Переговоры прошли без сучка, без задоринки, в санатории «Жемчужина Кавказа». Закончился вечер  ужином в ресторане. Катерина с Рузаной Мусаевной были окружены мужским вниманием. Катерина, зная ревнивый нрав мужа, старалась  не отвечать на  активные ухаживания спутников. Рузана была значительно старше Кати. Наклонившись к Кате, играя взглядом, давала более неискушенной молодой женщине советы:- «Катюуушша, (проговаоивала она гортанным голосом), никогда не показывай мужчине  попку целиком. Только кусочек. Всэгда, всэгда должна оставаться загадка и недосказанность. Посмотри по сторонам – все мужики от нашего столика глаз не отрывают». В  глаза сразу бросалась ее яркая восточная красота. Ее муж, участник переговоров, был высоким,  крепко сложенными восточным красавцем. Оба хорошо танцевали; не отказались от нескольких рюмок хорошего коньяка. Катенька пила свой любимый сок. Рузана, что-то говорила Кате; та в ответ только посмеивалась, и Жданов уловил  слова, сказанные женой :-«Что вы, он гораздо хуже восточного мужчины. Он меня убьет и не поморщится. А сейчас, когда он подшофе, мне вообще нужно быть тише воды, ниже травы.»Засмеялась. «Вот так, с этим ревнивцем и мучаюсь!»
В номере, после душа, Жданов начал шутливый допрос жены: - «На что жаловалась жене
Рзаева? Тебя, европейскую женщину ,притесняют больше ,чем женщину Востока? Только, что в парандже не ходишь. А уж на чужого мужчину глаз поднять? Так  это боже упаси. Жестокий муж всех порвет, как Тузик  грелку! Так, солнышко? А танцевать с тобой, мы еще Полянского отучили, а уж каких-то поставщиков, Рзаевых  и Черчанов, и близко не подпустим.» Постепенно в голосе мужа все меньше оставалось шутливых ноток, и заводиться он начал всерьез. Катерина, прилегла рядом с ним, погладила по щеке; взъерошила его густую шевелюру и спросила :-«Мне уйти в гостиную ,на диван? Или …ты все еще не нашел решение: убить меня сегодня или оставить это сомнительное удовольствие на завтра?». В ее голосе, кроме недовольства ,слышалась усталость.
-Я тебе уйду, я сейчас  тебе уйду! Я для этого переговоры свернул в один день? Я для этого оставил на тещу любимую дочь?  Да, я…Катька ,еще минуту и я с ума сойду! Каатькаа! !!
У них впереди еще целых два дня. Кататься на лыжах Катя отказалась; Андрей отправился на канатку один. Катерина прошлась по магазинам, купила подарки родителям и доченьке. И себе : на выставке народных промыслов купила куклу ручной работы – хранительницу домашнего очага. В номере Андрея еще не было.  Оставив  покупки, отправилась погулять по городу. Середина декабря, темнеет рано. Скользкие дорожки. Она медленно, не  торопясь, вышла из Нарзанной галереи и пошла вдоль берега реки  Ольховки. Прошлась по дорожке вдоль красивой кованный ограды санатория «Крепость».Совсем стемнело.  Одной, становилось жутковато, среди огромных вековых деревьев. Фонари зимой почти не светят. Катерина стала торопливо подниматься по скользкой дорожке вверх, ближе к Собору. Увидев, освещенную улицу, побрела по ней. Дышала, не могла надышаться. В Москве такого чистого, такого густого  воздуха никогда не бывает. А этот, на хлеб можно  мазать, как сказал вечером Андрей.
Подошла к музею-усадьбе художника Николая Ярошенко. Табличка хорошо освещена. Внимательно прочитала. Пошла дальше. На несколько минут задержалась около института кардиологии. Внимательно изучила на здании все мемориальные  доски. Особенно отметила про себя, что еще в 1915 году, здесь жил и лечился Федор Шаляпин. А в Великую  Отечественную  войну располагался  эвакогоспиталь  N… И пошла дальше вверх по улице. Было неуютно идти, по темной, слабо освещенной улочке. Но продолжала идти и искать приключения на одно место.
Не прошла вверх по улице Ярошенко от здания клиники и двадцати метров; дошла до угла заброшенного строящегося здания и  уже собиралась развернуться в другую сторону, когда почувствовала, как ее  сзади за шею обхватила тяжелая чужая рука и  прижала к туловищу. Не только закричать, пикнуть Катерина не успела. Рот,  вернее, почти  все лицо,  накрыла огромная ,неприятно пахнущая ладонь. Как пушинку ее подхватили и куда-то поволокли. Скорее всего, Катя  на какое-то время, потеряла сознание. Очнулась от того, что почувствовала под спиной то ли камни, то ли кирпичи,  и кто-то пытался стянуть с нее брюки и сапоги. Сопротивляться она не могла. Не было ни сил,  ни возможностей, соориентироваться в пространстве и темноте. Екатерина пыталась кричать, но из горла не могла выдавить даже хрип. Голос пропал. Наконец начала что-то соображать, пыталась, ерзая на спине, как можно дальше отодвинуться от этих мерзких рук и неприятного дыхания насильника. Вернулась способность что-то соображать. Каким образом ей удалось вывернуться из рук нападавшего, она себе не могла потом  объяснить много лет. Вскочила на ноги,  и бросилась к проему окна, который четко выделялся на фоне лунного неба. И бегом, не раздумывая, бросилась в этот зияющий проем. Не почувствовала в первую минуту ни боли, ни ужаса. Приземлилась на спину;  на  кучу  не то битого кирпича, не то  строительного мусора.  Мягкая, нежная норковая шубка была плохой защитой от удара. Ещё лежа на спине, видела силуэт своего обидчика в оконном проеме. Он постоял, не шевелясь,  некоторое время. Потом смачно сплюнул вниз, в ее сторону и сказал: - «Ну и дура. Останешься инвалидом на всю жизнь». В голове билось только одно: - «Аня, Анютка. Доченька»… Больше Катерина не помнит  ничего. Не помнила, как почти на подсознании, не чувствуя ни боли, ни холода, проползла эти метры, показавшиеся  бесконечными. Стоило на секунду проясниться сознанию, как вновь начинало стучать в голове: - «Доченька, доченька». Очнулась в больничной палате. Пошевелиться не может. В сторонке на кушетке лежит свекровь;  рядом на стуле сидит Андрей.
-Андрюша, прости. Я вырвалась, он ничего со мной не сделал. И заплакала. Соскочила с кушетки свекровь; рядом с кроватью на колени встал муж. Андрей стал гладить ее по голове, она двумя руками обхватила его ладонь и прижала к своей щеке.
Через несколько часов к ней в палату пришли два следователя. Седой, немолодой мужчина и девушка-грузинка. Катерина устала отвечать на все вопросы. Некоторые из них, мужчина задавал ей по несколько раз, только в разной интерпритации. Ничего существенного она следователям сказать не могла. Лица не помнит. Только силуэт в проеме окна. И специфический, неприятный, никак не может вспомнить чего, запах рук; и голос. В ушах явственно звучало: - «Ну и дура. Останешься инвалидом на всю жизнь». Утверждала одно, что говорил, нападавший, по-русски чисто, совершенно без акцента.
Андрею нужно по делам компании, уехать в Москву; Маргарите в Лондон, к Павлу. Елена Александровна, должна быть в Москве. На руках Пушкаревых осталась внучка. Жданов нашел сиделку; женщина имела медицинское образование. Жданов умел не скупиться, когда это было нужно. Должный уход жене был обеспечен; стоял вопрос, как организовать переезд Катерины в Москву. Перелом позвоночника. Катерина в «корсете». Может только лежать на горизонтальной, твердой поверхности. Прогнозы неблагоприятные. Врач в Кисловодской клинике, утешать Жданова не стал. Андрею нарисовали нерадостную  перспективу со здоровьем жены: даже если и встанет, то через несколько лет; матерью  быть больше не сможет.
Почти три месяца прошло с того трагического  момента, когда  Андрей, вернувшись в номер, жену  не застал. Попробовал набрать ее номер. Звонки проходили нормально. Катя не отвечала. Прошло три часа. Телефон отвечает металлическим голосом  робота, что абонент находится вне зоны действия сети. Ждать и  бездействовать больше не может. Чувствует, что случилось что-то непоправимое. Оборвал все телефоны 02. Было около трех часов ночи, когда  ему позвонили из отделения милиции, и просили подъехать в Центральную городскую больницу. Как садился в  такси; как в приемном покое его проводили в рентгенкабинет, он не помнит. Перед глазами жена. Без сознания, лежащая на каталке. В  нескольких словах ему рассказали, что нашли ее на улице Ярошенко, буквально в нескольких минутах  ходьбы  от  их санатория. Подписал все бумаги на оперативное вмешательство. Сидел в коридоре приемного покоя, и ни у кого, ничего не мог добиться. Видел, как увезли жену на каталке, стоял рядом с лифтом, когда ее повезли в операционную. Сразу же, не ломаясь, достал бумажник и дал понять, что за ценой не постоит. Утром узнал: перелом позвоночника; деньги облегчат участь жены, но на ноги не поставят.

*****
За две недели до сегодняшнего дня: Валерий Сергеевич не отходил от окна. Позвонил своей радости, единственной дочери;  доложил обстановку – Анна занята важными ребячьими делами; мать печет к приезду зятя пироги. А  на  душе что-то у Валерия свербит, даже с женой не делится.  Все чаще прижимает левую ладонь к груди. Нет, болеть им с Еленой никак нельзя. Как дальше с дочерью будет, еще неизвестно. Аннушку Катюха доверяет только им, своим родителям. А  машина зятя во дворе все не появляется.  Не выдержал, позвонил. Андрей, как-то скомкано, ответил. Пушкарев  так и не понял толком, где и чем занят этот проходимец. Полюбить сердцем Андрея так и не смог. Относился  к зятю хорошо, только потому, что его любила его дочь; оттого, что он был отцом его замечательной  внучки. Что-то сегодня замутил  зятек .  Звонил из  аэропорта , нес какую-то околесицу; еще просил, если позвонит Катя, сказать, что он по делам, срочно отправился на производство. Катерине позвонить не удосужился. Сам даже не появился на пороге их квартиры. Елена молчит, переживает. Не отпускает от себя малышку.  Понятно, зять на пороге их дома сегодня не появится. Что же сердце старого вояки никак не успокаивается?
Поужинали, поиграли с Анечкой. Долго дед играл с ней в ванне; купали  с дедушкой Барби, пускали кораблики.  Уложили спать в своей спальне. Позвонили  Павел с  Маргаритой. Удивились отсутствию сына. Не сказали Пушкаревым, что не могут дозвониться Андрею на сотовый. Ждали последних новостей о здоровье Катерины. Футбол сегодня интересовал Валерия мало. Вернее, на фоне разворачивающихся событий, не интересовал совсем. Ребенок наконец-то уснул; правда  неспокойно, часто ворочалась и просыпалась. А проходимец–зятек, который негласно, после трагедии, случившейся в Кисловодске с Катей, перебрался жить к ним, так и не появился на ночь дома. Это после четырехдневного  отсутствия. Валерию до одного места его отсутствие; но не может спокойно наблюдать,  как ждет  отца, соскучившийся  ребенок; целый день хлопотала  Елена, готовилась к его приезду. Три раза звонила Катюха. Все же пересилил себя, сказал дочери, что Андрей только наскоро перекусил, и его вызвали на производство. Врать Валерий Сергеевич, старый честный во всем подполковник, не умел. Чего не сделаешь ради родного ребенка…
                                *****
Прошло две недели, как душевное состояние Катерины, сломлено.  Две недели назад, после отъезда Андрея, Катя потеряла всякий покой. Самолет Андрея давно должен приземлиться в Шереметьево. Она ждет его звонка. Не звонит сам и не отвечает на ее звонки. Что-то невразумительное говорил папа по поводу того, что мужа вызвали на производство. Почему-то ей казалось, что муж у ее родителей даже не появлялся.  Два с половиной месяца,  Катя принимала как что-то неизбежное, случившееся с ней на той заброшенной стройке. Старательно выполняла все предписания врачей. Старалась сохранять бодрость духа; было у нее  неплохое настроение. Всегда готовилась к приезду мужа. После его отъезда, несколько дней, находилась  в состоянии эйфории, и ждала  с нетерпением и томлетнием, следующего приезда.  После подолгу разговаривали по телефону. Последние две недели, от времени отъезда мужа и до вчерашнего его приезда, потеряла покой. В мыслях, рисовались картины -  от банальной связи мужа с моделями, до налаживания им постоянных  связей с одной из бывших любовниц. Вот ощущала она  кожей, сердцем, присутствие рядом с ним чужой женщины. Катю две недели съедала ревность. Естественно, все ее подозрения, он пытался  сегодня развеять . Но было в его глазах то, что он пытался спрятать, скрыть. Но от нее не спрячешь; она его так любит,  так  чувствует,  как он не понимает себя сам.

-Уйди, никогда не появляйся рядом со мной и Анечкой. Отвернулась к стене. Закрыла глаза. Лучше бы кричала, плакала, обвиняла его во всех смертных грехах. Но жена молчала. Не произнесла больше ни слова; не произвела ни шороха. Андрей сидел на стуле, согнувшись, низко опустив голову, рядом с кроватью, когда вошли в палату старшие Ждановы. Маргарита первой подошла к невестке, обняла, поцеловала. Павел очень осторожно, приобнял  Катю, поцеловал.
-Как ты? Спросил отец. Вообще-то, прости, девочка. Что я спрашиваю? Не распускай себя. Послезавтра едем домой. Посмотрим, доченька, может прямым рейсом в Лондон. Кажется, я договорился.
-Никуда, только к родителям. Только к Анютке. Огромные, близорукие глаза ни на кого из Ждановых не смотрели. В палату вошли Зорькин с Романом. Катя протянула руку в сторону Кольки, заплакала и спросила:
-Почему, ты так долго не приезжал? Зорькин, ты же знал, как мне плохо. Зорькин, теперь я точно не хочу и не  могу жить. Только Анютка, кроме меня она  никому не нужна. У родителей сил уже не хватит ее поставить на ноги. Колька, если что-то случится со мной, не бросайте с  Зиной Аннушку. И прошу, сделай так, чтобы никогда-никогда,  женщины Жданова, не прикасались к моей  девочке. Она говорила так, как буд-то, никого кроме них двоих, Кати и Коли, в палате не было. Голос Кати был абсолютно безжизненный. Малиновский, который всю жизнь играл непробиваемого скептика и циника, стоял лицом к окну, и старался не показать своих слез. Билась у Ромки в голове одна мысль: -«Пушкарева, Пушкарева, если бы ты поверила мне, я увез бы тебя  сейчас вместе с твоей девочкой далеко, далеко и никогда бы не сделал больно. Ты ненавидишь меня, я это заслужил. Но я с первого дня любил тебя. Только боялся признаться в этом  себе. Да, и какой смысл, если для тебя существовал только Жданов, а я только мог это наблюдать со стороны. Я радовался рождению вашей дочери, не меньше тебя со Ждановым. И все  происходящее сейчас, для меня больнее, чем тебе. Как, Пушкарева, тебе сказать об этом»? Роман стоял у окна, сложив руки на груди,  и не знал, как поступить в данный момент. 
К вагону «СВ» на вокзале в Кисловодске,  все подъехали на «Скорой помощи», только Маргарита с мужем на такси. Мужчины осторожно вносили носилки в вагон. Ромка шел со стороны головы  Катерины, и не отрываясь, смотрел ей в лицо. Ничего не осталось от жизнерадостного, стойкого оловянного солдатика – Екатерины Пушкаревой.
                                   *****
На Курском вокзале их встречала специально оборудованная машина. В ней везли Катерину; рядом сидел Зорькин. Встречающие  медики, разрешили ехать только одному сопровождающему, без разговоров – это был Коля. Остальные уехали на такси. Вечером к подруге в палату, Коля привез Пушкаревых с  Анюткой.
Девочка сидела на краю кровати и гладила, гладила мамины щеки. Катя подумала: - «Господи, какая же я дура; как я могла не хотеть жить. Кому кроме меня нужна моя кроха? Ради Жданова, его бесконечных романов,  я хотела осиротить доченьку?  Жизнь  Жданова стала бы только вольготней. Нет, не сделаю я ему такого подарка. У меня есть ради кого жить.  Я буду жить, я встану на ноги»!!! И с каждым прикосновением дочери  к ее лицу, в нее вливается жизнь. Общаясь с родителями, старалась выглядеть более или менее довольной жизнью. О попытке суицида, родители не знали. Ждановы организовали круглосуточный пост в палате невестки. После общения с родителями, Катя была уверена, что больше такого порыва не сделает. Так и сказала свекру со свекровью, что сиротить ни дочь, ни родителей не будет, и караулить ее не стоит. После посещения Катерины родными, осталась в палате дежурить Юлиана. Утром ее сменит Зина, жена Зорькина. Теперь Катя не одна, рядом постоянно друзья и родственники. Только общение с дочерью придало ей силы, и появилось желание жить. Жить как когда-то, очень давно, жить без Андрея Жданова. Она сильная, она сумеет!!!
Жданов  сидел все это время, с момента приезда  с Курского вокзала, в коридоре, на кушетке у двери Катиной палаты. Коля  ему  не  позволил даже войти в палату к жене. Андрей встал с кушетки, когда Валерий подходил к палате. Но прошел мимо зятя, не поздоровался. Теща пыталась приостановиться, но Валерий крепко взял ее под руку и не позволил этого сделать.
После посещения Катерины, старшие Ждановы, поехали к Пушкаревым. Внучка, не видевшая дедушку и бабушку  Ждановых, несколько месяцев, сторонилась их. На уютной, всегда гостеприимной кухоньке Пушкаревых, сегодня отсутствовало душевное тепло. Никто из присутствующих не начинал разговора. Заскрежетал ключ в замочной скважине, и на пороге появился Андрей. Все взгляды уперлись в него.
-Что, зятек, скажешь? Нашел в наш дом дорогу? Чужому дитяти сказки на ночь читаем, а родное,  и навестить неделю не можем? Сарказм, ехидство, обида – все  сконцетрировалось  в голосе тестя. Павел Олегович сидел на стуле возле окна, низко опустив голову. Елена хлопотала около стола; Маргарита старалась завладеть вниманием внучки.
-Так, зятек, ты понимаешь, что после случившегося, Катюха тебя не простит, и жить с тобой не будет. Просила передать, чтобы ты сам занялся разводом; ей ничего не нужно. Единственное условие  - Анна остается с ней. Ни денег, ни бизнеса, ни квартиры ей не нужно. Справимся сами…
-Как так, как можно было выкладывать чужому человеку семейные проблемы? Недоумевала Маргарита.
-Я понятия не имею, откуда такая ерунда появилась в прессе. Я никогда, никому ничего подобного не говорил. С видом побитой собаки, пытался перед всеми оправдаться Андрей.
-Ах, ты, гаденыш! Валерий быстро встал, охнул, схватился за колено, взял  со шкафа газеты и бросил перед Андреем. Ах, засранец, и Валерий начал тыкать указательным пальцем в дату на фотографиях. Мать с утра не спала, все готовилась зятя встречать; ребенок спать не ложился – папу ждал; больная жена за тридевять земель с ума сходила, звонка ждала. И меня врать Катюхе вынудил. Я ради, дочери, врал. Она каждые полчаса звонила, за Андрюшу волновалась. Андрюша ее преподобный, в это время ублажал чужую тетю и чужому ребенку золотые  сказки читал. С чужим дитем в постельке нежился. Сволочь, ты, Андрюха, сволочь. Вот при твоих родителях, говорю тебе об этом. А девчонок своих  я еще в состоянии защитить. Запомни, я их в обиду не дам. Катюху человеком воспитал, и Анна будет знать : что такое хорошо, и что такое плохо. Валерий задыхался, постоянно прикладывал  руку к левой стороне груди. Елена привычно кудахтала над  ним:
-Валера, Валера! Успокойся. Все будет хорошо. Родители Андрея ни разу не перебили Валерия Сергеевича и не произнесли   ни слова.
Был ужин или нет  -  никто вспомнить не мог. Что–то ели, пили. От фирменной наливки, не отказывался никто. Андрей,  молча опрокидывал рюмку за рюмкой, которые наполнял тесть.
-Андрюша, ты ешь. .Ведь, сынок, ты ничего не ел с утра. Заботливо вопрошала теща.
-Успокойся, мать. Нашла Андрюшу-сыночка. Откуда только взялся на наши головы этот сыночек? В голосе Пушкарева все больше появлялось злости.
-Валерий Сергеевич, а нам с Марго,  общение с вами и внучкой не возбраняется? Мы-то врагами не должны стать; Катюшу я всегда любил и люблю, как дочь. И будут ли жить наши дети вместе, а очень бы хотелось, чтобы не разошлись; или нет; нас все равно будет связывать Аннушка. Кровь-то, общая…

*****
Развод – дело решенное. Другого решения  в сложившейся ситуации нет. Для Катерины – это аксиома. Два месяца, Жданов ежедневно дежурит у двери ее палаты. Запретить приходить в отделение ему никто не может, но дальше порога палаты, его никто не пускает. Часто ходит к Пушкаревым, его постепенно начинает сторониться дочь. Никто ее не настраивает против отца;  в последнее его посещение,  вообще ушла в комнату бабушки с дедушкой, и отказалась спать с ним в Катиной комнате. Закатила истерику, когда в воскресенье, собрался с ней на прогулку в парк. Так и не смогли уговорить.
Андрей ежедневно после работы едет к Кате, оттуда к Пушкаревым. Елена его кормит ужином; справляется о Кате; не о самочувствии, об этом они сами хорошо осведомлены; а об их взаимоотношениях. Очень-очень ей, как и старшим Ждановым, хочется, чтобы дети помирились. Чего в жизни не бывает? Оступился мужчина; не совладал с собой; с горем; минутной слабостью; жалостью к себе; да и просто с физиологическими  потребностями. Но разве Валерий с Катенькой умеют прощать такие вещи? Не умеют идти на компромиссы, не умеют прощать подлость и трусость, не простят предательства. А поступок зятя, дочь с отцом, расценивают только как предательство. И как Анечка, внучечка, будет расти без отца? Легко  сказать, а как это будет на самом деле? В две недели раз прилетают из Лондона сваты; но ничего не меняется. Слава Богу , дочь пошла на поправку, даже уже  понемногу ходить учится. Но с мужем, даже словом не перекинулась за все время.
                                        *****
Потихоньку, по палате,  Катерина учится ходить. Утром  с ней отец, Валерий  Сергеевич. Постоянно ему помогает сопровождать Катерину, Константин.  Елена Александровна,  передает его маме все то, что готовит для дочери. Обеих должны выписать со дня на день. Матери Константина сделали эндопротезирование коленных суставов.  По вечерам приходили Зорькин с Романом.
-Рожи, Пушкарева, не корчь. Я не Иван Поддубный, таскать тебя  на себе.  И как-то само собой получилось, что Катя с Романом начали общаться. Для Анны, если она была у матери, это были лучшие вечера. С ней играли, носили на руках. Особенно ей нравилось, как дядя Рома подбрасывает её высоко к потолку! Жданов, как неродной, проводил это время в коридоре; и царапали сердце слова, несколько дней назад  сказанные Малиновским. Только один раз жена обратилась к нему, при Кольке с Романом:
-Оформи развод, побыстрее. Мне ничего не нужно; я  подпишу все. Анна, только Анна, останется со мной. И осторожно, придерживаемая за талию Романом, развернулась и пошла в палату. Через неделю Катю выписали. Постоянными гостями в доме Пушкаревых стали эти мужчины, которые выносили Катю с четвертого этажа на прогулку; и помогали подняться назад.
Несколько раз заходил Костя Хоментовский. Анюта радовалась его приходу больше, чем родным людям. И шла гулять; звала на детскую площадку. Мама не запрещала им общаться. И вскоре зашел к ним попрощаться. После чаепития отправились в комнату к Кате, она уставала очень быстро. Примерно через полчаса, распрощались, и Хоментовский уехал в далекое Забайкалье, продолжать искать редкие, драгоценные металлы и урановые руды.
Ежедневно Андрей заезжал к Пушкаревым; теща его кормила ужином; тесть, набычившись, сидел у окна и редко бросал ничего не значащие фразы. Как только он появлялся в квартире, Катя молча уходила в свою комнату; Анюта убегала следом за ней. Слезы душили Катерину, она с трудом сдерживала себя, чтобы не заплакать и не пугать ребенка. Анюта прижималась к  маме и начинала гладить ее по щекам. Ребенок, каким-то внутренним чувством понимал, как матери необходим телесный контакт с ней, дочерью. В эти моменты, предательство мужа не казалось таким болезненным. Ночевать Жданова никто не оставлял; сидел на кухне часов до десяти-одиннадцати и уезжал домой. Один-два раза, могла молча мимо него  пройти жена; делала какие - то не значительные дела; проходила в ванную искупать ребенка; также молча уходила назад в комнату с Аннушкой. Ребенок никогда не капризничал; ножками топал с мамой в их комнату, придерживая на шейке полотенце. А еще месяц назад из ванной ее выносили только на руках. И сопровождали в те моменты Анюту все: папа нес ее, завернутую в полотенце, следом с какими-то словами счастья шла бабушка; всю эту кавалькаду завершал  дедушка Валера. Все смешалось с тех пор в этом доме, и совсем  не в лучшую сторону.
                                        *****
От Пушкаревых Андрей отправился не домой, а в бар «У Севы». Не был здесь несколько лет. Надо было видеть удивление хозяина. Сева провел его к себе в кабинет. Сева, откуда-то был наслышан, о проблемах Андрея. Спросил, кто его свел с Инной? Не может быть, чтобы просто так, случайно она встретилась на твоем пути. Ее хобби, за определенное вознаграждение,  делать  пакости.
-Ты не первый, кто попадается. Делается это профессионально. Кто стоит за ней - не знаю. Известно, что очень желает выйти замуж за богатенького, но пока – увы… Не получается у нее это. Одно время  крутилась вокруг Воропаева, но Сашка ее быстро как-то отшил. Потом я не видел ее несколько лет, и вот появилась в прошлом году. Говорят, у нее теперь есть ребенок.
-Так кто она? Спросил Жданов, вопросительно глядя на Синицкого. И продолжил, откинувшись, на спинку дивана и закину ногу на ногу:
- Жизнь мне она испортила основательно. Мои все и слушать ничего не хотят в мое оправдание. Про жену вообще молчу. Катя с того дня, не разговаривает со мной вообще, только твердит о разводе, и ведь добьется своего рано или поздно. Знаю, что плачет, скорее всего ночами не спит, но как маленькая, даже не разговаривает со мной. И глядя на нее, дочь ведет себя так же. Маленькая, а женщина. Сева, что мне делать? Часа через два, Жданов был пьян. Сам он своего такого состояния не помнит уже давно. Сева оставлял его  у себя в кабинете, но он не остался и отправился в зал.  Хозяин уговаривать его не стал и отправился домой. Задача Жданова сегодня напиться как раньше, чтобы забыться хоть на какое-то время. Как добрался до дома, не помнит. Проснулся в своей кровати, но… не один, а с... Инной. Откуда она взялась в его квартире, он абсолютно не помнит. Где-то в подсознании вспомнилось, что видел ее в баре; но как ушел из бара –не помнил.
-Ты откуда здесь взялась? Злость, негодование - вот что было в голосе Жданова. Кто тебя опять  мне подсунул? Что, б… подзаборная, тебе от меня надо? Андрей схватил ее за плечи и начал трясти. Перед глазами Жданова  фотографии из желтой газеты; безжизненный, отсутствующий взгляд жены после попытки суицида; маячащий на горизонте развод.  Выхватил ее из постели, тряхнул еще раз, теперь молча. И не проронив ни слова, ударил ее по лицу; и видел перед собой только это ненавистное лицо. Затуманенным от злости и ненависти взглядом, еще не протрезвевшим сознанием, не видел ее окровавленного лица; не слышал ее крика, ее призывов о помощи. В состоянии, близком к аффекту, продолжал избивать незваную гостью. Она вырвалась от Жданова и побежала в сторону ванной комнаты. Заперлась   там. Андрей стал приходить в себя; очнулся и стал звонить Малиновскому. Жданов, обычно не способный, сказать грубого слова женщине, избил неизвестно откуда  взявшуюся Инну до  крови и кровоподтеков. В совокупности сложившихся обстоятельств, его оправдает любой суд. Но как доказать, что не он привел ее в свою  квартиру, а что она проникла в его жилище обманным путем. Как  представить историю с фотографиями  в желтой газете так, чтобы не  приняли его окончательно за  психбольного? Андрей чувствовал себя зверем, загнанным в клетку; а Малиновский никак не ехал...

*****
Ехать Катя могла только на поезде, большую часть времени проводила лежа на полке. Костя обеспечивал их горячем чаем; на больших остановках бегали с Анюткой за горячей вареной картошкой; солеными огурцами ;  остановились на несколько дней  в Иркутске. Косте нужно было решить какие-то вопросы с работой. Брал с собой несколько раз Анютку. Ее восторгам не было конца.
И на поезде «Москва-Пекин» отправились в оставшийся путь. Замечание Кости «Осталось чуть-чуть», вылилось почти еще в двое суток. В приграничном поселке Забайкальск  их встречали. И еще  долго они ехали на УАЗике. Глазу не за что зацепиться. Бесконечные пространства, покрытые снегом. Катерине становятся понятными строчки из старой народной песни: - « По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах». И только, накатанная дорога, петляет между сопками и уходит куда-то в бесконечность.
- Это и есть забайкальские автобаны, прокомментировал водитель. Сейчас зимой, когда после снегопада пройдет грейдер, да еще и машины дорогу укатают – ездить можно. Посмотрите, что тут будет весной и летом, после дождей. Дорогу вроде бы строят, деньги отпущены.
-Но что-то, ни дороги, ни денег. Засмеялся Костя.
Костя непрерывно интересовался, как чувствует себя Катерина. И вот машина остановилась около маленького деревянного домика, каких по его убогости, не всегда встретишь и на садовых участках, далекого Подмосковья. Катя с удивлением смотрела на строение, перед которым они стояли. После родительского дома сталинской постройки, и особенно, новой московской  высотки, где они жили со Ждановым – строение перед ней напоминало то ли сарайку; то ли лачужку. Костя  вытаскивал из машины чемоданы, ставил на скамеечку, которая притулилась рядом с заборчиком из некрашеного  штакетничка. Возле калитки стояли два тополька, а у окна домика росли черемуха и одинокая рябина. Заснеженный двор. От калитки к крылечку, протоптана тропинка. На крыше, над трубой, вьется дымок. Длинная,  накатанная дорога. Вдоль нее – деревянные пешеходные мостки. И вереница бесконечных строений, подобных их лачужке, где им предстояло жить. Дома были побольше, поменьше – но построены по одному проекту, из дерева. По  дороге бежит стая разномастных  собак. Это  все бросилось Кате в глаза в одну минуту.
-Вот, дамы, мы и дома. Пошлите. Тетя Вера должна протопить в домике; будет тепло. Костя взял два чемодана, два подхватил водитель. Что-то пыталась ухватить Анна. На крыльцо, из домишка, вышла женщина в меховой безрукавке.
-Наконец-то, Борисыч, ты и дома! С приездом, мои дорогие! Какие бравые у тебя девки! Говорила женщина вроде бы и по-русски, но говор и  диалект был совершенно новым и чужим для новых ушей.- В избе ,Борисыч, я протопила. Чай к вашему приезду сварила. На стол наладила. Мойте руки и сразу к столу. Продолжала суетиться женщина. Открыла входную дверь; проем двери закрывало тяжелое шерстяное одеяло. Тетя Вера ,приподняла край одеяла, и продолжила: - «Девки, проходите шустрее. Не выстужайте избу».
Приехавшие, вошли  в комнатку площадью не более 10 квадратных метров. Прямо, дверь в другую комнатку; на двери висит то ли шторка, то ли гардины.  Сразу справа от двери, стоит небольшая ширма; за ней, как оказалось, находится вешалка для одежды. Костя помог Кате снять шубку, расправил ее на деревянных плечиках. Катя помнит такие с детства. Тетя Вера раздевала ребенка и приговаривала: - «Красота ты, родительская, красота! Вот папка с мамкой-то тебя любят.» «А у тебя,  девка, она уже обращалась к Катерине, шубка-то худовата, для наших мест. Да ничего страшного, Борисыч у нас начальник большой, вмиг тебе справит теплую шубу. Да и ребятенку одежка для улицы нужна потеплее.» Женщина, как Штирлиц, мигом все заметила, все оценила и на все вынесла свое решение.
Слева от входной двери, отделен закуток с рукомойником. Отделяется от комнатки, веселенькой шторкой. Под ним, на деревянном кухонном табурете, важно, по хозяйски, расположился большой, голубой, эмалированный таз. У окна стоит небольшой столик, покрытый клеенкой; весь уставлен разнообразной  снедью. И весь передний правый угол комнаты занимает, весело потрескивающая дровами, печь.
Женщина  подала Кате и Анютке вязанные шерстяные носки.
-Девки, надевайте. Полы-то холодные. Тебе, Анечка, только вчера довязала, как Борисыч позвонил, что вместе едете. Раньше много мне о вас рассказывал, но не говорил, что вы с ним приедете. Московские почти все без семьи здесь живут. Без условий жить не хотят. Устраивайтесь, я зайду завтра. Катя, завтра будет баня. Я тебя провожу. А там дед мой приедет. Будете мыться в нашей… Катя прошла в смежную комнатку.
-Ты разочарована? Я тебя предупреждал. Осторожно, приобняв,  Катю за плечи, проговорил Костя.
-Нет. Примерно, в таких условиях, мы и жили в Забайкалье, в детстве. Все нормально. Просто ответила Катя.
-Я никогда не просил другого жилья. Меня одного все устраивало . Теперь  буду просить, втроем нам будет тесновато.
-А что ты рассказывал о нас? С хитринкой в глазах, спросила Катерина.
Так началась новая  жизнь Катерины с дочерью в этом суровом краю. С суровыми бытовыми условиями. 
                                 *****
Шел за годом год. После официального заключения брака, Катерина осталась Ждановой, чтобы с дочерью иметь одну фамилию. Костя предлагал удочерить Анну, но от отца пришел категорический отказ. Катя пыталась отказаться и от алиментов, но закончилось это чуть ли не скандалом.
Между супругами сложились спокойные, без неконтролируемых эмоциональных порывов, отношения. (Катерина помнила, к чему приводили всплески эмоций в их отношениях со Ждановым: от минут бурной любви, и чуть ли не до потасовки. Позже наступало такое же бурное перемирие). Весами и катализатором атмосферы в этой семье стала Анна. Между дочерью и отцом была крепкая духовная связь. Отец для девочки был примером во всем. И его слово, решение, замечания – были законом. Он учил ее кататься на коньках; ходить на лыжах; учил уметь и хотеть  учиться. Всему, что умел этот способный ребенок – его научил ПАПА. Главное учил любить людей, родителей, природу; книги; не пасовать перед трудностями; терпеть боль. Мазал зеленкой, и одновременно целовал ее разбитые коленки, и при этом учил не плакать.  Постепенно, становилось понятным, что Анна, как и ее родители,  будет энциклопедически образованным человеком. Тот объем знаний, которым владел этот ребенок – удивлял взрослых, с которыми Анне приходилось сталкиваться.  Черпать знания, отец учил дочь из книг. Вместе с родителями, Аня еженедельно посещала богатейшую поселковую библиотеку. Читать девочка научилась рано; и этим умением родители учили ее пользоваться правильно. Интересы Анны были самые разносторонние. Однажды бабушка, Елена Александрова сказала: - « С тобой, Анечка, неинтересно. Ты как старушка, все знаешь». И было  это  нормой для тех, кто знал девочку Аню и ее родителей. Одним словом – ребенок вундеркинд, ребенок-индиго. Ребенок умных, образованных, ответственных,  родителей. Родителей – в чьей любви, ласке и заботе, купалось это дитя.

Но в поселке   геологов, их звали только по имени начальника бурцеха – Хоментовские. Каждый год, зимой, Хоментовские бывали в Москве. В первое посещение произошла встреча, которая запомнилась всем. На Ярославском вокзале их встречал Зорькин.  Как оказался Жданов на стоянке, неизвестно. Но  ехал,  следом за ними, до самого дома Пушкаревых. Не успели гости переступить порог, как заскрежетал в замочной скважине ключ, открылась входная дверь и Андрей оказался в прихожей.
-Так, то ни одного зятя, то два сразу. И бывший, и новый…  Как это понимать? И отец только успел подхватить дочь, которая медленно сползала по косяку двери. Жданов прошел на кухню и не торопился уходить. Пытался общаться с дочерью. Ничего не получалось. Девочка пряталась за мать или Хоментовского. Стоило Катерине уйти в свою комнату, как следом отправился Жданов; и не обращая внимания на присутствие Кости, сказал:
- Катенька, собирайся, поедем домой!
-Я дома! И почему я должна ехать с тобой и куда? Чуть ли не со слезами на глазах, кусая губы, спрашивала Катя.
-Потому, что ты моя жена.
-Уже нет. Документы о разводе ты мне принес сам. Я давно жена Хоментовского. Костя не вмешивался в происходящее. Только Валерий,  с присущей ему солдатской прямотой, предложил Андрею,  до  отъезда его дочери с  семьей, покинуть дом. А после их отъезда – милости просим! Если бы не отец Катерины, миром эта встреча не закончилась бы…
Последние два года летали на самолетах. Катерина могла без особых проблем перенести перелет в шесть-семь часов. В аэропорту их всегда встречала кавалькада из Пушкаревых и Зорькиных, иногда прихватывали маму Константина. Дней через десять – этим же составом провожали их назад. Первые полтора года Катя нигде не работала. Часто оформляла отчеты мужа. Приспособилась работать на ноутбуке, сидя на кровати, обложившись подушками. С Катерининой дотошностью и умением во все вникать, отчеты Хоментовского не требовали никакой доработки. Вскоре появилась необходимость помогать мужу набирать и оформлять диссертацию. Уезжали жить на три месяца в Иркутск, на время подготовки и защиты Костей диссертации.  Если, Катерина наслаждалась, первые дни условиями жизни в благоустроенной квартире, то для дочери это были мученические дни. Ограничение свободы ребенок переносил с трудом; в поселке она везде была своим человеком. Анну знал весь поселок и каждая, в прямом смысле, собака. По всему поселку,  у девочки были разновозрастные  друзья. Порой ее  подвозили домой и на машине начальника партии; и на скорой помощи;  а буровики считали своей обязанностью,  доставить дочь начальника из любого конца поселка. В Иркутске без сопровождения взрослых  ее никуда не отпускали. Это свободолюбивое создание, не находило себе  места в чужом, тесном (по ее детским пониманиям) городе. Не нужна  ей ванна; горячее водоснабжение; театры и кино. Как смеялся отец: - «Свободы, мне! Свободы!». Нашелся один  друг, проживавший с бабушкой этажом ниже. Но дружеские отношения между детьми не сложились. Привыкшей верховодить всей поселковой ватагой сверстников, здесь оказали сопротивление и бабушка, и мальчик. И единственным объектом внимания осталась  мама.
Через неделю, после Костиной успешной защиты диссертации, вернулись в родной поселок. Сразу начали переезд в новый дом. На новой улице построили несколько новых домов. В один из них вселилась семья начальника бурцеха. Вместо маленькой каморки, где они размещались втроем, у Анны появилась своя, почти в двадцать квадратных метров комната. Дом был подключен к центральному отоплению, имелось автономное водоснабжение. Есть ванная. Ура, можно и не уезжать ни в какой  Иркутск или Москву; куда в принципе никто из них и не рвался.
Сам Хоментовский имел любимую работу. Давно, со студенческой скамьи, привык к этому краю, где 360 дней в году светит яркое солнце. Рядом с ним его любимые женщины. Знал, всеми фибрами души чувствовал, что для жены он тот, кого она очень уважает; благодарна за дочь. Старается быть не просто хорошей, а очень хорошей женой. Всегда, в любую погоду он возвращается в тепло натопленный дом;  к хорошему ужину. Всегда чистая, хорошо отглаженная одежда для  работы в «поле». И по-прежнему, почти чужая в постели. Бывает и так. Она другого и не обещала; так и сказала когда-то: - «Моему ребенку нужен отец. Она выбрала тебя. Женись на мне». Временами просыпается что-то в ней женское; и вдруг она опять прячется в своей скорлупе; как бы стесняясь своих чувств и порывов. И часто прячется за фразой: - «Тише, Анютка». Костя стал замечать, что в последние месяцы жена стала как бы оттаивать; смелее отвечать на его ласки; и однажды сама проявила инициативу…
Катерина сумела привыкнуть к жизни в этих некомфортных условиях. Никогда, ни слова недовольства не было ею произнесено. Только рано утром она выходила из калитки; шла в сторону  горы Голубь и долго смотрела вдаль. Это стало  ее ритуалом. Старалась уединиться. Именно в такие минуты не могла избавиться от тоски и чувства одиночества. У нее было ощущение, что стоит она на самом юру, продуваемая всеми нескончаемыми холодными Забайкальскими степными ветрами. И никто; и никогда ее не согреет. Умом она понимала, что у нее есть крепчайшая непоколебимая «Китайская стена», по имени Костя Хоментовский. За ним она, как за каменной стеной. Она имеет большое человеческое счастье. А женское счастье где-то заблудилось и не может ее найти. Почти ломала  себя и свою суть, ложась  к  мужу в постель.  Со временем это сгладилось; порой стала испытывать чувство,  близкое к оргазму. Она чувствовала, что муж это отмечал про себя. Отношения стали теплее. Только никому никогда не признается, что в такие моменты, она тонет, утопает,  в  запахе морского бриза с легкой хвойной горчинкой. Родной, незабываемый, парфюм  Андрея. Это имя не произносит  даже про себя. Оба знают, о ее любви к бывшему мужу, но ни разу об этом не говорили. Вели себя так, как если бы этого между ними не было. Ни разу , за все годы, и ребенок об отце вслух не вспомнил.
Часто по утрам, к ним в постель прибегает Анюта. Катя помнит те минуты, когда девочка залезала в постель, к ним со Ждановым. Сколько, в их родительских глазах, плескалось тогда счастья! В эти минуты,  они все трое, были  одним целым;  Катя с Андреем не могли налюбоваться на свое чадо и захлебывались родительской гордостью и любовью. Теперь, все что происходило,  было похоже на прежние утренние пробуждения, но совсем не одно и то же. Пока Костя с Анюткой устраивали возню в родительской постели, Катя осторожно сползала с кровати;  набрасывала халат на пеньюар и уходила возиться на кухоньку, готовить завтрак. Со дня начала совместной жизни, не  было ни одного утра, чтобы она не проводила мужа на работу.  И не встретила.

*****
Всей семьей, расположились на большой супружеской кровати. Новый, самый главный член семьи, лежал в середине. Его развернули, и этот крохотный человечек спал, разбросав тоненькие ручки и ножки. Анна, наконец-то,  дождалась маму и братика из роддома. С ее подачи, об этом событии в семье, знал весь поселок геологов. Вторая задача Анны – следить за наличием  медицинских масок на лицах членов семьи и гостей.
-Дышать микробами на братика нельзя, авторитетно заявляла всем Анна. Ребенку исполнилось почти десять дней, а имени у него все еще не было. Все его звали «братиком», Катя «сыначка»; Костя просто смотрел, когда приходил с работы, и не мог насмотреться. Брал на руки, ходил по комнате или просто сидел на кровати или диване. Анна крутилась рядом; иногда она садилась на край, большой родительской кровати, и отец ей на руки укладывал братика.  Анька в эти минуты забывала дышать. И как-то вечером, после работы Костя сказал: - «Братик это  хорошо, а  имя ребенку необходимо. Мама, твое право – назвать сына», продолжил отец семейства. Хоментовский почему-то был уверен, что Катя, не смотря ни на что, назовет  сына Андреем…или  Николаем. Но Катя ответила: - «Я вам родила сына и братика, а имя ему придумайте  вы». Анька запрыгала, захлопала в ладошки и сказала тоном, не допускающим возражений: - «Он будет Ромой! Ромой! Ромой!!!», продолжала радоваться девочка.
-  А почему Ромой?,  удивились взрослые.  Ребенок застыл посередине комнаты, непонимающим  взглядом посмотрел на взрослых;  и ответ оказался неожиданным; неожиданным для Катерины:
- У меня в Москве есть самый главный дядя Рома. И тише добавила: он папин друг. Того папы, другого, который с нами не живет… Взрослым сказать было нечего. Никто больше это не комментировал.
И через несколько дней, из поссовета, Константин Хоментовский принес «Свидетельство о рождении» Хоментовского Романа Костантиновича. Теперь в семье было две Ждановых; и два Хоментовских.
Если в свое время Анну, после вечернего купания и последнего кормления, было не слышно до утра, то сына  Катя слышала все 24 часа в сутки. Врачи не находили никакой патологии, а ребенок если не спал, то плакал; отличался завидным аппетитом; хорошо спал и начинал после пробуждения орать. И это продолжалось изо дня в день. По ночам с сыном возился Костя, но Катя не позволяла себе все свалить на него. Она худо- бедно оставалась дома, а мужу целый день надо было работать. И вдруг наступил день, когда Ромка замолчал. Научился улыбаться. Отца, и особенно Анну, встречал беззубой широкой улыбкой; тянулся к ним. Жизнерадостность из ребенка, который еще месяц назад плакал часами, бьет фонтаном. Родители не могли нарадоваться и налюбоваться на  Ромку, в котором вдруг проснулась любовь ко всему, что его окружает.  Единственное, чего требовал этот маленький деспот –  или с ним рядом должна находиться Анечка; или взрослые должны были носить на руках, держа его «столбиком». На эти несколько месяцев, сердобольная тетя Вера, почти переселилась к Хоментовским.
                                 *****
Ромке, исполнилось чуть больше полутора лет, когда на летние школьные каникулы, Хометовские на несколько дней, полетели в Москву. Катерина от самого Шереметьева, пока ехали, не отрывая взгляда, смотрела в окно. Плохо слышала, о чем говорил Зорькин. Она наконец-то дома, в Москве. Как за эти годы она соскучилась по родителям; Кольке. Возможно,  увидит подружек, обязательно встретится с Юлианой. И боится себе признаться, что надеется от подруги хоть что-то узнать про Жданова. Давно уже не приходит он к ней в ее снах; не чудится больше его голос и запах его одеколона. И главным лекарством, в ее излечивании болезни под названием «Жданов», стал Ромка, Ромулька, сыночек; самая маленькая родная кровиночка. Приехала вот в Москву, и затрепетало глупое сердечко. Хотелось подойти к стационарному аппарату и набрать бывший номер своего домашнего телефона, и услышать самый родной голос. Сумела себя пересилить и не сделать этого. До какой-то тошноты под ложечкой, хотела хоть какую-то малость, узнать про бывшего мужа. Какой бы тяжелой не была обида на его предательство, а сердце забыть не могло. Простить не могла умом, сознанием; а сердце, сердце плакало по прежнему. И только ее упрямство и бесконечное самоуважение, не давали признаться самой себе, что по-прежнему Жданов занимает огромную долю ее сердца. Чувствует  огромную благодарность к Хоментовскому; в силу своего воспитания и устоявшихся взглядов на жизнь, никогда не сможет изменить и предать  мужа. С рождением сына отношения с мужем перешли на  другой уровень. Между супругами больше не стоял призрак Жданова.  Никто из родных не вспоминал о Жданове; но его не дает ей забыть ее память, особая часть ее мозга, пропитанная этим именем. И еще дочь – его зеркальное отражение не только внешности, но и манеры поведения; его упрямства; кулинарных пристрастий.
Ромка подрастал. И становилось очевидным, что не унаследовал он богатырского роста и телосложения отца. Глаза у него… мамины огромные  темные черешни. Правильный прямой тонкий носик. Четко очерченные пухлые губки. Несколько выступающие восточные скулы. И светлый,  реденький  пушок на макушке, напоминал папину  небогатую шевелюру. В отдельности, все черты лица, были правильными и красивыми. Но вместе, они не складывались в одну картинку. И в отличии от сестры, Ромка был некрасивым. Но по количеству источаемого им обаяния  -  равных, ему не было. «Будущий женский сердцеед» - так его назвала бабушка Нинель.
-С лица воду не  пить, был бы человек хороший, вынесла заключение бабушка Лена. Для родителей, особенно для отца, никого более красивого не было. А талантов и способностей, у родной кровиночки, отец с каждым днем открывал все больше.  Привязанность к детям, у Кости была  огромной. Дети были для него одним целым, любил обоих одинаково;  только Анна была роднее, ближе, взрослее. Она прекрасный собеседник. С ней уже можно  и поговорить обо всем. А Ромка еще мал, и почти не разговаривает. И когда наступит это  чудесное время – пока неясно. И тем не менее, он умеет добиться своего. Сестренка никогда ему не перечит и идет на поводу младшего брата. Ромка умеет отстаивать не только свои интересы, но и интересы сестры.
Константин с детьми возвращался после прогулки домой. Вошли во двор Пушкаревых. Ромка, еще при выходе из парка, добился своего. Одной рукой отец катит коляску, на другой восседает любимое чадо. Анна бежит рядом с отцом, и, не переставая, что-то ему рассказывает. Вдруг остановилась и стала ему выговаривать: - «Ты только говоришь «ага или угу», а сам не слушаешь. Вот повтори, что я тебе говорила?»,строгим голосом вопрошала девочка. Неожиданно ухватилась за руку Кости и стала, упираясь обеими ногами, тянуть его к подъезду.
-Папа, Хоментовский, пошли быстрее. Быстрее. Мама выйдет нас встречать и увидит его, и показала ручкой в сторону, сидящего на скамейке  Жданова. После встречи с этим дядькой, мама всегда долго плачет.
-Анюта, доченька, это не дядя, это твой отец. Надо с ним поздороваться. Мягко, спокойно, стараясь быть убедительным, произнес Костя.
Андрей встал и смотрел на Костю с детьми. Сомнения, что мальчик сын Кости с Катериной, у Андрея не  было.  Анна за два года, которые он ее не видел, стала еще больше похожа на него, Андрея.
-Не хочу этого отца. У  нас есть ты, Хоментовский. Костя давно заметил, что когда девочка начинала волноваться, она называла его по фамилии. И это обращение рождало какую-то доверительность. Костя повернулся в сторону Жданова, как-то виновато на него посмотрел, с сожалением пожал плечами  и  заторопился следом за Анютой к подъезду. Костя не смотрел на окна Катиной комнаты и не видел ее силуэта в окне.
Жданов стоял, не отрывая взгляда от окна, и они с Катериной пристально смотрели друг на друга. Через какую-то минуту, Катя поправила шторку, изученную им до последнего цветочка, и исчезла как видение. Андрей стоял некоторое время, не отрывая взгляда от знакомого окна, и  уехал.
                                   *****
Первое сентября. Сегодня Ромку провожают в первый класс. Переехать жить в Иркутск с детьми, Катя не посчитала нужным. У нее был железный аргумент: она окончила школу в Забайкалье, и имела прекрасную подготовку; ее знания были гораздо лучше, чем у ее сверстников, окончивших столичные школы. Согласилась, из поселка геологов, переехать в шахтерский городок, в 18 километрах от их родного поселка. Костя продолжал ежедневно ездить в поселок на работу. С некоторых пор стал ездить с Анной. Эта правдоискательница, уже к концу первой четверти, вступила в конфликтные отношения и с учителями, и с новыми одноклассниками. Пришлось вернуться в родную школу, где Анну знали все; и она знала всех. Все учителя, особенно классный руководитель, были довольны. В школу вернулась одна из лучших учениц. Умница и активистка, которая достойно представит школу на любой олимпиаде; которой можно поручить любое самое ответственное  задание. Все будет выполнено в срок и на «отлично». Для учителей поселковой школы осталось загадкой, почему отличница, красавица и спортсменка Анна Жданова, пришлась не ко двору в городской школе. Катерина только глубоко вздохнула и тихо, вполголоса произнесла: - «Знать бы, что так получится, и переезжать бы в город не стали.»
                                         *****
Катерина возилась в ванной комнате, когда раздался звонок в дверь, и Ромка побежал открывать.      –Сынуля, спроси, кто там, прокричала вслед ребенку Катя, и обтерев руки полотенцем, отправилась следом. На пороге квартиры стояли начальник геологоразведывательной партии Гущин Михаил Николаевич и заместитель Хоментовского, Соснин Вячеслав Дмитриевич.
-Здравствуйте, проходите пожалуйста, пригласила их хозяйка.В ее взгляде сквозило нескрываемое недоумение.
-Простите, Катерина Валерьевна, мы ненадолго. Виновато топтались в прихожей мужчины.
-Да не стойте вы здесь, проходите, вновь повторила Катерина.Мужчины прошли в гостинную. Гущин  в этой квартире у Хоментовских, был впервые. Огляделся, и сказал:
-Нормально, хорошо устроились. И под взглядом Соснина, виновато замолчал.
Волна тревоги, все больше охватывает Катерину. Продолжает теребить полотенце; понимает, что просто так, без причины с утра пораньше, в такую даль без предупреждения, никто в гости не придет.
-Что случилось? Тихо, почти шепотом, спросила Катерина. «Случилось же, что-то?»,  уже  не шепчет, а чуть ли, не кричит она.
-Катя, Катерина Валерьевна, запинаясь начал говорить Соснин. Авария на буровой, подробностей еще не знаем. Погиб Константин Борисович. Первые два дня, до Катерины плохо доходил смысл сказанного  Сосниным. Что происходило вокруг, тоже плохо осознавала. Принимала участие в каких-то  делах. Ходила по каким-то инстанциям, собирала какие-то справки. Собирали свои и вещи детей в дорогу. Только хорошо помнит, что еще находясь в здравом уме, четко ответила на вопрос Гущина: - «Где хоронить будете»?
-Дома, в Москве. Так Катерина узнала, что означает словосочетание «груз-200». Пришлось ждать еще долгих три дня, дождаться вторника, когда можно будет отправить в Читу, этот жуткий «груз-200».Дальше самолетом, домой, в Москву.
После похорон прошла неделя. У Кати в ушах постоянно слышится голос мамы:
-Господи, Костя, сыночек,как тебя, такого чистюлю, положили  в такую грязь. И перед глазами картина: оплывающие края могилы, после бесконечных осенних дождей. Грязная вода на дне ямы. И на белых, до безобразия белых, на этом фоне полотенцах, опускают мужчины гроб в могилу. Катя не помнит, в какой момент она подошла к этой сосне, уткнулся в нее лицом. И над кладбищем раздался жуткий женский крик. В ушах Катерины стоял этот крик. Только она не понимала, что в какой-то миг, этот животный крик издала она. А края могилы, все осыпаются и оплывают. Очнувшись, после минутного забытья, Катя ощутила, что ее держат крепкие мужские руки.
-Ромка,Ромка,опять в моей жизни все не так.Как я буду без него жить? Жданова я пережила, а это – вряд ли. И дети. Дети,Рома,не смогут без отца. Он им был ближе,роднее меня. Да и материально, нам без него будет тяжело. Я много лет не работала, Костя не разрешал. Теперь надо как-то устраиваться, учиться самой цепляться за жизнь. Господи, ну что же я такая несчастная? Продолжала шептать Катерина,уткнувшись лицом в ствол дерева.
-Прекрати, никто тебя не оставит один на один с твоей бедой. Есть родители, Колька, я. Никто из них не заметил, что перешли на «ты», что соединила их невидимая ниточка дружбы, понимания и духовного родства.
Катерина слышит, как кто-то поторапливает заканчивать церемонию. По предупреждению синоптиков, из Ивановской области, приближается смерчь. Но эта беда обошла их стороной...

*****
Вместо заключения:
   Приключилась эта история давно. Молодую женщину, буквально в ста метрах от дома, затащив на стройку, едва не изнасиловал, какой-то подонок. Она каким-то чудом, вырвалась из его рук и выпрыгнула в оконный проем. Встать уже не смогла, перелом позвоночника. Единственное, что осталось в памяти: силуэт в проеме и его слова: - «Ну, и дура. Останешься калекой на всю оставшуюся жизнь.» Как нашли ее прохожие, и  почему она не замерзла  и не простыла на жестоких Забайкальских морозах, осталось  для нее загадкой.
Месяца через два, ее красавец-муж, видимо испугавшись того, ЧТО его ожидает в жизни с женой- инвалидом, оставил дальним родственникам полуторагодовалую дочь, и исчез в неизвестном направлении.
Еще полтора года наша героиня провела в больнице, прежде чем научились ходить. Еще долго ходила в корсете. Девочку после исчезновения отца, забрали ее родители. После больницы, жить отправилась к ним. Без помощи посторонних к жизни была не приспособлена. С ее подрастающей дочерью, много занимался холостой сосед. Очень образованный и интеллигентный молодой человек. И однажды, когда сосед зашел за девочкой, чтобы вести ее кататься на горке, наша героиня сказала ему: - «Женитесь на мне. Моей дочери нужен отец. Она выбрала Вас». Теперь со смехом вспоминают, что он подумал тогда о ней, и ее предложении. Уже через неделю, к его новому месту назначения, уехала новая семья. Через три года она забеременела, вопреки прогнозам врачей. Поехали как-то, к ее родителям за дочерью, сидели на заднем сиденье старенького ПАЗ-ика. Одним из последних пассажиров, вошедших в автобус, был ее бывший муж. И ехал он на переднем сиденье автобуса, не ведая, что в каких-то нескольких сантиметрах от него, едет она; беременная, находясь уже в декретном отпуске, вместе с новым мужем.Вот на крыльце  родительского дома, они и встретились. Отец едва успел подхватить ее и не дал упасть  в обморок с высокого, заснеженного крыльца. И сказал эту фразу: - «То ни одного зятя, то сразу два, и старый, и новый.» Когда укладывались спать, бывший муж, не стесняясь, присутствия ее супруга, прошел в горницу и сказал: - «Собирайся, поехали».
-На каком основании я поеду?
-На том, что ты моя жена.
-Я уже давно чужая жена. И как видишь, рожать я собралась своему мужу. (Вскоре родит сына).
Еще долгих тридцать лет ничего было неизвестно об этом человеке. Потом нашел дочь на сайте «Одноклассники».Через некоторое время, на этом же сайте предложил общаться и бывшей жене.

P.S.
1.Прообраз Анны: Унаследовала от биологического отца рост, стать, красоту. От матери -  доброту, человеколюбие, природный ум, обаяние. Сама женщина считает, что умение и желание учиться, ей привил папа; всем, что она умеет, имеет и обладает, она обязана самому дорогому человеку – папке. Он же помог и подрастить ей дочь, пока она училась в институте. Когда объявился отец, она была категорически против общения с ним. И главный аргумент – «Нельзя делать больно папе». В этом решении ее поддержал  муж. Его нежелание общаться с новоиспеченным тестем, было еще более однозначным. Но тем не менее, встретили, когда он приехали. Устроили ужин в лучшем ресторане своего городка; провезли на машине по всем памятным местам. Посетили на местном кладбище могилу его  бывшей тещи. Его просьбу, проехать хотя бы по улице, где живет мать, зять категорически  отклонил.
-Мою машину в поселке знает каждая собака; и как это я проеду по улице и не заеду к любимой теще?
Через сутки  проводили, он уехал в свое «далеко».
Об этой встрече, нехотя рассказала дочь матери, когда та у нее об этом спросила. Об их встрече, отца с семьей дочери, мать узнала от него. Написал ей в «Одноклассниках». Даже любимая внучка ни словом не обмолвилась об этом. Бывает она у дедушки с бабушкой, еженедельно.
Она Отличник Народного образования, была победителем краевого смотра «Учитель года». Директор средней общеобразовательной школы. Замужем. Муж офицер-пограничник. Дочь школьница – умница, красавица, отличница.
И на вопрос: - «Нужен ли теперь ей новый папа с его назойливым вниманием и подарками», может ответить только она. У нее, и у ее знакомых возникает закономерный вопрос: - «А где ты был, тридцать с лишним лет, когда она училась в школе, в институте – когда нужны были и помощь моральная, и помощь материальная?».(Пока девочка росла никакой материальной помощи он не оказывал. Скорее всего ее никто и не принял бы.)
                                               *****
2.Прообраз Катерины. (Копируется  и цитируется наша с ней переписка с ее полного и добровольного согласия.)
В неполные пятьдесят  пять лет,  получила в жизни вторую тяжелую травму. Как и тридцать пять лет назад, рядом с ней круглые сутки, находился муж. При малейшем движении, малейшем шорохе с ее стороны, он уже находился рядом с ее кроватью. Второй раз в жизни, муж своей заботой и вниманием, поставил ее на ноги. На работу она больше не вышла.
Вот здесь, в этой палате, мы с ней и познакомились. Много дней, провели рядом, прикованные к больничным койкам. Очень сожалею, что за своей болью, многое не удержала в памяти от ее рассказов. Чтобы как- то отвлечься от боли, тяжелого быта лежачих больных, много разговаривали. Женщины любили слушать мои рассказы  - пересказывала содержание фильмов и книг; об истории и обычаях  народов мира, поведении животных. И т.д.  и т.п. Только бы как-то отвлечься от боли, запахов, стонов и причитаний соседей. Теперь в Забайкалье, где я осела по-видимому, на всю оставшуюся жизнь, у меня есть самые родные люди. Люди бывают родными не по крови, а по делам и поступкам. Провожу несколько месяцев у мамы; у сына и дочери; и возвращаюсь в Забайкалье. И через несколько дней, еду в этот поселок геологов и шахтеров, навестить родных и близких мне людей. Как поделилась со мной моя героиня, есть в ее жизни муж, за чьей спиной она прожила как за каменной стеной. Ей довелось в жизни познать великое человеческое счастье; а вот ее женское счастье где-то заблудилось, и потерялось вместе с исчезновением любимого. Потерялось давно-давно, в тот холодный февральский ветреный день, когда оставив дочь,  не попрощавшись с ней, забытой всеми в чужой больнице, он уехал, не оставив адреса. Простить предательства сознанием, мозгами не могла. А любить, никогда не переставала. И это всегда знал новый муж, который любил в жизни только одну женщину, ЕЕ. Без пафоса и громких слов, любил детей, и ее. Его единственную, самую дорогую женщину; мать его детей. Бывает в жизни и так…                                                                 
Так в ее жизни получилось, что через тридцать с лишним лет в соцсетях  объявился тот. Сказала мужу, что, тот, первый предлагает ей общаться через «Одноклассников».
-Общайся, раз тебе это нужно. Не вижу никаких препятствий; мягко, интеллигентно ответил ей муж. Так началась бесконечная переписка, звонки. Виртуальные  взаимные подарки. Активизировалась и наша с ней переписка. Дорогой мне человек, она совершенно потеряла душевный покой. Были от нее такие строки: - «Мы созваниваемся. Разговариваем о текущей жизни; прошлое стараемся не вспоминать. Но оба понимаем, что всю жизнь принадлежали друг другу. Понимаем это,  и слышим это между слов. Я теперь точно уверена, что он жалеет о прошлом. И мне его жалко. Вот объясни мне, пожалуйста, по жизни он много хуже N. Но мне хочется совсем немного: мне бы  только чуть-чуть прикоснуться к нему; и кажется, я тогда жила и жила бы. Р., подруга моя, я благодарна судьбе, богу, кому угодно и чему угодно, что под занавес жизни я с ним общаюсь, слышу голос его…»
Через сутки пришло новое сообщение: - «Теперь я наверное, счастлива».
Еще через несколько дней: - «Р., я прекратила общение. Оно никуда не ведет. Только рвет сердце. На сегодняшний звонок не ответила; поздравила с Троицей; пожелала всех ему благ. Если бы ты  только знала, чего стоило не ответить ему………» Он настаивал на встрече, которая должна состояться в мае, в родной школе.
В последнем нашем телефонном разговоре она сказала много не лестных слов в свой собственный адрес. И была благодарна судьбе, что это общение стало возможным  не так давно; иначе я (далее последовало  не очень цензурная характеристика в свой адрес), разрушила бы свою семью. Только на эмоциях бы разрушила.
И тянулось это какое-то время. И наконец, пришло сообщение: - «Все. Никакого общения. Удалила из своих друзей. Не отвечаю на звонки, занесла в черный список. Ни на какую встречу не поеду. Покой мужа и семьи мне дороже всего. Но единственное, чего я хочу – это сесть рядом, положить голову на его плечо , посидеть чуть-чуть; и потом буду жить, жить и жить. Приезжай, мне тебя очень не хватает. Об этом могу поговорить  только с тобой.»
Завтра поеду.
А в голове и на душе у меня следующее: - «То ли завидовать мне белой завистью, что у нее есть такая возможность знать, что глубоко любимый человек жив и есть на белом свете. Есть возможность, при современном развитии техники общаться, находясь, в тысячах километров друг от друга. Не могу  осуждать за ее чувства; за ее переписку; желание встретиться. Знаю, что в моей судьбе такого никогда не будет. Я свою большую любовь увезла когда-то домой; в Дубну, Московской области. Это был груз-200. И последнее, оставшееся в моей памяти - оплывающие края могилы; сильные руки его друга, не давшие мне упасть. И слова  моей мамы – «Тебя такого чистюлю, положили в такую грязь». Я бы отдала все, лишь бы человек был жив. Не знаю, при моем тогда еще юношеском максимализме, сумела бы подобное простить? Но лишь бы не такой итог, как у меня».
Завтра я буду у тебя, и наплачемся, и посмеемся, и просто «поговорим за жизнь».
3.Прообраз Хоментовского.
С той минуты, когда он познакомился с девочкой, а потом ее мать предложила жениться на ней, жизнь его круто изменилась. Вдруг понял, что роднее и ближе, у него никого нет. А на женщину готов был молиться и всю жизнь носить на руках. Так получилось, что она оказалась единственной  его любовью; первой и последней любовью его жизни. И еще она родила ему сына. Женщина,  дети, профессия – это оказалось смыслом его жизни. Без пафоса и лишних слов любил в жизни только одну женщину, ЕЕ.
Долгие годы руководил предприятиями разного уровня; под его руководством были написаны студентами множество дипломных работ; был научным руководителем будущих кандидатов наук. Это человек огромных знаний; удивительной души;  бескомпромиссен к себе и окружающим; стержень семьи. Все это воспитал и в детях.
В настоящее время  –  он пенсионер со всеми регалиями, прослужившего много-много лет делу своей жизни; и это не громкие слова.  Хозяин большого дома (не было даже мысли перебраться в город, к цивилизации). Он смотритель тихой гавани, где всегда ждут всех членов их дружной семьи. Теперь  центром и смыслом жизни стали внуки.
Остается только удивляться, как каждому из двух этих замечательных людей, судьба подарила огромную любовь;  такую, какая бывает одна на миллион. Но…  не друг к другу. Так получилось. В жизни бывает всякое. У них получилось вот так…
                                          *****
4. Прообраз Ромки. Огромный мужчина. Стало тесно в комнате, когда появился в родительском доме. Живет с родителями в одном поселке геологов. Работает в автоколонне. Женат. Имеет двоих детей. По примеру отца считает, что «главная ячейка общества -  это семья».
                                         *****
5. Прообраз S. Не могу никак его охарактеризовать. Единственный образ, которого знаю только со слов моих любимых людей.
Единственное,что знаю о нем: разведен. На страничке на сайте соцсетей, в основном фотографии дочери и ее семьи.
                                     Конец.(Возможно и нет)
Май, Кисловодск,  Ставропольский край – июнь, Краснокаменск , Забайкальский край.

А за Ромку Катерина не знала – то ли радоваться, то ли переживать. Все у него было просто и без проблем, до поры до времени, пока не пришел однажды и не сказал: 
- Я пошел служить, а потом уже буду учиться!

*** 

Как в вакууме прожила время полного одиночества: днем работа, вечером заходила в небольшой продовольственный магазинчик, что-то брала из продуктов, вечер проводила с книжкой и кошкой Лаурой под боком. Так и засыпала на диване, под бормотание телевизора, лишь бы было ощущение присутствия кого-то.
И, как когда-то, давным-давно, в «Зима-Летто», еще будучи помощницей Президента компании, ненавидела выходные.
В той, другой жизни, целых два дня и две ночи она не могла видеть своего Президента, а нынче просто прозябала двое суток в полном одиночестве.

*** 

Ромка вернулся из армии не один: привез жену. 
Еще в прихожей, Катерина внимательно посмотрела на маленькую, худенькую, с типичными азиатскими чертами лица, девушку. Лицо девчушки, украшали большие очки, которые она чисто механически, постоянно, указательным пальчиком правой руки, пыталась поправить.
Катерина обняла ее, засмеялась:
- Меня зовут Екатерина Валерьевна! Я теперь твоя свекровь! А, тебя, доченька, как звать?
Раздался неожиданно твердый голос:
- Я - Ира. 

*** 

По утрам в квартире стояла суматоха: собирались на занятия студенты, Катерина на работу. Ее не переставала удивлять способность этой девочки встать раньше всех и приготовить какой-нибудь незамысловатый завтрак; и вдобавок сунуть каждому из них пластмассовый контейнер с упакованным в пищевую пленку бутербродом. Это, свое действо, Иринка, как ее звали в новой семье, сопровождала комментариями:
- Мама, Ромка, тормозки не забудьте! 
И всем понравилось и прижилось новое для Катерины с Романом слово «тормозок».
Очень естественно, без наигранности, без проблем, Ирина вскоре стала называть Катерину «мамой». 
А мама старалась облегчить жизнь этой девочки, которой достались нелегкие детство и юность. 
С возрастом Катерина становилась все сентиментальнее, и когда узнала, что росла девчонка-сирота в семье брата и даже не отца, а отчима, ей еще больше хотелось приласкать Иринку.
И еще: не могла нарадоваться и налюбоваться этими ребятишками: все у них было как на ладони – временами Катерина видела перед собой взрослых, умудренных жизненным опытом людей; временами превращались в малых детей, которые могли поссориться по-настоящему из-за ерунды. В это время по квартире летали пух и перья, мать только побыстрее старалась закрыть все окна. И, вскоре, наступало такое же бурное примирение.
Только однажды Катерина сказала сыну:
- Рома, постарайтесь ссориться в мое отсутствие. Вы ругаетесь, а я чувствую себя виноватой.
Роман с недоумением посмотрел на мать:
- А ты при чем?
Только утром подошла к ней невестка, и сказала смеясь:
- Мама, прости. Мы больше постараемся вообще никогда не ссориться.
А Роман хохотнул:
- При тебе!
С возвращением Романа, да еще с этой жизнерадостной девочкой в придачу, Катерина как-то ожила, повеселела, почувствовала вернувшийся к ней за много лет вкус к жизни.
Любопытная соседка, как-то поинтересовалась :
- А вы не устаете с ними? И охота вам жить с детьми под одной крышей? Это ведь никакой личной жизни!
Катерина не обиделась, только счастливо засмеялась в ответ:
- Это и есть вся моя личная жизнь!

***

Продолжение

Месяца через два после описываемых событий, Юлиана  Филипповна  Виноградова, вернувшись домой,  вынула из почтового ящика узкий длинный конверт заказного письма.
Послание было из России, подписано округлым красивым почерком. Не взглянула на имя отправителя, авторство  было понятно и так.
Новый, незнакомый ей обратный адрес. Как Катерина оказалась там?
Далекая от знания географии Забайкалья Юлиана, и без глобуса предполагала, что указанный населенный пункт находится совсем не рядом с Иркутском, где последние годы проживала с детьми подруга и куда  так за все  годы  и не собралась доехать Виноградова.
Ежегодно, когда заходила речь про Байкал, его богатства и красоту, фея с зонтиком, клялась и божилаcь, что нынче отпуск проведет только с самыми дорогими своими человечками. Но наступало  лето, и вновь  ничего не получалось. Работа для Виноградовой  была на первом  месте.
Однажды летом, были даже забронированы места на курорте «Горячинск», где хотела Юлиана пройти  курс лечения голодом. Только здесь применялся этот старый бурятский, проверенный,  метод  очищения организма.
Как ее ждала Катерина, в надежде, что полмесяца будет рядом с интересным  родным человеком; чего только не приготовили дети к приезду любимой тетеньки Юлианы – но все оборвалось после одного телефонного звонка. Непоседе с зонтиком срочно нашлась работа на другом континенте,  и вновь все сорвалось… Кажется, навсегда.
Позже перебралась на ПМЖ во Францию,  и перестала даже строить планы про посещение Байкала, Иркутска, и, убедила себя, что как-то уже и не хотелось ей таких путешествий. Как бы,  в никуда…

***   
   
Взяла заказное  почтовое отправление почты России  правой рукой и похлопала  увесистым конвертом по ладони левой. Что в нем? Что опять отмочила Катька Пушкарева? Только что-то из ряда вон выходящее заставило Катерину взяться за бумагу и перо, что-то такое… такое…
Но что именно?
Есть вещи, которые нельзя доверить,  передать бездушной  электронной почте.
Тепло сердца, крик души, самую нежную сладость  любви,  преданность, дружбу,  и бесконечные девичьи  или женские откровения, можно передать только через такое письмо - когда каждую буковку, каждый знак чувствуешь и  выводишь заботливой рукой и, как телепат, убеждаешь, гипнотизируешь  адресата.
Все последние годы  женщины общались через соцсети;  документы,  фотографии, деловые  письма, отправляли через e-mail. От всего этого тянет холодом, формальной отпиской. Но никуда от этого не денешься, таково веяние времени.
Конверт, из почтового ящика, подписан не шариковой ручкой, а перьевой, фиолетовыми  чернилами, такими писал Андрей Жданов. С улыбкой,  шутя предположила: неужто писала ждановским золотым Паркером?

Юлиана помнила, что подруга всегда предпочитала перьевую ручку шариковой, но синие чернила.
Не сумела фея с  зонтиком совладать с любопытством настолько, что не стала входить в дом, искать  нож  для бумаги, присела на декоративную скамеечку прямо на крыльце и нетерпеливо, аккуратно, по краю надорвала белый почтовый конверт, на котором значился обратный адрес: «la Russie. Россия,  Забайкальский край,  пгт…».
Виноградова  с недоумением смотрела на новый, незнакомый ей обратный адрес, он ей ни о чем не говорил.
«Здравствуй,  душа моя, Юлиана!
С чего начать?
Юлька, много лет, когда мне совсем становилось невмоготу, я писала тебе письма.
В юности вела дневник. Вела до того дня, пока его не прочитал Андрей. 
Всегда, с того самого  дня, как  научилась читать и писать, я все самые сокровенные мысли доверяла бумаге. Чаще всего это были мечты; мечты, которые никогда не исполнятся.
В памятные дни, когда я работала в «Зима-Летто», я день работала, а ночью все свои мысли, чаяния и боль безответной любви,  доверяла  бумаге; исписывала страницу за страницей, где в каждой  строчке было имя «Андрей». Через каждое слово признавалась в своей любви  моему Богу, имя которому  Андрей Жданов!
Верила, что буду счастлива  только от того, что могу его видеть и  слышать; что это и есть мое бесконечное счастье -  находиться в своей каморке, от любимого  через стену, (даже если он в это время в кабинете с женщиной!), лелеяла единственное мое желание, которое и есть, в том моем понимании, полное счастье – это быть  полезной Любимому.
Юлиана, не буду тебе напоминать, и лишний раз бередить себе душу, ЧТО  я делала ради этого призрачного счастья и этой  ненормальной любви. 
Я пережила пятьдесят два Дня рождения! И только один-единственный, тот, который я провела с Андреем (моим Андреем!), в номере гостиницы, был самым лучшим! В этот день я не просто родилась, я родилась ЗАНОВО !!!

И вот, несколько  месяцев  назад, ветреным, морозным январским днем, я это пережила повторно. Это свое рождение, это счастье быть рядом с моим вечно любимым Андреем!   

В тот день, в  ту минуту, когда, не раздеваясь, в пальто, мы устало,  от всего пережитого за день, с момента моего звонка на стационарный телефон Андрея, присели на край огромной кровати дорогого люкса, у меня появилось какое-то ощущение  де-жавю. (Юлиана, радость моя, прости за сумбурность и непоследовательность моего сочинения, меня распирают эмоции, и это просто миг, в который я хочу поделиться с тобой моим счастьем)!
Не могу передать, как мне хотелось, не проводя параллелей, сбежать в ванную комнату, и подождать, бросит Жданов  монетку, или не бросит. (Едва удержала язык за зубами, чтобы ехидненько не предложить ему  это сделать)!
Андрей спросил: «Тебе не жарко»?, помог снять пальто (Юлька, представь, что я и забыла, что такое бывает), и вместе со своим  повесил в огромный шкаф.
  Я забыла, как дышать. Все было, как тогда, только наоборот: он  встал за моей спиной (я сидела в кресле), за спинкой кресла, аккуратно снял с меня очки, протянул руку  и вместе со своими пристроил на тумбочке.
«Закрой глаза, сегодня  говорить буду  я» - и положил ладони мне на лицо. Так и продолжали находиться каждый на своем месте: я в кресле, откинув голову назад, на спинку; он стоял за моей спиной, положив  ладони мне на глаза, а в действительности, закрыв мне все лицо большими ладонями, на которых я и с закрытыми глазами, знала каждую линию. И от этого я ощущала всю полноту счастья, от того, что  могла целовать прижатые к моему лицу  дорогие руки.
Я мало что понимала из того, что мне говорил он, я млела, упивалась тембром его голоса.
Помню, что он говорил о том, как где-то  далеко и высоко, было еще  до  нашего рождения предначертано, что наши дороги должны сойтись на  одном перекрестке и никогда не расходиться. И они сошлись, сошлись на перекрестке, именуемым «Кабинет  Президента Зима-Летто», в тот момент, когда я постучала тихонько в дверь и с тихим  испугом не сказала, вернее, почти  прошептала:  «Я - Екатерина Пушкарева».
Андрей говорил, что именно с этого момента наши две отдельные  судьбы начали сходиться в одну, маленькими-маленькими,  скупыми, несмелыми шажками.
Именно с того момента, он восторгался моими знаниями, силой воли, и не хотел разбираться, давать себе отчет, почему ему спокойно и хорошо только тогда, когда я рядом с ним. Его еще не начинал мучить вопрос, почему в постели с любой красавицей, он вспоминает меня, свою помощницу, над несуразностью  и неуклюжестью которой, потешаются все, кому не лень.
А у него, великовозрастного балбеса, не   хватало сил и мужества заступиться за меня. Никогда никому не признавался, только изредка себе, да и то во сне, или  еще в пьяном угаре, что не существует ничего милее моих косичек, больших ласковых глаз, источающих любовь.
Андрей сам видел  мою в него  влюбленность, но очень боялся признаться себе, что боится это потерять, боится, что об этом будет знать еще кто-то, и в первую очередь Малиновский, который издевался и потешался надо мной больше всех.
Искренне (мне ли не знать его интонации)!, несколько раз повторил, что  пройдет еще много дней, когда московский плейбой Андрюша Жданов поймет, что такое Любовь и Ревность.
Он, по натуре эгоист и собственник, уяснил для себя только одно и кричал об этом на весь офис: «Катя моя», добавляя после паузы, «секретарша»! Но ведь последнее слово  «секретарша» - это добавлялось для ушей Малиновского, Киры  и окружающих. Для себя он давно уяснил, что Я – Его; только его и никогда никому больше принадлежать не буду. ОН не позволит!
И все больше сваливал  ответственности на мои плечики. Был уверен, так я буду всегда рядом, всегда под рукой!
Но был кто-то еще, помимо того, кто сводил наши судьбы в одну. Этот другой, глупостью, страхами, трусостью  и эгоизмом Андрея Жданова разводил наши судьбы так, что они даже не шли параллельно друг другу, а просто бежали без оглядки в разные стороны!
Юлька, я в тот момент, когда сидела  в огромном кресле,  ничего не соображала от одного его присутствия рядом! И еще меньше представляла, что Жданов умеет говорить языком Эзопа  и Экзюпери! А уж расшифровывать  его витиеватые высказывания была и вовсе не в силах!
Хотелось вечно сидеть в этом кресле, чувствовать его ладони, положив на них свои;  вдыхать запах его нового, чуть горьковатого,  парфюма! Ну это ли не счастье?
Юлиана, в короткий  небольшой промежуток этой ночи, мне возвращались  все долги, и я их, не стесняясь, брала.
Впервые, за долгий-долгий отрезок моей жизни, меня зацеловывали и ласкали. Я не испытывала от этого страха, не испытывала чувства  вины перед кем бы то ни было, заставляла себя не думать о том,  что ворую и беру чужое;  не скукоживалась в душе и не пряталась сама в раковину. Я получала наслаждение, удовольствие, я молодела  и наполнялась счастьем. Мне  хватало его поцелуев, чтобы видеть Седьмое небо и россыпи звезд!
Как хотелось все это отдать, этим поделиться с ним!
Под моими ладонями не чувствовала, как тогда, в первый раз, шелка его молодой кожи, не было  каменной  крепости мышц, но рождалась во мне  собственница! Она, эта собственница, нагло лезла из кожи, и я все  больше убеждалась, что буду бороться, хоть на закате жизни постараюсь быть счастливой, не побоюсь и не постесняюсь,  но сделаю все, чтобы Жданов был моим, и только Моим.
Дорогая моя подруга, тебе возможно, совершенно не нужны мои излияния,  глупые излияния уже далеко не молодой  женщины, которая через месяц-два станет настоящей  бабушкой, а она все еще  грезит  девичьими  понятиями  о любви и счастье!
В этот раз у него ничего  не получилось, ну, ты понимаешь…  о чем я. Он, совершенно потерянный, одной рукой медленно гладил меня от плеча до запястья; другую, я это почему-то не знала, но чувствовала  всеми фибрами своей счастливой душонки, вытянул безжизненно вдоль своего тела.
Пристроил голову на моем плече, прижался между моей шеей и головой, и виновато шептал:
-  Катьк, (это Катьк) я слышала впервые в жизни. И, поверь, мне нравилось. «Так, девочка, бывает. Бывает у мужчин»… 
Мне было необходимо, мне так хотелось, успокоить его, убедить в его силах… Для этого мне было необходимо гладить его по голове, перебирать его густую, уже наполовину седую шевелюру. Но вдавленная наполовину его большим телом в новомодный водяной матрас с подогревом, я не имела возможности пошевелиться.

Ты знаешь, что я умная дура, умная идиотка.
Пыталась после его фиаско  приласкать, успокоить, и второй раз за этот вечер, как-то сумела  вовремя не открыть рот, чтобы не сказать все то, что когда-то прочитала в каких-то книгах и статьях:  да, знаю, бывает. Да, и  ты уже не мальчик, да,  и учитывая, твой образ жизни и, так далее и тому подобное, далее по списку. Вот скажи, разве не дура? Но вовремя промолчала и не  продемонстрировала свои знания в области сексопатологии! Смеешься?   
Юлиана, осуждай или не осуждай меня, но вдруг я заявила: «Ты зачем отключил телефон? Почему он ни разу не прозвонил? Вновь я влезла в твои отношения?».
Столько холода и презрения я никогда, и ни в чьих глазах не видела.
  -   Катерина Валерьевна, неужели ты так и не поняла, что мне никто не должен  звонить, кроме матери. Просто некому, я всю жизнь жду звонка только от тебя. А ты меня, опять, как говорит Малиновский, серпом, да по яйцам. Прошу прощения за  грубость, ты просто вынудила это сказать. А вот почему не звонит Валерий  Сергеевич, интересно, почему он  не блюдет  за дочерью?
В его голосе я все больше чувствовала злости и раздражения. Уж мне ли не знать  Жданова?
Папа, как будто бы  услышал и, ожил мой телефон. Не успела  я даже протянуть к трубке руку, чтобы   произнести что-то в свое оправдание, как Андрюша начал его убеждать, что жива  и здорова папина дочка и он собственноручно ее доставит в родные Пенаты,  просто немного задержались по делам и никого не хочется  будить посреди ночи.
Что было сказано папой в ответ, могу только догадываться. Андрей всю папину  многословную тираду перевел мне двумя словами:
  -   Это для меня. Не для женских ушек!»

Продолжение следует

Отредактировано розалия (2017-10-19 03:16:33)