Никакого колдовства. Честно-честно.
«Когда мы любим, мы стараемся стать лучше, чем мы есть. И мы становимся»
Пауло Коэльо
- Садитесь, Андрей Палыч, садитесь. – Валерий Сергеевич сам отодвинул ему стул, Жданов благодарно улыбнулся, а сам стрельнул глазами за своё плечо, на Катю. В комнату, к женсовету, Андрея не пустили, видимо, решили нервы его поберечь, и за это он Пушкарёвым был весьма признателен. И без того чувствовал себя не в своей тарелке. До сих пор не мог справиться с непониманием и волнением, встретив Катин взгляд в дверях. Её поведение беспокоило, и Жданов теперь без конца на неё косился, но Пушкарёва, кажется, задерживаться на кухне не собиралась, только ждала и наблюдала, как её родители встречают дорогого гостя. А ещё она была огорчена, это бросалось в глаза. Андрей попробовал ей улыбнуться, решив, что она разволновалась из-за его визита, но привычной ответной улыбки не дождался. Катя разглядывала его, а глаза грустные-грустные. Разве такой взгляд должен быть у человека в день рождения, когда к нему пришли друзья, желая с шумом и от души поздравить?
- Правильно сделали, что пришли.
- Катя пригласила. – Андрей выдал бодрую улыбку, за накрытый стол присел, и снова кинул на Катю быстрый взгляд. А Елена Александровна засуетилась:
- Андрей Палыч, мы вас на кухне встречаем, давайте в комнату, там девочки…
- Нет, нет! – Андрей встретился с Пушкарёвым взглядом, и оба понимающе улыбнулись. – Всё в порядке, я здесь… А они там пусть веселятся.
- Кажется, что-что, а веселиться они умеют.
- Вот это точно, - кивнул Жданов. – Поверьте, я знаю.
Валерий Сергеевич с удовольствием приглядывался к гостю, после чего потер ладони друг о дружку, и предложил:
- Андрей Палыч, может наливочки? У меня своя, никакой химии.
- Папа, - выдохнула Катя, пытаясь его остановить, но тот кинул на неё предупреждающий взгляд, да и Жданов улыбнулся.
- Катя, я совсем не против. Кто же от хорошей наливки отказывается?
- Вот именно, - важно кивнул Пушкарёв, и поторопился выйти из кухни.
Андрей оглянулся на Елену Александровну, что хлопотала у плиты, и взглядом указал Кате на соседний стул. Она сомневалась. Андрею даже показалось, что хотела из кухни выйти, но потом всё-таки подошла и села рядом, но смотрела не на него, а на букет, что он принёс. Огромный букет роз лежал на краю стола, и именинницу почему-то совсем не радовал. Жданов, признаться, совершенно не знал, как себя вести. Всю дорогу гадал, зачем он едет к Пушкарёвой, а сейчас подумал о том, что, наверное, он здесь для того, чтобы постараться спасти этот день для неё. Он ведь, как-никак, а ухаживает за ней, и чувства должны его переполнять. А он, как ни странно, совершенно не помнит, о чем разговаривал с ней в последние два дня и делал ли это вообще. Может, Катя такая грустная именно поэтому? Что он обещал ей при их последней «интимной» встрече в машине?
- Катя, - начал он негромко.
Она посмотрела на него, а Жданову неожиданно захотелось снять с неё очки. Рука дёрнулась, словно в привычном жесте, и Андрей сжал ладонь в кулак. Криво улыбнулся, не зная, что сказать, а ему казалось, что Катя именно этого от него и ждёт. Каких-то слов.
- Я не купил открытку.
- Ничего.
Он смущённо кашлянул.
- Да… - А потом решился: - Нам нужно будет поговорить. Потом.
Его прервал звонок в дверь, да ещё в дверях кухни появился Пушкарёв с бутылкой в руках, посмотрел на дочь и загадочно улыбнулся.
- Катерина, признайся честно, ты от нас с матерью что-то скрываешь?
После этих слов Катя резко от Андрея отвернулась и взглянула на отца с ужасом, чувствуя, что начинает краснеть.
- Я? Ты что, папа…
Отец так смотрел на неё в этот момент, на неё и Жданова, и Кате показалось, что в следующую минуту произойдёт что-то страшное, только непонятно, откуда отец узнал или как догадался, но если он скажет это при Андрее… Но кто-то снова позвонил в дверь, довольно требовательно, и Валерий Сергеевич, усмехаясь, указал рукой за свою спину.
- Там к тебе принц пожаловал. С оркестром.
- Какой принц? – Катя от волнения едва говорила, оглянулась на маму, потом встретилась взглядом со Ждановым, и поняла, что всё-таки умрёт сегодня от стыда, это точно.
А Валерий Сергеевич подмигнул жене и ответственно заявил:
- Не на белом коне, точно. Был бы у него конь, сдох бы давно от голода.
В дверь продолжали звонить, и Катя поднялась из-за стола, разозлившись на шуточки отца.
- Что происходит-то?
Андрей несколько недоверчиво усмехнулся.
- Да, Катюш, что происходит-то? Что-то, чего я не знаю?
Пушкарёва на пороге споткнулась и обернулась, покачала головой, глядя Жданову в глаза.
- Я сама ничего не понимаю, Андрей… Палыч.
- Катя, кто-то ещё пришёл.
- Катя!
- Я слышу, - отозвалась она и поспешила на зов подруг, да и того, кто рвался к ним на праздник, не мешало бы встретить. Прошла к двери, отперла замки, и почувствовала, как от удивления, причем, совсем не радостного, у неё начинает стынуть всё внутри. На лестничной клетке обнаружился Зорькин, в костюме и при галстуке, протягивал ей букет цветов, а за его спиной стояли странно наряженные мужчины, на головах широкополые шляпы, а в руках гитары. Катя невольно сдвинула брови, в недоумении разглядывая друга детства, не понимая, что это на него нашло, а когда тот раздвинул рот до ушей, и запел, сама рот открыла, не в силах справиться с изумлением. Колька пел старую, всем известную песню, вот только совсем не про день рождения, это больше напоминало серенаду. И Катя-то понимала, что он придуряется, по его смеющимся глазам это видела, но дело-то было в том, что за её спиной стояли люди, которые знать этого не могли и принимали всё за чистую монету. Да что там люди, за её спиной, рядом с её родителями, стоял Андрей! Катя медленно повернулась и посмотрела на своих гостей, собравшихся в прихожей и наблюдавших за происходящим. Её взгляд пометался по лицам подруг, остановился на ухмыляющемся отце, а потом… Андрей. Он от Пушкарёва не отставал, по-доброму так ухмылялся, но в глазах искреннее недоумение. Кате захотелось развести руками и опровергнуть всё, что в данный момент делал Зорькин. То, что его слушали, затаив дыхание, было смешно. Да он даже петь не умел, и переврал половину слов!
Валерий Сергеевич под конец задумчиво хмыкнул, потёр подбородок и многозначительно качнул головой. Катя в ужасе прикрыла глаза. Всегда думала, что всё это сразу отец проделает в тот день, когда она сообщит, что выходит замуж. Если такой день вообще когда-нибудь наступит.
Он наступил.
- Пушкарёва, с днём рождения! – выдал напоследок Коля, ткнул в неё букетом, и Катя букет приняла. Буквально вырвала его из рук Зорькина, наградив того убийственным взглядом.
- Спасибо, Коля, - прошипела она, обращаясь к этому предателю. И посоветовала: - Иди домой.
Зорькин не на шутку растерялся.
- Как домой? Я же с подарком.
- Вижу, спасибо. – И захлопнула перед ним дверь. Повернулась к гостям, вся пунцовая от смущения, а дамочки разочарованно взвыли.
- Катя, ну ты что?! Пусть он останется.
Отец ухмыльнулся.
- Да, пусть уж останется. Не чужой вроде человек, на родной кухне прикормленный.
- Папа! – Катя кинула на отца умоляющий взгляд, намеренно отвернулась от задумчивого Жданова.
Дамочек едва удалось успокоить, они вернулись в комнату, за стол, родители удалились на кухню, а Катя осталась стоять у двери, с букетом Зорькина в руках, и не сразу поняла, что Андрей тоже никуда не ушёл, стоит и смотрит на неё. Глазами встретились, и Катя вдруг улыбнулась. Улыбка была больше нервная и извиняющаяся, но обстановку разрядила, Жданов тоже улыбнулся. Потом глянул в сторону кухни, и рискнул к Кате приблизиться. Спрятал руки в карманы брюк, посмотрел на головастые хризантемы в её руках.
- Хороший получается праздник, - то ли похвалил, то ли посмеялся он. – С серенадами.
- Это не серенада, - принялась Катя отнекиваться. – Коля просто пошутил.
- Ну да… - Жданов сверлил её испытывающим взглядом. – Я хочу пригласить тебя… на ужин.
Катя удивлённо моргнула.
- Сегодня?
- Да. Пусть веселятся, а мы посидим где-нибудь, где потише. Или родители не поймут?
Пушкарёва уклонилась от прямого ответа, от Жданова отвернулась, пытаясь скрыть от него свою радость и вновь вспыхнувшую надежду. Может, Амура права и всё не просто так? Может, он помнит?
Андрей заметил, как озарилось радостью её лицо, после его предложения, и мысленно себя похвалил. Катя хоть и отвернулась от него, промолчала, он знал, что на верном пути. После столь ошеломляющего визита Зорькина, он и думать забыл о том, чтобы поскорее от Пушкарёвых уехать. Перестал отмахиваться от бунтующей интуиции, перестал говорить себе, что болезненная пустота в душе от скуки, и ругать себя за то, что не купил Кате открытку. Она ведь так любит открытки! Но как оказалось, кое-кто пошёл дальше банальных открыток и цветочков, Николай Зорькин, этот прозорливый щуплый молодой человек поёт Кате серенады, и сколько бы она не говорила ему, что это шутка, он не поверит. Кому придёт в голову ради шутки петь девушке серенады? Это поступок и на него надо решиться, тут смелость нужна, продуманная линия поведения и далеко идущие планы. А Катя сейчас представляет собой лакомый кусочек, она стоит, как целое «Зималетто», а то и больше. Гораздо больше, от неё будущее стольких людей зависит, и его в том числе. И пустить события на самотёк, позволить какому-то Зорькину отобрать у него Катю, он никак не может. И пусть кому-то будет смешно, но это его женщина.
И вот, честно, ему самому после этой мысли не смешно. Почему-то.
Он весь вечер за Катей наблюдал. Она к нему не приближалась больше, даже старалась не смотреть в его сторону, но Андрей чувствовал, что она близка к нему, как никогда до этого. Он думал о «Зималетто», вспоминал, что ему говорил Малиновский и на что намекал, но как-то отстранённо. Он и без того знал, что ни в какой ресторан её не повезёт. Говорил себе, что нужно обезоружить Зорькина, но краем сознания думал не о необходимости и не о родной компании, он думал о том, чего ждёт от этого вечера. Выдохнул с облегчением, когда женсовет засобирался домой. И он провожал их, снова стоя рядом с Катиными родителями, мысленно поторапливая, и злясь на Короткова, который не казался ему сегодня слишком проворным и поворотливым. И снова украдкой следил за Катей взглядом. Она так и не дала ему ответа, и сейчас провожая гостей, казалась немного уставшей, и только кинула на него быстрый взгляд в какой-то момент. От этого взгляда у Андрея кольнуло где-то в районе желудка, и он отвернулся. Он отвернулся! Будто испугался, что кто-то заметит по его лицу, что ему не всё равно. Чувствовал странный жар, а ещё неловкость, находясь рядом с Катиными родителями. Из-за этого вскоре тоже засобирался. Его ещё усаживали за стол, а он отнекивался, как красная девица, и лишь раз позволил себе в упор глянуть на Катю, взглядом подталкивая её принять решение.
- Я жду тебя в машине, - шепнул он ей, прежде чем выйти.
Она едва заметно кивнула, не поднимая глаз, и закрыла за ним дверь. А Жданов, неожиданно разволновавшийся от столь странной ситуации, рубанул рукой воздух.
Она появилась только через полчаса, когда Андрей уже и ждать-то перестал. Перестал, понимая, что расстроен этим, и не понимал почему. Ещё вчера он воспринял бы это, как отмену смертной казни, и поспешил сбежать, окрылённый чувством свободы, а сегодня продолжал сидеть в тёмном салоне машины, навалившись на руль, и чтобы отвлечь себя хоть как-то, продолжал думать о «Зималетто» и том, что он «должен и обязан», но никогда до этого у него не немели из-за «Зималетто» кончики пальцев. А из-за Кати Пушкарёвой немеют, и на подъездную дверь он смотрит совсем не с ужасом, а с нетерпением. В какой-то момент откинулся на сидении, закрыл глаза, с силой потёр их, и между жёлтыми кругами, поплывшими перед внутренним взором, вдруг увидел Катю. Совсем близко к себе, увидел, как он поднимает руку и снимает с неё очки. И смотрит ей в глаза, и будто даже знает, что ей сказать… Руки от лица убрал, моргнул, и мысленно посетовал на крепость наливки Пушкарёва. Чего только не привидится.
А потом появилась Катя, и он обрадовался, потянулся, чтобы открыть ей дверь.
- Боялся, что ты не придёшь.
- Боялся?
Он неуверенно передёрнул плечами, с улыбкой её разглядывая, а потом спросил:
- Поехали?
Она даже не спросила, куда он её отвезти собирается. Жданов это отметил про себя, но, в конце концов, решил, что так даже лучше. К чему лишние объяснения, слова?
Катя по-прежнему с ним не разговаривала. Вроде не злилась, но смотреть предпочитала в сторону, а Андрей тоже, как ни старался, не находил подходящих слов. Его больше волновало то, что должно было произойти. Он даже боялся, что Кате придёт в голову задать ему серьёзный вопрос, или попросту посмотреть в глаза и спросить: что происходит? Кто бы ему ответил, что происходит. Он вёз Катю Пушкарёву по ночной Москве, в её день рождения, и совсем не ресторан. Не веря в собственные намерения, и вообще в то, что он в конечном счёте решится на что-то… более значимое, чем поцелуи. Андрей сжал посильнее руль, и ругнулся вполголоса, когда в кармане зазвонил телефон. Кинул на Катю виноватый взгляд, телефон достал, но ответить Кире так и не решился, вызов отклонил. Знал, чем ему это грозит, но в данный момент у него для Воропаевой слов не было. Видел, как Катя прикусила нижнюю губу, не отводя глаз от окна, но то, о чём думала, можно было по лицу прочитать. Мелькнула мысль, что она просто сдалась ему, именно поэтому молчит, не спрашивает и не пытается остановить.
- Я чувствую себя подлецом, - сказал он Малиновскому, не выдержав напряжения, и позвонив тому, когда они приехали в гостиницу, и Андрей ненадолго оставил Катю в холле, направившись к ресепшену.
Ромка его тону и словам, кажется, всерьёз удивился, не сразу нашёлся, что ответить, и Жданов продолжил:
- Малиновский, она хорошая.
- Сколько уже можно мне об этом твердить?
- О чём? – немного растерялся из-за его реакции Андрей.
- О том, что Катя хорошая! Палыч, дело ведь не в этом.
- Я понимаю.
- Понимаешь? Надо же, а я думал, тебе мозги конкретно отшибло.
- Что?
Малиновский даже застонал в трубку.
- Короче, я тебе советовать ничего не буду, сам решай, что со своей Катенькой делать. Сомневаешься, возьми монетку и подбрось: решка – уходишь, орёл – остаёшься, понял?
Ромка отключился, а замер перед регистраторшей, которая смотрела на него в ожидании. Жданов одарил её нервной улыбкой.
- Мне нужен номер… на ночь.
Монетка нашлась в кармане. Андрей крутил её между пальцев, почти не слушая женщину, что показывала им двухуровневый номер люкс, и очень старался поймать Катин взгляд. Она тоже не особо интересовалась интерьером обновлённой гостиницы, стояла посреди гостиной и смотрела на не разожженный камин. Потянула с шеи шарф, а Жданов вдруг понял, что задыхается. Монетка нагрелась от его руки и, кажется, стала её продолжением, она не желала случайно падать, чтобы избавить Андрея от необходимости делать выбор.
- Ты говорил, что мы поедем в ресторан, - сказала Пушкарёва негромко.
Он пожал плечами.
- Закажем в номер. – Кашлянул. – Надо поговорить, Катя. А в ресторане… - Андрей неловко замолчал, но Катя и без того всё поняла, кивнула. Андрей сжал монету в кулаке, и вздрогнул, почувствовав кого-то за своей спиной. Обернулся к женщине, вспомнил, что пообещал Кате ужин, начал что-то говорить, глядя в благодушное лицо управляющей (хотя, если вспомнить, сколько он выложил за этот номер, она ему в ноги должна поклониться), а Катя прошла мимо и стала подниматься по лестнице. Жданов невольно проводил её взглядом, в который раз спросив себя: что и зачем он собирается делать? Кому это нужно? Ему, Кате? «Зималетто»?
- Всё принесут через полчаса, - пообещали ему.
Жданов рассеянно кивнул, неотрывно глядя на верхние ступеньки лестницы. Потом опомнился и попросил:
- Пусть оставят за дверью.
- Как скажете. Всего хорошего, Андрей Палыч.
Он не ответил. Снял пальто и кинул его на диван. Дверь хлопнула, закрываясь за служащей гостиницы, а Жданов подбросил монетку и поймал её. Положить её на ладонь, но посмотреть смелости не хватило.
- Катя, - окликнул он Пушкарёву, поднявшись в спальню. Чёрт, а кровать тут какая… Как специально.
- Я в ванной.
Андрей прошёл мимо двери ванной комнаты, задев рукой дверную ручку. Каждая минута казалась вечностью, нервы были натянуты до предела, в какой-то момент Жданов не выдержал, поднялся и рывком открыл дверцу бара, окинул взглядом ряд бутылок, достал виски. Сел на кровать, сжимая в ладони бокал, сделал большой глоток, зажмурился, даже дёрнулся, но зато в голове прояснилось. И стараясь не упустить мгновение ясности, взглянул на монету, и в одну секунду решившись, подкинул её. Заворожено следил за ней взглядом, наблюдал, как она несколько раз перевернулась в воздухе, но в последнюю секунду отвлекся на открывшуюся дверь ванной комнаты, и только услышал, как монета упала на пол и покатилась по паркету. Жданов взглядом её проводил, но лезть за ней на виду у Кати показалось ему немыслимым, да и взгляд Пушкарёвой выбил из равновесия, и он позабыл про важность жребия.
Кате же потребовалась вся её смелость, чтобы выйти из ванной комнаты. Долго смотрела на себя в зеркало, прислушиваясь к шагам за дверью, потом даже ладонь к груди приложила, будто проверяя, бьётся сердце или от волнения замерло, дожидаясь развязки. Но прятаться в ванной всю ночь, заставляя Андрея ждать, нельзя. Но прежде чем выйти, приложилась ухом к двери, пытаясь понять, чем Жданов занят. Как он её встретит?
Встретил пристальным взглядом и бокалом виски в руке. И этого же бокала и застыдился кажется. Катя слабо улыбнулась. А Андрей опомнился, окинул спальню ищущим взглядом и не придумал ничего лучшего, чем указать рукой на кровать.
- Сядь, - то ли попросил, то ли предложил он. И снова взглянул на бокал в своей руке, поторопился от него избавиться, поставил на край комода. – Нам надо поговорить.
Катя села на самый край, положила руки на колени, а сама украдкой за Ждановым наблюдала. А тот вдруг вспомнил:
- Я ужин заказал.
- Не надо было.
- Но мы ведь поехали ужинать, - начал Жданов, и сам же нахмурился, призадумавшись: серьёзно, ужинать? С новыми силами начал: - Катя. – Стоять перед ней показалось ему глупым, и поэтому рискнул присесть рядом. Взглядом упёрся в её ладони, сложенные на коленях, и вдруг понял, насколько ему тяжело. Ни одного нужного слова на ум не приходит. Только имя её в голове крутится: Катя, Катя…
«Иди ко мне», будто со стороны услышал он собственный голос, причём со странной интонацией, и отчего-то был уверен, что эти слова относились к Кате. Вот только когда он их ей говорил? Хотя… Покосился на бутылку виски, что стояла неподалёку. С таким успокоительным, точнее, возбудительным, он мог и не запомнить.
- Хороший получился… день рождения. Тебе самой понравился праздник?
- Да, наверное. – Катя улыбнулась вполне искренне. – У меня давно не было шумных праздников, со школы.
- Да, женсовет умеет шуметь, кто бы спорил. – Жданов кашлянул в сторону. – Но твой Зорькин тоже отличился. – Незаметно скривился и добавил: - Молодец.
Катя кинула на него осторожный взгляд.
- Он не мой. - Андрей посмотрел на неё, и Кате его взгляд показался скептическим. Поспешила заверить: - Он мой друг, Андрей. Правда. Мы вместе в школе учились, потом в институте.
- Конечно.
- Это правда.
Жданов намеренно не смотрел ей в лицо. Поднял глаза к потолку, потом в угол потаращился, демонстрируя недоверие и даже смятение. Из-за её сомнительного поведения.
- Андрей.
Он, наконец, повернулся к ней, а потом машинально поднял руку и снял с неё очки. Катя в первый момент дёрнулась от его прикосновения, растерянно заморгала, даже за очками потянулась, но Андрей отвёл её руку. Придержал Катин подбородок, стараясь поймать её взгляд.
- Если ты так говоришь… Да, я, наверное, всё не так понял. Просто он пришёл с цветами, с оркестром, он пел для тебя, а ведь ты мне говорила… - Он вдруг сбился с мысли. – Я никогда раньше не смотрел тебе в глаза. Почему?
Катя нервно сглотнула, после чего зажмурилась. Голову опустила, но палец Андрея остался на её подбородке, погладил.
- Катя.
- Перестань.
- Что?
Она отодвинулась от него, забрала очки и отвернулась, когда надевала их. Сделала глубокий вдох. Из последних сил собирала мысли воедино, и от того, что собиралась Андрею сказать, становилось противно. За саму себя. Наверное поэтому никак не могла решиться заговорить, а уж тем более посмотреть на него. Обвела взглядом комнату, спальню шикарного гостиничного номера, в котором ей было не место, а пальцы вцепились в атласное покрывало.
- Я знаю, почему ты всё это говоришь мне.
Андрей насторожился. Не могла она знать, никак не могла. Потому что иначе… катастрофа. Но все равно переспросил:
- И почему же?
Она стремительно к нему повернулась. От её взгляда в душе что-то перевернулось, и Андрею самому захотелось зажмуриться, но не посмел. Он не имел права на волнение и трусость, он должен был быть сильным, он должен был быть или хотя бы казаться уверенным, он должен быть поддержкой, иначе какой смысл во всём происходящем?
Катя вдруг закрыла ему глаза ладонями. Андрей этого не ожидал, замер в первый момент, но противиться не стал. Даже дышать стал осторожнее, боясь Катю спугнуть. Чувствовал мягкие руки на своём лице, они прикасались очень нежно, осторожно, это было приятно, но от самой ситуации Жданов нервничал. Как начинал всерьёз задумываться о том, где он, с кем он и зачем, становилось не по себе. Да ещё Катин тон надежд не внушал. Знает она что-то… Неужели и правда знает?
- Ты меня жалеешь, - сказала Катя. Тихо, безнадёжно, но с уверенностью, с которой трудно было спорить. Но Андрей всё же решил попробовать. Попытался отстраниться, посмотреть на неё, но Катя неожиданно прильнула к нему, и снова закрыла ему глаза.
- Не смотри на меня, не смотри. Пожалуйста. Иначе я не смогу сказать… то, что должна.
- Катюш, ты ничего не должна.
- Должна. – Она перевела дыхание, разглядывала Андрея, даже позволила себе ненадолго прижаться к нему, осторожно провела ладонью по его щеке. – Я всё понимаю, ты не думай. И мне совсем не обидно. Я не могу обижаться на тебя. Всё случилось так неожиданно… и почти случайно. Всё, что происходит с нами, этого не может быть.
- Почему ты так говоришь?
- Ты обещал молчать, - упрекнула его Катя.
Андрей улыбнулся.
- Я обещал не смотреть.
- Не смотри... И не говори ничего. Я должна тебе объяснить.
- Я все понимаю.
- Правда?
Андрей накрыл своей ладонью ее руку, почувствовал, как Катины пальцы дрогнули, но ей важнее было закрывать ему глаза, чем поддаться волнению и отдернуть руку.
- Ты не можешь меня любить, - шепнула она.
Она это сказала, а Андрею показалось, что на его плечи упала каменная плита, настолько тяжело стало. Сидя с закрытыми глазами, чувствуя теплые Катины ладони на своем лице, слыша только ее голос, он начал утрачивать чувство реальности. Не видел ее, но точно представлял, знал, что с ней происходит. Как она нервно облизывает губы, зажмуривается от неловкости, краснеет... Поймал себя на мысли, что совсем недавно он счел бы такую чувствительность смешной, непонятной, неподходящей для столичной девушки ее возраста, но это была Катя и только ее имя, одно только имя, непонятно почему волновало и смиряло со странной ситуацией, в которую он попал. Когда он с ней в гостиничном номере, на кровати... в обнимку. Вот только говорит она совсем не то.
- Не говори так, - попросил он.
- Не можешь, - повторила она. - И это нормально, это даже правильно. Я совсем не обижаюсь. И то, что мы сейчас здесь; то, что ты сегодня пришел ко мне на день рождения, это для меня такой подарок, ты даже не представляешь. Но я знаю, что мы... ты и я... это невозможно. И я не обижаюсь, - повторила она, запутавшись в собственных мыслях и переживаниях. - И ни о чем не мечтаю. Просто ты запутался. Столько всего случилось, тебе было тяжело, а я оказалась рядом. Я все понимаю. Я даже благодарна тебе.
- За что ты благодарна? - не вытерпел Андрей. Ее руки от своего лица отвел, и повернулся, посмотрел Кате в лицо. Как и думал, она сильно нервничала, даже на щеках лихорадочный румянец. Андрей положил руки на ее плечи, сначала сжал их, от переполнявших его эмоций, затем опомнился, пальцы разжал и погладил. Секунда ему потребовалась на то, чтобы осознать, после чего сказал: - Я люблю тебя.
В первую секунду Катя замотала головой, будто не желая слушать, но Андрей продолжал держать ее за плечи, неосознанно притягивая Катю все ближе, и в какой-то момент заметил, что ее взгляд изменился. Смягчился, потеплел, Андрей почему-то подумал, что она смягчилась по отношению к себе, а не к нему. Катя позволила себе прислушаться к нему, поверить. Она хотела ему верить, он видел это по ее глазам.
- Правда?
- Люблю. И это не просто слова...
- Честно-честно? - перебила она его.
Андрей улыбнулся, неожиданно почувствовав настоящее облегчение. Будто ему враз все грехи простили. А грехов у него предостаточно, ему ли не знать?
- Честно-честно, - выдохнул он в ответ, снова засмотрелся в ее глаза, аккуратно снял с нее очки. В горле странно, жгуче, но подозрительно знакомо запершило, Жданов даже кашлянул, а потом обвел пальцем Катину нижнюю губу, наклонился и поцеловал. Поначалу осторожно, но как только почувствовал, что она готова ответить, перешел в наступление. Даже не вспомнил о монете, которая должна была решить его судьбу. Она валялась где-то на полу, кажется, закатилась под стол, но в данный момент Андрей был готов сам сделать выбор, не доверяя случаю. И поцелуй не был похож на теплый знак признательности или благодарности за любовь и понимание, это был настоящий поцелуй, и останавливаться не хотелось.
- Люблю, - шепнул он, удивляясь, откуда в нем берется столько опасных для его дальнейшей спокойной жизни слов. Дотянулся до ночной лампы и выключил свет.
- Давайте, дамочки, выпьем. - Маша подняла бокал, окинула подруг выразительным взглядом, а после подмигнула симпатичному бармену. Уехав от Пушкаревых, решили не заканчивать веселиться, и всей компанией, за исключением Ольги Вячеславовны, отправились в клуб. Отметить. – За удачное завершение нашего... - Тропинкина призадумалась, стараясь подобрать верное слово, а Шура ей с готовностью подсказала:
- Эксперимента.
- Точно.
- Главное, что все хорошо закончилось. Андрей Палыч жив, здоров...
- И даже в своём уме.
Пончева прыснула от смеха.
- Вы уверены?
- Но он приехал к Кате домой!
- Это не показатель сумасшествия.
- А что показатель?
Амура помешала трубочкой свой коктейль, выглядела задумчивой.
- И все равно как-то странно.
Все взглянули на нее в удивлении.
- Что еще тебе кажется странным?
Амура развела руками, казалась немного расстроенной.
- Почему зелье не сработало? Я же все сделала по рецепту.
Света шикнула на нее, будто Амура сказала ужасную глупость.
- Радуйся, что не сработало!
- Свет, а что именно ты загадала? Что на бумажке написала?
Света поправила очки, немного засмущалась.
- Ну...
Шура с Машей всерьез нахмурились.
- Что?
- Вы смеяться будете!
- Света!
- Не будем мы смеяться, - пообещала за всех Таня, глядя на подругу с благоговением.
- Ну хорошо, - сдалась Света. - Но помните!..
- Ты скажешь или нет?
- Я написала, чтоб любил всю жизнь!
- Чего?
- Чтобы любил меня, всю жизнь. Если я ему нужна, конечно. Это главное условие.
Маша пренебрежительно фыркнула.
- Захар?
- Да, Захар! - разозлилась Света и отвернулась ото всех.
Дамочки переглянулись между собой, после чего Шура негромко проговорила:
- Теперь понятно, почему на Жданова не подействовало. На всю жизнь - это явно не про него.
- Это тост? - Маша рассмеялась и подняла бокал, предлагая подругам поддержать ее. Бокалы зазвенели, а Амура с сожалением закончила:
- Это факт.
