Название: Исповедь от первого лица
Рейтинг: PG-13
Пейринги: ОЖП/ЖДАНОВ А.П./ ЖДАНОВА Е.В.
Жанр: Мелодрама
Герои: ОЖП, Катерина, Андрей.
Примечание: POV. От имени Любашки.

****   
Сцена в сквере,  во время обеденного перерыва. Катя только что передала А. Жданову  бизнес-план.

***   
-   Любашкину историю, помните? Тоже, не дай Бог, конечно! (Маша Тропинкина)
-  Да,  хорошая  была девушка. Светлая ей память. (Шура Кривенцова)
-    Умерла? (Катя Пушкарева)
-   Усохла… От любви, ну,  к своему, а теперь уже и к твоему шефу,  Андрею Палычу... (Амура)

Захотелось пофантазировать  про старую-старую любовную историю  А.Ж. и незнакомой нам его секретарши Любашки,  про которую мы мельком услышали от Женсовета. Дело было в скверике, во время обеденного перерыва.  
(10 серия, примерно 15 минута. Думается, что дело давнее,  когда А.Ж. еще не был даже И.О. президента, но секретарша Любашка у него была.)

Предисловие: Сюжет сложился в голове и не дает покоя. Но как преподнести его? С чего начать? Для меня это самое трудное. Предположим, что  наша Любашка изложила свою историю соседке  по купе, когда возвращались с семьей из Москвы. 
Память прошлого привела ее  в  компанию «Zima-Letto». 

   Часто приходится ездить. Каких только историй не наслушаешься. Иные истории и встречи, покидаешь вагон и забываешь навсегда. Эта история запомнилась.
В Ярославле, поздно ночью я села в поезд. В купе ехала семья. Мое место внизу, слева.

Мальчик утром проснулся первым и начал тормошить родителей, что пора завтракать. Мать засмеялась и спросила:
- Сынок, ты хочешь есть?
С верхней полки послышался сонный мужской голос:
- Любаша, а ты встречала детей, которые бы не хотели есть в вагоне?
И уже минут через пятнадцать, сосед с верхней полки, бодрый, умытый и причесанный приглашал жену и сына  в вагон-ресторан. Жена отказалась:
- Андрюша, позавтракайте с Левушкой. А я просто выпью стакан чая.
Муж в ответ засмеялся:
- Пошли, сын. Гулять, так гулять! По полной программе!
Красивая моложавая женщина лет около сорока сидит напротив меня. 
Обнимает ладонями подстаканник с горячим чаем, смотрит в окно и говорит:
   -   Ездили на недельку в Москву. Такой подарок сделали сыну на день рождения. Времени в обрез, но возвращаемся на поезде, мальчик еще не путешествовал далеко по железной дороге.
Пока муж с сыном  отсутствовали , рассказала эту историю любви.
Последняя ее фраза: - "Больше я не веду дневник. Приеду, дам, если насмелюсь, прочитать Андрюше , и сожгу. Все в прошлом".. .
Мои вещи собраны. Следующая железнодорожная станция моя.

***         ****       ***

Исповедь от первого лица.

С того момента, как оказалась в салоне самолета, меня окатили, затопили, с макушки до кончиков пальцев, необъяснимые  тревога и тоска.  Что это? С чем это связано?
С вечера, как поселились с семьей  в этом удобном, двухкомнатном номере  отеля, «душевный дискомфорт», если можно так сказать, только усилился. Мое состояние  спрятать от мужа мне не удается.
К тоске и душевном неуюту,  добавилось ожидание неприятностей. Что, ну что может случиться? У Андрея Владимировича все прекрасно. Его уважают и ценят в юрколлегии; сын стал взрослее и давно не болеет. Даже ОРЗ или примитивный ринит не цепляются к мальчишке. Но  ожидание неприятностей  все усиливается и побороть это липкое,  противное чувство никак не могу.
Господи, ну что такое? Не могу никак отделаться от горечи, боли, и самое главное, вот этого  ожидания неприятностей. Вот знать бы только, с какой стороны ждать ее, эту неприятность!
Хоть бы Левочка скорее проснулся, с ним будет некогда заниматься самокопанием.  Люблю смотреть на спящего сына. Но сегодня и вид сладко спящего мальчика не убирает во мне, поселившееся чувство тревоги.
Потихоньку, чтобы не разбудить ребенка,  пробираюсь в смежную  комнату,  к настойчиво  трезвонившему телефону,   и обещаю мужу, что к одиннадцати с Левушкой будем готовы ждать его внизу, у входа в ресторан с приторным  названием «Мармеладоff». Именно вот так, в окончании две латинские буквы «f», на что обратил внимание сын, еще когда только заселялись в отель.
С Москвой разница во времени у нас два часа, но биологические часы у нашего чада начали работать в обратную сторону. Видимо сказываются усталость, волнение. Уже давно отец обещал показать ему столицу. Восторгов была масса, когда ему сказали о поездке в Москву на осенних каникулах. Левка бредит дельфинариумом, о посещении которого ему рассказала одноклассница. Муж смеясь спросил у меня, а не первая ли это любовь сына? Попробовала объяснить своему Андрею Владимировичу , что чувства сына надо уважать и ни в коем случае не отзываться по этому поводу отрицательно. Сама же я старалась с мягкой заинтересованностью расспросить Левушку о девочке. Выяснила, что зовут ее Полина, у нее самый красивый девчоночий рюкзак с героями мультфильма Winks. (Не берусь утверждать, что это правильное название).
Но уже почти десять утра, надо будить сына.
Господи, да что же такое творится со мной? Не могу отделаться от ощущения, что именно там, в ресторане на первом этаже нашего отеля поджидает меня какая-то неприятность,  сказала бы даже гадость. И не несут туда, в этот ресторан ноги.
Разбудила Левушку, отправила умываться. Сама трясущимися руками пытаюсь элементарно подкрасить ресницы, губы, положить тональный крем. Не до жиру… Правда Владимирович не любит, когда что-то  не так в моей внешности.
Первое,  чем нас с сыночком обрадовал  наш глава семьи: это во-первых, что в планах на сегодня запланировано посещение дельфинария ; а во-вторых - у него  выходной  завтра, в  субботу. Еще утром перед уходом все  сокрушался, что в субботу обязательно будет организован какой-никакой семинар, чтобы надолго не затягивалась командировка.
Как только муж заговорил о дельфинарии, зоопарке,  начал рассматривать меню и советоваться с нами, как волнение, тоска, непреходящее с самого вечера чувство тревоги  и ожидание неприятностей, покинули меня. Мне стало удивительно спокойно и легко. Как ластиком стерла чувство страха, которое зародилось во мне с того момента, когда Андрей сообщил  о поездке в Москву.   
Вдруг, ни с того, ни с сего,  мне стало холодно-холодно и тут же ощущение, что попала под горячий душ! Всей кожей, всеми внутренностями,  почувствовала, что вот она, моя тоска, тревога и моя неприятность! Все-же дождалась, все-же накаркала!  Много  лет уничтожала все воспоминания о нем, убежала из Москвы назад в родную Уфу,  с большим трудом постаралась вычеркнуть все и начать строить жизнь заново, с нуля, или как говорят с чистого листа. Все  годы  даже мысли не допускала  о поездке в столицу, ибо было ощущение, что на каждом повороте, на каждом углу могу встретить ЕГО, боль мою, и радость мою незабываемую. Повезло в жизни в одном, что у меня есть Левушка,  а папу его звать Андреем. Андрей Владимирович.
Мужчина только перешагнул порог ресторана и оставил легкое кашемировое пальто в гардеробе, как почувствовала, что это он, Андрей Жданов. Какими фибрами моей больной душонки  я это почувствовала, объяснить не смогу никому, и в первую очередь себе. Это я, дурочка, беспросветно влюбленная в него много лет, так реагировала на его имя, голос, присутствие рядом или в соседнем помещении. Это я потеряла без его присутствия в моей жизни желание жить. А помнит ли он о моем существовании? Жданов в свое время просто выставил меня из своей жизни и из их семейной компании «ZIMMA-LETTO», забрав у меня желание жить, здоровье и попросту, работу и веру в людей. А я продолжаю его любить. Или начинаю ненавидеть?
Спасибо судьбе, что однажды свела меня с Левушкой. Женечка, моя соседка по палате не выдержала очередной операции, ушла из жизни. Об этом горьком событии,  я узнала через полгода после выписки из больницы  от Андрея Владимировича, ее мужа. Мы  тогда  столкнулась в большом супермаркете,  где я бесцельно бродила из отдела в отдел. Ко мне с криком: «Мама» бросился   Левушка, судорожно обнимал меня за ноги и жалобно просил: -  «Ты больше никуда не уйдешь»? Левушку  я узнала сразу, а с Андреем Владимировичем знакома  до этого не была. Мальчика в палату к маме приводила бабушка, мать Андрея.  Сейчас , после того, как уловила, как говорится, буквально краем уха знакомые, незабываемые  нотки некогда родного, любимого голоса, перестала  видеть    и мужа, и сына. Всё поплыло перед глазами и покрылось туманом. Как сквозь ватные тампоны пробивается голос мужа:
-   Люба, что случилось? На тебе лица нет.
Отвечаю как во сне:
-  Левушка, сынок, сходите в дельфинарий с папой,  без меня. Голова разболелась, сил нет.
Сама же я не могла оторвать взгляда от того, кто широким легким шагом прошел мимо нашего столика, даже не зацепил меня  взглядом. Отложилась в  голове фраза, которую он произносил в трубку:
- Да, да, любимая. Заберу из группы Ромашку и поедем на Авдеенко!
Что  мужчина говорил дальше не расслышала. Просто все затмило слово «любимая» и интонации, вложенные в это слово. Теперь у него есть «любимая» и Ромашка, которого нужно забрать из детсадовской группы.
Ромашка, Рома, Роман. У Жданова есть сын - Роман. Для Андрея ласково - Ромашка.

***       *****      ***       

Жданов обедает не один. За столом его ожидают двое мужчин. Поздоровались. Слов разобрать нельзя, только слышу сдержанный смех. Все достают какие-то бумаги. У него деловая встреча. 
Яснее ясного, что подойти к нему я не смогу. Сил не хватит. Да и что я скажу, вот был бы он один… И муж с Левушкой рядом. Просто полюбуюсь со стороны, пока будем здесь, в зале ресторана. Он все так же хорош. Ослепительно.  Только повзрослел. Зачем, зачем мне это испытание? Муж не сводит с меня обеспокоенного взгляда и тихонько, чтобы не привлекать внимания окружающих, произносит:
-  Люба, давай поднимемся в номер. Может быть тебе вызвать врача?
С трудом понимаю суть его слов и нахожу силы ответить:
-  Нет, нет, Владимирович. Все нормально, я просто немного полежу и все пройдет. Мне  надо побыть в тишине и в одиночестве.
От  соседнего столика я не могла оторвать глаз. Хорошо, что Жданов и компания находятся за спиной мужа. С трудом удается делать вид, что смотрю на супруга. Гипнотизирую как факир всех троих. Сидящего справа от Жданова, красивого брюнета, встречала раньше в «Zima-letto», но вспомнить кто такой, не могу. То ли друг, то ли однокурсник Андрея. Помнится, тогда он только начинал свой бизнес, связанный со швейным оборудованием. Годы идут, все те же лица вращаются по кругу в одной орбите. Только меня среди них нет. Как не приняли красивую девочку – секретаршу, так и не заметили, что меня среди них не стало.
Отмечаю про себя, что двое,   выпив  по чашке кофе,  подписав бумаги, удалились. Ушел и мой кумир, последним из троих. Неторопливо разобрал бумаги по папкам, сложил в коричневый портфель. Со стороны мне, не знатоку таких вещей, видно, что портфель из дорогой хорошей кожи. Что ж, Жданов может позволить себе любую брендовую вещь, а уж портфель...
Надо как-нибудь поискать на сайтах и подарить к Новому году, который уже не за горами, мужу новый, именно коричневый портфель. Его портфелю, как он говорил, уже пошел второй десяток лет.
Андрей Жданов, открыл телефон, видимо, скорее всего прочитал сообщение, улыбнулся сам себе и стал уходить. Чтобы не смотреть ему вслед приложила массу усилий и все ниже опускала голову, а глаза в пустую тарелку. Когда я успела разделаться с обедом?
Следом рассчитался за обед и муж.

Андрей Владимирович все же заставил меня принять таблетку от головной боли. Никто не в курсе, что  мне кроме гильотины  ничего не поможет! И объяснить, рассказать, поделиться, что со мной происходит, я ни с кем не могу. Только скорее бы мои мужчины покинули номер. Слышу жизнерадостное:
-   Мамочка, ты не болей и не скучай. Мы с папой только посмотрим дельфинов и вернемся! Ладно?
Не успела захлопнуться дверь номера, как я в одну минуту собралась и мигом оказалась в холле гостиницы. Поинтересовалась у парня-администратора, как вызвать побыстрее такси. У них, оказывается, есть свой парк машин, так что могу ехать прямо от дверей отеля. Называю девушке-водителю адрес «ZIMA-LETTO» и впадаю в ступор: что я там забыла? Только себя-то обманывать не могу: забыла я там Андрея Жданова, моего бывшего шефа, начальника технологического отдела компании  «ZIMA-LETTO» по производству модной одежды. Прошло столько лет, скорее всего он возглавляет теперь компанию, об этом говорит и утренняя встреча. Теперь не отец, а сам Андрей Жданов ведет деловые встречи и переговоры.
Смелости набралась и поднялась на офисный этаж. Никого не боюсь. Только бы не встретить Малиновского, который вечно стоял на защите интересов невесты Андрея. Вышла из лифта, никто не обратил на меня внимания.
За столом рецепшена сидела в ярких одеждах, как попугай, мулатка Амура,  а остальные девицы скучились вокруг стола.  Бросилась в глаза одна новенькая: невысокого росточка, в очках. Единственная среди секретарей в строгом офисном костюме. Раньше ее не было. А так в принципе,  ничего не изменилось. Только декольте Тропинкиной сменилось скромным вырезом «каре». Ну и дела… Услышала ее канючащий голос:
-  Кать, ну Кать, ну давай сходим сегодня в клуб,  пока Жданова нет.  И Федька  меня точно с тобой отпустит!
Со стороны приемной Воропаевой и Малиновского показалась эффектная брюнетка, которая заявила, что только стоило  коту улизнуть  из дома, как мыши пустились в пляс. С ней сцепилась Шурочка. Все такая же рыжая. Только ее рыжесть еще больше подчеркивала кофточка травянисто-зеленого цвета.
Тут меня заметила новенькая. Поинтересовалась, что меня привело в компанию. Остальные меня узнали, судя по тому, что у всех отвисли  челюсти, и попутно  дар речи потеряли все, кроме малышки-новенькой.
Я озвучила то, зачем появилась в компании. Пояснила, что мне нужно к Жданову, Андрею Палычу. Все в рот воды набрали. Только глазами зыркали друг на друга. Машка Тропинкина делала странные пассажи, она это умеет. За спиной новенькой, тыкала в нее пальцем, а палец другой руки приложила к закрытому рту. Понятно, как можно это перевести – чтобы все попросту заткнулись и не поставили новенькую в известность о моей личности. Моего присутствия девушки не стеснялись, попросту его игнорировали.
Новенькая мне пояснила:
-    Извините, но Жданова нет, будет только через неделю. Но если вы по поводу собеседования, то этим на время отсутствия Андрея Павловича, занимается Малиновский.
Шурочка,  проводи посетительницу к твоему шефу.
Но ко мне как на парах, под всеми парусами,  летел Роман. Непонятно откуда, но вылетел господин Малиновский, как черт из табакерки. Вот только его мне и не  хватает для полного счастья. Мне никто не нужен, раз нет того, ради которого я плюнула  на все, появляясь здесь. Меня покинули последние силы. Очевидно, действительно,  Жданов – это не мое, по своей природе.
-  Екатерина Валерьевна, не извольте беспокоиться. Все будет сделано по высшему уровню! Соловьем заливался мой вечный враг, друг Андрея Жданова, Малиновский. И бросал на женсовет уничтожающие взгляды.
Женщины  молчали. Пребывали в шоке. Но это еще не конец рабочего дня, как говорится, еще не вечер: нам на встречу шли Ольга Вячеславовна в сопровождении своего гения. Остановилась, поздоровалась и еще уточнила, с какой целью я пришла их навестить? Хотелось кричать на весь офис, чтобы было слышно на все здание - с минус  второго  этажа и до чердачных помещений: -  «Мне нужен, я хочу Андрея Жданова»!!!
Не любимый мною Малиновский, клещом вцепился в мою руку выше локтя. Упасть мне в обморок, этот блюститель нравственности своего друга мне не даст. Я всегда подозревала, что он попросту ревновал   Андрея ко всем, боялся его потерять. Исключением была только Кира Воропаева, брак Андрея с которой  был предопределен.
Мне Андрюша часто  жаловался, что жениться на Кире он не хочет, а я дурочка, решила, что  это я самая лучшая и надеялась, что наступит момент и меня,  именно меня он позовет замуж. А тут еще и беременность…, которая и расставила все точки над «i». По сей день я уверенна, что точки расставлялись  с подачи вот этого красавчика, бабского угодника, умеющего лизнуть начальство там, где надо гавкнуть! Малиновский тянет меня по коридору офиса, больно вцепившись в мою руку.  Я  ничего не могу, ни сопротивляться, ни подстраиваться  под его шаг, я просто  безропотно переставляю  ноги. Мне никогда не приходила мысль, что за какие-то две-три минуты перед глазами пронесется весь отрезок  жизни, который я провела в компании. 

***         *****       ***   

Роман буквально затащил  меня в кабинет, как на буксире и впихнул, другого определения этому действию я не нахожу,  в кожаное офисное кресло со стороны двери.
Естественно,  ни о  какой галантности   речи быть не может. Я так неуклюже плюхнулась всей массой своего уже давно не хлипкого  тельца на предмет мебели, что совсем неизящно  откинулась туловищем  на глубоко расположенную спинку этого  украшения кабинета и даже ноги непроизвольно, по инерции, вскинулись вперед и вверх. Кресло покатилось к шкафу за моей спиной;  я судорожно пыталась удержаться за подлокотники кресла. Отравитель всей моей и так несладкой жизни, крутанулся как юла,  и закрыл дверь на ключ.  Успела заметить, закрыл  на два оборота. Ключом  демонстративно покрутил передо мной, точнее, перед моим носом и убрал в карман брюк. Когда-то, давно,  он также, только  со смехом,  покрутил ключом перед нашими, моим и Жданова,   лицами и закрыл дверь, только с обратной  стороны. Ночевали мы с Андреем в его  кабинете. С этого момента все и закрутилось.

***        *****   ***
Я думаю, что Малиновский закрыл дверь не для того, чтобы соблазнить и переночевать со мной здесь, где из всей мебели только два книжных шкафа и два стола:  большой стол буквой «Т», рядом с ним два кожаных кресла; и небольшой письменный стол с двумя или тремя ящиками,  напоминающий стол школьника с простым стулом. Испугаться я нисколько не испугалась. Но разозлилась так, что вернулась  в реальность. Только было  приподнялась из кресла, чтобы дать достойный отпор этому Ждановскому угоднику, как он успел пихнуть меня назад , ухватился за подлокотники, наклонился низко надо мной. И  зашипел.  Вот нисколько не вру и не приукрашиваю, именно зашипел:
  -  Какого хрена ты сюда заявилась? Зачем тебе нужен Жданов? Влезть и сломать   его жизнь я тебе не позволю. Понятно?
Отклонился  от моего лица. Пошел к двери, выглянул, попросил Шуру  принести два кофе и  объявил, что на сегодня она  может быть свободна.
Я уже полностью пришла в себя. Когда осознала, что Жданова нет в этом здании, стала стопроцентно адекватной. Прошло столько лет, столько всего изменилось,  а я продолжаю реагировать даже на малейшее упоминание  или присутствие моего бывшего босса.  Сумела взять себя в руки и съехидничать:
-  Что, боишься, что подслушают? Так, от  женсовета секретов не бывает. Уже перемывают тебе косточки, бабник ты несчастный.  Еще и приплетут то, чего не было.
Как ни старалась, никак не могла придумать что-то такое, чтобы укусить его посильнее, или плюнуть в эту  холеную ,  довольную физиономию ядом куфии.  Увы, вот последнего не могу сделать и тут меня осенило: ведь новенькая говорила о собеседовании, которое вместо Андрея должен провести мой враг N-1! О чем с превеликим удовольствием и сообщила Роману, когда в дверь постучала его секретарь Шурочка,  вот фамилию ее призабыла.   
Увидеть растерянную Ромкину физиономию – это награда за все мои не только сегодняшние страдания! Заикаясь, он поинтересовался:
-  Ты что, правда такая дура, что пришла по объявлению?  Думаешь, он тебя возьмет на работу? Да спустит Палыч тебя с двадцатого этажа без парашюта! Ладно, давай попьем кофе и по домам. А может, чего покрепче?
Малиновский  самым неприличным образом уставился на мое обручальное кольцо. Вопросов от него не стала ждать. С удовольствием пояснила, что да, я замужем. У меня успешный муж, работник правоохранительных органов. Я люблю его. У нас сын.
Наблюдала за мужчиной, выписывающим  круги по кабинету и приходила в восторг от того, что дар речи потерял Малиновский, у которого на все случаи жизни  по каждому поводу, и без повода, было тридцать три комментария. Чаще всего пропитанные ядом. Думаю, африканской древесной лягушки.
Прошел к шкафчику, отодвинул несколько объемных папок с документами и достал бутылку виски  «Jack Daniel's». Думаю дорогой, хороший. Мой муж предпочитает коньяк, но когда есть возможность, такой виски привозит из-за границы или из  магазинов Дьюти-фри. С ехидством поинтересовалась,  от кого он прячет бутылку, от себя или от друга? Объяснил, что от президента.
-   И кто у нас президент?  Разве не Андрей?
Ответ ошеломляющий  –  нет, не он, его жена. Теперь Малина  наслаждается моей растерянной физиономией. Мне быстро удалось оправиться  от первого потрясения, смогла проглотить ком в горле и выразить удовлетворение  по поводу женитьбы Жданова:
-   Молодец Кира  Юрьевна!  Добилась своего, довела Андрюшу  до ЗАГСа!
А сердце начали  раздирать миллион кошачьих когтей! Мне все равно больно! Если быть объективной, ну как, как я могу ревновать чужого мужа к его собственной жене? А мне все равно очень-очень больно.
Не закусывая,  Роман, выпивает свой виски и тут же – вторую порцию. Не закусывает. Мне не предлагает.
И с грустинкой в голосе поведал мне, что если бы Жданов  женился на Воропаевой, это было бы правильно. Но этот балбес женился на своей бывшей секретарше;  вот уже, не один год,  носится с ней, как с пасхальным яйцом. Всех сумел приучить к этому, никто не удивляется, принимают как должное. Включая старших Ждановых и Воропаевых!
Малиновский выпил еще и полез в   ящик маленького  стола, стоящего перпендикулярно к окну. Из нижнего ящика стола достал кожаный органайзер, помню, Андрей Жданов,  любил  такие. Роман сказал, что не гостайну  в конце концов выдает. Уверен,  что бог не выдаст и свинья не съест,  если он на секундочку  заглянет в органайзер Жданчика.  Я не ошиблась, интуиция меня не подвела  – органайзер из коричневой кожи принадлежит Жданову.    Из-за отворота обложки достал помятый небольшой кусочек картона, положил передо мной и пояснил, что это и есть радость нашего Андрюши.  Понять ничего не могу – на маленькой  старой черно-белой  фотографии какое-то недоразумение. Запоминаются только круглые, на пол-лица очки. Понять можно, что это девушка, возраста неопределенного.
Малиновский доволен произведенным эффектом.
Далее получаю исчерпывающую информацию о том, что это и есть  президент компании. Я освободилась   от чувства  неприятия  мужчины, который ограничивает мою свободу, закрыв дверь на два оборота ключа.
За матовым стеклом  двери видно какое-то движение. Малиновский вновь бросается к двери и возмущенно удивляется, почему Татьяна еще не дома. Я думаю, что это относится к Пончевой  из отдела кадров. Странный Малиновский, о каком доме может идти речь, если  за  дверью его  кабинета  происходит ТАКОЕ! Среди белого дня  пожаловала  бывшая любовница Андрея Жданова,  которая была с женсоветом  в контрах и относилась к ним с чувством превосходства и  высокомерия.  Думаю, нужно уходить. Рабочий день закончился. В руки любопытных секретарш я уже не попаду.
Главное: я обрела душевный покой, когда не встретилась с Андреем Ждановым.  Захотелось запеть какую нибудь разудалую песню.  Неужели все было так просто – необходимо  было явиться в «ZIMA-LETTO», чтобы излечиться  от многолетней болезни по имени Андрей Жданов.
Когда я поднялась из кресла, хозяин кабинета без слов подошел к двери и вставил ключ в замочную скважину. Выбор оставил за мной,  только спросил, когда я покидала кабинет:
-   Что, Жданчику-то, передать?
Мне кажется, что Роман был пьян. Но не настолько, чтобы не понять и не запомнить моих слов:
-   Что я вас ненавижу, обоих. И очень хочу плеснуть кислотой в ваши смазливые  рожи!
Сколько же я «прособеседовалась»  с Малиновским, если в офисе  тишина, от которой немного неуютно?

***    *****    ***

По пути к лифтам заметила, что в приемной президента светло. Был порыв, по стародавней привычке вернуться и выключить верхний свет. Сумела удержать себя и продолжать свой путь туда, куда шла, не сворачивая. Это давно не моя забота следить за тем, чтобы не горели лишние лампы в помещениях офиса. Кто-то другой отвечает за экономию электроэнергии в компании.
Вот теперь-то я с трепетом входила в лифт и чувствовала себя замурованной. Прямо какая-то клаустрофобия, рожденная на ровном месте.
И вместе с этим мне легко. Освободилась от неприятного давления Малиновского, которого жило во мне со дня моего появления в «Zima-Letto».
Не люблю двери, вращающиеся вокруг своей оси . От входа и до выхода в таких дверях мне приходится семенить маленькими шажками. И это при моем росте, 178 см. Как говаривал заместитель моего шефа по маркетингу Роман Дмитриевич Малиновский: - «Любаша, не дави на меня, не принижай, родная, не носи туфли-лабутены»! Еще много чего мне приходилось слышать от него, приятного и неприятного. И не знала то ли верить его сладким речам, то ли плакать от скользких намеков.
Все в прошлом, все в прошлом…
Теперь я знаю, какие они, туфли от Лубутена. Если бы сегодня, Роман Дмитриевич, речь зашла о них, посмеяться бы тебе надо мной не смоглось! Я бы тебя загнала в дальний темный угол своими знаниями.
Да, все в прошлом, все в прошлом…
((()))
А на улице такая благодать! Огромное солнце просвечивает сквозь ярко-багряную листву старых кленов и дубов парка на западе от высотного здания, покинутого мною минут десять назад. Медленным шагом иду вдоль здания «Zima-Letto», не перестаю удивляться сама себе - как я столько лет не замечала вокруг себя ничего-ничегошеньки! Весь мой интерес был замкнут на том, кто меня и не помнил, для кого я была просто неприятным эпизодом в его жизни. И этот эпизод был стерт из памяти Жданова, как ненужная запись, которую нет необходимости восстанавливать. Его жизнь не менялась и состояла из бесконечной круговерти встреч, презентаций, любовных приключений .
Шла , загребала, носками дорогих туфель на шпильках, осеннюю листву. Я закинула голову к небу. Увидела необыкновенно красивые кроны деревьев. Впервые за много лет увидела, какие яркие – красно-зелено-оранжевые резные листья усыпали все вокруг. В голове зазвучало:
«Листья желтые над городом кружатся,
С тихим шорохом нам под ноги ложатся.
И от осени не спрятаться, не скрыться.
Листья желтые, скажите, что вам снится»?

Как часто моя мамочка ставила пластинку с этой песней. Она звучала в нашей квартире летом, зимой, осенью. Звучала круглый год. А однажды, я училась уже в восьмом или девятом классе, сломался проигрыватель. Песни, разные, по расписанию радиостанции, теперь звучали только в кухне , когда их передавали по радио. Денег на новый проигрывать или магнитофон мама накопить не могла.
Потихоньку, я чуть ли не шепотом стала напевать четыре строчки песни про желтые листья, а фоном этим строчками текли воспоминания. Странно, что они, эти воспоминания, уже не приносили боли и не туманили мозги, как это было еще несколько часов назад, когда обедали в «Мармеладоff».
Чтобы ответить на звонок мужа, потерявшего меня, присела на скамейку. Произнесла всего два-три слова, когда в ответ от него услышала, что судя по моему голосу и интонациям, у меня все хорошо. Я произносила последние фразы, когда мимо меня прошла новенькая с рецепшена «Zima-Letto»: - «Да, родной мой, у меня не просто все хорошо, у меня все просто замечательно! Это не телефонный разговор, я скоро вернусь, все расскажу, где была, что видела. Поцелуй Левушку. Ужинать будем там же, в «Мармеладове»? Соскучилась. Целую вас, мои мальчики». В ответ трубка молчала, только слышу тяжелое дыхание и вопросительный выдох: «Люба»?
Вернулась назад та, которая минуту назад прошла мимо меня.
- Добрый вечер! Извините за назойливость. Позвольте поинтересоваться, как прошло собеседование? Роман Дмитриевич так до конца рабочего дня ко мне не зашел, ничего не рассказал. Простите, что не представилась: Екатерина Валерьевна Жданова, президент компании «Zima -Letto».
От такого известия, подняться со скамейки на своих «лабутенах» я была не в силах. Но еще на «остаточном заряде батареек Duracell» сказала в трубку: - «Андрюша, все хорошо. Целую вас, люблю».
После того, что муж услышал от меня, боюсь, как бы к моему возвращению не вызвал спецмашину и не сдал бы меня в психушку. Услышать от меня подобных слов он не рассчитывал до конца своих дней; и моих тоже: а тут, вместо привычного «Владимирович», прозвучало и Андрюша, и дорогой, и родной, и без поцелуев не обошлось.
- Вы… вы… жена…?
У меня состояние аффекта. Без комментариев! Буквы не складываются в слова, а те не хотят превращаться в предложения. Что написано на моей физиономии – не знаю, только понимаю, что ничего хорошего, если стоящая напротив меня невысокая ладненькая женщина достает из сумочки маленькую, объемом 330 миллилитров, бутылочку воды. С пипочкой, чтобы было удобно пить, запаянной плотным полиэтиленом на конце. С трудом, с напряжением пытается с этой самой пипочки снять защитную пленку. Посмотрела на ноготь указательного пальца, которым пыталась подцепить пленку, потрогала большим пальцем этот ноготь, покрытый почти бесцветным лаком и достала из сумочки шариковую ручку. Вот этой ручкой и подцепила пленку на крышечке.
Подала мне бутылочку и вежливо так попросила, чтобы я выпила воды и успокоилась. Присев боком, рядом со мной на скамейку, спросила, что же с итогом собеседования и что мне такого страшного наговорил Роман Дмитриевич. Я вообще открутила крышку с бутылочки и сделала несколько больших глотков. Кое–как сумела выдохнуть: - «Роман Дмитриевич наговорил… Вы правы, наговорил... Это он может, наговорить»…
Откинула голову на спинку скамейки и закрыла глаза, как же мне хотелось, чтобы она побыстрее ушла от меня подальше.
Но она не из тех, кто бросит «ближнего» в беде. Если бы она знала, кто я, и зачем приходила в офис «Zima-Letto», бежала бы по этому тротуару до конца и не оглядывалась. Помню, что Роман пригрозил мне, чтобы я не пробовала соваться в жизнь Жданова. И тем, не менее, у меня вырвалось :
- Скажите, каким мужем стал Жданов?
Вот теперь недоумение на лице президента «Zima-Letto». Сказала, что у нее прекрасный муж, только она не представляет при чем здесь ее муж и его качества.
Голова раскалывалась от боли, еще и затошнило. Однозначно подскочило давление. Заметила после выписки из наркологической клиники, что стоит мне сильно разволноваться, как давление подскакивает. Попросила у моей «соперницы», только она не знает, что Я ее соперница, таблетку от головы. Господи, чего только в жизни не бывает. Понимаю, что нужно попросить ни в чем не виноватую передо мной женщину, оставить меня одну и идти ей своей дорогой. Но язык, враг мой, спрашивает уже у нее, есть ли у них ребенок . В ответ она утвердительно говорит, что двое, сын и дочь. Хочу заткнуться, выпить воды и удалиться восвояси, но нет, меня несет и несет: - «И отец из Андрея получился хороший»? Не вижу ее, то ли больно, то ли стыдно, то ли просто нет сил открыть глаза и посмотреть на собеседницу, но чувствую, что она улыбается.
Мне ножом по сердцу, но выслушиваю ее признания в том, что Жданов не просто хороший отец, а до безобразия влюбленный в своих детей. Любит обоих, боится показать окружающим, но все всё равно знают, что старшую, Машеньку, любит больше. Вот и сегодня, при первой возможности полетел в Лондон, чтобы повидать свою любимицу. Возможно, прилетят вместе. Растерянно спрашивает: - «А зачем это вам»?
А у меня, как гнойник прорвался внутри. Может быть и пожалею когда-нибудь об этом. Уже сейчас жалею. Но… остановиться не могу. Все о чем молчала многие годы, боялась вспоминать сама, а тем более не могла поделиться с кем-то, вдруг появилось желание вылить все на эту маленькую, симпатичную женщину. Ни в чем не виноватую передо мной. Хотя именно ей это и было не нужно.
Странно, что исповедь моя, а по другому мой рассказ не назовешь, лилась на удивление гладко. Катерина слушала, не перебивала, только изредка, непонятно почему, вроде бы без причины, усмехалась. Почти дословно помню свою исповедь, а когда вернулась в номер, то глубокой ночью, убедившись, что мужчины мои спят, записала в старую тетрадку, которую вновь спрятала на дно дорожной сумки.
«Я пришла в «Zima-Letto» в конце лета. Вскоре началась осень. Осень была необыкновенная. Огромные кленовые листья шафрановым ковром усыпали все улицы, парки. Еще опали не все – часть из них продолжала украшать кроны деревьев. Я больше никогда не была такой счастливой, как в начале той осени. Я больше никогда не видела вокруг себя столько красоты.
В объявлении требовались секретари-помощники начальнику технологического отдела и менеджеру по продажам. На собеседование в фирму мы пришли вдвоем, я и высокая, немного выше меня, рыжая девушка. Шура, не помню как ее фамилия. Вся рыжая: волосы, веснушки, кофта. В ответ услышала от собеседницы какое-то робкое пояснение: «Кривенцова». Я не обратила внимания на это и продолжала рассказывать, что после короткого собеседования меня отправили в ОК, оформляться помощником Андрея Жданова, а рыжую девушку – к начальнику отдела маркетинга. Позже, я много чего наслушалась по этому поводу. Да, не в этом суть. Я влюбилась. С первого взгляда, как только увидела сидящего за столом моего босса. Не помню какой он был, видела только его улыбку и светящиеся глаза из-под очков.
Мне ничего было не нужно – лишь бы находиться с ним рядом, в одном помещении; быть полезной ему во всем. У него была невеста, вроде бы, как неофициальная, но все знали, что он на ней женится. И не просто женится, он должен на ней жениться. Роман Малиновский называл предстоящий брак между моим начальником и Кирой Воропаевой – династическим. Именно Роман всегда был на страже интересов Киры.
Я подозревала, что он был по-своему в нее влюблен, но она была невестой друга. Поэтому это было святое. Только на мою любовь к Андрею, факт наличия невесты не влиял. Я влюблялась в него с каждым днем все больше и больше, никого и ничего не замечала вокруг.
Рыжая Шурочка подружилась с другими девушками, а я нет. По природе своей я очень коммуникабельная, доброжелательная. Тогда мне было не до женской дружбы, я была сконцентрирована на Андрее; все мои поступки и силы были направлены на создание удобного его существования. Даже ходила на склад, искала новое офисное кресло, когда посчитала, что то, на котором сидит мой шеф, недостаточно мягкое. Окружала Андрея своими заботой и вниманием и, как могла, прилагала все силы, чтобы привлечь его внимание к своей особе. Я любила. Любила так, как можно любить по-настоящему, впервые в жизни.
Прошло несколько дней с момента моего трудоустройства, и Андрей Палыч, если я находилась рядом, вблизи, старался меня изредка приобнять, погладить по плечу или спинке, подержать за руку. Старалась убедить себя, что он действительно заинтересовался мною, я ему небезразлична.
((()))((()))

Позже, из разговоров Малиновского я поняла, что Жданов никак не мог осмелиться подойти ко мне. Слышала, как Малиновский то ли спрашивал, то ли утверждал: мол что, Жданчик и хочется и колется? СлабО затащить девочку в постель? Продолжались эти разговоры и наставления чуть ли не каждый день.
Однажды услышала, как друг наставляет Андрея: - «Палыч, ну что ты теряешься? Все при Любаше: рост, вес, любимый третий размер. У Киры этого … Все, все молчу про Киру – понимаю, это святое. На тебя это совсем не похоже – девочка плывет при одном упоминании о тебе. Вся для тебя, нараспашку. У нее через весь высокий лоб написано заглавными буквами: «Я люблю Андрея Жданова»! Ответа Андрея я не услышала, так как зазвонил стационарный телефон. Дрожали ноги. Но в кабинет я вошла и положила бумаги на подпись. Жданов пока ставил автографы, поинтересовался, не заболела ли я, а то щеки красные. Я закрывала дверь кабинета, когда он шикнул на Малиновского, чтобы тот выбирал время и место, чтобы озвучивать свои выводы. С этого дня, когда у нас с Андрюшей выпадала возможность поговорить наедине, он мне не просто говорил, он мне все чаще жаловался, что не хочет жениться на Кире. Чувства давно прошли, секс уже неинтересен, но есть такое понятие «надо». Я, дурочка, после таких разговоров начинала фантазировать – что вот все же он должен в меня влюбиться. Обязан. Ведь я люблю его. Я красивее Киры, или уж ни в чем не уступаю. Не глупее. А вот немного поменяю гардероб и вполне могу начать сопровождать его на встречи и презентации. Но ни разу он меня никуда так и не пригласил, все осталось в моих фантазиях, которые выливались слезами в ночную подушку.
Помимо разговоров, стала получать небольшие подарки, которые также расценивала как знаки внимания – то плитку швейцарского шоколада, то красивую ручку, коробочку печенья, небольшую мягкую игрушку. Зайца голубого берегу по сей день, даже сыну не давала поиграть.
Однажды Роман позвал меня в кабинет к себе, сказал, что необходимо срочно распечатать какие-то прайсы, а Шурочки нет. Далее ему понадобился Жданов, так как в каких-то графиках не мог разобраться. Через час нам принесли ужин, Малиновский объяснил, что работать нам предстоит допоздна. Еще через час, смеясь покрутил перед нами ключом от кабинета, засмеялся, закрыл нас с обратной стороны. Сначала я растерялась. Хотела потребовать, чтобы Жданов звонил другу и отпустили меня домой. Только Андрей принялся меня прижимать к себе. Это не было даже объятиями. А поцелуи – это было началом конца моего грехопадения. Вот так примитивно все и началось. Тайные встречи, ночевки на моей съемной квартире, поцелуи в кабинете и в его машине… Крышу у меня снесло напрочь.
Роман бесконечно продолжал твердить ему, твердить как мантру, не уставая, что у меня огромными буквами, через весь мой высокий лоб, в каждом глазу написано: - «Я люблю Андрея Жданова»! А я и не пыталась, я не могла скрывать свою любовь к нему. Как ни горько мне осознавать, но после ночи, совместно проведённой в кабинете, о которой Андрюша в подробностях отчитался перед сценаристом и режиссером-постановщиком Романом Малиновским, наши встречи стали не то чтобы частыми или регулярными, но периодически повторялись. Я летала как на крыльях, счастливее меня не было никого на этом свете. От «женсовета» я отпочковалась, не пыталась искать подруг среди секретарей. Каюсь, смотрела на всех свысока. Я была преисполнена своего величия и избранности в этом мире.
Меня все осуждали, особенно за Киру, невесту Андрея. Постоянно талдычили, что будет, если о нашей связи узнают Маргарита и Воропаева. А мне было море по колено, я любила. Была уверенна, что и меня любят. Просто он такой человек, который не умеет красиво оказывать знаки внимания. Мне достаточно было его улыбки. А когда меня прижимал к себе или поглаживал, так, мимоходом, по руке, спине или… ниже спины, это было все, состояние аффекта, земля уходила из-под ног.
***
(Я хотела прекратить эту исповедь и не могла. Видела, что женщина рядом со мной становится все сгорбленнее, все меньше, все больше сжимается от моих слов. Думаю, каждое мое слово било ее как плетью.
Я продолжала и продолжала говорить. Моя слушательница, не сказала мне «заткнись», не встала , и не ушла. Безмолвно продолжала выслушивать все, о чем я говорила.)
***
Уже через полтора месяца я поняла, что беременна. Была счастлива, думала, что я обманула всех, вытянула счастливый билет. С небес на землю меня вновь опустил Роман. Вновь инструктировал друга, что за глупость, какой ребенок, да еще на стороне? Ладно бы, от Киры , а то от беспорточной провинциалочки! И как Жданчик мог допустить такой прокол, отныне Роман сам будет покупать ему средства контрацепции. Я из приемной все слышала и даже представляла, как Малиновский крутит пальцем у виска или стучит кулаком по черепушке.
Накануне вечером, у меня на квартире, когда я со счастливой улыбкой сообщила Андрюше, а он уже стал для меня только Андрюшенькой, о беременности, он побледнел, долго молчал, собрался и ушел. Утром увидела, что из ванной исчезли его бритва и зубная щетка…
Все у нас смешалось, как в доме Облонских, только Роман продолжал инструктировать друга по поводу моей беременности. И видимо, доинструктировался...
((()))
Была пятница, начало рабочего дня. За всю неделю мы с Андрюшей ни разу, ни на минутку, не остались наедине. Когда к нему в кабинет заходила Кира, он не уворачивался от ее поцелуев в моем присутствии, как было еще на прошлой неделе. Всю неделю, изо дня в день повторялась такая сцена: приходила Кира, я демонстративно находила причину, чтобы зайти следом за ней. Какой униженной я себя чувствовала, страшно вспомнить, но я шла и смотрела во все глаза на моего кумира. Так было и в эту пятницу: их семейные поцелуи, его извинения и обещания невесте, что естественно, вечером вместе поедут к ней.
Я положила стопку бумаг на стол перед Ждановым, когда Кира, стоявшая у окна, со злостью поинтересовалась, что разве у меня нет работы и мне обязательно присутствовать при ее встречах с Андреем? Далее просто отрезала: - «Выйдите, и не смейте заходить в мое присутствие в кабинет к начальнику»! Ни звука, ни слова не прозвучало от него в мою защиту!
Mинут через пять проводил Киру через приемную, приобнял в дверях за плечи, поцеловал в щеку, плотно закрыл дверь. И объяснил мне, что Кира его невеста и этим все сказано. На мой вопрос, ждать ли его вечером, ответил, что за глупый вопрос. Я ведь слышала, что после работы они вместе с Воропаевой едут к ней.
Я почти перестала есть. За несколько дней похудела, осунулась. В понедельник, собираясь на работу, обнаружила, что любимое платье висит на мне, как на вешалке. Как всегда приехала в офис минут за сорок до начала рабочего дня, чтобы приготовить все, что понадобится Андрюше. Я всегда знала, когда и какие отчеты ему понадобятся, с кем и где будут проходить встречи. Заказывать обед в кабинет или нужно забронировать столик в ресторане.
Появился Жданов в кабинете около одиннадцати. Кира, очевидно, была в курсе, что его нет в офисе. Ни разу не зашла и не позвонила. День был примерзкий. Слякотный… Последний день ноября. Низкие тучи, мелкий дождь, кругом одна серость. На парк за окном, который еще полмесяца назад радовал красками, смотреть не хотелось. Ярко окрашенные листья от дождей скукожились, отторгали глаз. И на душе точно такая же серость. Помню, что на Андрее было длинное темно-серое кожаное пальто. В тон всему окружающему. Не поздоровался. Только приказал собираться. Куда и зачем – не объяснил.
Привез в дорогущую клинику. Сказал, что это самый правильный выход из создавшейся ситуации, мне ни о чем волноваться не нужно. Все оплачено.
Как в полубреду, шла по длинным коридорам за сопровождавшей меня медсестрой. И ничего не понимала. Прооперировали меня после обеда, ничего не помню, долго и тяжело отходила от наркоза. Жданов навещал меня каждый день. Приносил фрукты, конфеты, цветы. На душе от его посещений наступал относительный покой; минутами, когда при прощании у всех на виду целовал в щеку, мелькала радость и рождалась надежда, что ничего у нас не заканчивается. Все будет продолжаться.
На четвертый день меня выписали. Жданов встречал меня на крыльце клиники без конфет и без цветов. Стоял напротив, руки в карманах, перекатывался с пяток на носки. Озвучил свое решение, от которого у меня кровь стынет по сей день, когда вспоминаю! Поставил в известность, что я уволена из «Zima-Ietto», а это мое выходное пособие. В руках у меня оказался конверт. Я ничего не понимала, только свободной рукой вцепилась в лацкан его пиджака. Он оторвал мою руку и стремительно стал уходить.
***
В квартире не находила себе места. Одинокая. Не любимая. В прямом смысле, выставленная за дверь.
Сидела за столом наедине с рюмкой и бутылкой водки, которую купила в соседнем киоске, когда возвращалась после расставания со Ждановым. Вопреки всему произошедшему, ждала звонка от любимого. Но телефон мой умер, продолжал молчать весь день, всю ночь. Умирала и я.
Периодически спускалась вниз, в вино-водочный ларек. Заодно покупала какую-то еду, чтобы закусить. Шел третий, а может быть пятый, или десятый день после моей выписки из клиники, я не помню, я потеряла счет времени. Небольшой хозяйский телевизор «Funai» не выключала сутками. Его бубнеж скрашивал мое одиночество, создавал впечатление чьего-то присутствия.
В очередной раз пожилая продавщица, отсчитывая мне сдачу, попросила, чтобы я завязывала с этим. Дальше слушать ее проповеди я не стала, мне было не до нее. Жить не хотелось. Честно признаюсь, но мысль о суициде ни разу меня не посетила.

_________________

Отредактировано розалия (2019-12-16 23:23:14)