричать от отчаяния, и убить за всё происходящее Пушкарёву. За то, что заставила Киру страдать.
Жданов потёр подбородок, увлечённый своими мыслями, даже от праведного негодования Киры отвлёкся, и вот за это, уже спустя минуту, почувствовал вину. Он ведь её бросает, а думает снова о себе.
- Убирайся, Жданов. Убирайся к своей… обезьянке ручной, и больше никогда… Слышишь?! Никогда не заговаривай со мной!
Он спорить не стал, поднялся, взглянул с сожалением, а когда вышел из квартиры, Кира, видимо, и опомнилась. Потому что через пару секунд дверь снова открылась, и ему вслед полетело что-то. Андрей обернулся, но Киру увидеть не успел, она снова скрылась в квартире, а на полу лежали его тапки, которые он носил у Киры в гостях.
Странно прозвучало – у Киры в гостях.
Катя же понятия не имела, каким судьбоносным стал вчерашним вечер – для неё, но главное, для Андрея. Пришла на работу утром, как ни в чём не бывало, увидела Жданова в баре, тот разговаривал с Малиновским, а когда она из лифта вышла, оба на неё уставились. От тяжёлых взглядов стало не по себе, Катя аккуратно повела плечами, коротко улыбнулась, направилась к двери в коридор, но Андрей её окликнул.
- Катя.
Обернулась, посмотрела с подозрением. А Жданов поднялся с высокого табурета, и вдруг улыбнулся, ей. Катя настолько растерялась, что даже быстро огляделась, чтобы удостовериться, что рядом никого, кому бы он еще мог улыбнуться.
- Как доехала?
- Доехала? Нормально.
- Завтракала?
Пушкарёва рот открыла, придумывая, что бы ему такое ответить, потом увидела Машу с Фёдором, возвращавшихся из курилки. Они ей рукой махнули в знак приветствия, Катя им слабо улыбнулась, а Жданов обернулся, заинтересовавшись. Улыбнулся шире.
- Так ты завтракала?
- Да.
- Отлично, - протянул он в свойственной манере. – Мы с Ромкой спустимся в цех, а когда я вернусь, расскажу тебе много интересного. Так что, ты меня дождись, хорошо?
Он смотрел на неё, продолжал улыбаться, глаза лучились, и Катя даже не сразу рассмотрела в них угрозу. Засмотрелась на мелкие морщинки, расходившиеся от уголков глаз Андрея, чувствовала, как сердце колотится от волнения, а потом он на мгновение своё благодушие растерял, и вот тогда Пушкарёва смогла в полной мере оценить степень его злости и негодования, притаившиеся внутри.
- Хорошо, - негромко отозвалась она.
- Хорошо, - повторил Андрей за ней, явно её передразнивая. Затем сделал шаг, взял её за подбородок и поцеловал. Прямо в губы, у всех на глазах. Катя застыла, забыв, как дышать. И зажмурилась. Ей не нужно было смотреть по сторонам, чтобы чувствовать, как изменилась атмосфера. Работа встала, люди останавливались, чтобы посмотреть на них, разговоры прекратились и даже телефоны, кажется, смолкли. Андрей Жданов целовал Катю Пушкарёву. В губы, посреди офисного холла.
Со стороны, наверное, казалось, что это ласка, Андрей нежно приподнял её подбородок, поцеловал, не сдержавшись и наплевав на мнение окружающих. Но на самом деле его пальцы были не такими уж и ласковыми, удерживали, делая больно, губы были жёсткими, а сам поцелуй карающим. Катя вытерпела его, понимая, что не имеет права, да и не может шелохнуться, воспротивиться ему. А когда Андрей отстранился, заглянул ей в глаза и тихо проговорил:
- Ты этого хотела.
На мгновение стало страшно. От его тона, взгляда, от невероятности свершившегося, и от мысли, что она на самом деле всего этого хотела и добилась.
Жданов отпустил её, махнул Малиновскому, который выглядел развеселившимся, а на Катю кинул взгляд достойный фильма ужасов, словно её только что пообещали замучить до смерти, но чуть позже, и это ожидание смерти тоже входит в коварный план её мучителя. И Катя чувствовала себя именно так, потому что Андрей, зайдя в лифт, оставил её один на один с жадными, любопытными и в то же время недоверчиво-изумлёнными взглядами. Даже Маша Тропинкина, которая ещё вчера называла себя едва ли не лучшей Катиной подругой, сейчас стояла, открыв от изумления рот, и разглядывала её, ощупывала взглядом, пытаясь понять, не сошёл ли Андрей Жданов с ума, раз позарился на такую, как Пушкарёва.
Катя поторопилась сбежать. Закрылась в президентском кабинете, в прямом смысле закрылась, на ключ, и не реагировала на возникшую за дверью суету. Она наметилась уже через несколько минут, наверное, именно столько времени потребовалось Маше, чтобы дозвониться до всех женсоветчиц и сообщить тем невероятную новость. Катя же не хотела ни с кем говорить. Не отзывалась, когда её пытались дозваться, не реагировала на настойчивый стук и даже телефонные звонки. За дверью уже разворачивались военные действия, которые спровоцировала Виктория, пыталась выдворить незваных гостей из президентской приёмной, но справиться с этим смог только хозяин кабинета. Андрей вернулся неожиданно быстро, спустя полчаса, и настолько выразительно рыкнул на собравшихся секретарш, что те разом притихли, а затем бочком из приёмной выскользнули.
Жданов же стукнул кулаком по двери.
- Катя!
Она поспешила на его зов, и услышала удивлённый голос Клочковой:
- Андрей, что у тебя со щекой?
Катя повернула ключ в замочной скважине, открыла дверь и поспешно отскочила, когда Жданов ворвался в кабинет, больше напоминая танк и готовый всё смять на своём пути. Дверь закрыл, взглянул на Пушкарёву, и тут уже у неё вырвалось:
- Что со щекой?
- Можешь поставить ещё одну галочку в свой список мести, - хмыкнул он. – Кира меня ненавидит.
У Кати вдруг колени задрожали.
- Ты рассказал Кире?
- А не должен был?! Что ж ты раньше-то не предупредила?
Катя опустила глаза.
- Извини.
Жданов потёр щёку, которая ещё горела после той пощёчины, что Воропаева дала ему несколько минут назад, у всех на глазах, можно сказать, что на том же месте, где он Катю недавно целовал.
- Не извиню, - сказал он тихо и отвернулся от неё.
Вот так вот закончилась работа Кати Пушкарёвой в «Зималетто». В том смысле, что нормальная работа. Всё перевернулось в один день. Она вдруг перестала быть помощницей президента, его личным советником, экономистом. Она стала его невестой. Эта новость разнеслась по компании в мгновение ока. И Катя подозревала, что к этому  приложил руку Малиновский. Потому что она ничего никому не говорила, а подруги уже знали, что она выходит за Жданова замуж. И как выяснилось несколько позднее, поведал эту тайну Шуре Кривенцовой именно Роман Дмитрич, и говорил уверенно и с некоторой снисходительностью по отношению к неосведомлённости женсоветчиц. Мол, не так проста ваша Катерина, скоро хозяйкой станет, а вы всё носитесь с ней и жалеете. Это вас пожалеть надо, а Катерина Валерьевна своего не упустит.
Кате обо всём этом говорилось с заметным смущением, и те взгляды, что она встретила, её напугали. Подруги явно ощущали неловкость, разговаривая с ней.  Но поступок Малиновского Катю возмутил. Он сделал всё это нарочно, она была уверена. Теперь и подруги обдумывали каждое слово, прежде чем к ней обратиться, и посматривали, не скрывая неловкости. И пожаловаться Кате было некому. Что она должна им сказать? Покаяться? Невозможно. А если не каяться, получается, что она в течение многих месяцев скрывала от них отношения с Андреем, серьёзные отношения, раз даже до свадьбы дошло. Она врала им, каждый день, а это никак не объяснить и ничем не оправдать. Из курилки Катя уходила, сжав руку, чувствуя, как ногти впиваются кожу. Больно, но это, по крайней мере, помогает сдержать эмоции. Колька бы назвал провальный разговор с подругами первыми потерями. А стоит ли задуманное этого, только время покажет.
Следующие несколько дней стали самыми трудными. Встречи с родителями – с Пушкарёвыми, со Ждановыми, совместный ужин; заметная растерянность всех родственников, обоюдная неловкость и непонимание того, что же на самом деле происходит. Катя старалась улыбаться, особенно Ждановым-старшим, и ругала себя на чём свет стоит. Почему она не подумала о родителях? Поставила себе цель – женить Андрея на себе, и совсем забыла о том, сколько людей окажется вмешанными в эту историю. Уже пострадали её отношения с подругами, теперь ещё и родители. А вот Андрей выглядел, на удивление, спокойным, не нервничал и не язвил, чего она боялась. И с её родителями общался легко и непринуждённо, спотыкался только на рассказах об их с Катей «отношениях». Родителей интересовало всё: как у них всё началось, как долго продолжается, и почему они так спешат со свадьбой. Последний пункт особенно интересовал, на них поглядывали со значением и подозрением, Катя краснела, а Андрей посмеивался. Посмеивался, глядя на неё, ему удовольствие доставляло, насколько глупо и неловко она себя чувствует.
- Мы подали заявление давно, - соврал он в итоге, оторвал взгляд от Катиных красных щёк, и как ни в чем не бывало улыбнулся Валерию Сергеевичу. – Просто… нужно было решить кое-какие проблемы.
- Это какие проблемы? – всерьёз заинтересовался будущий тесть, вызвав всплеск раздражения и обеспокоенности в душе Андрея своей въедливостью.
- Думаю, Андрюша имеет в виду Киру, - негромко проговорила Маргарита.
Андрей же покаянно опустил голову.
- Да. Я не знал, как правильно… поставить точку. Ваша дочь, Валерий Сергеевич, настолько тонкая натура… - Кате достался прямой взгляд. – Она всегда беспокоится о других намного больше, чем о самой себе. Я даже ругаю её за это. Иногда. Именно из-за  этого всё так и затянулось.
- Затянулось – не то слово, - заговорила Елена Александровна, перестав в беспокойстве оглядывать шикарный зал ресторана. – Неделя до свадьбы, а вы только об этом говорите! Разве можно за неделю подготовиться к свадьбе?
- Вы совершенно правы, Елена, - поддакнула ей Маргарита. – Неделя! Андрюша, я от тебя такого не ожидала! – Она величественно повела рукой, и как по волшебству за её плечом тут же возник официант и снова наполнил бокал вином. А Маргарита тем временем кинула ещё один, наверное, сотый за этот вечер, взгляд на будущую невестку. Вот уж чего не ждали, откровенно говоря. Она никогда всерьёз не обращала внимания на эту странную, тихую девочку, работавшую в кладовке по соседству с кабинетом сына, а теперь  она её невесткой станет. Ни с того, и ни с сего. А Кира, её любимица, сейчас одна, расстроенная, и наверняка в отчаянии. Маргарита перевела внимательный взгляд на сына, который, как ни странно, не ворчал и не впадал в раздражение при одном упоминании свадебной церемонии. Андрей сидел, откинувшись на спинку стула, его поза выглядела немного вальяжной, на губах скользила улыбка, и он с Кати взгляда не сводил. Вот буквально не сводил, весь вечер. И что тут делать? Как ей и сказал муж вчера вечером:
- Сын у нас один, Марго.
Единственное успокоение, хоть и небольшое, Маргарита нашла в том, что Катя сегодня не выглядела столь нелепо, как обычно. Привычно скромна, тиха, смущена разговорами о поспешности свадьбы, но при этом отвечала всегда по делу и голос не дрожал. Вот и  приходилось Маргарите раз за разом отмахиваться от назойливой мысли, что её сын, в принципе не мог обратить своё внимание на такую, как Катя, а уж тем более влюбиться в неё, настолько, чтобы захотеть жениться, да ещё так быстро. Это было на него не похоже. Мысль возвращалась и возвращалась, Маргарита переводила изучающий взгляд с сына на его избранницу, понимала, что они почти неотрывно друг на друга смотрят, и находила этому только одно объяснение, пусть странное и неожиданное. Что-то между ними случилось за месяцы работы, настолько важное, что они теперь оторваться друг от друга не могут. Любовь?
Маргарита чуть слышно фыркнула, не прислушиваясь к тому, что говорил Пушкарёв, и сделала пару глотков вина. Снова на Катю посмотрела, отметила про себя напряжённость её позы, прямую спину и чуть вздёрнутый нос, словно она упрямилась. Взгляд опустился ниже, на лиф  платья, явно нового, но тут же вернулся к её лицу. Очки и причёска никуда не годятся. Неужели Андрей этого не видит?
А может, всё дело как раз в том, что он не видит? Никаких недостатков в ней не видит.
Ещё одним доказательством чувств молодых, стал тот факт, что они никак не хотели перенести день свадьбы. Как родители ни старались, ни уговаривали – ничего не помогло. Стояли на своём: через неделю. Сумасшествие просто.
- Катина мама права, - говорила Маргарита мужу, когда они вернулись с ужина домой. – За неделю нереально подготовиться к свадьбе!
- Марго, ты же слышала Андрея. Они не хотят шикарную свадьбу, хотят просто расписаться.
- А вот это, Паша, как раз очень похоже на нашего сына. Избежать самой церемонии. Приехать, расписаться где надо – и на работу! Наверное, всё так и будет.
Пал Олегыч понимающе улыбнулся.
- Думаю, что ты преувеличиваешь. Просто они хотят тихую свадьбу.
- Тихую свадьбу, - повторила за ним Маргарита в отчаянии. – Над нами весь город будет смеяться. Единственный сын, президент модного дома… Паша, мы делаем моду в этой стране! А наш сын, мало того, что женится на секретарше - серой мышке, так ещё и втихую!
- Не думаю, что мы способны повлиять на их решение.
- Ещё бы…
- Может, они захотят отпраздновать позже?
- Это когда? В годовщину свадьбы?
- Понятия не имею. Но это их свадьба, они имеют право поступить по-своему…
Маргарита без сил опустилась в кресло.
- В этом-то как раз весь ужас, что они имеют право!
Пушкарёвых же в этот вечер Андрей домой отвёз. Всю дорогу слушал, как Катя пытается заверить родителей, что они непременно всё успеют, и переживать не о чем. И, вообще, многого им и не надо. Будет праздник только для своих. Она так и сказала: праздник, и Андрей кинул на неё насмешливый взгляд. Пушкарёва тут же сбилась, а на него, кажется, разозлилась, уж слишком красноречиво поджала губы. У подъезда он простился с Катиными родителями, проявляя невероятное терпение и почтение, а вот Катю удержал. За руку взял и притянул ближе к себе. Спорить никто не стал, хотя, Андрей видел, что Валерий Сергеевич и порывался, но Елена Александровна взяла мужа под руку и увела его в подъезд. Правильно, кто теперь может что-то возразить? Андрей почти муж.
Почти муж. Вот для этой шантажистки.
Разглядывал её сверху, затем хмыкнул, громко.
- Кто бы знал, что всё так просто, да? – проговорил он, не собираясь выпускать Катину руку из своей руки, хотя Пушкарёва этого и хотела, и даже аккуратно крутила запястьем.
- Просто?
- А разве нет? Несколько долгих взглядов, несколько улыбок, час сплошного вранья – и благословение получено. Ах да, ещё забыл, как мама мне щёку пудрила, чтобы твои родители не заметили, как именно Кира отреагировала на наши новости. Ты ведь так долго переживала, сомневалась, боялась её расстроить. Да, Кать?
Она стояла, устремив взгляд на его плечо, и думала о том, как ей сбежать. Жданов ещё принялся поглаживать пальцем её запястье, и от этого по коже побежали мурашки, быстро переросшие в дрожь.
- Андрей.
- Что?
- Мне нужно идти. Папа будет ждать.
- Интересно. А когда ты ко мне переедешь, под каким предлогом бегать от меня будешь? Там твоего папы не будет… Чему я очень рад, кстати.
Кате надоело сверлить взглядом ткань его пиджака, она посмотрела Андрею в лицо, и вдруг совершенно спокойно сказала:
- О чём ты переживаешь? Кира тебя простит. Ты вернёшься к ней через несколько месяцев, виноватый и запутавшийся, скажешь, что это была самая большая твоя ошибка. Она тебя еще сильнее любить будет. И родители твои будут довольны, даже счастливы, когда вы воссоединитесь. – На её губах появилась насмешливая улыбка. – Всё хорошо будет.
Жданов головой качнул.
- Я не понимаю, ты циничная или глупая?
- Наверное, и то и другое. Но разве я не права?
- Возможно. Но какую роль ты отводишь себе? Если заранее знаешь исход.
Она всё-таки освободила свою руку и отошла на шаг.
- Я расскажу тебе, - пообещала она, - когда разводиться будем.
Он неуверенно усмехнулся, а потом поднял глаза к окнам дома. Сам не знал почему, просто интуиция, и заметил темный силуэт в одном из окон. За ними наблюдали. Ну, Валерий Сергеевич… Надсмотрщик.
Катя шагнула к ступенькам крыльца, а Жданов снова её за руку поймал и притянул обратно. Всё произошло молниеносно, Катя даже не успела отреагировать. Оказалась прижатой к груди Андрея, тот обнял её за плечи, закинул голову назад и поцеловал. Её окутало теплом, запахом его одеколона, а на языке появился горький привкус коньяка. Поцелуй был стремительным, глубоким, и отбросившим их назад на несколько месяцев, в те ощущения, которые вызывали первые поцелуи в его машине. Ещё две минуты назад казалось, что это было очень давно, всё позабыто и стёрто болью и виной, а тут просто взрыв, и Катя повисла у Андрея на руках, только вцепилась в лацкан его пиджака. Это длилось совсем недолго – удивление, жар, сильные руки на её теле, а потом её просто бесцеремонно отодвинули в сторону, и безразлично произнесли:
- Иди.
Катя губу закусила, потому что та неожиданно затряслась. Стало ясно, что ему нельзя её целовать. Это превращает её в ту же влюблённую дурочку, что и несколько месяцев назад. Все планы, стремления, эгоистичные желания исчезают, словно их и не было, и вновь становится больно и обидно, что он с ней когда-то так несправедливо поступил.
Всю следующую неделю Катя в «Зималетто» не появлялась. Это спасло её от разговоров с Андреем, они не оставались наедине, и уверенность потихоньку к Кате возвращалась. Уверенность в том, что она собирается сделать. Во всём остальном, эта неделя стала испытанием для её и без того слабой самооценки и веры в себя. Маргарита, раздосадованная тем, что её сын в первый раз женится так неправильно, развела просто бурную деятельность, и вся она касалась будущей невестки. Катя всюду её сопровождала и только кивала, поддакивая будущей свекрови, которая пыталась «спасти» торжество. Говорила, а точнее сообщала Кате как и что будет, не особо желая знать её мнение, наверное, не думала, что может услышать что-то толковое о выборе ресторана, угощении, марках вин, а уж тем более о выборе свадебного наряда. Кате были предложены несколько вариантов на выбор, уже одобренных Маргаритой Рудольфовной, ни о чём другом речи идти не могло. В первый день Катя ещё сомневалась, стоит ли позволять Маргарите устраивать всё с тем размахом, к которому та привыкла, может, лучше поговорить с Андреем, который, как и она, предпочёл бы сделать всё по-тихому, но поразмыслив, пришла к выводу, что для родителей Андрея всё это важно. Внешняя сторона, мнение общества, то, что о них напишет пресса и так далее. Кто она такая, чтобы устанавливать свои порядки? Она свершает свою мечту-месть, и если хоть как-то может облегчить родителям – своим и Андрея – предстоящее, то должна это сделать. Пусть свадьба будет настоящей, тогда после развода можно будет искренне посетовать, что они просто не сошлись характерами. Не подумали, поспешили… Иногда такое случается, и, наверное, куда чаще, чем сама Катя предполагает. Ведь ей потом тоже придётся что-то говорить родителям… Значит, всё должно быт правдоподобно.
В один из дней, наслушавшись рассуждений Маргариты, намучавшись за день, устав от примерок, когда выбранное платье подгоняли по её фигуре, чтобы сидело идеально, Катя решила, что пришло время взглянуть на себя ещё более критически. По дороге домой купила стопку глянцевых журналов, которые никогда не читала и даже от скуки не просматривала, хотя, в «Зималетто» их всегда было в избытке, несколько книг, которые учили правильно наносить макияж и укладывать волосы в незамысловатые, но красивые причёски, и, придя домой, закрылась у себя в комнате. Прихватила большое зеркало с трюмо, устроилась на диване, и разложила перед собой литературу по направлениям. Мода, макияж, причёски. Вот так вот. Сегодня днём, выбирая скатерти и салфетки для свадебного стола, и слушая Маргариту, которая очень четко знала, что она хочет и почему, Кате в голову пришла неожиданная мысль. Ведь откуда-то Маргарита всё это знает. Не родилась же она с этими знаниями и умениями. Из обрывков сплетен и слухов, которые всегда гуляли по такой большой компании, как «Зималетто», она знала, что Маргарита Рудольфовна, когда-то приехала в Москву учиться издалека, была простой провинциальной девушкой, и уже в столице познакомилась с Пал Олегычем, они поженились, и вот Маргарита стала светской львицей. Разбирается в моде, в этикете, в правилах и законах светского общества, выглядит всегда идеально, и даже знает, какие салфетки должны быть на свадебном столе, а какие нет. Так чем она, Катя Пушкарёва, хуже, собственно? Да нет другого человека столь же прилежного и терпеливого в учёбе. Она всему научится. Есть литература, интернет. Главное, ухватить суть, как и в любой науке. Найти ниточку, за которую можно будет потянуть.
- Катя, ты ужинать-то собираешься?
- Я  занята, - отозвалась она, не отрывая взгляда от книги. Потом в десятый раз за последний час взяла зеркало и посмотрела на своё лицо изучающим взглядом, как на чужое.
- Чем ты занята? – Елена Александровна остановилась в дверях, непонимающе смотрела на дочь, которая взлохматила волосы себе на макушке и теперь внимательно разглядывала отражение в зеркале.
- Я выбираю причёску на свадьбу, мама.
- А-а. Целый час выбираешь?
Катя всё-таки обернулась.
- Думаешь, это так просто?
- Я не думаю, но мне казалось, к тебе придёт парикмахер…
- Стилист, мама.
- Да, именно.
- Всё равно, я хочу сама понять.
Спорить было бесполезно, и Елена Александровна ушла, правда, спустя десять минут принесла дочери ужин в комнату. И по волосам её погладила, неожиданно разулыбавшись. Всё-таки влюбленная, собирающаяся замуж дочка, это так трогательно.
Всерьёз затрясло лишь накануне свадьбы. Катя настолько разнервничалась, что отец ей даже налил рюмку своей наливки и заставил выпить. Она выпила, закашлялась и посмотрела на отца с ужасом.
- Боже, папа… Ты Андрею вчера это наливал?
- Что-то он не жаловался, - самодовольно возразил Валерий Сергеевич, убрал бутылку, а потом дочь по спине погладил. – Ты дыши, дыши.
- Да я пытаюсь, - хрипло проговорила она.
- Сейчас легче станет, и успокоишься, - пообещал отец. И рассмеялся, обращаясь к жене. – Ты хоть понимаешь, что дочь завтра замужней женщиной станет, Лен?
Та не ответила, лишь отмахнулась, но уж чересчур взволнованно. Катя украдкой за родителями наблюдала, снова ощутила неловкость и смущение, и поэтому поспешила родителей на ночь расцеловать и ушла спать. А когда ей вслед сказали:
- Конечно, ложись, Катюш. Завтра ведь такой день. Ждёшь не дождёшься, наверное, - замерла на пороге кухни. Обернулась и выдавила из себя улыбку.
- Конечно, мам.
Удивительно, но спала спокойно, даже не проснулась  за ночь ни разу. Может, и, правда, наливка отца подействовала? А следующим днём обдумывать всё вновь, волноваться и сомневаться было некогда. Рано утром в квартире появился стилист с помощниками, привезли платье, фату в отдельной коробке, Катя их даже разглядеть толком не смогла, потому что к этому времени уже сидела на стуле в своей комнате, укрытая пеньюаром, а вокруг неё суетились люди, постоянно требовали то повернуться, то поднять подбородок, то опустить, то дать правую руку, потом левую, спрашивали её мнения, хотя всё было решено давно и без неё… Ей укладывали волосы в высокую причёску, делали макияж, просили закрыть глаза, сжать губы, приоткрыть их. Спустя три часа, вытерпев все  манипуляции, Катя чувствовала себя выжатой, как лимон. Но зато из комнаты все наконец ушли, и она осталась ненадолго одна. Стояла перед зеркалом, смотрела на себя и не узнавала. Невеста из каталога, да и только. Кто бы мог подумать, что Маргарите удастся такой фокус… Провела ладонью по белому шёлку, по кружеву лифа, потом поправила маленький золотой крестик на груди. Ощущала сильное томление – то ли страх, то ли стыд, сама не понимала.
- Кать.
Зорькин проскользнул в её комнату, остановился, разглядывая её, но ни присвиста, ни какой-либо другой реакции.
- Готова?
- Кажется.
- Скоро уже приедут.
Катя грустно улыбнулась.
- Точно приедут?
- А ты сомневаешься? – Хмыкнул. – Зря.
Колька выглядел чересчур серьёзным и сосредоточенным. В новом костюме, при галстуке, а выражение на лице такое, словно не на свадьбу, а на похороны собрался.
- Пушкарёва.
- Коля, хватит трепать мне нервы. Уже поздно.
- Поздно для чего? – Зорькин сунул руки в карманы брюк и ссутулился. – Ты ведь сама не знаешь, зачем это делаешь.
- Я знаю.
- Правда? Только что придумала?
- Я всегда знала, с самого начала.
Он посмотрел на неё.
- Тогда, может, поделишься? А то, знаешь ли, меня сомнения мучают.
- Тебя-то почему? – Он взглянул со значением, и Катя согласно кивнула. – Я знаю, Коль, извини. Ты за меня беспокоишься.
- Вот именно. Глупость ты делаешь.
- Может быть.
- Тогда…
- Нет, уже поздно.
- Ты его любишь?
В раздражении повела плечами.
- Я бы не хотела об этом говорить.
- Как у тебя всё  интересно!
Катя резко повернулась к нему, и широкие юбки взметнулись, она поправила их нетерпеливым движением.
- Нет ничего интересного. Я не знаю, как это назвать. Любовь или месть. Для меня всё смешалось. Мама всегда мне говорила, что любить, значит прощать, значит желать человеку лучшего, даже если для этого тебе самому придется уйти в сторону. И я хотела этого, я бы никогда его ни в чём не упрекнула, ушла, уверенная, что с Кирой ему будет лучше. Даже после всего случившегося, я бы нашла в себе силы его простить. Это же я! Но он забыл про меня, Коля. Просто забыл. Я стала ему не нужна, и снова превратилась в тень в его офисе, которая обязана только поддерживать его, помогать и появляться лишь в тот момент, как ему это нужно. А я любила его, все эти месяцы, и жила… как в тумане. А потом вдруг поняла, что ещё чуть-чуть, и он просто избавится от меня. Потребует «Зималетто» обратно – и всё. Ему хотелось меня забыть, понимаешь? Вычеркнуть из памяти всё, что связано со мной, чтобы ни одна мысль не смущала. И я должна была ему это позволить? Ну уж нет. Он никогда меня не забудет, я сделаю для этого всё. И пусть у меня только три месяца, но запомнит он их на всю жизнь. Меня, моё имя, и всё, что я для него сделала. Я буду его первой женой, и с этим уже никто не поспорит.
Зорькин хмурился, слушая её.
- А ты сама? Сможешь забыть эти три месяца?
Катя упрямо вздёрнула подбородок, и сжала губы, боясь, что они начнут дрожать.
- А я, Коля, очень постараюсь быть прагматичной, как Жданов, и взять от этого брака всё, что могу. Когда мы расстанемся, я не буду лить слёзы, не буду дома страдать и вспоминать о том, как и что он говорил мне в те редкие моменты, когда мы были вместе. Мне будет что вспомнить, помимо пьяных поцелуев и его вранья. И никогда больше я не буду чьей-то тенью. Надоело.
После столь пламенной речи Кате неожиданно полегчало. Она высказала всё это другу в лицо, произнесла вслух, и вдруг поняла, что ей не стыдно за свои стремления. Пусть они неправильные, пустые, возможно, и несправедливые, но они помогут ей вернуться из того тумана, в котором она прожила последние месяцы. Уже помогли, раз она стоит в белоснежном платье невесты, смотрит на себя в зеркало и не верит, что это она. Что она может быть такой. Всё-таки может. Правда, пока с чужой помощью.
А Жданов… Она не забирает у него жизнь, как однажды он поступил с ней и почти добился  своего, она берёт всего три месяца, а потом… потом у него всё будет в порядке, как всегда. Будет «Зималетто», будет Кира, общая признательность. Так что… Нет, она не чувствует себя виноватой.
Никакой вины.
И когда Андрей подал ей руку, чтобы помочь спуститься по ступенькам крыльца, она ни на секунду не помедлила. Протянула ему руку, подхватила другой юбки свадебного платья и улыбнулась. Правда, не ему. Родственникам, друзьям, соседям, даже Малиновскому, который наблюдал за всем происходящим с насмешкой, и выглядел, словно генерал, с красной лентой свидетеля через грудь. А на Андрея Катя не взглянула. Ей не хотелось знать, удивился он её внешнему виду или нет, поразился или остался равнодушным. Она смотрела куда угодно, только не на него. Даже когда он обнял её и наклонился к её губам, играя на камеру, Катя глаза прикрыла. Ни одного прямого взгляда. Зря Жданов думает, что сегодня исполняется её мечта, нет. Всё только начинается, и к её мечте ещё идти и идти. И она к этому готова.
Только в загсе, стоя перед регистратором, произносившей торжественную речь, в душе откликаясь на громкое и уверенное: «Именем Российской Федерации, объявляю Вас…», Катя вдруг засомневалась, всего на секунду, но прочувствовать успела. Тревога, волнение, дурное предчувствие – всё смешалось. А всему виной были пальцы Жданова. Андрей держал её за руку, мягко, не причиняя боли и неудобства, всё, как у нормальных молодожёнов, и только большой палец кружил по тыльной стороне Катиной ладони, в такт словам регистратора. Говорилось о верности, любви, честности, а Катя чувствовала только прикосновения Андрея. «Верность» - и нажатие пальца стало сильнее, «любовь» - и палец сделал большой круг, «честность» - и Жданов пощекотал её запястье. Пушкарёва нервно сглотнула. Выдавила из себя: «Да», когда поинтересовались, желает ли она стать женой этого мужчины. Протянула правую руку, когда Андрей надевал ей на палец кольцо. Затем он подал свою, и Катя аккуратно взяла с бархатной подушечки его кольцо. Чувствовала, что Жданов с её лица взгляда не сводит, но она глаз не подняла, не поддалась на провокацию. Смотрела на свои трясущиеся руки, но с задачей справилась – пара секунд, и на пальце Жданова оказалось кольцо.
Им улыбнулись.
- Можете поцеловать невесту!
Секундная пауза, после которой Андрей громко хмыкнул.
- Жену, - поправил он женщину, с особой собственнической интонацией.
Катин взгляд невольно метнулся к его лицу. Андрей сделал шаг, наклонился к ней и прижался губами к её губам, но продолжал смотреть Кате в глаза. В его взгляде было столько обещания. Прежде чем отстраниться, потёрся носом о её нос. Такая милая ласка влюблённых. Потёрся и чуть слышно шепнул:
- Ну, вот всё и начинается.
Катя моргнула, не зная, как реагировать, а потом разулыбалась широкой, растерянной улыбкой, когда родственники подошли их поздравить. Она принимала цветы, невнятно отвечала на поздравления, потом обернулась, отыскивая взглядом Андрея, и увидела, что тот стоит чуть в стороне, за его плечом Малиновский, и оба в одинаковых позах – сунув руки в карманы брюк, словно были сторонними наблюдателями. Катя внутренне напряглась.
Кажется, всё, на самом деле, начинается.

Катя уже несколько минут лежала, боясь открыть глаза и дать понять Андрею, что проснулась. Чувствовала, что он её разглядывает, и это было не совсем приятно. Сердце колотилось, и Кате казалось, что Жданов это слышит. Её саму этот стук оглушал. Вырвалась из сна неожиданно, словно разбуженная его пристальным вниманием, и замерла, не зная, что делать. Андрей лежал рядом и разглядывал её, а Катя чутко прислушивалась к себе, жалея, что не может незаметно себя ощупать – не сбилось ли в сторону одеяло, не задралась ли сорочка, не съехали ли с плеч бретельки. Поза, в которой приходилось лежать, была не слишком удобна, рука начала неметь и в боку покалывать, и стало ясно, что долго ей так не продержаться. А Жданов смотрел и смотрел, не отодвигался.
Наконец, вздохнула.
- Ну вот, - расстроился Андрей. – А ведь ты могла бы поставить рекорд, так надолго дыхание задержала. Я не знал, что люди так могут.
Катя глаза открыла и взглянула на него в упор. Андрей улыбаться перестал.
- Ух ты. С утра испортила мне настроение.
- Какая я молодец, - пробормотала она едва слышно, и села на постели, поспешив отвернуться от него. Бретельки на плечи вернула, умоляя себя не думать о том, что Жданов теперь её спину разглядывает. Специально помедлила, прежде чем встать. Плечи расправила, потом волосы в хвост собрала и за спину откинула. Посмотрела на часы.
- Сегодня суббота, можно не торопиться. И, вообще, провести весь день в постели. Молодожёны мы или нет.
- У меня дела, - сообщила она.
- Правда? Какие?
Катя всё-таки обернулась через плечо. Собиралась легко и чуть язвительно улыбнуться своему молодому супругу, даже начала:
- Очень важные… - но сбилась на полуслове, и совершенно не кстати вспыхнула. Взгляд невольно заскользил по его телу, широким плечам, груди и остановился только на крае одеяла, прикрывавшего низ его живота.
Жданов же разулыбался шире, отметив ее такой явный интерес. Так и лежал, подперев голову рукой, и поглядывал на свою молодую жену. Ему безумно нравилось и одновременно злило, щекоча нервы, всё происходящее. Катино смущение и чувство неловкости проливались бальзамом на его раненное самолюбие. И то, что она краснеет и теряется, при виде него, всё расставляло по своим местам. У Кати Пушкарёвой есть слабое место, это он, и как сыграть на этой её слабости, Жданов знал. Вот только из-за собственной злости и растерянности позабыл об этом и вовремя не сориентировался. И сейчас Катя, чего он от неё, собственно, и ждал, послушно замерла, глядя ему в глаза, но как только он протянул к ней руку, вскочила, не дав до себя дотронуться. Андрей тихо рассмеялся. Что ж, значит будем играть по её правилам. Но в его игру.
- И что же у тебя за дела такие важные?
Он вошёл в ванную, и Катя от злости едва ногами не затопала. Никак не думала, что Жданов за ней в ванную пойдёт, когда она душ принимает. Она дверь не заперла, решив, что он не осмелится, но просчиталась. И вот она в душевой кабине, голая, а он, как ни в чём не бывало, умылся, потом за бритву взялся. И обернулся, глядя на неё через запотевшее стекло. Что-либо рассмотреть вряд ли мог, но одно его присутствие жутко нервировало. Но необходимо было сохранить хоть крохи спокойствия и хладнокровия. Если он поймёт, что её трясёт, когда он так рядом и смотрит на неё, три месяца брака превратятся для неё в сущий кошмар. Поэтому заставила себя отлепиться от кафельной стены, взять шампунь и продолжить начатое. А ещё нужно сказать что-то Жданову в ответ, такое, чтобы у него хоть на некоторое время пропало желание к ней приставать.
- Я иду по магазинам, - сообщила Катя довольно громко.
- Интересно.
- Да. Я ведь теперь твоя жена, а твоей жене нужен новый гардероб. Совершенно новый. Так сказала твоя мама.
- Ты что, с ней идёшь? – насторожился Андрей.
- Нет. С ней мы обедаем в понедельник.
Андрей уставился на своё отражение в зеркале, поднёс к щеке жужжащую бритву, прижал сильнее, чем того требовалось, и невольно поморщился. Обдумывал ситуацию.
- Хочешь, я пойду с тобой? – предложил он наконец.
Катя не ответила, Андрей обернулся и посмотрел на душевую кабину. Потёр гладкую щёку, выключил бритву, потом подошёл к пластиковой стенке. Аккуратно постучал.
- Хочешь, с тобой пойду? – повторил он.
Вода литься перестала, а через пару секунд Катя поинтересовалась:
- Зачем?
- Просто так. Как бы свадебное путешествие. По бутикам Москвы. А?
- Нет, спасибо.
- Так официально прозвучало.
- Андрей, тебе заняться нечем?
- Мне всегда есть чем заняться. Вопрос: достойны ли эти занятия женатого человека?
Снова пауза, потом сухое:
- Реши это сам. Ты выйдешь?
- Зачем?
- Мне выйти надо!
- Выходи. Я тебе даже полотенце подам.
Он видел её ладонь, прижавшуюся к мокрому стеклу, которая медленно сжалась в кулак.
- Андрей…
Он взял с вешалки большое полотенце и развернул его. Поддразнил её:
- Я тебя жду. – Она всё ещё медлила, и он продолжил, стараясь её то ли окончательно испугать, то ли наоборот успокоить: - Ты боишься меня чем-то удивить?
Она резко открыла дверь кабины.
- Даже не надеюсь.
Катя ступила на пол ванной, вроде не торопясь, но ей потребовался лишь шаг, и Жданов даже рассмотреть ничего не успел. Нельзя сказать, что хотел рассмотреть, просто… раз уж представилась возможность… А Пушкарёва снова всё сделала по-своему, и Андрею ничего не оставалось, как завернуть её в полотенце. Она на мгновение прижалась к нему, Андрей всерьёз нахмурился, но руки послушно нырнули за её спину, а Катя, к его огромному удивлению, в это время смотрела ему прямо в лицо. Андрею хотелось взгляд отвести, а она смотрела. Вот что за упрямица? Лишь бы всё ему наперекор!
И кто кого, в итоге?
Разошлись в разные стороны. Катя выскользнула из его рук, взяла ещё одно полотенце и шагнула к зеркалу, а Андрей сделал шаг в другую сторону, возвёл глаза к потолку, а потом открыл воду в кабине. Что там насчёт закаливания холодной водой?
Катя резко отвернулась, когда поняла, что Жданов собирается снять с себя единственную деталь нижнего белья, которая на нём была надета, совершенно её не стесняясь. Уставилась на своё лицо, чуть прищурилась, чтобы чётче видеть, после чего осторожно выдохнула. Дверь душевой кабины как раз закрылась, и Катя смогла немного расслабиться. Она не думала, даже не предполагала, что именно так начнётся первое утро их семейной жизни. Была уверенна, что Жданов предпочтёт держаться от неё подальше, будет злиться и дерзить, а он, по всей видимости, избрал другую тактику. И не потому, что ему хочется видеть её голой в душе, всё для того, чтобы посильнее её задеть. Догадывается, видимо, что его мнимое внимание для неё гораздо мучительнее, чем злость и нежелание.
- Завтра нам нужно быть в клубе, - сообщил ей Андрей из-за стекла. Ладонью его протёр, чтобы лучше видеть. – Слышишь?
Катя расчёсывала волосы, замерла со щёткой в руке.
- В клубе?
- Раз уж мы не поехали в свадебное путешествие, как положено, - он выразительно хмыкнул, - то придётся участвовать в светской жизни. Всем наверняка не терпится узнать, что же у нас такого важного произошло, что мы столь стремительно поженились. Все хотят видеть… ту, которая свела меня с ума настолько, что я променял Киру на неё.
- И что, это…
- Да, Катя, это обязательно.
Сосчитать про себя до десяти, зажмуриться, затем кивнуть.
- Хорошо. Раз надо, значит, мы пойдём.
Андрей снова протёр быстро запотевающее стекло.
- Я в восторге от твоей сговорчивости.
Катя изобразила милую улыбку, придержала на груди полотенце, и, наконец, из ванной вышла. Отныне, входя туда, она будет вешать амбарный замок, а ключ прятать.
Когда Жданов вышел из ванной, постель уже была заправлена, а свадебное платье, которое всю ночь пролежало на кресле, спрятано. Андрей зачем-то огляделся, открыл шкаф и достал футболку, потом прислушался. С кухни доносился Катин голос, видимо, она с кем-то разговаривала по телефону. Стало любопытно, и Жданов поспешил туда.
- Всё хорошо, мам. Нет, сегодня не приедем… Да, надо отдохнуть от вчерашнего. Коля? Да, передай ему привет.
Андрей наклонился к Кате и шепнул ей на ухо:
- И от меня. Пламенный.
Пушкарёва в первый момент вздрогнула от неожиданности, с неудовольствием покосилась за своё плечо, но, добавив в голос капельку ехидства, просьбу выполнила:
- И от Андрея передай. Огромный привет.
- Я сказал: пламенный.
Когда Катя выключила телефон, посмотрела на мужа, устроившегося за столом у окна, и сообщила:
- Тебе тоже привет.
- От Зорькина?
- И от него в том числе.
- Как трогательно.
Катя убрала со стола подсвечник, оставшийся с вечера, и лишние тарелки.
- У тебя на редкость хорошее настроение, - осторожно проговорила она.
- Почему? У меня почти всегда такое настроение. Когда я не на работе.
- Ах вот в чём дело.
Жданов обстоятельно кивнул.
- Да, так что привыкай.
- Я попробую.
Он заглянул за её спину, чтобы увидеть плиту. Заметил сковороду и закипающий чайник.
- Завтракать будем?
Катя не ответила, молча занималась своими делами, накрывала на стол, чашки поставила. Чувствовала испытывающий взгляд Андрея, и нервничала из-за этого ещё сильнее. И только когда села напротив него, недолго понаблюдала за тем, как Жданов ест, и вот тут поняла, что дошла до точки кипения. Кое-что необходимо было выяснить.
- Ты намерен всегда разговаривать со мной в подобном тоне?
Андрей вроде бы удивился.
- Это в каком?
- Ты понимаешь.
Он головой покачал.
- Нет. Я тебе хамлю? Кричу? Злюсь? По-моему, я весьма доброжелательно настроен, и это не смотря на сложившуюся ситуацию.
- Ты смеёшься надо мной.
- Неправда. Как я могу над тобой смеяться? Ты сделала ход конём – и загнала меня в угол. Ты всё продумала, и всегда всё продумываешь. У тебя на всё всегда ответы есть. Над чем тут можно смеяться?
Катя провела пальцем по краю чашки.
- Мы могли бы прожить эти три месяца более мирно. Тебе так не кажется? Без насмешек и лишних обид.
- Три месяца, - повторил Андрей, доедая яичницу. – Три месяца, в течение которых, ты будешь создавать новую Катю Пушкарёву. Я правильно понимаю? Ты будешь жить в моей квартире, тратить мои деньги, называть себя моей женой. Женой, Кать, законной. А я, значит, должен смириться и ждать, пока ты наиграешься с моим именем, так? Или этим не закончится? Кстати, после развода ты фамилию мою оставишь?
Катя поддела вилкой край яичницы на своей тарелке.
- Я ещё не решила.
- Воот. А просишь меня облегчить тебе жизнь. Ради чего? – Жданов рот салфеткой вытер, посмотрел на девушку напротив, и улыбнулся. – И, знаешь, тебе намного проще будет прожить эти три месяца, если я буду в таком настроении. Если я захочу свести с ума, я это сделаю. Тебе это ой как не понравится. Так что, пока я улыбаюсь, всем проще живётся, поверь.
Катя в задумчивости смотрела в окно, всерьёз размышляла над чем-то, Андрей даже насторожился. Но затем она кивнула.
- Хорошо. Спасибо за подсказку.
- Да не за что. Пока. – Поднялся из-за стола. – Так ты идёшь по магазинам?
- Да.
- Деньги нужны?
- Нет.
Хмыкнул.
- Ну, конечно.
Она равнодушно пожала плечами.
Куда собирался сам Андрей, Катя так и не спросила. Это было чревато неприятными последствиями, разборками, но ей показалось, что Жданов ждал этого вопроса. Наверное, как повода для ссоры. Она не спросила, и он уехал. Только когда дверь хлопнула, закрываясь за ним, Катя поняла, в каком напряжении она находилась всё утро, хотя и старалась этого не замечать. А тут просто руки опустились. Присела на постель и задала себе вопрос, который не оставлял её со вчерашнего вечера: как она всё это выдержит? Особенно, если Жданов не захочет оставить её в покое, и утренняя сцена в ванной будет повторяться раз за разом? Они ведь в одной постели спят!
Об этом Катя весь день думала, даже магазины не помогли отвлечься. И, наверное, в пику Жданову, она решила не экономить, и за покупками отправилась в самые дорогие столичные бутики, названия которых до этого слышала лишь из уст Киры и Клочковой. Пришла туда, гордо вскинув подбородок, как бы невзначай сообщила чья она жена, а всё дальнейшее происходило как бы само по себе. Катя только иногда кивала, соглашаясь, когда ей нравился предложенный наряд, или решительно качала головой, отказываясь. Качать головой нужно было именно решительно, чтобы все поняли – она не хочет. Объяснять и обосновывать не очень получалось, поэтому и приходилось проявлять упрямство. И пока вокруг неё носились и пытались угодить, Катя думала о том, почему о выполнении супружеских обязанностей в браке со Ждановым раньше не задумывалась. И даже ответ знала: она была уверена, что ему это будет не нужно, он будет шарахаться от неё, как чёрт от ладана, избегать любыми способами. Да и вообще, она была убеждена, что он даже в одну постель с ней не ляжет – хоть на полу, на коврике, будет спать, лишь бы от неё подальше. Но Андрей, видимо, решил разыграть единственный козырь, который был у него на руках – смутить её, запутать и попытаться соблазнить. Но ведь она не позволит этому случиться? Не позволит ему сыграть на её слабости.
Он ведь не хочет её, ему не нужна жена и не нужен супружеский секс, просто это единственный способ отомстить и спутать её планы. Поэтому нельзя, ни в коем случае нельзя, позволить этому свершиться.
- Этот комплект белья из новой коллекции. Посмотрите. Шёлк, ручное кружево… и цвет. Очень соблазнительно, не находите?
Катя без всякого воодушевления смотрела на самое красивое нижнее бельё, которое когда-либо видела, на пену кружева и шёлка цвета шампанского, руки так и тянулись к этой красоте, но она снова решительно покачала головой.
- Нет, спасибо, не нужно.
Брови девушки-консультанта в удивлении взлетели вверх, но всего на секунду, она быстро справилась с собой. Конечно, удивительно, что молодая жена Андрея Жданова отказывается от такой покупки, для мужа можно было бы и постараться. Всё это читалось в чужих взглядах, Пушкарёву продолжали ощупывать и разглядывать, а она старалась улыбаться, стойко сохраняя хладнокровие. Расплатилась карточкой, забрала пакеты с покупками, и с улыбкой направилась к выходу. Охранник распахнул перед ней дверь и пожелал счастливого пути.
- Спасибо, - отозвалась Катя негромко.
Из магазина вышла, и улыбаться перестала. Кто же знал, что это все так трудно?
Дома Катя появилась только ближе к вечеру. Пришлось ещё посетить салон красоты, того самого стилиста, который вчера делал ей свадебную причёску. Это был молодой человек, угрюмый и немного беспардонный, но дело своё он знал отлично, и поэтому Катя вытерпела все его замечания и нравоучения. С неё взяли клятвенное обещание, что отныне она станет появляться в его салоне не реже раза в неделю и будет выполнять все наставления, и тогда, совсем скоро, она станет идеальной женой для президента модного дома. Стилист, которого звали странно – Карлос, с энтузиазмом рассуждал о последней коллекции «Зималетто», задавал Кате вопросы, на которые та ответить не могла и всё время сбивалась на финансы, а потом таинственным шёпотом поведал, что знаком с Милко. Да, да. И это одна из самых ярких встреч в его жизни. Катя поверила безоговорочно. Первая встреча с Милко и в её жизни оставила глубокий след, никогда её не забудет.
- Он гений, точно тебе говорю, - сказал ей Карлос и протянул ей очки, которые она сняла, прежде чем отправиться мыть голову.
Перед уходом, Катя остановилась у большого зеркала в холле салона, и ещё раз посмотрела на себя. Вместо того, чтобы порадоваться таким явным переменам, неожиданно задалась вопросом: для чего она всё это делает? Чтобы кому-то что-то доказать? Совсем недавно казалось, что себе доказывать будет, а теперь в голове мысли о том, что она теперь Жданова, что должна, обязана, а завтрашний день, вообще, испытанием станет, её представят обществу.
Общество… Папе бы это сказать. Он бы рассмеялся, а потом сказал кое-что, что повторить-то стыдно.
Андрея дома не оказалось. Катя с трудом справилась с незнакомым дверным замком, краснея под взглядом консьержа, который вызвался помочь ей донести пакеты с покупками до квартиры. Катя отказывалась, уверяла его, что они совсем не тяжёлые, но, в конце концов, сдалась. Человек хочет помочь, а, может, это и в его обязанности входит. Что же она так рьяно отказывается?
На автоответчике было два сообщения – одно от Ждановых-старших, которые интересовались, как они проводят первый день семейной жизни, а второе от незнакомки по имени Лиза, которая удивлялась, что за ерунду сегодня напечатали в журналах, где говорится, что Андрей вчера женился. Выслушав девушку, Катя пренебрежительно фыркнула, хотела сообщение стереть, но в последний момент передумала. Пусть Жданов послушает. А ей всё равно.
Чуть позже позвонила Маргарита. Поинтересовалась, чем они занимаются, и Катя, испугавшись, что свекровь попросит позвать к телефону сына, сказала, что Андрея нет. Он в магазин пошёл, вот.
- Мы выпили всё шампанское, - ляпнула Пушкарёва первое, что пришло в голову. Поверила Маргарита или нет такому объяснению, Катя не знала, но за них порадовались, по крайней мере, так сказали, а затем Маргарита сообщила, что они встретятся завтра, в клубе.
- Андрей тебе сказал, что вас ждут?
- Да, сказал.
- Ты не волнуйся, там будут только свои. Друзья, знакомые. Все хотят с тобой познакомиться.
Катя почувствовала тяжесть в душе, но признаваться в этом было нельзя. Оставалось надеяться, что этих «своих» будет не так много и со всеми не придётся «дружить».
- У тебя есть в чём пойти? – осторожно поинтересовалась Маргарита.
- Да, Маргарита Рудольфовна, не волнуйтесь.
- Очень хорошо.
Положив трубку, Катя, обеспокоенная предстоящим, бросила приготовление ужина, и направилась в спальню, ещё раз оценить свои сегодняшние покупки. И следуя инструкциям свекрови, выбрала платье. Приложила его к себе и остановилась перед зеркалом, придирчиво разглядывая своё отражение. Волосы поправила, руку в бок упёрла. В этот момент в прихожей хлопнула дверь, и Катя тут же руку опустила, позабыв, что хотела отрепетировать уверенную позу и смелый взгляд. Ещё про улыбку не забыть. Но вернулся Андрей, и из головы всё вылетело. Поторопилась убрать новое платье в шкаф, пакеты с неразобранными покупками задвинула за кровать, и навстречу мужу вышла без намёка на панику на лице.
- Жена, я дома!
Опять начинается.
- Я очень рада.
Жданов смотрел на неё и улыбался.
- Если ты меня поцелуешь, сцена будет завершена. Идеальная семейная пара.
- Думаю, обойдёмся без поцелуя.
- Хорошо, - не стал спорить он. Разулся и прошёл следом за Катей на кухню. – И даже не спросишь, где я был?
- Не уверена, что хочу это знать.
- Это правильно. Нервы надо беречь – и свои, и мои. Ужин готовишь? – Он, кажется, нахмурился. Даже заглянул за Катино плечо, понаблюдал, как она овощи режет.
- Рагу. А в чем дело? Ты это не ешь?
- Почему? Ем. Просто… - Андрей негромко хмыкнул. – Наверное, надо было перед загсом сесть и составить список того, что каждый из нас делать намерен. Ты вот, оказывается, ещё готовишь.
- Но есть-то что-то надо.
- А как же шикарная жизнь и лучшие столичные рестораны?
Катя обернулась на него, почувствовав, что он отошёл.
- Ты издеваешься?
Жданов вздёрнул брови и не ответил.
- Разве я когда-нибудь говорила тебе, что мечтаю о шикарной жизни?
- А ты не мечтаешь?
- Нет, Андрей. И зря ты думаешь, что ты шикарный муж.
Она отвернулась, так же резко, а Андрей сказал:
- Обидела.
- Лучше прослушай автоответчик, тебе звонили, - каменным голосом возвестила молодая жена.
Из кухни Жданов ушёл, чему Катя была очень рада. Услышала из комнаты женский голос, записанный на автоответчик, запись звучала минуту, потом всё стихло. И дальше ничего не последовало, Жданов затих где-то в глубине квартиры, и Кате очень хотелось знать где, и что он там делает.
Как оказалось ничего предосудительного. Когда пришло время звать его к столу, Катя нашла Андрея в спальне, за письменным столом. Перед ним стоял открытый ноутбук, и Жданов что-то быстро печатал. Лицо сосредоточенное, выражение знакомое, Андрей таким частенько на работе был. Оказывается, и дома он тоже работает, не только язвит и донимает её.
- Ужинать идёшь?
- Да, ещё минуту.
Катя продолжала наблюдать за ним, стоя в дверях спальни.
- Маргарите Рудольфовне звонил? Она тебя искала.
- Позвоню.
- Андрей.
Он всё-таки оторвал взгляд от экрана компьютера, посмотрел на Катю.
- Я не знаю, где накрывать стол. На кухне или в гостиной.
- Где хочешь. Теперь ты хозяйка.
Поджала губы, взглядом его посверлила, после чего с достоинством кивнула:
- Тогда на кухне.
Его губы дрогнули в улыбке, в глазах вспыхнула искорка, он снова готов был поднять её на смех, и поэтому Катя поторопилась уйти.
Первый день семейной жизни почти позади. А она даже заметить не успела. Неужели все три месяца так быстро пролетят?
- Ты хорошо готовишь.
- Мама научила.
- Очень вкусно.
Катя с подозрением посмотрела. Ещё одна похвала… Он подлизывается, что ли? Но всё-таки ответила:
- Спасибо.
- Что будет в понедельник?
- В смысле?
- Мы придём в «Зималетто», нужно будет вести себя соответственно. Это завтра, в клубе можно всех обмануть. Никто тебя не знает, ты поулыбаешься, пожмёшь руки, поговоришь немного, и уйдёшь. А в «Зималетто» из нас душу вынут. Будут спрашивать что и как, допытываться.
- Ты будешь рассказывать?
- Я – нет, я могу всех к чёрту послать, это в моём характере. А вот что будешь делать ты?
- Я справлюсь.
- И с женсоветом справишься?
- Думаю, они не будут лезть ко мне в душу. Твой друг… - Катя поняла, насколько презрительно это прозвучало и решила исправиться: - Роман Дмитрич очень постарался объяснить им, что душа моя – потёмки, и кто в ней живёт, какая пакость, до конца науке неизвестно, так что…
Андрей даже жевать забыл, смотрел на Катю, удивлённый той тирадой, что услышал.
- Что науке неизвестно? Я не понял, повтори.
Катя решила не поддаваться.
- Хватит.
Жданов улыбнулся.
- Душа твоя – потёмки, Катерина, - сказал он, посмеиваясь. – Как же ты права.
В целом вечер вышел странным. Жданов не привык сидеть дома, он не знал, чем себя занять. К тому же, фиктивный брак не располагал к совместным занятиям. Катя устроилась на широкой постели, обложившись журналами и книгами, решив плюнуть на то, что о ней Андрей подумает, когда увидит все эти учебники по «красоте», но он, как ни странно, никак не отреагировал. Отправил ещё несколько писем по электронной почте, а потом ушёл в гостиную и включил телевизор. Молчали. Устали от подколок, издёвок и насмешек, и молчали. Катя только украдкой выглядывала из спальни, смотрела на тёмный затылок мужа и уходила обратно. Андрей сидел к ней спиной, и она не понимала, то ли он на самом деле смотрит фильм, то ли дремлет, развалившись на диване. Несколько раз у него звонил телефон, он негромко говорил, Катя ни слова не разобрала, как ни прислушивалась, потом снова становилось тихо. И время, как назло, тянулось очень медленно. Еле дождалась часа, когда можно было лечь спать. На всякий случай на цыпочках проскользнула мимо дивана в гостиной, на котором всё-таки дремал Жданов, сходила на кухню, чтобы выпить воды, потом умылась в ванной, и торопливо переоделась в ночную рубашку, пока Андрея рядом нет. Легла в кровать и выключила свет. В эту секунду такое облегчение почувствовала, словно успела всё это проделать за мгновение до ядерного взрыва. Вот только уснуть никак не получалось, как Катя ни старалась. Чего бы проще – уснуть, пока Андрей не пришёл? Но не спалось. Прислушивалась к голосам из телевизора, потом к шагам Андрея, слышала, как он щёлкает выключателями, и вот, наконец, телевизор смолк, и Жданов взялся за ручку спальни. Вошёл. Катя следила за его тёмным силуэтом. Андрей уверенно передвигался по тёмной комнате, точно зная, что где стоит. Прошёл к кровати и сел на свою половину. Снял футболку, приподнялся и чертыхнулся, когда тишину квартиры разорвала трель его мобильного телефона.
- Слушаю. – Он говорил, понизив голос, может, думал, что она спит, а Катя на его спину смотрела, потом осторожно натянула на себя одеяло, до самого подбородка. – Нет, я дома. Дома, да. – Рассмеялся. – А ты думал?.. Всё, Сева, закончен бал. Да ладно тебе. Завтра увидимся. Мы часам к одиннадцати подъедем. – Снова смешок. – А увидишь ли? У тебя язык заплетается, завтра глаза не продерёшь. Ну, как скажешь.
Телефон он выключил и положил на тумбочку. Затем поднялся, джинсы расстегнул и снял. А Катя вдруг поймала себя на мысли, что забыла закрыть глаза. Так и смотрела на него, пользуясь тем, что Андрей не может её поймать за этим занятием. Или может?
Он лёг и вздохнул. Потом зевнул, и руку за голову закинул. Катя продолжала наблюдать за ним. Всё это было так странно, незнакомо и волнительно. Андрей никогда не был с ней таким… обыкновенным. Даже в те часы, что они провели вместе и в постели. Он никогда не чувствовал себя расслабленно, не зевал и не собирался заснуть. А теперь он её муж, и всё это естественно, это их жизнь, каждодневная.
- Чёрт, забыл, - вдруг негромко и расстроено проговорил Андрей.
Катя невольно переспросила:
- Что?
- Зарубку сделать забыл. Ладно, завтра сразу две.
Пушкарёва сжала губы и повернулась к нему спиной, слыша, как Жданов посмеивается. Одеяло в возмущении дёрнула, чем ещё больше его рассмешила. Негодовала в душе, придумала, что ему ответить, к сожалению, не сразу, и говорить уже было бессмысленно, даже глупо. Прошло уже минут пять, Андрей молчал и, видимо, засыпал, и Катя осталась наедине со своим остроумным ответом. От расстройства даже губу до боли закусила. А ночью проснулась оттого, что Жданов её обнял во сне…

Андрей на неё злился. После возвращения из загородного клуба, не разговаривал, хмурился, а на все Катины осторожные вопросы, даже самые простые, например, по поводу ужина, отвечал односложно и нехотя. В конце концов, она оставила его в покое, про себя посетовав на то, что у Жданова всё-таки ужасный характер, а она-то раньше об этом и не подозревала, для неё Андрей долго был едва ли не идеалом. Пока сам не объяснил ей, как сильно она ошибалась. И вот ещё один вечер прошёл в напряжённом молчании, когда каждый не знал, чем себя занять. Жданов злился даже когда ложился спать, и, кажется, даже сильнее, чем прежде. И вот тут Катя начала понимать, в чём именно причина. По тому, как Андрей отвернулся от неё тут же, отодвинулся на самый край и зло натянул на себя одеяло, а после этого раздражённо выдохнул, стало ясно, что он старается сделать все, чтобы быть от неё подальше. Это удивило и даже посмешило немного. Неужели он из-за поцелуя так злится? Но это была его инициатива, из-за Воропаева…
А следующим днём предстояло ещё одно испытание, наступал понедельник, и нужно было на работу, в «Зималетто». Катя впервые пропустила целую рабочую неделю, и за эту неделю её жизнь с ног на голову перевернулась, без всякого преуменьшения. И теперь нужно явиться перед  сотрудниками в новом облике и в новом качестве, но и это не самое страшное. Важнее то, что нужно держать удар и реагировать на все с новой позиции, не забывая ни на минуту, что она отныне Жданова, и Андрей её «выбрал», сам. А они с ним так и не поговорили, не решили, как будут дальше работать вместе. Например, Жданов потребовал, чтобы она не присутствовала на последнем совете. Вдруг и дальше будет ей мстить таким образом?
Впервые проснулись вместе по будильнику. Кате показалось, что она только заснула, настолько потерялась в своих тревогах перед сном, а тут уже резкий звук, повторяющийся раз за разом, и Андрей зашевелился и вздохнул где-то совсем рядом. Будильник не умолкал, Жданов его выключать не торопился, только лицо рукой прикрыл, не в силах проснуться, и тогда Катя сама приподнялась на локте и нажала кнопку. Стало тихо. За окном уже светло, но солнце только выглянуло. Пушкарёва за окно смотрела несколько секунд, на зелень деревьев невдалеке, потом рискнула на Андрея взглянуть, а затем осторожно прилегла, решив дать себе ещё пару минут. Даже глаза закрыла, и ладонь под щёку сунула. Но вскоре почувствовала пристальный взгляд, остановившийся на её лице. Напряглась, не зная, как реагировать. Наверное, нужно  открыть глаза, сказать «привет» или «доброе утро», не чужой же человек рядом. Но Катя медлила,  до того самого момента, пока Жданов не отодвинулся и не сел на постели, спустив ноги на пол. Зевнул, потянулся с хрустом, и тогда уже Катя рискнула посмотреть на него, на его спину. А Андрей хмыкнул.
- Мда… Я раньше и подумать не мог, что можно спать и не замечать в своей постели молодую жену. А оказывается, всё от жены зависит.
Катя очень постаралась не показать, что его слова её обидели. Андрей поднялся, повернул голову, желая знать, как жена отреагировала, а Пушкарёва тоже села, торопясь увернуться от его взгляда. И только когда Жданов из спальни вышел, застыла на минуту, вцепившись в простынь. Глубоко вздохнула и посоветовала себе не думать о том, что Андрей сказал, наверняка, специально намереваясь её обидеть. А она  не будет обижаться. Не доставит ему такого удовольствия.
Сборы на работу заняли больше времени, чем обычно, намного больше. К привычным тридцати-сорока минутам, добавилось ещё время на  макияж, который Катя наносила ещё не слишком уверенно, на выбор костюма, и приготовление полноценного завтрака для мужа, который принял её заботу со снисходительной улыбкой. И пока Андрей завтракал, Катя в некоторой панике проглядывала свой новый гардероб, не зная, что выбрать – что-то полегкомысленнее, помня о том, что она молодая жена, или сразу облачиться в деловой костюм, чтобы чувствовать себя уверенно и строго? Выбор пал на костюм, но не строгий, а светлый и легкий. Катя перед зеркалом покрутилась, оглядела себя со всех сторон, сама себе понравилась и от этого  почувствовала себя спокойнее. А уж когда надела очки, и вовсе вдохнула полной грудью. Со дня свадьбы она очки ещё ни разу не надевала, Маргарита настаивала на линзах, и Кате, очкарику со стажем, который раньше ни о каких линзах и не помышлял, не хватало привычного ощущения тяжести оправы на переносице. С линзами казалось, что она вся открыта, вся на виду, ни одной мысли не спрячешь от чужих людей.
Когда она из спальни вышла, Андрей окинул её внимательным изучающим взглядом. Но ничего не сказал, даже бровью не повёл. Терпеливо ждал, когда Катя проверит свою сумку, обуется, посмотрит на себя в зеркало, причёску поправит. Спокойно наблюдал, и Катя, в конце концов, из-за этого насторожилась. Кинула быстрый подозрительный  взгляд, потом уставилась на своё лицо в зеркале, плечи расправила.  Взяла портфель.
- Пойдём.
Жданов растянул губы в улыбке.
- Наконец-то.
Боялась, что он ещё какую-нибудь гадость скажет, но Андрей промолчал, и только входную дверь перед ней распахнул.
У лифта встретились с соседями, милой пожилой супружеской парой. Их ещё раз поздравили с недавним заключением брака, пожелали счастья и посоветовали брать от жизни всё, пока детишки не пошли. Катя старательно улыбалась, чувствуя, что начинает паниковать, и, старалась не обращать внимания на выразительное фырканье Жданова за своей спиной.  А когда из подъезда вышли и с соседями распрощались, Катя всё-таки заметила:
- Хорошие люди.
- Да. Владельцы сети массажных салонов.
Пушкарёва нахмурилась.
- Массажных?
Андрей щёлкнул брелком сигнализации и усмехнулся.
- А тебя что-то смущает?
Головой покачала и открыла дверь машины.
- Нет.
- Правильно. Ещё немного, и Катю Пушкарёву вообще перестанет что-либо смущать. – Андрей заглянул ей в лицо, не спеша закрывать дверь, когда Катя в машину села. – Но будет ли это Катя Пушкарёва?
Она сумку на колени положила, буквально заставила себя поднять глаза к лицу мужа.
- А я уже не Пушкарёва. Ты забыл?
- Как такое забудешь, - негромко отозвался он, недовольный, и дверь, наконец, захлопнул.
Всю дорогу до «Зималетто» они молчали, и Катя размышляла о том, насколько быстро Жданову надоело играть в соблазнение. Позавчера, первое утро их семейной жизни, началось с той смущающей сцены в ванной. Катя даже обеспокоилась, что Андрей, в отместку, устроит на неё охоту, желая соблазнить и этим самым отомстить, и сбить с намеченного пути.  Но как только Жданов разозлился, всё тут же кончилось. Он перестал играть в игры, его перестало это занимать, и он перешёл к открытым подколкам и издёвкам. И позавчера, когда он заворачивал её в полотенце, Катя мечтала о том, чтобы он не трогал её, злился и держался подальше, а добившись своего, испугалась. Не знала, как себя вести: сохранять лицо или злиться и обижаться открыто. Потому что обидно было, и Андрей хотел, чтобы ей было обидно.
Но несмотря ни на что, направляясь к входу в «Зималетто», Андрей взял жену за руку. И снова разозлился, когда почувствовал, что она в первый момент хотела руку отдёрнуть. Взглянул на неё, свысока и с претензией, вот только Катя проигнорировала. Глядела в сторону, подбородок вздёрнула и улыбнулась знакомым, попавшимся им встреч. Всем было любопытно, их снова разглядывали, и Жданов скорее скалился, чем улыбался. А Катину руку поудобнее перехватил, провёл пальцем по ободку её обручального кольца. Она и этого не заметила. А когда оказались в лифте, одни, отступила в сторону, хотя руки не отняла. Андрей всматривался в её профиль, потом спросил:
- Собираешься поделиться с женсоветом интимными подробностями?
- Нет.
- Почему? – Он так усмехнулся, что Кате безумно захотелось сказать ему гадость. И ляпнула, просто безумную глупость, но спохватилась поздно.
- Я и в прошлый раз ничего не рассказала. Хвастать нечем.
Жданов голову на бок склонил, жену разглядывая, а линия рта окаменела.
- Можно подумать, что тебе есть, с чем сравнивать.
Пушкарёва пожала плечами, продолжая смотреть на сомкнутые двери лифта, и только поморщилась, когда пальцы Андрея сжались сильнее вокруг её руки.
После подобного выдержать поздравления сотрудников и улыбаться им в ответ, принять цветы, оказалось очень трудно. Без конца друг на друга косились, и если взгляд Кати был просто напряжённым, то Жданов обещал ей все муки ада в ближайшее время. В ближайшие два месяца и двадцать восемь дней.
Цветы, как и в день свадьбы, были небрежно брошены на стол, дверь президентского кабинета закрыта, отрезав их от поздравлений и напутствий, и, оставшись наедине,  замолчали. Катя прошла к креслу и села, подумала и положила ногу на ногу: вопреки благоразумию, Жданова хотелось чем-то уязвить, хотя бы не показать ему насколько близко к сердцу она воспринимает каждое его слово и взгляд.
- Где мой ежедневник?
- У Вики?
- Почему?
- Потому что она твой секретарь.
- Да? С ума сойти. Помнится, когда-то тебя едва не уволили из-за этого ежедневника. Ты на его защиту грудью… кхм… встала. А теперь ты ей его отдала?
- А что в нём теперь страшного? У женатого человека всё по-другому. Никаких тайн.
- Надо запомнить, - глухо проговорил Жданов и сел за свой стол. Откинулся и на жену уставился.
Не работалось. От былой производительности и азарта следа не осталось. Сидели и смотрели друг на друга. То есть, это Жданов смотрел, а Катя косилась. Попросили у Вики кофе, и дружно заулыбались, когда Клочкова в кабинет вошла. Ради такого, Андрей даже из-за стола своего поднялся и присел на соседнее с Катей кресло. Вика зло таращилась на них, а на Катю чуть кофейник не перевернула. Хотя, о «чуть» тут говорить не приходится, она явно это специально сделала, Жданов лишь в последний момент среагировать успел и на Викторию рыкнул. Та ушла, возмущённо фыркнув, а в кабинете снова молчание повисло. Андрей пил кофе, все углы в своём кабинете оглядел, а Катя просто смотрела в свою чашку.
- Я думаю… - в конце концов начал он, но Катя его перебила:
- Да, я тоже так думаю. Я возьму кабинет Ветрова.
Андрей вздёрнул брови.
- Мне понравилось твоё «возьму». Нет бы сказала: «Перееду».
Катя прямо посмотрела на него.
- А какая разница? Всё равно возьму. – Чашку поставила, поднялась, а Андрей проводил её выразительным взглядом, правда, ничего этим не добился, Катя даже не заметила.
Следующие полтора часа Андрей наблюдал, как его бывшая помощница, надо признать, что лучшая, какая когда-либо у него была, переезжает из его кабинета в другой. Собирает свои личные вещи в коробку, бумаги по папкам сортирует, а потом даёт Феде Короткову указания, что куда нести и в какую очередь. Тот кивал, улыбался, мялся под взглядом Жданова, а когда Катя скрылась в каморке, заговорщицки Андрею подмигнул.
- Большие перемены в жизни, да, Андрей Палыч?
- Слов нет, - подтвердил тот с улыбкой, надеялся, что довольной.
А когда Катя, наконец, покинула его кабинет, оказалось, что время обеденное, и нужно как-то действовать. Жданов на часы потаращился, прикидывая, но после пары минут раздумий, понял, что как не крути, а выходит одно – как счастливый молодой супруг он должен пригласить жену в ресторан. А они даже дыхание после тягостного молчаливого утра перевести не успели.
Пошёл. В коридоре встретил Малиновского, который вернулся с деловой встречи. Ромка его увидел, разулыбался, немного пошло правда, кивнул в сторону своего кабинета, но Андрей отказался. И привёл весьма доходчивый довод:
- Я ещё свой супружеский долг на сегодняшний день до конца не выполнил.
- О-о, это серьёзно.
Андрей на насмешку в его голосе никак не отреагировал, прошёл мимо, открыл дверь в приёмную жены. Постоянно себе приходилось напоминать, что она именно жена. Третий день уже.
В кабинете финансового директора застал Урядова, который «знакомился» с первой леди «Зималетто». В своей обычной манере льстил  и делал вид, что и до этого был уверен в том, что Екатерина Валерьевна пойдёт далеко и добьётся многого. Правда, не ожидал, что настолько… На этом Георгий Юрьевич споткнулся под  взглядом молодой хозяйки и сконфуженно примолк. Но Екатерина Валерьевна, человек великодушный, в чём её только что уверяли, вежливо его конфуз проигнорировала. А когда мужа в дверях своего нового кабинета увидела, напряглась.
- Что, Георгий Юрьевич, мосты наводишь? – смехом поинтересовался Жданов.
- Поздравляю Екатерина Валерьевну с удачным замужеством.
Жданов на жену глянул.
- С удачным?
Катя коротко улыбнулась и отвернулась, расставляла на полке фотографии – на одной Пушкарёвы, а вот другая свадебная. Андрей ещё про себя удивился, откуда она её взяла, ему, по крайней мере, не показывала.
- И вас, Андрей Палыч, тоже поздравляю. От всей души. Я всегда знал, что вы… - Оглянулся на Катю, словно примеривался. – Сделаете правильный выбор. В конце концов.
Андрей улыбался, плечом к дверному косяку привалился, затем кивнул.
- Хорошо, Георгий Юрьевич, спасибо за поздравления. А сейчас, если не возражаешь…
Урядов понял всё сразу, кажется, ему самому уже не терпелось уйти.
- Ухожу, ухожу.
Андрей дверь за ним закрыл, прошёл в кабинет и сразу подошёл к полке, чтобы свадебную фотографию как следует рассмотреть. И как бы между делом предложил:
- Кать, пойдём, пообедаем.
- Я не хочу.
- А я не спрашиваю. У нас по программе обед, вдвоём. Вот и пошли.
Она даже не стала сдерживать недовольный вздох. Рамку с фотографией поправила, словно она от взгляда Жданова с места сдвинуться могла. Потом взяла сумку.
- Хорошо, пойдём.
- Куда? «Ришелье», «Лиссабон»?
Катя с сомнением посмотрела.
- Издеваешься?
- И не думал.
Света и Таня Пончева заулыбались им, увидев.
- Уходите?
- Идем обедать. Да, Катюш? Таня, если что срочное, то мы в «Кубе». – Обнял Катю за талию и на ухо ей шепнул: - Заведем свою традицию, да?
- А стоит?
- Иногда поменять на время свои привычки совсем неплохо, даже полезно.
- Что ж, значит, в «Куб», - тихо проговорила Катя.
Вернувшись с обеда, Андрей застал в своём кабинете Малиновского. Тот играл на компьютере в какую-то стрелялку, лихорадочно щёлкал мышкой, и не сразу оторвал взгляд от экрана. Только через полминуты разочарованно взвыл, в сердцах толкнул мышку, и та покатилась по столу.
- Каждый раз на этом ящике меня убивают! Что за…
Жданов прошёл к столу и сел на Ромкино законное место. Ноги вытянул. Малиновский пригляделся к нему внимательнее.
- Не понимаю, ты сыт и доволен, и от этого молчалив, или сыт, но не разговорчив из-за того, что тебя всё достало?
- Второе.
- То есть, семейный обед не впечатлил?
- У меня он каждый день, а также завтрак и ужин. Кстати, приготовлено всё  лично Екатериной Валерьевной.
- Да? – Рома хмыкнул. – И как она готовит?
- Хорошо она готовит. Но только мне от этого нисколько не легче.
- Да я понимаю…
Жданов фыркнул.
- Да что ты понимаешь?
Малиновский вальяжно откинулся на президентском кресле.
- Ты прав, меня так никто к стенке не припирал. Кстати, Катенька наша огрызаться научилась.
- А ты только сейчас понял?
- Не только. Я вчера понял, когда она меня в клубе отшила.
- А из трёх месяцев только три дня прошло.
Рома ухмыльнулся.
- И как тебе семейная жизнь?
- Да какая это жизнь? Даже если и семейная? Молчим, слова подбираем, два-три раза в день ругаемся, потом спать ложимся. Вот и все.
- Как это всё? Мне как раз интересно стало.
Жданов насмешливо скривился.
- Что тебе  интересно?
- Ну… - Рома руками развел.
- Малиновский, у тебя с головой не всё в порядке.
- Почему это? Ты же с ней спал уже. А она тогда выглядела куда… хуже.
- И что? Да если я с ней пересплю,  я себя уважать перестану. – Андрей сдавил рукой подлокотник. – Не дождётся она этого. Ещё посмотрим, кто кого.
- Что, война по всем фронтам?
Жданов важно кивнул.
- Да. Она ещё сама попросит.
- Чего? – чрезвычайно заинтересовался Роман Дмитрич, но Андрей поднялся и прошёлся по кабинету.
- Да ничего. У меня есть три месяца, чтобы пощекотать Кате Пушкарёвой нервы, а уж потом, после развода… Зря она думает, что сможет запросто носить мою фамилию. Ещё никому не удалось довести меня до такой степени бешенства. Никому, кроме моей жены.
Рома вернул мышку на коврик. И проговорил в задумчивости:
- А Кира бесится, Андрюх.
Жданов повернулся к нему, посмотрел удивлённо.
- А ты думаешь, что я не догадываюсь?
- Неа, не догадываешься. Потому что злится она на Пушкарёву, а не на тебя.
- То есть? – Андрей вдруг насторожился.
- Ну, она успокоилась, подумала, и, видимо, пришла к выводу, что что-то здесь не чисто. Не верит она, что ты просто взял и женился на Кате.
- Ромка, ты проболтался?
- Да нет, ты что! И она, конечно, не думает, что Катенька тебя шантажирует. Кира думает о другом. То есть, её Шестикова надоумила.
- На что?
- На то, что тебя приворожили.
Андрей помолчал, обдумывая, затем фыркнул.
- Чего?
Рома тоже веселился, руками развёл.
- Вот так вот. Ленка ей наговорила ужасов таких, что тебе, явно, что-то подмешали, соблазнили и женили в итоге, как теленка бездумного, под гипнозом. – Не выдержал и рассмеялся.
- Ересь какая-то.
- Побочные стороны городской жизни. Ничего святого ни у кого не осталось, ни во что не верим, кроме как в деньги и власть, и самые слабохарактерные и поддающиеся внушению  пошли в обратном направлении – к колдунам, ведьмам и знахаркам.
Андрей головой качнул в удивлении.
- А ты ей чего сказал?
- А что я мог сказать? Она настроена решительно, собирается Катерину на чистую воду выводить. Единственный совет, Палыч, теперь при Кире ешь и пей осторожно, а то она тебе ещё какой-нибудь отворот подсыпет.
- Вот ты успокоил.
- А разве нет? Всё возвращается на круги своя – Кира ждёт, любит и верит. Разве ты не этого хотел?
Андрей отвернулся к окну.
- Не уверен, - проговорил он негромко.
С Кирой он столкнулся позже, у Милко. Зашёл к тому узнать, как продвигается работа над новыми эскизами, а Воропаева там. Увидела его и замерла, не спуская с него глаз. Вспомнив о колдунах и знахарках, о которых Ромка совсем недавно говорил, Андрей невольно занервничал под её взглядом, и наотрез отказался от чая, который Ольга Вячеславовна предложила.
- Я ненадолго, - сказал он. – Что с коллекцией?
- Он про коллекцию вспомнил, - умилился Милко, при этом гневно сверкнув глазами. – На прошлой неделе он о ней не вспоминал, и обо мне не вспоминал. Ему ведь некогда было! Он женился! А сегодня вспомнил!
Андрей оглядел манекенов, на которых были прикинуты новые модели.
- Милко, что ты возмущаешься? Может и у меня быть личная жизнь?
- У тебя её слишком много, - заверили его с заметным от раздражения акцентом. – Было бы меньше, было бы больше работы.
- Ух ты, - качнул Жданов головой. – Какие выводы, почти судьбоносные.
- Может, всё-таки выпьешь чаю? У Милко есть печенье, ему принесли… домашнее.
Андрей повернулся к Кире, её желание напоить и накормить его, настораживало, хотя он и понимал, насколько всё это глупо. Или дело было не в ведьмах и приворотах, а в том, что Кира снова его простить надумала? Даже после такого? Это было удивительно и даже ненормально, хотя Малиновский и говорил, что ему радоваться этому надо.
- Нет, не хочу. Спасибо. Мы обедать ездили недавно. – Поспешил перевести разговор на другую тему. – Милко, кто тебя печеньем домашним балует?
- Тебе действительно интересно? – Гений окинул его критическим взглядом, и Жданов рассмеялся.
- Нет.
- Вот этому я не удивляюсь.
Занавеска отдёрнулась, весьма решительно, но Катино лицо никакой решимости не выражало. Видимо, она не рассчитывала увидеть здесь столько людей, Киру приметила сразу, тихо поздоровалась, с кем не виделась, и попросила:
- Андрей, мне надо тебе сказать…
- Да, пойдём.
Они вышли вместе, Катя ещё оглянулась через плечо, словно за ними из-за занавесок кто-то подглядывать мог, и негромко заговорила:
- Хочу съездить к родителям.
- Поезжай.
- Ты не поедешь?
- Нет. Придётся тебе что-нибудь придумать. Уж постарайся.
Она руки сцепила, явно была не обрадована его ответом, но кивнула.
- Хорошо. Я вернусь часам к восьми.
Жданов кивнул вполне равнодушно, и на часы посмотрел. Катя разозлилась, развернулась на каблуках и ушла, а Андрей хмыкнул ей вслед. Какие мы нежные.
- Так что?
- Что?
Андрей сидел на высоком табурете в баре и смотрел на жену, которая ждала лифт. Они только что распрощались у всех на глазах, как и положено молодожёнам, вот только от их  прощальных поцелуев в щёку, веяло холодом. Настолько, что когда Катя отвернулась, Андрей даже щёку потёр, согревая. Двери лифта открылись, Катя вошла в кабину, а когда повернулась, Андрей отсалютовал ей бокалом с минералкой. Чувствовал, что за ними украдкой наблюдают все, кто находится поблизости, разглядывают и оценивают.
Рома облокотился на барную стойку, наклоняясь к другу.
- Жена уехала, а ты чем заняться намерен?
Андрей подбородок потёр, раздумывая, очень вовремя припомнились все недвусмысленные происшествия последних дней, внутренне снова напрягся, и когда Пушкарёва с глаз, наконец, скрылась, решил, что отвлечься необходимо, хоть ненадолго. Иначе в таком психологическом напряжении они долго не протянут, и Екатерина Пушкарёва, в итоге, подведёт его под монастырь. Он сорвётся, и чем это закончится, подумать страшно. Убить он её, конечно, не убьёт, а вот что похуже, сделать может. А похуже – это что?..
- Куда? – коротко поинтересовался он у Малиновского.
Тот вроде бы удивился.
- К Севе?
- С ума сошёл?
- Думаешь, проболтается?
- Может, и нет. Но на вопросы я отвечать не хочу.
- Тогда поедем не к Севе. – Рома хлопнул его по плечу. – Что мы, места себе в Москве не найдём? А тебя спасать надо, Палыч. Ты злой и не душевный, надо исправлять ситуацию, и срочно.
Андрей улыбнулся, но получилось криво.
Катю же весь вечер не оставляло дурное предчувствие. Родителям улыбалась, старалась выглядеть счастливой, рассказывала о том, как они с Андреем вместе живут, заверяла, что всё отлично. Да, спорят иногда по мелочам, но в целом всё прекрасно. И, конечно, ему нравится, как она готовит, никаких проблем. Нравится ее платье? Это костюм, папа, но то, что нравится, это очень хорошо. Ей самой нравится. И Андрею, конечно, тоже.  Ему, вообще, всё в ней нравится, на то он и муж.
- Возьмёшь пирожков? Андрей любит с капустой?
- Да, мама, конечно.
- Очень хорошо. Тёплые ещё. Но ты ему обязательно разогрей.
- Конечно.
- Он много работает, да, Катюш?
Посмотрела на часы, потом за окно. Кивнула, оторвавшись от своих мыслей.
- Да.
- А в свадебное путешествие не собираетесь?
- Пока нет. Возможно, после показа.
- А когда это будет?
- Через два с половиной месяца.
- Долго, Катюш.
- Что поделать…
- Что ты всё на часы смотришь? – Елена Александровна дочь за плечи приобняла и поцеловала в щёку, понимающе улыбнулась. – Ждёт, да? Ну, беги, беги к нему.
У Кати горло спазмом сдавило. Но улыбнулась, кивнула, тихо сказала «спасибо» и отца на прощание поцеловала. Из подъезда почти выбежала. Было невыносимо врать родителям, притворяться довольной жизнью, и получать от мамы пакет с пирожками для зятя, который совсем этих пирожков, приготовленных с любовью, не ждёт. Катя даже не знает, любит он с капустой или нет. Домой не торопилась, прошла пару остановок пешком, наслаждаясь тёплым, не по-майски тёплым, вечером, и  всё думала об этих пирогах, и ей так хотелось бросить пакет на землю или в ближайшую урну, и уйти, не оборачиваясь. Но она несла их домой, чтобы разогреть на ужин.
Плакать хотелось. С самого утра хотелось плакать. Оказалось, что когда Жданов злится на неё и старается держаться подальше, от этого только хуже. Даже дышать трудно, когда понимаешь, что он тебя ненавидит и презирает. Даже отказался поехать с ней к родителям. Знал, как она боится быть пойманной на лжи и расстроить их, и всё равно не поехал. Хотя, наверное, и не должен был. Они не договаривались о частых семейных ужинах с её родителями.
Дома Андрея не оказалось. Катя чувствовала, что так будет. У него весь день было плохое настроение, а тут ещё жены весь вечер дома не будет… Катя только грустно улыбнулась, когда оказалась в пустой, полутёмной квартире. Ещё с улицы заметила, что света в окнах нет, и ощутила тяжесть в груди. То ли горечь, то ли ревность, то ли раскаяние. Но винить некого, сама себя на это испытание обрекла.
Единственный плюс в том, что душ спокойно приняла, не боясь, что Андрей без стука в ванную зайдет, переоделась, потом вспомнила о пирогах, и выложила их горочкой на большой красивой тарелке. Поставила её посреди стола. Полюбовалась. Снова посмотрела на часы.
Она не страдает, нисколько. Из-за чего ей? У неё всё нормально, и у Андрея всё нормально. Возможно, если он вернётся к привычному образу жизни, то перестанет на неё злиться по поводу и без. Расслабится, и они смогут найти компромисс. Им обоим это пойдёт на пользу. Так они мирно проживут эти месяцы и расстанутся, возможно, не врагами. Так что, его отсутствие этим вечером, даёт определённую надежду.
Это надо же так самой себе врать?
Жданов появился в одиннадцатом часу. Вошёл в квартиру, и  замер в тёмной прихожей, прислушиваясь. В гостиной горел свет, но было тихо, и навстречу ему никто не вышел. Андрей свет включил, сощурился, потом в зеркало на себя посмотрел. Головой резко тряхнул, разгоняя алкогольный дурман. Выпил, вроде, и не много, а всё равно опьянел. Почему-то. После некоторых раздумий, разбавленных очередной порцией виски, пришёл к выводу, что это из-за расшатанных нервов и постоянного раздражения, в состоянии которого он живёт последние недели.
Снял пиджак, пошатнулся немного и сам себе сказал:
- Спокойнее.
Было очень интересно, как Катя отреагирует на такое его возвращение домой. Ждёт или не ждёт? Будет его пилить или нет?
События торопить не стал, и поэтому вначале прошёл на кухню, удивился и обрадовался тарелке пирогов, даже откусил от одного. И всё ждал, что Катя появится. Посмотрит с осуждением, скажет что-нибудь, отчего он либо рассмеётся, либо разозлится. Но она не шла, Жданов жевал пирог, пару раз вздохнул, и даже загрустил оттого, что никому до него никакого  дела нет. Жена не хватилась, ей, видимо, всё равно, где он и что; родители не звонят, наверное, успокоились, когда его женили наконец; а Кира и вовсе отворотное зелье для него готовит, которым его точно отравит.
Перед тем, как отправить в ванную, выпил стакан воды залпом. Галстук через голову снял и оставил его на спинке стула у окна, а уже в ванной разделся, умылся и решил, что к встрече с женой готов. Выключил везде свет, и остановился, потому что в темноте вдруг потерялся на какое-то мгновение. Да ещё Катя что-то из мебели в гостиной передвинула, и он, сам того не ожидая, наткнулся на кресло и едва не упал. Выругался вполголоса. Или она специально?
- Ты спишь? – Андрей на постель сел, получилось неловко и тяжело, да ещё одеяло забыл откинуть, прежде чем сесть, и теперь запутался. – Ка-ать. Я пришёл.
Она перевернулась на спину, явно не спала, но молчала. Упрямая. Зато сама одеяло отдёрнула, чтобы он лёг. Жданов довольно хмыкнул.
- Ты всё делаешь хорошо, да, Катерин? – начал он, невольно понизив голос до волнительного шёпота. – Идеальный помощник, идеальная жена… Пироги печёшь, постель расстилаешь. Но всё равно чувство незаконченности присутствует… Тебе не кажется?
Катя дышала, как ему показалось, чуть возмущённо, но так ничего и не сказала. Повернулась спиной и отодвинулась от него. А когда он руку протянул, скинула её с себя, как нечто противное. И вот тогда уже сказала, как выплюнула:
- Спи.

Не повезло. Катя очень надеялась, что Старкова не окажется в ресторане, что что-нибудь случится, он будет занят, а может просто не захочет подойти к их столику. Высматривала его весь обед, и этим привлекала к себе внимание мужа. Замечала, как Андрей на неё косится, с непониманием, ведь ещё утром с таким энтузиазмом  она рассуждала о том, что появилась возможность заменить оборудование в цехах. А потом узнала место встречи и примолкла. Думала попросить Андрея поехать, например, в «Ришелье», но пока набиралась смелости и пыталась придумать, как объяснить свою просьбу, всё уже решилось, и Полянский, вечно занятый, успевал только в ресторан по соседству со своим офисом, в котором, кстати, совсем не дурно кормят.
И чуда не случилось: Старков был на своём рабочем месте, заметил её почти сразу, а затем и подошёл. И даже поздоровался с ней! Вот кто просил его здороваться?!
С их последней встречи, когда она пила шампанское в баре его ресторана, отмечая свою помолвку, прошёл месяц. Месяц знаменательный и насыщенный для такого незаметного человека, как Катя Пушкарёва. И она была уверена, что Денис знает, что она всё-таки вышла замуж, и за кого именно вышла. Что она теперь Жданова. И за ту секунду, в которую они встретились взглядами, Катя успела многое о себе узнать. Старков не смеялся и, кажется, любопытно ему особо не было. Он ощупывал её взглядом, отмечая изменения, потом на Андрея посмотрел. И улыбнулся тому заученно и официально. Кате от этой улыбки страшно стало. Поэтому и схватилась за руку мужа, как за последнюю соломинку. Было такое чувство, что она между двух огней оказалась. Потому что Денис смотрел на неё так же, как Андрей, почти каждое утро – изучающе, но без особого интереса.
И именно из-за отсутствия интереса, Кате хотелось впасть в отчаяние. Хотелось закричать и затопать ногами. Что ещё она не так делает? Так старается, так много времени на это тратит, уже лютой ненавистью ненавидит глянцевые журналы и всё, о чём в них пишут. Она смотрит на себя в зеркало и не узнаёт. По магазинам ходит, для чего даже раньше уезжает с работы. Разве раньше она могла о подобном хотя бы помыслить? Поставить покупку нового наряда выше своих профессиональных обязанностей? Хорошо хоть папа не знает, точно бы не понял. Она прислушивается к советам свекрови, приходит в салон к Карлосу, как по часам, и пока тот колдует над её внешним видом,  рассказывает ему о его кумире – Милко Вукановиче. Она трудится, старается, меняется, и всё для того, чтобы однажды, встретив человека из своей прежней жизни, понять – он не помнит, какой она была, он знает Екатерину Жданову, и ему в голову не придёт посмеяться или просто фыркнуть ей вслед, как поступал раньше с Катей Пушкарёвой.
И да, она понимает, что теряет Андрея, каждый день, каждый час их совместной жизни. Он и раньше не особо ей интересовался, а сейчас она его злит и раздражает, а тот факт, что она его шантажировала и принудила к самому ужасному событию в его жизни, не оставляет ей ни одного шанса. И Катя напоминала себе об этом изо дня в день: нет у неё шансов, она враг. Враг для него. И, как ни парадоксально, именно понимание, что шансов на счастье у неё нет, давало ей силы бороться со Ждановым. Ругаться, сопротивляться, перечить ему, и терпеливо, почти спокойно, сносить его вспышки гнева. Иногда их ссоры приносили удовольствие, чувство раскованности и свободы, которой раньше она никогда не чувствовала. Она пререкалась с мужем, порой забывая о воспитании, могла даже голос повысить, а после, успокоившись и вспоминая случившееся, пугалась собственной несдержанности. А ещё больше того, что чувствовала душевной подъём,  и даже улыбаться ей хотелось, понимая, что ни в чём – ни в чём! – ему не уступила. Порой после выяснения отношений садились с Андреем за стол, ужинать, молчали, но при этом молчание не казалось тягостным, оба были уставшими, но довольными, выпустив пар и избавившись от лишнего негатива.
Если бы не обстоятельства, побудившие их к браку, то можно было бы с уверенностью сказать – по  крайней мере Катя так считала, - что они друг другу подходят. В бытовом плане. Узнать и подстроиться под привычки Жданова ей оказалось не трудно, она даже находила некоторую отдушину, заботясь о нём. Правда, сам Андрей вряд ли замечал её заботу. Был уверен, что всё по-прежнему делает домработница. А Катя как-то сама справлялась, разве что на полноценную уборку квартиры времени не хватало, этим на самом деле занималась приходящая домработница, Анна Степановна,  милая женщина, правда, не слишком разговорчивая. Молчком приходила, также тихо уходила, выполнив все Катины поручения. А вот то, как жена готовит, Андрея устраивало. Он никогда не отказывался позавтракать или поужинать, не привередничал и даже хвалил. Без особого восторга, конечно, но вполне искренне. И понятия не имел, как Катя старается и что заранее тщательно продумывает меню. Ждановым всё воспринималось, как данность.
Единственное, что Катю расстраивало, всерьёз, до глубины души, так это вечерние отлучки Андрея. Если в будние дни он появлялся дома вовремя, то по пятницам и выходным, он уезжал, ничего не объясняя, и появлялся обычно за полночь и не совсем трезвый. И расценивать это можно было как угодно – попытка её унизить, уязвить или полное наплевательство на её чувства, сути это не меняло – Жданов не собирался ни на один день из-за её шантажа менять свой образ жизни. Хотя, о подобном они и не договаривались. И поэтому ему совсем не нужно знать, как сильно Катя из-за этого переживала. Из-за того, что ему рядом с ней тошно; из-за того,  что ему плевать на её чувства; из-за того,  что он ничего ей не должен. Переживала, но думать старалась о том, что беспокоится лишь о том, какой скандал может разразиться, если его кто-нибудь увидит в привычной для его холостяцкой жизни компании. Маргарита точно обвинит в этом её. Что не смогла удержать мужа в своей постели после нескольких недель брака. И разочаруется в ней. Терять же расположение Ждановых-старших Кате очень не хотелось, ей льстили внимание и неподдельный интерес свекрови. Но разве Андрею это объяснишь? Он лишь рассмеётся. А уж если Катя озвучит свою просьбу – не гулять и не изменять, может ещё сильнее разозлиться и начать всё делать ей назло. Это же Жданов.
Но инцидент в ресторане его, кажется, заинтересовал. Когда они вышли, Андрей всё косился на неё, что-то спросить хотел, но передумал и промолчал. А Катя боялась взглянуть на него напрямую, раздумывая о том, вызвало имя Дениса в памяти Жданова какое-нибудь воспоминание или нет. Может, она, в самом деле, зря переживает? Правда, что ли думает, будто Андрей её тогда внимательно слушал? В ту ночь она всерьёз верила, что Андрею важно всё, что она говорит, каждое слово, он так смотрел на неё, но потом выяснилось – врал.
Может, правда, обойдётся?
А она  в ответ поклянётся, что в тот ресторан больше ни ногой. Ей совсем не хочется встречаться со Старковым. Не по себе становится от его взглядов, голоса, особых интонаций, которые проскальзывают, а может, ей просто это слышится. Но каждая встреча с Денисом приносит ей неприятности, это неоспоримый факт.
- Что ты вздыхаешь?
Катя кинула за своё плечо опасливый взгляд.
- Вздыхаю?
- Да. – Андрей сидел за столом, что-то быстро печатал, и Кате казалось, что он совершенно не обращает на неё внимания. Она легла пораньше, книгу взяла, но сосредоточиться на чтении никак не получалось. Вот и задумалась, уверенная, что муж даже благополучно позабыл о её присутствии в комнате. Он  не смотрел, зато, оказывается, прислушивался.
Он всё-таки развернулся на стуле, чтобы посмотреть на неё. Катя весь вечер молчала, даже ни на одну его подколку не отреагировала, всё пропустила мимо ушей. А началось всё после посещения ресторана. Как вышли, так и примолкла. Что странно. Андрей уже привык, что Катя с лёгкостью парировала все его замечания.
Катя же потеребила страницу книги, которую вот уже полчаса не могла дочитать.
- Наверное, устала.
Жданов не удержался от иронии.
- Голова болит?
Катя всё-таки нахмурилась.
- И это тоже.
Андрей неторопливо оглядел её. В спальне они с Катей вели себя так, словно женаты были лет пятнадцать, и он сам удивлялся, с какой лёгкостью им это удаётся. Наверное, сказывался тот факт, что когда-то у них уже был секс, и даже не один раз. И Андрей напоминал себе  об этом каждый раз, когда мысли начинали принимать опасный оборот, а случалось это не так уж и редко. В конце концов, он нормальный мужчина, и когда в его постель ложится молодая женщина… в розовой   пижаме, даже если большую часть времени их общения, ему придушить её хочется, в нём просыпаются определённые желания. Например, эту пижаму с неё, наконец, снять. Но надо признать, что воспоминания о том, что было когда-то, помогали не всегда. Скорее они примешивались к настороженности, и это помогало Андрею поворачиваться к жене спиной со спокойной совестью, ощущая себя едва ли не героем. Он помнил, какой Катя была несколько месяцев назад, и помнил, каких усилий, применимых и к ней и к себе, ему стоило лечь с ней в постель в первый раз. И то, какое удивление он испытал после, и то, какую теплоту ощутил в какой-то момент. Катя была настолько настоящей, настолько трогательной, и он свою вину перед ней ощутил вдвойне, втройне, настолько сильно, что угрызения совести казались нестерпимыми. Сразу начал придумывать, как же ему всё исправить, извернуться так, чтобы «Зималетто» спасти, свою совесть успокоить и Катю счастливой сделать. Тогда казалось, что он очень чётко представляет себе счастье Кати Пушкарёвой. Искренне считал её умной, трезвомыслящей девочкой, которая сама ему говорила, что «он не может любить такую, как она». Она всё понимала! И её счастье было простым – работать рядом, быть рядом и чтобы он был к ней добр. Он был к ней добр, всегда. Даже сейчас он слишком к ней добр, что иногда раздражает. А она этим пользуется. Это и было тем самым неприятным и удивительным открытием для Жданова  в Кате. То, что она, оказывается, умеет пользоваться чужими слабостями, в частности его. И оказавшись женатым на этой притворе, протягивая к ней руку – вольно или невольно –  каждый раз Андрея останавливала мысль о том, что он не знает, что от неё получит в ответ. Оттолкнёт она его? Возможно. А если нет? Что осталось от той трогательной девочки? Вдруг это очередной этап её программы Х? И он станет лишь ступенькой, средством. А Андрей Жданов не привык, чтобы им пользовались. К тому же, Катя могла повести себя как-то по-другому, и тем самым уничтожить его воспоминания о теплоте и счастье в её глазах той первой ночью. Сейчас у неё были все основания на него злиться, и если она почувствует его слабину, если поймёт, что он её хочет, и, не дай бог, будет готов идти на уступки ради… не будем называть это любовью и даже сексом, сведём всё к исполнению супружеского долга… но и этот козырь он не был готов дать ей в руки. С какой стати? Что ему, не с кем отвлечься и сбросить сексуальное напряжение? А она пусть ждёт его вечерами, ночами. Это достойное наказание.
Правда, то, что она, кажется, не ждала и не мучилась, раз спокойно засыпала, не думая, где он и с кем проводит время, неприятно било по его самолюбию. Но это мелочи, по сравнению с тем, что он не собирался выказывать Пушкарёвой своей заинтересованности. Как сейчас, например.
- Мама сказала, что ты приняла их приглашение приехать в выходные на дачу. – Жданов закрыл крышку ноутбука, поднялся и устало потянулся. Краем глаза заметил, что Катя отвернулась.
- Я не принимала никакого приглашения, - возразила она негромко. – Маргарита Рудольфовна попросила, сказала, что хочет побыть в кругу семьи. Как я могла ей отказать?
- Действительно. Как ты могла ей отказать?
Катя книгу закрыла и положила на тумбочку.
- Если ты не хочешь ехать, сам ей позвони и откажись. Я не вижу никакой проблемы.
- Это потому, что ты мою маму ещё плохо знаешь. Если я попробую отказаться, она из меня душу вынет. Решит, что мы поругались.
- Так скажи, что поругались, - легко отозвалась Катя, за что удостоилась язвительного взгляда.
- Ты сегодня просто блещешь идеальными идеями.
- На тебя не угодишь! Свет в гостиной выключи.
Андрей красноречиво поджал губы, но всё же заставил себя смолчать, вышел из спальни на пару секунд, выключателем щёлкнул и вернулся. Футболку снял, взялся за пояс домашних брюк, не удержался и на Катю посмотрел. Та старательно отводила глаза, взбила свою подушку и легла. Тут же крепко зажмурилась. Андрей только головой покачал. Всё-таки его жене в притворстве ещё практиковаться и практиковаться.
Сел на постель, штаны на пол бросил, а потом повернул голову, принялся разглядывать неровный ряд зарубок на спинке кровати. Улыбнулся. Провёл по ним пальцем и кинул быстрый взгляд на жену. Чуть наклонился к ней и шепнул:
- Восемнадцать.
- Поздравляю, - буркнула она, уткнувшись лицом в подушку.
Андрей довольно усмехнулся, выключил ночник и лёг, накинув на себя край одеяла. Катя, странно, но не отодвигалась от него. Лежала совсем рядом, по привычке сунула ладонь под щёку, и затаилась. А Жданову в голову снова полезли опасные мысли. Как она всё-таки поступит, если он инициативу проявит? Оттолкнёт? Или пойдёт до конца? Станет-таки идеальной женой, а идеальные жёны никогда не отказывают мужьям в сексе.
Глаза закрыл, приказав себе об этом не думать. О чём угодно, но не о сексе, не о супружеском долге и не о розовой пижаме. Далась она ему, ей-богу. Хорошо, не о сексе, но всё равно о жене. Что-то странное сегодня днём произошло. В ресторане она так нервничала, а потом этот управляющий… Знакомый. Подумать только, у Кати Пушкарёвой в ресторанном бизнесе знакомый. Откуда интересно.
Прошло несколько минут, Андрей всё вспоминал, анализировал – как она по сторонам озиралась, волновалась, выпила больше обычного,  потом руку ему подала, а в глазах отчаяние проскользнуло. Одновременно прислушивался к Катиному дыханию рядом, и был уверен, что она не спит. Только дышит очень осторожно, видимо, её тоже что-то беспокоит. Управляющий? Как его там, кстати?..
Андрей протянул руку и снова ночник включил. Катя зашевелилась, глаза рукой закрыла. Удивилась:
- Ты что?
Жданов повернулся на бок и приподнялся на локте, устремив взгляд жене в лицо.
- Как его звали?
- Кого?
- Управляющего в ресторане. Денис, правильно?
Катя приоткрыла рот, не зная, что ответить, потом осторожно сдвинулась назад. Глаза отвела.
- И что?
- Денис? Я точно помню. Фамилию не очень, а вот имя…
- Андрей, половина двенадцатого, давай спать. – Она предприняла попытку снова лечь, но Жданов неожиданно схватил её за руку. Настойчиво искал её взгляд.
- Тот самый?
Катя непонимающе взглянула на своё запястье в плену его пальцев.
- Какая теперь разница?
- Ты чуть не взлетела, так быстро головой в разные стороны крутила. Ты знала, что он там работает?
- Ну, знала, - нехотя призналась она.
- Так просто?
Она в нетерпении дёрнула рукой.
- Господи, я не понимаю, что ты хочешь от меня! Да, я знала, что он там работает, и идти я не хотела. Просто… - Осторожно выдохнула. – Пока я придумывала причину… чтобы место встречи сменить, всё уже решилось.
- Почему ты мне не сказала?
Пушкарёва вдруг усмехнулась.
- А должна была?
Её усмешка ему не понравилась. Опомнился, понял, что на самом деле не должна, и стало не по себе. Обжёг взглядом, отодвинулся и свет выключил. Лёг, подложив под голову руку. Катя, вроде, дышать перестала. Потом повернулась к нему спиной, и если бы не один её странный, короткий вздох, едва уловимый, Жданов бы не понял…
Поморщился в досаде.
- Давай, ещё поплачь из-за него.
Катя в испуге рот рукой зажала. Мысли о сегодняшней встрече с Денисом и так не оставляли, а тут ещё Жданов, со своей непонятной настойчивостью, а затем и с язвительностью. Что ж, Андрей всегда знал, куда и в какой момент лучше ударить. В этом он мастер.
К Ждановым на дачу спустя два дня они приехали недовольные друг другом. Андрей никак не мог справиться с возмущением и раздражением по поводу таких глупых слёз жены из-за бывшего возлюбленного, который, к тому же, об неё когда-то ноги вытер, а она вот до сих пор плачет и себя жалеет. А Катя злилась на него из-за двух последних вечеров, которые Жданов провёл вне дома непонятно где и с кем, и появлялся ближе к двум часам ночи, и как путный, на цыпочках, по крайней мере, это он так думал, крался в спальню. Он пьяно вздыхал, путался в одежде, падал на постель всей своей тяжестью, и его совсем не интересовало, что Катя ждала его весь вечер, грела ужин  и  плакала от обиды, а потом ругала себя за это. В такие вечера она Жданова ненавидела, и раз за разом удивлялась, не понимая, по какой глупости она добровольно обрекла себя на этот кошмар. Ждать его ночами…
Даже утром, собираясь на дачу, успели поругаться. Андрей после вчерашнего заметно страдал, с трудом поднялся с постели, Кате приходилось подгонять его, она терпеть не могла опаздывать, а муж напротив, никогда никуда не торопился, в полной уверенности, что без него ничего важного не начнётся и не случится. Слово за слово – разругались. Катя чашку с кофе перед ним поставила, не рассчитала, и немного горячего кофе выплеснулось через край, оставив на белой скатерти некрасивое коричневое пятно. Едва не попало на рубашку Андрея, тот подскочил, тут же схватился за больную голову и выругался. Ненадолго повисло тяжёлое молчание, после чего Катя попросила Жданова держать свои мысли при себе, а тот в ответ заявил, что чрезмерное воздержание на женщин тоже дурно влияет. У них не только характер портится, но и помрачение рассудка начаться может. Некоторые, у кого особо запущенные случаи, до шантажа опускаются. А потом ещё жалуются на полученный результат.
Катя запустила в него прихваткой и с кухни ушла. С того момента они и не разговаривали, вплоть до того, как не въехали в ворота дачи Ждановых. Катя же была настолько зла, что даже любопытства не проявила. Просто вышла из машины и хлопнула дверцей.
- Прекрати истерику, - попросил её Андрей, когда оказался рядом. С некоторой тоской посмотрел на окна с детства знакомого дома, а затем уверенно положил руку жене на талию. Катя дёрнулась, хотела воспротивиться, но он решительно прижал её к своему боку. – У нас медовый месяц, не забыла? Твоими усилиями, между прочим.
Не успел договорить, как дверь открылась и появилась Маргарита. Разулыбалась, увидев их, поспешила спуститься.
- Приехали! Катя, как ты его так рано с постели подняла?
Пушкарёва вынужденно улыбнулась, а Андрей многозначительно хмыкнул.
- Она очень постаралась, мама.
- Героиня просто. Здравствуйте. – Она расцеловала молодых, а Катя сказала:
- Доброе утро, Маргарита Рудольфовна.
Жданова рассмеялась.
- Да, да, ещё утро. Как ни странно. – Заглянула сыну в лицо и потрепала того по щеке. Потом опомнилась: - Вы ведь, наверняка, не успели позавтракать нормально. Пойдёмте, у меня всё готово.
- А где папа?
- Дома, дома. Кофе пьёт. – Маргарита взяла Катю под руку и оглянулась на сына, который доставал из багажника сумку с их вещами. Сообщила негромко: - Теперь это ритуал – утренний кофе. Врач кофеин ограничил, одна чашка в день и не больше, а для Паши это настоящая трагедия. Сколько лет на кофеине жил, пока работал. Это как топливо для дозаправки. Поэтому, когда он пьёт свой утренний кофе, его трогать нельзя. Он смакует.
Катя улыбнулась уже вполне естественно.
- Тогда не будем ему мешать.
- Как мне можно помешать, - чуть ворчливо проговорил Пал Олегыч, появляясь на крыльце. – Что там смаковать? Она не чашку мне даёт, а напёрсток. Доброе утро, Катюш.
- Доброе.
- Как доехали?
- Хорошо.
- Я тебе всё здесь покажу.
Её провели в дом, Пал Олегыч сразу начал экскурс в прошлое, а Катя то и дело на мужа оглядывалась, который устроился на диване, обвёл взглядом гостиную и вдруг улыбнулся, совершенно довольно и озорно. Видимо, ему тоже было, что вспомнить, и дом этот он любил.
Улыбаться Жданов перестал, когда оказался в своей спальне, перед кроватью, и вспомнил, что на даче у него в комнате не «аэродром», на котором можно спокойно устроиться с нелюбимой женой, и если повезёт, то за ночь ни разу её не коснуться, а нечто поскромнее. Намного скромнее. Катя в комнату вошла и тоже остановилась. Андрей же кашлянул, почесал в затылке и сказал:
- И даже не проси, раскладушку нам не дадут.
- Я так и подумала, - пробормотала Катя и дверь закрыла.
Отвернулись друг от друга, Катя немногочисленные вещи в шкаф перекладывала, а Андрей уселся на подоконник и достал из кармана мобильный. Когда заговорил, стало понятно, что Малиновскому звонит. Тот, по всей видимости, ещё спал, и Жданов ему позавидовал. А сам взглядом за женой следил. Катя стояла к нему спиной, наклонялась, приподнималась на цыпочках, развешивая вещи, потом волосы за спину нетерпеливо откинула. И вдруг замерла, видимо, почувствовав его взгляд, направленный ей в затылок. Ладно, не в затылок, немного ниже… весьма ниже, но ведь главное, не быть пойманным на месте преступления, верно? Андрей поспешно отвернулся, и поэтому когда Катя кинула на него осторожный взгляд через плечо, выглядел уже спокойным и как бы ни при чём. И, вообще, в окно смотрел.
Когда они спустились, стол к завтраку уже был накрыт. Вот только Пал Олегыч выглядел немного недовольным, глядя на чашку с зелёным чаем перед собой. Но при виде сына и невестки оживился.
- Катя, как тебе дом?
- Очень красиво, Пал Олегыч. А вид из окна просто сказка.
- Да, да. Андрей потом покажет тебе окрестности, здесь очень красиво. Лес, река…
- Трёхметровые заборы, - подсказал Андрей и рассмеялся, удостоившись укоризненного взгляда отца.
Катя подошла к Маргарите, взяла у неё нож и принялась резать хлеб.
- Чем вы вчера занимались? – поинтересовалась свекровь. – Никуда не ходили?
Андрей посмотрел на стену напротив, давая возможность Кате что-нибудь сказать, но та молчала, и пришлось ему. Покачал головой.
- Нет, мам. Отдыхали.
- Рано ещё вам отдыхать. Сходили бы в ресторан, на танцы…
- Неделя была насыщенная. Да и ресторанов нам днём хватает. Да, Катюш?
Ей пришлось обернуться и кивнуть. А Жданов ещё и разулыбался.
- А вечером мы дома ужинаем, Катя хорошо готовит.
Маргарита коснулась рукой Катиного плеча, в знак одобрения.
А Андрея понесло. Он только и делал, что нахваливал жену перед родителями. Что бы мама ни говорила и не рассказывала, он вворачивал что-нибудь про Катю: какая она хозяйственная, понимающая и рядом с ней, он за собой никаких недостатков не замечает. Всегда уверен в том, что жена поймёт и простит. Говорил и смотрел Кате в глаза, улыбался. И той ничего не оставалось, как улыбаться в ответ, хотя внутри кипела.
- Прекрати это немедленно, - зашипела она на него, когда они после ужина вышли на веранду, воздухом подышать. – Что ты делаешь?
- А разве ты не этого хотела?
- Нет, и ты прекрасно это знаешь. – Катя отвернулась от него, обиженная, и обхватила себя руками за плечи.
Андрей обернулся, заглянул в распахнутые двери, что вели в гостиную, улыбнулся матери, которая, кажется, следила за ними, и тогда уже Катю обнял. Почувствовал, как она напряглась, но не посмела  воспротивиться и даже сказать что-нибудь против. А Жданов ткнулся подбородком в её макушку.
- Я играю свою роль, - негромко продолжил он. – Я счастливый молодожён, и должен рассказать об этом родителям. Разве я не прав?
- А что ты будешь говорить им потом? Ведь по твоим словам, у нас всё расчудесно.
- А потом, котёнок, я ничего не буду им говорить. В этом вся прелесть.
Катя закусила губу.
- То есть, я буду виновата во всём?
Андрей лишь плечами пожал.
- Наверное. Но о другом мы, кажется, не договаривались. Или я забыл?
Катя голову чуть вскинула, и Жданов, хоть и не очень ощутимо, но всё-таки получил по зубам. Отодвинулся, недовольный.
- Отпусти меня.
- Стой. Мама смотрит.
Она всё равно протестующе зашевелилась, развернулась к нему лицом и одарила гневным взглядом.
- Думаю, она уже во всём удостоверилась.
- Я уже говорил тебе, что ты плохо знаешь мою маму. Она человек подозрительный, дотошный до деталей.
- Ты сегодня, по количеству деталей, всех превзошёл!
Катя говорила негромко, но эмоционально, и взгляд прятала. То в сторону посмотрит, то Андрею на плечо, а уж если глаза поднимала к лицу мужа, то не выше подбородка.
Жданов улыбнулся.
- Да, я старался.
Катя едва через перила веранды не перевалилась, когда Андрей её за подбородок взял. Жданов даже фыркнул чуть слышно.
- Прекрати, - теперь уже он попросил. – Я же тебя не съем.
Её возмущённый взгляд говорил о том, что она в этом совсем не уверена.
- Расслабься, - почти приказал он, когда нацелился на её губы, а Катя снова отодвинуться попыталась.
- Я не хочу с тобой целоваться.
- Раньше надо было думать, когда в загсе «да» говорила. – Взглядами встретились, побуравили друг друга, после чего Катя сдалась. Закрыла глаза и голову чуть назад откинула, чтобы ему удобнее было. Всем своим видом показывала, что он её заставляет, а она лишь делает ему одолжение.
В последний раз они целовались, по-настоящему, так, что дух захватило, несколько недель назад, в клубе. После того дня близости избегали, а уж после ночных загулов мужа, у Кати даже особого желания поцеловать его не возникало. Спала с ним в одной постели, каждое утро сталкивалась с ним в ванной, могла принести полотенце, заставляла себя появляться перед ним вечерами в сорочках, но каждая вспыхивающая между ними искра гасилась обоюдными усилиями без промедления. А теперь вот Андрей хочет продолжения спектакля для своих родителей. Целоваться на глазах у Ждановых-старших. Целоваться так, как целуются муж и жена, молодожёны, у которых ещё медовый месяц в разгаре, со всей страстью и нетерпением.
Поцеловать Жданова за то, что он гулял где-то два последних вечера, в компании Малиновского и ещё неизвестно кого.
Андрей прижался губами к её губам, и замер так ненадолго. Злился на Катю за зажмуренные глаза, за неестественную позу. Можно подумать, что он мечтает её поцеловать! Но нужно было что-то сделать, как-то расшевелить жену и разрядить обстановку. Обнял за талию, к себе крепко прижал, голову ей закинул, не позволяя дёрнуться или воспротивиться тому, что он делает. В конце концов, он её муж и право имеет. Хотя бы поцеловать её иногда, так как он себе представляет их поцелуй. И хотя бы минуту-две, пока поцелуй длится, не слышать её едких замечаний и поучений. Раньше понятия не имел, какое это счастье, когда Катя Пушкарёва молчит!
Поцелуй затянулся дольше, чем Андрей планировал. Он настолько потерялся в нём, погрузился в своё возмущение и желание что-то жене доказать, что про время забыл. Потом уже почувствовал её руку на своей шее, то, как её пальцы цепляются за воротник его рубашки, и то, что Катя больше не сопротивляется и не отталкивает его. И даже когда дыхание кончилось, Жданов не сразу отодвинулся. Ещё несколько раз прикоснулся губами к её губам, ловя Катино прерывистое дыхание, и глаза не открывал. Не хотел на неё смотреть, чувствуя смятение и недовольство собой, за то, что забылся. И всё равно, как оказалось, глаза открыл первым. Катя же и вовсе голову опустила, ненадолго прижалась  лбом к его плечу, и странно вздохнула. Андрей почему-то подумал, что она расстроена, причём сильно.
И что это значит, интересно?
Ей-богу, только Пушкарёвой удаётся с такой лёгкостью выводить его из себя! Он поцелуем её до слёз довёл. Как она только вытерпела?
- Ребята, как насчёт прогулки к реке? Посмотрите, какая погода.
Отскочили друг от друга, весьма кстати выглядели смущёнными, заулыбались виновато и, конечно,  согласились. А когда Пал Олегыч вернулся в гостиную, обменялись гневными взглядами.
Весь вечер провели в обнимку. От этого никуда было не деться, Ждановы-старшие выглядели успокоенными, наблюдая за сыном и его женой. Прогулка прошла весьма мило, наверное, благодаря тому, что Катя разговаривала с родителями Андрея, а не с ним самим. Муж держал её за руку, иногда обнимал за плечи, но молчал, чему Пушкарёва, признаться, радовалась. Наконец-то он выдохся или фантазия на безумные «идеалистические» детали их семейной жизни иссякла. У неё, если честно, уже не было сил поддерживать затеи Андрея и подтверждать каждое его слово делом. Правда, время от времени её обжигала мысль о том, что она, наверное, кажется его родителям чересчур спокойной. Кира, конечно, была другой – более живой, эмоциональной, яркой и открытой, она умела играть на публику. Кате же приходилось прикладывать усилие, и была уверена, что отличие между ней и Воропаевой, все прекрасно видят и осознают. Кира, наверняка, через несколько недель после свадьбы, излучала бы счастье, без конца заглядывала Андрею в глаза и без устали строила бы планы на будущую жизнь. Андрей сам так её описывал, прекрасно зная, чего стоит ожидать от бывшей невесты. Кате же «восторга» не хватало, даже фальшивого.
Когда собрались спать, Маргарита остановила Катю у лестницы, улыбнулась и негромко проговорила:
- Завтра не вскакивай ни свет, ни заря. Я сама завтрак приготовлю, отдыхайте.
Пушкарёва смущённо улыбнулась.
- Спасибо, Маргарита Рудольфовна.
- Иди, Андрюша ждёт.
Да уж, Андрюша ждёт. Катя на негнущихся ногах поднялась по лестнице, а когда дошла до двери спальни, приостановилась, стараясь успокоить дыхание. Захотелось домой.
Задумалась о том, что именно она подразумевает под словом «дом». Квартиру родителей или Андрея? Сама запуталась.
Жданов уже лежал в постели, на животе, обнимая подушку, а когда Катя вошла, голову повернул.
- Я думал, ты уже не придёшь. Что ты там делала?
- Мы с твоей мамой пили чай.
- Боже мой. Идиллия, да и только.
Катя легко пожала плечами.
- Да. Ей будет меня не хватать.
- Не смеши. – Андрей сдвинулся на край постели, а Кате указал на свободное место у стенки. Улыбнулся чересчур зазывно. Пушкарёва же сурово сдвинула брови.
- Не понимаю, чему ты радуешься.
- Ты когда-нибудь спала с мужчиной на узкой кровати? – Катя руку в бок упёрла, молчание было весьма выразительным, а Жданов ещё более радостно сообщил: - Узнаешь много нового, уверяю.
- Если ты не прекратишь, я пойду спать на диван в гостиную.
- Ну конечно.
- Не веришь?
- Нет. Ложись.
Катя оглядела комнату, затем потребовала:
- Отвернись, я переоденусь.
- Кать, это уже смешно.
- Отвернись!
Андрей маетно вздохнул, отвернулся, даже уткнулся лицом в подушку, затем рассмеялся. Кате так и хотелось подойти и стукнуть его от души. Но как оказалось, весь конфуз ещё был впереди. Чтобы лечь, нужно было перебраться через ноги Андрея, а он совсем не собирался ей помогать. Правда, руку подал, чтобы поддержать. Катя остановилась над ним, смотрела в его улыбающееся лицо, потом наступила ему на ногу всем весом. Жданов охнул, но почти тут же рассмеялся.
- Я тебе настолько надоел?
- Даже больше.
Одеялом укрылась, повозилась, устраиваясь, повернулась, и вдруг ногой на ноги Жданова наткнулась. Посмотрела на него. Он ждал, наблюдал, и был весьма заинтересован тем, как она отреагирует. Они на самом деле были слишком близко друг к другу. Не просто в одной постели, как спали последние недели, а касались друг друга телами, а отодвинуться было просто некуда. Катя смущённо кашлянула, ещё одеяло на себя потянула, закрываясь от взгляда мужа, потом поняла, что свет забыла выключить. Но больше она через него не полезет!
- Андрей, свет.
- Что?
- Встань и выключи.
- Я?
Пихнула его в бок и посмотрела со значением. Жданов скривился, но с кровати встал.
- Вот она, семейная жизнь.
Босиком по дубовому полу прошлёпал, а пока его в постели не было, Катя отодвинулась к самой стене, в одеяло закуталась, а когда погас свет, вздохнула с облегчением. Вот только рано. Андрей лёг, и снова оказался к ней слишком близко. Как не отодвигайся, а если двигаться некуда, то ничего не поможет. Между их телами всего несколько сантиметров, Катя даже жар, исходящий от  мужа, чувствовала. А он ещё руку на её подушке вытянул, а другую вдруг на  живот Кате положил.
- Так, - начала она разгневанным шёпотом, но Андрей совсем не впечатлился, правда, разрешил:
- Можешь закинуть на меня ногу, разрешаю.
- Андрей, ты издеваешься?
- Нет. Спи.
- Но…
Он сдёрнул её с места и к себе прижал. И прямо в лицо выдохнул:
- Спи.
Возились в постели, как дети, в темноте, Катя возмущённо дышала, а когда Андрей её бесцеремонно к себе придвинул, всё-таки стукнула его по плечу. Он в ответ шлёпнул её пониже спины ладонью, правда, через одеяло.
- Родители через стенку. Давай хотя бы до дома побережём твой темперамент.
- Ненавижу тебя.
Он тихо рассмеялся.
- Ничего себе признание.
- Отпусти.
- Да я не держу, там стена сзади.
- А то я не чувствую!
- Тише, - со смехом выдохнул он ей в губы. Потом придвинулся ещё чуть ближе и коснулся носом её носа. Замерли ненадолго, Жданов уже по привычке напомнил себе о том, что с Катей связываться нельзя, ведь неизвестно, что она завтра придумает, чтобы сильнее уязвить его или наоборот к себе привязать, но они были одни в комнате, которую он с детства помнил, на узкой кровати, он прижимал её к себе, и, возможно, был не прав, но чувствовал свою власть над ней. Катя занервничала, затряслась, он чувствовал её дрожь, но темнота делала из него героя, который мог обнять, сам всё решить и забрать её страх. Ведь она не его боялась, Катю ситуация настораживала.
Поцеловались, осторожно, Катя даже не ответила поначалу, просто выжидала. Потом в стену вжалась, надеясь, что Жданов опомнится. Но он наоборот придвинулся к ней, и поцеловал уже совсем по-другому. Одеяло с неё сдернул, рука забегала по её телу, и даже не слишком ласково, скорее уж жадно. Катя его не отталкивала, даже на поцелуи отвечать начала, но всё ещё была настороже, не зная, чего ей ждать. Вдруг Жданов отодвинется в следующую минуту и рассмеётся над её доверчивостью? А ещё в голове билась мысль о том, что его родители через стенку, а они тут возню устроили, и кровать совершенно неприлично скрипит.
Андрей приподнялся над ней, локтем Катины волосы к подушке прижал, и снова поцеловал. Чувствовал, как она отчаянно цепляется за его плечи, как дышит и прижимается к нему. Всю её чувствовал, до кончиков пальцев на ногах. Жаль только, что Катя сегодня была одета не в одну из своих батистовых сорочек, открытых и лёгких, как назло на дачу она взяла  пижаму – майка и длинные, хоть и лёгкие, штаны – и всё это Жданову невероятно мешало. Он по её телу ладонью водил, но всё было закрыто и недоступно.  В конце концов, нетерпеливо дёрнул вниз пояс штанов, рука пробралась внутрь, и вот тут Катя забеспокоилась, даже от губ его попыталась увернуться. Оставалось только сильнее волосы её локтём прижать, чтобы не вывернулась из-под него и не сбежала. Руку сунул под майку и на ухо зашептал, как маленькой:
- Тише, тише.
Катя тяжело дышала, лица её Андрей видеть не мог, но дыхание чувствовал. А ещё пытался справиться с собственным возбуждением, которое накрыло с головой, оглушило, и слышно было только, как кровь в висках стучит. Предпринял ещё одну попытку, почти неосознанно, но руки сами собой двигались, желая дотронуться и доставить удовольствие. Губами к шее жены прижался, накрыл ладонью грудь. Окончательно подмял Катю под себя, знал, чувствовал, что осталось совсем немного. Если он проявит упорство, если она ещё раз задохнётся от его поцелуя, то сопротивляться больше не станет. Примет его, позволит всё, чтобы он ни захотел, и всё будет без расчёта, сейчас Жданов был в этом уверен. Она так сильно волновалась, совсем, как в первый раз. И это ещё сильнее кружило ему голову.
А потом всё кончилось. Катя опомнилась, задвигалась под ним, стараясь оттолкнуть, а потом испуганным шёпотом заговорила:
- Отпусти, там же родители твои… Андрей, слышишь ли?
Он разозлился, расстроился, был оглушён, потом всё-таки отодвинулся. Не смог лежать и сел, потёр лицо, пытаясь придти в себя. Затем рассмеялся сам над собой, поймав себя на странной мысли, что именно в эту секунду ему не хватает Катиного прикосновения. Да, за стенкой его родители и испытывать стены этого дома на звукоизоляцию, конечно, не стоит, в конце концов, у них есть своя квартира, семейное гнёздышко, где можно всё, что бы они ни захотели. И сейчас, по всем законам жанра, женщина за его спиной должна бы томно и неудовлетворённо потянуться, сказать что-то ласковое, сожалея, что ничего не случилось,  и провести рукой по его спине, успокаивая или наоборот разжигая. Катя должна была это сделать, и он этого хотел. Всего секунду, но хотел, Андрею этого не хватило. Но она сжалась в комок у стенки, и наверняка сама переживала случившееся, и ей, возможно, было куда тяжелее, чем ему.
Поднялся, помедлил немного, ожидая вопроса, но Катя молчала, и тогда он сказал:
- Я в душ. А ты, будь добра, засыпай, пока меня нет.

- Ну что вы, Елена Санна. – Андрей даже улыбнулся и посмотрел на своё отражение в зеркале, отметил, насколько честным кажется его взгляд, словно тёща перед ним стоит и может оценить степень его правдивости. – Просто мы сегодня проспали. Но Катя завтра к вам обязательно заедет. Утром, да. В субботу? Хорошо, придём на ужин в субботу. У нас всё в порядке, правда. Просто вчера… был тяжёлый вечер. Почему тяжёлый? – Услышав шаги за спиной, Жданов обернулся и посмотрел на жену, которая была похожа на тень. Из спальни вышла и на секунду задержалась, держась за дверной косяк. Потом собралась с силами и пошла в сторону ванной. Андрей её взглядом проводил, многозначительно хмыкнул, но вспомнил, что с тёщей разговаривает, и поспешил к разговору вернуться. – Я не так выразился, Елена Санна, не тяжёлый, а насыщенный. Да, бывает. Образ жизни такой, ничего не поделаешь. Катя? Нет, она подойти не может, она в душе. Позже перезвонит, конечно. И вам всего хорошего. Валерию Сергеевичу привет.
Андрей телефон выключил, снова посмотрел на себя в зеркало и подтянул узел галстука. А когда Катя появилась в гостиной, обернулся на неё.
- Мама твоя звонила.
- Да? – Пушкарёву в данный момент не слишком интересовали разговоры, она на мужа даже не взглянула, прошла мимо и поспешила скрыться в спальне. Андрей же снова хмыкнул, на этот раз довольно.
- Милая, - позвал он громко. Ответа не дождался и открыл дверь в спальню, понаблюдал, как Катя снова устраивается в постели, накрывается одеялом и вздыхает при этом. – Милая, - повторил Жданов, ощущая себя почти счастливым от того, что именно он контролирует ситуацию. Катя просто не в состоянии.
Катя под одеялом чуть заметно завозилась и не ответила, а Андрей подошёл и наклонился к ней.
- Ты не встаёшь?
- Нет.
- Плохо тебе?
Она горестно вздохнула и уткнулась лицом в подушку.
- Это расплата, - объяснил Жданов. Присел на край постели, подумал, и положил руку на Катино бедро под одеялом, погладил. – Пить хочешь? – Взял с тумбочки стакан с минеральной водой, в которой плавала долька лимона. – Попей, надо.
Катя всё-таки открыла глаза, практически заставила себя, на мужа взглянула, оценила его довольную усмешку и нахмурилась. По крайней мере, попробовала. Брови сдвинула, но это отозвалось такой болью в голове, что едва не застонала. Но стакан с газированной водой манил, и она приподнялась на локте и потянулась к нему. Жданов был сама учтивость, и сам стакан к её губам поднёс. Катя попыталась оттолкнуть его взглядом, хотя бы взглядом, но Андрей проигнорировал. А когда жена снова упала на подушки, он пустой стакан на тумбочку вернул, затем наклонился и губами к Катиному плечу прижался.
- Вот и умница.
Катя на минуту даже протрезвела. В голове вдруг прояснилось, она во все глаза на Жданова уставилась, не понимая, что тот делает, и заодно пытаясь вспомнить, что было ночью. Образы не чёткие, Андрей, кажется, кричал на неё, когда она вернулась, но сейчас чересчур мил и благодушен. Как тут не насторожиться? И с поцелуями лезет.
Жданов ещё раз галстук поправил, который отчего-то его душил, жену взглядом окинул, уже совершенно серьёзным, прислушиваясь к себе, ладонь снова пробежалась по контурам её тела под одеялом.
- Мне нужно уехать, у меня встреча. Ты на работе появишься сегодня?
- Да, - на всякий случай ответила она, стараясь не отвлекаться на его руку, но получалось не очень.
- Когда?
Мысли в голове липли друг к другу, и Катя с трудом соображала. Ещё этот шум и боль в висках…
- К двенадцати, - наконец сказала она.
Андрей пленительно улыбнулся.
- Замечательно. Сейчас без пятнадцати.
- Правда? – Она была не на шутку озадачена. – Я столько проспала?
- Что совсем не мудрено, если вспомнить, во сколько мы уснули. – И прежде, чем Катя смогла проанализировать его слова, Андрей поднялся, на мгновение коснулся её растрепанных волос. – Я буду к пяти. Надеюсь, ты будешь чувствовать себя лучше к этому времени. Отдыхай.
Катя следила за ним настороженным взглядом, не до конца понимая, с чего бы это Андрей так вежлив и даже ласков с ней. Потом сосредоточилась на его словах о том, во сколько они этой ночью всё-таки уснули. А во сколько они уснули?
- Боже мой, - вырвалось у неё, в потолок уставилась, а потом одеяло на голову натянула. О том, на что Жданов намекал, у Кати в данный момент не было сил думать.
Андрей улыбнулся, когда жена под одеялом спряталась, и из спальни вышел. И лишь когда собрался уходить, громко оповестил:
- Катюш, я ушёл!
И только когда в прихожей глухо хлопнула входная дверь, Катя одеяло с лица откинула. Едва не задохнулась под ним! В голове билась боль, в висках что-то колотилось, невозможно было терпеть, во рту снова пересохло, а думалось только о странном поведении мужа. Милая, Катюша… Это что, вообще, значит?
До вечера она себя извела. Почти сразу после ухода Жданова вскочила, не могла больше лежать. Приняла холодный душ, выпила чаю, заставила себя съесть бутерброд, по опыту отца и мужа зная, что после этого станет легче, нужно только себя пересилить. Совесть подсказывала, что нужно поехать на работу, но после нескольких минут, проведенных у зеркала, поняла, что для того, чтобы скрыть последствия вчерашнего вечера, придется приложить определённые усилия, а у неё сил на это не хватит. Изводила себя смущающими мыслями, пыталась вспомнить события прошлой ночи и понять, почему Жданов себя так странно вёл этим утром. Было бы куда понятнее, если бы злился и рычал на неё. А он даже поцеловал!
Чтобы отвлечься, позвонила родителям, но уже через минуту в этом раскаялась, когда поняла, что нужно врать и поддерживать легенду Андрея о том, что прошлым вечером они были приглашены на чей-то юбилей и задержались на праздновании достаточно долго. Мама проявляла любопытство, интересовалась именем юбиляра, чем их там угощали и кого они встретили. У Кати голова ещё сильнее разболелась от всего этого вранья, пришлось, после того, как трубку повесила, таблетку обезболивающего пить. Но к пяти часам попыталась привести себя в порядок, спровадила не вовремя явившуюся домработницу, и даже ужин начала готовить. А после некоторых размышлений, решила себя не мучить, не вспоминать, придя к выводу, что когда Андрей появится дома, всё наверняка прояснится. А гадать бессмысленно.
Жданов чуть запоздал, появился ближе к шести, и казался немного взбудораженным. Когда Катю увидел, прищурился, неизвестно что в ней для себя высматривая, затем заставил себя улыбнуться. Даже Катя поняла, что он именно заставил. Насторожилась.
- Что-то случилось?
- Нет. – Принюхался. – Ты ужин готовишь? Мясо?
Она осторожно кивнула, внезапно оробев под его пристальным взглядом.
- Мясо. Как ты любишь.
- Отлично.
От его «отлично» у неё, если честно, мороз по коже пошёл. Вытерла вспотевшие ладони о джинсы, потом решила сбежать и ни о чём его не спрашивать. Она ничего не хочет знать.
Чувствовала себя приговорённой, но не к смерти, а неизвестно к чему. Неизвестность с ума и сводила.
- Не хочешь спросить, с кем я встречался?
Андрей появился на кухне через несколько минут, уже без пиджака, остановился, уперев одну руку в стену, и на жену посматривал. Точнее, он присматривался, куда ему выгоднее руку положить, для начала. Но Катя выглядела настороженной, каждое движение выдавало в ней напряжённость. И даже не посмотрела на него, когда Андрей к ней обратился.
- С кем?
- Помнишь, Ромка рассказывал про новых поставщиков. Вот, обсуждали перспективы, так сказать.
- И как?
- Я пока думаю. Специально для тебя захватил кое-какие документы, потом посмотришь… посоветуешь мне. Посоветуешь?
- Конечно. – Катя закрыла дверцу духовки, и ненадолго замерла, смяв в руках прихватку. Скорее почувствовала, чем услышала шаги Жданова, практически окаменела, когда он оказался за её спиной, а уж когда дотронулся, не выдержала и поинтересовалась:
- Что ты делаешь?
- Я? – Кажется, он вполне искренне удивился. Очень осторожно отвёл волосы с её шеи и губами прижался. Пушкарёва только рот открыла, осенённая догадкой.
- Ты ведь несерьёзно? – выдохнула она.
Жданов улыбнулся, но постарался улыбку с лица согнать.
- Что несерьёзно?
Кате никак не удавалось сформулировать свой вопрос, так, чтобы тот прозвучал не слишком пошло, и пока она раздумывала, Андрей заставил её повернуться к нему лицом, и, больше не интересуясь её мнением, поцеловал. У неё тут же в голове поплыло, она ослабла, не зная, сопротивляться ей или уже поздно, после вчерашнего-то… Нужно немедленно выяснить, что вчера было!
Пальцы Андрея запутались в её волосах, запрокинул ей голову, а Катя застыла в его объятиях, не зная, как поступить. Даже не знала, куда руки деть, так и стояла, боясь до Жданова дотронуться. Он её целовал, а она готова была к его ногам свалиться, как только он перестанет её держать. А когда Андрей всё же отстранился, целовать её перестал, Катя губы облизала, в глаза ему уставилась, и с трагизмом поинтересовалась:
- У нас что-то было ночью?
Андрей едва сдержался, чтобы не рассмеяться ей в лицо. Смотрел жене в глаза, надеялся, что взгляд искренний, без тени насмешки и хитрости, потом решительно и достаточно крепко прижал её к себе. И вроде бы расстроился.
- А ты не помнишь? Совсем ничего?
Катя осторожно покачала головой. Хмурилась и вглядывалась в его лицо, отчего Жданову смеяться хотелось. Пришлось от её взгляда увернуться, прижался губами к её уху и сообщил:
- Это было что-то. – Но тут же отодвинул её от себя и отступил на шаг, не дожидаясь, пока Катя покраснеет или начнёт стонать в голос, она и без того, глаза на него таращила, будто случилось нечто непоправимое и ужасное. – Но всё-таки я на тебя зол. И ещё раз повторяю: если ты посмеешь ещё когда-нибудь явиться домой в два ночи, тебе не понравится то, что я сделаю.
- Я пришла в два?
- В начале третьего.
Катя стояла ошарашенная, всё ещё держала в руках прихватку, и на мужа глаза таращила, пытаясь примириться с тем, что он сейчас ей сказал.
- Я не очень хорошо помню, - призналась она наконец.
- Что и не мудрено, - фыркнул Андрей. Он вёл себя совершенно естественно, делал вид, что не замечает Катиного смущения, холодильник открыл и достал графин с соком. – Ты вчера была… - Он секунду подбирал нужную формулировку. – Не в форме. Кстати, дружку твоему я за это по шее уже дал.
- Коле? – перепугалась Катя.
Андрей растерянно моргнул.
- Нет, Севке. А Зорькин с вами был?
Катя решительно замотала головой.
- Нет.
- Вот и ладненько.
- Ты виделся с Севой?
- А как ты думаешь? После такого-то… – Андрей грозно повел плечами, и сделал пару глотков сока из высокого стакана. Затем вскинул брови. – Мясо не горит?
Катя спохватилась, кинулась к плите и быстро достала противень из духовки. Мясо получилось красивым, поджаристым, ароматным, но её это совсем не порадовало. Она стояла к Жданову спиной, не видела его лица, и в этот момент её это радовало. Но длилось это недолго, потому что Андрей снова приблизился, обнял, его ладонь легла на Катин живот, и она даже голову опустила, чтобы на его руку посмотреть, словно не веря, что он касается её так запросто. Андрей снова прижался губами к её шее, и сообщил:
- Пахнет замечательно. Я переоденусь, и будем ужинать, да?
- Да, - выдавила из себя Катя, не в состоянии дождаться, когда он её отпустит и выйдет.
На стол накрывала трясущимися руками. Андрей что-то говорил ей, пытаясь докричаться из спальни, но Кате не до этого было. Она лихорадочно пыталась вспомнить, что между ними ночью случилось. Но кроме головокружения и лёгкой тошноты ничего не помнила. Из ощущений, в смысле. Сейчас уже вспоминалось разгневанное лицо Жданова, когда тот наклонялся к ней, объясняя, что она ведёт себя неподобающим образом, и последнее, что Катя помнила, это его многозначительное:
- Иди спать, - а дальше провал. Что же было в спальне?!
- Я согласился в субботу приехать к твоим родителям на ужин, - сказал он за ужином.
Катя, без всякого аппетита ковырявшая вилкой кусок запечённого с овощами мяса в своей тарелке, глянула исподлобья.
- К моим родителям?
- А ты маме не звонила? – Андрей намеренно назвал Елену Александровну мамой, и заметил, что Катя ещё больше насторожилась.
- Звонила. Но она…
Жданов легко пожал плечами.
- Забыла, наверное. Но ты ведь не против?
- А ты?
- Нет, конечно. А то нам всё некогда. Можно мне добавки?
- Конечно! – Катя суетливо вскочила, взяла у него тарелку, а когда спиной повернулась, Жданов улыбнулся. И салфетку к губам прижал, чтобы Катя ничего не заметила, вернувшись к нему.
- Спасибо, милая.
Её это раздражало. Каждый раз, когда он обращался к ней ласково или пытался коснуться, Катя каменела. Жданов это замечал, и про себя повторял, что это будет ей хорошим уроком. Пусть в следующий раз думает, сколько пьёт, и насколько способна себя контролировать в состоянии опьянения.
- А ты… - Катя мучительно пыталась придумать тему для разговора, и ничего кроме «Зималетто» ей в голову не приходило. – Ты на работе был сегодня?
- Заезжал. Там всё в порядке, не волнуйся.
- А про меня что сказал?
- А разве я должен что-то кому-то объяснять?
- Нет, но…
- Просто сказал, что ты с утра плохо себя чувствуешь.
Катя только рот открыла, отложила вилку.
- Ты с ума сошёл?
- А что?
- Ты хоть понимаешь, что все подумают?
Он усмехнулся.
- Да пусть думают, что хотят.
Она не нашла, что ответить.
Этим вечером Катя безумно боялась того момента, когда они с Андреем в постель лягут. Даже в первую брачную ночь, кажется, так не боялась. А тут её просто трясло. Заперлась в ванной, достаточно надолго, воспользовавшись тем, что Андрей по телефону обсуждал с Малиновским встречу с возможными поставщиками. Полежала в горячей ванне, но надежды на то, что муж без неё ляжет в постель и уснёт себе спокойно, не было. Ни одного шанса на это не было. В конце концов вышла, чувствуя себя до ужаса глупо в длинном махровом халате, и сходя с ума из-за того, что её батистовая ночная сорочка враз перестала казаться ей скромной и закрытой. Может, ей в халате лечь? Скажет, что её знобит.
- Юлиана предлагает на следующий показ снять зал побольше. Ты как считаешь?
- Я? Может, тебе об этом Киру спросить?
- Спрошу, конечно, но твоё мнение мне важнее.
- Как мило, - пробормотала Катя, сжимая в руках расчёску. Чувствовала, что Андрей её разглядывает, наверняка удивляется, с чего это она в халате до пят, но пока молчит, не спрашивает.
- Отец хочет пригласить несколько гостей из Лондона. Если это так, то думаю, нам действительно не стоит экономить.
- Насколько «не стоит»?
Жданов усмехнулся.
- Это тебе решать. – А следом поинтересовался: - Ты ложишься?
Её рука замерла, внутри похолодело, и сердце тревожно ёкнуло.
- Да, сейчас.
- Ложись, я жду.
Катя рискнула глянуть на него через плечо. Нервно сглотнула, когда Андрей похлопал ладонью по кровати рядом с собой. Но делать было нечего, не стоять же всю ночь у зеркала, с расчёской в руке. Правда, для начала свет выключила, а после уже развязала пояс халата. Такое внутреннее напряжение чувствовала, что закричать хотелось. И Жданова стукнуть чем-нибудь тяжёлым, чтобы не задавал дурацких вопросов, не намекал, не дразнил и не ждал её в постели с видом хищника. И впервые легла, сразу почувствовав его рядом. Андрей придвинулся, обнял, ткнулся носом в её щёку. Ото всего этого у Кати чуть сердце из груди не выпрыгнуло, совершенно не знала, как реагировать.
Андрей сам их одеялом укрыл, потом обнял и к себе придвинул. Понятия не имел, что на ней сегодня надето, – под махровым халатом разве что разглядишь? – и поэтому сразу принялся ощупывать, причём, старался не скромничать и не сдерживать себя. Катя только негромко ахнула, когда он её груди коснулся, пальцами провел по широкой полоске кружева на лифе сорочки, а потом Андрей жену поцеловал, и на пару минут между ними возникло полное взаимопонимание. Катя не сопротивлялась, не возилась под ним, пытаясь отодвинуться, не вздрагивала от каждого его прикосновения, наоборот обняла, и Андрею вдруг всё происходящее показалось настолько естественным, что он сам позабыл о планах и уроках. Был дом, супружеская постель, была жена (именно жена, а не просто женщина) рядом, и то, как она отвечала на его поцелуи, рождало всплеск теплоты и удовольствия внутри. Лишь где-то на периферии сознания возникла мысль, а скорее даже воспоминание о том, с каким пренебрежением Малиновский ещё вчера рассуждал о супружеском сексе, и этим друга успокаивал, мол, если и попробуешь, то тебе быстро надоест, и угомонишься. Разве можно по достоинству оценить то, что и так тебе принадлежит и никуда не денется? А вот Андрею уже вчера было, что Ромке возразить: может, как раз и ценишь то, что принадлежит тебе, только тебе и больше никому? И сейчас, стараясь вести себя, как можно естественнее, он вдруг ощутил, что на самом деле владеет этой женщиной. И если он захочет… если на самом деле захочет, она больше никогда и никого не поцелует так, как его сейчас.
Это так странно: если он захочет, то она больше никогда и ни с кем… Вот, оказывается, что дают мужчине брачные узы – право полного обладания. А он об этом раньше не задумывался.
Катя же совершенно растерялась от такого натиска. Жданов её целовал, навалился всем весом, а пока она задыхалась после его поцелуя, стянул с её плеч бретельки сорочки. Целовал, гладил, рассмеялся ей в губы, когда Катя пальцы в его волосы запустила. Что-то прошептал ей на ухо, дразня, и довольно заурчал, когда почувствовал её ладонь на своей спине и острые ноготочки, впившиеся в кожу. Потянул Катю с подушек ниже, чтобы она в его полной власти была, и недовольно отшатнулся, когда она его подушкой по голове стукнула.
- За что?
- Чтоб не врал! – сразу повысила она голос. – Не было у нас ничего!
Подушку он у неё отнял и бросил к спинке кровати.
- Ты просто не помнишь.
- Вот именно. Всего вот этого я не помню. – Катя дёрнулась, но он продолжал держать её за ноги, она вдруг поняла, что лежит перед ним вся открытая, сорочка сгружена на животе, с груди вообще стянута, и радует только то, что в комнате темно. Потребовала: - Отпусти меня.
- Кать, я скоро рехнусь, - предупредил он на всякий случай. Но отодвинулся, и она смогла сесть. – У меня уже такое чувство, что это и есть твоя месть, - пробубнил он. Мысль о том, что он собирался жену лишь проучить и не доводить дело до конца, в его голове не задержалась.
- Может быть, - не стала Катя спорить. Встала с кровати, пока возможность такая имелась, поняла, что колени нехорошо трясутся, и в темноте страдальчески нахмурилась. Но Жданову об этом знать не нужно. Ей самой хотелось отдышаться и в холодный душ сходить.
- Но это как-то ненормально, Кать. Нельзя спать в одной постели и… ничего не делать с этим.
- Помнится, недавно ты говорил, что ты меня в своей постели даже не замечаешь, - напомнила она и сдёрнула с кровати свою подушку.
Жданов насторожился.
- Ты куда?
- Я буду спать на диване!
- Что за блажь?
Катя не ответила, отнесла подушку на диван в гостиной и вернулась за пледом.
- А я помню, что ты недавно говорила, что тебя не слишком впечатлили мои навыки в постели. А теперь выясняется, что ты и в полубессознательном состоянии не забыла бы секс со мной? – В него прилетел сложенный вчетверо плед, и Жданов рассмеялся. Но когда Катя решила плед забрать, не стал возражать. Но и в кровати один долго не пролежал. Уже через пять минут встал и вышел в гостиную. – Кать, пойдём в постель, - попросил он.
- Я сплю.
Он на спинку дивана облокотился, наклоняясь над женой.
- Ну, каюсь, захотелось тебя поддразнить. Больше не буду. Пойдём в постель.
- Я посплю здесь.
- Ты меня или себя боишься?
Она его стукнула по руке, и Андрей решил отступить.
- Ладно, - проворчал он, уходя. – Спи, где хочешь, хоть на полу.
Надо сказать, что на диване было не слишком удобно, он явно не был предназначен для того, чтобы на нём спали, и если днём он казался весьма удобным, кожаный и уютный, то ночью, крутясь с боку на бок, Катя пожалела, что в пылу ссоры даже простынкой его не застелила. Хотя, какой от неё толк?
Ближе к трем часам ночи, уверившись в том, что Андрей давно спит, решила перебраться обратно в кровать. Долго сомневалась, раздумывала, но лежать на диване было невыносимо. К тому же, в гостиной очень громко тикали напольные часы, чего раньше Катя не замечала, а точнее, внимания не обращала. А тут каждая мелочь раздражала. Наконец решилась, встала, взяла подушку и на цыпочках прокралась в спальню. Муж спал, Катя ещё постояла, вслушиваясь в его дыхание, потом одеяло осторожно откинула. Не успела лечь, как Жданов зашевелился рядом, голову с подушки поднял, и, всё-таки усмехнулся, пусть и сонно.
- Ну, у тебя и выдержка, - проговорил он чуть слышно. – Я бы уже давно пришёл.
Катя ему отвечать не стала, дёрнула на себя одеяло, потом хотела Андрея локтем пихнуть, когда тот к ней придвинулся, но вспомнила который час, и передумала. Позволила себя обнять, мысленно приказала себе спать и не думать о том, насколько Андрей близко к ней, и что это ему взбрело в голову её обнимать и соблазнять. Или она что-то наговорила ему спьяну? Каких-нибудь глупостей?
Когда проснулись утром, Катя поняла, что теперь уже она спит на половине кровати Андрея. Его в постели уже не было, она голову с подушки подняла, с беспокойством оглядела спальню, потом уже выдохнула и снова легла, успев перед этим скользнуть взглядом по циферблату часов. Половина восьмого. Вставать пора.
- Проснулась?
Она не спешила отзываться, даже шевелиться, только глаза открыла. Жданов же сел на край кровати, Катя посмотрела на него и поняла, что он уже одевается. Он наклонился, чтобы носки надеть, а когда поднялся, принялся пуговицы на рубашке застёгивать.
- Я поеду, меня в цех вызвали, что-то у них там с утра… Ты к родителям заедешь? Вчера собиралась.
- Я помню, - проговорила Катя немного ворчливо. Но муж лишь усмехнулся.
- Это прогресс.
А она вдруг опомнилась, поняла, что так и лежит практически поперёк постели, головой на подушке Жданова, и сдвинулась на свою половину.
- На работе предупрежу, что ты задержишься.
Катя сдвинула брови.
- И что ты скажешь? Что мне опять с утра плохо?
- А что, тебе хорошо? Ты во мне уже дырку глазами просверлила.
- Между прочим, я из-за тебя не выспалась.
Андрей пожал плечами.
- Могу и это сказать. Что ты из-за меня не выспалась и опоздаешь.
Катя взглянула многозначительно, и он рассмеялся. Затем предложил:
- Пообедаем?
- Наверное.
Жданов только головой покачал.
- А мама говорит, что это я по утрам ворчу. – Пиджак взял. – Увидимся в обед.
Когда он ушёл, Катя руки в стороны раскинула, посмотрела на потолок и вздохнула. Что-то изменилось в их отношениях, что именно – пока понятно не было, но сказать, что ей это нравится – нельзя. Такое чувство, что Андрей какую-то новую игру затеял.
На работе она появилась ближе к двенадцати. Чувствовала искреннюю вину, мысленно называла себя лентяйкой и безответственной, но из-за этого в офис раньше приехать не смогла. Вскоре после ухода Андрея, едва она успела душ принять, появилась домработница, и затеяла с Катей важный разговор о новом графике работы, потом о дополнительных тратах на продукты, и настоятельно посоветовала сменить химчистку, в прежней новые владельцы и персонал, а они совершенно не справляются со своими обязанностями. Катя согласилась со всем, пообещала прочитать вечером рекламный проспект новой химчистки, и быстренько из дома убежала, оставив домработницу наводить в квартире порядок. Затем заехала к родителям, и те её не отпустили, пока не накормили сытным завтраком, и не выспросили всё, что хотели знать. Это заняло больше часа. На работу она катастрофически опаздывала, и поэтому, решив, что хуже всё равно некуда, заехала в салон красоты, к Карлосу. Просто так, ради поднятия настроения. Тот занимался её волосами и уже привычно пересказывал ей сплетни о совершенно незнакомых Кате людях. Почему-то Карлос считал, что она их всех лично знать должна, и, видимо, поэтому, после каждой новости-сплетни интересовался у Кати:
- Как ты думаешь, это правда?
- Катя! – Когда она вышла из лифта, Маша тут же поднялась ей навстречу. – Наконец-то, мы уже волноваться начали!
- Почему?
- Тебя второй день нет, - удивилась Тропинкина, и ощупала её придирчивым взглядом. – Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо.
- Точно?
- Маша, всё хорошо. Это была небольшая простуда.
Брови Тропинкиной сложились домиком.
- Простуда?
- Ну да. – Катя очень старалась выглядеть непринуждённо. – Андрей не сказал, что я приболела?
- Он сказал, что тебе плохо.
- Ну вот!
- Так это была простуда? И сегодня простуда?
- Сегодня я заезжала к родителям, а потом к парикмахеру. – Катя смотрела подруге в глаза и обстоятельно всё разъясняла, зная, что если этого не сделает, то из курилки выйдут слухи куда опаснее, чем её предполагаемая беременность. Маша и так глаз с её живота не сводит. – Андрей у себя?
Тропинкина очнулась от своих мыслей, головой качнула.
- Нет, он снова в цех спустился. Там, - она неопределённо махнула рукой, по всей видимости, вспоминая, что же случилось на производстве, - привезли брак. Почти вся ткань с таким страшным рубцом по краю. У Милко истерика случилась, его Кира каплями отпаивает.
- Ясно. Ну, ничего, я у себя буду.
- Пока, - пробормотала не на шутку расстроенная Тропинкина ей вслед.
Прежде чем войти в коридор, Катя обернулась и увидела, что Маша уже висит на телефоне. Передатчик заработал.
В обед Андрей к ней так и не зашёл. От женсоветчиц Катя знала, что они с Малиновским до сих пор в цехе, прямо оттуда пробуют решить проблему с возвратом поставки ткани, и как можно быстрее. Да ей и самой было некогда отвлекаться на обед, за время её отсутствия работы накопилось немало. Из кабинета вышла только однажды, дошла до мастерской Милко, чтобы забрать у Ольги Вячеславовны приблизительные расчёты, которые оставляла ей ещё позавчера. А когда обратно возвращалась, увидела Киру и Милко, выходящих из лифта. Гений что-то зудел про аферистов и провокаторов, которые задумали сорвать показ его новой коллекции, а увидев Катю, потребовал чёткого ответа, закупят ли они для него новой ткани. И чтобы без экономии, самой лучшей!
- Конечно, Милко, не волнуйтесь, - пообещала Катя. – Мне нужен только список требуемого.
- И разрешение Андрея, - встряла Воропаева.
Катя посмотрела на неё, кивнула.
- Конечно.
Милко неизвестно кому кулаком погрозил.
- А он разрешит!
Кира тем временем повернулась к Тропинкиной и громогласно попросила:
- Маша, попроси кого-нибудь отнести мальчикам кофе в цех. Они там зашиваются.
- Конечно, Кира Юрьевна.
- Андрюша даже не обедал, - заметила Кира с улыбкой. Обращалась вроде к Милко, но смотрела на Катю. Та намёк расценила верно, и решила улыбнуться Воропаевой в ответ.
- Он и не завтракал, - сказала она, пояснив: - Проспал. – Милко, кажется, хмыкнул, разглядывая её с неожиданным интересом, и Катя заторопилась. – Извините, у меня работы много.
Жданов в её кабинете появился пару часов спустя. Вошёл, и Катя на самом деле заметила тень усталости на его лице. Хотя, даже не усталости, и последствия досады и приложенных усилий, в попытке исправить ситуацию. Но всё же поинтересовалась, не удержавшись:
- Ты покушал?
Андрей невольно вздёрнул брови.
- Покушал ли я?
- Кира так беспокоилась, что ты голодный. Вот я и подумала… ничего не принесла на подносе?
- Нет. Не догадалась.
- Удивительно.
Жданов сел напротив, ноги вытянул.
- Я на самом деле есть хочу. Мы в ресторан пойдём?
Катя решила, что дальше язвить не стоит, и примирительно кивнула.
- Если хочешь.
- Много ещё работы?
- На полчаса. И можем ехать.
- Я сейчас к себе зайду, почту разберу как раз. Ты к родителям ездила?
- Да, они ждут нас в субботу.
- Хорошо.
Катя не удержалась и кинула на него испытывающий взгляд, не понимая, что хорошего Жданов в этом нашёл. А он вдруг на стол облокотился и щёку кулаком подпёр.
- Ты устал? – спросила Катя.
- Нет, просто хочу кого-нибудь убить.
- Какое серьёзное желание.
Он усмехнулся.
- В какой ресторан хочешь?
- В любой, мне все равно.
- Тогда в «Лиссабон». Хочу их фирменного жаркого.
Игривые нотки в его голосе Катю насторожили, она глаза от бумаг подняла, взглянула с подозрением.
- Какой-то ты странный.
- И она ещё удивляется, после вчерашнего-то, - Жданов намеренно громко фыркнул. – Опять где-то гуляла полночи, а потом пришла и уснула прямо на мне.
- Что ты врёшь?
- Ну, у тебя и память, жена. Девичья.
Катя разозлилась на его насмешливый тон, после чего указала рукой на дверь.
- Иди.
- Иду, иду. – Андрей поднялся, но вместо того, чтобы направиться к двери, стол обошёл и наклонился к Кате, опираясь одной рукой на спинку её кресла. В бумаги её заглянул, а когда Катя подняла голову, чтобы наградить мужа выразительным взглядом, подбородок её пальцем придержал, чтобы отвернуться не смогла, и поцеловал. Хотел просто подразнить её, но увлёкся, даже наклонился ниже, ладонью Катину щёку обнял.
Дверь открылась после короткого стука, Кира деловито начала:
- Андрей, ты здесь? Я… поговорить хотела.
Жданов тут же от жены отодвинулся, Катя смущённо кашлянула и отвернулась, а Андрей на Воропаеву посмотрел.
- Что?
Та отступила на шаг, на Катю посмотрела и выразительно поджала губы. Но справилась с собой довольно быстро. Подбородок вздёрнула и продолжила:
- Я бы хотела с тобой поговорить. Милко хочет кое-что изменить, дозаказать одну ткань.
- Пойдём ко мне в кабинет, - решил Жданов, а Кате сказал: - Заканчивай и собирайся.
- Заканчиваю и собираюсь, - пробормотала она в ответ.
В «Лиссабоне» в этот вечер был аншлаг. Но им столик дали тут же, проводили, подали меню, а Катя беглым взглядом окинула людей за соседними столиками.
- Ты женсовету объяснила своё вчерашнее отсутствие? – спросил вдруг Жданов.
- Да, сказала, что простудилась.
- Ну вот, а я ведь вчера героем ходил.
- Можно подумать, что ты мечтаешь стать героем.
- Каждый мужчина мечтает.
- Да? Но у каждого мужчины свой путь.
- И какой же у меня?
- Противоположный.
- Ты жестокая, Катерина.
- Ты же знал, что они подумают, - решила Катя его укорить, - прекрасно знал. И всё равно это сказал.
Он ухмыльнулся.
- Это была просто шутка.
- А если бы она до твоих родителей дошла? Не думаю, что тебе захотелось бы так шутить ещё раз.
- Ладно, ладно, я виноват. Хорошо?
Она изобразила улыбку и не ответила.
Принесли бутылку вина, разлили по бокалам, и пока Андрей пил, наблюдал за тем, как Катя пальцем обводит край бокала, не торопясь пробовать. Задумалась о чём-то, опять же по сторонам смотрела, а Андрей на то, как блестит её обручальное кольцо.
- Скажи мне, вы с Кирой ругаетесь?
Катя немного удивилась вопросу.
- Нет.
- Это правда или ты скрываешь?
- К открытым военным действиям мы не переходим.
- Она тебе надоедает?
- Нет, Андрей. Всё нормально. – Замолчали, одновременно улыбнулись подоспевшему официанту, Андрей едой занялся, а Катя, в конце концов, не выдержала и спросила: - Она тебе что-то говорила?
Жданов жевать прекратил, поднял на жену глаза.
- А должна была?
- Нет, просто ты спросил…
- Кать, скажи, как есть.
- Просто я удивилась, что ты заговорил об этом.
Андрей её взглядом посверлил.
- Ты упрямая, скрытная, иногда просто невозможная… упрямица.
- Ты повторяешься.
- Нет. Это соответствует истине. – Воткнул вилку в мясо, но взгляд упрямо нырял в вырез блузки на груди жены. Катя ещё приняла весьма вызывающую позу, рассердившись на его слова, локоть на спинке своего стула пристроила, и от этого блузка ещё больше распахнулась. – Ты есть не хочешь? – поинтересовался он, надеясь, что она займется ужином, и он сможет, наконец, отвести взгляд от её груди.
- Хочу, - едва слышно отозвалась Катя, и взяла вилку.
Больше они не ссорились. Вполне мирно обсудили рабочие вопросы, эту неприятность с поставленным браком, Катя расслабилась и даже выпила вина, хоть и под насмешливым взглядом мужа. Андрей приглядывался к ней, а она из-за его взгляда нервничала, и смотрела куда угодно, но не на него. И поэтому первой заметила Старкова. Тот тоже ужинал, они с женой сидели за столиком у стены, и Катя, заметив их, нахмурилась.
- Что? – тут же спросил Жданов.
Она на него посмотрела, покачала головой и улыбнулась.
- Ничего.
Он не поверил, повернул голову в ту же сторону, глазами по залу пошарил. Даже не напрягся, Катя успела порадоваться, что не заметил, а Андрей спросил:
- Кто это с ним?
Катя сглотнула, и поняла, что краснеет. Но всё-таки ответила:
- Жена.
- Понятно. – Его голос стал скрипучим, он вино двумя глотками допил, а сам за Катей наблюдал. Заметил, как та напряглась и занервничала, намерено перевела взгляд на другую сторону зала, а ещё губы поджала. Так, словно, с трудом терпела нечто неприятное. – Ты десерт закажешь или уйдём?
- Уйдём, - слишком поспешно ответила она, и Андрей невольно зубами скрипнул. Глянул за своё плечо, на Старкова, оценивающе присмотрелся. И что Катя в нём нашла? Смазливый, к тому же, коротышка. Хотя, это не очень соответствует истине, но по сравнению со Ждановым – коротышка.
Следующие пять минут стали решающими. Пока ждали счёт, потом возвращения официанта с пластиковой картой Андрея, поднимались из-за стола, стараясь не торопиться, чтобы их поспешный уход не бросался в глаза, получилось так, что в дверях столкнулись с Денисом и его женой. Старков заинтересованно вздёрнул брови, при виде Кати, улыбнулся, а руку протянул Жданову.
- Андрей Палыч.
Андрей секунду колебался, не зная, стоит ли подавать руку этому нахалу, но лицо его жены показалось смутно знакомым, к тому же она улыбнулась приветливо и именно ему, и Жданов ответил на рукопожатие.
- Добрый вечер.
Последовала процедура знакомства, совместных воспоминаний, Денис представил жене Катю, пояснив, что она его бывшая однокурсница, а та, в свою очередь, напомнила Андрею, где они могли встречаться и чья она дочь. Её отца Андрей на самом деле знал, правда, не близко, но пришлось интересоваться его делами и передавать привет.
- А что же вы здесь, а не в своём ресторане? – поинтересовался Андрей, преследуя собственную цель – выяснить о сопернике всё, что можно. К тому же, он был не совсем доволен тем фактом, что бывший Катин возлюбленный, оказался зятем важного человека, а не просто управляющим ресторана, который он однажды соизволил посетить.
- Наблюдаем за конкурентами, - вполне довольно рассмеялся Старков, но Андрей заметил, как он на Катю глазами косит, а та стоит и молчит, смотрит в пол. Куда угодно, лишь бы не на Дениса. Чувствует себя скованно и смущённо, и у Андрея руки чесались, так хотелось схватить её за плечи и встряхнуть хорошенько, чтобы вспомнила, с кем она здесь, и что он её муж. А значит, смотреть она должна только на него. – Надо иногда выбираться в свет.
- Вы были у нас в ресторане, Андрей?
Жданов улыбнулся жене Старкова.
- Однажды. Нам с Катей понравилось. – Он обнял Пушкарёву за талию. – У вас неплохой шеф-повар.
- В том-то и дело, что неплохой. А хочется заполучить лучшего.
- Ресторан – это наше совместное детище, - сказал Денис. И снова глазами на Катю – зырк. Андрей едва стерпел. Ладонью по Катиному бедру провёл, та испуганно моргнула, но на него не посмотрела, хотя Жданов почувствовал, как напряглась.
- Приходите к нам в ресторан, будем очень рады. Лучший столик мы вам обещаем.
Вместе вынужденно улыбнулись. Вышли на крыльцо, Андрей кивал, слушая об общих знакомых, и улыбался жене Старкова, совершенно не помня, как её зовут. Денис её не представил, потому что та его опередила, заявив, что они с Андреем знакомы, а он понятия не имел, как её зовут. Правда, в дверях ресторана Старков подал жене руку, когда та немного оступилась, и сказал:
- Алиса, осторожнее.
Алиса, значит.
- Как-нибудь зайдём, обязательно.
- Андрей предпочитает французскую кухню, - неожиданно заявила Катя, и Андрей вдруг понял, что она ещё ни слова не произнесла с той минуты, как со Старковым в дверях столкнулась. Даже когда приветствовали друг друга, молча протягивала руку.
Алиса же обрадовалась.
- У нас скоро будет французский повар. Так что, ещё более настойчиво приглашаю. – И рассмеялась.
Прощались также – рукопожатиями. Андрей слушал безостановочный щебет Алисы, а сам смотрел, как Старков руку его жены пожимает. Осторожно и отпускать не спешит. Внутри, казалось, что-то лопнуло, и залило все жидким, противным жаром. Андрей с трудом сглотнул, только почувствовал, как кадык дёрнулся.
Всю дорогу до дома молчали. Жданов руль что есть мочи сжимал, а Катя смотрела в окно. Андрей кидал на жену изучающие взгляды, и в полумраке автомобильного салона ему чего только не мерещилось. В какой-то момент он готов был поклясться, что её щёки до сих пор заливает смущённый румянец. А ещё она нижнюю губу покусывала, и это Андрею тоже о многом говорило. Настолько о многом, что он даже выразить этого не мог. По крайней мере, приличными словами.
- Ты встречалась с ним до нашей свадьбы, я правильно понимаю?
Катя удивилась вопросу.
- Какая разница?
- Просто спрашиваю. Трудно ответить?
- Это не имеет значения.
- Я просто спросил! Так трудно ответить – да или нет?!
Она глянула с возмущением.
- А почему ты на меня кричишь?
- Имею право, между прочим! Я твой муж!
Катя рот приоткрыла, от переизбытка эмоций не зная, что сказать.
- Я не буду с тобой разговаривать, - наконец решила она.
- Ничего другого я и не ждал. Ты в своём репертуаре.
- Ты понятия не имеешь, какой у меня репертуар!
- Да, милая, тешь себя надеждой!
- Ты поворот пропустил!
Жданов закрутил головой, вглядываясь в дома напротив, хотел чертыхнуться, но вовремя передумал и сказал:
- Я так и ехал… В объезд!
Катя решила больше ничего не говорить, поняла, что бесполезно. Отвернулась к окну и молча ждала, когда муж её до дома доставит. Вот только, стоило войти в квартиру, всё вновь началось. Андрей разулся в прихожей, кажется, пнул свои же ботинки, а потом появился в комнате, и одарил жену красноречивым взглядом.
- И зарделась она, как маков цвет! Стоило этому молокососу в районе видимости появиться. Аппетит даже потеряла!
- Я же сказала, что не хочу это обсуждать.
- А я хочу, знаешь ли. И мы будем это обсуждать. Он знаешь, чей зять?
- Теперь знаю.
- Вот именно. Мы в любой день можем встретиться с ним… да где угодно можем встретиться! И что, я буду стоять, как дурак, у всех на виду, пока моя жена млеет перед чужим мужем?
- Вот что ты выдумываешь?
- Ты бы себя со стороны видела.
- Мне незачем себя видеть, я и так знаю, что чувствую к нему.
- Ну-ка, ну-ка, мне очень любопытно!
- А кто сказал, что я собираюсь удовлетворять твоё любопытство?!
- Это точно, удовлетворять меня ты не собираешься, ни в каком смысле, я давно это уже понял.
Катя посмотрела с обидой.
- Может, ты прекратишь?
- Нет, милая моя, мне всё становится ясно.
- Не зови меня милой!
Он как-то неожиданно её схватил, к спинке дивана прижал и со злостью уставился в Катино лицо. Она подбородок вздёрнула, стараясь храбриться и не пасовать перед ним. Стерпела злой взгляд, только поморщилась, чувствуя, с какой силой он запястья её держит. И тогда уже более спокойным тоном попросила:
- Андрей, отпусти, мне больно. Правда, больно.
- Всё из-за него?
Катя головой покачала, но Андрей не понял – отрицая или сетуя из-за его расспросов.
- Точнее, я не так выразился. Ради него?
- Андрюш, ты глупости говоришь.
Он прищурился, заподозрив, что она его задобрить пытается. А эта бесстыжая ещё и в глаза ему посмотрела, совершенно спокойно, и краснеть даже не думала. Руками осторожно пошевелила, и он отпустил.
- Он того не стоит, ты ведь понимаешь? – вкрадчиво спросил он.
- Да, я понимаю.
Она понимает, повторил он про себя. Понимает, но задумываться об этом не собирается. Выходит так.
Руку поднял и расстегнул верхнюю пуговицу на её блузке, ту, что весь вечер не давала нырнуть его взгляду поглубже в вырез декольте, чтобы увидеть кружево бюстгальтера. В Катиных глазах отразилось изумление, немного страха, но она не шевелилась, видимо, выжидая, и тогда он ещё одну пуговицу расстегнул. Ладонь нырнула внутрь, погладила живот, а у Кати дрожь по телу прошла. То ли зазнобило, то ли щекотно стало, сама не поняла. А Андрей заставил её откинуть голову и стал шею целовать. Пушкарёва прерывисто вздохнула, глаза закрыла, хотя знала, что делать этого не стоит.
- Ты помнишь, как его ресторан называется? – спросил он через минуту. Голову поднял, в лицо жене заглянул, а когда она глаза не открыла, поцеловал в подбородок. Раз, второй. – Помнишь?
- Да.
- Лучше, если ты его забудешь. И никогда туда больше не пойдёшь. Не пойдёшь, Катя?
Её грудь поднялась в очередном глубоком вздохе, повисла пауза, и Жданов напрягся, вглядываясь в её лицо. Едва сдержался, чтобы не встряхнуть её, поторапливая с ответом.
- Нет, - наконец тихо сказала она.
Он кивнул, довольный результатом. Посмотрел на её грудь, пытаясь решить… Потом выдернул блузку из-под пояса юбки. Действовать старался решительно, чтобы не дать ей опомниться, но когда поцеловал, понял, что Катя и не собиралась давать отпор. Она была странно податлива, не спорила и даже обняла его сразу, отвечая на поцелуй. И он понял, что спрашивать больше не будет. Вернулись мысли о праве обладания – и Андрей изучал тело жены, лаская и раздевая одновременно; злили воспоминания о встрече со Старковым, испортившей вечер, - и Андрей действовал уверенно, давая Кате понять, что не позволит ей в этот раз оттолкнуть его. Хватит уже играть в пионеров, и спать в одной постели, можно сказать, «валетом». Муж он или не муж, в конце концов? Он многим поступился, ради её желания поиграть с ним в семью, так почему не может воспользоваться своим правом мужа? К тому же, это желание сводит его с ума в последние недели. А Катя умело его разжигает, а потом отталкивает. Разве это не мука?
Но в какой-то момент понял, что она непостижимым образом взяла инициативу на себя. Нет, не повалила его на постель, не оказалась сверху, не улыбалась соблазнительно, целуя его. Просто Андрей вдруг поймал себя на мысли, что всё ещё ждёт отпора, и внутренне готовится к тому, как будет реагировать – отпустит или попытается удержать. Но Катя была с ним, обнимала, на поцелуи отвечала, вполне искренне и с пылом, и этим самым вела его за собой. Она словно позволяла ему прикасаться к себе, давала ему разрешение, и Жданов чувствовал себя едва ли ни избранным, который наконец-то смог, добился и теперь, судя по всему, должен быть счастлив. Подумав о счастье, немного перепугался, но ему нельзя было отвлекаться ни на секунду, чтобы не потерять Катю, её реакцию и ответное желание. Не глядя нашарил на тумбочке ночную лампу, включил. Он хотел видеть её. Самое странное, что Катя, кажется, даже не заметила свет. Смотрела ему в глаза, и больше ничего её не интересовало. Его щёки ладонями обняла, заставила наклониться к ней и сама поцеловала.
Это была победа.
Это была не просто победа, Андрею захотелось вскочить и издать победный клич. Но вместо этого он целовал и целовал жену, и каждый её стон, был для него, как орден, как медаль.
Ему нужно просто немного времени, и он сотрёт из её памяти малейшее воспоминание о Старкове. Ведь когда-то Катя думала только о нём, Андрее, и говорила, что любит, и что всё «честно-честно», и только для него.
Или это была попытка заглушить другое чувство?
Она в волосы в его вцепилась, на поцелуй ответила, а взгляд лихорадочный и пустой. А потом его нижнюю губу прикусила. Где-то на краю сознания у Андрея мелькнула странно беспокоящая мысль: раньше Катя так не делала. Но надолго его это не отвлекло, больше занимало выражение Катиного лица, пустота во взгляде, и то, как она выгибалась ему навстречу. Его самого трясло, чересчур сильно, не помнил за собой такого, потом губами к её ключице прижался, чувствуя, как сильно она обнимает его ногами. Губами кожу прикусил, и Катя застонала. Намечалась небольшая передышка. И всё в полном молчании, чтобы ненароком не испортить всё случайно брошенным словом. Выждал минуту или две, сам не знал, минуты слились в единый бесконечный миг, потом стало понятно, что ему необходим ещё один поцелуй, а лучше не один, и можно снова начать двигаться, чувствуя, как Катя подаётся навстречу, обнимает его и гладит по спине узкой ладошкой.
Катя тоже задумалась о том, что они слишком долго молчат. Лежали в тишине, и сегодня она даже из спальни слышала, как часы в гостиной тикают – тяжело и печально. Часы были старинные, подаренные Пал Олегычем, и Кате всегда казалось, что они тикают печально, словно под тяжестью прошедших лет. И сейчас ей было немного не по себе от этого звука, такое чувство, что они с Андреем не одни в квартире. Молчат после случившегося, она по-прежнему лежит, перекинув через него ногу, а Жданов её по животу гладит. Пальцы едва шевелятся, от этого не то чтобы приятно, а скорее щекотно. Потом он руку поднял и провёл пальцем по её носу, от переносицы до самого кончика.
- О чём призадумалась?
От звука его голоса ничего не случилось – стены не рухнули и небо на землю не упало. Хотя, ещё минуту назад Кате казалось, что непременно что-нибудь случится.
- Ни о чём, - соврала она. – Отдышаться пытаюсь.
- Это что, комплимент был?
- Это констатация факта, - ответила она абсолютно серьёзно, потом отодвинулась от него, потянулась к ночной лампе и выключила её. Подумала и сказала: - И зря ты так многозначительно молчишь. Я никогда до этого не говорила, что была разочарована, и если ты пытался мне сейчас что-то доказать…
- То что? – не удержался от вопроса и заинтересованного тона Жданов.
- То тебе удалось, - не стала кривить душой она, - но я ещё раз повторяю, что никогда не утверждала обратного…
- Замолчи, - попросил он со страдальческими нотками в голосе. – Никто и никогда мне не говорил после секса про констатацию факта и про то, что я мог бы и не доказывать… Господи, ну почему именно эта женщина моя жена? Почему такая несправедливость?
Катя слушала его, приподнявшись на локте, но после того, как Жданов начал к Господу взывать, ткнула его кулаком в живот.
- Прекрати.
- Давай прекратим вместе, - предложил он с намёком, а когда Катя, не уловив намёка, ответила:
- Давай, - с чистой совестью сдвинулся на её половину постели.

Катя сквозь сон почувствовала, что Малиновский заглядывает в спальню. Было достаточно рано, и Катя еще подумала о том, что видно у Ромы рука болит, вот он и вскочил ни свет ни заря. Слышала его шаги по квартире, кажется, он что-то искал на кухне, но наконец угомонился. В квартире снова стало тихо, а вот Кате уже не спалось. Она думала о том, что Роман хотел или наоборот, не хотел увидеть в их с Андреем спальне. Ведь простоял в дверях не меньше минуты, разглядывал их. В душе ураганом взметнулась паника: спросонья никак не могла сообразить, что правильного или неправильного происходит, как она лежит, в какой позе, укрыта ли одеялом, и где Андрей. Только спустя несколько секунд почувствовала руку мужа на своём бедре, сунула нос под одеяло, и затаила дыхание, ожидая, когда Малиновскому надоест за ними наблюдать, и он уйдёт.
Катя дождаться не могла, когда Малиновский их квартиру покинет, чувствовала себя скованно и не на своем месте, даже не знала, как с Андреем общаться, находясь у чужого человека на глазах. Рома хоть и не проявлял откровенной враждебности, но наблюдал за ней, и это было трудно воспринимать, как должное, а уж тем более смириться с тем, что он имеет какое-то право на свои наблюдения, по крайней мере, сам так считает. Катя была уверена, что уже сегодня Кира узнает от Романа все подробности их с Андреем семейной жизни. Да еще визит Воропаева... Складывалось впечатление, что ее в угол загоняют. Кире надоело ждать и гадать, и она решила действовать, хоть что-то сделать. Недаром в «Зималетто» за Катей внимательно наблюдала. А тут Малиновский так вовремя попал в аварию, и оказался в «беспомощном» состоянии у них на диване. Кто бы знал, как Катю вся эта ситуация раздражала.
Андрей зашевелился, вздохнул во сне и чуть придвинулся к ней. Катя повернула голову, и про себя отметила, что этим утром Жданов даже во сне выглядит страдающим от похмелья. Он хмурился, то и дело вздыхал и возился. На щеках тёмная щетина, лоб прорезала глубокая морщина, видно, у него голова болела. Но всё равно он казался таким трогательным, неопасным и почти родным. Таким знакомым, своим и любимым. Вспомнилось, как вчера Андрей спрашивал её: любит или нет. В первую секунду она от этого вопроса опешила, а потом решила, что нет ничего страшного в том, чтобы ответить ему честно. Что это изменит? Всё давно решено и расставлено по своим местам, ни одной лишней точки в их отношениях нет, не говоря уже о запятых. И то, что между ними сейчас происходит, период перемирия на фоне сексуальных игр и новизны ощущений, может, это не так уж и плохо? Она не собирается влюбляться в него ещё больше, потому что больше, наверное, некуда. Всё уже выяснено, всё обдумано, даже все обидные слова сказаны, и если после этого понимаешь, что любишь, нужно просто брать от этих отношений всё возможное, чтобы потом, оставив всё позади, не сожалеть ни об одной зря потраченной минуте.
Пусть знает, что любит. Раз спросил, значит, ему нужен был от неё ответ. Она скрывать не собирается. Её любовь к нему, уже давно не слабость. Это то, что даёт ей силы бороться.
Будильник зазвонил неожиданно. Катя и забыла, что завела его вчера, не собираясь опаздывать утром понедельника на работу. На прошлой неделе, кажется, дня не было, чтобы они не опоздали, а это нехорошо. Очень неудобно будет, если Пал Олегыч узнает об их опозданиях. И даже если можно будет оправдать это продолжающимся медовым месяцем, всё равно неправильно. А вот сейчас, когда тишину квартиры разорвало громкое пиканье, Катя испуганно потянулась за будильником, наблюдая за тем, как муж недовольно зашевелился и попытался сунуть голову под подушку.
- Кать…
Будильник она выключила, после чего погладила Андрея по плечу, жалея.
- Надо на работу, Андрюш.
- Утро?
- Да.
- А чего ж так плохо-то?
- Товарищам своим спасибо за это скажи.
Она поцеловала мужа в то же плечо, и встала. Жданов всё-таки перевернулся на спину, лицо руками потёр и что-то еле слышно проговорил, продолжая жаловаться самому себе на жизнь. Но Катя прислушиваться не стала.
Малиновский её встретил в дверях кухни. Выглядел помятым, недовольным, и вместо приветствия Катю взглядом пробуравил. Та заинтересованно вскинула брови.
- Что такое?
- Ты таблетки не видела? Никак найти не могу.
- Помнится, кто-то вчера хвастался, что у него ничего не болит.
- Ага… Вчера не болело.
Катя пояс халата потуже затянула, Малиновского в сторонку отодвинула и прошла на кухню. Там ещё царил беспорядок, вчера, после ухода гостей, Катя только посуду со стола убрала, решив оставить остальное домработнице, и поэтому сейчас остановилась, обводя кухню пристальным взглядом, вглядываясь в детали.
- А в комнате смотрели, Роман Дмитрич?
Малиновский кивнул, тяжело опустился на стул, выпятил нижнюю губу, и сообщил:
- Мне сегодня плохо. На Дмитрича я пока не тяну, так что давай без официоза.
- Какая милость с утра пораньше.
Рома глянул на неё снизу вверх.
- Слушай, Пушкарёва, а ведь я всегда говорил, что ты опасный человек.
Катя на корточки присела, заглядывая под стол.
- И чем же я опасна?
- Всё у тебя… непросто.
Она плечами пожала.
- Уж извините меня за это. Что доставила вам так много неприятностей. Доставила ведь?
Рома выдал ехидную усмешку.
- Но ты ведь этому рада?
- Есть немного, - призналась Катя. Поднялась, снова принялась оглядываться. – Не знаю, где ваши таблетки. Вы вчера их никому не дарили?
- Зачем?
- Да разве ж я пойму логику пьяного человека?
- Ой, ой, – съязвил Рома, затем погладил плечо загипсованной руки и болезненно поморщился.
- Я дам вам другую таблетку, - решила Катя.
Несмотря на боль и отвратительное настроение, Рома помог ей диван в гостиной собрать. Пока Катя занималась постельным бельем, Малиновский диван сложил, надавил ногой, и тот принял исходное положение. Рома довольно улыбнулся, на диван сел и ногу на ногу закинул. Снова свое внимание на Катю обратил, пока та стояла к нему вполоборота, окинул ее фигуру изучающим взглядом.
- Пытаешься его приручить?
Катины руки замерли, она напряглась от его вопроса, но затем намерено встряхнула простынь.
- Скорее уж он меня.
- Да ладно. Дрессируешь, Андрей мне рассказывал.
Катя обернулась.
- Он считает, что я его дрессирую?
Рома пожал плечами, но отрицать ничего не собирался. А следом еще и заметил:
- И, кажется, у тебя неплохо получается.
Катя прижала к себе ворох белья, а на Малиновского взглянула холодно.
- Вы именно это проверяли сегодня утром, заглядывая к нам в спальню? Как у меня получается?
Рома красноречиво поджал губы, недовольный тем, что Катя его поймала.
- Может быть. Просто посмотреть хотел.
Катя отвернулась от него.
- Пойду, разбужу Андрея.
Муж сразу уловил напряжение. Как только из спальни вышел, так и насторожился. Затащил Катю в ванную, и напрямую поинтересовался:
- Вы поругались?
Она руки на груди сложила, наблюдая, как Жданов умывается. Влажные волосы пригладил, за полотенцем потянулся, а сам с Кати глаз не сводил.
- Нет. Просто... нам трудно найти общий язык. Тебя это удивляет?
- Мне это не нравится.
- А вот я не вижу в этом ничего ужасного. Почему мы с Романом Дмитричем должны ладить? Для этого ни одной причины нет.
- Кать, он мой друг.
- Но я-то здесь не причем.
Андрей сверлил ее взглядом, что-то было у него на уме, но он, по всей видимости, никак не мог решить, стоит ли свои мысли озвучивать. А когда Катя собралась из ванной выйти, остановил ее. За руку взял и мягко, но настойчиво притянул к себе. Попытался в глаза заглянуть, а когда она отвернулась, попросил:
- Прекрати, ты же знаешь, что у меня нет сегодня сил с тобой бороться. - За подбородок ее взял. - Катерин, сегодня странное утро, все не так. Сложнее как-то.
- Из-за него.
- Я не спорю. Но меня настораживает твоё поведение, если честно. Обычно, когда ты понимаешь проблему, ты ее решить пытаешься, а тут...
- Потому что это не проблема, Андрюш. - Катя осторожно освободилась от его рук. - По крайней мере, не моя. Это тебе он друг, а мне чужой человек. - Прежде чем произнести следующие слова, она помедлила. - Пройдет немного времени, и я вычеркну его имя из своей памяти.
Андрей не спускал с нее недовольного взгляда.
- Ждешь не дождешься?
Катя обернулась с порога. Под взглядом мужа стало неудобно, и поэтому она поспешила отвернуться.
- Может быть.
После разговора с Андреем, настроение окончательно испортилось. Мужчины от завтрака отказались, чему Катя только порадовалась. Не хотелось стоять у плиты, а потом кормить их, изображая радушную хозяйку дома и улыбаться. Замечала, что муж украдкой наблюдает за ней и хмурится. Хотелось бы списать его недовольство на плохое самочувствие, но Катя знала, что он из-за неё хмурится, из-за их разговора в ванной полушёпотом. Да и Рома понимал, что они если не поссорились, то близки к этому. Не радовался этому и не ехидничал, просто ждал развязки, как стервятник. Кате очень хотелось найти в себе достаточно смелости для того, чтобы сказать Малиновскому в лицо всё, что она о нём думает. А пока только гордо отворачивалась, давая понять, что не замечает его.
По случаю плохого настроения, Катя решила обновить чёрный деловой костюм. Глядя на себя в зеркало, понимала, что выглядит чересчур строго, но надеялась, что это поможет ей сегодня избежать досужих разговоров. Пусть все испугаются и лишний раз, а то и два, подумают, стоит ли сегодня заводить с ней разговоры на личные темы. Правда, совсем не ожидала, что Жданов решит избрать такую же тактику, и, в итоге, когда они увидели друг друга, в первую секунду замерли в замешательстве. На Андрее тоже был чёрный костюм, и даже галстук чёрный, на белоснежной рубашке. Рома невесело хмыкнул, приглядываясь к ним.
- Надеюсь, вы не на мои похороны собрались.
Андрей окинул жену смятённым взглядом, после чего отвернулся. Правда, не выбежал из квартиры вперед нее, дождался, пока Катя готова будет выйти, и распахнул перед ней дверь. Сама учтивость.
Ожидая лифт, Андрей поинтересовался:
- Ты сегодня сильно занята?
- Да.
- У меня тоже две встречи после обеда. Вместе пообедаем?
Катя замялась.
- Не думаю.
- Хорошо, тогда увидимся вечером дома.
- Замечательно.
Рома стоял рядом и переводил взгляд с Андрея на Катю, и обратно. Затем посоветовал:
- Вы хоть до машины для начала дойдите. И там проститесь.
На него никто не взглянул, молча вошли в лифт. А вот на стоянке Жданов Кате ключи от машины протянул.
- Поведёшь? – осведомился он будничным тоном.
Она с шага сбилась.
- Я? – К мужу присмотрелась. – Я же предлагала тебе таблетку от головной боли.
- И я её выпил. Поведёшь?
Когда Катя неуверенно взяла у него ключи, Рома с сомнением к ней присмотрелся и забеспокоился.
- Палыч, я бы не рисковал.
Андрей неприятно усмехнулся и предложил другу:
- Можешь взять такси.
Малиновский надулся, но говорить больше ничего не стал, сел на заднее сидение, а понаблюдав за тем, как Катя ёрзает на водительском месте, решил пристегнуться.
- Ты, вообще, водить умеешь?
- Умею, - огрызнулась она. – Меня папа учил.
- Он не танкист, случайно?
Катя надменно взглянула на него через зеркало заднего вида.
- Нет, он бухгалтер.
- Сам не знаю почему, но меня это успокоило.
Жданов же наблюдал за женой с ледяным спокойствием и не торопил её, хотя Катя была уверена, что в любой другой день он бы уже сто советов ей дал, и прикрикнуть не забыл. А тут молчал, смотрел, и этим её до бешенства доводил. Катя в руль вцепилась, но прежде чем повернуть ключ в замке зажигания, на мужа посмотрела. Встретила его взгляд и упрямо вскинула подбородок.
- Ты насмотрелся или мне ещё тебя повеселить?
- Лучше машину веди, - посоветовал он.
- Но ты ведь не хочешь, чтобы я её вела. Ты хочешь, чтобы я попросила тебя сесть за руль.
- Правда?
- А разве нет?
- Я тебе доверяю.
- Как же, - пробормотала она.
Но Жданов услышал и развернулся к ней.
- Ты хочешь об этом поговорить? Прямо сейчас?
- О доверии? Да, конечно! Прямо здесь и сейчас! Сейчас я руль брошу, и будем говорить.
- Ты для начала машину заведи!
- Как у вас весело, - поразился Малиновский, наблюдая за ними с всевозрастающим интересом.
Андрей резко повернулся и одарил его гневным взглядом.
- А ты женись. Тебе тоже станет весело!
Наверное от злости и возмущения, Катя почти не нервничала из-за того, что так неожиданно оказалась за рулем после пары лет перерыва. Водила она не слишком хорошо, хотя одно время папа всерьёз взялся за её обучение. Но так, как их старенькая «волга» чаще пребывала в ремонте, чем на дороге, набираться практики Кате было негде, и со временем она остыла и позабыла о том, что у неё права есть. Получила их в двадцать лет, и они до сих пор лежали где-то на полке книжного шкафа в доме родителей. И если бы Андрей посадил её за руль в любой другой день, она непременно бы суетилась, нервно вглядывалась в каждый знак и сигнал светофора, а вот сегодня лишь судорожно сжимала руль, да старалась на мужа не смотреть, потому что он её сегодня одним своим видом злил. И Андрей на неё обижался, и поэтому не лез с советами и наставлениями и даже не вжимался в сидение, как это делал Малиновский, каждый раз, как Катя нажимала на газ. Жданов лишь пару раз брался за руль, помогая ей развернуть достаточно тяжёлый для неё автомобиль. Но, несмотря на его молчаливую помощь, Катя была уверена, что изначально замысел мужа был совсем другим. Он хотел, чтобы она попросила его помочь, а она взяла и поехала.
В «Зималетто», при виде покалеченного Романа, начался переполох. Первой Маша Тропинкина ахнула, следом Шура Кривенцова, и к Катиной радости, ее, наконец, избавили от обязанности заботиться о Малиновском. Она даже не стала скрывать своего облегчения, оно было сильным, и мужу она его продемонстрировать не забыла. Андрею это не понравилось, но высказывать ей свои претензии он не стал. В итоге, расстались у дверей ее приемной, недовольные друг другом. Жданов ушел, а Катя, закрыв за собой дверь кабинета, и, наконец, оставшись одна, подумала о том, что, наверное, все-таки зря вчера сказала Жданову, что любит. Муж, правда, ни словом ни делом сегодня не напоминал ей об этом, она даже решила, что, возможно, он о ее признании благополучно позабыл, занятый утренними похмельными страданиями. Но сама-то она помнила: и как сказала, и что в этот момент чувствовала.
Несмотря на то, что утром они с Андреем говорили о том, что в течение дня будут заняты, и даже на совместный обед время вряд ли выберут, встретились уже через пару часов, в зале для показов, потому что Милко вдруг решил продемонстрировать им новые задумки. Коллекция уже вовсю готовилась к выпуску, показ приближался, а Милко в голову пришла очередная гениальная идея, которой он жаждал поделиться с окружающими, за сим всех и вызвал, потребовав отложить другие дела. Андрей ворчал, сетовал на взбалмошность и несговорчивость гения, разгневанным шепотом жаловался на то, что пришлось отменить важную встречу, а все ради того, чтобы поругаться с Милко из-за ненужных никому дополнений, которые кроме проблем ничего не принесут. Катя мужа слушала, потому что, как это ни странно, но с некоторых пор жаловался он именно ей, а в душе тихонько радовалась, что ворчит он теперь на Милко, а не на нее. Вот только чувствовала себя неуютно из-за Киры, которая глаз с них не спускала. Не отходила от Малиновского, разогнала женсовет по рабочим местам, и теперь самолично о Романе Дмитриче заботилась. Тот же продолжал видимо страдать и время от времени жаловаться на ноющую боль в руке. Но при этом, ехать домой "болеть", отказался, видимо, женское внимание, обрушившееся на него в офисе, его вполне устраивало. А вот взгляды Киры, Катю нервировали. Она отворачивалась, натянуто улыбалась собравшимся в зале людям, кивала, выслушивая Жданова, и удивлялась, что он не замечает. Или замечает, просто не озвучивает свои мысли?
Катя не выдержала, голову повернула и столкнулась с Кирой взглядом. Не понимала, что та в ней разглядывает, но знала причину такого пристального внимания. Вероятно, Малиновский поделился с ней увиденным и услышанным в доме Жданова. Катя была уверена, что так и есть.
Да еще модели раздражали. Все-таки тот факт, что Андрей лично занимался согласованием их контрактов на предстоящий показ, бесследно не прошел. Девушек вокруг Жданова стало крутиться больше, и они стали настойчивее в попытке привлечь его внимание. Катя не особо из-за этого волновалась, просто потому, что видела отсутствие интереса Андрея, он даже в раздражение впадал порой, когда кто-то из девушек подкарауливал его за углом, выпархивал навстречу и принимался выпрашивать внимания и дополнительные бонусные пункты к подписанному договору. Но мелькание рядом с ним моделей незамеченным не осталось, и Кате время от времени об этом осторожно сообщали, и удивлялись ее спокойствию и простодушию. Вот и сейчас она замечала многозначительные взгляды, обращённые к ней и Андрею, переглядывания сотрудников, а все из-за того, что любимица Милко, брюнетка Кристина, Андрею, не стесняясь, подмигнула. Катя негромко хмыкнула, удостоилась язвительного взгляда мужа, и специально для него изобразила улыбку.
- Ты бы хоть для приличия поревновала, - проговорил ей Жданов на ухо. Старательно делал вид, что взглядов и улыбок Кристины не замечает, обнял жену за талию и наклонился к ее уху. Катя спорить не стала, обнять себя позволила, и с большим интересом воззрилась на подиум, где Милко поучал своих "рыбок" перед выходом. Стояла, прижавшись к мужу, крутила ножкой, проверяя на прочность тонкую шпильку, и старалась мысленно отгородиться ото всех любопытных взглядов, направленных на них. А после слов мужа, голову назад откинула и негромко поинтересовалась:
- Это как?
- Тебя научить, что ли?
Она улыбнулась.
- Ревновать? - Андрей кивнул. - А ты уверен, что хочешь этого?
- Я бы посмотрел.
- А вдруг мне понравится? Что тогда делать будешь?
Жданов прижался губами к ее уху и шепнул:
- А вдруг мне понравится?
Катя убрала его руки со своей талии, от греха подальше, и отступила на шаг.
- Очень в этом сомневаюсь. Пойдем, сядем, все уже все увидели.
Андрей оглянулся на собравшихся, словно только что вспомнил о том, что они не одни. Красноречиво поджал губы, но больше ничего говорить и спорить с женой не стал, сел рядом с ней.
После показа, слушая, как Андрей спорит с Милко, Катя случайно оказалась рядом с Малиновским. Тот стоял, прислонившись здоровым плечом к стене, без интереса поглядывал по сторонам, а когда Катя рядом с ним приостановилась, сказал:
- Прямо картина маслом сегодня была, молодец. Молодые поссорились, и у всех на глазах помирились. До чего трогательно.
Катя взглянула с любопытством.
- Все уже знают, что мы поссорились? Вас нельзя пускать в дом, Роман Дмитрич.
Он беспечно хмыкнул.
- Да ладно, причем тут я? Вы только из лифта вышли, и все уже все знали. Во всем черном оба, и лица кирпичами. Тут никакие показушные поцелуи не помогут.
У Кати вырвался легкий вздох.
- Ехали бы вы домой, Роман Дмитрич. - Покосилась на него. - Руку лечить. - Развернулась, чтобы уйти, и на Киру натолкнулась. Вдруг вспомнила, что не здоровалась с ней, и поэтому вежливо кивнула. Услышала, как Воропаева фыркнула ей вслед.
После встречи с Кирой, Катя снова задумалась о вчерашнем визите Воропаева. Забеспокоилась отчего-то, уж слишком напряженной ей Кира показалась. Жданов вскоре после показа уехал, и Катя промучилась больше часа, прежде чем все-таки решилась ему позвонить. Жена она, в конце концов, или не жена? Может его побеспокоить?
- Вот зачем он приходил? - поинтересовалась она у мужа, перед этим заверив его, что надолго его не отвлечет, да и вопрос у нее пустяковый.
- Сашка?
- Да.
Андрей усмехнулся, правда, в некоторой растерянности.
- Да кто ж его знает.
- А вдруг он что-то задумал?
- В смысле?
- Я не знаю! Это же Воропаев! Ты раньше говорил, что он ничего просто так не делает, а сейчас ты чересчур спокоен.
Жданов, кажется, вздохнул в сторону, потом сказал ей, понизив голос:
- Ты зря волнуешься. Что он, по-твоему, сделал? Бомбу нам в комод подложил?.. Кать мне как-то не до этого сейчас, у меня встреча, а ты... В общем, не нагнетай, Сашка это Сашка, и не больше.
Жданов отключился, а Катя, после его раздраженного тона, почувствовала себя глупо. Зачем она ему позвонила? Причина ведь совершенно дурацкая, и она прекрасно знала, как Андрей отреагирует.
Странный сегодня день, неспокойный.
С работы этим вечером Жданов не торопился. Катя нервничала, поглядывала на часы, и напоминала себе, что не имеет права ждать от него чего-то большего. Они сегодня весь день спорили, ссорились, с самого утра, и ничего удивительного, что Андрей решил дух перевести. И Катя почему-то была уверена, что Малиновский ему компанию составляет. Правильно Александр Юрьевич сказал: жаль, что он голову не потерял, или хотя бы ногу, а то сломанная рука его дурным наклонностям явно не помеха.
Но как оказалось, зря она на мужа наговаривала. Андрей появился чуть позже восьми, правда, Катя к этому времени уже готова была в слезы удариться от накатившего отчаяния. Готовила ужин, но все из рук валилось, один раз даже остановиться пришлось, отложить нож и сесть, чтобы перевести дыхание и попытаться успокоиться. Очень боялась заплакать, понимала, что тогда не сможет остановиться. На часах всего лишь восемь, по меркам Жданова еще белый день, а она уже покой потеряла. Грустно и смешно, честное слово. Неделя прошла, в течение которой она как могла, уговаривала себя, что секс ничего не изменил в их отношениях, а стоило мужу задержаться с работы, запаниковала.
А потом он пришел. Катя услышала, как в замке ключ поворачивается, суетливо вскочила и по кухне заметалась, не зная, за что схватиться. Вспомнила про овощи, взяла нож и снова повернулась к разделочной доске. С тревогой прислушивалась к шагам мужа в прихожей. Андрей не сообщил во всеуслышание о своем приходе, как обычно поступал, и это было странно. Это еще больше настораживало. Злится или нетрезв?
Жданов остановился в дверях кухни.
- Готовишь? - спросил он после паузы.
Катя не посмотрела на него.
- А ты не голоден?
- Есть немного.
Подошел, и Катя невольно напряглась, а когда Андрей ее обнял, удивилась. Но Жданов носом в ее волосы уткнулся, а потом продемонстрировал ей бутылку вина.
- Я в магазин заехал. Мириться будем?
Она спрятала облегченную улыбку.
- А мы ссорились?
Жданов усмехнулся.
- Нет. Ссоримся мы по-другому, я уже знаю.
- Андрюш, убери руку, я же порежусь.
Руку он убрал, вместо этого поцеловал ее в щеку. Губами прижался и застыл на несколько секунд. И рассмеялся вместе с Катей, когда она попыталась отодвинуться. Улыбалась, и никак не могла справиться с огромным чувством облегчения, которое испытывала. Говорила себе, что нужно встряхнуться, ведь Андрей не должен заметить нервозность и панику, которую она испытывала еще несколько минут назад. Не должен он знать, как сильно она испугалась.
- Не злись на меня из-за Ромки, - попросил он. - Я не мог по-другому.
- Я знаю.
- Он доставал тебя?
- Немного.
- Я скажу ему, чтобы все свои мысли при себе держал.
Катя осторожно отодвинулась, забрала со стола миску с нарезанными овощами, занялась приготовлением салата, а между делом якобы безразлично пожала плечами.
- Не стоит. Я переживу его манеру подозревать меня во всем.
- А в чем он тебя подозревает?
Катя обернулась через плечо.
- В том, что я тебя дрессирую. Правда, это ты ему, кажется, сказал.
Жданов вскинул брови, пытался выглядеть удивленным ее словами, но взгляд забегал, да и усмешка вышла нервной.
- Глупость какая.
- Вот и я так подумала. Ужасное слово. Андрюш, ты переоденешься перед ужином?
Он поспешил кивнуть.
- Да. Я быстро.
Катя взглядом его проводила, затем тихо хмыкнула.
- С чего ты сегодня про Сашку вспомнила? - спросил Андрей позже. К тому времени они поужинали и перебрались в спальню, прихватив с собой недопитую бутылку вина. Жданов в бокал себе еще подлил и лег, подперев голову рукой и глядя на притихшую и задумчивую жену.
Катя сидела, по-турецки сложив ноги и отпивая маленькими глотками красное вино из бокала. А когда Жданов вопрос задал, пожала плечами.
- Но он ведь пришел.
Андрей усмехнулся.
- Даже Воропаеву ничто человеческое не чуждо. Иногда.
- А ты не думаешь, что его Кира прислала?
- Зачем?
Катя подумала, прежде чем ответить.
- Посмотреть.
- Кать, брось.
- Но она ведь ждет...
Она кинула на мужа осторожный взгляд и заметила, как тот поморщился. Но ответил, забыв упомянуть имя бывшей невесты.
- Сашка никогда бы не пошел шпионить.
Катя сделала еще один глоток.
- Да, по этому делу Роман Дмитрич спец.
Жданову это не понравилось, но вступать в спор он не стал, лишь пожаловался:
- Какая ты сегодня вредная.
- Да, настроение просто отличное, с самого утра.
Андрей поцеловал ее в коленку.
- Я заметил.
Его взгляд смущал и настораживал. Жданов её откровенно разглядывал, вглядывался в Катино лицо, и она, не придумав ничего лучшего, загородилась бокалом с вином. Вина было на глоток, и Катя медлила, понимая, что прятаться за пустым бокалом, будет глупо.
- Ты об этом думаешь?
- О чём?
- О Кире.
Катя невесело усмехнулась и попробовала осторожно сдвинуться в сторону, но Андрей уверенно вернул её обратно. И рукой её обнял, чтобы точно не делась никуда. Катя недовольно заёрзала, вино допила, и бокал на тумбочку поставила.
- Ты для поднятия моего настроения поговорить об этом решил?
- Нет. Просто хочу знать, что беспокоит мою жену.
- Не Кира.
- Да?
Андрей потянулся к её губам, но она увернулась.
- Хочешь, чтобы я поклялась?
Он от своего пустого бокала избавился, и тогда уже двумя руками жену обнял.
- Поклянись, - проговорил он шёпотом.
Катя в глаза ему посмотрела, а потом поцеловала. Сама, наклонилась к нему, щёки ладонями обняла и поцеловала. Она боялась его слов и вопросов, и искала причину промолчать, а ещё лучше – заставить Жданова оставить расспросы.
Андрей на поцелуй ответил, потом руки в стороны раскинул, не собираясь мешать тому, что Катя делает. Она редко проявляла инициативу, обычно, когда ей что-то нужно от него было, вот и в этот раз Жданов заподозрил умысел. Понимал, что лучше всего, для поддержания мира в семье, было бы принять её порыв, заняться любовью, но не давали покоя все слова, сказанные ими друг другу в этот день. Брошенные с обидой, небрежно, они заставили насторожиться, и Андрею никак не удавалось связать их воедино со вчерашним Катиным признанием. Кажется, он окончательно перестал её понимать.
Остановил её, ладонью её шею обхватил и заставил замереть, глядя ему в глаза. Катя казалась взбудораженной и растерянной, дыханием было сбивчивым, а вот во взгляде настороженность. Знала, что услышит сейчас вопрос, на который не хочет давать ответ.
- Ты сказала вчера… - начал Жданов, и Катя тут же вывернулась из его рук. Села и волосы с лица откинула, выглядела расстроенной.
- Мог бы и забыть. Ради приличия.
- Я не настолько пьян был, чтобы забыть.
- Тогда зачем переспрашиваешь? Ты спросил, я ответила. Скажи ещё, что это для тебя сюрпризом оказалось.
Андрей на локте приподнялся, жену разглядывал.
- Не знаю, - признался он. – Сюрприз или нет… Я перестал тебя понимать, Кать. Думал, что уже давно не понимаю, но после вчерашнего… - Он только плечами пожал.
А Катя нервно усмехнулась.
- Ты говоришь так, будто я бросилась тебе на шею и призналась. – Посмотрела на него в упор. – Ты спросил, я ответила.
Жданов выдержал паузу, после чего напомнил:
- А сегодня сказала, что ждёшь не дождёшься…
- Ты опять путаешь. Это сказал ты.
Андрей сел. Всё благодушие и терпение иссякли в один момент, как только на лице жены появилось непреклонное выражение. Она снова упрямилась, и так в этом деле поднаторела, что Жданов знал – ему потребуется много усилий, чтобы свернуть её в нужном ему направлении. И не факт, что ему это удастся. Это же Пушкарёва!
- Хорошо, пусть я сказал. Но факта это не меняет. Я тебя не понимаю.
- А чего ты не понимаешь? – Катя развернулась к нему. – Ты хотел знать? Так я не скрывала. А вот почему ты спросил? Не ответишь мне?
Жданов глаза отвёл.
- Не знаю.
Катя разглядывала его с печальной улыбкой.
- Понятно.
- Ну что тебе понятно, Кать?
Она вдруг панибратски похлопала его по плечу.
- Успокойся, Андрюш, это всё ещё я, и у меня всё ещё меркантильные интересы по отношению к тебе. Никаких надежд, фантазий и… влюблённости. Через месяц я уйду, без скандалов и нервотрепки. – Пока Андрей смотрел в другую сторону, облизала сухие губы. – Секс ничего не значит. Я не собираюсь осложнять нам обоим жизнь. – Улыбнулась через силу. – Я ведь умница?
Он посмотрел на неё, оценил сдержанность и улыбку, и улыбнулся в ответ также, холодно.
- Я даже удивляюсь.
- Вот видишь.
Катя отвернулась от него, надеясь, что на этом все закончится, а Андрей вдруг задал еще один вопрос.
- Ты любишь, но не влюблена?
- Думаешь, что так не бывает? Для влюблённости нужна определённая атмосфера, поступки, эйфория, а для любви… Для любви нужен человек. По-крайней мере, я так чувствую. И я не скрывала от тебя, что люблю. Я говорила тебе это ещё до свадьбы, но ты внимания не обратил, ты был зол. И если и услышал меня, наверняка решил, что так мне и надо. Лишний повод меня уязвить в нужный момент.
- Кать, прекращай.
- Но ты ведь спрашивал! – Она была возмущена до глубины души его нежеланием слушать ответы на свои вопросы. Андрею вопросы были куда важнее, он их лелеял, а то, что Катя ему говорила в ответ, никак не вязалось с его представлениями о ситуации. Она с кровати поднялась и замерла ненадолго, не зная, что дальше делать. Заставила себя вздохнуть поглубже, прогоняя раздражение. – Наверное, для каждого человека слово «любовь» означает разное. Для тебя это счастье, которое ничем нельзя омрачить; это комфорт; знать, что тебя понимают. А я… - Подумала, стоит ли сказать это Жданову в глаза, и не решилась. По-прежнему стояла к нему спиной, и чувствовала его взгляд, направленный ей между лопаток. – Я знаю, что любовь не бывает удобной. Если бы это было так, я не любила бы Дениса когда-то, и уж точно никогда и ни за что не полюбила бы тебя.
- В хорошую компанию ты меня записала.
- Это не я, Андрюш, - сказала она. Зажмурилась на секунду, после чего будничным голосом сообщила: - Пойду со стола уберу. А ты будильник не забудь завести. Проспим опять…

Кира нервно барабанила пальцами по подлокотнику и время от времени кидала долгие взгляды на Малиновского, который сидел в кресле, вытянув ноги, закрыв глаза, и только сломанную руку поглаживал, и лишь это давало понять, что он не дремлет. Морщился иногда, выразительно поджимал губы, а когда услышал голос Воропаевой, глаза открыл.
- Рома, расскажи мне.
- Я ничего  не знаю.
- Знаешь. А я знаю, что ты знаешь.
- Кирюш, ты издеваешься надо мной уже почти неделю.
- Вообще-то, я заботу проявляю. Помогаю тебе, кормлю.
- Не хочу, -  с намеком на капризность, проговорил Малиновский. - Хочу обратно свою руку и свою жизнь. Мне надоело ездить на такси, и вообще...
Кира сдержала раздраженный вздох, прищурилась, глядя на Романа, даже руку в кулак сжала, правда, перед этим спрятала ее под стол. Но волны недовольства и напряжения, исходившие от нее, наверное, были ощутимы и явственны, потому что Рома в конце концов выпрямился в кресле, правда, еще разок для порядка вздохнул, и обратился к Воропаевой:
- Что ты хочешь от меня? Мне нечем тебя успокоить, понимаешь?
- Я не прошу тебя меня успокаивать. Но мне нужно знать, чего ждать.
- Если бы я знал, чего ждать, я бы тебе сказал. Наверное.
- Наверное?
Рома пожал плечами и отвернулся, а Кира вскочила.
- Ты газеты видел? Все с удовольствием обсуждают, как Андрей Жданов собственную жену по кустам таскает. Катю Пушкареву!
- Я помню, на ком он женат.
- А я забыть хочу, да не могу, - вырвалось у Киры. Она отметила панику, проскользнувшую в голосе, и отвернулась, в бессилии взмахнув рукой.
Рома наблюдал за ней с сочувствием. Конечно, ему совсем не нравилось то, что Кира осаждала его, требуя рассказать ей подробности и тайны  семейной жизни Андрея, но Малиновский не уставал удивляться тому, с каким упорством и горячностью Кира продолжала бороться за своё, как она полагала, счастье, и поневоле, её неотступность и упорство вызывали у Ромы уважение. Сразу видно, что человек за свое борется. Хотя, на взгляд Ромы, порой Кира перебарщивала. Но говорить ей об этом было нельзя, она начала бы возмущаться, а то и того хуже - в слезы могла удариться, это от ее настроения зависело.
- Ну, за то, что это разнесли по всей Москве, ты подружке своей спасибо скажи, она постаралась.
- Да? И она Пушкареву в кусты тащила?
- Да что вы все пристали к этим кустам?! - не сдержался в итоге Рома. - Спрашивал я у Андрея, а он только рассмеялся. И про кусты, это Сашка придумал, а они... -  вдруг стало неудобно, и Рома произнес, словно оправдываясь: - Они просто целовались. На бережку. Раздетые...
Кира смерила его выразительным взглядом, и Рома сник, сам не знал почему. Но когда он произнес то, что говорил ему Жданов по телефону, это прозвучало не слишком убедительно. И поэтому рукой на Воропаеву махнул.
- Не спрашивай меня ни о чем, я ничего не знаю!
- Почему он на ней женился, Рома?
- Это риторический вопрос?
- Нет. Я тебя серьезно спрашиваю: назови мне причину, одну. Как она его заставила?
Малиновский приоткрыл рот и так замер, обдумывая. Потом головой покачал и пожал плечами. Улыбка вышла вынужденной и немного придурковатой, и Рома заметил, как Кира нахмурилась. Попытался выкрутиться, правда, не чувствуя уверенности в своих словах.
- Знаешь, когда кого-то заставляют... жениться, в смысле, то он не таскает свою жену по кустам.
- Ты сам минуту назад сказал, что он ее не таскал.
- Кира, не лови меня на слове! Я не знаю ничего!
- Да? - Воропаева смерила его холодным взглядом. - Что ж, тогда я узнаю сама.
- Ты что задумала?
Она отвернулась от него, пожала плечами.
- Ничего, но я буду искать, и я найду.
Андрея и Кати не было уже четыре дня. Они уехали, как всем было объявлено, в маленькое свадебное путешествие, поэтому спорить никто не осмелился, а Ждановы-старшие, кажется, даже обрадовались, что Киру окончательно раздосадовало. И по поводу статей в  прессе, довольно сомнительного содержания, никакого недовольства не высказали, Пал Олегыч лишь добродушно рассмеялся, и сказал, что его сыну и невестке давно стоило уехать и побыть наедине, о чем им не раз говорили. Оказавшись одна, в своем кабинете, после этого разговора, Кира скомкала злополучную газету и швырнула ее в угол. Никогда еще не чувствовала себя настолько беспомощной. Казалось, что все вокруг позабыли о том, что еще совсем недавно она была любимой невесткой Ждановых, пусть и неофициальной, но любимой! А теперь ее оставили в стороне, просто забыли - и о ее существовании, и о ее праве на обиду. Всем было интереснее наблюдать за Пушкаревой, за тем, как она превращается в прекрасного лебедя. Кира тоже наблюдала, а потом обсуждала это с подругами, с теми немногими, кто не бросил ее в трудную минуту, и готов был оказать помощь и поддержку. Например, Вика. Она всегда сообщала ей новости, не медля.
Если бы кто-нибудь спросил Киру, как она живет последние месяцы, как справляется, как усмиряет волну ненависти по отношению к сопернице, которой каким-то непостижимым образом удалось осуществить ее мечту, да еще так быстро, Воропаевой было бы что рассказать этому человеку. Не факт, что осмелилась бы, потому что мысли, иногда посещавшие ее, саму смущали и даже пугали. Но порой казалось, что если бы представился шанс убить Пушкареву, она бы его не упустила. Столкнула бы с лестницы или просто растерзала своими руками, эту тихоню и воровку. Была уверена, что Жданову не удастся ввести жену в их круг общения, друзья и знакомые не примут ее, рассмеются Жданову в лицо, но вокруг оказалось много предателей, а еще больше любопытствующих, которым не терпелось познакомиться, сравнить, своими глазами увидеть вблизи, а потом пересказать... историю крушения мечтаний Киры Воропаевой. От всего этого хотелось кричать и топать ногами, а еще потребовать справедливого отмщения, и Андрея Жданова обратно, себе. Разве зря она столько лет ему отдала? Ждала, терпела, прощала. И все ради того, чтобы он достался другой? Ее любовь, ее терпение, надежды... Пушкарева все забрала.
Но что-то здесь было не так, Кира это чувствовала. С самого начала не поверила в их историю тайной и запретной любви, что расцвела за дверью каморки. Ладно, она готова была поверить, что Андрей, каким-то непостижимым образом, в Пушкаревой женщину разглядел. Что переспал с ней. Хотя, от одной этой мысли в дрожь бросало. Но во все это можно было бы поверить, и даже попытаться смириться. Но в то, что он захотел взять ее в жены... Кира никак не могла найти для этого причины или повода, хотя бы одного достойного. Поневоле задумаешься о том, что между ними произошло нечто, о чем никому неизвестно. Поначалу, перед их поспешной свадьбой, говорили о том, что дело в беременности, Кира тогда еще сжалась от ужаса, представив своего Андрея с чужим ребенком на руках. Потом кое-кто, особо любопытствующие и заинтересованные, выдвинули предположение, что Жданова приворожили. Шестикова даже предлагала съездить к знахарке в деревню, чтобы та сделала отворот, но Кира от этой идеи быстро отказалась. Не верила, что какие-то травки могут такое исправить, да и сомневалась, что Жданов примет еду или питье из ее рук, он, кажется, вздохнул с облегчением, когда избавился от нее. Именно избавился, и эта обида терзала и мучила. Каждый раз, когда они с Андреем оказывались наедине, и Жданов отводил глаза, Киру словно обжигало изнутри. Не понимала, почему он женился, да еще так поспешно, почему выбрал Пушкареву, и как смеет выставлять напоказ и всеобщее обсуждение, их отношения, которые все упорно называли семейными, а Кира не иначе, как притворством. И поэтому ей необходимо было узнать правду, разоблачить этих предателей, и постараться, чтобы их брак, похожий на мыльный пузырь, лопнул погромче, чтобы эхо на всю Москву слышно было. Чтобы все поняли, что Андрей Жданов не бросал ее, что он просто заврался. И когда он избавится от позорной обузы, которую называет женой, и приползет к ней, Кире, просить прощения, все увидят, кто на самом деле ему нужен. Но в этот раз, как только убедится, что Пушкарева исчезла из их жизни навсегда,  она заставит Андрея помучиться и просить прощения. Как должно, как ему еще не приходилось.
Выйдя из квартиры Малиновского, Кира уже знала, что делать. Чувствовала, что Роме известно намного больше, чем он говорит ей, снова дружка покрывает, и очередное предательство близкого человека было вытерпеть трудно. Хотя, на Ромку она никогда особо не полагалась, он всегда был больше предан Андрею, но и к ней относился, как к его второй половинке, этого никому не позволялось оспаривать. А вот теперь молчит, скрывает. Врет. Что ж, тогда она выяснит все сама.
С самого первого дня отъезда молодой четы Ждановых на отдых, Киру не покидала эта мысль. Она казалась неправильной, унизительной, и Кира, конечно же, не собиралась... Но потом подумала о том, что может увидеть и найти в квартире Жданова. Ответы на все свои вопросы. Ведь ей стоит только взглянуть, чтобы понять, что на самом деле происходит в их семейном гнездышке. Обдумывала несколько дней, не знала, как ей решиться, время шло, и вот уже завтра Андрей и Катя должны вернуться. И Ромка молчит... Вот если бы он не молчал, рассказал все, как есть, все, что знает, она бы ни за чтобы не пошла.
Кира говорила себе это, стоя перед дверью квартиры Андрея и держа в руке ключи. Он так и не забрал их в свое время - то ли забыл, то ли не знал, как спросить, боясь ее еще больше расстроить, то ли просто не счел нужным. Наверное, подумать не мог, что она придет к нему в дом, без спроса, еще раз, когда он уже женат на другой женщине. Жданов всегда терпеть не мог, когда заставал ее в своей квартире, Кира это знала, всегда замечала тень недовольства на его лице, но намеренно никак не реагировала, однажды решив, что Андрей попросту оберегает свою независимость. Те крохи, что у него еще остались. А вот теперь она крадется в его квартиру, как вор. Проскользнула мимо вахтера, послав тому короткую улыбку, а теперь боится, что ее кто-нибудь из соседей заметит. Тогда, точно, все пропало.
Дверь открыла только потому, что стоять перед ней и дальше, было попросту опасно. Замерла на пороге, прислушиваясь, а потом шагнула в прихожую и поспешно прикрыла за собой входную дверь. На сердце стало подозрительно тяжело, даже кольнуло что-то, и Кира не сразу включила свет. А как только сделала это, взгляд сам собой забегал, отмечая знакомые и незнакомые детали. Сглотнула. Опомнилась и снова прислушалась. Но было понятно, что хозяев нет, тишина казалась гулкой, а пустота ощутимой. В гостиной громко тикали часы, отсчитывая секунды и минуты в одиночестве. Кира обвела прихожую еще одним взглядом, аккуратно перешагнула через женские пушистые тапочки, и мысленно отметила, что вот она-то никогда не бросает ничего в неположенном месте, и уж точно не уйдет из дома, оставив тапки на пути. Чтобы Андрей, когда придет, не споткнулся. А тут валяются...
В квартире ничего не изменилось, что удивило и обескуражило одновременно. Видно, Пушкарева не слишком хорошая хозяйка. Или осторожничает, боится что-либо менять, на вкус свой не надеется, что, впрочем, верно. Но там и тут попадаются ее вещи, какие-то мелочи, которые очень хочется убрать с неположенных им мест и бросить в камин. Кира с трудом сдерживалась, чтобы этого не сделать.
Тяжелое тиканье напольных часов сводило с ума. Они словно следили за ней, шпионили и грозили выдать ее пребывание здесь. Кира даже дотронуться до чего-либо боялась. То и дело оглядывалась и злилась на саму себя. В спальню зашла в последнюю очередь. Везде побывала - и на кухне, и даже в ванной, где пару минут разглядывала заставленную полку под зеркалом, зачем-то в корзину для грязного белья заглянула, но та оказалась пуста, видно, домработница приходила. И каждую секунду хотелось крикнуть: "Мое! Это все мое!". Даже футболка Жданова, что висела на крючке в ванной, рядом с халатом, которую он носил дома, тоже не могла иметь к Пушкаревой никакого отношения. Потому что это абсурд. Несколько месяцев назад все бы  рассмеялись, заговори кто-нибудь о женитьбе Андрея Жданова на его страшненькой секретарше, а теперь лишь подробности смакуют. И она не смеется, стоит на пороге спальни, смотрит на широкую кровать, в которой сама провела столько ночей рядом с любимым, без сомнения, любимым мужчиной, а на глазах злые слезы.
Постель была идеально заправлена, в комнате порядок, домработница постаралась, ей все равно, чьи распоряжения выполнять - Киры Воропаевой, которая ее когда-то наняла, или новой хозяйки, которая, наверняка, понятия не имеет, как заботиться об Андрее.  Кира обвела комнату мутным от слез взглядом, потом решительно прошла к письменному столу, начала перебирать бумаги, открывать ящики стола. Она должна что-то найти, хоть что-то!
Ноутбук Андрея лежал на столе, на полке рядом еще один, видимо, Пушкаревой. Бумаги разложены стопками, в другом ящике папки, тоже с документацией, Кира перебирала их, сама не зная, что ищет. Буквы расплывались перед глазами, ее колотило от волнения, невозможно было сосредоточиться. Руки трястись начали, и Кира на несколько секунд остановилась, встряхнула ими, и приказала себе собраться.
В одной из папок обнаружился брачный контракт. Воропаева пробежала его глазами, но кроме того, что после развода супруги не могут претендовать на имущество друг друга, ничего интересного в нем сказано не было. Правда, был еще загадочный параграф, в котором значилось, что супруги обязаны в определенный срок исполнить обязательства, перечисленные в приложении под таким-то номером, но никакого приложения Кира не нашла, как ни старалась. Вернула документ в папку, а папку в ящик стола, положила ровно, чтобы в глаза не бросалось.
У появившегося в углу туалетного столика, тоже было два ящика. Там лежали личные вещи Кати. Бумаги, книги, даже учебники, видно, хранимые еще со студенческих времен, несколько дисков, довольно объемная шкатулка, полная всякой ерунды. Кира без особого интереса заглянула, хотела закрыть крышку, но заметила глянцевую обложку блокнота или ежедневника внизу, и шкатулку все-таки достала. Она была полна открыток, каких-то записок, тут же лежал школьный аттестат, и главное сокровище Пушкаревой - красный диплом о высшем образовании. Его бы Кира первым отправила в огонь! Но заинтересовал ее не диплом, а тетрадь в твердой розовой обложке  на дне шкатулки. В ней тоже были открытки, тетрадь выглядела довольно потрепанной, а от открыток, вложенных между страниц, казалась куда толще, чем была на самом деле. А еще застегивалась сбоку на маленький замочек. В общем, все это напоминало девичий дневник. Кира покрутила находку в руках, подергала замочек, но тот и не подумал поддаться. На нем был код, Воропаева пальцем бездумно колесики покрутила, вытянула угол одной из открыток, попыталась заглянуть внутрь, но кроме последних слов: "Твой А.", написанных, без сомнения, рукой Жданова, прочитать ничего не смогла. Но ведь писал Андрей! Писал Пушкаревой, и уверял ее, что принадлежит ей...
Дневник она на место не вернула. Проверив оставшиеся письма и открытки, и не найдя ни одного от Жданова, закрыла крышку и вернула шкатулку в ящик туалетного столика, поставила на место, надеясь, что Катя не скоро хватится пропажи. Хотя, если она любит перечитывать свои дневниковые записи... Есть ведь такие люди. Ну, так пусть докажет, что это она взяла!
Прежде чем выйти из спальни, снова остановилась перед кроватью, вдруг заметив зарубки на ее спинке. Разглядывала их в растерянности, потом подошла и рукой провела. Чем они тут занимаются?
В гостиной зазвонил телефон, и она вздрогнула. Нужно уходить.

Катя сидела на траве, и слушала, как над головой шумят березы. Солнечные лучи проникали сквозь густую листву, скакали по белым стволам, и Кате иногда даже приходилось прикрывать глаза рукой, когда их игра становилась чересчур бесшабашной и живой. Она щурилась, наблюдая за Ждановым, который бегом спускался с пригорка неподалеку, выглядел довольным, видимо, в этот раз фокус ему удался. О чем он ее и оповестил, когда подошел. Покрутил телефоном и весело сообщил:
- Я дозвонился!
- Здорово. А я вот все думаю, Андрюш, а как же они зимой тут... Так и бегают на этот пригорок, даже ночью и в мороз?
Жданов хмыкнул, потом присел рядом с ней, задрал голову вверх, чтобы посмотреть на шумевшие зеленые кроны.
- Не знаю и знать не хочу.
- Да? Не поедешь больше в дикие места?
Он усмехнулся в сторонку.
- Ты перестанешь меня этим тыкать или нет?
- Мне еще пока весело.
- Ага.
Она толкнула его локтем.
- Не вредничай. Вообще, здесь здорово, - она вдохнула полной грудью, - такая природа. Не даром это называется Домом художника.
- Вот именно. Кто ж знал, что у них здесь ни кондиционеров, ни интернета, ни мобильной связи нет.
- Есть, на пригорке.
Андрей посмотрел на жену.
- Я вызвал сервис, - сообщил он, приглядываясь к Кате с некоторой тревогой. - Обещали приехать завтра утром.
- А если не приедут?
- Значит, мы с тобой здесь застрянем.
- У меня завтра в обед встреча в банке.
- А у меня с поставщиками... Не тревожь душу, Кать. К обеду нас в Москве все равно не будет.
- Может, надо было позволить тому дяденьке посмотреть, что с нашей машиной случилось?
Жданов фыркнул так громко и пренебрежительно, что Катя поневоле разулыбалась, вспомнив, как он совсем недавно дотошно выспрашивал механизатора из соседнего села, что тот понимает в поломках машин представительского класса. Тот говорил, что понимает, машина есть машина, и при этом вытирал с рук машинное масло старой детской распашонкой. Катя наблюдала за всем этим со стороны, отворачивалась, когда муж кидал на нее осуждающие взгляды, слыша выразительное фырканье, и поджимала губы. Но все происходящее было смешно. С самого начала их путешествия, когда загадочный Жданов оповестил ее, что они едут в "дикие" места, Катя поняла, что что-то непременно пойдет не так. Ехали они долго, и чем дольше ехали, тем красивее становился пейзаж вокруг. И именно это заставляло Катю держать при себе вопросы и опасения. Андрей говорил, что все продумал, и нашел идеальное место, чтобы провести выходные, и она не спорила. Только раз обронил, что везет ее в Дом художника. Что из себя представляют подобные дома, Катя не знала, и ждала чего-то необычного. И Жданов, по всей видимости, ждал, потому что, когда он увидел этот самый дом, удивлен был даже больше Кати. Двухэтажное старое здание, напоминающее (издали, правда) особняк в викторианском стиле, расположенное на отшибе, в километре от небольшого села, вблизи выглядело обшарпанным и совсем непрезентабельно. Там, на самом деле, останавливались художники, приезжающие писать местные красоты природы. Приезжали не часто, да и взять с них особо было нечего, наверное поэтому, новые владельцы малоприбыльного пансионата сельского типа, и разместили рекламу в интернете, расхвалив тишину, деревенский колорит и самые красивые закаты и рассветы, что человек когда-либо видел. Забыли, правда, упомянуть об отсутствии некоторых удобств и благ цивилизации, которые для жителей столицы уже давно стали неотъемлемой частью их существования. Кате оставалось только украдкой посмеиваться, наблюдая за тем, с каким упорством муж пытается отыскать в их номере кондиционер и евророзетку, удивляясь отсутствию столь необходимых вещей, тем более в гостинице. А уж когда оказалось, что сигнала мобильной связи здесь нет, и для того, чтобы позвонить, нужно сходить на какой-то пригорок, Жданов впал в ступор.
Катя пыталась успокоить его как могла.
- Мы же ехали сюда, чтобы побыть в тишине. Вот и наслаждайся моментом. Всего четыре дня.
- Да, - мрачно согласился он, - наверное, нужно сказать спасибо, что душ в номере.
- Вот именно.
Все было не так плохо. Работники Дома художника, три женщины, проживающие в соседнем поселке, оказались очень милыми, и искренне радовались каждому гостю, что и не мудрено, раз от этого их зарплата зависела. Кроме Андрея и Кати в доме проживали еще два художника, которых они практически не видели, те  были заняты работой. И через день Кате показалось, что муж смирился и расслабился, больше не терзал несчастный телефон, и с удовольствием совершал с ней долгие прогулки, к тому же, заняться больше было нечем. Через четыре дня они должны  были уехать, чего Андрей и ждал, Катя подозревала, что с нетерпением. Но пока уделял внимание только ей, выполняя любое желание, и не отказываясь встать в четыре часа утра, чтобы встретить рассвет. Обоих удивляла тишина и отсутствие людей, и, гуляя вечерами, даже разговаривали преимущественно шепотом, словно боялись потревожить сверчков и лягушек. А вот потом, на третий день, у них сломалась машина. Просто не завелась. Андрей  больше часа высматривал что-то под капотом, мрачнел все больше,  а потом поинтересовался у администратора, где находится ближайший сервис. Та пояснила ему, что в селе, в большом старом амбаре у дороги. Услышав про амбар и местного мастерового Дмитрича, Жданов в сомнении оглянулся на свой "Порше". Вот тут-то Катя и поняла, что все только начинается.
Переговоры между Ждановым и Дмитричем продолжались около часа, в течение этого времени Катя скучала, сидя на лавочке неподалеку и разглядывая цветы в палисаднике напротив. Местные, проходя мимо, с любопытством посматривали на нее и Жданова, который громогласно выяснял квалификацию Дмитрича и, кажется, впадал во все большее раздражение, что Дмитрича, надо сказать, ничуть не волновало. Катя мысленно Дмитрича похвалила: его бы терпение на всех сотрудников "Зималетто" поделить, всем по чуть-чуть...
- Нужно отсюда выбираться, - в итоге сообщил ей Жданов, навалившись на невысокий забор. Обвел цепким взглядом сельскую улицу.
Катя кивнула и погладила кошку, что запрыгнула на лавку и принялась доверчиво мурлыкать, уверенная, что ее непременно приласкают.
- Ты замечаешь, как на нас смотрят?
- Не понимаю, чему ты удивляешься, - усмехнулась Катя. - Они никогда не видели президента модного дома не в духе. Интересно людям.
Андрей глаза опустил, взглянул в ее улыбающееся лицо, и скроил умильную физиономию. Потом наклонился и поцеловал ее. А вот теперь, вспомнив про Дмитрича, и услышав, как Катя его назвала, фыркнул.
- Нашла дяденьку.
- Ну, а кто он?
Жданов недовольно вздохнул в сторону, привалился спиной к стволу березы, и жену за плечи обнял, притянул ближе к себе. Взглянул ей в лицо. Катя выглядела задумчивой, смотрела в сторону и крутила между пальцев травинку. Андрей отвел волосы от ее лица.
- Как люди, вообще, отсюда в Москву попадают? - вырвалось у него.
Катя улыбнулась, но отстраненно.
- Андрюш, они не ездят в Москву.
- А, ну да... Я испортил выходные?
- По-моему, все так, как ты и обещал. Природа, чистый воздух, солнце и полное отсутствие цивилизации.
Она потянулась в его руках, руки наверх закинула и за шею Андрея обняла. Он рассмеялся, успокоенный ее умиротворенным видом.
- С оторванностью от цивилизации особенно удалось, да?
Катя не успела ответить, заметила на тропинке людей, и выпрямилась, ноги под себя поджала, и подол сарафана оправила. И, конечно же, поздоровалась в ответ, когда их заметили и приветливо закивали. Особенность жизни в деревнях и селах, по крайней мере, на это всегда обращают внимание городские жители, это то, что все друг с другом здороваются. Даже с приезжими, потому что точно знают -  они чужие, а это всегда любопытно и интересно. Каждый раз, как они с Андреем появлялись на улицах села, к ним проявляли большой интерес, а уж после того, как Жданов на полном серьёзе попытался в магазине за мороженое пластиковой картой расплатиться, еще и шептаться начали. Катя однажды слышала, как две женщины у колодца обсуждали их машину, которая безумных денег стоит, но всё равно железо железом, раз сломалась. Про «железо» Катя мужу рассказывать не стала, но про себя посмеялась.
Сельчане, мужчина и женщина, прошли мимо них по тропинке, и стали подниматься на пригорок. Андрей хмыкнул.
- Переговорный пункт в работе.
- Вот тебе кажется это странным, а им мы странными кажемся. Сидим у тропинки под березкой… и что-то делаем, - закончила она с небольшой неловкостью.
Жданов обхватил её руками и попытался повалить  назад, на себя. Катя невольно ахнула, довольно громко, краем глаза заметила, что женщина обернулась, и Пушкарёва зажала себе рот ладонью и рассмеялась.
- Что мы делаем? – выдохнул он ей на ухо.
Но ей удалось отбиться, поднялась, держась за березу, и независимо вскинула голову, сдула волосы с лица. Сделала Жданову знак подняться.
- Пойдём.
- Командуем потихоньку, Екатерина Валерьевна?
- Не хочу людей смущать. Они не столичные жители, Андрей… Палыч. Им твои валяния у дороги в травке в новинку.
- Да брось, - Жданов легко поднялся на ноги. – Это же природа. Тут сам бог велел… - посмотрел на примятую траву, - валяться. Тебе же понравилось?
Катя вышла на тропинку, оглянулась через плечо и сказала:
- Мало ли, что мне нравится.
- Ой, мы научились мужа дразнить, да? – Догнал её и обнял за плечи.
- Нас не хватятся в Москве?
- Я звонил отцу, правда, не знаю, что он понял, связь постоянно прерывалась, но, думаю, в розыск не подадут.
- Милко тебя убьёт.
Жданов скривился.
- Не надо об этом.
Катя взяла его под руку.
- Ты ему сейчас больше всех нужен, а ты уехал. Заниматься своей личной жизнью. – Выдержала небольшую паузу. – Думаю, тебя он пощадит, а убьёт меня.
Жданов поцеловал её в макушку.
- Я тебя защитю. – Вздохнул глубоко, задумавшись над последним словом. В итоге пришел к выводу: - Надо в Москву.
По возвращению в пансионат, их встретила администратор и с добродушной улыбкой предложила молодым супругам выпить парного молока. Жданова заметно перекосило, он даже позеленел немного, и Кате пришлось за мужа извиняться.
- Знаешь, у тебя непереносимость сельской жизни, - сказала она ему в номере. – Тебе всё не так. Запомни раз и навсегда – больше никаких диких мест.
- Вот ты не права, Катерина, - попробовал возмутиться он. Футболку снял и подошёл к открытому настежь окну, выглянул в сад. – Я люблю природу.
- В шезлонге у бассейна. Как я и говорила. Жаль, что не поспорила с тобой.
- И на что бы ты поспорила?
- На деньги, конечно. На что еще с тобой спорить?
- На деньги? – Андрей презрительно фыркнул, но уже приглядываясь к жене с особым интересом. – Ты корыстная?
Катя не улыбнулась в ответ, лишь плечами пожала.
- Со стороны виднее.
Андрей подошёл к ней, руки на плечи положил и удержал Катю на месте, когда она хотела увернуться от  поцелуя. Не понравились ей слова о корысти, она напряглась и теперь лишь уступила ему, не желая выяснять отношения и спорить. Но уже через минуту оттаяла и обняла.
В номере было жарко. Душно, и кондиционера очень не хватало. Окно было открыто настежь, и не закрывалось даже на ночь. В первые сутки Жданов все на свете проклял, ругал себя за то, что не выяснил подробности по телефону, прежде чем забронировать, если можно так назвать, номер в этом богом забытом Доме художника, вот как торопился увезти жену из Москвы. Как назло на улице установилась жаркая погода, и в первую ночь здесь, он всерьёз подумывал лечь спать на полу. Но были и свои плюсы в этих неудобствах, например, можно было не один раз за ночь затащить жену в душ, с продолжением, так сказать, но больше всего Андрею нравилось просто наблюдать за ней. Томной, разнеженной, разгорячённой. Катя ходила по номеру в одной сорочке, подходила к окну и вытягивала шею, подставляя лицо легкому ночному ветерку. Закрывала глаза, убирала с шеи волосы, и ее не заботило кто и что подумает, если её увидит. Обычно после такого мысли о ночевке на полу, Жданова покидали. В одну из ночей он даже признался ей:
- Люблю, когда ты перестаёшь себя контролировать.
- Теряю голову?
- Нет. Перестаешь анализировать, все вокруг. И себя, конечно.
Она села рядом с ним, придержала простынь на груди.
- Я так делаю? То есть… это заметно?
- Иногда. – Жданов руку поднял, чтобы прикоснуться к ней. Провел пальцем по подбородку, потом опустил руку к груди. – Но иногда ты забываешь об этом, и тогда уже я обо всем забываю. – Усмехнулся. – Тебе это льстит?
- Вот как ты умеешь испортить момент, - пробормотала она, отворачиваясь.
Он перехватил ее поперек живота и заставил снова лечь.
И сейчас, наблюдая за женой, как она поднялась с постели и идет к окну, Андрей вдруг вспомнил те свои слова. Прошло три дня с тех пор, а неудобно стало только сейчас. Он произнёс «люблю» - легко и бездумно, а понимание этого пришло гораздо позже. Он уже искренне что-то в ней любит. Как долго не говорил ей этих слов, а ведь когда-то они запросто слетали с его губ, а потом стало всё труднее, смотреть ей в глаза и повторять: я тебя люблю. Сейчас бы он этого не сказал, но признался бы, что любит заниматься с ней любовью, смотреть на неё после, иногда поддразнивать, и даже получать в ответ лёгкие тычки – любит. Ему нравится, как она щурится на солнце; морщит нос, когда капризничает, но это для Кати мимолетная эмоция, все свои капризы она тут же глубоко прячет в себя, и нужно успеть заметить, понять и оценить степень её нежелания что-то делать. А ещё она читает экономические журналы в постели, обожает засахаренный миндаль и умеет изображать невинность и неприступность, и ей даже удаётся сбить этим Жданова с толка, до такой степени, что он порой всерьез теряется. А уж как они, бывает, ругаются, такого у него ни с кем не было. И кто бы мог подумать, что его это увлечет. Всегда в женщинах ценил ощущение комфорта, которое они ему дарят, любил, когда за ним ухаживают, и уж точно не спорят никогда, не хотелось терять время на ненужные разговоры и выяснения, а вот его нежданной жене каким-то непостижимым образом удалось взять его именно противостоянием. Нравилось ему наблюдать, как она, закипая, просыпается, и из жестких скорлупок появляется совсем другая Катя, которая ни в чем ему не уступит, вот просто из принципа. Эту женщину было трудно понять, её трудно было принять, а ещё труднее смириться с тем, что именно она сумела привнести в его жизнь интерес и страсть. Не вовремя, и неудачно, но всё чаще хотелось об этом забыть, и просто смотреть на неё, прикасаться к ней. И ни в коем случае не думать о том, что он сделал всё для того, чтобы она его возненавидела. Как того парня когда-то. Дениса. Что он лишь ступенька, которую она успешно преодолеет. А, возможно, уже преодолела, раз он думает обо всём этом, а она стоит у окна и размышляет о чём-то отстранённом. Жданов был уверен, что не о нём.
Он откинул голову на подушку и глаза закрыл. Катя обернулась, уловив движение.
- Я думала, ты спишь, - шёпотом проговорила она.
- Нет.
- Тебе жарко?
Он кивнул и потер лицо рукой. Потом невесело усмехнулся.
- Устроил я нам отпуск. Каждая ночь, как в сауне.
Катя сходила в ванную, намочила полотенце и вернулась к нему. Присела на край постели с его стороны, а прохладное полотенце Андрею на грудь положила. Он вдруг поёжился. А потом руку её удержал на своей груди.
- Ты меня сильно ненавидела? Тогда… после инструкции.
Катя сильно удивилась его вопросу. Потому что вскинула голову, взглянула удивлённо, Андрей даже в полумраке верно расценил её взгляд, попыталась отодвинуться, но он всё ещё держал её за руку.
- Да, Андрей.
Он помолчал, не зная, что сказать. Уже сам был не рад, что не удержался от этого вопроса.
-  И что?
- Что? – не поняла Катя. Запястьем осторожно покрутила, надеясь, что Жданов отпустит, и ей удастся отодвинуться.
- Теперь что?
- Я не знаю, - пробормотала она неуверенно, и рукой дернула. Отодвинулась, наконец.
- Когда мы вместе, наедине, всё по-другому. Разве я не прав?
Катя поднялась, забрала влажное полотенце, но вместо того, чтобы унести обратно в ванную, встряхнула и приложила к своей груди, всего на полминутки. Нужно было остыть, потому что сердце вдруг заколотилось и кровь, казалось, закипела. А всё Жданов, со своими вопросами.
- Не думаю, что это что-то меняет, - сказала она, в конце концов. – Сколько мы времени наедине проводим?
- Ну, вообще-то, большую часть. Ты не замечала?
Она взглянула на него в смятении.
- Сейчас это не имеет значения, Андрей.
- А что имеет?
- Сам знаешь. «Зималетто».
- Ты мешаешь одно с другим.
- Нет. Это ты делаешь.
Он улыбнулся, но совсем невесело.
- Вот так начинаются наши ссоры. «Ты!», «Нет, ты!». Катя…
Она снова присела на постель, отложила полотенце и облизала сухие губы.
- Помнишь, ты сказал мне тогда, что я пожалею… Что у меня стресс, - она горько усмехнулась, - и что когда я начну осознавать, что же я натворила, то пожалею. – Андрей глаза закрыл, но Катя всё равно продолжила, скорее всего, даже не заметила. – Мне кажется, я начинаю жалеть. Просто я не представляю, чем всё это закончится.
- Раньше же представляла, - проговорил он скрипучим голосом.
А Катя покачала головой.
- Если честно, то нет.
Андрей глаза открыл, устремил на неё тяжёлый взгляд.
- Мне казалось, что три месяца – это целая жизнь. Что я всё успею. И в себе разобраться, и в тебе окончательно разочароваться, и всё у меня будет в порядке. Потому что хуже, как казалось, уже некуда. А теперь… надо признать, что я немного отклонилась от цели. – Это она уже договорила с улыбкой, хотя Жданов представить не мог, чего ей эта улыбка стоила, горло, казалось, канатом стянуло, вот-вот рыдание вырвется. Пытаясь скрыть свои чувства, Катя поднялась и ушла в ванную. Провела там не больше минуты, полотенце в корзину для грязного белья кинула, посмотрела на себя в зеркало, открыла холодную воду и умылась. Получилось вздохнуть. Порадовалась за себя по этому поводу.
Вышла из ванной комнаты, попыталась придумать, что сказать, а за окном вдруг раздался раскат грома. Загромыхало, раскатилось по всему небу и вновь столкнулось где-то поодаль, явив миру кривую страшную молнию.
- Гроза? – недоверчиво проговорила Катя.
- Гроза, - со вздохом согласился Жданов и заложил руку за голову. Прислушался к шуму ветра, поднявшегося всего за пару минут. Запахло дождём, ещё раз громыхнуло, а занавеску подхватило прохладным ненастным ветерком.
Катя поспешила прикрыть окно, не смотря на то, что на улице появилась приятная прохлада. Но каждый отголосок грома и вспышка молнии, пугали. Легла в постель и привычно придвинулась к Андрею. Он смотрел в потолок, был задумчив, но всё же обнял её, вытянув руку на её подушке. Катя при очередной вспышке молнии, уткнулась носом в его плечо и глаза закрыла. Почувствовала, как Андрей погладил её по спине. А потом вдруг сказал:
- Не жалей. Никогда ни о чём не жалей. Особенно об этом.

- Золушка, ты уже выбрала хрустальные туфельки, или мне еще подождать? - Андрей уже в третий раз посмотрел на часы на своем запястье, словно ему мало было
большого циферблата напольных часов в гостиной, прямо за его спиной.
Катя из спальни выглянула, выразительно взглянула для готового к выходу в свет мужа, и попросила:
- Не называй меня Золушкой, у меня плохое предчувствие.
Жданов хмыкнул.
- Боишься принца на балу не встретить?
- Нет, что твоя машина в тыкву превратится.
По его лицу пробежала тень.
- Даже не шути так. - Посмотрел на туфли, что, в конце концов, выбрала жена. - Предыдущие были лучше.
- Да? - Катя в сомнении  уставилась на босоножки с серебристой пряжкой.
- Клянусь. Надевай те, и пойдем уже.
- Ты будешь открывать показ? - спросила Катя уже в машине. Жданов же усмехнулся.
- Коллекции нижнего белья? Конечно.
- Действительно, что я спрашиваю?
- А что ты спрашиваешь? Ревнуешь?
- А есть повод?
- Надо для начала посмотреть. Говорят, там есть премиленькие вещички.
- Кто говорит?
Андрей замялся, сосредоточился на дороге, а потом за коленку жену схватил.
- Ты сегодня очень красивая.
Катя немного удивилась, но спорить не стала.
- Хорошо, можешь не отвечать.
Андрей улыбнулся, но быстро опомнился и посерьезнел.
- Не думаю, что буду открывать показ. Милко и сам справится. К тому же, в столь деликатном деле. Захочет сам. Это будет даже пикантно.
Катя улыбнулась.
- Надеюсь, что потом ты не станешь в гневе гоняться за ним по залу.
- Вот, значит, как ты обо мне думаешь? Я вообще человек добрый, и никогда не гневаюсь.
- Ну да.
- Катерина, не спорь с мужем. Не надо портить ему настроение в начале вечера.
- А иначе что будет?
Жданов кинул на неё короткий, но выразительный взгляд.
- Вот почему ты никогда не можешь промолчать? Тебя так и подмывает мне что-нибудь поперек сказать. Да?
- Да.
- Вот и я о том же.
Помогая Кате выйти из машины, Андрей жену удержал, заглянул в глаза.
- Нервничаешь?
- А по мне заметно?
- Если присмотреться. Ты когда пререкаться начинаешь, значит, нервничаешь.
Катя осторожно перевела дыхание.
- Плохо.
Он притянул её чуть ближе к себе.
- Все нормально будет. Как всегда, впрочем. А, вообще, меня знаешь, что удивляет?
- Что? – Катя приглядывалась к спешащим к входу в здание гостиницы людям, улыбнулась знакомым Андрея, которые поприветствовали их, а сама старалась от мужа не отставать, даже под руку его взяла.
- Что ты умудряешься доводить только меня, - негромко продолжил Андрей, пропуская её вперёд в дверях. Наклонился и шепнул на ухо: - Интересно, почему?
- У тебя иммунитета нет.
- В смысле?
- Я тебе дома расскажу.
- Как интригующе.
- Андрей!
Жданов повернулся на голос, махнул кому-то рукой и заулыбался старательнее. Катю за талию приобнял, а перед самым входом в зал, шепнул ей на ухо:
- Попробуй довести кого-нибудь ещё этим вечером. Вдруг тебе лучше станет.
Катя неуютно повела плечами, осторожно оглядываясь, потом пробормотала себе под нос:
- Мне и так неплохо.
- Что? – не расслышал Жданов.
- Ничего. Я твоих родителей вижу.
- Я боялась, что вы опоздаете! – вместо приветствия возвестила Маргарита. Катя заметила, что свекровь окинула её быстрым взглядом с ног до головы, и, наверное, успокоилась, потому что улыбнулась следом. – Очень рада вас видеть.
Катя удостоилась поцелуя в щёку, такого особого светского поцелуя, без ощутимого касания, а потом повернулась к Пал Олегычу и приветственно тому улыбнулась.
- Папа, ты к Милко заходил? В каком он настроении?
- На взводе, немного, - признался Жданов-старший, и под осуждающим взглядом жены взял с подноса официанта бокал с коньяком. Сделал вид, что взгляд её не заметил, и обратился к сыну. – Ты бы к нему зашел. Ты действуешь на него успокаивающе.
Андрей моргнул от растерянности.
- Правда, что ли? С каких пор?
- Ну, ладно тебе, - рассмеялась Маргарита и махнула на сына рукой. – Милко – тонкая натура, надо прощать ему некоторые слабости.
- Мои он не прощает, - проворчал Жданов, а на жену в сомнении взглянул. – Пойдёшь со мной?
Катя ещё не успела ничего ответить, да и решить тоже, а Маргарита уже взяла её под руку и решительно заявила:
- Никуда она не денется, иди… Работай.
Катя ободряюще улыбнулась Андрею, приняла из рук Пал Олегыча бокал с шампанским, а мужу вслед взглянула всё же с некоторой тоской.
- Как тебе нравится? По-моему, зал подготовлен очень хорошо.
Катя глянула на свекровь, послушно огляделась и кивнула. Натолкнулась взглядом на Киру, стоявшую невдалеке в кругу знакомых, тут же отвернулась и сделала пару глотков шампанского.
- Нужно непременно переговорить с Юлианой, пусть возьмет на заметку декораторов. Да, Паша?
- Марго, к показу подготовка идет полным ходом, а ты хочешь декораторов менять?
- Не хочу. Но и просто упустить из вида…
Родители Андрея продолжали обсуждать оформление зала, а Катя смотрела на них, улыбалась, поддакивала, а думать могла только о том, что рядом с Кирой появился Александр, и теперь не скрываясь, её разглядывает, а время от времени и сестре что-то на ухо шепчет. Это раздражало, беспокоило, и Катя тут же начала терять уверенность. Не знала, как себя вести, как встать, куда смотреть, и поневоле начала анализировать каждое своё действие и улыбку. Думала, что хуже уже некуда, но Воропаев подошёл к ним, и самым наглым образом положил ей руку на плечо. Всего на несколько секунд, без всякой фамильярности, жест абсолютно нейтральный, словно она ему близкая родственница, и его в их отношениях ничего не смущает (хотя, когда Александра Юрьевича что-то смущало?), но Катя напряглась, и была уверена, что со стороны это заметно. Правда, нашла в себе силы, и взглянула на Воропаева в открытую, не скрывая возмущения. Тот здоровался со Ждановыми, а почувствовав её взгляд, вроде бы удивился, а потом руку убрал и тут же принялся извиняться.
- Прошу прощения. Не трогаю Андрюшину собственность.
Ждановы рассмеялись, расценив его замечание, как шутку, а Александр Кате в глаза посмотрел, и ухмыльнулся, довольный собой. Что-то объяснять ему, а уж тем более пытаться спорить, было бесполезно, Катя знала, и поэтому лишь вежливо улыбнулась, радуясь тому, что никто вроде бы и не заметил, что она забыла с Воропаевым поздороваться.
- Как медовый месяц прошёл? – шепнул он ей на ухо, когда Ждановы-старшие отвлеклись на разговор со знакомыми.
- Я должна отвечать?
- Нет. – Он усмехнулся. – Я и так вижу. И ведь я всегда говорил, что насыщенная сексуальная жизнь меняет женщину. Но не знал, правда, что до такой степени.
Катя повернулась к нему. Свет в зале начали приглушать, до начала шоу оставалось несколько минут, но Пушкарёва предпочла бы остаться в полной темноте, хотя бы на минуту, чтобы пнуть Воропаева хорошенько за все его пошлые намеки, и чтобы никто этого не заметил. Ведь нельзя допустить сплетен, как говорит Маргарита.
- Мне счесть это за комплимент, Александр Юрьевич?
- Скорее уж за признание ваших успехов, Катенька. Жданов как, доволен?
Она отпила шампанского.
- Спросите у него сами.
Александр показательно вздохнул.
- Прошли те времена, когда мы с Андрюшей делились интимными подробностями личной жизни. Думаю, что безвозвратно.
- Вы огорчены этим, как посмотрю?
- Да, не знаю, как дальше жить буду.
Кира подошла к ним стремительно, одарила Катю недовольным взглядом, а брата за руку дёрнула.
- Саш, пойдём. Мы ждём тебя.
- А у вас интересней? – с ленцой поинтересовался Александр, продолжая на Катю коситься. – Катерина Валерьевна, например, мне о своей сексуальной жизни рассказывает. А у тебя что новенького, сестренка?
Катя немного поперхнулась шампанским, кинула на Воропаева уничтожающий взгляд, а от Киры, которая её глазами буравила, отвернулась. В конце концов, шоу начиналось, нужно было и на это обратить внимание. Как-то странно в жар кинуло, а всё от чрезмерного внимания к ней Александра Юрьевича. Катя не понимала, почему ему так нравится мучить её, поискала глазами Ждановых, но те были заняты разговором, а потом пошли рассаживаться, чтобы смотреть показ. Маргарита обернулась, правда, глазами Катю поискала, но увидев, что рядом с ней Александр, лишь одобрительно улыбнулась. Пушкарёва же мысленно застонала. Кира отошла от них, лишь что-то гневно брату на ухо прошептала, но тот ничуть не впечатлился. А Катя высматривала среди гостей, собравшихся у подиума, мужа. Куда Андрей делся?
- Что вам от меня нужно, Александр Юрьевич? – спросила она через минуту, не выдержав. Увидела, наконец, Андрея, он, кажется, всё-таки решил представить коллекцию «Зималетто», и сейчас разговаривал с организатором. Оба были заняты, и на Катю Андрей не смотрел. Поэтому она и решила сама выяснить причину столь пристального внимания к ней Воропаева. Внимания неприятного и беспокоящего.
- Да, в принципе, ничего. Интригуете вы меня, Катерина Валерьевна. И всё происходящее в последнее время очень интересно.
- Что вы имеете в виду?
- Всё то же. Вас, Жданова, ваш брак. Это не только мне кажется странным. А вам не кажется?
- Возможно, немного.
- И что именно? – заинтересовался Александр. – Поделитесь со мной своими мыслями.
- Вообще-то, не имею такого желания.
- Да ладно вам. Сейчас снова начнётся скучища. Модельки будут ходить туда-сюда, поворачиваться, улыбаться…
- Милко демонстрирует коллекцию нижнего белья.
- Да?! Ну, вечер перестаёт быть томным.
Катя глянула на Воропаева, а тот улыбнулся.
- Что? Не только Андрюша уважает красивых женщин.
- Вот вам бы только гадость сказать, Александр Юрьевич.
- А вам бы только покраснеть, Катерина Валерьевна.
- Я не покраснела.
- А когда сейчас соврала, покраснела?
Шампанское закончилось, и стало некомфортно. Катя заглянула в пустой бокал.
- Почему он на тебе женился?
Пальцы сжались вокруг тонкой ножки бокала, Катя осторожно втянула в себя воздух и стала смотреть на подиум. Голову вскинула.
- Спросите у него.
- Да ладно, ответь.
- Наверное, захотел.
- Ну, конечно. Скорее уж ты его заставила.
Сглотнула. Потом как можно более спокойно, поинтересовалась:
- И как же?
- Не знаю. – Александр снова наклонился к её уху. – Но самое поразительное, что после того, как заставила, ты его окрутила.
- Какие слова. – Катя даже головой качнула, поражаясь. – Окрутила.
- Соблазнила. Как-то.
Он разглядывал её, и Пушкарёва решила пригрозить:
- Прекратите на меня смотреть, Александр Юрьевич, я Андрею пожалуюсь.
- На совете я потребую провести полный аудит, - сообщил он будничным голосом, отодвигаясь от неё.
- Для этого нужны основания.
- Я сумею убедить Пал Олегыча.
- Не думаю…
- Я смогу, Катя. В этом разница между мной и Андреем: Пал Олегыч  ко мне прислушивается.
- Прислушиваться мало, нужны основания. – Катя повернулась, и они столкнулись взглядами, правда, Воропаев, в отличие от неё, ухмылялся. – А у вас их нет. Отчёт готов. Все выписки имеются; все документы, счета, договора – в порядке.
- А если покопать чуть глубже?
- Это уже не первая ваша попытка, Александр Юрьевич.
- А я настойчивый.
- Зачем вам всё это?
- Просто разобраться хочу. Мне на самом деле интересно. Как Катя Пушкарёва могла женить на себе Андрея Жданова.
Грянула музыка, подиум осветился лучами прожекторов, и чуть скрипнули микрофоны, когда организатор показа в первый раз поздоровался с гостями. А Катя сделала судорожный вдох, потом попыталась изобразить улыбку.
- В это так трудно поверить? Все верят, а вы нет.
- Если все улыбаются, Катенька, это ещё ничего не значит.
- Что вы имеете в виду?
- Что всегда найдётся человек, который расскажет что-нибудь интересное. Правда, я был искренне удивлён, когда мне рассказали о Кате Пушкарёвой.
- И что рассказали? Вы меня тоже заинтриговали, надо признать.
- К сожалению, поразить мне вас нечем. Не слишком веселая история. Но вот после нее я и задумался: как же вам удалось справиться со Ждановым. Это ведь надо захотеть, так вывернуть себя наизнанку. Была Катенька, что в кладовке свои дни проводила, а потом в один день появилась жена солидного человека. Кто пальцами-то щелкнул?
Катя отвернулась от него, стала смотреть на мужа, который как раз вышел под свет софитов. У нее першило в горле, глаза щипало и очень хотелось убежать. Воропаев открыто намекал, и даже угрожал, и Катя понимала, что прислушаться стоит. Вот только кто, а главное, что Александру рассказал. Заставила себя встряхнуться, а потом кивнула в сторону подиума.
- Он щелкнул. Все для него, - призналась она. -  А вы можете думать, что хотите.
- Да я и так думаю, что хочу, - проговорил Воропаев, не спуская с нее глаз.  - Но, признаться, я уважаю людей, которые учатся на своих ошибках. А вы это делаете отлично, Катенька. При других обстоятельствах, я думаю, у нас вышел бы совсем другой разговор.
- При других обстоятельствах? – повторила за ним Катя с подозрением.
Воропаев тихо рассмеялся, наблюдая её смятение.
- Я ни на что не намекаю. Но вы всегда были лучше… Ветрова.
- Вашего шпиона.
- Да какой он шпион? Был бы шпион, не попался бы.
Катя только головой покачала, но поторопилась растянуть губы в улыбке, когда увидела Андрея, что направлялся к ним через зал. На подиуме появился Милко, сияющий и довольный, радушно развел руками, будто хотел обнять всех гостей в зале, и начал свою речь, предшествующую показу. Вот только Андрея это, кажется, уже не волновало. Он подошёл и на Воропаева угрожающе зыркнул.
- Ты чего трёшься здесь?
- Вот он, блюститель чести родной жены, - хохотнул Александр, а Катя руку Жданову на грудь положила.
- Андрюш, мы просто разговаривали.
Он взглянул с удивлением.
- Как с ним просто разговаривать можно?
- Очень даже можно, - самодовольно проговорил Воропаев. – Спроси у любой женщины. Я очень милый в общении человек.
- Знаем, как барракуда.
Катя предостерегающе на Александра посмотрела, и тот вдруг отступил, словно уступив её просьбе. Это выглядело подозрительно, странно, и Катя только хуже себя почувствовала, уловив, что Андрей лишь больше насторожился.
- Что он тебе говорил? – потребовал он ответа, как только Воропаев от них отошёл. Катя его взглядом проводила, увидела, что тот сел рядом с сестрой, и отвернулась. Взяла ещё один бокал шампанского и сделала большой глоток. – Катя.
- Всякие глупости. Смущал и завуалировано хамил.
Андрей встал рядом и сунул руки в карманы брюк, без всякого интереса глядя на подиум.
- Послала бы его.
Катя едва слышно фыркнула.
- Ну да. Я. Воропаева.
Жданов недовольно выдохнул.
- Прости, но Милко вцепился в меня мертвой хваткой.
- Андрюш, ладно, всё нормально.
- Я постоянно в твою сторону смотрел, а он всё рядом с тобой стоит, и что-то тебе на ухо нашёптывает. Что он хотел?
Она слабо улыбнулась.
- Грозился аудит на нас наслать.
- Да-а? – Эта информация Жданова очень заинтересовала, и что самое удивительное, он как-то сразу успокоился. Видно, то, что Воропаев его жену из-за бизнеса терроризирует было предпочтительнее, чем личные разговоры. – А у него нигде ничего не треснет?
- Скоро узнаем.
Он взглянул на неё.
- Кать, ты ведь не думаешь, что он всерьёз?..
- А ты? Ты уверен, что он не всерьёз?
Андрей красноречиво поджал губы. Потом сказал:
- Я поговорю с ним.
- Не вздумай.
- Что?
Катя на мгновение зажмурилась, а затем совсем другим тоном, более официальным, сказала:
- Я бы не советовала. Лететь впереди паровоза.
Андрей уловил перемену в её голосе и нахмурился.
- Ну, спасибо. За совет.
После показа снова разошлись в разные стороны. Андрея пригласили давать интервью, а Катя несколько минут стояла рядом с его родителями, слушала, как те обсуждают увиденный показ со своими знакомыми, а потом отошла в сторонку, стараясь не привлекать к себе внимания. Наблюдала издалека, как Андрей улыбается в камеры, видела, как рядом с ним встала Кира, тоже заговорила, открыто улыбалась, смеялась, время от времени поворачивалась к Андрею, вынуждая его вести разговор с журналистами совместно. Катя посверлила Воропаеву взглядом, вот только никакого толка от этого не было, Кира не почувствовала и не заметила, с такого-то расстояния.
- Катя! Здравствуйте.
Она обернулась, и похолодела, встретив взгляд Старкова. Взгляд встретила его, а вот возглас, почти радостный, принадлежал его жене, Алисе.
- А я знала, что вы где-то здесь, даже Денису говорила.
- Да? – без особого интереса переспросила Катя. Кинула на Дениса ещё один взгляд исподлобья, поняла, что он заметил, и поспешила обратить своё внимание на его жену. Нужно было взять себя в руки, чтобы никто не заметил её нервозности. Хотя, Денис смотрел так, словно понимал всё и читал её, как открытую книгу. Но как он может знать, что она чувствует и о чём думает? Человек, который однажды предал, и поторопился исчезнуть из её жизни? Но он смотрит и видит перед собой прежнюю Катю Пушкарёву, которая никогда не врёт, всегда говорит правду и ждёт справедливости. Странно так думать про саму себя, но кажется, она уже не такая. И врать научилась, и справедливости уже не ждёт, устала.
- А где Андрей?
- Интервью даёт.
- Показ мне очень понравился. И нижнее бельё от Милко… это было что-то. Кто бы мог подумать.
- Правда, не могла? – хмыкнул Старков, приглядываясь к жене. Та лишь рукой на него махнула.
- Ты ничего не понимаешь, Деня, вот и не смейся. А Милко, он гений.
- Милко – гений, - подтвердил язвительный голос за Катиной спиной. Она даже оборачиваться не стала, только глаза закатила на мгновение. Уже дождаться не могла, когда этот вечер закончится.
А Воропаев снова руку Кате на плечо положил, заглянул ей в лицо.
- Ты не пойдёшь? Говорят, журналисты хотят свежую фотку счастливой четы Ждановых.
- А вашу не хотят, Александр Юрьевич?
- А зачем им моя? Я же не президент модного дома.
Они с Катей встретились взглядами, Александр улыбнулся, особо коварно, а потом вдруг потерял к Кате всякий интерес, и обратил внимание на Старковых.
- А тебе, Алис, что понравилось сегодня? Разоришь супруга?
Катя удивлённо взглянула на Алису, потом на Дениса. Не предполагала, что Воропаев с ними может быть знаком, а потом  припомнились его слова о том, что кто-то ей про неё рассказывал… С ужасом посмотрела на Старкова, но тот от её взгляда непонимающе нахмурился.
- Денис, ты помнишь Сашу? Я вас представляла друг другу… как-то.
- Вряд ли он помнит Сашу, - хмыкнул Воропаев. – Меня зовут Александр Воропаев.
- Ой, да ладно тебе. Совсем зазнался. Да, Кать? Кстати, вы ведь теперь родственники?
- Я и Жданов? – переспросил Воропаев. – Да упаси Бог. Да, Катенька?
Она оттолкнула его руку, когда Александр прихватил её за локоток.
- Я пойду к мужу, - решила она.
- Там Кира, - проговорил Воропаев ей на ухо.
- Пойду, поздороваюсь! – Глянула на Старковых. – Извините.
- Вы виделись уже, Кать!
Знакомство Воропаева с Денисом и его женой, насторожило. Катя даже оглянулась на них через плечо, при этом едва не натолкнулась на какого-то мужчину и не облила его шампанским.
- Извините, - пробормотала она, и очень обрадовалась, когда почувствовала руку мужа на своей талии.
- Ты чего хулиганишь?
- Порчу всё. Скажи, что это не какой-нибудь важный дизайнер из Европы.
Андрей улыбнулся, а потом выдвинул её вперёд себя, прямо под камеры. Катя оказалась рядом с Кирой, та окинула её убийственным взглядом, но быстро пришла в себя и снова заулыбалась. Пушкарёва же выдохнула, стараясь выглядеть расслабленной. У неё такого опыта общения с прессой, как у Андрея и Киры не было, и она каждый раз сильно нервничала, хотя ей почти никогда вопросов не задавали, ей нужно было лишь стоять рядом с мужем и улыбаться. Но тут Жданов еще наклонился к ней и проговорил на ухо:
- Нет. Кажется, это продюссер. – Но проговорил это с особой интонацией, специально для наблюдателей, и Катя, как по заказу, покрылась мурашками. Попыталась незаметно отодвинуться от мужа, но тот держал крепко, и, кажется, наслаждался её смущением.
- Андрей, как вам семейная жизнь?
Катя и Кира одновременно замерли от прозвучавшего вопроса, а Жданов вполне довольно усмехнулся.
- А по мне не видно?
Катя поторопилась от Воропаевой отвернуться, растянула губы в улыбке, стараясь не встречаться взглядом с бестактным молодым человеком, задавшим личный вопрос, который настойчиво искал её внимания.
Когда их, наконец, оставили в покое, Катя осторожно огляделась по сторонам, потом причёску поправила. А встретив взгляд мужа, пояснила вполголоса:
- Помялась, кажется. Кира так меня взглядом сверлила…
Жданов посмеивался, наблюдая за ней, потом за плечи обнял и наклонился, чтобы поцеловать.
- Имею право, - проговорил он жене в губы, встретив её предостерегающий взгляд.
- Теперь мне ещё и губы надо подкрасить.
- А что ты ворчишь? – всерьёз поинтересовался он.
Помедлила секунду.
- Наверное, Александр Юрьевич на меня так действует. Его сегодня слишком много. По крайней мере, для моих нервов.
- Я с ним поговорю, - пообещал Андрей.
- Очень хорошо ты придумал. Не хватало нам скандала. – Убрала его руку со своей талии. – Я отойду ненадолго, хорошо?
Он кивнул, огляделся и указал на кого-то рукой, в которой бокал держал.
- Краевич. Пойду, позлорадствую.
- Не переборщи, - попросила его Катя. Отпустила от себя, отдала пустой бокал официанту и направилась к выходу из зала.
- Вам помочь? – поинтересовалась девушка в униформе работника отеля, когда заметила Катю, оглядывающую ищущим взглядом холл гостиницы. А после вопроса,  указала нужное направление к туалетной комнате.
В туалете столкнулась с Алисой. Та красила губы перед зеркалом, а увидев Катю, заулыбалась.
- Как тебе вечер? Вино мерзкое, согласись?
- Я не пробовала.
- А я не люблю шампанское, - вроде бы пожаловалась она. – Ты Деню в коридоре не видела?
- Нет.
- Значит, ещё не хватился меня.
Катя без особого интереса взглянула на неё.
- А должен?
- Не знаю. – Алиса рассмеялась. – Андрей через сколько тебя хватится?
- Я, вроде, никуда сбегать не собираюсь.
- Повезло тебе с мужем, да?
Катя опустила руку, в которой помаду держала, посмотрела непонимающе.
- А что?
- Да нет, ничего. – Алиса посмотрела Кате в лицо, и улыбнулась. – Да расслабься ты. Ну… рассказал. Всё-таки он мне муж! Но у кого в юности не было подобного? Все глупости делали.
- И что он рассказал? – треснувшим голосом спросила Катя.
Алиса убрала тюбик с помадой в сумку, и неопределенно повела рукой.
- Романтическая история в институте… - Глаза подняла, и невинно улыбнулась. – Я же говорю: у кого такого не было? И я совсем не ревную, честно.
- Я рада, - пробормотала Катя, в зеркало наблюдая за тем, как Алиса выпархивает из туалетной комнаты.
Через несколько минут Катя тоже вышла, шла по коридору, помахивая маленькой сумочкой, и раздумывала о том, почему поведение и слова Алисы так сильно её насторожили. В конце концов, какое ей дело, о чём та с мужем разговаривает? И то, что рассказывает жене Денис, тоже волновать не должно. Вряд ли он расскажет правду, признается, как на духу, в том, что когда-то спорил на живого человека… А может, и признается, и их с Алисой та давняя история даже повеселит. Даже если так, её это волновать не должно. Даст Бог, вообще больше не встретятся.
Только подумала об этом, так едва не натолкнулась на Алису. Собиралась выйти из-за угла, а та стояла у лифтов, и Катя сама не поняла, отчего вдруг отскочила назад, словно испугавшись. Отругала себя мысленно, сделала глубокий вдох, собираясь сделать шаг навстречу, но услышала голос Воропаева совсем рядом.
- Я думал, ты шутишь, - сказал он кому-то.
- Когда я такими вещами шутила? На полчаса я вполне могу исчезнуть. – Голос Алисы звучал довольно.
- Сняла номер? На полчаса?
Катя даже не особо удивилась, когда сообразила что к чему, только глаза рукой прикрыла, сетуя на свою недогадливость, ведь заметила, как Алиса на Александра смотрит! Глазами его так и ест, даже мужа не особо стесняется. Послышался шум подъехавшего лифта, и тогда Катя из-за угла вышла и, уже не сомневаясь, заглянула в кабину. Александр как раз протянул руку, чтобы нажать кнопку нужного этажа, другой рукой обнимал Алису, прильнувшую к нему, а увидев Катю, в первый момент растерялся. Пушкарёва заметила тень, мелькнувшую по его лицу, но Воропаев тут же растянул губы в пакостной улыбочке, и даже подмигнул. Двери сомкнулись, Катя только успела заметить, как он наклонил голову, чтобы поцеловать девушку. Лифт поднимался, над ним отображались цифры: два, три, четыре, а Катя стояла, уперев руку в стену, и думала. Думала, насколько опасно то, что она сейчас видела. Что Алиса может Воропаеву про неё рассказать? Конечно, только то, что поведал ей Денис (кстати, о Денисе: ему жена изменяет!), и даже если принять во внимание то, что он рассказал всё, со всеми подробностями её унижения, а, возможно, и приукрасил, то всё равно: какую выгоду из всего этого может извлечь Воропаев? Рассказать всем? О том, какой она когда-то была дурой? Вряд ли кто-то сильно удивится, разве что подробности недолго посмакуют.
Тогда что же так беспокоит?
Встретившись в дверях со Старковым, невольно развернулась на сто восемьдесят градусов, желая переждать, когда он пройдёт мимо. Но он не прошёл, из зала вышел, и на Катю посмотрел с интересом.
- Даже не смотришь на меня?
- Не смотрю, - подтвердила она. Поняла, что проходить мимо он не собирается, и решила сама проскользнуть в зал, но Денис положил руку на дверную ручку, и ей поневоле пришлось остановиться. – Меня муж ждёт.
- Не ждёт, вокруг него толпа. Алису не видела?
Катя помедлила с ответом.
- Видела, но она, кажется, вернулась в зал. Так сказала, по крайней мере.
А почему бы не сказать ему правду, не уязвить, и не понаблюдать за его унижением?
Денис разглядывал её, прищурившись. Потом вдруг сказал:
- Отлично выглядишь.
Катя всерьёз удивилась комплименту. Настолько, что рассмеялась.
- Правда?
- Да. Кто бы мог подумать.
- Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь ещё заговорю с тобой.
- Ой, да ладно. Неужели ещё злишься? – Он неожиданно взял её за локоть и отвёл в сторонку. – Столько лет прошло.
- Некоторые поступки не забываются, Денис. Руку убери.
Он улыбнулся, залихватски, как когда-то.
- Катя.
- Что?
- Что ты злишься? Злоба женщину не красит.
- А я не стремлюсь быть красивее всех.
- Зато сразу становится понятно, кто прячется под всеми этими шикарными одеждами. Твоё платье может стоить, как машина, но под ним Катя Пушкарёва. Всё та же – обиженная и зареванная. Так?
Пришлось приложить усилие, чтобы сохранить лицо. Смотрела на Дениса, потом за руку его схватила, когда он прикоснуться надумал.
- Давай сделаем вид, что мы незнакомы. Это ведь так и есть? Мы почти незнакомы.
- Ну да. Постель – не повод для знакомства. Ты когда-то мне не поверила.
- Иди, ищи свою жену.
Он ухмыльнулся, довольно неприятно, а пальцы обхватили её запястье. Потянул совсем чуть-чуть, и Катя не поддалась бы, но рядом прошли люди, глянули в легком недоумении, и она, чтобы не привлекать внимания, отступила к стене. Старков встал перед ней, загораживая от чужих взглядов, и не отпустил её руку, хотя Катя её подняла, не зная, как ещё освободиться от его пальцев.
- Зачем ты ей про меня рассказал?
Денис немного удивился.
- Кому и что?
- Своей жене про меня.
Он сдвинул брови.
- Интересно. Это вы когда успели обсудить?
- Ты не должен был рассказывать!
- Почему? Она спросила: откуда мы знакомы, я и ответил.
- Ты ответил? И что именно ты ответил? – Катя зло выдохнула ему это в лицо, видела, удивление в глазах Дениса, тот едва заметно ухмылялся, наблюдая за ней, а потом вдруг поднял её руку, которую продолжал сжимать, и потянул к своим губам. Он дразнил её, в этом жесте не было ни капли нежности или соблазна, он просто её дразнил, и Катя стукнула его по плечу, в досаде. – Ты хочешь, чтобы у меня были неприятности?
- А они будут? – Денис приложил её ладонь к своей щеке, Катя не выдержала и слегка его ударила, вот только со стороны это смотрелось скорее как заигрывание, это она уже позже поняла, когда стало слишком поздно. Сейчас же Старков рассмеялся, развеселившись от её реакции.
- Будут, - мрачно подтвердил Жданов.
Катя дёрнулась всем телом, руку свою решительно освободила, и резко повернулась.
- Андрюш.
Он даже не удостоил её взглядом. Сделал два шага, и как-то у него так получилось… Катя только моргнула в растерянности, а Денис уже схватился за челюсть и, сделав большой шаг назад, налетел на стену. Кате показалось, что она даже хруст услышала, а не только глухой звук удара. Зажмурилась на секунду, а потом бросилась к мужу и повисла у него на руке.
- Андрей!
Он рукой дёрнул, словно стряхнуть её хотел. И по-прежнему не смотрел, разглядывал Старкова, который странно охнул и головой потряс.
- Тебе своей жены мало?
На шум прибежала та самая девушка в униформе, поначалу замерла в растерянности, потом склонилась над Старковым, и пообещала позвать врача.
- Ты больной? – поинтересовался Денис, севшим голосом, глазами на Жданова сверкнул, но тот не ответил, Катю за руку схватил и повел за собой. Правда, перед входом в зал притормозил, видимо, заходить туда ему не хотелось, да и Катя предпочла бы этого не делать. Боялась, что у неё сейчас лицо настолько перепуганное, что скрыть ничего не получится, не то что улыбнуться. Но не повезло, их заметили Ждановы-старшие, Маргарита призывно махнула рукой, и Андрей вошёл в зал. Катя прикусила затрясшуюся губу, и считала про себя шаги. Вот ещё шаг, потом ещё один – и она с собой справится, к родителям Андрея подойдёт спокойная и довольная. Вот только Андрей на неё не смотрит. Она даже предприняла попытку мужу в лицо заглянуть, но как только увидела окаменевший подбородок, желваки на скулах и взгляд, направленный вдаль, перепугалась. Через распахнутые двери видела наметившуюся в коридоре суету, потом Старкова, уже на ногах и трясшего головой, и ей казалось, что все гости в зале начали оборачиваться, любопытствуя, а они с Андреем идут, рука об руку, как с места преступления сбегают. Вон даже Пал Олегыч шею вытянул, наблюдая за суетой за дверями.
- Что там?
- Андрюш, что-то не так? У тебя странное лицо.
- Всё так, мам. – Андрей натолкнулся взглядом на Киру, присматривающуюся к ним с Катей с подозрением, и поморщился. А потом протянул руку за бокалом с виски.
Катя нервно сглотнула. Смотрела на его руку, на покрасневшие после сильного удара костяшки, подняла глаза, и поняла, что Кира тоже смотрит на руку Андрея.
- Андрюш, Милко просил поговорить тебя с этим человеком… как его зовут, Паша? Он из Таллинна.
- Пусть даст ему мою визитку. Я с ним встречусь. Потом.
Маргарита нахмурилась.
- Андрей, что случилось?
- Всё хорошо, - чётко проговорил он, глядя матери в лицо. – Отлично просто.
Кате хотелось сквозь землю провалиться. Была уверена, что ещё минута, и она точно расплачется, у всех на виду. Андрей держал её за руку, крепко, она ни одним пальцем пошевелить не могла, и даже головы в её сторону не поворачивал. Смотрел на родителей, даже на Киру, а на неё нет. Да ещё гул голосов за спиной, и всё казалось, что по их душу.
- Мы домой поедем.
- Прямо сейчас? Но…
- Катя не очень хорошо себя чувствует. Да, милая?
Катя смотрела на его профиль, и когда он обратился к ней, не удостоив взглядом, лишь коротко кивнула.
- Да, Маргарита Рудольфовна… Вы извините нас.
- Ты бледная, - подтвердил Пал Олегыч. – Правильно, поезжайте. Нас машина ждёт, вот и поезжайте. Шофёр за нами потом вернётся, мы пока не собираемся уходить.
- Спасибо.
Андрей виски допил, ни на кого не глядя, а когда Катя начала прощаться, сам родителям кивнул на прощание, и они направились обратно к выходу из зала. В коридоре уже никого не было, Катя по сторонам посмотрела, а потом вдруг почувствовала тяжёлый взгляд мужа, и головой крутить перестала.
В машине молчали. Катя нервно комкала в руках тряпичную сумочку, а Андрей, напротив, вальяжно развалился на сидении и смотрел в окно. Опять не на неё. Она из-за этого переживала. Хотя, понимала, что если бы он сверлил её взглядом или кричал, тоже ничего хорошего не было бы. Но, по крайней мере, она знала бы, что он думает, что чувствует, и насколько зол. А так…
Дома Жданов снова налёг на виски. Пока Катя переодевалась и принимала душ, он сидел в гостиной перед телевизором и пил. Думал о чём-то, хмурился, время от времени прикладывался к бокалу, и теперь уже Катя, проходя мимо, сверлила его взглядом, но сказать так ничего и не решалась. Хотя, имела огромное желание подойти и встряхнуть его хорошенько.
- Андрей, ты так и будешь молчать? – не выдержала она, в конце концов.
- А мне нечего сказать.
- Да? Ты ударил Дениса, хорошо хоть не в зале, у всех на глазах, а сказать тебе нечего?
- Нечего, - отозвался он глухо, и переключил на другой канал.
Катя потёрла лоб, зачем-то обвела взглядом гостиную, и предложила, не зная, что ещё сказать:
- Хочешь, я тебе ужин погрею? Что ты пьёшь… на голодный желудок?
- Мне не привыкать.
В голове вертелись поучительные слова о возможной язве желудка, но это было не то, что сейчас Андрей вытерпел бы, Катя это понимала. Поэтому решила извиниться.
- Прости, я всё испортила.
Он голову опустил. Катя несколько секунд смотрела на его тёмный затылок, а потом Жданов вдруг развернулся и посмотрел на неё. Руку с бокалом через спинку дивана свесил, и даже губы в улыбке растянул.
- Прощаю.
Произнёс это таким тоном, что сразу было понятно – это, скорее, приговор, чем прощение.
- Андрей,  я не знаю, что тебе показалось… - Он брови вздёрнул, словно подбадривая её, и у Кати вырвалось: – Алиса ему изменяет, представляешь? С Воропаевым.
- А ты зачем мне это говоришь?
Она нелепо взмахнула рукой.
- Не зачем. Просто рассказываю тебе.
Андрей странно крякнул, и Катя вдруг поняла, что он всё-таки напился. Развернулся, пустой бокал на журнальный столик поставил, а сам поднялся.
- Не надо. Не надо мне рассказывать. – Он приблизился к ней, двумя пальцами за подбородок взял и стал смотреть в лицо. От него пахло виски, он щурился, от него исходила угроза, но Катя взгляда не отвела, надеялась, что хоть так муж захочет ей поверить, если она не испугается, и не отвернётся. Но Андрей лишь качнул головой. – Я не хочу знать. Потому что иначе мне захочется узнать больше, залезть в дебри и попытаться разобраться… что происходит в этой головке. А я, честно, не хочу. Не думаю, что мне это понравится.
Он отпустил её и ушёл в спальню, а Катя осталась в гостиной, не могла никак со слезами справиться. Пальцы к губам прижала, боясь, что разрыдается. Прислушивалась к шагам Андрея в спальне, потом скрипнула кровать, и всё стихло. Катя ещё несколько минут провела в гостиной, выключила телевизор, подушки на диване в порядок привела. Потом присела, взяла бутылку виски и понюхала горлышко. Скривилась и завинтила пробку.
Три месяца, как вся жизнь. Успели поненавидеть, позлиться, сблизиться, полюбить и разочароваться. Осталось совсем немного, совсем чуть-чуть. Снова возненавидеть.
Эти мысли Катю все выходные мучили. Ждала, что Андрей продолжит злиться на неё, возможно, даже уедет куда-нибудь один, чтобы взять реванш, но он остался, и на следующий день сделал вид, что накануне ничего не произошло. Вот только внутри у него заноза сидела, его выдавали долгие взгляды и сдержанный тон. Но в остальном вёл себя, как идеальный муж. За выходные они вместе выполнили все намеченные на эти дни домашние дела, прошлись по магазинам, посетили модную выставку, на которую получили приглашения, поужинали в ресторане, и даже любовью после занимались, с тем же пылом, а может и большим, чем обычно, Катя невольно отмечала проскальзывающую жадность в прикосновениях мужа. А возможно, это была не жадность, а  попытка сломить её. Надо признать, что у него это получалось хорошо. Катя едва выдержала эти выходные. Говорить с Андреем было бесполезно, он на самом деле не хотел ничего слышать и знать, делал вид, что ничего не происходит, и Кате невольно приходилось принимать правила игры. Называла себя трусихой, но у неё язык не поворачивался начать разговор, который без сомнения закончится скандалом. Скандалом, который поставит точку, она в этом почему-то не сомневалсь. А готова ли она закончить всё скандалом? Раньше было всё равно, а вот сейчас…
А как глупо всё кончается! Из-за Старкова. Если бы она только предположить могла…
- Плохо ты как-то выглядишь, - сказал ей Зорькин в понедельник, когда приехал в офис «Зималетто».
- Да? – Катя похлопала себя по щекам, надеясь вернуть им румянец. – Если мне ещё кто-нибудь это скажет, я совру, что муж спать не давал. Чему-чему, а врать я научилась.
Коля сел напротив неё и кинул на стол тонкую папку.
- Я тебя предупреждал.
- Я помню, - тускло отозвалась она. Потом улыбнулась. – Кофе хочешь?
- С печеньем, - тут же отозвался друг детства.
- Хорошо, я Свете скажу. А я пойду к Андрею, пока он не уехал.
Путь до президентской приёмной показался, как никогда, коротким. Вроде шла, намеренно замедляя шаги, хотелось подумать, ещё раз всё взвесить, но не прошло и пары минут, как оказалась перед дверью в кабинет мужа. Слышала его голос, а когда дверь открыла, поняла, что тот по телефону говорит. Хорошо, если честно, боялась,  у него застать Малиновского. 
Андрей, заметив её в дверях, рукой махнул, приглашая войти. От разговора не отвлекался, откинулся на кресле, а Катя дала себе пару секунд, разглядывала его, потом положила перед ним папку с бумагами, и тихо попросила:
- Подпиши.
Жданов в кресле выпрямился, потянулся за ручкой, и, не читая, начал расписываться на строчках, на которые жена указывала.
- Если смогу, я, конечно, приеду сам. Но я не считаю своё присутствие обязательным. Хорошо, присылайте своего человека. Парламентёра, да. Встретим, как полагается. У нас показ скоро, поэтому командировки в ближайшее время я не планирую, в Москве дел много. Да, конечно… Созвонимся завтра. До свидания. – Трубку положил и выдохнул: - Прямо мечтают меня в Киев заманить!
Катя слабо улыбнулась.
- Ты сопротивляешься?
- Пока да. – Он посмотрел на только что подписанные бумаги. – Это что?
Катя папку закрыла и осторожно придвинула её к Андрею. Сглотнула, чувствуя, как немеют кончики пальцев.
- Я вернула тебе «Зималетто». Поздравляю. Надо только заверить…
Он уставился на неё пустым взглядом, потом опустил глаза на папку. Ладонь на неё положил.
- И что это значит?
Катя головой покачала.
- Ничего, просто… Александр Юрьевич…
- Ты что задумала? – отрывисто спросил он, буравя её взглядом.
Губы дрожали, и поэтому никак не получалось изобразить улыбку, но голосу постаралась придать бодрости.
- Всё идёт по плану, Андрей Палыч. Всё идёт по плану.