Не думала не гадала, но написала.
С новым годом!!!
Андрей проснулся в странном настроении. Давно такого не было, особенно после снов, в которых снилась ему она. Катя. За эти полгода он видел ее во снах много раз. Их «встречи» проходили по-разному. Он пытался ее догнать, она убегала. Он ее искал и не мог найти. Пытался убедить, доказать, но она не верила. А иногда снились и другие сны: она целовала Зорькина или уходила с Борщевым. После таких снов настроение утром поднять ему мог разве что Малиновский. Да и то, он не столько поднимал, сколько сглаживал острые углы, просто Андрею становилось проще. Проще ни злиться, ни выливать эту злость на других, тем более что эти другие ведь были и не виноваты. Ни в чем. А сотрудники «ЗимаЛетто» чувствовали своего нового-старого президента. Чувствовали всегда. И тогда в его первый срок, и теперь когда он снова занял это кресло. Какое-то время он называл этот предмет мебели проклятым. Почти ненавидел его и даже хотел отказаться. Но Катя уехала, отец смягчился, Александр нашел себе новое занятие, Кира отправилась в путешествие по Европе, мама требовала, чтобы он прекратил себя вести как маленький обиженный мальчик, женсовет молча наблюдал за происходящим, и уже это молчание дамочек говорило о многом. И он остался. Не смог не вернуться. Не простил бы себе. И она ему бы наверное тоже не простила. А потом вернулся Малиновский. Однажды утром Роман вошел в его кабинет. Андрей не ожидал его увидеть, и посмотрев в глаза вроде как с недавних пор бывшего друга, встал и снял очки. «Только не снимай очки», - так говорил ему Малиновский в их последнюю встречу. И теперь он имел полное право Андрея ударить, и они оба это прекрасно понимали. Роман посмотрел на него и усмехнулся. Эта улыбка не имела ничего общего с привычным весельем бывшего вице-президента, злая насмешка, не более того.
- Готов? - спросил Малиновский.
- Ну ты же за этим пришел? - ответил Жданов.
Вышел из-за стола и подошел ближе.
Роман помолчал, рассматривая президента, а потом покачал головой.
- У тебя в штате слишком много вакансий образовалось, - объяснил он, - Я подумал, что это надо исправлять. Ведь я тоже акционер.
- Прости меня...
Андрей так часто и так многим говорил эти слова за последнее время, но сейчас говорил искренне, возможно как никогда.
И Ромка почувствовал это.
- Забудь, - ответил лучший друг.
А дальше были наполненные работой дни, и ночи, сводящие с ума снами, в которых она уходила…
Но сегодняшний сон был совершенно другим. Ему снова снилась Катя, только вот она не убегала и не пряталась от него. Он не пытался ей ничего доказать, и она не язвила ему в ответ. Она просто смотрела на него без ненависти и злости, без боли и без обиды, так как не смотрела в реальности уже очень давно. Не было в ее взгляде обожания, ожидания чего-то сказочного, волшебного. Она смотрела на него так, как будто бы любила, как будто бы не было между ними ничего кроме этого чувства. Инструкция, обман, Кира, Зорькин, Борщев - всего этого не было, не существовало. И она смотрела и улыбалась ему. Его Катя Пушкарева улыбалась своему Андрею Жданову.
Возможно в этом сне происходило и что-то еще. Но проснувшись утром, Андрей об этом не помнил. Только этот взгляд и улыбка. И странное настроение вызванное сном.
Не было больно и обидно. Не было сожалений, что в реальности такого не будет никогда. Было как-то удивительно светло и спокойно от этого нереального сна. А может дело было не только во сне, но и в том что сегодня был за день. Ее день рождения.
Андрей приехал в ее двор. Подниматься не собирался. Даже подарка не привез. Просто хотел посмотреть на ее окна, надеясь увидеть в них Катю, а если повезет, то и ту улыбку тоже, пусть она будет адресована и не ему. Хотя вряд ли бы он разглядел ее настолько хорошо, да и падающий огромными хлопьями снег никак этому не способствовал, но уезжать Андрей не торопился. А через некоторое время в его машину влетел снежок.
Предновогоднее настроение, долгожданный снегопад и близкая к нулю температура сделали свое дело - детвора высыпала во двор и устроила снежные бои. Вот один из таких снарядов и попал в Ждановскую машину, оставив на двери белый быстро тающий след. Ребята замерли, ожидая нагоняя, пытаясь придумать оправдания, и выбирая несчастного из своих рядов, которому прийдется доверить ответственную миссию стать виновным, но вот только взрослый дядька вышел из своего Порше, а ругаться не стал. Оглядел замершую честную компанию, нагнулся, и через несколько секунд в сторону детворы полетел ответный снежок. Недолго думая и не сговариваясь мальчишки приняли в игру нового участника. А Андрей впервые за долгое время расслабился, сосредоточившись лишь на игре и попытках увернуться от летящих в него белых снарядов.
Пока жила в Санкт-Петербурге Катя скучала по Москве, а приехав в Москву... Нет, Пушкарева не скучала по городу на Неве. Как бы ни был он прекрасен, только вот за несколько месяцев не смог стать родным. Но и здесь, дома, ей было неуютно. Миша следовал за ней по пятам, оберегая и не отходя от нее ни на шаг. Он был с ней постоянно, как будто боялся, что с Катей что-то может случиться, следовал за ней тенью и ни на какие уговоры внимания не обращал. Вот и сейчас сидел на родительской кухне, рассказывал Елена Александровне о новых блюдах в своем ресторане, отвечал на вопросы Валерия Сергеевича о работе новых официантов и следил за Катей взглядом. А Пушкарева металась по квартире и не могла найти себе места. Просто не знала куда себя деть, чем себя занять. Ей было тесно, душно. Миша как будто занимал собой все пространство, и она не знала откуда взялось это странное чувство и как с ним справиться. Они ведь даже не встречались, так и застыв в этих дружеских отношениях. Миша давал ей время успокоиться, принять решение, подумать. А она сегодня с ума сходила. Потому что сегодня день ее рождения и ей...
- Мам, у нас хлеб заканчивается. Я в магазин...
- Да ты что, Катюш. Всего хватит. Я все купила.
- Но я... Я булочек хочу. Тех помнишь, из нашей булочной. В Петербурге таких нет.
- Так я пирожков напекла и...
- Сходи, Катюх, - вмешался вдруг Валерий Сергеевич.
Замерли все присутствующие. Елена Александровна посмотрела на мужа с недоумением, Миша удивленно, а Зорькин перестал жевать очередную котлету. Катя же благодарно на отца взглянула и направилась к дверям кухни.
- Давай я схожу, - встал с места Борщев.
- Сиди. Сиди, - остановил его порыв Валерий Сергеевич.
И этим поразил всех присутствующих окончательно. Елена Александровна будто что-то почувствовала и внимательно посмотрела на супруга, пытаясь прочесть его мысли. Николай отложил котлету. Миша потеряно снова сел на стул. Катя кивнула, поцеловала отца в щеку и выбежала из кухни, крикнув на ходу, что еще и любимых папиных конфет «птичье молоко» купить постарается.
- Вот и правильно, - одобрил Валерий Сергеевич, игнорирую взгляд жены, - Так что, Мишаня, там у тебя с новым рестораном, говоришь? Еще где открывать собираешься?
А Катя надев пуховик и теплые сапоги вышла из квартиры и замерла. Облегчение. На душе вдруг стало удивительно спокойно. Как будто вернулась домой. Только сейчас. Тряхнула головой. Что за странные чувства? И поспешила вниз. Пройтись немного, развеяться, в булочную конечно и про папины конфеты не забыть...
Веселый крик и смех с детской площадки просто привлек ее внимание. Такое сложно было не заметить. Андрей Жданов с ватагой ребят строил снеговика. Задание было дано малышом лет четырех отроду. Увидев большого дядю, тот потребовал снеговика причем большого, его мама от такой наглости собственного сына была в шоке, постаралась перед странным мужчиной извиниться, но тот согласился выполнить пожелания ребенка. И обстреливающие до этого друг друга ребята тоже от помощи в этом деле не отказались. И теперь все вместе дружно под неусыпным надзором маленького командира катали снежки, искали веточки для рук, глаз, волос, носа, рта и пуговок. Малыш требовал пуговки и тщательно их отбирал, при этом критикую уже скатанный снежок почти с него самого роста, повторяя «Больше!»
Катя замерла, улыбка застыла на ее губах. Взлохмаченный Жданов, весь в снегу, счастливый, довольный, такой простой и такой сложный. Не ее Андрей.
Жданов оглянулся и тоже замер. Так стоящая Катя напоминала ту, из сна. И вот казалось бы множество возможностей, снова есть шанс, можно попытаться и может быть тогда... Но не хотелось портить этого мгновение, не хотелось чтобы исчезла ее эта улыбка. А поэтому он сказал лишь:
- Присоединитесь, Екатерина Валерьевна?
Наверное, если бы он снова начал рассказывать ей что-то о своей «большой и бесконечной любви», пытался бы ей что-то объяснить и что-то доказать, она бы развернулась и ушла. Но вот от этого предложения Катя отказаться не смогла.
- Думаю этого хватит, - кивнула она в сторону огромного кома снега.
Малыш-руководитель посмотрел внимательно на новоприбывшую тетю, потом на «снежок» и важно кивнул:
- Халошо, - одобрил он.
И работа закипела с новой силой, теперь над вторым и третьим снежком. Руки замерзли, теплые сапоги спасали ноги. А вот Андрею повезло меньше. Его обувь была рассчитана на поездки в машине, а не игру в снегу. Но он кажется этого и не замечал. А Катя любовалась им. Таким новым для нее почти незнакомым и при этом удивительно родным. Андреем.
Он позволял себе смотреть на нее украдкой. Любовался улыбкой, выбившейся из-под шапки прядью волос. Она была так близко, настолько рядом, что дух захватывало и даже холод не ощущался. Просто хотелось продлить эти мгновения, преумножить их, растянуть...
Но все-таки снеговик был готов. «Волосы» снеговика торчали в разные стороны, как и хотел его маленький создатель, которого мама увела греться и сушиться сразу после окончания «работ». Мальчишки тоже стали разбредаться кто куда. И на площадке вот-вот должны были остаться трое: Катя, Андрей и снеговик. Но тут один из ребят решил напоследок кинуть снежок, а в Жданове снова проснулся защитник, и уже через минуту Катя, поскользнувшись оказалась в сугробе, а Андрей Жданов сверху.
- Прости, - тут же вскочил он, и протянул ей руку, чтобы помочь встать.
Помочь встать? Или снова начать тот самый разговор, который заканчивался у них ничем?
Катя не решалась дать ему руку.
- Катерина! Андрей Палыч!
И тут стало не до сомнений. Катерине пришлось принять помощь Жданова. Андрей помог ей встать. Обернулся к подошедшему.
- Валерий Сергеевич!
- Я смотрю ты до булочной так и не дошла, да дочка?
- Папа я...
- Я все понимаю. Ты только вот с Мишей поговори обязательно, - окинул взглядом этих двоих по очереди, - Завтра. А вы, Андрей Палыч, если еще хоть раз мою Катюшу обидите...
- Валерий Сергеевич!
- Папа. Подожди. Ты о чем? Ты что?
- Да знаю я все. Ну что вы на меня так смотрите? Мы с Пал Олеговичем уже давно все выяснили и обсудили. Вам самим решать конечно. Вот и разбирайтесь. А я предупредил, - грозно глянул на Жданова,- Пойду все-таки за булочками схожу. Да и конфет захотелось. Не мерзнете, оба!
Пушкарев ушел. А двое влюбленных так и остались стоять, смотря ему вслед, разделенные снеговиком и совершенными ошибками, о которых они оба смогли забыть на эти несколько минут, но как бы хотелось забыть о них навсегда. Не забыть. Исправить. Если можно. Если это вообще возможно!
- Почему ты приехал?
- Потому что ты мне приснилась.
Можно.
