Автор: jedilady
Название: Мистичность
Пейринг: Катя/Андрей

Рейтинг: PG-13
Жанр: мистика
Дата: 01.09.2011 – 04.09.2011

1

Яркий свет, а потом темнота. Ну вот, Жданов, и конец! 
На удивление в этот вечер он пил немного. Обычную и уже привычную порцию виски в давно знакомом баре. А потом машина и домой. Не отвечать на Кирины звонки, оправдываться перед матерью и отчитываться перед отцом. И наслаждаться этим, потому что когда телефон замолкал, и наступала тишина, от воспоминаний спрятаться уже не получалось. А как бороться с ними, как перестать себя ругать и жалеть он не знал. Катя где-то далеко, хотя нет, не так. Катя близко, ведь до Питера рукой подать, полчаса лёта на самолёте, но только от этого не легче. Ты ей не нужен, Жданов, ты ей не нужен. Она прекрасно там живёт без тебя. О тебе не думает и не вспоминает. Открывает рестораны, развивает бизнес, гуляет по набережным, ходит в музеи, у неё там насыщенная жизнь и любящий мужчина рядом. Как знать, Жданов, может уже и любимый. А ты тут тоскуешь по ней. Ты так по ней скучаешь. Вспоминаешь каждый её жест, каждый взгляд, каждое слово. Ненавидишь себя за каждую её слезу. Хотя бы увидеть её, просто увидеть. Ничего уже не объяснять и не доказывать, просто увидеть. Увидеть… 

– Добро пожаловать! 

Слишком знакомый голос и слишком знакомый образ, но что-то тут не так.                                 
– Ты прав, Жданов. Я не Малиновский. 

– Где я? 

– Это очень сложный вопрос. Я бы даже сказал, философский.

– Кто ты такой? И почему…

– Я просто принял этот образ. Мог бы принять сотню других, но этот для тебя... наиболее подходящий. В определенном смысле, я чёрт. 

– Чёрт! 

– Очень смешно.
– А мне не очень. Я умер? 

– Почти.

– Что значит «почти»?

– Как ты понимаешь, рая ты не заслужил, – Андрей грустно усмехнулся и кивнул, что чёрта безумно порадовало. – Так что теперь ты мой. Но чтобы я забрал тебя, ты должен согласиться со мной пойти или назвать причину, зачем тебе оставаться жить.

«Родители», – мелькнула у Андрея мысль.

– Это не в счёт, Жданов. Должно быть то, ради чего ты хочешь жить, и что зависит от тебя, что без тебя пойдёт не так. 

«Катя», – что ж вполне ожидаемо, но ведь вслух ты это не произнесёшь. Правда, Жданов? 

– Кира.
"Ну, что я говорил, молодец".

– Кира прекрасно проживёт без тебя. Поплачет, а через год встретит мужчину своей мечты. И будет с ним по-настоящему счастлива.
О том, что с этим самым мужчиной Кира встретится и при другом стечении обстоятельств, чёрт предусмотрительно промолчал. 

– ЗимаЛетто. 

– Ну не думаешь же, ты, что кроме тебя больше никто не сможет управлять компанией. Уверяю, кандидатуры легко найдутся. Тот же Воропаев. Прошлых ошибок он больше не совершит.

– Катя… – вырывается у Андрея само по себе. 

Он назвал, произнёс, но ведь правила ему объяснять никто не обязан. Вот он точно. И отказываться так легко от своей добычи он не собирается. Этот мог попасть к нему, а мог и вырваться, но благодаря этой самой Кате, Жданов почти в его власти. А кроме этого и Катюша, так легко отказавшаяся от своей награды, ведь именно наградой для неё был Жданов и их любовь, тоже в скором времени (конечно, по меркам чёрта) может оказаться здесь. Катя – это то единственное, что держит Жданова, что связывает его с жизнью. И он должен отказаться от неё сам. Вот повлиять на это чёрт не может. Но и объяснять этой заблудшей душе он ничего не будет.

– А что Катя?

2

Ни при каких других обстоятельствах она бы здесь не оказалась. Никогда. Но сейчас она согласна на всё ради сына, даже на то, чтобы встретиться с Пушкарёвой. 
Андрей находился в коме уже несколько недель, прогнозы врачей одной из лучших Московских клиник (перевозить его было опасно) были не утешительны. Они сделали всё, что могли, оставалось только ждать. Она ждала, платила за консилиумы, и готова была отдать всё, но только результата не было. И ей казалось, что уже не будет. 
Откуда в больнице такого уровня взялась эта санитарка, сказать трудно. Скорее всего, она прекрасно знала своё дело, и кто-то из врачей «перетащил» её сюда. Ей было далеко за 70 и, наверное, поэтому казалось, что она знает всё и обо всём.

– Он ждёт свою жену, – сказала она Маргарите Рудольфовне, когда та в очередной раз пришла навестить Андрея. 

– Что?

– Жену. Ту, которую любит. И это не та белокурая девушка. Вы же знаете. 

Она знала, слишком хорошо знала. Можно миллион раз было повторять Андрею, что Катю надо забыть, можно миллион раз было уговаривать Киру подождать и потерпеть, но это никак не могло изменить того, что Андрей её любит. Ни Кирюшу, которая ему идеально подходит, а Катю Пушкарёву, эту странную девушку, которая неизвестно чем смогла покорить её сына, которую он так и не смог забыть. И если её присутствие может помочь, она её найдёт и уговорит приехать, во что бы то ни стало. 

Найти Катю было нетрудно. Женсоветчицы были в курсе событий её личной жизни. То что Пушкарёва работала в ресторане того молодого человека, с которым уехала от Андрея, Маргариту Рудольфовну не смутило. Ей было всё равно. Ей нужна была Катя.

Ресторан не произвёл на Жданову впечатление, скорее всего потому, что за время ожидания, а ждала она почти час, Маргарита Рудольфовна обстановку так и не рассмотрела. Она всё пыталась подобрать подходящие слова для разговора с Катериной, когда та, наконец, вернётся с какой-то там встречи. Но правильные слова всё никак не находились. В какой-то момент её размышления были прерваны тихим стуком закрывающейся двери. На протяжении этого часа люди входили и выходили из ресторана, но именно в этот раз Маргарита Рудольфовна обернулась ко входу и встретилась взглядом с той, ради которой проделала этот путь.

– Здравствуйте, Катя!

Тут же за её спиной возник молодой человек приятной наружности, но до Андрея ему было явно далеко, всё это Маргарита отметила про себя мимоходом. Катя что-то быстро шепнула ему и направилась к её столику.

– Маргарита Рудольфовна…

У неё было к ней столько вопросов.   

В тот день, несколько недель назад, она проснулась от страха. Ей было страшно, как будто должно случиться нечто ужасное. Никогда она не верила в предчувствия, да, и не было их у нее никогда, но в тот день… Она позвонила родителям, Кольке, женсовету, но у всех всё было хорошо, всё было в порядке. А у Кати в этот день всё валилось из рук, её трясло, словно, в лихорадке, а в какой-то момент, уже вечером, вдруг стало очень больно, и страх прошёл. Но легче не стало, наоборот, какое-то отчаяние, всё закончилось, и исправить уже ничего нельзя. А на следующее утро в газетах, по радио и телевидению появилась новость о том, что президент модного дома попал в аварию, находится в тяжёлом состоянии... и всё, никаких комментариев, тишина. А она места себя найти не может вот уже несколько недель. Да ещё пытается это скрыть от Миши, который, конечно же, всё понимает. Хотя ничего ей и не говорит, пока. 

– Присядете, Катя?

– Как он? – наверно, слишком фамильярно и неучтиво, да и права нет у неё, задавать его матери этот вопрос, но ей нужно знать, она должна знать.

– Состояние тяжёлое, – произносит Жданова заученную за последние дни до автоматизма фразу и радуется про себя, что этой девушке, сидящей напротив, не всё равно. Это хорошо. Это очень хорошо. – Катя, я понимаю, что моя просьба может показаться Вам странной. Мне бы на Вашем месте она показалось именно такой, но сейчас мне не до того, кто и что может подумать. Я прошу Вас поехать со мной. Я не буду сейчас вспоминать и говорить обо всей той истории, и о том, кто прав, а кто виноват, не буду говорить о чувствах моего сына, и о своих обидах вспоминать не буду. Я прошу и Вас о них не думать, а понять меня. Это шанс, какой бы то ни было, но шанс для него. Однажды, когда Вы сами станете матерью, Вы меня поймёте… 

– Я поеду.

– Спасибо, Катя.

3



– Катя, ты вспомни, сколько зла причинили тебе эти люди, – повторяет Миша одну и ту же фразу на разные лады уже несколько часов подряд. 

– Миш, это здесь абсолютно не при чём. 

– Кать, ну что ты говоришь? Что значит не при чём? Ты думаешь, если бы… 

– Я ничего не думаю. И думать не хочу. Она меня попросила, и я ей не могу отказать. Я делаю это не для него, а для неё.

– И кого ты сейчас пытаешься обмануть себя или меня?

Но Кате не до Мишиных провокационных вопросов, и не до самого Михаила, ей предстоит встреча с тем… 
Впервые в жизни она не боится лететь самолётом, чего бояться, всё самое страшное, что могло случиться, уже случилось, хотя нет, ещё не случилось, а вдруг она действительно сможет помочь. 
Холод и стерильность, мерные звуки аппаратов и он. Можно сделать несколько шагов и прикоснуться к его руке, но как же страшно подойти. И неважно, любил он её или нет, почему и зачем врал, всё это не имеет никакого значения, и уже очень давно. Главное это то, что она его любит. Несмотря ни на что и вопреки всему, всё ещё любит. И больше всего на свете хочет, чтобы он открыл глаза, и неважно, что она в них прочтёт, пусть даже ненависть, лишь бы он открыл глаза. Ей всё-таки удалось сделать эти несколько шагов и дотронуться до его руки. 

– Здравствуй! 

Такое обыденное и привычное слово, но сейчас у него меняется смысл. Это не приветствие, это заклинание, всё что угодно, только открой глаза. 

Она пробыла с ним полчаса, осталась бы и дольше, но понимала, что Маргарита ждёт её за дверями палаты, в коридоре, и не решается войти к сыну только из-за её присутствия. Она ни о чём с ним не говорила, просто сидела, смотрела на него, гладила его руку, и глотала слёзы, которые никак не хотели останавливаться и градом катились по её щекам.

4



Странное место. Пустота. Хотя даже пустоты тут нет. Нет ни времени, ни пространства. Ничего. Нет привычных звуков, которыми наполнен наш мир. Тех звуков, которые мы уже и не замечаем, полагая, что наступила «блаженная» тишина. А вот здесь их действительно нет. Ни одного. Невозможно отвлечься хоть на что-то. Только ты один на один с собой, с собственными мыслями и обострившимися до предела чувствами. Мысли бегут по одному и тому же заезженному кругу.
Катя. А что Катя? Что? Ты скучаешь по ней, ты её любишь. Сейчас, когда не на что отвлечься, ты, пожалуй, как никогда чувствуешь, как сильно ты её любишь, и насколько сильно ты её обидел. Ты её не просто обидел, ты её почти уничтожил, эту маленькую наивную хрупкую девочку, ты её убил. «Ты знал, ты с самого начала знал… Я рассказала тебе о себе такое…» Помнишь, ты пытался попросить у неё прощение? Помнишь, пытался что-то ей объяснить? Но что ей можно объяснить, что доказать, если ты осознанно пошёл на эту подлость? Ты хоть себе можешь объяснить, как у тебя рука поднялась? Как совести хватило? Ты помнишь, как напился перед первым поцелуем? А что за танец ты потом исполнял? Как ты посмел так глумиться над ней? А потом? Понял, что она тебя любит, и оторвался по полной программе, играя на её чувствах, заставлял её делать такое: строчить липовые отчёты, встречаться по углам, прячась от Киры. Устроил себе рай. Свой собственный тайный, секретный для всех, даже для тебя самого. Твое маленькое чудо. А потом позволил, нет ни Малиновскому, себе позволил это чудо растоптать. Слова из проклятой инструкции. Сейчас ты понимаешь, как ей было больно от каждого из них. И как больно было от того, что ты ей следовал в точности. Ты бы сам смог пережить подобное? А она до последнего была с тобой, пока… «…В города играли…» Что ты пытался ей объяснить? Что это не так? А ты хоть сам себе веришь? Ты бы отменил свадьбу? Тогда отменил бы? Или в очередной раз нашёл тысячу причин, почему этого делать нельзя? Кира. А сколько зла и боли ты причинил ей. Вернулся, чтобы бросить снова. Обманывал её, себя. И снова измывался над Катей. Ты виноват, Жданов, ты так перед всеми виноват. Так что не стоит тебе бояться ада. Тебе и так посчастливилось побывать в раю, недолго и незаслуженно. А уничтожил всё ты сам. И Ромка тут не при чём. Как же хорошо, что ты успел ему это сказать, что успел помириться с ним. Ты вообще очень многое успел. Другим и за более долгую жизнь не удается испытать всего того, что пережил ты. И грех тебе жаловаться. Ты и не будешь. Ты просто согласишься, ещё чуть-чуть и согласишься пойти туда, откуда нет возврата...

Какое-то тёплое дуновение ветерка. Странно откуда здесь может быть ветер? А потом тепло. Что-то тёплое, невесомое, нежное коснулось его правой руки, и тепло стало разливаться по всему телу. Спокойствие. Мысли больше не тревожат. Так хорошо. Как было уже однажды. Её руки на его лице «Я всё скажу за тебя…» А потом столько нежности и любви, её любви, и его любви к ней. Он любил её, в ту ночь он впервые в жизни по-настоящему любил.
"Катя. Девочка моя любимая, прости меня, родная, за всё прости. Я так скучаю по тебе, я так хочу тебя увидеть. Просто увидеть. Я не буду вмешиваться в твою жизнь, я уверен, что тебе без меня живётся гораздо лучше, но я очень хочу тебя увидеть. Прикоснуться к тебе. Нет, этого ты мне не позволишь, я знаю, но хотя бы увидеть. Я бы так хотел открыть глаза и увидеть тебя."

Тепло исчезает, он тянется за ним, но не может его вернуть. Снова пустота, и одно огромное желание – увидеть, пусть даже в последний раз, просто увидеть. 
Чёрт отвлёкся от Жданова всего на несколько мгновений, у него были и другие не менее важные дела, но за это время что-то успело произойти. 

– Я хочу её увидеть, я хочу с ней попрощаться.

Неприятная неожиданность. Не может он ему отказать. Всё, что связано с этой единственной удерживающей его ниточкой, он не имеет права разрывать сам. Но Жданов сказал «попрощаться». Сколько раз у него была возможность с ней поговорить, ей что-то доказать, и ни разу его не хватало. А уж теперь… Он, похоже, смирился со своей участью. Что ж… 

– У тебя будет такая возможность. Месяца тебе хватит.

Срок большой назван специально, чтобы Жданов повыбирал слова, подготовился, и оставил всё на последний день. А потом он уже ничего не успеет. Чёрт в этом уверен.

5

Как только Катя ушла, Жданова зашла в палату сына. Здесь всё по-прежнему, ничего не изменилось. И с чего она решила, что приход этой девушки сможет хоть как-то повлиять на его состояние. Если даже врачи не знают, что можно предпринять, то уж она… Взгляд Ждановой скользит по его руке, и замирает. Андрей слегка приподнимает руку, как будто пытаясь удержать ту, что вышла отсюда минуту назад, а потом медленно открывает глаза, и губы шепчут: 

– Катя…



Ещё перед поездкой Катя для себя решила, что сходит к нему только один раз. На большее её не хватит, не выдержит она такого. И в первую секунду, когда увидела его на больничной койке, решила для себя что именно так и поступит, что была права. Но после того как вышла из палаты всерьёз задумалась о том, чтобы остаться настолько, насколько потребуется, только бы родители Андрея ей это позволили. Правда, Мише она обещала, что вернётся через несколько дней, но… Весь день собиралась с силами, чтобы вечером позвонить Маргарите Рудольфовне и спросить, когда можно будет прийти завтра, заодно пыталась придумать себе какое-нибудь важное дело – объяснение для родителей куда она пойдёт. Они и этому её приезду удивились. Обрадовались ей, конечно, но были поражены, что она приехала навестить Андрея Палыча. С чего бы это вдруг? 
Впрочем, благодаря средствам массовой информации, Кате не пришлось обманывать родителей, звонить и объясняться со Ждановой. Вечером сообщили, что Андрей пришёл в себя. И через день Катя вернулась в Санкт-Петербург, правда, билет на самолёт она всё-таки сдала, поехала поездом. 


Врачам не нравилось его сердце. «Последствия комы» повторяли они изо дня в день, и не выписывали его. Мама настаивала, чтобы он слушался докторов:

– Андрюша, ну что страшного в том, чтобы побыть тут ещё неделю? Компания без тебя не развалится, – и удивлялась тому, как при этих словах меняется выражение его лица.

О Катерине она ему не говорила, слишком боялась за его сердце, не хотела его лишний раз волновать. 
Андрей же был уверен, это не сон. Он точно знал, что у него есть месяц, и точно знал, что этот месяц его сердце выдержит, а дальше… Об этом лучше не думать, у него есть дела поважнее. Никогда не задумывался о том, что будет делать, если будет знать точную дату конца света. А теперь знал. Пусть и собственного конца, но знал. Дел оказалось немного. Ещё раз поговорить с Ромкой и убедить его в том, что они по-прежнему друзья. В очередной раз поговорить с Кирой и попросить у неё прощения. Извиниться перед отцом, что не оправдал его надежд, перед матерью… И Катя… Дел немного, а времени ещё меньше, а врачи и то, что есть отбирают. Но он и рад этой отсрочке, потому что не может для себя решить, что же дальше. Как использовать этот свой шанс? Поговорить с ней? Снова попросить прощения? Как просил его у Киры? А может лучше просто увидеть? Остаться незамеченным для неё? Ведь он… Вдруг, она всё ещё его любит, глупая, конечно, мысль, так, пустая надежда, живущая в душе, но лучше им не встречаться. Да, так, наверно, будет лучше. Он посмотрит на неё со стороны и уйдёт, навсегда оставит её в покое. 
Времени оставалось всё меньше, а врачи наседали всё больше. Очередные анализы, курсы лечений. Нет у него больше времени и желания терпеть, больше нет. Он сбежал, а что ему делать оставалось? До назначенного срока в запасе всего несколько дней.

6

Она знала, что так будет лучше. С самого начала это знала. Ей не нужно встречаться с Андреем больше не нужно. Он пришёл в себя, идёт на поправку. А она там зачем? Да, он пришёл в себя в тот день, когда она была у него, но этого ведь ни о чём не говорит, просто совпадение. Но почему Маргарита приехала с подобной просьбой к ней? Есть же Кира. Ну не решила же Маргарита Рудольфовна перебрать всех знакомых девушек Андрея. Нет, быть этого не может. Но тогда почему именно к ней? Она тогда сказала, что не будет вспоминать о том, что произошло, и не будет говорить о чувствах сына. Кажется так. Но о каких чувствах? Ненависти? Катя была уверена, что Андрей её ненавидит. Она ведь бросила его драгоценную компанию в очень важный и трудный момент. Он ведь очень хотел, чтобы она осталась, она была ему там необходима, поэтому он снова и завёл этот разговор о любви, хотя за день до этого миловался с Ткачук. Когда она уезжала, она надеялась именно на то, что он её возненавидит, тогда оставит, наконец, в покое. Но как же хотелось верить его словам, его глазам, его… Ему верить очень хотелось. Вот она и уехала, чтобы соблазнов больше не возникало. И пытается построить новую жизнь, без Андрея Жданова. 
Смешно, Пушкарёва, правда? Сложно построить жизнь без того, о ком думаешь постоянно, по ком скучаешь, о ком мечтаешь, кого вспоминаешь, кого... любишь. Ты ведь любишь его. И снова за него боишься. Потому что с твоим возращением в Питер вернулся и страх, тот самый страх из того жуткого дня. И теперь он с тобой всегда, не отпускает ни на минуту и, кажется, постепенно растёт. А вместе с ним растёт уверенность: Пушкарёва, ты ошиблась, он тебя любит. Во всяком случае, любил тогда, и не врал тебе. Не так уж ты была и необходима в ЗимаЛетто, ты же теперь это понимаешь. И с Кирой он действительно расстался, и с Надеждой больше не встречался. Во всяком случае, их совместных фотографий в журналах больше не появлялось. И его мать не приехала бы к тебе, если бы он тебя, действительно, ненавидел, а не… 

Найти Катю в Питера не составило большого труда. Спасибо Ромке. У него были знакомые везде и всюду, в том числе и в городе на Неве, а размах у Кати и Борщёва оказался не слабым, за прошедшие несколько месяцев после открытия ресторан стал хорошо известным и популярным местом. Ромка хотел поехать с ним. Но Андрею лишние свидетели были не нужны. У него нет никаких особых планов, а, значит, и помогать ему не в чем. Желания видеть, как Катя с Михаилом выходят под ручку из своей квартиры, у Андрея не было никакого. Не то чтобы он был уверен, что они живут вместе, но искать ответ на этот вопрос ему совершенно не хотелось. Но пункт наблюдения лучше было найти где-нибудь рядом с рестораном. А ещё нужно узнать Катино расписание, чтобы хотя бы примерно представлять в какое время она может появиться. Тут тоже проблем не возникло. Катюша – ранняя птичка, он это хорошо помнит, приходит на работу одной из первых, так что ждать надо начинать с утра пораньше. Мама не уставала повторять, что он должен следить за своим здоровьем, это вызвало у него лишь грустную усмешку, а тут подумалось, а почему бы собственно и нет, что может быть лучше для здоровья, чем прогулки по утренним улицам огромного города. Его здоровью это уж точно не повредит. 
Для прогулки выбрал противоположную ресторану сторону улицы. Ждать пришлось недолго. Уже через несколько минут подъехал автомобиль, сердце неприятно кольнуло, но из машины Катя вышла одна. Оглянулась по сторонам, как будто кого-то искала, взгляд скользнул по Андрею, и вернулся к нему. Жданов замер, прочтя в её глазах… А через секунду сердце сжалось от нестерпимой боли. 



– Оставь его! 
Чёрт поморщился, услышав этот голос. 

– Я всегда знал, что ангелам доверять нельзя.

– Он не твой. 

– А совсем недавно, ты говорил другое. 

– Разве? Я лишь говорил, что рая он пока не заслужил.

– Можно подумать, что ещё заслужит. Как скажи мне на милость, если ты ему на блюдечке хочешь преподнести то, о чём он так мечтает? 

– Ты так ничего и не понял. Это и будет его наказанием. 

– Что?

– Он каждый день будет смотреть на неё, и понимать, кого однажды он посмел обидеть. Он сам себя накажет так, что тебе и не снилось. Уже наказал.

– И при этом будет счастлив.

– Будет, потому что это и его награда за то, что смог измениться. 



В глазах потемнело от боли, но он почувствовал её пальцы, на своей руке: 

– Я люблю тебя, Катя, – очень тихо прошептал он, но она услышала.

А дальше скорая, его рука, сжимающая её руку, потому что никуда он теперь её не отпустит, просто не сможет, услышав ответное признание, о чём уже и мечтать не смел, больница, и удивление врачей, воистину, мы многое ещё не знаем о человеческом организме. После последнего приступа, кардиограмма Жданова Андрея Павловича стала почти идеальной. 



Конец