Летняя история или вперед, в прошлое.
Сентиментальная сельская пастораль.
Рассказ в трех частях.
Действующие лица: Вини-Пух и все-все-все…
Рейтинг: Любви все возрасты покорны…

Меня, как даму с небольшой претензией на интеллигентность, всегда мучили три вопроса. Нет, не «Что делать?», «Кто виноват?» и «Кому на Руси жить хорошо?». Я росла в эпоху телевидения, поэтому вопросы звучали как «Что? Где? Когда?»
В своем фике я попыталась ответить на последний из них. Можно ли взять героев НРК, смешать в миксере и вылить в сосуд позапрошлого века? Как в этом случае будет выглядеть история их любви? Вам, дорогие читатели решать, жизнеспособен ли мой кулинарный опыт. Только не бейте ногами!
Итак.

Летняя история.

Началась эта история в теплом мае 1825, ближе к лету, причем с происшествия, прямо скажем, неординарного. Во время ночной грозы молния ударила прямехонько в правое крыло барского дома и подпалила его. Пожар  тушили всем миром – сбежались и слуги, и крестьяне, и сам Андрей Павлович выскочил, едва успев нацепить халат, и гостивший у него племянник Николенька помогал воду таскать. К чести Николеньки – именно он и заметил первым пожар, так как читал французский роман допоздна и прежде, чем лечь спать, вышел на балкон вдохнуть свежего воздуха. В то время, когда остальные домочадцы, прячась по комнатам, крестились от страха, вызванного оглушительными раскатами и ослепительными вспышками, а дядя, привыкший к грому артиллерийских снарядов, преспокойно спал, Николя, словно завороженный, наблюдал за буйством стихии, приближавшейся все ближе. Став свидетелем удара молнии, не заробел, тоже перекрестился по обычаю, и поднял тревогу. Дядя, и без того души не чаявший в Николеньке, теперь твердо уверился, что приглашение племянника погостить было продиктовано ему свыше, а стало быть, задумка его обязательно осуществится.
Андрей Павлович был майором в отставке. Он мог бы продолжать военную карьеру, однако после ранения в войне 1812 года решил оставить службу. Пока он выздоравливал, война благополучно закончилась, и Андрей Павлович здраво рассудил, что раз опасность Отечеству боле не грозит, он может заняться своим поместьем. Но также верно он знал, что стоит только врагу подступиться к границам России-матушки, как он в первых рядах отправится в самую гущу сражения.
«Никогда Ждановы трусами небыли! Нет такой войны, чтобы не прозвучала на поле боя гордо и славно наша фамилия!» - любил говаривать майор, и слова его были истинной правдою. Много приключений выпало на его долю, в том числе и романтического характера, но жениться он так и не сподобился. Не сказать, чтобы бирюком он жил, нет, кавалером он слыл галантным, на охоте ли, на балу деревенском – всюду первый. В соседних с Дороховкой поместьях многие родители прочили за него своих дочерей, да и сами дочери поглядывали томно на видного соседа. Росту он был высокого, волос смоляной, виски с ранней проседью. Глазами карими сверкнет, так у девицы сердце забьется неровно. Но никого не выделял Андрей Павлович, всем под гитару душевно пел, да в альбомах стихи писал.  Однако мысли о продолжении рода нет-нет, да и наведывались. Правда, вместо того, чтобы оглядеться, да выбрать себе невесту, майор задумал женить племянника.
Николеньке Жданову уже исполнилось девятнадцать, юношей он был милым и образованным. Маменька, Вера Антоновна Жданова, обожала отпрыска сверх всякой меры. К счастью, это никак не сказалось на его характере, рос он почтительным сыном с веселым нравом. Поскольку отца давно в живых не было, главным кумиром его сделался дядя, которому внимал с восторгом и поклонением. Бездетный Андрей Павлович, как уже выше было сказано, души в племяннике не чаял, и все свои надежды на продолжение фамилии связывал с Николенькой.
Пригласив племянника в гости, майор держал в уме  тайную задумку, в которую посвящена была лишь Вера Антоновна. Намеревался он вместе с племянником отправиться в Петербург, привести в порядок все финансовые дела покойного брата, показать Николеньке свет, а по возвращении женить его. Матушка настояла, чтобы невеста была из местных девиц, крепких здоровьем и разумных, в столицу не рвущихся, поскольку не прочила сыну ни военной, ни статской службы, а мечтала, чтобы Николенька поселился в родном Фрязино, управлял бы поместьем, да одарил бы ее внуками. Да и Николенька, слушая с интересом дядины рассказы и воображая себя славным героем, на деле на службу не рвался. Тайно лелеял романтические мысли о походах и заморских путешествиях, но был совершеннейшим домоседом.
После такого отступления следует напомнить читателям, что все началось с грозы. На следующий же день Андрей Павлович вызвал управляющего и написал письмо знакомому архитектору. Архитектору он предложил пожить у него во флигеле и изложил свои пожелания по убранству дома, точнее сгоревшего крыла. А управляющему дал указания по ведению дел в имении, а также руководству работами по восстановлению дома. Сам же стал собираться в дорогу, ибо не видел причин откладывать давно им задуманное путешествие в Петербург.
Уже в пути, трясясь по бездорожью в коляске, поведал он Николеньке, что хочет навестить друга, боевого товарища. Давно обещался он Валериану Сергеевичу Пушкареву, да все откладывал. Именно Валериан Сергеевич помог раненому Андрею во время сражения, не то погубили бы французы ослабевшего майора почем зря. Валериан Сергеевич был пятью годами старше Андрея Павловича, но это не столько мешало их дружбе, сколько скрепляло ее. Познакомились они еще в Русско-турецкую, когда Андрею едва минуло шестнадцать. Валериан, на правах старшего товарища, вовлекал Андрея в самые дерзкие предприятия – будь то дружеская попойка, вылазка против турков или амурные похождения. Отчаянный он был! Родители даже женили его во время отпуска по ранению, чтоб остепенился. Сейчас Валериан Сергеевич сделался почтенным отцом семейства и от похождений был крайне далек. Но когда приезжал в гости к приятелю, часто вспоминал боевую и отчаянную молодость. Андрей же в гостях у Пушкаревых до сих пор не бывал, знал только, что супруга товарища, Елена Александровна складу была добродушного и приятной наружности, мужу подарила двух дочерей и сына, все свободное время посвящала их воспитанию, да созданию уюта для любимого ВалерИ. А поскольку путь Андрея Павловича с племянником пролегал как раз через Колесово, решил он совместить полезное путешествие с приятной встречей и познакомиться наконец-то с семейством старинного приятеля.
Пока суть, да дело, разговоры дорожные, выехали путешественники на развилку. С одной стороны поле, с другой лес, указателей, как водится, нет и в помине. Думал Андрей Павлович, куда свернуть, да решил у ребятишек деревенских спросить, что в поле в горелки играли. Окликнул кучер мальцов, а они веером врассыпную. Только один стоит, лицо рукавом вытер, отчего оно стало еще более чумазое, носком землю ковыряет.
- Колесово? Отчего не показать, покажу. А ты барин, дашь мне за то двугривенный? – голос у чумазого был жалобный и нахальный.
- Вот еще, двугривенный!- возмутился Николай.
Но дядя, будучи в благодушном настроении, кинул двугривенный. Мальчишка поймал его на лету, тут же нахально забрался в коляску и уселся рядом с кучером. Путешественники тронулись с места. Андрей Павлович покосился на негодующего племянника, а потом стал размышлять о юном проводнике. Ростом великоват для мальца, чтобы в поле играть, такие уже вовсю родителям помогают по хозяйству. Картуз не снял, господ не поприветствовал. Больно вольный, может из цыган? На цыганенка не похож. Он посмотрел на затылок мальчишки – между пропыленным картузом и надорванным воротником, на белоснежной  шейке блеснула тонкая золотая цепочка. Не успел Андрей Павлович прийти в себя от изумления, как коляска подкатила к крыльцу усадьбы.
- Вот и приехали, господа хорошие, за денежку спасибочко, - звонким смешливым голосом  выкрикнул пацан, соскочил и пустился наутек.
Тут же на крыльцо выбежал взволнованный Валериан Сергеевич, стал звать жену – встречать дорогих гостей. За приветственными объятьями да поцелуями странный мальчишка выветрился из головы Андрея Павловича. Гостей разместили в шикарном, по местным понятиям, флигеле и вскоре пригласили к столу. Елена Александровна оказалась чудо, как хороша и очень гостеприимна. Андрею стало понятно, отчего приятеля не тянет боле на приключения. Тут же представили гостям неожиданно взрослых детей:  дочери были похожи, как две капли воды и очень хорошенькие – русоволосые, золотоглазые, миниатюрные, а рядом возвышался долговязый и неуклюжий юноша.

- Юленька и Катенька – представил отец. – Они у нас родились двойней, отсюда и удивительное сходство. Невесты уже, шестнадцать минуло в апреле.
- А это Саша, наследник мой, младшенький, не смотри, что вымахал с версту. Пятнадцать исполнится в конце лета.
Барышни учтиво присели, а Александр поклонился. Андрей Павлович вдруг уставился на Катеньку, у которой при благообразном выражении лица озорно блестели глаза. На шее у девушки на тонкой золотой цепочке блестел крестик, а рядом на шелковом шнурке висел продырявленный двугривенный. Николенька тоже смотрел на монету и молчал, скрывая удивление по примеру дяди. За обедом пустились в воспоминания, конечно, те, которые соответствовали моменту и компании. Воспитанные дети слушали внимательно, но майору казалось,  что из-под опущенных глаз Катеньки то и дело выскакивают смешливые искорки.
- Катенька, что это у тебя за новое украшение? – весело прищурившись, спросил отец. – Снова какие-то забавы?
- Юленька на двадцать минут старше, но не в пример серьезнее. А Катенька у нас… мать нахмурила на минуту лоб, подбирая слова… дитя природы! Вечно у нее проказы на уме. Так что прошу гостей не удивляться, ежели что не так. И заранее просим прощения.
- Нашла монетку, вот уж проказа! – ответила Катенька и хитро глянула на гостей. - Решила на память сохранить. А надоест – так выброшу.
«Странная девушка» - подумали одновременно Ждановы, однако  снова промолчали. После обеда гуляли по поместью, снова предавались воспоминаниям, пили чай с вишневым варением. Так день и скоротали.
На новом месте Андрею Павловичу спалось хорошо, но проснулся он ровно с рассветом. Распахнул окно  и стал любоваться прекрасным видом ухоженного деревенского сада, краше которого не находил, хотя бывал не раз в столице и в заграничных землях. Все к месту – и буйная зелень, и скромные незабудки, и роскошные розы, и милые ромашки, и экзотические цветы, взлелеянные рукой заботливой хозяйки.
- Нравится? Я тоже люблю утром в саду бывать, пока все спят.
Майор вздрогнул от неожиданности, а потом рассмотрел у куста смородины девушку в вязаной шали поверх длинного ночного платья. Еще не причесанные русые волосы рассыпались по плечам мягкими спутанными волнами. А девушка, не обращая на гостя внимания, протянула вперед руку. Тотчас на нее присела малая пичужка и стала клевать с ладошки зернышки.
«Интересно, это Юленька или Катенька?» - подумалось майору.
- Почему они вас не боятся? - Спросил он.
- Знают, что ничего плохого я им не сделаю, – пожала плечами девушка, будто он спросил что-то неразумное. Но майор не сдавался.
- А откуда они это знают?
- Я им сказала. – Девушка улыбнулась, и майор понял – Катенька.
- Идите сюда, позвала она. И одобрительно кивнула, когда Андрей Павлович выпрыгнул в окошко. Взяла его руку, насыпала несколько зернышек. Потом запела в полголоса какую-то песенку. Повинуясь, мужчина вытянул руку и раскрыл ладонь. Серенькая невзрачная птичка присела на самый кончик указательного пальца и внимательно посмотрела Андрею Павловичу в глаза, потом оглянулась на Катеньку и осторожно клюнула. Майору было и щекотно и удивительно, он затаил дыхание и выждал, пока птица склевала все и упорхнула.
- Вы добрый, - убежденно сказала девушка, - А Николенька тоже добрый? Он похож на вас?
- Он очень добрый, не то, что я. – Майор немного смутился неожиданной похвале. - Вы с ним обязательно подружитесь.
Катенька посмотрела на мужчину внимательно, снова улыбнулась и, не говоря не слова, побежала к дому. Подол платья стал совершенно мокрым от росы, она подобрала его и среди травы  замелькали узенькие пяточки, выскакивающие из утренних туфель. «Дитя природы» - повторил мысленно Андрей Павлович и отправился во флигель. Проснувшийся Николаша наблюдал всю эту сцену в окно и долго удивлялся странной девушке и  пошедшему у нее на поводу дяде, обычно столь благоразумному.
Новый день начался вскоре поле ухода Катеньки. Сначала забегали, стараясь не шуметь, слуги, пастух повел на выпас деревенское стадо, громко щелкая кнутом под мерный перезвон коровьих колокольчиков, из кухонной  трубы поднялся дымок, и вскоре потянуло чем-то вкусным, сдобно-ароматным. Андрей Павлович закончил свою ежедневную гимнастику, умылся и зашел к племяннику. Тот уже был одет и готов к завтраку.
- Как тебе семейство Пушкаревых? Милые барышни, учтивый сынок, приветливые родители. – По известной причине разговор дядя начал с самого главного.
- Все так, дядя. Барышни - интересные особы, вроде на одно лицо – а совсем разные. Катенька – сущий бесенок, а от Юленьки так и веет спокойствием и благоразумием. Славная девушка, мы с ней беседовали после ужина о литературе, и наши мнения совпадали в точности.  Сегодня договорились на прогулку отправиться, осмотреть окрестности. Разумеется, все вместе.
Андрей Павлович был доволен. Николя с молодежью проветрится, а они с Варианом снова будут травить байки, да пробовать наливку Елены Александровны. Хотя и против конной прогулки не отказался бы.  Он зашел на конюшню посмотреть, хорошо ли устроены его лошади и поразился их виду. Одной лошади тщательно причесали гриву и заплели в косы, а другой навязали бантов везде, где можно. Майор тут же смекнул, чье озорство. Кто ходил до рассвета в конюшню за зерном для птичек? Только ведь лошади то у него норовистые, не всякого подпустят. И он тут же вспомнил, как Катенька уговаривала птицу сесть ему на руку. Так и есть, договорилась. Он велел убрать безобразие и отправился завтракать. Истинно – бесенок, прав Николай. Или фея?
- А что, Андрюша, ты так и не надумал жениться? – спросил за столом Валериан. – Так и будешь холостяком век доживать?
Супруга тут же отозвалась, – Не смущай гостя, ВалерИ, всяк волен жить, как ему нравится.
- А может пригласить Киру, кузину дочек моих? И умница, и красавица… Невеста на загляденье. Вот увидишь ее – и пропадешь. Породнимся с тобой.
- Мое время прошло, тридцать пять уже. Теперь вот пусть Николай отдувается, любовь - дело молодое. Да, кстати, молодежь-то будет завтракать?
- Спохватился, они уж набрали всякой снеди, да кататься поехали. Пикник у них, завтрак на природе. А не порыбачить ли нам сегодня? На вечерней заре клев отменный. Ты задержишься у нас?
- Сегодня порыбачим, а завтра уж  поедем. Мы на обратном пути к вам заглянем, если хозяева не против.
На том и порешили. Молодежь после пикника задумала в городки играть. Раскраснелись все, расшумелись, Коленька потерял свой уравновешенный вид, а Саша забыл про неуклюжесть. И невозможно было отличить одну сестру от другой – обе румяные, волосы выбились из прически, спорят с азартом, смеются. И родителям радость – чада веселы, да здоровы, чего еще желать. Потом взялись музицировать. Юленька с Николя пели дуэтом модный романс, потом Александр исполнил бравый походный марш под Катенькин аккомпанемент на усладу родителю и гостю. Сама Катенька петь все отказывалась, но ее уговорили. Майор ожидал чего угодно, даже частушек шуточных, но Катенька звонким серебристым голоском вывела такую чудесную мелодию, грустную и светлую, что все впали в сентиментальное настроение. Уже и рыбачить расхотелось, разве что прогуляться у пруда перед сном. Валериан Сергеевич сначала составил приятелю компанию, а потом оставил его и пошел распорядиться насчет коляски на завтра.
Андрей Павлович прохаживался недолго, потом сел на бревнышко у самой воды и задумался. «А что, может и стоит познакомиться с Кирой? Может не так он и стар, может и сладится у них дело?» Вечер выдался  на редкость поэтичный, солнце зашло, но луна так ясно освещала все вокруг, что и огня не надо было. Ветер стих, лишь лениво перебирал ветви плакучей ивы да пошевеливал воду пруда. Или это русалки играют в свои игры? Майору послышался тихий смех. И сам рассмеялся. Русалки чудятся! Из ума к старости выживает, а все о женитьбе думает. Рассказать кому – не поверят. Но нет, снова всплеск  и снова смех.
- Кто здесь? – Андрей Павлович не мог поверить сказкам и стал всматриваться в темную гладь.
- Сам знаешь, кто. За твоей душой приплыла. Иди ко мне, – позвал громкий шепот с воды. У мужчины даже мурашки пробежали по спине. Но он тут же пришел в себя.
- Катерина Валериановна, вы?
С воды раздался звонкий хохот.
- Угадали! Но признайтесь, испугались сперва? Поверили?
- Чуть было не поверил, признаюсь. Но вы еще долго плавать будете? Холодно.
Катенька снова засмеялась. – Какой вы смешной и странный! Как же я выйду, когда вы на берегу рядом с моим платьем сидите!
Андрею Павловичу не было видно девушку, но он сконфузился. Он отошел подалее и отвернулся. По всплескам и шорохам он понимал, что Катенька вышла из воды и оделась. Продолжая смеяться, девушка подошла к нему совершенною русалкою – волосы мокрые, глаза в темноте блестят янтарем, а лицо бледно-голубоватого отсвета. И зубки чуть слышно постукивают.
- Да вы замерзли совсем, а я, старый дурак, стою, пень пнем! – Он снял сюртук, накинул на барышню, не слушая ее возражений, при этом невольно приобняв ее на секунду.
- Вы, право, смешной и странный! – повторила она и послушно пошла за мужчиной к дому. – Маменьке не говорите, она волнуется, когда я одна вечером плаваю. И папеньке.
У самого крыльца она сбросила сюртук и умчалась, словно ее и не было. «Красивая девушка», -  подумалось вдруг Андрею, -  «но замуж не выйдет, кто станет терпеть ее чудачества».
Назавтра он встал снова с рассветом, но Катеньки в саду не было. После завтрака стали собираться в путь, но до самого отъезда гостей она так и не объявилась. Впрочем, родителей это ничуть не удивило, они давно привыкли к ее причудам. Проезжая через поле, Андрей Павлович снова видел мальчишек, бегающих друг за другом по полю. Один из них показался ему повыше остальных ростом, но точно майор ни в чем не был уверен.

Дела в Петербурге уладились на удивление быстро. Покойный брат содержал в порядке и свои бумаги, и свое имение. Поэтому Николенька мог предаваться праздным развлечениям под руководством дяди: ходить в театр и на выставки, гулять по Невскому, знакомиться с местным обществом.
Особенно часто Ждановы были званы в салон Надежды Дмитриевны Т***,  дальней родственницы Веры Антоновны. Сделав первый визит из долга вежливости, мужчины как говорится «пришлись ко двору». Недавно овдовевшая Надин жила на широкую ногу и всячески привечала новые лица, способные внести оживление и интригу  в ее маленькое общество.   Николя быстро сдружился с Романом Дмитриевичем, младшим братом Надин, и уже под его руководством продолжил свое столичное образование. Сначала и Андрей Павлович составлял им компанию, но  вскоре устал от столь бурного времяпровождения и присоединялся к молодежи лишь время от времени.  Целыми днями Николя и Роман без устали кочевали по закрытым клубам и модным салонам, посещали скачки, балы. Андрей Павлович к сим забавам относился весьма снисходительно, он еще помнил, как жадна юность до развлечений и авантюр. Ему же было покойнее провести время в библиотеке за чтением исторических хроник. Но и в салоне он себя проявлял – то рассказами о военных приключениях, то галантным отношением к дамам, которые признали его «героем, красавцем с интересной бледностью в лице». Хотя Андрей Павлович, обожавший охоту и прочие развлечения на свежем воздухе, бледностью вовсе не отличался.  Николеньку дамы дружно окрестили «Душкой» и частенько старались смутить юношу милыми знаками внимания.
Надин затеяла ставить домашний спектакль. Романтическая история о девице, похищенной разбойниками, но оставшейся верной своему жениху и более того, сумевшей наставить похитителей на путь истинный, была почерпнута из какого-то бульварного романа. Сюжет был неправдоподобно глуп, но окружение Надин находило его забавным, все предвкушали пикантное развлечение. Николя был назначен романтическим женихом, племянница Надин Ольга – добродетельной Аннет, а Андрею Павловичу предложили роль предводителя разбойников. Сим выбором был огорчен Роман, поскольку он уже мысленно представил сцену соблазнения Аннет и обыграл ее во всех возможных вариациях. Андрей Павлович тоже удивился такому выбору и был близок к отказу, но Надин отказов не принимала.
- Что за глупости! – Она капризно выпятила нижнюю губку, прекрасно понимая, что это делает ее неотразимой. Потом слегка стукнула брата и гостя сложенным веером.
- Роман, глядя на тебя, невозможно поверить, что благородный порыв возьмет верх и ты отпустишь понравившуюся девицу. Андре способен на такой аффект, я чувствую. Не правда ли, Андре?
Андрей Павлович понял, что придется участвовать в спектакле. Роману в утешение был пожалован титул помощника главаря.
Начались приготовления – заказали декорации, раздали тексты. Пригласили портниху, Надин лично руководила составлением эскизов костюмов, помогала снимать мерки.  Будущие герои пьесы по очереди посещали библиотеку, где расположились хозяйка и модистка.
Настала пора и Андрею Павловичу идти на обмер. Модистка требовала снять  сюртук и жилет, но после длительных торгов согласилась на один сюртук. Она успела только обвить лентой талию мужчины, как  Надин возмущенно отослала ее.
- Ах, Мари, ты совершеннейшая неумеха. Поди вон, я сама сниму мерки.
Дождалась, что женщина с понимающей усмешкой выскользнула из библиотеки, подошла к Жданову с лентой в руках. Завязала ее на талии и заметила:
- Андрэ,  вы очень стройны, ни дать ни взять юноша.
- Надеюсь, вы не предложите мне представлять Аннет только потому, что я подтянут в талии? – Насмешливо спросил Андрей, чувствуя, куда клонится беседа.
- О нет! Это было бы слишком жестоко – спрятать в корсет столь мужественный торс. Но для точности измерения жилет придется снять. Я бы не хотела, чтобы разбойничий камзол был вам тесен только из-за того, что вы постеснялись расстаться с жилетом.
И она ловкими проворными пальчиками расстегнула пуговицы жилета. Андрей наблюдал, как раскраснелись щечки Надин и испытывал смешанные чувства. Яркая брюнетка была так волнующе близко, от ее  нескромных намеков бросало в жар, но он сомневался в целесообразности адюльтера.
- Надин, - он постарался говорить ровнее и без хрипотцы, - Надин, вы уверены, что нам стОит так долго задерживаться наедине… Ваши домашние…
- Но вы же не догадываетесь посетить меня один, без Николя, в день, когда я не принимаю. Я бы не закрыла перед вами дверь… Особенно, если бы вы зашли с черного входа. – Женщина положила руки на его грудь и заглянула в потемневшие шоколадные глаза.
Андрей неторопливо поцеловал Надин, со знанием дела разжигая ее страсть. Она прильнула к нему всем телом, горячая, безрассудная, плавящаяся от умелых прикосновений.
- Андре, умоляю, приходи ко мне завтра. Я отошлю племянницу и компаньонку, нам никто не помешает.
Андрей Павлович не стал давать обещания, просто поцеловал свою пылкую даму еще раз, застегнул жилет и кликнул модистку. Позже, сидя в библиотеке, он  безуспешно пытался анализировать происшествие.
- Что же это было? Несомненно, она меня взволновала, но… Еще совсем недавно я бы не упустил такой шанс. Ослепительная женщина.  А темперамент! Представляю, каково ей приходилось в свои двадцать пять с семидесятилетним мужем. Сколько тайных поклонников посещало ее в невизитные дни через черный вход? Если темперамент  у них с Романом семейная черта, то по его неумеренности в проказах, я могу судить о неукротимости Надин. Вот, должно быть истинная тигрица. Так что, пойти завтра? Это будет забавно…- Он прислушался к себе,- внутри царили тишина и холод. Сослаться на плохое самочувствие или деловую встречу? Плохие отговорки для дамы. Здесь даже высочайшая аудиенция не послужит достаточным оправданием. Эх, Жданов, где твоя былая репутация ловеласа! Вот такие сомнения и заставляли его думать, что старость подкралась раньше времени – не прельщали былые забавы!
Он сказался больным и не выезжал несколько дней, имитируя слабость даже перед Коленькой. Почему-то Андрей испытывал огромное облегчение от принятого решения. Спектакль поставили без него, но на премьеру он попал. Роман справился с ролью злодея, хотя в его раскаянье никто не поверил. Николя даже не пришлось притворяться романтическим и благородным юношей, столичные приключения его совершенно не испортили. А Надин... Надежда Дмитриевна проявляла преувеличенный восторг, под которым Андрей чувствовал холодную ярость. И это навело его на мысль, что спектакль затевался исключительно для завоевания главаря разбойников. После такого вывода он решил сократить визиты в салон Надин до необходимого вежливого минимума.

Из Дороховки шли отчеты управляющего, из Фрязино письма от Веры Антоновны, скучающей по ненаглядному сыночку. Пришло письмо и от Пушкаревых. Валериан Сергеевич сетовал, что друг не торопится в гости и несколько раз прозрачно намекал про Николеньку и Юленьку, что, дескать, совсем не против породниться, да про Киру поминал. Допросил Андрей Павлович племянника, по нраву ли ему Юлиана Валериановна, не вышло ли со временем охлаждения, признался дяде Николай, как на духу, что сердечная привязанность его не ослабла. И если маменька не будет против, то со временем… Вот и стали путешественники собираться в обратную дорогу.

В Колесово встречали их, как родных. Сразу слово взяли, что погостят подольше, на бал пригласили в честь Сашиного пятнадцатилетия. Юленька старательно скрывала радость от встречи, да всем и так понятно было. А Катенька изменилась, повзрослела будто. Держится прямо, разговаривает вежливо, улыбается. Но вроде не она – ни проказ, ни заливистого смеха. Елена Александровна довольна – дочь за ум взялась, а Андрею Павловичу вдруг жаль стало той беззаботной, словно бабочка, девушки.

Бродил он не раз и на заре в саду, и у пруда – нет, не говорит с птичками Катенька, купаться в темноте не бегает. Зато вышивает усердно, ведет беседы о литературе, разучивает сложные гаммы. И жених появился на примете, - сосед Борщов. Постарше Николеньки, уже на доктора выучился, серьезный молодой человек. Каждый день в гости ходит, заводит философские разговоры, то цветы принесет, то подарочек. Андрей Павлович порадовался, что судьба девушки устраивается. Не понравился ему, правда, молодой доктор, но ведь главное, чтобы родителям понравился и самой Катеньке.

А не понравился Миша Борщов Жданову с первого взгляда – вот ведь как бывает! В первый же день после приезда обнаружил в гостиной Пушкаревых молодого стройного зеленоглазого шатена, сначала подумал, что родственник гостит, но уже невзлюбил. Было в Мише что-то… Гладкий, правильный со всех сторон – не ухватишь за ниточку, не распутаешь…
Сидит с Юленькой, Катенькой и Еленой Александровной за ломберным столиком, в лото играет, отпускает всякие шуточные присказки. «Одиннадцать – барабанные палочки!» - и на Катеньку в упор смотрит. Катя мягко улыбнулась, закрыла клеточку. «Двадцать восемь – что попросим?» Девушки наперебой называют цифры, Миша вытягивает как по заказу  то, что просила Катя. «Сорок четыре – стульчики!» и снова на Катю взгляды бросает. А после игры зовет всех по саду прогуляться, Катюше руку предлагает. Не вдвоем, конечно, Николя с Юленькой тоже идут, и Саша.

А вечером снова в гостиной сидит подле Кати, о стихах рассуждает. Юля спорит с ним, Коленька посмеивается над горячностью девушки. Елена Александровна пасьянс раскладывает, на молодежь посматривает умиленно. Дочери почти пристроены, это ли не счастье для сердца материнского. Валериан читает книгу о Римской империи. Андрей с газетой в руках, да только не до чтения ему. Все к Борщову приглядывается. Надо же! Юля горячится, и Катя спокойна – не перепутал ли сестер? Нет, не мог перепутать. Да и не похожи они!

Из тихого размеренного спора вдруг прорывается голос Катеньки:
- Нет, Миша! Мало знать анатомическое строение стиха, ямбы и хореи. Надо чувствовать  сердцем! Стихосложение не есть научный процесс, а веление души!
Молодец, Катя! Умыла - так умыла. Андрей внутренне  торжествовал. Ловко она поставила на место этого говоруна. И тут же потемнел лицом, глядя, как Михаил поцеловал галантно ручку девушки и признавая  свое поражение.

Утром Катенька вышла к завтраку идеально причесанная и одетая. Прическа взрослая, волосок к волоску, платье по последней моде, хоть картину маслом пиши. А раньше  на акварель была похожа – вся легкая, радостная, светлая. И слова ее теперь до того рассудительны, что душа ноет. Улыбнется Сашиной шутке, потеплеет на миг, и снова прохлада. Отец зовет ее с собой на рыбалку, ведь раньше всегда брал с собой любимицу. Но Катенька поднимает бровки домиком.
- Как можно, папА. Сидеть у реки на сыром ветру. У меня локоны разовьются. Да ведь скоро Мишель  придет, будем концерт в четыре руки разучивать.
- А ты знаешь, друг мой, Андрей, как они познакомились? – Валериан поворачивается к Жданову.
- ПапА!- негодующе предостерегает девушка.
- Погоди, душа моя, - отец отмахивается, - представляешь, моя егоза решила на яблоню залезть с мальчишками. И залезла! В чужом саду. А потом спрыгнула и лодыжку подвернула. Хорошо, что Миша приехал погостить к родителям, оказал ей первую помощь. На дрожках домой доставил. Так вот и прибился к нам, просто спасу нет.
Хитро посмотрел на дочку.
- Боюсь, пока Катюшку не завоюет, не отстанет,- и замурлыкал песенку про свадьбу, не обращая внимания на покрасневшую девушку.
А вскоре и Борщов появился с нотами. Сели за пианино рядышком, как голубки, репетировали, то и дело переплетаясь руками. Андрей вздрогнул от их первого соприкосновения, а потом уж смотрел, не отрываясь на  девичьи пальчики, ласкающие клавиши и постоянно попадающие в плен к мужским, чувственным и настойчивым. Нет, нельзя доверять этому Михаилу, уж больно напорист. Андрей Павлович представил, как  мужчина касается Катенькиной ножки, как потом несет девушку в  руках…
Катя взглянула внимательно на Жданова и захлопнула крышку инструмента. Миша едва руки успел убрать.
Нет, невозможно вот так сидеть рядом с ними. Что он – дуэнья какая? Пусть уже воркуют, нечего мешаться. Решено, с этого дня надо избегать их общества.

Сказано – сделано. Целыми днями майор занят был: на рыбалку ходил с Валерианом Сергеевичем,  отвечал на письма управляющего, помогал бал готовить. Старался у влюбленных под ногами не путаться. А к балу и Кира приехала. Девушка красивая, высокая, статная. Коса светлая по моде уложена, глаза голубые. Юленька было заволновалась, но Николя кроме нее никого не видел, и она успокоилась. Кира составила постоянную компанию Андрею Павловичу и испытывала поочередно на нем все свои чары. Такое внимание поначалу очень льстило его самолюбию.

С утра Юленька с Ники захотели покататься на лодке, не столько ради самого катания,  сколько для того, чтобы побыть вдвоем. Кира тут же решила последовать их примеру и пригласила Андрея Павловича на пруд. А Катя не собиралась пускаться в плавание, долго отказывалась, но Миша ее уговорил.
Расселись по лодочкам и отчалили. Николя сразу на середину пруда стал грести, а потом бросил весла, и пошла у них с Юленькой беседа задушевная. Миша гребет вдоль зарослей кувшинок, все рассказывает Катеньке о забавных случаях во время учебы. Катя расположилась, полулежа на корме, одну ручку в воду опустила, другой головку в соломенной шляпке подпирает, задумалась. А Андрей наблюдает за ней, не прислушиваясь к щебету Киры, да и куда плывут - не смотрит.
Миша перестал грести, что-то Катюше говорит, потом наклонился за кувшинкой, потянутся, лодочка опасно накренилась. Катя вместо того, чтобы на левый  борт наклониться вдруг резко вправо нагнулась, и лодка перевернулась, накрыв собой девушку. Андрей в ту же секунду прыгнул в воду и мощными гребками стремительно поплыл на помощь. Он даже подумать ничего не успел, как вода обожгла его прохладой. Такая реакция часто помогала ему оставаться невредимым в бою, – тело реагировало подчас быстрее, чем голова. За считанные секунды он преодолел расстояние до перевернутой лодки и обнаружил на воде соломенную шляпку с маками. Сжал зубы, чтобы не поддаться панике, начал нырять, раз за разом выныривая в полном отчаянье. Миша тоже несколько раз нырнул, а потом что-то крикнул Андрею, но Жданов не в состоянии был что-то услышать. Наконец, Жданов обратил внимание на бурное жестикулирование Борщова и огляделся. На маленьком островке, возвышающемся бугорком на водной глади, сидела Катенька и звонко хохотала, глядя на его бесполезные нырки.
Если бы Андрей не умел владеть собой – тут же бы утонул, с такой силой нахлынули на него эмоции: радость, что Катя жива, злость на нее за хулиганство, стыд, что выставил себя невольно на посмешище, восторг от узнавания прежней Катеньки – озорницы и хохотушки.
Он доплыл до островка и вышел из воды. Черные волосы назад рукой откинул, глаза сердито блестят, мокрая одежда подчеркивает атлетическую фигуру, - словно статуя античная ожила. До чего хорош! Катюшка смеяться перестала, скрестила руки на груди, словно ей зябко. Да как не прикрывайся – мокрая тонкая кисейная ткань лишь чуть-чуть маскирует то, что обычно надежно укрывает. Чувствует Андрей Павлович, что сердце его то набатом стучит, а то  малиновым звоном. Тяжело вздохнуть. И в горле пересохло, слова не вытолкнешь…
- Вы зачем… Катерина Валериановна… так меня пугаете? Я же видел, вы нарочно лодку перевернули…
А к Кате снова вернулось самообладание. Лицо сделала непроницаемое, только смущенный румянец еще не до конца сошел. Поправила влажные прядки на висках ленивым движением, плечами пожала.
- Почему, вы решили, что я ВАС  решила напугать? Я над Мишей пошутила. А вы могли не прыгать в воду, ведь знаете, что я прекрасно плаваю. И с каких это пор вы принимаете во мне такое участие?
- С тех пор, как вы являетесь дочерью моего боевого товарища. – Андрей снова разозлился не понятно от чего.
- Понятно. Так вот извольте заметить, что дочь  товарища выросла и теперь есть кому о ней позаботиться.
- Правы вы, Катерина Валериановна, глупость я совершил. И Кирочку напугал, бросил одну. Не подумал.
- Так впредь думайте. Спасатель.
Андрей, не слова не говоря, развернулся, снова в воду прыгнул и поплыл к лодке с Кирой.  Забрался в лодку и  отдался целиком заботам девушки. Кирочка заставила его снять рубашку, выжать, потом закутала мужчину в светлую узорчатую шаль, потребовала, чтобы он немедленно направился к берегу.
Он ожесточенно молча греб к берегу, стараясь не поворачивать голову к островку, не присматриваться, как Катя к Мише в лодку садится.

Жданов ходил по своей комнате… Нет, он метался из угла в угол, как запертый в клетку хищник. Это никуда не годилось! Быть посмешищем перед всеми из-за несносной девчонки. Девчонки, которая по совершенно непонятным причинам целиком завладела его мыслями. Девчонки, которая вот-вот выйдет замуж за своего доктора… Совсем девочки, дочки его друга… Друга, спасшего ему жизнь.

Катенька… Андрей никак не мог угадать, какая она – настоящая Катя. Хохочущая на островке или невозмутимо выслушивающая комплименты Борщова? Манерно произносящая "ПапА" или дерзко выговаривающая за нелепое "спасение"?

Он мысленно снова увидел Катю на островке. Неуклюжая попытка прикрыться скрещенными руками… Потемневшие глаза цвета крепкого чая, зовущие, затягивающие в омут… Капельки, стекающие с мокрых локонов по нежной, чуть наклоненной шейке на подчеркнутую мокрой тканью платья грудь… Просто наваждение какое-то.

Жданов прекрасно знал, как вести себя в бою. Ему было знакомо упоение битвой и расслабленность после бешеной скачки. Он чувствовал себя, как рыба в воде, в светских салонах, среди великосветских мотов и заправских кокеток. Он был своим в бесшабашной разгульной компании  приятелей. Сейчас весь этот жизненный опыт не помогал ему, не подсказывал, как вести себя дальше рядом с Катюшей. Эльфом? Или все же чертенком?

Андрей несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Надо переодеться. Он сбросил мокрую рубашку, выбрал новую, накинул и услышал робкий стук в дверь. Отозвался:
- Николай, заходи.
В приоткрывшуюся дверь скользнула Катенька, подняла за Андрея виноватые глаза, и тут же опустила, наткнувшись взглядом на  распахнутую рубашку.
- Это не Николя, это я.  Андрей… Павлович… Я хотела извиниться. Наговорила вам глупостей, обидела. На самом деле я так благодарна вам за готовность оберегать меня от опасностей… Вы не сердитесь? Ведь правда?
Она заглянула ему в глаза с такой нежностью, что Андрей тут же охрип. Взял маленькую ручку, поднес к губам, прошептал:
- Разве я могу на вас долго сердиться, Екатерина Валериановна, - кашлянул, прочистил горло  и продолжил, - вы правы, это было глупо с моей стороны… Но разве я мог допустить, чтобы с дочерью Валериана что-нибудь случилось…
Катенька тут же спрятала руку за спину и посмотрела колюче на мужчину.
- Может, вы меня удочерите? ПапА разрешит, он вас просто обожает… Надеюсь больше не доставить вам хлопот. А то привыкну, а вы уедете. Кто тогда присмотрит? Разве Миша.
Андрей чувствовал в ее словах горечь и насмешку, понимал, что сказал что-то не то. Но не мог ничего поделать, стоял и смотрел, как девушка выскочила из комнаты. Глупо улыбнулся. Она только что была здесь, в его комнате… Пришла сама… А как посмотрела…
С этим действительно надо было что-то делать. Но что? Он с особой тщательностью завершил свой туалет и отправился в гостиную. Все уже собрались, но утреннее происшествие боле не обсуждали, Валериан Сергеевич запретил. Стали обговаривать послеобеденные планы. Бал неумолимо приближался, поэтому решили отрепетировать музыкальные номера, подготовленные для развлечения гостей.

После обеда вновь вернулись в гостиную, начали музицировать.
Неожиданно для всех Елена Александровна спросила у Жданова:
- Андрей Павлович, а почему вы не поете? ВалерИ рассказывал – у вас чудесный голос. Все скромничаете. Спойте что-нибудь…
Она протянула мужчине гитару, а тот стал со смехом отказываться. Валериан не поддержал приятеля, тоже стал уговаривать. Кира сложила руки на груди в молитвенном жесте.
- Андрей Павлович, я вас просто умоляю… Ну, если не на балу, так для нас, здесь и сейчас.
Андрей решил долго не ломаться, чай не красна девица. Взял гитару, опустился на одно колено перед Кирой.
- Разве можно устоять перед такой пламенной просьбой? Только для вас, Кира Юрьевна.
Нет, нет, не должен я, не смею, не могу
Волнениям любви безумно предаваться;
Спокойствие мое я строго берегу
И сердцу не даю пылать и забываться;
Нет, полно мне любить; но почему ж порой
Не погружуся я в минутное мечтанье,
Когда нечаянно пройдет передо мной
Младое, чистое, небесное созданье,
Пройдет и скроется?.. Ужель не можно мне,
Любуясь девою в печальном сладострастье,
Глазами следовать за ней и в тишине
Благословлять ее на радость и на счастье,
И сердцем ей желать все блага жизни сей,
Веселый мир души, беспечные досуги,
Всё - даже счастие того, кто избран ей,
Кто милой деве даст название супруги

Голос у него и, правда, был чудесный – густой, проникновенный,  обволакивающий. Кира невольно подалась вперед и чутко ловила каждое слово романса, любовалась, как сильные пальцы нежно перебирают, теребят струны гитары. Старалась перехватить  его взгляд, то прячущийся под полузакрытыми веками, то вспыхивающий тягучим, обжигающим душу пламенем.
Катя сидела всю песню прямо, слушала и даже не замечала, как стиснула руку Михаила, коснувшуюся ее пальцев. Очнулась только тогда, когда  ее дважды окликнула Елена Александровна.
- Катенька, может, теперь вы с Мишей свой концерт в четыре руки повторите?
- Нет, МамА, я устала. Голова разболелась, лучше спать пойду.
Катя попрощалась со всеми и отправилась к себе. Андрею показалось, что опущенные глаза девушки влажно блестели.
Спать еще не хотелось. Кира предложила пройтись по саду, так сказать, совершить вечерний моцион, Ники поддержал ее. Пришлось Андрею плестись за Кирой  и выслушивать дифирамбы своему пению. Когда Елена Александровна пригласила всех на вечерний чай, он воспринял это как истинное избавление от мук.
Вечер плавно перешел в ночь, Миша давно отправился домой, гости - во флигель, хозяева разошлись по комнатам. Но не всем удалось сразу заснуть, в теплом ночном воздухе вместе со стрекотом цикад буквально витало…
- Нет, нет, не должен я, не смею, не могу
Волнениям любви безумно предаваться;

Еще за завтраком, Андрей Павлович с удивлением заметил, что Катенька на него чрезвычайно сердита. Это проявлялось в жестах, взглядах, случайно оброненных репликах - сквозило охлаждение и негодование…
Мужчина недоумевал: почему? Что такого он сделал? Или не сделал?

Зато Кирочка после вчерашнего романса так и светилась. Она щебетала без устали, бросала на майора кокетливые взгляды и таинственно улыбалась. Жданов отвечал ей скорее машинально, озадаченный обидой Кати. Даже не заметил, как согласился на конную прогулку по лесу. Спохватился, подумал: «зачем?» Потом вздохнул. Какая разница – чем заниматься. Прогулка, так прогулка.

Вывел своего вороного, Прайда, оседлал. Пристроился в хвост кавалькады, которая отправилась к имению Мишиных родителей, опустил поводья, позволив Прайду везти его по своему разумению. Кира, царственно восседающая  на гнедой кобылке, тоже отстала, пристроилась рядом, завела романтический разговор о природе, о трелях соловьиных… И не сказать, что Андрей Павлович природу не любил… Очень даже любил с замиранием сердца слушать тех же соловьев или  жаворонков. Опять же – просто помолчать, созерцая неземную красоту закатов-восходов. Но сейчас ему больше всего хотелось пустить Прайда вскачь, догнать Катеньку, гарцующую на белой в яблоках, да потребовать разъяснения досадного недоразумения. Так что не до разговоров ему было, не до любования  золотой нивой, волнующейся в такт порывам ветра. Юленька поравнялась с Кирой, стала расспрашивать про платье для бала, а Жданов воспользовался случаем и устремился вперед.

Катенька уже добралась да березовой рощи и остановилась в изумлении. Оглянулась, ища с кем бы поделиться чудом, приложила пальчик к губам, повелевая Андрею молчать. Солнце запуталось в ветвях  белоствольных деревьев, осветило рощицу мягким волшебным светом. Словно в царство Берендеево попали. И куст - не куст, а леший замер. И в шептании ветра чудится смех невидимых существ… А у высокой статной березы нескладный долговязый лосенок обнюхивает гриб, разглядывает его с удивлением, пробует губами, фыркает. Глазищами-маслинами испуганно косит, таращится на жучков, снующих вокруг гриба, прислушивается к шорохам.
Совсем близко негромко рассмеялась подъезжающая  Кира, и какая-то осторожная птица испуганно вспорхнула, нарушив очарование природной акварели. Лосенок ломанулся через кусты прочь, наполняя рощу треском ломающихся веток, топотом. Все пришло в движение.
Катенька недовольно обернулась, ища кузину, а в это время ее лошадка шарахнулась в сторону, чуть не сбросив наездницу. Андрей успел подхватить девушку за талию, не дал упасть. Теряющая равновесие Катя ухватилась за его плечо, прижалась на миг к мощному мужскому торсу и замерла…

Всего-то несколько мгновений, но растянулись они в вечность…  Катя встретилась взглядом с потемневшими шоколадными глазами, зажмурилась, порозовела. У Андрея сладко заныло сердце, так бы и держал бесконечно в руках драгоценную ношу, только прижал бы к себе еще крепче, пересадил  на Прайда, увез далеко-далеко, где нет ни Киры, ни Михаила… На Катиных губах блуждает робкая улыбка, ее глаза снова обожглись о расплавленный шоколад, опустились, скрылись под  стрелками-ресницами и вновь потянулись в карий омут… Жданов смотрит на каштановый локон, играющий на ветру, скользящий вдоль маленького ушка и едва удерживается, чтобы не повторить губами его движение, тоже скользнуть вдоль нежной щеки  вниз, к белоснежной шейке, потом вернуться к чуть приоткрытым губам, прильнуть к ним, испить их чудесный аромат. Внутри золотистых глаз медом разливается истома… Андрей не в силах больше выносить эту нечаянную близость, он  наклоняется к лицу девушки, не осознавая, где мечты, а где реальность…

Кира с Юленькой выезжают из-за деревьев, но чуть раньше Коля успевает деликатно кашлянуть. Катя отпрянула, смущенно отвернулась. Майор выпрямился в седле, постепенно приходя в себя. Тряхнул головой, прогоняя наваждение. Проводил взглядом отъехавшую девушку, потом повернулся к  Коле. Николай вдруг широко улыбнулся и подмигнул дяде. «Что за подмигивание! Никакого уважения». – Возмущенно думает Андрей Павлович. А внутри ворочается  разбуженный вулкан…
Николай уговорил Юлю за Мишей поехать, а дядю с девушками оставил отдыхать на полянке. Андрей спрыгнул с коня, и помог спешиться девушкам. Сел на поваленное дерево, травинку сорвал, покусывает задумчиво… А барышни надумали венки плести, цветы собирают. Катя нет-нет да посмотрит украдкой на мужчину, любопытно ей, что за мысли бродят в его голове. Почему теребит он рассеянно свой манжет, а сейчас вот - ворошит смоляную шевелюру…
А Жданов вспоминает, как девушка потянулась к нему… Нет, не показалось. И на порыв благодарности не похоже. Может, снова  шутит Катерина Валериановна, разыгрывает его? Но разве можно подделать разливающийся румянец… И этот взгляд… Если бы  точно знать… Как-нибудь проверить?
Возвращаются Николя, Юленька и с ними - Михаил. Кира приносит венок из ромашек, одуванчиков, васильков, одевает его на Андрея, все смеются. Почему-то нежный веночек очень идет к мужественному ждановскому лицу, делает его более юным, бесшабашным. Мужчина срывает на полянке несколько цветков  и преподносит Кире импровизированный букет, ручку целует. Миша что-то нежно говорит в полголоса  Катеньке, но она хмурится и отбрасывает в сторону свой венок.
Путешественники возвращаются в Колесово. День еще в разгаре, девушки отправляются на качели, а Ждановы – помогать в последних приговлениях к балу. Миша остается подле Катеньки, надо же кому-то раскачивать качели. Через некоторое время Кира и Юленька тоже идут украшать залу. Юля - понятно, успела по Коленьке соскучиться, а Кира… Кира делает загадочное лицо и сообщает по секрету Ждановым, что Миша уже сегодня сделает Катеньке предложение… По крайней мере завтра-послезавтра, после бала.  И что из них получится чудесная пара… И что ей кажется, что в Колесово начнется сезон свадеб. Она многозначительно глядит на Андрея Павловича, но особенный взгляд пропадает даром, майор стоит у окна и наблюдает за парочкой у качелей. Миша берет Катеньку за руку, а она вырывается. Встает и идет к дому, не оборачиваясь на поклонника.
Не похожи они на счастливую пару. Но ведь милые бранятся - только тешатся….

Наступил день бала. Для соседских помещиков это было настоящим развлечением. Если кто и был в столице, на настоящем бале, то не стал бы сравнивать ни в коем случае. Ведь в деревенских праздниках есть своя прелесть, как и в деревенском саду.  Пушкаревы постарались на славу: зала не без помощи Андрея Павловича была роскошно  украшена цветочными гирляндами, свечами, приглашены музыканты, пошиты новые наряды для всех домочадцев.
Гости прибывают, Валериан Сергеевич и Елена Александровна всех встречают ласково, представляют им Ждановых, Киру. А дальше гости переходят в музыкальный салон к юным Пушкаревым, слушают музыку и вокал, обсуждают убранство дома, сплетничают. Тут же столы накрыты с легкими закусками, выставлены напитки.
Катенька и Юленька – причесаны по-разному и одеты по-разному фасону, но одинаково восхитительные, юные, влюбленные. Все залюбовались ими с первой минуты. От Юли Николай не отходит ни на минуту, все улыбки – ей, все романсы, баллады - для нее. Катенька ангажирована на первые танцы Михаилом, таким  значительным и восторженным, что слова Киры уже не похожи на выдумку. Да и смотрит она на Борщова сегодня более благосклонно. Сыграли они свой концерт великолепно, всех привели в изумление слаженным, чистым и чувственным исполнением.
Саша -  подтянутый, пригожий, так и вьется вокруг прибывших барышень. И Кира-красавица окружена поклонниками, на Андрея Павловича взгляды бросает. А майор кружит в танцах дам и барышень без счету, комплименты говорит, одним словом, «в ударе». И не замечает никто, что веселость у него напускная, не искренняя.

- Я так счастлив, - признался Николя дяде в перерыве между танцами. Хочу, чтобы все были так счастливы, как я сегодня.
- Посмотри, у Юленьки глаза, словно светятся  радостью и любовью, и Кира довольна, а Саша так просто на небесах. Катенька танцует без отдыха – все радуются, все счастливы. – Ответил Андрей Павлович, и добавил про себя: «только мне грустно, словно теряю то, чего и не имел».
- А Юля говорит, что сестрица несчастлива. Целый день  манеры соблюдает и не жалуется, только тоскует, даже плачет иногда ночами. – Он посмотрел на дядю многозначительно, будто сообщил страшную тайну.
- Последние три ночи плачет не переставая. Говорит, что жалко ей с сестрицей расставаться. Да я думаю, не в том дело. Но после свадьбы, может, успокоится. Все лучше, чем по полям дикаркою носиться.
У Андрея Павловича сердце, будто обручем стальным сжали. Такая милая,  чудесная девушка и несчастлива. Не должна Катенька по ночам в подушку слезы лить. Пусть уж лучше над ним подсмеивается, как раньше. Он в обиде не будет. А может, Миша ее оскорбил чем-то? Или Кира чего наговорила? Или и впрямь, горюет, что с двойняшкой своей разделиться придется? Нет, скорее уж Миша что-то натворил. Не позволил ли себе лишнего? Так пусть знает, есть у Катюши заступник. Ежели что – и до дуэли дело дойдет. А то – просто поколочу, не посмотрю ни на что! Но во время танца она так ему улыбалась…

Только Катеньку доктор  к маменьке подвел, а майор уже тут как тут. Приглашает на контрданс.
- Извольте, - пожимает плечами девушка. В голосе ее холод и безразличие. И не Катенька перед майором, а Екатерина Валериановна. Цену себе знает, мраморная богиня, ни смешка, ни озорной искорки из глаз. Повела плечами, аж в жар бросило. Повелительница сердец. Верно, Кира на нее так влияет, или действительно, повзрослела Катя.
Кружится в танце Андрей Павлович с чужой Катенькой, ищет в лице следы той, прежней,- егозы и проказницы. Щечки раскраснелись, а в медовых глазах тоска. И не нужны ей ни танцы, ни купания, ни прогулки. Сердце Андрея еще сильнее сжалось, ему хочется защитить девушку от всего мира.
«Кто тебя обидел, Катенька?» шепчет он, наклонившись к ушку с жемчужной сережкой. Глаза Кати вспыхивают … гневом.
«Ты», - спокойно отвечает она, делает реверанс, поворачивается и выходит из залы. Музыка закончилась и ошеломленный Андрей Павлович стоит один посередине минуту, а потом устремляется за девушкой.
- Что, барышня у себя?- спрашивает он у камердинера.
- Катерина  Валерьяновна на лошадь вскочили по-мужски, прямо в бальном платье и умчались, как оглашенная, – сообщает старик. Он помнит Катеньку еще ребенком, помнит все ее шалости, но все равно тревожится.
Андрей Павлович выводит лошадь, вскакивает в седло и мчится в ту сторону, куда махнул рукой слуга. Его сердце уже не сжато, оно большое, заполняет его всего изнутри, рвется наружу, стучит в ушах бешеным боем. Но на дороге никого не видно и сумасшедшая погоня продолжается за полночь. Наконец, Андрей отпускает поводья и позволяет лошади нести его по своему усмотрению. Мысли буквально кипят в его голове. Чем он мог обидеть Катеньку? Да если бы в его силах было… он бы жизнь положил за нее. Почему она страдает? Из-за него? Если бы он только допустил такую возможность… Нет, на что он ей. Должно быть сказал что-то про Мишу язвительное, вот Катенька и обиделась.
Сколько уж он ищет – час или два? Лошадь выходит на опушку большой поляны. На другом краю у стожка стоит  любимая кобылка Катеньки. Мужчина подъехал и спешился. На сене дремлет уставшая от скачки девушка. На лице еще не просохли дорожки слез, волосы растрепались и перемешались с соломинами.  Андрей опускается на одно колено, наклоняется над спящей и всматривается в нее. Потрясающая истина открывается ему вдруг: он любит эту прекрасную, странную девушку и не собирается никому ее отдавать. Любит, как никого и никогда не любил за свои тридцать пять лет. Так вот оно как бывает! И он должен ей об этом сказать, что бы из этого не вышло.
- Прости меня, Катюша, - шепчет он чуть слышно, но девушка открывает глаза.
- Ты мне снишься? - сонно и неуверенно…
- Я нашел тебя, - как стучит сердце в висках!
- Ты меня совсем измучил.
- Прости, я виноват,… теперь все будет по-другому.
- Ты любишь меня? - требовательно и умоляюще…
- Всегда любил, с первой встречи, только не знал об этом, - темно в глазах.
- Так бывает? … - на выдохе.
- Тебе не нравились мои странности…
- Я без них жить не могу, - непонятное ликование растекается по жилам.
- Я изменилась… для тебя, но ты не понял».
- Я не верил.
- Почему?
- Я старик… - вслух, и потом мысленно: «И дурак! »
Катенька неожиданно рассмеялась своим прежним, задорным смехом и сказала громко - Занудный старикашка!
Андрей закрыл ей рот нежным и долгим поцелуем.
- Ты больше не будешь такой манерной?
- Я думала, тебе нравится. А ты не будешь притворяться стариком?
Андрей покачал головой и прислушался к себе. Каждая его клеточка пела от восторга, была наполнена молодостью и  энергией.
- Будешь купаться со мной по ночам? И в ночное поедем?  И станешь терпеть мои выходки?
- Будешь моей женой, Катенька?
Она лукаво смотрит на мужчину.
- Не знаю, надо посоветоваться с родителями… Как скажет папенька!
- Катюша, душа моя, плутовка…
Она обвивает его руками, и он может слышать, как трепещет ее сердечко, бьется пойманной птахой в клетке. Он поднимается и подхватывает девушку на руки, целует, снова и снова. Надо ехать домой, но он боится выпустить ее из рук и поэтому сажает перед собой на лошадь. Все так, как ему мечталось.
Они тихо едут по тропинке. Андрей ласково целует Катеньку в затылок, она время от времени оборачивается и смотрит на него  таинственно мерцающими в темноте золотистыми глазами. Тихое блаженство не исчезает, даже когда они приближаются к усадьбе. Их встречают молча, потому что на лицах вернувшихся торжественность и умиротворение.
Андрей помогает девушке спуститься с лошади, несет ее в комнату. Ему предстоит долгий, но приятный разговор с Валерианом, полный неожиданных откровений. А Валериан смотрит на эту картину и усмехается, ведь он лучше других знает своего друга и свою дочь. Он уже давно угадал то, чего они еще сами не знали и рад, что все недоразумения позади.
Вы спросите меня, чем закончилась эта история? Осенью сыграли три свадьбы. Да-да, именно три. Кира вышла замуж за доктора. Юленька и Николай поженились и вскоре уехали в Петербург, по настоянию молодой жены, обнаружившей весьма твердый характер. Чем очень опечалена Вера Антоновна, пока так и не дождавшаяся внуков. Александр учится в Москве на юриста.
Разумеется, поженились и Андрей с Катенькой. Среди соседей слывут сумасбродами, но не обращают на это никакого внимания. Иногда ссорятся и, бывает, что не разговаривают друг с другом по четверть часа, но больше не выдерживают, мирятся. Растят двух ребятишек: Петрушу и Гришеньку, больших проказников. И хранят как драгоценность семейную реликвию - двугривенный на шелковом шнурочке. Будете у них в гостях в Дороховке, спросите про это украшение и вам с удовольствием расскажут   летнюю историю.